Страница:
— Ее величество королева Иносолан, ее сиятельство герцогиня Кэйдолан, доктор Сагорн. Если кто-либо из названных присутствуют сейчас здесь, назовитесь. Император ждет вас.
Встав с кресла, Инос приблизилась к герольду. За ее спиной просители зашевелились, пряча в мешочки свои драгоценные свитки пергамента, чтобы на следующее утро извлечь их оттуда. Ни Кэйд, ни Сагорна Инос среди этой толпы не увидела.
Герольд вел Инос через длинную анфиладу пышно убранных комнат, в которых возвышались величественные, но не зажженные камины. Переходя из одного помещения в другое, Иносолан невольно замечала скрытые за панелями небольшие потайные дверки, которыми пользовались, похоже, довольно часто. Действительно, стоит ли заставлять важную или нужную особу толкаться среди черни, если существует более короткий путь к властителю?
Добравшись наконец до императорского кабинета, Инос и там не увидела Эмшандара. Герольд ввел королеву Краснегара в небольшую уютную гостиную, находившуюся сразу же за кабинетом. Здесь в камине пылал веселый огонь, а в сторонке — небольшой столик с хрустальными графинами и кубками. Высокие, от пола до потолка, окна выходили на парковый цветник. Сырость затяжных дождей и холод приближающейся зимы надежно погасили яркие краски ушедшего лета, так что пейзаж выглядел угнетающе. Эмшандар стоял, облокотившись о камин и изучающе поглядывая на графины. Когда Инос собралась склониться в официальном глубоком реверансе, император махнул рукой и кивнул ей на одно из ближайших кресел. Слуг в комнате уже не было. Они ушли незаметно, тихо прикрыв за собой двери. Эмшандар подошел к столу и сам наполнил искристым вином хрустальные кубки. Этикет вынуждал Инос скрывать нетерпение. Внешне невозмутимая, она опустилась в предложенное кресло, всеми силами пытаясь выглядеть спокойной.
Но покоя не было. Тогда она стала внимательнее разглядывать интерьер гостиной. Простенки по обе стороны камина украшали портреты кисти Джиосиса, придворного художника. Другие простенки от пола до самого потолка скрывались за книжными полками, да к тому же тонули в тени. Но два волшебных слова обострили зрение Инос настолько, что и с этого места она могла разобрать, что за книги читает император. Право, история, экономика — сущая скучища для любой девушки. Убедившись, что ковры действительно из загонской шерсти, а маленькие фарфоровые статуэтки на каминной полке — керитские, Инос порадовалась за императора. Зато возвышающаяся в самом центре крупная статуэтка являлась подделкой, хоть и гениальной.
Император выглядел усталым, но с той ночи в Круглом заде сил у старика заметно прибавилось. Эмшандар был закутан в теплую мантию с горностаевой оторочкой. Видимо, день выдался хлопотный, и император только к вечеру смог переодеться во что-то менее официальное. Редкие седые волосы обрамляли лицо, обтянутое иссохшей, как пергамент, кожей, отчего старик казался ожившим скелетом, однако проницательные глаза смотрели твердо и уверенно. Неторопливые движения пожилого человека в просторной мантии, кубок с вином в его руке, кресло подле камина и то, как он в него усаживался, навеяли на Инос воспоминания, грустные и, казалось бы, давно забытые, о кабинете отца и докторе Сагорне. Он точно так же поднимал кубок за ее здоровье... Но как мог имп, пусть даже истощенный, костлявый, хоть и такой крупный, как Эмшандар, вообще напомнить джотунна? Скорее всего, воспоминание пришло из песни, которую она пела, и ароматного букета вина, искрящегося в ее кубке.
— Вино великолепно, сир! Эльфийское, конечно?
— А поточнее? — поднял седую бровь Эмшандар.
Она вытянула руку с хрустальным кубком и полюбовалась искрящимся напитком, потом вдохнула аромат и рискнула уточнить:
— Вальдоквифф. Пятьдесят третьего года, не так ли?
— Сорок седьмого, — торжествовал император.
Зардевшись с досады, Инос стала оправдываться:
— Вряд ли раньше мне когда-либо попадался сорок седьмой.
— Согласен, вино этого сбора — редкость, но Вальдоквифф ты верно определила. Мне докладывали о некоторых твоих подвигах. Я рад, что ты неуклонно развиваешь свои таланты, дитя мое.
Конечно, слухи и сплетни для дворца — норма жизни, а она с недавних пор главный центр внимания, так что терпеть ей придется и дальше. Император тактично сменил тему:
— Как самочувствие твоей тетушки? Она в добром здравии?
— О, вполне, благодарю вас. Кэйд неутомима и скоро перезнакомится со всем Хабом. Осмелюсь ли я спросить, как ваше здоровье, ваше величество?
— О, превосходно! За каждой трапезой я ем за троих и становлюсь втрое сильнее. Но самое приятное — я с чистой совестью сваливаю собственные промахи последних десяти лет на беднягу Итбена, что вконец уничтожает его репутацию. Впрочем, за несколько коротких недель он столько дров наломал! Однако, — пригубив вино и хитренько усмехаясь, перешел император к сути дела, — девушки не ходят к старикам просто так. Тебе нужна моя помощь, не так ли?
— Даже не знаю, сир... Рэп...
— Да, да, я его видел, — закивал старик. — Они с Шанди неплохо проводили время. Рэп очень помог моему внуку.
Слушая императора, Инос закусила с досады губу. Как она могла забыть о Шанди?
— Может быть, вы знаете, где я могу найти его? Рэпа, я имею в виду.
Император сделал все, чтобы не рассмеяться.
— Конечно, знаю, — заверил старик. — Парень собирается в Феерию.
— В Феерию?
— У него там какое-то срочное дело. Так он сказал, — фыркнул Эмшандар.
«В Хабе у него дело срочнее некуда, — досадовала Инос. — Вот уж чем ему следовало заняться в первую очередь!»
Император сдержанно кашлянул и предостерег:
— Но информация строго секретная. Он просил сообщить это только тебе и больше никому.
«Час от часу не легче! — расстроилась Инос. — Если Рэп с легкостью предвидит каждый мой шаг, значит, он намеренно избегает встречи! Да как он смеет!»
— Ты виделась со своим кузеном герцогом? — спросил Эмшандар.
— Сегодня утром... — пробормотала Инос. Ее даже дрожь пробрала, когда она вспомнила Анджилки. — Считалось, что он бодрствовал, но... Я поняла, что Рэп уже был у него. Доктора в полной растерянности... Бедняжка Анджилки, он совсем как малый ребенок.
— Рэп объяснил мне, что удар герцог получил особенный, колдовской. Утраченную память теперь уже никаким способом не восстановишь, но жить он будет и постепенно кое-чему научится.
