Бабанлы Видади. Когда молчит совесть

   - Не хотелось затруднять вас...
   - О чем ты говоришь, Вугар? - рассердился Джовдат. У него даже голос изменился. - Какие трудности? Встретить друга - это, по-твоему, трудность? Или ты забыл, какая у нас осень? Едва октябрь перевалит на вторую половину, редкий день без дождя обходится, туман окутывает село. Земля чуть намокнет, грязь по щиколотку.
   - Эка беда - грязь! - стараясь придать своему голосу шутливые интонации, перебил Вугар. - В такие слякотные дни, бывало, снимешь ботинки, перекинешь через плечо, брюки до колен закатаешь - и никакая грязь не страшна. Я когда студентом приезжал сюда, всегда так поступал! Опыт у меня немалый...
   Но Джовдат не принял его шутливого тона.
   - Нет, Вугар, нет! Прошло время шуток! Студентом был это одно, серьезно сказал он. - Теперь дело другое. Ты знаешь, как у нас в селе гордятся тобой? "Слава аллаху, говорят, и из нашего села знатный человек вышел, ученый... Прославил нас..." Да если бы односельчане знали о твоем приезде, знаешь, какую встречу закатили!
   Вугар смущенно опустил голову.
   "О чем он только говорит? - с горечью подумал Вугар. - Знал бы, в каком состоянии уезжал я из Баку..."
   Но Джовдат по-своему расценил смущение Вугара. "Молодец парень! подумал он. - И прославившись, остался таким же скромным!"
   Улыбнувшись спросил:
   - Ну как твое изобретение? Когда завод начнет работать?
   Вугар лишь вздохнул, но Джовдат не понял причины столь тяжелого вздоха. Его благородное сердце было лишено подозрений, и он сказал бодро и радостно:
   - Заключаем соглашение: о торжественном дне пуска завода ты нас оповестишь заранее! Мы с нетерпением ждем этого дня. Как иначе? Такое торжество - и вдруг без нас! А потом банкет закатим - все сами привезем! Пусть люди видят: маленькое село гордится большим человеком.
   - "Ожидание пира слаще самого пира", - Вугар хотел лишь про себя произнести народную пословицу, но не заметил, как проговорил вслух.
   Джовдат уважительно, однако с некоторым недоумением оглядел друга: что должна означать поговорка? Спрашивать не стал, а, помедлив, решительно заявил:
   - Среди нас тоже есть грамотные люди! Газеты и журналы читаем. За научной жизнью следим, и о твоем изобретении нам кое-что известно. Думаешь, не понимаем, какое это важное дело в нынешних условиях - очистить воздух от вредных и отравляющих веществ? В прошлом году в одном из московских журналов читал я статью видного биолога о том, что в атмосфере наблюдается значительное уменьшение кислорода. Если так будет продолжаться, то на планете к концу двадцатого века может возникнуть кислородное голодание. Вот поэтому твое открытие - создание нового вида машинного горючего - и для рабочего и для колхозника приобретает огромное значение. В нем не только горожане, но и колхозники тоже заинтересованы.
   Вугар разволновался.
   "Да они не хуже меня все знают и понимают! - подумал он. - С чем же я приехал сюда? Что отвечу им? Не только Джовдат, все станут задавать вопросы, интересоваться моей работой! Зачем я только приехал?" Он молчал, внутренне весь съежившись, и снова тоска, которая не давала ему покоя в поезде, сдавила сердце.
   Джовдат почувствовал перемену в настроении Вугара, но опять истолковал ее по-своему:
   "Ох, скромник, скромник! Видно, мои похвалы смутили его. Совсем такой, каким был в школе..."
   У Джовдата были основания так думать. Десять лет проучились они вместе. Вугар всегда учился на круглые пятерки. Учителя хвалили его за прекрасное поведение. Но Джовдату ни разу не пришлось видеть, чтобы Вугар загордился, зазнался или похвастался. Когда на школьных собраниях его ставили в пример товарищам, он, слушая похвалы, лишь низко опускал голову и в смущении заливался краской.
