Страница:
просто идеальные. Чтобы взбодриться, придать себе решимости, а заодно и
попугать противника, Паскуале дал короткую очередь, стараясь, чтобы пули
прошли над базой.
На звуки стрельбы выскочили двое помощников Паскуале. Один притащил
ящик для пустых гильз, другой -- патронные короба с лентами.
-- Будем их крушить, дон Паскуале? -- спросил Тренвисто, который из
подхалимства называл Паскуале "доном".
-- Я еще не решил, -- с видом бывалого ветерана ответил тот.
-- Красиво идем, дон Паскуале, -- улыбаясь, сказал Тренвисто, указывая
на выстроившиеся по обе стороны суда.
-- Обычное дело, -- снисходительно отозвался тот.
Неожиданно из-за базы показались прятавшиеся там "охотники".
Высунувшись, они выстрелили из гарпунных пушек, и поначалу Паскуале хотел
даже посмеяться, однако спустя несколько мгновений тяжелые гарпуны
разорвались, ударившись о его корабли.
Было видно, как матросы атакованных судов кричат и размахивают руками.
На "Гильермо" кого-то вынесли из рубки, а на "Кристобале" стали поливать
друг друга водой из шланга.
Паскуале вертел головой, глядя то в одну, то в другую сторону. Такой
коварный и неожиданный ход противника выбил его из колеи.
Тем временем на "Гильермо" поставили нового рулевого, и судно стало
возвращаться на курс, а с "Кристобаля" открыли огонь по базе. На "Гильермо"
тоже начали стрелять, хотя было видно, что и те и другие палили куда угодно,
только не в противника. Парализатор продолжал щипать стрелкам глаза, и они
вели огонь, только чтобы показать, что они еще живы.
-- Стреляйте и вы, дон Паскуале! Стреляйте! -- закричал Тренвисто, и
Паскуале тотчас схватился за гашетки. Пулемет зашелся злобным лаем, и
тяжелые пули застучали по толстым бокам базы. Однако особого вреда большому
судну эта стрельба не наносила, и Паскуале перевел огонь на палубные
надстройки.
Полетели осколки стекла, куски радарных антенн и обшивки. Вид этого
разрушения придал Паскуале решимости. Тренвисто закричал ему в ухо "ура", и
Паскуале вспомнил, что стреляет он как бы по приказу этого подхалима. Ведь
это он заорал "стреляйте, дон Паскуале".
Молодой Марсалес на мгновение бросил гашетки и со всей силы ударил
Тренвисто по лицу, а затем снова вернулся к пулемету.
Спустя полминуты возле продолжавшего опустошать магазины Паскуале снова
появился Тренвисто.
-- Маньори спрашивает, что ему делать? -- прокричал он, протягивая
Марсалесу рацию.
Паскуале прекратил стрельбу и только сейчас понял, что слишком увлекся.
Его суда подошли достаточно близко, и пора было принимать какое-то решение.
В этот момент из-за корпуса базы снова выглянули "охотники" и произвели
еще по одному точному выстрелу.
На этот раз они били с близкой дистанции, и действие тяжелых гарпунов
было более разрушительным. Матросы с "Гильермо" и "Кристобаля" стали падать
за борт, их пулеметы умолкли, и Паскуале. снова забыв о своей командирской
роли, стал яростно поливать огнем изрешеченные надстройки базы.
Затем, повернув распаленное лицо к Тренвисто, крикнул:
-- Скажи что идем на приступ!
И снова погрузился в истерическую пляску уничтожения.
А Тренвистп передал приказ "дона Паскуале" и побежал за новым
боезапасом. Патроны быстро кончались, и получить по лицу еще раз он не
хотел.
54
Опытные бойцы Маньори и Рифат вовсе не нуждались в командах Паскуале и
запрашивали его разрешения только для порядка. Их люди рвались в бой, и
обстрел гарпунами "Гильермо" и "Кристобаля" только еще больше их
раззадоривал.
Кто-то размахивал ножом, кто-то потрясал дробовиком или пистолетом, но
всем им хотелось побыстрее вцепиться зубами в эту неуязвимую для пулеметов
базу.
Ее высокий корпус вырастал на глазах, и, когда корабли Маньори и Рифата
коснулись долгожданного борта, их люди стали быстро прилаживать раздвижные
лестницы.
-- Я буду резать всех! -- орал бородатый уголовник Финхуд.
-- И я, и я! -- вторил ему новичок, только недавно приехавший из
деревни.
Увешанный оружием Рифат стоял на палубе позади своей беснующейся орды и
подбадривал их криками.
На соседнем судне то же самое творилось с людьми Маньори. Они визжали
от нетерпения и даже затевали ссоры за право первыми пустить кровь людям из
"Лос-Флоридос".
Неожиданно прямо посреди этого веселья над головами штурмующих
появились вооруженные люди, и с бортов базы обрушился шквал огня.
Автоматические винтовки стучали без перерыва, и люди Рифата и Маньори
хлынули обратно в трюмы, надеясь найти там убежище.
Видя, что возникла катастрофическая ситуация, Рифат вскинул пистолет и
сделал точный выстрел. Затем еще и еще. Его поддержало несколько человек, и
это остановило бегство остальных.
Оборонявшихся было впятеро меньше, и, судя по всему, они не были
опытными солдатами.
Потеряв половину состава, стрелки спрятались за бортом и больше не
рисковали высовываться.
-- Пошли, пошли вперед! -- скомандовал Рифат, и его люди, подобрав
брошенные лестницы, стали снова карабкаться наверх.
Здесь же, у борта базы, собрались и суда огневого прикрытия --
"Гильермо", "Кристобаль" и "Хулио Второй". Они мешали своим и вызвали
раздражение Рифата и Маньори.
Вместо того чтобы прикрывать десант со стороны, Паскуале заставил идти
на приступ всех, даже своих матросов. Те нехотя и с опаской карабкались по
лестницам, но, едва над ними появлялся кто-то из стрелков, бедняги тут же
прыгали вниз и тонули, раздавленные между бортами судов.
Вдобавок ко всему сверху полилась вода, которая мешала целиться и
следить за противником. Одни штурмующие уже перелезали через высокие борта и
вступали в рукопашную схватку, другие нарывались на пули и срывались вниз.
Тем не менее дело шло на лад, и Рифат с Маньори уже готовились подниматься
вслед за своими людьми, когда снова появились "охотники" противника.
Они вырулили из-за носа базы и, встав рядом, помчались вдоль ее борта,
прямо на сбившиеся в кучу суда Марсалесов.
