Дункан Дэйв. Император и шут

   Внешне Рэп выглядел спокойным. Но под этой маской равнодушия он весь измаялся. То ли с недосыпу, то ли от долгих волнений, но гнев продолжал бурлить в нем, угрожая — выплеснуться наружу всякий раз, когда он погружался в воспоминания — о Хранителях, о бессмысленном убийстве Гатмора, о жестоком обращении с маленьким Шанди...
   Мальчик забрался на огромную дедушкину постель с балдахином, поддерживаемым четырьмя столбиками, уместившись на ней поперек, и время от времени огорошивал то деда, то колдуна неожиданными вопросами. Пренебрежительно проигнорировав Протокол ради волшебных исцелений, Рэп в глазах мальчика превратился в великого героя. И хоть героем он себя не чувствовал, переубеждать Шанди фавн не собирался, потому что прекрасно знал, как маленькие мальчики — особенно те, кто не имеют отца, — нуждаются в мужчине, доблесть которого они стремятся превзойти.
   «Бедный Шанди, бедный Гатмор. Бедная Инос, — вздыхал про себя Рэп. — Гатмор! Ну почему я не заставил тебя остаться у моря?»
   Вчера, примерно в это время, Рэп и Дарад отдавали дань уважения покойному, провожая друга в последний путь. Это была грустная и глубоко личная церемония, но все пять компаньонов поочередно пришли проститься с моряком. Даже Андор выразил искреннее сожаление по случаю его безвременной кончины. Сагорн ударился в философствование; Тинал просто всплакнул; Джалон же спел щемящую душу прощальную песнь моряку. И немудреные слова, и мелодия эта эхом будут звучать в сердце Рэпа до того дня, когда...
   «Не думать об этом! И об Инос тоже не думать!» — оборвал себя Рэп.
   — Дедушка, — прошептал Шанди, искоса поглядывая на Рэпа и, видимо, полагая, что колдун спит.
   — Угу? — откликнулся старый император, внимательно рассматривая в зеркало, которое держал трепещущий слуга, свои зубы.
   — Дедушка... Фавны хорошие, правда?
   — О да, — поддакнул Эмшандар, вряд ли толком расслышав, о чем спрашивал внук. — Пожалуй, так сойдет. Мои сандалии, живо! Что? Фавны? Конечно, они хорошие. Почему нет?
   — Ну... мама говорит, что импы хорошие, а джотунны — кровожадные твари, потом, карлики — грязные вонючки, ну, гоблины — жестокие злодеи. Торог же уверяет, что эльфы очень хорошие. А фавны тоже хорошие, правда?
   После такой тирады дедушка даже о сандалиях забыл. Он развернулся лицом к внуку, хмурый как туча:
   — Кто такой Торог? Впрочем, не важно. Вижу, твоя мать забивает тебе голову глупыми бреднями. Мастер Рэп, расскажи ему о фавнах.
   Шанди вздрогнул и обеспокоенно воззрился на Рэпа.
   — Мои знания о фавнах невелики, — произнес Рэп, пожимая плечами — Я вырос вдали от их земель. Мой отец — джотунн, хотя мать была фавном.
   — О! Мне очень жаль. Я хочу сказать, что сожалею, что заговорил об этом...
   — Все в порядке, Шанди, — заверил принца Рэп. — Знаешь, я встречал джотуннов, которых иначе как тварями и не назовешь. Вспомни Калкора, которого я сегодня убил. Конечно, ничего хорошего в том, чтобы лишать человека жизни, нет, но пират был из тех, кто вполне заслужил свою участь. Но также я знавал отличных джотуннов. А один из лучших людей, с каким мне довелось встречаться, был гном. Согласен, попахивает от него не слишком-то приятно, но он нежный и любящий отец и очень могущественный колдун. Что касается импов... Итбен — имп, не так ли?
   — Э... да, — с запинкой промолвил Шанди.
   Мальчик признавал Итбена в некотором роде импом. Непонятно только, откуда он знал?