   Радуясь, что друг нисколько не изменился, Джовдат решил не смущать его более и заговорил о другом:
   - Вугар, а как поживает Исмет? Я его давно не видел. Изменился он? Или все так же обидчив? Недотрога...
   - Да, все такой же... - нехотя ответил Вугар.
   Джовдат рассмеялся.
   - До сих пор без смеха не могу вспомнить его обиженную физиономию! Достаточно было самого обыкновенного слова, чтобы вывести его из себя. А как взбесится, рассвирепеет лучше ему на глаза не попадайся! Мы порой неделю, а то и десять дней не подходили друг к другу. Вот чудак!... В позапрошлом году Исмет на несколько дней приезжал в село. Встретились, разговорились. Я возьми и скажи в шутку: "Что-то не очень верится, Исмет, что из тебя выйдет великий ученый!"
   Обиделся, раскричался. Сколько я ни убеждал, что, мол, пошутил, слушать не пожелал. Так и уехал, не помирившись со мной, не попрощавшись... - Джовдат снова рассмеялся, а потом вдруг погрустнел и добавил: - Не зря наши деды говорили: что с молоком впитано, то с костями в землю уйдет. Состарится
   Исмет, станет известным ученым, а ничего в нем не изменится, останется таким же обидчивым, недотрогой...
   Вугар ничего не ответил, только подумал: "И ты, друг, наивен, как я, ничуть в Исмете не разобрался. Обидчивость - не такой уж большой порок. Порой она - свидетельство чистоты сердца, простодушия. Знал бы ты, как тщеславен и коварен стал наш Исмет, не говорил бы о нем так добродушно".
   Наступило долгое молчание. Джовдату хотелось, чтобы Вугар тоже спросил его, как он живет, как идут у него дела. Ведь столько лет не виделись! У Джовдата за эти годы были свои радости и свои горести. Неужели старый друг не поинтересуется его жизнью?..
   Так и не дождавшись расспросов, Джовдат заговорил сам, и обида звучала в его голосе:
   - А я тут - ты, верно, и сам знаешь - агрономом. Вернулся из армии. Поступил в сельскохозяйственный техникум, здесь, неподалеку от нашего района. Да и куда мне еще поступать? Окончил заочно. Несколько лет работал в чужих колхозах и вот уже третий год как перевелся в родное село. Забот по горло, а тут еще избрали секретарем партийной организации. Сам понимаешь, дело хлопотное. А вдобавок нынешней осенью председатель тяжело заболел, отвезли в больницу. Скоро два месяца, как лежит. Врачи говорят - воспаление почек, еще месяц полежать надо. Вот я весь день на ногах. Одно дело сбросишь с плеч, другое тут как тут... Да что это я разболтался? - Он резко махнул рукой. - Ты лучше о себе расскажи. Надолго к нам?
   - Я и сам не знаю, Джовдат! Погляжу...
   - Если можешь, задержись подольше. Ведь это родина твоя. Правда, дожди сейчас, порой так надоедают! Зато воздух чистый, молока много, масло свежее. Ешь, пей, отдыхай, сразу румянец появится, а то вон какой бледный...
   Он взял Вугара под руку, и они перешли на другую сторону железнодорожной линии.
   - А где твой чемодан? - вдруг спохватился Джовдат.
   - Да я так, налегке! - краснея, ответил Вугар.
   Джовдат внимательно взглянул на приятеля и усмехнулся:
   - Ясно! Усвоил привычки великих людей - с портфелем не расставаться, портфель, и ничего больше! Чемоданы, узлы это не для вас...
   Вугар покраснел еще больше, и Джовдат раскаялся в своей неуместной шутке.