Стало ясно, что еще до столкновения они сумеют развить двадцать узлов
и, пожертвовав собой, сорвать атаку десанта. Рифат закричал, чтобы пулеметы
обстреляли идущие на таран корабли, но его никто не слышал из-за криков и
выстрелов.
Опасность заметил только Тренвисто. Он прыгнул к пулемету и сразу же
открыл огонь по рубкам и надстройкам атакующих судов.
55
Оборонявшие базу стрелки один за другим падали возле борта, и Клаус,
понимая, что вот-вот останется один, крикнул, перекрывая шум:
-- Всем в укрытие! Прекратить огонь!
Уцелевшие бойцы с готовностью выполнили этот приказ и, спрятавшись за
бортом, стали лихорадочно менять магазины.
Справа от Клауса появился матрос с малюсеньким пистолетом. Видимо, он
набрался храбрости, чтобы участвовать в обороне своего корабля.
-- Что мне делать, сэр? -- спросил матрос.
-- Вон тот шланг видишь?
-- Да, сэр.
-- В нем есть вода?
-- Есть, -- кивнул недоумевающий матрос.
-- Включай воду и лей через борт на атакующих! Понял?!
-- Да, сэр! -- сообразил наконец матрос и бросился выполнять
приказание.
-- Взвод! -- крикнул Клаус оставшимся в живых девяти стрелкам. --
Отойти на середину палубы! Быстро!
Стрелки повиновались.
-- Встать на одно колено и приготовиться к стрельбе. Сейчас они полезут
прямо на ваши стволы -- не зевайте!
Включивший воду матрос начал лить ее за борт, и как раз в этот момент
появились первые двое атакующих. Они нарисовались в ореоле искрящихся на
солнце брызг воды и выглядели не столь уж враждебно.
Не дожидаясь реакции бойцов, Клаус сделал два быстрых выстрела, и
нападавшие упали обратно.
-- Я же сказал не зевать! У вас выгодная позиция! -- строго повторил
Клаус и стал отходить в сторону носа судна. Он понимал, что долго эти девять
человек не продержатся, однако их сопротивление давало возможность выиграть
время.
Держа в одной руке винтовку, а в другой рацию, Клаус связался с
Саймаком.
-- Капитан Саймак! Атакуйте их! -- крикнул Клаус.
-- Есть, сэр! -- отозвались с "Пеликана".
И в ту же минуту на палубу базы полезла новая волна атакующих. Несмотря
на частую стрельбу защищавшихся стрелков, люди Марсалеса добрались до них, и
завязалась рукопашная схватка. На помощь горстке солдат бросился экипаж
базы, и на палубе началась кровавая рубка, где шли в ход ножи, приклады,
куски труб, багры и все, что попадалось под руку.
Снова застучал пулемет.
Клаус перегнулся через борт и увидел, что прямо под ним, отчаянно дымя
выхлопными трубами, прошли "Пеликан" и "Бекас". С крайнего "охотника" по ним
бил пулемет, и Ландер, подняв винтовку, сделал точный выстрел.
Пулемет замолчал, и в дело вступили стрелки, сидевшие на "Пеликане" и
"Бекасе". Они открыли огонь по всем движущимся целям" и по борту базы, где
на лестницах еще висели люди Марсалеса.
Избежав тарана, "Пеликан" и "Бекас" в последний момент свернули в
сторону, однако абордажные трапы стали срываться с крюков и падать вниз
вместе с цеплявшимися за них людьми.
56
Не успел Рифат порадоваться за находчивого Тренвисто, как откуда-то
сверху прозвучал одиночный выстрел. Тренвисто взмахнул руками и, перелетев
через борт, исчез в болотной пучине.
Теперь уже ничто не сдерживало накатывавшихся "охотников", и Рифату
казалось, будто они стремительно несутся прямо на него, стелясь над самой
водой.
Но неожиданно корабли поменяли направление и стали уходить в сторону.
Не успел Рифат этому удивиться, как с их палуб открыли огонь прятавшиеся
стрелки. Пули застучали по поручням, рубкам и снастям, выбивая искры и
вонзаясь в людей Рифата.
Поднимавшиеся по трапам стали падать вниз, а стоявший рядом "Гильермо"
выпрыгнул на полтора метра вверх и со страшной силой ударился о судно
Рифата.
Рифат упал и выронил пистолет, но в ту же секунду и его судно будто
сошло с ума и, подпрыгнув, ударило "охотник" Маньори.
Почти все трапы посрывались с борта базы и рухнули вниз вместе с
людьми. Рядом с Рифатом упало чье-то тело, и только по бороде можно было
опознать бывалого Финхуда.
А противник продолжал стрелять. Одна из пуль попала Рифату в ногу.
На "Хулио Втором" уже размахивали белым полотнищем, а на "Кристобаль"
забирались солдаты "Лос-Флоридос".
"Все кончено. Все кончено из-за этого ублюдка Паскуале", -- подумал
Рифат, морщась от боли.
На этот раз их переиграли по всем статьям. И стрельба гарпунами, и
поднявшие высокую волну "охотники" -- все это были хитрые ходы, с которыми
люди Марсалеса еще не встречались.
"Все кончено", -- еще раз подумал Рифат, и в этот момент с борта базы
сбросили еще одно тело. Оно упало на бухту каната, и Рифат с трудом узнал
своего друга Маньори.
57
Оказав раненым первую помощь и соскладировав погибших на палубе, сильно
поредевшая команда базы вернулась к прерванной работе. Убитый червь набирал
воду, и существовала опасность, что он затонет. Снова зажужжали дисковые
ножи, и огромные ломти красной мякоти стали падать на включенный
транспортер.
На свободном участке палубы Клаус проводил осмотр трофеев и пленных.
Тут было стрелковое оружие, ножи, пики, три снятых пулемета, много
патронов и даже коробки с продуктами, которые приглянулись победителям.
Пленных набралось около шестидесяти человек, и почти все они были
ранены. Эти люди находились в подавленном состоянии и смотрели себе под
ноги, не обращая внимания на задиравшего их Лаки Флинта.
Отсидевшись в каком-то темном углу, он вышел на поверхность, едва
почуял сладкий запах победы. Теперь он расхаживал по палубе с новенькой
винтовкой, из которой ухитрился не сделать ни одного выстрела.
-- Ну-ка подравняйся, сволочь! А ты чего смотришь?! -- кричал он на
пленных и замахивался на них прикладом.
В конце концов он привлек внимание Клауса, и тот, схватив Лаки за
локоть, тряхнул так, что Флинт выронил винтовку.
-- Исчезни, -- бросил Ландер и всерьез подумал, что от Лаки нужно
избавиться. Этот паразит все больше раздражал Клауса.
