Страница:
Гербовый билль, 1765 г.
Это предсказание стало сбываться через немного лет после заключения мира. Лорд Бут, оставя должность премьер-министра еще в 1763 году, был замещен лордом Гренвилем. Английский государственный долг возрос при войне до 184 млн. фн.,– суммы чудовищной по понятиям того времени, еще не испытавшего, как легко переносится подобный долг богатым, трудолюбивым, способным к промышленности народом. Мысль о привлечении английских колоний в Америке к участию в общих расходах Великобритании, под тем предлогом, что эти расходы делались и в их интересах, была не нова, и Гренвиль надеялся осуществить ее удобнейшим образом – посредством обложения колоний гербовым сбором, то есть, предписав совершать все нотариальные, судебные и т. п. акты не иначе, как на гербовой бумаге известной ценности. Этот «гербовый билль» был утвержден 22 марта 1765 года и должен был вступить в законную силу 1 ноября того же года. Проект не встретил большого противоречия в парламенте и только когда министр колоний, Тоунзенд, сказал очень неловко, в поддержку предлагаемой меры, что американские колонии насаждены и процветают благодаря только почину и дальнейшей заботе о них со стороны английского правительства, то один член возразил ему, что было бы вернее сказать, что переселенцы бежали от английских притеснений и если достигли теперь благосостояния и силы, то именно благодаря полному невниманию к ним Англии. Известие о новом законе вызвало в Америке бурю негодования. В некоторых местах, например, в Бостоне, население приготовилось к самозащите, и это движение приняло такие размеры, что новое министерство, во главе которого был лорд Рокингэм, взяло обратно сказанный билль (январь 1766 г.). При этом был поднят важный конституционный вопрос: американцы, а с ними и оппозиция, опровергали право парламента на обложение колоний, не имевших своих представителей в палате, а ни один великобританский подданный не обязывался платить налогов без согласия на то его самого или его представителей. Вильям Питт красноречиво оспаривал то мнение, по которому законодательство и обложение государственными сборами различны по существу, на том основании, что уплачивание налогов подходит под понятие добровольного даяния: никто не может брать прямо из чужого кармана таких даяний, говорил он. Борк выразился еще удачнее, может быть, взяв другой пример. «Предположим, – сказал он, – что в чьем-нибудь парке находится волк. Хозяин парка имеет, может быть, право содрать с него шкуру, но еще спрашивается, как ему взяться за это»... Министерство осталось в принципе за налог, спор утих на время, но в июле 1766 года Рокингэм оставил дела, и король поручил Питту составление нового кабинета. Питт взял на себя поручение с мыслью создать правительство, чуждое всяких партий и кружковщины, но задача была уже не по силам ему, больному; он сделал громадную ошибку, только что вступив в управление, именно когда превратил себя, «великого комонера», как величал его народ, в «лорда Чэтэм», и вступил в Верхнюю Палату. Потом, ради своего расшатанного здоровья, он отправился на воды, и вместо сильного правительства, оказалась налицо какая-то министерская анархия. Состояние здоровья нового лорда не позволяло ему оставаться во главе дел, но он не решался оставить своего поста. Такое положение, не удовлетворявшее его и опасное для страны, было продолжительно: он удалился лишь в октябре 1768 года.Между тем, в Америке происходили новые столкновения. Нью-Йорк отказывал в выдаче продовольствия стоявшему там английскому гарнизону. Тоунзенд, бывший при Питте лордом казначейства, успел ввести несколько новых пошлин и намеревался устроить в Бостоне королевскую таможню, служащие которой имели бы право домашнего обыска. Общее собрание в Бостоне протестовало против этой меры, побуждая к сопротивлению и другие колонии, хотя заверяло на словах о преданности к своей старой родине. Лорд Норт, вступивший в управление в 1770 году (после герцога Крафтона и бывший, следовательно, уже десятым премьер-министром в царствование Георга III), отменил пошлины Тоузенда, оставив лишь ничтожную пошлину на чай, в виде жалкого удовлетворения принципу, на котором настаивал сам король, не выходивший из круга автократических понятий континентальных правителей. Американцы ответили пассивным сопротивлением, отказавшись от употребления