Страница:
Невероятный всплеск ярости оборвался на самом взлете, внезапно сменившись отчаянием.
Поздно!!! — закричал один из Богов, и многократное эхо отразилось от многочисленных холмов. — Смотри, Рэп! Смотри, что делает Иносолан!
Рэп, пользуясь магическим зрением, разыскал Краснегар. Щит надежно укрывал весь королевский замок, и скалистая вершина острова выглядела как висящий в нигде кусок пустоты, над которым возвышалась комната Иниссо. На крутых скалистых склонах лепились дома горожан; каждый знакомый закоулок предстал перед его взором. Улицы и переулки кишели людьми, спешащими к королевскому замку. Над Краснегаром плыл призывный гул дворцового колокола. Королева созывала своих подданных, и они торопились исполнить волю властительницы.
Рэп понял, что Инос претворяла в жизнь свой замысел.
Торопись, Рэп! Спеши остановить ее, пока еще не слишком поздно!
«Она убьет себя!» — ахнул Рэп.
На какое-то мгновение его решимость поколебалась. И в тот же миг он ощутил волну триумфальной радости, всколыхнувшей весь сонм Богов.
— Нет! Я не стану играть по Вашим правилам! — зло выкрикнул Рэп.
Вот теперь Они действительно, пожалуй, были готовы убить его. Вряд ли кто-нибудь, кроме него, мог бы снести удар, сваливший Рэпа на землю. Фавн лежал и ждал смерти, а над ним металась рычащая ярость Богов. Постепенно рык перешел в заунывный, погребальный вой, затихая отголосками вечной печали и скорбного сожаления о его непроходимой глупости и упрямстве.
С бессмертием было покончено.
Но Иносолан не исчезла. Сумасшедшая Инос намеревалась совершить в Краснегаре невозможное. Да, она могла убить себя, потому что не собиралась отступать.
Рэп, шатаясь, поднялся на ноги. Тревога сковала его сердце, и он вновь заколебался. Он еще мог помешать ей. Достаточно было переместиться к воротам замка, вбежать во двор, а затем метнуться в тронный зал.
Безусловно, он мог остановить ее.
Но он не сдвинулся с места и ничего не предпринял.
Это был ее замысел, который она лелеяла все то время, пока он странствовал. Вот почему она так настойчиво требовала с него еще два волшебных слова. Она догадалась, почему Богов называют «Они».
Два любящих сердца, разделив друг с другом силу пяти слов...
Инос отвечала Богам по сути точно так же, как и Рэп, но действовала по-своему. Однако не в человеческих силах было осуществить ее замысел. Поделиться волшебным словом с кем-то одним и то являлось мучительным переживанием. Произнести слово в присутствии нескольких человек становилось невыносимо. Рэп прекрасно помнил, как не мог передать слово Раше, пока Азак был достаточно близко, чтобы расслышать шепот фавна.
«Зря Боги беспокоились, — усмехнулся про себя Рэп. — Будь что будет, но я не стану вмешиваться».
Внезапно магическое пространство подернулось рябью, и все вдруг померкло вокруг. Тоскливое, душераздирающее чувство огромной потери заставило Рэпа отчаянно завопить:
— Дурак я, дурак! Должен бы знать Инос! Она убьет себя!
Иносолан осуществляла свой замысел.
Не помня себя, бросился Рэп к Огненному Дракону и вскочил в седло. Фавн успел повернуть коня на север и ударить по его крутым бокам пятками, когда мир снова замерцал, а магическое пространство сморщилось и потемнело. От горечи утраты перехватило дыхание. Едва придя в себя, Рэп попытался нащупать магическое пространство; оно исчезло.
Инос взяла у Рэпа четыре слова из пяти — и теперь она уничтожала их.
8
9
Поздно!!! — закричал один из Богов, и многократное эхо отразилось от многочисленных холмов. — Смотри, Рэп! Смотри, что делает Иносолан!
Рэп, пользуясь магическим зрением, разыскал Краснегар. Щит надежно укрывал весь королевский замок, и скалистая вершина острова выглядела как висящий в нигде кусок пустоты, над которым возвышалась комната Иниссо. На крутых скалистых склонах лепились дома горожан; каждый знакомый закоулок предстал перед его взором. Улицы и переулки кишели людьми, спешащими к королевскому замку. Над Краснегаром плыл призывный гул дворцового колокола. Королева созывала своих подданных, и они торопились исполнить волю властительницы.
Рэп понял, что Инос претворяла в жизнь свой замысел.
Торопись, Рэп! Спеши остановить ее, пока еще не слишком поздно!
«Она убьет себя!» — ахнул Рэп.
На какое-то мгновение его решимость поколебалась. И в тот же миг он ощутил волну триумфальной радости, всколыхнувшей весь сонм Богов.
— Нет! Я не стану играть по Вашим правилам! — зло выкрикнул Рэп.
Вот теперь Они действительно, пожалуй, были готовы убить его. Вряд ли кто-нибудь, кроме него, мог бы снести удар, сваливший Рэпа на землю. Фавн лежал и ждал смерти, а над ним металась рычащая ярость Богов. Постепенно рык перешел в заунывный, погребальный вой, затихая отголосками вечной печали и скорбного сожаления о его непроходимой глупости и упрямстве.
С бессмертием было покончено.
* * *
В этой засушливой и продуваемой ветром долине фавн остался один. Он лежал ничком на клочьях засохшей травы. Огненный Дракон мирно бродил неподалеку, отыскивая на скудном пастбище пучки травы. Флибэг озабоченно занимался своими лапами, выгрызая колтуны между пальцами. Боги исчезли, словно их и не было вовсе.Но Иносолан не исчезла. Сумасшедшая Инос намеревалась совершить в Краснегаре невозможное. Да, она могла убить себя, потому что не собиралась отступать.
Рэп, шатаясь, поднялся на ноги. Тревога сковала его сердце, и он вновь заколебался. Он еще мог помешать ей. Достаточно было переместиться к воротам замка, вбежать во двор, а затем метнуться в тронный зал.
Безусловно, он мог остановить ее.
Но он не сдвинулся с места и ничего не предпринял.
Это был ее замысел, который она лелеяла все то время, пока он странствовал. Вот почему она так настойчиво требовала с него еще два волшебных слова. Она догадалась, почему Богов называют «Они».
Два любящих сердца, разделив друг с другом силу пяти слов...
Инос отвечала Богам по сути точно так же, как и Рэп, но действовала по-своему. Однако не в человеческих силах было осуществить ее замысел. Поделиться волшебным словом с кем-то одним и то являлось мучительным переживанием. Произнести слово в присутствии нескольких человек становилось невыносимо. Рэп прекрасно помнил, как не мог передать слово Раше, пока Азак был достаточно близко, чтобы расслышать шепот фавна.