-- Да ты что, товарищ... Я же... Они же... -- залепетал Флинт и
моментально растворился среди стрелков...
-- Итак, -- вернулся к прерванному разговору Ландер, -- кто у вас
главный? Ты?
И он безошибочно ткнул пальцем в парня, которого еще раньше разглядел в
бинокль.
-- Как тебя зовут?
Было заметно, что пленник боялся, однако еще сильнее он боялся
выглядеть смешным перед своими подчиненными. На его глаза наворачивались
слезы, но молодой человек боролся, стараясь не показывать своей слабости.
Наконец он собрался с духом и ответил:
-- Я Паскуале Марсалес!
-- За борт его, -- предложил Хуго Саймак. Бледный, он сидел на
принесенном стуле, и из-под его расстегнутой куртки виднелись бинты с
проступившей на них кровью. Саймаку следовало лежать, но он хотел
присутствовать при этом небольшом "параде победы".
-- Я согласен, -- сказал капитан Элтон.
-- Всех за борт! -- крикнул один из стрелков, и его поддержали
остальные.
Пленные испуганно таращились на кричавших людей и мысленно прощались с
жизнью. Они понимали, что сделали все, чтобы эти люди их ненавидели.
Ландер поднял руку, и все замолчали.
-- Поскольку я назначен командовать военной частью операции, я объявляю
свое решение. Всех пленных отпустить на одном судне или, если компании не
нужны их корабли, пусть забирают все.
-- Но почему?! -- удивился капитан Элтон.
-- Всему есть объяснение, но об этом позже, -- сказал Клаус. -- Нам
нужны их суда?
-- Нет, у нас и так простаивает большая часть собственных кораблей.
-- Тогда пусть уходят, спустите им трапы. Пленные, все еще не веря
своей удаче, с подозрением смотрели на Клауса, опасаясь, что он передумает и
прикажет их расстрелять. Однако трапы были спущены, и пленные стали
спускаться вниз на палубы своих ограбленных, судов.
Клаус видел, что Паскуале хотелось поскорее покинуть базу, однако он
находил в себе силы держаться и двигался к борту позади всех. Наконец все
пленные спустились вниз, и последним встал на ступеньку трапа Паскуале.
Напоследок он повернулся к Клаусу и сказал:
-- Знай, незнакомец, что я бы тебя не отпустил.
-- Я знаю, -- спокойно ответил Ландер.
-- И теперь я буду искать случая, чтобы убить тебя.
-- Это я тоже знаю.
-- Тогда почему ты меня отпускаешь? -- недоумевал Паскуале.
-- Возможно, скоро ты это поймешь. Когда пленные разобрались по своим
судам и отчалили от базы, капитан Элтон нетерпеливо спросил:
-- Так почему же вы отпустили их, сэр? Не лучше ли было бы их перебить?
-- А кто бы тогда рассказал им о нашей победе? О том, как им было плохо
к как они гибли от пуль и падали за борт? Мы отпустили этого сыночка, и
теперь их семейство будет заниматься внутренними раздорами. А если бы мы
убили Паскуале, Марса-лесы, возможно, наплевали бы на остатки приличий и,
собрав все силы, двинулись бы на Форт-Абрахам. А форт к отражению такой
атаки еще не готов... Вот и все объяснения.
58
Старый дон Эрнандо вошел в свой кабинет, и его многочисленные чада
поднялись с мест, демонстрируя уважение к главе семьи.
Дон уселся за необъятных размеров стол и. сделав брезгливый жест рукой,
разрешил садиться остальным.
-- Я собрал вас, чтобы мы вместе решили, как нам дальше действовать, --
изрек дон Эрнандо и, помедлив, чтобы его слова лучше дошли до членов семьи,
добавил; -- Как действовать и что делать с присутствующим здесь Паскуале.
Дон Эрнандо вздохнул и продолжил:
-- Как вам известно, он наплевал на указания отца и решил действовать
по-своему. В результате мы потеряли пятьдесят человек, оружие, дали
возможность судам "Лос-Флоридос" полностью разделать червя. -- Дон Эрнандо
замолчал, не в силах справиться с нахлынувшим негодованием.
-- Итак, говори первым ты, Игнасио, как самый старший сын.
Игнасио поднялся с места, посмотрел на братьев, зятьев семьи и сказал:
-- Думаю, нужно лишить его содержания. На два месяца.
-- Все? -- спросил дон Эрнандо.
-- Да, все, -- пожал плечами Игнасио.
-- А как насчет войны с компанией?
-- Атаковать надо, -- не слишком уверенно предложил Игнасио.
-- И как же атаковать? -- снова спросил дон Эрнандо, хитро глядя на
сына из-под кустистых бровей.
-- Думаю, отец, что атаковать их нужно решительно...
Дон Эрнандо махнул рукой и раздраженно сказал'
-- Сядь, увалень. Сегодня же отправишься обратно в деревню. Выращивать
улиток у тебя получается гораздо лучше.
Старик колючим взглядом перебрал пятерых сыновей, четырех зятьев и
остановился на старшем из последних белокуром здоровяке Хинсвилде.
-- Что скажешь ты, Белый Великан?
-- Извиняюсь, если ляпну что-то не то, отец, -- сразу предупредил
Хинсвилд, -- но мне кажется, лучше спросить совета у этих парней с Яномана.
Одно дело гонять ловцов компании, и совсем другое -- иметь дело с настоящим
военным. Он ухитрился разделать Паскуале, хотя у того было все, чтобы
одержать победу... Думаю, нужно спросить совета у сведущих людей.
-- Ладно, садись и ты, -- сказал старик. Он понимал, что ему придется
обратиться к этим чужакам -- Рене и Галлаузу, но дон Эрнандо не хотел делать
это так поспешно.
-- Что ж, обстоятельства вынуждают меня. Паскуале, пойди пригласи этих
двоих...
Довольный, что его подвиги больше не обсуждаются, Паскуале тут же
выбежал из кабинета, а дон Эрнандо посмотрел на сыновей и сказал:
-- Надо было мне хоть одного из вас послать учиться. Может, вышел бы
толк...
Отцу никто не возразил, однако в роду Марсалесов никогда не жаловали
ученость и всегда обходились умением писать и считать.
На все огромное поместье приходилось с десяток книг, да и те были
куплены по случаю и лежали годами, ожидая своего читателя.
Появился Паскуале. Следом за ним вошли Рене и Галлауз. Дон Эрнандо
ожидал увидеть на их лицах выражение торжества, однако чужаки выглядели
собранными и, по всей видимости, приготовились говорить только о деле.
