Страница:
– Энбри, ты ведь сам знаешь, чем обычно заканчиваются твои затеи, – все-таки осторожно продолжил Орин, выходя из оцепенения.
– Это не только моя затея, – ничуть не обиделся Энбри, – её предложила леди Домера, репутация которой безупречна, – Нела услышала звук поцелуя. – Кстати, это от нее я узнало планах алаев, – полуэльф принёс и мягко поставил тарелку перед своей девушкой и братом. – И о вашей с Зиэлой роли в этих планах. Поистине сама Тиалианна послала эти документы вам в руки! Или, как знать, может быть… может быть, тот, кто дал вам их, ожидал, что вы сами догадаетесь, как правильно ими распорядиться – он же телепат как-никак. А самому ему это сделать несподручно. Да, вполне возможно, что именно так всё и было, ведь есть сотня более безопасных способов доставить эти бумаги, чем посылать их с вами да ещё без охраны. Теперь подумай сам, – своим вкрадчивым рассудительным тоном заговорил он, усевшись на диван, – разве не должны все мыслящие существа объединиться перед лицом такой страшной опасности? Разве может Бриаэллар, не обладая ни сильными магами, ни сильной армией, справиться с этим один? К тому же, алаев мало. Мало – понимаешь? Их просто шапками закидают.
– Я понимаю, – отозвался Орин, – Элаан сильное государство с огромной, хорошо организованной армией, а Лайнаэн – могущественная богиня… – он помолчал немного. – Но с тех пор как между Бриаэлларом и Элааном… хм… пробежала кошка… В общем, не хотел бы я попасть между молотом и наковальней. Если сведения о плане просочатся, не трудно будет вычислить виновника утечки. А гнев Селорна – это пострашней всякой войны, где бабушка еще надвое сказала.
– А мы и не будем ничего скрывать, – торжествующе сказал благородный Энбри, как бы ставя последнюю точку на его сомнениях. – Мы делаем благое дело, причем делаем его совершенно бескорыстно. Им нечем будет крыть, братишка, ведь мы спасаем мир, – просто заявил полуэльф, и его знаменитая обаятельнейшая улыбка, наверняка, стала ещё шире.
Орин молчал долго, даже через диван Нела чувствовала, что он всем телом излучает нерешительность, его терзали сомнения… но прошло время, идо этого еще слабо барахтавшийся в океане очарования своего братца, Орин пошел ко дну:
– Хорошо. Я сделаю это… Хотя я ни в чём не уверен, – сказал он, опуская на стол кружку. И вновь, по тому, как громко она стукнула о стол, Нела почувствовала: тяжело далось ему это решение.
Ехидно ухмыляясь в усы, Нела из дома Теней отправилась назад. Как благосклонна была к ней Аласаис, что позволила ей отослать толстого полосатого Номарра! Кошка просто мурлыкала от удовольствия. Не теряя бдительности при этом. Её хорошо учили, как и всех детей её дома, с самого котячества. По пути Нела заскочила под шкаф, чтобы забрать убитую крысу. Она была тяжёлой и такой большой, что Неле приходилось высоко задирать голову, чтобы хвост её жертвы и то место, где он начинался, не волочились по полу, оставляя следы в пыли. Кошке потребовались немалые силы, чтобы вспрыгнуть со своей ношей на подоконник. Пробравшись через стекло, зелёная плёнка на котором уже начала блекнуть, Нела поудобнее перехватила крысу и двинулась дальше. Через три крыши она выплюнула крысу. Серая тушка глухо шлёпнулась о камень двора далеко внизу. Последняя улика её пребывания в доме полуэльфа была уничтожена.
Лёгкой, почти летящей походкой, едва касаясь крыш своими аристократичными лапками, Нела мчалась по городу. За те сведения, которые она сейчас бережно несла домой в своей ушастой голове, её ещё долго будут гладить по шерсти…
Нела настолько погрузилась в созерцание своего блестящего будущего, сулящего сотни благ и новых возможностей, что не заметила двух существ, притаившихся во тьме подворотни, что чернела в стене дома на другой стороне улицы. Одно из них, едва заприметив Нелу, стало плести заклятье. Кошка не обращала на них внимания до тех пор, пока незримые пальцы не ухватили её за шкирку так пугающе плотно и одновременно осторожно, как это умеют только зубы матери-кошки, несущей своего котёнка.
Нела протестующе взвыла, издав противный, сдавленный звук, и попыталась вывернуться. Она что было сил мотнула головой и краем глаза успела проследить, откуда тянутся к ней незримые ниточки вражеской магии. Кошка извернулась всем гибким, сильным телом. Незримые пальцы выдрали клок шерсти с её загривка, но удержать вёрткую дочь Аласаис не смогли.
Кошка отпрыгнула от края крыши, выгнула спину и зашипела. Она была такой слабенькой, крошечной зверюшкой по сравнению с облачённым в доспехи воином и магом в богатой мантии, с посохом в руках, но сдаваться не собиралась.
Вот они перед ней её враги – двое. Выступили в пятно фонарного света, и кошка смогла их разглядеть, как следует. Один – огромный, в вычурных тяжёлых доспехах, в плаще с капюшоном. Лицо безо всякого выражения. Тупая гора мышц, телохранитель, живой щит от стрел для второго, невысокого, тщедушного существа с лицом, похожим на оплывшую свечу. Оно выглядело ещё более жалко на фоне своей роскошной чёрной мантии, так и переливающейся в скудном свете фонаря. Но… но несмотря на свой нелепый облик, существо внушало ужас.
Бока Нелы тяжело поднимались и опускались от сбивчивого дыхания, потерявшего свою бесшумность. Маг быстро взмахнул какой-то белёсой палочкой, похожей на уродливый корень, и кошка увидела, что оказалась в западне: через магическую сферу, заключившую в себя и Нелу, и её преследователей, и часть пустой улицы, ей было не прорваться.
От ужаса ситуации кошка впала в оцепенение, замерла, словно на неё наложили парализующее заклятье. Она не могла колдовать: тело кошки, отлично выполнившее свою миссию – спрятать сияние глаз и многое другое, способное выдать в ней алайку, – накладывало на неё сотни ограничений. И принять свой настоящий, двуногий или четвероногий, облик Нела была не в состоянии – на перевоплощение из такой формы ушло бы более получаса… Усилием воли Нела содрала с себя плащ отчаянья, чёрный капюшон которого закрывал ей глаза, а полы спелёнывали лапы, лишая возможности пошевелиться. Она уже почувствовала, что убивать её не собираются, и это давало кошке шанс. Она надеялась, что сможет ускользнуть от своих преследователей, бешено мечась по сфере, а потом, глядишь, кто-нибудь из городских наткнётся на неё и… да пошлёт Тиалианна ей горожанина, способного смекнуть выгоду от помощи дочери Аласаис! «Главное продержаться, – думала Нела, – совсем немножко. Во славу Аласаис».