«Зря Боги беспокоились, — усмехнулся про себя Рэп. — Будь что будет, но я не стану вмешиваться».
Внезапно магическое пространство подернулось рябью, и все вдруг померкло вокруг. Тоскливое, душераздирающее чувство огромной потери заставило Рэпа отчаянно завопить:
— Дурак я, дурак! Должен бы знать Инос! Она убьет себя!
Иносолан осуществляла свой замысел.
Не помня себя, бросился Рэп к Огненному Дракону и вскочил в седло. Фавн успел повернуть коня на север и ударить по его крутым бокам пятками, когда мир снова замерцал, а магическое пространство сморщилось и потемнело. От горечи утраты перехватило дыхание. Едва придя в себя, Рэп попытался нащупать магическое пространство; оно исчезло.
Инос взяла у Рэпа четыре слова из пяти — и теперь она уничтожала их.
8
Обычный человек не в состоянии с такой же интенсивностью поглощать расстояния, как колдун. Поэтому возвращение Рэпа в Краснегар было долгим и нелегким.
Задолго до темноты фавн заметил сизые громады туч, сгущавшиеся на горизонте. На закате с багровых небес посыпались первые снежные хлопья. Прощальные лучи умиравшего солнца словно пропитали их кровью. Видимо, Боги не оставили непокорного упрямца безнаказанным. Сумерек не было, ночной мрак обрушился внезапно вместе с неистовым воем ветра. Рэп продолжал ехать вперед сквозь яростные вихри арктической пурги, продвигаясь так быстро, как только мог.
Инос свершила то, что запланировала. Четырех из пяти его слов больше не существовало. В единый миг Рэп снова превратился в гения.
Правда, ясновидение у фавна осталось. По сравнению с колдовским зрением то была жалкая насмешка, однако без него Рэп вообще бы не смог двигаться к Краснегару через холмы и чащобы, сквозь ночную тьму и слепящие снежные вихри пурги. Еще утром весь мир Пандемии распростерт был перед ним; теперь максимальное расстояние, на котором он мог уверенно ориентироваться, не превышало одной лиги. Было истинной пыткой не знать, что творится в Краснегаре. В одном Рэп не сомневался — Иносолан оставалась жива, разрушив три слова. Но она уничтожила и четвертое... возможно, она погибла вместе с ним. Рэп чувствовал, как мучительно уходили слова. Расставаться с ними и то было мукой. Каким же самоистязанием стало для девушки бросать их в толпу! Рэп серьезно опасался за разум Инос.
Фавн все еще сохранил мастерство общения с животными и в полную силу использовал его, терпеливо уговаривая Огненного Дракона поторапливаться. Конь охотно помогал другу, колотя могучими копытами по мерзлой земле. Горячий пар из ноздрей Огненного Дракона, вырывавшийся мощными струями, клубясь, оседал ледяным инеем вокруг носа и смерзался в сосульки, превращая лошадь в некое подобие настоящего огнедышащего дракона. Жеребец напрягал все свои силы ради Рэпа, даже Злодей не мог бы сделать большего.
Где-то в пути отстал Флибэг, не выдержавший бешеной гонки. Рэп не сомневался, что собака жива, просто от изнеможения не в силах поспевать за хозяином. Отлежавшись, Флибэг оправится и, если захочет, последует за Рэпом или уйдет в леса и заживет по-волчьи.
Фавн не имел ни малейшего представления, как долго ему еще ехать. Он хотел успеть к ночному отливу, в противном случае его ждала смерть еще до рассвета. Он гнал коня с такой беспощадностью, о которой никогда прежде и помыслить не мог, но он оказался в безвыходной ситуации. С потерей четырех волшебных слов его мощь иссякла, и фавн не способен стал держать свое тело в тепле или, нырнув в магическое пространство, ускорять путешествие, в мгновение ока преодолевая гигантское расстояние, а также не мог больше насытить себя без пищи или избавиться от усталости без отдыха. Одежда Рэпа сгодилась бы для лета, но никак не для зимы. Он был один посреди пурги, раздетый и голодный, и рассчитывать он мог только на Огненного Дракона.
Главным образом Рэп ехал, распростершись ничком на спине скакуна, спрятав одну руку в густой гриве и прижавшись щекой к взмыленной шее коня. Затем он поворачивался другой щекой, согреваясь таким образом. Даже для гоблина такое путешествие стало бы тяжким испытанием, а уж чистокровного фавна наверняка бы угробило, но Рэп упрямо цеплялся за жизнь. Особенно клял он свои башмаки, из-за которых мог начисто отморозить пальцы ног.
Когда Рэп добрался до хижин на побережье, он был измучен до умопомрачения и даже не сразу сообразил, что именно он видит. В его отупевшем сознании запорошенные снегом крыши представились каменными валунами. Шум прибоя взбодрил фавна, и, поднатужившись, он уразумел, куда добрался, а увидев, что прилив в полном разгаре, понял, что опоздал и до утра дамбу ему не перейти.
Теперь спешить стало бесполезно, и Рэп пустил Огненного Дракона шагом. Конь направился к жилью. Хижины сулили укрытие от ветра и снега, но Рэп не надеялся найти в них ни огня, ни провианта. Он не сомневался, что при приближении бури рабочие поспешили вернуться в город, и в общем-то был прав. Однако, осмотрев строения ясновидением, Рэп, к своему изумлению, обнаружил несколько лошадей в конюшнях и дремавшего у очага человека в одной из хижин.
От многочасового, изнурительного путешествия все мускулы парня одеревенели, так что он не слез, а сполз с седла и, не в силах удержаться на ногах, упал. Самостоятельно подняться он уже не смог. Рэп так бы и замерз у порога хижины, если бы не Огненный Дракон. Жеребец тоже очень устал и жаждал попасть в конюшню, поэтому он нетерпеливо топтался перед дверью. Несмотря на завывание ветра, стук лошадиных копыт разбудил дремавшего человека, и тот, шаркая ногами, вышел взглянуть на приезжего. Яркий свет из распахнутой двери озарил лежащего на пороге Рэпа и тычущегося в него носом коня.
Первым делом Хононин втащил фавна в хижину и, завернув его в одеяло, оставил у очага отогреваться. Голова Рэпа кружилась, к горлу волнами подкатывала дурнота, сердце часто билось, болезненно содрогалась каждая клеточка тела. Дрожь била его так сильно, что он едва мог отхлебывать горячее питье из дымящейся кружки, которую старый конюх сунул ему в руку.
Огненного Дракона Хононин отвел в конюшню, почистил и позаботился задать корм и бросить охапку соломы для подстилки. Находившиеся там лошади спокойно восприняли появление новичка, только Злодей прядал ушами и вздергивал голову, но он был крепко привязан, а Огненный Дракон был слишком утомлен, чтобы лезть в драку.
