Страница:
Если бы в 2003-м удалось провести эту реформу, то цена президентской должности резко бы снизилась, а политический класс был бы принужден к поиску компромиссов. Ведь после реформы исполнительная власть будет формироваться парламентским большинством, а политической силы, способной самостоятельно получить такое большинство на парламентских выборах, на тот момент не просматривалось.
Однако попытка провести эту реформу через парламент натолкнулась на колоссальное сопротивление тех сил, которые уже сделали ставку на победу Ющенко в 2004-м. Реформу провести не удалось не только в 2003-м, но и в 2004-м. Уже в начале 2004-го стало понятно, что ситуация неумолимо приближается к резкому противостоянию власти и оппозиции. Президентские выборы-2004 превращались в битву, в которой «победитель получает все».
И когда внесение изменений в конституцию все-таки состоялось, то произошло это слишком поздно – в разгар кризиса, когда на улицах украинских городов стояли десятки тысяч людей, и оно уже не могло повлиять на характер политического противостояния.
Как всегда в тех случаях, когда «победитель получает все», победу одерживает та сторона, для которой порог недозволенного дальше. В тот момент, когда Майдан решился на блокирование государственных учреждений, а власть не решилась этому воспрепятствовать, стало ясно, что Майдан победил и Ющенко – президент. И никакое решение Верховного суда, никакое переголосование уже не могло ничего изменить.
Драматическое голосование в парламенте «пакета» законопроектов, который включал и проект конституционной реформы с пролонгацией ее вступления в действие на год, произошло в точке максимального обострения ситуации и решало три задачи. Первая – избежать прямого силового столкновения уходящей власти с Майданом. Вторая – выйти на путь формальной легитимации победы Майдана над режимом Кучмы. И третья – дать возможность Кучме как инициатору конституционной реформы «сохранить лицо» и таким путем избежать неожиданностей. «Я вам открываю дорогу к легитимации президентства Ющенко, а вы мне – реформу» – примерно так выглядел последний «компромисс» режима Кучмы с революцией.
Но вернемся к тому, как складывались предпосылки для победы «оранжевой революции».
Предпосылки победы «оранжевой революции»
«Оранжевая революция» и внешние силы
Парадоксы революции
За что же голосовали украинцы?
Однако попытка провести эту реформу через парламент натолкнулась на колоссальное сопротивление тех сил, которые уже сделали ставку на победу Ющенко в 2004-м. Реформу провести не удалось не только в 2003-м, но и в 2004-м. Уже в начале 2004-го стало понятно, что ситуация неумолимо приближается к резкому противостоянию власти и оппозиции. Президентские выборы-2004 превращались в битву, в которой «победитель получает все».
И когда внесение изменений в конституцию все-таки состоялось, то произошло это слишком поздно – в разгар кризиса, когда на улицах украинских городов стояли десятки тысяч людей, и оно уже не могло повлиять на характер политического противостояния.
Как всегда в тех случаях, когда «победитель получает все», победу одерживает та сторона, для которой порог недозволенного дальше. В тот момент, когда Майдан решился на блокирование государственных учреждений, а власть не решилась этому воспрепятствовать, стало ясно, что Майдан победил и Ющенко – президент. И никакое решение Верховного суда, никакое переголосование уже не могло ничего изменить.
Драматическое голосование в парламенте «пакета» законопроектов, который включал и проект конституционной реформы с пролонгацией ее вступления в действие на год, произошло в точке максимального обострения ситуации и решало три задачи. Первая – избежать прямого силового столкновения уходящей власти с Майданом. Вторая – выйти на путь формальной легитимации победы Майдана над режимом Кучмы. И третья – дать возможность Кучме как инициатору конституционной реформы «сохранить лицо» и таким путем избежать неожиданностей. «Я вам открываю дорогу к легитимации президентства Ющенко, а вы мне – реформу» – примерно так выглядел последний «компромисс» режима Кучмы с революцией.
Но вернемся к тому, как складывались предпосылки для победы «оранжевой революции».
Предпосылки победы «оранжевой революции»
Итак, начиная с 1999 года экономика стала расти все ускоряющимися темпами, независимо от того, кто был у руля правительства. Рекордными они стали в 2003-2004-м, когда премьером был Янукович – выйдя на 12 % роста ВВП к концу 2004-го.
В выигрыше от этого оказались прежде всего бюджетники, рабочие (тем более что безработица снизилась и фактически перестала быть первоочередной социальной проблемой) и пенсионеры – самая низкооплачиваемая часть общества.
В то же время активная часть среднего класса по-прежнему испытывала серьезное давление системы, которая ограничивала их возможности добиваться успеха как в бизнесе, так и в продвижении по служебной лестнице. Для студенческой молодежи философия успеха – естественный жизненный ориентир в быстро вестернизующемся обществе. Очевидно, что именно растущий и активный средний класс мог взять на себя ответственность за продолжение назревших институциональных реформ, они – мотор перемен. Придя к выводу, что режим не способен меняться в нужную им сторону, они просто обречены были стать опорой оппозиции.
Но только их усилий было недостаточно. Для победы оппозиции нужна была широкая массовая поддержка. В резерве, конечно, была та часть социально слабых, которые по-прежнему склонны винить в своем тяжелом социальном положении прежде всего власть. Но и этот резерв не обеспечивал решительного перевеса над сторонниками «стабильности». Число последних существенно выросло перед самыми выборами, главным образом за счет людей преклонного возраста в связи с резким повышением пенсий. Именно тогда президентские рейтинги Ющенко и Януковича сравнялись. В тот момент большинство экспертов считали, что власть способна устоять.
