Страница:
— Мы очень благодарны вам, достойный сенатор, — с улыбкой поклонилась Инос Ипоксагу.
— Для импа семейные узы — наиглавнейшее, Инос, — криво улыбнулся сенатор.
— Этого я никогда не забуду, — пообещала Иносолан.
— К несчастью, наше вмешательство не остановило поединок, — вздохнул он. — Боюсь, дальше будет только хуже.
Словно услышав сетование Ипоксага, в Круглый зал, гордо вышагивая, вступил Калкор, сопровождаемый Крушором. Национальные джотуннские костюмы — кожаные штаны и сапоги — подчеркивали презрение к холоду; светлые волосы торчали из-под железных шлемов, отливая золотом. Обдав собравшихся презрительными взглядами, новоприбывшие устроились там, откуда просматривались все пять тронов.
К джотуннам подошел молодой гоблин. На нем тоже была джотуннская одежда. В свете свечей кожа гоблина выглядела еще более зеленой. Почти сразу Маленький Цыпленок отыскал глазами Инос и заметно удивился. Потом дружески ухмыльнулся, блеснув всеми своими острыми зубами.
Инос скрашивала вынужденное ожидание в прохладном помещении тем, что повторяла про себя коротенькую речь, которую составила, чтобы доказать недействительность ее брака с султаном. Это дало бы ей возможность аннулировать постылые узы. Логика, казавшаяся убедительной час назад, теперь выглядела абсолютно несостоятельной.
Четверо слуг втащили переносное кресло, в котором спал старый император. Установив это странное ложе подле Опалового трона, они ушли.
«О, бедный старик, ну почему бы не дать ему умереть спокойно? Зато теперь все, кто должен явиться, в сборе», — зябко поеживаясь, решила Инос.
И она не ошиблась — издалека донесся громкий стук закрываемой двери, и мгновением позже из темноты, величаво вышагивая, появился Итбен, направляющийся к Опаловому трону. Регент был облачен в пурпурную тогу, левая рука скрывалась под небольшим бронзовым щитом, а в правой он держал короткий, тоже бронзовый, меч. За Итбеном торопливо спешил принц, выглядевший одновременно и очаровательным и жалким в своей не по-детски огромной тоге. Бедняжка бездумно таращился прямо перед собой, никто и ничто его не интересовало. На сей раз его мать отсутствовала. Взобравшись на возвышение второй ступени и приблизившись к Опаловому трону, Итбен повернулся к собравшимся, видимо лично намереваясь проверить, все ли в сборе. Принц поднялся только на первую ступеньку центрального возвышения и остановился справа от трона. Он тоже повернулся, но осматриваться не стал, а застыл как статуя.
Инос все больше и больше злилась на недотеп, таскающих не только стариков, но и детей на утомительные ночные бдения.
«В Империи что, не знают, как присматривать за своими будущими правителями?» — возмущалась она.
— Султан Азак! Готов ли ты представить свое прошение Четверке Хранителей Пандемии? — провозгласил Итбен.
— Да, — немного хрипло откликнулся Азак.
— Тогда мы исполним наше древнее право и первейший долг перед всеми и от твоего имени вызовем Четверку!
Итбен поднял правую руку, отвел ее в сторону и энергично стукнул по выпуклому центру щита, повернувшись к Золотому трону, к которому также были прикованы взоры всех присутствующих.
Глухой «кланк» прозвучал весьма неубедительно.
«Ну и ну! Кто же такое услышит? — удивилась Инос. — Отсюда до Золотого дворца неблизко».
Какое-то мгновение все затаив дыхание ожидали чего-то, но ничего не происходило. Под мерцающим светом канделябра Золотой трон так и остался пуст.
Затем свечи медленно померкли и угасли, сияющее дерево умерло, и тьма поглотила по-прежнему пустующий трон.
Изумленные зрители обернулись к Итбену, но регенту было не до объяснений. Его самого словно столбняк поразил. Замерший ступенькой ниже принц, так же как и правитель, разинул рот и вглядывался в темноту с некоторой долей заинтересованности.
Замешательство регента длилось не долго. Преодолевая неловкость ситуации, Итбен глазами отыскал в толпе пару сенаторов и внимательно посмотрел на них, словно спрашивая, не напутали ли они чего-нибудь. Как-никак право Призыва не использовалось по меньшей мере сто лет — срок достаточный, чтобы забыть какую-нибудь деталь. Но советники регента лишь едва заметно пожали плечами.
Стиснув челюсти, Итбен решительно повернулся налево, сделал несколько шагов и оказался перед Голубым троном, местом колдуна Литриана. Снова был поднят меч... но удар не понадобился. Некто невидимый упредил регента и погасил свечи, и Голубой трон исчез в ночи.
Хранители отвергали его призыв.
Инос по возможности незаметно, но пристально осмотрелась. Азак, хмурясь, ярился... регент молча бесился... большинство зрителей пребывало в тихой панике... зато Калкор от души наслаждался драмой, скаля в ухмылке зубы... маленький принц недоуменно хлопал глазами... Но, возможно, ребенок пытался подавить смех.
Прежде чем регент сдвинулся с места, свечи над Белым троном, беспокойно замигав, тоже погасли — Блестящая Вода проявила полную солидарность с остальными Хранителями.
— Очень скверно! — раздался тяжелый замогильный голос.
Только Алый трон Запада все еще оставался освещенным — гранитное безобразие с уродливым барельефом, — и он не пустовал. Там восседал мальчик.
Регент поспешил обойти вокруг Опалового трона и за его спинкой остановился для поклона.
— Ваше всемогущество оказывает мне честь... — кланяясь, начал Итбен, но его оборвали на полуфразе.
— Вот уж нет. Честь, как же! — заявил вновь прибывший.
Нет, не мальчик был на Алом троне — юноша. Однажды в Кинвэйле Андор водил Инос в сланцевый карьер герцога. Там трудились гномы, народ необычайно низкорослый, с массивными плечами и крупными головами — цвет лиц напоминал серый песчаник. Несмотря на юность, в волосах Зиниксо пробивалась седина. Гоблин был явно выше колдуна-гнома. Во всяком случае, ноги Зиниксо до пола не доставали, а массивные руки, покоящиеся на подлокотниках, выворачивались кверху, заставляя плечи вздернуться к ушам. Вряд ли Хранителю было удобно на жестком и огромном для него троне. Зиниксо завернулся в необычную тогу, цвета остывающего на наковальне куска железа, извлеченного из горна. Туникой гном, видимо, пренебрег, так как его правая рука и плечо остались обнаженными.
Растянув в ухмылке губы, гном продемонстрировал мелкие, как прибрежная галька, зубы и проскрипел.
— До чего же ты нетерпелив, регент. Все спешишь, спешишь... Ну-ка, попробуй нас позвать!
