Страница:
Гибралтара) и высадку англичан в Алжире и Боне. Однако сам Эйзенхауэр
одобрил этот план с оговоркой, отметив, что такая экспедиция, проводимая
полностью на Средиземном море, будет весьма уязвимой с фланга. Такого
же мнения придерживался и Маршалл.
Второй вариант плана оказался столь же неприемлем для американских
начальников штабов, как первый для английских. Маршалл заявил президенту,
что "наличие единственной линии коммуникаций через Гибралтарский
пролив чрезвычайно опасно", и возражал против всякой высадки на
Средиземноморском побережье восточнее Орана (600 миль западнее Бизерты).
Черчилль получил сообщение об этом по возвращении из поездки с генералом
Бруком в Египет и Москву. Сталин бросил им обидный упрек в неспособности
западных держав открыть второй фронт, задавая такие презрительные
вопросы, как: "Не думаете ли вы, что мы будем выполнять всю работу,
пока вы наблюдаете?.. Неужели вы никогда не начнете воевать? Вы убедитесь,
что это не так плохо, когда начнете!" Это, естественно, уязвило
Черчилля. Правда, ему удалось вызвать у Сталина интерес к операции
"Торч". Черчилль живо описал, как она может косвенно облегчить
положение русских. Можно представить, как же был шокирован Черчилль,
узнав, что американцы предлагают свести на нет этот план!
27 августа он направил пространную телеграмму Рузвельту, где утверждал,
что изменения, предлагаемые американскими начальниками штабов, могут
оказаться "роковыми для всего плана" и что, "если мы не
возьмем в первый день Алжир и Оран, пропадет весь смысл операции"<$FВ
меморандуме И. В. Сталина, направленном У. Черчиллю
13 августа 1942 года, содержалась ясная оценка позиции, занятой Великобританией
в отношении открытия второго фронта. "Легко понять, --
говорилось в меморандуме, -- что отказ Правительства Великобритании
от создания второго фронта в 1942 году в Европе наносит моральный
удар всей советской общественности, рассчитывающей на создание второго
фронта, осложняет положение Красной Армии на фронте и наносит ущерб
планам Советского Командования" (Переписка Председателя Совета
Министром СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании
по время Великой Отечественной войны 1941--1945 гг. Т. 1. М., 1957.
стр. 58--59). -- Прим. ред.>.
В своем ответе от 30 августа Рузвельт настаивал па том, что "при
любых обстоятельствах одна из наших высадок должна произойти на Атлантическом
побережье". Рузвельт предложил, чтобы американцы высадились в
Касабланке и Оране, а англичане произвели высадку в восточных пунктах.
Кроме того, памятуя о военных действиях англичан против вишистских
французских сил в Северной Африке, Сирии и других местах, Рузвельт
поднял новый вопрос:
"Я твердо убежден, что первоначальные удары должны нанести исключительно
американские сухопутные войска... Я пойду еще дальше п скажу с полным
основанием, что одновременная высадка англичан и американцев вызовет
сильное сопротивление французов в Африке, тогда как первоначальная
высадка американцев без английских сухопутных войск имеет реальные
шансы на то, что французы не окажут никакого сопротивления или что
оно будет чисто символическим... Мы считаем, что немецкие воздушно-десантные
или парашютные войска не смогут быть доставлены в Алжир или Тунис
в сколько-нибудь значительном количестве раньше чем через две недели
после первоначального удара"<$FW. Churchill. The Second
World War. Vol. IV, p. 477>.
Англичан пугала мысль о длительной паузе накануне высадки в восточных
районах, имевшей более важное значение для достижения стратегических
целей, чем высадка в западных районах. Не разделяли англичане и оптимистического
мнения американцев о том, что немцы не смогут эффективно вмешаться
раньше чем через две недели.
Черчиллю очень хотелось использовать сильное влияние американского
посла при правительстве Виши адмирала Леги в целях облегчения задачи
в политическом и психологическом отношении. Хотя Черчилль "стремился
сохранить американский характер экспедиции", а потому был готов
держать английские войска, "насколько это физически возможно,
на заднем плане", он не считал необходимым скрывать тот факт,
что большая часть транспортных судов, поддерживающей авиации и военно-морских
сил будет английской и что они проявят себя раньше, чем сухопутные
войска. Черчилль коснулся этих вопросов в тактичном ответе Рузвельту
1 сентября и отметил, что, "если политически бескровная победа,
на которую, я согласен с Вами, имеются хорошие шансы, не удастся,
произойдет военная катастрофа, чреватая очень большими последствиями".
И далее: "Наконец, несмотря на трудности, нам представляется жизненно
важным, чтобы Алжир был занят одновременно с Касабланкой и Ораном.
Это самое дружественное и обнадеживающее место во всей Северной Африке,
где политическая реакция будет наиболее решительной. Отказываться
от Алжира ради вряд ли осуществимой высадки в Касабланке представляется
нам весьма опрометчивым решением. Если это приведет к тому, что немцы
упредят нас но только в Тунисе, но и в Алжире, произойдет весьма прискорбное
нарушение равновесия сил на всем Средиземном море"<$FIbid., pp.
479--480>.
Этот веский довод в пользу высадки в Алжире не содержал упоминаний
о необходимости высадки дальше к востоку и ближе к Бизерте. Это была
не только уступка, но и упущение, имевшее роковые последствия для
шансов на скорый стратегический успех.
3 сентября, отвечая на телеграмму Черчилля, Рузвельт согласился включить
в план высадку в Алжире при условии, чтобы американские войска высадились
первыми, а "в течение часа вслед за ними и английские войска".
Черчилль согласился с этим предложением при условии, что численность
войск, предназначенных для высадки в Касабланке, будет сокращена настолько,
чтобы обеспечить успех высадки в Алжире. Рузвельт дал на это согласие
в иной форме, предложив сократить на "один усиленный полк"
десант в Касабланке и на столько же в Оране, чтобы предоставить "10
тыс. человек для использования в Алжире". Черчилль телеграфировал
5 сентября: "Мы согласны с предлагаемым Вами планом. У нас достаточно
войск, хорошо подготовленных для высадки. Если это удобно, они могут
надеть вашу форму. Они с гордостью будут ее носить. С транспортами
будет все в порядке". В тот же день Рузвельт ответил одним словом:
"Ура!"