   — Шанди, импы тоже разные: бывают хорошие, а бывают плохие. Надеюсь, ты понял, что джотунны очень разные. То же самое можно сказать относительно всех людей. Некоторые служат Добру, а некоторые, я боюсь, — Злу. Дорога жизни длинна, и, идя по ней, мы должны стараться избегать плохого и стремиться к лучшему, на что способны. Поверь мне, большинство из нас вполне могут быть хорошими.
   Шанди слушал Рэпа разинув рот, а под конец торжественно кивнул.
   Шанди уже блаженно посапывал — маленький кукленок на широченной кровати, — когда Эмшандар отпустил слуг, предварительно приказав зажечь лампы и принести вина. Беспокоясь о старике, Рэп коснулся его ауры.
   — Довольно, карлов сын! Оставь меня в покое! — разгневался старик, ощутив усилия Рэпа. Затем он устыдился своей вспышки. — Прости, колдун, разумом я понимаю, что ты желал мне блага. Но... — он стоял, глядя на спящего мальчика, и на его лице, обтянутом иссохшей пергаментной кожей, мелькнула исчезла тревожная улыбка, — если бы не он, пожалуй, я вопросил бы тебя вернуть меня в прежнее состояние. Однако, если возможно, я бы хотел передать этому малышу его наследство в целости и сохранности.
   Возможно, император улыбался, но это скорее был оскал состарившегося волкодава, слишком ослабевшего, чтобы драться, но слишком гордого, чтобы не пытаться сделать это.
   Старик, шатаясь, доплелся до кресла и с трудом опустился него, задыхаясь от слабости. Дрожащей рукой он сам наполнил вином свой кубок.
   — Уверяю, через несколько дней ваше величество восстановит свои силы.
   — Нет у нас в запасе лишних дней, и ты знаешь это, колдун. Теперь пей вино и отвечай на мои вопросы.
   По огромным окнам все еще барабанил дождь, но несчастливый день уже близился к концу. Не прекословя императору, фавн налил в хрустальный кубок вино, вернулся в уютное кресло и поменял содержимое кубка на воду. Откинувшись на спинку кресла, Рэп предоставил властителю возможность подвергнуть собеседника суровому осмотру.
   — С каких пор ты колдун? — бесцеремонно спросил император.
   — С рассвета этого утра, сир.
   — Гром и молния! — встрепенулся изможденный старик, вытаращив глаза на фавна. Глубокомысленно помолчав и посмаковав вино, он предложил: — В таком случае мы можем провозгласить, что Протокола ты не знал.
   — Не получится, ваше величество, — грустно усмехнулся Рэп. — Я не раз встречался с Хранителями — и с Блестящей Водой, и с Зиниксо, и с Литрианом тоже.
   Старик ахнул, а его седые брови так и взлетели вверх.
   — Правда? Значит, они о тебе знают, а ты сознательно шел на риск. В таком случае сам собой напрашивается вопрос — зачем ты сделал то, что сделал? Нет в Пандемии смертного могущественнее императора, но даже августейший властитель не в силах предложить награду, достойную колдуна. Итак, почему ты исцелил меня?
   Воспоминания о наглости Итбена не способствовали спокойствию Рэпа. Фавну пришлось воспользоваться магией, чтобы погасить вспышку гнева.
   — Я разозлился, сир.
   — Провалиться мне! — расхохотался старик. Для истощенного, хлипкого скелета ржал он отменно. — Что ж, мудрым тебя назвать нельзя, но ты честный человек.
   Все еще усмехаясь, он вновь наполнил свой кубок и предложил Рэпу сделать то же самое. Фавн не возражал, но, как и в первый раз, превратил вино в воду. Затем так кратко, как только мог, Рэп пересказал императору свою историю. Говорил он довольно долго, умолчав только о том, какая ужасная судьба ожидает его в Хабе.
   Когда же он замолчал, за окнами сгустилась настоящая тьма, а император крепко накачался добрым вином. У Рэпа мелькнула мысль освободить старика от винных паров, но сделать он это не рискнул.
