Страница:
Вот ещё один шар огня, не долетев до цели, упал рядом с ними. Алый снаряд Демона попал на голую землю, но и не думал гаснуть – он продолжал ярко гореть, освещая колонны и статуи, за которыми можно было разглядеть силуэты спрятавшихся магов и жрецов. Глаза их горели бессильной злобой.
Затаившиеся алаи были вне досягаемости Демона, но он и не думал преследовать их. Монстр стоял неподвижно, словно солдат на посту.
Наблюдающий за всем этим сквозь ветви куста Анар понимал, что не пройдёт и нескольких минут, как маги опомнятся и прикончат Демона. Тогда и ему самому несдобровать. Перед ним встал выбор: или вновь стать коронованным рабом, прикованным к трону, или рискнуть и промчаться мимо Демона ко входу в подземелье. Анар колебался недолго – решение было принято загодя, ещё там, в его дворце. Он подобрался, как гепард, выбравший жертву и готовящийся выложиться целиком на своей короткой дистанции. Его задние лапы переступали с места на место, выбирая положение, удобное для толчка.
Вокруг воцарилась мёртвая тишина. Только яркие костры, вспыхнувшие на тех местах, куда попали огненные снаряды Демона, тихо потрескивали, плюясь искрами. Анару казалось, что он слышит, как поворачиваются его собственные уши.
Он с силой оттолкнулся от земли, пронёсся над кустом и побежал. Ему почудилось, что он оказался под влиянием заклятья Вязкого Воздуха, и между тем, как одна его лапа отрывается от земли, и тем, как другая её касается, проходит целая вечность.
На самом же деле он мчался вперёд с той самой поражающей воображение скоростью, о которой он рассказывал Ани-аллу. Внезапно Огненный Демон ожил, скользнул по направлению к Анару, мгновенно поравнялся с ним и издал громкий звук, потрясший поляну. Это более всего походило на хохот. Он не показался Анару ни злым, ни жестоким – скорее, существо было чем-то очень довольно. И Анар надеялся, что Демон обрадован вовсе не тем, какого странно-светловолосого для руалца алая он сейчас превратит в горстку пепла.
Он резко остановился, так что его задние лапы на миг обогнали передние, и чуть не упал на бок. Яркое пламя, бывшее плотью твари, слепило глаза, но он не мог не то что отвернуться – даже прищуриться. Среди бушующего и ревущего огня Анару вдруг привиделось доброе лицо бородатого старика, лукаво ухмыляющегося и подмигивающего ему. Но через считанные мгновения виденье пропало, и Анар с ужасом, от которого шерсть у него встала дыбом, осознал, что Демон вновь поднял лапы, как бывало прежде, перед тем, как он бросал во врагов свои огненные снаряды.
Анар среагировал мгновенно – вокруг него засиял волшебный щит, но между тем он сомневался, что тот выдержит. Судя по тому, как весело горели маги, защититься от атаки ар'шант-'тааша было не так просто. Каково же было его удивление, когда, ожидая атаки в лицо, он получил её в спину! Удар был такой силы, что Анар резко обернулся и краем глаза успел заметить, как Демон тоже бросил свои огненные шары. Анар коротко, но крепко выругался.
Сгусток отня столкнулся со второй молнией, пущенной в спину Анара каким-то особенно проворным алаем, а следующий шар пламени опалил усы кошачьему волшебнику, успевшему таки юркнуть за колонну. Не став дальше испытывать судьбу и гадать, за какие это подвиги она была к нему столь благосклонна, Анар со всех лап бросился ко входу в подземелье. Без оглядки он домчался до огромного иллюзорного камня.
Но всё же, прежде чем нырнуть в чёрный тоннель, Анар оглянулся. Как он и предполагал, никто из руалцев не посмел ступить на землю запретной части города. За лесом колонн и статуй он едва смог различить так и не уничтоженного его соплеменниками Огненного Демона, спасшего ему жизнь. А над ними, над чёрной кромкой леса сияли круглые Глаза Аласаис, перечёркнутые, словно зрачками, голыми макушками двух особенно высоких деревьев. Это было добрым знаком – одной из примет его суеверного племени. Луны ещё мерцали на небосводе, но восток уже начинал светлеть.
В Руале начинался новый день, для руалского принца – новая жизнь. Он уже полностью забыл о магах, Аларе и своей матери. Пока алай полз по узкому туннелю, уводившему его всё глубже под землю, он думал о том, почему это его соплеменники, которые усыпляют дичь, вместо того чтобы на неё охотиться, с рыбой поступают иначе?
Аниаллу подошла к одной из колонн и превратила её поверхность в зеркало. Придирчиво оглядев себя с ног до кончиков ушей и не найдя никаких изъянов, она довольно улыбнулась своему отражению, уселась рядом с собранным рюкзаком и, ожидая прихода Анара, открыла книгу…
Как она и предполагала, ждать алая пришлось долго. Она дочитывала уже последние страницы «Музыки листьев», как Анар Сай появился из темноты. Аниаллу не надо было оглядываться, чтобы понять, что с ним что-то не так – он весь лучился эмоциями, как существо, перенесшее большое потрясение.
Аниаллу тут же оказалась на лапах и бросилась к алаю. Увидев бешеный блеск в его глазах, она сначала потёрлась мордой о его щёку, желая успокоить своего друга, и только потом спросила:
– Что случилось? С тобой всё в порядке?
– Да. Я чувствую себя замечательно. Превосходно! Чудесно!! – заявил он, уселся на пол и, неожиданно успокоившись, лизнул лапу. – Она пыталась меня убить!
– Она? Амиалис? – спросила Алу, присаживаясь рядом с ним. – Да что произошло?
– Ничего. Уже все хорошо, – успокоил её Анар, всё ещё тяжело дыша. – Моя мать и тётка очень не хотели отпускать меня, – выдавил он из себя слабую улыбку. – Еще меня пытались остановить… жрецы… маги, но им не удалось одно из заклятий, – усмехнулся принц. – Теперь они – палёные кошки.
– Как это? – понемногу расслабляясь, спросила Алу.
– Там был Демон из книги – существо, про которое я читал там же, где и про гоблина, – ответил Анар и начал свой рассказ, поведав Аниаллу и о разговоре с царицей Аларой, и о рабе, и о побеге из собственного дома, и о явившейся ему на вершине башни разгневанной матери. Потом наступила очередь ар'шант'тааша. Услышав имя Огненного Демона, Аниаллу внезапно расплылась в широкой улыбке и, склонив голову на бок, лукаво спросила:
– Это в какой же такой книге ты про него прочёл? Вместо ответа Анар достал книгу, раскрыл её и протянул алайке. Улыбка девушки стала ещё шире.
– Это не книга, – заключила она.
– А что же это тогда такое? – Анар обошёл её со спины и через плечо Аниаллу взглянул на страницы книги – не стали ли они вновь пустыми? Но строчки оставались на своих местах.
– Это дневник, – ответила девушка, но Анар только вопросительно поднял на нее глаза.
– Ну, это такая тетрадь, куда записывают свои впечатления о прожитом дне, – ничуть не удивившись, пояснила она, – то, что произошло, и то, что ты об этом в тот момент думал.
– Что-то вроде Стен Жизни у наших царей. Но они спрятаны глубоко в подземельях… запретных. А этот твой дневник… Это глупо – доверять свои тайны бумаге… – высказался Анар.
– Поэтому буквы и прячутся внутрь страниц. И никто, кроме хозяина не может заставить их выбраться из своего убежища.
– Но у меня же это получилось, причём без всякого труда, – возразил алай.
– Ещё бы, ведь это твой дневник, – усмехнулась Аниаллу, шлёпнув тетрадью по рукам остолбеневшего Анара. – Но читать мы его сейчас не будем – надо убираться отсюда. Видеть Амиалис мне не особо хочется…
– Тогда вперёд! – бодро заявил Анар.
– Но учти, – мрачноватым и каким-то заговорщицким тоном сказала Аниаллу, хитро заглядывая ему в глаза, – если нам удастся то, зачем мы туда лезем, ты рискуешь совершить самое большое богохульство в истории твоего народа.
– По-моему, моему народу не помешает чуть-чуть богохульства, – немного грустно улыбнулся Анар.
– Ну, тогда пошли мародёрствовать, – улыбнулась ему в ответ Аниаллу, зажгла маленький зелёный огонёк, который повис в локте над её головой, и покинула зал, бывший её домом на протяжении многих недель.
Алаи быстро прошли через знакомые помещения и остановились перед унылой стеной из грубо отесанного серого камня. Аниаллу прислонила руку к шершавой поверхности и громко произнесла несколько ничего не говорящих Анару да и ей самой слов. Словно в ответ на её призыв стена засветилась в магическом спектре, и кусок камня перед алаями растаял без следа, открывая широкий проход…
Аниаллу не раздумывая шагнула в проём, не заметив, что Анар чуть задержался на входе: перед ним раскрывались двери новой жизни, которая, он знал, будет очень отличаться от прежней. Перемены не страшили Анара, а наоборот, наполняли его сердце восторгом. Но всю эту дивную картину портил маячащий на вершине дворцовой башни чёрный силуэт, с горящими зелёным злобным огнём глазами.
Такой Амиалис он ещё не видел.
Не один Анар был изумлён преображением бывшей царицы Руала. Когда Амиалис, с застывшим как маска лицом и пылающими гневом очами, возникла без всякого предупреждения в покоях царицы Алары, та была вынуждена призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не выгнуть спину и не зашипеть, как затравленный зверь… Стража не посмела препятствовать этой страшной женщине – никому не хотелось расстаться с жизнью, а именно это сулил бешеный взор всякому, кто встанет у неё на пути.
Никто не знал, что сказала Амиалис Аларе или Алара – Амиалис, но именно после этого в Руале началась облава на племянника Кора. Сама же Амиалис исчезла столь же внезапно, как и появилась, и в городе про неё больше ничего не слышали…
Не слышали более ничего и о наследнике престола, Анаре Сае. Поговаривали, что ему явилась тал сианай и принц, наконец, ответил за все свои прегрешения. Впрочем, были и такие, кто утверждал, что за какие-то неведомые заслуги он вознёсся в Бриаэллар при жизни, но эти голоса быстро смолкли, ибо слушать их не было угодно ни царю, ни его святейшей супруге…
4. ОБРЕЧЁННЫЙ НА ЖИЗНЬ
«…И его закалённый в крови огненной змеи меч рассёк плоть многоглавого монстра. Пасти его распахнулись, источая зловоние, смертоносные клыки, на которых бесславно завершили свои жизни ровно сто рыцарей, кровожадно блеснули, и тварь издала оглушительный крик. Но более походил он не на крик боли, а на злорадный смех, если только зло, пусть и облекшееся плотью, может смеяться. Сразу три головы метнулись к сто первому рыцарю, омерзительно изогнув змеиные шеи и исторгая струи едкого жидкого пламени, он стал поднимать щи…»
На этом неуместно-кулинарном моменте героическому роману и суждено было закончиться. Анар потёр ушибленное место. В последние дни лоб его страдал удручающе часто – даже природная ловкость и способность предчувствовать неприятности не спасала читающего на ходу алая от столкновений со стенами, с внезапно понижающимся сводом подземелья и со всем другим, обо что там можно было спотыкаться, ударяться или обдираться.
Тьму обширного подземелья, раскинувшегося под Руалом, рассеивали лишь дерзкие лучи магического огонька. В его зеленоватом сиянии алай увидел, как идущая впереди Аниаллу обернулась и досадливо покачала головой. Тьма, такая густая, что казалась вязкой осязаемой массой, заполняла коридор позади него, в то время как мрак впереди был вынужден отступать перед вторгшимся в его древние владения сгустком света. Стояла мёртвая тишина – те двое, что проникли в эти подземные тоннели, двигались по ним столь бесшумно, словно были не существами из плоти, а лишь тенями, призраками. Правда, время от времени тишину всё же нарушали звуки ударов, а после них – приглушённая ругань. Это случалось, когда наследный принц Руала Анар Сай в очередной раз настолько углублялся в чтение годами пылившихся на полках у Аниаллу потрёпанных книжек (которые он нёс бережно, словно величайшую драгоценность), что терял всякое представление о том, что делается вокруг, погружаясь в реальность, описанную на их страницах.
Но в первую очередь беглый узник престола перечитал приключения собственного детства, всматриваясь в каждую строчку, сравнивая себя прежнего с собой теперешним. Это было донельзя увлекательное исследование, но вскоре и оно наскучило Анару, и за дневником последовали заботливо заготовленные Аниаллу книжки «для котят», как она ехидно выражалась. Часть их была учебниками, часть живописала красоты наземного мира, рассказывала о приключениях героев настоящего и прошлого… Персонажи, а часто и главные герои повествования, не всегда отличались добротой и благородством характера, а некоторые – злобные, хитрые, безжалостные, – к изумлению Анара, преподносились авторами не-алаями как положительные; вообще, поступки существ неведомых ему рас иногда не поддавались объяснению с точки зрения алайской логики.
О, многообразие обитателей внешнего мира поразило его не меньше, чем удар ногой по носу! А то, насколько большой была разница между их обликом и нравом, просто шокировало. Анар благодарил Аласаис за то, что пошёл с Аниаллу в её экспедицию, а не отправился в манящий его Бриаэллар в одиночку. Ситуация с «гоблином» могла бы повториться неоднократно, и неизвестно, чем бы это всё кончилось…
Впрочем, это была не единственная причина, по которой он радовался тому, что принял приглашение тал сианай отправиться вместе с ней «проведать родственничков». Такого замечательного собеседника и друга, как Аниаллу, у Анара никогда не было. Это было первое существо его расы, рядом с которым он мог вести себя так, как ему хотелось: шутить, читать запрещённые книги, задавать любые вопросы, просто носиться по коридорам с «неподобающей» резвостью… в общем – наслаждаться жизнью.
А вот Аниаллу потихоньку начинала звереть, нет, вовсе не в том смысле, что она теперь больше времени проводила в своей четвероногой форме, просто в последнее время она стала тосковать по тому первому дню их знакомства. Куда девался воспитанный в почтении к богине и иже с ней благородный руалский алай? И где то счастливое время, когда он разговаривал с ней, как с важной госпожой, боясь лишний раз задать ей вопрос?
Хотя эта самая «госпожа» непременно присутствовала во фразах, после которых девушке нестерпимо хотелось ударить своего спутника чем-нибудь потяжелей. Впрочем, у неё была возможность тихо радоваться, когда за неё это делали камни, стены и потолок. Ну а если Аниаллу собиралась обидеться на него всерьез, Анар улыбался ей какой-то особенной улыбкой, и она готова была простить все его выходки.
Алаев ожидала огромная паутина коридоров и переходов, крошечные комнаты и колоссальные залы, хитросплетение узких тоннелей, бездонные колодцы, ловушки, которые срабатывали при применении магии левитации.
Создатели этого лабиринта постарались на славу: каких только западней тут не было! Но надо отдать должное их «гуманности» – большинство из ловушек было призвано не убить, а сбить с пути, запутать, заставить отчаяться и потерять разум. Вот уже двое суток алаи шагали и шагали вперёд. Сначала их поражало количество и длина туннелей, пронизывающих землю под Руалом, но потом они перестали удивляться и равнодушно скользили взглядами по все новым боковым ответвлениям, врезающимся в стены коридора. На серых стенах подземелья в свете магических огней им представали живые картины из рассказов друг друга. Дни грустные и радостные, часы сомнений, минуты счастья и мгновения открытий – обо всём говорили они, уходя всё дальше в глубь огромного лабиринта, раскинувшегося под Руалом. Частенько Аниаллу, увлекшаяся собственным повествованием, не замечала, что её слушатель куда-то пропадал. И ей, ощетинившись и царапая пол когтями от весёлой злости, приходилось отлавливать своего спутника по чем-то заинтересовавшим его темным углам…
Аниаллу поражало то, насколько Анар расслабился – он вёл себя не просто как котёнок, а как котёнок дурной, весенний, очумевший от первого солнышка. К примеру, желая немного снять напряжение, она рассказала ему, что долгое время училась искусству находить и обезвреживать ловушки, но Анар не стал расспрашивать ее обо всех ожидающих их на пути сюрпризах: он проникся к ней бесконечным доверием и полностью на нее положился. А это было, мягко говоря, удивительно для существа, привыкшего к полной опасности жизни в Руале, где нельзя никому доверять… Он не старался запомнить план подземелий, что был высечен на стене зала, оставшегося далеко позади – он свято верил, что даже если на пути им и попадётся не указанная в нем ловушка, то Аниаллу сумеет почувствовать опасность или, может быть, его собственное чутьё не подведет…
Однажды Алу не выдержала:
– А что это ты так расслабился? Мышей не ловишь, то бишь – по сторонам не смотришь, про ловушки не спрашиваешь? Вот заведу тебя подальше, а там в жертву принесу – чтобы дверь какую-нибудь особенную открыть! – пригрозила она, но Анар посмотрел на неё так, словно у неё выросло третье ухо, хмыкнул, пожал плечами и, помахивая хвостом, зашагал дальше. Так ничего и не сказав.
И это был единственный случай, когда он не счел нужным развить тему. Он все также тешил свое любопытство, топя Аниаллу в потоке вопросов. Он уже осторожно выспросил у Алу обо всех особенностях её жизни как тал сианай. Анар никогда не задумывался о подобных вещах и не переживал того, что выпало на долю Аниаллу, но он понимал её.
– Если кто-то обращается к тебе за помощью, – сказал он ей однажды после очередного такого разговора, – ты ведь находишь силы, чтобы помочь ему, хотя тебе кажется, что их уже нет? Так вот, – сказал он так значительно, словно нашел панацею от всех ее бед, – обратись за помощью к самой себе!
Аниаллу фыркнула от смеха, встопорщив усы, и игриво шлёпнула его лапой…
А самое чудесное было то, что и Аниаллу понимала его. И сочувствовала ему. И каждый раз, когда Алу совершала поступок, подтверждающий, что она отличается от руалских алаев, и суждения её схожи с мыслями самого Анара, его охватывала сумасшедшая радость, и какое-то новое теплое чувство наполняло его сердце…
Через некоторое время он поймал себя на том, что уже намеренно задаёт ей самые провокационные вопросы о религии. Она же только улыбалась. Тем шире, чем более дерзким казался вопрос самому Анару. Иногда она отвечала коротко, иногда пускалась в рассуждения. О великих священных тайнах она говорила такими простыми и понятными словами, что Анар не переставал поражаться. Но наравне с этим его удивляло и то, как часто Аниаллу произносила «возможно», «не знаю» или «забыла» – нет, это никак не роняло её в его глазах, – но для высшей руалской жрицы, и уж тем более тал сианай, это, если смотреть глазами его народа, было бы немыслимо – чтобы служительница богини чего-нибудь не знала или сомневалась в чём-то? Она бы растеряла всякое уважение других жрецов, и даже рабы не стали бы кланяться ей. Его просто распирало любопытство спросить её саму об этом. Ему сейчас вообще всё было любопытно и интересно.
В это время они медленно брели по квадратному коридору из желтоватого камня, похожего на прессованный песок. Аниаллу шла согнувшись и следила пальцем по цепочке сложных символов, тянущейся по стене на уровне её бедра.
– А у нас говорят, что истинное величие – это когда тебе стыдно делать только то, что запрещает собственный разум и сердце, – ответила Аниаллу, взглянув на Анара через плечо, и снова вернулась к изучению знаков. – Что же до чужого мнения (Анар мог поклясться, что увидел, как она насмешливо наморщила нос, хотя было темно и Аниаллу шла впереди), то только я сама могу решать, кто является для меня авторитетом, а кто нет. Если обо мне будет плохо отзываться мой друг или тот, кого я уважаю, то я прислушаюсь к его словам. Если враг или просто кто-то чужой – мне не будет никакого дела до его насмешек и оскорблений, – Аниаллу подумала, что совет того же Ирсона Тримма имел бы для неё больший вес, нежели слова всех мудрейших магов Линдорга вместе с их Ректором. Но тут ей пришел в голову более понятный для Анара пример: – И даже если все руалские жрецы будут в один голос кричать, что не достойно тал сианай вести себя подобным образом, что показывая свои сомнения и чувства, я позорю себя и оскорбляю богиню, то я пропущу это мимо ушей. Чего и тебе советую, – закончила алайка, довольно стукнув ногтем по какому-то завитку. Через мгновение раздался странный глухой звук, и пол в шаге от алаев внезапно прорезала сеть трещин.
– И вообще, кому я всё это говорю, а? – притворно гневно фыркнула Аниаллу, присев на корточки и с любопытством наблюдая за разрушающимся полом. – Ты, экспериментатор ушастый, что, дорвался до опытов на кошках и радуешься? Вот дождёшься – взмолюсь богине, она тебя покарает за неуважение ко мне, святейшей!
Тем временем, пока Анар и Аниаллу продолжали шутливо переругиваться, довольно большой квадрат пола рассыпался песком и провалился куда-то вниз.
Анар подошёл к образовавшемуся отверстию и заглянул в него: узкая шахта тянулась настолько, насколько хватало глаз. Оторвавшись от созерцания тёмного туннеля, алай обнаружил, что его спутница достала откуда-то длинную верёвку и, положив один её конец на пол коридора, прижала его к искрящимся в свете магических огней камням пола.
– Опять реагирует на левитацию?
– Как всегда… – разочаровано и как-то виновато вздохнула алайка, подёргала верёвку, проверяя, как прочно она держится, и стала спускаться вниз.
Спуск был долгим и монотонным. Вопросы Анара повернули мысли Аниаллу к дому, она с улыбкой вспомнила, что патриарх Селорн частенько оборачивается чёрным домашним котом и затевает драки с обитателями городских крыш и чердаков. Прибегает потом с ушами, похожими на бахрому, вырванными клоками шерсти и облезлым хвостом, полумёртвый, но счастливый. Аниаллу (из своих источников) также было известно, что Малаур, член Совета Бриаэллара, закатывает кошачьи концерты для той же аудитории, а Тейнлаан, один из старейших, если не сказать древнейших алаев, – большой охотник поймать мышку-другую…
В Бриаэлларе о существе судили не по искусственно созданной репутации, а по его реальной силе и достижениям. Она знала, что даже те, кто занимал высочайшие посты, кого боялись и почитали, – тоже любят пошалить.
– И вообще быть алаем – великое счастье именно потому, что мы можем не подчиняться никаким законам, кроме неписаных законов нашего сердца, нашей кошачьей сути, – продолжила свою лекцию алайка, когда спуск кончился и они с Анаром спрыгнули на пол, – и никто с нами ничего не сделает и не докажет, что мы не правы. Достаточно взять, к примеру, человеческое королевство Канирали и сравнить с Бриаэлларом. У людей с их кодексом чести и сводом законов – междоусобицы, суды, стычки и разбитые судьбы, тюрьмы, полные преступников, – перечисляла она, одновременно сматывая длинную верёвку. – Они постоянно обсуждают, как бы усовершенствовать эти свои законы, изначально не способные улучшить их жизнь, и с каждым разом делают их всё хуже и хуже. У нас – свобода. Да, соперничество и дуэли. Но мы предпочитаем превзойти своего оппонента-соплеменника в уровне знаний и умений, ловкости, красноречии и обаянии, а не банально прикончить его отравленным кинжалом, тем самым ослабив всё общество в целом, – её очень забавляла эта ситуация: рассказывать алаю о том, кто такие алаи, по каким законам они живут и что о своей жизни думают.
– Но у нас в Руале есть жёсткий Кодекс, по которому живёт всё общество, – возразил Анар.
– Есть. Но его статьи не противоречат вашей природе. Вы просто зафиксировали на бумаге, кому что делать в любой ситуации, которая может сложиться в Руале, тем самым упростив себе жизнь. Ведь вы, прости, они почти лишились нашего дара мэи – мгновенно чувствовать свое место. А может быть… – Аниаллу на минуту задумалась. – Может быть, они и не лишились его, просто обмануть закон легче, чем собственную природу. Всегда можно найти лазейку, другое истолкование – и вот ты уже выиграл дело, продвинулся на ступеньку вверх, задавил конкурента… Им там, в Канирали, нравится так жить, ну так и пусть живут, – пожала плечами Аниаллу и, убрав моток верёвки в рюкзак, отправилась вперёд по туннелю, – они плюют на интуицию, которая, пусть и не алайская, но всё же заметно облегчила бы им жизнь, и страдают от собственной глупости…
Песок, лежащий горкой на полу, вдруг зашевелился и начал взлетать вверх – видимо, рассыпавшийся кусок пола должен был восстановиться.
– Мне кажется, Аниаллу, ты ошибаешься. Чтобы жить без законов, нужно иметь общий дух. А у людей его нет. Их общество просто погибнет без правил – наступит хаос, – покачал головой алай. – Что бы там ни говорили, пока не будет совершенен народ, ему нельзя давать полную свободу.
– Ну, значит, не стоит забивать их проблемами себе голову, – беззаботно ответила Аниаллу. – И всё же я считаю, что законы, по крайней мере… ну не знаю, я, наверное, никогда не смогу этого понять, для меня это так же дико, как мышь, охотящаяся на кота! Законы! – фыркнула Алу и зашагала вперёд.
Затаившиеся алаи были вне досягаемости Демона, но он и не думал преследовать их. Монстр стоял неподвижно, словно солдат на посту.
Наблюдающий за всем этим сквозь ветви куста Анар понимал, что не пройдёт и нескольких минут, как маги опомнятся и прикончат Демона. Тогда и ему самому несдобровать. Перед ним встал выбор: или вновь стать коронованным рабом, прикованным к трону, или рискнуть и промчаться мимо Демона ко входу в подземелье. Анар колебался недолго – решение было принято загодя, ещё там, в его дворце. Он подобрался, как гепард, выбравший жертву и готовящийся выложиться целиком на своей короткой дистанции. Его задние лапы переступали с места на место, выбирая положение, удобное для толчка.
Вокруг воцарилась мёртвая тишина. Только яркие костры, вспыхнувшие на тех местах, куда попали огненные снаряды Демона, тихо потрескивали, плюясь искрами. Анару казалось, что он слышит, как поворачиваются его собственные уши.
Он с силой оттолкнулся от земли, пронёсся над кустом и побежал. Ему почудилось, что он оказался под влиянием заклятья Вязкого Воздуха, и между тем, как одна его лапа отрывается от земли, и тем, как другая её касается, проходит целая вечность.
На самом же деле он мчался вперёд с той самой поражающей воображение скоростью, о которой он рассказывал Ани-аллу. Внезапно Огненный Демон ожил, скользнул по направлению к Анару, мгновенно поравнялся с ним и издал громкий звук, потрясший поляну. Это более всего походило на хохот. Он не показался Анару ни злым, ни жестоким – скорее, существо было чем-то очень довольно. И Анар надеялся, что Демон обрадован вовсе не тем, какого странно-светловолосого для руалца алая он сейчас превратит в горстку пепла.
Он резко остановился, так что его задние лапы на миг обогнали передние, и чуть не упал на бок. Яркое пламя, бывшее плотью твари, слепило глаза, но он не мог не то что отвернуться – даже прищуриться. Среди бушующего и ревущего огня Анару вдруг привиделось доброе лицо бородатого старика, лукаво ухмыляющегося и подмигивающего ему. Но через считанные мгновения виденье пропало, и Анар с ужасом, от которого шерсть у него встала дыбом, осознал, что Демон вновь поднял лапы, как бывало прежде, перед тем, как он бросал во врагов свои огненные снаряды.
Анар среагировал мгновенно – вокруг него засиял волшебный щит, но между тем он сомневался, что тот выдержит. Судя по тому, как весело горели маги, защититься от атаки ар'шант-'тааша было не так просто. Каково же было его удивление, когда, ожидая атаки в лицо, он получил её в спину! Удар был такой силы, что Анар резко обернулся и краем глаза успел заметить, как Демон тоже бросил свои огненные шары. Анар коротко, но крепко выругался.
Сгусток отня столкнулся со второй молнией, пущенной в спину Анара каким-то особенно проворным алаем, а следующий шар пламени опалил усы кошачьему волшебнику, успевшему таки юркнуть за колонну. Не став дальше испытывать судьбу и гадать, за какие это подвиги она была к нему столь благосклонна, Анар со всех лап бросился ко входу в подземелье. Без оглядки он домчался до огромного иллюзорного камня.
Но всё же, прежде чем нырнуть в чёрный тоннель, Анар оглянулся. Как он и предполагал, никто из руалцев не посмел ступить на землю запретной части города. За лесом колонн и статуй он едва смог различить так и не уничтоженного его соплеменниками Огненного Демона, спасшего ему жизнь. А над ними, над чёрной кромкой леса сияли круглые Глаза Аласаис, перечёркнутые, словно зрачками, голыми макушками двух особенно высоких деревьев. Это было добрым знаком – одной из примет его суеверного племени. Луны ещё мерцали на небосводе, но восток уже начинал светлеть.
В Руале начинался новый день, для руалского принца – новая жизнь. Он уже полностью забыл о магах, Аларе и своей матери. Пока алай полз по узкому туннелю, уводившему его всё глубже под землю, он думал о том, почему это его соплеменники, которые усыпляют дичь, вместо того чтобы на неё охотиться, с рыбой поступают иначе?
* * *
Аниаллу подошла к одной из колонн и превратила её поверхность в зеркало. Придирчиво оглядев себя с ног до кончиков ушей и не найдя никаких изъянов, она довольно улыбнулась своему отражению, уселась рядом с собранным рюкзаком и, ожидая прихода Анара, открыла книгу…
Как она и предполагала, ждать алая пришлось долго. Она дочитывала уже последние страницы «Музыки листьев», как Анар Сай появился из темноты. Аниаллу не надо было оглядываться, чтобы понять, что с ним что-то не так – он весь лучился эмоциями, как существо, перенесшее большое потрясение.
Аниаллу тут же оказалась на лапах и бросилась к алаю. Увидев бешеный блеск в его глазах, она сначала потёрлась мордой о его щёку, желая успокоить своего друга, и только потом спросила:
– Что случилось? С тобой всё в порядке?
– Да. Я чувствую себя замечательно. Превосходно! Чудесно!! – заявил он, уселся на пол и, неожиданно успокоившись, лизнул лапу. – Она пыталась меня убить!
– Она? Амиалис? – спросила Алу, присаживаясь рядом с ним. – Да что произошло?
– Ничего. Уже все хорошо, – успокоил её Анар, всё ещё тяжело дыша. – Моя мать и тётка очень не хотели отпускать меня, – выдавил он из себя слабую улыбку. – Еще меня пытались остановить… жрецы… маги, но им не удалось одно из заклятий, – усмехнулся принц. – Теперь они – палёные кошки.
– Как это? – понемногу расслабляясь, спросила Алу.
– Там был Демон из книги – существо, про которое я читал там же, где и про гоблина, – ответил Анар и начал свой рассказ, поведав Аниаллу и о разговоре с царицей Аларой, и о рабе, и о побеге из собственного дома, и о явившейся ему на вершине башни разгневанной матери. Потом наступила очередь ар'шант'тааша. Услышав имя Огненного Демона, Аниаллу внезапно расплылась в широкой улыбке и, склонив голову на бок, лукаво спросила:
– Это в какой же такой книге ты про него прочёл? Вместо ответа Анар достал книгу, раскрыл её и протянул алайке. Улыбка девушки стала ещё шире.
– Это не книга, – заключила она.
– А что же это тогда такое? – Анар обошёл её со спины и через плечо Аниаллу взглянул на страницы книги – не стали ли они вновь пустыми? Но строчки оставались на своих местах.
– Это дневник, – ответила девушка, но Анар только вопросительно поднял на нее глаза.
– Ну, это такая тетрадь, куда записывают свои впечатления о прожитом дне, – ничуть не удивившись, пояснила она, – то, что произошло, и то, что ты об этом в тот момент думал.
– Что-то вроде Стен Жизни у наших царей. Но они спрятаны глубоко в подземельях… запретных. А этот твой дневник… Это глупо – доверять свои тайны бумаге… – высказался Анар.
– Поэтому буквы и прячутся внутрь страниц. И никто, кроме хозяина не может заставить их выбраться из своего убежища.
– Но у меня же это получилось, причём без всякого труда, – возразил алай.
– Ещё бы, ведь это твой дневник, – усмехнулась Аниаллу, шлёпнув тетрадью по рукам остолбеневшего Анара. – Но читать мы его сейчас не будем – надо убираться отсюда. Видеть Амиалис мне не особо хочется…
– Тогда вперёд! – бодро заявил Анар.
– Но учти, – мрачноватым и каким-то заговорщицким тоном сказала Аниаллу, хитро заглядывая ему в глаза, – если нам удастся то, зачем мы туда лезем, ты рискуешь совершить самое большое богохульство в истории твоего народа.
– По-моему, моему народу не помешает чуть-чуть богохульства, – немного грустно улыбнулся Анар.
– Ну, тогда пошли мародёрствовать, – улыбнулась ему в ответ Аниаллу, зажгла маленький зелёный огонёк, который повис в локте над её головой, и покинула зал, бывший её домом на протяжении многих недель.
Алаи быстро прошли через знакомые помещения и остановились перед унылой стеной из грубо отесанного серого камня. Аниаллу прислонила руку к шершавой поверхности и громко произнесла несколько ничего не говорящих Анару да и ей самой слов. Словно в ответ на её призыв стена засветилась в магическом спектре, и кусок камня перед алаями растаял без следа, открывая широкий проход…
Аниаллу не раздумывая шагнула в проём, не заметив, что Анар чуть задержался на входе: перед ним раскрывались двери новой жизни, которая, он знал, будет очень отличаться от прежней. Перемены не страшили Анара, а наоборот, наполняли его сердце восторгом. Но всю эту дивную картину портил маячащий на вершине дворцовой башни чёрный силуэт, с горящими зелёным злобным огнём глазами.
Такой Амиалис он ещё не видел.
* * *
Не один Анар был изумлён преображением бывшей царицы Руала. Когда Амиалис, с застывшим как маска лицом и пылающими гневом очами, возникла без всякого предупреждения в покоях царицы Алары, та была вынуждена призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не выгнуть спину и не зашипеть, как затравленный зверь… Стража не посмела препятствовать этой страшной женщине – никому не хотелось расстаться с жизнью, а именно это сулил бешеный взор всякому, кто встанет у неё на пути.
Никто не знал, что сказала Амиалис Аларе или Алара – Амиалис, но именно после этого в Руале началась облава на племянника Кора. Сама же Амиалис исчезла столь же внезапно, как и появилась, и в городе про неё больше ничего не слышали…
Не слышали более ничего и о наследнике престола, Анаре Сае. Поговаривали, что ему явилась тал сианай и принц, наконец, ответил за все свои прегрешения. Впрочем, были и такие, кто утверждал, что за какие-то неведомые заслуги он вознёсся в Бриаэллар при жизни, но эти голоса быстро смолкли, ибо слушать их не было угодно ни царю, ни его святейшей супруге…
4. ОБРЕЧЁННЫЙ НА ЖИЗНЬ
Пошлите все запреты к врагам – пусть они бесславно погибнут под их гнётом, и мир станет лучше!
Алайская поговорка
«…И его закалённый в крови огненной змеи меч рассёк плоть многоглавого монстра. Пасти его распахнулись, источая зловоние, смертоносные клыки, на которых бесславно завершили свои жизни ровно сто рыцарей, кровожадно блеснули, и тварь издала оглушительный крик. Но более походил он не на крик боли, а на злорадный смех, если только зло, пусть и облекшееся плотью, может смеяться. Сразу три головы метнулись к сто первому рыцарю, омерзительно изогнув змеиные шеи и исторгая струи едкого жидкого пламени, он стал поднимать щи…»
На этом неуместно-кулинарном моменте героическому роману и суждено было закончиться. Анар потёр ушибленное место. В последние дни лоб его страдал удручающе часто – даже природная ловкость и способность предчувствовать неприятности не спасала читающего на ходу алая от столкновений со стенами, с внезапно понижающимся сводом подземелья и со всем другим, обо что там можно было спотыкаться, ударяться или обдираться.
Тьму обширного подземелья, раскинувшегося под Руалом, рассеивали лишь дерзкие лучи магического огонька. В его зеленоватом сиянии алай увидел, как идущая впереди Аниаллу обернулась и досадливо покачала головой. Тьма, такая густая, что казалась вязкой осязаемой массой, заполняла коридор позади него, в то время как мрак впереди был вынужден отступать перед вторгшимся в его древние владения сгустком света. Стояла мёртвая тишина – те двое, что проникли в эти подземные тоннели, двигались по ним столь бесшумно, словно были не существами из плоти, а лишь тенями, призраками. Правда, время от времени тишину всё же нарушали звуки ударов, а после них – приглушённая ругань. Это случалось, когда наследный принц Руала Анар Сай в очередной раз настолько углублялся в чтение годами пылившихся на полках у Аниаллу потрёпанных книжек (которые он нёс бережно, словно величайшую драгоценность), что терял всякое представление о том, что делается вокруг, погружаясь в реальность, описанную на их страницах.
Но в первую очередь беглый узник престола перечитал приключения собственного детства, всматриваясь в каждую строчку, сравнивая себя прежнего с собой теперешним. Это было донельзя увлекательное исследование, но вскоре и оно наскучило Анару, и за дневником последовали заботливо заготовленные Аниаллу книжки «для котят», как она ехидно выражалась. Часть их была учебниками, часть живописала красоты наземного мира, рассказывала о приключениях героев настоящего и прошлого… Персонажи, а часто и главные герои повествования, не всегда отличались добротой и благородством характера, а некоторые – злобные, хитрые, безжалостные, – к изумлению Анара, преподносились авторами не-алаями как положительные; вообще, поступки существ неведомых ему рас иногда не поддавались объяснению с точки зрения алайской логики.
О, многообразие обитателей внешнего мира поразило его не меньше, чем удар ногой по носу! А то, насколько большой была разница между их обликом и нравом, просто шокировало. Анар благодарил Аласаис за то, что пошёл с Аниаллу в её экспедицию, а не отправился в манящий его Бриаэллар в одиночку. Ситуация с «гоблином» могла бы повториться неоднократно, и неизвестно, чем бы это всё кончилось…
Впрочем, это была не единственная причина, по которой он радовался тому, что принял приглашение тал сианай отправиться вместе с ней «проведать родственничков». Такого замечательного собеседника и друга, как Аниаллу, у Анара никогда не было. Это было первое существо его расы, рядом с которым он мог вести себя так, как ему хотелось: шутить, читать запрещённые книги, задавать любые вопросы, просто носиться по коридорам с «неподобающей» резвостью… в общем – наслаждаться жизнью.
А вот Аниаллу потихоньку начинала звереть, нет, вовсе не в том смысле, что она теперь больше времени проводила в своей четвероногой форме, просто в последнее время она стала тосковать по тому первому дню их знакомства. Куда девался воспитанный в почтении к богине и иже с ней благородный руалский алай? И где то счастливое время, когда он разговаривал с ней, как с важной госпожой, боясь лишний раз задать ей вопрос?
Хотя эта самая «госпожа» непременно присутствовала во фразах, после которых девушке нестерпимо хотелось ударить своего спутника чем-нибудь потяжелей. Впрочем, у неё была возможность тихо радоваться, когда за неё это делали камни, стены и потолок. Ну а если Аниаллу собиралась обидеться на него всерьез, Анар улыбался ей какой-то особенной улыбкой, и она готова была простить все его выходки.
Алаев ожидала огромная паутина коридоров и переходов, крошечные комнаты и колоссальные залы, хитросплетение узких тоннелей, бездонные колодцы, ловушки, которые срабатывали при применении магии левитации.
Создатели этого лабиринта постарались на славу: каких только западней тут не было! Но надо отдать должное их «гуманности» – большинство из ловушек было призвано не убить, а сбить с пути, запутать, заставить отчаяться и потерять разум. Вот уже двое суток алаи шагали и шагали вперёд. Сначала их поражало количество и длина туннелей, пронизывающих землю под Руалом, но потом они перестали удивляться и равнодушно скользили взглядами по все новым боковым ответвлениям, врезающимся в стены коридора. На серых стенах подземелья в свете магических огней им представали живые картины из рассказов друг друга. Дни грустные и радостные, часы сомнений, минуты счастья и мгновения открытий – обо всём говорили они, уходя всё дальше в глубь огромного лабиринта, раскинувшегося под Руалом. Частенько Аниаллу, увлекшаяся собственным повествованием, не замечала, что её слушатель куда-то пропадал. И ей, ощетинившись и царапая пол когтями от весёлой злости, приходилось отлавливать своего спутника по чем-то заинтересовавшим его темным углам…
Аниаллу поражало то, насколько Анар расслабился – он вёл себя не просто как котёнок, а как котёнок дурной, весенний, очумевший от первого солнышка. К примеру, желая немного снять напряжение, она рассказала ему, что долгое время училась искусству находить и обезвреживать ловушки, но Анар не стал расспрашивать ее обо всех ожидающих их на пути сюрпризах: он проникся к ней бесконечным доверием и полностью на нее положился. А это было, мягко говоря, удивительно для существа, привыкшего к полной опасности жизни в Руале, где нельзя никому доверять… Он не старался запомнить план подземелий, что был высечен на стене зала, оставшегося далеко позади – он свято верил, что даже если на пути им и попадётся не указанная в нем ловушка, то Аниаллу сумеет почувствовать опасность или, может быть, его собственное чутьё не подведет…
Однажды Алу не выдержала:
– А что это ты так расслабился? Мышей не ловишь, то бишь – по сторонам не смотришь, про ловушки не спрашиваешь? Вот заведу тебя подальше, а там в жертву принесу – чтобы дверь какую-нибудь особенную открыть! – пригрозила она, но Анар посмотрел на неё так, словно у неё выросло третье ухо, хмыкнул, пожал плечами и, помахивая хвостом, зашагал дальше. Так ничего и не сказав.
И это был единственный случай, когда он не счел нужным развить тему. Он все также тешил свое любопытство, топя Аниаллу в потоке вопросов. Он уже осторожно выспросил у Алу обо всех особенностях её жизни как тал сианай. Анар никогда не задумывался о подобных вещах и не переживал того, что выпало на долю Аниаллу, но он понимал её.
– Если кто-то обращается к тебе за помощью, – сказал он ей однажды после очередного такого разговора, – ты ведь находишь силы, чтобы помочь ему, хотя тебе кажется, что их уже нет? Так вот, – сказал он так значительно, словно нашел панацею от всех ее бед, – обратись за помощью к самой себе!
Аниаллу фыркнула от смеха, встопорщив усы, и игриво шлёпнула его лапой…
А самое чудесное было то, что и Аниаллу понимала его. И сочувствовала ему. И каждый раз, когда Алу совершала поступок, подтверждающий, что она отличается от руалских алаев, и суждения её схожи с мыслями самого Анара, его охватывала сумасшедшая радость, и какое-то новое теплое чувство наполняло его сердце…
Через некоторое время он поймал себя на том, что уже намеренно задаёт ей самые провокационные вопросы о религии. Она же только улыбалась. Тем шире, чем более дерзким казался вопрос самому Анару. Иногда она отвечала коротко, иногда пускалась в рассуждения. О великих священных тайнах она говорила такими простыми и понятными словами, что Анар не переставал поражаться. Но наравне с этим его удивляло и то, как часто Аниаллу произносила «возможно», «не знаю» или «забыла» – нет, это никак не роняло её в его глазах, – но для высшей руалской жрицы, и уж тем более тал сианай, это, если смотреть глазами его народа, было бы немыслимо – чтобы служительница богини чего-нибудь не знала или сомневалась в чём-то? Она бы растеряла всякое уважение других жрецов, и даже рабы не стали бы кланяться ей. Его просто распирало любопытство спросить её саму об этом. Ему сейчас вообще всё было любопытно и интересно.