Таким образом, в результате обмена телеграммами между Рузвельтом и
Черчиллем вопрос был окончательно урегулирован. Через три дня Эйзенхауэр
определил дату высадки -- 8 ноября, но отклонил предложение Черчилля
одеть английских "коммандос" в американскую форму, так как
хотел, чтобы первая высадка была целиком американская. Черчилль примирился
с отсрочкой и с изменением плана. В телеграмме Рузвельту от 15 сентября
он писал: "Во всей операции <192>Торч<169> я считаю себя в военном
и политическом отношении Вашим помощником; прошу только разрешения
прямо излагать Вам свои мнения"<$FW. Churchill. The Second
World War. Vol IV, p. 488.>
"Ура!" Рузвельта в телеграмме от 5 сентября завершило "трансатлантическое
состязание", хотя Маршалл продолжал высказывать сомнения, а его
непосредственный политический начальник военный министр Стимсон жаловался
президенту по поводу решения о высадке в Северной Африке. Решение
президента позволило ускорить детальное планирование, приостановленное
в период проволочки. Впрочем, план таил в себе обоюдоострые последствия
компромисса. Уменьшая шансы на быстрый решающий успех в Северной Африке,
он неизбежно на длительное время отвлекал усилия союзников в районе
Средиземного моря. Это официально признают и подчеркивают американские
историки.
Согласно окончательному плану, высадку на Атлантическом побережье
с целью захвата Касабланки производили только американские войска
численностью в 24 500 человек под командованием генерал-майора Паттона
с кораблей Западного оперативного соединения ВМС под командованием
контр-адмирала Хьюитта. Оно отправлялось прямо из Америки (большая
часть -- из Хэмптон Роудса) и состояло из 102 кораблей и судов,
в числе которых было 25 транспортов.
Задачу захвата Орана предстояло выполнить Центральному оперативному
соединению (американские войска численностью 18 500 человек) под командованием
генерал-майора Фридендолла, а его переход морем обеспечивало соединение
английских кораблей под командованием коммодора Трубриджа. Оно отплывало
из Клайда, так как состояло из американских войск, доставленных в
Шотландию и северную Ирландию в начале августа.
Операции по высадке в Алжире осуществляло Восточное оперативное соединение
ВМС, состоявшее полностью из английских кораблей под командованием
контр-адмирала Бэррофса. Десантная группа состояла из 9 тыс. англичан
и 9 тыс. американцев, командовал ею американец генерал-майор Райдер.
Кроме того, американские войска общей численностью в 2 тыс. человек
были включены в состав отрядов английских "коммандос". Такой
странный смешанный состав был задуман в надежде на то, что выдвижение
американцев напоказ в первые ряды заставит французов думать, будто
десантная группа состоит из одних американцев. На второй день после
высадки, 9 ноября, общее командование всеми союзными войсками в Алжире
должен был принять командующий вновь сформированной английской 1-й
армией генераллейтенант Андерсон.
Войска десанта, предназначавшиеся для высадки в Оране и Алжире, отплыли
из Англии двумя большими конвоями: более медленный конвой отправился
22 октября, а более быстроходный -- через четыре дня. Эти сроки
были определены с таким расчетом, чтобы оба конвоя могли одновременно
пройти через пролив Гибралтар в ночь на 5 ноября. В дальнейшем их
должна была прикрывать часть английского Средиземноморского флота
под командованием адмирала Эндрю Каннингхэма. Этого оказалось достаточно,
чтобы удержать итальянский флот от вмешательства даже после высадки.
Каннигхэм с сожалением отмечал, что его мощным силам пришлось "попусту
крейсировать". Однако работы Каннингхэму хватало, так как, будучи
командующим союзными военно-морскими силами, подчиненными Эйзенхауэру,
оп отвечал за все морское обеспечение операции "Торч". Включая
суда с запасами, прибывшие с передовыми конвоями в начале октября,
из Англии отправилось более 250 торговых судов, из них около 40 транспортов
(в том числе три американских), а английские военно-морские силы,
привлеченные к операции, включали до 160 боевых кораблей разных типов.
Дипломатическая прелюдия к высадке напоминала смесь детектива и вестерна
с комическими интерлюдиями, разыгрываемыми на сцене истории. Главный
американский дипломатический представитель в Северной Африке Мэрфи
активно готовил почву для высадки, осторожно зондируя мнения французских
высших офицеров, которые могли бы сочувствовать плану и оказать ему
помощь. Мэрфи особенно рассчитывал на генерала Маста, командующего
войсками в алжирском секторе (бывшего начальника штаба главнокомандующего
генерала Жуэна), и на генерала Бетуара, командующего войсками в секторе
Касабланки (в целом этот сектор находился под командованием адмирала
Мишелье, и этого не учли американцы).
Маст настаивал, чтобы в Алжир тайно прибыл старший военный представитель
союзников для закулисных переговоров и обсуждения планов с Жуэном
и другими. В ответ на это требование в Гибралтар вылетел генерал Кларк
(только что назначенный заместителем командующего операцией "Торч")
с четырьмя ответственными штабными офицерами. Оттуда всю группу переправили
на английской подводной лодке "Сераф" на виллу, расположенную
в 60 милях к западу от Алжира. Подводная лодка прибыла в указанный
район утром 21 октября, но слишком поздно, чтобы высадить группу Кларка
до рассвета. Подводной лодке пришлось весь день оставаться в погруженном
состоянии. Озадаченные и разочарованные французы уехали назад. С подводной
лодки в Гибралтар была отправлена радиограмма, которую передали по
секретному радиоканалу в Алжир. Мэрфи с несколькими французами вернулся
на виллу. Группа Кларка на четырех парусиновых лодках, одна из которых
перевернулась при посадке, высадилась на берег. Ориентиром для них
служила лампа, выставленная в окне на фоне белого одеяла.
Кларк в общих чертах информировал Маста о том, что крупные американские
силы готовятся к отправке в Северную Африку и что их будут поддерживать
английские военно-воздушные и военно-морские силы. Сообщение Кларка
было недостаточно откровенным. Более того, в интересах секретности
он не назвал Масту время и пункты высадки союзников. Такая чрезмерная
осторожность при переговорах с человеком, чья помощь имела огромное
значение, была неразумной, так как лишала Маста и его коллег возможности
точно планировать и осуществлять совместные мероприятия. Кларк, правда,
уполномочил Мэрфи сообщать Масту дату высадки накануне, но не называть
места. При таких обстоятельствах Маст не успел бы известить своих
коллег в Марокко.