Представляется вероятным, что решающую роль для массовой мобилизации сыграла интерференция двух мотивов. Первый – неприятие постсоветского способа отправления властных полномочий правящим классом, что, хотя и с некоторой натяжкой, можно назвать общедемократическим мотивом мобилизации. Конечно, для мобилизации такого типа нужна была технологическая подготовка, включающая:
1) соответствующую пропагандистскую кампанию («власть не просто аморальна, она – преступна»);
2) психологическую обработку населения (внушение веры в возможность свержения режима);
3) организационные меры.
Избирательный штаб Ющенко успешно решил первую, чему способствовали судимости Януковича в юности, и третью задачи. А вера в возможность победы появилась после объявления результатов первого тура, по которым Ющенко хоть и с минимальным отрывом, но вышел на первое место.
Вторым, недооцененным экспертами, мощным мотивом массовой мобилизации стал, на мой взгляд, фактор этнической консолидации украинской нации. И дело не только в том, что большинство участников митинга на Майдане в Киеве были привезены или приехали самостоятельно из западных и центральных областей Украины. Латентно процесс этнической консолидации происходил на протяжении последних 14 лет на фоне постепенного вытеснения русского языка и культуры, главным образом на западе, в центре Украины и Киеве.
Вопреки мнению многих наблюдателей о том, что раскол Украины на запад и центр – с одной стороны и восток и юг – с другой, был спровоцирован командой власти, замечу, что еще до начала избирательной кампании было ясно: избежать его не удастся. Хотя бы потому, что за год до выборов очевидным фаворитом будущей президентской кампании был Виктор Ющенко, но 85 % его активных и пассивных избирателей проживали на западе и в центре Украины.
Это означало, что запад и центр Украины еще задолго до выборов определились со своим лидером, и конкурировать с Ющенко мог лишь политик, потенциально способный стать лидером востока и юга страны. Так что противостояние по региональному признаку было неотвратимо. Хотя, разумеется, технологи кандидата от власти «подогрели» вопрос, избыточно нагрузив кампанию Януковича «русской» темой. Я полагаю, что они перешли при этом черту технологической оправданности и из-за этого не только потеряли пару-тройку процентов, но и дополнительно стимулировали взрыв украинского этнического подсознательного. В результате выбор между Януковичем и Ющенко воспринимался «св^омими» украинцами как «последний и решительный выбор между жизнью и смертью нации».
В этих условиях победа Януковича становилась «поражением Украины» («потерей шансов на жизнь в условиях сохранения человеческого достоинства») для значительного числа избирателей Ющенко, числа, достаточного для массовой мобилизации Майдана. Этого поражения эти люди не могли допустить ни при каких обстоятельствах независимо от результата выборов по данным Центризбиркома. Эти люди были готовы заплатить любую цену за победу.
Накануне президентских выборов-2004 сложилась уникальная социально-психологическая ситуация в украинском обществе. Наиболее ярко ее иллюстрирует динамика параметра «экономического оптимизма». За один год с ноября 2003-го по октябрь 2004-го число людей, утверждающих, что «экономическая ситуация в Украине более или менее наладится» увеличилось в два раза – с 20 % в 2003-м до 40 % в 2004-м. Соответственно вдвое сократилось число «экономических пессимистов» – с 70 до 35 %. Замечательно то, что столь высокий уровень ожиданий был характерен как для избирателей лидера оппозиции Виктора Ющенко, так и для избирателей провластного кандидата Виктора Януковича. Просто одни люди надеялись на улучшение ситуации в связи с ожидаемым ими «свержением ненавистного режима», а другие – с уже проявившейся в условиях стабильности позитивной экономической и социальной динамикой.
Трудно удержаться от предположения о том, что столь высокий уровень ожиданий предопределял резкую смену политического ландшафта. Реальные возможности системы обеспечивать устойчивое повышение качества жизни в условиях сохранения остова правящей верхушки (так было бы в случае победы Януковича) не соответствовали явно завышенному общественному запросу. Революция произошла примерно по такой схеме: ситуация стала меняться к лучшему – возникли явно завышенные экономические ожидания, а завышенные ожидания требовали решительных перемен (важнейший фактор стимулирования революционной активности).
И все же, насколько «предопределенной» была победа Майдана?
Зная, сколь равным был баланс сил и то, что победа Ющенко и в третьем туре отнюдь не была сокрушительной (в отличие, например, от победы Саакашвили на президентских выборах в Грузии после аналогичных событий), настаивать на ее предопределенности и неизбежности можно только исходя из гегелевского «все действительное разумно». Тем не менее, поскольку «Майдан победил», ясно, что в его пользу действовал целый ряд факторов.
Об экономически активной части общества – растущем среднем классе – уже речь шла. Преграды на пути этого роста рано или поздно должны были быть сломаны. В относительно демократическом обществе, каковым, бесспорно, была Украина эпохи Кучмы, не было, да и не могло появиться, субъектов, способных организованно противостоять этой тенденции.
Обратим внимание также на хотя и медленный, но все же в масштабе десятилетия заметный рост структур гражданского общества. О роли свободных СМИ, которые, конечно же, поддерживали оппозицию, в украинских событиях конца 2004 года уже много говорилось. Несмотря на ограничения вещания на каналах ТВ (самые крупные общеукраинские каналы работали на власть), свою задачу оппозиционные СМИ успешно выполнили. Укрепление позиций свободных СМИ – очевидная потребность общественного развития, и даже приход в власти популярного президента (фактор, который в общем-то неблагоприятен для свободных СМИ, которым легче работать при непопулярном президенте) вряд ли может ее переломить.
Важную роль играли неправительственные организации, финансируемые за счет грантов западных, главным образом американских, фондов. Тысячи активных и способных молодых людей получили возможность для самореализации в структурах, независимых от государственного финансирования и вообще от источников внутри страны. Их выход во «взрослую жизнь» требует адаптации правил этой жизни к тем стандартам и к той системе ценностей, школу которой они прошли в этих структурах.
