Страница:
– Папаня, ну-ка давай! Нашу! «Барыню»!
Николай Васильевич пробежался пальцами по клавишам, как бы пробуя мелодию, и гармонь заговорила: «Барыня, барыня, сударыня-барыня...» На плечах Анны откуда-то появился платок и она поплыла по кругу плавно, как лебедушка. Вышел в круг Иван Андреевич и началось! Такого перепляса Павел ни разу в жизни не видывал... Он внимательно вглядывался в пляску старика, когда на его плечи вдруг упал платок. Он поглядел на проплывающую мимо Анну. Лидия, сидевшая напротив, крикнула:
– Выходи! Анька тебя плясать приглашает! Он крикнул беспомощно:
– Да не умею я!
– Как сможешь!
И Светлов вышел в круг... Вначале получалось плохо, он глядел на Ивана Андреевича и старался подражать ему. Потом дело наладилось и даже, пойдя вприсядку вокруг Анны, он не упал на спину, как того боялся. Глаза женщины в сумерках казались почти черными... Они манили за собой, звали куда-то! И он шел навстречу этим глазам и чувствовал, как в них растворяется его душа... Когда Николай Васильевич закончил играть, сердце Павла колотилось, как птица в клетке. Он присел на верхней ступеньке крыльца, рядом опустился запыхавшийся Иван Андреевич:
– Ох, молодец! Здорово у тебя получается! Павел усмехнулся:
– Первый раз в жизни плясал, а вы говорите «здорово»!
– Тогда тем более! Вот погоди, сейчас Анютка немного отдохнет, она еще и «Цыганочку» спляшет! Она у нас плясать мастерица!.. К выпивке-то, я смотрю, ты не падкий. По жизни не пьешь или завязал?
– Не пью по жизни! В праздник иногда рюмку-другую. А так и не тянет...
Старик заметил, что Светлов, не отрываясь, смотрит на Анну и сказал:
– Это хорошо. Вот ты думаешь, Анна сейчас вино пьет?
Он указал рукой на невестку, которая лихо опрокинула целый стакан и продолжил:
– Нет! Она хитрая, раньше всех свой стакан наливает яблочным соком и под видом вина пьет. Она и меня, старика, однажды обманула во время праздника. Смотрю – пьет. Да все по целому стакану! И не пьянеет! Я тоже давай по целому стакану! И под стол свалился... Утром просьшаюсь, Андрей на меня смотрит и говорит: «Ты что это, пап, вчера так напился?» Я ему рассказал, так он давай хохотать. И объяснил мне, как Аннушка всех обманывает... Даже сестры ее не знают про этот фокус.
Павел рассмеялся, а Иван Андреевич предложил:
– Может, и мы ее обманем? Должна же она хоть немножко расслабиться...
– Как это?
– Ты сейчас с ней рядом сядешь, а она плясать пойдет. Налей ей уже не соку, а когда снова сядете, подними тост за ее отца... Ей придется выпить.
Светлов согласился... Спустился с крыльца, сел рядом с Анной. Она спросила:
– О чем это вы с моим свекром беседовали?
– Он похвалил меня за пляску, а ведь я впервые плясал... Иноземцева вздернула брови:
– Вот уж бы не подумала! Павел, а «Цыганочку» со мной плясать пойдешь?
– Пойду, только немного пригляжусь к движениям.
– Тогда сейчас и спляшем.
Анна встала, подошла к отцу, обвила его шею руками и попросила:
– Пап, сыграй «Цыганочку», пожалуйста!
Николай Васильевич улыбнулся:
– Не наплясалась еще?
– Нет! Я бы всю ночь могла проплясать, лишь бы ты играл.
Мелодия началась с легких еле слышных аккордов, сначала медленная, потом все быстрее и быстрее. Павел обменял свою рюмку с вином на рюмку Анны, немного понаблюдал за пляшущим Сашей и вышел в круг. Едва танец закончился и они сели, Павел встал и попросил слова. Наступила тишина:
– Я среди вас человек чужой, но хотел бы тоже выпить за здоровье Николая Васильевича. Счастья вам и радости!
И залпом выпил свою рюмку – там действительно был сок. Анна придвинулась к нему и прошептала:
– Я вам припомню эту подмену рюмок! Свекор меня провел все-таки... Теперь-то я понимаю, о чем вы шептались. Остальным хоть не говорите...
Павел наклонился к ней:
– Могли бы и не предупреждать! А сейчас – еще одну рюмочку и можете дальше пить свой сок.
Анна рассмеялась:
– Коварный ты человек, Паша!
Гулянка продолжалась до глубокой ночи... К Павлу подсели сестры Анны с мужьями, втянули его в разговор, и он уже не чувствовал себя чужим среди этих людей. Под звездами далеко разносились над водой застольные песни. Павел краем глаза заметил, что Анна с отцом о чем-то разговаривают. Лицо Иноземцевой было мрачным, но все же она, похоже, соглашалась с тем, что говорил ей Николай Васильевич. Ребятишки ушли спать. Охранники и старшие девушки исчезли. Все вместе начали убирать со стола. Анна все еще говорила о чем-то с отцом... Павел вместе со всеми уносил посуду в дом, но выйдя в очередной раз за тарелками, Иноземцевой за столом не увидел. Ее отец сидел за столом один, опустив голову. Увидев Светлова, сказал:
– Павел, поговорите с ней сами... Она, вроде бы, и слушает, но ненависть переполняет ее душу! Андрей и Ванечка были для нее смыслом жизни. Она говорит, что ей безразлично, что с ней будет дальше. У нее больше не может быть детей и она зациклилась на этом. Сейчас пошла пройтись вдоль берега. Вы ее там найдете. Прихватите куртку для нее – стало прохладно.
– Я найду ее, Николай Васильевич, вы не беспокойтесь!
Павел прихватил куртки из машины и двинулся вдоль берега, заметив вдали силуэт бредущей женщины. Он, не спеша, шел следом и видел, как Иноземцева пару раз оглянулась. Она не остановилась, но Светлов медленно приближался к ней. Наконец подошел почти вплотную. Анна не оглянулась, но тихо спросила:
– Зачем вы пошли за мной, Павел Юрьевич?
– Хочу поговорить.
– Отец мне сказал все, о чем вы говорили. Я понимаю вашу правоту разумом, но сердце говорит мне: отомсти!
Анна огляделась и присела на сухое бревно у самой воды, зябко поведя плечами. Павел осторожно накинул ей на спину куртку, встал рядом и глядя в затылок, тихо сказал:
– Анна Николаевна, я не хочу, чтобы вы снова сели в тюрьму из-за мрази. Их должны осудить не только вы, но и прокурор. Таковы законы.
Он присел на бревно рядом, спиной к Иноземцевой и снова заговорил:
– Мы знакомы с вами чуть больше суток, а мне кажется, что целую жизнь... Я не хочу терять тебя, Аня!