«Императору сказал, — обиделась Инос, — а мне? Ладно, колдун ты или нет, но дай мне только добраться до тебя, и я тебе уши оборву!» — мстительно пообещала Инос.
— У меня есть и другая печальная новость. Я передал пакет в твои апартаменты, но раз уж мы здесь... Вдовствующая герцогиня, матушка Анджилки, преставилась.
— Ну уж по ней-то я плакать не буду! — резко ответила Инос. — Из-за нее все мои беды, во всяком случае многие...
— О-о? Это не королевский ответ. Пусть она очень дальняя родственница, но приличествующая случаю толика уныния необходима.
Инос приняла упрек к сведению и извинилась. Глубоко запавшие и потускневшие за долгий век глаза старика неотрывно следили за малейшим изменением выражения лица девушки. Это убедило ее в том, что репутация Эмшандара как проницательнейшего из властителей вполне заслуженна.
— Возникает проблема с Кинвэйлом, — медленно произнес он, предоставляя Инос самой додумать недосказанное. Видя, что Инос молчит, император добавил: — Герцог теперь недееспособен, а его дочери пока еще несовершеннолетние.
— Дочери!
— Да. Пожалуй, Кинвэйл — чуть ли не единственный удел, где титул и земли передаются исключительно по женской линии наследования. Встает вопрос, кто станет опекуном наших двоюродных кузин? На кого мне взвалить эту хлопотную обязанность — растить новую герцогиню?
Инос предпочла уклониться от ответа, полагая, что Кэйд с готовностью предложит свои услуги. И тут она подумала о собственном будущем, которое тоже пока оставалось неясным. Но император опередил ее вопрос.
— Кое-что у нас есть и о Краснегаре, — вздохнул Эмшандар и кивнул на одну из полок, заваленную свитками пергамента и кипами бумаг.
— Так дорога открыта?
— Нет, никоим образом! Перевал-то мы удерживаем, но Пондаг нам не принадлежит. Вернее сказать, место, где он когда-то был. Даже двенадцатый легион, мое любимое подразделение, не справился с зелеными бестиями. Гоблины не отдают без боя ни одно дерево, ни один камень!
Если не по суше, то по морю... Плохо только, что гавань Краснегара открыта лишь летом. Путь займет несколько недель, сначала по реке до моря, потом вокруг Пандемии. Кроме того, чуть запоздай, и корабль вынужден будет возвращаться в Империю.
— А в самом Краснегаре как, сир?
— Скверно, — поморщился император. Тяжело поднявшись, он подошел к полке и стал рыться в бумагах. — Не успел я вывести оттуда войска, как заявился некий Гристакс, приплыл на галере, полной отпетых мерзавцев. Сей джотунн назвался братом Калкора и провозгласил себя королем. А, вот оно. Здесь полный обзор событий.
Книжица напоминала бортовой журнал, но очень тоненький. В кожаном переплете находилось около десяти страничек, исписанных аккуратным каллиграфическим почерком. Инос быстро, но внимательно пролистала журнальчик и вернула, потрясенная до глубины души.
— Благодарю... сир... — прошептала она.
Эмшандар невесело усмехнулся, швырнул книжицу обратно на полку и вернулся в кресло.
— Ты почти так же проворна, как мастер Рэп; правда, ему даже страниц переворачивать не понадобилось.
Инос была не в том настроении, чтобы воспринимать юмор.
— Этим известиям немало месяцев, не так ли? Сир, сколько же людей претерпело мучения с тех пор, а сколько погибло?
— Про то лишь Боги знают, — печально промолвил Эмшандар, пристально глядя на нее поверх кубка. — Со временем насилие наверняка пошло на убыль. Те, кто могли сопротивляться... с ними покончено, остались лишь запуганные. С прошлой весны... В общем, войска там были... сущий сброд типа пондагского отряда, ни на что, кроме гарнизонной службы, не годились. Насчет убийств предполагать не берусь, а вот относительно голода сама понимаешь.
— Да, с продовольствием всегда было нелегко, — кивнула Инос, все еще находясь под впечатлением прочитанного.
Торговля не заладилась. По крайней мере два корабля вернулись, не разгрузив трюмы. Капитаны не пожелали иметь дело с задиристыми джотуннами, считавшими себя владыками Краснегара. Импы же, уходя, разграбили город так основательно, как только могли. В результате население проводило корабли голодным взглядом, не имея возможности что-либо купить. Оставалось лишь надеяться, что Форонод совершит чудо, сначала посеяв, а затем собрав урожай. Иначе острову грозила голодная смерть.
— Мне нужно ехать, — сказала Инос. — Я должна как можно быстрее добраться до Краснегара.
Император сочувственно качал головой. Разъяснять нужды не было. Хватило минутного раздумья, чтобы понять, что одолеть заснеженную тайгу не под силу даже отборным имперским войскам, а моря несудоходны до лета. Помочь мог только Рэп.
— Рэп все это читал? — спросила Инос.
— Конечно. И не только это, но и более ранние отчеты по Краснегару. Кстати, их крайне мало. К твоему сведению, в архивах Империи о Краснегаре нет ни одного упоминания. Иниссо постарался превратить свое владение в страну, неприметную для остального мира.
— Иниссо умер столетия назад!
— Правильно. Но когда я впервые услышал о Краснегаре, я почувствовал себя довольно глупо, обнаружив, что не знаю даже, где он находится. Я потребовал из архивов все, что там было об этой загадочной стране... и не получил ничего. Тогда мне пришлось пойти на крайнюю меру и обратиться к соответствующему Хранителю. Но Блестящая Вода ответила мне бессвязным бредом.
Инос только вздохнула, не желая обсуждать колдунью. Несомненно, та поддерживала гоблинов, а вовсе не имперских легионеров, с которых начались все ее неприятности.
— Олибино кое-что рассказал мне — его заботили войска... По существу, чиновникам пришлось заново собирать сведения. Был проведен поверхностный анализ краснегарской экономики и социальной структуры. Тебе, его королеве, я уверен, будет интересно ознакомиться с ним.
— А буду ли я королевой? — спросила Инос скорее себя, чем Эмшандара.
«Может быть, и буду, если Рэп захочет. Все зависит от него — и изгнание джотуннов, и добрая воля жителей принять свою королеву».
Воинственный задор горожан сильно поостыл, это несомненно. Но если она прибудет туда с колдуном, возможно, кое-что еще удастся сделать. В противном случае — к лету там будет кладбище.
«Где Рэп? Если он сделает меня королевой, я с огромной радостью сделаю его королем».
