Страница:
далеко друг от друга, Монтгомери шел на риск, но в то же время рассчитывал
на то, что каждая из бригад имела почти столько же танков, сколько
весь Африканский корпус, а следовательно, была способна задержать
его, пока на помощь не подойдет соседняя бригада.
8-я бригада достигла назначенной ей позиции только к 4.30. К счастью,
противник задержался. По первоначальному плану Роммеля Африканский
корпус должен был прибыть в этот район до рассвета. Если бы немецкие
танки смогли начать атаку в утренние часы, пока 8-я бригада еще не
успела закрепиться на позиции, то у англичан создалось бы затруднительное
положение, особенно если учесть, что многие английские солдаты впервые
участвовали в бою.
Однако, поскольку Роммелю пришлось повернуть на север раньше, чем
он планировал, удар пришелся по одной 22-й танковой бригаде, и то
в конце дня. Непрекращающиеся удары авиации и запоздалое прибытие
транспортов с горючим и боеприпасами серьезно задержали наступление.
В результате Африканский корпус не смог начать маневр в северном направлении
до второй половины дня. Приблизившись к Алам-Хальфе и позициям 22-й
танковой бригады, танковые колонны немцев попали под ураганный огонь
хорошо расположенных английских танков и поддерживающей артиллерии,
которыми умело управлял командир бригады Робертс. Повторные атаки
и попытки осуществить частные фланговые маневры были отбиты. С наступлением
темноты бой затих. Обороняющиеся получили заслуженный отдых, а наступающих
охватило уныние.
Неудача Роммеля объясняется, впрочем, не только упорным сопротивлением
англичан. У Африканского корпуса оставалось так мало горючего, что
во второй половине дня Роммель отменил приказ о захвате высоты 132.
Утром 1 сентября, учитывая недостаток горючего, Роммель был вынужден
отказаться от мысли провести в этот день боевые действия в широком
масштабе. Самое большее, что он мог предпринять, это ограниченное
частное наступление силами 15-й танковой дивизии с задачей захватить
кряж Алам-Хальфа. Африканский корпус оказался в весьма затруднительном
положении и нес большие потери, так как английские бомбардировщики
и артиллерия 13-го корпуса Хоррокса наносили удары в течение всего
дня. Атаки немецких танков успешно отражались, и рано утром Монтгомери,
убедившись, что противник не наступает на восток -- в направлении
английских тылов, приказал двум танковым бригадам сосредоточиться
вблизи бригады Робертса.
Во второй половине дня Монтгомери "приказал начать планирование
контрудара, который даст нам инициативу". По его плану предусматривалось
нанести фланговый удар в южном направлении с позиции новозеландцев
с целью заткнуть горлышко бутылки, в которую забрались немцы. Монтгомери
также отдал распоряжение штабу 10-го корпуса взять управление войсками,
которые должны "быть готовы развивать наступление на Дабу".
В Африканском корпусе к этому времени оставался всего однодневный
запас горючего, т. е. только на 60 миль. После второй ночи
почти непрерывной бомбардировки было решено прекратить наступление
и начать постепенный отход.
В течение дня немецкие части, находившиеся у Алам-Хальфы, одна за
другой стали двигаться на запад. Англичане не решились преследовать
противника. Монтгомери не хотел рисковать, опасаясь новой ловушки
со стороны Роммеля. И в то же время Монтгомери приказал начать наступление
в южном направлении силами новозеландцев и некоторых других частей
в ночь на 4 сентября.
3 сентября войска Роммеля начали общий отход. Их преследовали только
английские дозоры. Англичане пытались атаковать правый фланг противника,
который прикрывали 90-я легкая дивизия и дивизия "Триесте",
однако совершенно запутались и понесли тяжелые потери.
В последующие два дня, 3 и 4 сентября, Африканский корпус продолжал
постепенно отходить. Англичане даже не пытались отрезать ему путь.
Лишь небольшие передовые группы с большой осторожностью вели преследование.
6 сентября немцы остановились на линии высот в шести милях к востоку
от своих первоначальных позиций и, очевидно, намеревались здесь закрепиться.
На следующий день Монтгомери с разрешения Александера отдал приказ
прекратить сражение. Таким образом, у Роммеля остался лишь небольшой
участок территории, захваченный в ходе наступления на юге. Это было
слабое утешение за понесенные потери и решительное крушение первоначальных
планов.
Для войск 8-й армии сам факт отступления противника, хотя и на незначительную
глубину, в моральном плане оказался гораздо важнее, чем разочарование,
вызванное неспособностью отрезать путь отхода немцев. Это было начало
перелома. Монтгомери сумел вдохнуть уверенность в войска и заставил
их поверить в себя как командующего.
И все же напрашивается вопрос: не упустили ли англичане большую возможность
лишить противника способности к дальнейшему сопротивлению, пока Африканский
корпус не соединился с главными силами немецко-итальянских войск.
Ведь разгром Африканского корпуса избавил бы англичан от всех последующих
затруднений и тяжелых потерь при наступлении на подготовленные позиции
немецких войск...
Во всяком случае сражение у Алам-Хальфы было большим успехом для англичан.
Немцы определенно утратили инициативу, и, учитывая растущий поток
подкреплений англичанам, новое предстоящее сражение Роммель сам справедливо
назвал "сражением без надежды".
В более ясном свете послевоенной оценки сил и средств можно видеть,
что конечное поражение Роммеля стало вероятным с того момента, как
первоначально был остановлен его бросок в Египет в первом июльском
сражении при Эль-Аламейне. Следовательно, именно это сражение можно
считать фактическим поворотным пунктом. Тем не менее Роммель все еще
представлял большую угрозу, когда начал новое наступление в конце
августа, а поскольку силы обеих сторон были ближе к равенству, чем
когда-либо прежде или потом, у него еще могли быть шансы на победу.
И он бы добился ее, если бы его противники заколебались и дрогнули,
как было раньше в нескольких случаях, когда их преимущество казалось
более верным. Однако теперь такая возможность отпала и восстановить
ее было невозможно. И хотя сражение у Алам-Хальфы происходило в том
же районе, что и другие сражения при Эль-Аламейне, оно имело решающее
значение и получило даже отличительное наименование.