Совещание было временно прервано появлением французской полиции, заподозрившей
неладное. Кларка с коллегами поспешно спрятали в пустом винном погребе.
Когда полицейские наконец ушли, не освободившись от подозрений и готовые
снова вернуться, Кларка и его группу ждала новая неприятность. В сумерках
при сильном прибое они пытались сесть в лодки, лодка генерала перевернулась,
и Кларк чуть не утонул. При новой попытке на рассвете перевернулись
и другие лодки. В конце концов им удалось преодолеть буруны. Насквозь
промокшие, Кларк с коллегами благополучно добрались до подводной лодки.
На следующий день летающая лодка доставила группу в Гибралтар.
На этом совещании обсуждался и такой важный вопрос, как выбор наиболее
подходящего французского руководителя, который сумел бы привлечь французские
войска в Северной Африке на сторону союзников. Жуэн в частной беседе
благосклонно отнесся к идее высадки, но он стремился как можно дольше
сохранять нейтралитет и не хотел брать на себя инициативу. Старшие
из его подчиненных не имели достаточного престижа и тоже не хотели
предпринимать никаких решительных шагов в разрез с распоряжениями
правительства Виши. Главнокомандующий вооруженными силами Виши (и
вероятный глава государства в случае смерти престарелого маршала Петэна)
адмирал Дарлан в 1941 году намекал Леги, а позже и Мэрфи, что он готов
отказаться от политики сотрудничества с Германией и привлечь Францию
на сторону союзников, если получит гарантии американской военной помощи
в достаточно широком масштабе. Однако Дарлан так долго заигрывал с
Гитлером, что его намеки не внушали доверия. К тому же он питал предубеждение
в отношении Англии, которое, естественно, усилилось из-за английской
акции против французского флота в Оране и других местах после падения
Франции в 1940 году. Позиция Дарлана вызывала сомнения еще и потому,
что трудно было скрыть тот факт, какая важная роль предназначалась
англичанам в операции "Торч".
Генерала де Голля исключили по иной причине. Его неповиновение Петэну
в 1940 году и участие в дальнейшем в мерах, предпринятых Черчиллем
против Дакара, Сирии и Мадагаскара, не вызывали сомнения в том, что
французские офицеры, оставшиеся верными Виши (даже те, кто жаждал
сбросить германское ярмо), не согласятся на кандидатуру де Голля как
руководителя. Этот довод, выдвинутый Мэрфи, охотно признал Рузвельт,
который питал глубокое недоверие к суждениям де Голля и которому не
нравилось его высокомерие.
Черчилль подчинился Рузвельту, и де Голлю ничего не сообщили о проекте
высадки.
В этих условиях американцы, начиная с президента и ниже, охотно согласились
с мнением генерала Маста и его коллег, что самым приемлемым кандидатом
в руководители французов в Северной Африке является генерал Жиро.
Об этом Мэрфи сообщил еще до совещания. Жиро, командовавший армией
в 1940 году, был взят немцами в плен, но в апреле 1942 года ему удалось
бежать. Он добрался до неоккупированной части Франции. Ему разрешили
остаться при условии, что он будет поддерживать власть Петэна. Жиро
поселился вблизи Лиона. Находясь под наблюдением, Жиро все-таки связался
со многими офицерами как в самой Франции, так и в Северной Африке,
которые разделяли его стремление организовать с помощью американцев
восстание против господства немцев. Жиро изложил свою точку зрения
в письме к одному из своих сторонников генералу Одику: "Мы не
хотим, чтобы американцы нас освободили; мы хотим, чтобы они помогли
нам освободиться, а это не совсем одно и то же". В конфиденциальных
переговорах с американцами Жиро поставил одним из условий, что командовать
союзными войсками на французской территории везде, где сражаются французы,
будет он. Из полученного им сообщения Жиро понял, что Рузвельт принимает
его условия, однако для Эйзенхауэра было полной неожиданностью, когда
7 ноября, накануне высадки, Жиро прибыл в Гибралтар, чтобы встретиться
с ним.
Жиро доставила та же самая английская подводная лодка "Сераф"<$FЖиро
поставил условие, чтобы по политическим соображениям за ним прислали
американский корабль. Его требование удовлетворили, назначив номинальным
командиром "Серафа" американского морского офицера капитана
1 ранга Райта и снабдив подводную лодку американским флагом, который
можно было выставить в случае необходимости. Жиро сопровождали его
сын и два молодых штабных офицера. Один из них, капитан Борф, играл
важную роль в планировании мер по вовлечению французской армии в боевые
действия против немцев. Впоследствии Райт и Борф заняли высокие посты
в соответствующих видах вооруженных сил Франции и в системе командования
НАТО. -- Прим. авт.>, которая переправляла Кларка
с его секретной миссией на алжирское побережье. Потом Жиро пересадили
на летающую лодку. Прибыв в Гибралтар, он был ошеломлен сообщением,
что союзники высаживаются в Северной Африке на следующее утро (ему
говорили, что высадка намечена на следующий месяц). Еще больше его
потрясло то, что командование войсками поручено Эйзенхауэру, а не
ему. Последовал горячий спор. Жиро, ссылаясь на свой более высокий
ранг и полученные им заверения, неустанно повторял, что, если ему
не предложат пост верховного командующего, будет нанесен ущерб не
только его престижу, но и престижу его страны. Утром 8 ноября переговоры
возобновились, и Жиро примирился с ситуацией, так как его заверили,
что он возглавит французские войска и администрацию в Северной Африке.
Это обещание вскоре было аннулировано под предлогом практической целесообразности
доверить все адмиралу Дарлану<$FЖиро -- с декабря 1942 по июнь
1943 года верховный комиссар Франции в Северной Африке. В июне 1943
года вместе с де Голлем возглавил Французский комитет Национального
освобождения. По обвинению в тайных контактах с правительством Виши
в ноябре 1943 года был снят с этой должности и в дальнейшем значительной
политической роли не играл. Дарлан -- сторонник Петэна, министр
обороны и главнокомандующий вооруженными силами правительства Виши
(с 1941 года). В период англо-американского вторжения в Северную Африку
в ноябре 1942 года, находясь в Алжире, Дарлан отдал приказ о прекращении
сопротивления союзникам и вступил с ними в сотрудничество. --
Прим. ред.>.
