Дивер Джеффри. Каменная обезьяна

   — Телефон защищенной спутниковой связи, проследить его невозможно. Подключен к сети правительственной связи Китая.
   — Оружие Призрака — пистолет калибра 7,62 мм. Необычная гильза.
   — Автоматический пистолет модель 51 китайского производства.
   — По сведениям, Призраком подкуплены государственные чиновники.
   — Призрак угнал красную «хонду»-седан. Разосланы данные о машине.
   — Красная «хонда» нигде не обнаружена.
   — В море обнаружены три трупа — двое убиты выстрелами, один утонул. Фотографии и отпечатки пальцев направлены китайской полиции.
   — Утонувший опознан как Виктор Ау, баншу Призрака.
   — Отпечатки пальцев отправлены в АСИО.
   — Отпечатки не идентифицированы, но на пальцах Сэма Чанга обнаружены необычные следы (травма, ожог от веревки?)
   — Данные на иммигрантов: Сэм Чанг и Ву Цидзен со своими семьями, Джон Сун, маленькая девочка, дочь утонувшей иммигрантки, неопознанные мужчина и женщина (убиты на берегу).
   Угнанный микроавтобус, Чайнатаун
   — Перекрашен иммигрантами, нарисовавшими на борту логотип магазина «Товары для дома».
   — Брызги крови позволяют предположить, что женщина ранена в руку или плечо.
   — Образцы крови направлены в лабораторию на анализ.
   — У женщины кровь второй группы, резус отрицательный. Запрошена дополнительная информация о крови.
   — Отпечатки пальцев отправлены в АСИО.
   — Отпечатки не идентифицированы.
   Место убийства Джерри Тана
   — Четыре человека выбили дверь, пытали Тана, после чего убили.
   — Две гильзы — модель 51. Тан убит двумя выстрелами в голову.
   — Следы погрома.
   — Отпечатки пальцев.
   — Идентифицированы только пальцы Тана.
   — У троих сообщников размер ноги меньше, чем у Призрака; возможно, они небольшого роста.
   — Микроскопические улики позволяют предположить, что у Призрака квартира в центре города, в районе Бэттери-парка.
   — Предположительно сообщники из числа китайских национальных меньшинств. Устанавливается их местонахождение.
   — Уйгуры из Китайского Туркменистана, члены исламского культурного центра в Куинсе.
   — Сотовый телефон наводит на дом 805 по улице Патрик-Генри в центре города.
   Место перестрелки на Кэнел-стрит
   — Дополнительные следы, подтверждающие предположение о том, что квартира Призрака находится в районе Бэттери-парка.
   — Угнанный «Шевроле-Блейзер», проследить невозможно.
   — Отпечатки пальцев не идентифицированы.
   — Ковровое покрытие в квартире Призрака: производство компании «Арнольд Текстайл», уложено в течение последних шести месяцев. Устанавливаются все объекты, где применялось покрытие данного типа.
   — Определен перечень объектов: 32 здания в районе Бэттери-парка.
   — Обнаружена свежая садовая мульча.
   — Труп сообщника Призрака: представитель национальных меньшинств западных и северо-западных районов Китая. Отпечатки пальцев не идентифицированы. Оружие: «Вальтер ППК».
   — Подробности относительно иммигрантов:
   — Семья Чанг: Сэм, Мей-Мей, Уильям и Рональд, Чжан Цзици и девочка По-И. Сэм договорился о работе, однако работодатель не установлен. Ездит на синем микроавтобусе, марка и номер неизвестны. Чанг поселился в Куинсе.
   — Ву: Цидзен, Юн-Пин, Цзинь-Мей и Лан.

Глава 31

   Ты пережиток прошлого. Раскаиваешься ли ты?
   Призрак стоял у окна своей квартиры в доме на улице Патрик-Генри и смотрел на суда, плывущие по реке в пятидесяти метрах под ним.
   Одни проносились быстро, другие двигались медленно, покачиваясь на волнах. Одни были совершенно новыми, другие старыми и ржавыми, как «Дракон Фучжоу».
   ...пережиток прошлого. Твой упадочный образ жизни вызывает отвращение... Призрак наслаждался открывающейся перед ним панорамой. В Китае такое увидишь нечасто. Если не брать Пекин и крупные города провинций Фуцзянь и Гуандун, небоскребы являются большой редкостью. Потому что в Китае мало лифтов.
   Это упущение едва не исправил в начале шестидесятых отец Призрака.
   Небо одарило этого человека редким сочетанием безграничного честолюбия с разумными идеями. Он участвовал в самых разных начинаниях: продавал военные товары вьетнамцам, собиравшимся изгнать американцев из южных районов своей страны, заведовал свалками, давал деньги в рост, строил частные дома и ввозил советские машины — самыми прибыльными из которых были лифты «Лемаров», дешевые, надежные и достаточно безопасные.
   Основав в Фучжоу кооператив, Куан Баба (его имя в переводе с китайского значило «отец») заключил контракты на поставку тысяч таких лифтов, намереваясь продавать их строительным кооперативам, и договорился о приезде советских специалистов, которые должны были устанавливать и обслуживать эти лифты. Он имел все основания полагать, что его усилия изменят облик китайских городов, попутно обогатив его самого.
   И что могло помешать сбыться его надеждам? Куан Баба носил обычную синюю робу, по возможности посещал все мероприятия, организованные коммунистической партией, у него были гуанси по всему юго-восточному побережью, а его кооператив был одним из самых успешно работающих в провинции Фуцзянь и отправлял реки юаней в Пекин.
   Однако его карьера была обречена. И причина тому была простой: коренастый угрюмый солдат, ставший политиком, по имени Мао Цзедун. Великая культурная революция 1966 года, совершенная по прихоти этого человека, подтолкнула студентов по всей стране подняться единым фронтом и уничтожить четыре пережитка прошлого: старую культуру, старые обычаи, старые мысли и старые привычки.
   Дом отца Призрака, расположенный в фешенебельном квартале Фучжоу, стал одной из первых жертв разъяренных юнцов-хунвейбинов, по зову Великого кормчего вышедших на улицы, буквально дрожа от идеалистических мировоззрений.
   — Ты пережиток прошлого, — бушевал их вожак. — Раскаиваешься ли ты? Ты признаешь, что цеплялся за старые ценности?
   Куан Баба встретил непрошенных гостей в своей гостиной, ужавшейся до размеров тюремной камеры благодаря толпе кричащих юнцов, ввалившихся в дом. Он взирал на них не столько со страхом, сколько с недоумением, так как искренне не мог понять, что плохого в его поступках.
   — Покайся и встань на путь перевоспитания, и мы тебя пощадим! — воскликнул другой хунвейбин.
   — Ты виновен в том, что придерживаешься старых мыслей, старых ценностей, старой культуры...
   — Ты выстроил свою лакейскую империю на спинах народа!
   На самом деле хунвейбины понятия не имели, чем Куан Баба зарабатывал на жизнь и была ли основана деятельность его кооператива на капиталистических принципах Дж. П. Моргана или на коммунистических принципах Маркса, Ленина и Мао. Они видели лишь то, что у него дом лучше, чем у них, и он может позволить себе покупать произведения искусства гнусной «старой» эпохи — искусства, не отражавшего борьбу народных масс против гнета Запада.
   Куан Баба, его жена, двенадцатилетний Ан и его старший брат стояли перед разъяренной толпой, не в силах вымолвить ни слова.
   — Ты пережиток прошлого...
   Та жуткая ночь запомнилась молодому Ану смутным, расплывающимся пятном. И все же один момент отчетливо врезался ему в память, и именно об этом думал сейчас Призрак, стоя в своей роскошной квартире с видом на порт, дожидаясь предателя, продавшего ему семью Чанг.
   Высокий студент, предводитель отряда хунвейбинов, стоял посреди гостиной в кривобоких очках в черной оправе, сделанных местным кооперативом. Брызжа слюной, он вел яростный диалектический спор с маленьким Куан Аном, испуганно прижавшимся к овальному кофейному столику, за которым отец много лет назад учил его пользоваться счетами.
   — Ты пережиток прошлого, — бушевал главарь, крича прямо в лицо мальчишке. — Ты раскаиваешься?
   Подчеркивая свои слова, он с силой опускал вниз толстую палку, тяжелую словно бита для игры в крикет; она издавала громкие шлепки.
   — Да, раскаиваюсь, — спокойно ответил мальчик. — Я прошу народ меня простить.
   — Ты откажешься от своих декадентских замашек.
   Тум.
   — Да, откажусь, — повторил Куан Ан, хотя понятия не имел, что такое «декадентские замашки». — Пережитки прошлого мешают нашему народу идти вперед в светлое будущее.
   — Если ты не отвергнешь свои пороки, ты умрешь!
   Тум.
   — Я их отвергаю.
   Тум, тум, тум...
   И так продолжалось бесконечно долго — до тех пор, пока град ударов палки с железным наконечником не лишил жизни тех, кого бил студент: родителей Призрака, лежащих на полу, связанных, с заткнутыми ртами.
   Мальчик ни разу не взглянул на окровавленные тела, повторяя катехизис, который так жадно ловили из его уст хунвейбины.
   — Я отказываюсь от своего прошлого. Я отвергаю свои привычки. Я раскаиваюсь в том, что меня совратили непристойные декадентские мысли.
   Его оставили жить, а вот его старшего брата не пощадили. Глупый мальчишка сбегал в сарай и вернулся с граблями — единственным оружием, которое смог найти. Через пару минут хунвейбины превратили его в третий окровавленный кусок мяса, упавший на ковер рядом с трупами родителей.
   Неистовые юнцы взяли Куан Ана с собой, радушно принимая мальчика в самое сердце Доблестных краснознаменных молодежных бригад Фучжоу. Остаток ночи они провели, искореняя пережитки прошлого.
   Никто из них не обратил внимание на то, что на следующее утро маленький Ан тайком ускользнул из их штаба. Похоже, в пылу революционных преобразований про мальчишку даже не вспомнили.
   А он, однако, запомнил всех. То недолгое время, что Куан Ан пробыл в рядах революционеров Мао, воюющих с прошлым, — всего несколько часов, — он провел очень продуктивно: запоминая имена хунвейбинов и обдумывая способы расправы с ними.
   Но он не собирался торопиться.
   Найсын...
   У мальчишки был прекрасно развит инстинкт самосохранения, и он бежал на одну из свалок, принадлежавших его отцу. Там он прожил несколько месяцев, бродя по зловонному пустырю, охотясь на крыс и собак, гоняясь за ними среди скелетов станков и машин и гор мусора с самодельной дубинкой — ржавым амортизатором, снятым со старого советского грузовика.
   Убедившись, что его никто не ищет, Куан Ан начал совершать вылазки в город за объедками, которые он подбирал в мусорных баках у ресторанов Фучжоу.
   Фуцзяньцы, издревле выходившие в море и общавшиеся со всем миром, считались в Китае самыми независимыми людьми. Юный Куан Ан обнаружил, что коммунистическая партия и хунвейбины стараются держаться подальше от причалов и доков, где хозяйничали контрабандисты, плевавшие на борьбу за светлое будущее китайского народа. Здесь за маоистскую пропаганду можно было поплатиться жизнью. Взрослые приняли к себе осиротевшего мальчишку, который начал выполнять для них мелкие поручения, завоевывая доверие, после чего его стали привлекать для участия во второстепенных делах, например мелких кражах и вымогательстве денег за «крышу».
   Первого человека Куан Ан убил, когда ему было тринадцать лет — вьетнамского наркоторговца, ограбившего «змеиную голову», на которого работал мальчишка. В четырнадцать Ан выследил и после долгих истязаний убил всех студентов, лишивших его семьи.
   Куан Ан был неглуп; оглядываясь вокруг себя, он скоро увидел, что головорезы, на которых он работал, никогда не поднимутся со дна преступного мира — в основном, из-за отсутствия образования. Мальчишка понял, что ему нужно научиться разбираться в бизнесе и бухгалтерии, а также выучить английский — язык, на котором очень скоро станут общаться между собой преступники международного класса. И Куан Ан начал украдкой посещать занятия в государственных школах Фучжоу — классы были настолько переполнены, что учителя не замечали одного лишнего ученика.
   Мальчишка откладывал деньги, постигая, от каких преступлений следует держаться подальше (например, кражи государственного имущества и торговля наркотиками; за эти преступления можно было запросто стать главным действующим лицом публичных казней, совершаемых по вторникам утром на городском стадионе), а какие преступления считаются допустимыми: кража собственности иностранных компаний, продвигающихся, спотыкаясь, на китайский рынок, торговля оружием и незаконная перевозка людей.
   Общение с преступным миром крупных портовых городов позволило молодому Куан Ану приобрести неоценимый опыт в деле контрабанды, вымогательства и отмывания денег. Именно так он и сколотил свой начальный капитал, сперва в Фучжоу, затем в Гонконге, а потом распространив сферу деятельности на весь Китай и Дальний Восток. Куан Ан возвел в культ стремление держаться подальше от общественного внимания, никогда не фотографироваться. Он готов был пойти на все, лишь бы не попасть под подозрение и тем более избежать ареста. Куан Ан был безмерно польщен, узнав, что в китайских правоохранительных органах ему дали кличку Гуи, «Призрак», и тотчас же взял его в качестве своего прозвища.
   Ему сопутствовал успех, так как сами по себе деньги его мало интересовали. Для него гораздо важнее был процесс борьбы. Поражение означало позор, победа — славу. Движущей силой его жизни был азарт охоты. Так, например, в игорных притонах Призрак играл только в те игры, которые требовали мастерства. Он с презрением относился к глупцам, готовым поставить деньги на рулетку или лотерею, отдаться прихоти случая.
   Охотничий азарт...
   Подобный тому, который он испытывал сейчас: найти семьи Ву и Чанг.
   Призрак не слишком расстраивался по поводу того, как шла охота. От своих источников он узнал, что семейство Ву поместили в специальный охраняемый дом — находящийся в ведении не СИН, а полиции Нью-Йорка, этого он никак не ожидал. Тем не менее, Юсуф переговорил с одним из своих друзей, и тот обещал навести справки об этом месте, выяснить все про меры безопасности и, быть может, даже убить сбежавших иммигрантов, если представится такая возможность.
   А что касается семьи Чанг — их не будет в живых уже к этой ночи. Семью предал близкий друг, этот тип Тань, которого Призрак, разумеется, собирался убить после того, как тот сообщит ему нужный адрес.
   От своего источника Призрак узнал, что все усилия полиции найти его пока ни к чему не привели. ФБР временно отошло от расследования, и оно оказалось в руках управления полиции Нью-Йорка. Пока что удача была на стороне Призрака.
   Эти размышления прервал стук в дверь.
   Пришел предатель.
   Призрак кивнул одному из уйгуров, и тот, достав из-за пояса пистолет, медленно отворил дверь, держа пришедшего под прицелом.
   Человек, стоявший на лестничной клетке, сказал:
   — Я Тань. Я пришел к человеку, которого зовут Призраком. Его настоящее имя Куан Ан. Нам предстоит обсудить одно дело. Касательно семьи Чанг.
   — Проходите, — сказал Призрак, шагая вперед. — Чаю хотите?
   — Нет, — ответил старик, заходя в квартиру и оглядываясь по сторонам. — Я к вам ненадолго.

Глава 32

   Чжан Цзици из-под полуопущенных век оглядел присутствующих: в гостиной их было трое, Призрак и двое представителей национальных меньшинств, уйгуры или казахи. Подобно многим хань старшего поколения, Чжан Цзици мысленно называл их «варварами».
   Старик прошел в комнату, думая, какое путешествие ему пришлось проделать для того, чтобы попасть сюда, в эту квартиру, где ему предстоит умереть. Думая также о своем сыне, крепко спавшем после щедрой дозы морфия, которую всыпал ему в чай старик.
   — Какая единственная причина может заставить человека совершить такой отчаянный и опасный поступок, который задумал ты?
   — Забота о детях.
   Естественно, ни один отец по доброй воле не пошлет своего сына на верную смерть. Как только Сэм прошлой ночью вернулся из Чайнатауна, Чжан Цзици решил усыпить сына и вместо него самому отправиться на встречу с Призраком. Впереди у Сэма еще вся жизнь. Он должен воспитать сыновей и — о чудо! — дочь, о которой всегда мечтала Мей-Мей. Здесь, в Прекрасной стране, Сэм наконец сможет обрести свободу, спокойствие, надежду на успех. И старый Чжан Цзици не мог допустить, чтобы его сын лишился всего этого.
   Когда чай с морфием возымел свое действие, и Сэм Чанг, выронив чашку, тяжело сомкнул веки, к нему бросилась встревоженная Мей-Мей. Но старик рассказал ей про снотворное и про то, что он намеревался сделать. Мей-Мей попыталась было его остановить, но она была женщина и к тому же его невестка; в конце концов она была вынуждена уступить. Взяв пистолет и деньги, Чжан Цзици обнял Мей-Мей, в последний раз прикоснулся губами ко лбу сына и ушел, распорядившись ни при каких обстоятельствах не будить Уильяма. Поймав такси, он с помощью карты, найденной в микроавтобусе, угнанном от церкви, объяснил водителю, куда ему нужно.
   И вот сейчас Чжан Цзици оказался в элегантной квартире Призрака. Варвар с пистолетом не отставал от него, и старик решил, что ему необходимо каким-либо образом успокоить телохранителя. Только после этого у него появится возможность достать оружие и всадить пулю в сердце «змеиной головы».
   — Ваше лицо кажется мне знакомым, — сказал Призрак, подозрительно разглядывая старика.
   — Вполне возможно, — ответил Чжан Цзици, поспешно придумывая какое-нибудь правдоподобное объяснение. — Мне часто приходится иметь дело с землячествами Чайнатауна.
   — А...
   Призрак отпил чай.
   Варвар не отходил от старика ни на шаг. Другой телохранитель, смуглый и задумчивый, сидел в кресле в дальнем конце гостиной.
   Чжан Цзици решил, что как только ближайший к нему громила отвлечется, он выстрелит в Призрака.
   — Присаживайтесь, — предложил тот.
   — Спасибо. Ноги у меня уже не молодые. В костях сырость и жар.
   — Так значит, вам известно, где находятся Чанг? — Да.
   — Почему я должен вам верить?
   Чжан Цзици рассмеялся.
   — Если говорить о доверии, полагаю, у меня больше причин для беспокойства; чем у вас.
   «Пожалуйста, — взмолился он, обращаясь к духу своего отца, покинувшего этот мир сорок шесть лет назад, главного бога в личном пантеоне Чжана Цзици, опережающего даже самого Будду, — отец, сделай так, чтобы этот человек убрал свой пистолет и дал мне всего пять секунд. Дай мне спасти нашу семью. Дай мне шанс сделать только один выстрел — большего я не прошу. Я стою всего в трех метрах от Призрака, с такого расстояния я не промахнусь».
   — Как вы познакомились с семейством Чанг? — спросил Призрак.
   — Через одного моего родственника в Фучжоу.
   — Вы понимаете, что от меня им ничего хорошего ждать не приходится. Почему вы пошли на предательство?
   — Мне нужны деньги, чтобы помочь моему сыну. Он болен, и ему надо платить врачам.
   Пожав плечами, Призрак приказал варвару с пистолетом:
   — Обыщи его. Посмотрим, есть ли у него при себе какие-нибудь документы.
   «Нет!» — мысленно воскликнул Чжан Цзици.
   Варвар шагнул вперед, заслоняя собой Призрака.
   Старик вскинул руку, останавливая его.
   — Пожалуйста, я старый человек. Я заслуживаю уважения. Не трогайте меня, я сам покажу вам свои документы.
   Варвар, обернувшись к Призраку, вопросительно поднял бровь. И в этот момент Чжан Цзици, выхватив из кармана пистолет и, без раздумья выстрелил варвару в висок. Тот рухнул на пол как подкошенный и затих.
   Но Призрак, отреагировав мгновенно, прыгнул за массивный диван. Чжан Цзици выстрелил снова. Пуля пробила кожаную обивку, но он не знал, достала ли она «змеиную голову». Старик повернулся ко второму варвару, но тот уже навел на него свой пистолет. Послышался выстрел; Чжану Цзици показалось, что ему в грудь с силой ударили кулаком. Пуля крупного калибра отбросила его назад, и он упал навзничь на пол. Варвар бросился к нему. Старик мог бы выстрелить в него, но, повернувшись к дивану, за которым спрятался Призрак, выпускал туда пулю за пулей.
   Вдруг до него дошло, что его пистолет больше не стреляет.
   У него кончились патроны.
   Прикончил ли он Призрака?
   «Пожалуйста, Гуань Инь, богиня милосердия... Пожалуйста!»
   Но на стене выросла чья-то тень. Из-за дивана поднялся Призрак, целый и невредимый, сжимая в руке пистолет. Тяжело дыша, он навел черное дуло на Чжана Цзици. Взглянув на убитого варвара, Призрак подошел к распростертому на полу старику.
   — Ты отец Чанга.
   — Да, а ты дьявол, которому предстоит отправиться обратно в преисподнюю.
   — Но только не по твоему билету, — презрительно усмехнулся Призрак. Второй варвар, истерично причитая на не знакомом Чжану Цзици языке, склонился над трупом своего соплеменника. Затем, поднявшись на ноги, он шагнул к старику, направляя на него пистолет.
   — Нет, Юсуф, — нетерпеливо махнул рукой Призрак. — Он расскажет нам, где остальные.
   — Ни за что, — с вызовом ответил старик.
   — У нас нет времени, — бросил Призрак своему сообщнику. — Выстрелы наверняка услышали. Нам нужно уходить отсюда. Лифтом пользоваться нельзя. Беги на лестницу. Подгони машину к черному входу.
   Разъяренный варвар, широко раскрыв глаза, таращился на Чжана Цзици.
   — Ты меня слышишь? — рявкнул Призрак.
   — Да.
   — Тогда шевелись. Я тебя догоню. Живо!
   Переполненный отчаянием, Чжан Цзици пополз к закрытой двери в темную спальню. Обернувшись, он увидел, что Призрак зашел на кухню и достал из стола длинный нож.

* * *

   Амелия Сакс, несшаяся на своем желтом как оса «Камаро» со скоростью семьдесят миль в час, увидела прямо перед собой здание, в котором устроил свое тайное логово Призрак. Это была большое многоэтажное строение. Отыскать в нем нужную квартиру будет чрезвычайно трудно.
   Затрещала рация.
   — Всем патрульным машинам, находящимся в районе Бэттери-парка. Поступило сообщение о выстрелах в квадрате десять — тридцать четыре. Уточняю информацию... Всем патрульным машинам следовать в квадрат десять — тридцать четыре. Дом восемьсот пять на улице Патрик-Генри. Все патрульные машины, находящиеся в данном районе, ответьте.
   То самое здание, к которому направлялась Сакс. То здание, где находится Призрак. Случайное совпадение? Вряд ли. Что произошло? Призрак заманил семью Чанг в дом? Всю семью, детей... Вдавив в пол акселератор, Сакс нажала кнопку микрофона, приколотого к ветровке.
   — Пять-восемь-восемь-пять докладывает центральной. Подъезжаю к квадрату десять — тридцать четыре. Есть какая-нибудь дополнительная информация? Прием.
   — Пять-восемь-восемь-пять, вас понял. У нас пока больше ничего.
   — Номер квартиры известен?
   — Неизвестен.
   — Вас понял.
   Через несколько секунд «Камаро» Сакс уже застыл на тротуаре, оставляя свободное пространство для карет скорой помощи и полицейских машин, которые должны были появиться с минуты на минуту.
   Молодая женщина вбежала в здание, стараясь не поскользнуться на полу, вымощенном гладкими плитками из розового мрамора. По пути она успела обратить внимание, что клумбы у дверей заполнены мульчей, рассыпавшейся по дорожкам, — несомненно, именно отсюда ее мельчайшие частицы попали на место преступления.
   Охранника или консьержа в вестибюле не было, но перед лифтом собралась группка перепуганных людей.
   Сакс обратилась к мужчине средних лет в строительной спецовке.
   — Вы слышали выстрелы? Откуда они доносились?
   — Да, я что-то слышал, но где точно они прозвучали, я не знаю.
   — Кто-нибудь может мне помочь? — спросила Сакс, обводя взглядом жильцов дома.
   — Кажется, это было в западном крыле, — вмешалась пожилая женщина. — Где-то наверху, но где именно, я не уверена.
   К дому подъехали еще две патрульные машины, и в вестибюль вбежали полицейские в форме. За ними по пятам следовали Селитто, Ли и Алан Коу. На улице показались карета скорой помощи и две машины чрезвычайных служб.
   — Мы услышали о выстрелах в квадрате десять — тридцать четыре, — запыхавшись, сказал Селитто. — Это ведь тот самый дом, так? Где живет Призрак?
   — Да, — подтвердила Сакс.
   — Господи, — пробормотал детектив из отдела убийств. — Здесь же не меньше трехсот квартир.
   — Двести семьдесят четыре, — уточнила пожилая женщина.
   Посовещавшись, Сакс и Селитто пришли к выводу, что Призрак зарегистрировался в доме под вымышленной фамилией. И единственный способ разыскать его состоит в том, чтобы кропотливо обходить квартиру за квартирой, рискуя нарваться на пулю.
   В вестибюль вошел коротко остриженный Бо Хауманн в сопровождении бойцов отряда специального назначения.
   — Мы перекрыли все выходы из здания, — сказал он.
   Сакс кивнула.
   — Какой это может быть этаж? — спросила она, обращаясь к пожилой женщине.
   — Я находилась на девятнадцатом. В западном крыле. Мне показалось, выстрелы прозвучали совсем рядом.
   К ним подошел молодой мужчина в костюме.
   — Нет-нет, — заявил он. — Уверен, выстрелы раздались на пятнадцатом этаже. И не в западном крыле, а в южном.
   — Вы уверены? — спросил Хауманн.
   — Абсолютно.
   — По-моему, молодой человек ошибается, — мягко возразила женщина. — Определенно, стреляли где-то наверху. И в западном крыле здания.
   — Замечательно, — проворчал Хауманн. — Ладно, надо двигаться. Быть может, есть раненые. Придется обыскивать все подряд.
   У Сакс снова затрещала рация.
   — Центральная вызывает пять-восемь-восемь-пять.
   — Вас слушаю, центральная.
   — Соединяю.
   — Валяйте.
   — Сакс, ты меня слышишь? — послышался голос Линкольна Райма.