Страница:
— Не будьте смешным, — спокойно посоветовала Кэйд. — Ваша тайна останется при вас.
Досада Кэйд росла как на дрожжах.
— Надо же, какое чудо — вы сами пакуете вещи! Что же вы не поручили эти хлопоты кому-нибудь другому, помоложе? Или на сей раз остальные компаньоны не согласны с вашим решением?
— Бог Жалости! Кэйд, вы же знаете, я не могу контролировать поступки других!
— Прежде, кажется, они действовали согласно вашим рекомендациям, не так ли? Ведь ваш голос был решающим?
Старик фыркнул, презрительно и раздраженно.
— Говорите, чего от меня надо, и уходите.
— Вы виделись с Рэпом?
— Нет, после похорон Гатмора не встречались. — Перестав бесцельно метаться по комнате, он замер перед раскрытым сундуком, мрачно уставясь на его содержимое. — А... вы не знали? Примите мои извинения, мэм.
— Так я и думала, — печально промолвила Кэйд. За время долгого пути из Араккарана герцогиня научилась восхищаться грубым моряком, найдя в нем немало скрытых достоинств. — Смерть Гатмора как-то повлияла на решение мастера Рэпа сразиться с Калкором?
— Еще бы! Целиком и полностью.
Кэйд горестно вздохнула. Она прекрасно знала, как нужно постараться, чтобы фавн изменил принятое им решение.
— Я скорблю о случившемся. Хорошо, что Гатмор отомщен. Жаль только, что вы не знаете, где Рэп. Вы не знаете, почему он избегает Инос?
Старик доплелся до стула и снова сел.
— Избегает ее?
— Определенно. Знаете, теперь Рэп — колдун. Вы, наверное, слышали, что он сделал? А Хранители его оправдали.
— Я немало наслушался про колдуна-фавна, который бродит по Хабу. Этих побасенок расплодилось больше, чем крыс в столичных канавах. Но я думаю, что истина проста: он поцапался с Зиниксо. Инициатива исходила либо от гнома, либо от фавна, это не суть важно. Важно, что он вернулся с победой. Так что Рэп — новый Хранитель Запада.
— А вот и нет. Он отказался от этой чести.
— Похоже на него, — презрительно буркнул Сагорн.
— Относительно пламени. Это Инос спасла его, но с той ночи Рэп так ни разу и не поговорил с ней. Но он в Хабе. Герцога Анджилки исцелил, насколько был способен, и покалеченного слугу Азака тоже вылечил. Я знаю, что он много времени проводит с принцем и юным гоблином. Прошел слух, что он уезжал из столицы, но уже вернулся. И все же к Инос он не подходит!
Сагорн откинулся на спинку стула, не сводя с Кэйд цепкого взгляда. Скрестив вытянутые ноги, доктор улыбнулся, состроив зловещую гримасу:
— А когда вы видели его в последний раз?
— Сегодня утром, — призналась она. — Я возвращалась к себе по безлюдному коридору, и вдруг он вышел... нет, появился из-за угла. Мы перекинулись парой фраз, и его не стало. Он исчез! — Кэйд старалась выглядеть беззаботно, но старый пройдоха видел ее насквозь.
— Что именно он сказал? — Видя колебания Кэйдолан, доктор заявил: — Как я могу советовать, если вы от меня таитесь?
— Ладно! Он произнес: «Скажи ей, что я действительно люблю ее!» Это все.
Старик помрачнел, задумался и снова спросил:
— Каким он тебе показался?
— Огорченным, пожалуй. И глаза какие-то дикие.
— Бешеные, как у мокрой кошки. И хватит гадать, — потребовал Рэп, закрывая за собой дверь кабинета.
От неожиданности Кэйд вздрогнула и укоризненно глянула на Сагорна. Но доктор сам был перепуган насмерть.
Рэп засунул руки за пояс и сердито уставился на Кэйд:
— Негоже пересказывать личную беседу!
— Негоже подслушивать чужие разговоры, — парировала Кэйд.
Рэп выглядел как самый заурядный конюх, к тому же взбудораженный и рассерженный.
— И незачем через вторые руки заверять девушку в любви, если обходишься с ней так жестоко, — продолжала старушка. — Она очень страдает.
Рэп помрачнел, но смолчал.
— Ну, по крайней мере объяснение-то она заслужила! — выкрикнула Кэйд и поразилась, как болезненно исказилось лицо Рэпа. Она даже испугалась — не болен ли он.
— Не будет объяснений, — хрипло ответил Рэп. Окинув рассеянным взглядом багаж Сагорна, он насмешливо взглянул на самого ученого. — Я здесь, чтобы исполнить обещание.
Старик сглотнул комок, застрявший в горле, и облизал тонкие бледные губы. Подавшись вперед, он с такой силой вцепился в подлокотники кресла, что побелели костяшки на пальцах.
— Видишь? — мстительно хихикнул Рэп. — Он удирал не от императора. И не от Хранителей.
— От тебя, — ахнула Кэйдолан.
— Именно. Он отлично знал, что я сдержу свое слово и обязательно приду. Сейчас он может получить то, что всегда желал. Но он уже слишком стар, чтобы пользоваться этим в одиночку, не так ли, доктор? Ты прожил сто лет, и с перерывами ты мог бы протянуть еще столько же. — Горько рассмеявшись, Рэп повернутся к Кэйд. — Он не верит другим. Не смеет доверять компаньонам, они ведь моложе его.
— Пожалуй, мне пора, — вежливо произнесла Кэйд и начала подниматься.
— Нет уж, останься и смотри, — приказал Рэп. — Будет забавно. Я готов приступить, доктор Сагорн, — тягуче произнес фавн и, склонив голову к плечу, впился в старика взглядом. — Кто вышел из дома колдуна? — резко спросил Рэп.
— Я, — прохрипел Сагорн. Он сидел нахохлившись на своем жестком кресле и все еще цепляясь за подлокотники.
— Встань, пожалуйста, — попросил Рэп.
Сагорн побледнел и неловко поднялся со стула. Рэп двинулся вперед, а старик испуганно попятился, но фавн просто сел на крышку упакованного сундука и уставился на доктора. Под пристальным взглядом колдуна старый умник забился в нишу окна.
— Прекрасная работа! Раша была права, жаль портить такой шедевр, — печально покачал головой Рэп. — Кто исчез последним? — жестко вопросил он.
— Тинал, — проблеял Сагорн дрожащими губами.
— Будет лучше, ваше сиятельство, если ты закроешь глаза, — буркнул Рэп.
— Ты вроде бы предложил мне смотреть?
— Ведь их же еще одевать надо, — заметил Рэп.
— О! — Кэйд зажмурила глаза.
— Можешь открывать.
