Страница:
— Но ведь она, с вашей точки зрения, принадлежит к презренному женскому полу. Мужчина пожал плечами:
— Она заткнет за пояс любого представителя сильного пола. Элинор родила Генриху семерых детей — из них трех здоровых мальчиков, а к Рождеству должна родить снова.
Джулиана была полна сочувствия к несчастной королеве.
— Так она беременна?
— Да, и король настаивает на том, что родить ребенка она должна на английской земле.
— Так, может быть, его величество не понимает, до какой степени оскорбительны королеве его амуры с Розамундой?
— Прекрасно понимает, уж можете в этом не сомневаться. Но Генрих озабочен не столько отношениями с супругой, сколько усилением своей власти. Рождество он намерен встретить в Пуатье, родном городе королевы. Хочет представить своего старшего сына Генриха местным сеньорам. А между тем Элинор намеревалась завещать земли в Пуату и Аквитании своему второму сыну, Ричарду. Так нет же, король непременно хочет настоять на своем. — Мужчина сердито отставил тарелку. — Наш сюзерен — блестящий политик, ничего не скажешь.
Он произнес эти слова таким тоном, что Джулиана недоуменно нахмурилась:
— Неужели жители Пуату могут отказаться признать в принце Генрихе своего властелина?
— Жители Пуату вероломны и непостоянны. Стоит Генриху покинуть их земли, как тут же начинается мятеж. Если королева вернется в родные края и обратится к своим подданным за помощью…
— Они с готовностью взбунтуются, — закончила за него Джулиана. — И начнется междуусобица. Значит, я правильно делаю, что укрепляю свой замок.
Мужчина с интересом спросил:
— Укрепляете замок? Каким же образом?
Сказать ему или нет? На него наверняка произведет впечатление ее предусмотрительность. А вдруг, наоборот, он решит, что замок пока укреплен недостаточно, и захочет этим воспользоваться?
— Я решила достроить внешнюю стену, — осторожно сказала Джулиана.
Мужчина наклонился вперед, в глазах его зажегся неподдельный интерес:
— А что, внешняя стена обветшала?
— Мне рассказывали, что крестоносцы почерпнули на Востоке немало новшеств в искусстве строительства крепостей, вот я и решила перестроить свой замок.
Мужчина с довольным видом кивнул:
— Это правильно. Я могу вам помочь. Я хорошо разбираюсь в замках.
— Вот как?
Незнакомец подошел к двери, сгреб снег в кучу. Сделав из нее некое подобие холма, он продолжил:
— Вот гора, на которой стоит ваш замок, — тут он провел с трех сторон на полу волнистую линию. — Вот река, защищающая вас отсюда, отсюда и отсюда. На самой вершине — донжон[1]. В донжоне — рыцарский зал, кладовые и, должно быть, колодец — ведь река близко.
Он воткнул в снег веточку.
— И еще там расположена кухня, — с вызовом сказала Джулиана.
— Где, под донжоном? — Мужчина недоверчиво захлопал глазами. — Не может быть!
— Слугам так удобнее. Они готовят пищу и относят ее вверх по лестнице. Да и воду кипятить проще — ведь там колодец.
— Неужели вы и в самом деле расположили кухню в главной башне, а не где-нибудь во дворе? — Он пожал плечами. — Впрочем, это дело женское. Я в жизни не слыхивал о подобном безумии, однако вы хозяйка замка, вам и решать.
Джулиана не поверила собственным ушам. Ни один мужчина не воспринял бы так равнодушно ее новшество — им до сих пор возмущаются и сэр Джозеф, и Хью, и Феликс.
— А пожара не боитесь? — полюбопытствовал незнакомец.
— Нет. — Джулиана была рада объяснить смысл своей затеи внимательному слушателю. — Мы устроили очаг в земле, подальше от деревянных колонн, на которых держится пол рыцарского зала. Сделали дымоход, в который попадают все искры.
— Дымоход?
— Да, но он расположен так высоко, что снаружи осаждающим до него не добраться. Зато пища поступает к столу, не успев остыть, — торжествующе объяснила Джулиана.
— Вечно женщины придумают что-нибудь такое, от чего жизнь становится удобней, — покачал головой мужчина. — Зато в военные дела вам лучше не соваться. — Он ударил себя кулаком в грудь. — Лучше положитесь на меня. Смотрите-ка, вот где находится ваша нынешняя стена. Здесь донжон, здесь внутренний двор, здесь сад, здесь конюшня.
Джулиана не верила собственным глазам. Этот человек в доскональности знал устройство ее замка! Конечно, ничего уникального в ее родовом гнезде не было, если не считать необычного расположения кухни, но все же откуда такая осведомленность? Он выяснил все заранее о ее замке, словно зодчий или каменщик. Или же тот, кто собирается этот замок захватить.
Джулиана взглянула на оживленно жестикулирующего незнакомца, и во рту у нее пересохла. На каменщика он никак не был похож.
— Вы хотите построить еще одну стену, так? — нетерпеливо повторил свой вопрос мужчина.
— Нет. — Она откашлялась.
Пусть лучше он говорит, а она послушает. Тогда, возможно, удастся выяснить, что он затевает.
— Я хочу укрепить нынешнюю стену. Хотя она, конечно, и так достаточно крепкая, — поспешно добавила Джулиана.
— Какого же рода изменения вы замыслили?
Она поняла, что от ответа уклониться не удастся.
— Сейчас лучники, стреляющие со стены, почти не защищены. Я хочу добавить каменные зубцы с узкими бойницами, а также башню и надвратное укрепление. — Она вспыхнула. — Что вы все головой качаете?!
Он улыбнулся:
— Чушь. Вам нужна еще одна стена.
— Да зачем она мне? — И Джулиана с нажимом сказала: — У меня уже есть стена, да такая, что надежней не бывает.
— Замку нужно несколько линий обороны. Причем каждая последующая крепче предыдущей.
— Но стена опоясана рвом. — Джулиана ткнула пальцем в кучу снега. — Изобразите на вашем плане ров.
Он так и сделал, однако не преминул заметить:
— Ров, должно быть, вырыт еще во времена, когда Вильгельм завоевал Англию.
Возмущенная его снисходительным тоном, она тем не менее была вынуждена признать его правоту.
— С тех пор сто лет прошло, миледи! Сейчас крепости строят по принципу концентрических кругов: осаждающим приходится брать штурмом несколько стен, и с каждой их засыпают градом стрел.
Охваченный энтузиазмом, он стер с плана «ров», выложил веточками линию на склоне «холма» и с той стороны, где не было «реки», вырыл еще один «ров».