Он уронил голову на руки и застыл. Иноземцева долго молчала, потом поглядела на Павла и вздохнула:
– Не надо, Павел! Я испорчу вам и жизнь и карьеру. Я ведь старше вас на целых пять лет и к тому же не могу больше иметь детей. Вы напомнили мне мужа и лицом и фигурой, на мгновение я просто забылась. Простите, если обманула ваши надежды...
Она резко встала и пошла по берегу дальше. Светлов тоже вскочил. Догнал, схватил за плечи и развернул к себе. Спросил:
– Неужели ты думаешь, что для меня карьера главное? Дети? Конечно, это прекрасно, но тоже не самое главное. А уж возраст тут совсем ни при чем! Ты о себе когда-нибудь думала? Молодая, красивая и одинокая... Сколько ты так жить думаешь? Андрея не вернешь, а себя губить не стоит. Пусть это жестоко, но он бы тебе, наверное, тоже так сказал.
Светлов наклонился и поцеловал Анну. Он и сам не мог понять, как это у него получилось... Ее губы не ответили ему, и Павлу показалось, что он поцеловал статую. Он покачал головой, развернулся и медленно побрел к дому... Через короткое время сзади раздались торопливые шаги, женская рука схватила его возле локтя:
– Павел! Не обижайтесь... Я командую районом и боюсь ошибиться. Получается, что в делах района разобраться легче, чем в собственной жизни. Дайте мне время разобраться и не обижайтесь!
Он остановился и спросил:
– Ты замерзла?
Она кивнула головой, и Павел распахнул куртку на груди:
– Иди сюда!
Прижал ее к себе, укрыл полами куртки и подняв голову вверх, посмотрел на звезды, чувствуя, как рядом бьется ее сердце. И на душе было так спокойно...
Когда они подошли к дому, там было тихо. Все спали, лишь на крыльце сидели Митрич и отец Анны. Лесник встал:
– А мы вас ждем! Надо же показать, где вам спать. Иноземцева ответила:
– Не стоило. Мы ведь могли бы проспать и в машине. Тем более, что рано уедем. Отец возразил:
– Во сколько бы не уехали, а поспать надо! Как я заметил, ты в последнее время почти не спишь. Так ведь тоже нельзя! Митрич, ну-ка давай командуй!
Тот распорядился:
– Ты, Анна Николаевна, ляжешь на терраске, в пологе. Там сейчас один Ванюшка спит. Думаю, вам места хватит. Ну, а тебя, Павел, положим на кухне, на диване... Поместишься, хоть и большой!
Анна усмехнулась:
– Митрич, что же ты меня так официально-то именуешь? Раньше-то, вроде, Аней звал...
Старик крякнул:
– Нельзя тебя теперь иначе звать! Ты – глава района и, как мы слышали, хороший глава. Иноземцева удивилась:
– Откуда слышали? Приходил, что ли, кто?
– Не приходил... Радиоприемник у меня есть, и местное вещание каждый вечер слушаем всей семьей. Даже ребятишки!
Анна повернулась к Павлу:
– О радио я и не вспомнила! Значит, выступают? И что говорят? Лесник снова сел на ступеньку:
– Ну, что говорят?... Известно что! Хвалят тебя, люди выступают, новости рассказывают. Перед вашим вчерашним приездом тоже слушали и о событиях в Демидовке и Копейково уже знаем. Молодец, что без кровопролития обошлось!
– А кто выступал, не запомнили?
– Кто и всегда: сначала Краснов, потом председатели, а уж потом Горин.
Иноземцева ахнула:
– Юрка!
Павел тоже удивился:
– Ни за что бы не подумал, что из него может выйти радиообозреватель!
Анна спросила:
– Пап, часто он выступает?
– Как переворот произошел, практически каждый вечер... Так что мы в курсе всех твоих дел.
– Ладно, я вас и так ото сна оторвала, идите спать... Я тут немного посижу. Горин, Горин... Вот это номер! Значит, он не забыл про радио!
Лесник и отец отправились спать, еще раз попросив:
– Шла бы ты спать, дочка! Время позднее!
Павел присел рядом:
– Что будешь делать с Юркой?
Она поглядела искоса на Светлова и ответила:
– Ничего. Благодарность объявлю, что не забыл, как все, о станции вещания. Ладно, пошли спать! Нам с тобой отдыхать осталось часа два, не больше...
Едва солнце встало, Анна вошла в дом. Павел спал на спине, широко раскинув руки. Анна разбудила оперативника, прошептав на ухо:
– Пора вставать! Только тихо, все спят...
Но едва вышли из дома, как следом за ними появились родители Анны, свекор, свекровь и Митрич. Иноземцева замахала руками:
– Ну что вы все повскакали? И так всю ночь не спали из-за меня! Иван Андреевич ответил:
– Наш, стариковский, сон короток... Мы наотдыхаемся еще, а тебя проводить надо!
Мария Игнатьевна обняла Анну:
– Будь здорова, Аннушка! Береги себя!
Иноземцева расцеловалась со всеми и подошла к машине. Павел тоже попрощался и сел в «Джип». Машина отъехала, а на крылечке все стояли и махали руками вслед родные Анны, облитые первыми солнечными лучами. Светлов оглянулся и пожалел, что не взял фотоаппарата... Такими он и запомнил родителей Анны.
В городе Иноземцева проехала к отделению милиции. Поздоровалась с дежурным и спросила:
– Олег снова здесь спит?
Молоденький милиционер кивнул:
– В вашем кабинете на диване.
– Та-а-ак!
Анна стала подниматься наверх, объяснив Павлу:
– Звягинцев практически не ходит домой. Мать приносит ему прямо в отделение одежду и еду. Он постоянно в курсе всех дел в районе и все боится что-нибудь пропустить.
– Как он стал твоим секретарем?
– Даже и не знаю – просто стал и все! Он в ночь переворота от меня ни на шаг не отходил. Все поручения мгновенно исполнял, к тому же и печатает неплохо. Олег ведь внешкор местной газеты и сдается мне, что это его статьи печатают под псевдонимом «Бойцов». В городе ни одного человека нет с такой фамилией. А статьи толковые! Хочешь почитать?
– Да.
– Тогда зайди в комнату отдыха, на столе подшивка. Две недели уже пишет этот Бойцов. Комната вот...
Анна указала на дверь справа, и Павел зашел туда, а Иноземцева прошла к своему кабинету. Олег спал на диване, укрывшись байковым одеялом. Едва дверь открылась, Звягинцев вскочил:
– Ой, Анна Николаевна, а я тут спал... Иноземцева остановилась, укоризненно сказала:
– Олег! Спи дома и приходи сюда хоть к восьми, хоть к девяти часам, как все нормальные люди. Я очень благодарна тебе за работу, но мне не нравится, что ты себя так мучаешь... Ты еще молод, тебе отдых нужен полноценный.
Парень покраснел, как девушка, и ответил:
– Анна Николаевна, а мне нравится с вами работать! Мать бездельником меня звала, пока я у вас не стал работать, а сейчас гордится... Говорит, что я человеком стал! Так что вы за меня не беспокойтесь.
Иноземцева улыбнулась:
– Спасибо, Олег! Но отдыхать нормально все же надо! Раз уж ты такая беспокойная душа, я привезу тебе подушки, простыню, одеяло и положу здесь в шкаф.