Кэйд уставилась на Тинала, стоящего рядом с Сагорном. Воришка таращился снизу вверх на старика широко открытыми, изумленными глазами, и одежда была парню впору. Сагорн взирал на главаря шайки с не меньшим изумлением. Почти столетие назад, когда они вынуждены были расстаться, Сагорн был самым младшим из пяти.
— Ну, что скажешь? — усмехнулся Рэп.
— А неплохо, — осклабился Тинал. — Очень даже неплохо. Благодарю тебя.
— Нет, — хохотнул Рэп, — какая уж тут благодарность!
Осунувшееся лицо Сагорна озарил лучик надежды, но он промолчал. Тиналу было настолько не по себе, что он не мог сдержать сотрясавшую его дрожь. Даже прикусил костяшки пальцев, чтобы зубы не стучали, но это не помогло.
— Феери спрашивала тебя, — продолжал Рэп. — Помнишь, она хотела знать твое заветное желание, а когда ты сказал, она не поверила твоим словам.
Кэйд в растерянности хлопала глазами, не понимая, о чем речь. Она ничего не знала про феери, но, видя, как Рэп играет с людьми, почувствовала себя неловко. Только сейчас Кэйд поняла, насколько сильно изменился Рэп. А он продолжал допрос:
— Кто ушел перед тобой, Тинал?
— Джалон, Рэп, — покорно промолвил парень.
— Закройте глаза, Кэйд.
Не прошло и пары мгновений, как их стало трое. Миниатюрный менестрель был бледнее трупа, а в его глазах застыли ужас и отчаяние.
Следующим объявился Андор. Этот лучше других умел лицемерить. Обаятельная улыбка расцвела на красивом лице, когда он произнес:
— Здравствуй, старший брат.
— Ах, падаль паршивая! — взвизгнул Тинал.
Вор выглядел лет на десять моложе красавца. Он был не только ниже ростом и худощавее, но и безобразнее Андора; и все же семейное сходство в их внешности проскальзывало.
И наконец вынырнул Дарад. Сразу же в просторном кабинете стало тесно. Гигант довольно долго рассматривал четверых компаньонов, взирая на них сверху вниз, и вдруг восторженно захохотал. От его грубого хохота задрожали не только стены, но и весь дом.
— Я знал, сэр, что ты это сделаешь! Я знал, что ты освободишь нас!
Рэп фыркнул с нескрываемым презрением.
— Вот, ваше сиятельство, взгляните, вся шайка перед вами. Наконец-то они все пребывают в одночасье вместе. Что скажешь?
Кэйд внимательно рассматривала пятерых людей, которые таращились друг на друга. Для них не существовало ни колдуна, ни герцогини.
— Знаешь, Рэп, пожалуй, тебе стоит спросить их...
— О нет, — зло рассмеялся фавн. — Они получили то, что упорно требовали. Разве не так? Почти сотню лет они добивались освобождения. А теперь полюбуйся на них!
Кэйд удивилась, почему Рэп бурлит от злости? Во время путешествия из Зарка он был совсем иным.
Пятеро все еще не могли оторвать взгляд друг от друга.
— Не о чем мне их спрашивать, — фыркнул Рэп. — Они получили именно то, что, им казалось, они хотели бы получить, — но они не хотят этого! Итак, — добавил он, — я сдержал обещание.
Поднявшись, фавн решительно зашагал к двери. Дарад всегда был тугодумом, но именно он крикнул:
— Подожди!
— Что-то не так? — остановившись, ласково спросил Рэп.
Джотунн изо всех сил морщил лоб, пытаясь подобрать слова:
— Нам бы поговорить об этом, а?
— О чем? — изумленно переспросил Рэп.
— Ты отлично все сформулировал, — едко произнес Сагорн. — Мы старательно обманывали себя все эти годы. Не проклятие то было, а величайшее благо...
— ...по меньшей мере, — продолжал Андор, — раз уж мы достали хоть одно волшебное слово. Теперь мы не хотим существовать разделенными!
Остальные энергично кивали.
— Так вы что же, желаете, чтобы я вас снова собрал? Я правильно понял?
— Когда воспоминания одного принадлежат всем... — заговорил доктор Сагорн.
— ...это означает, что мы, в сущности, стали... — добавил Тинал.
— ...одним человеком, — неуклюже закончил Дарад.
— Мне показалось, что в последнее время вы чаще, чем прежде, меняетесь друг с другом, не так ли?
Не глядя на Рэпа, все пятеро разом кивнули. Они все еще не могли отвести глаз друг от друга.
— Это так, — согласился Сагорн, обращаясь к Андору.
— С тех пор, по крайней мере, как мы влезли в это приключение, — подсказал Джалон обоим компаньонам.
— В Араккаране, — проинформировал Дарад Тинала.
— Особенно в ту ночь, когда мы извлекали его из темницы, — согласился вор, глядя на своего брата.
— Но теперь, когда мы порознь, и наше слово тоже расщепилось! — пожаловался Андор Джалону.
— Да, об этом стоит поразмыслить, — признал Рэп. — Сотрудничество — вещь полезная.
— Сложи нас обратно, Рэп, пожалуйста! — захныкал Тинал.
— Я дал вам, что обещал! — рявкнул колдун.
Кэйдолан затаила дыхание.
— Пожалуйста, Рэп! — В льдисто-голубых глазах Джалона дрожали слезы. — Мы никогда не забудем! И всегда будем помогать!
— Подожди чуток, — прогрохотал Дарад. — Знаешь, ты должен прекратить такое свинство, чтобы меня придерживали целыми годами. Особенно этот старый хрыч Сагорн. Как зароется в свои книги, так о нас, остальных, начисто забывает!
— Несправедливо обвиняешь, — вспыхнул Сагорн, — ведь видишь же мои седины...
— Не к нему стоит предъявлять претензии! — вмешался Андор. — Мой драгоценный братец — вот кому я не доверяю! — И красавец ткнул пальцем в тщедушную фигурку.
Тинал вздрогнул и съежился.
— Что он сделал? — спросил удивленный Джалон.
— В том-то и дело, что ничего! — воскликнул Андор. — Именно это я и твержу! Вы никогда не задумывались, почему он так мало шляется? Не успеет появиться, как чуть ли не сразу снова вызывает кого-нибудь из нас? Он выжидает, пока наши жизни не кончатся, понимаете? Через одно-два столетия мы одряхлеем почище, чем Сагорн сейчас. И тогда кто унаследует всю нашу память и весь наш опыт? Вот этот вот уличный мальчишка, вот кто! Он заранее обкрадывает нас!
Тинал энергично запротестовал, но остальные были полностью солидарны с Андором, и все пятеро раскричались не на шутку. Кэйдолан в растерянности взглянула на Рэпа. Фавн наблюдал за спором с той задумчивой, полунасмешливой улыбкой, которая ему некогда была присуща. Это продолжалось мгновение, затем, посерьезнев, он кашлянул, и немедленно воцарилось молчание...