— Вот смотрите. Ваш замок станет просто неприступным. Можно даже строить вторую стену не сплошной, а только между двумя берегами реки, с той стороны, где к замку легче подобраться. Вот здесь и здесь (он воткнул с двух сторон ветки) нужно построить башни. Тогда ваши воины смогут просматривать окрестности на много миль вокруг.
— С тем же успехом можно построить башни и на нынешней стене, — с достоинством возразила Джулиана.
— Хорошо, там мы тоже построим башни. Но сначала — второй ряд стен. И непременно с крепкой надвратной башней.
Он возбужденно потер руки и показал, где именно должны располагаться ворота.
Глядя на массивную щепку, воткнутую в снег, Джулиана почувствовала, что совсем запуталась. Почему этот бродяга так бесцеремонно распоряжается ее замком? Да еще рассуждает с таким видом, словно ему уже поручено руководить строительством!
— Зачем такая большая надвратная башня?
— Ваши нынешние ворота — самое слабое место в обороне. Просто дыра в стене, и больше ничего.
— Без этой дыры, между прочим, не обойдешься.
— Естественно. Я ведь не призываю вас заложить ее камнем. — Он раздраженно взмахнул Рукой. — Но если над воротами построить крепкую башню, то враг, даже прорвавшись, ничего не выигрывает, а, наоборот, попадает в капкан. Сверху в него кидают камни, льют кипящую смолу, а если еще установить тут подъемный мост, то нападающие вообще обречены. Хорошая надвратная башня — это ключ к победе.
Джулиана перестала перечить. К чему упрямиться. Обычно, споря об устройстве замка с сэром Джозефом, она отстаивала всяческие новшества, а старый рыцарь ратовал за старину. Нынешний ее собеседник судил обо всем здраво, говорил со знанием дела. Его слова — бесценный кладезь сведений. Лишь опытный зодчий, мастер по строительству крепостей, может так досконально разбираться в тонкостях фортификационного искусства.
Эта мысль не давала ей покоя. Только крепостных дел мастер способен на такое. А строитель замков — это человек опытный, уверенный в себе, привыкший распоряжаться. Ей ведь с самого начала показалось, что незнакомец не из тех, кто подчиняется. Тогда она была испугана, мысли у нее путались, но теперь… Джулиана внимательно посмотрела на план замка. Может быть, все гораздо проще, чем она думала? Тщательно подбирая слова, Джулиана сказала:
— Я вижу, вы хорошо разбираетесь в крепостях.
Он пожал плечами, махнул рукой на нелепый снежный сугроб, утыканный щепками и ветками.
— Если б я плохо разбирался в устройстве замков, не видать бы мне свободы как своих ушей.
Итак, он человек свободный, заключила Джулиана. Должно быть, оказал своему лорду столь неоценимые услуги, что тот предоставил ему волю. Теперь Джулиана уже не сомневалась, что ее догадка верна:
— Я знаю, кто вы! Вы — королевский зодчий, за которым я посылала!
3
— Она заткнет за пояс любого представителя сильного пола. Элинор родила Генриху семерых детей — из них трех здоровых мальчиков, а к Рождеству должна родить снова.
Джулиана была полна сочувствия к несчастной королеве.
— Так она беременна?
— Да, и король настаивает на том, что родить ребенка она должна на английской земле.
— Так, может быть, его величество не понимает, до какой степени оскорбительны королеве его амуры с Розамундой?
— Прекрасно понимает, уж можете в этом не сомневаться. Но Генрих озабочен не столько отношениями с супругой, сколько усилением своей власти. Рождество он намерен встретить в Пуатье, родном городе королевы. Хочет представить своего старшего сына Генриха местным сеньорам. А между тем Элинор намеревалась завещать земли в Пуату и Аквитании своему второму сыну, Ричарду. Так нет же, король непременно хочет настоять на своем. — Мужчина сердито отставил тарелку. — Наш сюзерен — блестящий политик, ничего не скажешь.
Он произнес эти слова таким тоном, что Джулиана недоуменно нахмурилась:
— Неужели жители Пуату могут отказаться признать в принце Генрихе своего властелина?
— Жители Пуату вероломны и непостоянны. Стоит Генриху покинуть их земли, как тут же начинается мятеж. Если королева вернется в родные края и обратится к своим подданным за помощью…
— Они с готовностью взбунтуются, — закончила за него Джулиана. — И начнется междуусобица. Значит, я правильно делаю, что укрепляю свой замок.
Мужчина с интересом спросил:
— Укрепляете замок? Каким же образом?
Сказать ему или нет? На него наверняка произведет впечатление ее предусмотрительность. А вдруг, наоборот, он решит, что замок пока укреплен недостаточно, и захочет этим воспользоваться?
— Я решила достроить внешнюю стену, — осторожно сказала Джулиана.
Мужчина наклонился вперед, в глазах его зажегся неподдельный интерес:
— А что, внешняя стена обветшала?
— Мне рассказывали, что крестоносцы почерпнули на Востоке немало новшеств в искусстве строительства крепостей, вот я и решила перестроить свой замок.
Мужчина с довольным видом кивнул:
— Это правильно. Я могу вам помочь. Я хорошо разбираюсь в замках.
— Вот как?
Незнакомец подошел к двери, сгреб снег в кучу. Сделав из нее некое подобие холма, он продолжил:
— Вот гора, на которой стоит ваш замок, — тут он провел с трех сторон на полу волнистую линию. — Вот река, защищающая вас отсюда, отсюда и отсюда. На самой вершине — донжон[1]. В донжоне — рыцарский зал, кладовые и, должно быть, колодец — ведь река близко.
Он воткнул в снег веточку.
— И еще там расположена кухня, — с вызовом сказала Джулиана.
— Где, под донжоном? — Мужчина недоверчиво захлопал глазами. — Не может быть!
— Слугам так удобнее. Они готовят пищу и относят ее вверх по лестнице. Да и воду кипятить проще — ведь там колодец.
— Неужели вы и в самом деле расположили кухню в главной башне, а не где-нибудь во дворе? — Он пожал плечами. — Впрочем, это дело женское. Я в жизни не слыхивал о подобном безумии, однако вы хозяйка замка, вам и решать.
Джулиана не поверила собственным ушам. Ни один мужчина не воспринял бы так равнодушно ее новшество — им до сих пор возмущаются и сэр Джозеф, и Хью, и Феликс.
— А пожара не боитесь? — полюбопытствовал незнакомец.
— Нет. — Джулиана была рада объяснить смысл своей затеи внимательному слушателю. — Мы устроили очаг в земле, подальше от деревянных колонн, на которых держится пол рыцарского зала. Сделали дымоход, в который попадают все искры.
— Дымоход?