чая или добывая его контрабандным путем. Но в том же году в Бостоне произошла уже кровавая схватка между чернью и английским гарнизоном. Солдаты были решительно правы, народ виноват, но общее настроение было таково, что один из передовых бойцов за американскую независимость, Джон Адамс, не усомнился выступить защитником вожака бушевавшей толпы и настоял на его освобождении. Английское правительство придумало новое средство: всю чайную пошлину должна была оплачивать Ост-Индская компания, которая вознаграждала бы себя по том соответствующими ценами на чай, при продаже его в Америке. Но и эта мера не удалась: три корабля с грузом чая (18 000 фн.) подверглись в ночь на 18 декабря 1773 года нападению 40 или 50 лиц, переряженных индейцами, и весь груз был выброшен в море. В Англии ответили опять на это «биллем о Бостонской гавани», в силу которого Бостонская гавань закрывалась «впредь до разрешения», и другим биллем, исправлявшим конституцию штата Массачусетс в смысле усиления власти губернатора (1774 г.). Но как бы легко ни проходили все эти постановления в Палате Общин, американцы им не подчинялись. Чернь расправлялась по-своему с каждым, кто решался занять какую-либо должность, предписываемую новыми законами: счастливы были еще те, кто отделывался тем, что их раздевали донага, обмазывали дегтем, вываливали в перьях и потом гнали по улицам в таком виде. Но в сентябре того же года произошло нечто более значительное: без созвания свыше, но по собственному по чину и тайному соглашению, в Филадельфии (Пенсильвания) состоялся конгресс из представителей 12 колоний; только в Джорджии одержала верх лояльная партия, а Канада вообще не участвовала в движении. Конгресс одобрил происходившее в Бостоне, требовал от короля и английского народа восстановления порядков 1763 года и издал свою декларацию прав (в числе членов собрания было много юристов, «lawyers»), которую постарался распространить в Америке и Европе вместе с другими документами, говорившими в пользу дела, поднятого колониями. Но при всем этом поддерживалась фикция неразрывности этих колоний с метрополией. Представителем их и защитником в Англии был Веньямин Франклин, превосходно разыгрывавший роль честного, правдивого человека, каким он и был, без сомнения, в своей частной жизни; но в вопросе столь многозначительном и, в то же время, столь сопряженном со всякими опасностями, как достижение независимости для его родины, он не считал грехом двоесловить и заявлять ложную преданность монархии. Ему удалось провести на этом самого графа Чэтэма, который задумал такой примирительный план, по которому американцы не должны были платить налогов, но только принимать участие в государственных расходах из любви к старой родине.
Восстание колоний
Но подобных добрых слов было уже теперь недостаточно. Первая кровь в настоящем бою была пролита 18 апреля 1775 года, у Лексингтона, близ Бостона, при стычке массачусетской милиции с английскими войсками, потерявшими при этом сравнительно большое число: 273 человека. Американский патриотизм придает большое значение этому сражению, хотя ни оно, ни другие подобные схватки на заслуживают, конечно, такого. Многознаменательная новая страница мировой истории начинается здесь не борьбой гигантов или героев, не романтическим эпосом: за американцев ратовало более всего громадное расстояние, отделявшее английские военные силы от их операционной базы и вспомогательных их источников, равно как растянутость местного театра войны и, в особенности, французская помощь, поданная в решительную минуту.Война за независимость
Англичанам пришлось вести войну, ставшую теперь неизбежной, наемными силами. Жалкое положение Германии в это время весьма характеризуется тем, что многие из ее мелкотравчатых князей, нуждаясь в деньгах, предложили угодливо свои услуги Англии при этом случае, даже не дожидаясь ее требований. Брауншвейг, Гессен-Кассель, Гессен-Ганау, Аншпах, Вальдек, Ангальт-Цербст участвовали в такой торговле своими подданными. Некоторые из этих отцов отечества, как, например, князь Ганаусский, считали нужным говорить при этом еще такие прочувствованные слова: »...