Маг выставил перед собой руки, растопырил пальцы, а потом рванул их к груди, словно схватил, сгрёб, притянул к себе что-то невидимое. Нела увидела – сфера вокруг них стала медленно сжиматься. А волшебник начал творить новое заклятье… В мозгу кошки вспыхнула одна мысль – помешать. Нела подобралась и прыгнула…
– Гадина! – от боли голос волшебника стал похожим на визг. Задние ноги серой охотницы, метнувшейся ему в лицо, оставили на горле глубокие кровоточащие царапины. Плоть была странно мягкой, словно воск. Оттолкнувшись от его лица, удивлённая этим фактом кошка снова взлетела на крышу и зашипела, словно и была змеёй, которой её только что обозвали. Глаза её горели яростным безумием, а хвост серой плетью хлестал по напрягшимся бокам. Она порывисто оглянулась назад: сияющий в магическом спектре край сжимающейся сферы уже касался её хвоста, вот-вот он столкнет Нелу с крыши. Она увидела это, и тут внезапно волшебный шар сжался так резко, что кошка, словно получив хорошего пинка, слетела с кровли.
Испуганно заверещав, Нела попыталась уцепиться за край крыши, но трухлявые доски расщепились под её когтями, и она полетела вниз. Бессильные найти опору, когти мерзко проскребли по стёклам в запертых рамах… тускло блеснул зеленоватый мох, разросшийся под выступающим козырьком… Нела приземлилась на мостовую, как положено – на все четыре лапы, и тут её снова ухватила за шиворот уже живая рука – рука неизвестно как оказавшегося рядом воина, того, показавшегося ей таким неуклюжим!
Она продолжала выдираться, извиваться всем телом, рычать, размахивая в воздухе лапами и хвостом, пока чары волшебника не настигли её и Нела не погрузилась в Сон…
Бесконечным тусклым рядом тянулись коридоры, изредка выводя алаев в небольшие комнатки или, наоборот, просторные залы с множеством боковых проходов, за которыми вновь начинались коридоры, переходы… В них царили вечная темень и глухая, давящая тишина, от которой более слабый духом искатель приключений давно мог бы потерять рассудок и впасть в панику. Анар и Аниаллу сравнительно легко переносили путешествие по подземному лабиринту, но и им было неуютно здесь, вдали от солнца, мягких трав и свежего ветра, щекочущего распушившуюся от морозного утреннего воздуха шкуру…
Анару стало казаться, что Аласаис успела распахнуть свои сияющие Глаза над Руалом уже тысячу раз, когда череда коридоров внезапно сменилась белизной стен просторного покоя, расписанного золотыми изображениями каких-то диковинных трав. Невольно у обоих путников вырвался вздох облегчения при виде этого напоминания о прелестях наземного мира. Это был первый освещенный зал, который встретился им на протяжении всего пути, и они только сейчас почувствовали, как устали от серого однообразия последних дней.
– Ты понимаешь, где мы? – спросил Анар, оглядываясь по сторонам. Он перебирал в памяти все предания, которые слышал о подземелье, но этой комнаты припомнить не мог.
– Это вход в Залы Правоверных, где хранится Кодекс, – мысленно ответила Аниаллу, кивнув головой в сторону дверей в противоположной стене комнаты. – За ними будет мост, потом… – она сощурила глаза, словно вглядываясь во что-то невидимое Анару, – потом какие-то святилища, а за ними уже наша цель. Не сегодня-завтра мы будем там, – радостно заявила она, направляясь к белеющей впереди лестнице, ведущей к дверям.
На широкой площадке верхней ступени возвышалась огромная золотая чаша, опирающаяся на головы трёх сидящих кошек из темно-красного камня. Аниаллу подошла к ней и поманила Анара пальчиком. Глядя на неё, алай невольно нахмурился – что-то странное было в её лице.
– Я редко лгу, Анар Сай, – печально и серьезно сказала девушка, когда он всё же приблизился к лестнице, – помнишь, я говорила тебе про жертвоприношение перед некоей дверью ? Твой час настал! – вдруг громогласно заявила она, резко повернувшись к Анару всем телом.
Анар обомлел – перед ним стояла грозная тал сианай… настоящая, руалская, с кинжалом в высоко поднятой руке, уже занесённым для удара…
…Две кошки – золотая и чёрная – лежали, свернувшись одним клубком.
– Ну прости, – говорила чёрная в затылок золотой, прилизывая её вздыбившуюся шерсть, – я глупо пошутила. Глупая шерстноухая вертихвостка. Мне и нужна-то была только капелька твоей царственной крови, ну не открывается эта лиарова дверь без неё!
Анар, вывернув голову и скосив глаза, посмотрел на неё долгим обиженным взглядом и, вздохнув, примирительно пробурчал:
– Ладно. Откуда брать будем?
Капли крови упали в жертвенную чашу, и через мгновение двери Залов Правоверных распахнулись. В открывшейся им череде покоев вспыхнул свет.
Они шли через анфиладу комнат, стены каждой из которых были выложены камнем своего цвета и покрыты рисунками, изображающими различные сцены из жизни руалского общества. Под каждым таким рисунком была выбита надпись – одно из положений Кодекса.
Чем дальше, тем богаче становилось убранство залов. Серый камень и черно-белые тона первой комнаты, стены которой были заполнены поучениями для рабов, сменились искусно вырезанными в белоснежном камне письменами в зале, устанавливающем каноны праведной жизни для высшей знати. Изображения на стенах становились всё более живыми и яркими, появились статуи, а в зале, посвященном приближённым царя и Верховным жрецам, обнаружились восемь боковых проёмов, ведущих в какие-то оставшиеся неосвещёнными помещения.
– Да, ваши жрецы постарались, – Аниаллу остановилась, заинтересовавшись тем, какой положено быть Высшей жрице, в сане которой она находилась бы, родись в Руале. – Я не удивлюсь, если в последнем зале подробно расписано, как надо себя вести и что делать Аласаис…
– Подлежу выбраковке, – притворно обречённо заключила Аниаллу, закончив сравнение.
Анар осторожно взял её за плечи, развернул лицом к себе и… прислонил спиной к стене.
– Да… и ростом не вышла… – ехидно протянул он, смерив недоумевающую девушку взглядом, который задержался где-то у неё над головой, – и по ушам тебе сейчас дадут лопатой, – сказал он, разворачивая её обратно лицом к стене.
Никакой лопаты, конечно, не было, зато было опахало, которым два нарисованных раба начали старательно обмахивать нарисованную же жрицу.