— Да, но он расположен так высоко, что снаружи осаждающим до него не добраться. Зато пища поступает к столу, не успев остыть, — торжествующе объяснила Джулиана.
— Вечно женщины придумают что-нибудь такое, от чего жизнь становится удобней, — покачал головой мужчина. — Зато в военные дела вам лучше не соваться. — Он ударил себя кулаком в грудь. — Лучше положитесь на меня. Смотрите-ка, вот где находится ваша нынешняя стена. Здесь донжон, здесь внутренний двор, здесь сад, здесь конюшня.
Джулиана не верила собственным глазам. Этот человек в доскональности знал устройство ее замка! Конечно, ничего уникального в ее родовом гнезде не было, если не считать необычного расположения кухни, но все же откуда такая осведомленность? Он выяснил все заранее о ее замке, словно зодчий или каменщик. Или же тот, кто собирается этот замок захватить.
Джулиана взглянула на оживленно жестикулирующего незнакомца, и во рту у нее пересохла. На каменщика он никак не был похож.
— Вы хотите построить еще одну стену, так? — нетерпеливо повторил свой вопрос мужчина.
— Нет. — Она откашлялась.
Пусть лучше он говорит, а она послушает. Тогда, возможно, удастся выяснить, что он затевает.
— Я хочу укрепить нынешнюю стену. Хотя она, конечно, и так достаточно крепкая, — поспешно добавила Джулиана.
— Какого же рода изменения вы замыслили?
Она поняла, что от ответа уклониться не удастся.
— Сейчас лучники, стреляющие со стены, почти не защищены. Я хочу добавить каменные зубцы с узкими бойницами, а также башню и надвратное укрепление. — Она вспыхнула. — Что вы все головой качаете?!
Он улыбнулся:
— Чушь. Вам нужна еще одна стена.
— Да зачем она мне? — И Джулиана с нажимом сказала: — У меня уже есть стена, да такая, что надежней не бывает.
— Замку нужно несколько линий обороны. Причем каждая последующая крепче предыдущей.
— Но стена опоясана рвом. — Джулиана ткнула пальцем в кучу снега. — Изобразите на вашем плане ров.
Он так и сделал, однако не преминул заметить:
— Ров, должно быть, вырыт еще во времена, когда Вильгельм завоевал Англию.
Возмущенная его снисходительным тоном, она тем не менее была вынуждена признать его правоту.
— С тех пор сто лет прошло, миледи! Сейчас крепости строят по принципу концентрических кругов: осаждающим приходится брать штурмом несколько стен, и с каждой их засыпают градом стрел.
Охваченный энтузиазмом, он стер с плана «ров», выложил веточками линию на склоне «холма» и с той стороны, где не было «реки», вырыл еще один «ров».
— Вот смотрите. Ваш замок станет просто неприступным. Можно даже строить вторую стену не сплошной, а только между двумя берегами реки, с той стороны, где к замку легче подобраться. Вот здесь и здесь (он воткнул с двух сторон ветки) нужно построить башни. Тогда ваши воины смогут просматривать окрестности на много миль вокруг.
— С тем же успехом можно построить башни и на нынешней стене, — с достоинством возразила Джулиана.
— Хорошо, там мы тоже построим башни. Но сначала — второй ряд стен. И непременно с крепкой надвратной башней.
Он возбужденно потер руки и показал, где именно должны располагаться ворота.
Глядя на массивную щепку, воткнутую в снег, Джулиана почувствовала, что совсем запуталась. Почему этот бродяга так бесцеремонно распоряжается ее замком? Да еще рассуждает с таким видом, словно ему уже поручено руководить строительством!
— Зачем такая большая надвратная башня?
— Ваши нынешние ворота — самое слабое место в обороне. Просто дыра в стене, и больше ничего.
— Без этой дыры, между прочим, не обойдешься.
— Естественно. Я ведь не призываю вас заложить ее камнем. — Он раздраженно взмахнул Рукой. — Но если над воротами построить крепкую башню, то враг, даже прорвавшись, ничего не выигрывает, а, наоборот, попадает в капкан. Сверху в него кидают камни, льют кипящую смолу, а если еще установить тут подъемный мост, то нападающие вообще обречены. Хорошая надвратная башня — это ключ к победе.
Джулиана перестала перечить. К чему упрямиться. Обычно, споря об устройстве замка с сэром Джозефом, она отстаивала всяческие новшества, а старый рыцарь ратовал за старину. Нынешний ее собеседник судил обо всем здраво, говорил со знанием дела. Его слова — бесценный кладезь сведений. Лишь опытный зодчий, мастер по строительству крепостей, может так досконально разбираться в тонкостях фортификационного искусства.
Эта мысль не давала ей покоя. Только крепостных дел мастер способен на такое. А строитель замков — это человек опытный, уверенный в себе, привыкший распоряжаться. Ей ведь с самого начала показалось, что незнакомец не из тех, кто подчиняется. Тогда она была испугана, мысли у нее путались, но теперь… Джулиана внимательно посмотрела на план замка. Может быть, все гораздо проще, чем она думала? Тщательно подбирая слова, Джулиана сказала:
— Я вижу, вы хорошо разбираетесь в крепостях.
Он пожал плечами, махнул рукой на нелепый снежный сугроб, утыканный щепками и ветками.
— Если б я плохо разбирался в устройстве замков, не видать бы мне свободы как своих ушей.
Итак, он человек свободный, заключила Джулиана. Должно быть, оказал своему лорду столь неоценимые услуги, что тот предоставил ему волю. Теперь Джулиана уже не сомневалась, что ее догадка верна:
— Я знаю, кто вы! Вы — королевский зодчий, за которым я посылала!
3
Местами снег доходил Раймонду до пояса, но рыцарь упорно двигался вперед, расчищая дорогу для своей новоиспеченной госпожи. Все произошло так неожиданно, как бы само собой — и граф Авраше превратился в королевского зодчего, прибывшего послужить леди Джулиане Лофтс.
Строитель крепостей должен разбираться и в архитектуре, и в каменном деле, и в кузнечном, и в плотницком. Однако Раймонд знал толк лишь в устройстве оборонительных сооружений — ведь каждый рыцарь должен уметь защитить свой замок. Может быть, все еще не так страшно, утешал он себя. Подумаешь — построить стену.
Джулиана, с трудом следующая за ним, ворчливо произнесла:
— Мастер Раймонд, я надеюсь, вы понимаете, как я вами недовольна.
Он остановился, шумно дыша,
— Миледи, я и так стараюсь идти как можно быстрей.
— Я не об этом, — повысила голцс Джулиана. — Король Генрих позволил мне укрепить замок еще прошлой весной. Тогда же я послала за вами. Его величество обещал прислать самого лучшего из своих зодчих, причем не позднее лета. А сейчас, между прочим, уже декабрь. Где вы пропадали столько времени?