Распространение Интернета резко увеличило возможности для эффективной коммуникации, без которой трудно формируются сетевые структуры. Эволюция и роль сетевых структур в Украине в последнее десятилетие – предмет специального исследования. Но фактом является их быстрый рост и то, что иерархически выстроенные организации не в состоянии противостоять сетевым. В качестве примера успешного сетевого проекта, сыгравшего важную роль в инициации массовой мобилизации Майдана, чаще всего упоминают молодежную общественную организацию «Пора». И это, конечно, справедливо. Но не менее важно то, что накануне «оранжевой революции» сетевые структуры, поддерживающие оппозицию, по существу пронизывали все украинское общество, включая силовые структуры.
Следует обратить внимание также и на наметившуюся тенденцию усиления влияния местного самоуправления. Институциональное закрепление этой тенденции на повестке дня уже примерно лет пять-шесть, и только обострение внутриполитического конфликта сдвинуло дело с мертвой точки. В упомянутый выше «пакет» законопроектов включен также и проект внесения соответствующих изменений в конституцию в первом чтении. Местные советы будут играть все более важную роль в жизни регионов, а иерархически выстроенная система местных администраций будет со временем уступать ключевые функции структурам местного самоуправления. Этот тренд проявился во время «оранжевой революции» в противостоянии актива местных советов, с одной стороны, и руководства местных администраций – с другой. Причем первые доминировали над вторыми везде, кроме разве что Донбасса и Крыма, но особенно явно – в центральных регионах страны.
В итоге люди из неправительственных организаций, журналистских тусовок – выиграли; самоуправление выиграло у админресурса, а мэры – у губернаторов, средний бизнес – у крупного, запрос на качество власти выиграл у приспособления к существующим реалиям.
Нет ничего удивительного в том, что те, кто «оседлали тенденцию», в результате «въехали на белом коне» во власть.
Все сказанное до сих пор как бы подводит к мысли, что итог был предрешен, революция была обречена на победу.
На самом деле иной результат был вполне реален (что видно, между прочим, из того, насколько сами победители удивились своей победе). Он был реален прежде всего потому, что власть в украинском обществе до сих пор остается огромной силой, а стремление сохранить стабильность, избежать гражданского конфликта – важная составляющая общественного сознания. В этом контексте ключевое значение имела позиция Леонида Кучмы – даже несмотря на то, что уровень общественного доверия к нему был крайне низок. Двойственность его отношения к собственному выбору (он, конечно, не желал победы оппозиции, но и передавать власть Януковичу тоже не хотел) привела к тому, что ресурс власти на самом деле не был использован даже на 50 %.
Выше речь шла о факторах, трендах и субъектах, которые работали на победу революции. Кто же был на другой стороне баррикад? Кто был заинтересован в поражении Виктора Ющенко?
Прежде всего, несколько наиболее мощных бизнес-групп, имеющих возможность «решать вопросы» непосредственно с президентом. Они были вполне удовлетворены положением вещей. Именно между ними разыгрывались все крупные приватизационные сделки, именно они наладили устойчивые связи со структурами исполнительной власти в центре и на местах, включая силовые структуры, образовав системы клиентелл. Аналогичный интерес был у тех представителей среднего бизнеса, кто сумел прочно привязать себя к «губернаторской крыше» в регионах.
Важно, что далеко не все представители наиболее крупного украинского капитала включились в борьбу на стороне власти, несмотря на то, что именно ей они были обязаны своим благополучием. Не в последнюю очередь это было мотивировано тем, что представителем власти в этой борьбе был Янукович – политический лидер одной из сильнейших бизнес-империй – донецкой, которую связывают с именем самого богатого человека в стране Рината Ахметова. Даже зять Леонида Кучмы Виктор Пинчук (стоит в списке «Форбс» на втором месте в Украине после Ахметова), поддерживая формально и, возможно, финансово кампанию Януковича, на самом деле играл двойную игру. Что уже говорить о других представителях крупного капитала? О представителях среднего бизнеса мы уже говорили – они были кровно заинтересованы в поражении власти.
В сохранении status quo были заинтересованы также и социально пассивные, неадаптированные слои населения, которые уже начали ощущать улучшение своего положения по мере роста ВВП. Но эта заинтересованность была скорее такого типа: мы готовы проголосовать за стабильность, олицетворяемую властью, но мы не собираемся «воевать» за эту стабильность и эту власть.
Не хотело победы Ющенко и абсолютное большинство русскоязычных избирателей Украины, главным образом, из больших промышленных центров востока и юга страны, для которых Ющенко воспринимался как «чужой». Этому неприятию Ющенко, среди прочего, способствовало и то, что часть его команды составляли украинские националисты, давно имеющие репутацию русофобов. Этими избирателями победа Ющенко воспринималась как победа «одной Украины над другой».
В выигрыше от этого оказались прежде всего бюджетники, рабочие (тем более что безработица снизилась и фактически перестала быть первоочередной социальной проблемой) и пенсионеры – самая низкооплачиваемая часть общества.
В то же время активная часть среднего класса по-прежнему испытывала серьезное давление системы, которая ограничивала их возможности добиваться успеха как в бизнесе, так и в продвижении по служебной лестнице. Для студенческой молодежи философия успеха – естественный жизненный ориентир в быстро вестернизующемся обществе. Очевидно, что именно растущий и активный средний класс мог взять на себя ответственность за продолжение назревших институциональных реформ, они – мотор перемен. Придя к выводу, что режим не способен меняться в нужную им сторону, они просто обречены были стать опорой оппозиции.