   "Кажется, я обидел его? А ну как подумает, что насчет подарков намекаю?" - испугался он и заговорил быстро-быстро:
   - Непостижимый механизм - человеческое сердце! Ни с того ни с сего начинает биться в груди, как птица в клетке, словно хочет о чем-то весть подать. Вот ты, ученый, как такое объяснишь? Сижу я вечером в правлении колхоза один-одинешенек, проверяю дневную сводку по сбору хлопка. И вдруг о тебе вспомнил. А сердце как забьется, словно конь в поле скачет. Целый час не мог успокоиться. Ну, думаю, устал. Пойду домой, с ребятишками поиграю, отдохну. Так и сделал. Но чем бы ни занимался, ты у меня перед глазами. Что, думаю, за морока? Лег в постель, стараюсь о делах думать, так нет, мысли опять к тебе возвращаются. Пока не уснул, только о тебе и думал. Утром встал, сел в машину - и снова тебя вспомнил. Велел на вокзал ехать, дела у меня тут. Да заодно, думаю, пошлю телеграмму, спрошу о здоровье, о делах, не случилось ли чего? Давно вестей не было. И надо же такому случиться только мы к станции подъехали, поезд тут как тут. Опять сердце мое прыгает, точно птица в клетке. И все кажется, кто-то шепчет: "Иди на перрон!" Послушался я, спрыгнул с машины, а шофер мне вслед кричит: "Дядя Джовдат, куда ты, может, я сбегаю?" А я даже ответить ему не успел, вижу, ты стоишь...
   Ну, как не удивляться? - Джовдат задумался на мгновенье и снова продолжал возбужденно: - Да, да, непостижимый механизм - человеческое сердце! Зачем я на перрон побежал? Кого искал? А ведь не подскажи мне сердце - добираться бы тебе до дому по колено в грязи! Видишь, какой удачливый!
   Ну-ка, прибавь немного шагу, наш газик с той стороны платформы. Вижу, ты устал, замерз, еле на ногах стоишь. Да и лицо у тебя землистого цвета... Садись-ка в машину, погрейся, я сейчас, мигом, все дела кончу - и домой!
   Они быстро пошли в сторону каменного забора, из-за которого виднелись покрытые брезентом горы хлопка.
   Джовдат усадил Вугара в машину и приказал шоферу:
   - Ты пока развернись да печку включи, чтобы в машине тепло стало, не то гость наш озяб. А я минут через пять - десять вернусь...
   Круглолицый молодой шофер, надвинув на глаза огромную синюю кепку, деловито возился в моторе. Он хотя угрюмо поздоровался с гостем, но все указания Джовдата исполнил немедленно: печку включил и даже маленький радиоприемник на полную громкость наладил, чтобы гость не скучал. Шофер-то хорошо знал, что Джовдат не уложится в обещанное время и обязательно задержится.
   В машине стало тепло. По радио передавали утренний концерт, и веселые игривые мелодии явно пришлись по душе молоденькому шоферу, он даже стал притопывать ногой и покачиваться в такт музыке.
   - Нельзя ли выключить радио? У меня голова болит... - устало попросил Вугар.
   Огромная кепка разом повернулась на девяносто градусов, и из-под нее уставились на Вугара осуждающие глаза.
   - Хороший концерт! Я программу передач слушал...
   - Не надо, - настойчиво повторил Вугар. - Не до концертов мне!...
   Рука водителя потянулась к приемнику. В маленьком зеркальце Вугар увидел, с какой злостью глядит на него шофер. Он сидел, забившись в угол, потирая лоб. Головная боль все крепче стискивала виски, давила на затылок, белки глаз стали розовыми. Но мгновенье - и глаза юноши посветлели, лицо расплылось в доброй улыбке:
   - Ой, Вугар, братец! Простите, что сразу не узнал вас.
   Шофер круто, всем корпусом повернулся к Вугару и протянул ему обе руки:
   - Здравствуйте! Добро пожаловать!
   Вугар с трудом протянул руку, чтобы ответить на приветствие.
   - Это все дядя Джовдат виноват. Назвал тебя гостем... А тут еще мотор забарахлил, - пытался оправдаться юноша.
   Бывают шоферы мрачные и несловоохотливые, пока не заговоришь с ним рта не раскроет. А этот, не обращая внимания на молчание Вугара, не умолкал:
   - Как начинаем уборку хлопка, дня без гостей не обходится. Один приезжает, другой уезжает. И всем машину подавай, десять шагов пешком пройти не могут. Минуты свободной нет, совсем замучился! Машина, она уход любит. А какой уход, когда даже воды залить некогда! Вот я и думал, что ты один из таких гостей. Ну, значит, придется мне опять целый день кататься. Обругал я тебя в душе и даже толком не посмотрел, кто в машину садится. Ты уж прости меня!