-- Садитесь, господа, -- уважительно заговорил с ними дон Эрнандо. --
Нет, не туда, там у нас зрители, -- едко пошутил он, намекая на бессилие
своих родственников. Никто из них не только не разбирался в военном деле, но
даже не брал на себя ответственность за сколько-нибудь важные решения. К
старому дону шли с каждым пустяком.
Единственным исключением в семье Марсалесов была дочь -- Солейн. Она
была любимицей отца и переняла от Эрнандо его предприимчивость и властность.
Гости пересели поближе к столу дона Эрнандо и вежливо молчали, ожидая,
когда заговорит хозяин,
-- У нас проблемы, господа, -- начал дон Эрнандо. -- Как оказалось, вы
были правы, и этот сукин сын... Как его?..
-- Можете называть его Джимми Зедлер или Клаус Ландер, -- подсказал
Рене.
-- Так вот, наверное, это его рук дело. Если раньше корабли компании
просто убегали, стоило выпалить по ним из ружья, то теперь они устраивают
настоящие сражения... Мне хотелось бы получить от вас пару советов.
Рене и Галлауз переглянулись, затем первый сказал:
-- Мы ждали этого, дон Эрнандо. Раз уж противная сторона пользуется
услугами профессионала, вам тоже этого не избежать. А что касается советов,
то вот вам совет первый -- нужно начинать готовиться к удару по
Форт-Абрахаму. Затягивать войну не имеет смысла, а она затянется, если дать
компании время. Мы не были в форте, но можем с уверенностью сказать: там
ведутся работы по укреплению позиций и строительству новых линий обороны.
Пока что у вас есть преимущество. Его нужно использовать и за неделю,
максимум две, подготовить операцию.
-- Да хоть сейчас. У нас есть пушки -- тридцать два "охотника" я
вооружил орудиями.
-- А в "Лос-Флоридос" об этом знают? -- уточнил Галлауз.
-- Конечно, совсем недавно мы потопили один их скоростной корабль! Еще
бы они не знали!
-- Тогда странно, что мистер Ландер не пресек это безобразие.
-- Вы это о чем?
-- Существует такая организация, которая называется Лицензионная
Ассоциация. Это международный орган, который уважают все без исключения. Ни
одна большая война не начинается без того, чтобы противоборствующие стороны
не потребовали освидетельствования вооружения своего противника.
-- Но у нас же не война.
-- В том то и дело, -- сказал Рене. -- Поэтому мистер Ландер должен был
заявить на вас в представительство Лицензионной Ассоциации. Будь у вас
война, вы могли бы ставить свои пушки, а поскольку официальной войны нет --
вы нарушаете закон.
-- А что нужно сделать, чтобы была война? -- уточнил дон Эрнандо. У
него было несколько хороших адвокатов, и до сих пор они удачно решали все
его проблемы.
-- Нужно зарегистрировать ее в Ассоциации и получить лицензию на
военные действия, -- сообщил Рене. -- Только, боюсь, вам это будет не по
карману.
-- Правда, а сколько это стоит?
-- Простенькая война четвертой категории без применения оружия
массового поражения и авиации стоит не меньше двух миллиардов кредитов.
-- Да это же стоимость всего имущества Марсалесов! -- вскричал дон
Эрнандо и даже вскочил со своего кресла. -- Чистый грабеж!
-- Война -- удовольствие дорогое, -- согласился Галлауз. -- Вот поэтому
с вашими пушками придется расстаться.
-- Но я могу их пока спрятать... В этот момент зазвонил телефон. Дон
Эрнандо снял трубку.
-- Слушаю... Так... Так... Понятно. Пусть звонят моему адвокату в
Грандвиллидж.
Марсалес положил трубку и, вздохнув, сказал:
-- Поздно прятаться. Эта самая Ассоциация уже посадила большой самолет
на восьмом участке... То-то я думаю: люди жалуются, что какой-то самолет над
ними летает второй день.
-- Вам грозит большой штраф, сэр. Старик угрюмо кивнул, затем посмотрел
на своих сыновей и, ткнув в их сторону пальцем, распорядился:
-- Джовани и Маркус, немедленно вылетайте к нашим адвокатам. Скоро на
нас придет большая кляуза. Ты, Игнасио, возвращайся к себе на плантации и
прихвати Паскуале. Пусть поработает у тебя, и гляди не жалей его. Я потом
проверю...
-- Да, отец.
-- Ты, Белый Великан, посмотри, что там на фабрике. Управляющий
говорит, что в машинах плохое масло. Выясни, кто виноват, и накажи. Убей
мерзавца, чтобы другим неповадно было.
-- Хорошо, отец.
-- Все, остальные свободны.
59
Когда родственники разошлись, в кабинете остались только гости и
хозяин. Не успели они продолжить прерванный разговор, как вошел охранник.
-- Дон Эрнандо, можно я постою здесь?
-- А что такое, Пепито, там за дверями холодно?
Охранник потоптался на месте и сказал:
-- Все-таки они чужие, дон Эрнандо. Мне не хотелось бы оставлять вас с
ними наедине.
-- Я ценю твою преданность, сынок, но у нас тут сплошные секреты.
Пепито кивнул и вышел, напоследок бросив на гостей подозрительный
взгляд.
-- Итак, теперь я без пушек. Что дальше?
-- Вам нужно раздобыть торпеды, дон Эрнандо, и побыстрее. Думаю, что на
черном рынке купить их можно, -- сказал Рене.
-- Да, у нас можно купить все, -- согласился хозяин. -- Подготовьте мне
список всего необходимого.
-- Список уже готов, сэр, -- сказал Рене и достал из кармана листок
бумаги.
-- Экие вы скорые ребята, -- удивился дон Эрнандо и, ознакомившись с
перечнем, спросил:
-- На сколько это потянет?
-- Около миллиона, -- ответил Рене и, упреждая возмущение прижимистого
старикана, добавил: -- Сэр, если бы вы послушали нас раньше, то обошлись бы
меньшими деньгами. И потом, если что-то останется, вы сможете реализовать
излишки через черный рынок.
-- А какова ваша доля? -- поинтересовался дон Эрнандо.
-- Наша доля -- это Джимми Зедлер, -- успокоил его Галлауз. Он с
интересом наблюдал за поведением старика и заметил, что теперь перед ними
сидел совершенно другой дон Эрнандо, не тот, которого они увидели в первый
раз.
Видимо, Марсалес-старший любил подурачиться и временами представлялся
полной развалиной, получая удовольствие от реакции окружающих. В делах он
был кремень, и Галлауз видел, что в глазах старика светится расчет и
хитрость.
Снова зазвонил телефон.
