Страница:
с целью перерезать тыловые коммуникации армии противника. Энтузиаст
развития бронетанковых войск, Гудериан понял потенциальные возможности
этого рода войск, созданного после первой мировой войны на основе
новых английских военно-теоретических взглядов. Многие высшие немецкие
генералы относились к этим взглядам с таким же сомнением, как и английские
и французские руководители, считая их неосуществимыми в боевых условиях.
Однако, когда началась война, Гудериан улучил момент, чтобы, несмотря
на сомнения своего высшего командования, реализовать потенциальные
возможности нового рода войск. Эффект был поистине потрясающим.
Немецкое наступление на Западном фронте началось с ошеломляющих успехов
на правом фланге -- с овладения ключевыми пунктами обороны нейтральных
Бельгии и Голландии. Эти удары, нанесенные воздушно-десантными войсками,
настолько приковали к себе внимание-союзников, что на несколько дней
отвлекли их от главного удара, который нацеливался через Арденны в
самое сердце Франции.
Ранним утром 10 мая в столице Голландии Гааге и важном узле коммуникаций
Роттердаме высадились воздушно-десантные войска. Одновременно немцы
атаковали пограничные оборонительные позиции Голландии. Смятение и
тревога, вызванные этим двойным ударом с фронта и тыла, усиливались
угрозой нападения немецких военно-воздушных сил. Используя панику
в рядах противника, немецкие танковые соединения прорвались на юге
и на третий день вышли к Роттердаму, где высадился воздушный десант.
Это произошло под самым носом у французской 7-й армии, которая направлялась
на помощь голландцам. На пятый день голландцы капитулировали, хотя
их основной фронт так и не был прорван. Угроза налетов немецкой авиации
на густонаселенные города ускорила капитуляцию.
По численности немецкие войска значительно уступали противнику. Более
того, решающий прорыв был осуществлен всего лишь одной 9-й танковой
дивизией, единственной, которую немцы могли выделить для наступления
в Голландии. На пути ее продвижения находилось множество каналов и
широких рек, где можно было легко организовать оборону. Успех этой
дивизии зависел главным образом от успеха воздушного десанта.
Содержание плана действий немецких войск изложено в показаниях командующего
воздушно-десантными войсками генерала Штудента: "Ограниченность
сил вынуждала нас сосредоточить усилия на двух объектах -- пунктах,
которые представлялись наиболее важными для успеха вторжения. Главный
удар под моим командованием имел целью захватить мосты у Роттердама,
Дордрехта и Мердийка, через которые открывался путь к устью Рейна.
Наша задача заключалась в том, чтобы захватить эти мосты раньше, чем
голландцы успеют взорвать их, и удержать до прибытия наших мобильных
соединений. В моем распоряжении было четыре парашютных батальона и
один десантно-посадочный полк. Мы добились полного успеха, потеряв
лишь 180 человек. Мы не могли не выполнить задачу, ибо в противном
случае обрекалось на неудачу вторжение в целом".
Сам Штудент в этих боях был ранен в голову и вышел из строя на восемь
месяцев.
Вспомогательный удар наносился в направлении на Гаагу. Он имел целью
захватить членов правительства и таким образом дезорганизовать управление
страной. Здесь действовали один парашютный-батальон и два десантно-посадочных
полка под общим командованием генерала графа Спонека. Однако этот
удар, вызвавший сначала смятение у голландцев, был отражен.
Вторжение в Бельгию началось сенсационно. Здесь наземные войска были
представлены 6-й армией под командованием Рейхенау, в состав которой
входил 16-й танковый корпус Геппнера. Для поддержки действий этих
сил было выделено всего лишь 500 десантников. Перед ними стояла задача
захватить два моста через Альберт-канал и самый современный бельгийский
форт Эбен Эмаэль.
Этот небольшой отряд, однако, в корне изменил ход операции. Дело в
том, что к бельгийской границе в этом районе можно подойти только
через южный выступ голландской территории. Значит, как только немецкие
войска пересекли бы границу Голландии, бельгийская пограничная охрана
Альберт-канала могла бы успеть взорвать мосты, поскольку вторгшимся
войскам предстояло преодолеть расстояние в 15 миль по голландской
территории. Внезапная выброска воздушного десанта ночью обеспечила
единственную возможность сохранить важные мосты.
В Бельгии немцы использовали весьма ограниченные силы воздушно-десантных
войск. Правда, печать сообщала, что высадка воздушных десантов осуществляется
в нескольких районах и что десантируемые войска исчисляются в тысячах.
Как объяснил генерал Штудент, немцы широко применяли выброску чучел,
чтобы создать впечатление многочисленности десантируемых войск. Эта
уловка оказалась весьма эффективной. Расчет на тенденцию печати преувеличивать
масштабы операций оправдал себя.
Неожиданное нападение на форт Эбен Эмаэль осуществил небольшой отряд
из 75 десантников-саперов под командованием лейтенанта Витцига. Потери
отряда составили всего шесть человек.
Форт, хорошо оборудованный для отражения любой угрозы, не был готов
к высадке воздушного десанта. С крыши каземата горстка десантников
в течение суток держала под контролем гарнизон в 1200 человек, пока
не прибыли немецкие сухопутные войска.
Бельгийская охрана мостов также была застигнута врасплох. На одном
мосту охрана успела поджечь шнур для взрыва моста, во ворвавшиеся
в бункер десантники в самый последний момент предупредили взрыв.
Необходимо отметить, что в соответствии с планом обороняющиеся взорвали
мосты по всему фронту вторжения, за исключением тех районов, где немцы
использовали воздушные десанты. Это показывает, насколько рискованно
действовали немцы, ибо успех вторжения целиком зависел от фактора
времени.
К утру второго дня операции немецкие войска форсировали канал и прорвали
оборону бельгийских войск. Затем 3-я и 4-я танковые дивизии под командованием
Геппнера по сохранившимся мостам устремились вперед на широкие равнины.
Их прорыв вынудил бельгийцев начать общее отступление, хотя в тот
момент к ним на помощь уже стали прибывать французские и английские
войска.
Прорыв немецких войск в Бельгии не играл решающей роли в наступлении
на Западном фронте, но все же оказал большое влияние на ход кампании.