   Вугар только кивнул в ответ.
   Вернулся Джовдат. Он был чем-то расстроен. Открывая дверцу машины, выругал кого-то:
   - Собачий сын! Ни капли совести! Карманник паршивый!
   Шофер с живым любопытством спросил:
   - Что случилось, дядя Джовдат?
   - Поехали! - коротко ответил тот и укоризненно взглянул на водителя: мол, не суйся не в свое дело!
   Машина тронулась, и Джовдат сразу обратился к Вугару:
   - Клянусь твоим здоровьем, порой просто не понимаешь, что делается! Какой-то аферист водит нас за нос! Вот уже который раз принимает хлопок по второму сорту. Вычитает за влажность и нагло, прямо на глазах, обвешивает. Раз смолчишь, два смолчишь, но ведь этому конца нет! И ты думаешь, он только с нами так? Нет, все окрестные колхозы обжуливает. Никак в толк не возьму, как эти жулики на такую важную работу устраиваются? Кто им помогает? Когда прекратится безобразие?
   Вугар <не проронил ни слова. В машине стало жарко, и его совсем разморило. Веки смыкались сами собой.
   Глава четвертая
   Дорога и впрямь оказалась грязной, ухабистой, и машина двигалась с трудом. На улицах села пришлось и вовсе замедлить ход. Глинистая солончаковая земля была вся в ямах и рытвинах.
   Едва въехали в село, Вугара словно сбрызнули живой водой. Он выпрямился и через стекло вглядывался в лица прохожих, стараясь узнать знакомых, рассматривал дома, такие родные с детства. Горести отступили, он повеселел.
   - Сначала ко мне ненадолго заедем, с женой познакомлю, я ведь ей о тебе так много рассказывал! Детей посмотришь, а потом отвезу тебя к Шахсанем-хале... Я тоже буду рад ее повидать, давно не заходил к ней, все дела, дела, - сказал Джовдат.
   Подпрыгивая, перебираясь через ямы и выбоины, газик наконец подъехал к небольшому палисаднику, за которым виднелся двухэтажный дом. На гул мотора с крыльца сбежали два мальчика, трех и пяти лет. С радостным криком: "Папа! Папа!" - они бросились навстречу. Тот, что постарше, остановил-я посреди двора, широко раскинув руки, словно желая преградить путь машине. Младший, торопясь за братом, поскользнулся и беспомощно растянулся в грязи.
   Джовдат легко выскочил из машины. Усадив старшего на сиденье рядом с шофером, он кинулся на помощь малышу, который заливался отчаянным ревом. Подняв сынишку, он тщательно вытер ему лицо и руки носовым платком, почистил
   - Тс-с... - обратился он к жене, вошедшей с большим подносом, уставленным яствами. - Видно, и вправду ему надо прежде всего отоспаться. Как-никак ночь провел в дороге. Постели ему, пусть отдохнет немного...
   Гонча поставила поднос на стол, на цыпочках подошла к постели, откинула покрывало, поправила подушки и удалилась.
   Джовдат растолкал друга:
   - Вставай, постель готова!
   Вугар не помнил, как добрался до постели, разделся с помощью Джовдата, улегся в мягкой постели под шелковым одеялом. Тяжелый сон одолел его.
   Сначала ему снилась комната, тесная, похожая на подземелье, с цементным полом. С высоких, растрескавшихся стен стекала вода.
   Вугар недоумевал, как попал он в эту маленькую темницу. Что это подвал, камера? Из маленького зарешеченного окна, находящегося под самым потолком, в комнату едва проникал тусклый свет. Вугар попробовал шевельнуться. Но напрасный труд! Он скован ржавой цепью. Кто заковал его? За что?!
   Вдруг яркий молочный свет залил комнату, кто-то звал его. Вугар выпрямился, обернулся, - железная дверь наглухо заперта.
   "Вугар, неужели ты не видишь меня? Это я... Я пришла к тебе!"
   Милый, родной голос!
   Вугар оглядывался по сторонам: откуда он звучит, этот голос? В комнате никого нет, только полная луна светила в окно. Нет, это пригрезилось ему! Он разочарованно вздохнул. Но знакомый голос зазвучал снова:
   "Почему ты молчишь, Вугар? Или ты все еще не видишь меня?"