Дон Эрнандо снял трубку, ожидая новых неприятностей, однако это была
попугать противника, Паскуале дал короткую очередь, стараясь, чтобы пули
прошли над базой.
На звуки стрельбы выскочили двое помощников Паскуале. Один притащил
ящик для пустых гильз, другой -- патронные короба с лентами.
-- Будем их крушить, дон Паскуале? -- спросил Тренвисто, который из
подхалимства называл Паскуале "доном".
-- Я еще не решил, -- с видом бывалого ветерана ответил тот.
-- Красиво идем, дон Паскуале, -- улыбаясь, сказал Тренвисто, указывая
на выстроившиеся по обе стороны суда.
-- Обычное дело, -- снисходительно отозвался тот.
Неожиданно из-за базы показались прятавшиеся там "охотники".
Высунувшись, они выстрелили из гарпунных пушек, и поначалу Паскуале хотел
даже посмеяться, однако спустя несколько мгновений тяжелые гарпуны
разорвались, ударившись о его корабли.
Было видно, как матросы атакованных судов кричат и размахивают руками.
На "Гильермо" кого-то вынесли из рубки, а на "Кристобале" стали поливать
друг друга водой из шланга.
Паскуале вертел головой, глядя то в одну, то в другую сторону. Такой
коварный и неожиданный ход противника выбил его из колеи.
Тем временем на "Гильермо" поставили нового рулевого, и судно стало
возвращаться на курс, а с "Кристобаля" открыли огонь по базе. На "Гильермо"
тоже начали стрелять, хотя было видно, что и те и другие палили куда угодно,
только не в противника. Парализатор продолжал щипать стрелкам глаза, и они
вели огонь, только чтобы показать, что они еще живы.
-- Стреляйте и вы, дон Паскуале! Стреляйте! -- закричал Тренвисто, и
Паскуале тотчас схватился за гашетки. Пулемет зашелся злобным лаем, и
тяжелые пули застучали по толстым бокам базы. Однако особого вреда большому
судну эта стрельба не наносила, и Паскуале перевел огонь на палубные
надстройки.
Полетели осколки стекла, куски радарных антенн и обшивки. Вид этого
разрушения придал Паскуале решимости. Тренвисто закричал ему в ухо "ура", и
Паскуале вспомнил, что стреляет он как бы по приказу этого подхалима. Ведь
это он заорал "стреляйте, дон Паскуале".
Молодой Марсалес на мгновение бросил гашетки и со всей силы ударил
Тренвисто по лицу, а затем снова вернулся к пулемету.
Спустя полминуты возле продолжавшего опустошать магазины Паскуале снова
появился Тренвисто.
-- Маньори спрашивает, что ему делать? -- прокричал он, протягивая
Марсалесу рацию.
Паскуале прекратил стрельбу и только сейчас понял, что слишком увлекся.
Его суда подошли достаточно близко, и пора было принимать какое-то решение.
В этот момент из-за корпуса базы снова выглянули "охотники" и произвели
еще по одному точному выстрелу.
На этот раз они били с близкой дистанции, и действие тяжелых гарпунов
было более разрушительным. Матросы с "Гильермо" и "Кристобаля" стали падать
за борт, их пулеметы умолкли, и Паскуале. снова забыв о своей командирской
роли, стал яростно поливать огнем изрешеченные надстройки базы.
Затем, повернув распаленное лицо к Тренвисто, крикнул:
-- Скажи что идем на приступ!
И снова погрузился в истерическую пляску уничтожения.
А Тренвистп передал приказ "дона Паскуале" и побежал за новым
боезапасом. Патроны быстро кончались, и получить по лицу еще раз он не
хотел.
54
Опытные бойцы Маньори и Рифат вовсе не нуждались в командах Паскуале и
запрашивали его разрешения только для порядка. Их люди рвались в бой, и
обстрел гарпунами "Гильермо" и "Кристобаля" только еще больше их
раззадоривал.
Кто-то размахивал ножом, кто-то потрясал дробовиком или пистолетом, но
всем им хотелось побыстрее вцепиться зубами в эту неуязвимую для пулеметов
базу.
Ее высокий корпус вырастал на глазах, и, когда корабли Маньори и Рифата
коснулись долгожданного борта, их люди стали быстро прилаживать раздвижные
лестницы.
-- Я буду резать всех! -- орал бородатый уголовник Финхуд.
-- И я, и я! -- вторил ему новичок, только недавно приехавший из
деревни.
Увешанный оружием Рифат стоял на палубе позади своей беснующейся орды и
подбадривал их криками.
На соседнем судне то же самое творилось с людьми Маньори. Они визжали
от нетерпения и даже затевали ссоры за право первыми пустить кровь людям из
"Лос-Флоридос".
Неожиданно прямо посреди этого веселья над головами штурмующих
появились вооруженные люди, и с бортов базы обрушился шквал огня.
Автоматические винтовки стучали без перерыва, и люди Рифата и Маньори
хлынули обратно в трюмы, надеясь найти там убежище.
Видя, что возникла катастрофическая ситуация, Рифат вскинул пистолет и
сделал точный выстрел. Затем еще и еще. Его поддержало несколько человек, и
это остановило бегство остальных.
Оборонявшихся было впятеро меньше, и, судя по всему, они не были
опытными солдатами.
Потеряв половину состава, стрелки спрятались за бортом и больше не
рисковали высовываться.
-- Пошли, пошли вперед! -- скомандовал Рифат, и его люди, подобрав
брошенные лестницы, стали снова карабкаться наверх.
Здесь же, у борта базы, собрались и суда огневого прикрытия --
"Гильермо", "Кристобаль" и "Хулио Второй". Они мешали своим и вызвали
раздражение Рифата и Маньори.
Вместо того чтобы прикрывать десант со стороны, Паскуале заставил идти
на приступ всех, даже своих матросов. Те нехотя и с опаской карабкались по
лестницам, но, едва над ними появлялся кто-то из стрелков, бедняги тут же
прыгали вниз и тонули, раздавленные между бортами судов.
Вдобавок ко всему сверху полилась вода, которая мешала целиться и
следить за противником. Одни штурмующие уже перелезали через высокие борта и
вступали в рукопашную схватку, другие нарывались на пули и срывались вниз.
Тем не менее дело шло на лад, и Рифат с Маньори уже готовились подниматься
вслед за своими людьми, когда снова появились "охотники" противника.
Они вырулили из-за носа базы и, встав рядом, помчались вдоль ее борта,
прямо на сбившиеся в кучу суда Марсалесов.