   — Беспрецедентный случай! — пробормотал император. — Придется-таки встречаться с Хранителями нынче ночью... Но учти, ты в серьезной опасности.
   Рэп собрался было рассказать императору об опасности, которая его подстерегает, но старик продолжал:
   — Четверка крайне редко вместе показывается на публике. Проходят десятилетия, и даже император не удостаивается визита всех четверых Хранителей одновременно. Столетиями мои предшественники заносили в тайные книги свои дела с Хранителями. Они делали это в назидание потомкам. В библиотеке немало полок ломится от толстых пропыленных фолиантов, и, как правило, ни у кого никогда не находится достаточно времени познакомиться с мудростью предков. Кое-что читается, но конечно же из последних томов. Я ознакомился с историей последних двух династий и глубже копать не стал. Если я выживу, то отведу туда Шанди, когда он станет постарше. Но я не могу вспомнить, чтобы кто-либо когда-либо применял волшебство к императору и его семье. Для колдунов Император и его семья неприкосновенны — это основополагающий пункт Протокола. Его знают и осознают абсолютно все!
   Рэп попытался было сообщить старику, что казус скоро будет исчерпан, но не тут-то было...
   — Конечно же я благодарен! — огрызнулся старик, не позволив Рэпу и слова сказать. В то же время на лице его ясно читалось искреннее нежелание оставаться в долгу перед кем-нибудь. — То, что ты сделал, — верх глупости, но для меня лично и для моего внука это — великое благо. Я пойду на все... будет сделано все, что в моей власти, чтобы спасти тебя.
   — Это очень...
   — Беда в том, что власти-то у меня может вовсе не оказаться!
   — Ну что вы, сир!
   Старик хмуро разглядывал бокал, который держал в руке.
   — Если Сенат, Ассамблея и Хранители утвердили Итбена как регента... Хотелось бы мне знать, как этот мошенник, однако, устроил свое назначение?
   — Совместная резолюция, — сонно откликнулся Шанди, — основанная на Акте о престолонаследии, проведенном в правление Уггрота Третьего.
   Двое мужчин живо обернулись на звук детского голоска. Им оставалось лишь удивляться, ведь мальчик, в сущности, спал, но в то же время и бодрствовал. Шанди сонно улыбался, так и не открыв глаза.
   Его дедушку распирала гордость за внука.
   — Умный парень! Что еще происходило, пока я болел?
   — О, много всего. Приезд тана Калкора. К весне готовится компания против отступников в Зарке. Гномы аму... анну... отменили Договор Темной Реки. — Зевнув, Шанди потянулся, перекатился на другой бок и зевнул еще раз. — Сильная засуха в Восточном Эмбеле, а в Шимлундоке, наоборот, урожай отличный. Гоблины все еще охотятся за нашими легионерами. Знамя опять досталось девятнадцатому легиону, но третий пришел вторым. Маршал Ити говорил, что крупно выиграл на этом. Из-за новых налогов в Питмоте сильные бунты.
   — Молодец, воин! Четкий рапорт! Ну, спи теперь, внучек. — Эмшандар с нежной улыбкой взирал на мальчика, но вновь стал серьезен, когда повернулся к Рэпу; слишком уж его потрясли известия, особенно о войне. — Ити? Олибино? — словно взвешивая, бормотал старик. Затем сердито тряхнул головой и отхлебнул добрый глоток вина. — Вот тебе урок политики, мастер Рэп.
   — Слушаю, сир.
   — Итбен нуждался в сторонниках, и он купил их, развязав войну и увеличив налоги. Не правда ли, дорогая цена? — Какое-то время император тягостно размышлял над сложившейся ситуацией, затем обернулся посмотреть на Шанди. Принц старательно прислушивался, притворяясь спящим. Эмшандар усмехнулся и понизил голос: — Я назначил этого полукровку консулом как раз перед смертью Эмторо. Я понимал, — кивнул он в сторону Шанди, — без регентства не обойдется, но ожидал, что регентом станет моя дочь. Хотя какой из нее властитель?! Мне казалось, что Итбен удовлетворится ролью закулисного воротилы и тем самым будет вынужден трудиться в интересах обеих великих семей. Я не предполагал, что его амбиции простираются настолько далеко. В этом я просчитался! Ловкач начал обхаживать... — Император зыркнул на притихшего Шанди, но Рэп уже понял, о ком идет речь.