Это сражение представляет интерес и в оперативном отношении. Дело
не только в том, что оно было выиграно обороняющейся стороной, но
и в том, что к этому привела чистая оборона, без всякого контрнаступления
и даже без сколько-нибудь серьезной попытки развить успех. В этом
отношении оно резко отличается от большинства "переломных"
сражений второй мировой войны и прежних войн. Хотя решение Монтгомери
воздержаться от развития успеха путем наступления лишило его возможности
окружить и уничтожить войска Роммеля (одно время для этого были хорошие
шансы), оно не уменьшило решающего значения сражения как поворотного
пункта кампании. С тех пор английские войска прониклись уверенностью
в конечной победе, и это подняло их боевой дух, тогда как войска противника
действовали с сознанием безнадежности, чувствуя, что, несмотря на
все усилия и жертвы, они могут добиться не более чем временной отсрочки
конца.
Много уроков можно также извлечь из тактических методов, применявшихся
в сражении. На его исход большое влияние оказали группировка английских
войск, выбор местности, а также гибкость боевых порядков обороняющихся.
Самым важным моментом следует считать хорошо организованное взаимодействие
военно-воздушных сил с сухопутными войсками. Его эффективности способствовал
оборонительный характер сражения, когда сухопутные войска удерживали
кольцо обороны, а авиация, непрерывно бомбила районы расположения
войск Роммеля. При таком характере сражения военно-воздушные силы
действовали более свободно и эффективно, так как все войска, находившиеся
внутри кольца, могли считать противником, а следовательно, целями.
При более подвижных формах боя действия авиации скованы.
Только через семь недель англичане начали наступление. Нетерпеливый
премьер-министр нервничал по поводу задержки, но Монтгомери был полон
решимости дождаться, пока будут закончены приготовления и он сможет
твердо надеяться на успех. В этом его поддерживал Александер. Черчиллю,
политическое положение которого в то время было довольно шатким после
ряда поражений англичан с начала года, пришлось согласиться с доводами
командующих отсрочить наступление до конца октября.
Точная дата дня "Д" определялась фазами луны, поскольку наступление
намечалось начать ночной атакой, чтобы ограничить возможности противника
в ведении прицельного огня и в то же время иметь достаточные условия
освещенности для расчистки проходов в минных полях. Было решено нанести
удар в ночь на 23 октября.
Одним из важнейших факторов, которые торопили Черчилля начать наступление
раньше, был широкий проект совместной высадки американских и английских
войск во Французской Северной Африке. Эта операция "Торч"
намечалась на начало ноября. Решающая победа над Роммелем у Эль-Аламейна
побудила бы французов приветствовать освободителей из-под ига стран
оси и оказала бы отрезвляющее действие на генерала Франко, готового
дать согласие на вступление немецких войск в Испанию и Испанское Марокко,
а эта контрмера могла бы расстроить и поставить под угрозу высадку
войск союзников.
Александер рассчитывал, что если наступление его войск (операция "Лайтфут")
начнется за две недели до операции "Торч", то промежуток "будет
достаточно длинным, чтобы уничтожить большую часть армии стран оси,
стоящей перед нами, и, с другой стороны, достаточно коротким, чтобы
противник не успел в сколько-нибудь значительной степени усилить свои
войска в Африке". Во всяком случае, Александер считал необходимым
обеспечить успех на одном конце Северной Африки, для того чтобы высадка
на другом конце принесла хорошие результаты. "Решающим фактором
было мое убеждение в том, что начало наступления до готовности чревато
неудачей, если не катастрофой". Его доводы восторжествовали, хотя
предложенная им дата была почти на месяц позже того срока, который
раньше предлагал Черчилль Окинлеку. Премьер-министр согласился с отсрочкой
до 23 октября.
К тому времени превосходство англичан в силах, как количественное,
так и качественное, стало б[ac]ольшим, чем когда бы то ни было. Если
считать, как принято, по "дивизиям", то силы сторон оказывались
как будто равными: каждая имела по двенадцать дивизий, в том числе
по четыре танковые. Фактически же численное соотношение войск было
совершенно иным. Боевой состав 8-й армии насчитывал 230 тыс. человек,
а Роммель имел меньше 80 тыс., из них только 27 тыс. немцев. Кроме
того, 8-я армия имела семь танковых бригад (всего 23 танковых полка),
а у Роммеля было только четыре немецких и семь итальянских танковых
батальонов. Еще больше поражает сопоставление фактической численности
танков. К началу сражения 8-я армия имела в общей сложности 1440 пушечных
танков, в том числе 1229 пригодных к бою, а в случае затяжного сражения
она могла привлечь еще около 1000 танков, находившихся на базовых
складах и в ремонтных мастерских в Египте. Роммель имел 260 немецких
танков (из них 20 находилось в ремонте, а 30 были легкими танками
типа II) и 280 итальянских танков (все устаревших типов). В танковом
сражении немцы могли рассчитывать только на 210 пушечных танков. Таким
образом, англичане имели шестикратное превосходство в готовых к бою
танках и располагали гораздо большими возможностями возместить потери.
Превосходство англичан оказывается еще большим, если учесть, что в
дополнение к танкам "грант" из Америки в больших количествах
стали поступать новые, еще более совершенные танки "шерман".
К началу сражения 8-я армия имела более 500 танков "шерман"
и "грант", тогда как у Роммеля было всего лишь 30 новых танков
типа IV (вооруженных 75-мм пушками с высокой начальной скоростью),
которые могли равняться с новыми американскими танками. К тому же
Роммель утратил былое превосходство в противотанковых пушках. Он довел
численность 88-мм противотанковых пушек до 86; в дополнение к ним
он использовал 68 трофейных русских 76-мм пушек. Стандартные немецкие
50-мм противотанковые пушки практически не могли пробить броню танков
"шерман" и "грант", в то время как новые американские
танки были снабжены осколочно-фугасными снарядами, которые позволяли
подавлять противотанковую артиллерию противника на больших расстояниях.
В воздухе англичане тоже обладали гораздо большим превосходством,
чем когда бы то ни было. Теддер, командующий военно-воздушными силами
на Ближнем Востоке, имел в своем распоряжении 90 боевых эскадрилий,
в том числе 13 американских, 12 южноафриканских, одну родезийскую,
пять австралийских, две греческих, одну французскую и одну югославскую.