– Спасибо, Анна Николаевна! Но не стоит...
– Стоит, стоит! Новости есть?
– Азер тот, что вы в город отправили с письмами, назад в Кошиково вернулся. Он никого из своих не нашел. Все исчезли! Ребята удивились, что он тоже не исчез. Спрашивали, что делать. Я сказал, что вас нет. Ответили, что дело не срочное. Сейчас позвонить должны.
И, словно в ответ на его слова, требовательно зазвонил телефон. Анна подняла трубку сама:
– Иноземцева!
В трубке раздался встревоженный голос:
– Анна Николаевна, это Борис Нечаев. Я из Копейково звоню. Тут что-то странное начинается. Двое местных ребятишек рано поутру пошли за грибами, а через несколько минут прибежали к нам и говорят, что вокруг деревни по лесу черные бродят. Их вроде бы не видели. Нас мало здесь. Мы ребят из Демидовки попросили помочь. Плохо, конечно, что они пост бросят, но у нас выхода нет. Что делать?
– Не обнаруживайте себя и того, что вы все уже знаете... Молодцы, что соседний пост вызвали! Через полчаса мы будем. Держитесь, ребята! Под пули себя не подставляйте. Местных тихонько предупредите, чтобы в погреба спускались. Все, едем!
Обернулась к Звягинцеву:
– Олег, общая тревога! Срочно все, кто может, пусть едут в Кошиково! Подключи дежурного! Мы с Павлом уехали!
Выбежала из кабинета, крикнула в коридор:
– Павел! Тревога! Вы со мной?
Светлов выскочил из комнаты отдыха и бросился следом за Иноземцевой. Едва вскочил в машину, как «джип» рванул с места на бешеной скорости. Анна, бросив машину у ворот, вбежала в дом. Пробежала по лестнице на второй этаж, распахнула металлический шкаф в своей спальне и начала бросать на кровать оружие и боеприпасы, крикнув Павлу:
– Сумка в соседнем шкафу! Укладывай!
Светлов бросил внутрь четыре автомата, около десятка заряженных рожков, штук двадцать гранат и несколько «Макаровых». У одного из пистолетов передернул затвор и уверенно засунул оружие сзади за пояс брюк. Анна прихватила кобуру и два штык-ножа в ножнах:
– Быстрее!
У автостанции на дорогу выскочил Юрка Горин и Иноземцева резко затормозила. Тот вскочил на заднее сиденье. Крикнул:
– Гоните, Анна Николаевна!
Светлов никогда бы не поверил, что женщина может так водить машину! Тормоза визжали на поворотах, Анна совсем не сбавляла скорость. Несколько раз Павлу казалось, что они сейчас слетят с дороги и разобьются в лепешку. Но машина продолжала мчаться вперед, и он успокаивался на какое-то время, чтобы через минуту вновь покрыться холодным потом... Поста у Демидовки не было. Иноземцева объяснила удивленному Горину:
– Ребята уехали в Копейково. Юра, вытаскивай оружие из сумки! Надо рассовать его по карманам, мало ли что там сейчас творится! Павел, застегни на мне кобуру и повесь нож, я не могу оторваться от руля! Автомат мне на колени положи! И не смотри на меня так, Паш! Юра научил меня этой машинкой пользоваться. Посетовала:
– Жаль, конечно, что я переодеться не успела! В юбке не очень-то удобно по лесу скакать... Ну уж ладно!
Она улыбнулась, не отрывая глаз от дороги, и весело сказала:
– Будет сегодня Мансуру взбучка!
До Копейково остался всего километр. Анна остановила машину, заглушила мотор и прислушалась:
– Тихо вроде... А вы ничего не слышите? Горин пробормотал:
– Петухи поют. Предложил:
– Анна Николаевна, а может, мы сейчас с Пашей пешком в деревню сходим. А вы тут пока посидите.
Неожиданно вдали раздались выстрелы. Разговор прервался. Иноземцева нажала на газ, и машина рванулась с места. Выехали из леса: кавказцы редкой цепью атаковали деревню с трех сторон. С четвертой находился широкий и ровный, как стол, луг. Появление машины было для них полной неожиданностью. Павел переполз на заднее сиденье и приоткрыв окно, ударил из автомата по цепи атакующих. Горин стрелял с другой стороны. Светлов видел, как трое упало сразу, и цепь смешалась. Крики черных проникли в машину:
– Хозяйка района со своей бандой!
Анна, улыбаясь, обернулась на мгновение к мужчинам:
– Это мы-то банда? Они просто всех не видели!
Светлов успел заметить у крайнего дома залегших ребят, а между домами белую «девятку», которая накануне оставалась в Демидовке. Анна остановила машину посреди деревни. Распахнула дверцу и выпрыгнула с автоматом в руках:
– За мной, ребята!
Бросилась между домами к огородам и залегла на углу плетня. Короткими, злыми очередями прижала цепь кавказцев к земле, заставила залечь. Павел и Юрий проскочили между соседними домами и залегли неподалеку с разных сторон от нее. На другом конце деревни разгорался нешуточный бой. Уже дважды рвались гранаты. Анна услышала и крикнула:
– Ребята, держите их здесь! Не давайте обойти себя! Я забираю демидовский пост и туда!.. Прикройте!
Парни увидели, как между штакетником изгороди мелькнула юбка. В цепи атакующих раздались выстрелы. Но Горин быстро заставил их приникнуть к земле поплотнее, подстрелив сразу двоих. По деревенской улице пронесся «джип». И сразу же Павел заметил передвижение в цепи противника, крикнул:
– По-моему, они хотят обойти нас прямо по дороге! Я туда! Держись!
– Давай!
Павел начал отползать назад, потом, пригнувшись, побежал... Он успел как раз вовремя: азербайджанцы, ничего не опасаясь, в полный рост бежали от начала деревни. Светлов, укрывшись за углом дома, дал длинную очередь. Раздавшиеся проклятья и длинный протяжный крик убедили его в том, что он попал. Осторожно выглянул: один лежал неподвижно, другой корчился в пыли, остальные разбежались. Пуля впилась в дерево рядом с виском, и Павел спрятался. Присел на корточки, сменил рожок. Топот ног заставил его прыгнуть в сторону, перевернуться в воздухе, откатиться на открытое пространство, чтобы сразу же вскочить и побежать вперед. Он стрелял на бегу и видел, как пули вздымают фонтанчики пыли у самых его ног. Страха не было, но каждую минуту он ожидал, что вот сейчас ему ткнется в грудь огненное жало. Светлов продолжал бежать и стрелять. Уткнулся носом в траву за колодцем и трясущимися руками сменил опустевший рожок.
На мгновение прислушался: Горин стрелял короткими очередями, а на другом конце деревни женский голос скомандовал:
– Рассредоточиться!