Замолчав, Хранитель чуть склонил свою большую голову, будто прислушиваясь к чему-то. Инос поразили его беспокойные, как бы бегающие глаза, и она вспомнила, что Ипоксаг упоминал о непомерной недоверчивости и подозрительности гномов. Кроме того, за ними прочно закрепилась репутация подлых и жадных.
Либо в маленьком принце проснулось любопытство и он захотел увидеть колдуна, либо мальчиком овладел страх и он не желал стоять спиной к мрачному Хранителю. Какова бы причина ни была, малыш резко развернулся лицом в другую сторону и затем вновь застыл в неподвижности.
Зиниксо, очевидно, остался доволен и возобновил свои издевательские реплики:
— Попробуй достучаться, хотя бы завтра, собачий прихвостень.
Всесильный колдун, издевающийся над регентом, похож был на ребенка, мучающего насекомое.
«Похоже, я ошиблась, и Олибино не так уж и плох, как я думала раньше», — решила Инос.
От оскорбления Итбен вздрогнул, как от удара кнутом, но его голос остался по-прежнему ровен.
— Выслушаете ли вы прошение султана? — произнес он.
Гном рассыпал по залу нечто вроде «гхыр-гхыр-гхыр», означавшее веселый смех, и опять заскрипел:
— Нет! Нас он не беспокоит. Грядет кое-что другое. Сегодня ночью ты даже не удосужился бы спросить о главном.
Хоть Итбен стоял спиной к зрителям, лица регента видно не было, очередная насмешка заставила его заметно напрячься.
— О чем нам следовало бы спрашивать, ваше всемогущество? — тем же ровным тоном поинтересовался регент.
Колдун окинул взглядом всех собравшихся, а затем ткнул пальцем в кого-то так, словно собирался пробить дырку в дубовой двери, и предложил:
— Спроси его!
Канделябр потух. Трон опустел.
Все повернули головы в ту сторону, куда указывал палец гнома. Но никто не мог понять, кого Зиниксо имел в виду: одного из двух джотуннов или гоблина?
4
— Для импа семейные узы — наиглавнейшее, Инос, — криво улыбнулся сенатор.
— Этого я никогда не забуду, — пообещала Иносолан.
— К несчастью, наше вмешательство не остановило поединок, — вздохнул он. — Боюсь, дальше будет только хуже.
Словно услышав сетование Ипоксага, в Круглый зал, гордо вышагивая, вступил Калкор, сопровождаемый Крушором. Национальные джотуннские костюмы — кожаные штаны и сапоги — подчеркивали презрение к холоду; светлые волосы торчали из-под железных шлемов, отливая золотом. Обдав собравшихся презрительными взглядами, новоприбывшие устроились там, откуда просматривались все пять тронов.
К джотуннам подошел молодой гоблин. На нем тоже была джотуннская одежда. В свете свечей кожа гоблина выглядела еще более зеленой. Почти сразу Маленький Цыпленок отыскал глазами Инос и заметно удивился. Потом дружески ухмыльнулся, блеснув всеми своими острыми зубами.
Инос скрашивала вынужденное ожидание в прохладном помещении тем, что повторяла про себя коротенькую речь, которую составила, чтобы доказать недействительность ее брака с султаном. Это дало бы ей возможность аннулировать постылые узы. Логика, казавшаяся убедительной час назад, теперь выглядела абсолютно несостоятельной.
Четверо слуг втащили переносное кресло, в котором спал старый император. Установив это странное ложе подле Опалового трона, они ушли.
«О, бедный старик, ну почему бы не дать ему умереть спокойно? Зато теперь все, кто должен явиться, в сборе», — зябко поеживаясь, решила Инос.
И она не ошиблась — издалека донесся громкий стук закрываемой двери, и мгновением позже из темноты, величаво вышагивая, появился Итбен, направляющийся к Опаловому трону. Регент был облачен в пурпурную тогу, левая рука скрывалась под небольшим бронзовым щитом, а в правой он держал короткий, тоже бронзовый, меч. За Итбеном торопливо спешил принц, выглядевший одновременно и очаровательным и жалким в своей не по-детски огромной тоге. Бедняжка бездумно таращился прямо перед собой, никто и ничто его не интересовало. На сей раз его мать отсутствовала. Взобравшись на возвышение второй ступени и приблизившись к Опаловому трону, Итбен повернулся к собравшимся, видимо лично намереваясь проверить, все ли в сборе. Принц поднялся только на первую ступеньку центрального возвышения и остановился справа от трона. Он тоже повернулся, но осматриваться не стал, а застыл как статуя.
Инос все больше и больше злилась на недотеп, таскающих не только стариков, но и детей на утомительные ночные бдения.
«В Империи что, не знают, как присматривать за своими будущими правителями?» — возмущалась она.
— Султан Азак! Готов ли ты представить свое прошение Четверке Хранителей Пандемии? — провозгласил Итбен.
— Да, — немного хрипло откликнулся Азак.
— Тогда мы исполним наше древнее право и первейший долг перед всеми и от твоего имени вызовем Четверку!
Итбен поднял правую руку, отвел ее в сторону и энергично стукнул по выпуклому центру щита, повернувшись к Золотому трону, к которому также были прикованы взоры всех присутствующих.
Глухой «кланк» прозвучал весьма неубедительно.
«Ну и ну! Кто же такое услышит? — удивилась Инос. — Отсюда до Золотого дворца неблизко».
Какое-то мгновение все затаив дыхание ожидали чего-то, но ничего не происходило. Под мерцающим светом канделябра Золотой трон так и остался пуст.
Затем свечи медленно померкли и угасли, сияющее дерево умерло, и тьма поглотила по-прежнему пустующий трон.
Изумленные зрители обернулись к Итбену, но регенту было не до объяснений. Его самого словно столбняк поразил. Замерший ступенькой ниже принц, так же как и правитель, разинул рот и вглядывался в темноту с некоторой долей заинтересованности.
Замешательство регента длилось не долго. Преодолевая неловкость ситуации, Итбен глазами отыскал в толпе пару сенаторов и внимательно посмотрел на них, словно спрашивая, не напутали ли они чего-нибудь. Как-никак право Призыва не использовалось по меньшей мере сто лет — срок достаточный, чтобы забыть какую-нибудь деталь. Но советники регента лишь едва заметно пожали плечами.
Стиснув челюсти, Итбен решительно повернулся налево, сделал несколько шагов и оказался перед Голубым троном, местом колдуна Литриана. Снова был поднят меч... но удар не понадобился. Некто невидимый упредил регента и погасил свечи, и Голубой трон исчез в ночи.
Хранители отвергали его призыв.
Инос по возможности незаметно, но пристально осмотрелась. Азак, хмурясь, ярился... регент молча бесился... большинство зрителей пребывало в тихой панике... зато Калкор от души наслаждался драмой, скаля в ухмылке зубы... маленький принц недоуменно хлопал глазами... Но, возможно, ребенок пытался подавить смех.
