Страница:
Вектор справился с хронометром, вмонтированным в переборку.
– Лиете дежурит еще час. Затем ее сменит Ник. – Он заколебался, прежде чем добавил: – Вы пропустили последнюю вахту, но Ник сказал Микке, чтобы она вас не отрывала от того, чем вы занимаетесь. Он, может быть, и относится к вам, как к дерьму, но рассчитывает на вас.
Относится к вам, как к дерьму. Он коснулся больного места. Слабый укол гнева прорвался наружу. Действие шизо-имплантата стало сильнее. Она почувствовала, что она хочет, чтобы он заплатил кровью за подобное обращение.
– Значит, вы советуете… – она слишком устала, чтобы разговаривать нормально, но она старалась четко выговаривать каждое слово. – Просто предположить, что я смогу избавить компьютер от вируса. Предположить, что я могу что-то сделать и это не зависит от опыта или знаний, которых у меня нет.
В ответ Вектор поднял чашку, словно салютуя ей. Мягко улыбаясь, он сказал:
– Если вы слышали, что я сказал, то еще не все потеряно.
– В таком случае… – ответила она, стараясь не сбиться на бормотание, – весь наш подход был неправильным с самого начала. Мы должны предположить, что все, что мы делали до сих пор, было неправильным.
Он небрежно кивнул.
– Неужели? Неужели это единственное предположение, которое дает нам какой-то шанс?
Она проигнорировала его слова. Может быть, она нуждалась в разочаровании, чтобы дойти до границ действия шизо-имплантата; может быть, она была ослеплена своей искусственной спешкой, и так далее. Сейчас ей казалось, что она чувствует, как нейроны, доведенные до крайних пределов, снова становятся в строй один за другим. Она снова начинала думать.
– Где Макерн? – спросила она, словно имела право требовать помощи у Вектора.
Он смотрел на нее, скрывая улыбку.
– Он через час заступает на вахту вместе с Ником.
Так что? Если Микка могла обойтись без нее, Ник сможет справиться без Макерна.
– Он мне нужен.
Вектор пожал плечами. С трудом поднявшись на ноги, он отправился к интеркому.
– С твоего разрешения, Ник, – сказал он в интерком. – Морн хочет поговорить с Сибом Макерном. Она говорит, что он нужен ей.
Подсознательно Морн отметила, что до сих пор никогда не слышала имени Макерна.
Из интеркома раздался голос Ника:
– Где?
– На камбузе.
– Я пошлю его. – Интерком со щелчком отключился.
Первый помощник по информации появился через несколько минут после того, как Вектор снова сел. Он, должно быть, находился где-то поблизости.
– Ты хотела поговорить со мной? – спросил он Морн. От этой мысли его неуверенность, похоже, возросла. Вектор заставил Сиба Макерна сесть; он предложил помощнику чашку кофе. Сиб предпочитал стоять; кофе он отверг.
Оба мужчины смотрели на Морн, словно хотели быть свидетелями того момента, когда она заснет.
Сон, пробормотала она про себя. Отдых и смерть. Она нуждалась во всем этом не обязательно в таком порядке. Но это нужно пока отложить.
– Сиб. – Она дернулась, собираясь с мыслями. – Что это за имя?
– Это сокращение от Сибил, – ответил он, сильно нервничая и потому отвечая совершенно честно. – Моя мать хотела девочку.
– О, Боже, – вздохнул Вектор. – Если бы ты был девочкой, она бы хотела мальчика. Никто из нас никогда не может в полной мере удовлетворить свою мать.
– Сиб, мне нужна твоя помощь. – У Морн не оставалось энергии, чтобы разделить веселье Вектора. – Никто не верит мне. Никто не собирается делать то, о чем я прошу их. А я… – она едва могла держать голову прямо, несмотря на шизо-имплантат, – слишком устала, чтобы делать что-то сама. Мне нужен ты.
Он не позволил себе никаких проявлений дружелюбия.
– Ник, приказал мне помочь тебе.
– Сиб, ты знаешь о компьютерах гораздо больше чем я. – Она отбросила всякую скромность. – Если бы ты захотел поместить в машину вирус. Как бы ты это делал?
Его взгляд переместился на Вектора и вернулся к ней.
– Не понимаю.
Не в состоянии объяснить, чего она хочет, яснее, Морн повторила:
– Как бы ты это сделал?
– Если бы я знал, как заразить машину вирусом, – заметил он, – я смог бы вылечить ее.
Морн смотрела на него в отчаянии и тревоге и не давала ему сорваться.
– Но если бы я знал, как… – Он заколебался; его усы выглядели, словно кровотечение по углам рта. Через мгновение он заговорил снова более громко: – Если бы я знал, как, я бы просто сел за пультом и написал программу. Но это было бы сложно.
– Почему?
– Это невероятно сложная работа. Мне нужно было бы изучить всю систему и найти для вируса нужное место. Это займет время. Множество времени. И кодировка вируса – тоже очень сложная проблема – точно так же как и очень тонкая. Иначе его можно очень быстро найти. Или он не будет выполнять то, что от него требуется. А это требует нового времени. Кто-нибудь наверняка застукает меня.
В бессилии он добавил:
– Ты и сама знаешь это.
Она отвергла его утверждение движением руки.
– А как можно проделать это более легким путем?
– Написать его заранее, – сказал он, отчасти успокаиваясь. – Поместить его на дискету или на чип. Тогда мне нужно будет всего лишь скопировать его в систему, как только выдастся свободная минута.
– Отлично, – пробормотала Морн таким тоном, словно начала бредить. – Тебе нужно написать его заранее. Ты можешь скопировать его в течение нескольких секунд. Но тебе все равно нужно изучить систему. Ты не можешь замаскировать свой вирус, пока не познакомишься с системой.
Помощник по информации кивнул:
– Конечно.