Помимо того, что внимание союзников было отвлечено в ложном направлении,
начавшиеся бои сковали значительные силы мобильных войск. Союзникам
так и не удалось вывести из боя и перебросить мобильные войска на
юг, чтобы отразить более опасную угрозу, неожиданно возникшую 13 мая
на французской границе в наиболее слабо защищенной ее части --
неподалеку от западной оконечности линии Мажино, где еще не было закончено
строительство укреплений.
Ударные механизированные соединения группы армий Рундштедта продвигались
через Люксембург и по бельгийской территории к Франции. Пройдя 75
миль через Арденны, они, почти не встретив сопротивления, пересекли
французскую границу и на четвертый день операции достигли рубежа р.
Маас.
Использовать такую массу танков и автомашин на местности, которая
считалась стратегами "непроходимой", неприемлемой для ведения
наступательных операций, а тем более для действий танков, было рискованно.
Однако наступление на этом направлении обеспечивало внезапность действий,
а наличие лесов позволяло скрытно подготовить и сосредоточить силы
для удара.
И все-таки именно французское верховное командование в наибольшей
степени способствовало успеху Гитлера. Разрушительный эффект удара
через Арденны можно объяснить прежде всего особенностями французского
плана, который, по мнению немцев, полностью отвечал их собственному
пересмотренному плану. И роковыми для французов оказались не их оборонительная
стратегия или вера в неприступность линии Мажино, а их планы наступательных
действий. Вклинившись в Бельгию левым крылом своих войск, французы
попали в ловушку<$FВыдвижение войск союзников в Бельгию (план "Диль")
явилось по своей сути маневром, который носил не наступательный, а
оборонительный характер. (Подробнее по этому вопросу см. История второй
мировом войны 1939--1945 гг. Т. III, гл. 5.) -- Прим. ред.>.
Чем дальше продвигались эти соединения в Бельгию, тем больше возрастала
уязвимость их тыла от удара войск группы армии Рундштедта из Арденн.
Положение усугублялось тем, что фланги и тыл наступавших франко-английских
армий прикрывались несколькими "второсортными" французскими
дивизиями, которые были укомплектованы призванным из запаса личным
составом старших возрастов и испытывали недостаток в противотанковых
и зенитных орудиях. То, что тыл и фланги остались столь слабо защищенными,
было самой грубой ошибкой французского верховного командования, возглавляемого
Гамеленом и Жоржем.
Наступление через Арденны, запланированное как искусная операция,
потребовало слаженной работы штабов. Незадолго до рассвета 10 мая
на границе Люксембурга было сосредоточено не виданное количество танков.
Здесь расположилось три танковых корпуса. В первом и втором эшелонах
должны были наступать танковые дивизии, а в третьем -- моторизованные
дивизии. Ударной группой командовал генерал Гудериан, а общее руководство
осуществлял генерал Клейст.
Справа от группы войск Клейста находился отдельный 15-й танковый корпус
под командованием Гота, который должен был прорваться через северную
часть Арденн к р. Маас между Живе и Динаном.
Однако семь танковых дивизий составляли лишь часть огромной массы
войск, которая расположилась вдоль границы и была готова устремиться
в Арденны. Всего на довольно узком фронте сосредоточилось около 50
дивизий, эшелонированных в глубину.
Успех зависел от того, насколько быстро удастся немецким танковым
войскам пройти через Арденны и форсировать р. Маас. Только после форсирования
этой водной преграды танки обрели бы пространство для маневра. Реку
же следовало форсировать прежде, чем французское верховное командование
осознает происходящее и соберет резервы для отражения удара.
Гонка была выиграна, хотя и с небольшим преимуществом. Результат мог
бы быть иным, если бы обороняющиеся сумели воспользоваться тем затруднительным
положением, в которое попали немцы в результате взрывных работ, проведенных
французами по заранее разработанному плану. К сожалению для французов,
эти работы не были подкреплены соответствующими усилиями войск. Французское
командование считало, что вторгшегося противника сумеют задержать
кавалерийские дивизии. А между прочим, танковый контрудар во фланг
немецким войскам на этом этапе, возможно, позволил бы остановить наступление.
Немецкое командование как раз опасалось вероятного контрудара противника
по левому флангу наступающих войск.
Видя, как успешно развивается наступление, Клейст 12 мая согласился
наконец с Гудерианом, что необходимо форсировать р. Маас, не дожидаясь
подхода пехотных соединений. Поддержать действия войск при форсировании
этого водного рубежа предполагалось крупными силами авиации, включавшими
двенадцать эскадрилий пикирующих бомбардировщиков. Бомбардировщики
появились в районе боев 13 мая и обрушили на французских артиллеристов
такой град бомб, что тем пришлось отсиживаться в блиндажах до самой
ночи.
Главный удар войска Гудериана наносили в полосе шириной около полутора
миль западнее Седана. Выбранный участок создавал прекрасные условия
для форсирования. Река здесь резко поворачивала на север в направлении
Сент-Менжа, а потом снова на юг, образуя своеобразную петлю. Высоты
на северном берегу, покрытые лесом, обеспечивали скрытность подготовки
к наступлению, маскировку огневых позиций и отличные условия для корректировки
артиллерийского огня. Из района Сент-Менжа хорошо просматривалось
все пространство в излучине реки и поросшая лесом высота Буа-де-Марфе.
Наступление началось в 16.00. В первом эшелоне реку форсировали на
лодках и плотах пехотные подразделения. Затем на паромах стали переправляться
легкие автомобили. Наступающие немецкие войска быстро захватили пространство
в излучине реки и устремились к Буа-де-Марфе и южным высотам. К полуночи
глубина вклинения составила 5 миль. К этому же времени было закончено
строительство моста у Глер (между Седаном и Сент-Менжем), по которому
на противоположный берег реки устремились танки.
И все же положение немцев утром 14 мая еще нельзя было считать прочным,
поскольку реку форсировала всего лишь одна дивизия и в распоряжении
наступающих находился только один мост, по которому переправлялись
резервы и подвозились средства материального обеспечения. Этот мост
подвергся мощной атаке союзной авиации, которая решила воспользоваться
временной благоприятной возможностью, поскольку все силы немецкой
авиации были сосредоточены в другом районе. Однако зенитно-артиллерийский
полк из состава корпуса Гудериана обеспечил надежное прикрытие важного
моста, и атаки союзной авиации с тяжелыми для нее потерями были отбиты.
К полудню все три танковые дивизии Гудериана переправились через реку.