   Аскетичное лицо императора, задумчиво рассматривавшего хрустальный кубок, казалось застывшим, как пустынный: ландшафт, отполированный ветрами веков, но стоило старику поднять взгляд, и Рэпа поразил ясный взор его глаз, сияющего, как два окруженных каменистыми берегами озера в солнечный, день.
   — Интересно, — промолвил Эмшандар, — почему я так разоткровенничался перед кучером?..
   — Наверное, потому, сир, что остается лишь гадать, кто сегодня вечером правит Империей.
   Горько усмехнувшись, Эмшандар кивнул и одним глотком осушил свой кубок до дна.
   — Сегодня они мне повиновались, — говорил император, отыскивая трясущейся рукой столик, чтобы поставить кубок. Наконец это ему удалось, и хрусталь жалобно звякнул о полированную поверхность. — Из вежливости угождали. Да, из вежливости. Протокол гласит — император не должен владеть волшебством. Итбен им не владеет. Он украл трон с помощью угроз, взяток и, безусловно, женщин. Никакого колдовства.
   — А я возвратил тебя из небытия колдовством.
   Оба подумали о Четверке, но промолчали. Как-то рассудят Хранители?
   Вздохнув, старик прошептал:
   — Кому доверишься? Ассамблея сплошь продажна, кто больше заплатит, тому и поклонится. Сенат? Помпезное сборище надутых индюков. Как их изменишь? Союзы и соглашения разъедаются коррупцией, как ржавчиной. Даже армия ненадежна. На чью сторону встанет Ити?
   — Маршал — честный человек, сир. Вероятнее всего, он будет верен долгу.
   — Вот именно, долгу, а долг его — поддерживать закон и порядок. Но понятие закона можно трактовать по-разному. В этом главная загвоздка! Гражданская война — страшная штука. Даже благо моего внука столько не стоит. Колдун, мне тяжело произнести это вслух, но выбора у меня нет, поэтому я прошу твоей помощи. Подожди, — вскинув вверх сухую, как связка мертвых прутьев, руку, остановил он Рэпа, когда фавн собрался было заговорить. — Дай мне закончить! Вообще-то тебе не следует оставаться в Хабе. Гнева колдунов тебе не избегнуть. Еще не поздно. Откажись от своей оккультной мощи и живи как обыкновенный смертный, может быть, тебя и не найдут. Беги, я пойму тебя. Только знай, без твоей помощи мое выздоровление, дарованное тобой, будет поистине кратковременным. Если ты ограничишься лишь предупреждением, кто лжив, а кто нет, — я сумею сориентироваться... надеюсь, серьезным: нарушением Протокола эти действия не сочтут.
   Рэп посмотрел на монарха, сумевшего смирить гордыню. И перед кем? Перед конюхом, простым кучером. И пообещал:
   — Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь, сир, но у меня очень мало времени. Сегодня до полуночи со мной случится нечто ужасное.
   Император ошеломленно взирал на колдуна, и Рэп подробно объяснил, что именно ему грозит.
   — Ты абсолютно уверен в этом? — промолвил потрясений старик.
   — Да, — содрогаясь, скорее выдохнул, чем сказал, Рэп.
   — Это не Хранители, нет. Их обычное наказание за запретное колдовство — порабощение виновника. Если мне не изменяет память, сейчас очередь Литриана выбирать колдуна. — Эмшандар поднял хрустальный кувшин и только тогда заметил, что тот пуст. Недовольно нахмурившись, он поставил его на место. — Рэп, я не вижу необходимости в жертвах!
   — Я буду помогать столько, сколько смогу, и так, как сумею, — заверил властителя Рэп.