В это время они медленно брели по квадратному коридору из желтоватого камня, похожего на прессованный песок. Аниаллу шла согнувшись и следила пальцем по цепочке сложных символов, тянущейся по стене на уровне её бедра.
– А у нас говорят, что истинное величие – это когда тебе стыдно делать только то, что запрещает собственный разум и сердце, – ответила Аниаллу, взглянув на Анара через плечо, и снова вернулась к изучению знаков. – Что же до чужого мнения (Анар мог поклясться, что увидел, как она насмешливо наморщила нос, хотя было темно и Аниаллу шла впереди), то только я сама могу решать, кто является для меня авторитетом, а кто нет. Если обо мне будет плохо отзываться мой друг или тот, кого я уважаю, то я прислушаюсь к его словам. Если враг или просто кто-то чужой – мне не будет никакого дела до его насмешек и оскорблений, – Аниаллу подумала, что совет того же Ирсона Тримма имел бы для неё больший вес, нежели слова всех мудрейших магов Линдорга вместе с их Ректором. Но тут ей пришел в голову более понятный для Анара пример: – И даже если все руалские жрецы будут в один голос кричать, что не достойно тал сианай вести себя подобным образом, что показывая свои сомнения и чувства, я позорю себя и оскорбляю богиню, то я пропущу это мимо ушей. Чего и тебе советую, – закончила алайка, довольно стукнув ногтем по какому-то завитку. Через мгновение раздался странный глухой звук, и пол в шаге от алаев внезапно прорезала сеть трещин.
– И вообще, кому я всё это говорю, а? – притворно гневно фыркнула Аниаллу, присев на корточки и с любопытством наблюдая за разрушающимся полом. – Ты, экспериментатор ушастый, что, дорвался до опытов на кошках и радуешься? Вот дождёшься – взмолюсь богине, она тебя покарает за неуважение ко мне, святейшей!
Тем временем, пока Анар и Аниаллу продолжали шутливо переругиваться, довольно большой квадрат пола рассыпался песком и провалился куда-то вниз.
Анар подошёл к образовавшемуся отверстию и заглянул в него: узкая шахта тянулась настолько, насколько хватало глаз. Оторвавшись от созерцания тёмного туннеля, алай обнаружил, что его спутница достала откуда-то длинную верёвку и, положив один её конец на пол коридора, прижала его к искрящимся в свете магических огней камням пола.
– Опять реагирует на левитацию?
– Как всегда… – разочаровано и как-то виновато вздохнула алайка, подёргала верёвку, проверяя, как прочно она держится, и стала спускаться вниз.
Спуск был долгим и монотонным. Вопросы Анара повернули мысли Аниаллу к дому, она с улыбкой вспомнила, что патриарх Селорн частенько оборачивается чёрным домашним котом и затевает драки с обитателями городских крыш и чердаков. Прибегает потом с ушами, похожими на бахрому, вырванными клоками шерсти и облезлым хвостом, полумёртвый, но счастливый. Аниаллу (из своих источников) также было известно, что Малаур, член Совета Бриаэллара, закатывает кошачьи концерты для той же аудитории, а Тейнлаан, один из старейших, если не сказать древнейших алаев, – большой охотник поймать мышку-другую…
В Бриаэлларе о существе судили не по искусственно созданной репутации, а по его реальной силе и достижениям. Она знала, что даже те, кто занимал высочайшие посты, кого боялись и почитали, – тоже любят пошалить.
– И вообще быть алаем – великое счастье именно потому, что мы можем не подчиняться никаким законам, кроме неписаных законов нашего сердца, нашей кошачьей сути, – продолжила свою лекцию алайка, когда спуск кончился и они с Анаром спрыгнули на пол, – и никто с нами ничего не сделает и не докажет, что мы не правы. Достаточно взять, к примеру, человеческое королевство Канирали и сравнить с Бриаэлларом. У людей с их кодексом чести и сводом законов – междоусобицы, суды, стычки и разбитые судьбы, тюрьмы, полные преступников, – перечисляла она, одновременно сматывая длинную верёвку. – Они постоянно обсуждают, как бы усовершенствовать эти свои законы, изначально не способные улучшить их жизнь, и с каждым разом делают их всё хуже и хуже. У нас – свобода. Да, соперничество и дуэли. Но мы предпочитаем превзойти своего оппонента-соплеменника в уровне знаний и умений, ловкости, красноречии и обаянии, а не банально прикончить его отравленным кинжалом, тем самым ослабив всё общество в целом, – её очень забавляла эта ситуация: рассказывать алаю о том, кто такие алаи, по каким законам они живут и что о своей жизни думают.
– Но у нас в Руале есть жёсткий Кодекс, по которому живёт всё общество, – возразил Анар.
– Есть. Но его статьи не противоречат вашей природе. Вы просто зафиксировали на бумаге, кому что делать в любой ситуации, которая может сложиться в Руале, тем самым упростив себе жизнь. Ведь вы, прости, они почти лишились нашего дара мэи – мгновенно чувствовать свое место. А может быть… – Аниаллу на минуту задумалась. – Может быть, они и не лишились его, просто обмануть закон легче, чем собственную природу. Всегда можно найти лазейку, другое истолкование – и вот ты уже выиграл дело, продвинулся на ступеньку вверх, задавил конкурента… Им там, в Канирали, нравится так жить, ну так и пусть живут, – пожала плечами Аниаллу и, убрав моток верёвки в рюкзак, отправилась вперёд по туннелю, – они плюют на интуицию, которая, пусть и не алайская, но всё же заметно облегчила бы им жизнь, и страдают от собственной глупости…
Песок, лежащий горкой на полу, вдруг зашевелился и начал взлетать вверх – видимо, рассыпавшийся кусок пола должен был восстановиться.
– Мне кажется, Аниаллу, ты ошибаешься. Чтобы жить без законов, нужно иметь общий дух. А у людей его нет. Их общество просто погибнет без правил – наступит хаос, – покачал головой алай. – Что бы там ни говорили, пока не будет совершенен народ, ему нельзя давать полную свободу.
– Ну, значит, не стоит забивать их проблемами себе голову, – беззаботно ответила Аниаллу. – И всё же я считаю, что законы, по крайней мере… ну не знаю, я, наверное, никогда не смогу этого понять, для меня это так же дико, как мышь, охотящаяся на кота! Законы! – фыркнула Алу и зашагала вперёд.