Додд Кристина. Непокорная невеста

   — Так все-таки, что ты с ним сделал? — оживилась Джулиана. — Как следует припугнул?
   — Да.
   — Очень хорошо. А отец заставил меня прислуживать ему, словно я какая-нибудь служанка. Хотел, чтобы я до конца испила чашу унижения. За свои грехи. — Она вздохнула. — Родной отец не поверил мне!
   — А я тебе верю.
   Она недоверчиво смотрела на него.
   — Правда, верю.
   — Этого не может быть, — покачала головой она. — Ведь я всего лишь женщина, дочь Евы. Я веду себя как блудница, и мужчин нельзя винить, если они начинают вести себя в моем присутствии неподобающим образом.
   — Чушь. Так говорят те мужчины, кто слаб и дурно воспитан. — Он похлопал себя по плечу. — Помнишь, как я получил от тебя поленом?
   Она невесело усмехнулась:
   — Но я не была такой умной, когда меня похитил этот осел. Мы дрались с ним, и он все повторял:
   «Все должно было происходить по-другому». Феликс избил меня до потери сознания. Когда я очнулась, рядом никого не было, и мне удалось бежать. — Она предостерегающе вскинула руку. — Но он не изнасиловал меня, несмотря на то, что я была без сознания.
   Раймонд не знал, кого больше ненавидеть — ее отца или Феликса.
   — Но тебя заставляли выйти за него, утверждая, что это все-таки произошло?
   Она ответила не впрямую:
   — Когда мужчина берет женщину, остаются следы, и тогда женщина считает дни до следующего кровотечения. Но следов не было. Меня не изнасиловали, и я, дура, обрадовалась. На самом деле это не имело никакого значения. Я уже была унижена. Мои слезы, моя боль ровным счетом ничего не стоили. Но я не могла допустить, чтобы меня использовали как вместилище его семени.
   — А для меня это не имеет значения. Важно другое — тебе было больно, тебя обидели, ты потеряла веру в близкого человека.
   — Сэр Джозеф — тот так и не поверил, что я осталась нетронутой. Он все повторял, что я должна быть благодарна Феликсу — ведь он запросто мог меня и убить.
   — Сэру Джозефу за многое придется дать ответ, — мрачно сказал Раймонд.
   У него внутри все клокотало от ярости и лишь неимоверным усилием воли он себя сдерживал. Необходимо было во что бы то ни стало утешить Джулиану.
   — Наплевать на сэра Джозефа. Теперь ты моя жена, да такая, о которой я и не мечтал. Я ни за что тебя не брошу. Даже если бы тебя похитили и изнасиловали, я все равно бы от тебя не отказался.
   Тут Джулиана вспомнила, зачем завела весь этот разговор.
   — И все же ты должен меня оставить. Его величество…
   — Прекрасно без меня обходится.
   — Ее величество…
   — Всегда может приехать ко мне в гости.
   — А Англия?
   — Пускай катится к чертовой матери. Пока я с тобой, мне ни до чего нет дела.
   Он наклонился и нежно поцеловал ее в губы.
   — Но ты не можешь…
   Еще один поцелуй.
   — Это безумие… — Поцелуй стал более настойчивым.
   Джулиана оттолкнула его забинтованной рукой:
   — Тебе не удастся таким образом заставить меня замолчать.
   Голос ее звучал почти нормально, даже с юмором, и Раймонд облегченно вздохнул. Он поднес ее руку к своим губам, слегка куснул ее за ладонь.
   — Пойдем-ка со мной. Посмотрим, сумею ли я справиться с этим.
   — У тебя ничего не выйдет, — предупредила Джулиана, однако последовала за ним.
   В спальне горела лишь одна свеча.
   — Сиди здесь и жди, — приказал Раймонд. Джулиана обхватила себя за плечи и стала ждать. Ей не удалось оттолкнуть от себя Раймонда, и в глубине души она даже была этому рада.
   Значит, он обо всем догадывался. Догадывался, но не осуждал ее. Обращался с ней уважительно, сделал ее своей женой. Она чувствовала странную свободу, разом избавившись и от горечи, и от вины. Любимый сделал ее счастливой.