Раймонд огляделся по сторонам, увидел могучий первобытный лес: заснеженные деревья, дикие холмы, небо, покрытое свинцовыми тучами. Потом оглянулся на Джулиану, ведшую в поводу его коня, и огрызнулся:
— Миледи, здесь не время и не место…
— Мастер Раймонд, я сама буду решать, когда и где, — оборвала его она. — Все лето вы проторчали при королевском дворе. Должно быть, растрачивали денежки, полученные за строительство замка в Дордони, о котором я столько слышала.
Раймонда безумно раздражало то, как она к нему обращается. Тем самым Джулиана давала понять, что сегодня их отношения изменились. Он должен знать свое место. Сунув руки под мышки, чтобы хоть немного отогреть пальцы, он сказал:
— Миледи, все это игра вашего воображения.
— Мое воображение здесь ни при чем. Я же понимаю — вы приехали сюда зимой специально, отлично зная, что до весны работу начать не удастся. Хотите просто пожить за мой счет. Но вы просчитались, мастер Раймонд. — Она уже дышала ему в затылок. — В замке я вас, конечно, оставлю. Еще не хватало вас отпускать — тогда вас вообще не дождешься. Но бездельничать я вам не дам.
— Я выполню любую работу, которую поручит мне ваша милость, однако у зодчего (ему самому странно было именовать себя этим званием) хватает работы и зимой. К весне нужно готовиться. Вот почему я прибыл именно сейчас.
— И что же это за работа, мастер Раймонд?
— Ну, нужно рыть траншею…
Он не привык давать отчет в своих действиях. К тому же леди Лофтс слишком уж быстро превратилась из перепуганной пленницы в сварливую хозяйку.
— …Да и инструмент нужно подготовить, — закончил он, довольный своей сообразительностью.
— Какую траншею? Земля-то промерзла.
Он закусил губу:
— Ничего. А мы пока станем ковать мотыги.
— Ну-ну. — Она подтолкнула его. — Идите, что встали? Я замерзла.
Он двинулся дальше, не преминув заметить:
— Я же говорил вам, миледи, зря мы отправились в путь сегодня. Нужно было дождаться завтрашнего утра.
Она с царственным пренебрежением отнеслась к его упреку. С тех самых пор, как личность незнакомца была установлена, Джулиана переменилась. Она стала надменной и высокомерной, хоть временами ее голос все еще предательски подрагивал.
— Почему вы сразу не сказали мне, кто вы такой? — с подозрением спросила она.
Раймонд опустил голову, изображая раскаяние.
— Вы же сами сказали, я здорово припозднился. Хотел сначала заслужить ваше расположение, а уж потом открыться.
— И еще вы хотели для начала как следует изучить замок, — догадалась она. — А что, все зодчие такие самоуверенные наглецы, как вы?
— А что, раньше вы никогда не имели дела с зодчими? — с надеждой спросил Раймонд и, поскользнувшись на льду, чуть не упал.
Джулиана успела подхватить его под руку. Отряхнув плащ «зодчего», она вежливо ответила:
— Нет, мастер Раймонд. Мой отец хотел укрепить оборону замка, да не рискнул. Во времена короля Стефана никто не посмел бы даже на короткий срок ослабить оборону, а любая перестройка неизбежно означает ослабление защищенности. Потом королем стал Генрих, и у нас появилась надежда. Король сбросил фламандских наемников в море, приструнил разбойных баронов, и теперь можно заняться строительством.
— Да, многие разбойники испугались королевского гнева и поутихли.
Джулиана согласно кивнула:
— Если бы не король, я бы не смогла сохранить свои владения после смерти отца. Он умер два года назад.
— Все равно нужна твердая рука, — ответил Раймонд. — Иначе найдутся люди, которые, не нарушая закона явно, заберут то, что плохо лежит.
Джулиана страдальчески скривилась, а он спросил:
— Кто ваши враги?
— Враги? — Она горько улыбнулась. — У меня нет врагов. Но есть те, кого я когда-то считала друзьями.
— Ясно.
Ему и в самом деле было ясно. Когда появляется шанс поживиться, вчерашний друг нередко превращается в злейшего врага.
— А кем был ваш муж?
— Миллард? Тихий, болезненный юноша, воспитанник моего отца. Он умер десять лет назад, когда я как раз рожала свою младшую дочь.
На ее лице не отразилось и тени печали — ни грустных воспоминаний, ни любовных мук. Должно быть, подумал Раймонд, брачный союз был чисто политическим. Лорд Лофтс решил приумножить состояние своего рода, только и всего. Очевидно, муж значил для леди Джулианы не так уж много, ее пугливость связана с чем-то другим.
— Как раз в ту пору королева родила принца Ричарда, который должен унаследовать Пуату и Аквитанию. Моей старшей дочери одиннадцать лет, она родилась в тот самый месяц, когда король Генрих взошел на престол. — Губы ее улыбались, но в глазах читалась печаль. — Отец еще сказал, что изобилие моего чрева сулит стране великие времена. — Она вспыхнула, испугавшись, что сказала лишнее. — Ну что вы встали? Пошевеливайтесь, а то мы до темноты не доберемся.
— Как скажете, миледи.
Он вновь двинулся вперед, обдумывая, как ему действовать в дальнейшем. Как поступить, чтобы Джулиана его не разоблачила. А что делать, если все откроется?
В небе вспыхнула зарница, потом еще одна. Раймонд посмотрел вверх.
— Это стрелы святого Себастьяна, — ахнул он. — Плохо дело.
— Может быть, вернуться в хижину? — испугалась женщина,
— Не нужно было оттуда уходить, — грубо ответил он.
Джулиана, оправдываясь, сказала:
— Какой смысл ругаться? Этим мы себе не поможем.
— Зато хоть душу отведу.
На самом деле Раймонд не держал на нее обиды за то, что она заставила его покинуть хижину. Рано или поздно это нужно было сделать, и раз уж Джулиана взяла на себя ответственность, хоть есть кого винить. Получается, что она ошиблась. Что ж, ему тоже случалось совершать в жизни ошибки.
— Я думала, что, пока метель поутихла, нужно побыстрее добраться до замка, — все еще оправдывалась Джулиана. — Еще осенью мы заметили, что у белок необычайно густой мех, а по земле вовсю ползают гусеницы. Это верный знак, что зима будет суровой. Если бы мы застряли в хижине, еще неизвестно, когда бы мы смогли выйти наружу.
Раймонд прищурился, ибо ветер бросал ему в лицо целые пригоршни снежинок.
