Страница:
союзников, вскрывавшей переброску грузов противника по
Средиземноморскому бассейну. Приведенные выше цифры убедительно
раскрывают причины неожиданного ослабления того противодействия,
которое оказывали войска стран оси союзным армиям. Они
объясняют положение дел куда лучше и понятнее, чем воспоминания
любого из союзных руководителей.
Новый план Александера оформился в связи с развитием событий в
районе Анфидавиля. 21 апреля, когда стала очевидной неудача
наступления силами трех пехотных дивизий, Монтгомери приказал
войскам остановиться ввиду возросших потерь. Это позволило
Арниму перебросить все оставшиеся танковые подразделения на север
для отражения попыток английских войск прорваться в район
восточнее Меджес-эль-Баба. Монтгомери намеревался возобновить
наступление 29 апреля, сосредоточив свои усилия на узкой
прибрежной полосе и не пытаясь овладеть высотами вдали от
побережья. Хоррокс согласился с этим приказом Монтгомери, но у
командиров дивизий первого эшелона Такера и Фрейберга это
вызвало горячий протест. Их возражения не были лишены оснований,
так как возобновившееся наступление быстро сорвалось. На
следующий день, 30 апреля, Александер прибыл в штаб Монтгомери,
чтобы обсудить обстановку. Здесь он отдал приказ передать в
состав 1-й армии две наиболее боеспособные дивизии 8-й армии,
для нового и решительного удара в районе Меджес-эль-Баба. Именно
этот вариант предлагал Такер еще до начала неудачного
наступления у Анфидавиля, и его следовало бы принять раньше, ибо
наступление у Анфидавиля не достигло даже ограниченной цели --
сковать силы противника и не дать ему перебросить подкрепления
на центральный участок фронта.
Войска немедленно приступили к выполнению нового замысла
командующего. Индийская 4-я и 7-я бронетанковая дивизии 8-й
армии 30 апреля с наступлением темноты двинулись в
северо-западном направлении. 7-й бронетанковой дивизии,
находившейся во втором эшелоне армии, предстояло пройти почти
300 миль по пересеченной местности. Она совершила марш за двое
суток, причем танки перевозились на транспортерах. Обе дивизии
вошли в состав 9-го корпуса, которому предназначалось нанести
главный удар. В связи с этим корпус был отведен в район
сосредоточения за позиции 5-го корпуса. Командиром 9-го корпуса
был назначен Хоррокс, поскольку Крокер получил ранение во время
испытаний нового миномета. Ему, конечно, не повезло, ибо
сложившаяся обстановка предоставляла хорошие возможности
показать себя.
В ночь на 26 апреля на севером участке фронта в наступление
перешел американский 2-й корпус под командованием Брэдли. В
течении четырех дней ожесточенных боев его попытки продвинуться
вперед в горном районе не имели успеха вследствие упорного
сопротивления противника. Однако настойчивые действия
американских войск настолько истощили силы противника и его
боеприпасы, что он вынужден был отойти на новые, менее выгодные
оборонительные позиции восточнее Матера. Отход был искусно
осуществлен по ночам 1 и 2 мая. Новые оборонительные позиции
находились всего в 15 милях от Бизерты, а это значило, что
глубина обороны оказалась явно недостаточной. Впрочем, она была
не больше и в районе Меджес-эль-Баба на тунисском направлении.
При такой малой глубине обороны весьма ощутимо сказывался
недостаток а предметах снабжения. Это обстоятельство во многом
предопределило успех нового наступления союзников, которое они
готовились начать 6 мая. После прорыва главной полосы обороны
уже невозможно было вести подвижную оборону, в которой бы
сочетались удержание отдельных позиций и проведение отхода. Если
войскам стран оси раньше удавалось отразить удары союзников, то
это достигалось путем почти полного истощения запасов
материальных средств. Оставшиеся боеприпасы позволяли теперь
лишь отвечать короткими огневыми налетами на подавляющий огонь
наступающих союзных войск. Что касается горючего, то его
ничтожные запасы практически лишили войска стран оси возможность
маневрировать. Более того, они лишились и прикрытия с воздуха,
так как аэродромы в Тунисе нельзя было больше использовать и
почти все уцелевшие самолеты пришлось перебросить в Сицилию.
Новый удар союзников не был неожиданным для командования войск
стран оси, поскольку из перехваченных радиограмм стало известно
о переподчинении крупных сил из состава 8-й армии командованию
1-й армии. Однако такая осведомленность нисколько не помогла,
ибо в распоряжении войск стран оси не оставалось сил для
отражения угрозы.
Согласно новому плану Александера, получившему кодовое название
"Вулкан", главный удар наносил 9-й корпус. Он должен был
пройти через боевые порядки 5-го корпуса и наступать в очень
узкой полосе (менее двух миль шириной) в долине южнее Меджерды.
В первом эшелоне должны были наступать английская 4-я и индийская
4-я дивизии при поддержке четырех батальонов легких танков.
Второй эшелон составляли 6-я и 7-я бронетанковые дивизии. Общее
число танков превышало 470. После прорыва обороны двумя
пехотными дивизиями на глубину до трех миль две бронетанковые
дивизии должны были выдвинуться через боевые порядки и в течение
дня выйти в район Сент-Сипрена, в 20 милях от исходного рубежа
и на полпути к Тунису. В своей директиве Александр подчеркивал,
что важнейшей задачей является захват Туниса и что при любых
обстоятельствах войска не должны терять время на уничтожение
отдельных очагов сопротивления, оказавших в тылу наступающих
войск.
Для обеспечения успеха наступления 9-го корпуса Александер
приказал 5-му корпусу вечером 5 мая овладеть высотами в районе
Джебель-Бу-Ауказа. Завязав ожесточенный бой с противником, эту
задачу корпус выполнил. В дальнейшем 5-му корпусу предстояло
прикрыть с фланга наступательные действия 9-го корпуса. Это
сделать было нетрудно, поскольку у противника уже не оставалось
сил для контратак.
Однако прорвать оборону противника днем оказалось бы не так
легко. А ведь первоначально из-за недостатка опыта в ведении
ночного боя наступления 9-го корпуса планировались днем. По
настоянию Такера время начала наступления было перенесено на
3.00. По его же настоянию обычную артиллерийскую подготовку
заменили последовательными огневыми налетами на выявленные
опорные пункты обороны противника. Норму расхода снарядов
увеличили вдвое, и она возросла до 1 тыс. комплектов выстрела на
орудие. Плотность огня в огневых налетах составила один снаряд
на каждые два ярда фронта и в пять раз превысила мощь
артиллерийской подготовки в сражении под Эль-Аламейном осенью
минувшего года. Парализующий эффект таких огневых атак 400
орудий, которые непосредственно поддерживали подразделения
первого эшелона, усилился мощными ударами авиации на рассвете.