в доказательство нашей постоянной преданности королю Великобритании и для содействия ему в присущей ему заботливости о спокойствии и благодействии его великобританских владений...» Всего было собрано 29 160 человек, т. е. около 3-4% населения данных княжеств. Из них не вернулись 11 853 человека. Какова бы ни была такая торговля, следует заметить, однако, что большинству этих наемников так дурно жилось на родине, что они предпочитали военную службу и всякие похождения на чужбине. На втором конгрессе в Филадельфии (1776 г.), начальство, над собранной уже, равно как и над вербовавшейся еще «армией освобождения», было поручено полковнику Джорджу Вашингтону. Вашингтон родился в 1732 году; в то время ему было 44 года. Он служил уже с юности в английских войсках, где имел чин майора и пользовался отличием, потом удалился в частную жизнь, поселясь зажиточным сельским хозяином в своем поместье, Моунт-Вернон, в Виргинии. Чуждый увлечений и страстности, он сочувствовал делу свободы, обдумывал его с медленно созревавшей, но твердой решимостью, и когда оно выросло в дело независимости и борьбу за нее, он принес в жертву своему отечеству – на что способны весьма немногие – свою счастливую семейную жизнь, ради весьма неблагодарной задачи создать дисциплинированную и отважную армию из элементов, лишенных существеннейших военных свойств,– и это при одном только еще зародыше государственного устройства, когда все имели в виду цель, но не хотели подчиняться средствам к ее достижению. Последнее слово, выражавшее сознательное теперь общее движение, было уже легче произнести и 4 июля 1776 года появился манифест «Общего конгресса представителей Соединенных Американских штатов». В этом документе, штаты слагали с себя всякое подчинение британской короне, присваивали себе как государству независимому право вести войны, заключать миры и вступать в союзы. Манифест заканчивался обращением к сочувствию других наций и провозглашением таких отвлеченных истин, как равенство всех людей и неотъемлемость прав, дарованных всем Творцом. Но при горячих нападках на Георга III не упоминалось о торговле невольниками, потому что поборники свободы и равенства все же не намеревались применять свои теории к неграм.Помощь из Франции
Деньги и припасы не замедлили прибыть из Франции, куда были посланы за этим Франклин и Ли. Первый из них пользовался громадным успехом в Версале. Это был убежденный, истый республиканец, квакер, обязанный, в силу возвышенного учения своей секты, не снимать шляпы ни перед кем и говорить каждому: «Ты». Он сумел хорошо воспользоваться идеализмом и модным увлечением высшего французского общества. В апреле 1777 года, один из представителей этой восторженной молодежи, 18-летний маркиз Лафайет, отправился в Америку на своем собственном фрегате, в сопровождении нескольких сочувствовавших ему офицеров. Он вез с собой военный отряд и боевые запасы; вскоре, вслед за тем, между штатами и Францией был заключен формальный союз, чем и была выполнена одна из задач, возложенных на Франклина.Война в Америке
Последовавшие затем военные действия представляют, сравнительно, второстепенный интерес для общей истории. Вторгшиеся в Канаду в конце 1776 года, американские войска были вытеснены обратно англичанами, которые одержали верх в лежащих на севере штатах и заняли Нью-Йорк. Военачальник, который был бы посмышленнее лорда Гау, переправился бы через Делавару, чтобы овладеть и Филадельфией. Но Вашингтон сообразил дело прежде него, перешел реку с какими-нибудь двумя тысячами человек и несколькими орудиями, напал неожиданно на неприятельский авангард, состоящий из 1000 человек грозных гессенцев при 23 офицерах, и принудил его к сдаче. Через неделю он одержал другую победу над отдельным английским отрядом при Принстоуне. Но осенью того же года, в большом сражении при р. Брандивейне, Вашингтон сам был разбит лордом Корнуэлем и гессенцами, под командой Книпгаузена. В этот раз англичане заняли Филадельфию. Однако при Саратоге, к западу от Гудзона, в штате Нью-Йорке, английский генерал Бургойн, ослабивший свое войско переходами и несколькими неудачными стычками, был вынужден уступить со своими 3500 человек превосходным силам генерала Гэтса и капитулировал (16 октября) на условиях, не унизительных для англичан. Известие о приближении генерала Клинтона с юга пришло слишком поздно и большинство членов военного совета, созванного Бургойном, было того мнения, что было бы против правил чести отступать теперь от соглашения, почти уже законченного и заключенного.Франко-английская война, 1778 г.