Можно было прикоснуться к любой из них, и картинки оживали: рабы тысячью разных способов кланялись своим господам, алаи совершали обряды перед алтарями и приветствовали друг друга, цари восседали на тронах, повелевая стоящими перед ними – каждая на своём месте и в особенной позе – кошками…
Анар и Алу ещё долго бродили из зала в зал, от одной стены к другой, забавляясь как дети в кукольном театре. Временами торжественную тишину нарушал громкий хохот – это смеялась Аниаллу, обнаружив особенно комичную церемонию или фигуру.
Но вскоре залы, а вместе с ними и веселье, закончились на руководстве: как быть «правильным» руалским царём, и алаи растворили створки дверей, ведущих прочь из Залов Правоверных.
Они стояли на вершине крутой лестницы, спускающейся на каменный карниз, за которым разверзлась пропасть. Над ней тянулся мост, кажущийся тоненькой ниточкой по сравнению с колоссальной расщелиной, отвесные стены которой он соединял. В воздухе по обе стороны от него парили, чуть покачиваясь сверху вниз, чёрные изваяния алаев с тускло-алыми глазами.
Вдалеке метались какие-то тени, ещё более густые, чем окружающая тьма. Далеко внизу угадывались почти неразличимые взгляду отблески чего-то красного.
– Что это там? – поинтересовалась Аниаллу, наклоняясь вперёд.
– Это эн'элмер – тени гнева. Того, кто ступит на мост без права сделать это, они выпьют до дна и, говорят, даже душу существа поглотят без остатка, – шёпотом пояснил Анар, которому казалось неуместным говорить громко в этом древнем и священном месте, внушающем его соплеменникам почтение и ужас.
– А на дне? – кощунственно-равнодушным тоном спросила Алу.
– Про дно мне ничего не известно. Видимо, тому, кто описывал в своей книге путь к гробницам, не посчастливилось упасть с этого моста, – от собственной шутки Анару стало как-то не по себе. Видно, слишком глубоко сидел в нём воспитанник руалских жрецов, и если на поверхности земли он легко выказывал пренебрежение к предметам веры, то здесь собственные непочтительные слова были неприятны ему и вызывали необъяснимое чувство стыда.
За их спинами постепенно угас свет. Только алые блики чуть заметно ложились на лица Анара и Аниаллу, опередившей своего спутника и уже ступившей на мост. Дожидаясь его, она постояла некоторое время, опасно нагнувшись и словно опираясь животом о незримые перила, – что-то разглядывала под мостом. Анару ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Он был уже в паре шагов от девушки, как она вдруг прыгнула с моста вниз.
Алай бросился за ней. Воздух привычно подхватил его, и Анар стал плавно опускаться на дно пропасти. Если у неё вообще было дно…
Оказалось, что всё-таки было, утыканное множеством острых камней. Некоторые из них походили на крошечные сталагмиты. Закруглённые верхушки покрывало какое-то вещество, которое и испускало красное сияние. Анар, заинтересовавшийся специфической магической аурой, окружавшей эти камни, собрался было подлететь к ним поближе, чтобы получше рассмотреть…
– Не советую, – раздался у него за спиной спокойный, чуть насмешливый голос Аниаллу.
Анар оглянулся и увидел, что сумасшедшая алайка парит над каменными остриями совсем близко от него. Как он умудрился её не заметить? Все еще переживающий ее внезапную выходку Анар от удивления даже забыл заготовленную во время полета нотацию.
Под ногами девушки угадывались очертания какого-то прозрачного предмета, едва заметно преломляющего лучи алого света. Аниаллу топнула ногой по невидимой поверхности, и она обрела зримую форму. Оказалось, что алайка стоит на каком-то странном вытянутом и чуть изогнутом овале, сплетённом из золотистых ветвей или корней.
– Это глимлай, – объяснила она. – Обычное средство передвижения у жителей Линдорга, особенно у учеников Академии, и одно из их любимых развлечений.
В Руале некоторые алаи тоже передвигались на летающих дисках – это добавляло им величественности и позволяло глядеть на остальных кошек сверху вниз. Грузы перевозились также на парящих над землёй платформах. Но вот использовать это для развлечения Анару как-то не приходило в голову. Зато в ней вспыхнул давний вопрос: как он сам-то умудряется летать, не прибегая к волшебству?
– Аниаллу, ты не замечаешь ничего необычного в том, как я летаю? – вкрадчивым тоном спросил Анар, когда они благополучно миновали мост.
– Нет… – с деланным недоумением покосилась на него Алу. – Тебе так и положено. Я так, конечно, не умею, но я -это не ты, – она махнула хвостом и пошла дальше.
– Как я могу уметь что-то, чего не умеет тал сианай? – не отставал Анар.
– Обыкновенно, – с самым невозмутимым видом ответила кошка, – тал сианай Аниаллу – чистокровная алайка, истинная дочь Аласаис. А наследник руалского трона – полукровка, иноверцев сын, – она фыркнула вслух.
– Ты хочешь сказать, что эти странности – наследство моего отца? – голос Анара зазвенел. – Но неужели дар чужого бога может передаваться по наследству? Да и почему – полукровка? – он наморщил нос. – Или мой папаша был эльфом… или человеком? – он даже остановился, дожидаясь ответа.
– Нет. Всё ещё хуже, – состроив скорбную гримасу и опустив голову, проговорила Аниаллу. – Он драко-он… – страшным голосом протянула она и подняла глаза на алая как раз вовремя, чтобы понаблюдать за его реакцией.
– Ты хочешь сказать – моим отцом был один из этих… – Анар оторопело попятился назад и замер, подняв в изумлении переднюю лапу, – которые… в Канирали? – вид у него сейчас был как у котёнка, впервые увидевшего своё отражение в зеркале. В сочетании с грозным обликом, который имел алай, пребывая в своей звериной форме, это выглядело ещё забавнее.
– Нет! – расхохоталась Аниаллу, подпрыгнув от избытка веселья. – Слава богине, драконы Веиндора не размножаются! Я говорю о других драконах, – она уселась и лизнула лапку, – о драконах Воздуха, народе Изменчивого, Повелителя Ветров.
– Но дракон… он же большо-о-ой… – с видом встрёпанного, ошарашенного котёнка, почти робко спросил наследник Руалского трона.
– Да, драконы высокие, но… – конец ответа потонул в новом взрыве смеха, однако Аниаллу быстро взяла себя в лапы и, успокоившись, чинно обернула их хвостом. – У них, как и у нас, есть несколько форм. Мы ведь тоже бегаем на четырёх лапах, когда нам этого хочется. Так и они могут принимать двуногую форму.
