Авторов Коллектив. Эта гиблая жизнь

   Анна удивилась:
   – А друг-то зачем?
   Лидка захохотала:
   – Тебя хотим познакомить, а то ты целые вечера, как монашка сидишь.
   В окно требовательно, резко постучали. Лидка подбежала, отодвинула занавеску и махнула рукой, приглашая:
   – Заходите!
   Обернулась к сестре:
   – Это они.
   Взглянула на себя в зеркало еще раз и выпорхнула на кухню. Анна растерянно посмотрела на младшую сестренку, и та, подмигнув ей и хихикнув, тоже скрылась на кухне. Оттуда послышались оживленные голоса. Говорила в основном Лидка. Анна быстро сбросила ноги с дивана и поправила распахнувшийся халат. Дверь открылась, и на пороге появился высокий симпатичный парень, друг Лидии, Талиб. Анна его уже не раз видела и с улыбкой поздоровалась:
   – Привет, Талиб!
   Следом, слегка пригнув голову, шагнул еще один солдат. И Талиб и незнакомец были в «хэбэ». «Наверное, в самоволке», – подумала Анна и вгляделась. Парень был очень красив – иссиня-черная густая шевелюра, черные глаза, мягкий овал лица и чуть тронутая загаром белая полупрозрачная кожа... Анна сразу же опустила глаза, а Лидка рассмеялась:
   – Анька, перестань смущаться!.. Знакомься – это Юсуф.
   Парень переминался с ноги на ногу. Смущенно взглянул на Анну и с сильным акцентом произнес:
   – Можно Юрой звать... А вас – Аня? Лидка снова захохотала:
   – Чего это ты так официально?
   Парень смутился и покраснел:
   – Я русский плохо знаю...
   Анне вдруг стало жаль его, и она слегка подвинулась на диване:
   – Садись, чего стоять-то!
   И он послушно сел рядом.
 
   В дверь постучали, и Анна обернулась:
   – Войдите.
   Вошел секретарь, Олег Звягинцев:
   – Анна Николаевна, звонит начальник милиции. После обеда хочет подъехать... Что сказать?
   Она подошла к столу, полистала ежедневник: – Что же, пусть приезжает.
   Звягинцев вышел, а Анна села за стол и, обхватив виски ладонями, снова начала вспоминать...
 
   ...Тот летний вечер был теплым, звезд не было, и над городом стоял густой мрак. Анна и Юсуф, обнявшись, сидели на лавочке возле дома. Фонарь на углу бросал на землю желтоватый свет, но густая крона тополя надежно защищала влюбленных. Юсуф сказал:
   – Мой отец умер, когда мне было всего четыре года. Я его почти не помню. У мамы, кроме меня, никого нет... Знаешь, Баку – красивый город, и я тебе его покажу!
   Его рука осторожно скользнула по груди Анны, но она отбросила ее и твердо произнесла:
   – Не смей!
   И тут же услышала в темноте обиженное сопение:
   – Я люблю тебя! Почему я должен постоянно быть с тобой сдержанным? Я хочу жениться на тебе, а ты, как сосулька... Не любишь?
   Анна осторожно взяла его руку в свои и проговорила-прошептала, положив голову ему на плечо:
   – Не знаю...
   Он вскочил так резко, что она едва не упала на землю, и забегал возле скамейки:
   – Не знаешь?! А когда знать будешь? Мне полгода осталось до конца службы! Лидка с Талибом заявление подали, а ты все не знаешь! Ну и как хочешь! Когда узнаешь – с Талибом передашь!
   Юсуф резко развернулся и исчез в темноте. Анна, ошеломленная, какое-то время сидела не шевелясь, потом вскочила, подбежала к углу дома, крикнула в ночь:
   – Юрка! Вернись!
   Мгновенно сильные руки обхватили ее за талию, прижали к себе и закружили. Торжествующий голос прогудел над ухом:
   – Ага-а-а! Значит все-таки любишь! Или нет?!
   Его лицо приблизилось, Анна попыталась вырваться:
   – Да ну тебя, дурак!