Павел ухмыльнулся и подумал: «Словно всю жизнь в боях провела!» И тут же спохватился: «А ведь у нее, действительно, вся жизнь, как бой...» Додумать не дали кавказцы. Они короткими перебежками начали окружать его... Светлов разозлился:
– Ну, сволочи! Сейчас вы пожалеете, что родились на свет! Вскочил, и пуля сразу же впилась в левую руку. Оперативник охнул и едва не уронил автомат. Ярость захлестнула душу:
– Ах вы так... Получайте!
Яростно хлестнул длинной очередью сначала по одной стороне улицы, потом по другой. Заставил кавказцев попрятаться и замер за углом дома в ожидании. Атака не заставила себя ждать. Сначала из-за угла выглянул один черный, потом другой. Боль в руке отвлекала, и Светлов глянул на нее с досадой. Рукава рубашки и куртки пропитались кровью. Кровь стекала по пальцам, и они сделались неприятно липкими. Автомат стал тяжелым и плясал в руках. Павел достал пистолет, выглянул из-за угла и удивился: черные удирали к лесу, а на лесной дороге показались первые машины идущего к ним подкрепления. Светлов прислушался: в деревне стояла тишина. Между домов размашистыми шагами шел Юра Горин, перехватив два автомата за приклады и опустив стволы к земле. Павел с трудом стащил куртку и сел на землю, прислонившись спиной к теплым бревнам. По улице бежала Анна. Кобура с пистолетом и нож били ее по бедрам, автомата в руках уже не было. Она с разбега упала на колени перед Светловым и спросила:
– Сильно тебя задело?
Горин встал у угла дома, прислонясь плечом к бревнам. Сорвал травинку и теперь молча грыз ее, поглядывая на них. Иноземцева осторожно разрезала ножом рукав и осмотрела рану:
– Навылет прошла. Кость не задела, но мышцы разворотила. Улыбнулась: – Жить будешь! Подняла голову:
– Юр! Ты не знаешь, в деревне есть врач или медсестра? Перевязать бы надо.
Горин отбросил травинку в сторону:
– Зачем? Я и сам перевяжу, не хуже! В машине аптечка у вас есть?
– Да, в бардачке лежит.
Она вскочила с колен и бросилась к машине. Светлов заметил, как Юрий проводил ее глазами, но не придал этому значения. Анна вернулась с аптечкой. Горин присел на корточки рядом, быстро смыл перекисью кровь, присыпал стрептоцидом рану и наложил повязку. Спросил Иноземцеву:
– Остальные как?
– Все живы! Боря Нечаев в крапиву лицом упал, теперь весь в волдырях... Да вон они идут!
Шестеро парней, опустив оружие, медленно и молча шли по деревенской улице, на которую уже начал выходить народ... Машины остановились рядом с ними, и Анна фазу же подошла к приехавшим ребятам. Павел спросил:
– А сколько черных нас атаковали?
– Человек тридцать, не меньше.
Светлов задумчиво сказал:
– Интересно, где столько народа смог собрать Мансуров всего за сутки?
Горин уверенно ответил:
– Из других районов! Связь у них работает будь здоров!
– За такое короткое время? И пешком...
Юрий молчал. Никто не знал, а пленники об этом промолчали, что осторожный азербайджанец, прежде чем ехать в Демидовку, оставил свою машину на повороте. Перейдя канаву, он лесом добежал до своей «Волги» и уехал в соседний райцентр. Собрав всех живущих в городе кавказцев, он разослал гонцов в соседние районы. Но эти тридцать пять человек, что атаковали деревню, были последними из тех, кто еще не покинул районы области... Кавказцы поняли, что земля начинает гореть у них под ногами.
Оставшиеся в живых азербайджанцы столпились на лесной поляне, километрах в полутора от деревни. Мансуров стоял посреди и пытался убедить соотечественников устроить засаду на дороге. Но остальным лезть под пули уже не хотелось. Они ругали Мансурова за развязанную им глупую войну и говорили, что торговать лучше, чем воевать, что ему стоит забыть о мести, что Алим был сам виноват... Но поняв тщетность всех этих слов, дружно развернулись и ушли, оставив Мансура одного.
Вернулись ребята, принеся семь трупов и шесть раненых кавказцев. Все документы, какие нашли, протянули Иноземцевой:
– Это с трупов, а вот это документы недобитых.
Анна взглянула на раненых бандитов и обратилась к деревенским жителям:
– У вас в деревне врач есть? Кто-то из толпы ответил:
– Фельдшер.
– Позовите ее, пожалуйста, сюда. Пусть побольше бинтов захватит! За фельдшером отправили светленькую девочку с яркими веснушками на носу. Анна попросила Горина:
– Юра, помоги фельдшеру, пожалуйста, когда придет! Тот с ненавистью отказался:
– Не буду! Они только что в нас стреляли и в вас тоже!
Иноземцева внимательно посмотрела на него:
– Они раненые, и мы не можем оставить их без помощи... Понимаешь, не можем!
Павел поднялся:
– Я помогу.
Анна обернулась, взглянула ему в глаза и растерянно произнесла:
– Но ты же ранен!
– Чепуха! Ты же сама сказала: жить буду.
Он забрал аптечку из рук Горина и направился к раненым азербайджанцам. Через несколько минут прибежала с чемоданчиком местная фельдшерица, к ним присоединился и недовольный, хмурый Горин. Втроем они быстро перевязали кавказцев. Фельдшер подошла к Анне:
– Вы старшая, как я понимаю... Четверо ранены легко, но двое в очень тяжелом состоянии. Я не хирург, а их надо срочно везти в больницу! Я ничего больше не могу для них сделать.
Анна поблагодарила его и обернулась к своим боевикам:
– Ребята, раскиньте заднее сиденье моей машины и перенесите туда двоих тяжелораненых. Я повезу их в город, в больницу. Светлов едет в моей машине, Горин в сопровождении... Юра, возьми еще парочку ребят. Остальные ждут здесь. Выставить посты и попробуйте немного разведать лес. Но осторожно! Под пули не лезьте!
Мгновенно приказание было выполнено и раненые погружены в «джип». Иноземцева отдала последнее распоряжение:
– Соберите всех кавказцев, которых мы здесь оставляли по домам. Отправьте их вместе с этими легкоранеными к нам под усиленной охраной... Думаю, что Мансур именно из-за них напал сегодня на деревню. Не стоит подвергать жителей опасности.
Анна разглядела среди толпы лицо незадачливого курьера и поманила парня к себе:
– Иди сюда. Ты поедешь с нами. Письма при тебе?
Кавказец кивнул, и Анна продолжила:
– Сюда не возвращайся, ты свободен! Когда найдешь своих, передай им эти письма и расскажи все, что ты здесь сегодня видел... А еще, парень – не связывайся больше с оружием!
Крикнула Горину:
– Юра! Захвати этого парнишку с собой и высади в городе. Он свободен!