Они насчитывали больше 1500 самолетов первой линии. Из этого общего
количества 1200 исправных самолетов, базирующихся в Египте и Палестине,
были готовы поддержать наступление 8-й армии. Немцы и итальянцы вместе
имели в Африке только около 350 исправных самолетов. Превосходство
в воздухе имело огромное значение: авиация препятствовала передвижениям
немецких танковых соединений и их снабжению и обеспечивала доставку
средств материального обеспечения войскам 8-й армии.
Не меньшее значение для исхода сражения имели стратегические действия
военно-воздушных сил совместно с подводными лодками английского флота
на морских путях подвоза танковых соединений Роммеля. В течение сентября
почти треть грузов, предназначенных для их снабжения, оказалась потопленной
в Средиземном море, а многие суда были вынуждены повернуть обратно.
В октябре немецко-итальянские коммуникации подверглись еще более сильным
ударам союзников, так что меньше половины отправленных грузов достигло
Африки. Немцы испытывали острую нехватку в артиллерийских боеприпасах:
порой им нечем было отражать налеты английских бомбардировщиков. Однако
самой тяжелой потерей для немцев оказалось потопление танкеров накануне
английского наступления. Ни один танкер не достиг Африки, и, когда
началось сражение, в соединениях Роммеля горючего оставалось только
на три заправки вместо 30 заправок, считавшихся минимальным резервом.
Острая нехватка горючего сковывала всякий контрманевр немецких войск.
Это не позволяло им быстро сосредоточивать танковые части на решающих
направлениях и по мере развития сражения все больше лишало их подвижности.
Потери продовольственных грузов способствовали распространению болезней
среди войск. Рост заболеваний объяснялся также антисанитарным состоянием
окопов, особенно окопов, занимаемых итальянцами. Еще в июльском сражении
грязь и вонь вынуждали англичан оставлять захваченные итальянские
траншеи, причем в ряде таких случаев англичане попадали под огонь
немецких танков на открытом месте, прежде чем успевали отрыть новые
траншеи. Пренебрежение санитарными нормами в конце концов обернулось
бумерангом: дизентерия и инфекционная желтуха распространились как
среди итальянских войск, так и среди немецких. Заболели даже несколько
руководящих офицеров танковых соединений Роммеля.
Среди больных оказался и сам Роммель. Он слег в августе, накануне
наступления на Алам-Хальфу. К сражению он немного поправился, однако
требования врачей в конце концов взяли верх, и в сентябре его отправили
в Европу для лечения и отдыха. Роммеля временно замещал генерал Штумме.
Вакантную должность командира Африканского корпуса занял генерал фон
Тома. И Штумме и фон Тома прибыли с русского фронта. Отсутствие Роммеля
и неопытность этих командиров в ведении войны в пустыне стали дополнительным
тормозом при планировании и подготовке мер по отражению наступления
англичан. В день начала наступления по дороге на фронт Штумме попал
под сильный обстрел, выпал из автомобиля и умер от сердечного приступа.
В тот же вечер отдых Роммеля в Австрии был прерван телефонным звонком
Гитлера. На следующий день, 25 октября, Роммель прибыл в район Эль-Аламейна,
чтобы вновь взять на себя командование. К тому времени англичане глубоко
вклинились в оборону, а немецкие войска потеряли почти половину своих
танков в бесплодных контратаках.
Первоначально план Монтгомери предусматривал нанести одновременные
удары справа и слева (силами 30-го корпуса Лиса на севере и силами
13-го корпуса Хоррокса на юге), а затем ввести в прорыв массу танков,
сосредоточенных под командованием Ламсдена в 10-м корпусе, с задачей
перерезать пути снабжения противника. Однако в начале октября Монтгомери
пришел к выводу, что это слишком смелый план, если учесть недостатки
в уровне подготовки армий, и заменил его более ограниченным планом.
Согласно новому плану главный удар в операции "Лайтфут" наносился
па севере, около побережья, в полосе шириной до четырех миль между
кряжами Белль-эль-Эйса и Митейрия. 13-й корпус действовал на второстепенном
направлении с целью отвлечь силы противника, пока не будет взломана
оборона. Этот осторожный план вел к затяжной и дорогостоящей борьбе,
которой, учитывая огромное превосходство 8-й армии в силах, можно
было бы избежать, действуя по более смелому первоначальному плану.
Сражение вылилось в тяжелые, упорные бои, лишенные маневра, и одно
время казалось, что усилия англичан находятся на грани провала. Однако
неравенство в силах сторон было так велико, что темп истощения сил
действовал в пользу Монтгомери, который добивался своей цели с непреклонной
решимостью, характерной для всего, что он предпринимал. В рамках избранного
им плана Монтгомери проявил замечательную способность менять направления
ударов и разрабатывать такие тактические приемы, которые выбивали
противника из колеи.
23 октября в 22.00 после пятнадцатиминутной ураганной артиллерийской
подготовки с участием более 1000 орудий пехота перешла в наступление.
Оно началось успешно, поскольку противник испытывал нехватку в снарядах.
Штумме даже воздержался от артиллерийского обстрела исходных позиций
англичан. Однако глубокие и плотные минные поля оказались более серьезным
препятствием и потребовали больше времени для расчистки, чем предполагалось.
Когда наступил рассвет, английские танки все еще находились в проходах
или задержались непосредственно за минным полем. И только на следующее
утро, после новых ночных атак пехоты, четырем танковым бригадам удалось
развернуться за минным полем, в шести милях от первоначального рубежа,
причем при прохождении через узкие проходы они понесли большие потери.
Вспомогательный удар 13-го корпуса на юге встретил такие же трудности,
и 25 октября продвижение войск было остановлено.
Угрожающий клин, вбитый в оборону на северном участке, вынудил немецкое
командование в течение дня бросать в бой танки мелкими группами, чтобы
помешать расширению клина. Эти действия отвечали расчетам Монтгомери
и позволили его танкам, закрепившимся теперь на выгодных позициях,
наносить тяжелые потери контратаковавшему противнику. К вечеру в 15-й
танковой дивизии осталось только четверть танков, пригодных к бою,
а 21-я дивизия все еще находилась на южном участке.
На следующий день, 26 октября, англичане возобновили наступление,
но потерпели неудачу и понесли большие потери в танках. Возможность
дальнейшего углубления прорыва поблекла. Мощный английский танковый
клин оказался в плотном кольце немецкой противотанковой артиллерии.