– Вектор, у Орна была возможность познакомиться с системами «Каприза капитана», прежде чем вы нанялись на корабль?
Взгляд инженера выражал любопытство.
– Нет, насколько я знаю. Я не могу быть совершенно уверен, но мне кажется, что нет. – И затем он добавил: – Ник знает наверняка.
Она тем же жестом отвергла вопрос о Нике.
– Предположим. Предположим, что он не мог написать программу вируса, пока не познакомится с системой – а он не мог познакомиться с системой, пока не нанялся на корабль.
Хмурое облачко появилось на круглом лице Вектора.
– Ты утверждаешь, что он должен был создать вирус после того, как мы с ним нанялись на корабль.
– Нет. Сиб прав. – От усталости она не могла объяснить свои мысли. – Он был новичком. Никто не верит новичкам. Никто не позволит ему провести пять или десять спокойных часов за компьютерами, не поинтересовавшись, чем он занимается. – Во всяком случае, это не ускользнуло бы от внимания Микки Васацк. И уж наверняка – от внимания Ника, который инстинктивно чувствует опасность. – Он должен был бы делать работу урывками, пока никто не наблюдает за ним. Это могло бы занять недели.
– Но он сказал… – изумительно, как четко она помнила это, он сказал: «Я поместил вирус в компьютеры в тот же день, как появился на судне». В тот же самый день, а не неделями позже.
– Он мог и не говорить правду, – заметил Вектор.
– Предположим, что он говорил правду. Сейчас у нас появился вирус, который не мог быть написан позже и не был написан заранее.
Вектор изучал свой кофе так, словно тот мог излечить его растерянность.
– Тогда каковы альтернативы?
– Оборудование, – выдохнул Макерн. Он говорил так, словно его в любую минуту могло стошнить.
Морн утомленно уставилась на него и принялась ждать.
– Но это невозможно, – возразил он сам себе. – Я имею в виду не технически. Он мог поместить вирус на чип или в карту. Или на материнскую плату – это было бы самым разумным решением. И он бы работал как программный вирус. Он мог бы давать приказ отменять действия или активировать его в любую минуту.
Он мог сделать работу до того, как попал на корабль. Тогда ему нужно было бы всего пять минут, чтобы заменить чип или что там было.
Но все равно – это невозможно.
Разрываясь между желанием заснуть и волей, требующей концентрации внимания, Морн спросила:
– Почему?
– По той же самой причине, почему он не мог написать вирус заранее, – ответил Сиб. – Есть слишком много типов компьютеров, точно так же как великое множество программ, которые управляют ими. Он не мог бы подготовить совместимый чип, разве что четко знал, какое у нас оборудование. А мы предположили, что он не мог этого знать, пока не оказался на корабле.
– Не говоря уже о стоимости, – вмешался Вектор. – Обычно типы вроде нас могут позволить себе чип жесткой памяти, в крайнем случае пару – если у нас есть постоянная работа и мы можем позволить себе откладывать. Материнская плата – все равно что на другом конце пространства.
– Но не… – пробормотала Морн, словно погружаясь в сон, – интерфейсные карты.
Первый помощник по информации приоткрыл рот; затем захлопнул его. Его широко раскрытые глаза выглядели так, словно он боялся ее.
– Что вы имеете в виду, говоря, – сказал Вектор вопросительно, – «но не интерфейсные карты»? – У него было такое выражение, словно он сомневался, что она сможет ответить на его вопрос.
– Ничего, – не осознавая, что делает, она сунула руки в карманы скафандра; пальцы ее застыли на клавишах управления шизо-имплантатом. Она была так хорошо знакома с ними, что могла пользоваться клавишами, не глядя.
– Это – недорого. – Вероятно, она должна была чувствовать колоссальный подъем, победу; она должна была гордиться, что нашла решение. Но для такого всплеска эмоций ей не хватало энергии. Как только она закончит говорить, она отключит пульт управления и позволит себе отдохнуть. – И это возможно.
– Морн… – Вектор подался вперед, коснулся ее руки. – Ты плывешь. Попытайся остаться с нами еще какое-то время.
Усилием воли, которое сделал возможным шизо-имплантат, она сняла пальцы с пульта управления.
– Они не слишком дороги, – сказала она тупо. – Если бы они были дорогими, то «простые парни» не могли бы позволить себе улучшать свои системы. И они могут быть прошиты, как чип или материнская плата. – В особенности в том случае, когда требуется простая команда, вроде полного уничтожения информации, с простой временной кодировкой. – Кроме того, нет никаких проблем с совместимостью. Интерфейсные карты – стандартизированы. Вот почему они дешевы. Их вставляют в стандартные разъемы, они работают на стандартных операционных системах. Если вам нужно соединить два компьютера, все, что нужно, это просто найти интерфейсные карты. Затем выставить нужные выключатели на панели и соединить их порты.
Пока она говорила, Сиб начал кивать, представляя то, о чем она рассказывает.
Она заставила себя продолжать:
– Все наши компьютеры независимо друг от друга функционируют прекрасно. И они стирают всю информацию, когда мы соединяем их вместе. Он смог бы заменить все интерфейсные карты в течение пятнадцати минут.
– Кто-нибудь обыскивал его каюту?
Глаза Вектора были круглыми, широко распахнутыми и донельзя изумленными:
– Нет, насколько мне известно. К чему? Он вряд ли оставил бы руководство по искоренению вируса.
Волны сна накатывали на нее и отступали, когда шизо-имплантат сопротивлялся им. Она подождала, пока прошла очередная волна; затем сказала:
– Вы могли бы найти что-нибудь интересное, если бы обыскали каюту.
Макерн вскочил, не прекращая кивать.
– Стоит попытаться. – Вектор оказался рядом с интеркомом, прежде чем Морн заметила, что он пришел в движение. Она снова положила пальцы на черную коробочку и услышала, как он нажал на клавишу интеркома и сказал:
– Микка?