До соседнего райцентра добрались без приключений. Иноземцева бывала здесь не раз и уверенно подъехала к зданию больницы. Попросив Павла не выходить из машины, зашла внутрь и через минуту вышла в окружении людей в белых халатах. Раненых кавказцев сразу же унесли. Анна подошла к машине Горина, махнула рукой Павлу. Когда все собрались сказала:
Николай Васильевич пробежался пальцами по клавишам, как бы пробуя мелодию, и гармонь заговорила: «Барыня, барыня, сударыня-барыня...» На плечах Анны откуда-то появился платок и она поплыла по кругу плавно, как лебедушка. Вышел в круг Иван Андреевич и началось! Такого перепляса Павел ни разу в жизни не видывал... Он внимательно вглядывался в пляску старика, когда на его плечи вдруг упал платок. Он поглядел на проплывающую мимо Анну. Лидия, сидевшая напротив, крикнула:
– Выходи! Анька тебя плясать приглашает! Он крикнул беспомощно:
– Да не умею я!
– Как сможешь!
И Светлов вышел в круг... Вначале получалось плохо, он глядел на Ивана Андреевича и старался подражать ему. Потом дело наладилось и даже, пойдя вприсядку вокруг Анны, он не упал на спину, как того боялся. Глаза женщины в сумерках казались почти черными... Они манили за собой, звали куда-то! И он шел навстречу этим глазам и чувствовал, как в них растворяется его душа... Когда Николай Васильевич закончил играть, сердце Павла колотилось, как птица в клетке. Он присел на верхней ступеньке крыльца, рядом опустился запыхавшийся Иван Андреевич:
– Ох, молодец! Здорово у тебя получается! Павел усмехнулся:
– Первый раз в жизни плясал, а вы говорите «здорово»!
– Тогда тем более! Вот погоди, сейчас Анютка немного отдохнет, она еще и «Цыганочку» спляшет! Она у нас плясать мастерица!.. К выпивке-то, я смотрю, ты не падкий. По жизни не пьешь или завязал?
– Не пью по жизни! В праздник иногда рюмку-другую. А так и не тянет...
Старик заметил, что Светлов, не отрываясь, смотрит на Анну и сказал:
– Это хорошо. Вот ты думаешь, Анна сейчас вино пьет?
Он указал рукой на невестку, которая лихо опрокинула целый стакан и продолжил:
– Нет! Она хитрая, раньше всех свой стакан наливает яблочным соком и под видом вина пьет. Она и меня, старика, однажды обманула во время праздника. Смотрю – пьет. Да все по целому стакану! И не пьянеет! Я тоже давай по целому стакану! И под стол свалился... Утром просьшаюсь, Андрей на меня смотрит и говорит: «Ты что это, пап, вчера так напился?» Я ему рассказал, так он давай хохотать. И объяснил мне, как Аннушка всех обманывает... Даже сестры ее не знают про этот фокус.
Павел рассмеялся, а Иван Андреевич предложил:
– Может, и мы ее обманем? Должна же она хоть немножко расслабиться...
– Как это?
– Ты сейчас с ней рядом сядешь, а она плясать пойдет. Налей ей уже не соку, а когда снова сядете, подними тост за ее отца... Ей придется выпить.
Светлов согласился... Спустился с крыльца, сел рядом с Анной. Она спросила:
– О чем это вы с моим свекром беседовали?
– Он похвалил меня за пляску, а ведь я впервые плясал... Иноземцева вздернула брови:
– Вот уж бы не подумала! Павел, а «Цыганочку» со мной плясать пойдешь?
– Пойду, только немного пригляжусь к движениям.
– Тогда сейчас и спляшем.
Анна встала, подошла к отцу, обвила его шею руками и попросила:
– Пап, сыграй «Цыганочку», пожалуйста!
Николай Васильевич улыбнулся:
– Не наплясалась еще?
– Нет! Я бы всю ночь могла проплясать, лишь бы ты играл.
Мелодия началась с легких еле слышных аккордов, сначала медленная, потом все быстрее и быстрее. Павел обменял свою рюмку с вином на рюмку Анны, немного понаблюдал за пляшущим Сашей и вышел в круг. Едва танец закончился и они сели, Павел встал и попросил слова. Наступила тишина:
– Я среди вас человек чужой, но хотел бы тоже выпить за здоровье Николая Васильевича. Счастья вам и радости!
И залпом выпил свою рюмку – там действительно был сок. Анна придвинулась к нему и прошептала:
– Я вам припомню эту подмену рюмок! Свекор меня провел все-таки... Теперь-то я понимаю, о чем вы шептались. Остальным хоть не говорите...
Павел наклонился к ней:
– Могли бы и не предупреждать! А сейчас – еще одну рюмочку и можете дальше пить свой сок.
Анна рассмеялась:
– Коварный ты человек, Паша!
Гулянка продолжалась до глубокой ночи... К Павлу подсели сестры Анны с мужьями, втянули его в разговор, и он уже не чувствовал себя чужим среди этих людей. Под звездами далеко разносились над водой застольные песни. Павел краем глаза заметил, что Анна с отцом о чем-то разговаривают. Лицо Иноземцевой было мрачным, но все же она, похоже, соглашалась с тем, что говорил ей Николай Васильевич. Ребятишки ушли спать. Охранники и старшие девушки исчезли. Все вместе начали убирать со стола. Анна все еще говорила о чем-то с отцом... Павел вместе со всеми уносил посуду в дом, но выйдя в очередной раз за тарелками, Иноземцевой за столом не увидел. Ее отец сидел за столом один, опустив голову. Увидев Светлова, сказал:
– Павел, поговорите с ней сами... Она, вроде бы, и слушает, но ненависть переполняет ее душу! Андрей и Ванечка были для нее смыслом жизни. Она говорит, что ей безразлично, что с ней будет дальше. У нее больше не может быть детей и она зациклилась на этом. Сейчас пошла пройтись вдоль берега. Вы ее там найдете. Прихватите куртку для нее – стало прохладно.
– Я найду ее, Николай Васильевич, вы не беспокойтесь!
Павел прихватил куртки из машины и двинулся вдоль берега, заметив вдали силуэт бредущей женщины. Он, не спеша, шел следом и видел, как Иноземцева пару раз оглянулась. Она не остановилась, но Светлов медленно приближался к ней. Наконец подошел почти вплотную. Анна не оглянулась, но тихо спросила:
– Зачем вы пошли за мной, Павел Юрьевич?
– Хочу поговорить.
– Отец мне сказал все, о чем вы говорили. Я понимаю вашу правоту разумом, но сердце говорит мне: отомсти!
Анна огляделась и присела на сухое бревно у самой воды, зябко поведя плечами. Павел осторожно накинул ей на спину куртку, встал рядом и глядя в затылок, тихо сказал:
– Анна Николаевна, я не хочу, чтобы вы снова сели в тюрьму из-за мрази. Их должны осудить не только вы, но и прокурор. Таковы законы.
Он присел на бревно рядом, спиной к Иноземцевой и снова заговорил:
– Мы знакомы с вами чуть больше суток, а мне кажется, что целую жизнь... Я не хочу терять тебя, Аня!
Он уронил голову на руки и застыл. Иноземцева долго молчала, потом поглядела на Павла и вздохнула:
– Не надо, Павел! Я испорчу вам и жизнь и карьеру. Я ведь старше вас на целых пять лет и к тому же не могу больше иметь детей. Вы напомнили мне мужа и лицом и фигурой, на мгновение я просто забылась. Простите, если обманула ваши надежды...