   Любимый. Она зажмурилась и мысленно повторила это слово. Сердце больше не щемило, тяжесть упала с плеч. Теперь Джулиана могла свободно дышать, могла смеяться. Приподнявшись на цыпочках, она закружилась в беззвучном танце. Из-под ног полетела пыль, и Джулиана решила, что завтра же прикажет сменить тростниковое покрытие. Замок станет свежим и чистым. Она упала на постель и зарылась в одеяло.
   — Ну и картинка, — раздался веселый голос Раймонда.
   Джулиана выглянула из-под одеяла и испуганно спросила:
   — Что это у тебя такое?
   Он поставил на пол два ведра, доверху наполненных снегом.
   Джулиана затрепетала от ужаса, замахала руками.
   — Нет!
   Он широко ухмыльнулся, сбросил плащ, снял камзол, расстелил на кровати холщовое полотенце.
   — Ты должна мне верить.
   — Ни за что!
   Раймонд игриво сказал:
   — Как, ты мне не веришь? Но ты должна мне доверять.
   — Я не доверяю мужчинам, — сурово ответила Джулиана.
   — Ничего, придется.
   Он наклонился и стал быстро и ловко ее раздевать.
   Джулиана пробовала сопротивляться, но он шлепнул ее ниже спины.
   — Своим собакам я доверяю больше, чем тебе! — запротестовала она.
   — Какая ты грубая, невоспитанная, — улыбнулся он. — Я желаю тебе добра, а ты меня оскорбляешь.
   — Я знаю, ты хочешь устроить мне эту ужасную снежную ванну!
   Джулиана сделала паузу, давая ему возможность опровергнуть это утверждение.
   Но Раймонд молчал.
   — Ни за что на свете, — шепотом взмолилась Джулиана.
   Это не произвело на него ни малейшего впечатления. Да Джулиана на это и не надеялась. Она вспомнила, с каким удовольствием Раймонд натирался снегом. Он был похож на играющего ребенка. Снежная ванна была для него символом очищения, омовения души.
   Джулиана вытянулась во весь рост, раскинула руки и великодушно сказала:
   — Ладно, так и быть.
   Но он никак не реагировал на душевную щедрость.
   Продолжая раздевать ее, он пообещал:
   — Тебе понравится.
   Платье полетело в угол, башмаки — следом.
   — Эту традицию мои предки привезли с Севера. Она очищает душу и тело.
   Чулки Джулианы повисли на канделябре, похожие на некое причудливое украшение. Нижнюю рубашку Раймонд сунул под подушку, пояснив:
   — Утром наденешь.
   Он проворно разделся сам, и, глядя на его смуглое, мускулистое тело, Джулиана забыла свои опасения.
   Он зачерпнул снег пригоршнями, и тут Джулиана снова затрепетала:
   — Раймонд!
   — Доверяй мне.
   Ее обдало таким обжигающим холодом, что она завизжала. Раймонд высыпал ей на плечи целый сугроб. Джулиана хотела двинуть негодяя кулаком, но не попала, а он ловко перевернул ее на живот и принялся натирать ей снегом спину. Джулиана брыкалась, извивалась, ей удалось перевернуться обратно, но Раймонд воспользовался этим, чтобы насыпать снегу ей на грудь.
   Джулиана задохнулась и больше не кричала. Воспользовавшись передышкой, Раймонд принялся натирать ей руки. Он что-то говорил, но она ничего не слышала. Ей казалось, что он содрал с нее кожу и трет снегом по сырому мясу. Когда он опустился перед ней на колени, Джулиана подумала, не лягнуть ли его ногой. Но сил не было.
   — Ну вот, почти все, — жизнерадостно сообщил он, зачерпнул еще снегу и принялся натирать ей лицо.
   В этот момент она изловчилась и как следует его лягнула.
   — Ой! — Он согнулся от боли. — Еще один такой удар, и у нас с тобой никогда не будет детей.
   — Ничего, я сейчас тебя вылечу, — вкрадчиво сказала она, набрала побольше снегу и метнулась к нему. Раймонд хотел увернуться, но не успел.