Ламсден и командиры дивизий начали возражать против ввода танков в
бой через узкие проходы в минных полях и оборонительных позициях противника.
По мере роста потерь в ходе ударов на узком фронте офицеры и солдаты
танковых подразделений все больше стали убеждаться, что их неправильно
используют.
Сохраняя вид полной уверенности, Монтгомери со свойственной ему проницательностью
признал, что его первый удар не удался, что брешь закрыта и надо разработать
новый план, а пока дать своей главной ударной силе отдых. Его готовность
менять цель в зависимости от обстоятельств в этом и последующих случаях
служила лучшим стимулом для войск и больше говорила о его полководческом
искусстве, чем привычка многих задним числом утверждать, будто все
шло "согласно плану". Примечательно, что эта привычка лишь
затмевала и принижала его заслуги как командующего, умеющего ориентироваться
в условиях быстро изменяющейся обстановки и ловко маневрировать.
Новый план получил наименование "Суперчардж" ("Усиленный
заряд"). Такое название внушало исполнителям уверенность в успехе,
7-ю бронетанковую дивизию перебросили на северный участок. Роммель
тоже воспользовался передышкой для перегруппировки своих войск: 21-я
танковая дивизия направилась на север, за ней последовала дивизия
"Ариете". Вспомогательный удар английского 13-го корпуса на
южном участке не достиг цели -- отвлечь внимание противника и вынудить
его оставить часть своих танковых сил на юге. Переброска войск на
северный участок и последующее сосредоточение там главных сил были
тактически выгодны Роммелю. Англичанам пришлось полагаться больше
на успех фронтального удара и нести значительные потери. К счастью,
их численное превосходство было так велико, что даже при самом неблагоприятном
соотношении потерь оно обещало решить исход сражения в их пользу,
если они будут упорно добиваться поставленной цели.
Наступление Монтгомери началось в ночь на 28 октября ударом на север,
в направлении побережья, с большого клина, вбитого в позиции противника.
Монтгомери намеревался отрезать прибрежный опорный пункт противника,
а затем развить наступление на запад в направлении Дабы и Фуки. Однако
этот удар захлебнулся на минном поле. Роммель быстро принял контрмеры,
перебросив на этот фланг 90-ю легкую дивизию. Роммель считал, что
ему повезло, потому что к тому времени, когда захлебнулось наступление
англичан, его ресурсы были на исходе. В Африканском корпусе осталось
только 90 танков, тогда как 8-я армия все еще имела более 800 боеготовых
танков, хотя ее потери в танках в четыре раза превышали потери немцев.
Превосходство англичан составляло теперь 11 : 1.
В письме к жене от 29 октября Роммель писал: "У меня осталось
мало надежды. Ночью я лежу с широко открытыми глазами и не могу уснуть
от тяжелых раздумий. Днем я чувствую себя смертельно усталым. Что
будет, если дела здесь пойдут плохо? Эта мысль мучит меня днем и ночью.
Если это случится, я не вижу никакого выхода"<$FThe Rommel Papers,
p. 312>. Из этого письма ясно, что напряжение изматывало не только
войска, но их командира, который к тому же был болен. Рано утром у
Роммеля появилась мысль отдать приказ об отходе на позицию в районе
Фуки, в 60 милях к западу, но ему не хотелось настолько отступать,
потому что это означало бы пожертвовать значительной частью своей
пехоты, лишенной транспортных средств. Роммель отложил это роковое
решение в надежде, что еще одна задержка заставит Монтгомери прекратить
наступление. Впоследствии оказалось, что задержка наступления к побережью
лишь пошла на пользу англичанам: ведь если бы в этот момент Роммель
ускользнул, планы англичан рухнули бы.
Убедившись, что его удар в направлении побережья потерпел неудачу,
Монтгомери решил вновь обратиться к первоначальному направлению удара,
надеясь извлечь выгоду из переброски скудных резервов противника на
север. Это было продуманное решение -- еще один пример гибкости
действий, однако войска Монтгомери не проявили такой же гибкости,
и время, ушедшее на перегруппировку, не позволило начать повое наступление
раньше 2 ноября.
Эта новая пауза вслед за неоднократными задержками наступления вызвала
уныние и тревогу в Лондоне. Черчилль переживал горькое разочарование
и с трудом удерживался от отправки язвительной телеграммы Александеру.
Главный удар принял на себя начальник имперского генерального штаба
генерал Алан Брук. Он старался успокоить кабинет, хотя и в его душе
росли сомнения и он с тревогой спрашивал себя: "Не ошибся ли я,
и не выдохся ли Монти?"<$FIbid.> Даже сам Монтгомери уже не был
так уверен в себе, как казалось со стороны, и по секрету признавался
в этом.
Наступление, начавшееся па рассвете 2 ноября, опять потерпело неудачу
и усилило чувство, что активные действия, возможно, придется прекратить.
Преодоление минных полей опять отняло много времени, да и сопротивление
было сильнее, чем ожидалось. Головная бронетанковая бригада "оказалась
под дулами мощного заслона противотанковых орудий на Рахманской дороге,
вместо того чтобы оказаться за ним, как планировалось"<$FAlexander
Dispatch, p. 836>. В таком стесненном положении ее контратаковали
остатки танковых сил Роммеля, и за день боя бригада потеряла три четверти
своих танков. Уцелевшие подразделения держались храбро и тем самым
позволили другим бригадам войти в прорыв, но их остановили сразу же
за Рахманской дорогой. Когда с наступлением темноты бой прекратился,
потери англичан составили еще около 200 танков.
Какой бы мрачной ни казалась обстановка после этой очередной неудачи,
но тучи должны были вот-вот рассеяться, так как к исходу дня ресурсы
Роммеля подошли к концу. Удивительно, что оборона еще так долго держалась.
Ее ядро составляли две танковые дивизии Африканского корпуса. К началу
боя их боевой состав насчитывал только 9 тыс. человек, а к концу боя
в них осталось немногим больше 2 тыс. человек. В Африканском корпусе
оставалось едва 30 боеготовых танков, тогда как у англичан их было
больше 600. Их превосходство над немцами достигло теперь 20 : 1. Итальянские
танки с тонкой броней были уничтожены огнем англичан.
В ту ночь Роммель принял решение отойти в два этапа на позиции у Фуки.