Всего было совершено 200 самолето-вылетов.
К 9.30 индийская 4-я дивизия глубоко вклинилась в оборону
противника, потеряв в бою немногим больше 100 человек. Командир
дивизии доложил, что никаких признаков возможного усиления
сопротивления противника не наблюдается. В радиограмме штабу
корпуса он сообщил, что танки могут теперь "двигаться c
любой скоростью и на любую глубину". Еще до 10.00 головные
подразделения 7-й бронетанковой дивизии стали выдвигаться через
боевые порядки пехоты. Английская 4-я пехотная дивизия начала
наступать с некоторым опозданием и продвигаться медленнее, чем
индийская 4-я дивизия, однако успех индийцев позволил английской
пехоте выполнить свою ближайшую задачу еще до 12.00. После
этого бронетанковым дивизиям было разрешено развить успех
наступления пехоты, однако через несколько часов они
остановились вблизи Массиколта, то есть всего в шести милях от
исходного рубежа и в трех милях от позиций, занятых пехотой. До
Туниса была пройдена всего четвертая часть расстояния. В журнале
боевых действий 7-й бронетанковой дивизии эта чрезмерная
осторожность объясняется так: "Командир считал
целесообразным, чтобы каждая из бригад была в состоянии оказать
помощь другой, занимая прочную позицию". Такое объяснение
свидетельствует о полном непонимании задачи войск в развитии
успеха наступления. Как и во время боев у Вади-Акарита, Хоррокс
и командиры бронетанковых дивизий промедлили, продолжая
действовать темпами, свойственными больше пехоте, хотя условия
требовали полного использования потенциальных возможностей
подвижных войск.
Никакой необходимости в подобной осторожности не было. Участок
южнее р. Меджерда протяженностью восемь миль (главный удар
наносился в этом районе в полосе шириной около двух миль)
обороняли два пехотных батальона и противотанковый дивизион 15-й
танковой дивизии при поддержке менее 60 танков, то есть почти
всех танков, которые остались в распоряжении
немецко-итальянского командования. Немногочисленные силы
противника перед атакой подверглись мощному удару артиллерии и
авиации союзников. Кроме того, нехватка горючего лишила Арнима
возможности перебросить на север пехотные подразделения 10-й и
21-й танковых дивизий, как он планировал. Нехватка горючего
сковал подвижность немецко-итальянских войск в большей степени.
чем хитроумный план оперативной маскировки, задуманный
английским командованием, чтобы заставить противника
предположить, будто удар вновь будет нанесен в районе Курзии.
6-я и 7-я бронетанковые дивизии возобновили наступление на
рассвете 7 мая. Однако они опять действовали излишне осторожно,
и небольшой немецкий отряд при поддержке десяти танков и
нескольких орудий на полдня остановил их передвижение в
Сент-Сипрена. Только в 15.15 был отдан приказ наступать на
Тунис. Полчаса спустя бронеавтомобили 11-го полка вступили в
город. Почти одновременно в Тунис вошли подразделения
бронеавтомобилей 6-й бронетанковой дивизии. За ними последовали
танки и мотопехота. Восторженные толпы населения задерживали
наступавшие войска больше, чем сопротивление охваченных паникой
немецких войск. В тот же вечер и на следующее утро было
захвачено значительное число пленных. Основные силы противника
отошли от города к северу и югу.
Американский 2-й корпус возобновил наступление на северном
участке одновременно с ударом англичан по Тунису. 6 мая
продвижение наступающих войск шло медленно, так как противник
оказывал упорное сопротивление. Утром 7 мая разведывательные
подразделения 9-й пехотной дивизии установили, что путь
свободен, и в 16.15 вступили в Бизерту. Противник оставил город
и отошел в юго-восточном направлении. Честь официально вступить
в город была предоставлена французскому Африканскому корпусу,
прибывшему сюда 8 мая. 1-я бронетанковая дивизия наступавшая из
Матера, в течении первых двух дней встречала упорное
сопротивление, как и 1-я и 34-я пехотные дивизии, действовавшие
южнее этого района. Однако 8 мая в полосе 1-й бронетанковой
дивизии противник почти прекратил борьбу, поскольку испытывал
нехватку горючего и опасался выхода в тыл английской 7-й
бронетанковой дивизии, продвигавшейся по побережью от Туниса в
северном направлении.
Зажатые между английскими и американскими передовыми частями и
не имея средств для сопротивления, немецко-итальянские войска
начали сдаваться в плен. К исходу дня 8 мая головные
подразделения 11-го гусарского полка захватили около 10 тыс.
пленных. Утром 9 мая другое подразделение этого же полка
вступило в Порто-Фарину, в 20 милях восточнее Бизерты, и приняло
капитуляцию еще 9 тыс. немецких солдат и офицеров. Пленные были
переданы американским бронетанковым подразделениям, прибывшим в
город. В 9.00 командующий 5-й танковой армией генерал фон Верст
направил Арниму следующую радиограмму: "Наши танки и
подразделения уничтожены. Нет боеприпасов и горючего. Мы будем
сражаться до последней возможности". Последняя фраза в
радиограмме прозвучала абсурдно, ибо вести бой без боеприпасов
невозможно. Вскоре Верст узнал, что подчиненные ему войска,
осознав бессмысленность его приказов о сопротивлении, начали
сдаваться в плен. В полдень Верст согласился на капитуляцию.
Таким образом, общее число пленных в этом районе достигло 40
тыс. человек.
К моменту захвата Туниса южнее города находились значительные
силы стран оси. Здесь были более благоприятные условия местности
для организации обороны, и командование союзных войск
предполагало, что противник окажет длительное сопротивление.
Однако и в этом районе истощение запасов горючего и боеприпасов
вынудило противника прекратить сопротивление. Кроме того,
противника охватило чувство полной безнадежности, поскольку не
приходилось рассчитывать на пополнение необходимых запасов, а
следовательно, и на возможность вырваться из кольца окружения.
Это лишь ускорило окончательный разгром.