Но только их усилий было недостаточно. Для победы оппозиции нужна была широкая массовая поддержка. В резерве, конечно, была та часть социально слабых, которые по-прежнему склонны винить в своем тяжелом социальном положении прежде всего власть. Но и этот резерв не обеспечивал решительного перевеса над сторонниками «стабильности». Число последних существенно выросло перед самыми выборами, главным образом за счет людей преклонного возраста в связи с резким повышением пенсий. Именно тогда президентские рейтинги Ющенко и Януковича сравнялись. В тот момент большинство экспертов считали, что власть способна устоять.
Представляется вероятным, что решающую роль для массовой мобилизации сыграла интерференция двух мотивов. Первый – неприятие постсоветского способа отправления властных полномочий правящим классом, что, хотя и с некоторой натяжкой, можно назвать общедемократическим мотивом мобилизации. Конечно, для мобилизации такого типа нужна была технологическая подготовка, включающая:
1) соответствующую пропагандистскую кампанию («власть не просто аморальна, она – преступна»);
2) психологическую обработку населения (внушение веры в возможность свержения режима);
3) организационные меры.
Избирательный штаб Ющенко успешно решил первую, чему способствовали судимости Януковича в юности, и третью задачи. А вера в возможность победы появилась после объявления результатов первого тура, по которым Ющенко хоть и с минимальным отрывом, но вышел на первое место.
Вторым, недооцененным экспертами, мощным мотивом массовой мобилизации стал, на мой взгляд, фактор этнической консолидации украинской нации. И дело не только в том, что большинство участников митинга на Майдане в Киеве были привезены или приехали самостоятельно из западных и центральных областей Украины. Латентно процесс этнической консолидации происходил на протяжении последних 14 лет на фоне постепенного вытеснения русского языка и культуры, главным образом на западе, в центре Украины и Киеве.
Вопреки мнению многих наблюдателей о том, что раскол Украины на запад и центр – с одной стороны и восток и юг – с другой, был спровоцирован командой власти, замечу, что еще до начала избирательной кампании было ясно: избежать его не удастся. Хотя бы потому, что за год до выборов очевидным фаворитом будущей президентской кампании был Виктор Ющенко, но 85 % его активных и пассивных избирателей проживали на западе и в центре Украины.
Это означало, что запад и центр Украины еще задолго до выборов определились со своим лидером, и конкурировать с Ющенко мог лишь политик, потенциально способный стать лидером востока и юга страны. Так что противостояние по региональному признаку было неотвратимо. Хотя, разумеется, технологи кандидата от власти «подогрели» вопрос, избыточно нагрузив кампанию Януковича «русской» темой. Я полагаю, что они перешли при этом черту технологической оправданности и из-за этого не только потеряли пару-тройку процентов, но и дополнительно стимулировали взрыв украинского этнического подсознательного. В результате выбор между Януковичем и Ющенко воспринимался «св^омими» украинцами как «последний и решительный выбор между жизнью и смертью нации».
В этих условиях победа Януковича становилась «поражением Украины» («потерей шансов на жизнь в условиях сохранения человеческого достоинства») для значительного числа избирателей Ющенко, числа, достаточного для массовой мобилизации Майдана. Этого поражения эти люди не могли допустить ни при каких обстоятельствах независимо от результата выборов по данным Центризбиркома. Эти люди были готовы заплатить любую цену за победу.
Накануне президентских выборов-2004 сложилась уникальная социально-психологическая ситуация в украинском обществе. Наиболее ярко ее иллюстрирует динамика параметра «экономического оптимизма». За один год с ноября 2003-го по октябрь 2004-го число людей, утверждающих, что «экономическая ситуация в Украине более или менее наладится» увеличилось в два раза – с 20 % в 2003-м до 40 % в 2004-м. Соответственно вдвое сократилось число «экономических пессимистов» – с 70 до 35 %. Замечательно то, что столь высокий уровень ожиданий был характерен как для избирателей лидера оппозиции Виктора Ющенко, так и для избирателей провластного кандидата Виктора Януковича. Просто одни люди надеялись на улучшение ситуации в связи с ожидаемым ими «свержением ненавистного режима», а другие – с уже проявившейся в условиях стабильности позитивной экономической и социальной динамикой.
Трудно удержаться от предположения о том, что столь высокий уровень ожиданий предопределял резкую смену политического ландшафта. Реальные возможности системы обеспечивать устойчивое повышение качества жизни в условиях сохранения остова правящей верхушки (так было бы в случае победы Януковича) не соответствовали явно завышенному общественному запросу. Революция произошла примерно по такой схеме: ситуация стала меняться к лучшему – возникли явно завышенные экономические ожидания, а завышенные ожидания требовали решительных перемен (важнейший фактор стимулирования революционной активности).
И все же, насколько «предопределенной» была победа Майдана?
Зная, сколь равным был баланс сил и то, что победа Ющенко и в третьем туре отнюдь не была сокрушительной (в отличие, например, от победы Саакашвили на президентских выборах в Грузии после аналогичных событий), настаивать на ее предопределенности и неизбежности можно только исходя из гегелевского «все действительное разумно». Тем не менее, поскольку «Майдан победил», ясно, что в его пользу действовал целый ряд факторов.
Об экономически активной части общества – растущем среднем классе – уже речь шла. Преграды на пути этого роста рано или поздно должны были быть сломаны. В относительно демократическом обществе, каковым, бесспорно, была Украина эпохи Кучмы, не было, да и не могло появиться, субъектов, способных организованно противостоять этой тенденции.
Обратим внимание также на хотя и медленный, но все же в масштабе десятилетия заметный рост структур гражданского общества. О роли свободных СМИ, которые, конечно же, поддерживали оппозицию, в украинских событиях конца 2004 года уже много говорилось. Несмотря на ограничения вещания на каналах ТВ (самые крупные общеукраинские каналы работали на власть), свою задачу оппозиционные СМИ успешно выполнили. Укрепление позиций свободных СМИ – очевидная потребность общественного развития, и даже приход в власти популярного президента (фактор, который в общем-то неблагоприятен для свободных СМИ, которым легче работать при непопулярном президенте) вряд ли может ее переломить.