Прежде чем регент сдвинулся с места, свечи над Белым троном, беспокойно замигав, тоже погасли — Блестящая Вода проявила полную солидарность с остальными Хранителями.
— Очень скверно! — раздался тяжелый замогильный голос.
Только Алый трон Запада все еще оставался освещенным — гранитное безобразие с уродливым барельефом, — и он не пустовал. Там восседал мальчик.
Регент поспешил обойти вокруг Опалового трона и за его спинкой остановился для поклона.
— Ваше всемогущество оказывает мне честь... — кланяясь, начал Итбен, но его оборвали на полуфразе.
— Вот уж нет. Честь, как же! — заявил вновь прибывший.
Нет, не мальчик был на Алом троне — юноша. Однажды в Кинвэйле Андор водил Инос в сланцевый карьер герцога. Там трудились гномы, народ необычайно низкорослый, с массивными плечами и крупными головами — цвет лиц напоминал серый песчаник. Несмотря на юность, в волосах Зиниксо пробивалась седина. Гоблин был явно выше колдуна-гнома. Во всяком случае, ноги Зиниксо до пола не доставали, а массивные руки, покоящиеся на подлокотниках, выворачивались кверху, заставляя плечи вздернуться к ушам. Вряд ли Хранителю было удобно на жестком и огромном для него троне. Зиниксо завернулся в необычную тогу, цвета остывающего на наковальне куска железа, извлеченного из горна. Туникой гном, видимо, пренебрег, так как его правая рука и плечо остались обнаженными.
Растянув в ухмылке губы, гном продемонстрировал мелкие, как прибрежная галька, зубы и проскрипел.
— До чего же ты нетерпелив, регент. Все спешишь, спешишь... Ну-ка, попробуй нас позвать!
Замолчав, Хранитель чуть склонил свою большую голову, будто прислушиваясь к чему-то. Инос поразили его беспокойные, как бы бегающие глаза, и она вспомнила, что Ипоксаг упоминал о непомерной недоверчивости и подозрительности гномов. Кроме того, за ними прочно закрепилась репутация подлых и жадных.
Либо в маленьком принце проснулось любопытство и он захотел увидеть колдуна, либо мальчиком овладел страх и он не желал стоять спиной к мрачному Хранителю. Какова бы причина ни была, малыш резко развернулся лицом в другую сторону и затем вновь застыл в неподвижности.
Зиниксо, очевидно, остался доволен и возобновил свои издевательские реплики:
— Попробуй достучаться, хотя бы завтра, собачий прихвостень.
Всесильный колдун, издевающийся над регентом, похож был на ребенка, мучающего насекомое.
«Похоже, я ошиблась, и Олибино не так уж и плох, как я думала раньше», — решила Инос.
От оскорбления Итбен вздрогнул, как от удара кнутом, но его голос остался по-прежнему ровен.
— Выслушаете ли вы прошение султана? — произнес он.
Гном рассыпал по залу нечто вроде «гхыр-гхыр-гхыр», означавшее веселый смех, и опять заскрипел:
— Нет! Нас он не беспокоит. Грядет кое-что другое. Сегодня ночью ты даже не удосужился бы спросить о главном.
Хоть Итбен стоял спиной к зрителям, лица регента видно не было, очередная насмешка заставила его заметно напрячься.
— О чем нам следовало бы спрашивать, ваше всемогущество? — тем же ровным тоном поинтересовался регент.
Колдун окинул взглядом всех собравшихся, а затем ткнул пальцем в кого-то так, словно собирался пробить дырку в дубовой двери, и предложил:
— Спроси его!
Канделябр потух. Трон опустел.
Все повернули головы в ту сторону, куда указывал палец гнома. Но никто не мог понять, кого Зиниксо имел в виду: одного из двух джотуннов или гоблина?
4
Инос проснулась, как только открылась дверь. Она смотрела в темноту широко открытыми глазами, не чувствуя ни малейшей дремоты и осознавая, что она проспала несколько часов. Ясно было, что проснулась она не без помощи чар. Слабый предутренний сумрак вливался в окна и немного рассеивал ночную тьму, давая возможность разглядеть смутный контур вторгнувшегося. Дверь тихо закрылась, даже не щелкнув замком, но Инос еще раньше почувствовала знакомое заклятие успокаивающих чар — мягкое, обволакивающее ощущение пушистого шерстяного одеяла.
— Инос! — раздался шепот.
— Здравствуй, Рэп.
И тут она вспомнила об Азаке, спавшем с другого края постели, и ужаснулась, представив, как султан просыпается и находит Рэпа в своей спальне.
— Он не проснется, — произнес Рэп уже не шепотом, но довольно тихо. — Ты позволишь поговорить с тобой немного? Не возражаешь, если...
— Конечно. Здесь где-то есть халат, если сумеешь, отыщи его.
Фавн, должно быть, сразу же после ее ответа снял заклятие, потому что сердце Инос вновь радостно затрепетало. Услышав шуршание шелка, она пошарила по кровати и, взяв халат, вдруг осознала, что Рэп способен видеть даже в кромешной тьме. Одевшись, Инос почувствовала себя уверенней и больше уже не сомневалась, что перед ней действительно Рэп.
Она вылезла из постели и запахнула полы халата. Радостное возбуждение от встречи не проходило. На камине вспыхнул ночник. В этом слабом свете Инос увидела спину Рэпа. Фавн стоял и смотрел в окно, потом обернулся, и они уставились друг на друга, разделенные комнатой.
Многие сочли бы эту спальню достаточно большой, но по дворцовым стандартам для султана, гостя императора, она не годилась: мебель старая, с полинялой обивкой и облупившейся лакировкой, со стен сыплется штукатурка, картины и зеркала потускневшие. Все было устроено так, словно по недосмотру напыщенный интерьер не приводили в порядок как минимум с предыдущей династии. Так Итбен мстил за унижение, испытанное по вине Азака. Однако возможно, регент тут был ни при чем и это какой-нибудь амбициозный лакей выказывал свое презрение к джиннам. Ни Инос, ни Рэпа подобные мелочи не волновали.
Главное, что в этих апартаментах стояла преогромная постель, сейчас разделенная чередой подушек, завернутых в покрывало. За этим защитным валиком крепко спал Азак.
Инос провела рукой по своему лицу и тихо промолвила:
— Спасибо тебе за это, Рэп.
Он лишь плечами пожал.
— Не за что. Кожа легко восстанавливается, не то что кости; вот для них требуется время.
— В любом случае большое спасибо.
На фавне все еще был простой костюм мастерового, да к тому же еще и мокрый. Копна волос на голове Рэпа блестела от капель дождя, но и это не помешало им торчать как попало, наглядно отражая упорство их хозяина.