По грубой каменной кладке стен и по грязному полу метались тени. Буря неистовствовала, колотя по шиферу крыши снежными зарядами, с шуршанием перекатывая седым прибоем морскую гальку.
Вернувшись, старик занялся ногами Рэпа. Встав на колени и стащив с парня башмаки, он стал энергично растирать замерзшие конечности мозолистыми руками. Лечение было на редкость болезненным, но Рэп не возражал. Он даже попытался заговорить.
— К-как он-на? — прошептал фавн.
— Не знаю, — раздраженно буркнул конюх. — Я торчу здесь с обеда. Но когда я уходил, ей было нехорошо.
Взяв кружку из трясущихся рук Рэпа, Хононин долил в нее бульона, зачерпнув его половником из горшка, кипевшего над очагом.
— Она позвала меня утром, когда еще колокол трезвонил, и сказала, что ты приедешь, — рассказывал старик, снова втискивая полную кружку в трясущиеся руки фавна. — Уверяла, что ты можешь скоро явиться. Велела ждать. — Он удивленно покачивал головой, продолжая растирать Рэпу ноги. — Славная она девочка, хоть и худышка; умеет найти подход к людям. Как посмотрит этакими зелеными глазищами на человека — и пиши пропало! Чего бы он, бедолага, ни хотел сказать либо сделать, все вдруг становится неважным и ненужным. Как вышел я на ветерок, так и стал подумывать, уж не с ума ли она съехала. Да решил, что в любом случае лучше пойду посмотрю. По суше к нам лишь одной дорогой можно добраться. Вот я и посчитал, что тебе непременно лошадь сменить потребуется.
— Ты хороший ч-ч-человек, Хононин! — произнес Рэп, пробивая каждое слово сквозь перестук зубов. — Сколько еще д-до от-тлива?
Ясновидение позволяло Рэпу видеть дамбу, но над ней перекатывались черные с пенными гребешками волны, подгоняемые все усиливающимся ветром.
— Порядочно, — заверил старик. — Успеешь выспаться. Пойду проведаю ту старую клячу, на которой ты приехал.
— Я м-м-могу им г-г-гордиться! — похвастался Рэп, несмотря на то что его зубы упорно выбивали дробь.
— Удивительно, до чего же твой коняга странно смахивает на жеребца, что у нас наверху в замке!
— Тебе п-показалось, — заверил Рэп и поспешил переключить внимание конюха на Злодея. — Тот вороной великан, как он под седлом?
— Жуть! Я его так, просто на прогулку взял. А ты небось думаешь с ним справиться, не так ли?
— Вероятно. Расскажи мне об Инос.
— Ну, она теперь королева. Знаешь это? — Хононин подозрительно посматривал на Рэпа, то и дело помаргивая слезящимися от дыма глазами. — Как-то пару лет назад повстречал я парня... к моей двери приходил, утречком... вылитый ты, разве что с гоблинскими татуировками вокруг глаз. Он бежал с гоблином.
— Мы, фавны, много где бываем, — постарался отвертеться Рэп, подозревая, что с него еще потребуют объяснений.
Презрительно фыркнув на неубедительную отговорку, Хононин продолжил выпытывать:
— Прошлым летом моряки... порассказали много странного о событиях в Хабе. Уверяли, что был там фавн-колдун...
— Я не колдун, — поспешил заверить Рэп. — Я не колдун! — рассмеялся он, радуясь исчезновению боли.
В ответ старик слабо улыбнулся и ткнул пальцем в куртку Рэпа.
— Одет ты, парень, не совсем по погоде. Поди, не знал об этом? Много ли таких по лесу шастает?
— Я все тебе расскажу, клянусь, но только завтра! — упрашивал Рэп. — Сейчас об Инос! Мне побольше хотелось бы узнать о ней.
Старик тяжко вздохнул, перестал мучить ноги Рэпа и, подбросив в огонь плавника, начал рассказ:
— Сегодня... Нет, уже вчера. Скоро утро. Ну так вот, приказала она звонить в большой колокол. Люди, конечно, все побежали в замок...
Произошло то, чего Рэп так боялся и что было исключительно в ее духе. Действовать Инос начала сразу же, как Рэп уехал. Созвала подданных на большой двор. Затем по ступеням арсенала взобралась на стену и громким голосом стала выкрикивать волшебные слова. Она успела поделиться с народом тремя словами, прежде чем упала в обморок. Экономка и сенешаль поспешили унести королеву в замок, но она очнулась прежде, чем люди надумали разойтись, и настояла на том, чтобы выйти и опять взобраться на стену. Ей было нелегко произнести четвертое слово, но она это сделала и снова упала в обморок — теперь уже глубокий. Подданные изумленно слушали королеву, но так и не смогли взять в толк, какую чепуху она кричала. Краснегарцы, в общем, не имели понятия о волшебных словах, а если кто-то из присутствующих и заподозрил что-то, то держал язык за зубами и не просвещал соседей о своих догадках. По всеобщему мнению, решено было считать, что у королевы случился припадок буйного помешательства, а крики ее — сплошной бред.
Сказать слово — значит ослабить его мощь. Передать слово сотням, а тем более тысячам слушателей — уменьшить его силу до нуля.
Издавна предполагалось, что швырять волшебные слова в толпу невозможно. Иносолан доказала обратное, так что Рэпу поневоле пришлось поверить в содеянное, но он ничуть не удивился тому, что Инос в конце концов свалилась от слабости. Был созван Совет, но Хононин на нем не присутствовал. Собрав лошадей и навьючив на одну из них одеяла и провизию, старик успел переправиться на континент перед дневным приливом.
Вот почему в очаге горел огонь, в котелке кипел бульон, а теплые сухие одеяла грудой лежали в уголке, поджидая умаявшегося путника. И пока прилив разгуливал над дамбой, не пропуская Рэпа к Инос, фавну ничего другого не оставалось, кроме как воспользоваться имеющимися благами.
Согревшись и насытившись, Рэп почувствовал, что его отяжелевшие веки так и норовят слипнуться. Впервые с Праздника зимы он действительно хотел спать. Только теперь он поверил, что наконец-то свободен от боли.
«Никогда больше мне не попробовать куриных клецок моей матери», — вздохнул, засыпая, Рэп.
Ночное бдение Хононина в хижине на континенте, несомненно, спасло Рэпу жизнь; утром фавн вернул долг. Зима обрушилась на Краснегар яростным ураганом и злющим бураном, обратившим ясный день в темную ночь и нагнавшим в залив столько воды, что и в часы отлива верхушка дамбы едва выныривала из-под волн. Только благодаря ясновидению Рэпа два человека и лошади смогли вернуться в Краснегар. Всю дорогу Рэп заботливо успокаивал животных, напуганных воем ветра, плеском волн и мельтешащими в воздухе снежинками. Но, ступив на остров, Рэп оставил своего спутника добираться до замка самостоятельно, а сам, вскочив на Злодея, устремился вперед со всей возможной скоростью.