Важную роль играли неправительственные организации, финансируемые за счет грантов западных, главным образом американских, фондов. Тысячи активных и способных молодых людей получили возможность для самореализации в структурах, независимых от государственного финансирования и вообще от источников внутри страны. Их выход во «взрослую жизнь» требует адаптации правил этой жизни к тем стандартам и к той системе ценностей, школу которой они прошли в этих структурах.
Распространение Интернета резко увеличило возможности для эффективной коммуникации, без которой трудно формируются сетевые структуры. Эволюция и роль сетевых структур в Украине в последнее десятилетие – предмет специального исследования. Но фактом является их быстрый рост и то, что иерархически выстроенные организации не в состоянии противостоять сетевым. В качестве примера успешного сетевого проекта, сыгравшего важную роль в инициации массовой мобилизации Майдана, чаще всего упоминают молодежную общественную организацию «Пора». И это, конечно, справедливо. Но не менее важно то, что накануне «оранжевой революции» сетевые структуры, поддерживающие оппозицию, по существу пронизывали все украинское общество, включая силовые структуры.
Следует обратить внимание также и на наметившуюся тенденцию усиления влияния местного самоуправления. Институциональное закрепление этой тенденции на повестке дня уже примерно лет пять-шесть, и только обострение внутриполитического конфликта сдвинуло дело с мертвой точки. В упомянутый выше «пакет» законопроектов включен также и проект внесения соответствующих изменений в конституцию в первом чтении. Местные советы будут играть все более важную роль в жизни регионов, а иерархически выстроенная система местных администраций будет со временем уступать ключевые функции структурам местного самоуправления. Этот тренд проявился во время «оранжевой революции» в противостоянии актива местных советов, с одной стороны, и руководства местных администраций – с другой. Причем первые доминировали над вторыми везде, кроме разве что Донбасса и Крыма, но особенно явно – в центральных регионах страны.
В итоге люди из неправительственных организаций, журналистских тусовок – выиграли; самоуправление выиграло у админресурса, а мэры – у губернаторов, средний бизнес – у крупного, запрос на качество власти выиграл у приспособления к существующим реалиям.
Нет ничего удивительного в том, что те, кто «оседлали тенденцию», в результате «въехали на белом коне» во власть.
Все сказанное до сих пор как бы подводит к мысли, что итог был предрешен, революция была обречена на победу.
На самом деле иной результат был вполне реален (что видно, между прочим, из того, насколько сами победители удивились своей победе). Он был реален прежде всего потому, что власть в украинском обществе до сих пор остается огромной силой, а стремление сохранить стабильность, избежать гражданского конфликта – важная составляющая общественного сознания. В этом контексте ключевое значение имела позиция Леонида Кучмы – даже несмотря на то, что уровень общественного доверия к нему был крайне низок. Двойственность его отношения к собственному выбору (он, конечно, не желал победы оппозиции, но и передавать власть Януковичу тоже не хотел) привела к тому, что ресурс власти на самом деле не был использован даже на 50 %.
Выше речь шла о факторах, трендах и субъектах, которые работали на победу революции. Кто же был на другой стороне баррикад? Кто был заинтересован в поражении Виктора Ющенко?
Прежде всего, несколько наиболее мощных бизнес-групп, имеющих возможность «решать вопросы» непосредственно с президентом. Они были вполне удовлетворены положением вещей. Именно между ними разыгрывались все крупные приватизационные сделки, именно они наладили устойчивые связи со структурами исполнительной власти в центре и на местах, включая силовые структуры, образовав системы клиентелл. Аналогичный интерес был у тех представителей среднего бизнеса, кто сумел прочно привязать себя к «губернаторской крыше» в регионах.
Важно, что далеко не все представители наиболее крупного украинского капитала включились в борьбу на стороне власти, несмотря на то, что именно ей они были обязаны своим благополучием. Не в последнюю очередь это было мотивировано тем, что представителем власти в этой борьбе был Янукович – политический лидер одной из сильнейших бизнес-империй – донецкой, которую связывают с именем самого богатого человека в стране Рината Ахметова. Даже зять Леонида Кучмы Виктор Пинчук (стоит в списке «Форбс» на втором месте в Украине после Ахметова), поддерживая формально и, возможно, финансово кампанию Януковича, на самом деле играл двойную игру. Что уже говорить о других представителях крупного капитала? О представителях среднего бизнеса мы уже говорили – они были кровно заинтересованы в поражении власти.
В сохранении status quo были заинтересованы также и социально пассивные, неадаптированные слои населения, которые уже начали ощущать улучшение своего положения по мере роста ВВП. Но эта заинтересованность была скорее такого типа: мы готовы проголосовать за стабильность, олицетворяемую властью, но мы не собираемся «воевать» за эту стабильность и эту власть.
Не хотело победы Ющенко и абсолютное большинство русскоязычных избирателей Украины, главным образом, из больших промышленных центров востока и юга страны, для которых Ющенко воспринимался как «чужой». Этому неприятию Ющенко, среди прочего, способствовало и то, что часть его команды составляли украинские националисты, давно имеющие репутацию русофобов. Этими избирателями победа Ющенко воспринималась как победа «одной Украины над другой».
«Оранжевая революция» и внешние силы
Выше речь шла исключительно о внутриукраинских факторах. Между тем множество аналогий с «цветочными революциями» в Сербии и Грузии породило весьма распространенную интерпретацию, особенно популярную в России: «оранжевая революция» – тщательно спланированная извне операция правительства США (варианты: спецслужб, Запада вообще и т. п.). Характерно, что после победы Майдана и сами западные политики склонны гораздо больше, чем ранее, говорить о своей активной «помощи украинскому народу» в ходе революции.