Второй пилот ответила через минуту или две. Голос ее казался мрачным и недовольным.
– Я сплю, черт бы вас побрал. Оставьте меня в покое.
Спокойный как обычно, Вектор сказал:
– Мы на камбузе. Я не думаю, что ты захочешь пропустить это, Микка.
Когда Микка появилась, Морн спала глубоким сном, уткнувшись головой в руки, лежащие на столе.
Когда Вектор разбудил Морн, ее мозг, казалось, исчез, потерявшись в колоссальной слабости. Она смогла посмотреть на него – она смогла узнать Микку и Сиба, стоявших сзади – но она не имела ни малейшего понятия, что им нужно.
– Пошли, – мягко сказал инженер. – Ты не должна упускать такой случай.
Где она слышала это раньше? Она не могла вспомнить.
Но было и другое, чего она не могла сделать. К примеру, она не могла протестовать. Или сопротивляться; все ее сопротивление, вся ее независимость рухнула в черную пропасть сна. Ничего не соображающая, покорная, она позволила Вектору и Микке увести ее с камбуза.
Они отвели ее на мостик.
Здесь находился Ник со своей вахтой – Кармель и Линдом, молодой Вероне и первым рулевым. Место Сиба Макерна пустовало, но он не пошевелился, чтобы занять его; он стоял рядом с Миккой возле Вектора и Морн, словно они все четверо были заговорщиками.
Ник в упор смотрел на них. Морн не могла прочесть выражения его лица, да и не пыталась. Если бы Вектор и Микка отпустили ее, она бы рухнула на палубу.
– Это продолжалось довольно долго, – сказал он. – Что, черт побери, происходит? – Она не могла ничего определить и по его тону.
– Я опущу детали, – спокойно ответила Микка. – Морн думает, что догадалась, где находится вирус. Она убедила Вектора и Макерна. А те, в свою очередь, убедили меня обыскать каюту Ворбульда.
По неизвестной причине он хранил коробку с интерфейсными картами у себя в шкафу. Они показались мне обычными, но Макерн сказал, что он думает, что над ними проводились манипуляции. Он считал, что нам нужно заменить все интерфейсные карты в машине. – Морн чувствовала, что второй пилот пожимает плечами. – Он – первый помощник по информации. Я позволила ему сделать это.
Он достал из склада новую упаковку карт и сменил все старые. Для пущей безопасности я приглядывала за ним. Все старые карты сняты. А новые были запечатаны, прежде чем мы открыли их, так что вряд ли с ними были проделаны какие-то манипуляции.
– Если он прав – если права Морн – то мы избавились от вируса.
– Если ты не возражаешь, – сейчас Морн расслышала в голосе Ника сарказм, – я хотел бы проверить это, прежде чем поверю.
– Макерн, – приказал он, – и все остальные – за работу. Я хочу, чтобы вы запустили все тесты, которые запускали и раньше – я хочу, чтобы вы проделали все то же самое, что во время первого стирания информации.
Может быть, он продолжал говорить, а может быть – нет. Морн не могла сказать; она снова спала.
Вектор и Микка держали ее, и она продолжала стоять; они стояли все время, пока все тесты не были окончены. Но она не пришла в состояние, напоминающее сознание, пока Вектор не потряс ее и не сказал на ухо:
– Все работает, Морн. Вы были правы. Победа.
Победа. О, Господи. Она не была уверена, что понимает, о чем он говорит.
Но затем странным придушенным взглядом, которым Ник уставился на нее, капитан заставил ее обратить на себя внимание.
– Ты выиграла, – он смотрел на нее так, словно победа была самой опасной штукой, которую она совершила. – У нас было соглашение. Ты выполнила свои условия. Я выполню свои.
Ты можешь оставить своего чертового ребенка. – Признание больше походило на рык. – И тебе не придется рожать его на Малом Танатосе. Вектор сказал, что прыжковый двигатель введет нас в тах и обратно еще разок. Он не собирается рисковать своей жизнью, но он готов рискнуть своей репутацией. – Ник прохрипел это слово, словно ругательство. – Я собираюсь рискнуть и тем и другим ради тебя.
Его глаза горели не то жаждой убийства, не то дикой радостью, Морн не могла определить точнее.
– Я собираюсь отвезти тебя на Станцию Возможного.
Как только Морн услышала это название, она перестала дышать.
Похоже, вся команда перестала дышать.
– Они там тебе наверняка помогут родить. И нам не придется возиться с сопливым мерзавцем еще десять лет. Нам выдадут в течение часа вполне взрослого ребенка.
Может быть, тогда мне не придется бросить тебя.
Она услышала его последние слова, но не поняла их смысла. Она думала: Станция Возможного.
Запрещенный космос. Амнион.
Может быть, она услышала мстительный смех Ника. Он готовился к этому с того самого момента, как заключил с ней договор.
Несмотря на поддержку Вектора и Микки, она обмякла, словно умирала.
Вспомогательная документация
Инструкции требовали установить контакт с любым судном или базой пришельцев, проиграть запись, которую Интертех, по заказу КДИ, специально подготовил для данной ситуации, записать любое ответное сообщение, которое будет послано любым видом связи, не открывая своей миссии, и затем исчезнуть в подпространстве, так чтобы исключить всякую возможность преследования. Председатель КДИ и Глава Совета Хольт Фрезер решил, что не стоит рисковать Землей, какова бы ни была выгода; он не желал сообщать слишком многое существам, чьи намерения были неизвестны.
Отступления от инструкции позволили Сикстину Вертигюсу занять соответствующее место в истории связей человечества с Амнионом.
Он был идеалистом.
Кроме того, он пребывал на задании слишком долгое время, и Земля находилась от него в таком количестве световых лет, что не было опасности, что его решению кто-то сможет помешать.