Александер теперь поставил цель -- не позволить войскам Мессе
отойти на полуостров Кап-Бон и создать там "последний
рубеж" обороны. Поэтому сразу же после захвата Туниса 6-я
бронетанковая дивизия получила приказ повернуть на юго-восток и
наступать в направлении Хамман-Лифа. В это же время 1-я
бронетанковая дивизия должна была наступать к этому пункту с
севера. У Хаммана-Лифа горы настолько близко подступают к морю,
что ширина равнинной прибрежной полосы не превышает 300 ярдов.
Немецкий отряд, имевший в своем распоряжении 88-мм зенитные
пушки, удерживал это узкое дефиле в течение двух дней, несмотря
на превосходство наступавших союзных войск. Все господствующие
над городом высоты захватили пехотные подразделения 6-й
бронетанковой дивизии. После мощного артиллерийского налета вдоль
берега двинулась колонна танков. Уцелевшие орудия противника уже
не могли их поразить.
К ночи наступающие войска достигли Хаммамета, закрыв противнику
доступ на полуостров. Испытывая недостаток горючего немецкие
войска не сумели отойти вглубь полуострова. На следующий день
6-я бронетанковая дивизия двинулась на юг, в тыл
немецко-итальянским войскам, задерживавшим продвижение
соединений английской 8-й армии у Анфидавиля. Хотя в этом районе
противник все еще располагал боеприпасами, угроза полного
окружения и отсутствие всякой надежды на спасения вынудили его к
капитуляции.
К 13 мая все немецко-итальянские войска сложили оружие. Только
немногим удалось переправиться морем и по воздуху в Сицилию.
Туда же в течение апреля было доставлено 9 тыс. раненых и
больных. Относительно общего числа пленных нет единого мнения.
12 мая штаб Александера в донесении Эйзенхауэра сообщал, что
число пленных с 5 мая достигло 100 тыс, человек. Предполагалось,
что к концу боев эта цифра возрастет до 130 тыс. человек.
В более позднем донесении говорилось, что общее число пленных
составило 150 тыс. человек. В своих мемуарах Александер назвал
цифру в четверть миллиона. Такую же цифру мы находим в мемуарах
Черчиля, только с оговоркой "почти". Эйзенхауэр писал,
что было захвачено "240 тыс. пленных, в том числе 125 тыс.
немецких солдат и офицеров".
Однако штаб группы армий "Африка" в своем донесении в
Рим 2 мая указывал, что в апреле общая численность
немецко-итальянских войск составляла 170--180 тыс. человек. А
ведь это было до начала тяжелых боев в последнюю неделю
компании! Таким образом, трудно понять, почему число пленных
почти в полтора раза превышает указанную выше численность
немецко-итальянских войск. Стоит заметить, что еще
большие расхождения в цифрах относительно численности немецких
войск и захваченных союзниками пленных наблюдались на
заключительном этапе войны.
В ретроспективе захват Сицилии в 1943 году кажется простым
делом, однако в действительности этот первый шаг на Европейский
континент был трудным, сопряженным со многими испытаниями.
Успешный исход во многом предопределили долгое время неизвестные
факты: во-первых, слепое упорство Гитлера и Муссолини в
стремлении "спасти свое лицо" в Африке; во-вторых,
@Сх.16 =
ревнивый страх Муссолини перед своим немецким союзником и
нежелание позволить немцам играть ведущую роль в обороне
итальянской территории; в-третьих, убежденность Гитлера (в
противоположность мнению Муссолини) в том, что союзники
не намереваются захватывать Сицилию. Эта убежденность частично
явилась следствием осуществленного англичанами плана оперативной
маскировки.
Важнейшую роль сыграл первый из этих факторов.<$FАвтор
умалчивает, что важнейшим фактором, обеспечившим успех
англо-американских войск в Северной Африке, их высадку в
Сицилии и Италии, явился советско-германский фронт, на котором
действовали и уничтожались основные силы вермахта и его
союзников. (Подробнее о Сицилийской операции и действиях
союзников в Италии см. В. Стрельников, Н. Черепанов. Война без
риска. М., Воениздат, 1965.) -- Прим. ред.> Одной из величайших
ироний войны в целом было то, что Гитлер и немецкий генеральный
штаб (всегда опасавшийся предпринимать морские десантные
операции в зоне действий английского флота) неизменно
воздерживались от отправки Роммелю достаточного количества
войск, когда он одерживал победы, а в последний момент
направили в Африку столько сил, что значительно ослабили свои
возможности по обороне Европейского континента.
Иронией судьбы можно считать и то, что эту фатальную ошибку они
совершили после неожиданного успеха в отражении первого
наступления Эйзенхауэра на Тунис, хотя англо-американское
вторжение во Французскую Северную Африку в ноябре 1942 года
застигло немцев врасплох. Несмотря на что союзные войска
наступали из Алжира на восток весьма осторожно, немецкое
командование спешно стало перебрасывать войска через Средиземное
море, стремясь не допустить захвата союзниками портов Туниса и
Бизерты. Немцам удалось удержать горные перевалы и добиться
длительной передышки.
Однако этот успех дал повод Гитлеру и Муссолини предположить,
что они могут безгранично долго удерживать Тунис. Уверовав в
это, он решили перебросить в Африку столько резервов, чтобы
противостоять войскам Эйзенхауэра, численность которых все
возрастала. Однако по мере роста численности немецко-итальянских
войск в Африке становилось все сильнее убеждение Гитлера и
Муссолини в том, что они не могут отказаться по своей идеи, не
потеряв престижа.
В то же время задача отвода войск или удержание занимаемых
позиций в равной степени усложнилась по мере того, как
превосходящие силы флота и авиации союзников завоевывали
господство над проливами между Сицилией и Тунисом.
Немецко-итальянский плацдарм, созданный в Тунисе, задерживал
продвижение союзников в течение зимы и прикрывал остатки армии
Роммеля на позициях, занятых после отступления от Эль-Аламейна.
Тем не менее неудачная попытка союзников сразу же овладеть
Тунисом в конечном итоге обернулась выгодой для них: Гитлер и
Муссолини отвергали любые доводы о необходимости эвакуировать
немецко-итальянские войска, пока сохранялось затишье и была
возможность это сделать.