   Сомнений быть не могло - голос доносился из окна. Сдавленным шепотом Вугар ответил: "Я никого не вижу... Где ты? Кто ты?" "Быстро же ты забыл меня... Это я, Арзу, твоя любимая!" "Арзу?!" - Вугар метнулся к окну, но цепи, сковывавшие его, зазвенели.
   "Арзу, дорогая моя, - в отчаянии шептал он. - Где ты? Почему я не вижу тебя?"
   "Я здесь, Вугар, погляди в окно - и увидишь".
   Вугар поднял глаза - серебристая луна светила все ярче. "Кажется, я схожу с ума, с призраками разговариваю..." - в страхе подумал Вугар, закрыв лицо руками. Ласковый голос Арзу снова вывел его из раздумий.
   "Что с тобой, Вугар? Почему ты закрыл лицо?"
   Вугар всхлипнул.
   "Да, да, я схожу с ума, - прошептал он. - Этот голос..."
   "Нет, Вугар, ты в здравом уме, - нежно рассмеялась Арзу, - вытри слезы и посмотри на меня..."
   Вугар нерешительно протер глаза и, боясь снова обмануться, взглянул в окно. И правда, там, где минуту назад ярко светила луна, улыбалась Арзу.
   "Ты ли это, любимая?" - Он снова рванулся к окну, и снова оковы не пустили его, он свалился на пол, но почему-то не почувствовал боли.
   "Как я счастлив, Арзу, что ты пришла! Я так тосковал по тебе, не верил, что ты простишь меня..."
   "О чем ты? Что сделал ты, чтобы я не простила тебя?"
   "Я оскорбил тебя..."
   "Ты ни в чем не виноват, дорогой... Это козни ведьмы Мархамат!..."
   "Да, да! Но я не имел права так вести себя".
   "Не надо! Не вспоминай об этом, ведь ты отомстил Мархамат за нас обоих. О чем же горевать?"
   "Отомстил? Когда?"
   "Или ты забыл, как вынул из ножен меч Кероглы, взмахнул - и вмиг голова Мархамат покатилась по полу?..."
   "Что ты говоришь, Арзу? - в ужасе воскликнул Вугар. - Да я за всю жизнь у курицы пера не вырвал..."
   "А Мархамат ты отсек голову, я это своими глазами видела! За это тебя заковали в кандалы и бросили сюда".
   Вугар с тоской взглянул на железные ржавые кандалы.
   "Что случилось, Вугар, почему ты опечалился?"
   "Проклятые цепи, они не дают мне приблизиться к тебе!"
   "Нет, Вугар, отныне мы всегда будем вместе! По ночам я буду приходить к тебе луной, а днем - ясным солнцем. Я никогда не покину твоего окна, я не позволю, чтобы в ресницах твоих дремала печаль..."
   "Так бывает только в сказках..."
   "А сейчас прощай, мой дорогой, утро на пороге, я скоро вернусь".
   "Не уходи, Арзу, душа моя не вынесет разлуки".
   "Не горюй, я вернусь, только сменю лунную одежду на солнечную".
   Арзу поднесла к губам белые светящиеся пальчики, послала ему воздушный поцелуй и быстро растаяла. Наступил мрак...
   Глава пятая
   Вугар спал долго.
   Уже солнце клонилось к закату, когда Джовдат вернулся домой. Увидев Вугара все еще в постели, он искренне изумился:
   - Дорогой мой, сколько можно дрыхнуть? И тебя еще не мутит от сна?
   Вугар не слышал его, не в том он находился состоянии. Он лежал на спине, голова сползла с подушки, дыхание было глубоким и прерывистым.
   Джовдат подошел к нему поближе, уложил голову на пуховую подушку, поправил одеяло, сбившееся у ног. "Вот разоспался, - подумал он. - Ну ничего, пусть спит сколько хочет, не стану будить..." Стараясь не шуметь, он медленно спустился вниз, к детям.
   Жена суетилась на кухне, собираясь разогреть еще утром приготовленные лакомые блюда.