   Но его губы жадно прильнули к ее рту, и она обняла его крепкую шею...
 
   Ход воспоминаний Анны снова оборвался, на этот раз – звонком телефона. Она взяла трубку:
   – Иноземцева слушает.
   Взволнованный мужской голос произнес:
   – Это из Демидовки... Анна Николаевна, к нам тут из соседнего района на пост двое пришли. Наши, русские... Интересные вещи рассказывают. Мансур ночью собирается на машинах к нам нагрянуть.
   Лицо Анны посуровело:
   – Где точно? Они знают?
   – Да у нас, через Демидовку собираются проскочить.
   – Откуда эти сведения?
   – Один из их села долго на Кавказе жил, понимает, о чем говорят. Он и сказал.
   – Сколько у вас патронов осталось? – Пока хватит.
   – Ну ладно, все. К вечеру сама к вам приеду...
   Анна положила трубку на рычаг и сразу же нажала кнопку селектора. Услышав голос Олега, сказала:
   – Олег, обзвони всех ребят, у кого есть телефоны, к остальным курьера отправь. Сегодня надо усилить заслон возле Демидовки... Мансур собирается в гости к нам пожаловать.
   – Будет сделано!
   Анна выключила селектор и снова задумалась...
 
   ...Встречали новый год. В маленьком клубе части собрались все свободные от дежурства солдаты и офицеры. Пестрой стайкой столпились в углу приглашенные городские девушки. Важно, солидно сидели вдоль стен жены офицеров. На маленькой сцене двое солдат и прапорщик колдовали над аппаратурой. Наконец из динамиков полилась «космическая» музыка «Спейс». К Анне моментально подскочил какой-то солдат:
   – Разрешите?
   Но тут же возникший рядом Юсуф начал напористо оттирать его в сторону:
   – Это моя девушка!
   Солдат не собирался сдаваться, а Лидка, стоящая рядом, подлила масла в огонь, сказав:
   – Он же первый пригласил, пока ты чухался! Юсуф повернулся и к ней:
   – Но она моя девушка!
   Солдат отошел, с угрозой взглянув на Юрку. А тот крепко обнял Анну за талию со счастливой улыбкой... Она рассмеялась:
   – Тоже мне, собственник нашелся! Он ревниво взглянул по сторонам:
   – Сегодня ты весь вечер танцуешь со мной!
   – Это еще почему?
   – Ты моя невеста, и я не хочу, чтоб тебя еще кто-то обнимал в танце.
   И крепко прижал к себе.
   В перерыве солдаты вышли покурить на улицу. К Анне вдруг подбежала перепуганная, бледная девчонка.
   – Там Юрку твоего избить собираются!
   Анна, как была в босоножках и в платьице без рукавов, бросилась из клуба, не чувствуя холода. Выбежала за угол и увидела Юсуфа в плотном кольце солдат. Кинулась к ним, растолкала и встала впереди Юрки, раскинула руки в стороны и властно крикнула:
   – Не сметь!
   А солдаты растерянно глядели на ее ноги в глубоком снегу, в котором даже босоножки не были видны... Юсуф быстро опомнился, схватил ее в охапку, солдаты расступились, и он бегом понес ее назад, в клуб.
   Стихла музыка, оборвалась... Все пораженно глядели на стоявшего в дверях солдата с взахлеб ревущей девушкой на руках... Он усадил ее на табуретку возле печки, стянул с ног босоножки и начал обтирать ей ноги носовым платком, пока кто-то не протянул ему полотенце.
 
   Анна прервала бег памяти. Снова нажала на кнопку селектора.
   – Олег, узнай обстановку в соседних районах... Она нам сегодня потребуется. Какие-нибудь новые сведения поступали?
   – Соседи жалуются на Мансура, говорят, что вконец обнаглел... Молодых ребят избивают, на рынке из русских никого нет, девчонкам ни днем, ни ночью на улицу не выйти.
   – А что же милиция?
   Было слышно, что Олег усмехнулся:
   – Там такие же, как у нас... Сквозь пальцы смотрят и ни во что не вмешиваются.