Она резко встала и пошла по берегу дальше. Светлов тоже вскочил. Догнал, схватил за плечи и развернул к себе. Спросил:
– Неужели ты думаешь, что для меня карьера главное? Дети? Конечно, это прекрасно, но тоже не самое главное. А уж возраст тут совсем ни при чем! Ты о себе когда-нибудь думала? Молодая, красивая и одинокая... Сколько ты так жить думаешь? Андрея не вернешь, а себя губить не стоит. Пусть это жестоко, но он бы тебе, наверное, тоже так сказал.
Светлов наклонился и поцеловал Анну. Он и сам не мог понять, как это у него получилось... Ее губы не ответили ему, и Павлу показалось, что он поцеловал статую. Он покачал головой, развернулся и медленно побрел к дому... Через короткое время сзади раздались торопливые шаги, женская рука схватила его возле локтя:
– Павел! Не обижайтесь... Я командую районом и боюсь ошибиться. Получается, что в делах района разобраться легче, чем в собственной жизни. Дайте мне время разобраться и не обижайтесь!
Он остановился и спросил:
– Ты замерзла?
Она кивнула головой, и Павел распахнул куртку на груди:
– Иди сюда!
Прижал ее к себе, укрыл полами куртки и подняв голову вверх, посмотрел на звезды, чувствуя, как рядом бьется ее сердце. И на душе было так спокойно...
Когда они подошли к дому, там было тихо. Все спали, лишь на крыльце сидели Митрич и отец Анны. Лесник встал:
– А мы вас ждем! Надо же показать, где вам спать. Иноземцева ответила:
– Не стоило. Мы ведь могли бы проспать и в машине. Тем более, что рано уедем. Отец возразил:
– Во сколько бы не уехали, а поспать надо! Как я заметил, ты в последнее время почти не спишь. Так ведь тоже нельзя! Митрич, ну-ка давай командуй!
Тот распорядился:
– Ты, Анна Николаевна, ляжешь на терраске, в пологе. Там сейчас один Ванюшка спит. Думаю, вам места хватит. Ну, а тебя, Павел, положим на кухне, на диване... Поместишься, хоть и большой!
Анна усмехнулась:
– Митрич, что же ты меня так официально-то именуешь? Раньше-то, вроде, Аней звал...
Старик крякнул:
– Нельзя тебя теперь иначе звать! Ты – глава района и, как мы слышали, хороший глава. Иноземцева удивилась:
– Откуда слышали? Приходил, что ли, кто?
– Не приходил... Радиоприемник у меня есть, и местное вещание каждый вечер слушаем всей семьей. Даже ребятишки!
Анна повернулась к Павлу:
– О радио я и не вспомнила! Значит, выступают? И что говорят? Лесник снова сел на ступеньку:
– Ну, что говорят?... Известно что! Хвалят тебя, люди выступают, новости рассказывают. Перед вашим вчерашним приездом тоже слушали и о событиях в Демидовке и Копейково уже знаем. Молодец, что без кровопролития обошлось!
– А кто выступал, не запомнили?
– Кто и всегда: сначала Краснов, потом председатели, а уж потом Горин.
Иноземцева ахнула:
– Юрка!
Павел тоже удивился:
– Ни за что бы не подумал, что из него может выйти радиообозреватель!
Анна спросила:
– Пап, часто он выступает?
– Как переворот произошел, практически каждый вечер... Так что мы в курсе всех твоих дел.
– Ладно, я вас и так ото сна оторвала, идите спать... Я тут немного посижу. Горин, Горин... Вот это номер! Значит, он не забыл про радио!
Лесник и отец отправились спать, еще раз попросив:
– Шла бы ты спать, дочка! Время позднее!
Павел присел рядом:
– Что будешь делать с Юркой?
Она поглядела искоса на Светлова и ответила:
– Ничего. Благодарность объявлю, что не забыл, как все, о станции вещания. Ладно, пошли спать! Нам с тобой отдыхать осталось часа два, не больше...
Едва солнце встало, Анна вошла в дом. Павел спал на спине, широко раскинув руки. Анна разбудила оперативника, прошептав на ухо:
– Пора вставать! Только тихо, все спят...
Но едва вышли из дома, как следом за ними появились родители Анны, свекор, свекровь и Митрич. Иноземцева замахала руками:
– Ну что вы все повскакали? И так всю ночь не спали из-за меня! Иван Андреевич ответил:
– Наш, стариковский, сон короток... Мы наотдыхаемся еще, а тебя проводить надо!
Мария Игнатьевна обняла Анну:
– Будь здорова, Аннушка! Береги себя!
Иноземцева расцеловалась со всеми и подошла к машине. Павел тоже попрощался и сел в «Джип». Машина отъехала, а на крылечке все стояли и махали руками вслед родные Анны, облитые первыми солнечными лучами. Светлов оглянулся и пожалел, что не взял фотоаппарата... Такими он и запомнил родителей Анны.
В городе Иноземцева проехала к отделению милиции. Поздоровалась с дежурным и спросила:
– Олег снова здесь спит?
Молоденький милиционер кивнул:
– В вашем кабинете на диване.
– Та-а-ак!
Анна стала подниматься наверх, объяснив Павлу:
– Звягинцев практически не ходит домой. Мать приносит ему прямо в отделение одежду и еду. Он постоянно в курсе всех дел в районе и все боится что-нибудь пропустить.
– Как он стал твоим секретарем?
– Даже и не знаю – просто стал и все! Он в ночь переворота от меня ни на шаг не отходил. Все поручения мгновенно исполнял, к тому же и печатает неплохо. Олег ведь внешкор местной газеты и сдается мне, что это его статьи печатают под псевдонимом «Бойцов». В городе ни одного человека нет с такой фамилией. А статьи толковые! Хочешь почитать?
– Да.
– Тогда зайди в комнату отдыха, на столе подшивка. Две недели уже пишет этот Бойцов. Комната вот...
Анна указала на дверь справа, и Павел зашел туда, а Иноземцева прошла к своему кабинету. Олег спал на диване, укрывшись байковым одеялом. Едва дверь открылась, Звягинцев вскочил:
– Ой, Анна Николаевна, а я тут спал... Иноземцева остановилась, укоризненно сказала:
– Олег! Спи дома и приходи сюда хоть к восьми, хоть к девяти часам, как все нормальные люди. Я очень благодарна тебе за работу, но мне не нравится, что ты себя так мучаешь... Ты еще молод, тебе отдых нужен полноценный.
Парень покраснел, как девушка, и ответил:
– Анна Николаевна, а мне нравится с вами работать! Мать бездельником меня звала, пока я у вас не стал работать, а сейчас гордится... Говорит, что я человеком стал! Так что вы за меня не беспокойтесь.
Иноземцева улыбнулась:
– Спасибо, Олег! Но отдыхать нормально все же надо! Раз уж ты такая беспокойная душа, я привезу тебе подушки, простыню, одеяло и положу здесь в шкаф.