Лишь влетев в конюшню, фавн остановил Злодея. Лин, его давний приятель, уставился на Рэпа как на привидение. Парень заметно вырос, а главное, стал шире в плечах, и, если бы не маленькие усики, он был бы вполне типичным импом.
— Рэп! Ты?! — прошептал Лин.
— Где Инос? — потребовал Рэп, соскакивая с коня.
— Королева больна. Но, Рэп, откуда ты, черт возьми...
В Рэпе проснулся джотунн. Схватив Лина за глотку и едва не придушив его, Рэп прорычал:
— Где Инос?
— В б-башне, — прохрипел Лин, выпучив глаза.
— Присмотри за моим конем, — рыкнул Рэп на прощанье.
Не рискуя вновь окунаться в снеговерть, фавн и не пытался пересекать двор замка, поэтому к башне ему пришлось добираться кружным путем. По дороге ему попадались десятки людей, в основном группками по двое-трое, по большей части слуги, но были и придворные. При виде бегущего Рэпа они с испугом пятились, освобождая ему дорогу, что фавна вполне устраивало. Вдогонку ему неслись возгласы: «Рэп!..» Несколько раз его пытались остановить, но фавн отталкивал назойливых смельчаков и продолжал стремительный бег.
Хоть они с Хононином выехали ранним утром, в замок Рэп добрался только к обеду, и в этот благостный час дворцовая жизнь почти замирала — все обедали в зале. В каминах ярко пылал торф, наполняя помещение ароматным дымом, и никого не заботило, что на улице бушует метель, залепляя окна снегом. Несмотря на сумрак ненастного дня, Рэпа мгновенно узнали, так как он был единственным фавном в королевстве. Головы присутствующих повернулись к нему, глаза изумленно выпучились, а веселая болтовня угасла. Обомлевшая челядь молча провожала взглядом фавна, бежавшего через зал, и только когда Рэп скрылся за дверями, люди бурно начали обсуждать внезапное появление давно исчезнувшего фавна.
Рэп подбежал к лестнице и наткнулся на Кратаркрана, как раз спускавшегося сверху. Высокий, белокурый, он был так похож на пирата Варьяка, что Рэп невольно отпрянул.
— Крат!
— Рэп!
Оба парня взирали друг на друга, один мрачно, другой взволнованно. Порывшись в памяти, Рэп вспомдил, что Инос упоминала, что включила Кратаркрана в Совет.
— Как Инос? — спросил Рэп.
Сознание своей значимости принуждало Крата спесиво хмуриться, что никак не вязалось с мальчишески открытым лицом великана.
— Скверно, — ответил он и тут же перешел в атаку: — Откуда ты взялся, Рэп?
— Не важно! — отмахнулся фавн и заявил: — Мне нужно к Инос!
Кузнец сразу же вспомнил о своих обязанностях и надежно заблокировал проход, встав в дверном проеме, расставив ноги и сложив руки на груди. Вчера Рэп мог мановением мизинца вышвырнуть грубияна в Зарк. Сегодня прорываться мимо Крата фавну не помог бы и таран.
— Она отдыхает! — заверил верзила, глядя на пришельца со все возрастающим подозрением.
— Но она в сознании? — допытывался Рэп.
— Нет, — мотнул головой джотунн и снизошел до объяснений: — Там доктора собрались, если хочешь знать. Кровь отворять будут.
— Пускать кровь?! — завопил Рэп.
«Идиоты! — простонал он. — Не было и нет в Краснегаре надежного врача. Это серьезное упущение. Когда Холиндарн заболел, он послал за доктором в Хаб. Надо отнести Инос в Кинвэйл, там по крайней мере о ней позаботятся».
Рэп глубоко вздохнул и стал соображать, как ему сдвинуть с места верзилу. Раз не могла помочь сила, приходилось идти на хитрость. К счастью, Крат всегда был простаком.
— Крат, — доверительно произнес Рэп, — я должен быть рядом с ней, она моя жена.
Задолго до темноты фавн заметил сизые громады туч, сгущавшиеся на горизонте. На закате с багровых небес посыпались первые снежные хлопья. Прощальные лучи умиравшего солнца словно пропитали их кровью. Видимо, Боги не оставили непокорного упрямца безнаказанным. Сумерек не было, ночной мрак обрушился внезапно вместе с неистовым воем ветра. Рэп продолжал ехать вперед сквозь яростные вихри арктической пурги, продвигаясь так быстро, как только мог.
Инос свершила то, что запланировала. Четырех из пяти его слов больше не существовало. В единый миг Рэп снова превратился в гения.
Правда, ясновидение у фавна осталось. По сравнению с колдовским зрением то была жалкая насмешка, однако без него Рэп вообще бы не смог двигаться к Краснегару через холмы и чащобы, сквозь ночную тьму и слепящие снежные вихри пурги. Еще утром весь мир Пандемии распростерт был перед ним; теперь максимальное расстояние, на котором он мог уверенно ориентироваться, не превышало одной лиги. Было истинной пыткой не знать, что творится в Краснегаре. В одном Рэп не сомневался — Иносолан оставалась жива, разрушив три слова. Но она уничтожила и четвертое... возможно, она погибла вместе с ним. Рэп чувствовал, как мучительно уходили слова. Расставаться с ними и то было мукой. Каким же самоистязанием стало для девушки бросать их в толпу! Рэп серьезно опасался за разум Инос.
Фавн все еще сохранил мастерство общения с животными и в полную силу использовал его, терпеливо уговаривая Огненного Дракона поторапливаться. Конь охотно помогал другу, колотя могучими копытами по мерзлой земле. Горячий пар из ноздрей Огненного Дракона, вырывавшийся мощными струями, клубясь, оседал ледяным инеем вокруг носа и смерзался в сосульки, превращая лошадь в некое подобие настоящего огнедышащего дракона. Жеребец напрягал все свои силы ради Рэпа, даже Злодей не мог бы сделать большего.
Где-то в пути отстал Флибэг, не выдержавший бешеной гонки. Рэп не сомневался, что собака жива, просто от изнеможения не в силах поспевать за хозяином. Отлежавшись, Флибэг оправится и, если захочет, последует за Рэпом или уйдет в леса и заживет по-волчьи.