   Завладев его самым, уязвимым местом, Джулиана сполна отвела душу.
   — Какая ты жестокая, — пожаловался Раймонд, но глаза его подозрительно блестели. — Я тебе отомщу.
   Она откинулась на спину и спросила:
   — Каким же образом? Засыплешь меня всю снегом?
   Он взял полотенце.
   — Нет, я тебя высушу.
   — Что ж тут такого страшного? — пожала она плечами.
   Он свирепо улыбнулся и двинулся к ней.
   — Не нужно, Раймонд, — быстро сказала она, отодвинувшись к краю кровати. — Ты же сам виноват.
   — Ты тоже.
   Она взвизгнула, а он подхватил ее и кинул на меховое одеяло, потом уселся сверху и принялся медленно, тщательно ее растирать, уделяя особое внимание определенным участкам ее тела.
   Когда Раймонд покончил с этим занятием, Джулиане уже не было холодно, она вся горела.
   — Я так хочу тебя, что сейчас не выдержу, — сказала она.
   — Выдержишь, — уверенно пообещал он. — Причем гораздо больше, чем думаещь.
   Она крепко обняла его за плечи, словно он мог в любой момент сбежать. Однако Раймонд не собирался убегать.
   — Мне нравятся твои волосы, — сказал он. — Они достаточно длинные и похожи на медь. Смотри, как они переливаются при свете свечей.
   Его черные локоны переплелись с ее медными. Никогда еще Джулиана не чувствовала себя такой живой, такой счастливой. Она подумала, что они будут любить друг друга и тогда, когда их волосы поседеют.
   — Согрей меня, — попросил он. — Согрей меня своими руками.
   Она прошептала:
   — Ты такой красивый.
   Но, если бы он и не был красивым, если бы он был стариком или лесным троллем, она все равно его любила бы. Ведь он дал ей всё, стал ее любовником и другом, мужем и защитником. Джулиана гладила его тело, а он следил за ней сквозь полузакрытые веки. Когда она заколебалась, он ободряюще кивнул, и Джулиана осмелела.
   — У тебя такие длинные ноги, — прошептал он, обхватив ее за ягодицы. — Обхвати меня ими. И посильнее.
   Она повиновалась.
   — Ты хочешь, чтобы я оказался внутри тебя?
   — Да, и побыстрее, — задыхаясь, молвила она.
   — Ваш приказ, миледи, для меня закон.
   И он вошел в нее длинным скользящим движением.
   Джулиана чувствовала себя такой счастливой, она готова была отдать ему все, что у нее было, слиться с ним в единое целое.
   Она открыла для себя, что есть мужчины, для которых акт любви — не просто удовольствие, а символ, высшее проявление власти над любимой.
   Раймонд именно таков. Он смотрел на нее так жадно, что ей на миг стало страшно. Чего он от нее ожидает?
   Движения Раймонда ускорились, и все мысли улетучились у нее из головы. Джулиана погрузилась в радужный водоворот, зашлась сладостными стонами, воспарила в высшие сферы.
   — Я никогда тебя не предам, — поклялся он. — А ты меня?
   — Никогда, — прошептала она.
   И на гребне накатившей могучей волны он посмотрел ей в глаза сияющим взглядом и излил в нее свое семя.

15

   На рассвете Джулиану раз-будил злобный вопль, донесшийся из зала:
   — Бартонхейл мой!
   Сэр Джозеф? В рыцарском зале? В такую рань? Она заморгала глазами, не понимая, что происходит.
   — Вы не смеете отправлять меня в Бартонхейл с этим недоумком! Я управлял тамошним замком много лет!
   Раймонд невозмутимым голосом ответил:
   — Кейр будет следить за доходами и расходами, а с вами он поступит по справедливости.
   — Вы что же, обвиняете меня в воровстве? — взвизгнул сэр Джозеф.
   — Вовсе нет, — холодно произнес Раймонд. — С чего вы взяли, что я подозреваю вас в столь низменном пороке?
   Наступило молчание, и Джулиана поспешно начала одеваться. Кое-как натянув одежду, она выскочила в зал. Около очага стояли четверо: Раймонд, по обе стороны от него — Леймон и Кейр, напротив — сэр Джозеф.
   — О нет, милорд, я знаю, вы не станете обвинять меня в воровстве, — жалобно повысил голос сэр Джозеф. — Я старый человек, я верой и правдой служил хозяевам этого замка много лет. Меня очень тревожит будущее рода Лофтс, особенно теперь, когда его защита вверена столь ненадежному попечению. — Он злобно покосился на Леймона.
   — Кого вы осуждаете, сэр? — строго спросил Раймонд. — Леди Джулиану? Или меня? Ведь это мы назначили Леймона командовать гарнизоном.
   — Я никого не осуждаю! — рявкнул сэр Джозеф, а когда Кейр угрожающе положил руку на рукоять кинжала, смиренно добавил: — Милорд…
   Джулиана видела, как заострились черты лица старого рыцаря. Седые брови насупились, бледно-голубые глаза чуть не вылезали из орбит. Сэр Джозеф опирался на палку, делая вид, что ему трудно стоять на ногах.
   А может быть, он и не прикидывался. С палкой он ходил издавна, используя ее то в качестве клюки, то в качестве дубинки. Но ведь ему и в самом деле уже много лет. Джулиана знала этого человека всю свою жизнь. Пока была жива мать, сэр Джозеф держался в тени, но потом он стал главным другом и наперсником ее отца. Джулиана знала: если она хочет угодить отцу, она должна заслужить одобрение сэра Джозефа. Отношения между ними окончательно испортились после того, как умер Миллард. Сэр Джозеф стал ее открытым врагом.
   А когда Джулиану похитили, он вел себя просто отвратительно. Она зажмурилась, стиснула кулаки. Никогда не простит она старику той роли, которую сыграл он в этой истории.
   Джулиана насторожилась, услышав, как сэр Джозеф сказал:
   — Я с детства состою при Джулиане и должен предупредить вас, милорд: это коварное, лживое существо, неблагодарное и похотливое. Будьте с ней осторожны, милорд. Следите в оба.
   — Следить? За чем?
   Сэр Джозеф воздел палец и голосом пророка объявил:
   — За тем, чтобы она не украсила вашу голову рогами.
   Раймонд хмыкнул. Сэр Джозеф придвинулся к нему:
   — Она хочет сама править этими землями, а это не пристало женщине. Она пренебрегает мудрыми советами. Если какой-то мужчина осмелится покуситься на ее власть, она погубит его. Берегитесь, милорд, иначе вас ждет та же участь, что ее первого мужа. А ее отец умер от разбитого сердца.
   Джулиана возмущенно всплеснула руками, но не успела вмешаться. Кейр спросил:
   — Вы хотите сказать, что она убила своего мужа?
   — Это темная история, — уклончиво ответил сэр Джозеф.
   — А каким же образом она разбила сердце отца? — снова спросил Кейр.
   — О, сколь горько оплакиваю я день его безвременной кончины, — вздохнул сэр Джозеф.
   Леймон не выдержал:
   — Это неправда! Все ложь с первого до последнего слова!
   — Мы знаем, Леймон, — хотел остановить его Раймонд, но Леймон уже закусил удила.
   — Ее муж умер после долгой болезни. Он сошел бы в могилу гораздо раньше, если б леди Джулиана за ним не ухаживала столь заботливо. А что касается отца миледи, то он относился к ней без должной любви — просто жалко было смотреть. Представляю, как страдала на небесах покойная матушка леди Джулианы. Отец собственными руками губил свою дочь.
   Тут Джулиана наконец вмешалась:
   — Перестань, Леймон.
   Мужчины обернулись к ней, и она сделала шаг вперед:
   — Не нужно так говорить об отце.
   — Как прикажете, миледи, — поклонился Леймон. — Но это сущая правда.
   Не обращая на него внимания, Джулиана сказав сэру Джозефу:
   — Не знаю, чем я заслужила такую ненависть вашей стороны.
   — Да вы просто дура, несчастная дура, которая не видит дальше собственного носа! — Сэр Джозеф злобно сплюнул. — Всю свою жизнь я служил вам верой и правдой, и вот она, благодарность. Ссылаете меня в захолустный замок, да еще под присмотр вашего лакея.