– Спасибо, Анна Николаевна! Но не стоит...
– Стоит, стоит! Новости есть?
– Азер тот, что вы в город отправили с письмами, назад в Кошиково вернулся. Он никого из своих не нашел. Все исчезли! Ребята удивились, что он тоже не исчез. Спрашивали, что делать. Я сказал, что вас нет. Ответили, что дело не срочное. Сейчас позвонить должны.
И, словно в ответ на его слова, требовательно зазвонил телефон. Анна подняла трубку сама:
– Иноземцева!
В трубке раздался встревоженный голос:
– Анна Николаевна, это Борис Нечаев. Я из Копейково звоню. Тут что-то странное начинается. Двое местных ребятишек рано поутру пошли за грибами, а через несколько минут прибежали к нам и говорят, что вокруг деревни по лесу черные бродят. Их вроде бы не видели. Нас мало здесь. Мы ребят из Демидовки попросили помочь. Плохо, конечно, что они пост бросят, но у нас выхода нет. Что делать?
– Не обнаруживайте себя и того, что вы все уже знаете... Молодцы, что соседний пост вызвали! Через полчаса мы будем. Держитесь, ребята! Под пули себя не подставляйте. Местных тихонько предупредите, чтобы в погреба спускались. Все, едем!
Обернулась к Звягинцеву:
– Олег, общая тревога! Срочно все, кто может, пусть едут в Кошиково! Подключи дежурного! Мы с Павлом уехали!
Выбежала из кабинета, крикнула в коридор:
– Павел! Тревога! Вы со мной?
Светлов выскочил из комнаты отдыха и бросился следом за Иноземцевой. Едва вскочил в машину, как «джип» рванул с места на бешеной скорости. Анна, бросив машину у ворот, вбежала в дом. Пробежала по лестнице на второй этаж, распахнула металлический шкаф в своей спальне и начала бросать на кровать оружие и боеприпасы, крикнув Павлу:
– Сумка в соседнем шкафу! Укладывай!
Светлов бросил внутрь четыре автомата, около десятка заряженных рожков, штук двадцать гранат и несколько «Макаровых». У одного из пистолетов передернул затвор и уверенно засунул оружие сзади за пояс брюк. Анна прихватила кобуру и два штык-ножа в ножнах:
– Быстрее!
У автостанции на дорогу выскочил Юрка Горин и Иноземцева резко затормозила. Тот вскочил на заднее сиденье. Крикнул:
– Гоните, Анна Николаевна!
Светлов никогда бы не поверил, что женщина может так водить машину! Тормоза визжали на поворотах, Анна совсем не сбавляла скорость. Несколько раз Павлу казалось, что они сейчас слетят с дороги и разобьются в лепешку. Но машина продолжала мчаться вперед, и он успокаивался на какое-то время, чтобы через минуту вновь покрыться холодным потом... Поста у Демидовки не было. Иноземцева объяснила удивленному Горину:
– Ребята уехали в Копейково. Юра, вытаскивай оружие из сумки! Надо рассовать его по карманам, мало ли что там сейчас творится! Павел, застегни на мне кобуру и повесь нож, я не могу оторваться от руля! Автомат мне на колени положи! И не смотри на меня так, Паш! Юра научил меня этой машинкой пользоваться. Посетовала:
– Жаль, конечно, что я переодеться не успела! В юбке не очень-то удобно по лесу скакать... Ну уж ладно!
Она улыбнулась, не отрывая глаз от дороги, и весело сказала:
– Будет сегодня Мансуру взбучка!
До Копейково остался всего километр. Анна остановила машину, заглушила мотор и прислушалась:
– Тихо вроде... А вы ничего не слышите? Горин пробормотал:
– Петухи поют. Предложил:
– Анна Николаевна, а может, мы сейчас с Пашей пешком в деревню сходим. А вы тут пока посидите.
Неожиданно вдали раздались выстрелы. Разговор прервался. Иноземцева нажала на газ, и машина рванулась с места. Выехали из леса: кавказцы редкой цепью атаковали деревню с трех сторон. С четвертой находился широкий и ровный, как стол, луг. Появление машины было для них полной неожиданностью. Павел переполз на заднее сиденье и приоткрыв окно, ударил из автомата по цепи атакующих. Горин стрелял с другой стороны. Светлов видел, как трое упало сразу, и цепь смешалась. Крики черных проникли в машину:
– Хозяйка района со своей бандой!
Анна, улыбаясь, обернулась на мгновение к мужчинам:
– Это мы-то банда? Они просто всех не видели!
Светлов успел заметить у крайнего дома залегших ребят, а между домами белую «девятку», которая накануне оставалась в Демидовке. Анна остановила машину посреди деревни. Распахнула дверцу и выпрыгнула с автоматом в руках:
– За мной, ребята!
Бросилась между домами к огородам и залегла на углу плетня. Короткими, злыми очередями прижала цепь кавказцев к земле, заставила залечь. Павел и Юрий проскочили между соседними домами и залегли неподалеку с разных сторон от нее. На другом конце деревни разгорался нешуточный бой. Уже дважды рвались гранаты. Анна услышала и крикнула:
– Ребята, держите их здесь! Не давайте обойти себя! Я забираю демидовский пост и туда!.. Прикройте!
Парни увидели, как между штакетником изгороди мелькнула юбка. В цепи атакующих раздались выстрелы. Но Горин быстро заставил их приникнуть к земле поплотнее, подстрелив сразу двоих. По деревенской улице пронесся «джип». И сразу же Павел заметил передвижение в цепи противника, крикнул:
– По-моему, они хотят обойти нас прямо по дороге! Я туда! Держись!
– Давай!
Павел начал отползать назад, потом, пригнувшись, побежал... Он успел как раз вовремя: азербайджанцы, ничего не опасаясь, в полный рост бежали от начала деревни. Светлов, укрывшись за углом дома, дал длинную очередь. Раздавшиеся проклятья и длинный протяжный крик убедили его в том, что он попал. Осторожно выглянул: один лежал неподвижно, другой корчился в пыли, остальные разбежались. Пуля впилась в дерево рядом с виском, и Павел спрятался. Присел на корточки, сменил рожок. Топот ног заставил его прыгнуть в сторону, перевернуться в воздухе, откатиться на открытое пространство, чтобы сразу же вскочить и побежать вперед. Он стрелял на бегу и видел, как пули вздымают фонтанчики пыли у самых его ног. Страха не было, но каждую минуту он ожидал, что вот сейчас ему ткнется в грудь огненное жало. Светлов продолжал бежать и стрелять. Уткнулся носом в траву за колодцем и трясущимися руками сменил опустевший рожок.
На мгновение прислушался: Горин стрелял короткими очередями, а на другом конце деревни женский голос скомандовал:
– Рассредоточиться!