– Но такого быть не может! – Анар даже стукнул лапой по полу. – У меня нет чешуи, и крыльев тоже нет… – он непроизвольно заглянул себе за плечо и тут же устыдился этого: нос его вспыхнул так же, как у ценителя женской красоты с живой изгороди, там, на Празднике Тысячи Свечей.
Аниаллу подавила смешок и опустила глаза, делая вид, что ничего не заметила.
– Мы же слишком… разные! Этого не может быть… не может быть… или, – блеснул подозрительно прищуренными глазами алай, – ты смеёшься надо мной? Да?
– Не-е-ет, – не оставила ему надежды Аниаллу. – Богиня милосердная, да неужели ты совсем ничего не знаешь о себе? – она подошла поближе к алаю, пристально вглядываясь в его глаза. – Твоя мать никогда ничего тебе не рассказывала ни о Криане, ни о Драконьих Клыках и Долине Снов?
– Два последних названия мне знакомы – это те места, куда однажды по воле богини отправилась моя мать, – четкими рублеными фразами заговорил Анар. – Там она встретила отца… алая, как я считал, – он снова, скрывая замешательство, опустил взгляд, – страдающего в изоляции от кошачества в гнилом, отвратительном болоте, где клубятся дурманящие туманы, усыпляющие, а затем вытягивающие из существа жизнь, – зловещей Долине Снов, пронзённой острыми горами под названием Драконьи Клыки, – немного сбивчиво и торопливо продолжал он. – Там, среди созданий, прячущихся от «прелестей» своей родины за сотворенными ими иллюзиями, и жил мой отец. Мать, как и повелела ей Аласаис, спасла его… и, к несчастью своему, ещё и полюбила… привезла в Руал… – Анар замолчал, вглядываясь в расширившиеся глаза Аниаллу.
– Ну, а дальше, дальше что было? – нетерпеливо спросила девушка. – Ты говори, говори, – она махнула лапой, – а потом я тебе тоже кое-что расскажу, – лапа легла на землю, за ней последовала другая, и Аниаллу растянулась во всю длину, положив на них голову и навострив уши.
– Но он, мой отец, – несколько раз нервно хлестнув хвостом, вновь заговорил алай, – как оказалось, принёс в наш благословенный город гнилостный дух иной веры, уже отравившей его изнутри, уже неискоренимой… – он помолчал, бессознательно то втягивая, то выпуская когти. – Совет жрецов постановил изгнать его из города, а мать… мать последовала за ним, желая исцелить его от этой чудовищной болезни и вернуть назад истинным служителем Аласаис. Но жрецы посчитали, что и она поддалась искушению чужого, злобного божка, и, когда мать не пожелала по их приказу убить своего мужа и вернуться, заставили её подписать отречение… Это всё… кажется… а первое название мне ничего не говорит, – покачал головой Анар и поднял вопрошающий взор на Аниаллу.
Наступила очередь алайки рассказывать, но вместо того чтобы сделать это, она переспросила:
– Так значит, ни о каком Криане ты не слышал?
– Нет, – уверенно ответил Анар, но… но слово отозвалось непонятной теплотой в его душе, точно так же, как когда он впервые услышал имя Аниаллу.
– А тогда скажи мне, как зовут твоего отца?
– Мать никогда не говорила. Ей были вообще неприятны все разговоры на эту тему.
– Твоего отца, Анар, зовут Криан Сай, – помолчав, медленно заговорила Аниаллу. – Он жил не в самой Долине Снов, а в Драконьих Клыках. Его дом – две высочайшие скалы на западе Наэйриана. Они пронзают острыми пиками туманы Долины Снов – изумительно прекрасного и волшебного места-и возносятся выше облаков, туда, где властвует Изменчивый, в океан воздуха. И никаких мерзостей, ужасов и гнили там не было и нет, – недовольно фыркнула Алу. – В Долине Снов, среди мерцающего и переливающегося дивными красками тумана, – её глаза мечтательно засияли, – он гостил у своей бабки, той самой женщины, от которой ты унаследовал свой дар видений. Там он встретил твою мать. Они полюбили друг друга, поженились, и она попыталась привести его в Руал и посадить на трон рядом с собой. Но это было не под силу даже твоей всесильной мамаше – жрецы ощетинились и заявили, что не потерпят… не-алая над собой. Амиалис вспылила и принародно отреклась от престола. Потом очень об этом жалела, но было поздно. Вот и вся басня – никого она не спасала, да и Аласаис ничего ей не приказывала. В молодости Амиалис была не та, что сейчас: она самовольно, нарушив запреты жрецов, отправилась посмотреть на внешний мир, а что было дальше, я тебе уже рассказала, – договорила Аниаллу, снова опуская голову на лапы. – И летаешь ты, не творя заклятий, – добавила она, – именно потому, что вы с воздухом и ветрами некоторым образом родственники, – пантера зевнула и прикрыла глаза, утомлённая длинным рассказом.
Анар молчал. Рассказанная Аниаллу таким будничным, ленивым тоном история просто потрясла его. Он нервно переминался с лапы на лапу, благо, задремавшая девушка не могла его видеть. Некоторое время он крутился на пятачке свободного пространства так же, как смятенные мысли в его голове, а затем, внезапно почувствовав себя очень усталым, потянулся, улёгся, свернувшись клубком, и уснул.
Первое, что увидела пробудившаяся Аниаллу, был вопросительный взгляд, который не сводил с неё сидящий неподалёку Анар. Девушка издала неслышный миру стон – поток вопросов у любопытного принца явно и не думал иссякать. «Лучше бы я сказала ему, что его отец был летающим эльфом…» – подумала Алу, поднимаясь на ноги и прилизывая взлохматившуюся шерсть на боку и правой лапе.
– Ну? – насмешливо тряхнула головой она, когда у алая уже кончалось терпение.
– Так значит мой отец был драконом, драконом, который служил богу по имени Повелитель Ветров, – заявил Анар, словно признавая правоту Аниаллу.
– Да, – односложно ответила девушка (если она будет давать пространный ответ на каждый Анаров вопрос, то они просидят тут до следующего года).
– Расскажи мне о нём, – попросил Анар.
– О ком, об отце или о боге? – кошка склонила голову набок. – С отцом ты и так скоро встретишься, и лучше будет, если ты сам составишь своё мнение о нём, давай я лучше расскажу тебе о Повелителе Ветров.
Мы зовём его Изменчивым, – продолжала Алу, снова опускаясь на пол и придирчиво оглядывая себя, – он дует то с севера, то с запада, то с юга, то с востока, он бывает жарким ветром пустыни и лёгким ветерком, сил которого хватает, чтобы лишь потревожить локон волос… – убаюкивающе-музыкально мурлыкала пантера. – Иногда он парит в облаках над Энхиаргом как невообразимо изящный лазурный дракон… иногда появляется и в других обличиях. Он изменяется – чуть заметно, но все время, и нигде не задерживается надолго.