   Кейр невозмутимо произнес:
   — Бартонхейл — не захолустный замок, да и вас никто обижать не собирается. Я никогда еще не управлял замком, мне понадобится ваша помощь. Если бы вы согласились…
   Но сэр Джозеф не обращал на него внимания. Приблизившись к Джулиане, он прошипел:
   — Минувшей ночью все слышали ваши вопли. Что, нашли наконец мужчину, который способен удовлетворить вашу похоть? А известно ли вашему мужу, что вы — кровожадный вампир, высасывающий из мужчин жизнь?
   Джулиана молчала, и от этого старый рыцарь распалился еще больше. Он угрожающе вцепился в свою палку, и Раймонд встревоженно подался к Джулиане, но она знаком велела ему оставаться на месте.
   — Стало быть, наши соседи для вас были недостаточно хороши? — нашептывал сэр Джозеф. — Вы искали добычу покрупнее. Что ж, вы ее заполучили. Можете наслаждаться друг другом.
   — Спасибо за пожелания, славный старик, — звонко ответила Джулиана.
   Ее невозмутимость окончательно вывела его из себя:
   — Валяйся с ним в постели, как последняя шлюха!
   Джулиана размахнулась и ударила ногой по его посоху, и сэр Джозеф чуть не свалился.
   — Ах ты, чирей на моей заднице! — громко воскликнула она. — Убирайся в Бартонхейл, пока я не раздавила тебя, как навозную лепешку! Смотри, а то я забуду, что нас связывают кровные узы!
   Сэр Джозеф хотел кинуться на нее, но невесть откуда взявшийся Деннис преградил ему дорогу. Ломающимся от волнения голосом он крикнул:
   — Убирайтесь прочь, сэр! Вы злобный негодяй!
   Джулиана удивленно воззрилась на оруженосца, а сэр Джозеф прохрипел:
   — Не мешай мне, мальчик. Я должен разобраться с этой женщиной.
   — Нет! Вы ее не тронете! — порывисто воскликнул Деннис.
   — А парень-то прав, — сказала Валеска, трогая сэра Джозефа за плечо.
   Тут же к ней присоединилась Дагна:
   — Катись отсюда, старикашка. Твое время кончилось.
   Сэр Джозеф вертел своей тощей шеей, но открыть рот уже не осмеливался.
   Подошел Раймонд, крепко взял его за локоть:
   — Отправляйтесь в дорогу, сэр. Вас ждет телега.
   — Телега? — взвился сэр Джозеф. — Я рыцарь! Я поеду верхом!
   — Нет, вас отвезут на телеге. Не хватало еще, чтобы вы заблудились по дороге.
   Сэр Джозеф рывком высвободился:
   — Я не заблужусь. И зарубите себе на носу: так просто вам от меня не избавиться.
   Сэр Джозеф, ковыляя, пошел прочь, а Деннис прошептал:
   — Он настоящий дьявол! …
   Глаза мальчика горели огнем, он порывисто обнял Джулиану за плечи.
   — Знаете, миледи, ведь он обхаживал меня, соблазнял, предлагал такое, о чем и помыслить страшно.
   Джулиана удивленно смотрела на оруженосца. Ей было странно ощущать рядом с собой это тощее, нескладное тело. Когда-то у нее был муж, как две капли воды похожий на Денниса. Но Деннис обнимал ее так, как сын обнимает мать. Он прижался головой к ее плечу, словно искал у нее утешения и защиты. Неловко погладив его по спине, Джулиана сказала:
   — Он ушел, можешь о нем забыть.
   — Да, конечно.
   Деннис отодвинулся. Казалось, он не понимает, что повел себя неподобающим образом. Глядя куда-то невидящим взглядом, он воскликнул:
   — Я отрину соблазн. — Он огляделся по сторонам, увидел вдалеке Марджери и Эллу. — Да, непременно отрину!
   — Правильно, парень. — Валеска взяла его за руку. — Пора подкрепиться. Тебя ждут хлеб, сыр, добрый эль, парное молоко. Леди Джулиана велела, чтобы мы тебя хорошенько подкормили, а лорд Раймонд говорит, что рыцарский конь под таким тощим цыпленком в седле ходить не будет. Проголодался поди, защищая ее милость?