Фавн не имел ни малейшего представления, как долго ему еще ехать. Он хотел успеть к ночному отливу, в противном случае его ждала смерть еще до рассвета. Он гнал коня с такой беспощадностью, о которой никогда прежде и помыслить не мог, но он оказался в безвыходной ситуации. С потерей четырех волшебных слов его мощь иссякла, и фавн не способен стал держать свое тело в тепле или, нырнув в магическое пространство, ускорять путешествие, в мгновение ока преодолевая гигантское расстояние, а также не мог больше насытить себя без пищи или избавиться от усталости без отдыха. Одежда Рэпа сгодилась бы для лета, но никак не для зимы. Он был один посреди пурги, раздетый и голодный, и рассчитывать он мог только на Огненного Дракона.
Главным образом Рэп ехал, распростершись ничком на спине скакуна, спрятав одну руку в густой гриве и прижавшись щекой к взмыленной шее коня. Затем он поворачивался другой щекой, согреваясь таким образом. Даже для гоблина такое путешествие стало бы тяжким испытанием, а уж чистокровного фавна наверняка бы угробило, но Рэп упрямо цеплялся за жизнь. Особенно клял он свои башмаки, из-за которых мог начисто отморозить пальцы ног.
Когда Рэп добрался до хижин на побережье, он был измучен до умопомрачения и даже не сразу сообразил, что именно он видит. В его отупевшем сознании запорошенные снегом крыши представились каменными валунами. Шум прибоя взбодрил фавна, и, поднатужившись, он уразумел, куда добрался, а увидев, что прилив в полном разгаре, понял, что опоздал и до утра дамбу ему не перейти.
Теперь спешить стало бесполезно, и Рэп пустил Огненного Дракона шагом. Конь направился к жилью. Хижины сулили укрытие от ветра и снега, но Рэп не надеялся найти в них ни огня, ни провианта. Он не сомневался, что при приближении бури рабочие поспешили вернуться в город, и в общем-то был прав. Однако, осмотрев строения ясновидением, Рэп, к своему изумлению, обнаружил несколько лошадей в конюшнях и дремавшего у очага человека в одной из хижин.
От многочасового, изнурительного путешествия все мускулы парня одеревенели, так что он не слез, а сполз с седла и, не в силах удержаться на ногах, упал. Самостоятельно подняться он уже не смог. Рэп так бы и замерз у порога хижины, если бы не Огненный Дракон. Жеребец тоже очень устал и жаждал попасть в конюшню, поэтому он нетерпеливо топтался перед дверью. Несмотря на завывание ветра, стук лошадиных копыт разбудил дремавшего человека, и тот, шаркая ногами, вышел взглянуть на приезжего. Яркий свет из распахнутой двери озарил лежащего на пороге Рэпа и тычущегося в него носом коня.
Первым делом Хононин втащил фавна в хижину и, завернув его в одеяло, оставил у очага отогреваться. Голова Рэпа кружилась, к горлу волнами подкатывала дурнота, сердце часто билось, болезненно содрогалась каждая клеточка тела. Дрожь била его так сильно, что он едва мог отхлебывать горячее питье из дымящейся кружки, которую старый конюх сунул ему в руку.
Огненного Дракона Хононин отвел в конюшню, почистил и позаботился задать корм и бросить охапку соломы для подстилки. Находившиеся там лошади спокойно восприняли появление новичка, только Злодей прядал ушами и вздергивал голову, но он был крепко привязан, а Огненный Дракон был слишком утомлен, чтобы лезть в драку.
По грубой каменной кладке стен и по грязному полу метались тени. Буря неистовствовала, колотя по шиферу крыши снежными зарядами, с шуршанием перекатывая седым прибоем морскую гальку.
Вернувшись, старик занялся ногами Рэпа. Встав на колени и стащив с парня башмаки, он стал энергично растирать замерзшие конечности мозолистыми руками. Лечение было на редкость болезненным, но Рэп не возражал. Он даже попытался заговорить.
— К-как он-на? — прошептал фавн.
— Не знаю, — раздраженно буркнул конюх. — Я торчу здесь с обеда. Но когда я уходил, ей было нехорошо.
Взяв кружку из трясущихся рук Рэпа, Хононин долил в нее бульона, зачерпнув его половником из горшка, кипевшего над очагом.
— Она позвала меня утром, когда еще колокол трезвонил, и сказала, что ты приедешь, — рассказывал старик, снова втискивая полную кружку в трясущиеся руки фавна. — Уверяла, что ты можешь скоро явиться. Велела ждать. — Он удивленно покачивал головой, продолжая растирать Рэпу ноги. — Славная она девочка, хоть и худышка; умеет найти подход к людям. Как посмотрит этакими зелеными глазищами на человека — и пиши пропало! Чего бы он, бедолага, ни хотел сказать либо сделать, все вдруг становится неважным и ненужным. Как вышел я на ветерок, так и стал подумывать, уж не с ума ли она съехала. Да решил, что в любом случае лучше пойду посмотрю. По суше к нам лишь одной дорогой можно добраться. Вот я и посчитал, что тебе непременно лошадь сменить потребуется.
— Ты хороший ч-ч-человек, Хононин! — произнес Рэп, пробивая каждое слово сквозь перестук зубов. — Сколько еще д-до от-тлива?
Ясновидение позволяло Рэпу видеть дамбу, но над ней перекатывались черные с пенными гребешками волны, подгоняемые все усиливающимся ветром.
— Порядочно, — заверил старик. — Успеешь выспаться. Пойду проведаю ту старую клячу, на которой ты приехал.
— Я м-м-могу им г-г-гордиться! — похвастался Рэп, несмотря на то что его зубы упорно выбивали дробь.
— Удивительно, до чего же твой коняга странно смахивает на жеребца, что у нас наверху в замке!
— Тебе п-показалось, — заверил Рэп и поспешил переключить внимание конюха на Злодея. — Тот вороной великан, как он под седлом?
— Жуть! Я его так, просто на прогулку взял. А ты небось думаешь с ним справиться, не так ли?
— Вероятно. Расскажи мне об Инос.
— Ну, она теперь королева. Знаешь это? — Хононин подозрительно посматривал на Рэпа, то и дело помаргивая слезящимися от дыма глазами. — Как-то пару лет назад повстречал я парня... к моей двери приходил, утречком... вылитый ты, разве что с гоблинскими татуировками вокруг глаз. Он бежал с гоблином.
— Мы, фавны, много где бываем, — постарался отвертеться Рэп, подозревая, что с него еще потребуют объяснений.
Презрительно фыркнув на неубедительную отговорку, Хононин продолжил выпытывать:
— Прошлым летом моряки... порассказали много странного о событиях в Хабе. Уверяли, что был там фавн-колдун...
— Я не колдун, — поспешил заверить Рэп. — Я не колдун! — рассмеялся он, радуясь исчезновению боли.
В ответ старик слабо улыбнулся и ткнул пальцем в куртку Рэпа.