При высадке во Французской Северной Африке американцы добились такой
внезапности, что привели в замешательство своих друзей и помощников
даже больше, чем противника. Французы оказались не подготовленными
к оказанию эффективной помощи по расчистке пути, и большинство французских
командиров, потрясенных внезапным вторжением, реагировали так, как
было естественно в подобных обстоятельствах, то есть сохраняли верность
законной власти маршала Петэна. Поэтому десант вначале встретил сопротивление;
правда, в Алжире меньшее, чем в Оране и Касабланке.
Командир французской дивизии в Касабланке генерал Бетуар поздно вечером
7 ноября получил сообщение о том, что высадка состоится в 2 часа ночи
8 ноября. Он выделил группы из своих войск, чтобы арестовать членов
немецкой комиссии по перемирию, и выставил нескольких офицеров для
встречи американцев на берегу у Рабата, в 50 милях севернее Касабланки,
полагая, что они высадятся именно в этом месте, поскольку там не было
батарей береговой обороны и Рабат являлся резиденцией французского
правительства в Марокко.
Приняв предварительные меры, сам Бетуар с батальоном пехоты захватил
штаб армии в Рабате. Далее Бетуар отправил письма генеральному резиденту
(и командующему войсками) в Марокко генералу Ногесу и адмиралу Мишелье,
сообщив им, что вскоре высадятся американцы, что прибывает генерал
Жиро для командования всеми войсками во Французской Северной Африке
и что его самого Жиро назначил командующим армией в Марокко. В письмах
Ногесу и Мишелье Бетуар предлагал им не оказывать сопротивления американцам
при высадке или держаться в стороне, пока им не будет более удобно
признать совершившийся факт.
Получив письмо, Ногес постарался занять нейтральную позицию в ожидании,
пока прояснится обстановка. В это время Мишелье принял срочные меры,
однако его патрульные самолеты и подводные лодки до наступления темноты
не обнаружили приближающейся армады. Мишелье решил, что Бетуара ввели
в заблуждение или просто обманули. Заверения Мишелье, что никаких
крупных сил вблизи берега не обнаружено, так подействовали на Ногеса,
что, даже когда после пяти часов утра к нему поступили первые сообщения
о высадке, он решил, что это не более как рейды "коммандос".
Ногес переметнулся на антиамериканскую сторону и приказал французским
войскам оказывать сопротивление десантам. Бетуара он арестовал по
обвинению в государственной измене.
Главные силы Паттона высадились в районе Федалы, в 15 милях севернее
Касабланки, а вспомогательные -- в районе Мехдия, Сафи, в 140 милях
южнее Касабланки. В Федале удобные для высадки берега благоприятствовали
подходу к этому городу и его сильно защищенному порту -- единственному
крупному и хорошо оборудованному порту на Атлантическом побережье
Марокко. Мехдия была избрана для высадки как ближайшее место к аэродрому
Порт-Лиоте -- единственному в Марокко аэродрому с бетонной взлетно-посадочной
полосой. Десант в Сафи мог парировать удар сильного французского гарнизона
города Марракеш в направлении Касабланки. В Сафи также находился порт,
где можно было выгрузить средние танки (новые танкодесантные корабли
находились в производстве и не были готовы к началу операции "Торч").
Когда американская армада после спокойного перехода по океану 6 ноября
приближалась к берегам Марокко, поступило сообщение о "сильном
волнении на море"). Прогноз погоды на 8 ноября грозил сорвать
высадку из-за сильного прибоя. Однако личный метеоролог адмирала Хьюитта
предсказывал, что шторм пройдет. Адмирал решил рискнуть и выполнить
план высадки на Атлантическом побережье. 7 ноября море начало утихать,
8 ноября совсем успокоилось. Прибой был слабее, чем во всякое другое
утро этого месяца. И все же из-за недостатка опыта произошло множество
неприятностей и задержек.
Дела шли, во всяком случае, лучше, чем предвосхищал Паттон в своей
"зажигательной" речи на последнем совещании накануне посадки
на корабли, когда он язвительно бросил представителям военно-морских
сил, что их тщательно разработанные планы могут "рухнуть в первые
пять минут", н добавил: "История не знает случаев, когда флот
высаживал армию в намеченное время и в намеченном месте. Но если даже
вы высадите нас где-либо в пределах 50 миль от Федалы и в пределах
одной недели от дня <192>Д<169>, я пойду вперед и одержу победу".
К счастью, замешательство и растерянность среди французов были так
велики, что волны десанта благополучно достигли берега. Когда обороняющиеся
открыли организованный огонь, уже достаточно рассвело, и американская
корабельная артиллерия подавила береговые батареи. Но на плацдарме
высадки и при его расширении возникли новые затруднения из-за неопытности
н неорганизованности армейских отрядов обеспечения высадки, так что
Паттону пришлось перенести свою яростную критику на собственные войска
и свой вид вооруженных сил, и войска, и десантно-высадочные средства
были перегружены. Хотя наступление на Касабланку началось на второй
день и не встретило серьезного сопротивления, оно быстро остановилось
из-за перебоев в снабжении: груды припасов были сложены на берегу,
их не сумели доставить наступающим боевым частям. На третий день продвижение
было незначительным, а сопротивление усилилось. Перспективы стали
довольно мрачными.
Положение оказалось бы еще более серьезным, если бы в первый, же день
не была ликвидирована угроза со стороны французского флота. Сражение
при Касабланке протекало в старомодном духе. Оно началось около 7.00.
Батарея береговой обороны с мыса Эль-Ханк и орудия линкора "Жан
Бар" из порта (это был новейший французский линкор, но еще не
закопченный и не способный сдвинуться с места у причала) открыли огонь
по группе прикрытия контр-адмирала Джиффена, в которую входили линкор
"Массачусетс", два тяжелых крейсера и четыре эскадренных миноносца.
Американские корабли не получили прямых попаданий, хотя было несколько
близких разрывов. Их ответный огонь оказался достаточно эффективным,
чтобы на время заставить замолчать батарею Эль-Ханка и артиллерию
"Жана Бара". Однако американцы так увлеклись этой перестрелкой,
что забыли о поставленной перед ними задаче не выпускать из порта
другие французские корабли. В итоге к 9 часам один легкий крейсер,
семь эсминцев и восемь подводных лодок ускользнули. Эсминцы направились
к Федале, где легкую добычу представляли американские транспорты.
Однако эсминцев заставили отступить тяжелый крейсер, легкий крейсер
и два эсминца, которые получили приказ адмирала Хьюитта перехватить
французские корабли. Затем по приказу Хьюитта вышла группа прикрытия
одобрил этот план с оговоркой, отметив, что такая экспедиция, проводимая
полностью на Средиземном море, будет весьма уязвимой с фланга. Такого
же мнения придерживался и Маршалл.
Второй вариант плана оказался столь же неприемлем для американских
начальников штабов, как первый для английских. Маршалл заявил президенту,
что "наличие единственной линии коммуникаций через Гибралтарский
пролив чрезвычайно опасно", и возражал против всякой высадки на
Средиземноморском побережье восточнее Орана (600 миль западнее Бизерты).
Черчилль получил сообщение об этом по возвращении из поездки с генералом
Бруком в Египет и Москву. Сталин бросил им обидный упрек в неспособности
западных держав открыть второй фронт, задавая такие презрительные
вопросы, как: "Не думаете ли вы, что мы будем выполнять всю работу,
пока вы наблюдаете?.. Неужели вы никогда не начнете воевать? Вы убедитесь,
что это не так плохо, когда начнете!" Это, естественно, уязвило
Черчилля. Правда, ему удалось вызвать у Сталина интерес к операции
"Торч". Черчилль живо описал, как она может косвенно облегчить
положение русских. Можно представить, как же был шокирован Черчилль,
узнав, что американцы предлагают свести на нет этот план!
27 августа он направил пространную телеграмму Рузвельту, где утверждал,
что изменения, предлагаемые американскими начальниками штабов, могут
оказаться "роковыми для всего плана" и что, "если мы не
возьмем в первый день Алжир и Оран, пропадет весь смысл операции"<$FВ
меморандуме И. В. Сталина, направленном У. Черчиллю
13 августа 1942 года, содержалась ясная оценка позиции, занятой Великобританией
в отношении открытия второго фронта. "Легко понять, --
говорилось в меморандуме, -- что отказ Правительства Великобритании
от создания второго фронта в 1942 году в Европе наносит моральный
удар всей советской общественности, рассчитывающей на создание второго
фронта, осложняет положение Красной Армии на фронте и наносит ущерб
планам Советского Командования" (Переписка Председателя Совета
Министром СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании
по время Великой Отечественной войны 1941--1945 гг. Т. 1. М., 1957.
стр. 58--59). -- Прим. ред.>.
В своем ответе от 30 августа Рузвельт настаивал па том, что "при
любых обстоятельствах одна из наших высадок должна произойти на Атлантическом
побережье". Рузвельт предложил, чтобы американцы высадились в
Касабланке и Оране, а англичане произвели высадку в восточных пунктах.
Кроме того, памятуя о военных действиях англичан против вишистских
французских сил в Северной Африке, Сирии и других местах, Рузвельт
поднял новый вопрос:
"Я твердо убежден, что первоначальные удары должны нанести исключительно
американские сухопутные войска... Я пойду еще дальше п скажу с полным
основанием, что одновременная высадка англичан и американцев вызовет
сильное сопротивление французов в Африке, тогда как первоначальная
высадка американцев без английских сухопутных войск имеет реальные
шансы на то, что французы не окажут никакого сопротивления или что
оно будет чисто символическим... Мы считаем, что немецкие воздушно-десантные
или парашютные войска не смогут быть доставлены в Алжир или Тунис
в сколько-нибудь значительном количестве раньше чем через две недели
после первоначального удара"<$FW. Churchill. The Second
World War. Vol. IV, p. 477>.
Англичан пугала мысль о длительной паузе накануне высадки в восточных
районах, имевшей более важное значение для достижения стратегических
целей, чем высадка в западных районах. Не разделяли англичане и оптимистического
мнения американцев о том, что немцы не смогут эффективно вмешаться
раньше чем через две недели.
Черчиллю очень хотелось использовать сильное влияние американского
посла при правительстве Виши адмирала Леги в целях облегчения задачи
в политическом и психологическом отношении. Хотя Черчилль "стремился
сохранить американский характер экспедиции", а потому был готов
держать английские войска, "насколько это физически возможно,
на заднем плане", он не считал необходимым скрывать тот факт,
что большая часть транспортных судов, поддерживающей авиации и военно-морских
сил будет английской и что они проявят себя раньше, чем сухопутные
войска. Черчилль коснулся этих вопросов в тактичном ответе Рузвельту
1 сентября и отметил, что, "если политически бескровная победа,
на которую, я согласен с Вами, имеются хорошие шансы, не удастся,
произойдет военная катастрофа, чреватая очень большими последствиями".
И далее: "Наконец, несмотря на трудности, нам представляется жизненно
важным, чтобы Алжир был занят одновременно с Касабланкой и Ораном.
Это самое дружественное и обнадеживающее место во всей Северной Африке,
где политическая реакция будет наиболее решительной. Отказываться
от Алжира ради вряд ли осуществимой высадки в Касабланке представляется
нам весьма опрометчивым решением. Если это приведет к тому, что немцы
упредят нас но только в Тунисе, но и в Алжире, произойдет весьма прискорбное
нарушение равновесия сил на всем Средиземном море"<$FIbid., pp.
479--480>.
Этот веский довод в пользу высадки в Алжире не содержал упоминаний
о необходимости высадки дальше к востоку и ближе к Бизерте. Это была
не только уступка, но и упущение, имевшее роковые последствия для
шансов на скорый стратегический успех.
3 сентября, отвечая на телеграмму Черчилля, Рузвельт согласился включить
в план высадку в Алжире при условии, чтобы американские войска высадились
первыми, а "в течение часа вслед за ними и английские войска".
Черчилль согласился с этим предложением при условии, что численность
войск, предназначенных для высадки в Касабланке, будет сокращена настолько,
чтобы обеспечить успех высадки в Алжире. Рузвельт дал на это согласие
в иной форме, предложив сократить на "один усиленный полк"
десант в Касабланке и на столько же в Оране, чтобы предоставить "10
тыс. человек для использования в Алжире". Черчилль телеграфировал
5 сентября: "Мы согласны с предлагаемым Вами планом. У нас достаточно
войск, хорошо подготовленных для высадки. Если это удобно, они могут
надеть вашу форму. Они с гордостью будут ее носить. С транспортами
будет все в порядке". В тот же день Рузвельт ответил одним словом:
"Ура!"