Войска уже приступили к осуществлению этого решения, когда вскоре
после полудня 3 ноября поступил приказ Гитлера с требованием любой
на то, что каждая из бригад имела почти столько же танков, сколько
весь Африканский корпус, а следовательно, была способна задержать
его, пока на помощь не подойдет соседняя бригада.
8-я бригада достигла назначенной ей позиции только к 4.30. К счастью,
противник задержался. По первоначальному плану Роммеля Африканский
корпус должен был прибыть в этот район до рассвета. Если бы немецкие
танки смогли начать атаку в утренние часы, пока 8-я бригада еще не
успела закрепиться на позиции, то у англичан создалось бы затруднительное
положение, особенно если учесть, что многие английские солдаты впервые
участвовали в бою.
Однако, поскольку Роммелю пришлось повернуть на север раньше, чем
он планировал, удар пришелся по одной 22-й танковой бригаде, и то
в конце дня. Непрекращающиеся удары авиации и запоздалое прибытие
транспортов с горючим и боеприпасами серьезно задержали наступление.
В результате Африканский корпус не смог начать маневр в северном направлении
до второй половины дня. Приблизившись к Алам-Хальфе и позициям 22-й
танковой бригады, танковые колонны немцев попали под ураганный огонь
хорошо расположенных английских танков и поддерживающей артиллерии,
которыми умело управлял командир бригады Робертс. Повторные атаки
и попытки осуществить частные фланговые маневры были отбиты. С наступлением
темноты бой затих. Обороняющиеся получили заслуженный отдых, а наступающих
охватило уныние.
Неудача Роммеля объясняется, впрочем, не только упорным сопротивлением
англичан. У Африканского корпуса оставалось так мало горючего, что
во второй половине дня Роммель отменил приказ о захвате высоты 132.
Утром 1 сентября, учитывая недостаток горючего, Роммель был вынужден
отказаться от мысли провести в этот день боевые действия в широком
масштабе. Самое большее, что он мог предпринять, это ограниченное
частное наступление силами 15-й танковой дивизии с задачей захватить
кряж Алам-Хальфа. Африканский корпус оказался в весьма затруднительном
положении и нес большие потери, так как английские бомбардировщики
и артиллерия 13-го корпуса Хоррокса наносили удары в течение всего
дня. Атаки немецких танков успешно отражались, и рано утром Монтгомери,
убедившись, что противник не наступает на восток -- в направлении
английских тылов, приказал двум танковым бригадам сосредоточиться
вблизи бригады Робертса.
Во второй половине дня Монтгомери "приказал начать планирование
контрудара, который даст нам инициативу". По его плану предусматривалось
нанести фланговый удар в южном направлении с позиции новозеландцев
с целью заткнуть горлышко бутылки, в которую забрались немцы. Монтгомери
также отдал распоряжение штабу 10-го корпуса взять управление войсками,
которые должны "быть готовы развивать наступление на Дабу".
В Африканском корпусе к этому времени оставался всего однодневный
запас горючего, т. е. только на 60 миль. После второй ночи
почти непрерывной бомбардировки было решено прекратить наступление
и начать постепенный отход.
В течение дня немецкие части, находившиеся у Алам-Хальфы, одна за
другой стали двигаться на запад. Англичане не решились преследовать
противника. Монтгомери не хотел рисковать, опасаясь новой ловушки
со стороны Роммеля. И в то же время Монтгомери приказал начать наступление
в южном направлении силами новозеландцев и некоторых других частей
в ночь на 4 сентября.
3 сентября войска Роммеля начали общий отход. Их преследовали только
английские дозоры. Англичане пытались атаковать правый фланг противника,
который прикрывали 90-я легкая дивизия и дивизия "Триесте",
однако совершенно запутались и понесли тяжелые потери.
В последующие два дня, 3 и 4 сентября, Африканский корпус продолжал
постепенно отходить. Англичане даже не пытались отрезать ему путь.
Лишь небольшие передовые группы с большой осторожностью вели преследование.
6 сентября немцы остановились на линии высот в шести милях к востоку
от своих первоначальных позиций и, очевидно, намеревались здесь закрепиться.
На следующий день Монтгомери с разрешения Александера отдал приказ
прекратить сражение. Таким образом, у Роммеля остался лишь небольшой
участок территории, захваченный в ходе наступления на юге. Это было
слабое утешение за понесенные потери и решительное крушение первоначальных
планов.
Для войск 8-й армии сам факт отступления противника, хотя и на незначительную
глубину, в моральном плане оказался гораздо важнее, чем разочарование,
вызванное неспособностью отрезать путь отхода немцев. Это было начало
перелома. Монтгомери сумел вдохнуть уверенность в войска и заставил
их поверить в себя как командующего.
И все же напрашивается вопрос: не упустили ли англичане большую возможность
лишить противника способности к дальнейшему сопротивлению, пока Африканский
корпус не соединился с главными силами немецко-итальянских войск.
Ведь разгром Африканского корпуса избавил бы англичан от всех последующих
затруднений и тяжелых потерь при наступлении на подготовленные позиции
немецких войск...
Во всяком случае сражение у Алам-Хальфы было большим успехом для англичан.
Немцы определенно утратили инициативу, и, учитывая растущий поток
подкреплений англичанам, новое предстоящее сражение Роммель сам справедливо
назвал "сражением без надежды".
В более ясном свете послевоенной оценки сил и средств можно видеть,
что конечное поражение Роммеля стало вероятным с того момента, как
первоначально был остановлен его бросок в Египет в первом июльском
сражении при Эль-Аламейне. Следовательно, именно это сражение можно
считать фактическим поворотным пунктом. Тем не менее Роммель все еще
представлял большую угрозу, когда начал новое наступление в конце
августа, а поскольку силы обеих сторон были ближе к равенству, чем
когда-либо прежде или потом, у него еще могли быть шансы на победу.
И он бы добился ее, если бы его противники заколебались и дрогнули,
как было раньше в нескольких случаях, когда их преимущество казалось
более верным. Однако теперь такая возможность отпала и восстановить
ее было невозможно. И хотя сражение у Алам-Хальфы происходило в том
же районе, что и другие сражения при Эль-Аламейне, оно имело решающее
значение и получило даже отличительное наименование.