Стремясь убедить Гитлера в такой возможности, Роммель 10 марта
1943 года отправился в ставку фюрера в Восточной Пруссии. В его
дневнике есть запись, свидетельствующая о том, насколько
безнадежной оказалась эта попытка: "Я изо всех сил настаивал
на том, что африканские войска должны быть перегруппированы в
Италии для обороны южноевропейского фланга. Я даже пошел на то,
чтобы дать Гитлеру гарантию (обычно я избегаю давать какие-либо
гарантии), что с этими войсками сумею отразить любое вторжение
союзников на юге Европы. Но все было напрасно".<$FThe Rommel
Paperc, p.419>
По мере того как союзные силы сосредотачивались для решающего
удара по плацдарму, немецко-итальянские войска вынуждены были
пассивно ждать этого удара и упустили предоставившуюся им
возможность погрузиться на транспорты и эвакуироваться в Италию
под прикрытием неблагоприятных для союзников метеорологических
условий в апреле 1943 года. Приказа об эвакуации так и не
последовало. Немецко-итальянским войскам удалось отразить первую
попытку союзников прорвать их оборону (20--22 апреля), однако они
фактически прекратили организованное сопротивление, как только в
следующей крупной наступательной операции 6 мая союзники
прорвали фронт. Недостаточная глубина плацдарма и тот факт, что
обороняющиеся войска остро ощущали близость моря, где
господствовали союзники, обусловили полный развал обороны.
После того как в плен попало восемь дивизий в Тунисе (в их
составе находились большинство ветеранов армии Роммеля и лучшие
части и подразделения итальянской армии), Италия и ее острова
оказались почти без защиты. Эти силы могли бы обеспечить прочную
оборону подступов к Европе со стороны Италии, и тогда шансы
союзников на успешное вторжение были бы весьма проблематичными.
Однако союзники, со своей стороны, не были готовы сразу же
воспользоваться предоставившейся благоприятной возможностью,
хотя еще в январе союзное командование решило, что следующим
шагом будет вторжение на Сицилию, и хотя Тунис был захвачен
почти точно в срок по плану. К счастью, такая возможность
сохранилась из-за разногласий в военном руководстве стран оси.
Вот что утверждает по этому поводу генерал Вестфаль, начальник
штаба фельдмаршала Кессельринга, главнокомандующего войсками в
Южной Италии. Поскольку Италия больше не располагала подвижными
силами, итальянские военные руководители добивались от немецкого
командования отправки в Италию танковых дивизий. Гитлер решил
удовлетворить эти настоятельные просьбы и направил Муссолини
личное послание, предлагая ему пять дивизий. Дуче, ничего
не сказав Кессельрингу, сообщил Гитлеру, что достаточно трех
дивизий. Это фактически означало переброску одной дивизии,
поскольку две были сформированы из подразделений, направлявшихся
в Африку. Муссолини даже выразил пожелание, чтобы в Италию
вообще больше не направлялось немецких войск.
Нежелание дуче воспользоваться предложением Гитлера объяснялось
смешанным чувством страха и ущемленного самолюбия. Муссолини не
хотел зависеть от помощи немцев. Как заметил Вестфаль, "он
хотел, чтобы Италию обороняли итальянцы, и закрывал глаза на то,
что состояние итальянских войск исключало такую
возможность". Более того, Муссолини не хотел позволить
немцам занять доминирующее положение в Италии. Как бы ни велико
было его желание не допустить вторжения союзников, почти так же
сильно он стремился не допустить в Италию и немцев.
Новый начальник штаба итальянской армии генерал Роатта (раньше
он командовал войсками на Сицилии) в конце концов убедил
Муссолини в необходимости более крупных немецких подкреплений
для успешной обороны Италии и островов. Муссолини согласился на
прибытие в страну новых немецких дивизий при условии, что они в
оперативном отношении будут подчинены итальянскому командованию.
Итальянский гарнизон на Сицилии состоял из четырех полевых
дивизий и шести дивизий береговой обороны. Они были плохо
вооружены и малобоеспособны. Немецкие подразделения
направлявшиеся в Африку после поражения в Тунисе, были сведены в
дивизию, получившую наименование 15-й моторизованной дивизии. В
ее составе находилось всего одно танковое подразделение.
Подобным же образом переформированная танковая дивизия
"Герман Геринг" в конце июня тоже была переброшена на
Сицилию. Муссолини воспротивился объединению этих двух дивизий в
корпус под единым командованием немецкого генерала, и они были
подчинены непосредственно командующему итальянской армией
генералу Гудзони. Их силы дислоцировались в пяти пунктах по
побережью острова, составив подвижный резерв. В распоряжение
старшего офицера связи от немецкого командования
генерал-лейтенанта Зенгера была предоставлена небольшая группа
штабных офицеров и рота связи, чтобы в случае необходимости
контролировать действия немецких частей.
Однако к тому времени, когда Муссолини наконец согласился
принять более значительную помощь от немцев, у Гитлера все чаще
стали возникать сомнения относительно ее предоставления. С одной
стороны он подозревал, что итальянцы могут свергнуть Муссолини и
подписать перемирие (это подозрение вскоре оправдалось), и
потому не спешил перебрасывать новые немецкие дивизии туда,
где они могли оказаться отрезанными от Германии в случае
капитуляции или перехода Италии на сторону союзников. С другой
стороны, Гитлер пришел к выводу, что Муссолини, итальянское
верховное командование и Кессельринг ошибаются, предсказывая,
будто следующим шагом союзников явится вторжение на Сицилию из
Африки. В этом вопросе Гитлер, как оказалось, допустил просчет.
Самым большим стратегическим минусом в положении гитлеровских
войск с точки зрения возможности отразить высадку союзников на
Европейский континент была огромная протяженность границ
территорий, занятых немецкими войсками, -- от западного побережья
Франции по Атлантики в берегам Греции. Гитлеру трудно было
определить, где союзники нанесут удар. Союзники обладали
преимуществом широкого выбора направлений и маневра благодаря
превосходству на море. Гитлер, вынужденный постоянно
остерегаться удара из Англии через Ла-Манш, имел основание
опасаться, что англо-американские армии из Северной Африки могут
высадиться где угодно на юге от Испании до Греции.
Гитлер полагал, что более вероятна высадка союзников в Сардинии,
а не в Сицилии: с Сардинии легко добраться до Корсики, а она
могла послужить плацдармом для вторжения во Францию или Италию.
В то же время была возможна высадка союзников в Греции, и
Гитлеру хотелось иметь резервы на этот случай.