Естественно, что внешние силы играли важную роль как на этапе предыстории (упомянем хотя бы скандал с пленками Мельниченко, из которого явно торчат уши зарубежных спецслужб), так, собственно, и в процессе подготовки и проведения президентских выборов-2004, перешедших в «оранжевую революцию». Об этом немало справедливого сказано в других статьях сборника. Но я не стал бы переоценивать их роль. И уж тем более рассматривать происходящее в Украине накануне и во время описываемых событий в терминах «спецоперации» или «заговора».
Ничего удивительного в том, что Украина – поле, на котором играют влиятельные внешние силы: США, Россия, ЕС, транснациональные корпорации. Не удивительно также и то, что те игроки, которые имеют больше ресурсов и более ясную программу, получают фору в игре.
Важно другое. Игра еще далеко не сыграна, а Украина вступила в новый этап своего развития и становится не только по-настоящему интересной миру, но и потенциальным «игроком» на том поле, на котором разыгрываются большие призы. Это, похоже, не в полной мере пока осознается не только на Западе и в России (где она, пожалуй, впервые в своей новой истории стала фактором внутренней политики), но и в самой Украине.
Естественно, что внешние силы играли важную роль как на этапе предыстории (упомянем хотя бы скандал с пленками Мельниченко, из которого явно торчат уши зарубежных спецслужб), так, собственно, и в процессе подготовки и проведения президентских выборов-2004, перешедших в «оранжевую революцию». Об этом немало справедливого сказано в других статьях сборника. Но я не стал бы переоценивать их роль. И уж тем более рассматривать происходящее в Украине накануне и во время описываемых событий в терминах «спецоперации» или «заговора».
Ничего удивительного в том, что Украина – поле, на котором играют влиятельные внешние силы: США, Россия, ЕС, транснациональные корпорации. Не удивительно также и то, что те игроки, которые имеют больше ресурсов и более ясную программу, получают фору в игре.
Важно другое. Игра еще далеко не сыграна, а Украина вступила в новый этап своего развития и становится не только по-настоящему интересной миру, но и потенциальным «игроком» на том поле, на котором разыгрываются большие призы. Это, похоже, не в полной мере пока осознается не только на Западе и в России (где она, пожалуй, впервые в своей новой истории стала фактором внутренней политики), но и в самой Украине.
Парадоксы революции
Алексей ПОПОВ,
эксперт Киевского центра политических исследований и конфликтологии
На президентских выборах большинство украинского народа проголосовало за западные ценности, воплощенные в либерале Викторе Ющенко. Власть пыталась исказить итоги волеизъявления, но ответом на неслыханные нарушения стала «оранжевая революция». После победы этой революции в стране установилась демократия». Примерно по такой схеме трактуется новейшая история Украины в западной прессе. Однако является ли однозначность и растиражированность этакой трактовки синонимом истинности, пускай и несколько упрощенно поданной?
эксперт Киевского центра политических исследований и конфликтологии
На президентских выборах большинство украинского народа проголосовало за западные ценности, воплощенные в либерале Викторе Ющенко. Власть пыталась исказить итоги волеизъявления, но ответом на неслыханные нарушения стала «оранжевая революция». После победы этой революции в стране установилась демократия». Примерно по такой схеме трактуется новейшая история Украины в западной прессе. Однако является ли однозначность и растиражированность этакой трактовки синонимом истинности, пускай и несколько упрощенно поданной?
За что же голосовали украинцы?
Конечно, Виктора Ющенко и его команду можно с некоторой долей схематизма называть сторонниками западного вектора развития. Можно, хотя с еще большей натяжкой, называть пророссийской команду Виктора Януковича, которая, однако, по сути, отстаивала сохранение либо перемоделирование существующей многовекторности. Но соответствует ли расхожее позиционирование лидеров избирательной гонки позиционированию их электоратов?
«Это не Европа! Мы еще не живем в Европе», – так жительница Балаклеи критикует в «Вашингтон пост» митинг сторонников Януковича в Харькове. Подобные высказывания рядовых граждан – неизменный атрибут западных публикаций об Украине. Разумеется, среди жителей упомянутого райцентра на Харьковщине есть люди с разными политическими приоритетами, в том числе и подходящими для подобной иллюстрации. Однако социология обнаруживает парадокс украинской революции, поскольку никак не подтверждает того, что победа Виктора Ющенко – результат торжества западных ценностей в душах украинских избирателей.
Как известно, важнейшая из этих ценностей – свободный рынок, а репутация Ющенко как либерала-рыночника вне всяких сомнений. Однако согласно опросу Киевского международного института социологии (далее КМИС), исследовавшему электорат кандидатов, среди избирателей Ющенко доля приверженцев преимущественно частного сектора составляет лишь 16 % (на 1 % больше доли сторонников такой модели в среднем по стране и в полтора раза меньше, чем по опросу КМИС было у электората блока «Наша Украина» (далее «НУ») на парламентских выборах-2002). [17]36,6 % электората Ющенко – за равные возможности для частного и государственного секторов, а 35 % – за приоритет госсектора, при этом 12,3 % – за ликвидацию частного предпринимательства. У Януковича же за приоритет частного сектора – 16,8, равные возможности – 36,6 и приоритет госсектора – 40,4 %. То есть экономическая ориентация электората двух главных кандидатов была почти идентичной – чуть правее среднеукраинского избирателя. Тогда как на президентских выборах 1999 года [18]главные центристский и правоцентристский кандидаты Леонид Кучма и Марчук имели куда больше приверженцев частного сектора (25 и 33 %) и меньше – государственного (32 и 31 %). Даже в тогдашнем электорате ультралевой Натальи Витренко приверженцы частного сектора составляли почти такую же долю, как в нынешнем электорате Ющенко и Януковича, – 15 %.