Таким образом, в результате обмена телеграммами между Рузвельтом и
Черчиллем вопрос был окончательно урегулирован. Через три дня Эйзенхауэр
определил дату высадки -- 8 ноября, но отклонил предложение Черчилля
одеть английских "коммандос" в американскую форму, так как
хотел, чтобы первая высадка была целиком американская. Черчилль примирился
с отсрочкой и с изменением плана. В телеграмме Рузвельту от 15 сентября
он писал: "Во всей операции <192>Торч<169> я считаю себя в военном
и политическом отношении Вашим помощником; прошу только разрешения
прямо излагать Вам свои мнения"<$FW. Churchill. The Second
World War. Vol IV, p. 488.>
"Ура!" Рузвельта в телеграмме от 5 сентября завершило "трансатлантическое
состязание", хотя Маршалл продолжал высказывать сомнения, а его
непосредственный политический начальник военный министр Стимсон жаловался
президенту по поводу решения о высадке в Северной Африке. Решение
президента позволило ускорить детальное планирование, приостановленное
в период проволочки. Впрочем, план таил в себе обоюдоострые последствия
компромисса. Уменьшая шансы на быстрый решающий успех в Северной Африке,
он неизбежно на длительное время отвлекал усилия союзников в районе
Средиземного моря. Это официально признают и подчеркивают американские
историки.
Согласно окончательному плану, высадку на Атлантическом побережье
с целью захвата Касабланки производили только американские войска
численностью в 24 500 человек под командованием генерал-майора Паттона
с кораблей Западного оперативного соединения ВМС под командованием
контр-адмирала Хьюитта. Оно отправлялось прямо из Америки (большая
часть -- из Хэмптон Роудса) и состояло из 102 кораблей и судов,
в числе которых было 25 транспортов.
Задачу захвата Орана предстояло выполнить Центральному оперативному
соединению (американские войска численностью 18 500 человек) под командованием
генерал-майора Фридендолла, а его переход морем обеспечивало соединение
английских кораблей под командованием коммодора Трубриджа. Оно отплывало
из Клайда, так как состояло из американских войск, доставленных в
Шотландию и северную Ирландию в начале августа.
Операции по высадке в Алжире осуществляло Восточное оперативное соединение
ВМС, состоявшее полностью из английских кораблей под командованием
контр-адмирала Бэррофса. Десантная группа состояла из 9 тыс. англичан
и 9 тыс. американцев, командовал ею американец генерал-майор Райдер.
Кроме того, американские войска общей численностью в 2 тыс. человек
были включены в состав отрядов английских "коммандос". Такой
странный смешанный состав был задуман в надежде на то, что выдвижение
американцев напоказ в первые ряды заставит французов думать, будто
десантная группа состоит из одних американцев. На второй день после
высадки, 9 ноября, общее командование всеми союзными войсками в Алжире
должен был принять командующий вновь сформированной английской 1-й
армией генераллейтенант Андерсон.
Войска десанта, предназначавшиеся для высадки в Оране и Алжире, отплыли
из Англии двумя большими конвоями: более медленный конвой отправился
22 октября, а более быстроходный -- через четыре дня. Эти сроки
были определены с таким расчетом, чтобы оба конвоя могли одновременно
пройти через пролив Гибралтар в ночь на 5 ноября. В дальнейшем их
должна была прикрывать часть английского Средиземноморского флота
под командованием адмирала Эндрю Каннингхэма. Этого оказалось достаточно,
чтобы удержать итальянский флот от вмешательства даже после высадки.
Каннигхэм с сожалением отмечал, что его мощным силам пришлось "попусту
крейсировать". Однако работы Каннингхэму хватало, так как, будучи
командующим союзными военно-морскими силами, подчиненными Эйзенхауэру,
оп отвечал за все морское обеспечение операции "Торч". Включая
суда с запасами, прибывшие с передовыми конвоями в начале октября,
из Англии отправилось более 250 торговых судов, из них около 40 транспортов
(в том числе три американских), а английские военно-морские силы,
привлеченные к операции, включали до 160 боевых кораблей разных типов.
Дипломатическая прелюдия к высадке напоминала смесь детектива и вестерна
с комическими интерлюдиями, разыгрываемыми на сцене истории. Главный
американский дипломатический представитель в Северной Африке Мэрфи
активно готовил почву для высадки, осторожно зондируя мнения французских
высших офицеров, которые могли бы сочувствовать плану и оказать ему
помощь. Мэрфи особенно рассчитывал на генерала Маста, командующего
войсками в алжирском секторе (бывшего начальника штаба главнокомандующего
генерала Жуэна), и на генерала Бетуара, командующего войсками в секторе
Касабланки (в целом этот сектор находился под командованием адмирала
Мишелье, и этого не учли американцы).
Маст настаивал, чтобы в Алжир тайно прибыл старший военный представитель
союзников для закулисных переговоров и обсуждения планов с Жуэном
и другими. В ответ на это требование в Гибралтар вылетел генерал Кларк
(только что назначенный заместителем командующего операцией "Торч")
с четырьмя ответственными штабными офицерами. Оттуда всю группу переправили
на английской подводной лодке "Сераф" на виллу, расположенную
в 60 милях к западу от Алжира. Подводная лодка прибыла в указанный
район утром 21 октября, но слишком поздно, чтобы высадить группу Кларка
до рассвета. Подводной лодке пришлось весь день оставаться в погруженном
состоянии. Озадаченные и разочарованные французы уехали назад. С подводной
лодки в Гибралтар была отправлена радиограмма, которую передали по
секретному радиоканалу в Алжир. Мэрфи с несколькими французами вернулся
на виллу. Группа Кларка на четырех парусиновых лодках, одна из которых
перевернулась при посадке, высадилась на берег. Ориентиром для них
служила лампа, выставленная в окне на фоне белого одеяла.
Кларк в общих чертах информировал Маста о том, что крупные американские
силы готовятся к отправке в Северную Африку и что их будут поддерживать
английские военно-воздушные и военно-морские силы. Сообщение Кларка
было недостаточно откровенным. Более того, в интересах секретности
он не назвал Масту время и пункты высадки союзников. Такая чрезмерная
осторожность при переговорах с человеком, чья помощь имела огромное
значение, была неразумной, так как лишала Маста и его коллег возможности
точно планировать и осуществлять совместные мероприятия. Кларк, правда,
уполномочил Мэрфи сообщать Масту дату высадки накануне, но не называть
места. При таких обстоятельствах Маст не успел бы известить своих
коллег в Марокко.