   «Кто разбудил собаку, тому и ее укусы терпеть», — частенько говаривала мать Рэпа Проблемы Эмшандара были на его совести, а кроме того, сейчас фавн мог обещать что угодно и кому угодно.
   — Я очень тебе благодарен, — настаивал старик. Он был искренен, хоть и ненавидел себя за эту слабость. — Если что-нибудь.. Я это к тому, что вдруг я уцелею, а ты нет Видимо, Иносолан? Что ты хочешь для нее?
   — Счастья, — не задумываясь произнес Рэп.
   — Ишь ты! — насмешливо хмыкнул Эмшандар. — Счастье у императора как дар не котируется; мы предпочитаем расплачиваться страданием. Но в этот раз, если я выживу, я постараюсь выполнить твою просьбу.
   Этот старый и очень усталый человек тяжко вздохнул. Ему бы недельку-другую отдохнуть в тишине и покое, но на восстановление сил не осталось и часа.
   — Я велел этим болванам ждать меня в Изумрудном зале. Они ждут, давно ждут. Вряд ли разумно мытарить их дольше. А из Изумрудного зала, боюсь, придется перейти в Круглый зал для встречи с Хранителями.... во всяком случае, некоторым из нас.
   Предчувствие ледяными колючками прокатилось вдоль рук Рэпа.
   — В каком направлении расположен Изумрудный зал?
   Император мотнул головой, и Рэп внимательно стал всматриваться в указанную сторону. Громада Опалового дворца даже колдуна заставила поднапрячься и пошарить по комнатам, прежде чем он отыскал нужную.
   — Восьмиместный овал с зелеными коврами?
   — Именно, — промолвил Эмшандар, странно глянув на колдуна.
   ...В Изумрудном зале терпеливо скучали обряженные в тоги люди, но их оказалось не столь много, сколько следовало бы. Рэп заподозрил неладное и, несмотря на настойчивый звон в ушах, заглянул в Эминов Круглый зал. Он легко отыскал его, во-первых, потому, что днем Шанди показывал ему, где находится пуп земли, а во-вторых, потому, что расположенный на гребне центрального холма зал и так ни с чем нельзя было перепутать.
   — Сир, они начинают и никого не собираются ждать.
   Предчувствие все сильнее томило Рэпа.
   Ночь, угрюмая и злая, заполнила собой три четверти огромного купола зала Эмина Освещен был только центр зала. Внутри светового круга десятка два вельмож стояли, разбившись на маленькие группки, и изредка переговаривались тихими голосами. Трое военных сверкали галунами своих мундиров, остальные же были запеленуты в глупейшие балахоны, точно такие же, в какой облачился император.
   «Как дети, кутаются в простыни, словно в привидения играют! — поморщился Рэп. — А вот и Азак. Джинна ни с кем не спутаешь, рост выдает. Вот бы сейчас посмотрели на него его придворные. Ну чучело! Да над таким фигляром потешались бы все от Зарка до Нордландии».
   Однако на женщинах свободное одеяние со множеством складок выглядело превосходно. Глаза Рэпа нашли Инос. Она стояла рядом с мужем...
   Пока еще все пять тронов пустовали.
   — Кажется, Итбена нет, или я его не вижу, — сказал Рэп.
   Покои императора располагались довольно далеко от Круглого зала, поэтому малая толика магической мощи не давала возможности увидеть лица собравшихся, а преждевременно тревожить пространство магией не стоило, чтобы не вызвать подозрения Хранителей. Суматоха вибраций и мерцаний магического поля пространства Хаба заканчивалась у стен Опалового дворца, оставляя эту зону оазисом оккультного молчания, которая была словно цветущая зелень парка посредине каменной громады города. Любое, даже самое безобидное, чародейство окажется трубным гласом в пустыне.
   — Знать бы цвет его одежды, — вздохнул Рэп.
   — На нем пурпурная, — сонно пробормотал Шанди.
   — Тогда его еще там нет, — сообщил Рэп. — Но он вряд ли задержится.