Столь же парадоксальные результаты показало исследование КМИС и по другим вопросам. Так, 11,8 % электората Ющенко даже считали, что Украина и Россия должны объединиться в одно государство (в среднем по Украине 20 %), а 67,7 % считали, что обе страны должны быть дружественными, без виз и таможен (по Украине 68 %). Приверженцев закрытых границ, виз и таможен относительно мало (15,8 %). Их хотя и вдвое больше, чем в среднем по стране, но заметно меньше, нежели было у электората «НУ» в 2002 году. У Януковича сторонники виз и таможен составляли лишь 3,3 %, а сторонники объединения в одно государство – 24,5 %. В этом плане электорат Януковича выглядит более пророссийским, чем электорат Кучмы в 1999 году (где сторонников объединения было 22, а виз и таможен – 17 %), но куда менее пророссийским, чем тогдашний электорат трех левых кандидатов (Петра Симоненко, Александра Мороза, Натальи Витренко), где ни у одного из них доля сторонников объединения не была меньше 40 %. Электорат Ющенко по отношению к России примерно соответствует электорату Кучмы в 1999 году, а приверженцев визово-таможенного режима в его среде оказалось куда меньше, чем у тогдашних кандидатов правых (Марчук – 33, Удовенко – 35, Костенко – 43,5 %). Что же касается позиции по русскому языку, то почти две трети электората Ющенко выступали за его официальный статус либо в масштабе страны, либо в масштабе желающих того регионов. У электората Януковича таковых было 90,7 %.
Ну а итоги опроса об отношении к Европейскому союзу и НАТО серьезно корректируют версию о ющенковцах как сторонниках прозападного выбора. Хотя электорат Ющенко и является более проевропейским, приверженцы сближения с этими структурами не составляли там абсолютного большинства. Лишь 17,6 % (по Украине – 11 %) высказывались за вступление в НАТО, 46,6 % – за внеблоковость при одинаковом военном сотрудничестве с Россией и альянсом (по Украине – 44 %), а 13,8 % – за вступление в военный союз СНГ (по Украине – 21 %). У избирателей Януковича эти цифры составляют соответственно 7,3, 44,5 и 27,8 %. Правда, большинство избирателей Ющенко считало, что Украине лучше жить в ЕС, чем в союзе России и Белоруссии, однако оно не было абсолютным (43,3 против 32,6 %). Среди электората Януковича соотношение противоположное: 22,2 против 60,1 %, а в среднем по Украине оно составляет 29 против 43 %.
Таблица 1
* Парламентские (суммарный процент голосов за партии «Народный рух», «Громада», «Реформы и порядок», Национальный фронт, «Вперед, Украина!», Республиканско-христианская, а также половина голосов блока «Вместе», один из двух участников которого, Либеральная партия, вошла в 2002 году в «Нашу Украину».
** Парламентские (суммарный процент голосов за «Нашу Украину» и БЮТ).
*** Президентские, первый тур.
Данный опрос проходил за два месяца до первого тура выборов, и можно предполагать, что в итоге доля левых, пророссийских и евроскептических избирателей в электорате Ющенко возросла. Ведь он пополнялся за счет неопределившихся избирателей и электората других кандидатов. А, судя по опросу, в обеих категориях такие настроения преобладали.
Да, явно пророссийский избиратель для сторонников Ющенко не особенно характерен. Однако все же суммарно он равнялся числу избирателей Мороза. Следовательно, его наличие и создало критическую массу, давшую лидеру оппозиции победу.
Что же касается того, что в электорате Ющенко более распространены рыночные, проевропейские, антироссийские настроения, чем в Украине в целом, то это – следствие наличия в нем национал-демократического ядра, застывшего по численности на уровне электората, который был у Руха и близких к нему партий в конце 90-х. И доля этого ядра среди избирателей Ющенко в минувшем году была заметно меньшей по сравнению с его же долей среди приверженцев блока, возглавляемого им в 2002 году. Таким образом, электорат Ющенко в значительной степени включил избирателей, ранее голосовавших за центристов и за левых и чья политическая ориентация не изменилась. Переход многих избирателей к Ющенко не стал переходом на его реальные позиции.
Почему же многие левые избиратели проголосовали за правого кандидата? Разумеется, и программа, и публичные выступления Ющенко были куда эластичнее, чем политическая практика его правительства и фракции. Там была заметная социальная составляющая (повышение зарплат и пенсий, госзаказ, создание новых рабочих мест) и отсутствовала русофобия. Однако он и намеков не делал по поводу ограничения, а тем более ликвидации частной собственности, объединения с Россией. И это не помешало части сторонников таких взглядов проголосовать за него, а не за Януковича, более близкого по программным установкам. Следовательно, для этих избирателей собственные основные политические и экономические приоритеты оказались второстепенными по сравнению с возможностью выразить недоверие власти, поддержав самого проходного оппозиционного кандидата.
«Это не Европа! Мы еще не живем в Европе», – так жительница Балаклеи критикует в «Вашингтон пост» митинг сторонников Януковича в Харькове. Подобные высказывания рядовых граждан – неизменный атрибут западных публикаций об Украине. Разумеется, среди жителей упомянутого райцентра на Харьковщине есть люди с разными политическими приоритетами, в том числе и подходящими для подобной иллюстрации. Однако социология обнаруживает парадокс украинской революции, поскольку никак не подтверждает того, что победа Виктора Ющенко – результат торжества западных ценностей в душах украинских избирателей.