Совещание было временно прервано появлением французской полиции, заподозрившей
неладное. Кларка с коллегами поспешно спрятали в пустом винном погребе.
Когда полицейские наконец ушли, не освободившись от подозрений и готовые
снова вернуться, Кларка и его группу ждала новая неприятность. В сумерках
при сильном прибое они пытались сесть в лодки, лодка генерала перевернулась,
и Кларк чуть не утонул. При новой попытке на рассвете перевернулись
и другие лодки. В конце концов им удалось преодолеть буруны. Насквозь
промокшие, Кларк с коллегами благополучно добрались до подводной лодки.
На следующий день летающая лодка доставила группу в Гибралтар.
На этом совещании обсуждался и такой важный вопрос, как выбор наиболее
подходящего французского руководителя, который сумел бы привлечь французские
войска в Северной Африке на сторону союзников. Жуэн в частной беседе
благосклонно отнесся к идее высадки, но он стремился как можно дольше
сохранять нейтралитет и не хотел брать на себя инициативу. Старшие
из его подчиненных не имели достаточного престижа и тоже не хотели
предпринимать никаких решительных шагов в разрез с распоряжениями
правительства Виши. Главнокомандующий вооруженными силами Виши (и
вероятный глава государства в случае смерти престарелого маршала Петэна)
адмирал Дарлан в 1941 году намекал Леги, а позже и Мэрфи, что он готов
отказаться от политики сотрудничества с Германией и привлечь Францию
на сторону союзников, если получит гарантии американской военной помощи
в достаточно широком масштабе. Однако Дарлан так долго заигрывал с
Гитлером, что его намеки не внушали доверия. К тому же он питал предубеждение
в отношении Англии, которое, естественно, усилилось из-за английской
акции против французского флота в Оране и других местах после падения
Франции в 1940 году. Позиция Дарлана вызывала сомнения еще и потому,
что трудно было скрыть тот факт, какая важная роль предназначалась
англичанам в операции "Торч".
Генерала де Голля исключили по иной причине. Его неповиновение Петэну
в 1940 году и участие в дальнейшем в мерах, предпринятых Черчиллем
против Дакара, Сирии и Мадагаскара, не вызывали сомнения в том, что
французские офицеры, оставшиеся верными Виши (даже те, кто жаждал
сбросить германское ярмо), не согласятся на кандидатуру де Голля как
руководителя. Этот довод, выдвинутый Мэрфи, охотно признал Рузвельт,
который питал глубокое недоверие к суждениям де Голля и которому не
нравилось его высокомерие.
Черчилль подчинился Рузвельту, и де Голлю ничего не сообщили о проекте
высадки.
В этих условиях американцы, начиная с президента и ниже, охотно согласились
с мнением генерала Маста и его коллег, что самым приемлемым кандидатом
в руководители французов в Северной Африке является генерал Жиро.
Об этом Мэрфи сообщил еще до совещания. Жиро, командовавший армией
в 1940 году, был взят немцами в плен, но в апреле 1942 года ему удалось
бежать. Он добрался до неоккупированной части Франции. Ему разрешили
остаться при условии, что он будет поддерживать власть Петэна. Жиро
поселился вблизи Лиона. Находясь под наблюдением, Жиро все-таки связался
со многими офицерами как в самой Франции, так и в Северной Африке,
которые разделяли его стремление организовать с помощью американцев
восстание против господства немцев. Жиро изложил свою точку зрения
в письме к одному из своих сторонников генералу Одику: "Мы не
хотим, чтобы американцы нас освободили; мы хотим, чтобы они помогли
нам освободиться, а это не совсем одно и то же". В конфиденциальных
переговорах с американцами Жиро поставил одним из условий, что командовать
союзными войсками на французской территории везде, где сражаются французы,
будет он. Из полученного им сообщения Жиро понял, что Рузвельт принимает
его условия, однако для Эйзенхауэра было полной неожиданностью, когда
7 ноября, накануне высадки, Жиро прибыл в Гибралтар, чтобы встретиться
с ним.
Жиро доставила та же самая английская подводная лодка "Сераф"<$FЖиро
поставил условие, чтобы по политическим соображениям за ним прислали
американский корабль. Его требование удовлетворили, назначив номинальным
командиром "Серафа" американского морского офицера капитана
1 ранга Райта и снабдив подводную лодку американским флагом, который
можно было выставить в случае необходимости. Жиро сопровождали его
сын и два молодых штабных офицера. Один из них, капитан Борф, играл
важную роль в планировании мер по вовлечению французской армии в боевые
действия против немцев. Впоследствии Райт и Борф заняли высокие посты
в соответствующих видах вооруженных сил Франции и в системе командования
НАТО. -- Прим. авт.>, которая переправляла Кларка
с его секретной миссией на алжирское побережье. Потом Жиро пересадили
на летающую лодку. Прибыв в Гибралтар, он был ошеломлен сообщением,
что союзники высаживаются в Северной Африке на следующее утро (ему
говорили, что высадка намечена на следующий месяц). Еще больше его
потрясло то, что командование войсками поручено Эйзенхауэру, а не
ему. Последовал горячий спор. Жиро, ссылаясь на свой более высокий
ранг и полученные им заверения, неустанно повторял, что, если ему
не предложат пост верховного командующего, будет нанесен ущерб не
только его престижу, но и престижу его страны. Утром 8 ноября переговоры
возобновились, и Жиро примирился с ситуацией, так как его заверили,
что он возглавит французские войска и администрацию в Северной Африке.
Это обещание вскоре было аннулировано под предлогом практической целесообразности
доверить все адмиралу Дарлану<$FЖиро -- с декабря 1942 по июнь
1943 года верховный комиссар Франции в Северной Африке. В июне 1943
года вместе с де Голлем возглавил Французский комитет Национального
освобождения. По обвинению в тайных контактах с правительством Виши
в ноябре 1943 года был снят с этой должности и в дальнейшем значительной
политической роли не играл. Дарлан -- сторонник Петэна, министр
обороны и главнокомандующий вооруженными силами правительства Виши
(с 1941 года). В период англо-американского вторжения в Северную Африку
в ноябре 1942 года, находясь в Алжире, Дарлан отдал приказ о прекращении
сопротивления союзникам и вступил с ними в сотрудничество. --
Прим. ред.>.