– Это не только моя затея, – ничуть не обиделся Энбри, – её предложила леди Домера, репутация которой безупречна, – Нела услышала звук поцелуя. – Кстати, это от нее я узнало планах алаев, – полуэльф принёс и мягко поставил тарелку перед своей девушкой и братом. – И о вашей с Зиэлой роли в этих планах. Поистине сама Тиалианна послала эти документы вам в руки! Или, как знать, может быть… может быть, тот, кто дал вам их, ожидал, что вы сами догадаетесь, как правильно ими распорядиться – он же телепат как-никак. А самому ему это сделать несподручно. Да, вполне возможно, что именно так всё и было, ведь есть сотня более безопасных способов доставить эти бумаги, чем посылать их с вами да ещё без охраны. Теперь подумай сам, – своим вкрадчивым рассудительным тоном заговорил он, усевшись на диван, – разве не должны все мыслящие существа объединиться перед лицом такой страшной опасности? Разве может Бриаэллар, не обладая ни сильными магами, ни сильной армией, справиться с этим один? К тому же, алаев мало. Мало – понимаешь? Их просто шапками закидают.
– Я понимаю, – отозвался Орин, – Элаан сильное государство с огромной, хорошо организованной армией, а Лайнаэн – могущественная богиня… – он помолчал немного. – Но с тех пор как между Бриаэлларом и Элааном… хм… пробежала кошка… В общем, не хотел бы я попасть между молотом и наковальней. Если сведения о плане просочатся, не трудно будет вычислить виновника утечки. А гнев Селорна – это пострашней всякой войны, где бабушка еще надвое сказала.
– А мы и не будем ничего скрывать, – торжествующе сказал благородный Энбри, как бы ставя последнюю точку на его сомнениях. – Мы делаем благое дело, причем делаем его совершенно бескорыстно. Им нечем будет крыть, братишка, ведь мы спасаем мир, – просто заявил полуэльф, и его знаменитая обаятельнейшая улыбка, наверняка, стала ещё шире.
Орин молчал долго, даже через диван Нела чувствовала, что он всем телом излучает нерешительность, его терзали сомнения… но прошло время, идо этого еще слабо барахтавшийся в океане очарования своего братца, Орин пошел ко дну:
– Хорошо. Я сделаю это… Хотя я ни в чём не уверен, – сказал он, опуская на стол кружку. И вновь, по тому, как громко она стукнула о стол, Нела почувствовала: тяжело далось ему это решение.
* * *
Ехидно ухмыляясь в усы, Нела из дома Теней отправилась назад. Как благосклонна была к ней Аласаис, что позволила ей отослать толстого полосатого Номарра! Кошка просто мурлыкала от удовольствия. Не теряя бдительности при этом. Её хорошо учили, как и всех детей её дома, с самого котячества. По пути Нела заскочила под шкаф, чтобы забрать убитую крысу. Она была тяжёлой и такой большой, что Неле приходилось высоко задирать голову, чтобы хвост её жертвы и то место, где он начинался, не волочились по полу, оставляя следы в пыли. Кошке потребовались немалые силы, чтобы вспрыгнуть со своей ношей на подоконник. Пробравшись через стекло, зелёная плёнка на котором уже начала блекнуть, Нела поудобнее перехватила крысу и двинулась дальше. Через три крыши она выплюнула крысу. Серая тушка глухо шлёпнулась о камень двора далеко внизу. Последняя улика её пребывания в доме полуэльфа была уничтожена.
Лёгкой, почти летящей походкой, едва касаясь крыш своими аристократичными лапками, Нела мчалась по городу. За те сведения, которые она сейчас бережно несла домой в своей ушастой голове, её ещё долго будут гладить по шерсти…
Нела настолько погрузилась в созерцание своего блестящего будущего, сулящего сотни благ и новых возможностей, что не заметила двух существ, притаившихся во тьме подворотни, что чернела в стене дома на другой стороне улицы. Одно из них, едва заприметив Нелу, стало плести заклятье. Кошка не обращала на них внимания до тех пор, пока незримые пальцы не ухватили её за шкирку так пугающе плотно и одновременно осторожно, как это умеют только зубы матери-кошки, несущей своего котёнка.
Нела протестующе взвыла, издав противный, сдавленный звук, и попыталась вывернуться. Она что было сил мотнула головой и краем глаза успела проследить, откуда тянутся к ней незримые ниточки вражеской магии. Кошка извернулась всем гибким, сильным телом. Незримые пальцы выдрали клок шерсти с её загривка, но удержать вёрткую дочь Аласаис не смогли.
Кошка отпрыгнула от края крыши, выгнула спину и зашипела. Она была такой слабенькой, крошечной зверюшкой по сравнению с облачённым в доспехи воином и магом в богатой мантии, с посохом в руках, но сдаваться не собиралась.
Вот они перед ней её враги – двое. Выступили в пятно фонарного света, и кошка смогла их разглядеть, как следует. Один – огромный, в вычурных тяжёлых доспехах, в плаще с капюшоном. Лицо безо всякого выражения. Тупая гора мышц, телохранитель, живой щит от стрел для второго, невысокого, тщедушного существа с лицом, похожим на оплывшую свечу. Оно выглядело ещё более жалко на фоне своей роскошной чёрной мантии, так и переливающейся в скудном свете фонаря. Но… но несмотря на свой нелепый облик, существо внушало ужас.
Бока Нелы тяжело поднимались и опускались от сбивчивого дыхания, потерявшего свою бесшумность. Маг быстро взмахнул какой-то белёсой палочкой, похожей на уродливый корень, и кошка увидела, что оказалась в западне: через магическую сферу, заключившую в себя и Нелу, и её преследователей, и часть пустой улицы, ей было не прорваться.
От ужаса ситуации кошка впала в оцепенение, замерла, словно на неё наложили парализующее заклятье. Она не могла колдовать: тело кошки, отлично выполнившее свою миссию – спрятать сияние глаз и многое другое, способное выдать в ней алайку, – накладывало на неё сотни ограничений. И принять свой настоящий, двуногий или четвероногий, облик Нела была не в состоянии – на перевоплощение из такой формы ушло бы более получаса… Усилием воли Нела содрала с себя плащ отчаянья, чёрный капюшон которого закрывал ей глаза, а полы спелёнывали лапы, лишая возможности пошевелиться. Она уже почувствовала, что убивать её не собираются, и это давало кошке шанс. Она надеялась, что сможет ускользнуть от своих преследователей, бешено мечась по сфере, а потом, глядишь, кто-нибудь из городских наткнётся на неё и… да пошлёт Тиалианна ей горожанина, способного смекнуть выгоду от помощи дочери Аласаис! «Главное продержаться, – думала Нела, – совсем немножко. Во славу Аласаис».