— Ну? — спросил он.
— Пожалуйста, Рэп, не оставляй нас вот так, — умолял Джалон. — У меня такое ощущение, словно я черепаха, с которой содрали панцирь. Мы же помогли тебе получить то, что ты хотел, не так ли, и...
— То, что я хотел? — Рэп подпрыгнул, кипя от гнева. Все в ужасе отшатнулись. — Вы думаете, это то, что...
Он мгновенно подавил злость, словно книгу захлопнул. Кэйд содрогнулась. Столь нечеловеческий контроль над своими эмоциями испугал ее сильнее, чем сама непонятная ярость.
— Ладно, будь по-вашему, — тихо сказал Рэп. — Я наложу на каждого из вас временное ограничение. Устраивает? — спросил он и оглядел кивающие головы. — Все ли вы хотите быть собранными обратно?
Пять голов слаженно кивнули.
С легким шорохом одежда Дарада упала на пол. Следующий ворох образовался после Андора... Джалона... Тинала... Остался лишь Сагорн.
— Все, доктор, — резко заявил Рэп. — Успешно проведенная операция завершена. Переделывать не понадобится? — Не ожидая ответа, фавн повернулся к Кэйд. — Когда бы вы хотели отправиться в Кинвэйл и в Краснегар?
— Почему ты не спросишь об этом Инос? — поинтересовалась она.
— Я спрашиваю вас.
— Нужно ли спешить?
Рэп застыл, всматриваясь в неведомые дали, а его широко открытые глаза вдруг затуманились.
— Нет, — произнес он после минутной задумчивости. — Нет, время терпит. Еще неделя-другая задержки в любом случае не повредит. Вы хотите провести здесь Праздник зимы, не так ли?
— Да, — призналась Кэйд. — Да, я хочу, а вот Инос — нет.
Эйгейз неистово готовилась к грандиозным торжествам. Веселье в Кинвэйле — ничто по сравнению со столичным, заверяла она. А в Кинвэйле в этом году в любом случае никакого празднования не ожидается.
— Балы да банкеты? Инос всегда любила танцы. Передай ей, чтобы она как следует повеселилась! Краснегар — не слишком подходящее место для шикарных балов.
— Да пропади они пропадом, эти балы! Мы готовы отправиться в любой момент.
— Оставайтесь, — велел Рэп. — Но после праздника... захочет ли Инос отправиться домой?
— Почему ты не спросишь ее?
— Я спрашиваю вас.
— Да. Если ты поможешь.
Он уставился на Кэйд, словно та сказала величайшую глупость.
— Конечно, я помогу! — выпалил Рэп. — Вы же знаете — это был и мой дом.
Затем, развернувшись на каблуках, фавн пересек комнату и исчез через дверь. Не открывая ее.
— Ну, доктор? — спросила Кэйд.
— Что «ну»? — недовольно буркнул джотунн.
— Поставь диагноз нашему колдуну.
— Я не силен в магии.
— Но какие-то предположения вы можете сделать?
— Как здоровье Инос?
— Превосходно.
— Скажите, что случилось, когда Инос и Рэп исчезли в пламени?
— Не знаю. У Инос слишком путаные воспоминания.
— А! — откликнулся Сагорн и принялся собирать одежду своих компаньонов, оставленную колдуном. — Извините, но фактов маловато.
Рассерженная Кэйд медленно встала и произнесла:
— У меня имелось немало причин, чтобы прийти, но самая главная — это стремление уверить вас, что приглашение императора — отнюдь не ловушка, а великолепный шанс обеспечить ваше будущее, доктор. Но если вы продолжаете капризничать, я позову сюда гвардейцев, и они силой доставят вас во дворец. Повторяю, для вашего же блага, они это сделают!
Сагорн испепелял ее свирепым взглядом, но, подумав, пожал плечами.
— Чего вы хотите? — сдался доктор.
— Что вы думаете о Рэпе?
— Что за вопрос! Судя по всему, его терзает нестерпимая боль.
4
Досада Кэйд росла как на дрожжах.
— Надо же, какое чудо — вы сами пакуете вещи! Что же вы не поручили эти хлопоты кому-нибудь другому, помоложе? Или на сей раз остальные компаньоны не согласны с вашим решением?
— Бог Жалости! Кэйд, вы же знаете, я не могу контролировать поступки других!
— Прежде, кажется, они действовали согласно вашим рекомендациям, не так ли? Ведь ваш голос был решающим?
Старик фыркнул, презрительно и раздраженно.
— Говорите, чего от меня надо, и уходите.
— Вы виделись с Рэпом?
— Нет, после похорон Гатмора не встречались. — Перестав бесцельно метаться по комнате, он замер перед раскрытым сундуком, мрачно уставясь на его содержимое. — А... вы не знали? Примите мои извинения, мэм.
— Так я и думала, — печально промолвила Кэйд. За время долгого пути из Араккарана герцогиня научилась восхищаться грубым моряком, найдя в нем немало скрытых достоинств. — Смерть Гатмора как-то повлияла на решение мастера Рэпа сразиться с Калкором?
— Еще бы! Целиком и полностью.
Кэйд горестно вздохнула. Она прекрасно знала, как нужно постараться, чтобы фавн изменил принятое им решение.
— Я скорблю о случившемся. Хорошо, что Гатмор отомщен. Жаль только, что вы не знаете, где Рэп. Вы не знаете, почему он избегает Инос?
Старик доплелся до стула и снова сел.
— Избегает ее?
— Определенно. Знаете, теперь Рэп — колдун. Вы, наверное, слышали, что он сделал? А Хранители его оправдали.
— Я немало наслушался про колдуна-фавна, который бродит по Хабу. Этих побасенок расплодилось больше, чем крыс в столичных канавах. Но я думаю, что истина проста: он поцапался с Зиниксо. Инициатива исходила либо от гнома, либо от фавна, это не суть важно. Важно, что он вернулся с победой. Так что Рэп — новый Хранитель Запада.
— А вот и нет. Он отказался от этой чести.
— Похоже на него, — презрительно буркнул Сагорн.
— Относительно пламени. Это Инос спасла его, но с той ночи Рэп так ни разу и не поговорил с ней. Но он в Хабе. Герцога Анджилки исцелил, насколько был способен, и покалеченного слугу Азака тоже вылечил. Я знаю, что он много времени проводит с принцем и юным гоблином. Прошел слух, что он уезжал из столицы, но уже вернулся. И все же к Инос он не подходит!
Сагорн откинулся на спинку стула, не сводя с Кэйд цепкого взгляда. Скрестив вытянутые ноги, доктор улыбнулся, состроив зловещую гримасу:
— А когда вы видели его в последний раз?