Отразив запоздалую контратаку французских войск, Гудериан неожиданно
повернул на запад. К исходу следующего дня немецкие танки прорвали
последнюю оборонительную позицию противника и открыли себе путь на
запад -- к побережью Па-де-Кале.
Ночью на долю Гудериана выпало нелегкое испытание. Гудериан пишет:
"Из штаба танковой группы пришел приказ остановить наступление
и ограничиться тем плацдармом, который заняли войска. Я не мог согласиться
и никогда бы не согласился с подобным приказом, поскольку это означало
утрату внезапности действий и сводило к нулю наш первоначальный успех".
После жаркого спора по телефону Клейст согласился "разрешить продвижение
еще в течение 24 часов с целью расширения захваченного плацдарма".
Из этого осторожного разрешения Гудериан извлек максимум выгоды: танковым
дивизиям была дана полная свобода действий. Прорыв трех дивизий Гудериана
совпал с наступлением двух дивизий Рейнхардта, форсировавших р. Монтерме,
а также двух дивизий Гота, форсировавших реку близ Динана. Сопротивление
французских войск было полностью подавлено, и немцы получили возможность
беспрепятственно продвигаться вперед.
К ночи 16 мая немецкие войска продвинулись более чем на 50 миль по
направлению к Па-де-Кале и вышли к р. Уаза. Но тут они снова остановились
-- опять по приказу свыше.
Немецкое высшее командование было удивлено той легкостью, с какой
войска преодолели р. Маас, и никак не могло поверить своей удаче.
Оно все еще опасалось мощного контрудара французских войск во фланг.
Гитлер разделял эти опасения и потому наложил запрет на дальнейшее
продвижение, задержав его на два дня, чтобы подтянуть пехотные соединения
и создать фланговый заслон по р. Эна.
После обсуждения вопроса в высших командных инстанциях Гудериан получил
разрешение "продолжать активную разведку". В понятие "активная
разведка" Гудериан вкладывал весьма широкий смысл, что дало ему
возможность в значительной степени сохранить темпы наступления в течение
всей двухдневной паузы, когда пехотные корпуса 12-й армии начали формировать
фланговый заслон по р. Эна. Затем Гудериан получил разрешение свободно
продвигаться к побережью Па-де-Кале.
На предыдущих этапах было выиграно так много времени и противник был
настолько дезорганизован, что пауза на р. Уаза не повлияла на успех
немцев. Эта пауза лишь со всей очевидностью показала значительную
разницу между быстротой реакции немцев и их противников.
По словам командующего фронтом генерала Жоржа, французы рассчитывали,
что оборудованные на бельгийской границе препятствия задержат выход
немецких войск к р. Маас "по крайней мере на четыре дня".
Начальник штаба фронта генерал Думенк писал: "Полагая, что противник
будет действовать обычными методами, мы считали, что он не попытается
форсировать р. Маас, пока не подтянет достаточное количество артиллерии.
Необходимые для этого пять-шесть дней дали бы нам возможность подтянуть
резервы".
На каждом этапе кампании решающую роль играл фактор времени. Контрудары
французских войск раз за разом срывались из-за того, что французское
верховное командование действовало слишком медленно, не успевая за
развитием событий, в то время как немецкие войска продвигались даже
быстрее, чем планировало их верховное командование.
Французы предполагали, что немцы начнут форсировать р. Маас не раньше
девятого дня наступления. Примерно такие же сроки устанавливало и
немецкое командование, пока не вмешался Гудериан. Когда же планы французов
расстроились, последовало самое худшее. Французские военачальники,
привыкшие к медлительным методам времен первой мировой войны, оказались
морально неспособными справиться с танковым прорывом, и это обстоятельство
парализовало все их действия.
Одним из немногих среди союзников, кто вовремя осознал опасность,
был новый французский премьер-министр Рейна. Еще до войны он призывал
своих соотечественников развивать бронетанковые войска. Хорошо понимая
их эффективность, Рейно 15 мая позвонил Черчиллю и сказал: "Мы
потерпели поражение". Черчилль на это ответил: "Опыт показывает,
что наступление должно остановиться. Я помню 21 марта 1918 года. После
пяти или шести дней они вынуждены были остановиться, чтобы подтянуть
тылы, и тогда представилась возможность для контрнаступления. Так
говорил мне маршал Фош"<$FW. Churchill. The Second World
War. Vol. I, pp. 38--39.>.
На следующий день Черчилль вылетел в Париж, где категорически возражал
против вывода войск союзников из Бельгии. Но Гамелен слишком медлил
с их выводом. Он планировал контрудар, придерживаясь методов 1918
года, то есть намечал использовать большое число пехотных дивизий.
Черчилль слепо верил в успех этого предприятия. К сожалению, Гамелен
продолжал идти по проторенной дорожке, хотя он, как никто другой во
Франции, имел возможность принять решительные меры.
Рейно решил сместить Гамелена и вызвал из Сирии генерала Вейгана.
Вейган прибыл лишь 19 мая, и, таким образом, в течение трех дней французская
армия фактически не имела главнокомандующего. 20 мая войска Гудериана
вышли к Па-де-Кале, отрезав коммуникации союзных армий в Бельгии.
А Вейган оказался еще более старомодным, чем Гамелен, и тоже продолжал
планировать боевые действия по образцу 1918 года, так что надежда
на улучшение положения исчезла.
В общем, союзные руководители делали все или с запозданием, или неверно.
В итоге они так и не смогли предотвратить катастрофу.
Английским экспедиционным силам удалось эвакуироваться из Дюнкерка
только потому, что в это время в ход боевых действий вмешался Гитлер.
Когда немецкие танки захватили север Франции и отрезали английскую
армию от ее баз, Гитлер вдруг остановил продвижение ударной группировки.
Это произошло как раз в тот момент, когда немецкие танки готовы были
ворваться в Дюнкерк -- единственный порт, через который англичане
могли эвакуировать свои войска. В то время главные силы английских
войск находились еще на большом удалении от порта. Однако Гитлер задержал
свои танки на три дня!
Приказ Гитлера фактически сохранил английским солдатам жизнь, когда,
казалось, уже ничто, не могло их спасти. Позволив английским войскам
улизнуть, Гитлер дал им шанс восстановить силы, продолжать войну,
организовать оборону побережья своей страны и не допустить вторжения
противника. Понимая, что возможность эвакуироваться из Дюнкерка была
ничтожной, и не зная причин, обусловивших эту возможность, английский
народ заговорил о "дюнкеркском чуде".