Отчаяние прокралось в сердце Инос и замутило ее взор непрошеными слезами. Она вдруг поняла, что император напомнил ей не Сагорна, а покойного отца. Хотя Эмшандар нисколечко не был похож на Холиндарна. Разве что манерой держать кубок и греться у камина, развалившись в кресле... Что-то отцовское... Не сдержавшись, она всхлипнула.
— Извините, сир! Я и утомила вас, и времени отняла слишком много...
— Останься! Выпей со стариком еще вина. И так коротая время, обсудим все твои проблемы.
Инос попыталась было протестовать, но старик умел повелевать, и она подчинилась. Эмшандар вновь наполнил кубки и так прочно устроился в своем кресле, словно собрался именно в нем провести остаток вечера и даже всю ночь.
— Ты, наверное, знаешь, султан Азак уехал.
— Да, тетушка говорила. Он заходил попрощаться. Очень мило с его стороны! Жаль, что я в тот момент была на верховой прогулке. Кэйд простилась за меня и с Азаком и с Чаром. Рэп и его исцелил!
Теперь пришлось объяснять Эмшандару, кто такой Чар и что с ним случилось Император молча выслушал, взял грифельную доску и, сделав на ней пометку, отложил ее в сторону.
Жить без Азака ей будет, безусловно, легче, но радоваться пока было нечему.
— Рэп занят по горло, — заметила она, горько усмехаясь. — Колдуй здесь, колдуй там...
Эмшандар на это только вздохнул и молча сцепил пальцы рук. Потом бросил взгляд на сгущающийся за окнами сумрак угасающего зимнего дня. Усыпанные жухлыми листьями газоны тонули в розовато-оранжевых отсветах закатного солнца.
— Инос... Могу я так тебя называть? — Слабый кивок вполне удовлетворил властителя, и он задумчиво продолжил: — У меня большой опыт общения с колдунами. Когда начались вылазки гоблинов и Блестящая Вода делала все, чтобы помешать мне разобраться в этом вопросе, я призвал на помощь Олибино. Он заслал в Краснегар лазутчика. Через сутки он вернул его в Хаб. Отчет лазутчика занял целый час. Так я сумел узнать и о тебе, и о твоем королевстве задолго до прибытия осведомителей. Это рядовая любезность колдуна императору... — Помолчав, он продолжил: — Я хочу, чтобы ты поняла, что я действительно хорошо знаю колдунов. И будь уверена, они не похожи на других людей!
— Как это?.. — содрогнулась Инос.
— Они, — понизил голос император, — мыслят иначе. Да, не так, как мы.
— Помню, Рэп сказал: «Колдовство в конце концов превращает людей в нелюдей». Неужели это так? — спросила Инос.
— Видимо, да, — кивнул император. — Во всяком случае, когда я пришел в себя, первый, кого я узрел, был Рэп. Тогда он показался мне совершенно обыкновенным, немного меланхоличным, быть может, но человеком. Он все время пребывал в раздумье... Видя его неопытность, я не слишком-то удивился, узнав, что этот умный и приятный юноша стал колдуном всего несколько часов назад. Но с той ночи в Круглом зале, когда ты и он... С тех пор как он вернулся, он, как это ни печально, очень изменился.
Инос молчала. Что она могла сказать? С Рэпом она пока так и не встретилась. Но утверждение императора: «Очень изменился» — встревожило ее. Ведь, став адептом, она и сама теперь была иной.
Эмшандар смотрел на нее с нескрываемым любопытством.
— Расскажешь мне, что именно случилось с вами в ту ночь? — попросил он.
«Вот оно что! — развеселилась Инос. — Старый лис опростоволосился! Сколько ни болтал с мастером Рэпом, но так ничего и не вызнал! Если Рэп таится, зачем мне-то откровенничать? Впрочем, а что я скажу?..»
— Сир, если бы я могла! Я по-прежнему в растерянности, как и в ту ночь. Рэп перенес нас обоих в... какое-то магическое пространство. Так это он назвал. Это совершенно иной мир. Он словно бы и рядом, и вне, и внутри нашего мира, и нигде... нет, — с сожалением вздохнула Инос, — не могу объяснить.
— Вы явно куда-то переместились. Попробуй описать то место, — настаивал император.
— Не могу. Слов таких нет, — в отчаянии воскликнула она. — Нет у человека понятия на несвет и нетьму одновременно. Как назвать одним словом несоединимое — шум и тишина? Там нет ни времени, ни пространства. Это как ускользающий сон — тщишься запомнить, а рассказать не удается. — Внимательно всматриваясь в собеседницу, Эмшандар вдумчиво слушал, поэтому она заставила себя продолжать. — Как только Рэп шепнул мне два из пяти своих слов, он сумел обуздать взбесившуюся энергию. От наших ожогов не осталось и следа, и мы снова оказались в одежде... Потом он отослал меня назад. — Инос раздражало, что ярчайшее переживание ее жизни почти забылось. — Думаю, он позаботился оградить меня от неприятных воспоминаний, заблокировав мою память. Но то, что огонь жег, я помню, а боль забыла.
Эмшандар серьезно кивнул и продолжал выжидательно вглядываться в Инос.
— Как странно! — промолвила она. — Я только сейчас поняла... Зиниксо шепнул Рэпу пятое слово, рассчитывая сжечь его и тем самым удержать звание Хранителя. Но Рэп разделил со мной силу, отдав два из своих слов. Мощь уменьшилась, и он смог ее контролировать. Но как же?.. Если потом он убил Зиниксо, то вся мощь слова гнома должна была достаться Рэпу, а судя по всему, это не так.
Эмшандар в глубоком раздумье медленно поднес к губам кубок и сделал добрый глоток вина. Заговорил он, осторожно выбирая слова:
— Я так понимаю... Зиниксо не убит... Что именно сделал Рэп с Хранителем Запада, он, ясное дело, не скажет, но, пожалуй, гном больше никого из нас не побеспокоит.
Инос содрогнулась. Единственно, что она великолепно помнила из того, что происходило в том таинственном «нигде», куда они умчались с Рэпом, это то, что фавн был очень зол. Она и помыслить не могла, что он способен так распалиться. Рэп испугал ее.
— И еще одно я хочу знать, — тихо, спокойно продолжал допрос император. — Рэп был живым горнилом, печью огненной. Как ты решилась броситься в пламя и обнять его?
— Тетя всегда говорила, что импульсивность — мой основной порок.
— Импульсивность? Чума меня заешь, женщина! Тут не одна импульсивность... еще что-то было... было!
— Верно, сир, было. Встреча с Богами.
Она ожидала града вопросов, но Эмшандар просто сказал:
— Я знаю.
Видимо, тайн для императора не существовало.