   Анна задумчиво побарабанила по столу пальцами:
   – Так, значит... Ладно! Будут новости из Демидовки, немедленно сообщи. Все!
 
   ...В тот вечер Анна бежала к Юсуфу, желая порадовать его своим внезапным появлением. С трудом преодолела колючую проволоку, поднялась на две ступеньки, ведущие внутрь радарной установки, и тихонько открыла дверь. То, что она увидела, потрясло ее до глубины души... На узеньких нарах лежала в одних трусиках Ленка Шпакина – известная в городе шлюха. А рядом, по пояс раздетый, сидел Юсуф... Когда дверь отворилась, он резко повернулся. Их глаза встретились. Анна резко развернулась, спрыгнула вниз и, не разбирая дороги, кинулась назад, к дому. Слез не было, но на душе тяжело и пусто было. Тихонько войдя в окутанный тишиной дом, она бросилась на кровать и почти мгновенно погрузилась в черный, без сновидений, сон...
 
   Анна бушевала, бегая по комнате... В центре ее стоял Юсуф. Парень был в парадной форме. Анна кричала, не желая сдерживать себя:
   – И после того, что я видела, ты смеешь являться ко мне и просишь выйти за тебя замуж?! Ты считаешь, что я полная дура?
   Юсуф возразил:
   – Нет! Это я дурак... Ты умная девушка.
   Она остановилась перед ним и подняв голову, уже почти спокойно спросила:
   – Как ты мог так поступить со мной? Ведь я тебе верила!
   – Пойми, ничего не было. Клянусь тебе!
   – Ну, конечно! И Ленки рядом с тобой не было... Слезы выступили на глазах, покатились по щекам:
   – ...почти голой. И ты не был по пояс раздет? Знаешь что?... Катись-ка ты отсюда и больше никогда не появляйся!
   Анна пинком распахнула дверь комнаты:
   – Убирайся!
   Юсуф все ниже и ниже опускал голову, а когда Анна распахнула дверь, кинулся вон, и ей показалось, что он тоже плакал... Не успела дверь за ним захлопнуться, как девушка повалилась на диван, и уткнувшись лицом в подушку, в голос заревела... Благо дома никого не было.
 
   ...Заработал селектор. Голос Олега произнес:
   – Анна Николаевна, начальник милиции приехал.
   – Пусть заходит.
   – Да он еще только из машины выбирается... Я тут в окно смотрю.
   – Хорошо, Олег. Спасибо!
   Анна подошла к стене и раздернула легкие шторки, скрывавшие подробную карту района. Нашла деревню Демидовка и задумалась: «До границы района от Демидовки и полкилометра не будет... Надо жителей предупредить, чтоб не высовывались. Мало ли чего случится...» Собаки вдруг ощетинились и зарычали у ее ног. Она положила руки на их головы:
   – Лежать!
   Псы послушно улеглись рядом с креслом. Дверь без стука распахнулась, и в проеме ее показалась крупная фигура начальника районной милиции капитана Коломейцева. Хлопнув дверью, он, не здороваясь, прошел к дивану у стены и с маху рухнул на него, отчего тот жалобно заскрипел.
   – Это как же, Анна Николаевна, получается?! Вы войну самую настоящую ведете, а мне как быть? Целых две недели уже командуете в районе, мой кабинет заняли, ваши боевики мне в лицо ржут! Если так дальше пойдет, я сам в область съезжу за помощью... Вы не имеете права так поступать! Если есть вопросы – подавайте заявление.
   Анна усмехнулась, глядя в его красное лицо:
   – Никуда, вы, Валерий Евгеньевич, не обратитесь! Это не в ваших интересах. Вы и сами это понимаете, раз уж две недели бездельничаете. С тех пор, как мои ребята охрану несут – ни в городе, ни в районе даже краж нет. Так что выходит – я вам карьеру делаю. Коломейцев шутки не принял:
   – Может краж и нет, только как на пороховой бочке живем... И как быть с трупом Захарова? Может, скажете, он своей смертью помер?