Почему же Гитлер отдал роковой приказ остановить наступление? Даже
для немецких генералов осталось и, возможно, навсегда останется загадкой,
как фюрер пришел к этому решению и каковы были его мотивы. Даже если
бы Гитлер и дал какое-то объяснение, ему вряд ли можно было поверить.
Люди, занимающие высокий пост и совершающие роковую ошибку, редко
говорят об этом правду, а Гитлер был одним из тех, кто не очень-тo
любит правду. Более вероятно даже, что его свидетельство только перепутало
бы все следы. Также весьма вероятно, что он и сам не смог бы дать
правдоподобного объяснения, даже если бы и захотел этого, ибо мотивы
его поступков часто зависели от настроения, а порывы были изменчивы.
После долгих исследований этого критического события историки получили
достаточно данных, чтобы не только восстановить всю цепь событий,
но и вскрыть причинную связь, приведшую к этому роковому решению.
Отрезав линии снабжения левому крылу союзных войск в Бельгии, танковый
корпус Гудериана вышел 20 мая к морю недалеко от Абвиля. Затем Гудериан
стал продвигаться дальше на север, к портам в Па-де-Кале, в тыл английской
армии, которая еще находилась в Бельгии и едва сдерживала натиск пехотных
соединений Бока. Во время продвижения на север справа от Гудериана
действовал танковый корпус Рейнхардта, входивший в состав группы армий
Клейста.
22 мая войска Гудериана отрезали пути отступления англичан к Булони,
а на следующий день -- к Кале. Они вышли к Гравлину, расположенному
всего лишь в 10 милях от Дюнкерка -- единственного порта, оставшегося
в распоряжении англичан. Танковый корпус Рейнхардта также вышел к
каналу на участке Эр, Сент-Омер, Гравлин. И вот здесь продвижение
танков было остановлено приказом свыше. Командиры танковых соединений
получили приказ остановиться у канала. На многочисленные вопросы и
протесты ответ был один: "Это личный приказ фюрера".
Прежде чем проанализировать это спасительное вмешательство Гитлера,
давайте посмотрим, что происходило в это время у англичан, и проследим
за ходом эвакуации.
16 мая командующий английскими экспедиционными силами генерал Горт
отвел свои войска с передовых позиций у Брюсселя. Но прежде чем они
заняли новые позиции на р. Шельда, Гудериан перерезал коммуникации
английских экспедиционных сил на юге. 19 мая кабинету доложили, что
Гарт "изучает возможность отхода к Дюнкерку, если в этом возникнет
необходимость". И хотя кабинет знал, что в войсках Гарта продовольствия
осталось на четыре дня, а боеприпасов на один бой, все же отправил
Гарту директиву двигаться вглубь Франции в южном направлении, сквозь
боевые порядки прорвавшихся немецких войск.
Эта директива соответствовала плану, разработанному французским главнокомандующим
Гамеленом. Однако в тот же день Гамелен был отстранен и заменен Вейганом.
Новый главнокомандующий немедленно отменил приказ Гамелена, однако
через три дня предложил план, который, по сути дела, ничем не отличался
от плана его предшественника и осуществить который было уже нельзя.
Сам Горт утверждал, что директива кабинета неосуществима, однако попытался
нанести удар в южном направлении от Арраса силами двух пехотных дивизий
и одной бронетанковой бригады. (Всего у Горта было 13 пехотных дивизий.)
Фактически в контрударе, нанесенном 21 мая, участвовало только два
танковых и два пехотных батальона. Танки сумели немного продвинуться
вперед, но не были поддержаны пехотой, поскольку она подверглась налетам
пикирующих бомбардировщиков. Французская 1-я армия должна была выделить
для участия в этом контрударе две дивизии, но это оказалось невыполнимо.
Налеты пикирующих бомбардировщиков и быстрый натиск немецких танков
парализовали французов.
Тем не менее примечательно, какой панический страх нагнал этот неудавшийся
контрудар на высшее военное немецкое командование, если оно сразу
же решило остановить наступление своих ударных танковых соединений.
Сам Рундштедт назвал этот момент "критическим": "В течение
некоторого времени мы опасались, что наши танковые дивизии будут отрезаны
раньше, чем подойдут пехотные дивизии"<$FВ предвидении той самой
ситуации, которая создалась в 1940 году, в газете "Таймс"
и других газетах с 1935 года не раз помещались статьи, призывавшие
вместо отправки экспедиционных сил в составе пехотных дивизий (у Франции
их было достаточно) выделить крупные силы авиации и отправить две-три
танковые дивизии для нанесения контрудара в случае прорыва немецких
войск во Францию. В конце 1937 года кабинет одобрил этот принцип,
однако в 1939 году от него отказались в пользу создания экспедиционных
сил. К маю 1940 года во Францию было отправлено 13 пехотных дивизий,
которые, однако, не спасли положения. -- Прим. авт.>.
Все это свидетельствует о том, какая важная перемена произошла бы
во всей кампании, если бы англичане нанесли контрудар не двумя танковыми
батальонами, а двумя танковыми дивизиями.
После осечки в Аррасе союзные армии, находившиеся на севере, не делали
никаких дальнейших попыток вырваться из западни. Запоздалое наступление,
предпринятое Вейганом с целью оказания им помощи с юга, фактически
явилось фарсом. Наступление разбилось о заслон из немецких моторизованных
дивизий на р. Сомма. Этот заслон был создан немцами, чтобы пресекать
любые попытки союзников задержать продвижение танковых дивизий на
север. При той медлительности, какая отличала действия войск Вейгана,
его высокопарные приказы имели не больше практического значения, чем
обращение Черчилля к армиям, где он призывал отбросить мысли об обороне
на каких-то рубежах и перехватить инициативу путем "решительных
и стремительных атак".
В то время как в высших кругах продолжали обсуждать нереальные планы,
армии, отрезанные от главных сил союзников, откатывались к побережью
Па-де-Кале. Избежав смертельного удара танковых войск с тыла, они
оказались под усиливающимся фронтальным давлением пехотных соединений
Бока.