— Может быть, вы знаете и то, что посоветовали мне Боги — доверять любви? Я долго не могла правильно понять смысл этих слов. Но когда увидела, что Рэп вот-вот умрет столь жутким образом — у меня словно глаза открылись. Человек, которого я любила и который любил меня, нуждался в моей помощи. Все, казалось, сходилось, и я сделала то, что должна была.
— У меня нет слов, чтобы выразить, как я восхищаюсь тобой. За тебя! — восторженно воскликнул Эмшандар, приподнимая хрустальный кубок с искристым вином — Найдись у моих легионеров хотя бы десятая часть твоей смелости, я бы правил всем миром.
Даже адептам свойственно краснеть. Инос густо покраснела. Скрывая смущение, она спросила:
— Неужели Рэп не объяснил, что произошло?
Сумерки вползали в комнату, заставляя огонь в камине светиться все ярче и ярче.
— Нет. — Эмшандар сокрушенно покачал своей костлявой головой. — Но что бы там ни было, это происшествие, кажется, напугало Хранителей до потери сознания. Блестящая Вода все время бормочет какую-то белиберду. Литриан исчез из своего дворца, видимо, прячется в Илрейне, а Олибино, тот знать ничего не желает, только твердит, что этого не может быть, потому что быть того не может. Жаль, что эти слова ему мало чем помогают.
— А Рэп? Почему он меня избегает?
— Не знаю. К сожалению, он ведь упрям и если уж о чем не захочет говорить, то... Вот и о тебе молчит. Но он очень изменился, Инос. Конечно, мне трудно судить, как глубоки изменения, ведь я его прежде не знал, но я сравниваю сегодняшнего Рэпа с тем, каким помню его в нашу первую встречу. — Император пристально смотрел на языки пламени, мечущиеся в камине. После недолгого молчания он произнес: — Звучит, безусловно, абсурдно, но... похоже, ему нужна помощь. Я бы сказал — он в серьезной беде.
3
Встав с кресла, Инос приблизилась к герольду. За ее спиной просители зашевелились, пряча в мешочки свои драгоценные свитки пергамента, чтобы на следующее утро извлечь их оттуда. Ни Кэйд, ни Сагорна Инос среди этой толпы не увидела.
Герольд вел Инос через длинную анфиладу пышно убранных комнат, в которых возвышались величественные, но не зажженные камины. Переходя из одного помещения в другое, Иносолан невольно замечала скрытые за панелями небольшие потайные дверки, которыми пользовались, похоже, довольно часто. Действительно, стоит ли заставлять важную или нужную особу толкаться среди черни, если существует более короткий путь к властителю?
Добравшись наконец до императорского кабинета, Инос и там не увидела Эмшандара. Герольд ввел королеву Краснегара в небольшую уютную гостиную, находившуюся сразу же за кабинетом. Здесь в камине пылал веселый огонь, а в сторонке — небольшой столик с хрустальными графинами и кубками. Высокие, от пола до потолка, окна выходили на парковый цветник. Сырость затяжных дождей и холод приближающейся зимы надежно погасили яркие краски ушедшего лета, так что пейзаж выглядел угнетающе. Эмшандар стоял, облокотившись о камин и изучающе поглядывая на графины. Когда Инос собралась склониться в официальном глубоком реверансе, император махнул рукой и кивнул ей на одно из ближайших кресел. Слуг в комнате уже не было. Они ушли незаметно, тихо прикрыв за собой двери. Эмшандар подошел к столу и сам наполнил искристым вином хрустальные кубки. Этикет вынуждал Инос скрывать нетерпение. Внешне невозмутимая, она опустилась в предложенное кресло, всеми силами пытаясь выглядеть спокойной.
Но покоя не было. Тогда она стала внимательнее разглядывать интерьер гостиной. Простенки по обе стороны камина украшали портреты кисти Джиосиса, придворного художника. Другие простенки от пола до самого потолка скрывались за книжными полками, да к тому же тонули в тени. Но два волшебных слова обострили зрение Инос настолько, что и с этого места она могла разобрать, что за книги читает император. Право, история, экономика — сущая скучища для любой девушки. Убедившись, что ковры действительно из загонской шерсти, а маленькие фарфоровые статуэтки на каминной полке — керитские, Инос порадовалась за императора. Зато возвышающаяся в самом центре крупная статуэтка являлась подделкой, хоть и гениальной.
Император выглядел усталым, но с той ночи в Круглом заде сил у старика заметно прибавилось. Эмшандар был закутан в теплую мантию с горностаевой оторочкой. Видимо, день выдался хлопотный, и император только к вечеру смог переодеться во что-то менее официальное. Редкие седые волосы обрамляли лицо, обтянутое иссохшей, как пергамент, кожей, отчего старик казался ожившим скелетом, однако проницательные глаза смотрели твердо и уверенно. Неторопливые движения пожилого человека в просторной мантии, кубок с вином в его руке, кресло подле камина и то, как он в него усаживался, навеяли на Инос воспоминания, грустные и, казалось бы, давно забытые, о кабинете отца и докторе Сагорне. Он точно так же поднимал кубок за ее здоровье... Но как мог имп, пусть даже истощенный, костлявый, хоть и такой крупный, как Эмшандар, вообще напомнить джотунна? Скорее всего, воспоминание пришло из песни, которую она пела, и ароматного букета вина, искрящегося в ее кубке.
— Вино великолепно, сир! Эльфийское, конечно?
— А поточнее? — поднял седую бровь Эмшандар.
Она вытянула руку с хрустальным кубком и полюбовалась искрящимся напитком, потом вдохнула аромат и рискнула уточнить:
— Вальдоквифф. Пятьдесят третьего года, не так ли?
— Сорок седьмого, — торжествовал император.
Зардевшись с досады, Инос стала оправдываться:
— Вряд ли раньше мне когда-либо попадался сорок седьмой.
— Согласен, вино этого сбора — редкость, но Вальдоквифф ты верно определила. Мне докладывали о некоторых твоих подвигах. Я рад, что ты неуклонно развиваешь свои таланты, дитя мое.
Конечно, слухи и сплетни для дворца — норма жизни, а она с недавних пор главный центр внимания, так что терпеть ей придется и дальше. Император тактично сменил тему:
— Как самочувствие твоей тетушки? Она в добром здравии?
— О, вполне, благодарю вас. Кэйд неутомима и скоро перезнакомится со всем Хабом. Осмелюсь ли я спросить, как ваше здоровье, ваше величество?
— О, превосходно! За каждой трапезой я ем за троих и становлюсь втрое сильнее. Но самое приятное — я с чистой совестью сваливаю собственные промахи последних десяти лет на беднягу Итбена, что вконец уничтожает его репутацию. Впрочем, за несколько коротких недель он столько дров наломал! Однако, — пригубив вино и хитренько усмехаясь, перешел император к сути дела, — девушки не ходят к старикам просто так. Тебе нужна моя помощь, не так ли?