— Сегодня утром, — призналась она. — Я возвращалась к себе по безлюдному коридору, и вдруг он вышел... нет, появился из-за угла. Мы перекинулись парой фраз, и его не стало. Он исчез! — Кэйд старалась выглядеть беззаботно, но старый пройдоха видел ее насквозь.
— Что именно он сказал? — Видя колебания Кэйдолан, доктор заявил: — Как я могу советовать, если вы от меня таитесь?
— Ладно! Он произнес: «Скажи ей, что я действительно люблю ее!» Это все.
Старик помрачнел, задумался и снова спросил:
— Каким он тебе показался?
— Огорченным, пожалуй. И глаза какие-то дикие.
— Бешеные, как у мокрой кошки. И хватит гадать, — потребовал Рэп, закрывая за собой дверь кабинета.
От неожиданности Кэйд вздрогнула и укоризненно глянула на Сагорна. Но доктор сам был перепуган насмерть.
Рэп засунул руки за пояс и сердито уставился на Кэйд:
— Негоже пересказывать личную беседу!
— Негоже подслушивать чужие разговоры, — парировала Кэйд.
Рэп выглядел как самый заурядный конюх, к тому же взбудораженный и рассерженный.
— И незачем через вторые руки заверять девушку в любви, если обходишься с ней так жестоко, — продолжала старушка. — Она очень страдает.
Рэп помрачнел, но смолчал.
— Ну, по крайней мере объяснение-то она заслужила! — выкрикнула Кэйд и поразилась, как болезненно исказилось лицо Рэпа. Она даже испугалась — не болен ли он.
— Не будет объяснений, — хрипло ответил Рэп. Окинув рассеянным взглядом багаж Сагорна, он насмешливо взглянул на самого ученого. — Я здесь, чтобы исполнить обещание.
Старик сглотнул комок, застрявший в горле, и облизал тонкие бледные губы. Подавшись вперед, он с такой силой вцепился в подлокотники кресла, что побелели костяшки на пальцах.
— Видишь? — мстительно хихикнул Рэп. — Он удирал не от императора. И не от Хранителей.
— От тебя, — ахнула Кэйдолан.
— Именно. Он отлично знал, что я сдержу свое слово и обязательно приду. Сейчас он может получить то, что всегда желал. Но он уже слишком стар, чтобы пользоваться этим в одиночку, не так ли, доктор? Ты прожил сто лет, и с перерывами ты мог бы протянуть еще столько же. — Горько рассмеявшись, Рэп повернутся к Кэйд. — Он не верит другим. Не смеет доверять компаньонам, они ведь моложе его.
— Пожалуй, мне пора, — вежливо произнесла Кэйд и начала подниматься.
— Нет уж, останься и смотри, — приказал Рэп. — Будет забавно. Я готов приступить, доктор Сагорн, — тягуче произнес фавн и, склонив голову к плечу, впился в старика взглядом. — Кто вышел из дома колдуна? — резко спросил Рэп.
— Я, — прохрипел Сагорн. Он сидел нахохлившись на своем жестком кресле и все еще цепляясь за подлокотники.
— Встань, пожалуйста, — попросил Рэп.
Сагорн побледнел и неловко поднялся со стула. Рэп двинулся вперед, а старик испуганно попятился, но фавн просто сел на крышку упакованного сундука и уставился на доктора. Под пристальным взглядом колдуна старый умник забился в нишу окна.
— Прекрасная работа! Раша была права, жаль портить такой шедевр, — печально покачал головой Рэп. — Кто исчез последним? — жестко вопросил он.
— Тинал, — проблеял Сагорн дрожащими губами.
— Будет лучше, ваше сиятельство, если ты закроешь глаза, — буркнул Рэп.
— Ты вроде бы предложил мне смотреть?
— Ведь их же еще одевать надо, — заметил Рэп.
— О! — Кэйд зажмурила глаза.
— Можешь открывать.
Кэйд уставилась на Тинала, стоящего рядом с Сагорном. Воришка таращился снизу вверх на старика широко открытыми, изумленными глазами, и одежда была парню впору. Сагорн взирал на главаря шайки с не меньшим изумлением. Почти столетие назад, когда они вынуждены были расстаться, Сагорн был самым младшим из пяти.
— Ну, что скажешь? — усмехнулся Рэп.
— А неплохо, — осклабился Тинал. — Очень даже неплохо. Благодарю тебя.
— Нет, — хохотнул Рэп, — какая уж тут благодарность!
Осунувшееся лицо Сагорна озарил лучик надежды, но он промолчал. Тиналу было настолько не по себе, что он не мог сдержать сотрясавшую его дрожь. Даже прикусил костяшки пальцев, чтобы зубы не стучали, но это не помогло.
— Феери спрашивала тебя, — продолжал Рэп. — Помнишь, она хотела знать твое заветное желание, а когда ты сказал, она не поверила твоим словам.
Кэйд в растерянности хлопала глазами, не понимая, о чем речь. Она ничего не знала про феери, но, видя, как Рэп играет с людьми, почувствовала себя неловко. Только сейчас Кэйд поняла, насколько сильно изменился Рэп. А он продолжал допрос:
— Кто ушел перед тобой, Тинал?
— Джалон, Рэп, — покорно промолвил парень.
— Закройте глаза, Кэйд.
Не прошло и пары мгновений, как их стало трое. Миниатюрный менестрель был бледнее трупа, а в его глазах застыли ужас и отчаяние.
Следующим объявился Андор. Этот лучше других умел лицемерить. Обаятельная улыбка расцвела на красивом лице, когда он произнес:
— Здравствуй, старший брат.
— Ах, падаль паршивая! — взвизгнул Тинал.
Вор выглядел лет на десять моложе красавца. Он был не только ниже ростом и худощавее, но и безобразнее Андора; и все же семейное сходство в их внешности проскальзывало.
И наконец вынырнул Дарад. Сразу же в просторном кабинете стало тесно. Гигант довольно долго рассматривал четверых компаньонов, взирая на них сверху вниз, и вдруг восторженно захохотал. От его грубого хохота задрожали не только стены, но и весь дом.
— Я знал, сэр, что ты это сделаешь! Я знал, что ты освободишь нас!
Рэп фыркнул с нескрываемым презрением.
— Вот, ваше сиятельство, взгляните, вся шайка перед вами. Наконец-то они все пребывают в одночасье вместе. Что скажешь?
Кэйд внимательно рассматривала пятерых людей, которые таращились друг на друга. Для них не существовало ни колдуна, ни герцогини.
— Знаешь, Рэп, пожалуй, тебе стоит спросить их...
— О нет, — зло рассмеялся фавн. — Они получили то, что упорно требовали. Разве не так? Почти сотню лет они добивались освобождения. А теперь полюбуйся на них!