   - Не торопись, - сказал ей Джовдат. - Не проснулся он еще... Видно, много бессонных ночей выпало на его долю в последнее время. Подождем, пока выспится всласть и сам встанет...
   Гонча насупила красивые брови, - так старалась, трудилась - и все пропадает! С досадой сняла она с огня кипящий казан и стала убирать со стола парадную посуду.
   Джовдат очень устал, по его лицу было видно, что он изрядно проголодался. Взглянул на сыновей, которые обиженно глядели на него снизу вверх, ожидая, когда отец наконец обратит на них внимание и позовет к столу. Девочка сидела в люльке, ухватившись пухлыми ручонками за деревянные края и слегка покачивая ее, глядела на отца черными глазками и негромко что-то бормотала. Джовдат взял девочку на руки, подбросил ее, поцеловал и усадил себе на колени.
   - Гонча, - обратился он к жене. - Я просто умираю с голоду. Налей мне хоть половник того варева, что приготовила за упокой души твоего деда. Я должен снова уйти, назначил совещание. Постараюсь провести поскорее и вернуться. Может, и Вугар к тому времени проснется. Вот тогда мы спокойно насладимся твоими блюдами.
   Но Гонча не послушалась мужа и налила ему вместо одного половника целых три, знала, что мальчики тотчас подсядут к столу и потребуют, чтобы отец кормил их из своей тарелки. Так и случилось. Не прошло и трех минут, тарелка была пуста.
   * * *
   Джовдат вернулся поздно вечером, а Вугар все не просыпался. Около полуночи Джовдат решил лечь и постелил себе в той же комнате, где спал Вугар. По обычаям сельского гостеприимства, не положено гостя на ночь оставлять одного.
   Он уже стал задремывать, как вдруг ему показалось, что Вугар зовет его. Джовдат быстро вскочил, плохо понимая, что происходит. Вугар метался на постели, громко стонал, просил у кого-то прощения, смеялся, плакал, ругался. Джовдат включил свет. Вугар был без сознания, грудь его, так же, как утром, тяжело вздымалась, красное лицо было покрыто мелкими капельками пота, словно его водой обрызнули, глаза полуоткрыты, кончики ресниц как-то странно подрагивали.
   Он же болен!.. Джовдат растерялся: что делать? Как помочь больному? Какое лекарство полагается давать в таких случаях, да и что это за болезнь? Врач далеко, на другом краю деревни, надо идти через крестьянские дворы, где на ночь спускают собак-волкодавов. Самое разумное дождаться утра. "Может быть, Гонча что-нибудь придумает?" - мелькнула мысль, и Джовдат, быстро одевшись, спустился вниз, разбудил жену.
   Всю ночь они не отходили от постели больного, отирали пот с его лба полотенцем, давали пить. Едва стало светать, Джовдат, вытащив из частокола, окружавшего усадьбу, дубинку потолще, чтобы в случае чего отбиться от собак, побежал за врачом.
   Врач, старый, убеленный сединами, осмотрев больного, только покачал головой. Опыт у него был немалый, и он без труда поставил диагноз - тяжелое нервное потрясение.
   Услышав такой диагноз, Джовдат очень огорчился. Слова "нервное потрясение" он истолковал как "душевная болезнь". Неужели Вугар сошел с ума?
   - Что же нам делать, доктор, что вы посоветуете? - испуганно спросил он.
   - А ничего, - спокойно ответил врач. - Сон и тишина вот все лекарства. Не будите его, пока сам не проснется.
   Хладнокровие доктора не понравилось Джовдату, он недружелюбно поглядел на него.
   - То есть как это ничего? - с упреком воскликнул он. - Никаких лекарств? Что же, он так и будет лежать голодный? Да у него целые сутки куска хлеба во рту не было...
   - Голодная смерть ему не грозит, - усмехнувшись, ответил врач. Постарайтесь, чтобы в комнате было тихо, никто не раздражал бы его, а проснется - сразу и аппетит появится.
   Прощаясь с Джовдатом, врач, перехватив его недовольный, укоризненный взгляд, остановился и все так же хладнокровно добавил:
   - Терпение, друг мой, терпение. Подождем до завтрашнего вечера. Если не придет в себя, будем думать, что делать. Но я не сомневаюсь, все обойдется.