   Император согласно кивнул и попытался встать, однако тело отказывалось повиноваться. Хрипло дыша, он с несчастным видом посмотрел на Рэпа в безмолвной мольбе о помощи. Воля императора была велика, но тело слишком уже одряхлело.
   — Я могу влить в вас силу, сир, но боюсь, потом за это придется дорого расплачиваться. В этих делах я слишком неопытен.
   — Я заплачу, — заверил император.
   Рэп, не тратя времени даром, снабдил властителя энергией в том количестве, какого жаждала воля Эмшандара, и с удовольствием увидел, как порозовели бледные щеки старика.
   — Ага! — возликовал император и бодро вскочил на ноги. — Благодарю, колдун! Старый боевой коняга еще побрыкается!
   Он погрозил он кулаком в пространство.
   Рэп тоже поднялся, но не торопясь. Предчувствие захлестнуло его ужасом с такой силой, что каждый волосок на его теле собрался встать дыбом. Теперь он точно знал — в Круглом зале ждала его судьба. Там он встретится с тем, что сжигало его предвидение в белопламенном сиянии. Страх, охвативший его, был так силен, что поневоле пришлось прибегнуть к чарам, чтобы успокоиться. Во всяком случае, Рэп искренне верил, что поддерживает себя магией, но трудно было судить, действительно ли это магия или просто его горячее желание не уронить свое достоинство.
   «Император просил помощи у конюха, и деревенщина обещал помогать ему. Как же можно теперь показать властителю собственный страх? — твердил себе Рэп. — Бегство ничего не решает. Помнится, Тосолин изрекал: “Раны в спину ранят вдвойне”. И он был прав».
   — Шанди! Проснись, воин!
   — Что, дедушка? — улыбнулся принц, открывая глаза.
   Перекатившись к краю постели, мальчик встал на колени, а улыбка перешла в зевок, и Шанди со вкусом потянулся, продемонстрировав свои тонкие, как паутинка, ручки.
   — Вечно эти пелены соскальзывают, — с отвращением проворчал император, осматривая себя в зеркало и поправляя складки тоги. — Послушай, колдун, а не мог бы ты.. — начал он, но тут же оборвал себя: — Нет, не нужно. Идем, парень, — позвал он внука. — Нам предстоит встретить Хранителей.
   Услышав повеление деда, Шанди рухнул на четвереньки на самый край кровати, да так и замер. Глаза принца округлились и даже побелели от ужаса. Его счастье испарилось. Рэп с любопытством наблюдал за мальчиком.
   — Торопись! — звал император, продолжая перед зеркалом укладывать непослушную материю.
   — Ребенку тоже обязательно быть там, сир? — поинтересовался Рэп.
   Ответом стал гневный и гордый взгляд. Видимо, возможность лицезреть Четверку действительно являлась важным элементом образования наследников короны. Но не менее серьезной была и другая причина: Шанди в игре имперских политиков оказался слишком важной фигурой, чтобы в создавшейся ситуации можно было оставлять мальчика без охраны. Плохо только, что дед не заметил леденящего ужаса, охватившего ребенка.
   — Поднимайся живее, воин! Торопись! Жаль, времени у нас нет, чтобы одеть тебя должным образом.
   Со вздохом облегчения Шанди вернулся к жизни. Он моментально соскользнул с кровати и вновь широко улыбался.
   — Дедушка, а сегодня придут все Хранители? — спросил он.
   Рэп недоумевал, что происходит с этим хрупким созданием, к которому долгое время так скверно относились. Предчувствие Рэпа, несмотря на постоянную блокировку его таланта угрозой белого сияния, предупреждало фавна о важности этого вопроса.
   — Сир, если это так необходимо, я могу одеть принца в тогу.
   — Отлично, — одобрительно кивнул Эмшандар.