— Ваш замок в той стороне? Если мы повернем, ветер будет дуть нам в спину и донесет нас туда как на крыльях.
Его предложение казалось безумием. Но, подгоняемые ветром, они и в самом деле довольно быстро добрались до подъемного моста. Вокруг выла и бесилась вьюга, не было видно ни зги. Раймонд поднял Джулиану на руки, а сзади, недовольно фыркая, плелся мерин. Они вошли в никем не охраняемые ворота, приблизились к донжону — неказистой, но мощной башне, попасть в которую можно было лишь при помощи приставной лестницы. Пока лестницу сверху не спустят, леди Джулиана не могла проникнуть в собственный дом.
Раймонд долго кричал и колотил по стене, прежде чем из двери, расположенной высоко над землей, высунулся мальчишка-конюх. Он удивленно уставился на две заснеженные фигуры, похожие на привидений.
— Позаботься о лошади! — крикнул ему Раймонд. — А я позабочусь о госпоже.
Мальчишка без колебаний повиновался этому властному голосу.
Он спрыгнул вниз и распахнул двери конюшни. Раймонд стал разматывать обледеневший шарф, закрывавший лицо Джулианы, но тут в дверях конюшни возникла еще одна фигура.
— Миледи? — спросил недоверчивый голос. — Деди Джулиана? Клянусь иглой святого Уилфрида! Что вы делаете снаружи в такую непогоду?
— Пытаюсь вернуться к себе домой. — Замерзшие губы едва повиновались ей.
— Миледи, мы-то надеялись, что вы остались в деревне, в безопасности.
Мужчина сокрушенно покачал головой и бросил на Раймонда любопытный взгляд.
— Слава Богу, что вы благополучно вернулись. Пойду скажу остальным.
Он кинулся прочь, а в конюшне появились еще двое конюхов. Они так обрадовались своей госпоже, что у Раймонда полегчало на сердце. Значит, леди Джулиану слуги любят. Что ж, это понятно. Конюхи укутывали замерзшую госпожу одеялами, а она благодарила их на английском наречии. Стало быть, леди Лофтс владеет языком простонародья. Это тоже неплохо.
На чужака слуги посматривали с интересом и одновременно с враждебностью. Еще неизвестно, Какой прием они бы мне устроили, если б не леди Лофтс, подумал Раймонд. Честно говоря, он с удовольствием переночевал бы и в конюшне, на сене. Но УЖ больно холодный выдался день, а огня здесь не разведешь.
— Хорошо бы обогреться, миледи, — сказал он.
— Вы довольны тем, как устроили вашего коня? — спросила она и, не дожидаясь ответа, сказала: — Тогда идем.
Она вышла во двор, и Раймонд последовал за ней. Из донжона уже спустили лестницу, и по ней вниз проворно спустились две тоненькие фигурки.
Джулиана раскрыла объятия, и ей на шею кинулись две девочки.
Ах да, у нее дочери.
Раймонд почтительно стоял в стороне, дожидаясь, пока закончатся поцелуи и объятия. Ему казалось, что над этой семейной сценой светится лучезарный нимб любви.
Ему было очень холодно, но он наблюдал за происходящим с завистью и восхищением. Существует мнение, что между матерью и детьми существует некая особая привязанность, однако Раймонд всегда считал, что это басни. Во всяком случае, среди людей благородных такого не бывает. Но Джулиана и ее дочери столь явно обожали друг друга, что Раймонд решил: настанет день, когда он тоже попадет в этот волшебный мир любви. Джулиана и ее дочки будут кидаться ему навстречу точно с таким же пылом.
Наконец Джулиана и девочки, подобрав юбки, стали подниматься по лестнице. Раймонд следовал за ними вплотную, боясь, что кто-нибудь из них сорвется и упадет. Ему не терпелось поскорее узнать, чем объясняется столь таинственная привязанность между матерью и дочерьми. А вдруг есть соперник, желающий занять место, которого добивается Раймонд?
В дверях стоял молодой воин.
— Миледи? Я рад, что вы вернулись, но почему вы решили вернуться в такую непогоду?
Тут он увидел Раймонда и уставился на него с недоумением.
Джулиана и дети нырнули в темную дыру дверного прохода, а Раймонд, отодвинув локтем молодого человека, последовал за ними. Однако воин не отставал, дышал ему в затылок. Они поднялись по внутренней лестнице, состоявшей из нескольких пролетов. Раймонд с одобрением отметил, что защищать эту лестницу очень удобно. Потом впереди распахнулась еще одна дверь, и оттуда хлынул яркий свет.
Воин подтолкнул Раймонда в спину, и тот с разбегу влетел в большой зал, где пылал огонь и пахло дымом. Последние несколько недель Раймонд провел вдали от людей, и теперь ему показалось, что в зале очень много народу. При виде госпожи слуги радостно загалдели, а служанки бросились к ней.
Раздвинув плечом толпу, Раймонд приблизился к Джулиане и увидел, что рядом с ней стоят две девочки — одна поменьше, вторая почти одного роста с матерью. Он уже знал, что старшей девочке одиннадцать лет, однако не предполагал увидеть совсем взрослую девушку. Джулиана обнимала обеих дочерей за плечи, а вокруг суетились служанки — снимали с госпожи многочисленные одежды, шапку, перчатки.
— Вы здоровы, девочки? Не мерзнете тут? — Она с улыбкой обернулась к младшей дочери. — Ты в башмаках, Элла?
Элла выставила вперед ногу.
— Вот и умница, — похвалила ее Джулиана.
— А как дела у тебя, Марджери?
— Мама, а я поранилась! — перебила ее младшая.
Джулиана не слишком встревожилась, но все же спросила:
— Что с тобой случилось?
— Палец обожгла.
Элла показала ей мизинец. Джулиана наклонилась и поцеловала его.
— Она подобралась к костру, когда никто не видел, и обожглась о полено, — доложила Марджери.
Элла пробурчала что-то еле слышно, и сестры тут же сцепились.
— Девочки, девочки! — прикрикнула на них Джулиана и погладила старшую по щеке. — С тобой все в порядке?
Марджери улыбнулась и кивнула, но Раймонд видел, что у нее дрожит подбородок. Что ж, девочки в этом возрасте слишком чувствительны. С детством уже расстались, а взрослыми еще не стали. Судя по всему, через пару лет она превратится в настоящую красавицу.
Марджери держала в руках плащ матери, Элла — перчатки.
— Унесите их сушиться, — попросила Джулиана.
Но девочки не хотели уходить, и она добавила:
— Мы поговорим с вами позже.
— Мама, а кто этот человек?
Элла произнесла это так звонко, что все обернулись к Раймонду.