   Анна помрачнела: Борис Захаров был убит в перестрелке два дня назад. И она, уже жестко, произнесла:
   – Не скажу. Но мы теперь умнее будем. И без разведки никуда больше не сунемся. А разведчики у меня уже есть... И неплохие. Афганцы.
   – Вы обязаны вернуть нам оружие! Оно за нами числится, за милицией...
   Анна спокойно спросила:
   – А зачем вам оружие, капитан? Ведь вы все равно никого не защищаете.
   Коломейцев зло и тяжело уставился на нее:
   – Не много ли на себя берете, Анна Николаевна? Милицию разоружили, военкомат без оружия оставили, этих олухов военных, – ведь я их предупреждал! – ограбили, даже школьный тир не обошли стороной, не говоря уж о лесничестве и частных ружьях...
   – Вы прекрасно знаете, Валерий Евгеньевич, у кавказцев оружия и денег полно, а нам его купить негде да и не на что. Сидели бы вы лучше тихонько, мой вам совет! Ведь случись что – нас люди поддержат... Вот вы сказали – живем на пороховой бочке, а ведь не жили бы, если б вы так рьяно не защищали своих кавказских протеже. Большинство ваших людей сейчас со мной. И поверьте, они знают, на что идут. Район я не сдам, и мы будем его удерживать всеми силами... Капитан, не хотели бы вы послушать, что в других районах делается?
   Коломейцев хмуро буркнул:
   – Да уж там-то не воюют! Анна улыбнулась:
   – А это как сказать... Она нажала на клавишу селектора: – Доложите обстановку у соседей. Голос Олега ворвался в кабинет:
   – Собираются последовать нашему примеру. Уже вооружаться начали. В Меленках одного черного задавили – девчонку изнасиловал... Люди считают, что раз у них в горах места для русских нет, то и здесь им делать нечего.
   – Хорошо, Олег...
   Повернулась к Коломейцеву:
   – Ну как, Валерий Евгеньевич? Не кажется ли вам, что люди устали от того, что все вокруг куплено кавказцами? Это ведь Россия! Почему наших они повыгоняли из своих республик, не дали людям жить? А теперь и нашу землю к рукам прибирают... Не слишком ли жирно будет?
   Капитан вытащил сигареты, закурил.
   – И все же не стоит воевать... Вам что – Афгана с Чечней мало?
   – Но нам тоже дорога наша земля, как и им их горы. Пусть убираются отсюда!
   – А не думаете ли вы, что дойдет до правительства и на вас отряд ОМОНа бросят? Ведь это вполне может быть... В прошлый раз вы три года сидели, а в этот может и «вышка» получится.
   – Может, и так, только не собираюсь я на полдороге останавливаться! А насчет ОМОНа – навряд ли... Правительство сейчас слишком поглощено предвыборной грызней, чтобы о нас, грешных, думать. И Чечня еще идет... А я из своего района ни одного мальчишки в Чечню не отдам! С военкомом тут поговорили по душам! Хватит за чужую землю русские головы класть!
   Коломейцев решил сменить тему.
   – Я тут говорил с мэром... Уборочная на носу, а горючего нет. К «железке»-то теперь не пробиться по вашей милости. Анна усмехнулась:
   – Все-то вы знаете, Валерий Евгеньевич! Одного только не знаете, что мои ребята еще вчера под прикрытием БТРа шесть полных наливников пригнали. Так что горючим обеспечены.
   Капитан недоверчиво хмыкнул:
   – И где же вы БТР-то взяли с наливниками?
   – Командир части – человек очень понятливый, а водители у меня и свои есть. А чтоб не пожгли нас, в кабины посадили родного брата Мансурова, племянника и еще четверых кавказцев. У нас их в камерах сидит двенадцать человек. Машины шли вплотную друг к другу... Я была в колонне и видела, какими глазами Мансуров нас провожал.
   Коломейцев вскочил и нервно забегал по кабинету... Собаки фазу же поднялись и, не мигая, следили за ним. Анна какое-то время наблюдала за ним, потом спросила:
   – Никак не могу понять вас, Валерий Евгеньевич, вы-то за кого?
   Капитан резко остановился:
   – Я – за закон!