— Одет ты, парень, не совсем по погоде. Поди, не знал об этом? Много ли таких по лесу шастает?
— Я все тебе расскажу, клянусь, но только завтра! — упрашивал Рэп. — Сейчас об Инос! Мне побольше хотелось бы узнать о ней.
Старик тяжко вздохнул, перестал мучить ноги Рэпа и, подбросив в огонь плавника, начал рассказ:
— Сегодня... Нет, уже вчера. Скоро утро. Ну так вот, приказала она звонить в большой колокол. Люди, конечно, все побежали в замок...
Произошло то, чего Рэп так боялся и что было исключительно в ее духе. Действовать Инос начала сразу же, как Рэп уехал. Созвала подданных на большой двор. Затем по ступеням арсенала взобралась на стену и громким голосом стала выкрикивать волшебные слова. Она успела поделиться с народом тремя словами, прежде чем упала в обморок. Экономка и сенешаль поспешили унести королеву в замок, но она очнулась прежде, чем люди надумали разойтись, и настояла на том, чтобы выйти и опять взобраться на стену. Ей было нелегко произнести четвертое слово, но она это сделала и снова упала в обморок — теперь уже глубокий. Подданные изумленно слушали королеву, но так и не смогли взять в толк, какую чепуху она кричала. Краснегарцы, в общем, не имели понятия о волшебных словах, а если кто-то из присутствующих и заподозрил что-то, то держал язык за зубами и не просвещал соседей о своих догадках. По всеобщему мнению, решено было считать, что у королевы случился припадок буйного помешательства, а крики ее — сплошной бред.
Сказать слово — значит ослабить его мощь. Передать слово сотням, а тем более тысячам слушателей — уменьшить его силу до нуля.
Издавна предполагалось, что швырять волшебные слова в толпу невозможно. Иносолан доказала обратное, так что Рэпу поневоле пришлось поверить в содеянное, но он ничуть не удивился тому, что Инос в конце концов свалилась от слабости. Был созван Совет, но Хононин на нем не присутствовал. Собрав лошадей и навьючив на одну из них одеяла и провизию, старик успел переправиться на континент перед дневным приливом.
Вот почему в очаге горел огонь, в котелке кипел бульон, а теплые сухие одеяла грудой лежали в уголке, поджидая умаявшегося путника. И пока прилив разгуливал над дамбой, не пропуская Рэпа к Инос, фавну ничего другого не оставалось, кроме как воспользоваться имеющимися благами.
Согревшись и насытившись, Рэп почувствовал, что его отяжелевшие веки так и норовят слипнуться. Впервые с Праздника зимы он действительно хотел спать. Только теперь он поверил, что наконец-то свободен от боли.
«Никогда больше мне не попробовать куриных клецок моей матери», — вздохнул, засыпая, Рэп.
Ночное бдение Хононина в хижине на континенте, несомненно, спасло Рэпу жизнь; утром фавн вернул долг. Зима обрушилась на Краснегар яростным ураганом и злющим бураном, обратившим ясный день в темную ночь и нагнавшим в залив столько воды, что и в часы отлива верхушка дамбы едва выныривала из-под волн. Только благодаря ясновидению Рэпа два человека и лошади смогли вернуться в Краснегар. Всю дорогу Рэп заботливо успокаивал животных, напуганных воем ветра, плеском волн и мельтешащими в воздухе снежинками. Но, ступив на остров, Рэп оставил своего спутника добираться до замка самостоятельно, а сам, вскочив на Злодея, устремился вперед со всей возможной скоростью.
Лишь влетев в конюшню, фавн остановил Злодея. Лин, его давний приятель, уставился на Рэпа как на привидение. Парень заметно вырос, а главное, стал шире в плечах, и, если бы не маленькие усики, он был бы вполне типичным импом.
— Рэп! Ты?! — прошептал Лин.
— Где Инос? — потребовал Рэп, соскакивая с коня.
— Королева больна. Но, Рэп, откуда ты, черт возьми...
В Рэпе проснулся джотунн. Схватив Лина за глотку и едва не придушив его, Рэп прорычал:
— Где Инос?
— В б-башне, — прохрипел Лин, выпучив глаза.
— Присмотри за моим конем, — рыкнул Рэп на прощанье.
Не рискуя вновь окунаться в снеговерть, фавн и не пытался пересекать двор замка, поэтому к башне ему пришлось добираться кружным путем. По дороге ему попадались десятки людей, в основном группками по двое-трое, по большей части слуги, но были и придворные. При виде бегущего Рэпа они с испугом пятились, освобождая ему дорогу, что фавна вполне устраивало. Вдогонку ему неслись возгласы: «Рэп!..» Несколько раз его пытались остановить, но фавн отталкивал назойливых смельчаков и продолжал стремительный бег.
Хоть они с Хононином выехали ранним утром, в замок Рэп добрался только к обеду, и в этот благостный час дворцовая жизнь почти замирала — все обедали в зале. В каминах ярко пылал торф, наполняя помещение ароматным дымом, и никого не заботило, что на улице бушует метель, залепляя окна снегом. Несмотря на сумрак ненастного дня, Рэпа мгновенно узнали, так как он был единственным фавном в королевстве. Головы присутствующих повернулись к нему, глаза изумленно выпучились, а веселая болтовня угасла. Обомлевшая челядь молча провожала взглядом фавна, бежавшего через зал, и только когда Рэп скрылся за дверями, люди бурно начали обсуждать внезапное появление давно исчезнувшего фавна.
Рэп подбежал к лестнице и наткнулся на Кратаркрана, как раз спускавшегося сверху. Высокий, белокурый, он был так похож на пирата Варьяка, что Рэп невольно отпрянул.
— Крат!
— Рэп!
Оба парня взирали друг на друга, один мрачно, другой взволнованно. Порывшись в памяти, Рэп вспомдил, что Инос упоминала, что включила Кратаркрана в Совет.
— Как Инос? — спросил Рэп.
Сознание своей значимости принуждало Крата спесиво хмуриться, что никак не вязалось с мальчишески открытым лицом великана.
— Скверно, — ответил он и тут же перешел в атаку: — Откуда ты взялся, Рэп?
— Не важно! — отмахнулся фавн и заявил: — Мне нужно к Инос!
Кузнец сразу же вспомнил о своих обязанностях и надежно заблокировал проход, встав в дверном проеме, расставив ноги и сложив руки на груди. Вчера Рэп мог мановением мизинца вышвырнуть грубияна в Зарк. Сегодня прорываться мимо Крата фавну не помог бы и таран.
— Она отдыхает! — заверил верзила, глядя на пришельца со все возрастающим подозрением.
— Но она в сознании? — допытывался Рэп.