Кэйд удивилась, почему Рэп бурлит от злости? Во время путешествия из Зарка он был совсем иным.
Пятеро все еще не могли оторвать взгляд друг от друга.
— Не о чем мне их спрашивать, — фыркнул Рэп. — Они получили именно то, что, им казалось, они хотели бы получить, — но они не хотят этого! Итак, — добавил он, — я сдержал обещание.
Поднявшись, фавн решительно зашагал к двери. Дарад всегда был тугодумом, но именно он крикнул:
— Подожди!
— Что-то не так? — остановившись, ласково спросил Рэп.
Джотунн изо всех сил морщил лоб, пытаясь подобрать слова:
— Нам бы поговорить об этом, а?
— О чем? — изумленно переспросил Рэп.
— Ты отлично все сформулировал, — едко произнес Сагорн. — Мы старательно обманывали себя все эти годы. Не проклятие то было, а величайшее благо...
— ...по меньшей мере, — продолжал Андор, — раз уж мы достали хоть одно волшебное слово. Теперь мы не хотим существовать разделенными!
Остальные энергично кивали.
— Так вы что же, желаете, чтобы я вас снова собрал? Я правильно понял?
— Когда воспоминания одного принадлежат всем... — заговорил доктор Сагорн.
— ...это означает, что мы, в сущности, стали... — добавил Тинал.
— ...одним человеком, — неуклюже закончил Дарад.
— Мне показалось, что в последнее время вы чаще, чем прежде, меняетесь друг с другом, не так ли?
Не глядя на Рэпа, все пятеро разом кивнули. Они все еще не могли отвести глаз друг от друга.
— Это так, — согласился Сагорн, обращаясь к Андору.
— С тех пор, по крайней мере, как мы влезли в это приключение, — подсказал Джалон обоим компаньонам.
— В Араккаране, — проинформировал Дарад Тинала.
— Особенно в ту ночь, когда мы извлекали его из темницы, — согласился вор, глядя на своего брата.
— Но теперь, когда мы порознь, и наше слово тоже расщепилось! — пожаловался Андор Джалону.
— Да, об этом стоит поразмыслить, — признал Рэп. — Сотрудничество — вещь полезная.
— Сложи нас обратно, Рэп, пожалуйста! — захныкал Тинал.
— Я дал вам, что обещал! — рявкнул колдун.
Кэйдолан затаила дыхание.
— Пожалуйста, Рэп! — В льдисто-голубых глазах Джалона дрожали слезы. — Мы никогда не забудем! И всегда будем помогать!
— Подожди чуток, — прогрохотал Дарад. — Знаешь, ты должен прекратить такое свинство, чтобы меня придерживали целыми годами. Особенно этот старый хрыч Сагорн. Как зароется в свои книги, так о нас, остальных, начисто забывает!
— Несправедливо обвиняешь, — вспыхнул Сагорн, — ведь видишь же мои седины...
— Не к нему стоит предъявлять претензии! — вмешался Андор. — Мой драгоценный братец — вот кому я не доверяю! — И красавец ткнул пальцем в тщедушную фигурку.
Тинал вздрогнул и съежился.
— Что он сделал? — спросил удивленный Джалон.
— В том-то и дело, что ничего! — воскликнул Андор. — Именно это я и твержу! Вы никогда не задумывались, почему он так мало шляется? Не успеет появиться, как чуть ли не сразу снова вызывает кого-нибудь из нас? Он выжидает, пока наши жизни не кончатся, понимаете? Через одно-два столетия мы одряхлеем почище, чем Сагорн сейчас. И тогда кто унаследует всю нашу память и весь наш опыт? Вот этот вот уличный мальчишка, вот кто! Он заранее обкрадывает нас!
Тинал энергично запротестовал, но остальные были полностью солидарны с Андором, и все пятеро раскричались не на шутку. Кэйдолан в растерянности взглянула на Рэпа. Фавн наблюдал за спором с той задумчивой, полунасмешливой улыбкой, которая ему некогда была присуща. Это продолжалось мгновение, затем, посерьезнев, он кашлянул, и немедленно воцарилось молчание...
— Ну? — спросил он.
— Пожалуйста, Рэп, не оставляй нас вот так, — умолял Джалон. — У меня такое ощущение, словно я черепаха, с которой содрали панцирь. Мы же помогли тебе получить то, что ты хотел, не так ли, и...
— То, что я хотел? — Рэп подпрыгнул, кипя от гнева. Все в ужасе отшатнулись. — Вы думаете, это то, что...
Он мгновенно подавил злость, словно книгу захлопнул. Кэйд содрогнулась. Столь нечеловеческий контроль над своими эмоциями испугал ее сильнее, чем сама непонятная ярость.
— Ладно, будь по-вашему, — тихо сказал Рэп. — Я наложу на каждого из вас временное ограничение. Устраивает? — спросил он и оглядел кивающие головы. — Все ли вы хотите быть собранными обратно?
Пять голов слаженно кивнули.
С легким шорохом одежда Дарада упала на пол. Следующий ворох образовался после Андора... Джалона... Тинала... Остался лишь Сагорн.
— Все, доктор, — резко заявил Рэп. — Успешно проведенная операция завершена. Переделывать не понадобится? — Не ожидая ответа, фавн повернулся к Кэйд. — Когда бы вы хотели отправиться в Кинвэйл и в Краснегар?
— Почему ты не спросишь об этом Инос? — поинтересовалась она.
— Я спрашиваю вас.
— Нужно ли спешить?
Рэп застыл, всматриваясь в неведомые дали, а его широко открытые глаза вдруг затуманились.
— Нет, — произнес он после минутной задумчивости. — Нет, время терпит. Еще неделя-другая задержки в любом случае не повредит. Вы хотите провести здесь Праздник зимы, не так ли?
— Да, — призналась Кэйд. — Да, я хочу, а вот Инос — нет.
Эйгейз неистово готовилась к грандиозным торжествам. Веселье в Кинвэйле — ничто по сравнению со столичным, заверяла она. А в Кинвэйле в этом году в любом случае никакого празднования не ожидается.
— Балы да банкеты? Инос всегда любила танцы. Передай ей, чтобы она как следует повеселилась! Краснегар — не слишком подходящее место для шикарных балов.
— Да пропади они пропадом, эти балы! Мы готовы отправиться в любой момент.
— Оставайтесь, — велел Рэп. — Но после праздника... захочет ли Инос отправиться домой?
— Почему ты не спросишь ее?
— Я спрашиваю вас.
— Да. Если ты поможешь.
Он уставился на Кэйд, словно та сказала величайшую глупость.
— Конечно, я помогу! — выпалил Рэп. — Вы же знаете — это был и мой дом.
Затем, развернувшись на каблуках, фавн пересек комнату и исчез через дверь. Не открывая ее.
— Ну, доктор? — спросила Кэйд.
— Что «ну»? — недовольно буркнул джотунн.
— Поставь диагноз нашему колдуну.
— Я не силен в магии.
— Но какие-то предположения вы можете сделать?
— Как здоровье Инос?
— Превосходно.
— Скажите, что случилось, когда Инос и Рэп исчезли в пламени?
— Не знаю. У Инос слишком путаные воспоминания.
— А! — откликнулся Сагорн и принялся собирать одежду своих компаньонов, оставленную колдуном. — Извините, но фактов маловато.
Рассерженная Кэйд медленно встала и произнесла:
— У меня имелось немало причин, чтобы прийти, но самая главная — это стремление уверить вас, что приглашение императора — отнюдь не ловушка, а великолепный шанс обеспечить ваше будущее, доктор. Но если вы продолжаете капризничать, я позову сюда гвардейцев, и они силой доставят вас во дворец. Повторяю, для вашего же блага, они это сделают!
Сагорн испепелял ее свирепым взглядом, но, подумав, пожал плечами.
— Чего вы хотите? — сдался доктор.
— Что вы думаете о Рэпе?
— Что за вопрос! Судя по всему, его терзает нестерпимая боль.
4
Соперничество между высокородными дворами Империи никогда не утихало, но наибольшее ожесточение этих баталий проявлялось в подготовке к ежегодному Празднику зимы. Каждое семейство из кожи лезло вон, чтобы перещеголять остальных. Подготовка занимала долгие месяцы и проходила в глубочайшей секретности: трудились портные, собирались оркестры, отыскивались и перекупались друг у дружки повара, доставлялись редкостные вина, измышлялись невиданные забавы. Никаких денег не жалелось, чтобы пустить пыль в глаза всему Хабу.
Кэйд передала племяннице пожелание Рэпа «как следует повеселиться». Какие бы тревоги ни терзали Инос, она доверяла Рэпу и послушно таскалась по празднествам. Впрочем, иного выбора у нее не было. Как почетная императорская гостья, она не могла отказываться от приглашений, даже если очень этого хотела. Ведь такой отказ расценивался бы как оскорбление.
Прошлогоднее дурацкое увлечение турнирами ушло. Вернулись кружева, оборки, рюши и гофрированные манжеты с воротничками. Кринолины стали такими широкими, что даме, чтобы пройти в двери, требовалось поворачиваться боком. В этом сезоне наиболее модными оттенками считались бордо и гиацинтовый. Наряд обильно украшался кружевом и бантами, отделывался драгоценными камнями и бусами, богатой вышивкой. Для украшений использовались даже раковины. Прически с помощью начесов, каркасов, шиньонов превращались в сложные архитектурные сооружения, усыпанные жемчугом и драгоценными камнями.
Мужчинам мода диктовала свои глупости. Повседневные камзолы и панталоны отменялись, а облачаться предписывалось в белые шелковые трико и бархатные фраки самых ярких и броских расцветок, причем фалды висели исключительно низко, а перед срезался выше широкого пояса. Делалось это для того, чтобы ничто не мешало любоваться гульфиком, непомерно украшенным драгоценными камнями и вышивкой. Массивность такой набивки была вопросом вкуса для кавалера, головной болью для его портного и темой обсуждения для дам.
Жизнь превратилась в последовательность балов. Надушенные листки приглашений сыпались на туалетный столик Инос как снежные хлопья. До полудня девушка отсыпалась, вставала и начинала наряжаться на очередной бал, потом танцевала ночь напролет. Кто оплачивал ее туалеты, украшения, лошадей и прислугу, она не осмеливалась спрашивать. Ее постоянно преследовало опасение, что император перед ее отъездом предъявит кошмарный счет, сумма которого превысит валовый доход... нет, ценность всего ее королевства.
Иносолан являлась неоспоримой королевой праздника. Ее фурор объяснялся интригующими событиями в Эминовом Круглом зале и окутывавшей ее оккультной аурой. Молва связывала ее имя с таинственным фавном-колдуном, спасшим династию.
Но в дополнение к этому грациозность движений и красота Инос была несравненна, ее остроумие ошеломляло. Светские девицы злобно шушукались меж собой о ее магических чарах.
Вряд ли кто-нибудь из них был способен понять, что в юной королеве кавалеров привлекал не ее ум, не ее изящество, даже не красота, а скорее грустная задумчивость, которую они воспринимали как романтическую меланхолию и которая являлась отражением боли разбитого сердца.
На каждом балу Иносолан получала по меньшей мере по четыре предложения руки и сердца. И как правило, два из них всегда исходили от Тиффи. За весь праздничный марафон Инос отметила пятерых, а то и шестерых юношей из весьма достойных фамилий, каждый из которых, окажись год назад в Кинвэйле, теперь вполне бы мог быть правителем Краснегара.
«Слишком поздно! Слишком поздно!» — колоколом гудело у нее в голове.
Каждая ночь пролетала в блеске свечей, громе оркестров, вихре танцев. А когда брезжил рассветом новый день, Инос уезжала обратно в Опаловый дворец, запиралась в спальне и горько плакала в подушку.
О Рэпе она совершенно ничего не знала. Пожалуй, Шанди был вообще теперь единственным, кто встречался с фавном. Инос попробовала с мальчиком передать послание.
— Скажи Рэпу, что я очень люблю его, — попросила она.
На следующий день Шанди принес ответ, устный.
— Рэп сказал, что он знает это, — улыбнулся принц.
Окрыленная успехом, Инос продолжила перекличку:
— Скажи Рэпу, что я хочу помочь ему.
Но сообщение, принесенное Шанди, ошеломило ее:
— Он засмеялся и сказал, но не тебе, а просто так, что ты — последняя, кто может помочь ему.
Продолжать этот странный диалог через посредника она не решилась, подозревая, что Рэп и на этот раз прав.
Инос маялась между двумя страхами, противостоящими друг другу. Она боялась магического пространства, о котором у нее остались весьма смутные воспоминания как о зловещем полумире открытого небытия. Ее страшило то, что Рэп, похоже, проводил большую часть времени там — так как его, по-видимому, не было нигде больше. Инос с ужасом представляла, что неведомое пространство захлопнет его в ловушку и оставит там навсегда.
В то же время ее донимал другой страх — тот кошмар, который она увидела в волшебном окне — мучительная смерть Рэпа в гоблинском логове. Ужасная судьба, но была ли она теперь неизбежна? Возможно ли, что именно из-за этого Рэп прятался от нее? Говорили, что Иниссо свело с ума нечто, увиденное в волшебном окне. Может быть, и Рэпу уготована подобная участь? Но сколько Инос ни ломала голову, по-прежнему оставалось неясным, почему он должен остерегаться ее.