   Анна откровенно и зло усмехнулась:
   – За какой закон? Который нас грабить позволяет? Позволяет избивать стариков? Насиловать девчонок? Скажите честно, сколько дел вы прикрыли, получив кругленькую сумму? Я уверена, что в большинстве случаев страдали невинные люди, а виновные откупались.
   – Это что, вы о своем преступлении вспоминаете?... Так вы же сами сознались в убийстве.
   – Верно! Но до сих пор не могу понять, почему те, кто бил моего отца, никакого срока не получили? А ведь я тогда убила только Алима Мансурова, остальных двух лишь ранила. Или вы посчитали, что им ранения хватит? Почему изнасилование моей сестренки замяли?! Почему вы не стали расследовать дело об убийстве моего мужа и сьша? Не прислушались к словам Порецкого? Зато мое дело вы тогда раздули лихо! Если бы не мой адвокат, думаю, что вы – лично вы! – помогли бы мне сесть лет на десять... А знаете, я ведь тогда просто не захотела давать вам деньги.
   Коломейцев грузно опустился в кресло напротив:
   – Я решительно против ваших действий... И хотел бы связаться с областью.
   – За чем же дело стало?
   – Ваши молодцы за каждым моим шагом следят. На телеграф не пропустили, выезд из города перекрыли, а домашний телефон просто обрезали... Мэр к вам не приходил?
   – Был. Тоже хотел в область наябедничать, еще неделю назад. – Как я понимаю, вы отказали?
   – Правильно думаете, но теперь мне самой любопытно, что же думают по поводу двухнедельного молчания наши областные начальнички?... Ну как, хотите позвонить? Надеюсь, вы не будете возражать против моего присутствия при разговоре? Я мешать не буду, можете все говорить, как считаете нужным.
   – Что ж, слушайте!
   Анна нажала кнопку:
   – Олег, соедини меня с областным управлением внутренних дел. Через минуту голос Олега ответил:
   – Соединяю!
   В комнату сразу же ворвался хриплый голос:
   – Старший лейтенант Светлов, почему так долго молчали?
   Коломейцев было начал:
   – Товарищ подполковник, это капитан Коломейцев...
   Голос рявкнул:
   – Что у вас в районе творится, товарищ капитан?! Где старший лейтенант Светлов? – Не знаю...
   – Как это не знаете?! Я его четыре дня назад к вам отправил. Голос в трубке вдруг замолчал, а потом уже спокойно продолжил:
   – Ну так что там у вас? Коломейцев мрачно взглянул на Анну:
   – Бунт у нас! Милиция разоружена и разогнана. Связаться с вами не мог, так как практически сидел под домашним арестом. Мэр тоже в стороне, власть лишь у председателей бывших колхозов и совхозов, да у той, что все это начала.
   Голос снова взорвался криком:
   – Как вы могли такое допустить?! Кто командует в районе?
   Коломейцев вздохнул:
   – Все произошло настолько неожиданно... В общем, мы не успели ничего предпринять! Помните дело Иноземцевой?
   – Кое-что... При чем здесь это?
   – Да ведь это Анна Николаевна всю кашу заварила! Она и командует в районе.
   – Та-а-ак! Но у вас есть еще воинская часть.
   Валерий Евгеньевич скривился:
   – Их они разоружили в первую очередь, и командир части держит нейтралитет.
   Область какое-то время молчала, потом устало выдохнула:
   – Какое положение на данный момент в районе?
   – На всей территории нет ни одного лица кавказской национальности. Иноземцева со своими боевиками всех вышибла. Есть, правда, заложники, и среди них, как я слышал, брат Мансурова.
   – Какого Мансурова?
   – Того самого! Его младшего брата Анна Николаевна восемь лет назад убила. Вот с того времени все и тянется.
   Голос в трубке задумчиво протянул:
   – Та-а-ак!.. А криминала сейчас много?
   – Ни одного случая, даже кражи прекратились... Но в перестрелке погиб один парень. Хотите поговорить с Иноземцевой? Она рядом стоит.