— Нет, — мотнул головой джотунн и снизошел до объяснений: — Там доктора собрались, если хочешь знать. Кровь отворять будут.
— Пускать кровь?! — завопил Рэп.
«Идиоты! — простонал он. — Не было и нет в Краснегаре надежного врача. Это серьезное упущение. Когда Холиндарн заболел, он послал за доктором в Хаб. Надо отнести Инос в Кинвэйл, там по крайней мере о ней позаботятся».
Рэп глубоко вздохнул и стал соображать, как ему сдвинуть с места верзилу. Раз не могла помочь сила, приходилось идти на хитрость. К счастью, Крат всегда был простаком.
— Крат, — доверительно произнес Рэп, — я должен быть рядом с ней, она моя жена.
9
— Он говорит, что он ее муж, — пискнул Крат.
Ложе для королевы устроили в гостиной Холиндарна, расположенной этажом выше зала. Инос лежала, разметав золотистые волосы по подушке. Лицо ее было таким же белым, как и подушка, а глаза плотно закрыты. Пара широких лавок, из которых устроили этот одр болезни, стояла посреди комнаты, а вокруг высилось множество зажженных канделябров, так как день был сумрачный. Несколько фигур в просторных черных одеждах эскулапов, как хищные грифы, озабоченно склонились над королевой. Еще около десяти человек находились поодаль и, вытянув шеи, наблюдали за докторами. Единственный, кого Рэп узнал из этой толпы, был Форонод, одноглазый, дряхлый, сгорбившийся старик, который тяжко опирался на увесистую трость.
Кровопийцы еще не принялись за дело. Кинвэйл находился рядом, за волшебным порталом, но, к сожалению, шестью этажами выше этой комнаты.
На писк Крата Форонод отреагировал издевательским смешком:
— Первый раз слышу о каком-то там муже. У тебя есть доказательства?
— Конечно, — нахально заявил Рэп и с наглой развязностью зашагал вперед.
«Почему, ну, почему Инос развеяла все четыре слова, — тоскливо думал Рэп, всеми силами изображая уверенность, которой не чувствовал. — Что бы ей оставить меня адептом!»
Дородный доктор, которого потеснил фавн, скорчив презрительную мину, отодвинулся назад.
— Инос! — позвал Рэп, опустившись на колени перед скамейками, на которых она лежала. — Это я, Рэп!
Никакой реакции.
— Мы ждем доказательств, мастер Рэп, — рявкнул Форонод.
Гадая, как лучше устроить похищение, Рэп поднялся на ноги и огляделся.
— Если, достойный управляющий, ты попросишь лишних на минуточку удалиться, я буду счастлив предоставить тебе необходимые объяснения.
Губы старика вздрагивали в презрительной усмешке:
— Не понимаю, почему брачное свидетельство окутано такой таинственностью. Давай сюда свои доказательства.
— Знаешь, управляющий, в синем костюме, в котором ты был на Празднике урожая, ты смотришься лучше. — Расправившись с Форонодом, Рэп повернулся к Крату. — Ты, парень, чрезмерно напиваешься для члена королевского Совета. Не ты ли одним из первых ринулся на дармовую выпивку королевы?
Безусловно, реплики Рэпа заронили тень сомнения в сердца окружающих, но дружелюбием лица персон, упомянутых фавном, не озарились. Замкнутые, хмурые физиономии людей теперь ничего не говорили ему, и это до бешенства раздражало фавна, но и без ясновидения он мог различить возродившийся былой страх перед чародейством. Все они прекрасно помнили, как Рэп когда-то превратил Андора в Дарада, провел фургоны по затопленной дамбе и особенно то, как он таинственным образом исчез из запертой комнаты, а сегодня не менее таинственно появился вновь. Своими деяниями фавн создан себе жуткую репутацию.
Внезапно запахло паленой шерстью.
«Вряд ли колдун будет выглядеть убедительно, подпалив сам себя», — встревожился Рэп и со всей осторожностью поспешил отодвинуться от оплывающих свечей канделябра.
— В последнюю нашу встречу ты был размалеван, словно гоблин, — напомнил Форонод, гневно сверкнув единственным глазом и нетерпеливо стукнув тростью об пол.
— А ты обвинил меня в конокрадстве. Объяснения моего поступка, помнится, воспринимались тогда тобой как невероятные и неправдоподобные. Но ведь я показал вам, чем в действительности являлся Андор, не так ли? Сейчас, как и в тот раз, у меня есть причина быть скрытным, — заверил Рэп.
Форонод кинул оценивающий взгляд на перетрусившее сборище придворных и не нашел среди них достойного сторонника.
— Очень хорошо, будь по-твоему, Я выполню твою прихоть, — принял он самостоятельное решение. Дохромав до лестницы в гардеробную, управляющий позвал: — Идем со мной, я выслушаю любую странность, какую бы ты ни приготовил на этот раз. Крат, тебе лучше сопровожда...
— Я не отойду от жены, — бесстрастно произнес Рэп. — Если не можешь обойтись без Крата, пусть остается. Но только ты и Крат, все остальные — вон!
— Как ты смеешь...
— Смею! Я муж королевы!
— Слуга? Пастух?
— Крат, — крикнул Рэп, не удостаивая кузнеца взглядом, — кто был ближайшим другом Инос?
Последовала томительная пауза, а затем раздался тоненький голосок Крата:
— Ты, Рэп. Всегда.
— «Ближайший друг» вовсе не означает — «король»! — прорычал Форонод.
— Теперь означает, — безапелляционно заявил Рэп.
В напряженной тишине слышалось только завывание ветра за окном и потрескивание обгоравших свечей. Возмущенный управляющий яростно сверкал глазом, но то ли Рэп сохранил свой былой апломб колдуна, то ли Фороноду не хватало второго глаза для самоуверенности, но противостояние выиграл фавн.
— Господа, извините, но прошу вас покинуть нас ненадолго, — попросил старик, едва сдерживая кипевшую в нем злость.
Доктора обидчиво нахмурились, подождали чуть-чуть и с достоинством, но послушно двинулись к двери. Прочая толпа неохотно последовала за эскулапами. Только одна толстушка средних лет не пожелала сдвинуться с места. Для пущей убедительности она упрямо сжала губы и сложила руки на груди. И словно этого мало, заявила:
— Даже не надейтесь, что я оставлю ее величество без женского общества.
Рассчитывая убрать женщину из комнаты, Рэп подошел к ней и, подхватив под локоть, заговорил:
— Госпожа Меолорна, ты здесь великолепно потрудилась в ночь восшествия Инос на престол. Я видел, как ты по-матерински заботливо утешала всех этих несчастных девушек и отыскивала для них одежду, а также...
— Ты видел? — Галантерейщица настолько растерялась, что не заметила, как фавн подталкивает ее к двери.