Павел ухмыльнулся и подумал: «Словно всю жизнь в боях провела!» И тут же спохватился: «А ведь у нее, действительно, вся жизнь, как бой...» Додумать не дали кавказцы. Они короткими перебежками начали окружать его... Светлов разозлился:
– Ну, сволочи! Сейчас вы пожалеете, что родились на свет! Вскочил, и пуля сразу же впилась в левую руку. Оперативник охнул и едва не уронил автомат. Ярость захлестнула душу:
– Ах вы так... Получайте!
Яростно хлестнул длинной очередью сначала по одной стороне улицы, потом по другой. Заставил кавказцев попрятаться и замер за углом дома в ожидании. Атака не заставила себя ждать. Сначала из-за угла выглянул один черный, потом другой. Боль в руке отвлекала, и Светлов глянул на нее с досадой. Рукава рубашки и куртки пропитались кровью. Кровь стекала по пальцам, и они сделались неприятно липкими. Автомат стал тяжелым и плясал в руках. Павел достал пистолет, выглянул из-за угла и удивился: черные удирали к лесу, а на лесной дороге показались первые машины идущего к ним подкрепления. Светлов прислушался: в деревне стояла тишина. Между домов размашистыми шагами шел Юра Горин, перехватив два автомата за приклады и опустив стволы к земле. Павел с трудом стащил куртку и сел на землю, прислонившись спиной к теплым бревнам. По улице бежала Анна. Кобура с пистолетом и нож били ее по бедрам, автомата в руках уже не было. Она с разбега упала на колени перед Светловым и спросила:
– Сильно тебя задело?
Горин встал у угла дома, прислонясь плечом к бревнам. Сорвал травинку и теперь молча грыз ее, поглядывая на них. Иноземцева осторожно разрезала ножом рукав и осмотрела рану:
– Навылет прошла. Кость не задела, но мышцы разворотила. Улыбнулась: – Жить будешь! Подняла голову:
– Юр! Ты не знаешь, в деревне есть врач или медсестра? Перевязать бы надо.
Горин отбросил травинку в сторону:
– Зачем? Я и сам перевяжу, не хуже! В машине аптечка у вас есть?
– Да, в бардачке лежит.
Она вскочила с колен и бросилась к машине. Светлов заметил, как Юрий проводил ее глазами, но не придал этому значения. Анна вернулась с аптечкой. Горин присел на корточки рядом, быстро смыл перекисью кровь, присыпал стрептоцидом рану и наложил повязку. Спросил Иноземцеву:
– Остальные как?
– Все живы! Боря Нечаев в крапиву лицом упал, теперь весь в волдырях... Да вон они идут!
Шестеро парней, опустив оружие, медленно и молча шли по деревенской улице, на которую уже начал выходить народ... Машины остановились рядом с ними, и Анна фазу же подошла к приехавшим ребятам. Павел спросил:
– А сколько черных нас атаковали?
– Человек тридцать, не меньше.
Светлов задумчиво сказал:
– Интересно, где столько народа смог собрать Мансуров всего за сутки?
Горин уверенно ответил:
– Из других районов! Связь у них работает будь здоров!
– За такое короткое время? И пешком...
Юрий молчал. Никто не знал, а пленники об этом промолчали, что осторожный азербайджанец, прежде чем ехать в Демидовку, оставил свою машину на повороте. Перейдя канаву, он лесом добежал до своей «Волги» и уехал в соседний райцентр. Собрав всех живущих в городе кавказцев, он разослал гонцов в соседние районы. Но эти тридцать пять человек, что атаковали деревню, были последними из тех, кто еще не покинул районы области... Кавказцы поняли, что земля начинает гореть у них под ногами.
Оставшиеся в живых азербайджанцы столпились на лесной поляне, километрах в полутора от деревни. Мансуров стоял посреди и пытался убедить соотечественников устроить засаду на дороге. Но остальным лезть под пули уже не хотелось. Они ругали Мансурова за развязанную им глупую войну и говорили, что торговать лучше, чем воевать, что ему стоит забыть о мести, что Алим был сам виноват... Но поняв тщетность всех этих слов, дружно развернулись и ушли, оставив Мансура одного.
Вернулись ребята, принеся семь трупов и шесть раненых кавказцев. Все документы, какие нашли, протянули Иноземцевой:
– Это с трупов, а вот это документы недобитых.
Анна взглянула на раненых бандитов и обратилась к деревенским жителям:
– У вас в деревне врач есть? Кто-то из толпы ответил:
– Фельдшер.
– Позовите ее, пожалуйста, сюда. Пусть побольше бинтов захватит! За фельдшером отправили светленькую девочку с яркими веснушками на носу. Анна попросила Горина:
– Юра, помоги фельдшеру, пожалуйста, когда придет! Тот с ненавистью отказался:
– Не буду! Они только что в нас стреляли и в вас тоже!
Иноземцева внимательно посмотрела на него:
– Они раненые, и мы не можем оставить их без помощи... Понимаешь, не можем!
Павел поднялся:
– Я помогу.
Анна обернулась, взглянула ему в глаза и растерянно произнесла:
– Но ты же ранен!
– Чепуха! Ты же сама сказала: жить буду.
Он забрал аптечку из рук Горина и направился к раненым азербайджанцам. Через несколько минут прибежала с чемоданчиком местная фельдшерица, к ним присоединился и недовольный, хмурый Горин. Втроем они быстро перевязали кавказцев. Фельдшер подошла к Анне:
– Вы старшая, как я понимаю... Четверо ранены легко, но двое в очень тяжелом состоянии. Я не хирург, а их надо срочно везти в больницу! Я ничего больше не могу для них сделать.
Анна поблагодарила его и обернулась к своим боевикам:
– Ребята, раскиньте заднее сиденье моей машины и перенесите туда двоих тяжелораненых. Я повезу их в город, в больницу. Светлов едет в моей машине, Горин в сопровождении... Юра, возьми еще парочку ребят. Остальные ждут здесь. Выставить посты и попробуйте немного разведать лес. Но осторожно! Под пули не лезьте!
Мгновенно приказание было выполнено и раненые погружены в «джип». Иноземцева отдала последнее распоряжение:
– Соберите всех кавказцев, которых мы здесь оставляли по домам. Отправьте их вместе с этими легкоранеными к нам под усиленной охраной... Думаю, что Мансур именно из-за них напал сегодня на деревню. Не стоит подвергать жителей опасности.
Анна разглядела среди толпы лицо незадачливого курьера и поманила парня к себе:
– Иди сюда. Ты поедешь с нами. Письма при тебе?
Кавказец кивнул, и Анна продолжила:
– Сюда не возвращайся, ты свободен! Когда найдешь своих, передай им эти письма и расскажи все, что ты здесь сегодня видел... А еще, парень – не связывайся больше с оружием!
Крикнула Горину:
– Юра! Захвати этого парнишку с собой и высади в городе. Он свободен!
До соседнего райцентра добрались без приключений. Иноземцева бывала здесь не раз и уверенно подъехала к зданию больницы. Попросив Павла не выходить из машины, зашла внутрь и через минуту вышла в окружении людей в белых халатах. Раненых кавказцев сразу же унесли. Анна подошла к машине Горина, махнула рукой Павлу. Когда все собрались сказала: