Авторов Коллектив. Эта гиблая жизнь

   – Чьей, собственно, безопасности? – прошептал он в недоумении и почувствовал, как вместе со способностью логически мыслить появляется ненависть: – Это что же за абулия такая приключилась?
   – Трубников Дима, пройдите на рабочее место, – свирепела по селектору девушка.
   Появилась Валя. Она опять была в зеленой форме.
   – Вы бы еще спать завалились, Степанов! Где письмо от французов? Пусть подтвердят, что гаечный ключ попал в контейнер случайно, при упаковке. И не пропадайте, у вас впереди еще множество открытий и перемен, – сухо чеканила Валя, глядя прямо перед собой; ее взгляд лишь на мгновение остановился на Степанове, и сразу ушел в сторону, не останавливаясь, ничего не выражая. Она не видела его! Или делала вид?
   – Не гаечный, а скрипичный, – он подмигнул ей, пытаясь угадать, что скрывается на сей раз за Валиной холодностью и невозмутимостью. Зачем эта загадочность и противоречивость?
   – Звоните французам, – сказала она. – Звоните.
   И столько в ее словах было энергии, тяжелой, почти термоядерной, что Степанову стало ясно, насколько эта молодая женщина приспособлена к реальной жизни, с ее борьбой, трудностями и опасностями.
   Она выживет. Обязательно.
   Степанов решительно направился к своей машине. Никогда он больше не вернется сюда. «Нужно было везти ее не домой, а в лес, в глушь лесную. И оставить там. На съедение волкам».
   Когда он уже открыл дверцу своей машины, до его слуха донеслись звуки мандолины. Кто-то из водителей-перевозчиков полусонно гнусавил:

 
Как у нас с Корытово
Повезли убитого,
Разутого-раздетого,
И того, и этого...
 

Виктор Дьяков

   Дьяков Виктор Елисеевич родился в 1951 г. в Москве. Закончил военное училище, двадцать лет отслужив в армии, майор запаса...
   Печатался в «Нашем современнике», в «Москве», «Подвиге», «Русском доме», «На боевом посту», «Нашей улице».

Вольная борьба с Венерой (рассказ)

1

   В небольшом райцентре, в лесной глухомани московский поезд стоял всего несколько минут. Сходящие и садящиеся пассажиры спешили, суетились... Среди прибывших небольшого роста щуплый пацан, на вид лет тринадцати-четырнадцати в серой неброской куртке с поднятым капюшоном, с потертым рюкзачком за плечами. Затерявшись в негустой толпе, он миновал старой постройки одноэтажное здание вокзала. Очутившись на крохотной привокзальной площади, где специально к поезду подъехали автобусы, легковушки частного извоза и встречающих... Мальчишка не пошел ни на автобус, ни к машинам. Он вытащил из кармана клочок бумаги, прочитал: «От вокзала по улице Третьего Интернационала до кафе „Чайка“...»
   За одним из столиков кафе, вернее забегаловки, сидел молодой мужчина лет тридцати, в дорогом широком пальто, подстриженный модельной «лесенкой». Он не спеша пил кофе, время от времени посматривая на часы. Увидев мальчишку, мужчина с облегчением вздохнул и улыбнулся. Тот тоже, просияв, чуть не подбежал к столику:
   – Привет Колян, вот и я!
   Сейчас, когда они оказались рядом, стала очевидной схожесть их лиц, хоть у мужчины оно казалось утяжеленным книзу, бульдожьим, а у мальчишки, напротив, заостренным, худеньким... Но глаза – острые, ищущие, а рот, губы – резко очерченные, волевые... Они были совершенно одинаковыми, что могло быть только у родственников.
   – Все в порядке? – негромко спросил мужчина, чуть кося глазами по сторонам.
   – Как всегда... Что может со мной случиться? – Ты особо не хорохорься! Здесь город маленький, чужие сразу в глаза бросаются.
   – Не учи ученого! – высокомерно ответил мальчик, снимая с плеч рюкзак и запихивая его под стол. – Лучше похавать что-нибудь закажи.
   Николай подозвал немолодую официантку и сделал заказ... Мальчик накинулся на еду.
   – Ты чего, в поезде совсем не ел?
   – Ел... во сне, – с полным ртом ответил мальчик.
   – Понятно... Значит, опять Нюрка на нуле... На вот, на карманные расходы, – Николай достал бумажник и бросил на стол пятьсотрублевую купюру.
   Мальчик, отставив тарелку из-под первого, повертел в руках купюру...
   – Колян, ты мне помельче разменяй! Ну куда я с пятьсоткой в этом Мухосранске? Сдачи нигде не дадут, сам знаешь...
   – Ладно! Николай поменял деньги. – Теперь Витюля, слушай свою задачу.
   Мальчик протестующе поднял руку:
   – Вот что Колян, я тебя умоляю в который раз: не зови меня Витюлей. – И еще, – зло глядя на Николая, он бросил на стол вилку, – не называй так мою мать, она тебе тетка, а не Нюрка!
   – Да что с тобой сегодня... с голодухи что ли? – примирительно улыбнулся Николай. – Ладно все... давай о деле.
   – Давай... Надеюсь, что ты меня за пятьсот верст не просто так вызвал? – мальчик по прежнему с обидой косясь на Николая, взялся за кофе.
   – Не просто так. Дело... Такого дела у нас еще не было. Кажись, фишка нам легла, должно получиться. Вот, большое фото на первой странице. Видишь? – Николай снизу под столом подал Вите газету.
   – Это где два мужика в бабочках и две бабы в декольте? – Витя с интересом рассматривал фото в газете.
   – Да. Обрати внимание на ту, которая молодая.
   – Ну и что? Баба клевая и платье на ней на штуку баксов тянет. Ты имеешь в виду камешки?
   – Вот именно... Это жена Климова, местного богача, а он сам рядом стоит, а напротив глава районной администрации со своей женой, – пояснил Николай.
   – Здоровый лось этот Климов, а старуха так смотрит на его бабу... Сразу видно – завидует!
   – Вот эти драгоценности, что на ней, колье и серьги, не меньше тридцати тысяч потянут.
   – Откуда такое богатство в такой дыре? Ее муж – крутой?... А нам с тобой за них местная братва кильдым не сделает? – не то спросил, не то предостерег Витя.
   – В том-то и дело, что никакого риска. Здесь никакой братвы нет... не дошли еще сюда ни наши, ни черные. Я навел справки, живут тихо-спокойно, как у Христа за пазухой... Вместо рэкета у них вот этот глава администрации, он местных богатеев стрижет. А Климов первый богач в районе, и в области не последний. Ему совместно с братом жены принадлежат несколько лесопилок в городе и по району. Гонят лес по России и в ближнее зарубежье, заколачивают бешеные бабки, а делятся только вот с этим типом в бабочке.
   – Усек, ништяк... Как это тебе Колян такое заповедное место удалось надыбить, где непуганые богатые Буратино водятся? – Витя горящими глазами всматривался в драгоценности, украшающие шею и уши жены местного бизнесмена.
   – Вот по этой газете и нашел. В поезде кто-то оставил. Я как увидал, сразу развернулся и назад в город, мимо которого проехал. Вызнал про Климова, что богач и жену любит. Про его подарки ей тут легенды ходят, на Багамы и Канары каждый год ее возит.
   – Ну а как мы к ним подвалим?
   – Здесь я все просчитал. Они живут за рекой в буржуй-городке. Так зовут коттеджный поселок местной элиты. У Климовых там двухэтажный особняк. Поселок забором огорожен, но охрана только на проходной. Сигнализации тоже нет. Пока здесь все тихо было – ни грабежей, ни взломов. Я тут тоже крутым прикинулся, потратиться пришлось. В общем, снял пустующий коттедж, откуда с чердака в бинокль отлично просматривается климовский дом. Оттуда мы с тобой и будем вести наблюдение и ждать удобного момента. И тогда... твой выход.
   – Молоток Колян!.. Так говоришь, не меньше тридцати штук эти цацки потянут? И в мухосрансках живут люди!
   – Только Витя... Запомни, такое дело нельзя загубить.
   – Ты что, Колян, меня не знаешь? – обиделся Витя.
   – Знаю, потому и предупреждаю. В доме я тебе уже ничем помочь не смогу. Чтобы как в прошлый раз не получилось.
   – Что ты мне все про прошлый раз? Да где ты еще такого партнеpa как я найдешь? Кто мне мои семнадцать лет даст, а? Ведь на двенадцать смотрюсь... малолетка, везде пройду, везде пролезу. А потом брат все-таки, разве я когда продам брата?! Ну виноват, промашка вышла! Что, теперь всякий раз попрекать будешь? – в голосе Вити появились слезливые нотки.
   – Ну ладно, ладно, успокойся! Слушай сюда... До буржуй городка автобусом доедешь. Через проходную не суйся и через забор не лезь. Вот план... смотри. От остановки вдоль забора до поворота, потом еще метров сто. Здесь яму увидишь, теплотрассу копали. Под забор подлезешь и вот сюда, двадцать второй дом. Позвонишь, я тебе открою. Только как стемнеет пойдешь, чтобы никто тебя не видел. Пока до вечера ты по городу поболтайся, но старайся не светиться особо.

2

   Ирина не выспалась, так как встать пришлось примерно на час раньше обычного. Олег фазу принял холодный душ и на кухню явился уже повеселевший и бодрый. Ирина, зевая, разогревала в печи СВЧ завтрак: курицу и блинчики с мясом.
   – Садись, ешь, – она подала тарелку мужу и пошла наверх подгонять детей.
   Трущую глаза пятилетнюю Машку одела без лишних слов, заплела косу. Девятилетний Денис выразил недовольство столь ранним подъемом:
   – Че рано так, мам!? Еще спать можно было.
   – Ты все лежишь!? – возмутилась Ирина. – Я же тебя вчера предупредила, что папе сегодня надо раньше выехать... Он теперь может из-за вас опоздать...
   Наконец и муж, и дети были накормлены, одеты, снаряжены. И когда внедорожник «Тойота» с мощным бампером и высокими колесами засигналил, они все без задержки вышли к нему. Денис при виде машины, на которой отец обычно выезжал на дальние лесопилки, возрадовался:
   – Ура, мы сегодня на джипе поедем! – он побежал в открытую водителем заднюю дверь машины. Вслед за ним, опершись коленками о высокую подножку, юркнула сестренка. Правда, ехать им в этом джипе предстояло не более километра до единственных в городе частных школы и садика, расположенных в одном здании в городе на другом берегу реки.
   Ирина поочередно поцеловала детей и мужа, дождалась пока машина скроется за воротами буржуй-городка, заперла калитку, зябко ёжась, побежала в дом, поднялась на второй этаж. Она прошла на застекленную лоджию, напоминающую оранжерею из-за множества произраставших здесь цветов. Отсюда хорошо был виден мост через реку. Она напряженно, с некоторым беспокойством, всматривалась, пока джип благополучно миновал мост и скрылся на другом берегу среди жилых пятиэтажек. Ирина почти успокоилась: в школе и садике были предупреждены, что сына и дочь Климовых привезут несколько раньше. Их встретят и позаботятся – иначе и быть не может, уж очень многим там обязаны Олегу. Вернувшись на кухню, Ирина не спеша позавтракала сама...
 
   Николай с Витей, передавая друг другу бинокль, с чердака следили за климовским домом.
   – Более удобного момента не дождаться – она в доме одна осталась. На джипе он обычно меньше чем на полдня не уезжает, – Николай отдал бинокль Вите.
   Тот, приняв его, посмотрел.
   – Ест... Ишь ты, курочку хавает! У меня слюни вот-вот потекут. – Он всматривался в небольшой просвет поверх занавесок климовской кухни. – Куда это она пропала?... Ага, вот, наверх пошла... Ну-ка, сменим позицию. – Витя стал смотреть в бинокль под другим углом, пытаясь теперь что-то узреть в спальне, расположенной на втором этаже. Ух ты!
   – Что там? – Николай протянул руку к биноклю, но Витя, отстранившись, не отдал.
   – Халат сняла... в одной рубашке мелькает... пухленькая бабенка.
   – Она что, переодевается? – нетерпеливо спросил Николай. – Да нет... Кажется, опять спать залегла... не видно... только край кровати... Точно, на боковую, поела, теперь поспит, чтобы жирок завязался. Чем не жизнь, мужик деньги лопатой гребет, а она ест да спит!
   – Черт, как же теперь быть? – нервничал Николай. – Ждать пока проснется, что ли?
   – Зачем Колян?... Это даже лучше. Пусть спит, а я – тут как тут, ее тепленькую из постельки и выдерну... Как миленькая, все отдаст. – Витя отошел от окна и протянул бинокль.
   Николай взял его машинально, размышляя вслух:
   – Нет, так не пойдет... Забор высоко и уже рассвело. Когда перелезать будешь, можешь внимание привлечь. Потом, дверь в дом наверняка закрыта и окна тоже. Даже со двора ты в дом не попадешь, а она сразу по телефону охрану вызовет. Нет, надо чтобы она тебя сама впустила.
   – Ну, тогда вариант номер два... Под беженца работаю. Должно пройти, она спросонья вряд ли чего заподозрит.
   Николай еще раз в бинокль оглядел климовский особняк.
   – Ладно... только ты потише... Баба-то по всему хорошая, ты там не очень.
   – Это уж Коль, как масть пойдет. Если сразу отдаст, я ей только спасибо скажу.
   – И все же смотри, не сломай ей чего-нибудь... Не хотелось бы... Ведь нормальная русская семья... Их же тоже беречь надо... Знаешь сколько русских среди «новых русских»? Всего двенадцать процентов, остальные нерусь.
   – А нас, что не надо беречь!? – вспылил в ответ Витя. – Мы что виноваты!? Ладно, Коль, не беспокойся, все будет чин-чином. Что я изверг какой, такую клевую бабу калечить!? Но немного придавить придется... без этого нельзя.
   – Да я понимаю, только не переусердствуй...

3

   Мелодичный звук звонка не сразу разбудил Ирину. Она взглянула на часы: и детям и Олегу возвращаться были слишком рано. Накинув халат, она сошла на первый этаж, включила переговорное устройство.
   – Кто это, что вы хотите?
   – Тетенька, а тетенька! Подайте Христа ради... Мы русские беженцы из Чечни... от черных спасаемся... Сестренка заболела, мама с ней на вокзале осталась... Нам совсем есть нечего, деньги кончились... Пожалуйста, хоть какой-нибудь еды... Мы в городе просили, а там люди говорят, за реку ступай, там проси... там богатые живут... Пожалуйста, тетенька, хотя бы хлебушка... умрет сестренка, второй день не евши... Нам бы до Тихвина только добраться, там дядя мой живет... Если не верите, посмотрите на меня, я прямо против вашей кинокамеры стою.
   Ирина включила установленную над въездными воротами камеру и увидела на экране монитора просителя. Это был жалкий заморыш, одетый в сильно ношенную одежду. Он явно мерз, дрожа от веющей с реки промозглой сырости. За его спиной болтался явно пустой рюкзак. Подвигав с помощью дистанционного управления камеру, Ирина увидела обвисшие тренировочные брюки и разваливающиеся кроссовки. Жилистая шея мальчишки с выпирающим кадыком вытягивалась вслед за движением камеры.
   – Сейчас, подожди! – сказала Ирина в переговорное устройство и пошла на кухню.
   Она взяла целлофановый пакет и сложила в него несколько еще теплых блинчиков, кусок курицы, сделала бутерброды с бужениной, маслом и икрой, потом положила две банки сгущенного молока и сверху батон белого хлеба. Выйдя из дома, она почувствовала пронизывающий снизу холод, и пожалела, что не оделась – на ней были только халат и рубашка. Но идти было всего пятнадцать метров по двору, только пакет отдать. Она глянула в глазок калитки... и никого не увидела.
   – Эй, парень, где ты? – Ирина, отперев замок, выглянула на пустынную улицу...
   Дверь рванули резко, с неожиданной силой. Ирина не успела ничего сообразить, как этот жалкий мальчик, едва достающий макушкой до ее подбородка, непонятно откуда вынырнул перед ней, всем телом толкнул ее во двор и вошел сам, захлопнув за собой дверь... Ирина от неожиданности едва не потеряла тапочки.
   – Ты что, с ума сошел?
   – Тихо, тетенька, тихо! – мальчишка прижал палец к губам и колючим взглядом окинул двор: лужайку, беседку, гараж...
   – Я те покажу тихо... А ну, пошел вон! – Ирина бросила пакет и кинулась на мальчишку, пытаясь вытолкнуть его за дверь.
   Но тот явно ожидал этого... Сделав шаг в сторону, он ловко перехватив руку, сильным движением завел за спину.
   Ирина едва удержавшись на ногах, вскрикнула от боли:
   – Ой, что ты делаешь, бандит!? Мальчишка тут же ослабил давление.
   – Я же русским языком сказал, тетенька... Тише и вам ничего не будет.
   – Я тебе дам тихо!.. Пусти меня сейчас же, щенок! – Ирина попыталась вырваться, но мальчишка опять заломил руку, и она вновь вскрикнула.
   Эти крики не входили в планы агрессивного просителя. Поэтому он поспешил наклонить женщину так, чтобы ее голова оказалась на уровне его подмышки, после чего, отпустив руку, перехватил уже за шею, чем сразу пресек крики, трансформировавшиеся в хрип.
   – Спокойно, тетенька, не дергайтесь, а то я вынужден буду вас немного придушить! – негромко, почти в ухо сказал ей мальчишка.
   Ирина в своем пышном светло-голубом халате билась, как большая белая куропатка, попавшая в зубы маленькому серому хорьку.
   – Ну-ну... успокойтесь... вот так! Теперь тапочки ваши подберем... Оденьте, а то ножки простудите, заболеете. Вот так! А теперь тихо, не спеша, пошли в дом. – Он свободной рукой подобрал валявшийся пакет, а второй согнутой в локте, то сжимая, то ослабляя захват, заставил Ирину вместе с ним двигаться к дому.
   В гостиной мальчишка стал завороженно осматриваться, словно забыв про мучающуюся в неудобном положении женщину. Отделанный изразцами камин, массивная под старину мебель, тяжелые золотистые шторы. Ноги утопали в глубоком зеленоватом ворсе коврового покрытия, большие часы солидно тикали, тускло бронзовея циферблатом и тяжелыми гирями... Мальчишка, наконец, очнулся и вспомнил, зачем пришел.
   – Ну что, тетенька... нам поговорить надо. Да не тряситесь вы! Я не собираюсь ничего с вами... – От ее рассыпавшихся темно-русых густых волос приятно пахло дорогим шампунем, на округлых покрасневших щеках выступили капельки пота. – Я вас сейчас отпущу, но если вы будете кричать и ругаться, попытаетесь куда-нибудь позвонить, я опять буду вынужден сделать вам больно... Так что, давайте лучше поговорим по хорошему.
   Ирина, освобожденная от удушающего захвата, распрямилась и, держась за шею, широко открытым ртом хватала воздух... Наконец немного пришла в себя.
   – Ну что, отдышались? Давайте к делу. – Мальчишка насмешливо, но в то же время и не без удовольствия рассматривал эту большую, расхристанную, явно потрясенную, но все равно очень привлекательную, холеную женщину.
   Ирина смотрела на незваного гостя и не могла поверить – этот ребенок так легко с ней справляется. Нет, это просто какая-то случайность... Она сейчас же вышвырнет его из своего дома, надерет уши, как когда-то драла уши своему младшему брату. Едва переведя дух, она вновь кинулась на мальчишку, пытаясь длинными ногтями вцепиться ему в волосы и лицо:
   – Я тебе покажу дело... Шкет, шпана!..
   На этот раз она вроде бы даже добилась некоторого успеха. Во всяком случае, вторгшийся в ее дом налетчик стал отступать, уворачиваться. Пару раз она даже «мазнула» ему по лицу. Впрочем, мальчишка стойко вытерпел это. Он не торопился, ибо криков хозяйки дома все равно на улице никто уже не слышал. Он искал такое место в гостинной, где было достаточно пространства. И в таком месте они оказались...
   Ирина догнала мальчишку, почти схватила за волосы, чтобы теперь уже его тащить к выходу, вышвырнуть на улицу и вдруг... Она даже не поняла, что произошло: ее ноги описали дугу, тапочки отлетели куда-то далеко, все перевернулось в глазах и вот она уже лежит на полу, а этот маленький наглец навалился сверху. Это было «бедро», прием из арсенала вольной и классической борьбы, бросок, который особенно эффективно получается против высоких и тяжелых противников. К тому же Ирина как спарринг-партнер заметно уступала в силе и резкости. Но мальчишка сделал все, чтобы приземление получилось как можно более мягким, да и ворс ковра спружинил. Ирина почувствовала только легкое головокружение. Но когда она совершала свой кульбит, ее халат и рубашка задрались... Мальчишка, похоже, даже смутился, не ожидал, что на хозяйке так мало одежды:
   – Ооо! Вы меня, тетенька извините, но я здесь совершенно не при чем... Вы меня вынудили... И потом, кто же идет открывать дверь без трусиков?
   Ирина, наконец, осознала всю нелепость и унизительность своего положения: мальчишка владел борцовскими приемами, а она опрометчиво кинулась в драку, совсем забыв, как одета.
   – Пусти... пусти... как тебе не стыдно... пусти сейчас же! – Ирина пыталась дотянуться и оправить халат, но это не получалось, и она, сдвинув ноги, просто прикрыла рукой пах.
   – Пушу, пушу тетенька, только боюсь вы опять...
   – Что тебе надо!?
   – Это уже разговор... Пол, гляжу, у вас с подогревом, так что не простудитесь... можно и так поговорить. Не бойтесь, я не собираюсь покушаться на вашу честь, хотя вы и очень даже... – Он повернул голову и одобрительно оглядел покрытые Канарским загаром бедра и ноги женщины. Белела только узкая полоска, где прилегали плавки купальника. Такой наглости Ирина не смогла перенести и, мобилизовав остатки сил, попыталась освободиться. – Э нет, так не пойдет! – мальчишка резкими движениями завел ее руки ей за голову, сцепил своей небольшой ладонью оба ее полных запястья и так удерживал, оставив свою вторую руку совершенно свободной. Ирина уже не могла даже прикрыться... Впрочем, мальчишка смотрел ей в глаза.
   – Пусти меня, гаденыш! – чуть не плача требовала Ирина.
   – Нет, лучше так поговорим... Уж больно вы, тетенька, буйная! Мне, в общем, нужны только цацки... то есть те драгоценности, которые есть в вашем доме. Вы мне отдаете камешки, а они у вас есть, я точно знаю, и я тихо ухожу... Как вы на это смотрите?
   – В доме нет никаких драгоценностей... Пусти, больно! – У Ирины затекали руки.
   – А вот это неправда, тетенька. Я же по глазам вижу... Детям нельзя лгать, – насмешливо произнес мальчишка.
   Ирина, не выдержав его взгляда, отвела глаза в сторону и увидела рядом зеленый ворс ковра, пахнущий моющим средством.
   – Тетенька, если вы таким образом надеетесь потянуть время, то у вас ничего не выйдет, я все равно заставлю вас сознаться... Хотите знать, как? Ну во первых, я опять посмотрю туда, куда в первый раз посмотрел нечаянно. И как вам это понравится, ведь даже ручки вашей сейчас там нет? – Ирина покраснела еще сильнее, но молчала. – Фу, какая вы бесстыдница, заставляете ребенка так поступать! – Ирина, сцепив зубы, покраснела уже не только лицом, но и шеей. – Можно, конечно, быстрее и проще, ручки опять вам заломить и бо-бо сделать... Но я не изверг... А с вами я так сделаю... раз вы упорствуете...
   Мальчишка одним движением перевернул Ирину на живот, сел ей на спину, заломив обе руки, опять удерживая их своей одной. Она вскрикнула.
   – Не бойтесь, ручки ваши ломать не буду, зато вот это, – он перегнулся назад и свободной рукой еще выше задрал ей халат и рубашку, полностью обножив широкие выпуклые ягодицы. Здесь он не удержался и легонько пошлепал ее. Ирина тихо не то стонала, не то плакала, уткнувшись лицом в ворс. – Ну что, теперь скажите?
   – Ничего я тебе не скажу, гаденыш, как не издевайся... Ничего не получишь... Скоро мой муж вернется, он тебя по стенке размажет, щенок паршивый!
   – Из этого следует, что камешки все-таки в доме есть, – сделал вывод из услышанного мальчишка. – Ну, а если ваш муж действительно приедет и застанет нас в таком вот положении, что он подумает? Молчите? Допустим, мне не сдобровать, а вам потом? Наверное, для вас обоих лучше, чтобы он сейчас нас не видел? А представляете, если я на вашей прекрасной попке, ну там где не загорело, метку какую-нибудь оставлю, такую, чтобы сразу было видно, что мужик вас за это место лапал, а? Что мужу скажите? Он ведь у вас ревнивый, я справки наводил... Ну что, начинать оставлять синяки на вашей нежной кожице? Это даже не больно... только вот потом... Я ведь сделаю это, вы мне не оставляете выбора, – он вновь похлопал ее по тугим ягодицам.
   – Пусти, сволочь... Я скажу... сейчас же пусти, садист! – со слезами в голосе стонала Ирина...