Маг выставил перед собой руки, растопырил пальцы, а потом рванул их к груди, словно схватил, сгрёб, притянул к себе что-то невидимое. Нела увидела – сфера вокруг них стала медленно сжиматься. А волшебник начал творить новое заклятье… В мозгу кошки вспыхнула одна мысль – помешать. Нела подобралась и прыгнула…
– Гадина! – от боли голос волшебника стал похожим на визг. Задние ноги серой охотницы, метнувшейся ему в лицо, оставили на горле глубокие кровоточащие царапины. Плоть была странно мягкой, словно воск. Оттолкнувшись от его лица, удивлённая этим фактом кошка снова взлетела на крышу и зашипела, словно и была змеёй, которой её только что обозвали. Глаза её горели яростным безумием, а хвост серой плетью хлестал по напрягшимся бокам. Она порывисто оглянулась назад: сияющий в магическом спектре край сжимающейся сферы уже касался её хвоста, вот-вот он столкнет Нелу с крыши. Она увидела это, и тут внезапно волшебный шар сжался так резко, что кошка, словно получив хорошего пинка, слетела с кровли.
Испуганно заверещав, Нела попыталась уцепиться за край крыши, но трухлявые доски расщепились под её когтями, и она полетела вниз. Бессильные найти опору, когти мерзко проскребли по стёклам в запертых рамах… тускло блеснул зеленоватый мох, разросшийся под выступающим козырьком… Нела приземлилась на мостовую, как положено – на все четыре лапы, и тут её снова ухватила за шиворот уже живая рука – рука неизвестно как оказавшегося рядом воина, того, показавшегося ей таким неуклюжим!
Она продолжала выдираться, извиваться всем телом, рычать, размахивая в воздухе лапами и хвостом, пока чары волшебника не настигли её и Нела не погрузилась в Сон…
* * *
Бесконечным тусклым рядом тянулись коридоры, изредка выводя алаев в небольшие комнатки или, наоборот, просторные залы с множеством боковых проходов, за которыми вновь начинались коридоры, переходы… В них царили вечная темень и глухая, давящая тишина, от которой более слабый духом искатель приключений давно мог бы потерять рассудок и впасть в панику. Анар и Аниаллу сравнительно легко переносили путешествие по подземному лабиринту, но и им было неуютно здесь, вдали от солнца, мягких трав и свежего ветра, щекочущего распушившуюся от морозного утреннего воздуха шкуру…
Анару стало казаться, что Аласаис успела распахнуть свои сияющие Глаза над Руалом уже тысячу раз, когда череда коридоров внезапно сменилась белизной стен просторного покоя, расписанного золотыми изображениями каких-то диковинных трав. Невольно у обоих путников вырвался вздох облегчения при виде этого напоминания о прелестях наземного мира. Это был первый освещенный зал, который встретился им на протяжении всего пути, и они только сейчас почувствовали, как устали от серого однообразия последних дней.
– Ты понимаешь, где мы? – спросил Анар, оглядываясь по сторонам. Он перебирал в памяти все предания, которые слышал о подземелье, но этой комнаты припомнить не мог.
– Это вход в Залы Правоверных, где хранится Кодекс, – мысленно ответила Аниаллу, кивнув головой в сторону дверей в противоположной стене комнаты. – За ними будет мост, потом… – она сощурила глаза, словно вглядываясь во что-то невидимое Анару, – потом какие-то святилища, а за ними уже наша цель. Не сегодня-завтра мы будем там, – радостно заявила она, направляясь к белеющей впереди лестнице, ведущей к дверям.
На широкой площадке верхней ступени возвышалась огромная золотая чаша, опирающаяся на головы трёх сидящих кошек из темно-красного камня. Аниаллу подошла к ней и поманила Анара пальчиком. Глядя на неё, алай невольно нахмурился – что-то странное было в её лице.
– Я редко лгу, Анар Сай, – печально и серьезно сказала девушка, когда он всё же приблизился к лестнице, – помнишь, я говорила тебе про жертвоприношение перед некоей дверью ? Твой час настал! – вдруг громогласно заявила она, резко повернувшись к Анару всем телом.
Анар обомлел – перед ним стояла грозная тал сианай… настоящая, руалская, с кинжалом в высоко поднятой руке, уже занесённым для удара…
…Две кошки – золотая и чёрная – лежали, свернувшись одним клубком.
– Ну прости, – говорила чёрная в затылок золотой, прилизывая её вздыбившуюся шерсть, – я глупо пошутила. Глупая шерстноухая вертихвостка. Мне и нужна-то была только капелька твоей царственной крови, ну не открывается эта лиарова дверь без неё!
Анар, вывернув голову и скосив глаза, посмотрел на неё долгим обиженным взглядом и, вздохнув, примирительно пробурчал:
– Ладно. Откуда брать будем?
Капли крови упали в жертвенную чашу, и через мгновение двери Залов Правоверных распахнулись. В открывшейся им череде покоев вспыхнул свет.
Они шли через анфиладу комнат, стены каждой из которых были выложены камнем своего цвета и покрыты рисунками, изображающими различные сцены из жизни руалского общества. Под каждым таким рисунком была выбита надпись – одно из положений Кодекса.
Чем дальше, тем богаче становилось убранство залов. Серый камень и черно-белые тона первой комнаты, стены которой были заполнены поучениями для рабов, сменились искусно вырезанными в белоснежном камне письменами в зале, устанавливающем каноны праведной жизни для высшей знати. Изображения на стенах становились всё более живыми и яркими, появились статуи, а в зале, посвященном приближённым царя и Верховным жрецам, обнаружились восемь боковых проёмов, ведущих в какие-то оставшиеся неосвещёнными помещения.
– Да, ваши жрецы постарались, – Аниаллу остановилась, заинтересовавшись тем, какой положено быть Высшей жрице, в сане которой она находилась бы, родись в Руале. – Я не удивлюсь, если в последнем зале подробно расписано, как надо себя вести и что делать Аласаис…
– Подлежу выбраковке, – притворно обречённо заключила Аниаллу, закончив сравнение.
Анар осторожно взял её за плечи, развернул лицом к себе и… прислонил спиной к стене.
– Да… и ростом не вышла… – ехидно протянул он, смерив недоумевающую девушку взглядом, который задержался где-то у неё над головой, – и по ушам тебе сейчас дадут лопатой, – сказал он, разворачивая её обратно лицом к стене.
Никакой лопаты, конечно, не было, зато было опахало, которым два нарисованных раба начали старательно обмахивать нарисованную же жрицу.