— Даже не знаю, сир... Рэп...
— Да, да, я его видел, — закивал старик. — Они с Шанди неплохо проводили время. Рэп очень помог моему внуку.
Слушая императора, Инос закусила с досады губу. Как она могла забыть о Шанди?
— Может быть, вы знаете, где я могу найти его? Рэпа, я имею в виду.
Император сделал все, чтобы не рассмеяться.
— Конечно, знаю, — заверил старик. — Парень собирается в Феерию.
— В Феерию?
— У него там какое-то срочное дело. Так он сказал, — фыркнул Эмшандар.
«В Хабе у него дело срочнее некуда, — досадовала Инос. — Вот уж чем ему следовало заняться в первую очередь!»
Император сдержанно кашлянул и предостерег:
— Но информация строго секретная. Он просил сообщить это только тебе и больше никому.
«Час от часу не легче! — расстроилась Инос. — Если Рэп с легкостью предвидит каждый мой шаг, значит, он намеренно избегает встречи! Да как он смеет!»
— Ты виделась со своим кузеном герцогом? — спросил Эмшандар.
— Сегодня утром... — пробормотала Инос. Ее даже дрожь пробрала, когда она вспомнила Анджилки. — Считалось, что он бодрствовал, но... Я поняла, что Рэп уже был у него. Доктора в полной растерянности... Бедняжка Анджилки, он совсем как малый ребенок.
— Рэп объяснил мне, что удар герцог получил особенный, колдовской. Утраченную память теперь уже никаким способом не восстановишь, но жить он будет и постепенно кое-чему научится.
«Императору сказал, — обиделась Инос, — а мне? Ладно, колдун ты или нет, но дай мне только добраться до тебя, и я тебе уши оборву!» — мстительно пообещала Инос.
— У меня есть и другая печальная новость. Я передал пакет в твои апартаменты, но раз уж мы здесь... Вдовствующая герцогиня, матушка Анджилки, преставилась.
— Ну уж по ней-то я плакать не буду! — резко ответила Инос. — Из-за нее все мои беды, во всяком случае многие...
— О-о? Это не королевский ответ. Пусть она очень дальняя родственница, но приличествующая случаю толика уныния необходима.
Инос приняла упрек к сведению и извинилась. Глубоко запавшие и потускневшие за долгий век глаза старика неотрывно следили за малейшим изменением выражения лица девушки. Это убедило ее в том, что репутация Эмшандара как проницательнейшего из властителей вполне заслуженна.
— Возникает проблема с Кинвэйлом, — медленно произнес он, предоставляя Инос самой додумать недосказанное. Видя, что Инос молчит, император добавил: — Герцог теперь недееспособен, а его дочери пока еще несовершеннолетние.
— Дочери!
— Да. Пожалуй, Кинвэйл — чуть ли не единственный удел, где титул и земли передаются исключительно по женской линии наследования. Встает вопрос, кто станет опекуном наших двоюродных кузин? На кого мне взвалить эту хлопотную обязанность — растить новую герцогиню?
Инос предпочла уклониться от ответа, полагая, что Кэйд с готовностью предложит свои услуги. И тут она подумала о собственном будущем, которое тоже пока оставалось неясным. Но император опередил ее вопрос.
— Кое-что у нас есть и о Краснегаре, — вздохнул Эмшандар и кивнул на одну из полок, заваленную свитками пергамента и кипами бумаг.
— Так дорога открыта?
— Нет, никоим образом! Перевал-то мы удерживаем, но Пондаг нам не принадлежит. Вернее сказать, место, где он когда-то был. Даже двенадцатый легион, мое любимое подразделение, не справился с зелеными бестиями. Гоблины не отдают без боя ни одно дерево, ни один камень!
Если не по суше, то по морю... Плохо только, что гавань Краснегара открыта лишь летом. Путь займет несколько недель, сначала по реке до моря, потом вокруг Пандемии. Кроме того, чуть запоздай, и корабль вынужден будет возвращаться в Империю.
— А в самом Краснегаре как, сир?
— Скверно, — поморщился император. Тяжело поднявшись, он подошел к полке и стал рыться в бумагах. — Не успел я вывести оттуда войска, как заявился некий Гристакс, приплыл на галере, полной отпетых мерзавцев. Сей джотунн назвался братом Калкора и провозгласил себя королем. А, вот оно. Здесь полный обзор событий.
Книжица напоминала бортовой журнал, но очень тоненький. В кожаном переплете находилось около десяти страничек, исписанных аккуратным каллиграфическим почерком. Инос быстро, но внимательно пролистала журнальчик и вернула, потрясенная до глубины души.
— Благодарю... сир... — прошептала она.
Эмшандар невесело усмехнулся, швырнул книжицу обратно на полку и вернулся в кресло.
— Ты почти так же проворна, как мастер Рэп; правда, ему даже страниц переворачивать не понадобилось.
Инос была не в том настроении, чтобы воспринимать юмор.
— Этим известиям немало месяцев, не так ли? Сир, сколько же людей претерпело мучения с тех пор, а сколько погибло?
— Про то лишь Боги знают, — печально промолвил Эмшандар, пристально глядя на нее поверх кубка. — Со временем насилие наверняка пошло на убыль. Те, кто могли сопротивляться... с ними покончено, остались лишь запуганные. С прошлой весны... В общем, войска там были... сущий сброд типа пондагского отряда, ни на что, кроме гарнизонной службы, не годились. Насчет убийств предполагать не берусь, а вот относительно голода сама понимаешь.
— Да, с продовольствием всегда было нелегко, — кивнула Инос, все еще находясь под впечатлением прочитанного.
Торговля не заладилась. По крайней мере два корабля вернулись, не разгрузив трюмы. Капитаны не пожелали иметь дело с задиристыми джотуннами, считавшими себя владыками Краснегара. Импы же, уходя, разграбили город так основательно, как только могли. В результате население проводило корабли голодным взглядом, не имея возможности что-либо купить. Оставалось лишь надеяться, что Форонод совершит чудо, сначала посеяв, а затем собрав урожай. Иначе острову грозила голодная смерть.
— Мне нужно ехать, — сказала Инос. — Я должна как можно быстрее добраться до Краснегара.
Император сочувственно качал головой. Разъяснять нужды не было. Хватило минутного раздумья, чтобы понять, что одолеть заснеженную тайгу не под силу даже отборным имперским войскам, а моря несудоходны до лета. Помочь мог только Рэп.
— Рэп все это читал? — спросила Инос.
