Дантек Морис. Красная сирена

   – Так вот, в один прекрасный день мы решили, что все эти деньги плюс то, что зарабатывал Грек, надо пустить на постройку судна… Мы придумали, какой будет «Манта», я кое о чем посоветовался с Пинту, запудрив ему при этом мозги, – прости, старик…
   Он поднял стакан, всем своим видом выражая искреннее раскаяние.
   – Вот дьявол, да к чему все эти секреты? – вос­кликнул Пинту. – Почему ты строил этот чертов корабль тайком?
   Тревис выпустил новое облако дыма, несколько секунд помолчал.
   – У нас с Греком была цель… как бы вам лучше объяснить… Вообще, сначала я просто хотел пост­роить собственный парусник, но потом появилась идея придумать нечто особенное…
   – Да что в ней особенного, в твоей «Манте»? – спросил Пинту, махнув рукой в сторону мачт, вид­невшихся по другую сторону балюстрады.
   Улыбка Тревиса была одновременно хитрой и загадочной.
   – Много чего. Мы вложили в него практически все бабки.
   «А это значит, – подумал Хьюго, – много ба­бок».
   – Вот… Вначале мы думали заняться VIP-туризмом – немного спорта, тропики. Потом стали уточняться детали. Мы подумали, – будет здорово получить многоцелевой корабль: лучший на море, это главное, но чтобы на нем можно было ходить по рекам в любых условиях. Со сменным килем и уби­рающимися поплавками, чтобы подниматься вверх по реке… По Амазонке… По Нилу, по Миссисипи… Потом мы с Греком довели до ума наш проект гид­роэлектромотора – эту идею я взял из работ како­го-то неизвестного русского инженера двадцатых или тридцатых годов, сгинувшего в Сибири… Да че­го говорить – я вам скоро все покажу. Честно гово­ря, мы столько загребали на товаре, что сразу ску­мекали – такое судно прекрасно подойдет для подпольных перевозок. То есть если с туризмом де­ло не выгорит, всегда можно будет вернуться к на­шему делу, потому-то никому ничего не говорили.
   Тревис усмехнулся.
   – Позже, за те месяцы, пока корабль потихонь­ку строился в доке, до меня дошло, что он идеально подойдет для еще одного дельца, что только повы­сило секретность, усилили меры безопасности…
   Тон последней фразы ясно дал понять собесед­никам: Тревис не верит в совершенство систем бе­зопасности. В глазах отца Алисы снова мелькнула грусть – он вспомнил об убитом друге, схватил ста­кан, сделал большой глоток виски, издав рычание. Взглянул на Хьюго, на Пинту, потом на дочь, снова на Хьюго.
   Хьюго тоже глотнул виски. Он ждал продолже­ния спокойно, но безмятежность была не более чем маской.
   Тревис вынул изо рта трубку, решившись на­конец.
   – В прошлом году, когда работа над «Мантой» подходила к концу, я начал планировать… как бы это сказать…
   Он посмотрел Хьюго прямо в глаза.
   – Я начал планировать ее похищение, но луч­ше назовем это «возвращением».
   Он снова погладил Алису по волосам.
   – Вы понимаете, не могло быть и речи о том, чтобы она оставалась со своей матерью и та испор­тила бы ей жизнь…
   Разумеется, подумал Хьюго, в подобных обсто­ятельствах и он не смог бы поступить иначе.
   – Ну вот, я начал придумывать, как организо­вать дело… я знал, что с Евой нужно держать ухо востро, и решил исчезнуть за несколько месяцев до окончательного осуществления плана, чтобы вы­нырнуть другим человеком. Мы с Греком купили эту землю и построили ангар. Достаточно далеко от Алгарве, чтобы Ева не сразу смекнула, что я заме­шан в деле, если бы прослышала про судно… Мы два или три раза испытали «Манту», потом я про­дал дом в Албуфейре и удрал…
   – Куда? В это место? Под именем О'Коннелла?
   – Нет. Я скрылся во Франции, на юго-западе. Потом вернулся в Испанию – в Астурию. Взял с собой все необходимое, чтобы писать, и рисовал на пляжах, а жил в вагончике. Я продавал картины, и цены меня не слишком волновали, у меня доста­точно денег на счете в банке. Я планировал вер­нуться в апреле-мае. В прошлом году устроил так, чтобы меня узнали здесь как О'Коннелла – приез­жал сюда несколько раз, продал картины двум или трем типам, в том числе Жоржи, хозяину рестора­на. В мае мы с Греком должны были сесть на ко­рабль и отправиться в Амстердам. Там я вернул бы себе Алису. А потом мы уплыли бы в Бразилию.
   Мысли Хьюго неслись вперед на всех парах, как перегревшаяся скороварка.
   – Подождите, но как бы вы связались с Али­сой?
   Т ревис промолчал, медленно поднеся к губам стакан.
   – Что вы собирались сделать, чтобы связаться с Алисой? – настаивал Хьюго.
   Вот где настоящая загадка.
   – Ну-у-у… Я, конечно, знал, что Ева читает ее почту, и с этим ничего поделать не мог. В первый год я ограничился несколькими открытками, в ко­торых указывал адреса абонентских ящиков. Али­са отвечала мне, иногда писала длинные письма. Я уверен – Ева просматривала ее послания, это чувствовалось в каждом предложении… потом она затеяла процесс по лишению меня родительских прав… В общем, однажды – Алисе было тогда лет десять – мне нужно было оказаться в Бельгии, что­бы уладить одно дело, и я решил проехать через Амстердам – хотел увидеть дочку. Я проводил це­лые дни, наблюдая за ней… Потом мне пришлось уехать. Через два месяца я вернулся и провел в го­роде две недели. Бродил вокруг дома, шел за Али­сой по дороге в школу или в кино. В конце концов я узнал, что в дом к Кристенсенам регулярно ходит какая-то старушка. Наблюдая за окнами в би­нокль, понял: это преподавательница музыки – она учит Алису играть на скрипке… Я проследил за женщиной и однажды, в парке Беатрикс, загово­рил с ней… Я просто попросил ее передать несколь­ко писем Алисе, рассказал всю правду… Ну, ска­жем, необходимую и достаточную часть правды… Честно говоря, я ужасно удивился, когда старуха согласилась. И она прекрасно все сделала – пере­дала письма, где был указан мой настоящий адрес и где я пытался объяснить Алисе, что произошло.
   – Вы думаете, Ева Кристенсен могла быть в курсе происходившего?
   – И продолжала делать вид, что ничего не зна­ет? Как будто ничего не случилось? Читая тайную переписку… Да, я часто об этом думал и, признаюсь, дрожал от страха за госпожу Якоб, хорошо зная, кто такая Ева Кристенсен, понимаете? Именно поэтому я решил прервать эту параллельную переписку. Месяцев шесть назад. Имея своим противником Еву, нельзя играть с огнем… Уехав из Албуфейре, я больше не связывался с госпожой Якоб, потому что
   сам не знал, где брошу якорь. Ни к чему было риско­вать, передавая адрес, который наверняка оказался бы временным… Я никогда не упоминал о своем пла­не в письмах к Алисе, это было слишком опасно… В нужный момент я просто передал бы ей сигнал и указал место встречи на словах, через госпожу Якоб. Но Алиса нашла эту проклятую кассету и убе­жала, прежде чем я успел с ней связаться… Мне все стало известно случайно, из газеты, кажется немец­кой… Потом я узнал об убийстве Грека и о событиях в Эворе и тут же сбежал сюда – вчера. Я не знал, что делать. Сегодня днем один из моих знакомых ска­зал, что вы заезжали к Жоржи и что вы меня ище­те. Я думал, это вы похитили мою дочь, и, когда уви­дел вас с Пинту, решил, к ужасу своему, что он предал меня…
   Большой глоток виски поставил точку в рас­сказе.
   Хьюго переваривал полученную информацию, его мозг работал как компьютер.
   Что за дикая история…
   – Хорошо, вы несколько раз упоминали, что знаете Еву Кристенсен, понимаете, что она собой представляет. Что вы имели в виду?
   Тревис нахмурился.
   Речь явно зашла о вещах, которые ни при каких обстоятельствах не должна слышать девочка-под­росток, особенно если речь идет о ее собственной матери. Хьюго разозлился на себя, за допущенную ошибку и проявленное любопытство, но он должен был узнать!
   – Вы ведь знаете, господин Тревис, что ваша дочь видела ту кассету и точно знает, на что спо­собна ее мать.
   Он хотел сказать: она видела эскадрон смерти в деле, много раз, с близкого расстояния.
   Плотные синеватые клубы табачного дыма, кружась, плыли к окну.
   – Бот что я вам скажу: давно это началось и про­грессировало, так что, когда мы встретились, она уже была такой… Должен признать, что после рож­дения Алисы ситуация ухудшилась… Не знаю поче­му. Говорят, после родов у женщин иногда случает­ся депрессия… Я вынужден был наконец признать некоторые вещи.
   Хьюго воздержался от вопросов. Еще одно облако дыма…
   – Грек рассказал мне, что она встречалась со всеми здешними дилерами и прочими мафиози в модных кабаках. Я больше не хотел там бывать, но узнал, что она иногда наведывалась туда без меня. Подумал – может, встречается с мужиком… Начал пить… Помню, как-то вечером я рассказал ей о предложении, которое получил от одного жули­ка, – тот просил отвести их судно… Сказал, что от­казался, а Ева в ответ – ну и зря… Что это могло бы быть возбуждающе. Мы жутко поругались.
   Тревис выпустил кольцо в потолок.
   – А в другой раз, незадолго до нашего отъезда в Барселону – все уже было очень плохо, – я начал баловаться порошком, и Грек явился навестить ме­ня в Каса-Асуль… Ева уехала – я не знал куда…
   Грек рассказал мне об одном деле, о слухах, кото­рые курсировали в городке. А ему донес один ди­лер в каком-то баре… Пауза.
   – Говорили, будто появилась женщина, кото­рая платит за разрешение присутствовать при казнях. Вроде бы такое случилось два или три ра­за. По описанию она как две капли воды походила на Еву. В тот вечер наша ссора дошла до драки: разбитая посуда, зеркала, все такое… мне кажется, тогда Ева перешла какой-то барьер… она стала ос­торожнее и больше не повторяла подобных экспе­риментов, пока мы жили в Барселоне… Но я чувст­вовал – она продолжает заниматься темными делишками… Мы почти не виделись, она постоянно уезжала по делам – в восьмидесятые ее состояние росло как на дрожжах… Потом был развод и все ос­тальное…
   Последняя затяжка, облако дыма в потолок.
   Рассказ Тревиса подошел к концу, а сам он обвел взглядом ангар.
   Хьюго обдумывал информацию. В его мозгу словно прокручивался фильм о жизни этого чело­века. Он не знал, что сказать.
   Положение спас Пинту:
   – Ну ладно, а когда же мы сможем увидеть чу­до кораблестроения?
   Тревис позволил себе улыбнуться, следом, по­чувствовав облегчение, улыбнулся и Хьюго.
   – Пойдемте, – позвал Тревис, поднимаясь, – я вам покажу…
   Хьюго последовал было за ними на балкончик, выступавший над судном, но вдруг резко остано­вился:
   – Извините, господин Тревис, но мне нужно по­звонить.
   Он с тревогой взглянул на часы: черт, он же на­значил Аните встречу в баре, а сейчас уже восемь!
   Тревис долго смотрел на него, прежде чем от­ветить:
   – Этой инспекторше из Амстердама, да? Знае­те, я не горю желанием ее видеть.
   Хьюго настаивал:
   – Послушайте, Анита Ван Дайк делает все, чтобы арестовать вашу жену. Она очень помогла нам, она рисковала – профессионально рисковала, своей карьерой. Мы не можем на нее наплевать, за­быть о ее роли в нашем деле. Сейчас она уже долж­на была приехать на встречу с нами и не понимает, что случилось… Я должен ее предупредить.
   Властный тон Хьюго заставил Тревиса нахму­риться, но вот на его губах появилось подобие улыбки, он поднял бровь – и сразу стал похож; на аристократа былых времен.
   – Она приедет одна?
   – Обещаю вам это.
   – Тогда звоните. И присоединяйтесь к нам внизу.
   Тревис взял дочь за плечо и дружески под­толкнул Пинту к порогу.
   Хьюго кинулся к толстой телефонной книге, быстро набрал номер.
   Уже тронувшись в путь, Анита долго не могла справиться с тревогой, от которой холодело в животе. Следуя указаниям Хьюго, она выбра­лась на дорогу №390, проехала Серкаль, затем Танганейру, нашла 120-ю, ведущую прямо к мы­су Синиш.
   Ночь спустилась на землю мгновенно. Дорога была пустынной. Фары ее машины выхватывали из темноты другие машины: она обогнала только один большой грузовик за несколько километров до той дороги, о которой упоминал Хьюго. Узкая каменистая дорожка спускалась к пляжам у само­го основания маленького полуострова.
   После резкого поворота, среди камней и редких деревьев, она увидела ангар. Возле высокого ме­таллического строения дорожка стала песчаной. Фары осветили заднюю стенку ангара, бетонные сходни и пляж, мигнули и погасли.
   Анита захлопнула дверцу и сделала несколько шагов по площадке. Строение было погружено в полный мрак. Она заметила открытую форточку в центре металлической стены, но и оттуда свет не шел. Видимо, вход сделан со стороны сходней. Она уже собиралась обойти ангар, когда из темноты возникла фигура человека.
   Она едва не подскочила, но почти сразу узнала Хьюго.
   – Это я, Анита… Я ждал вас снаружи – мы не хотели ни открывать дверь, ни зажигать свет.
   Легкая улыбка тронула его губы, и Анита поня­ла, кто проявил осторожность.
   Он набрал код на замке, и высокая дверь, слег­ка качнувшись, медленно поползла вверх. Тишину нарушал шум электромотора.
   – Вот «Манта»… – проговорил Хьюго, вытяги­вая руку в сторону парусника. В темном ангаре он напоминал «Летучий Голландец».
   Анита заметила слабый свет, шедший из како­го-то помещения на судне.
   – Все внутри, – пояснил ей Хьюго.
   Она с улыбкой наблюдала за ним, пока дверь ехала вверх. Он обернулся в ее сторону и улыбнул­ся в ответ – хитро и серьезно:
   – История подходит к концу… Во всяком слу­чае, для меня…
   Анита ничего не ответила, но почувствовала, как екнуло сердце. Она вздохнула – надеясь, что неслышно, – когда Хьюго вошел в ангар.
   В то мгновение ей показалось, что звезды стали вдруг гораздо ярче.
   – Идемте… Вам пора познакомиться с Тревисом… Увидите, это удивительный человек.
   Анита не поняла, почему он продолжает улы­баться.
   Хьюго подошел к пульту и нажал на кнопку. Высокая металлическая дверь с громким щелчком остановилась. Хьюго нажал на другую кнопку, и дверь медленно качнулась обратно, оставляя их внутри, словно закрылся тайный вход в забытую гробницу.
   Хьюго повел ее за парусник. Рядом с одним из металлических стапелей, прочно удерживавших судно на земле, на палубу вела лестница. Хьюго быстро взбежал по ней.
   Когда Анита выбралась наконец наверх, он уже стоял на палубе, протягивая ей руку. Она с удивлением отметила про себя, что приняла его помощь. Когда их ладони соприкоснулись, по все­му ее телу словно пробежал электрический ток, но она запретила себе думать об этом, быстро вы­свободилась и пошла следом за ним во внутренние помещения.
   Под своеобразным куполом из дымчатого плек­сигласа находился узкий люк, в нем – металличес­кий трап к коридору. Свет шел из глубины. Анита оказалась перед небольшой дверцей. Потолок в ко­ридоре был низким, так что им обоим пришлось пригнуться.
   Хьюго открыл дверь, желтый луч осветил ко­ридор.
   В комнате Анита увидела Алису, Пинту и не­знакомого мужчину.
   В углу горела маленькая газовая лампа.
   Хыого отстранился, давая ей пройти, потом за­нялся представлениями:
   – Анита Ван Дайк… Стивен Тревис.
   Мужчина уже поднялся со стула и шел к ней, протягивая руку и искренне улыбаясь.
   Пожимая руку отцу Алисы, она рассматривала его. Лицо, потемневшее от морской воды и солнца, круги под глазами, обтянутые скулы. Она вспомни­ла, что Пинту рассказывал ей о пристрастии Тревиса к наркотикам.
   Анита вдруг заметила, что Хьюго тоже осунул­ся. Скорее всего, он давно не высыпается.
   – Хотите что-нибудь выпить, мисс?
   Тревис кивнул на откидной столик, где громоз­дились пустые бутылки из-под содовой и бутылка виски.
   – Нет, благодарю вас…
   – Тогда, может быть, осмотрите корабль? Анита переступила с ноги на ногу, чувствуя се­бя неловко.
   – Не сейчас, господин Тревис, но…
   Она боялась разрушить царившую здесь гар­монию. Совершенно преобразившаяся, сияющая Алиса рядом с отцом. Искренне улыбающийся Пинту, допивающий виски с содовой. Хьюго, с раз­гладившимся, несмотря на усталость и тяжелен­ную спортивную сумку, лицом. Он не сводил с нее глаз, в которых светился насмешливый огонек. Как будто знал, что она собирается сказать.
   Анита сделала глубокий вдох и решительно на­чала:
   – Послушайте, вы должны понимать, что, если мы хотим одолеть Еву Кристенсен, нам потребуют­ся ваше свидетельство и показания Алисы… Я… Я должна отвезти вас в комиссариат Фару.
   В маленькой каюте повисла свинцовая тишина.
   Хьюго, закинувший наконец на плечо свою сумку, тяжело вздохнул и с грохотом бросил ее об­ратно на пол.
   – Хорошо… Я иду за «фиатом».
   Он выскочил из каюты, и Анита осталась лицом к лицу с отцом Алисы, холодно глядевшим на нее.
   Внезапно, видя, как от отчаяния исказилось личико Алисы, она сдалась:
   – Ладно… я пойду прогуляюсь. Я… дам вам воз­можность самим принять решение.
   Анита и сама не понимала, что заставило ее так поступить.
   Она вышла в коридор, начала подниматься по трапу.
   Шум открывающейся двери заглушил рокот океана.
   Он был уже на палубе, когда услышал за спиной ее голос:
   – Хьюго… Подождите!
   Обернувшись, он увидел Аниту, улыбнулся ей, но не остановился.
   – Подождите… Черт возьми, да подождите же… Анита наконец догнала его.
   Схватила за руку:
   – Где ваша машина?
   Хьюго кивнул на пляж;, тянувшийся к югу:
   – Мы оставили ее с другой стороны… На дорож­ку, ведущую к ангару, надо заезжать выше, Тре­вис объяснил мне…
   Он направился к груде валунов, решив спус­титься на песок.
   – Вы… Почему вы не захлопнули дверь?
   Хьюго повернулся к ней. Волосы Аниты рас­трепались, рассыпались по плечам, в беспорядке падая на куртку. Над ними простиралась вселен­ная – усыпанный звездами небосвод. В полутьме глаза женщины казались лунно-желтыми. За ее спиной молочно-белым пятном вырастал ангар. Она была невероятно хороша. Хьюго не мог отвес­ти глаз от нежного тонкого овала лица, от кожи цвета слоновой кости, светившейся под звездами, от бледных губ. Он был не в состоянии издать ни одного членораздельного звука.
   – Лучше будет… нам следует запереть… Напряжение в ее голосе придало Хьюго сил.
   – Да… Конечно, вы правы.
   Он подошел к ангару, нажал на кнопку автома­тического управления.
   – Знаете, – снова заговорила Анита, – я не хо­тела пугать Алису и ее отца… Но вскоре после вас в ресторанчик к Жоржи заезжали двое…
   Хьюго окончательно очнулся:
   – Мужчины?
   – Да. Судя по описанию, одним из них был Вондт, второго я не узнала…
   – Дерьмо! – тихо выругался он, провел рукой по «ругеру» под курткой, словно пытаясь подбод­рить самого себя.
   – Я.. я позвонила с дороги коллегам в Фару. Они приказали местным патрулям удвоить бди­тельность. Могу я пойти с вами?
   Мгновенье Хьюго молча смотрел на нее, разди­раемый противоречивыми чувствами.
   – Я дала Тревису время, чтобы они все обдума­ли и поговорили… им это необходимо…
   «Ну да, конечно, – про себя согласился он, – Тревису есть над чем подумать».
   – Можно я пойду с вами? Мне тоже надо поды­шать свежим воздухом.
   Хьюго почувствовал, что сердце забилось быс­трее. Черт, даже руки вспотели.
   – Конечно, – бросил он, надеясь, что голос про­звучал беззаботно и спокойно.
   Анита шла рядом, стараясь приноровиться к его темпу,
   «Н-да, – думал он, вышагивая вдоль пенной кромки, над которой разливалось радиоактивное свечение. – Эти типы не из слабаков, а мадам Кристенсен, судя по всему, не собирается упускать до­бычу…»
   – Что собираетесь делать с ними в Фару?
   – Хочу устроить очную ставку Алисы и Кеслера. И попрошу Тревиса рассказать мне все, что он знает о Еве К.
   – Вы представляете, где она может находиться? В ответ – только шум волн. Он подумал, что так, в конце концов, лучше всего.
   Ева Кристенсен находилась где-то там, в ночи, скрывавшей океан лучше любого камуфляжа.
 
   Хьюго открыл дверцу машины. Образ матери Али­сы словно впечатался в его мозг безликой тенью, слившейся с ночью.
   Он попытался прогнать мысли о страшной женщине, переключиться на ту, что сидела рядом с ним на пассажирском сиденье.
   Вставил ключ в замок зажигания, не зажигая фар, запустил мотор, закинул руку за подголовник, обернулся. Ему надо было сдать назад метров на двести по узкой песчаной дорожке, потом, сле­дуя указаниям Тревиса, подняться к ангару.
   Он уже собирался переключиться на заднюю скорость, но тут руки их случайно соприкоснулись. Как будто он воткнул пальцы в электрическую ро­зетку.
   Их глаза встретились, но взгляды бежали один от другого.
   Черт, да что же он так дрожит от ее прикосно­вений?
   Хьюго вдруг померещилось, что его рука, ле­жавшая на рычаге переключения, обратилось в мягкое тесто. В паху забурлила кипящая лава. Ноги отказали. Голова не работала. Позвоночник задере­венел. Глаза не могли, не хотели отрываться от не­подвижного и бесконечно меняющегося вида моря и песка, деревьев, колыхавшихся на ветру, облаков, которые неслись по черному своду небес, подобно табуну лошадей, заслоняя собой звезды.
   Он слышал ритмичный шум волн и напряжен­ное дыхание Аниты.
   Нужно было пошевелиться, что-нибудь сде­лать, обязательно, немедленно.
   Анита опередила его, положив ладонь поверх его руки.
   Хьюго почувствовал, как сердце заколотилось в бешеном ритме, словно он принял самый мощный амфетамин в мире.
   Он с трудом проглотил комок, сдавивший горло.
   – Не думаю, что это разумно в создавшейся обстановке…
   Он и сам не понимал, как ему удалось загово­рить. Господи…
   – Что – неразумно?
   О, черт, ее голос звучал так близко, так чувст­венно. Он медленно повернул голову. Она была сов­сем близко. Слишком близко.
   Поздно. Теперь ничто не сможет остановить то, чему суждено случиться. Он предпринял послед­нюю отчаяную попытку сопротивления.
   – Слушайте… вы из полиции, а я… Это… это не­возможно, понимаете?
   Немыслимое отчаяние прозвучало в его голосе. Он и сам был потрясен.
   – Нет… я не знаю, кто вы, – ответила она.
   – Вот именно.
   Никогда прежде взгляд молодой женщины не был таким настойчивым. Он почувствовал, что по­следние бастионы его защиты рушатся.
   Пальцы Аниты легко касалась его руки, и вы­нести это было труднее, чем если бы она изо всех сил сжала его ладонь.
   – Вы не понимаете, что делаете, – заговорил он, переведя дух.
   – Не понимаю, вы правы… И самое удивитель­ное, что это совершенно не важно сейчас…
   Ее голос обратился в жаркое дыхание, и оно обожгло ему лицо, как ветер пустыни. Запах мяты. Хьюго тонул… Крепость пала.
   Когда их губы соединились, сердце мужчины едва не вырвалось из груди.
   Спустя вечность, когда к нему вернулось созна­ние, он увидел ее лицо и волосы цвета меди, и они заполнили всю вселенную. Он взял это лицо в ладо­ни и снова погрузился во влажный, шелковистый, жарко-живой мир.
   Прошло еще какое-то время, и вдруг она улыб­нулась – обезоруживающе-весело:
   – Вы собираетесь всю ночь жечь бензин?
   Он не среагировал. Тогда она нагнулась, повер­нула ключ в зажигании, щекоча ему лицо волоса­ми.
   Салон погрузился в тишину. Не разгибаясь, Анита включила радио, и в машине зазвучала ме­ланхоличная, жалобная музыка старого фаду.
   Хьюго пытался овладеть собой. Он должен вер­нуться на землю! Их отношения заведомо обрече­ны, немыслимы. Суровое лицо Ари Москевица, как образ верховного Бога, выплыло из глубин памяти, но было изгнано женщиной.
   Она припала к нему, прижалась губами к его губам.
   Горячее, сладостно обволакивающее облако поглотило их.
   Счастье на несколько мгновений.
   Грохот выстрелов разорвал тишину их мира.
 
   Через ветровое стекло они видели берег и ангар в конце пляжа. Подскочив, как от удара током, они стали напряженно вглядываться в окружающий пейзаж. Дверь ангара была открыта, повсюду суе­тились люди. Оранжевые языки пламени вспыхи­вали в ночи. На дорожке, ведущей к шоссе, стоял большой автомобиль с потушенными фарами.
   – Дьявол, – прошептала Анита, распахивая дверцу. В руке она уже держала свой «магнум».
   Он выскочил следом, призывая дождаться его.
   Они побежали по мокрому берегу.
   У ангара царил хаос…
   Они бежали вдоль кромки воды. В мозгу Хьюго билась всего одна мысль: «Черт, „Штейер-АУГ“ и помповое ружье остались в спортивной сумке, ты допустил страшную ошибку, приятель!» Кольт прыгал в кулаке, как нетерпеливый стальной яс­треб.
   Стремительно несясь на другой конец пляжа, он пытался оценить ситуацию. Кто-то притаился за ангаром и вел огонь по группе людей, залегшей за «датсуном» Аниты. Он узнал силуэт Тревиса, уклонявшегося от пуль, и… «Нет!» – беззвучно за­орал он. Два человека бегом поднимались по тро­пинке к большому автомобилю, их прикрывали еще трое, стрелявшие очередями в сторону ангара. Один из бегущих нес на плече маленькую, крича­щую, отбивающуюся фигурку.
   Они схватили Алису.
   Он почувствовал, что сердце вот-вот оборвется, и даже не заметил, что враги уже засекли их. Он увидел языки оранжевого пламени, фонтанчики песка и воды, поднятые вокруг них пулями. В ушах жужжал рой неистовых насекомых.
   Не пытаясь прикрыться, рванулся с криком вперед, разряжая на ходу свой пистолет. Оружие прыгало в его руке, как юркий возбужденный зве­рек. Он увидел, как один из нападавших опрокинулся на спину, и понял, что Анита тоже стреляет по другой группе, рвущейся к машине. Тревис сно­ва открыл огонь. Третий из нападавших – тоже ра­ненный – пытался ползти, сохраняя сидячую позу.