4

   Лишенная возможности даже вытереть мокрые глаза, Ирина сидела со связанными руками на диване в кабинете мужа на втором этаже, а мальчишка рылся в сейфе, вделанном в стену. Он вскрыл потайное отделение, где были сложены коробки с драгоценностями. Коробок было десятка два с хвостиком. Он раскрывал их, рассматривал и удовлетворенно складывал в рюкзак.
   – Ну вот, тетенька, а вы вредничали, всего делов-то...
   – Гаденыш! И как тебя земля носит... Кто таких рожает... У тебя мать-то есть!? – глаза Ирины сверкали ненавистью.
   – Есть, тетенька, все у меня есть, я не кибер какой-нибудь, – миролюбиво отвечал мальчишка. – Зря вы так злитесь... Ну что вам эти цацки? Муж у вас богатый, еще купит, а нам они ох как помогут... Я когда по переговорному заливал, не все ведь врал... Во всяком случае, деньги, что выручу, я не прогуляю, это уж точно. Вы, конечно, не поверите, но я ведь не пью, не курю, не колюсь. Я, как вы уже имели возможность убедиться, вообще спортсмен, только маленький, легковес.
   – Догадалась! Наверное, с мужиками нормальными не можешь сладить, потому на женщин и нападаешь.
   – Ну куда уж мне, ребенку, с мужиками, а вот с вами одно удовольствие.
   – Да брось ты мальчика из себя изображать! Не такой уж ты и ребенок... Бог, наверное, наказал, росту не дал.
   – Эт, тетенька, вы верно заметили, я действительно несколько старше, чем кажусь.
   – Какая я тебе, тетенька! Сколько же тебе лет?!
   – Не кричите, пожалуйста, – поморщился налетчик, укладывая в рюкзак последние коробки. – Сколько бы ни есть, для меня вы – тетенька. Ведь вам, наверное, что-то под тридцать! Ну вот...
   Витя перебрал все драгоценности. Там были перстни, кольца, серьги, цепочки, запонки, крестики... Но ни того колье, ни тех серег не было. Он вновь принялся обшаривать сейф.