Стало ясно, что еще до столкновения они сумеют развить двадцать узлов
и, пожертвовав собой, сорвать атаку десанта. Рифат закричал, чтобы пулеметы
обстреляли идущие на таран корабли, но его никто не слышал из-за криков и
выстрелов.
Опасность заметил только Тренвисто. Он прыгнул к пулемету и сразу же
открыл огонь по рубкам и надстройкам атакующих судов.
55
Оборонявшие базу стрелки один за другим падали возле борта, и Клаус,
понимая, что вот-вот останется один, крикнул, перекрывая шум:
-- Всем в укрытие! Прекратить огонь!
Уцелевшие бойцы с готовностью выполнили этот приказ и, спрятавшись за
бортом, стали лихорадочно менять магазины.
Справа от Клауса появился матрос с малюсеньким пистолетом. Видимо, он
набрался храбрости, чтобы участвовать в обороне своего корабля.
-- Что мне делать, сэр? -- спросил матрос.
-- Вон тот шланг видишь?
-- Да, сэр.
-- В нем есть вода?
-- Есть, -- кивнул недоумевающий матрос.
-- Включай воду и лей через борт на атакующих! Понял?!
-- Да, сэр! -- сообразил наконец матрос и бросился выполнять
приказание.
-- Взвод! -- крикнул Клаус оставшимся в живых девяти стрелкам. --
Отойти на середину палубы! Быстро!
Стрелки повиновались.
-- Встать на одно колено и приготовиться к стрельбе. Сейчас они полезут
прямо на ваши стволы -- не зевайте!
Включивший воду матрос начал лить ее за борт, и как раз в этот момент
появились первые двое атакующих. Они нарисовались в ореоле искрящихся на
солнце брызг воды и выглядели не столь уж враждебно.
Не дожидаясь реакции бойцов, Клаус сделал два быстрых выстрела, и
нападавшие упали обратно.
-- Я же сказал не зевать! У вас выгодная позиция! -- строго повторил
Клаус и стал отходить в сторону носа судна. Он понимал, что долго эти девять
человек не продержатся, однако их сопротивление давало возможность выиграть
время.
Держа в одной руке винтовку, а в другой рацию, Клаус связался с
Саймаком.
-- Капитан Саймак! Атакуйте их! -- крикнул Клаус.
-- Есть, сэр! -- отозвались с "Пеликана".
И в ту же минуту на палубу базы полезла новая волна атакующих. Несмотря
на частую стрельбу защищавшихся стрелков, люди Марсалеса добрались до них, и
завязалась рукопашная схватка. На помощь горстке солдат бросился экипаж
базы, и на палубе началась кровавая рубка, где шли в ход ножи, приклады,
куски труб, багры и все, что попадалось под руку.
Снова застучал пулемет.
Клаус перегнулся через борт и увидел, что прямо под ним, отчаянно дымя
выхлопными трубами, прошли "Пеликан" и "Бекас". С крайнего "охотника" по ним
бил пулемет, и Ландер, подняв винтовку, сделал точный выстрел.
Пулемет замолчал, и в дело вступили стрелки, сидевшие на "Пеликане" и
"Бекасе". Они открыли огонь по всем движущимся целям" и по борту базы, где
на лестницах еще висели люди Марсалеса.
Избежав тарана, "Пеликан" и "Бекас" в последний момент свернули в
сторону, однако абордажные трапы стали срываться с крюков и падать вниз
вместе с цеплявшимися за них людьми.
56
Не успел Рифат порадоваться за находчивого Тренвисто, как откуда-то
сверху прозвучал одиночный выстрел. Тренвисто взмахнул руками и, перелетев
через борт, исчез в болотной пучине.
Теперь уже ничто не сдерживало накатывавшихся "охотников", и Рифату
казалось, будто они стремительно несутся прямо на него, стелясь над самой
водой.
Но неожиданно корабли поменяли направление и стали уходить в сторону.
Не успел Рифат этому удивиться, как с их палуб открыли огонь прятавшиеся
стрелки. Пули застучали по поручням, рубкам и снастям, выбивая искры и
вонзаясь в людей Рифата.
Поднимавшиеся по трапам стали падать вниз, а стоявший рядом "Гильермо"
выпрыгнул на полтора метра вверх и со страшной силой ударился о судно
Рифата.
Рифат упал и выронил пистолет, но в ту же секунду и его судно будто
сошло с ума и, подпрыгнув, ударило "охотник" Маньори.
Почти все трапы посрывались с борта базы и рухнули вниз вместе с
людьми. Рядом с Рифатом упало чье-то тело, и только по бороде можно было
опознать бывалого Финхуда.
А противник продолжал стрелять. Одна из пуль попала Рифату в ногу.
На "Хулио Втором" уже размахивали белым полотнищем, а на "Кристобаль"
забирались солдаты "Лос-Флоридос".
"Все кончено. Все кончено из-за этого ублюдка Паскуале", -- подумал
Рифат, морщась от боли.
На этот раз их переиграли по всем статьям. И стрельба гарпунами, и
поднявшие высокую волну "охотники" -- все это были хитрые ходы, с которыми
люди Марсалеса еще не встречались.
"Все кончено", -- еще раз подумал Рифат, и в этот момент с борта базы
сбросили еще одно тело. Оно упало на бухту каната, и Рифат с трудом узнал
своего друга Маньори.
57
Оказав раненым первую помощь и соскладировав погибших на палубе, сильно
поредевшая команда базы вернулась к прерванной работе. Убитый червь набирал
воду, и существовала опасность, что он затонет. Снова зажужжали дисковые
ножи, и огромные ломти красной мякоти стали падать на включенный
транспортер.
На свободном участке палубы Клаус проводил осмотр трофеев и пленных.
Тут было стрелковое оружие, ножи, пики, три снятых пулемета, много
патронов и даже коробки с продуктами, которые приглянулись победителям.
Пленных набралось около шестидесяти человек, и почти все они были
ранены. Эти люди находились в подавленном состоянии и смотрели себе под
ноги, не обращая внимания на задиравшего их Лаки Флинта.
Отсидевшись в каком-то темном углу, он вышел на поверхность, едва
почуял сладкий запах победы. Теперь он расхаживал по палубе с новенькой
винтовкой, из которой ухитрился не сделать ни одного выстрела.
-- Ну-ка подравняйся, сволочь! А ты чего смотришь?! -- кричал он на
пленных и замахивался на них прикладом.
В конце концов он привлек внимание Клауса, и тот, схватив Лаки за
локоть, тряхнул так, что Флинт выронил винтовку.
-- Исчезни, -- бросил Ландер и всерьез подумал, что от Лаки нужно
избавиться. Этот паразит все больше раздражал Клауса.