— Магия способна вернуть тебе былую внешность, но никакое колдовство никогда не сделает тебя более красивой, чем ты есть на самом деле, — с грустной улыбкой сказал Рэп.
Инос искренне удивилась не столько тому, что он сказал ей комплимент, сколько тому, что фавн даже не покраснел, произнося это. Весьма ново для Рэпа!
— И за это тоже спасибо. Твои слова — бальзам на сердце.
Инос села на краешек постели и кинула взгляд на Азака.
Мускулистая рука джинна высвободилась из-под покрывала и лежала поверх его, а волосы разметались по подушке. Нет, он не собирался просыпаться.
Рэп тоже посмотрел на султана, но как-то странно прищурившись.
— Боюсь, что с его проклятием мне не справиться, но разглядеть его мне удалось.
Инос вовсе не стремилась немедленно избавлять Азака от его проклятия, но признаваться в этом было бы нетактично.
— Ты увидел? Расскажи, как оно выглядит?
Рэп запустил пальцы в волосы и задумчиво произнес:
— Словами объяснить трудновато. Представь, будто на нем пушистый комбинезон, но только из стекла. Нечто вроде мерцающего света... Нет, у меня не получается, извини. Знаешь, если бы твоя тетя не рассказала мне о его проклятии, я бы не смог понять, что это конкретно, но то, что на нем колдовство, я бы все равно заметил.
— Рэп, сядь, прошу тебя! Я хочу послушать о твоих приключениях. Расскажи все, все, все... и как ты спасся из башни, и как повстречался с драконом, и...
— Твоя тетя полностью в курсе всего, что со мной было. Она прекрасная рассказчица. К сожалению, именно сейчас у нас очень мало времени. Мне было нелегко отыскать тебя в этом лабиринте комнат.
Говоря так, Рэп оглядывался, и Инос содрогнулась, представив, что ее друг смотрит не на стены и потолок, а сквозь них.
— Над дворцом все чисто. Полное молчание, — сообщил он нечто маловразумительное. — Я хочу сказать, что никакой магии на императорский дворец не направлено, да и в самом дворце ее тоже нет. Я не хочу выдавать себя Хранителям.
— Хранителям? Рэп, сегодня вечером Итбен пытался вызвать Четверку, но они не откликнулись на призыв. Впрочем, гном был.
Глаза Рэпа будто сверкнули. Он подошел к стулу и, опустившись на него, попросил:
— Расскажи, пожалуйста.
Инос подробно передала ему, что произошло в Круглом зале. Он внимательно выслушал ее; по лицу фавна она так и не смогла прочесть, что он думает. А ведь раньше было не так. Раньше Рэп был для Инос прозрачен, как стекло, зато сейчас на нем словно был надет деревянный кокон.
— Зиниксо — маленький комочек ужаса, — пробормотал он, когда она закончила рассказ. — Он до смерти боится, что остальные трое сколотят против него шайку. Он законченный подлец и от других ждет таких же подлостей.
— Ты знаешь гнома?
Поистине Рэп был полон сюрпризов. Конечно же и Литриана он знал. Еще недавно, попроси Инос кто-нибудь назвать из ее друзей детства того, кто заведомо ни сном ни духом не будет иметь касательств к Хранителям, Рэп возглавил бы список.
— Я сталкивался со всеми Хранителями, за исключением Олибино, — сообщил он. — Твоя тетушка сказала, что ты встречалась с колдуном Востока.
— Да, его не назовешь очень общительным.
— Вот что магия делает с людьми, — поморщился Рэп. — У Сагорна на этот счет целая теория. И он прав: колдовство в конце концов превращает людей в нелюдей.
— Но с тобой-то, Рэп, все в порядке, не правда ли? — усмехнулась Инос.
— Надеюсь, — пожал фавн плечами.
Она все еще никак не могла понять, о чем он думает. Было ли это подтверждением теории Сагорна? Для Инос Рэп всегда оставался открытой книгой, но сейчас эта книга прочно захлопнулась, и Инос не могла прочесть ни строчки. И все же она чувствовала, как его гложет тревога.
— Ладно, я спрошу, как только мне представится такая возможность. О Рэп! Я так безумно счастлива, что ты жив! Помнишь импов, я ведь думала, что они убили тебя, и, увидев тебя в пустыне, сочла за привидение. Я решила, что меня преследует твой дух. Ты должен объяснить мне это. Или тоже отошлешь к тетушке? А когда уверилась, что ты действительно жив, я была так счастлива, правда, недолго — Азак очень убедительно доказал мне, что ты умер в застенке Алакарны, после того как мы уехали. Он с таким удовольствием говорил, что тебя забили до смерти... Рэп, прости, но я ему поверила. Это было так похоже на него — приказать своим прихвостням расправиться с тобой, поэтому я и не усомнилась в его правдивости. Но ты в порядке! Это чудесно, Рэп! Расскажи мне, как ты спасся и спас Кэйд?
— Лучше спроси у нее.
— Ну, коротенько, лишь самое главное?
— Спроси у своей тети, — упорствовал фавн.
— Рэп! — рассердилась Инос.
Он поднялся со стула и стал молча расхаживать по комнате взад-вперед. Несомненно, фавна привела сюда немаловажная причина — просто так ворваться в Опаловый дворец посреди ночи для любого опасно, не важно, какова магическая сила нарушителя уединения августейших особ. Впрочем, существовала общеизвестная причина, из-за которой мужчина способен был ворваться в покои дамы вот так, среди ночи. Но Инос не думала, что Рэп проявит к ней неуважение или грубость.
Так почему же ее сердце готово было выпрыгнуть? Не потому ли, что она втайне желала, чтобы он проявил настойчивость? Ее воображение даже нарисовало, что произойдет, если он и вправду соблазнит ее — в этом случае султанша Иносолан не станет криками портить обоюдное веселье. Более того, она бы мило простилась с Азаком коротенькой запиской.
— Рэп, если ты дерешься с Калкором завтра...
— Уже сегодня. Близится рассвет. Скоро ночной мрак рассеется.
— Хорошо, пусть будет сегодня. Но это наверняка? Я хочу сказать, абсолютно ли ты уверен, что он не убьет тебя? Даже если верно третье пророчество. — И Инос умолкла.
У окна Рэпа больше не было, он стоял позади Инос и промолвил:
— Нет.
— Тогда не надо! — резко повернувшись, воскликнула Инос, и затараторила: — Я не хочу потерять тебя снова, ни ради чего, пусть даже Краснегара. Послушай, победишь ли ты или нет, корона мне не гарантирована. Есть нечто более важное — мы должны, обязательно должны где-нибудь разорвать цепь судьбы! Рэп, третье пророчество не должно сбыться! Я не позволю гоблину забрать тебя. Рэп, что ты имел в виду, заявив, что магические окна не пророчествуют?