   – Нет! Найдите старшего лейтенанта Светлова, пусть возвращается!
   – А что делать мне? Голос резко гаркнул:
   – Ждать! Раз власть удержать не сумели... Область отключилась... Анна поглядела на ссутулившиеся плечи капитана, на склоненную, тронутую сединой голову, спросила:
   – Хотите, я разыщу Светлова? На данный момент у меня возможностей больше.
   Коломейцев взглянул ей в лицо:
   – Не возражаю, если вы дадите мне возможность поговорить с ним.
   – Хорошо. Я пришлю завами машину, как только разыщем Светлова.
   Капитан кивнул и вышел, не прощаясь. Анна сразу же нажала на кнопку селектора:
   – Олег, выясни, может кто-нибудь из ребят задерживал старшего лейтенанта Светлова... Он послан к нам из области четыре дня назад.
   – Сейчас выясню.
   Буквально через несколько минут он сам влетел в кабинет и, посмеиваясь, сказал:
   – Он четвертые сутки у нас в КПЗ загорает! Отказывался предъявить документы и сопротивление оказал... Привести?
   – Да нет! Лучше я сама спущусь. Коломейцев уже уехал? – Только что, все фасад милиции разглядывал.
   – Пойдем, взглянем на этого опера...
 
   Сразу же после разрыва с Юсуфом Анна переехала жить в деревню к бабушке. Дни стояли жаркие, работы было много, но она не жаловалась. Косила, полола, поливала, сушила сено, таскала воду на коромысле с дальнего колодца. Иногда бегала в лес, приносила ягоды, грибы. Варила варенье, компоты, мариновала и солила. Косила всюду, где только можно, сушила и перетаскивала к дому. Бабушка часто спрашивала ее:
   – Зачем столько сена? Ведь у нас даже козы нет.
   Анна улыбалась загадочно и продолжала косить. В колхозе начинался второй сенокос и, поговорив с председателем, она отправилась на колхозные угодья. В конце августа привела пятнистую корову, сказав изумленной старушке:
   – Она теперь наша!.. Я в колхозе заработала. Теперь у нас свое молочко будет.
   Целый месяц она мучилась – соски у коровы оказались на редкость тугими и знала она прежде лишь машинную дойку, но Анна не сдалась, и постепенно дело наладилось. В конце сентября, со свинокомплекса, она притащила двух маленьких поросят – их розовые пятачки забавно выглядывали из корзины... С помощью бабушки девушка выходила их.
   Освободилось место библиотекаря в сельском клубе, и Анна устроилась работать туда. Она умела шить, а так как читателей днем было не слишком много, то перетащила в библиотеку ручную швейную машинку и начала принимать заказы на шитье. Деревенским это было очень удобно, и работы прибавлялось с каждым днем. Председатель не возражал – теперь деревенские бабы не отпрашивались на примерку в город. Анна снимала мерки в крохотной комнатушке-чуланчике и записывала выдаваемые книги в зале.
   Прошла зима, отелилась телочкой в начале марта корова... Поросята уже выросли, и в апреле одного зарезали на мясо. Бабушка на Анну только дивилась, а она в конце апреля купила двадцать цыплят и столько же утят. Возилась с ними, как с детьми: кормила творогом, тертой морковью, крошеными яйцами и не потеряла ни одного. В деревне сперва охали и ахали, глядя на ее хлопоты, а потом привыкли. Внимания на ребят Анна совсем не обращала, дай времени на гулянки не оставалось. Поздно вечером она, уставшая, мгновенно засыпала, чтобы рано утром снова вскочить.
   В июне в библиотеку неожиданно заглянул председатель. Внимательно оглядел аккуратно расставленные на полках книги, потом взглянул на сидевшую за столом Анну:
   – Здорово!.. Я к тебе с просьбой.
   Анна поздоровалась и молча глядела на главу колхоза, а он продолжал:
   – Рук на сенокосе не хватает! Решили мы на правлении всех мобилизовать на заготовку кормов. Ты согласна хотя бы пару недель в поле поработать? Заплачу, как и колхозникам, осенью зерна дадим, соломы... Ну как?