   Услышав о еде, Деннис просиял и немедленно бросился к столу, не забыв, впрочем, оглянуться на госпожу.
   — Брюхо у парня ненасытное, — вздохнула Дагна, приподняв брови. — Пойду-ка принесу с кухни еще еды.
   Раймонд подмигнул Джулиане:
   — Видишь, у тебя теперь появился еще один защитник.
   — Похоже на то, — кивнула она, с симпатией проводив подростка взглядом.
   До сих пор она старалась держаться от него на расстоянии — слишком уж тягостные воспоминания будила его тощая фигура в ее памяти. Джулиана кормила его, одевала и считала, что этого достаточно.
   Зато Деннис с нее глаз не спускал — как она расчесывает Элле волосы, как учит Марджери шить, как укладывает девочек в кровать. Сразу было видно, что мальчишка изголодался по материнской ласке. Джулиана не хотела открывать ему свое сердце, однако сегодня он проявил храбрость, и она поневоле растрогалась.
   Раймонд довольно улыбнулся:
   — Хороший парень, а?
   Прежде чем Джулиана успела ответить, в разговор вмешался Кейр:
   — Хороший-то он хороший, да совсем неотесанный. Ты должен научитьего, что такое честь, Раймонд.
   Раймонд с некоторым удивлением взглянул на своего друга:
   — Лорд Питер говорил мне, что чести научить нельзя. Можно лишь показать, что это такое, а остальное уже зависит от ученика.
   Кейр посмотрел на Денниса, уплетавшего за обе щеки:
   — По-моему, он способный ученик. Причем не только в хорошем, но и в плохом. Он уже знает, что добродетель не всегда выгодна. К тому же он нетерпелив.
   — В самом деле? — задумчиво произнес Раймонд. — Пойдем, я провожу тебя, и ты расскажешь мне об этом поподробнее.
   — Я должен попрощаться с леди Джулианой. Он сказал это вроде без намека, но Джулиана покраснела. Раймонд же с насмешливой учтивостью поклонился и сказал:
   — Да, Кейр, можешь с ней посекретничать.
   — Мне не о чем секретничать? — возмутился рыцарь.
   У него было такое опечаленное выражение лица, что Джулиана расхохоталась.
   — Ваш супруг, миледи, не отличается большим умом, однако человек он приятный, — с достоинством заявил Кейр и, взяв Джулиану Под руку, подвел ее к бойнице, выходившей во двор.
   — Давайте посмотрим, как слуги укладывают повозки для поездки в Бартонхейл.
   Джулиана поняла, что рыцарь хочет с ней о чем-то поговорить, и приготовилась слушать.
   Уже не в первый раз она обращала внимание на его руку, на которой осталось всего два пальца — указательный и большой. От остальных трех осталась лишь первая фаланга. Джулиана сочувственно вздохнула, но тут же одернула себя: нечего раскисать перед тем, кого Раймонд вопреки ее воле назначил комендантом Бартонхейла.
   — Прежде чем я покину ваш замок, миледи, я хотел бы поблагодарить вас за гостеприимство.
   Джулиана подумала, что он издевается над ней, однако для этого требовалась определенная склонность к юмору, каковой Кейр был начисто лишен.
   — Мне жаль, что я сделала для вас так мало.
   — В вашем положении, миледи, вы вели себя почти идеально. А если и позволяли себе иногда резкие высказывания в мой адрес, то это вполне понятно — ведь я для вас чужак. Я бы хотел, чтобы все женщины были такими же мудрыми, как вы.
   — А все мужчины такими же рассудительными, как вы, сэр, — столь же любезно ответила она.
   Кейр поклонился:
   — Вы правы, миледи. Большинство мужчин считают, что если у них есть щит и меч, то мозги им уже ни к чему. Часто они находят могилу раньше, чем рассудок.
   — Да, многие умирают, так и не поумнев, — кивнула она, думая о покойном отце.
   Она выглянула в бойницу и увидела, что во дворе пылает костер. Слуги сновали возле повозок. Раймонд громогласно отдавал команды, лично руководя погрузкой.