Это сражение представляет интерес и в оперативном отношении. Дело
не только в том, что оно было выиграно обороняющейся стороной, но
и в том, что к этому привела чистая оборона, без всякого контрнаступления
и даже без сколько-нибудь серьезной попытки развить успех. В этом
отношении оно резко отличается от большинства "переломных"
сражений второй мировой войны и прежних войн. Хотя решение Монтгомери
воздержаться от развития успеха путем наступления лишило его возможности
окружить и уничтожить войска Роммеля (одно время для этого были хорошие
шансы), оно не уменьшило решающего значения сражения как поворотного
пункта кампании. С тех пор английские войска прониклись уверенностью
в конечной победе, и это подняло их боевой дух, тогда как войска противника
действовали с сознанием безнадежности, чувствуя, что, несмотря на
все усилия и жертвы, они могут добиться не более чем временной отсрочки
конца.
Много уроков можно также извлечь из тактических методов, применявшихся
в сражении. На его исход большое влияние оказали группировка английских
войск, выбор местности, а также гибкость боевых порядков обороняющихся.
Самым важным моментом следует считать хорошо организованное взаимодействие
военно-воздушных сил с сухопутными войсками. Его эффективности способствовал
оборонительный характер сражения, когда сухопутные войска удерживали
кольцо обороны, а авиация, непрерывно бомбила районы расположения
войск Роммеля. При таком характере сражения военно-воздушные силы
действовали более свободно и эффективно, так как все войска, находившиеся
внутри кольца, могли считать противником, а следовательно, целями.
При более подвижных формах боя действия авиации скованы.
Только через семь недель англичане начали наступление. Нетерпеливый
премьер-министр нервничал по поводу задержки, но Монтгомери был полон
решимости дождаться, пока будут закончены приготовления и он сможет
твердо надеяться на успех. В этом его поддерживал Александер. Черчиллю,
политическое положение которого в то время было довольно шатким после
ряда поражений англичан с начала года, пришлось согласиться с доводами
командующих отсрочить наступление до конца октября.
Точная дата дня "Д" определялась фазами луны, поскольку наступление
намечалось начать ночной атакой, чтобы ограничить возможности противника
в ведении прицельного огня и в то же время иметь достаточные условия
освещенности для расчистки проходов в минных полях. Было решено нанести
удар в ночь на 23 октября.
Одним из важнейших факторов, которые торопили Черчилля начать наступление
раньше, был широкий проект совместной высадки американских и английских
войск во Французской Северной Африке. Эта операция "Торч"
намечалась на начало ноября. Решающая победа над Роммелем у Эль-Аламейна
побудила бы французов приветствовать освободителей из-под ига стран
оси и оказала бы отрезвляющее действие на генерала Франко, готового
дать согласие на вступление немецких войск в Испанию и Испанское Марокко,
а эта контрмера могла бы расстроить и поставить под угрозу высадку
войск союзников.
Александер рассчитывал, что если наступление его войск (операция "Лайтфут")
начнется за две недели до операции "Торч", то промежуток "будет
достаточно длинным, чтобы уничтожить большую часть армии стран оси,
стоящей перед нами, и, с другой стороны, достаточно коротким, чтобы
противник не успел в сколько-нибудь значительной степени усилить свои
войска в Африке". Во всяком случае, Александер считал необходимым
обеспечить успех на одном конце Северной Африки, для того чтобы высадка
на другом конце принесла хорошие результаты. "Решающим фактором
было мое убеждение в том, что начало наступления до готовности чревато
неудачей, если не катастрофой". Его доводы восторжествовали, хотя
предложенная им дата была почти на месяц позже того срока, который
раньше предлагал Черчилль Окинлеку. Премьер-министр согласился с отсрочкой
до 23 октября.
К тому времени превосходство англичан в силах, как количественное,
так и качественное, стало б[ac]ольшим, чем когда бы то ни было. Если
считать, как принято, по "дивизиям", то силы сторон оказывались
как будто равными: каждая имела по двенадцать дивизий, в том числе
по четыре танковые. Фактически же численное соотношение войск было
совершенно иным. Боевой состав 8-й армии насчитывал 230 тыс. человек,
а Роммель имел меньше 80 тыс., из них только 27 тыс. немцев. Кроме
того, 8-я армия имела семь танковых бригад (всего 23 танковых полка),
а у Роммеля было только четыре немецких и семь итальянских танковых
батальонов. Еще больше поражает сопоставление фактической численности
танков. К началу сражения 8-я армия имела в общей сложности 1440 пушечных
танков, в том числе 1229 пригодных к бою, а в случае затяжного сражения
она могла привлечь еще около 1000 танков, находившихся на базовых
складах и в ремонтных мастерских в Египте. Роммель имел 260 немецких
танков (из них 20 находилось в ремонте, а 30 были легкими танками
типа II) и 280 итальянских танков (все устаревших типов). В танковом
сражении немцы могли рассчитывать только на 210 пушечных танков. Таким
образом, англичане имели шестикратное превосходство в готовых к бою
танках и располагали гораздо большими возможностями возместить потери.
Превосходство англичан оказывается еще большим, если учесть, что в
дополнение к танкам "грант" из Америки в больших количествах
стали поступать новые, еще более совершенные танки "шерман".
К началу сражения 8-я армия имела более 500 танков "шерман"
и "грант", тогда как у Роммеля было всего лишь 30 новых танков
типа IV (вооруженных 75-мм пушками с высокой начальной скоростью),
которые могли равняться с новыми американскими танками. К тому же
Роммель утратил былое превосходство в противотанковых пушках. Он довел
численность 88-мм противотанковых пушек до 86; в дополнение к ним
он использовал 68 трофейных русских 76-мм пушек. Стандартные немецкие
50-мм противотанковые пушки практически не могли пробить броню танков
"шерман" и "грант", в то время как новые американские
танки были снабжены осколочно-фугасными снарядами, которые позволяли
подавлять противотанковую артиллерию противника на больших расстояниях.
В воздухе англичане тоже обладали гораздо большим превосходством,
чем когда бы то ни было. Теддер, командующий военно-воздушными силами
на Ближнем Востоке, имел в своем распоряжении 90 боевых эскадрилий,
в том числе 13 американских, 12 южноафриканских, одну родезийскую,
пять австралийских, две греческих, одну французскую и одну югославскую.