Но как оказалось, существо, сопровождающее его по судну «Солидарность», было довольно мелким функционером. Таким образом, аналитики, более щепетильно относящиеся к протоколу, спорят, что «первый контакт» имел место в тот момент, когда Вертигюс встретился с «капитаном» «Солидарности» (в данном контексте «капитан» – не совсем правильный перевод амнионского термина, который буквально означает «принимающий решения»).
Во время этой встречи ничего конкретного не произошло. Приборы капитана Вертигюса установили, что атмосфера на борту «Солидарности» позволяет дышать – если от этого зависит жизнь. Это подтверждало полученную намного раньше информацию от Интертеха; о том, что жители Амниона имели основу кислород-углекислый газ и процессы метаболизма у них протекают аналогично тем же процессам у человека. Его попытки заговорить с «капитаном» «Солидарности» позволили получить ленты записей, позднее переведенные.
Честно сказать, Сикстин Вертигюс не питал каких-то нереальных надежд. Его единственной целью – кроме запрещенного желания увидеть собственными глазами по меньшей мере одного живого амнионца – было передать кому-нибудь запись, которую он должен был проиграть вместе с магнитофоном, который позволил бы Амниону хранить сообщение в оригинальной форме без искажений.
Эта лента содержала основы, благодаря которым Амнион мог начать переводить человеческий язык, математику и систему кодировки информации. Не случайно на ленте было предложение союза и торговли с ДКИ. Предпочтительно монопольно.
Амнион отреагировал жестами и звуками, ничего не говорящими капитану Вертигюсу. Но они были готовы к такому подарку. И, вероятно, они поняли значительность того факта, что Вертигюс явился к ним один и без оружия. В обмен на ленту и магнитофон они дали ему запечатанную канистру, которая содержала – исследования определили это вскоре после его благополучного возвращения – мутагенный материал, почти идентичный тому, который заставил его пуститься в космос с самого начала.
Пусть по-своему, Амнион пытался наладить связь.
Глава 10
– Лиете дежурит еще час. Затем ее сменит Ник. – Он заколебался, прежде чем добавил: – Вы пропустили последнюю вахту, но Ник сказал Микке, чтобы она вас не отрывала от того, чем вы занимаетесь. Он, может быть, и относится к вам, как к дерьму, но рассчитывает на вас.
Относится к вам, как к дерьму. Он коснулся больного места. Слабый укол гнева прорвался наружу. Действие шизо-имплантата стало сильнее. Она почувствовала, что она хочет, чтобы он заплатил кровью за подобное обращение.
– Значит, вы советуете… – она слишком устала, чтобы разговаривать нормально, но она старалась четко выговаривать каждое слово. – Просто предположить, что я смогу избавить компьютер от вируса. Предположить, что я могу что-то сделать и это не зависит от опыта или знаний, которых у меня нет.
В ответ Вектор поднял чашку, словно салютуя ей. Мягко улыбаясь, он сказал:
– Если вы слышали, что я сказал, то еще не все потеряно.
– В таком случае… – ответила она, стараясь не сбиться на бормотание, – весь наш подход был неправильным с самого начала. Мы должны предположить, что все, что мы делали до сих пор, было неправильным.
Он небрежно кивнул.
– Неужели? Неужели это единственное предположение, которое дает нам какой-то шанс?
Она проигнорировала его слова. Может быть, она нуждалась в разочаровании, чтобы дойти до границ действия шизо-имплантата; может быть, она была ослеплена своей искусственной спешкой, и так далее. Сейчас ей казалось, что она чувствует, как нейроны, доведенные до крайних пределов, снова становятся в строй один за другим. Она снова начинала думать.
– Где Макерн? – спросила она, словно имела право требовать помощи у Вектора.
Он смотрел на нее, скрывая улыбку.
– Он через час заступает на вахту вместе с Ником.
Так что? Если Микка могла обойтись без нее, Ник сможет справиться без Макерна.
– Он мне нужен.
Вектор пожал плечами. С трудом поднявшись на ноги, он отправился к интеркому.
– С твоего разрешения, Ник, – сказал он в интерком. – Морн хочет поговорить с Сибом Макерном. Она говорит, что он нужен ей.
Подсознательно Морн отметила, что до сих пор никогда не слышала имени Макерна.
Из интеркома раздался голос Ника:
– Где?
– На камбузе.
– Я пошлю его. – Интерком со щелчком отключился.
Первый помощник по информации появился через несколько минут после того, как Вектор снова сел. Он, должно быть, находился где-то поблизости.
– Ты хотела поговорить со мной? – спросил он Морн. От этой мысли его неуверенность, похоже, возросла. Вектор заставил Сиба Макерна сесть; он предложил помощнику чашку кофе. Сиб предпочитал стоять; кофе он отверг.
Оба мужчины смотрели на Морн, словно хотели быть свидетелями того момента, когда она заснет.
Сон, пробормотала она про себя. Отдых и смерть. Она нуждалась во всем этом не обязательно в таком порядке. Но это нужно пока отложить.
– Сиб. – Она дернулась, собираясь с мыслями. – Что это за имя?
– Это сокращение от Сибил, – ответил он, сильно нервничая и потому отвечая совершенно честно. – Моя мать хотела девочку.
– О, Боже, – вздохнул Вектор. – Если бы ты был девочкой, она бы хотела мальчика. Никто из нас никогда не может в полной мере удовлетворить свою мать.
– Сиб, мне нужна твоя помощь. – У Морн не оставалось энергии, чтобы разделить веселье Вектора. – Никто не верит мне. Никто не собирается делать то, о чем я прошу их. А я… – она едва могла держать голову прямо, несмотря на шизо-имплантат, – слишком устала, чтобы делать что-то сама. Мне нужен ты.
Он не позволил себе никаких проявлений дружелюбия.
– Ник, приказал мне помочь тебе.