   "Старик, кажется, валяет дурака", - в сердцах подумал Джовдат, но возразить не решился, а почтительно проводил его до двери. Затем, строго наказав Гонче присматривать за больным и не тревожить его, отправился в правление колхоза. "Быстро закончу дела, - решил он, - и на машине отвезу Вугара в районный центр, в больницу..."
   Но как ни торопился Джовдат поскорее закончить дела, обстановка в правлении была такова, что он только к полудню смог приехать домой. Едва выскочил из машины, жена бросилась к нему, веселая, оживленная. Широкая улыбка озаряла ее лицо. Она тут же принялась бегать из кухни в комнату, накрывая на стол.
   - Что это ты разбегалась? - укоризненно спросил Джовдат. - Ох эти женщины, как они легкомысленны и беспечны!
   Гонча ничего не ответила мужу, только лукаво улыбнулась, продолжая суетиться. Потом весело кивнула головой, указывая наверх:
   - Ты разве не видишь?
   - Что?
   - А вон, прогуливается...
   - Где? Кто?
   Гонча улыбнулась.
   - Скажу - не поверишь, поднимись - сам увидишь! Да, с тебя причитается магарыч за радостную весть! - лукаво добавила она.
   Джовдат не двигался с места, сердито глядя на жену: что за неуместные шутки? Впрочем, Гонча женщина серьезная и никогда не позволит себе так шутить! Он торопливо поднялся по лестнице на второй этаж, переступил порог галереи и на мгновенье застыл от удивления.
   Всего несколько часов назад оставил он друга без сознания, и вот Вугар разгуливает по балкону, аккуратно одет, причесан и даже побриться успел. Ну, не чудо ли?!
   Джовдат долго наблюдал за ним, потом с шумом распахнул балконную дверь и радостно воскликнул:
   - Ожил наш больной? Поздравляю! - Он крепко обнял Вугара и громко от души расхохотался. - Ну и напугал! Что случилось? Уж не разыграл ли ты нас? Всю ночь метался, стонал, бредил. Я с утра за врачом бегал, он тебя осмотрел, а ты даже не почувствовал. Теперь по балкону разгуливаешь. Как прикажешь это понимать?
   Вугар, слегка покраснев, смущенно заговорил:
   - Я правда ничего не помню, ничего не чувствовал. Мне показалось, что спал не более двух-трех часов. Спустился вниз, чтобы умыться, вижу Гонча-ханум как-то странно глядит на меня. Она мне все рассказала: так, мол, и так...
   - Чтоб ты был здоров, "так, мол, и так"! - передразнил его Джовдат. Перепугались мы не на шутку! Я приехал, чтобы везти тебя в больницу, видишь, машина во дворе стоит.
   - Прости, что доставил столько беспокойства... - виновато проговорил Вугар.
   - Да при чем тут беспокойство! Я ради тебя в пять раз большую тревогу снесу и не охну! Огорчился я, что так мне не повезло. Сколько лет не виделись - и на тебе!.. Так я расстроился, что утром ни за что ни про что распек при людях двух бригадиров. Бедняги только странно так поглядели на меня, недоуменно пожали плечами и слова не сказали. Никогда меня таким злым не видели... А сейчас у меня словно камень с души свалился. Я ведь никому не сказал, что ты приехал, и шоферу велел язык за зубами держать, не то отбою от гостей не будет, а тебе отдохнуть надо, в себя прийти.
   И, как бы подтверждая правильность своих слов, Джовдат проделал по комнате пару кругов, отплясывая лезгинку. Резко остановившись, он строго спросил:
   - Каков у тебя сегодня аппетит? Вчера ты испортил нам торжество! А сегодня? Ослабим пояса, а?
   - Я не прочь, - улыбнулся Вугар.
   - Вот это разговор! - засмеялся Джовдат, прищелкнул пальцами и, свесившись с балкона, крикнул жене: - Слышишь, Гонча, Вугар говорит, что мы должны разом за два дня поесть! Аппетит у нас что у новых мельничных жерновов, все смелем, только подавай!