   Анна поднялась из-за столика:
   – Хорошо! Но по воскресеньям библиотека будет работать. Согласны?
   Председатель хлопнул ладонью по столу:
   – Вот и ладно! Завтра в полседьмого к магазину! Да ты и сама знаешь...
 
   Светлов лежал на шконке, ^[1]закинув руки за голову. Когда в замке повернулся ключ, он лениво посмотрел на открывшуюся дверь, но увидев вместо охранника женщину, медленно сел. Поправил рубашку. Она молча остановилась напротив и внимательно оглядела его с ног до головы, заметив про себя: «Крепкий парень, недаром мои ребятки с фингалами!» Вслух произнесла:
   – Здравствуйте, Павел Юрьевич! Прошу прощения за задержание... Надеюсь, вы понимаете, что сами виноваты в случившемся? Почему не объяснили, кто вы и зачем прибыли?
   Он настороженно разглядывал ее, но ответил спокойно: – Здравствуйте! Я бы хотел узнать, что здесь происходит? Почему меня задержали? Где капитан Коломейцев? Она перебила его:
   – Вы все узнаете, а сейчас, может, выйдем отсюда? Анна пошла к двери, но Светлов не тронулся с места, и она оглянулась:
   – Вы идете?
   – Куда и зачем? Кто вы такая? Анна улыбнулась:
   – Обо мне вы уже слышали, я уверена... Что ж, представлюсь – Иноземцева Анна Николаевна. Я, на данный момент, Хозяйка района.
   Светлов внимательно разглядывал ее. Затем шагнул следом, легко подхватив джинсовую куртку с нар. Анна предупредила:
   – Минуточку, у меня тут охрана за дверью... Сначала выйду я. Павел провел рукой по щетине:
   – Побриться бы, себя в порядок привести, а то я здесь совсем запаршивел!
   – Хорошо, ребята сейчас вам все организуют.
   – Тогда, может, вы заодно узнаете у них, где моя машина? В ней осталась сумка с бельем и бритвой.
   – Машина здесь, в гараже стоит... Сами хотите сходить или пусть парни принесут? Предупреждаю – не делайте глупостей! Уйти мы вам не дадим, по крайней мере в ближайшую неделю... Можете выходить.
   Светлов вышел и уставился на собак, а те, в свою очередь, разглядывали его... Онхмыкнул:
   – Н-да! Такого я не ожидал. Я арестован?
   – Нет. Просто мне не выгодно отсылать вас в область, пока вы толком ничего не знаете. Первое знакомство со мной и ребятами, признайтесь, оставило не лучшее впечатление?... Разговор с Коломейцевым еще больше укрепит вас в вашей правоте. Но Коломейцев реальной силы сейчас не имеет и он многого не знает. А знает он лишь то, что ему выгодно. Остальное он «забывает» сказать... Не скрою, мы с ним старые противники.
   Разговаривая, они дошли до дежурного. Анна кивнула парню за столом:
   – Отдай ключи от машины и документы и проводи в гараж. Помоги Павлу Юрьевичу, если он что-то попросит.
   Повернулась к Светлову:
   – Даю вам час. Потом приходите ко мне в кабинет, ребята проводят... Побеседуем.
   Светлов кивнул в ответ, собирая со стола документы и ключи. Анна поднялась наверх вместе со своей четвероногой охраной.
 
   С запада медленно наползала свинцовая туча, а сена на поле было еще много. Стог, на котором стояла Анна, еще только начали метать. Люди торопились успеть до дождя. Работали сосредоточенно, лишь изредка раздавался чей-нибудь крик. Женщины быстро сгребали сено, мужики подтаскивали к стожарам и забрасьшали вилами наверх. Анна принимала сено, утаптывала его, выравнивала стог, граблями показывая, куда положить очередной навильник. За неделю ее кожа обветрилась и потемнела от солнца, ноги и руки покрылись царапинами и порезами от травы, но она не жаловалась. Лишь по вечерам, обливаясь в огороде теплой от солнца водой, стонала от боли – так сильно щипало ранки от воды и ныло от усталости тело.