– Сиб, ты знаешь о компьютерах гораздо больше чем я. – Она отбросила всякую скромность. – Если бы ты захотел поместить в машину вирус. Как бы ты это делал?
Его взгляд переместился на Вектора и вернулся к ней.
– Не понимаю.
Не в состоянии объяснить, чего она хочет, яснее, Морн повторила:
– Как бы ты это сделал?
– Если бы я знал, как заразить машину вирусом, – заметил он, – я смог бы вылечить ее.
Морн смотрела на него в отчаянии и тревоге и не давала ему сорваться.
– Но если бы я знал, как… – Он заколебался; его усы выглядели, словно кровотечение по углам рта. Через мгновение он заговорил снова более громко: – Если бы я знал, как, я бы просто сел за пультом и написал программу. Но это было бы сложно.
– Почему?
– Это невероятно сложная работа. Мне нужно было бы изучить всю систему и найти для вируса нужное место. Это займет время. Множество времени. И кодировка вируса – тоже очень сложная проблема – точно так же как и очень тонкая. Иначе его можно очень быстро найти. Или он не будет выполнять то, что от него требуется. А это требует нового времени. Кто-нибудь наверняка застукает меня.
В бессилии он добавил:
– Ты и сама знаешь это.
Она отвергла его утверждение движением руки.
– А как можно проделать это более легким путем?
– Написать его заранее, – сказал он, отчасти успокаиваясь. – Поместить его на дискету или на чип. Тогда мне нужно будет всего лишь скопировать его в систему, как только выдастся свободная минута.
– Отлично, – пробормотала Морн таким тоном, словно начала бредить. – Тебе нужно написать его заранее. Ты можешь скопировать его в течение нескольких секунд. Но тебе все равно нужно изучить систему. Ты не можешь замаскировать свой вирус, пока не познакомишься с системой.
Помощник по информации кивнул:
– Конечно.
– Вектор, у Орна была возможность познакомиться с системами «Каприза капитана», прежде чем вы нанялись на корабль?
Взгляд инженера выражал любопытство.
– Нет, насколько я знаю. Я не могу быть совершенно уверен, но мне кажется, что нет. – И затем он добавил: – Ник знает наверняка.
Она тем же жестом отвергла вопрос о Нике.
– Предположим. Предположим, что он не мог написать программу вируса, пока не познакомится с системой – а он не мог познакомиться с системой, пока не нанялся на корабль.
Хмурое облачко появилось на круглом лице Вектора.
– Ты утверждаешь, что он должен был создать вирус после того, как мы с ним нанялись на корабль.
– Нет. Сиб прав. – От усталости она не могла объяснить свои мысли. – Он был новичком. Никто не верит новичкам. Никто не позволит ему провести пять или десять спокойных часов за компьютерами, не поинтересовавшись, чем он занимается. – Во всяком случае, это не ускользнуло бы от внимания Микки Васацк. И уж наверняка – от внимания Ника, который инстинктивно чувствует опасность. – Он должен был бы делать работу урывками, пока никто не наблюдает за ним. Это могло бы занять недели.
– Но он сказал… – изумительно, как четко она помнила это, он сказал: «Я поместил вирус в компьютеры в тот же день, как появился на судне». В тот же самый день, а не неделями позже.
– Он мог и не говорить правду, – заметил Вектор.
– Предположим, что он говорил правду. Сейчас у нас появился вирус, который не мог быть написан позже и не был написан заранее.
Вектор изучал свой кофе так, словно тот мог излечить его растерянность.
– Тогда каковы альтернативы?
– Оборудование, – выдохнул Макерн. Он говорил так, словно его в любую минуту могло стошнить.
Морн утомленно уставилась на него и принялась ждать.
– Но это невозможно, – возразил он сам себе. – Я имею в виду не технически. Он мог поместить вирус на чип или в карту. Или на материнскую плату – это было бы самым разумным решением. И он бы работал как программный вирус. Он мог бы давать приказ отменять действия или активировать его в любую минуту.
Он мог сделать работу до того, как попал на корабль. Тогда ему нужно было бы всего пять минут, чтобы заменить чип или что там было.
Но все равно – это невозможно.
Разрываясь между желанием заснуть и волей, требующей концентрации внимания, Морн спросила:
– Почему?
– По той же самой причине, почему он не мог написать вирус заранее, – ответил Сиб. – Есть слишком много типов компьютеров, точно так же как великое множество программ, которые управляют ими. Он не мог бы подготовить совместимый чип, разве что четко знал, какое у нас оборудование. А мы предположили, что он не мог этого знать, пока не оказался на корабле.
– Не говоря уже о стоимости, – вмешался Вектор. – Обычно типы вроде нас могут позволить себе чип жесткой памяти, в крайнем случае пару – если у нас есть постоянная работа и мы можем позволить себе откладывать. Материнская плата – все равно что на другом конце пространства.
– Но не… – пробормотала Морн, словно погружаясь в сон, – интерфейсные карты.
Первый помощник по информации приоткрыл рот; затем захлопнул его. Его широко раскрытые глаза выглядели так, словно он боялся ее.
– Что вы имеете в виду, говоря, – сказал Вектор вопросительно, – «но не интерфейсные карты»? – У него было такое выражение, словно он сомневался, что она сможет ответить на его вопрос.
– Ничего, – не осознавая, что делает, она сунула руки в карманы скафандра; пальцы ее застыли на клавишах управления шизо-имплантатом. Она была так хорошо знакома с ними, что могла пользоваться клавишами, не глядя.
– Это – недорого. – Вероятно, она должна была чувствовать колоссальный подъем, победу; она должна была гордиться, что нашла решение. Но для такого всплеска эмоций ей не хватало энергии. Как только она закончит говорить, она отключит пульт управления и позволит себе отдохнуть. – И это возможно.