"Правоту" этой точки зрения подтвердили полученные от
нацистских агентов в Испании документы, найденные в одежде
"английского офицера", труп которого волной прибило к
испанскому берегу. Среди этих документов оказалось письмо
заместителя начальника имперского генерального штаба
генерал-лейтенанта Ная генералу Александеру. Погибший
Средиземноморскому бассейну. Приведенные выше цифры убедительно
раскрывают причины неожиданного ослабления того противодействия,
которое оказывали войска стран оси союзным армиям. Они
объясняют положение дел куда лучше и понятнее, чем воспоминания
любого из союзных руководителей.
Новый план Александера оформился в связи с развитием событий в
районе Анфидавиля. 21 апреля, когда стала очевидной неудача
наступления силами трех пехотных дивизий, Монтгомери приказал
войскам остановиться ввиду возросших потерь. Это позволило
Арниму перебросить все оставшиеся танковые подразделения на север
для отражения попыток английских войск прорваться в район
восточнее Меджес-эль-Баба. Монтгомери намеревался возобновить
наступление 29 апреля, сосредоточив свои усилия на узкой
прибрежной полосе и не пытаясь овладеть высотами вдали от
побережья. Хоррокс согласился с этим приказом Монтгомери, но у
командиров дивизий первого эшелона Такера и Фрейберга это
вызвало горячий протест. Их возражения не были лишены оснований,
так как возобновившееся наступление быстро сорвалось. На
следующий день, 30 апреля, Александер прибыл в штаб Монтгомери,
чтобы обсудить обстановку. Здесь он отдал приказ передать в
состав 1-й армии две наиболее боеспособные дивизии 8-й армии,
для нового и решительного удара в районе Меджес-эль-Баба. Именно
этот вариант предлагал Такер еще до начала неудачного
наступления у Анфидавиля, и его следовало бы принять раньше, ибо
наступление у Анфидавиля не достигло даже ограниченной цели --
сковать силы противника и не дать ему перебросить подкрепления
на центральный участок фронта.
Войска немедленно приступили к выполнению нового замысла
командующего. Индийская 4-я и 7-я бронетанковая дивизии 8-й
армии 30 апреля с наступлением темноты двинулись в
северо-западном направлении. 7-й бронетанковой дивизии,
находившейся во втором эшелоне армии, предстояло пройти почти
300 миль по пересеченной местности. Она совершила марш за двое
суток, причем танки перевозились на транспортерах. Обе дивизии
вошли в состав 9-го корпуса, которому предназначалось нанести
главный удар. В связи с этим корпус был отведен в район
сосредоточения за позиции 5-го корпуса. Командиром 9-го корпуса
был назначен Хоррокс, поскольку Крокер получил ранение во время
испытаний нового миномета. Ему, конечно, не повезло, ибо
сложившаяся обстановка предоставляла хорошие возможности
показать себя.
В ночь на 26 апреля на севером участке фронта в наступление
перешел американский 2-й корпус под командованием Брэдли. В
течении четырех дней ожесточенных боев его попытки продвинуться
вперед в горном районе не имели успеха вследствие упорного
сопротивления противника. Однако настойчивые действия
американских войск настолько истощили силы противника и его
боеприпасы, что он вынужден был отойти на новые, менее выгодные
оборонительные позиции восточнее Матера. Отход был искусно
осуществлен по ночам 1 и 2 мая. Новые оборонительные позиции
находились всего в 15 милях от Бизерты, а это значило, что
глубина обороны оказалась явно недостаточной. Впрочем, она была
не больше и в районе Меджес-эль-Баба на тунисском направлении.
При такой малой глубине обороны весьма ощутимо сказывался
недостаток а предметах снабжения. Это обстоятельство во многом
предопределило успех нового наступления союзников, которое они
готовились начать 6 мая. После прорыва главной полосы обороны
уже невозможно было вести подвижную оборону, в которой бы
сочетались удержание отдельных позиций и проведение отхода. Если
войскам стран оси раньше удавалось отразить удары союзников, то
это достигалось путем почти полного истощения запасов
материальных средств. Оставшиеся боеприпасы позволяли теперь
лишь отвечать короткими огневыми налетами на подавляющий огонь
наступающих союзных войск. Что касается горючего, то его
ничтожные запасы практически лишили войска стран оси возможность
маневрировать. Более того, они лишились и прикрытия с воздуха,
так как аэродромы в Тунисе нельзя было больше использовать и
почти все уцелевшие самолеты пришлось перебросить в Сицилию.
Новый удар союзников не был неожиданным для командования войск
стран оси, поскольку из перехваченных радиограмм стало известно
о переподчинении крупных сил из состава 8-й армии командованию
1-й армии. Однако такая осведомленность нисколько не помогла,
ибо в распоряжении войск стран оси не оставалось сил для
отражения угрозы.
Согласно новому плану Александера, получившему кодовое название
"Вулкан", главный удар наносил 9-й корпус. Он должен был
пройти через боевые порядки 5-го корпуса и наступать в очень
узкой полосе (менее двух миль шириной) в долине южнее Меджерды.
В первом эшелоне должны были наступать английская 4-я и индийская
4-я дивизии при поддержке четырех батальонов легких танков.
Второй эшелон составляли 6-я и 7-я бронетанковые дивизии. Общее
число танков превышало 470. После прорыва обороны двумя
пехотными дивизиями на глубину до трех миль две бронетанковые
дивизии должны были выдвинуться через боевые порядки и в течение
дня выйти в район Сент-Сипрена, в 20 милях от исходного рубежа
и на полпути к Тунису. В своей директиве Александр подчеркивал,
что важнейшей задачей является захват Туниса и что при любых
обстоятельствах войска не должны терять время на уничтожение
отдельных очагов сопротивления, оказавших в тылу наступающих
войск.
Для обеспечения успеха наступления 9-го корпуса Александер
приказал 5-му корпусу вечером 5 мая овладеть высотами в районе
Джебель-Бу-Ауказа. Завязав ожесточенный бой с противником, эту
задачу корпус выполнил. В дальнейшем 5-му корпусу предстояло
прикрыть с фланга наступательные действия 9-го корпуса. Это
сделать было нетрудно, поскольку у противника уже не оставалось
сил для контратак.
Однако прорвать оборону противника днем оказалось бы не так
легко. А ведь первоначально из-за недостатка опыта в ведении
ночного боя наступления 9-го корпуса планировались днем. По
настоянию Такера время начала наступления было перенесено на
3.00. По его же настоянию обычную артиллерийскую подготовку
заменили последовательными огневыми налетами на выявленные
опорные пункты обороны противника. Норму расхода снарядов
увеличили вдвое, и она возросла до 1 тыс. комплектов выстрела на
орудие. Плотность огня в огневых налетах составила один снаряд
на каждые два ярда фронта и в пять раз превысила мощь
артиллерийской подготовки в сражении под Эль-Аламейном осенью
минувшего года. Парализующий эффект таких огневых атак 400
орудий, которые непосредственно поддерживали подразделения
первого эшелона, усилился мощными ударами авиации на рассвете.