Весть об этой последней победе американцев заставила решиться и французское правительство. Вержен принял уже в официальной аудиенции троих американских уполномоченных: Сайласа Дин, Франклина и Ли. В феврале был заключен договор, по которому Франция признавала независимость Соединенных Штатов, и вступила с ними в союз, причем ни одна из договаривающихся сторон не имела права, без согласия другой, заключить мир или перемирие с Великобританией. Конечно, целью этого союза было утверждение независимости Штатов; единственным вознаграждением для Франции, с изумительным бескорыстием не требовавшей себе более никакого возмещения за все свои жертвы, было обещание молодого государства никогда более не быть великобританской провинцией.Война с Испанией и Нидерландами
Война приняла громадные размеры, распространилась на все берега и моря Европы, Азии и Африки, особенно после того, как Испания объявила войну Англии (июнь 1779 г.). Это растяжение театра войны было спасением для североамериканцев. Армия их находилась в таком состоянии, что, несмотря на одержанные ею победы в первой половине 1778 года, она не могла надеяться одолеть английские военные силы. Вашингтон имел, правда, с весны 1778 года, превосходного помощника в лице немецкого офицера, барона Вильгельма Штейбена, ученика Фридриха Великого. Этот генерал сумел превратить плохо одетых, плохо обученных первобытных бойцов в нечто похожее на настоящих солдат, научил их маршировке, обращению с оружием, даже маневрированию, но было еще вопросом, надолго ли позволят так себя муштровать эти люди, гордившиеся тем, что они были «сыны свободы», и понимавшие под названием «свободы» нечто совершенно противоположное той солдатской дисциплине, которая одна создает настоящие боевые армии. Франция обеспечила им достижение независимости. Примирительные предложения лорда Норта в парламенте были уже бесцельны: три комиссара, отправленные с ними в Америку, тотчас вернулись назад. Война оживилась. Французский флот под командой графа д'Эстен, прибыл в американские воды; ввиду нападения, англичане очистили Филадельфию и отступили к Нью-Йорку (лето 1778 г.). Американские войска совершенствовались в школе Штейбена, усваивая его метод; но еще важнее было прибытие французского 6-тысячного вспомогательного отряда, под начальством графа Рошамбо (июль 1780 г.). Лафайет отправлялся нарочно во Францию за этой помощью. В том же 1780 году Англия приобрела себе нового врага в голландцах, которым она объявила войну, прежде чем они успели примкнуть к «союзу вооруженного нейтралитета», предложенному сначала Россией Дании, но к которому присоединились в 1780 году – Швеция, в 1781 – Австрия и Пруссия, в 1782 – Португалия. Этот союз выражал собою ограничение того грубого морского права, которое присваивали себе англичане, включавшие все нейтральные суда, в продолжение своих войн, в число способных им вредить; они останавливали всякое судно, идущее в порт воюющей с ними страны, подвергали его обыску и налагали за прещение на его груз по своему произволу. «Союз» издал два важных основных постановления, долженствовавшие обеспечить свободу торговли нейтральных держав. Первое из них выражалось словами: «Свободный флаг, свободный груз»; исключением считалась лишь военная контрабанда: порох, оружие и т. п., служащее непосредственно военным целям. Второе правило гласило, что блокада какого-либо порта признавалась действительной лишь в том случае, если она оправдывалась средствами; это значило, что недостаточно было лишь объявить такой-то порт блокированным, что предоставляло полный простор каперству, но что было необходимо действительно запереть вход в данную гавань достаточными на то морскими силами. Франция и Испания признали эти правила. Морская война продолжалась без особого результата, хотя, в общем, победа склонялась на сторону англичан. Выше были уже указаны события в Ост-Индии; французские колонии перешли здесь понемногу в руки англичан. Война с французами открылась морской битвой при Уэссане (Бретань), кончившейся нерешительно; надежды испанцев на возвращение себе Ямайки и Гибралтара не сбылись. Осада этого последнего пункта не подвигалась вперед. В январе 1780 года лучший из английских адмиралов того времени, сэр Джордж Родней, одержал блистательную победу над испанцами при мысе Сан-Винцент, и лишь четыре испанских судна успели спастись при этом в Кадиксе. Дела франко-испанского флота шли не лучше и в вест-индийских водах. В августе 1782 года, английская эскадра сразилась с голландской в Северном море, у Доджербанка. Союзники возлагали большие надежды на последнюю попытку против Гибралтара в 1782 году. Минорка была взята французами и перед Гибралтаром, на скалах которого у англичан было не более 7000 человек гарнизона, собралась теперь сила в 33 000 человек, при 150 тяжелых орудиях. От нового изобретения француза кавалера д'Арсона – плавучих батарей, ожидали чудес. Рано утром, 13 сентября, началась атака, которую встретил спокойно комендант Гибралтара, храбрый ветеран Джордж Эллиот. Осаждающие потерпели полное поражение: плавучие батареи, осыпанные раскаленными ядрами, сделались жертвами пламени; некоторые из них попали в руки англичан и адмирал Гау доставил новые запасы в непобедимую крепость.Расположение голландской и английской боевых линий перед началом сражения, 5 августа 1781 г. (Голландским флотом командовал контр-адмирал Цоутман, английским – вице-адмирал Паркер).