24 мая Вейган сетовал на то, что "английская армия по собственной
инициативе отошла на 25 миль, в то время как французские войска движутся
на север, чтобы соединиться со своими союзниками". В действительности
развития бронетанковых войск, Гудериан понял потенциальные возможности
этого рода войск, созданного после первой мировой войны на основе
новых английских военно-теоретических взглядов. Многие высшие немецкие
генералы относились к этим взглядам с таким же сомнением, как и английские
и французские руководители, считая их неосуществимыми в боевых условиях.
Однако, когда началась война, Гудериан улучил момент, чтобы, несмотря
на сомнения своего высшего командования, реализовать потенциальные
возможности нового рода войск. Эффект был поистине потрясающим.
Немецкое наступление на Западном фронте началось с ошеломляющих успехов
на правом фланге -- с овладения ключевыми пунктами обороны нейтральных
Бельгии и Голландии. Эти удары, нанесенные воздушно-десантными войсками,
настолько приковали к себе внимание-союзников, что на несколько дней
отвлекли их от главного удара, который нацеливался через Арденны в
самое сердце Франции.
Ранним утром 10 мая в столице Голландии Гааге и важном узле коммуникаций
Роттердаме высадились воздушно-десантные войска. Одновременно немцы
атаковали пограничные оборонительные позиции Голландии. Смятение и
тревога, вызванные этим двойным ударом с фронта и тыла, усиливались
угрозой нападения немецких военно-воздушных сил. Используя панику
в рядах противника, немецкие танковые соединения прорвались на юге
и на третий день вышли к Роттердаму, где высадился воздушный десант.
Это произошло под самым носом у французской 7-й армии, которая направлялась
на помощь голландцам. На пятый день голландцы капитулировали, хотя
их основной фронт так и не был прорван. Угроза налетов немецкой авиации
на густонаселенные города ускорила капитуляцию.
По численности немецкие войска значительно уступали противнику. Более
того, решающий прорыв был осуществлен всего лишь одной 9-й танковой
дивизией, единственной, которую немцы могли выделить для наступления
в Голландии. На пути ее продвижения находилось множество каналов и
широких рек, где можно было легко организовать оборону. Успех этой
дивизии зависел главным образом от успеха воздушного десанта.
Содержание плана действий немецких войск изложено в показаниях командующего
воздушно-десантными войсками генерала Штудента: "Ограниченность
сил вынуждала нас сосредоточить усилия на двух объектах -- пунктах,
которые представлялись наиболее важными для успеха вторжения. Главный
удар под моим командованием имел целью захватить мосты у Роттердама,
Дордрехта и Мердийка, через которые открывался путь к устью Рейна.
Наша задача заключалась в том, чтобы захватить эти мосты раньше, чем
голландцы успеют взорвать их, и удержать до прибытия наших мобильных
соединений. В моем распоряжении было четыре парашютных батальона и
один десантно-посадочный полк. Мы добились полного успеха, потеряв
лишь 180 человек. Мы не могли не выполнить задачу, ибо в противном
случае обрекалось на неудачу вторжение в целом".
Сам Штудент в этих боях был ранен в голову и вышел из строя на восемь
месяцев.
Вспомогательный удар наносился в направлении на Гаагу. Он имел целью
захватить членов правительства и таким образом дезорганизовать управление
страной. Здесь действовали один парашютный-батальон и два десантно-посадочных
полка под общим командованием генерала графа Спонека. Однако этот
удар, вызвавший сначала смятение у голландцев, был отражен.
Вторжение в Бельгию началось сенсационно. Здесь наземные войска были
представлены 6-й армией под командованием Рейхенау, в состав которой
входил 16-й танковый корпус Геппнера. Для поддержки действий этих
сил было выделено всего лишь 500 десантников. Перед ними стояла задача
захватить два моста через Альберт-канал и самый современный бельгийский
форт Эбен Эмаэль.
Этот небольшой отряд, однако, в корне изменил ход операции. Дело в
том, что к бельгийской границе в этом районе можно подойти только
через южный выступ голландской территории. Значит, как только немецкие
войска пересекли бы границу Голландии, бельгийская пограничная охрана
Альберт-канала могла бы успеть взорвать мосты, поскольку вторгшимся
войскам предстояло преодолеть расстояние в 15 миль по голландской
территории. Внезапная выброска воздушного десанта ночью обеспечила
единственную возможность сохранить важные мосты.
В Бельгии немцы использовали весьма ограниченные силы воздушно-десантных
войск. Правда, печать сообщала, что высадка воздушных десантов осуществляется
в нескольких районах и что десантируемые войска исчисляются в тысячах.
Как объяснил генерал Штудент, немцы широко применяли выброску чучел,
чтобы создать впечатление многочисленности десантируемых войск. Эта
уловка оказалась весьма эффективной. Расчет на тенденцию печати преувеличивать
масштабы операций оправдал себя.
Неожиданное нападение на форт Эбен Эмаэль осуществил небольшой отряд
из 75 десантников-саперов под командованием лейтенанта Витцига. Потери
отряда составили всего шесть человек.
Форт, хорошо оборудованный для отражения любой угрозы, не был готов
к высадке воздушного десанта. С крыши каземата горстка десантников
в течение суток держала под контролем гарнизон в 1200 человек, пока
не прибыли немецкие сухопутные войска.
Бельгийская охрана мостов также была застигнута врасплох. На одном
мосту охрана успела поджечь шнур для взрыва моста, во ворвавшиеся
в бункер десантники в самый последний момент предупредили взрыв.
Необходимо отметить, что в соответствии с планом обороняющиеся взорвали
мосты по всему фронту вторжения, за исключением тех районов, где немцы
использовали воздушные десанты. Это показывает, насколько рискованно
действовали немцы, ибо успех вторжения целиком зависел от фактора
времени.
К утру второго дня операции немецкие войска форсировали канал и прорвали
оборону бельгийских войск. Затем 3-я и 4-я танковые дивизии под командованием
Геппнера по сохранившимся мостам устремились вперед на широкие равнины.
Их прорыв вынудил бельгийцев начать общее отступление, хотя в тот
момент к ним на помощь уже стали прибывать французские и английские
войска.
Прорыв немецких войск в Бельгии не играл решающей роли в наступлении
на Западном фронте, но все же оказал большое влияние на ход кампании.