— Слишком долго объяснять.
— Не хочешь говорить — не надо. Подожди минутку, я что-нибудь наброшу на себя, и мы можем идти.
— Что? — Фавн отступил на несколько шагов прямо к туалетному столику, так что попал под свет ночника, и Инос увидела, в какой растерянности Рэп таращился на нее.
— Я люблю тебя, Рэп! — улыбнулась она. — Ты в этом сомневался?
Теперь он вновь был для нее открытой книгой — парень покраснел до ушей и пробормотал:
— Инос, только не это!
— Это, это. Я люблю тебя! И всегда любила, еще в Краснегаре, хоть и, каюсь, не понимала себя, а следовало бы. Но почему ты ни разу не намекнул... хоть бы словечко обронил... Первый шаг должны делать мальчики — так принято.
Он тревожно хмурился, смотрел на нее и качал головой.
— Конечно же я тебя люблю! — начала сердиться Инос. — Ах, как же я была глупа! Бог пытался вразумить меня, а я...
— Инос! Ты замужем! Ты султанша! Нет, послушай меня. — С упрямым видом он подошел к стулу и снова сел. — Помнишь, Андор пытался манипулировать тобой, пользуясь магией? Ну, а когда я стал адептом, я обнаружил, что мне ничего не стоит чарами заставить Андора повиноваться мне и верить всему, что я внушал. Поверь, я делал это не нарочно, так само получалось. А теперь...
— Чушь! — фыркнула Инос. — Будь добр, оставь Андора в покое. Ты ужасный человек! — И она ласково улыбнулась Рэпу. Он был именно таким, какого ей хотелось — надежный, сведущий... правда, лишь когда он знал, что делает. Но Рэп по-прежнему остался честным, верным и доверчивым. Как раз то, что нужно женщине. — Признаю, что толком не разобралась в своих чувствах даже тогда, когда ты объявился в Краснегаре в ночь, когда умер отец. А следовало бы. Ты бежал всю дорогу до Пондага, а потом обратно только ради меня, а я так ничего и не поняла. Но той ночью я была почти что не в себе и из-за смерти отца, и из-за чар Андора, к тому же я не смела думать искренне. Но...
— Ты вышла замуж за Азака, — напомнил фавн. — Я спрашивал тебя...
— Рэп! — крикнула Инос, начисто забыв о муже, мирно спавшем здесь на кровати. — Не ты ли превратил мою свадьбу в цирк, поубивав всех этих стражников? И...
— Инос! — негромко прервал ее Рэп, и слова замерли у нее на устах. — Ты ведь знаешь, как только ты стала королевой, мне всегда хотелось быть твоим гвардейцем. Но солдат из меня никудышный, и я счастлив, что тебе удалось найти такого красивого, царственного мужа. Я знаю, я — ничто! Мы уже не дети, Инос.
Рэп всегда выражался напыщенно, когда пытался врать. Скорее всего, ему не хватало практики.
Рассмеявшись, Инос вскочила и потребовала:
— Отвернись, я оденусь, и мы убежим...
— Нет. Сядь, прошу тебя. Теперь слушай. Я хочу кое-что сказать. Я маг. Мне ничего не стоит заставить тебя делать все, что я захочу. Абсолютно все. И... да, я... очень... неравнодушен к тебе. Это сильные чувства.
— О-о-о! Правда? Неравнодушен? Очень? Поэтому ты прошел тайгу, пересек целый континент, спеша за мной, дрался с драконами... Значит, ты абсолютно уверен, что чувства твои сильные? Тогда...
— Они просачиваются в пространство! — выкрикнул он.
Азак дернулся во сне, а затем, перевернувшись на другой бок, снова затих.
— Куда и что просачивается? — растерянно переспросила она.
Рэп поник головой с несчастнейшим видом.
— Я не в силах удержать в себе все, что я чувствую. Против моей воли, немного, но магия просачивается. Тебе только кажется, что ты чувствуешь влюбленность. Это я виноват. Каждый раз, когда я смотрю на тебя... Прости, Инос, это сильнее меня, вот в чем беда. Когда меня больше не будет рядом с тобой, ты придешь в себя и, надеюсь, простишь меня. Я не желаю этого, поверь мне, но я заставляю тебя чувствовать именно так, а не иначе. В этом все дело, правда.
Большей чепухи Инос в жизни не слышала.
— О нет, это не так!
— Так, именно так!
Оба собеседника сердито смотрели друг на друга.
— Кто ты такой, чтобы заявлять, кого и как я люблю?
— Я маг. Да, я знаю, ты говоришь то, что ощущаешь как истину. Я это вижу.
— Как любезно с твоей стороны упомянуть об этом.
— Не нужно иронии. Ты говоришь, во что действительно веришь, но твоя уверенность — отголосок моих желаний... Потому что я хочу тебя. Да, я всей душой желаю тебя и тем самым заставляю тебя чувствовать...
— Вот как? Ну так зачем же медлить! Иди сюда, — позвала Инос и начала развязывать пояс халата.
— Инос! — воскликнул Рэп. Сама Кэйд не смогла бы выказать в одном возгласе большей укоризны.
Она снова с несчастным видом затянула узел пояса.
— Рэп, я люблю тебя. Я люблю тебя! Я согласилась на брак с Азаком, потому что у меня не было выбора. Раша грозилась такими ужасами, что...
— Инос, пожалуйста!
Угрюмо насупившись, она замолчала.
— Я здесь не затем, чтобы разбираться в чувствах. С этим я бы никогда не посмел тебя побеспокоить. И не затем, чтобы похищать тебя. О нет! Я пришел попросить тебя об одолжении. Вот и все.
Она ошеломленно уставилась на фавна, наблюдая, как он тяжело опустился на стул и удрученно склонил голову. Как это на него не похоже! Несомненно, он был в беде, в настоящей беде.
— Рэп, какое одолжение? Все, что угодно!
— Калкор — колдун, — вздохнул фавн.
— О нет!
— Так я полагаю, но полной уверенности у меня нет. То, что он маг, сомнений не вызывает, но по некоторым признакам мне кажется, что он обладает четырьмя словами. Вот почему он так нагло явился в Хаб. Калкор не рисковал — регент не может убить его. Он способен исчезнуть в любой момент, стоит ему только захотеть. — Несколько мгновений Рэп пристально смотрел на Инос. — А я и подавно не могу его одолеть! Инос, я чувствую, когда кто-нибудь пользуется даже малыми чарами, а Калкор применил к троллю сильную магию. Может, он просто неуклюжий маг, но я подозреваю, что он колдун.
— Вот что имел в виду Зиниксо!
— Вероятно, он указывал на Калкора. Понимаешь, регент изначально намеревался запретить еще один Божий Суд, а Калкор воздействовал на Итбена, и тот изменил решение. Эту магическую вибрацию я тоже ощутил. А применять оккультные силы к императору — или его регенту — прямое нарушение Протокола, я полагаю.