-- Да ты что, товарищ... Я же... Они же... -- залепетал Флинт и
моментально растворился среди стрелков...
-- Итак, -- вернулся к прерванному разговору Ландер, -- кто у вас
главный? Ты?
И он безошибочно ткнул пальцем в парня, которого еще раньше разглядел в
бинокль.
-- Как тебя зовут?
Было заметно, что пленник боялся, однако еще сильнее он боялся
выглядеть смешным перед своими подчиненными. На его глаза наворачивались
слезы, но молодой человек боролся, стараясь не показывать своей слабости.
Наконец он собрался с духом и ответил:
-- Я Паскуале Марсалес!
-- За борт его, -- предложил Хуго Саймак. Бледный, он сидел на
принесенном стуле, и из-под его расстегнутой куртки виднелись бинты с
проступившей на них кровью. Саймаку следовало лежать, но он хотел
присутствовать при этом небольшом "параде победы".
-- Я согласен, -- сказал капитан Элтон.
-- Всех за борт! -- крикнул один из стрелков, и его поддержали
остальные.
Пленные испуганно таращились на кричавших людей и мысленно прощались с
жизнью. Они понимали, что сделали все, чтобы эти люди их ненавидели.
Ландер поднял руку, и все замолчали.
-- Поскольку я назначен командовать военной частью операции, я объявляю
свое решение. Всех пленных отпустить на одном судне или, если компании не
нужны их корабли, пусть забирают все.
-- Но почему?! -- удивился капитан Элтон.
-- Всему есть объяснение, но об этом позже, -- сказал Клаус. -- Нам
нужны их суда?
-- Нет, у нас и так простаивает большая часть собственных кораблей.
-- Тогда пусть уходят, спустите им трапы. Пленные, все еще не веря
своей удаче, с подозрением смотрели на Клауса, опасаясь, что он передумает и
прикажет их расстрелять. Однако трапы были спущены, и пленные стали
спускаться вниз на палубы своих ограбленных, судов.
Клаус видел, что Паскуале хотелось поскорее покинуть базу, однако он
находил в себе силы держаться и двигался к борту позади всех. Наконец все
пленные спустились вниз, и последним встал на ступеньку трапа Паскуале.
Напоследок он повернулся к Клаусу и сказал:
-- Знай, незнакомец, что я бы тебя не отпустил.
-- Я знаю, -- спокойно ответил Ландер.
-- И теперь я буду искать случая, чтобы убить тебя.
-- Это я тоже знаю.
-- Тогда почему ты меня отпускаешь? -- недоумевал Паскуале.
-- Возможно, скоро ты это поймешь. Когда пленные разобрались по своим
судам и отчалили от базы, капитан Элтон нетерпеливо спросил:
-- Так почему же вы отпустили их, сэр? Не лучше ли было бы их перебить?
-- А кто бы тогда рассказал им о нашей победе? О том, как им было плохо
к как они гибли от пуль и падали за борт? Мы отпустили этого сыночка, и
теперь их семейство будет заниматься внутренними раздорами. А если бы мы
убили Паскуале, Марса-лесы, возможно, наплевали бы на остатки приличий и,
собрав все силы, двинулись бы на Форт-Абрахам. А форт к отражению такой
атаки еще не готов... Вот и все объяснения.
58
Старый дон Эрнандо вошел в свой кабинет, и его многочисленные чада
поднялись с мест, демонстрируя уважение к главе семьи.
Дон уселся за необъятных размеров стол и. сделав брезгливый жест рукой,
разрешил садиться остальным.
-- Я собрал вас, чтобы мы вместе решили, как нам дальше действовать, --
изрек дон Эрнандо и, помедлив, чтобы его слова лучше дошли до членов семьи,
добавил; -- Как действовать и что делать с присутствующим здесь Паскуале.
Дон Эрнандо вздохнул и продолжил:
-- Как вам известно, он наплевал на указания отца и решил действовать
по-своему. В результате мы потеряли пятьдесят человек, оружие, дали
возможность судам "Лос-Флоридос" полностью разделать червя. -- Дон Эрнандо
замолчал, не в силах справиться с нахлынувшим негодованием.
-- Итак, говори первым ты, Игнасио, как самый старший сын.
Игнасио поднялся с места, посмотрел на братьев, зятьев семьи и сказал:
-- Думаю, нужно лишить его содержания. На два месяца.
-- Все? -- спросил дон Эрнандо.
-- Да, все, -- пожал плечами Игнасио.
-- А как насчет войны с компанией?
-- Атаковать надо, -- не слишком уверенно предложил Игнасио.
-- И как же атаковать? -- снова спросил дон Эрнандо, хитро глядя на
сына из-под кустистых бровей.
-- Думаю, отец, что атаковать их нужно решительно...
Дон Эрнандо махнул рукой и раздраженно сказал'
-- Сядь, увалень. Сегодня же отправишься обратно в деревню. Выращивать
улиток у тебя получается гораздо лучше.
Старик колючим взглядом перебрал пятерых сыновей, четырех зятьев и
остановился на старшем из последних белокуром здоровяке Хинсвилде.
-- Что скажешь ты, Белый Великан?
-- Извиняюсь, если ляпну что-то не то, отец, -- сразу предупредил
Хинсвилд, -- но мне кажется, лучше спросить совета у этих парней с Яномана.
Одно дело гонять ловцов компании, и совсем другое -- иметь дело с настоящим
военным. Он ухитрился разделать Паскуале, хотя у того было все, чтобы
одержать победу... Думаю, нужно спросить совета у сведущих людей.
-- Ладно, садись и ты, -- сказал старик. Он понимал, что ему придется
обратиться к этим чужакам -- Рене и Галлаузу, но дон Эрнандо не хотел делать
это так поспешно.
-- Что ж, обстоятельства вынуждают меня. Паскуале, пойди пригласи этих
двоих...
Довольный, что его подвиги больше не обсуждаются, Паскуале тут же
выбежал из кабинета, а дон Эрнандо посмотрел на сыновей и сказал:
-- Надо было мне хоть одного из вас послать учиться. Может, вышел бы
толк...
Отцу никто не возразил, однако в роду Марсалесов никогда не жаловали
ученость и всегда обходились умением писать и считать.
На все огромное поместье приходилось с десяток книг, да и те были
куплены по случаю и лежали годами, ожидая своего читателя.
Появился Паскуале. Следом за ним вошли Рене и Галлауз. Дон Эрнандо
ожидал увидеть на их лицах выражение торжества, однако чужаки выглядели
собранными и, по всей видимости, приготовились говорить только о деле.