Помимо того, что внимание союзников было отвлечено в ложном направлении,
начавшиеся бои сковали значительные силы мобильных войск. Союзникам
так и не удалось вывести из боя и перебросить мобильные войска на
юг, чтобы отразить более опасную угрозу, неожиданно возникшую 13 мая
на французской границе в наиболее слабо защищенной ее части --
неподалеку от западной оконечности линии Мажино, где еще не было закончено
строительство укреплений.
Ударные механизированные соединения группы армий Рундштедта продвигались
через Люксембург и по бельгийской территории к Франции. Пройдя 75
миль через Арденны, они, почти не встретив сопротивления, пересекли
французскую границу и на четвертый день операции достигли рубежа р.
Маас.
Использовать такую массу танков и автомашин на местности, которая
считалась стратегами "непроходимой", неприемлемой для ведения
наступательных операций, а тем более для действий танков, было рискованно.
Однако наступление на этом направлении обеспечивало внезапность действий,
а наличие лесов позволяло скрытно подготовить и сосредоточить силы
для удара.
И все-таки именно французское верховное командование в наибольшей
степени способствовало успеху Гитлера. Разрушительный эффект удара
через Арденны можно объяснить прежде всего особенностями французского
плана, который, по мнению немцев, полностью отвечал их собственному
пересмотренному плану. И роковыми для французов оказались не их оборонительная
стратегия или вера в неприступность линии Мажино, а их планы наступательных
действий. Вклинившись в Бельгию левым крылом своих войск, французы
попали в ловушку<$FВыдвижение войск союзников в Бельгию (план "Диль")
явилось по своей сути маневром, который носил не наступательный, а
оборонительный характер. (Подробнее по этому вопросу см. История второй
мировом войны 1939--1945 гг. Т. III, гл. 5.) -- Прим. ред.>.
Чем дальше продвигались эти соединения в Бельгию, тем больше возрастала
уязвимость их тыла от удара войск группы армии Рундштедта из Арденн.
Положение усугублялось тем, что фланги и тыл наступавших франко-английских
армий прикрывались несколькими "второсортными" французскими
дивизиями, которые были укомплектованы призванным из запаса личным
составом старших возрастов и испытывали недостаток в противотанковых
и зенитных орудиях. То, что тыл и фланги остались столь слабо защищенными,
было самой грубой ошибкой французского верховного командования, возглавляемого
Гамеленом и Жоржем.
Наступление через Арденны, запланированное как искусная операция,
потребовало слаженной работы штабов. Незадолго до рассвета 10 мая
на границе Люксембурга было сосредоточено не виданное количество танков.
Здесь расположилось три танковых корпуса. В первом и втором эшелонах
должны были наступать танковые дивизии, а в третьем -- моторизованные
дивизии. Ударной группой командовал генерал Гудериан, а общее руководство
осуществлял генерал Клейст.
Справа от группы войск Клейста находился отдельный 15-й танковый корпус
под командованием Гота, который должен был прорваться через северную
часть Арденн к р. Маас между Живе и Динаном.
Однако семь танковых дивизий составляли лишь часть огромной массы
войск, которая расположилась вдоль границы и была готова устремиться
в Арденны. Всего на довольно узком фронте сосредоточилось около 50
дивизий, эшелонированных в глубину.
Успех зависел от того, насколько быстро удастся немецким танковым
войскам пройти через Арденны и форсировать р. Маас. Только после форсирования
этой водной преграды танки обрели бы пространство для маневра. Реку
же следовало форсировать прежде, чем французское верховное командование
осознает происходящее и соберет резервы для отражения удара.
Гонка была выиграна, хотя и с небольшим преимуществом. Результат мог
бы быть иным, если бы обороняющиеся сумели воспользоваться тем затруднительным
положением, в которое попали немцы в результате взрывных работ, проведенных
французами по заранее разработанному плану. К сожалению для французов,
эти работы не были подкреплены соответствующими усилиями войск. Французское
командование считало, что вторгшегося противника сумеют задержать
кавалерийские дивизии. А между прочим, танковый контрудар во фланг
немецким войскам на этом этапе, возможно, позволил бы остановить наступление.
Немецкое командование как раз опасалось вероятного контрудара противника
по левому флангу наступающих войск.
Видя, как успешно развивается наступление, Клейст 12 мая согласился
наконец с Гудерианом, что необходимо форсировать р. Маас, не дожидаясь
подхода пехотных соединений. Поддержать действия войск при форсировании
этого водного рубежа предполагалось крупными силами авиации, включавшими
двенадцать эскадрилий пикирующих бомбардировщиков. Бомбардировщики
появились в районе боев 13 мая и обрушили на французских артиллеристов
такой град бомб, что тем пришлось отсиживаться в блиндажах до самой
ночи.
Главный удар войска Гудериана наносили в полосе шириной около полутора
миль западнее Седана. Выбранный участок создавал прекрасные условия
для форсирования. Река здесь резко поворачивала на север в направлении
Сент-Менжа, а потом снова на юг, образуя своеобразную петлю. Высоты
на северном берегу, покрытые лесом, обеспечивали скрытность подготовки
к наступлению, маскировку огневых позиций и отличные условия для корректировки
артиллерийского огня. Из района Сент-Менжа хорошо просматривалось
все пространство в излучине реки и поросшая лесом высота Буа-де-Марфе.
Наступление началось в 16.00. В первом эшелоне реку форсировали на
лодках и плотах пехотные подразделения. Затем на паромах стали переправляться
легкие автомобили. Наступающие немецкие войска быстро захватили пространство
в излучине реки и устремились к Буа-де-Марфе и южным высотам. К полуночи
глубина вклинения составила 5 миль. К этому же времени было закончено
строительство моста у Глер (между Седаном и Сент-Менжем), по которому
на противоположный берег реки устремились танки.
И все же положение немцев утром 14 мая еще нельзя было считать прочным,
поскольку реку форсировала всего лишь одна дивизия и в распоряжении
наступающих находился только один мост, по которому переправлялись
резервы и подвозились средства материального обеспечения. Этот мост
подвергся мощной атаке союзной авиации, которая решила воспользоваться
временной благоприятной возможностью, поскольку все силы немецкой
авиации были сосредоточены в другом районе. Однако зенитно-артиллерийский
полк из состава корпуса Гудериана обеспечил надежное прикрытие важного
моста, и атаки союзной авиации с тяжелыми для нее потерями были отбиты.
К полудню все три танковые дивизии Гудериана переправились через реку.