— Позавчера в Круглом зале Анджилки рухнул к подножию трона как подкошенный. Значит, это Калкор устроил?
Но Рэп ничего не знал о случае с Анджилки, и Инос пришлось рассказывать о происшествии, в то время как фавн внимательно слушал, глядя на нее огромными серыми глазами.
«Дурацкие татуировки! Если он маг, зачем он их носит? Почему не уберет? О Рэп, Рэп! Да что мне до татуировок! Как славно, что он вернулся...» — мелькало в голове Инос, пока она говорила. В конце она спросила:
— Так почему Хранители не наказали его?
— Не знаю. Возможно, они хотят сначала от меня избавиться? Нет, это слишком глупо — видеть врагов повсюду. Я становлюсь хуже гнома.
— Значит, Калкор — колдун. А ты?
— Нет, — покачал головой Рэп. — Я только маг — три слова.
Инос вся похолодела от ужаса.
«Если Калкор убьет Рэпа, меня увезут в Алакарну, и я останусь замужем за Азаком. И Рэп на сей раз действительно будет мертв. А я-то полагала, что кошмары кончились!»
— Ты... ты не против... поделиться со мной своим словом? Я знаю, что прошу слишком много... не годится приставать с подобными вещами к кому-либо, но... — Видимо, Рэп почувствовал ее облегчение, поэтому улыбнулся. — Мне жаль, что я надоедаю с этой просьбой, но я боюсь. Я хочу сказать, что мне не убить этого ублюдка, не став равным ему, — пояснил Рэп. Затем черты его лица словно отвердели, и фавн захлопнулся в своей волшебной раковине.
— Рэп, ты с самого начала не хотел драться, почему ты решился? — осторожно спросила Инос. — Что Калкор бросил в тебя такое, из-за чего ты так круто изменил свое мнение?
Но ничего нельзя было прочесть на бесстрастном лице фавна.
— Прости, но я не стану говорить об этом, — промолвил он и содрогнулся.
— Куда ты отправился, когда так внезапно исчез? — допытывалась Инос.
Рэп молчал, и она подумала, что он не ответит. Но нет.
— Инос! — раздался шепот.
— Здравствуй, Рэп.
И тут она вспомнила об Азаке, спавшем с другого края постели, и ужаснулась, представив, как султан просыпается и находит Рэпа в своей спальне.
— Он не проснется, — произнес Рэп уже не шепотом, но довольно тихо. — Ты позволишь поговорить с тобой немного? Не возражаешь, если...
— Конечно. Здесь где-то есть халат, если сумеешь, отыщи его.
Фавн, должно быть, сразу же после ее ответа снял заклятие, потому что сердце Инос вновь радостно затрепетало. Услышав шуршание шелка, она пошарила по кровати и, взяв халат, вдруг осознала, что Рэп способен видеть даже в кромешной тьме. Одевшись, Инос почувствовала себя уверенней и больше уже не сомневалась, что перед ней действительно Рэп.
Она вылезла из постели и запахнула полы халата. Радостное возбуждение от встречи не проходило. На камине вспыхнул ночник. В этом слабом свете Инос увидела спину Рэпа. Фавн стоял и смотрел в окно, потом обернулся, и они уставились друг на друга, разделенные комнатой.
Многие сочли бы эту спальню достаточно большой, но по дворцовым стандартам для султана, гостя императора, она не годилась: мебель старая, с полинялой обивкой и облупившейся лакировкой, со стен сыплется штукатурка, картины и зеркала потускневшие. Все было устроено так, словно по недосмотру напыщенный интерьер не приводили в порядок как минимум с предыдущей династии. Так Итбен мстил за унижение, испытанное по вине Азака. Однако возможно, регент тут был ни при чем и это какой-нибудь амбициозный лакей выказывал свое презрение к джиннам. Ни Инос, ни Рэпа подобные мелочи не волновали.
Главное, что в этих апартаментах стояла преогромная постель, сейчас разделенная чередой подушек, завернутых в покрывало. За этим защитным валиком крепко спал Азак.
Инос провела рукой по своему лицу и тихо промолвила:
— Спасибо тебе за это, Рэп.
Он лишь плечами пожал.
— Не за что. Кожа легко восстанавливается, не то что кости; вот для них требуется время.
— В любом случае большое спасибо.
На фавне все еще был простой костюм мастерового, да к тому же еще и мокрый. Копна волос на голове Рэпа блестела от капель дождя, но и это не помешало им торчать как попало, наглядно отражая упорство их хозяина.
— Магия способна вернуть тебе былую внешность, но никакое колдовство никогда не сделает тебя более красивой, чем ты есть на самом деле, — с грустной улыбкой сказал Рэп.
Инос искренне удивилась не столько тому, что он сказал ей комплимент, сколько тому, что фавн даже не покраснел, произнося это. Весьма ново для Рэпа!
— И за это тоже спасибо. Твои слова — бальзам на сердце.
Инос села на краешек постели и кинула взгляд на Азака.
Мускулистая рука джинна высвободилась из-под покрывала и лежала поверх его, а волосы разметались по подушке. Нет, он не собирался просыпаться.
Рэп тоже посмотрел на султана, но как-то странно прищурившись.
— Боюсь, что с его проклятием мне не справиться, но разглядеть его мне удалось.
Инос вовсе не стремилась немедленно избавлять Азака от его проклятия, но признаваться в этом было бы нетактично.
— Ты увидел? Расскажи, как оно выглядит?
Рэп запустил пальцы в волосы и задумчиво произнес:
— Словами объяснить трудновато. Представь, будто на нем пушистый комбинезон, но только из стекла. Нечто вроде мерцающего света... Нет, у меня не получается, извини. Знаешь, если бы твоя тетя не рассказала мне о его проклятии, я бы не смог понять, что это конкретно, но то, что на нем колдовство, я бы все равно заметил.
— Рэп, сядь, прошу тебя! Я хочу послушать о твоих приключениях. Расскажи все, все, все... и как ты спасся из башни, и как повстречался с драконом, и...
— Твоя тетя полностью в курсе всего, что со мной было. Она прекрасная рассказчица. К сожалению, именно сейчас у нас очень мало времени. Мне было нелегко отыскать тебя в этом лабиринте комнат.
Говоря так, Рэп оглядывался, и Инос содрогнулась, представив, что ее друг смотрит не на стены и потолок, а сквозь них.
— Над дворцом все чисто. Полное молчание, — сообщил он нечто маловразумительное. — Я хочу сказать, что никакой магии на императорский дворец не направлено, да и в самом дворце ее тоже нет. Я не хочу выдавать себя Хранителям.