— Конечно. И не только это, но и более ранние отчеты по Краснегару. Кстати, их крайне мало. К твоему сведению, в архивах Империи о Краснегаре нет ни одного упоминания. Иниссо постарался превратить свое владение в страну, неприметную для остального мира.
— Иниссо умер столетия назад!
— Правильно. Но когда я впервые услышал о Краснегаре, я почувствовал себя довольно глупо, обнаружив, что не знаю даже, где он находится. Я потребовал из архивов все, что там было об этой загадочной стране... и не получил ничего. Тогда мне пришлось пойти на крайнюю меру и обратиться к соответствующему Хранителю. Но Блестящая Вода ответила мне бессвязным бредом.
Инос только вздохнула, не желая обсуждать колдунью. Несомненно, та поддерживала гоблинов, а вовсе не имперских легионеров, с которых начались все ее неприятности.
— Олибино кое-что рассказал мне — его заботили войска... По существу, чиновникам пришлось заново собирать сведения. Был проведен поверхностный анализ краснегарской экономики и социальной структуры. Тебе, его королеве, я уверен, будет интересно ознакомиться с ним.
— А буду ли я королевой? — спросила Инос скорее себя, чем Эмшандара.
«Может быть, и буду, если Рэп захочет. Все зависит от него — и изгнание джотуннов, и добрая воля жителей принять свою королеву».
Воинственный задор горожан сильно поостыл, это несомненно. Но если она прибудет туда с колдуном, возможно, кое-что еще удастся сделать. В противном случае — к лету там будет кладбище.
«Где Рэп? Если он сделает меня королевой, я с огромной радостью сделаю его королем».
Отчаяние прокралось в сердце Инос и замутило ее взор непрошеными слезами. Она вдруг поняла, что император напомнил ей не Сагорна, а покойного отца. Хотя Эмшандар нисколечко не был похож на Холиндарна. Разве что манерой держать кубок и греться у камина, развалившись в кресле... Что-то отцовское... Не сдержавшись, она всхлипнула.
— Извините, сир! Я и утомила вас, и времени отняла слишком много...
— Останься! Выпей со стариком еще вина. И так коротая время, обсудим все твои проблемы.
Инос попыталась было протестовать, но старик умел повелевать, и она подчинилась. Эмшандар вновь наполнил кубки и так прочно устроился в своем кресле, словно собрался именно в нем провести остаток вечера и даже всю ночь.
— Ты, наверное, знаешь, султан Азак уехал.
— Да, тетушка говорила. Он заходил попрощаться. Очень мило с его стороны! Жаль, что я в тот момент была на верховой прогулке. Кэйд простилась за меня и с Азаком и с Чаром. Рэп и его исцелил!
Теперь пришлось объяснять Эмшандару, кто такой Чар и что с ним случилось Император молча выслушал, взял грифельную доску и, сделав на ней пометку, отложил ее в сторону.
Жить без Азака ей будет, безусловно, легче, но радоваться пока было нечему.
— Рэп занят по горло, — заметила она, горько усмехаясь. — Колдуй здесь, колдуй там...
Эмшандар на это только вздохнул и молча сцепил пальцы рук. Потом бросил взгляд на сгущающийся за окнами сумрак угасающего зимнего дня. Усыпанные жухлыми листьями газоны тонули в розовато-оранжевых отсветах закатного солнца.
— Инос... Могу я так тебя называть? — Слабый кивок вполне удовлетворил властителя, и он задумчиво продолжил: — У меня большой опыт общения с колдунами. Когда начались вылазки гоблинов и Блестящая Вода делала все, чтобы помешать мне разобраться в этом вопросе, я призвал на помощь Олибино. Он заслал в Краснегар лазутчика. Через сутки он вернул его в Хаб. Отчет лазутчика занял целый час. Так я сумел узнать и о тебе, и о твоем королевстве задолго до прибытия осведомителей. Это рядовая любезность колдуна императору... — Помолчав, он продолжил: — Я хочу, чтобы ты поняла, что я действительно хорошо знаю колдунов. И будь уверена, они не похожи на других людей!
— Как это?.. — содрогнулась Инос.
— Они, — понизил голос император, — мыслят иначе. Да, не так, как мы.
— Помню, Рэп сказал: «Колдовство в конце концов превращает людей в нелюдей». Неужели это так? — спросила Инос.
— Видимо, да, — кивнул император. — Во всяком случае, когда я пришел в себя, первый, кого я узрел, был Рэп. Тогда он показался мне совершенно обыкновенным, немного меланхоличным, быть может, но человеком. Он все время пребывал в раздумье... Видя его неопытность, я не слишком-то удивился, узнав, что этот умный и приятный юноша стал колдуном всего несколько часов назад. Но с той ночи в Круглом зале, когда ты и он... С тех пор как он вернулся, он, как это ни печально, очень изменился.
Инос молчала. Что она могла сказать? С Рэпом она пока так и не встретилась. Но утверждение императора: «Очень изменился» — встревожило ее. Ведь, став адептом, она и сама теперь была иной.
Эмшандар смотрел на нее с нескрываемым любопытством.
— Расскажешь мне, что именно случилось с вами в ту ночь? — попросил он.
«Вот оно что! — развеселилась Инос. — Старый лис опростоволосился! Сколько ни болтал с мастером Рэпом, но так ничего и не вызнал! Если Рэп таится, зачем мне-то откровенничать? Впрочем, а что я скажу?..»
— Сир, если бы я могла! Я по-прежнему в растерянности, как и в ту ночь. Рэп перенес нас обоих в... какое-то магическое пространство. Так это он назвал. Это совершенно иной мир. Он словно бы и рядом, и вне, и внутри нашего мира, и нигде... нет, — с сожалением вздохнула Инос, — не могу объяснить.
— Вы явно куда-то переместились. Попробуй описать то место, — настаивал император.
— Не могу. Слов таких нет, — в отчаянии воскликнула она. — Нет у человека понятия на несвет и нетьму одновременно. Как назвать одним словом несоединимое — шум и тишина? Там нет ни времени, ни пространства. Это как ускользающий сон — тщишься запомнить, а рассказать не удается. — Внимательно всматриваясь в собеседницу, Эмшандар вдумчиво слушал, поэтому она заставила себя продолжать. — Как только Рэп шепнул мне два из пяти своих слов, он сумел обуздать взбесившуюся энергию. От наших ожогов не осталось и следа, и мы снова оказались в одежде... Потом он отослал меня назад. — Инос раздражало, что ярчайшее переживание ее жизни почти забылось. — Думаю, он позаботился оградить меня от неприятных воспоминаний, заблокировав мою память. Но то, что огонь жег, я помню, а боль забыла.
Эмшандар серьезно кивнул и продолжал выжидательно вглядываться в Инос.