Отразив запоздалую контратаку французских войск, Гудериан неожиданно
повернул на запад. К исходу следующего дня немецкие танки прорвали
последнюю оборонительную позицию противника и открыли себе путь на
запад -- к побережью Па-де-Кале.
Ночью на долю Гудериана выпало нелегкое испытание. Гудериан пишет:
"Из штаба танковой группы пришел приказ остановить наступление
и ограничиться тем плацдармом, который заняли войска. Я не мог согласиться
и никогда бы не согласился с подобным приказом, поскольку это означало
утрату внезапности действий и сводило к нулю наш первоначальный успех".
После жаркого спора по телефону Клейст согласился "разрешить продвижение
еще в течение 24 часов с целью расширения захваченного плацдарма".
Из этого осторожного разрешения Гудериан извлек максимум выгоды: танковым
дивизиям была дана полная свобода действий. Прорыв трех дивизий Гудериана
совпал с наступлением двух дивизий Рейнхардта, форсировавших р. Монтерме,
а также двух дивизий Гота, форсировавших реку близ Динана. Сопротивление
французских войск было полностью подавлено, и немцы получили возможность
беспрепятственно продвигаться вперед.
К ночи 16 мая немецкие войска продвинулись более чем на 50 миль по
направлению к Па-де-Кале и вышли к р. Уаза. Но тут они снова остановились
-- опять по приказу свыше.
Немецкое высшее командование было удивлено той легкостью, с какой
войска преодолели р. Маас, и никак не могло поверить своей удаче.
Оно все еще опасалось мощного контрудара французских войск во фланг.
Гитлер разделял эти опасения и потому наложил запрет на дальнейшее
продвижение, задержав его на два дня, чтобы подтянуть пехотные соединения
и создать фланговый заслон по р. Эна.
После обсуждения вопроса в высших командных инстанциях Гудериан получил
разрешение "продолжать активную разведку". В понятие "активная
разведка" Гудериан вкладывал весьма широкий смысл, что дало ему
возможность в значительной степени сохранить темпы наступления в течение
всей двухдневной паузы, когда пехотные корпуса 12-й армии начали формировать
фланговый заслон по р. Эна. Затем Гудериан получил разрешение свободно
продвигаться к побережью Па-де-Кале.
На предыдущих этапах было выиграно так много времени и противник был
настолько дезорганизован, что пауза на р. Уаза не повлияла на успех
немцев. Эта пауза лишь со всей очевидностью показала значительную
разницу между быстротой реакции немцев и их противников.
По словам командующего фронтом генерала Жоржа, французы рассчитывали,
что оборудованные на бельгийской границе препятствия задержат выход
немецких войск к р. Маас "по крайней мере на четыре дня".
Начальник штаба фронта генерал Думенк писал: "Полагая, что противник
будет действовать обычными методами, мы считали, что он не попытается
форсировать р. Маас, пока не подтянет достаточное количество артиллерии.
Необходимые для этого пять-шесть дней дали бы нам возможность подтянуть
резервы".
На каждом этапе кампании решающую роль играл фактор времени. Контрудары
французских войск раз за разом срывались из-за того, что французское
верховное командование действовало слишком медленно, не успевая за
развитием событий, в то время как немецкие войска продвигались даже
быстрее, чем планировало их верховное командование.
Французы предполагали, что немцы начнут форсировать р. Маас не раньше
девятого дня наступления. Примерно такие же сроки устанавливало и
немецкое командование, пока не вмешался Гудериан. Когда же планы французов
расстроились, последовало самое худшее. Французские военачальники,
привыкшие к медлительным методам времен первой мировой войны, оказались
морально неспособными справиться с танковым прорывом, и это обстоятельство
парализовало все их действия.
Одним из немногих среди союзников, кто вовремя осознал опасность,
был новый французский премьер-министр Рейна. Еще до войны он призывал
своих соотечественников развивать бронетанковые войска. Хорошо понимая
их эффективность, Рейно 15 мая позвонил Черчиллю и сказал: "Мы
потерпели поражение". Черчилль на это ответил: "Опыт показывает,
что наступление должно остановиться. Я помню 21 марта 1918 года. После
пяти или шести дней они вынуждены были остановиться, чтобы подтянуть
тылы, и тогда представилась возможность для контрнаступления. Так
говорил мне маршал Фош"<$FW. Churchill. The Second World
War. Vol. I, pp. 38--39.>.
На следующий день Черчилль вылетел в Париж, где категорически возражал
против вывода войск союзников из Бельгии. Но Гамелен слишком медлил
с их выводом. Он планировал контрудар, придерживаясь методов 1918
года, то есть намечал использовать большое число пехотных дивизий.
Черчилль слепо верил в успех этого предприятия. К сожалению, Гамелен
продолжал идти по проторенной дорожке, хотя он, как никто другой во
Франции, имел возможность принять решительные меры.
Рейно решил сместить Гамелена и вызвал из Сирии генерала Вейгана.
Вейган прибыл лишь 19 мая, и, таким образом, в течение трех дней французская
армия фактически не имела главнокомандующего. 20 мая войска Гудериана
вышли к Па-де-Кале, отрезав коммуникации союзных армий в Бельгии.
А Вейган оказался еще более старомодным, чем Гамелен, и тоже продолжал
планировать боевые действия по образцу 1918 года, так что надежда
на улучшение положения исчезла.
В общем, союзные руководители делали все или с запозданием, или неверно.
В итоге они так и не смогли предотвратить катастрофу.
Английским экспедиционным силам удалось эвакуироваться из Дюнкерка
только потому, что в это время в ход боевых действий вмешался Гитлер.
Когда немецкие танки захватили север Франции и отрезали английскую
армию от ее баз, Гитлер вдруг остановил продвижение ударной группировки.
Это произошло как раз в тот момент, когда немецкие танки готовы были
ворваться в Дюнкерк -- единственный порт, через который англичане
могли эвакуировать свои войска. В то время главные силы английских
войск находились еще на большом удалении от порта. Однако Гитлер задержал
свои танки на три дня!
Приказ Гитлера фактически сохранил английским солдатам жизнь, когда,
казалось, уже ничто, не могло их спасти. Позволив английским войскам
улизнуть, Гитлер дал им шанс восстановить силы, продолжать войну,
организовать оборону побережья своей страны и не допустить вторжения
противника. Понимая, что возможность эвакуироваться из Дюнкерка была
ничтожной, и не зная причин, обусловивших эту возможность, английский
народ заговорил о "дюнкеркском чуде".