— Хранителям? Рэп, сегодня вечером Итбен пытался вызвать Четверку, но они не откликнулись на призыв. Впрочем, гном был.
Глаза Рэпа будто сверкнули. Он подошел к стулу и, опустившись на него, попросил:
— Расскажи, пожалуйста.
Инос подробно передала ему, что произошло в Круглом зале. Он внимательно выслушал ее; по лицу фавна она так и не смогла прочесть, что он думает. А ведь раньше было не так. Раньше Рэп был для Инос прозрачен, как стекло, зато сейчас на нем словно был надет деревянный кокон.
— Зиниксо — маленький комочек ужаса, — пробормотал он, когда она закончила рассказ. — Он до смерти боится, что остальные трое сколотят против него шайку. Он законченный подлец и от других ждет таких же подлостей.
— Ты знаешь гнома?
Поистине Рэп был полон сюрпризов. Конечно же и Литриана он знал. Еще недавно, попроси Инос кто-нибудь назвать из ее друзей детства того, кто заведомо ни сном ни духом не будет иметь касательств к Хранителям, Рэп возглавил бы список.
— Я сталкивался со всеми Хранителями, за исключением Олибино, — сообщил он. — Твоя тетушка сказала, что ты встречалась с колдуном Востока.
— Да, его не назовешь очень общительным.
— Вот что магия делает с людьми, — поморщился Рэп. — У Сагорна на этот счет целая теория. И он прав: колдовство в конце концов превращает людей в нелюдей.
— Но с тобой-то, Рэп, все в порядке, не правда ли? — усмехнулась Инос.
— Надеюсь, — пожал фавн плечами.
Она все еще никак не могла понять, о чем он думает. Было ли это подтверждением теории Сагорна? Для Инос Рэп всегда оставался открытой книгой, но сейчас эта книга прочно захлопнулась, и Инос не могла прочесть ни строчки. И все же она чувствовала, как его гложет тревога.
— Ладно, я спрошу, как только мне представится такая возможность. О Рэп! Я так безумно счастлива, что ты жив! Помнишь импов, я ведь думала, что они убили тебя, и, увидев тебя в пустыне, сочла за привидение. Я решила, что меня преследует твой дух. Ты должен объяснить мне это. Или тоже отошлешь к тетушке? А когда уверилась, что ты действительно жив, я была так счастлива, правда, недолго — Азак очень убедительно доказал мне, что ты умер в застенке Алакарны, после того как мы уехали. Он с таким удовольствием говорил, что тебя забили до смерти... Рэп, прости, но я ему поверила. Это было так похоже на него — приказать своим прихвостням расправиться с тобой, поэтому я и не усомнилась в его правдивости. Но ты в порядке! Это чудесно, Рэп! Расскажи мне, как ты спасся и спас Кэйд?
— Лучше спроси у нее.
— Ну, коротенько, лишь самое главное?
— Спроси у своей тети, — упорствовал фавн.
— Рэп! — рассердилась Инос.
Он поднялся со стула и стал молча расхаживать по комнате взад-вперед. Несомненно, фавна привела сюда немаловажная причина — просто так ворваться в Опаловый дворец посреди ночи для любого опасно, не важно, какова магическая сила нарушителя уединения августейших особ. Впрочем, существовала общеизвестная причина, из-за которой мужчина способен был ворваться в покои дамы вот так, среди ночи. Но Инос не думала, что Рэп проявит к ней неуважение или грубость.
Так почему же ее сердце готово было выпрыгнуть? Не потому ли, что она втайне желала, чтобы он проявил настойчивость? Ее воображение даже нарисовало, что произойдет, если он и вправду соблазнит ее — в этом случае султанша Иносолан не станет криками портить обоюдное веселье. Более того, она бы мило простилась с Азаком коротенькой запиской.
— Рэп, если ты дерешься с Калкором завтра...
— Уже сегодня. Близится рассвет. Скоро ночной мрак рассеется.
— Хорошо, пусть будет сегодня. Но это наверняка? Я хочу сказать, абсолютно ли ты уверен, что он не убьет тебя? Даже если верно третье пророчество. — И Инос умолкла.
У окна Рэпа больше не было, он стоял позади Инос и промолвил:
— Нет.
— Тогда не надо! — резко повернувшись, воскликнула Инос, и затараторила: — Я не хочу потерять тебя снова, ни ради чего, пусть даже Краснегара. Послушай, победишь ли ты или нет, корона мне не гарантирована. Есть нечто более важное — мы должны, обязательно должны где-нибудь разорвать цепь судьбы! Рэп, третье пророчество не должно сбыться! Я не позволю гоблину забрать тебя. Рэп, что ты имел в виду, заявив, что магические окна не пророчествуют?
— Слишком долго объяснять.
— Не хочешь говорить — не надо. Подожди минутку, я что-нибудь наброшу на себя, и мы можем идти.
— Что? — Фавн отступил на несколько шагов прямо к туалетному столику, так что попал под свет ночника, и Инос увидела, в какой растерянности Рэп таращился на нее.
— Я люблю тебя, Рэп! — улыбнулась она. — Ты в этом сомневался?
Теперь он вновь был для нее открытой книгой — парень покраснел до ушей и пробормотал:
— Инос, только не это!
— Это, это. Я люблю тебя! И всегда любила, еще в Краснегаре, хоть и, каюсь, не понимала себя, а следовало бы. Но почему ты ни разу не намекнул... хоть бы словечко обронил... Первый шаг должны делать мальчики — так принято.
Он тревожно хмурился, смотрел на нее и качал головой.
— Конечно же я тебя люблю! — начала сердиться Инос. — Ах, как же я была глупа! Бог пытался вразумить меня, а я...
— Инос! Ты замужем! Ты султанша! Нет, послушай меня. — С упрямым видом он подошел к стулу и снова сел. — Помнишь, Андор пытался манипулировать тобой, пользуясь магией? Ну, а когда я стал адептом, я обнаружил, что мне ничего не стоит чарами заставить Андора повиноваться мне и верить всему, что я внушал. Поверь, я делал это не нарочно, так само получалось. А теперь...
— Чушь! — фыркнула Инос. — Будь добр, оставь Андора в покое. Ты ужасный человек! — И она ласково улыбнулась Рэпу. Он был именно таким, какого ей хотелось — надежный, сведущий... правда, лишь когда он знал, что делает. Но Рэп по-прежнему остался честным, верным и доверчивым. Как раз то, что нужно женщине. — Признаю, что толком не разобралась в своих чувствах даже тогда, когда ты объявился в Краснегаре в ночь, когда умер отец. А следовало бы. Ты бежал всю дорогу до Пондага, а потом обратно только ради меня, а я так ничего и не поняла. Но той ночью я была почти что не в себе и из-за смерти отца, и из-за чар Андора, к тому же я не смела думать искренне. Но...
— Ты вышла замуж за Азака, — напомнил фавн. — Я спрашивал тебя...