Всего было совершено 200 самолето-вылетов.
К 9.30 индийская 4-я дивизия глубоко вклинилась в оборону
противника, потеряв в бою немногим больше 100 человек. Командир
дивизии доложил, что никаких признаков возможного усиления
сопротивления противника не наблюдается. В радиограмме штабу
корпуса он сообщил, что танки могут теперь "двигаться c
любой скоростью и на любую глубину". Еще до 10.00 головные
подразделения 7-й бронетанковой дивизии стали выдвигаться через
боевые порядки пехоты. Английская 4-я пехотная дивизия начала
наступать с некоторым опозданием и продвигаться медленнее, чем
индийская 4-я дивизия, однако успех индийцев позволил английской
пехоте выполнить свою ближайшую задачу еще до 12.00. После
этого бронетанковым дивизиям было разрешено развить успех
наступления пехоты, однако через несколько часов они
остановились вблизи Массиколта, то есть всего в шести милях от
исходного рубежа и в трех милях от позиций, занятых пехотой. До
Туниса была пройдена всего четвертая часть расстояния. В журнале
боевых действий 7-й бронетанковой дивизии эта чрезмерная
осторожность объясняется так: "Командир считал
целесообразным, чтобы каждая из бригад была в состоянии оказать
помощь другой, занимая прочную позицию". Такое объяснение
свидетельствует о полном непонимании задачи войск в развитии
успеха наступления. Как и во время боев у Вади-Акарита, Хоррокс
и командиры бронетанковых дивизий промедлили, продолжая
действовать темпами, свойственными больше пехоте, хотя условия
требовали полного использования потенциальных возможностей
подвижных войск.
Никакой необходимости в подобной осторожности не было. Участок
южнее р. Меджерда протяженностью восемь миль (главный удар
наносился в этом районе в полосе шириной около двух миль)
обороняли два пехотных батальона и противотанковый дивизион 15-й
танковой дивизии при поддержке менее 60 танков, то есть почти
всех танков, которые остались в распоряжении
немецко-итальянского командования. Немногочисленные силы
противника перед атакой подверглись мощному удару артиллерии и
авиации союзников. Кроме того, нехватка горючего лишила Арнима
возможности перебросить на север пехотные подразделения 10-й и
21-й танковых дивизий, как он планировал. Нехватка горючего
сковал подвижность немецко-итальянских войск в большей степени.
чем хитроумный план оперативной маскировки, задуманный
английским командованием, чтобы заставить противника
предположить, будто удар вновь будет нанесен в районе Курзии.
6-я и 7-я бронетанковые дивизии возобновили наступление на
рассвете 7 мая. Однако они опять действовали излишне осторожно,
и небольшой немецкий отряд при поддержке десяти танков и
нескольких орудий на полдня остановил их передвижение в
Сент-Сипрена. Только в 15.15 был отдан приказ наступать на
Тунис. Полчаса спустя бронеавтомобили 11-го полка вступили в
город. Почти одновременно в Тунис вошли подразделения
бронеавтомобилей 6-й бронетанковой дивизии. За ними последовали
танки и мотопехота. Восторженные толпы населения задерживали
наступавшие войска больше, чем сопротивление охваченных паникой
немецких войск. В тот же вечер и на следующее утро было
захвачено значительное число пленных. Основные силы противника
отошли от города к северу и югу.
Американский 2-й корпус возобновил наступление на северном
участке одновременно с ударом англичан по Тунису. 6 мая
продвижение наступающих войск шло медленно, так как противник
оказывал упорное сопротивление. Утром 7 мая разведывательные
подразделения 9-й пехотной дивизии установили, что путь
свободен, и в 16.15 вступили в Бизерту. Противник оставил город
и отошел в юго-восточном направлении. Честь официально вступить
в город была предоставлена французскому Африканскому корпусу,
прибывшему сюда 8 мая. 1-я бронетанковая дивизия наступавшая из
Матера, в течении первых двух дней встречала упорное
сопротивление, как и 1-я и 34-я пехотные дивизии, действовавшие
южнее этого района. Однако 8 мая в полосе 1-й бронетанковой
дивизии противник почти прекратил борьбу, поскольку испытывал
нехватку горючего и опасался выхода в тыл английской 7-й
бронетанковой дивизии, продвигавшейся по побережью от Туниса в
северном направлении.
Зажатые между английскими и американскими передовыми частями и
не имея средств для сопротивления, немецко-итальянские войска
начали сдаваться в плен. К исходу дня 8 мая головные
подразделения 11-го гусарского полка захватили около 10 тыс.
пленных. Утром 9 мая другое подразделение этого же полка
вступило в Порто-Фарину, в 20 милях восточнее Бизерты, и приняло
капитуляцию еще 9 тыс. немецких солдат и офицеров. Пленные были
переданы американским бронетанковым подразделениям, прибывшим в
город. В 9.00 командующий 5-й танковой армией генерал фон Верст
направил Арниму следующую радиограмму: "Наши танки и
подразделения уничтожены. Нет боеприпасов и горючего. Мы будем
сражаться до последней возможности". Последняя фраза в
радиограмме прозвучала абсурдно, ибо вести бой без боеприпасов
невозможно. Вскоре Верст узнал, что подчиненные ему войска,
осознав бессмысленность его приказов о сопротивлении, начали
сдаваться в плен. В полдень Верст согласился на капитуляцию.
Таким образом, общее число пленных в этом районе достигло 40
тыс. человек.
К моменту захвата Туниса южнее города находились значительные
силы стран оси. Здесь были более благоприятные условия местности
для организации обороны, и командование союзных войск
предполагало, что противник окажет длительное сопротивление.
Однако и в этом районе истощение запасов горючего и боеприпасов
вынудило противника прекратить сопротивление. Кроме того,
противника охватило чувство полной безнадежности, поскольку не
приходилось рассчитывать на пополнение необходимых запасов, а
следовательно, и на возможность вырваться из кольца окружения.
Это лишь ускорило окончательный разгром.