— Как странно! — промолвила она. — Я только сейчас поняла... Зиниксо шепнул Рэпу пятое слово, рассчитывая сжечь его и тем самым удержать звание Хранителя. Но Рэп разделил со мной силу, отдав два из своих слов. Мощь уменьшилась, и он смог ее контролировать. Но как же?.. Если потом он убил Зиниксо, то вся мощь слова гнома должна была достаться Рэпу, а судя по всему, это не так.
Эмшандар в глубоком раздумье медленно поднес к губам кубок и сделал добрый глоток вина. Заговорил он, осторожно выбирая слова:
— Я так понимаю... Зиниксо не убит... Что именно сделал Рэп с Хранителем Запада, он, ясное дело, не скажет, но, пожалуй, гном больше никого из нас не побеспокоит.
Инос содрогнулась. Единственно, что она великолепно помнила из того, что происходило в том таинственном «нигде», куда они умчались с Рэпом, это то, что фавн был очень зол. Она и помыслить не могла, что он способен так распалиться. Рэп испугал ее.
— И еще одно я хочу знать, — тихо, спокойно продолжал допрос император. — Рэп был живым горнилом, печью огненной. Как ты решилась броситься в пламя и обнять его?
— Тетя всегда говорила, что импульсивность — мой основной порок.
— Импульсивность? Чума меня заешь, женщина! Тут не одна импульсивность... еще что-то было... было!
— Верно, сир, было. Встреча с Богами.
Она ожидала града вопросов, но Эмшандар просто сказал:
— Я знаю.
Видимо, тайн для императора не существовало.
— Может быть, вы знаете и то, что посоветовали мне Боги — доверять любви? Я долго не могла правильно понять смысл этих слов. Но когда увидела, что Рэп вот-вот умрет столь жутким образом — у меня словно глаза открылись. Человек, которого я любила и который любил меня, нуждался в моей помощи. Все, казалось, сходилось, и я сделала то, что должна была.
— У меня нет слов, чтобы выразить, как я восхищаюсь тобой. За тебя! — восторженно воскликнул Эмшандар, приподнимая хрустальный кубок с искристым вином — Найдись у моих легионеров хотя бы десятая часть твоей смелости, я бы правил всем миром.
Даже адептам свойственно краснеть. Инос густо покраснела. Скрывая смущение, она спросила:
— Неужели Рэп не объяснил, что произошло?
Сумерки вползали в комнату, заставляя огонь в камине светиться все ярче и ярче.
— Нет. — Эмшандар сокрушенно покачал своей костлявой головой. — Но что бы там ни было, это происшествие, кажется, напугало Хранителей до потери сознания. Блестящая Вода все время бормочет какую-то белиберду. Литриан исчез из своего дворца, видимо, прячется в Илрейне, а Олибино, тот знать ничего не желает, только твердит, что этого не может быть, потому что быть того не может. Жаль, что эти слова ему мало чем помогают.
— А Рэп? Почему он меня избегает?
— Не знаю. К сожалению, он ведь упрям и если уж о чем не захочет говорить, то... Вот и о тебе молчит. Но он очень изменился, Инос. Конечно, мне трудно судить, как глубоки изменения, ведь я его прежде не знал, но я сравниваю сегодняшнего Рэпа с тем, каким помню его в нашу первую встречу. — Император пристально смотрел на языки пламени, мечущиеся в камине. После недолгого молчания он произнес: — Звучит, безусловно, абсурдно, но... похоже, ему нужна помощь. Я бы сказал — он в серьезной беде.
3
Двое суток минуло с достопамятной беседы Инос с Эмшандаром, когда элегантная двухместная одноконка упрямо пробиралась на южную окраину Хаба, петляя по узеньким улочкам некогда зажиточных, а теперь нищих кварталов, пока не догромыхала колесами до невзрачного домишки. Любопытные глазели по большей части из-за занавесок, лишь немногие смельчаки рискнули задержаться на улице. Карета, эскортируемая четырьмя преторианскими гвардейцами, остановилась здесь впервые. Великолепные молодцы в сияющих шлемах с высокими плюмажами, как правило, так далеко от Дворца не забирались.
Командовал ими высоченный детина с маленьким изящным подбородком. Как только карета замедлила ход, он сложился чуть ли не пополам, чтобы заглянуть в окошко.
— Пожалуй, это то самое место, — произнес он, указывая на невзрачную, исхлестанную непогодой дверь, к которой вела лесенка в несколько ступенек.
Кэйд этой дверью прежде не пользовалась, но знала о ней. Окно ее спальни выходило именно на эту улочку, она сразу же узнала разношерстные здания, высившиеся напротив ее первого пристанища в Хабе.
Одним легким движением гвардеец ловко соскочил на мостовую.
— Я доложу о твоем прибытии.
— Подожди! — остановила его Кэйдолан. — Честь велика, Тиффи, но мне лучше самой постучать.
Гвардеец обидчиво нахмурился, но открыл дверцу кареты и подал герцогине руку, помогая сойти с подножки.
— Почему? — не выдержав, спросил он.
— Ну, пожалуй, никого не окажется дома, встань ты перед дверью. Знаешь, у тебя на редкость устрашающая внешность.
Щеки Тиффи зарделись от удовольствия.
— О, послушай! Это правда? У меня столь бравый вид? — спрашивал он, поднимаясь вслед за Кэйд по лестнице на крылечко.
Гордая широкая улыбка сияла на его лице, пока он изображал охрану. Оказавшись перед дверью, Тиффи затрезвонил в колокольчик что было сил. Нужды в таком шуме не было, так как Кэйд еще с тротуара успела заметить колебания портьеры. Дверь открылась.
— Доктор Сагорн, — прощебетала Кэйд.
Старик выглядел рассерженным и в то же время испуганным, с всклокоченными волосами и в неряшливо наброшенной одежде. Он раздраженно кивнул Кэйд и подозрительно покосился на начищенный до сияющего блеска нагрудник возвышавшегося рядом с ней юнца, свирепо хмурящего брови.
— Слишком много чести этому дому, — буркнул Сагорн и нехотя отступил в глубь коридора, освобождая проход.
Тиффи, с неудовольствием, пристально изучив низкую притолоку, начал снимать свой шлем. Кэйд остановила юношу, накрыв ладонью его руку.
— Это будет конфиденциальная беседа, Тиффи.
— О? — Гвардеец недоверчиво уставился на Сагорна.
— Медицинская консультация, — пояснила Кэйд.
— А! — успокоился гвардеец и, метнув на взъерошенного врача последний грозный взгляд, опять застегнул ремешок шлема. Потом парень спустился вниз, цокая шпорами по ступенькам, и остался на улице дожидаться герцогиню.