– Морн… – Вектор подался вперед, коснулся ее руки. – Ты плывешь. Попытайся остаться с нами еще какое-то время.
Усилием воли, которое сделал возможным шизо-имплантат, она сняла пальцы с пульта управления.
– Они не слишком дороги, – сказала она тупо. – Если бы они были дорогими, то «простые парни» не могли бы позволить себе улучшать свои системы. И они могут быть прошиты, как чип или материнская плата. – В особенности в том случае, когда требуется простая команда, вроде полного уничтожения информации, с простой временной кодировкой. – Кроме того, нет никаких проблем с совместимостью. Интерфейсные карты – стандартизированы. Вот почему они дешевы. Их вставляют в стандартные разъемы, они работают на стандартных операционных системах. Если вам нужно соединить два компьютера, все, что нужно, это просто найти интерфейсные карты. Затем выставить нужные выключатели на панели и соединить их порты.
Пока она говорила, Сиб начал кивать, представляя то, о чем она рассказывает.
Она заставила себя продолжать:
– Все наши компьютеры независимо друг от друга функционируют прекрасно. И они стирают всю информацию, когда мы соединяем их вместе. Он смог бы заменить все интерфейсные карты в течение пятнадцати минут.
– Кто-нибудь обыскивал его каюту?
Глаза Вектора были круглыми, широко распахнутыми и донельзя изумленными:
– Нет, насколько мне известно. К чему? Он вряд ли оставил бы руководство по искоренению вируса.
Волны сна накатывали на нее и отступали, когда шизо-имплантат сопротивлялся им. Она подождала, пока прошла очередная волна; затем сказала:
– Вы могли бы найти что-нибудь интересное, если бы обыскали каюту.
Макерн вскочил, не прекращая кивать.
– Стоит попытаться. – Вектор оказался рядом с интеркомом, прежде чем Морн заметила, что он пришел в движение. Она снова положила пальцы на черную коробочку и услышала, как он нажал на клавишу интеркома и сказал:
– Микка?
Второй пилот ответила через минуту или две. Голос ее казался мрачным и недовольным.
– Я сплю, черт бы вас побрал. Оставьте меня в покое.
Спокойный как обычно, Вектор сказал:
– Мы на камбузе. Я не думаю, что ты захочешь пропустить это, Микка.
Когда Микка появилась, Морн спала глубоким сном, уткнувшись головой в руки, лежащие на столе.
Когда Вектор разбудил Морн, ее мозг, казалось, исчез, потерявшись в колоссальной слабости. Она смогла посмотреть на него – она смогла узнать Микку и Сиба, стоявших сзади – но она не имела ни малейшего понятия, что им нужно.
– Пошли, – мягко сказал инженер. – Ты не должна упускать такой случай.
Где она слышала это раньше? Она не могла вспомнить.
Но было и другое, чего она не могла сделать. К примеру, она не могла протестовать. Или сопротивляться; все ее сопротивление, вся ее независимость рухнула в черную пропасть сна. Ничего не соображающая, покорная, она позволила Вектору и Микке увести ее с камбуза.
Они отвели ее на мостик.
Здесь находился Ник со своей вахтой – Кармель и Линдом, молодой Вероне и первым рулевым. Место Сиба Макерна пустовало, но он не пошевелился, чтобы занять его; он стоял рядом с Миккой возле Вектора и Морн, словно они все четверо были заговорщиками.
Ник в упор смотрел на них. Морн не могла прочесть выражения его лица, да и не пыталась. Если бы Вектор и Микка отпустили ее, она бы рухнула на палубу.
– Это продолжалось довольно долго, – сказал он. – Что, черт побери, происходит? – Она не могла ничего определить и по его тону.
– Я опущу детали, – спокойно ответила Микка. – Морн думает, что догадалась, где находится вирус. Она убедила Вектора и Макерна. А те, в свою очередь, убедили меня обыскать каюту Ворбульда.
По неизвестной причине он хранил коробку с интерфейсными картами у себя в шкафу. Они показались мне обычными, но Макерн сказал, что он думает, что над ними проводились манипуляции. Он считал, что нам нужно заменить все интерфейсные карты в машине. – Морн чувствовала, что второй пилот пожимает плечами. – Он – первый помощник по информации. Я позволила ему сделать это.
Он достал из склада новую упаковку карт и сменил все старые. Для пущей безопасности я приглядывала за ним. Все старые карты сняты. А новые были запечатаны, прежде чем мы открыли их, так что вряд ли с ними были проделаны какие-то манипуляции.
– Если он прав – если права Морн – то мы избавились от вируса.
– Если ты не возражаешь, – сейчас Морн расслышала в голосе Ника сарказм, – я хотел бы проверить это, прежде чем поверю.
– Макерн, – приказал он, – и все остальные – за работу. Я хочу, чтобы вы запустили все тесты, которые запускали и раньше – я хочу, чтобы вы проделали все то же самое, что во время первого стирания информации.
Может быть, он продолжал говорить, а может быть – нет. Морн не могла сказать; она снова спала.
Вектор и Микка держали ее, и она продолжала стоять; они стояли все время, пока все тесты не были окончены. Но она не пришла в состояние, напоминающее сознание, пока Вектор не потряс ее и не сказал на ухо:
– Все работает, Морн. Вы были правы. Победа.
Победа. О, Господи. Она не была уверена, что понимает, о чем он говорит.
Но затем странным придушенным взглядом, которым Ник уставился на нее, капитан заставил ее обратить на себя внимание.
– Ты выиграла, – он смотрел на нее так, словно победа была самой опасной штукой, которую она совершила. – У нас было соглашение. Ты выполнила свои условия. Я выполню свои.