— Рэп! — крикнула Инос, начисто забыв о муже, мирно спавшем здесь на кровати. — Не ты ли превратил мою свадьбу в цирк, поубивав всех этих стражников? И...
— Инос! — негромко прервал ее Рэп, и слова замерли у нее на устах. — Ты ведь знаешь, как только ты стала королевой, мне всегда хотелось быть твоим гвардейцем. Но солдат из меня никудышный, и я счастлив, что тебе удалось найти такого красивого, царственного мужа. Я знаю, я — ничто! Мы уже не дети, Инос.
Рэп всегда выражался напыщенно, когда пытался врать. Скорее всего, ему не хватало практики.
Рассмеявшись, Инос вскочила и потребовала:
— Отвернись, я оденусь, и мы убежим...
— Нет. Сядь, прошу тебя. Теперь слушай. Я хочу кое-что сказать. Я маг. Мне ничего не стоит заставить тебя делать все, что я захочу. Абсолютно все. И... да, я... очень... неравнодушен к тебе. Это сильные чувства.
— О-о-о! Правда? Неравнодушен? Очень? Поэтому ты прошел тайгу, пересек целый континент, спеша за мной, дрался с драконами... Значит, ты абсолютно уверен, что чувства твои сильные? Тогда...
— Они просачиваются в пространство! — выкрикнул он.
Азак дернулся во сне, а затем, перевернувшись на другой бок, снова затих.
— Куда и что просачивается? — растерянно переспросила она.
Рэп поник головой с несчастнейшим видом.
— Я не в силах удержать в себе все, что я чувствую. Против моей воли, немного, но магия просачивается. Тебе только кажется, что ты чувствуешь влюбленность. Это я виноват. Каждый раз, когда я смотрю на тебя... Прости, Инос, это сильнее меня, вот в чем беда. Когда меня больше не будет рядом с тобой, ты придешь в себя и, надеюсь, простишь меня. Я не желаю этого, поверь мне, но я заставляю тебя чувствовать именно так, а не иначе. В этом все дело, правда.
Большей чепухи Инос в жизни не слышала.
— О нет, это не так!
— Так, именно так!
Оба собеседника сердито смотрели друг на друга.
— Кто ты такой, чтобы заявлять, кого и как я люблю?
— Я маг. Да, я знаю, ты говоришь то, что ощущаешь как истину. Я это вижу.
— Как любезно с твоей стороны упомянуть об этом.
— Не нужно иронии. Ты говоришь, во что действительно веришь, но твоя уверенность — отголосок моих желаний... Потому что я хочу тебя. Да, я всей душой желаю тебя и тем самым заставляю тебя чувствовать...
— Вот как? Ну так зачем же медлить! Иди сюда, — позвала Инос и начала развязывать пояс халата.
— Инос! — воскликнул Рэп. Сама Кэйд не смогла бы выказать в одном возгласе большей укоризны.
Она снова с несчастным видом затянула узел пояса.
— Рэп, я люблю тебя. Я люблю тебя! Я согласилась на брак с Азаком, потому что у меня не было выбора. Раша грозилась такими ужасами, что...
— Инос, пожалуйста!
Угрюмо насупившись, она замолчала.
— Я здесь не затем, чтобы разбираться в чувствах. С этим я бы никогда не посмел тебя побеспокоить. И не затем, чтобы похищать тебя. О нет! Я пришел попросить тебя об одолжении. Вот и все.
Она ошеломленно уставилась на фавна, наблюдая, как он тяжело опустился на стул и удрученно склонил голову. Как это на него не похоже! Несомненно, он был в беде, в настоящей беде.
— Рэп, какое одолжение? Все, что угодно!
— Калкор — колдун, — вздохнул фавн.
— О нет!
— Так я полагаю, но полной уверенности у меня нет. То, что он маг, сомнений не вызывает, но по некоторым признакам мне кажется, что он обладает четырьмя словами. Вот почему он так нагло явился в Хаб. Калкор не рисковал — регент не может убить его. Он способен исчезнуть в любой момент, стоит ему только захотеть. — Несколько мгновений Рэп пристально смотрел на Инос. — А я и подавно не могу его одолеть! Инос, я чувствую, когда кто-нибудь пользуется даже малыми чарами, а Калкор применил к троллю сильную магию. Может, он просто неуклюжий маг, но я подозреваю, что он колдун.
— Вот что имел в виду Зиниксо!
— Вероятно, он указывал на Калкора. Понимаешь, регент изначально намеревался запретить еще один Божий Суд, а Калкор воздействовал на Итбена, и тот изменил решение. Эту магическую вибрацию я тоже ощутил. А применять оккультные силы к императору — или его регенту — прямое нарушение Протокола, я полагаю.
— Позавчера в Круглом зале Анджилки рухнул к подножию трона как подкошенный. Значит, это Калкор устроил?
Но Рэп ничего не знал о случае с Анджилки, и Инос пришлось рассказывать о происшествии, в то время как фавн внимательно слушал, глядя на нее огромными серыми глазами.
«Дурацкие татуировки! Если он маг, зачем он их носит? Почему не уберет? О Рэп, Рэп! Да что мне до татуировок! Как славно, что он вернулся...» — мелькало в голове Инос, пока она говорила. В конце она спросила:
— Так почему Хранители не наказали его?
— Не знаю. Возможно, они хотят сначала от меня избавиться? Нет, это слишком глупо — видеть врагов повсюду. Я становлюсь хуже гнома.
— Значит, Калкор — колдун. А ты?
— Нет, — покачал головой Рэп. — Я только маг — три слова.
Инос вся похолодела от ужаса.
«Если Калкор убьет Рэпа, меня увезут в Алакарну, и я останусь замужем за Азаком. И Рэп на сей раз действительно будет мертв. А я-то полагала, что кошмары кончились!»
— Ты... ты не против... поделиться со мной своим словом? Я знаю, что прошу слишком много... не годится приставать с подобными вещами к кому-либо, но... — Видимо, Рэп почувствовал ее облегчение, поэтому улыбнулся. — Мне жаль, что я надоедаю с этой просьбой, но я боюсь. Я хочу сказать, что мне не убить этого ублюдка, не став равным ему, — пояснил Рэп. Затем черты его лица словно отвердели, и фавн захлопнулся в своей волшебной раковине.
— Рэп, ты с самого начала не хотел драться, почему ты решился? — осторожно спросила Инос. — Что Калкор бросил в тебя такое, из-за чего ты так круто изменил свое мнение?
Но ничего нельзя было прочесть на бесстрастном лице фавна.
— Прости, но я не стану говорить об этом, — промолвил он и содрогнулся.
— Куда ты отправился, когда так внезапно исчез? — допытывалась Инос.
Рэп молчал, и она подумала, что он не ответит. Но нет.