Дивер Джеффри. Каменная обезьяна

   Она села напротив.
   — Есть хотите?
   — Нет, я ненадолго.
   — Тогда чаю.
   Наполнив маленькую чашку, Сун пододвинул ее к Сакс. В зале было довольно темно, но чисто. В кабинках сидели небольшие группы людей, разговаривающих по-китайски.
   — Вы уже нашли его? — спросил Сун. — Призрака? Не желая распространяться о ходе следствия, Сакс уклончиво ответила, что у них есть кое-какие наметки.
   — Мне не по душе эта неопределенность, — пожаловался Сун. — Услышав в коридоре шаги, я застываю от страха. У меня такое ощущение, будто я вернулся обратно в Фучжоу. Человек сворачивает к твоему дому, и ты не знаешь, это случайный прохожий или сотрудник службы безопасности, которого послал местный партийный шишка, чтобы тебя арестовать.
   Сакс мысленно увидела изуродованный труп Джерри Тана, и поспешно выглянула в окно, ища успокоение в виде полицейской машины, стоящей на противоположной сторону улицы.
   — Пресса подняла такой шум по поводу «Дракона Фуч-жоу», — заметила Сакс, — что Призрак, наверное, как можно скорее возвратится в Китай. Разве он не понимает, сколько человек идет по его следу?
   — «Разбить котлы...» — напомнил Сун.
   — ..."и затопить лодки", — подхватила Сакс. Кивнув, она добавила: — Не он один живет согласно этому девизу.
   Сун окинул ее оценивающим взглядом.
   — Вы сильная женщина. Вы давно работаете в службе безопасности?
   — У нас это называется полицией. Служба безопасности — это частные охранные фирмы.
   — Вот как.
   — Вообще-то, в полицейскую академию я поступила, проработав несколько лет в другом месте.
   Она рассказала Суну о своей работе моделью в агентстве с Мэдисон-авеню.
   — Вы были фотомоделью? — широко раскрыл глаза от изумления тот.
   — Я была молодой. Мне было интересно попробовать. Если честно, эту идею предложила моя мать. Помню, однажды мы с отцом возились с машиной. Он тоже служил в полиции, но машины были его страстью. Мы чинили двигатель его старого «Тандерберда». Это такая спортивная модель «Форда», знаете?
   — Нет.
   — Кажется, тогда мне было лет девятнадцать. Я подрабатывала в агентстве моделью. Так вот, я лежала под машиной, и отец уронил на меня гаечный ключ. Попал прямо по щеке.
   — Ого.
   Сакс кивнула.
   — Но настоящее «ого» случилось тогда, когда ссадину увидела мать. Не могу точно сказать, на кого она злилась больше — на меня, на отца или на компанию «Форд».
   — Ну а ваша мать? — спросил Сун. — Это она присматривает за вашими детьми, пока вы на работе?
   Отпив чай, Сакс спокойно выдержала его взгляд.
   — У меня нет детей.
   Сун нахмурился.
   — Вы... извините.
   В его голосе прозвучало искреннее сочувствие.
   — На этом свет клином не сошелся, — стоически заявила Сакс.
   Сун покачал головой.
   — Ну да, конечно. Моя реакция была слишком поспешной... На Востоке и на Западе разные представления о семье.
   «Совсем необязательно», — грустно подумала Сакс, не желая заострять внимание на этой проблеме.
   — У нас, в Китае, дети — это очень важно. Конечно, у нас существует проблема перенаселения, и все же одним из самых ненавистных законов правительства является правило «одна семья — один ребенок». Это относится только к национальности хань — большинству населения Китая; поэтому в приграничных районах люди выдают себя за представителей национальных меньшинств, чтобы получить разрешение завести несколько детей. У меня обязательно будет много детей; я привезу сюда своих детей, встречу хорошую женщину, и у нас будет еще два или три ребенка.
   Говоря это, Сун не отрывал от нее взгляда, и Сакс снова ощутила тепло, излучаемое его глазами. И улыбкой. Она понятия не имела, насколько Сун компетентен как врач, но одного его лица было достаточно для того, чтобы вселить в больного спокойствие и облегчить его страдания.
   — Наверное, вам известно, что наша письменность основана на рисунках. Так вот, иероглиф «любовь» изображает мать, держащую на руках ребенка.
   Сакс ощутила непреодолимое желание открыться ему, сказать, что она тоже очень хочет иметь детей. Но вдруг она поймала себя на том, что вот-вот расплачется. Это ее быстро отрезвило. Только не это. Никаких слез, когда на одном боку у тебя отличный австрийский пистолет, а на другом баллончик с перцовой аэрозолью. Вдруг до Сакс дошло, что они с Суном уже довольно долго смотрят друг другу в глаза. Поспешно опустив взгляд, она снова пригубила чай.
   — Вы замужем? — спросил Сун.
   — Нет. Но в моей жизни есть один человек.
   — Это очень хорошо, — сказал он, продолжая внимательно разглядывать ее.
   — Я чувствую, у вас с ним одна профессия. Случайно, это не тот самый, о ком вы мне рассказывали? Линкольн...
   — Райм, — рассмеявшись, подсказала Сакс. — Вы очень наблюдательный.
   — В Китае врачи являются исследователями душ. — Подавшись вперед, Сун сказал: — Протяните руку.
   — Что?
   — Пожалуйста, протяните руку.
   Сакс послушно подчинилась, и он положил ей на запястье два пальца.
   — В чем дело?
   — Ш-ш. Я измеряю ваш пульс.
   Через мгновение он выпрямился.
   — Мой диагноз оказался верен.
   — Вы имеете в виду артрит?
   — Артрит — это лишь внешний симптом. Мы считаем большим заблуждением лечить только симптомы. Цель медицины — восстановление гармонии организма.
   — Так что же у меня разбалансировалось?
   — Мы в Китае очень любим числа. Пять благословений, пять жертвенных зверей.
   — Десять судий преисподней, — добавила Сакс.
   Сун рассмеялся.
   — Точно. Так вот, в медицине мы находим «лю-юнь»: шесть пагубных воздействий. Это влага, ветер, огонь, холод, засуха и летний зной. Они воздействуют на внутренние органы и на ци, дух, а также на кровь. Когда их слишком много или наоборот недостаточно, они создают дисгармонию, что порождает проблемы. Слишком много влаги — человек должен обсохнуть. Слишком много холода — человек должен согреться.
   «Шесть пагубных воздействий, — подумала Сакс. — Вот только как сформулировать этот диагноз на бланке Красного Креста?»
   — По вашему языку и пульсу я вижу, что у вас повышенная влага в селезенке. Это, помимо всего прочего, выражается в виде артрита.
   — У меня проблемы с селезенкой?
   — Речь идет не о конкретно селезенке в понимании западной медицины, — сказал Сун, уловив в ее голосе недоверие. — В данном случае селезенка это скорее система жизненных органов.
   — И что же нужно моей селезенке? — поинтересовалась Сакс.
   — Избавиться от лишней влаги, — ответил Сун таким тоном, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Я приготовил вам вот это. — Он протянул ей пакетик. Открыв его, Сакс обнаружила внутри сушеные травы и листья.
   — Приготовьте из этого отвар и пейте понемногу в течение двух дней. — Затем он дал ей маленькую коробочку. — А это таблетки «цзи-ю-лянь». Аспирин на травах. На упаковке инструкция на английском языке. — Помолчав, Сун добавил: — Также вам поможет иглоукалывание. У меня нет лицензии заниматься иглоукалыванием в вашей стране и я не хочу рисковать до того, как мое дело будет разбираться в СИН.
   — Я бы сама вам не позволила.
   — Но я могу сделать вам массаж. Это тоже очень действенное средство. Я вам покажу. Наклонитесь ко мне. Положите руки на колени.