Они насчитывали больше 1500 самолетов первой линии. Из этого общего
количества 1200 исправных самолетов, базирующихся в Египте и Палестине,
были готовы поддержать наступление 8-й армии. Немцы и итальянцы вместе
имели в Африке только около 350 исправных самолетов. Превосходство
в воздухе имело огромное значение: авиация препятствовала передвижениям
немецких танковых соединений и их снабжению и обеспечивала доставку
средств материального обеспечения войскам 8-й армии.
Не меньшее значение для исхода сражения имели стратегические действия
военно-воздушных сил совместно с подводными лодками английского флота
на морских путях подвоза танковых соединений Роммеля. В течение сентября
почти треть грузов, предназначенных для их снабжения, оказалась потопленной
в Средиземном море, а многие суда были вынуждены повернуть обратно.
В октябре немецко-итальянские коммуникации подверглись еще более сильным
ударам союзников, так что меньше половины отправленных грузов достигло
Африки. Немцы испытывали острую нехватку в артиллерийских боеприпасах:
порой им нечем было отражать налеты английских бомбардировщиков. Однако
самой тяжелой потерей для немцев оказалось потопление танкеров накануне
английского наступления. Ни один танкер не достиг Африки, и, когда
началось сражение, в соединениях Роммеля горючего оставалось только
на три заправки вместо 30 заправок, считавшихся минимальным резервом.
Острая нехватка горючего сковывала всякий контрманевр немецких войск.
Это не позволяло им быстро сосредоточивать танковые части на решающих
направлениях и по мере развития сражения все больше лишало их подвижности.
Потери продовольственных грузов способствовали распространению болезней
среди войск. Рост заболеваний объяснялся также антисанитарным состоянием
окопов, особенно окопов, занимаемых итальянцами. Еще в июльском сражении
грязь и вонь вынуждали англичан оставлять захваченные итальянские
траншеи, причем в ряде таких случаев англичане попадали под огонь
немецких танков на открытом месте, прежде чем успевали отрыть новые
траншеи. Пренебрежение санитарными нормами в конце концов обернулось
бумерангом: дизентерия и инфекционная желтуха распространились как
среди итальянских войск, так и среди немецких. Заболели даже несколько
руководящих офицеров танковых соединений Роммеля.
Среди больных оказался и сам Роммель. Он слег в августе, накануне
наступления на Алам-Хальфу. К сражению он немного поправился, однако
требования врачей в конце концов взяли верх, и в сентябре его отправили
в Европу для лечения и отдыха. Роммеля временно замещал генерал Штумме.
Вакантную должность командира Африканского корпуса занял генерал фон
Тома. И Штумме и фон Тома прибыли с русского фронта. Отсутствие Роммеля
и неопытность этих командиров в ведении войны в пустыне стали дополнительным
тормозом при планировании и подготовке мер по отражению наступления
англичан. В день начала наступления по дороге на фронт Штумме попал
под сильный обстрел, выпал из автомобиля и умер от сердечного приступа.
В тот же вечер отдых Роммеля в Австрии был прерван телефонным звонком
Гитлера. На следующий день, 25 октября, Роммель прибыл в район Эль-Аламейна,
чтобы вновь взять на себя командование. К тому времени англичане глубоко
вклинились в оборону, а немецкие войска потеряли почти половину своих
танков в бесплодных контратаках.
Первоначально план Монтгомери предусматривал нанести одновременные
удары справа и слева (силами 30-го корпуса Лиса на севере и силами
13-го корпуса Хоррокса на юге), а затем ввести в прорыв массу танков,
сосредоточенных под командованием Ламсдена в 10-м корпусе, с задачей
перерезать пути снабжения противника. Однако в начале октября Монтгомери
пришел к выводу, что это слишком смелый план, если учесть недостатки
в уровне подготовки армий, и заменил его более ограниченным планом.
Согласно новому плану главный удар в операции "Лайтфут" наносился
па севере, около побережья, в полосе шириной до четырех миль между
кряжами Белль-эль-Эйса и Митейрия. 13-й корпус действовал на второстепенном
направлении с целью отвлечь силы противника, пока не будет взломана
оборона. Этот осторожный план вел к затяжной и дорогостоящей борьбе,
которой, учитывая огромное превосходство 8-й армии в силах, можно
было бы избежать, действуя по более смелому первоначальному плану.
Сражение вылилось в тяжелые, упорные бои, лишенные маневра, и одно
время казалось, что усилия англичан находятся на грани провала. Однако
неравенство в силах сторон было так велико, что темп истощения сил
действовал в пользу Монтгомери, который добивался своей цели с непреклонной
решимостью, характерной для всего, что он предпринимал. В рамках избранного
им плана Монтгомери проявил замечательную способность менять направления
ударов и разрабатывать такие тактические приемы, которые выбивали
противника из колеи.
23 октября в 22.00 после пятнадцатиминутной ураганной артиллерийской
подготовки с участием более 1000 орудий пехота перешла в наступление.
Оно началось успешно, поскольку противник испытывал нехватку в снарядах.
Штумме даже воздержался от артиллерийского обстрела исходных позиций
англичан. Однако глубокие и плотные минные поля оказались более серьезным
препятствием и потребовали больше времени для расчистки, чем предполагалось.
Когда наступил рассвет, английские танки все еще находились в проходах
или задержались непосредственно за минным полем. И только на следующее
утро, после новых ночных атак пехоты, четырем танковым бригадам удалось
развернуться за минным полем, в шести милях от первоначального рубежа,
причем при прохождении через узкие проходы они понесли большие потери.
Вспомогательный удар 13-го корпуса на юге встретил такие же трудности,
и 25 октября продвижение войск было остановлено.
Угрожающий клин, вбитый в оборону на северном участке, вынудил немецкое
командование в течение дня бросать в бой танки мелкими группами, чтобы
помешать расширению клина. Эти действия отвечали расчетам Монтгомери
и позволили его танкам, закрепившимся теперь на выгодных позициях,
наносить тяжелые потери контратаковавшему противнику. К вечеру в 15-й
танковой дивизии осталось только четверть танков, пригодных к бою,
а 21-я дивизия все еще находилась на южном участке.
На следующий день, 26 октября, англичане возобновили наступление,
но потерпели неудачу и понесли большие потери в танках. Возможность
дальнейшего углубления прорыва поблекла. Мощный английский танковый
клин оказался в плотном кольце немецкой противотанковой артиллерии.
Ламсден и командиры дивизий начали возражать против ввода танков в
бой через узкие проходы в минных полях и оборонительных позициях противника.