Александер теперь поставил цель -- не позволить войскам Мессе
отойти на полуостров Кап-Бон и создать там "последний
рубеж" обороны. Поэтому сразу же после захвата Туниса 6-я
бронетанковая дивизия получила приказ повернуть на юго-восток и
наступать в направлении Хамман-Лифа. В это же время 1-я
бронетанковая дивизия должна была наступать к этому пункту с
севера. У Хаммана-Лифа горы настолько близко подступают к морю,
что ширина равнинной прибрежной полосы не превышает 300 ярдов.
Немецкий отряд, имевший в своем распоряжении 88-мм зенитные
пушки, удерживал это узкое дефиле в течение двух дней, несмотря
на превосходство наступавших союзных войск. Все господствующие
над городом высоты захватили пехотные подразделения 6-й
бронетанковой дивизии. После мощного артиллерийского налета вдоль
берега двинулась колонна танков. Уцелевшие орудия противника уже
не могли их поразить.
К ночи наступающие войска достигли Хаммамета, закрыв противнику
доступ на полуостров. Испытывая недостаток горючего немецкие
войска не сумели отойти вглубь полуострова. На следующий день
6-я бронетанковая дивизия двинулась на юг, в тыл
немецко-итальянским войскам, задерживавшим продвижение
соединений английской 8-й армии у Анфидавиля. Хотя в этом районе
противник все еще располагал боеприпасами, угроза полного
окружения и отсутствие всякой надежды на спасения вынудили его к
капитуляции.
К 13 мая все немецко-итальянские войска сложили оружие. Только
немногим удалось переправиться морем и по воздуху в Сицилию.
Туда же в течение апреля было доставлено 9 тыс. раненых и
больных. Относительно общего числа пленных нет единого мнения.
12 мая штаб Александера в донесении Эйзенхауэра сообщал, что
число пленных с 5 мая достигло 100 тыс, человек. Предполагалось,
что к концу боев эта цифра возрастет до 130 тыс. человек.
В более позднем донесении говорилось, что общее число пленных
составило 150 тыс. человек. В своих мемуарах Александер назвал
цифру в четверть миллиона. Такую же цифру мы находим в мемуарах
Черчиля, только с оговоркой "почти". Эйзенхауэр писал,
что было захвачено "240 тыс. пленных, в том числе 125 тыс.
немецких солдат и офицеров".
Однако штаб группы армий "Африка" в своем донесении в
Рим 2 мая указывал, что в апреле общая численность
немецко-итальянских войск составляла 170--180 тыс. человек. А
ведь это было до начала тяжелых боев в последнюю неделю
компании! Таким образом, трудно понять, почему число пленных
почти в полтора раза превышает указанную выше численность
немецко-итальянских войск. Стоит заметить, что еще
большие расхождения в цифрах относительно численности немецких
войск и захваченных союзниками пленных наблюдались на
заключительном этапе войны.
В ретроспективе захват Сицилии в 1943 году кажется простым
делом, однако в действительности этот первый шаг на Европейский
континент был трудным, сопряженным со многими испытаниями.
Успешный исход во многом предопределили долгое время неизвестные
факты: во-первых, слепое упорство Гитлера и Муссолини в
стремлении "спасти свое лицо" в Африке; во-вторых,
@Сх.16 =
ревнивый страх Муссолини перед своим немецким союзником и
нежелание позволить немцам играть ведущую роль в обороне
итальянской территории; в-третьих, убежденность Гитлера (в
противоположность мнению Муссолини) в том, что союзники
не намереваются захватывать Сицилию. Эта убежденность частично
явилась следствием осуществленного англичанами плана оперативной
маскировки.
Важнейшую роль сыграл первый из этих факторов.<$FАвтор
умалчивает, что важнейшим фактором, обеспечившим успех
англо-американских войск в Северной Африке, их высадку в
Сицилии и Италии, явился советско-германский фронт, на котором
действовали и уничтожались основные силы вермахта и его
союзников. (Подробнее о Сицилийской операции и действиях
союзников в Италии см. В. Стрельников, Н. Черепанов. Война без
риска. М., Воениздат, 1965.) -- Прим. ред.> Одной из величайших
ироний войны в целом было то, что Гитлер и немецкий генеральный
штаб (всегда опасавшийся предпринимать морские десантные
операции в зоне действий английского флота) неизменно
воздерживались от отправки Роммелю достаточного количества
войск, когда он одерживал победы, а в последний момент
направили в Африку столько сил, что значительно ослабили свои
возможности по обороне Европейского континента.
Иронией судьбы можно считать и то, что эту фатальную ошибку они
совершили после неожиданного успеха в отражении первого
наступления Эйзенхауэра на Тунис, хотя англо-американское
вторжение во Французскую Северную Африку в ноябре 1942 года
застигло немцев врасплох. Несмотря на что союзные войска
наступали из Алжира на восток весьма осторожно, немецкое
командование спешно стало перебрасывать войска через Средиземное
море, стремясь не допустить захвата союзниками портов Туниса и
Бизерты. Немцам удалось удержать горные перевалы и добиться
длительной передышки.
Однако этот успех дал повод Гитлеру и Муссолини предположить,
что они могут безгранично долго удерживать Тунис. Уверовав в
это, он решили перебросить в Африку столько резервов, чтобы
противостоять войскам Эйзенхауэра, численность которых все
возрастала. Однако по мере роста численности немецко-итальянских
войск в Африке становилось все сильнее убеждение Гитлера и
Муссолини в том, что они не могут отказаться по своей идеи, не
потеряв престижа.
В то же время задача отвода войск или удержание занимаемых
позиций в равной степени усложнилась по мере того, как
превосходящие силы флота и авиации союзников завоевывали
господство над проливами между Сицилией и Тунисом.
Немецко-итальянский плацдарм, созданный в Тунисе, задерживал
продвижение союзников в течение зимы и прикрывал остатки армии
Роммеля на позициях, занятых после отступления от Эль-Аламейна.
Тем не менее неудачная попытка союзников сразу же овладеть
Тунисом в конечном итоге обернулась выгодой для них: Гитлер и
Муссолини отвергали любые доводы о необходимости эвакуировать
немецко-итальянские войска, пока сохранялось затишье и была
возможность это сделать.