Рэп сам все испортил, попытавшись закрепить достигнутое:
— Видел своими глазами, — заверил он. — Теперь выйди на минуту и позволь нам покончить с объяснениями. Я обещаю...
— Ну, нет! — воскликнула Меолорна, застыв на месте как вкопанная. Даже дряблое лицо ее и то отвердело. — Негоже королеве быть наедине с тремя мужчинами!
Ложе для королевы устроили в гостиной Холиндарна, расположенной этажом выше зала. Инос лежала, разметав золотистые волосы по подушке. Лицо ее было таким же белым, как и подушка, а глаза плотно закрыты. Пара широких лавок, из которых устроили этот одр болезни, стояла посреди комнаты, а вокруг высилось множество зажженных канделябров, так как день был сумрачный. Несколько фигур в просторных черных одеждах эскулапов, как хищные грифы, озабоченно склонились над королевой. Еще около десяти человек находились поодаль и, вытянув шеи, наблюдали за докторами. Единственный, кого Рэп узнал из этой толпы, был Форонод, одноглазый, дряхлый, сгорбившийся старик, который тяжко опирался на увесистую трость.
Кровопийцы еще не принялись за дело. Кинвэйл находился рядом, за волшебным порталом, но, к сожалению, шестью этажами выше этой комнаты.
На писк Крата Форонод отреагировал издевательским смешком:
— Первый раз слышу о каком-то там муже. У тебя есть доказательства?
— Конечно, — нахально заявил Рэп и с наглой развязностью зашагал вперед.
«Почему, ну, почему Инос развеяла все четыре слова, — тоскливо думал Рэп, всеми силами изображая уверенность, которой не чувствовал. — Что бы ей оставить меня адептом!»
Дородный доктор, которого потеснил фавн, скорчив презрительную мину, отодвинулся назад.
— Инос! — позвал Рэп, опустившись на колени перед скамейками, на которых она лежала. — Это я, Рэп!
Никакой реакции.
— Мы ждем доказательств, мастер Рэп, — рявкнул Форонод.
Гадая, как лучше устроить похищение, Рэп поднялся на ноги и огляделся.
— Если, достойный управляющий, ты попросишь лишних на минуточку удалиться, я буду счастлив предоставить тебе необходимые объяснения.
Губы старика вздрагивали в презрительной усмешке:
— Не понимаю, почему брачное свидетельство окутано такой таинственностью. Давай сюда свои доказательства.
— Знаешь, управляющий, в синем костюме, в котором ты был на Празднике урожая, ты смотришься лучше. — Расправившись с Форонодом, Рэп повернулся к Крату. — Ты, парень, чрезмерно напиваешься для члена королевского Совета. Не ты ли одним из первых ринулся на дармовую выпивку королевы?
Безусловно, реплики Рэпа заронили тень сомнения в сердца окружающих, но дружелюбием лица персон, упомянутых фавном, не озарились. Замкнутые, хмурые физиономии людей теперь ничего не говорили ему, и это до бешенства раздражало фавна, но и без ясновидения он мог различить возродившийся былой страх перед чародейством. Все они прекрасно помнили, как Рэп когда-то превратил Андора в Дарада, провел фургоны по затопленной дамбе и особенно то, как он таинственным образом исчез из запертой комнаты, а сегодня не менее таинственно появился вновь. Своими деяниями фавн создан себе жуткую репутацию.
Внезапно запахло паленой шерстью.
«Вряд ли колдун будет выглядеть убедительно, подпалив сам себя», — встревожился Рэп и со всей осторожностью поспешил отодвинуться от оплывающих свечей канделябра.
— В последнюю нашу встречу ты был размалеван, словно гоблин, — напомнил Форонод, гневно сверкнув единственным глазом и нетерпеливо стукнув тростью об пол.
— А ты обвинил меня в конокрадстве. Объяснения моего поступка, помнится, воспринимались тогда тобой как невероятные и неправдоподобные. Но ведь я показал вам, чем в действительности являлся Андор, не так ли? Сейчас, как и в тот раз, у меня есть причина быть скрытным, — заверил Рэп.
Форонод кинул оценивающий взгляд на перетрусившее сборище придворных и не нашел среди них достойного сторонника.
— Очень хорошо, будь по-твоему, Я выполню твою прихоть, — принял он самостоятельное решение. Дохромав до лестницы в гардеробную, управляющий позвал: — Идем со мной, я выслушаю любую странность, какую бы ты ни приготовил на этот раз. Крат, тебе лучше сопровожда...
— Я не отойду от жены, — бесстрастно произнес Рэп. — Если не можешь обойтись без Крата, пусть остается. Но только ты и Крат, все остальные — вон!
— Как ты смеешь...
— Смею! Я муж королевы!
— Слуга? Пастух?
— Крат, — крикнул Рэп, не удостаивая кузнеца взглядом, — кто был ближайшим другом Инос?
Последовала томительная пауза, а затем раздался тоненький голосок Крата:
— Ты, Рэп. Всегда.
— «Ближайший друг» вовсе не означает — «король»! — прорычал Форонод.
— Теперь означает, — безапелляционно заявил Рэп.
В напряженной тишине слышалось только завывание ветра за окном и потрескивание обгоравших свечей. Возмущенный управляющий яростно сверкал глазом, но то ли Рэп сохранил свой былой апломб колдуна, то ли Фороноду не хватало второго глаза для самоуверенности, но противостояние выиграл фавн.
— Господа, извините, но прошу вас покинуть нас ненадолго, — попросил старик, едва сдерживая кипевшую в нем злость.
Доктора обидчиво нахмурились, подождали чуть-чуть и с достоинством, но послушно двинулись к двери. Прочая толпа неохотно последовала за эскулапами. Только одна толстушка средних лет не пожелала сдвинуться с места. Для пущей убедительности она упрямо сжала губы и сложила руки на груди. И словно этого мало, заявила:
— Даже не надейтесь, что я оставлю ее величество без женского общества.
Рассчитывая убрать женщину из комнаты, Рэп подошел к ней и, подхватив под локоть, заговорил:
— Госпожа Меолорна, ты здесь великолепно потрудилась в ночь восшествия Инос на престол. Я видел, как ты по-матерински заботливо утешала всех этих несчастных девушек и отыскивала для них одежду, а также...
— Ты видел? — Галантерейщица настолько растерялась, что не заметила, как фавн подталкивает ее к двери.
Рэп сам все испортил, попытавшись закрепить достигнутое:
— Видел своими глазами, — заверил он. — Теперь выйди на минуту и позволь нам покончить с объяснениями. Я обещаю...
— Ну, нет! — воскликнула Меолорна, застыв на месте как вкопанная. Даже дряблое лицо ее и то отвердело. — Негоже королеве быть наедине с тремя мужчинами!