Ты можешь оставить своего чертового ребенка. – Признание больше походило на рык. – И тебе не придется рожать его на Малом Танатосе. Вектор сказал, что прыжковый двигатель введет нас в тах и обратно еще разок. Он не собирается рисковать своей жизнью, но он готов рискнуть своей репутацией. – Ник прохрипел это слово, словно ругательство. – Я собираюсь рискнуть и тем и другим ради тебя.
Его глаза горели не то жаждой убийства, не то дикой радостью, Морн не могла определить точнее.
– Я собираюсь отвезти тебя на Станцию Возможного.
Как только Морн услышала это название, она перестала дышать.
Похоже, вся команда перестала дышать.
– Они там тебе наверняка помогут родить. И нам не придется возиться с сопливым мерзавцем еще десять лет. Нам выдадут в течение часа вполне взрослого ребенка.
Может быть, тогда мне не придется бросить тебя.
Она услышала его последние слова, но не поняла их смысла. Она думала: Станция Возможного.
Запрещенный космос. Амнион.
Может быть, она услышала мстительный смех Ника. Он готовился к этому с того самого момента, как заключил с ней договор.
Несмотря на поддержку Вектора и Микки, она обмякла, словно умирала.
Вспомогательная документация
АМНИОН
Первый Контакт.
Обычно, когда дело доходит до того, что считать «первым контактом» с Амнионом, мнения расходятся. Некоторые считают, что связи человечества с единственной (известной) древней – не говоря уже о том, что пользующейся космическими перелетами – формой жизни должно вести отсчет с того времени, как первый человек встретился с первым амнионцем. По некоторым стандартам это произошло на борту корабля Амниона «Солидарность», когда Сикстин Вертигюс, капитан разведывательного корабля «Темная звезда», принадлежащего «Космос Добыча Инк.», на свой страх и риск и пренебрегая инструкциями КДИ, рискнул и перешел в тяжелом скафандре в шлюз «Солидарности» и его провел через шлюзы некто, кого капитан позднее описал как «гуманоида, похожего на морскую звезду с очень большим количеством рук».Инструкции требовали установить контакт с любым судном или базой пришельцев, проиграть запись, которую Интертех, по заказу КДИ, специально подготовил для данной ситуации, записать любое ответное сообщение, которое будет послано любым видом связи, не открывая своей миссии, и затем исчезнуть в подпространстве, так чтобы исключить всякую возможность преследования. Председатель КДИ и Глава Совета Хольт Фрезер решил, что не стоит рисковать Землей, какова бы ни была выгода; он не желал сообщать слишком многое существам, чьи намерения были неизвестны.
Отступления от инструкции позволили Сикстину Вертигюсу занять соответствующее место в истории связей человечества с Амнионом.
Он был идеалистом.
Кроме того, он пребывал на задании слишком долгое время, и Земля находилась от него в таком количестве световых лет, что не было опасности, что его решению кто-то сможет помешать.
Но как оказалось, существо, сопровождающее его по судну «Солидарность», было довольно мелким функционером. Таким образом, аналитики, более щепетильно относящиеся к протоколу, спорят, что «первый контакт» имел место в тот момент, когда Вертигюс встретился с «капитаном» «Солидарности» (в данном контексте «капитан» – не совсем правильный перевод амнионского термина, который буквально означает «принимающий решения»).
Во время этой встречи ничего конкретного не произошло. Приборы капитана Вертигюса установили, что атмосфера на борту «Солидарности» позволяет дышать – если от этого зависит жизнь. Это подтверждало полученную намного раньше информацию от Интертеха; о том, что жители Амниона имели основу кислород-углекислый газ и процессы метаболизма у них протекают аналогично тем же процессам у человека. Его попытки заговорить с «капитаном» «Солидарности» позволили получить ленты записей, позднее переведенные.
Честно сказать, Сикстин Вертигюс не питал каких-то нереальных надежд. Его единственной целью – кроме запрещенного желания увидеть собственными глазами по меньшей мере одного живого амнионца – было передать кому-нибудь запись, которую он должен был проиграть вместе с магнитофоном, который позволил бы Амниону хранить сообщение в оригинальной форме без искажений.
Эта лента содержала основы, благодаря которым Амнион мог начать переводить человеческий язык, математику и систему кодировки информации. Не случайно на ленте было предложение союза и торговли с ДКИ. Предпочтительно монопольно.
Амнион отреагировал жестами и звуками, ничего не говорящими капитану Вертигюсу. Но они были готовы к такому подарку. И, вероятно, они поняли значительность того факта, что Вертигюс явился к ним один и без оружия. В обмен на ленту и магнитофон они дали ему запечатанную канистру, которая содержала – исследования определили это вскоре после его благополучного возвращения – мутагенный материал, почти идентичный тому, который заставил его пуститься в космос с самого начала.
Пусть по-своему, Амнион пытался наладить связь.
Глава 10
Когда Морн наконец проснулась – в своей каюте, лежащая ничком на койке, ей показалось, что прошло отвратительное количество времени.
Ей снился Амнион и его ужасы; насилие худшее, чем все, что совершил с ней Ангус Фермопил. Собственные крики давным-давно разбудили бы ее, если бы она не утонула во сне, пригвожденная к койке полным изнеможением. Крики и кошмары сделали ее страдания еще более жестокими.
В ее снах Ник продавал ее Амниону.
Это было не то, что он намеревался сделать, но он все равно продал ее. И Амнион накачивал ее мутагенами, пока она не изменилась и не превратилась в чудовище; совершенно не похожее на человека; чуждое, никем не узнаваемое и безумное. Люди, которым ввели мутагены на Земле, сошли с ума – так, во всяком случае, им рассказывали в Академии. Они забыл о том о своей принадлежности к человечеству; они стали Амнионом.
Это было ее наказанием за то, что она выиграла у Ника Саккорсо. Никому не позволено выиграть, когда играешь с ним.
Неудивительно, что Морн плакала. Она могла бы умереть. Даже обычные сны о таких кошмарах могли вызвать остановку сердца. После безумных и жестоких мучений в прошлые недели она должна была пережить шок от этих снов.