Почему же Гитлер отдал роковой приказ остановить наступление? Даже
для немецких генералов осталось и, возможно, навсегда останется загадкой,
как фюрер пришел к этому решению и каковы были его мотивы. Даже если
бы Гитлер и дал какое-то объяснение, ему вряд ли можно было поверить.
Люди, занимающие высокий пост и совершающие роковую ошибку, редко
говорят об этом правду, а Гитлер был одним из тех, кто не очень-тo
любит правду. Более вероятно даже, что его свидетельство только перепутало
бы все следы. Также весьма вероятно, что он и сам не смог бы дать
правдоподобного объяснения, даже если бы и захотел этого, ибо мотивы
его поступков часто зависели от настроения, а порывы были изменчивы.
После долгих исследований этого критического события историки получили
достаточно данных, чтобы не только восстановить всю цепь событий,
но и вскрыть причинную связь, приведшую к этому роковому решению.
Отрезав линии снабжения левому крылу союзных войск в Бельгии, танковый
корпус Гудериана вышел 20 мая к морю недалеко от Абвиля. Затем Гудериан
стал продвигаться дальше на север, к портам в Па-де-Кале, в тыл английской
армии, которая еще находилась в Бельгии и едва сдерживала натиск пехотных
соединений Бока. Во время продвижения на север справа от Гудериана
действовал танковый корпус Рейнхардта, входивший в состав группы армий
Клейста.
22 мая войска Гудериана отрезали пути отступления англичан к Булони,
а на следующий день -- к Кале. Они вышли к Гравлину, расположенному
всего лишь в 10 милях от Дюнкерка -- единственного порта, оставшегося
в распоряжении англичан. Танковый корпус Рейнхардта также вышел к
каналу на участке Эр, Сент-Омер, Гравлин. И вот здесь продвижение
танков было остановлено приказом свыше. Командиры танковых соединений
получили приказ остановиться у канала. На многочисленные вопросы и
протесты ответ был один: "Это личный приказ фюрера".
Прежде чем проанализировать это спасительное вмешательство Гитлера,
давайте посмотрим, что происходило в это время у англичан, и проследим
за ходом эвакуации.
16 мая командующий английскими экспедиционными силами генерал Горт
отвел свои войска с передовых позиций у Брюсселя. Но прежде чем они
заняли новые позиции на р. Шельда, Гудериан перерезал коммуникации
английских экспедиционных сил на юге. 19 мая кабинету доложили, что
Гарт "изучает возможность отхода к Дюнкерку, если в этом возникнет
необходимость". И хотя кабинет знал, что в войсках Гарта продовольствия
осталось на четыре дня, а боеприпасов на один бой, все же отправил
Гарту директиву двигаться вглубь Франции в южном направлении, сквозь
боевые порядки прорвавшихся немецких войск.
Эта директива соответствовала плану, разработанному французским главнокомандующим
Гамеленом. Однако в тот же день Гамелен был отстранен и заменен Вейганом.
Новый главнокомандующий немедленно отменил приказ Гамелена, однако
через три дня предложил план, который, по сути дела, ничем не отличался
от плана его предшественника и осуществить который было уже нельзя.
Сам Горт утверждал, что директива кабинета неосуществима, однако попытался
нанести удар в южном направлении от Арраса силами двух пехотных дивизий
и одной бронетанковой бригады. (Всего у Горта было 13 пехотных дивизий.)
Фактически в контрударе, нанесенном 21 мая, участвовало только два
танковых и два пехотных батальона. Танки сумели немного продвинуться
вперед, но не были поддержаны пехотой, поскольку она подверглась налетам
пикирующих бомбардировщиков. Французская 1-я армия должна была выделить
для участия в этом контрударе две дивизии, но это оказалось невыполнимо.
Налеты пикирующих бомбардировщиков и быстрый натиск немецких танков
парализовали французов.
Тем не менее примечательно, какой панический страх нагнал этот неудавшийся
контрудар на высшее военное немецкое командование, если оно сразу
же решило остановить наступление своих ударных танковых соединений.
Сам Рундштедт назвал этот момент "критическим": "В течение
некоторого времени мы опасались, что наши танковые дивизии будут отрезаны
раньше, чем подойдут пехотные дивизии"<$FВ предвидении той самой
ситуации, которая создалась в 1940 году, в газете "Таймс"
и других газетах с 1935 года не раз помещались статьи, призывавшие
вместо отправки экспедиционных сил в составе пехотных дивизий (у Франции
их было достаточно) выделить крупные силы авиации и отправить две-три
танковые дивизии для нанесения контрудара в случае прорыва немецких
войск во Францию. В конце 1937 года кабинет одобрил этот принцип,
однако в 1939 году от него отказались в пользу создания экспедиционных
сил. К маю 1940 года во Францию было отправлено 13 пехотных дивизий,
которые, однако, не спасли положения. -- Прим. авт.>.
Все это свидетельствует о том, какая важная перемена произошла бы
во всей кампании, если бы англичане нанесли контрудар не двумя танковыми
батальонами, а двумя танковыми дивизиями.
После осечки в Аррасе союзные армии, находившиеся на севере, не делали
никаких дальнейших попыток вырваться из западни. Запоздалое наступление,
предпринятое Вейганом с целью оказания им помощи с юга, фактически
явилось фарсом. Наступление разбилось о заслон из немецких моторизованных
дивизий на р. Сомма. Этот заслон был создан немцами, чтобы пресекать
любые попытки союзников задержать продвижение танковых дивизий на
север. При той медлительности, какая отличала действия войск Вейгана,
его высокопарные приказы имели не больше практического значения, чем
обращение Черчилля к армиям, где он призывал отбросить мысли об обороне
на каких-то рубежах и перехватить инициативу путем "решительных
и стремительных атак".
В то время как в высших кругах продолжали обсуждать нереальные планы,
армии, отрезанные от главных сил союзников, откатывались к побережью
Па-де-Кале. Избежав смертельного удара танковых войск с тыла, они
оказались под усиливающимся фронтальным давлением пехотных соединений
Бока.
24 мая Вейган сетовал на то, что "английская армия по собственной
инициативе отошла на 25 миль, в то время как французские войска движутся
на север, чтобы соединиться со своими союзниками". В действительности