По мере роста потерь в ходе ударов на узком фронте офицеры и солдаты
танковых подразделений все больше стали убеждаться, что их неправильно
используют.
Сохраняя вид полной уверенности, Монтгомери со свойственной ему проницательностью
признал, что его первый удар не удался, что брешь закрыта и надо разработать
новый план, а пока дать своей главной ударной силе отдых. Его готовность
менять цель в зависимости от обстоятельств в этом и последующих случаях
служила лучшим стимулом для войск и больше говорила о его полководческом
искусстве, чем привычка многих задним числом утверждать, будто все
шло "согласно плану". Примечательно, что эта привычка лишь
затмевала и принижала его заслуги как командующего, умеющего ориентироваться
в условиях быстро изменяющейся обстановки и ловко маневрировать.
Новый план получил наименование "Суперчардж" ("Усиленный
заряд"). Такое название внушало исполнителям уверенность в успехе,
7-ю бронетанковую дивизию перебросили на северный участок. Роммель
тоже воспользовался передышкой для перегруппировки своих войск: 21-я
танковая дивизия направилась на север, за ней последовала дивизия
"Ариете". Вспомогательный удар английского 13-го корпуса на
южном участке не достиг цели -- отвлечь внимание противника и вынудить
его оставить часть своих танковых сил на юге. Переброска войск на
северный участок и последующее сосредоточение там главных сил были
тактически выгодны Роммелю. Англичанам пришлось полагаться больше
на успех фронтального удара и нести значительные потери. К счастью,
их численное превосходство было так велико, что даже при самом неблагоприятном
соотношении потерь оно обещало решить исход сражения в их пользу,
если они будут упорно добиваться поставленной цели.
Наступление Монтгомери началось в ночь на 28 октября ударом на север,
в направлении побережья, с большого клина, вбитого в позиции противника.
Монтгомери намеревался отрезать прибрежный опорный пункт противника,
а затем развить наступление на запад в направлении Дабы и Фуки. Однако
этот удар захлебнулся на минном поле. Роммель быстро принял контрмеры,
перебросив на этот фланг 90-ю легкую дивизию. Роммель считал, что
ему повезло, потому что к тому времени, когда захлебнулось наступление
англичан, его ресурсы были на исходе. В Африканском корпусе осталось
только 90 танков, тогда как 8-я армия все еще имела более 800 боеготовых
танков, хотя ее потери в танках в четыре раза превышали потери немцев.
Превосходство англичан составляло теперь 11 : 1.
В письме к жене от 29 октября Роммель писал: "У меня осталось
мало надежды. Ночью я лежу с широко открытыми глазами и не могу уснуть
от тяжелых раздумий. Днем я чувствую себя смертельно усталым. Что
будет, если дела здесь пойдут плохо? Эта мысль мучит меня днем и ночью.
Если это случится, я не вижу никакого выхода"<$FThe Rommel Papers,
p. 312>. Из этого письма ясно, что напряжение изматывало не только
войска, но их командира, который к тому же был болен. Рано утром у
Роммеля появилась мысль отдать приказ об отходе на позицию в районе
Фуки, в 60 милях к западу, но ему не хотелось настолько отступать,
потому что это означало бы пожертвовать значительной частью своей
пехоты, лишенной транспортных средств. Роммель отложил это роковое
решение в надежде, что еще одна задержка заставит Монтгомери прекратить
наступление. Впоследствии оказалось, что задержка наступления к побережью
лишь пошла на пользу англичанам: ведь если бы в этот момент Роммель
ускользнул, планы англичан рухнули бы.
Убедившись, что его удар в направлении побережья потерпел неудачу,
Монтгомери решил вновь обратиться к первоначальному направлению удара,
надеясь извлечь выгоду из переброски скудных резервов противника на
север. Это было продуманное решение -- еще один пример гибкости
действий, однако войска Монтгомери не проявили такой же гибкости,
и время, ушедшее на перегруппировку, не позволило начать повое наступление
раньше 2 ноября.
Эта новая пауза вслед за неоднократными задержками наступления вызвала
уныние и тревогу в Лондоне. Черчилль переживал горькое разочарование
и с трудом удерживался от отправки язвительной телеграммы Александеру.
Главный удар принял на себя начальник имперского генерального штаба
генерал Алан Брук. Он старался успокоить кабинет, хотя и в его душе
росли сомнения и он с тревогой спрашивал себя: "Не ошибся ли я,
и не выдохся ли Монти?"<$FIbid.> Даже сам Монтгомери уже не был
так уверен в себе, как казалось со стороны, и по секрету признавался
в этом.
Наступление, начавшееся па рассвете 2 ноября, опять потерпело неудачу
и усилило чувство, что активные действия, возможно, придется прекратить.
Преодоление минных полей опять отняло много времени, да и сопротивление
было сильнее, чем ожидалось. Головная бронетанковая бригада "оказалась
под дулами мощного заслона противотанковых орудий на Рахманской дороге,
вместо того чтобы оказаться за ним, как планировалось"<$FAlexander
Dispatch, p. 836>. В таком стесненном положении ее контратаковали
остатки танковых сил Роммеля, и за день боя бригада потеряла три четверти
своих танков. Уцелевшие подразделения держались храбро и тем самым
позволили другим бригадам войти в прорыв, но их остановили сразу же
за Рахманской дорогой. Когда с наступлением темноты бой прекратился,
потери англичан составили еще около 200 танков.
Какой бы мрачной ни казалась обстановка после этой очередной неудачи,
но тучи должны были вот-вот рассеяться, так как к исходу дня ресурсы
Роммеля подошли к концу. Удивительно, что оборона еще так долго держалась.
Ее ядро составляли две танковые дивизии Африканского корпуса. К началу
боя их боевой состав насчитывал только 9 тыс. человек, а к концу боя
в них осталось немногим больше 2 тыс. человек. В Африканском корпусе
оставалось едва 30 боеготовых танков, тогда как у англичан их было
больше 600. Их превосходство над немцами достигло теперь 20 : 1. Итальянские
танки с тонкой броней были уничтожены огнем англичан.
В ту ночь Роммель принял решение отойти в два этапа на позиции у Фуки.
Войска уже приступили к осуществлению этого решения, когда вскоре
после полудня 3 ноября поступил приказ Гитлера с требованием любой