-- Садитесь, господа, -- уважительно заговорил с ними дон Эрнандо. --
Нет, не туда, там у нас зрители, -- едко пошутил он, намекая на бессилие
своих родственников. Никто из них не только не разбирался в военном деле, но
даже не брал на себя ответственность за сколько-нибудь важные решения. К
старому дону шли с каждым пустяком.
Единственным исключением в семье Марсалесов была дочь -- Солейн. Она
была любимицей отца и переняла от Эрнандо его предприимчивость и властность.
Гости пересели поближе к столу дона Эрнандо и вежливо молчали, ожидая,
когда заговорит хозяин,
-- У нас проблемы, господа, -- начал дон Эрнандо. -- Как оказалось, вы
были правы, и этот сукин сын... Как его?..
-- Можете называть его Джимми Зедлер или Клаус Ландер, -- подсказал
Рене.
-- Так вот, наверное, это его рук дело. Если раньше корабли компании
просто убегали, стоило выпалить по ним из ружья, то теперь они устраивают
настоящие сражения... Мне хотелось бы получить от вас пару советов.
Рене и Галлауз переглянулись, затем первый сказал:
-- Мы ждали этого, дон Эрнандо. Раз уж противная сторона пользуется
услугами профессионала, вам тоже этого не избежать. А что касается советов,
то вот вам совет первый -- нужно начинать готовиться к удару по
Форт-Абрахаму. Затягивать войну не имеет смысла, а она затянется, если дать
компании время. Мы не были в форте, но можем с уверенностью сказать: там
ведутся работы по укреплению позиций и строительству новых линий обороны.
Пока что у вас есть преимущество. Его нужно использовать и за неделю,
максимум две, подготовить операцию.
-- Да хоть сейчас. У нас есть пушки -- тридцать два "охотника" я
вооружил орудиями.
-- А в "Лос-Флоридос" об этом знают? -- уточнил Галлауз.
-- Конечно, совсем недавно мы потопили один их скоростной корабль! Еще
бы они не знали!
-- Тогда странно, что мистер Ландер не пресек это безобразие.
-- Вы это о чем?
-- Существует такая организация, которая называется Лицензионная
Ассоциация. Это международный орган, который уважают все без исключения. Ни
одна большая война не начинается без того, чтобы противоборствующие стороны
не потребовали освидетельствования вооружения своего противника.
-- Но у нас же не война.
-- В том то и дело, -- сказал Рене. -- Поэтому мистер Ландер должен был
заявить на вас в представительство Лицензионной Ассоциации. Будь у вас
война, вы могли бы ставить свои пушки, а поскольку официальной войны нет --
вы нарушаете закон.
-- А что нужно сделать, чтобы была война? -- уточнил дон Эрнандо. У
него было несколько хороших адвокатов, и до сих пор они удачно решали все
его проблемы.
-- Нужно зарегистрировать ее в Ассоциации и получить лицензию на
военные действия, -- сообщил Рене. -- Только, боюсь, вам это будет не по
карману.
-- Правда, а сколько это стоит?
-- Простенькая война четвертой категории без применения оружия
массового поражения и авиации стоит не меньше двух миллиардов кредитов.
-- Да это же стоимость всего имущества Марсалесов! -- вскричал дон
Эрнандо и даже вскочил со своего кресла. -- Чистый грабеж!
-- Война -- удовольствие дорогое, -- согласился Галлауз. -- Вот поэтому
с вашими пушками придется расстаться.
-- Но я могу их пока спрятать... В этот момент зазвонил телефон. Дон
Эрнандо снял трубку.
-- Слушаю... Так... Так... Понятно. Пусть звонят моему адвокату в
Грандвиллидж.
Марсалес положил трубку и, вздохнув, сказал:
-- Поздно прятаться. Эта самая Ассоциация уже посадила большой самолет
на восьмом участке... То-то я думаю: люди жалуются, что какой-то самолет над
ними летает второй день.
-- Вам грозит большой штраф, сэр. Старик угрюмо кивнул, затем посмотрел
на своих сыновей и, ткнув в их сторону пальцем, распорядился:
-- Джовани и Маркус, немедленно вылетайте к нашим адвокатам. Скоро на
нас придет большая кляуза. Ты, Игнасио, возвращайся к себе на плантации и
прихвати Паскуале. Пусть поработает у тебя, и гляди не жалей его. Я потом
проверю...
-- Да, отец.
-- Ты, Белый Великан, посмотри, что там на фабрике. Управляющий
говорит, что в машинах плохое масло. Выясни, кто виноват, и накажи. Убей
мерзавца, чтобы другим неповадно было.
-- Хорошо, отец.
-- Все, остальные свободны.
59
Когда родственники разошлись, в кабинете остались только гости и
хозяин. Не успели они продолжить прерванный разговор, как вошел охранник.
-- Дон Эрнандо, можно я постою здесь?
-- А что такое, Пепито, там за дверями холодно?
Охранник потоптался на месте и сказал:
-- Все-таки они чужие, дон Эрнандо. Мне не хотелось бы оставлять вас с
ними наедине.
-- Я ценю твою преданность, сынок, но у нас тут сплошные секреты.
Пепито кивнул и вышел, напоследок бросив на гостей подозрительный
взгляд.
-- Итак, теперь я без пушек. Что дальше?
-- Вам нужно раздобыть торпеды, дон Эрнандо, и побыстрее. Думаю, что на
черном рынке купить их можно, -- сказал Рене.
-- Да, у нас можно купить все, -- согласился хозяин. -- Подготовьте мне
список всего необходимого.
-- Список уже готов, сэр, -- сказал Рене и достал из кармана листок
бумаги.
-- Экие вы скорые ребята, -- удивился дон Эрнандо и, ознакомившись с
перечнем, спросил:
-- На сколько это потянет?
-- Около миллиона, -- ответил Рене и, упреждая возмущение прижимистого
старикана, добавил: -- Сэр, если бы вы послушали нас раньше, то обошлись бы
меньшими деньгами. И потом, если что-то останется, вы сможете реализовать
излишки через черный рынок.
-- А какова ваша доля? -- поинтересовался дон Эрнандо.
-- Наша доля -- это Джимми Зедлер, -- успокоил его Галлауз. Он с
интересом наблюдал за поведением старика и заметил, что теперь перед ними
сидел совершенно другой дон Эрнандо, не тот, которого они увидели в первый
раз.
Видимо, Марсалес-старший любил подурачиться и временами представлялся
полной развалиной, получая удовольствие от реакции окружающих. В делах он
был кремень, и Галлауз видел, что в глазах старика светится расчет и
хитрость.
Снова зазвонил телефон.
Дон Эрнандо снял трубку, ожидая новых неприятностей, однако это была