Гравюра работы Салле по рисунку Рейца
Америка. Йорктаунская капитуляция
Но на главном театре войны, на американском материке, война становилась невозможной для англичан. В 1780 году военные действия подвинулись к югу и в августе того же года лорд Корнуэльс одержал при Камдене (Южная Каролина) большую победу над американцами под начальством генерала Гэтса. Но эта победа была бесплодной, потому что вся страна стояла за восставших, и в октябре 1781 года Корнуэльс, лучший из английских генералов, был поставлен, по вине своего высшего начальника Клинтона, в такое критическое положение при Йорктауне (Виргиния), где его окружили превосходящие неприятельские силы, американцы и французы Вашингтона и Рошамбо, что он должен был капитулировать со своими 6-7 тысячами человек, из которых не более 4000 оставались в строю.Это событие определило положение дел. Когда вмешательство Франции стало официально известным, английское национальное самолюбие воспряло снова и выразилось в знаменитой парламентской сцене 7 апреля 1778 года. Граф Чэтэм – Вильям Питт – больной, изможденный, появился в Верхней палате, как некогда слепой Аппий Клавдий перед римским Сенатом; собрав последние силы, он стал опровергать адрес, предложенный герцогом Ричмондом. С трудом находил он нужные выражения, но изредка вспыхивало еще пламя его былого красноречия, повиновавшегося прежде всем порывам его вдохновения: «Неужели мы должны преклонять колена перед домом Бурбонов?.. Да, наша нация не та уже, что была!.. Но неужели она, бывшая грозою мира за семнадцать лет тому назад, упала теперь до того, что говорит своему исконному врагу: бери у нас все, только оставь нас в покое!.. Возможно ли это?..» Ричмонд отвечал возможно почтительнее, что самое великое имя графа Чэтэм не могло уже отвратить неизбежного. Питт поднялся еще для возражения ему, но упал, внезапно лишась чувств; думали, что он умирает... Действительно, через месяц его не стало. Но правительство знало уже давно, что утратит колонии: йорктаунская капитуляция решила дело: министерство Норта вышло в отставку; лорд Рокингэм составил новый кабинет, в который вступили члены оппозиции, Фокс, герцог Ричмонд и некоторые сторонники Питта (март 1782 г.). Сам король покорился необходимости, с которой так долго не хотел мириться при свойственной его дому упорной гордости. За предварительным соглашением между Англией и Америкой, правительство которой не проявило особого уважения к своим союзникам (Париж, ноябрь 1782 г.), последовал, после долгих переговоров, Версальский мир (3 сентября 1783 г.), в заключении которого участвовали теперь пять великих держав: Англия, Франция, Италия, Голландия и новое государство по ту сторону океана.
Версальский мир, 1783 г.
Согласно миру между Англией и Северной Америкой, тридцать бывших английских колоний были признаны за независимые штаты и получали выгодную для себя северную границу. Судоходство по Миссисипи было свободно для обоих государств. Мир между Англией и Францией предоставлял обратно последней различные ее области, отнятые англичанами во время войны в Ост-Индии и Вест-Индии: Пондишери, С.-Люцию, в Африке: Сенегал и Горею; Франция уступила Англии некоторые владения в Вест-Индии. Подобные же незначительные возвращения и уступки значились в договоре между Англией и Голландией. Испания сохранила за собой Минорку, а в Америке всю Флориду.При этой войне, лишенной почти вовсе героического характера, американцы выказывали с первого и до последнего дня свою деловитость: их затраты были незначительны, между тем как английский государственный долг увеличился до 238 млн. фун.; о французских финансах будет сказано ниже. В 1785 году король Георг III принял нового посла Соединенных Штатов, Джона Адамса, в Сен-Джемском дворце. Он встретил его достойной речью: «Сэр, я был последним, согласившимся на отпадение колоний; теперь, это уже факт совершившийся и я первый буду искать дружбы Соединенных Штатов как государства независимого». В скором времени должно было выясниться, что Англия немного и потеряла от этой перемены.