— Это неважно, — твердо ответила Джулиана. — Делайте, что я вам говорю.
Неважно? Хорошо же с ним обращаются в замке, который вскоре будет принадлежать ему по праву… Раймонд так разъярился, что еде сдержался, чтобы не выдать себя. Знали бы они, кто он на самом деле! Кузен короля, наследник многочисленных нормандских поместий, отпрыск знатного рода. Прошли времена, когда он должен был выклянчивать ужин, уворачиваться от ударов бича, работать, как последний раб. Напрасно леди Джулиана думает, что он позволит обращаться с собой подобным образом.
Джулиана заметила его свирепый взгляд, и ее лицо, разрумянившееся было от Тепла, снова побледнело. Она подтолкнула детей к огромной кровати, расположенной в углу зала, и храбро распрямила плечи. Подбородок у нее дрожал. Раймонду ее героическая поза показалась смешной — ведь леди Лофтс со всех сторон окружали ее слуги. Боятся ей было абсолютно нечего. Раймонд сделал шаг вперед, уже готовый назвать свое имя и объявить, зачем он прибыл в замок, но тут дорогу ему преградил давешний молодой воин.
— Что тебе здесь нужно? — спросил он, красноречиво схватившись за рукоять кинжала.
Плечи у него были широкие, лицо изборождено шрамами — одним словом, настоящий вояка. Раймонд решил проявить благоразумие и ровным, спокойным голосом сказал:
— Я — королевский зодчий, присланный его величеством, чтобы укрепить замок.
Воин подозрительно прищурился:
— А я — Леймон, и я командую гарнизоном в отсутствие сэра Джозефа. Что это у вас за странная золотая серьга, сэр?
Раймонд привык к тому, что его серьга вызывает всеобщее любопытство: Подергав себя за ухо, он мрачно улыбнулся:
— Это память о перенесенных испытаниях. Я никогда не расстаюсь с ней, чтобы не забывать о прошлом.
— Должно быть, в ваших краях это модно, — предположил Леймон и протянул руку, но не для рукопожатия. — Покажите-ка мне указ короля. Ведь он у вас имеется?
Проклятье! Этот Леймон оказался менее доверчив, чем леди Джулиана. Раймонд развязал кошель и достал оттуда письмо с печатью. Воин осторожно взял свиток и подошел к огню. Красный оттиск королевского герба он узнал сразу же и почтительно сообщил остальным:
— Это и в самом деле печать короля.
— Как видите, король высоко ценит мои знания, — сказал Раймонд, надеясь, что Леймон не умеет читать. На самом деле в письме Генрих советовал ему, как лучше соблазнить леди Джулиану.
Леймон скользил глазами по строчкам, и Раймонд понял, что воин и в самом деле неграмотен. Однако леди Джулиана, кажется, говорила, что она умеет читать и писать. Вдруг ей захочется тоже взглянуть на документ? Или же она предпочтет не ставить своего человека в неловкое положение? Потягивая подогретое вино, она насмешливо поглядывала на Леймона.
Строитель крепостей должен разбираться и в архитектуре, и в каменном деле, и в кузнечном, и в плотницком. Однако Раймонд знал толк лишь в устройстве оборонительных сооружений — ведь каждый рыцарь должен уметь защитить свой замок. Может быть, все еще не так страшно, утешал он себя. Подумаешь — построить стену.
Джулиана, с трудом следующая за ним, ворчливо произнесла:
— Мастер Раймонд, я надеюсь, вы понимаете, как я вами недовольна.
Он остановился, шумно дыша,
— Миледи, я и так стараюсь идти как можно быстрей.
— Я не об этом, — повысила голцс Джулиана. — Король Генрих позволил мне укрепить замок еще прошлой весной. Тогда же я послала за вами. Его величество обещал прислать самого лучшего из своих зодчих, причем не позднее лета. А сейчас, между прочим, уже декабрь. Где вы пропадали столько времени?
Раймонд огляделся по сторонам, увидел могучий первобытный лес: заснеженные деревья, дикие холмы, небо, покрытое свинцовыми тучами. Потом оглянулся на Джулиану, ведшую в поводу его коня, и огрызнулся:
— Миледи, здесь не время и не место…
— Мастер Раймонд, я сама буду решать, когда и где, — оборвала его она. — Все лето вы проторчали при королевском дворе. Должно быть, растрачивали денежки, полученные за строительство замка в Дордони, о котором я столько слышала.
Раймонда безумно раздражало то, как она к нему обращается. Тем самым Джулиана давала понять, что сегодня их отношения изменились. Он должен знать свое место. Сунув руки под мышки, чтобы хоть немного отогреть пальцы, он сказал:
— Миледи, все это игра вашего воображения.
— Мое воображение здесь ни при чем. Я же понимаю — вы приехали сюда зимой специально, отлично зная, что до весны работу начать не удастся. Хотите просто пожить за мой счет. Но вы просчитались, мастер Раймонд. — Она уже дышала ему в затылок. — В замке я вас, конечно, оставлю. Еще не хватало вас отпускать — тогда вас вообще не дождешься. Но бездельничать я вам не дам.
— Я выполню любую работу, которую поручит мне ваша милость, однако у зодчего (ему самому странно было именовать себя этим званием) хватает работы и зимой. К весне нужно готовиться. Вот почему я прибыл именно сейчас.
— И что же это за работа, мастер Раймонд?
— Ну, нужно рыть траншею…
Он не привык давать отчет в своих действиях. К тому же леди Лофтс слишком уж быстро превратилась из перепуганной пленницы в сварливую хозяйку.
— …Да и инструмент нужно подготовить, — закончил он, довольный своей сообразительностью.
— Какую траншею? Земля-то промерзла.
Он закусил губу:
— Ничего. А мы пока станем ковать мотыги.
— Ну-ну. — Она подтолкнула его. — Идите, что встали? Я замерзла.
Он двинулся дальше, не преминув заметить:
— Я же говорил вам, миледи, зря мы отправились в путь сегодня. Нужно было дождаться завтрашнего утра.
Она с царственным пренебрежением отнеслась к его упреку. С тех самых пор, как личность незнакомца была установлена, Джулиана переменилась. Она стала надменной и высокомерной, хоть временами ее голос все еще предательски подрагивал.
— Почему вы сразу не сказали мне, кто вы такой? — с подозрением спросила она.
Раймонд опустил голову, изображая раскаяние.
— Вы же сами сказали, я здорово припозднился. Хотел сначала заслужить ваше расположение, а уж потом открыться.
— И еще вы хотели для начала как следует изучить замок, — догадалась она. — А что, все зодчие такие самоуверенные наглецы, как вы?