Как известно, важнейшая из этих ценностей – свободный рынок, а репутация Ющенко как либерала-рыночника вне всяких сомнений. Однако согласно опросу Киевского международного института социологии (далее КМИС), исследовавшему электорат кандидатов, среди избирателей Ющенко доля приверженцев преимущественно частного сектора составляет лишь 16 % (на 1 % больше доли сторонников такой модели в среднем по стране и в полтора раза меньше, чем по опросу КМИС было у электората блока «Наша Украина» (далее «НУ») на парламентских выборах-2002). [17]36,6 % электората Ющенко – за равные возможности для частного и государственного секторов, а 35 % – за приоритет госсектора, при этом 12,3 % – за ликвидацию частного предпринимательства. У Януковича же за приоритет частного сектора – 16,8, равные возможности – 36,6 и приоритет госсектора – 40,4 %. То есть экономическая ориентация электората двух главных кандидатов была почти идентичной – чуть правее среднеукраинского избирателя. Тогда как на президентских выборах 1999 года [18]главные центристский и правоцентристский кандидаты Леонид Кучма и Марчук имели куда больше приверженцев частного сектора (25 и 33 %) и меньше – государственного (32 и 31 %). Даже в тогдашнем электорате ультралевой Натальи Витренко приверженцы частного сектора составляли почти такую же долю, как в нынешнем электорате Ющенко и Януковича, – 15 %.
Столь же парадоксальные результаты показало исследование КМИС и по другим вопросам. Так, 11,8 % электората Ющенко даже считали, что Украина и Россия должны объединиться в одно государство (в среднем по Украине 20 %), а 67,7 % считали, что обе страны должны быть дружественными, без виз и таможен (по Украине 68 %). Приверженцев закрытых границ, виз и таможен относительно мало (15,8 %). Их хотя и вдвое больше, чем в среднем по стране, но заметно меньше, нежели было у электората «НУ» в 2002 году. У Януковича сторонники виз и таможен составляли лишь 3,3 %, а сторонники объединения в одно государство – 24,5 %. В этом плане электорат Януковича выглядит более пророссийским, чем электорат Кучмы в 1999 году (где сторонников объединения было 22, а виз и таможен – 17 %), но куда менее пророссийским, чем тогдашний электорат трех левых кандидатов (Петра Симоненко, Александра Мороза, Натальи Витренко), где ни у одного из них доля сторонников объединения не была меньше 40 %. Электорат Ющенко по отношению к России примерно соответствует электорату Кучмы в 1999 году, а приверженцев визово-таможенного режима в его среде оказалось куда меньше, чем у тогдашних кандидатов правых (Марчук – 33, Удовенко – 35, Костенко – 43,5 %). Что же касается позиции по русскому языку, то почти две трети электората Ющенко выступали за его официальный статус либо в масштабе страны, либо в масштабе желающих того регионов. У электората Януковича таковых было 90,7 %.
Ну а итоги опроса об отношении к Европейскому союзу и НАТО серьезно корректируют версию о ющенковцах как сторонниках прозападного выбора. Хотя электорат Ющенко и является более проевропейским, приверженцы сближения с этими структурами не составляли там абсолютного большинства. Лишь 17,6 % (по Украине – 11 %) высказывались за вступление в НАТО, 46,6 % – за внеблоковость при одинаковом военном сотрудничестве с Россией и альянсом (по Украине – 44 %), а 13,8 % – за вступление в военный союз СНГ (по Украине – 21 %). У избирателей Януковича эти цифры составляют соответственно 7,3, 44,5 и 27,8 %. Правда, большинство избирателей Ющенко считало, что Украине лучше жить в ЕС, чем в союзе России и Белоруссии, однако оно не было абсолютным (43,3 против 32,6 %). Среди электората Януковича соотношение противоположное: 22,2 против 60,1 %, а в среднем по Украине оно составляет 29 против 43 %.
Таблица 1
** Парламентские (суммарный процент голосов за «Нашу Украину» и БЮТ).
*** Президентские, первый тур.
Данный опрос проходил за два месяца до первого тура выборов, и можно предполагать, что в итоге доля левых, пророссийских и евроскептических избирателей в электорате Ющенко возросла. Ведь он пополнялся за счет неопределившихся избирателей и электората других кандидатов. А, судя по опросу, в обеих категориях такие настроения преобладали.
Да, явно пророссийский избиратель для сторонников Ющенко не особенно характерен. Однако все же суммарно он равнялся числу избирателей Мороза. Следовательно, его наличие и создало критическую массу, давшую лидеру оппозиции победу.
Что же касается того, что в электорате Ющенко более распространены рыночные, проевропейские, антироссийские настроения, чем в Украине в целом, то это – следствие наличия в нем национал-демократического ядра, застывшего по численности на уровне электората, который был у Руха и близких к нему партий в конце 90-х. И доля этого ядра среди избирателей Ющенко в минувшем году была заметно меньшей по сравнению с его же долей среди приверженцев блока, возглавляемого им в 2002 году. Таким образом, электорат Ющенко в значительной степени включил избирателей, ранее голосовавших за центристов и за левых и чья политическая ориентация не изменилась. Переход многих избирателей к Ющенко не стал переходом на его реальные позиции.
Почему же многие левые избиратели проголосовали за правого кандидата? Разумеется, и программа, и публичные выступления Ющенко были куда эластичнее, чем политическая практика его правительства и фракции. Там была заметная социальная составляющая (повышение зарплат и пенсий, госзаказ, создание новых рабочих мест) и отсутствовала русофобия. Однако он и намеков не делал по поводу ограничения, а тем более ликвидации частной собственности, объединения с Россией. И это не помешало части сторонников таких взглядов проголосовать за него, а не за Януковича, более близкого по программным установкам. Следовательно, для этих избирателей собственные основные политические и экономические приоритеты оказались второстепенными по сравнению с возможностью выразить недоверие власти, поддержав самого проходного оппозиционного кандидата.