Можно было прикоснуться к любой из них, и картинки оживали: рабы тысячью разных способов кланялись своим господам, алаи совершали обряды перед алтарями и приветствовали друг друга, цари восседали на тронах, повелевая стоящими перед ними – каждая на своём месте и в особенной позе – кошками…
Анар и Алу ещё долго бродили из зала в зал, от одной стены к другой, забавляясь как дети в кукольном театре. Временами торжественную тишину нарушал громкий хохот – это смеялась Аниаллу, обнаружив особенно комичную церемонию или фигуру.
Но вскоре залы, а вместе с ними и веселье, закончились на руководстве: как быть «правильным» руалским царём, и алаи растворили створки дверей, ведущих прочь из Залов Правоверных.
Они стояли на вершине крутой лестницы, спускающейся на каменный карниз, за которым разверзлась пропасть. Над ней тянулся мост, кажущийся тоненькой ниточкой по сравнению с колоссальной расщелиной, отвесные стены которой он соединял. В воздухе по обе стороны от него парили, чуть покачиваясь сверху вниз, чёрные изваяния алаев с тускло-алыми глазами.
Вдалеке метались какие-то тени, ещё более густые, чем окружающая тьма. Далеко внизу угадывались почти неразличимые взгляду отблески чего-то красного.
– Что это там? – поинтересовалась Аниаллу, наклоняясь вперёд.
– Это эн'элмер – тени гнева. Того, кто ступит на мост без права сделать это, они выпьют до дна и, говорят, даже душу существа поглотят без остатка, – шёпотом пояснил Анар, которому казалось неуместным говорить громко в этом древнем и священном месте, внушающем его соплеменникам почтение и ужас.
– А на дне? – кощунственно-равнодушным тоном спросила Алу.
– Про дно мне ничего не известно. Видимо, тому, кто описывал в своей книге путь к гробницам, не посчастливилось упасть с этого моста, – от собственной шутки Анару стало как-то не по себе. Видно, слишком глубоко сидел в нём воспитанник руалских жрецов, и если на поверхности земли он легко выказывал пренебрежение к предметам веры, то здесь собственные непочтительные слова были неприятны ему и вызывали необъяснимое чувство стыда.
За их спинами постепенно угас свет. Только алые блики чуть заметно ложились на лица Анара и Аниаллу, опередившей своего спутника и уже ступившей на мост. Дожидаясь его, она постояла некоторое время, опасно нагнувшись и словно опираясь животом о незримые перила, – что-то разглядывала под мостом. Анару ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Он был уже в паре шагов от девушки, как она вдруг прыгнула с моста вниз.
Алай бросился за ней. Воздух привычно подхватил его, и Анар стал плавно опускаться на дно пропасти. Если у неё вообще было дно…
Оказалось, что всё-таки было, утыканное множеством острых камней. Некоторые из них походили на крошечные сталагмиты. Закруглённые верхушки покрывало какое-то вещество, которое и испускало красное сияние. Анар, заинтересовавшийся специфической магической аурой, окружавшей эти камни, собрался было подлететь к ним поближе, чтобы получше рассмотреть…
– Не советую, – раздался у него за спиной спокойный, чуть насмешливый голос Аниаллу.
Анар оглянулся и увидел, что сумасшедшая алайка парит над каменными остриями совсем близко от него. Как он умудрился её не заметить? Все еще переживающий ее внезапную выходку Анар от удивления даже забыл заготовленную во время полета нотацию.
Под ногами девушки угадывались очертания какого-то прозрачного предмета, едва заметно преломляющего лучи алого света. Аниаллу топнула ногой по невидимой поверхности, и она обрела зримую форму. Оказалось, что алайка стоит на каком-то странном вытянутом и чуть изогнутом овале, сплетённом из золотистых ветвей или корней.
– Это глимлай, – объяснила она. – Обычное средство передвижения у жителей Линдорга, особенно у учеников Академии, и одно из их любимых развлечений.
В Руале некоторые алаи тоже передвигались на летающих дисках – это добавляло им величественности и позволяло глядеть на остальных кошек сверху вниз. Грузы перевозились также на парящих над землёй платформах. Но вот использовать это для развлечения Анару как-то не приходило в голову. Зато в ней вспыхнул давний вопрос: как он сам-то умудряется летать, не прибегая к волшебству?
– Аниаллу, ты не замечаешь ничего необычного в том, как я летаю? – вкрадчивым тоном спросил Анар, когда они благополучно миновали мост.
– Нет… – с деланным недоумением покосилась на него Алу. – Тебе так и положено. Я так, конечно, не умею, но я -это не ты, – она махнула хвостом и пошла дальше.
– Как я могу уметь что-то, чего не умеет тал сианай? – не отставал Анар.
– Обыкновенно, – с самым невозмутимым видом ответила кошка, – тал сианай Аниаллу – чистокровная алайка, истинная дочь Аласаис. А наследник руалского трона – полукровка, иноверцев сын, – она фыркнула вслух.
– Ты хочешь сказать, что эти странности – наследство моего отца? – голос Анара зазвенел. – Но неужели дар чужого бога может передаваться по наследству? Да и почему – полукровка? – он наморщил нос. – Или мой папаша был эльфом… или человеком? – он даже остановился, дожидаясь ответа.
– Нет. Всё ещё хуже, – состроив скорбную гримасу и опустив голову, проговорила Аниаллу. – Он драко-он… – страшным голосом протянула она и подняла глаза на алая как раз вовремя, чтобы понаблюдать за его реакцией.
– Ты хочешь сказать – моим отцом был один из этих… – Анар оторопело попятился назад и замер, подняв в изумлении переднюю лапу, – которые… в Канирали? – вид у него сейчас был как у котёнка, впервые увидевшего своё отражение в зеркале. В сочетании с грозным обликом, который имел алай, пребывая в своей звериной форме, это выглядело ещё забавнее.
– Нет! – расхохоталась Аниаллу, подпрыгнув от избытка веселья. – Слава богине, драконы Веиндора не размножаются! Я говорю о других драконах, – она уселась и лизнула лапку, – о драконах Воздуха, народе Изменчивого, Повелителя Ветров.
– Но дракон… он же большо-о-ой… – с видом встрёпанного, ошарашенного котёнка, почти робко спросил наследник Руалского трона.
– Да, драконы высокие, но… – конец ответа потонул в новом взрыве смеха, однако Аниаллу быстро взяла себя в лапы и, успокоившись, чинно обернула их хвостом. – У них, как и у нас, есть несколько форм. Мы ведь тоже бегаем на четырёх лапах, когда нам этого хочется. Так и они могут принимать двуногую форму.
– Но такого быть не может! – Анар даже стукнул лапой по полу. – У меня нет чешуи, и крыльев тоже нет… – он непроизвольно заглянул себе за плечо и тут же устыдился этого: нос его вспыхнул так же, как у ценителя женской красоты с живой изгороди, там, на Празднике Тысячи Свечей.