   Сун перегнулся через стол; каменная обезьяна закачалась на его могучей груди. Под рубашкой виднелись свежие бинты, которыми была перевязана рана от пули Призрака. Отыскав нужные точки на плечах Сакс, Сун с силой надавил на них в течение пяти секунд, затем нашел другие точки и повторил то же самое.
   После минуты таких упражнений он вернулся на место.
   — А теперь поднимите руки.
   Сакс послушно повиновалась. Хотя в суставах по-прежнему чувствовалась боль, ей показалось, что теперь она чувствует себя гораздо лучше.
   — Полегчало, — с удивлением признала она.
   — Эффект лишь временный. Действие иглоукалывания значительно дольше.
   — Я подумаю над вашими словами. Благодарю вас. — Сакс взглянула на часы. — А теперь мне пора идти.
   — Подождите, — нетерпеливо остановил ее Сун. — Я еще не закончил ставить диагноз.
   Взяв ее руку, он внимательно осмотрел обкусанные ногти и воспаленную кожу. Обычно Сакс очень стыдилась своих дурных привычек, но пристальное внимание этого человека ее нисколько не смутило.
   — В Китае врачи смотрят, трогают и говорят, определяя, что именно беспокоит больного. Очень важно узнать состояние его души — счастлив он или печален, встревожен, честолюбив, полон отчаяния. — Он заглянул ей в глаза. — В вас очень много дисгармонии. Вы хотите нечто такое, что не можете получить. Или вам кажется, что вы не можете это получить.
   Он кивнул на ее ногти.
   — И какая же гармония мне нужна?
   — Пока что не могу сказать определенно. Возможно, семья. Любовь. Я чувствую, ваши родители умерли.
   — Отец умер.
   — И вы очень переживали его утрату.
   — Да.
   — А ваши возлюбленные? У вас были неприятности с возлюбленным.
   — В школе я распугивала всех ухажеров — я водила машину быстрее их.
   Эти слова, хотя и были правдой, произносились как шутка, однако Сун даже не улыбнулся.
   — Продолжайте, — сказал он.
   — Когда я стала фотомоделью, достойные мужчины боялись пригласить меня на свидание.
   — Почему мужчина может бояться женщину? — спросил Сун, искренне озадаченный. — Это все равно если «инь» будет бояться «ян». Ночь бояться дня. Они не должны соперничать; они должны дополнять друг друга.
   — А те, у кого хватало духу заговорить со мной, хотели от меня только одного.
   — Вот в чем дело.
   — Да, именно в этом.
   — Сексуальная энергия очень важна, — сказал Сун. — Это одна из самых главных составных частей ци, силы духа. Но здоровой она бывает только тогда, когда выливается в гармонические отношения.
   Сакс помимо воли рассмеялась.
   — Потом я какое-то время жила с одним мужчиной. Из органов.
   — Из чего? — переспросил Сун.
   — Я хотела сказать, он тоже работал в полиции. Это было здорово. Интересно, захватывающе. Мы устраивали свидания в тире и спорили, кто выбьет больше мишеней. Но потом его арестовали. Он брал взятки. Вы понимаете, о чем я говорю?
   Сун рассмеялся.
   — Я прожил всю свою жизнь в Китае — разумеется, я знаю, что такое взятки. Ну а теперь, — добавил он, — выживете с мужчиной, с которым работаете вместе.
   — Да.
   — Быть может, это и является источником всех проблем, — тихо промолвил Сун, пристально глядя на нее.
   — Почему вы так говорите? — беспокойно спросила Сакс.
   — Я бы сказал, что вы «ян» — это слово означает склон горы, освещенный солнцем. «Ян» — это свет, движение, рост, сила, возбуждение, начало, весна и лето, рождение. И все это вы. Но, похоже, вы живете в мире «инь». То есть на склоне горы, лежащем в тени. Это замкнутость, темнота, недовольство собой, жестокость и смерть. Это конец всему, осень и зима. — Он помолчал. — Мне кажется, дисгармония не свойственна вашей натуре «ян». Вы слишком далеко впустили в свою жизнь «инь». Быть может, проблема именно в этом?
   — Я... не знаю.
   — Я только что встретился с лечащим врачом Линкольна Райма.
   — И?
   — Мне нужно кое о чем с вами поговорить.
   У Сакс зазвонил сотовый телефон, и она вздрогнула от неожиданности. Потянувшись за аппаратом, она обнаружила, что Сун все еще держит ее за руку.
   Врач-диссидент откинулся назад. Сакс ответила:
   — Алло?
   — Сакс, черт побери, ты куда пропала?
   Это был Лон Селитто.
   Сакс не хотелось говорить правду, но, выглянув на улицу, она увидела там полицейскую машину и подумала, что все равно скрыть свой визит сюда не удастся.
   — Я разговариваю со свидетелем. С доктором Суном.
   — Зачем?
   — Просто надо было кое-что проверить.
   Это была не ложь. Скажем так, не совсем ложь.
   — Ладно, заканчивай проверять, — недовольно буркнул Селитто. — Ты нужна нам здесь, у Райма дома. Надо изучить кое-какие улики.
   Господи, чем он недоволен?
   — Сейчас выезжаю.
   — Поторопись!
   Озадаченная его тоном, Сакс выключила телефон и повернулась к Суну.
   — Мне пора ехать.
   Лицо врача озарилось надеждой.
   — Вы нашли Сэма Чанга и остальных спасшихся с корабля?
   — Пока что нет.
   Сакс поднялась из-за стола, и вдруг Сун удивил ее поспешной просьбой:
   — Я сочту за честь, если вы снова меня навестите. Мы смогли бы продолжить курс лечения.
   Он пододвинул пакетик с травами и таблетки.
   Поколебавшись мгновение, Сакс ответила:
   — Непременно навещу. С удовольствием.

Глава 20

   — Надеюсь, мы не оторвали тебя от важного дела, Сакс, — проворчал Лон Селитто, когда молодая женщина вошла в гостиную Райма.
   Сакс хотела было спросить у него, в чем дело, но тут сам Райм начал недовольно шмыгать носом. Сакс вопросительно посмотрела на него.
   — Помнишь мое пособие, Сакс? «Персонал, производящий осмотр места преступления, ни в коем случае не должен пользоваться духами, потому что...»
   — «...потому что с помощью посторонних запахов можно определить, кто присутствовал на месте преступления».
   — Отлично.
   — Но это не духи, Райм.
   — Быть может, благовония? — подсказал криминалист.
   — Я встречалась с доктором Суном в китайском ресторане. Там горели ароматизированные свечи.
   — От тебя воняет, — заключил Райм.
   — Нет-нет, — возразил Сонни Ли. — Очень мирный запах.
   «Нет, воняет», — упрямо подумал Райм. Взглянув на пакет в руках Сакс, он поморщил нос.
   — А это еще что такое?
   — Лекарство. От моего артрита.
   — От него воняет еще больше, чем от благовоний. И что ты с ним будешь делать?
   — Заваривать настойку.
   — Наверное, вкус у нее будет такой мерзкий, что ты забудешь о своих суставах. Надеюсь, тебе понравится. А я предпочитаю виски. — Райм молча оглядел ее с ног до головы. — Ты приятно провела время с доктором Суном, Сакс?
   — Я... — неуверенно начала она, смущенная его насмешливым тоном.
   — Как он себя чувствует? — безмятежно поинтересовался криминалист.
   — Ему значительно лучше.
   — Вы разговаривали о его жизни в Китае? О том, где ему приходилось бывать? С кем он встречался?
   — К чему ты клонишь? — осторожно спросила Сакс.
   — Мне просто любопытно, подумала ли ты о том, о чем подумал я.
   — О чем же?
   — О том, что именно Сун и есть баншу Призрака. Его помощник. Опасный преступник.
   — Что? — ахнула Сакс.
   — Судя по всему, не подумала, — заметил Райм.
   — Но этого не может быть! Мы с ним довольно долго беседовали. Доктор Сун не имеет к Призраку никакого отношения. Я хочу сказать...
   — Раз уж об этом зашла речь, — прервал ее Райм, — он действительно не имеет к Призраку никакого отношения. Мы только что получили сообщение из отделения ФБР в Сингапуре. Помощником Призрака на борту «Дракона» был некий Виктор Ау. Его фотография и отпечатки соответствуют одному из трех трупов, выловленных сегодня утром береговой охраной на месте гибели судна.
   Он кивнул на компьютер.
   Взглянув на фотографию, выведенную на экран, Сакс повернулась к доске, на которой были закреплены снимки, сделанные береговой охраной. Виктор Ау был тем, кто утонул, а не был застрелен.
   — Сун чист, — сурово произнес Райм. — Но это стало известно только десять минут назад. Сакс, я же просил тебя быть предельно осторожной. А ты просто заглянула к Суну для светской беседы. Впредь нельзя быть такой беспечной. — Окинув взглядом присутствующих, он повысил голос: — И это относится ко всем!
   Работайте тщательно, но будьте осторожны...
   — Извини, — пробормотала Сакс.
   «Что ее беспокоит?» — снова подумал Райм. Но вслух он сказал только:
   — Мальчики и девочки, за работу.
   Криминалист кивнул на следы ботинок, снятые электростатическим методом на месте убийства Тана. Том закрепил их на доске. Про обувь Призрака можно было сказать лишь то, что она восьмого размера, средняя по американским меркам и больше обуви троих его подручных.
   — Так, Мел, что насчет грязи, обнаруженной в рантах его обуви?
   — Готово, Линкольн, — медленно произнес эксперт, не отрывая взгляда от экрана хроматографа. — Кое-что любопытное. Очень старая окислившаяся металлическая стружка, старые древесные волокна и кремний — похоже на стеклянную пыль. Затем главное действующее лицо — в больших концентрациях темный светопоглощающий минерал горный мориллонит. И окись алкалина.
   Отлично. Черт побери, откуда это могло взяться? Кивнув, Райм закрыл глаза и, если так можно выразиться, пустился в путь по Нью-Йорку.
   В бытность свою главой криминалистического отдела полиции Нью-Йорка Линкольн Райм прошел пешком по всем районам города. С собой он носил пакетики и банки, куда собирал образцы почвы, асфальта, пыли и растительности. Криминалист должен узнавать территорию различными способами: как социолог, картограф, геолог, инженер, ботаник, зоолог, историк.
   И вот сейчас Райм почувствовал что-то знакомое в том, что описывал Купер. Но что?
   Так, спешить ненужно. Надо ухватиться за эту смутную догадку и...
   Проклятие, ускользнула.
   — Эй, Лоабан? — донесся откуда-то издалека голос.
   Не обращая внимания на Ли, Райм продолжал обходить огромный мегаполис.
   — Он не...
   — Ш-ш! — строго остановила маленького китайца Сакс.
   Давая возможность Райму двигаться дальше.
   Криминалист проплыл над башней Колумбийского университета, над Центральным парком и его суглинистыми почвами, известняком и экскрементами диких животных, прошелся по улицам Манхэттена, покрытым толстым слоем сажи и копоти, ежедневно тоннами выпадающих на них, вышел на набережные с их неповторимой смесью бензина, пропана и дизельного топлива, оказался в запущенных кварталах Бронкса со свинцовыми белилами и старой штукатуркой, замешанной на опилках...
   Теплее, теплее...
   И вот наконец он нашел то что искал.
   Райм открыл глаза.
   — Нижний Манхэттен. Призрак в Нижнем Манхэттене.
   — Ну да, — пожал плечами Алан Коу. — Он в Чайнатауне.
   — Нет, не в Чайнатауне, — поправил Райм. — Он в районе Бэттери-парка.
   — Почему ты так решил? — спросил Селитто.
   — Помнишь горный мориллонит? Это бентонит. Глина, используемая для защиты фундамента глубокого заложения от грунтовых вод. При строительстве Всемирного торгового центра фундамент опустили под землю на шестьдесят пять футов, до твердых пород. Бентонита тогда было использовано несколько миллионов тонн. Он там повсюду.
   — Но бентонит используется не только там, — возразил Купер.
   — Верно, но остальные следы, обнаруженные Сакс, также оттуда. Там повсюду в землю закапывали мусор, этим объясняется происхождение ржавчины и стеклянной пыли. Ну а древесные волокна? Вместо того чтобы разбирать старые деревянные причалы, их сжигали.
   — От Бэттери-парка до Чайнатауна меньше двадцати минут, — заметил Дэн.
   Том занес новую информацию в таблицу.
   И тем не менее речь шла об обширном районе, застроенном высотными зданиями: отелями, жилыми домами, офисами. Необходимы дополнительные данные, чтобы сузить круг поисков и определить, где именно скрывается Призрак.
   Сонни Ли задумчиво расхаживал перед доской.
   — Эй, Лоабан, я тоже иметь идея.
   — Какая еще идея? — проворчал Райм.
   От этого человека нестерпимо несло табачным дымом. Сам Райм никогда не курил, но сейчас его переполняла зависть — зависть калеки к здоровому человеку, который может предаваться всем порокам, не прибегая к посторонней помощи.
   Будем надеяться, от этой долбанной операции будет какой-то толк.
   — Эй, Лоабан, вы слушать?
   — Продолжай, Сонни, — рассеянно бросил Райм.
   — Я тоже был на место преступления.
   — Точно, — подтвердила Сакс, бросив на него недовольный взгляд. — Разгуливал как у себя дома, да еще и курил.
   — Понимаешь, — терпеливо объяснил Райм, хотя это было совсем не в его характере, — все то, что поступает на место преступления после исчезновения преступника, может принести грязь. Это усложняет задачу поиска улик, которые могли бы вывести на подозреваемого.
   — Эй, Лоабан, ты думать, я это не знать? Ну да, вы брать пыль и класть его в газовый хроматограф, масс-спектрометр и электронный сканирующий микроскоп. — Длинные, сложные слова с трудом слетали с языка Сонни. — Потом сравнивать с база данных.
   — Ты разбираешься в криминалистическом оборудовании? — удивленно заморгал Райм.
   — Разбираешься? Мы его использовать. Эй, я учиться в институт криминалистики в Пекин. Окончить с медалью. Второй в выпуске. Я разбираться во всем, я говорить. — Помолчав, он язвительно добавил: — Мы не во времена династия Цзинь, Лоабан. Я иметь компьютер. Я работать с база данных.
   Иметь сотовый телефон и пейджер.
   — Ладно, Сонни, давай ближе к делу. И что ты увидел на месте преступления?
   — Дисгармония. Вот что я видел.
   — Объясни, — попросил Райм.
   — В Китай гармония очень важно. Даже в преступление есть гармония. Но там, на склад, гармония совсем нет.
   — И что же такое гармоничное убийство? — насмешливо поинтересовался Коу.
   — Призрак найти человек, который его предать. Он его пытать, убить и уходить. Но ты помнишь, Хонксе? Все место разгромлено. Китайский плакаты разорван, статуй будда и дракон разбит... Китайцы хань так не делать.
   — Это основная народность Китая — хань, — объяснил Эдди Дэн. — Но ведь Призрак принадлежит к хань.
   — Точно, но это делать не он. Разгром был на склад после убийство Тан. Я слышать, как она это говорить.
   Сакс подтвердила, что он не ошибся.
   — Наверное, Призрак уходил, а потом эти люди, который работать на него, они громить склад. Я думать, Призрак нанять в качестве бао-ду национальный меньшинств.
   — В качестве громил, силовиков, — перевел Дэн.
   — Да-да, громил. Он нанять меньшинств. Монгол, манчжур, тибет, уйгур.
   — Это же ерунда какая-то, Сонни, — возразил Райм. — Гармония?
   — Ерунда? — пожал плечами Ли. — Да, ты прав, Лоабан. Это ерунда. Как и когда я говорить, что надо сначала найти Джерри Тан. Эй, если вы послушать меня, мы найти Тан пока он был жив, раздеть его голый и колоть его шило до тех пор, пока он не сказать, где Призрак. — Увидев, что на него обращены потрясенные взгляды всех присутствующих, Ли рассмеялся. — Эй, Лоабан, я шутить.
   Однако Райм не был уверен, что маленький китаец шутит.
   — Вы хотеть улики? — продолжал Ли, показывая на доску. — Хорошо, вот улики. Следы ног. Меньше чем у Призрак. Хань, китайцы, люди небольшой, как я. Не такой большой, как вы. Но народы с запад и север еще меньше. Лоабан, вы любить криминалистика? Идите искать маленький народ. Это приведет вас к Призрак, я говорить.
   Взглянув на Сакс, Райм понял, что она согласна с Сонни. Ладно, что тут может быть плохого?
   — Ну а вы? — обратился он к Эдди Дэну. — Вы знакомы с национальными меньшинствами?
   — Весьма приблизительно, — ответил тот. — В пятом округе мы имеем дело преимущественно с хань — фуцзяньцами, кантонцами, мандаринами, тайваньцами...
   — Национальные меньшинства держатся очень замкнуто, — подтвердил Коу.
   Но Райм, почуяв след, сгорал от нетерпения.
   — Хорошо, а кто знает? Я хочу отработать эту версию. Как?
   — Тонь, — сказал Ли. — Тонь знает все. Хань, не хань — все.
   — А что такое «тонь»? — спросил криминалист, смутно вспоминая какой-то фильм, который видел, когда лежал в больнице после несчастного случая.
   Эдди Дэн объяснил, что речь шла о китайских землячествах, объединявших эммигрантов с общими интересами: выходцев из одной провинции или занимающихся одним ремеслом. Деятельность тоней окутана покрывалом тайны; в недавнем прошлом землячества собирались на конспиративных квартирах. Само слово «тонь» в переводе означает «укромный уголок». В Соединенных Штатах китайские землячества занимались в первую очередь защитой прав эмигрантов; как правило, китайцы предпочитали сами улаживать внутренние споры, и для членов землячества глава тоня обладал большей властью, чем президент США.
   Хотя прошлое тоней было связано с преступностью и насилием, продолжал Дэн, в последнее время они стали меняться. Слово «тонь» уже почти вышло из употребления, сменившись выражениями «общественная ассоциация», «общество взаимопомощи» или «торговая гильдия». Многие землячества по-прежнему завязаны с игорным бизнесом, проституцией, вымогательством и отмыванием денег, но по крайней мере теперь они стараются отойти от насилия. Для решения вопросов силой тони предпочитали нанимать людей со стороны.
   — Помощь из внешних источников, — пошутил Дэн.
   — Эдди, а вы сами состояли в тоне? — спросил Райм.
   Протерев модные очки, полицейский с вызовом ответил:
   — Какое-то время. Но это были детские шалости.
   — К кому мы можем обратиться? — спросила Сакс.
   Дэн задумался.
   — Я бы позвонил Гарри Каю. Он время от времени нам помогает — правда, не всегда так, как нам бы этого хотелось. К тому же, у него обширные связи. Кай руководит Общественной ассоциацией выходцев из Восточного Китая. У них офис в Боури.
   — Звоните, — распорядился Райм.
   Коу покачал головой.
   — По телефону он говорить не будет.
   — Его телефон прослушивается?
   — Нет, тут дело в традициях, — объяснил Дэн. — Определенные вопросы можно решить только при личной встрече. Но тут возникает одна загвоздка — учитывая, что в дело замешан Призрак, Кай не захочет показываться в обществе полиции.