За два дня до Праздника зимы состоялся грандиозный императорский бал. Тысячи приглашенных распределялись по рангам в соответствии со знатностью. Прием проходил в двенадцати бальных залах, а обслуживало его семнадцать оркестров, множество циркачей, кочующих из зала в зал, и масса буфетчиков, едва успевавших наполнять столы отборными деликатесами. Таким количеством снеди можно было бы накормить весь Зарк. Да и заготовленных свечей, верно, перевалило за сто тысяч. Эйгейз оказалась абсолютно права: кинвэйлские торжества по сравнению со столичными — детский утренник.
Августейшая принцесса Ороси тоже прибыла во дворец в сопровождении мужа, герцога Лисофтского, и детей. Шанди с восторженным воплем тут же исчез в шумной свалке, устроенной кузенами вместо церемонных приветствий. У Инос оборвалась последняя ниточка, ведущая к Рэпу.
К императору вернулся здоровый цвет лица, Эмшандар перестал казаться живыми мощами. Физически он стал много сильнее, чем до болезни. Ни у кого не возникало и тени сомнения в том, что Империю он держит так же крепко, как и в самые лучшие свои годы. Конфликт с гномами был благополучно улажен; а легионы в Гобле дожидались лишь весны, чтобы вернуться в Хаб. Послушный Сенат разобрался с Актом о престолонаследии быстрее некуда. Жизнь Империи входила в положенное ей русло.
Собираясь на бал, император предпочел вспомнить, что он верховный полководец, а посему облачился в парадный мундир, где толстая воловья кожа заменялась особой замшей мягкой выделки, а массивный бронзовый нагрудник — его золоченой имитацией из тонкой жести.
Инос, пренебрегая модными расцветками сезона, отдавала предпочтение в своих нарядах зеленым тонам. На сегодняшнее торжество она выбрала платье из переливчатого атласа цвета морской волны, который шелестел совсем как пенный прибой. А декольте корсажа было не менее смелым, чем у любой модницы. Впрочем, у Инос и тени сомнения не закрадывалось, что кто-либо может затмить ее красоту. Императорский бал являлся кульминационным событием зимнего сезона в Хабе и в силу обстоятельств пиком ее триумфа. За короткие три недели она покорила столицу Империи, и сегодняшняя ночь принадлежала только ей.
Большая часть юных имперских щеголей с великой радостью упала бы к ее ногам, но единственного, в ком она нуждалась, среди них не было.
Эмшандар с удовольствием улыбался ей, когда они шествовали под торжественные звуки музыки.
— Меня неизменно восхищает, — восторженно произнес он, — как женской красоте всегда удается затмить искусство портных!
Инос смущенно зарделась — теперь она отлично умела это делать — и промолвила:
— Ваше величество бесконечно добры!
Пока они шествовали в танце, открывавшем бал, процессия, которую они возглавляли, становилась длиннее и длиннее, потому что в хвост шеренги пристраивались пара за парой, но сначала гости приветствовали императора и его даму. Эмшандар и Инос вежливо отвечали на поклоны и неторопливо вели меж собой ничего не значащую светскую беседу. Вдруг, не меняя выражения лица, Эмшандар спросил почти шепотом:
— О Рэпе по-прежнему нет известий?
Инос слегка вздрогнула, но тут же справилась с волнением. Ее рука осталась неподвижно лежать на перчатке императора, щедро украшенной драгоценными камнями.
— Никаких, сир, — выдохнула она.
Тонкие губы императора раздвинулись в печальной усмешке:
— А ведь я приказал ему присутствовать. Ладно, подождем и посмотрим, кто правит в Империи, не так ли?
Новые улыбки и новые кивки; сенатору, недавно ставшему консулом, его хорошенькой жене...
— Ты знаешь Птицу Смерти? — поинтересовался Эмшандар. Его дикция была превосходной, несмотря на то что говорил он, едва шевеля губами.
— Нет, сир, что-то не припоминаю.
— Я имею в виду гоблина, которого привез с собой Калкор. У него вроде есть и другое какое-то имя, однако Хранители называют его Птицей Смерти, не объясняя почему.
Кэйд передала племяннице пожелание Рэпа «как следует повеселиться». Какие бы тревоги ни терзали Инос, она доверяла Рэпу и послушно таскалась по празднествам. Впрочем, иного выбора у нее не было. Как почетная императорская гостья, она не могла отказываться от приглашений, даже если очень этого хотела. Ведь такой отказ расценивался бы как оскорбление.
Прошлогоднее дурацкое увлечение турнирами ушло. Вернулись кружева, оборки, рюши и гофрированные манжеты с воротничками. Кринолины стали такими широкими, что даме, чтобы пройти в двери, требовалось поворачиваться боком. В этом сезоне наиболее модными оттенками считались бордо и гиацинтовый. Наряд обильно украшался кружевом и бантами, отделывался драгоценными камнями и бусами, богатой вышивкой. Для украшений использовались даже раковины. Прически с помощью начесов, каркасов, шиньонов превращались в сложные архитектурные сооружения, усыпанные жемчугом и драгоценными камнями.
Мужчинам мода диктовала свои глупости. Повседневные камзолы и панталоны отменялись, а облачаться предписывалось в белые шелковые трико и бархатные фраки самых ярких и броских расцветок, причем фалды висели исключительно низко, а перед срезался выше широкого пояса. Делалось это для того, чтобы ничто не мешало любоваться гульфиком, непомерно украшенным драгоценными камнями и вышивкой. Массивность такой набивки была вопросом вкуса для кавалера, головной болью для его портного и темой обсуждения для дам.
Жизнь превратилась в последовательность балов. Надушенные листки приглашений сыпались на туалетный столик Инос как снежные хлопья. До полудня девушка отсыпалась, вставала и начинала наряжаться на очередной бал, потом танцевала ночь напролет. Кто оплачивал ее туалеты, украшения, лошадей и прислугу, она не осмеливалась спрашивать. Ее постоянно преследовало опасение, что император перед ее отъездом предъявит кошмарный счет, сумма которого превысит валовый доход... нет, ценность всего ее королевства.
Иносолан являлась неоспоримой королевой праздника. Ее фурор объяснялся интригующими событиями в Эминовом Круглом зале и окутывавшей ее оккультной аурой. Молва связывала ее имя с таинственным фавном-колдуном, спасшим династию.
Но в дополнение к этому грациозность движений и красота Инос была несравненна, ее остроумие ошеломляло. Светские девицы злобно шушукались меж собой о ее магических чарах.
Вряд ли кто-нибудь из них был способен понять, что в юной королеве кавалеров привлекал не ее ум, не ее изящество, даже не красота, а скорее грустная задумчивость, которую они воспринимали как романтическую меланхолию и которая являлась отражением боли разбитого сердца.