   Зато Шанди содрогнулся всем телом и так горестно посмотрел на колдуна, словно ужасный кошмар поглотил мальчика. Фавн принялся гадать, почему перспектива оказаться в тоге пугает принца. Возможно, страх и жестокая порка, полученная накануне вечером, как-то связаны между собой? А император, всецело занятый своими мыслями, все еще ничего не замечал. Даже торопил:
   — Это ты здорово придумал. Пожалуйста, колдун, поспеши с тогой для принца.
   — Какого она должна быть цвета? — спросил Рэп, а про себя подумал: «Уж если быть честным с самим собой, то я просто тяну время, чтобы отдалить неизбежное». На Круглый зал он не смотрел.
   — Чисто белого, — откликнулся император. — И побыстрее.
   — Сделаю незамедлительно, — пообещал Рэп и пошутил. — Стой прямо, воин.
   Страх мальчика был столь же силен, сколь и необъясним. Однако принц прилагал все силы, чтобы не выказать свою слабость ни деду, ни новому другу-колдуну, но, помимо воли, Шанди била дрожь.
   — Устроить раскат грома или тихонько поколдовать?
   — Не надо грома, Рэп, пожалуйста, — промолвил мальчик, упершись в колдуна расширенными от ужаса глазами. Юмор Рэпа не нашел отклика.
   — Тихо так тихо, — согласился Рэп. — Итак, белая тога...
   Рэп отлично успел рассмотреть и тунику и тогу императора и теперь точно скопировал это одеяние, сделав только поправку на рост мальчика. Потом добавил золотые сандалии и пробежал невидимым гребнем по коротким волнистым волосам ребенка. Любуясь своей работой, фавн произнес:
   — А неплохо получилось! — И пообещал: — Если кому-нибудь придет в голову поднять на тебя руку, я превращу этого негодяя в моржа.
   Шанди благодарно кивнул и попытался изобразить дрожащими губами улыбку; получилась жалкая гримаса. Затем принц сжал челюсти и расправил плечи, явно копируя отца, хотя загадочный ужас по-прежнему всецело владел им. Даже обещание Рэпа о защите не рассеяло ребячьего страха.
   «Но если такой малютка может выполнять свой долг, несмотря на дикий ужас, владеющий им, тогда мне и подавно надлежит выполнять свой. Каким бы он ни был», — окончательно решился Рэп.
   Ах! Время истекало. Быстро брошенный взгляд лишь доказал эту истину.
   — Итбен в Круглом зале, сир! Его жена с ним, а в руках он несет какие-то вещи.
   — Эминовы щит и меч. Быстрее, колдун. Нам нужно спешить, а ты еще не одет.
   Рэп заартачился, как лошадь перед неприступной скалой. Негоже деревенщине рядиться в патриции. Кроме того, фавну совсем не нравились эти обмотки, из-под которых торчат голые ноги.
   — Я одет, сир!
   Император повернулся к Рэпу и сердито выкрикнул:
   — А я говорю — нет. Твои шмотки не годятся. Ты не посол и даже не сопровождающий посла, только они входят в Круглый зал в своих одеждах.
   — И я тоже...
   — Ты не можешь войти вот так!
   — Либо я пойду как есть, либо никак! — отрезал Рэп, представив себя в имперской тоге: взлохмаченная копна волос, гоблинские татуировки и в придачу ноги фавна.
   На какой-то миг Рэп почти поверил, что Эмшандар вызовет палача и прикажет отрубить голову строптивцу — слишком сильно вздулись вены под тонкой пергаментной кожей. Но император не гневался, он возмущался:
   — Да знаешь ли ты, кем для них покажешься? Что они подумают о тебе?
   — Конечно, — заверил Рэп, — мужлан, неотесанный деревенщина.
   — Ну? — прогремел старик, полагая, что убедил колдуна.
   Шанди в ужасе переводил взгляд вытаращенных глаз с одного спорщика на другого.
   — Я и есть деревенщина, — упрямо гнул свое Рэп. — Вам нужна моя помощь? Ну так принимайте меня таким, каков я есть.
   Спектакль в Круглом зале шел своим чередом. Итбен поднялся на нижнюю ступень центрального возвышения. От Опалового трона регента отделяла только пара шагов.