— А что, раньше вы никогда не имели дела с зодчими? — с надеждой спросил Раймонд и, поскользнувшись на льду, чуть не упал.
Джулиана успела подхватить его под руку. Отряхнув плащ «зодчего», она вежливо ответила:
— Нет, мастер Раймонд. Мой отец хотел укрепить оборону замка, да не рискнул. Во времена короля Стефана никто не посмел бы даже на короткий срок ослабить оборону, а любая перестройка неизбежно означает ослабление защищенности. Потом королем стал Генрих, и у нас появилась надежда. Король сбросил фламандских наемников в море, приструнил разбойных баронов, и теперь можно заняться строительством.
— Да, многие разбойники испугались королевского гнева и поутихли.
Джулиана согласно кивнула:
— Если бы не король, я бы не смогла сохранить свои владения после смерти отца. Он умер два года назад.
— Все равно нужна твердая рука, — ответил Раймонд. — Иначе найдутся люди, которые, не нарушая закона явно, заберут то, что плохо лежит.
Джулиана страдальчески скривилась, а он спросил:
— Кто ваши враги?
— Враги? — Она горько улыбнулась. — У меня нет врагов. Но есть те, кого я когда-то считала друзьями.
— Ясно.
Ему и в самом деле было ясно. Когда появляется шанс поживиться, вчерашний друг нередко превращается в злейшего врага.
— А кем был ваш муж?
— Миллард? Тихий, болезненный юноша, воспитанник моего отца. Он умер десять лет назад, когда я как раз рожала свою младшую дочь.
На ее лице не отразилось и тени печали — ни грустных воспоминаний, ни любовных мук. Должно быть, подумал Раймонд, брачный союз был чисто политическим. Лорд Лофтс решил приумножить состояние своего рода, только и всего. Очевидно, муж значил для леди Джулианы не так уж много, ее пугливость связана с чем-то другим.
— Как раз в ту пору королева родила принца Ричарда, который должен унаследовать Пуату и Аквитанию. Моей старшей дочери одиннадцать лет, она родилась в тот самый месяц, когда король Генрих взошел на престол. — Губы ее улыбались, но в глазах читалась печаль. — Отец еще сказал, что изобилие моего чрева сулит стране великие времена. — Она вспыхнула, испугавшись, что сказала лишнее. — Ну что вы встали? Пошевеливайтесь, а то мы до темноты не доберемся.
— Как скажете, миледи.
Он вновь двинулся вперед, обдумывая, как ему действовать в дальнейшем. Как поступить, чтобы Джулиана его не разоблачила. А что делать, если все откроется?
В небе вспыхнула зарница, потом еще одна. Раймонд посмотрел вверх.
— Это стрелы святого Себастьяна, — ахнул он. — Плохо дело.
— Может быть, вернуться в хижину? — испугалась женщина,
— Не нужно было оттуда уходить, — грубо ответил он.
Джулиана, оправдываясь, сказала:
— Какой смысл ругаться? Этим мы себе не поможем.
— Зато хоть душу отведу.
На самом деле Раймонд не держал на нее обиды за то, что она заставила его покинуть хижину. Рано или поздно это нужно было сделать, и раз уж Джулиана взяла на себя ответственность, хоть есть кого винить. Получается, что она ошиблась. Что ж, ему тоже случалось совершать в жизни ошибки.
— Я думала, что, пока метель поутихла, нужно побыстрее добраться до замка, — все еще оправдывалась Джулиана. — Еще осенью мы заметили, что у белок необычайно густой мех, а по земле вовсю ползают гусеницы. Это верный знак, что зима будет суровой. Если бы мы застряли в хижине, еще неизвестно, когда бы мы смогли выйти наружу.
Раймонд прищурился, ибо ветер бросал ему в лицо целые пригоршни снежинок.
— Ваш замок в той стороне? Если мы повернем, ветер будет дуть нам в спину и донесет нас туда как на крыльях.
Его предложение казалось безумием. Но, подгоняемые ветром, они и в самом деле довольно быстро добрались до подъемного моста. Вокруг выла и бесилась вьюга, не было видно ни зги. Раймонд поднял Джулиану на руки, а сзади, недовольно фыркая, плелся мерин. Они вошли в никем не охраняемые ворота, приблизились к донжону — неказистой, но мощной башне, попасть в которую можно было лишь при помощи приставной лестницы. Пока лестницу сверху не спустят, леди Джулиана не могла проникнуть в собственный дом.
Раймонд долго кричал и колотил по стене, прежде чем из двери, расположенной высоко над землей, высунулся мальчишка-конюх. Он удивленно уставился на две заснеженные фигуры, похожие на привидений.
— Позаботься о лошади! — крикнул ему Раймонд. — А я позабочусь о госпоже.
Мальчишка без колебаний повиновался этому властному голосу.
Он спрыгнул вниз и распахнул двери конюшни. Раймонд стал разматывать обледеневший шарф, закрывавший лицо Джулианы, но тут в дверях конюшни возникла еще одна фигура.
— Миледи? — спросил недоверчивый голос. — Деди Джулиана? Клянусь иглой святого Уилфрида! Что вы делаете снаружи в такую непогоду?
— Пытаюсь вернуться к себе домой. — Замерзшие губы едва повиновались ей.
— Миледи, мы-то надеялись, что вы остались в деревне, в безопасности.
Мужчина сокрушенно покачал головой и бросил на Раймонда любопытный взгляд.
— Слава Богу, что вы благополучно вернулись. Пойду скажу остальным.
Он кинулся прочь, а в конюшне появились еще двое конюхов. Они так обрадовались своей госпоже, что у Раймонда полегчало на сердце. Значит, леди Джулиану слуги любят. Что ж, это понятно. Конюхи укутывали замерзшую госпожу одеялами, а она благодарила их на английском наречии. Стало быть, леди Лофтс владеет языком простонародья. Это тоже неплохо.
На чужака слуги посматривали с интересом и одновременно с враждебностью. Еще неизвестно, Какой прием они бы мне устроили, если б не леди Лофтс, подумал Раймонд. Честно говоря, он с удовольствием переночевал бы и в конюшне, на сене. Но УЖ больно холодный выдался день, а огня здесь не разведешь.
— Хорошо бы обогреться, миледи, — сказал он.
— Вы довольны тем, как устроили вашего коня? — спросила она и, не дожидаясь ответа, сказала: — Тогда идем.
Она вышла во двор, и Раймонд последовал за ней. Из донжона уже спустили лестницу, и по ней вниз проворно спустились две тоненькие фигурки.
Джулиана раскрыла объятия, и ей на шею кинулись две девочки.
Ах да, у нее дочери.