На каждом балу Иносолан получала по меньшей мере по четыре предложения руки и сердца. И как правило, два из них всегда исходили от Тиффи. За весь праздничный марафон Инос отметила пятерых, а то и шестерых юношей из весьма достойных фамилий, каждый из которых, окажись год назад в Кинвэйле, теперь вполне бы мог быть правителем Краснегара.
«Слишком поздно! Слишком поздно!» — колоколом гудело у нее в голове.
Каждая ночь пролетала в блеске свечей, громе оркестров, вихре танцев. А когда брезжил рассветом новый день, Инос уезжала обратно в Опаловый дворец, запиралась в спальне и горько плакала в подушку.
О Рэпе она совершенно ничего не знала. Пожалуй, Шанди был вообще теперь единственным, кто встречался с фавном. Инос попробовала с мальчиком передать послание.
— Скажи Рэпу, что я очень люблю его, — попросила она.
На следующий день Шанди принес ответ, устный.
— Рэп сказал, что он знает это, — улыбнулся принц.
Окрыленная успехом, Инос продолжила перекличку:
— Скажи Рэпу, что я хочу помочь ему.
Но сообщение, принесенное Шанди, ошеломило ее:
— Он засмеялся и сказал, но не тебе, а просто так, что ты — последняя, кто может помочь ему.
Продолжать этот странный диалог через посредника она не решилась, подозревая, что Рэп и на этот раз прав.
Инос маялась между двумя страхами, противостоящими друг другу. Она боялась магического пространства, о котором у нее остались весьма смутные воспоминания как о зловещем полумире открытого небытия. Ее страшило то, что Рэп, похоже, проводил большую часть времени там — так как его, по-видимому, не было нигде больше. Инос с ужасом представляла, что неведомое пространство захлопнет его в ловушку и оставит там навсегда.
В то же время ее донимал другой страх — тот кошмар, который она увидела в волшебном окне — мучительная смерть Рэпа в гоблинском логове. Ужасная судьба, но была ли она теперь неизбежна? Возможно ли, что именно из-за этого Рэп прятался от нее? Говорили, что Иниссо свело с ума нечто, увиденное в волшебном окне. Может быть, и Рэпу уготована подобная участь? Но сколько Инос ни ломала голову, по-прежнему оставалось неясным, почему он должен остерегаться ее.
За два дня до Праздника зимы состоялся грандиозный императорский бал. Тысячи приглашенных распределялись по рангам в соответствии со знатностью. Прием проходил в двенадцати бальных залах, а обслуживало его семнадцать оркестров, множество циркачей, кочующих из зала в зал, и масса буфетчиков, едва успевавших наполнять столы отборными деликатесами. Таким количеством снеди можно было бы накормить весь Зарк. Да и заготовленных свечей, верно, перевалило за сто тысяч. Эйгейз оказалась абсолютно права: кинвэйлские торжества по сравнению со столичными — детский утренник.
Августейшая принцесса Ороси тоже прибыла во дворец в сопровождении мужа, герцога Лисофтского, и детей. Шанди с восторженным воплем тут же исчез в шумной свалке, устроенной кузенами вместо церемонных приветствий. У Инос оборвалась последняя ниточка, ведущая к Рэпу.
* * *
Наступила великая ночь последнего бала Праздника зимы. Торжественный полонез начинала первая пара — император и Инос. Эмшандар подал руку королеве Краснегара, и оркестр грянул величественным аккордом. Второй парой к шествию присоединились Лисофт и Ороси.К императору вернулся здоровый цвет лица, Эмшандар перестал казаться живыми мощами. Физически он стал много сильнее, чем до болезни. Ни у кого не возникало и тени сомнения в том, что Империю он держит так же крепко, как и в самые лучшие свои годы. Конфликт с гномами был благополучно улажен; а легионы в Гобле дожидались лишь весны, чтобы вернуться в Хаб. Послушный Сенат разобрался с Актом о престолонаследии быстрее некуда. Жизнь Империи входила в положенное ей русло.
Собираясь на бал, император предпочел вспомнить, что он верховный полководец, а посему облачился в парадный мундир, где толстая воловья кожа заменялась особой замшей мягкой выделки, а массивный бронзовый нагрудник — его золоченой имитацией из тонкой жести.
Инос, пренебрегая модными расцветками сезона, отдавала предпочтение в своих нарядах зеленым тонам. На сегодняшнее торжество она выбрала платье из переливчатого атласа цвета морской волны, который шелестел совсем как пенный прибой. А декольте корсажа было не менее смелым, чем у любой модницы. Впрочем, у Инос и тени сомнения не закрадывалось, что кто-либо может затмить ее красоту. Императорский бал являлся кульминационным событием зимнего сезона в Хабе и в силу обстоятельств пиком ее триумфа. За короткие три недели она покорила столицу Империи, и сегодняшняя ночь принадлежала только ей.
Большая часть юных имперских щеголей с великой радостью упала бы к ее ногам, но единственного, в ком она нуждалась, среди них не было.
Эмшандар с удовольствием улыбался ей, когда они шествовали под торжественные звуки музыки.
— Меня неизменно восхищает, — восторженно произнес он, — как женской красоте всегда удается затмить искусство портных!
Инос смущенно зарделась — теперь она отлично умела это делать — и промолвила:
— Ваше величество бесконечно добры!
Пока они шествовали в танце, открывавшем бал, процессия, которую они возглавляли, становилась длиннее и длиннее, потому что в хвост шеренги пристраивались пара за парой, но сначала гости приветствовали императора и его даму. Эмшандар и Инос вежливо отвечали на поклоны и неторопливо вели меж собой ничего не значащую светскую беседу. Вдруг, не меняя выражения лица, Эмшандар спросил почти шепотом:
— О Рэпе по-прежнему нет известий?
Инос слегка вздрогнула, но тут же справилась с волнением. Ее рука осталась неподвижно лежать на перчатке императора, щедро украшенной драгоценными камнями.
— Никаких, сир, — выдохнула она.
Тонкие губы императора раздвинулись в печальной усмешке:
— А ведь я приказал ему присутствовать. Ладно, подождем и посмотрим, кто правит в Империи, не так ли?
Новые улыбки и новые кивки; сенатору, недавно ставшему консулом, его хорошенькой жене...
— Ты знаешь Птицу Смерти? — поинтересовался Эмшандар. Его дикция была превосходной, несмотря на то что говорил он, едва шевеля губами.
— Нет, сир, что-то не припоминаю.
— Я имею в виду гоблина, которого привез с собой Калкор. У него вроде есть и другое какое-то имя, однако Хранители называют его Птицей Смерти, не объясняя почему.