   — Но если человек еще в молодости сполна использует заложенные в него способности, он достигает величия. — Голос Кейра погрустнел. — Раймонд именно таков, но его величие — результат перенесенных страданий. Знаете ли вы, что это он отрубил мне пальцы?
   Джулиана невольно взглянула на его искалеченную руку.
   — Да. Чтобы освободить меня от рабства. Я благодарил его, а он рыдал.
   — Рыдал?
   Но Кейр, казалось, ее не слышал.
   — Как вам известно, мы с Раймондом вместе были в сарацинском плену, в Тунисе. — Он оперся увечной рукой о подоконник, и Джулиана поневоле уставилась на обрубленные пальцы. — Впервые мы увидели друг друга, когда нас продавали на невольничьем рынке. Наш хозяин любил покупать сильных, рослых христианских рыцарей, а потом обламывать их, поручая им самую унизительную работу.
   — Раймонд был кузнецом, как и вы?
   — Нет, для этого ему пришлось бы согласиться сначала стать учеником.
   Голос Кейра звучал ровно, бесстрастно, а Джулиана жадно слушала — наконец-то она узнает о Раймонде всю правду.
   — И он… отказывался?
   Кейр медленно обернулся к ней. Его зубы были стиснуты, глаза горели огнем, и Джулиана впервые с удивлением поняла, что он красив. До сих пор она смотрела только на Раймонда, а других мужчин не замечала. Но Кейр снова повернулся к бойнице, и ее мысли приняли иное направление.
   — Когда я согласился учиться на кузнеца, Раймонд плюнул мне в лицо.
   Теперь улыбка промелькнула на его губах.
   — Раймонд на вас плюнул? — прошептала Джулиана.
   — Да, он был непримирим. Говорил, что скорее умрет, чем покорится неверным. Но ему было невдомек, что смерть — сущий пустяк по сравнению с муками, на которые обрекают непокорных. Наш хозяин научил Раймонда умуразуму.
   — Он бил его?
   — С превеликим удовольствием. В конце концов я уже молил Бога, чтобы Раймонд поскорее сдался. Смотреть на это просто не было сил. Его тело представляло собой сплошную рану.
   Стыдясь собственного любопытства, она спросила:
   — Что же его сломало?
   Кейр виновато покачал головой:
   — Что-то я разболтался.
   — Вовсе нет!
   — Пойду-ка я лучше во двор, проверю повозки.
   Чувствуя, что больше ничего узнать не удастся, Джулиана в отчаянии спросила:
   — Но скажите, почему он рыдал?
   Кейр заколебался:
   — Вы имеете в виду ту историю с пальцами? Дело было так. Раймонд задумал наш побег. План был дерзкий, но он удался — благодаря Раймонду. — Кейр взглянул на Джулиану. — Вы ведь, наверно, слышали, что мы похитили сарацинский корабль и уплыли на нем в Нормандию?
   — Да-да, слышала. Продолжайте.
   — В порту, когда мы убегали от преследователей, мне защемило пальцы канатом. Я попросил Раймонда, чтобы он их отсек. Нож был не слишком острый…
   Джулиана содрогнулась.
   — Понимаете, он затупился, потому что перед этим мы перерезали им немало канатов, да еще подпилили прутья решетки.
   Осмелев, Джулиана взяла его за руку и рассмотрела ее поближе.
   На лице Кейра не дрогнул ни единый мускул.
   — Потом настоящий хирург долго вынимал осколки костей, исправляя работу Раймонда.
   Отдавая должное его мужеству, Джулиана крепко стиснула Кейру руку.
   — С Раймондом из плена бежали восемь рыцарей, четыре матроса и две старухи, Валеска и Дагна. Никто не погиб. На сарацинском корабле, груженном товарами, мы добрались до христианского порта. Три пальца — небольшая плата за свободу, но Раймонд до сих пор не может себе простить, что так вышло. В общем, плен стал для него суровой школой. Да и сам я изменился. Прежде мне и в голову бы не пришло поступить к кому-нибудь на службу. Я считал, что тем самым себя унижу.