Раймонд почтительно стоял в стороне, дожидаясь, пока закончатся поцелуи и объятия. Ему казалось, что над этой семейной сценой светится лучезарный нимб любви.
Ему было очень холодно, но он наблюдал за происходящим с завистью и восхищением. Существует мнение, что между матерью и детьми существует некая особая привязанность, однако Раймонд всегда считал, что это басни. Во всяком случае, среди людей благородных такого не бывает. Но Джулиана и ее дочери столь явно обожали друг друга, что Раймонд решил: настанет день, когда он тоже попадет в этот волшебный мир любви. Джулиана и ее дочки будут кидаться ему навстречу точно с таким же пылом.
Наконец Джулиана и девочки, подобрав юбки, стали подниматься по лестнице. Раймонд следовал за ними вплотную, боясь, что кто-нибудь из них сорвется и упадет. Ему не терпелось поскорее узнать, чем объясняется столь таинственная привязанность между матерью и дочерьми. А вдруг есть соперник, желающий занять место, которого добивается Раймонд?
В дверях стоял молодой воин.
— Миледи? Я рад, что вы вернулись, но почему вы решили вернуться в такую непогоду?
Тут он увидел Раймонда и уставился на него с недоумением.
Джулиана и дети нырнули в темную дыру дверного прохода, а Раймонд, отодвинув локтем молодого человека, последовал за ними. Однако воин не отставал, дышал ему в затылок. Они поднялись по внутренней лестнице, состоявшей из нескольких пролетов. Раймонд с одобрением отметил, что защищать эту лестницу очень удобно. Потом впереди распахнулась еще одна дверь, и оттуда хлынул яркий свет.
Воин подтолкнул Раймонда в спину, и тот с разбегу влетел в большой зал, где пылал огонь и пахло дымом. Последние несколько недель Раймонд провел вдали от людей, и теперь ему показалось, что в зале очень много народу. При виде госпожи слуги радостно загалдели, а служанки бросились к ней.
Раздвинув плечом толпу, Раймонд приблизился к Джулиане и увидел, что рядом с ней стоят две девочки — одна поменьше, вторая почти одного роста с матерью. Он уже знал, что старшей девочке одиннадцать лет, однако не предполагал увидеть совсем взрослую девушку. Джулиана обнимала обеих дочерей за плечи, а вокруг суетились служанки — снимали с госпожи многочисленные одежды, шапку, перчатки.
— Вы здоровы, девочки? Не мерзнете тут? — Она с улыбкой обернулась к младшей дочери. — Ты в башмаках, Элла?
Элла выставила вперед ногу.
— Вот и умница, — похвалила ее Джулиана.
— А как дела у тебя, Марджери?
— Мама, а я поранилась! — перебила ее младшая.
Джулиана не слишком встревожилась, но все же спросила:
— Что с тобой случилось?
— Палец обожгла.
Элла показала ей мизинец. Джулиана наклонилась и поцеловала его.
— Она подобралась к костру, когда никто не видел, и обожглась о полено, — доложила Марджери.
Элла пробурчала что-то еле слышно, и сестры тут же сцепились.
— Девочки, девочки! — прикрикнула на них Джулиана и погладила старшую по щеке. — С тобой все в порядке?
Марджери улыбнулась и кивнула, но Раймонд видел, что у нее дрожит подбородок. Что ж, девочки в этом возрасте слишком чувствительны. С детством уже расстались, а взрослыми еще не стали. Судя по всему, через пару лет она превратится в настоящую красавицу.
Марджери держала в руках плащ матери, Элла — перчатки.
— Унесите их сушиться, — попросила Джулиана.
Но девочки не хотели уходить, и она добавила:
— Мы поговорим с вами позже.
— Мама, а кто этот человек?
Элла произнесла это так звонко, что все обернулись к Раймонду.
— Это неважно, — твердо ответила Джулиана. — Делайте, что я вам говорю.
Неважно? Хорошо же с ним обращаются в замке, который вскоре будет принадлежать ему по праву… Раймонд так разъярился, что еде сдержался, чтобы не выдать себя. Знали бы они, кто он на самом деле! Кузен короля, наследник многочисленных нормандских поместий, отпрыск знатного рода. Прошли времена, когда он должен был выклянчивать ужин, уворачиваться от ударов бича, работать, как последний раб. Напрасно леди Джулиана думает, что он позволит обращаться с собой подобным образом.
Джулиана заметила его свирепый взгляд, и ее лицо, разрумянившееся было от Тепла, снова побледнело. Она подтолкнула детей к огромной кровати, расположенной в углу зала, и храбро распрямила плечи. Подбородок у нее дрожал. Раймонду ее героическая поза показалась смешной — ведь леди Лофтс со всех сторон окружали ее слуги. Боятся ей было абсолютно нечего. Раймонд сделал шаг вперед, уже готовый назвать свое имя и объявить, зачем он прибыл в замок, но тут дорогу ему преградил давешний молодой воин.
— Что тебе здесь нужно? — спросил он, красноречиво схватившись за рукоять кинжала.
Плечи у него были широкие, лицо изборождено шрамами — одним словом, настоящий вояка. Раймонд решил проявить благоразумие и ровным, спокойным голосом сказал:
— Я — королевский зодчий, присланный его величеством, чтобы укрепить замок.
Воин подозрительно прищурился:
— А я — Леймон, и я командую гарнизоном в отсутствие сэра Джозефа. Что это у вас за странная золотая серьга, сэр?
Раймонд привык к тому, что его серьга вызывает всеобщее любопытство: Подергав себя за ухо, он мрачно улыбнулся:
— Это память о перенесенных испытаниях. Я никогда не расстаюсь с ней, чтобы не забывать о прошлом.
— Должно быть, в ваших краях это модно, — предположил Леймон и протянул руку, но не для рукопожатия. — Покажите-ка мне указ короля. Ведь он у вас имеется?
Проклятье! Этот Леймон оказался менее доверчив, чем леди Джулиана. Раймонд развязал кошель и достал оттуда письмо с печатью. Воин осторожно взял свиток и подошел к огню. Красный оттиск королевского герба он узнал сразу же и почтительно сообщил остальным:
— Это и в самом деле печать короля.
— Как видите, король высоко ценит мои знания, — сказал Раймонд, надеясь, что Леймон не умеет читать. На самом деле в письме Генрих советовал ему, как лучше соблазнить леди Джулиану.
Леймон скользил глазами по строчкам, и Раймонд понял, что воин и в самом деле неграмотен. Однако леди Джулиана, кажется, говорила, что она умеет читать и писать. Вдруг ей захочется тоже взглянуть на документ? Или же она предпочтет не ставить своего человека в неловкое положение? Потягивая подогретое вино, она насмешливо поглядывала на Леймона.