Стремясь убедить Гитлера в такой возможности, Роммель 10 марта
1943 года отправился в ставку фюрера в Восточной Пруссии. В его
дневнике есть запись, свидетельствующая о том, насколько
безнадежной оказалась эта попытка: "Я изо всех сил настаивал
на том, что африканские войска должны быть перегруппированы в
Италии для обороны южноевропейского фланга. Я даже пошел на то,
чтобы дать Гитлеру гарантию (обычно я избегаю давать какие-либо
гарантии), что с этими войсками сумею отразить любое вторжение
союзников на юге Европы. Но все было напрасно".<$FThe Rommel
Paperc, p.419>
По мере того как союзные силы сосредотачивались для решающего
удара по плацдарму, немецко-итальянские войска вынуждены были
пассивно ждать этого удара и упустили предоставившуюся им
возможность погрузиться на транспорты и эвакуироваться в Италию
под прикрытием неблагоприятных для союзников метеорологических
условий в апреле 1943 года. Приказа об эвакуации так и не
последовало. Немецко-итальянским войскам удалось отразить первую
попытку союзников прорвать их оборону (20--22 апреля), однако они
фактически прекратили организованное сопротивление, как только в
следующей крупной наступательной операции 6 мая союзники
прорвали фронт. Недостаточная глубина плацдарма и тот факт, что
обороняющиеся войска остро ощущали близость моря, где
господствовали союзники, обусловили полный развал обороны.
После того как в плен попало восемь дивизий в Тунисе (в их
составе находились большинство ветеранов армии Роммеля и лучшие
части и подразделения итальянской армии), Италия и ее острова
оказались почти без защиты. Эти силы могли бы обеспечить прочную
оборону подступов к Европе со стороны Италии, и тогда шансы
союзников на успешное вторжение были бы весьма проблематичными.
Однако союзники, со своей стороны, не были готовы сразу же
воспользоваться предоставившейся благоприятной возможностью,
хотя еще в январе союзное командование решило, что следующим
шагом будет вторжение на Сицилию, и хотя Тунис был захвачен
почти точно в срок по плану. К счастью, такая возможность
сохранилась из-за разногласий в военном руководстве стран оси.
Вот что утверждает по этому поводу генерал Вестфаль, начальник
штаба фельдмаршала Кессельринга, главнокомандующего войсками в
Южной Италии. Поскольку Италия больше не располагала подвижными
силами, итальянские военные руководители добивались от немецкого
командования отправки в Италию танковых дивизий. Гитлер решил
удовлетворить эти настоятельные просьбы и направил Муссолини
личное послание, предлагая ему пять дивизий. Дуче, ничего
не сказав Кессельрингу, сообщил Гитлеру, что достаточно трех
дивизий. Это фактически означало переброску одной дивизии,
поскольку две были сформированы из подразделений, направлявшихся
в Африку. Муссолини даже выразил пожелание, чтобы в Италию
вообще больше не направлялось немецких войск.
Нежелание дуче воспользоваться предложением Гитлера объяснялось
смешанным чувством страха и ущемленного самолюбия. Муссолини не
хотел зависеть от помощи немцев. Как заметил Вестфаль, "он
хотел, чтобы Италию обороняли итальянцы, и закрывал глаза на то,
что состояние итальянских войск исключало такую
возможность". Более того, Муссолини не хотел позволить
немцам занять доминирующее положение в Италии. Как бы ни велико
было его желание не допустить вторжения союзников, почти так же
сильно он стремился не допустить в Италию и немцев.
Новый начальник штаба итальянской армии генерал Роатта (раньше
он командовал войсками на Сицилии) в конце концов убедил
Муссолини в необходимости более крупных немецких подкреплений
для успешной обороны Италии и островов. Муссолини согласился на
прибытие в страну новых немецких дивизий при условии, что они в
оперативном отношении будут подчинены итальянскому командованию.
Итальянский гарнизон на Сицилии состоял из четырех полевых
дивизий и шести дивизий береговой обороны. Они были плохо
вооружены и малобоеспособны. Немецкие подразделения
направлявшиеся в Африку после поражения в Тунисе, были сведены в
дивизию, получившую наименование 15-й моторизованной дивизии. В
ее составе находилось всего одно танковое подразделение.
Подобным же образом переформированная танковая дивизия
"Герман Геринг" в конце июня тоже была переброшена на
Сицилию. Муссолини воспротивился объединению этих двух дивизий в
корпус под единым командованием немецкого генерала, и они были
подчинены непосредственно командующему итальянской армией
генералу Гудзони. Их силы дислоцировались в пяти пунктах по
побережью острова, составив подвижный резерв. В распоряжение
старшего офицера связи от немецкого командования
генерал-лейтенанта Зенгера была предоставлена небольшая группа
штабных офицеров и рота связи, чтобы в случае необходимости
контролировать действия немецких частей.
Однако к тому времени, когда Муссолини наконец согласился
принять более значительную помощь от немцев, у Гитлера все чаще
стали возникать сомнения относительно ее предоставления. С одной
стороны он подозревал, что итальянцы могут свергнуть Муссолини и
подписать перемирие (это подозрение вскоре оправдалось), и
потому не спешил перебрасывать новые немецкие дивизии туда,
где они могли оказаться отрезанными от Германии в случае
капитуляции или перехода Италии на сторону союзников. С другой
стороны, Гитлер пришел к выводу, что Муссолини, итальянское
верховное командование и Кессельринг ошибаются, предсказывая,
будто следующим шагом союзников явится вторжение на Сицилию из
Африки. В этом вопросе Гитлер, как оказалось, допустил просчет.
Самым большим стратегическим минусом в положении гитлеровских
войск с точки зрения возможности отразить высадку союзников на
Европейский континент была огромная протяженность границ
территорий, занятых немецкими войсками, -- от западного побережья
Франции по Атлантики в берегам Греции. Гитлеру трудно было
определить, где союзники нанесут удар. Союзники обладали
преимуществом широкого выбора направлений и маневра благодаря
превосходству на море. Гитлер, вынужденный постоянно
остерегаться удара из Англии через Ла-Манш, имел основание
опасаться, что англо-американские армии из Северной Африки могут
высадиться где угодно на юге от Испании до Греции.
Гитлер полагал, что более вероятна высадка союзников в Сардинии,
а не в Сицилии: с Сардинии легко добраться до Корсики, а она
могла послужить плацдармом для вторжения во Францию или Италию.
В то же время была возможна высадка союзников в Греции, и
Гитлеру хотелось иметь резервы на этот случай.
"Правоту" этой точки зрения подтвердили полученные от
нацистских агентов в Испании документы, найденные в одежде
"английского офицера", труп которого волной прибило к
испанскому берегу. Среди этих документов оказалось письмо
заместителя начальника имперского генерального штаба
генерал-лейтенанта Ная генералу Александеру. Погибший