Сагорн провел Кэйд в комнату, в которую прежде она не удосуживалась заглядывать. Вдоль стен тянулись бесконечные полки, на которых покоились внушительные фолианты, во множестве стояли стеклянные банки, чем-то наполненные и украшенные длинными, исписанными странными знаками этикетками, и другие банки, покрупнее размером. В них плавало то, что Кэйд и рассматривать-то не стала. В углу кабинета пылился неизменный атрибут — скелет. Скупой интерьер дополнялся стульями и письменным столом. Чуть погодя Кэйд заметила еще один стол, крепко сбитый, деревянный, заляпанный зловещими пятнами, а за ним несколько стоек с инструментами. Посреди комнаты торчало два сундука устрашающе огромных размеров. Один уже упакованный и перевязанный толстой веревкой, другой — раскрытый. До половины он был заполнен книгами, одеждой и хирургическими инструментами.
Выбрав самый приличный из стульев, Кэйд устроилась на нем. Сагорн подвинул другой и сел напротив. Выжидательно поглядывая на гостью, доктор пригладил волосы, заодно размазав по лбу грязь. Свое скверное настроение он даже не считал нужным скрывать.
— Из города сбегаете? — выпалила Кэйд.
— А вы догадливы!
— Можно спросить почему?
— Сами знаете, — свирепо рыкнул старик.
— Глупости! — тряхнула головой Кэйд. — Императору нужен ваш совет. Да такая удача — гарантия благосостояния на всю жизнь, какой бы долгой она ни была!
— Удача? Чушь!!!
Сагорн вскочил со стула, высокий, мрачный, и начал метаться по кабинету, благо места хватало.
— Вы прекрасно знаете, как старательно мы охраняли свой секрет. Мы долго таились, но теперь с нас сорвана маска! О нашем проклятии начнут судачить на каждом углу. Мы станем посмешищем для горожан и легкой добычей колдунов. Хранители узнают о нас, император им все разболтает. А бедствие это постигло нас из-за нашего мягкосердечия. И зачем мы только ответили на приглашение Холиндарна и притащились в Краснегар?!
Командовал ими высоченный детина с маленьким изящным подбородком. Как только карета замедлила ход, он сложился чуть ли не пополам, чтобы заглянуть в окошко.
— Пожалуй, это то самое место, — произнес он, указывая на невзрачную, исхлестанную непогодой дверь, к которой вела лесенка в несколько ступенек.
Кэйд этой дверью прежде не пользовалась, но знала о ней. Окно ее спальни выходило именно на эту улочку, она сразу же узнала разношерстные здания, высившиеся напротив ее первого пристанища в Хабе.
Одним легким движением гвардеец ловко соскочил на мостовую.
— Я доложу о твоем прибытии.
— Подожди! — остановила его Кэйдолан. — Честь велика, Тиффи, но мне лучше самой постучать.
Гвардеец обидчиво нахмурился, но открыл дверцу кареты и подал герцогине руку, помогая сойти с подножки.
— Почему? — не выдержав, спросил он.
— Ну, пожалуй, никого не окажется дома, встань ты перед дверью. Знаешь, у тебя на редкость устрашающая внешность.
Щеки Тиффи зарделись от удовольствия.
— О, послушай! Это правда? У меня столь бравый вид? — спрашивал он, поднимаясь вслед за Кэйд по лестнице на крылечко.
Гордая широкая улыбка сияла на его лице, пока он изображал охрану. Оказавшись перед дверью, Тиффи затрезвонил в колокольчик что было сил. Нужды в таком шуме не было, так как Кэйд еще с тротуара успела заметить колебания портьеры. Дверь открылась.
— Доктор Сагорн, — прощебетала Кэйд.
Старик выглядел рассерженным и в то же время испуганным, с всклокоченными волосами и в неряшливо наброшенной одежде. Он раздраженно кивнул Кэйд и подозрительно покосился на начищенный до сияющего блеска нагрудник возвышавшегося рядом с ней юнца, свирепо хмурящего брови.
— Слишком много чести этому дому, — буркнул Сагорн и нехотя отступил в глубь коридора, освобождая проход.
Тиффи, с неудовольствием, пристально изучив низкую притолоку, начал снимать свой шлем. Кэйд остановила юношу, накрыв ладонью его руку.
— Это будет конфиденциальная беседа, Тиффи.
— О? — Гвардеец недоверчиво уставился на Сагорна.
— Медицинская консультация, — пояснила Кэйд.
— А! — успокоился гвардеец и, метнув на взъерошенного врача последний грозный взгляд, опять застегнул ремешок шлема. Потом парень спустился вниз, цокая шпорами по ступенькам, и остался на улице дожидаться герцогиню.
Сагорн провел Кэйд в комнату, в которую прежде она не удосуживалась заглядывать. Вдоль стен тянулись бесконечные полки, на которых покоились внушительные фолианты, во множестве стояли стеклянные банки, чем-то наполненные и украшенные длинными, исписанными странными знаками этикетками, и другие банки, покрупнее размером. В них плавало то, что Кэйд и рассматривать-то не стала. В углу кабинета пылился неизменный атрибут — скелет. Скупой интерьер дополнялся стульями и письменным столом. Чуть погодя Кэйд заметила еще один стол, крепко сбитый, деревянный, заляпанный зловещими пятнами, а за ним несколько стоек с инструментами. Посреди комнаты торчало два сундука устрашающе огромных размеров. Один уже упакованный и перевязанный толстой веревкой, другой — раскрытый. До половины он был заполнен книгами, одеждой и хирургическими инструментами.
Выбрав самый приличный из стульев, Кэйд устроилась на нем. Сагорн подвинул другой и сел напротив. Выжидательно поглядывая на гостью, доктор пригладил волосы, заодно размазав по лбу грязь. Свое скверное настроение он даже не считал нужным скрывать.
— Из города сбегаете? — выпалила Кэйд.
— А вы догадливы!
— Можно спросить почему?
— Сами знаете, — свирепо рыкнул старик.
— Глупости! — тряхнула головой Кэйд. — Императору нужен ваш совет. Да такая удача — гарантия благосостояния на всю жизнь, какой бы долгой она ни была!
— Удача? Чушь!!!
Сагорн вскочил со стула, высокий, мрачный, и начал метаться по кабинету, благо места хватало.
— Вы прекрасно знаете, как старательно мы охраняли свой секрет. Мы долго таились, но теперь с нас сорвана маска! О нашем проклятии начнут судачить на каждом углу. Мы станем посмешищем для горожан и легкой добычей колдунов. Хранители узнают о нас, император им все разболтает. А бедствие это постигло нас из-за нашего мягкосердечия. И зачем мы только ответили на приглашение Холиндарна и притащились в Краснегар?!