При высадке во Французской Северной Африке американцы добились такой
внезапности, что привели в замешательство своих друзей и помощников
даже больше, чем противника. Французы оказались не подготовленными
к оказанию эффективной помощи по расчистке пути, и большинство французских
командиров, потрясенных внезапным вторжением, реагировали так, как
было естественно в подобных обстоятельствах, то есть сохраняли верность
законной власти маршала Петэна. Поэтому десант вначале встретил сопротивление;
правда, в Алжире меньшее, чем в Оране и Касабланке.
Командир французской дивизии в Касабланке генерал Бетуар поздно вечером
7 ноября получил сообщение о том, что высадка состоится в 2 часа ночи
8 ноября. Он выделил группы из своих войск, чтобы арестовать членов
немецкой комиссии по перемирию, и выставил нескольких офицеров для
встречи американцев на берегу у Рабата, в 50 милях севернее Касабланки,
полагая, что они высадятся именно в этом месте, поскольку там не было
батарей береговой обороны и Рабат являлся резиденцией французского
правительства в Марокко.
Приняв предварительные меры, сам Бетуар с батальоном пехоты захватил
штаб армии в Рабате. Далее Бетуар отправил письма генеральному резиденту
(и командующему войсками) в Марокко генералу Ногесу и адмиралу Мишелье,
сообщив им, что вскоре высадятся американцы, что прибывает генерал
Жиро для командования всеми войсками во Французской Северной Африке
и что его самого Жиро назначил командующим армией в Марокко. В письмах
Ногесу и Мишелье Бетуар предлагал им не оказывать сопротивления американцам
при высадке или держаться в стороне, пока им не будет более удобно
признать совершившийся факт.
Получив письмо, Ногес постарался занять нейтральную позицию в ожидании,
пока прояснится обстановка. В это время Мишелье принял срочные меры,
однако его патрульные самолеты и подводные лодки до наступления темноты
не обнаружили приближающейся армады. Мишелье решил, что Бетуара ввели
в заблуждение или просто обманули. Заверения Мишелье, что никаких
крупных сил вблизи берега не обнаружено, так подействовали на Ногеса,
что, даже когда после пяти часов утра к нему поступили первые сообщения
о высадке, он решил, что это не более как рейды "коммандос".
Ногес переметнулся на антиамериканскую сторону и приказал французским
войскам оказывать сопротивление десантам. Бетуара он арестовал по
обвинению в государственной измене.
Главные силы Паттона высадились в районе Федалы, в 15 милях севернее
Касабланки, а вспомогательные -- в районе Мехдия, Сафи, в 140 милях
южнее Касабланки. В Федале удобные для высадки берега благоприятствовали
подходу к этому городу и его сильно защищенному порту -- единственному
крупному и хорошо оборудованному порту на Атлантическом побережье
Марокко. Мехдия была избрана для высадки как ближайшее место к аэродрому
Порт-Лиоте -- единственному в Марокко аэродрому с бетонной взлетно-посадочной
полосой. Десант в Сафи мог парировать удар сильного французского гарнизона
города Марракеш в направлении Касабланки. В Сафи также находился порт,
где можно было выгрузить средние танки (новые танкодесантные корабли
находились в производстве и не были готовы к началу операции "Торч").
Когда американская армада после спокойного перехода по океану 6 ноября
приближалась к берегам Марокко, поступило сообщение о "сильном
волнении на море"). Прогноз погоды на 8 ноября грозил сорвать
высадку из-за сильного прибоя. Однако личный метеоролог адмирала Хьюитта
предсказывал, что шторм пройдет. Адмирал решил рискнуть и выполнить
план высадки на Атлантическом побережье. 7 ноября море начало утихать,
8 ноября совсем успокоилось. Прибой был слабее, чем во всякое другое
утро этого месяца. И все же из-за недостатка опыта произошло множество
неприятностей и задержек.
Дела шли, во всяком случае, лучше, чем предвосхищал Паттон в своей
"зажигательной" речи на последнем совещании накануне посадки
на корабли, когда он язвительно бросил представителям военно-морских
сил, что их тщательно разработанные планы могут "рухнуть в первые
пять минут", н добавил: "История не знает случаев, когда флот
высаживал армию в намеченное время и в намеченном месте. Но если даже
вы высадите нас где-либо в пределах 50 миль от Федалы и в пределах
одной недели от дня <192>Д<169>, я пойду вперед и одержу победу".
К счастью, замешательство и растерянность среди французов были так
велики, что волны десанта благополучно достигли берега. Когда обороняющиеся
открыли организованный огонь, уже достаточно рассвело, и американская
корабельная артиллерия подавила береговые батареи. Но на плацдарме
высадки и при его расширении возникли новые затруднения из-за неопытности
н неорганизованности армейских отрядов обеспечения высадки, так что
Паттону пришлось перенести свою яростную критику на собственные войска
и свой вид вооруженных сил, и войска, и десантно-высадочные средства
были перегружены. Хотя наступление на Касабланку началось на второй
день и не встретило серьезного сопротивления, оно быстро остановилось
из-за перебоев в снабжении: груды припасов были сложены на берегу,
их не сумели доставить наступающим боевым частям. На третий день продвижение
было незначительным, а сопротивление усилилось. Перспективы стали
довольно мрачными.
Положение оказалось бы еще более серьезным, если бы в первый, же день
не была ликвидирована угроза со стороны французского флота. Сражение
при Касабланке протекало в старомодном духе. Оно началось около 7.00.
Батарея береговой обороны с мыса Эль-Ханк и орудия линкора "Жан
Бар" из порта (это был новейший французский линкор, но еще не
закопченный и не способный сдвинуться с места у причала) открыли огонь
по группе прикрытия контр-адмирала Джиффена, в которую входили линкор
"Массачусетс", два тяжелых крейсера и четыре эскадренных миноносца.
Американские корабли не получили прямых попаданий, хотя было несколько
близких разрывов. Их ответный огонь оказался достаточно эффективным,
чтобы на время заставить замолчать батарею Эль-Ханка и артиллерию
"Жана Бара". Однако американцы так увлеклись этой перестрелкой,
что забыли о поставленной перед ними задаче не выпускать из порта
другие французские корабли. В итоге к 9 часам один легкий крейсер,
семь эсминцев и восемь подводных лодок ускользнули. Эсминцы направились
к Федале, где легкую добычу представляли американские транспорты.
Однако эсминцев заставили отступить тяжелый крейсер, легкий крейсер
и два эсминца, которые получили приказ адмирала Хьюитта перехватить
французские корабли. Затем по приказу Хьюитта вышла группа прикрытия