Аниаллу подавила смешок и опустила глаза, делая вид, что ничего не заметила.
– Мы же слишком… разные! Этого не может быть… не может быть… или, – блеснул подозрительно прищуренными глазами алай, – ты смеёшься надо мной? Да?
– Не-е-ет, – не оставила ему надежды Аниаллу. – Богиня милосердная, да неужели ты совсем ничего не знаешь о себе? – она подошла поближе к алаю, пристально вглядываясь в его глаза. – Твоя мать никогда ничего тебе не рассказывала ни о Криане, ни о Драконьих Клыках и Долине Снов?
– Два последних названия мне знакомы – это те места, куда однажды по воле богини отправилась моя мать, – четкими рублеными фразами заговорил Анар. – Там она встретила отца… алая, как я считал, – он снова, скрывая замешательство, опустил взгляд, – страдающего в изоляции от кошачества в гнилом, отвратительном болоте, где клубятся дурманящие туманы, усыпляющие, а затем вытягивающие из существа жизнь, – зловещей Долине Снов, пронзённой острыми горами под названием Драконьи Клыки, – немного сбивчиво и торопливо продолжал он. – Там, среди созданий, прячущихся от «прелестей» своей родины за сотворенными ими иллюзиями, и жил мой отец. Мать, как и повелела ей Аласаис, спасла его… и, к несчастью своему, ещё и полюбила… привезла в Руал… – Анар замолчал, вглядываясь в расширившиеся глаза Аниаллу.
– Ну, а дальше, дальше что было? – нетерпеливо спросила девушка. – Ты говори, говори, – она махнула лапой, – а потом я тебе тоже кое-что расскажу, – лапа легла на землю, за ней последовала другая, и Аниаллу растянулась во всю длину, положив на них голову и навострив уши.
– Но он, мой отец, – несколько раз нервно хлестнув хвостом, вновь заговорил алай, – как оказалось, принёс в наш благословенный город гнилостный дух иной веры, уже отравившей его изнутри, уже неискоренимой… – он помолчал, бессознательно то втягивая, то выпуская когти. – Совет жрецов постановил изгнать его из города, а мать… мать последовала за ним, желая исцелить его от этой чудовищной болезни и вернуть назад истинным служителем Аласаис. Но жрецы посчитали, что и она поддалась искушению чужого, злобного божка, и, когда мать не пожелала по их приказу убить своего мужа и вернуться, заставили её подписать отречение… Это всё… кажется… а первое название мне ничего не говорит, – покачал головой Анар и поднял вопрошающий взор на Аниаллу.
Наступила очередь алайки рассказывать, но вместо того чтобы сделать это, она переспросила:
– Так значит, ни о каком Криане ты не слышал?
– Нет, – уверенно ответил Анар, но… но слово отозвалось непонятной теплотой в его душе, точно так же, как когда он впервые услышал имя Аниаллу.
– А тогда скажи мне, как зовут твоего отца?
– Мать никогда не говорила. Ей были вообще неприятны все разговоры на эту тему.
– Твоего отца, Анар, зовут Криан Сай, – помолчав, медленно заговорила Аниаллу. – Он жил не в самой Долине Снов, а в Драконьих Клыках. Его дом – две высочайшие скалы на западе Наэйриана. Они пронзают острыми пиками туманы Долины Снов – изумительно прекрасного и волшебного места-и возносятся выше облаков, туда, где властвует Изменчивый, в океан воздуха. И никаких мерзостей, ужасов и гнили там не было и нет, – недовольно фыркнула Алу. – В Долине Снов, среди мерцающего и переливающегося дивными красками тумана, – её глаза мечтательно засияли, – он гостил у своей бабки, той самой женщины, от которой ты унаследовал свой дар видений. Там он встретил твою мать. Они полюбили друг друга, поженились, и она попыталась привести его в Руал и посадить на трон рядом с собой. Но это было не под силу даже твоей всесильной мамаше – жрецы ощетинились и заявили, что не потерпят… не-алая над собой. Амиалис вспылила и принародно отреклась от престола. Потом очень об этом жалела, но было поздно. Вот и вся басня – никого она не спасала, да и Аласаис ничего ей не приказывала. В молодости Амиалис была не та, что сейчас: она самовольно, нарушив запреты жрецов, отправилась посмотреть на внешний мир, а что было дальше, я тебе уже рассказала, – договорила Аниаллу, снова опуская голову на лапы. – И летаешь ты, не творя заклятий, – добавила она, – именно потому, что вы с воздухом и ветрами некоторым образом родственники, – пантера зевнула и прикрыла глаза, утомлённая длинным рассказом.
Анар молчал. Рассказанная Аниаллу таким будничным, ленивым тоном история просто потрясла его. Он нервно переминался с лапы на лапу, благо, задремавшая девушка не могла его видеть. Некоторое время он крутился на пятачке свободного пространства так же, как смятенные мысли в его голове, а затем, внезапно почувствовав себя очень усталым, потянулся, улёгся, свернувшись клубком, и уснул.
* * *
Первое, что увидела пробудившаяся Аниаллу, был вопросительный взгляд, который не сводил с неё сидящий неподалёку Анар. Девушка издала неслышный миру стон – поток вопросов у любопытного принца явно и не думал иссякать. «Лучше бы я сказала ему, что его отец был летающим эльфом…» – подумала Алу, поднимаясь на ноги и прилизывая взлохматившуюся шерсть на боку и правой лапе.
– Ну? – насмешливо тряхнула головой она, когда у алая уже кончалось терпение.
– Так значит мой отец был драконом, драконом, который служил богу по имени Повелитель Ветров, – заявил Анар, словно признавая правоту Аниаллу.
– Да, – односложно ответила девушка (если она будет давать пространный ответ на каждый Анаров вопрос, то они просидят тут до следующего года).
– Расскажи мне о нём, – попросил Анар.
– О ком, об отце или о боге? – кошка склонила голову набок. – С отцом ты и так скоро встретишься, и лучше будет, если ты сам составишь своё мнение о нём, давай я лучше расскажу тебе о Повелителе Ветров.
Мы зовём его Изменчивым, – продолжала Алу, снова опускаясь на пол и придирчиво оглядывая себя, – он дует то с севера, то с запада, то с юга, то с востока, он бывает жарким ветром пустыни и лёгким ветерком, сил которого хватает, чтобы лишь потревожить локон волос… – убаюкивающе-музыкально мурлыкала пантера. – Иногда он парит в облаках над Энхиаргом как невообразимо изящный лазурный дракон… иногда появляется и в других обличиях. Он изменяется – чуть заметно, но все время, и нигде не задерживается надолго.