Ник везет ее на Станцию Возможного. К источнику ее ужаса.
И тем не менее, она еще жива. Прошло время, и она смогла подняться. Безразличный материал подушки оставил след на ее щеке; матрас поддерживал вес тела. Она чувствовала черную коробочку, лежащую на бедре; та все еще находилась в кармане ее скафандра.
Если Ник собирался предать ее, то он еще не сделал этого.
Он сказал: «Они помогут тебе родить. Они сделают из него в течение часа вполне взрослого ребенка».
Он сказал: «Может быть, тогда мне не придется бросить тебя».
Она не поняла. Она не имела ни малейшего понятия, о чем он говорит. За тридцать секунд на мостике он стал для нее таким же чужим и смертельно опасным, как Амнион.
Казалось, она проснулась, потому что не могла больше выдержать ужасов своих снов. Но бодрствование принесло новые ужасы. И она не знала, как справиться с ними.
– Если ты приходишь в себя, – скованно сказала Микка Васацк, – то можешь хотя бы признать это. Я не могу заставлять Ника ждать вечно.
Звук голоса второго пилота, казалось, не удивил Морн. Ее способность удивляться словно бы исчезла после Ника и кошмаров. Все было предательством, тем или иным. Так что удивляться нечему.
Тем не менее, она повернула голову, чтобы посмотреть на свою гостью.
Сидя в кресле рядом с дверью, Микка казалась такой же невозмутимой, как переборка за ее спиной. Она держала руки сложенными на груди; вся ее поза была напряженной, словно она зафиксировала винтами свои суставы. Но эмоция похожая на враждебность блестела в ее глазах.
Морн сделала попытку смягчить пересохший от долгого сна рот. Через мгновение она пробормотала:
– Чего он ждет?
– Он хочет убедиться, что с тобой все в порядке. – Тон голоса Микки был похож на ее позу. – Он должен начать торможение и беспокоится о твоей прыжковой болезни. Он ждет, чтобы я доложила ему, что ты проснулась и с тобой все в порядке. И ты себя контролируешь.
«Торможение, – подумала Морн без удивления. – Сильное m. Ясно». При этой мысли ей захотелось отвернуться.
Но взгляд Микки не позволил ей этого. Она снова сглотнула.
– Где мы?
Второй пилот не колебалась.
– В двух днях от Возможного. Это едва дает нам время затормозить. Если мы прибудем на слишком большой скорости, эти трахнутые Амнионы скорее всего превратят нас в пыль из принципиальных соображений.
Морн, услышав это сообщение, мигнула. В двух днях дней от Возможного. Ну конечно. Пока она спала, у нее отняли последнюю возможность выбора. Она даже была лишена возможности надеяться, что она вместе со всем кораблем погибнет в тахе.
Она тупо спросила:
– Межпространственный двигатель работает?
– Едва-едва, – ответила Микка. – Вектор протащил нас. Я не знала, что в нем есть такое. Двигатель дошел до критической точки и отключился, когда мы достигли подпространства. Он сорвал предохранители – и дал достаточно энергии в полевые генераторы, чтобы вернуться назад в пространство. И действовал быстро. Мы промахнулись всего на миллион километров.
– Мы находимся слишком близко от них. Мы не хотим выглядеть так, словно собираемся атаковать. Вот почему мы торопимся начать торможение. – Она сделала паузу и добавила: – Вся эта энергия доконала двигатель. Печально. – Может быть, она хотела выразить сарказм, но в ее словах слышалось подлинное разочарование. – Если Ник не справится с этой проблемой, – закончила она хрипло, – мы никогда не выберемся из запрещенного космоса.
– Я не понимаю. – Морн не могла думать о прыжковом двигателе; о том, чтобы выбраться из запрещенного космоса. – Почему они вообще позволяют нам приблизиться к ним? – «Каприз капитана» был кораблем людей – и, значит, потенциальным врагом; он нарушал договор. – Почему они не превратят нас в пыль, только потому, что мы появились здесь?
– О, Амнион не волнует, кто появляется в его космическом пространстве. – Ярость Микки была надежно спрятана внутри. – Они могут остановить боевой корабль, но никого другого. Я даже не уверена, что они будут возиться с боевым кораблем. Все, что их волнует, кто это появляется у них.
Ей снился Амнион и его ужасы; насилие худшее, чем все, что совершил с ней Ангус Фермопил. Собственные крики давным-давно разбудили бы ее, если бы она не утонула во сне, пригвожденная к койке полным изнеможением. Крики и кошмары сделали ее страдания еще более жестокими.
В ее снах Ник продавал ее Амниону.
Это было не то, что он намеревался сделать, но он все равно продал ее. И Амнион накачивал ее мутагенами, пока она не изменилась и не превратилась в чудовище; совершенно не похожее на человека; чуждое, никем не узнаваемое и безумное. Люди, которым ввели мутагены на Земле, сошли с ума – так, во всяком случае, им рассказывали в Академии. Они забыл о том о своей принадлежности к человечеству; они стали Амнионом.
Это было ее наказанием за то, что она выиграла у Ника Саккорсо. Никому не позволено выиграть, когда играешь с ним.
Неудивительно, что Морн плакала. Она могла бы умереть. Даже обычные сны о таких кошмарах могли вызвать остановку сердца. После безумных и жестоких мучений в прошлые недели она должна была пережить шок от этих снов.
Ник везет ее на Станцию Возможного. К источнику ее ужаса.
И тем не менее, она еще жива. Прошло время, и она смогла подняться. Безразличный материал подушки оставил след на ее щеке; матрас поддерживал вес тела. Она чувствовала черную коробочку, лежащую на бедре; та все еще находилась в кармане ее скафандра.
Если Ник собирался предать ее, то он еще не сделал этого.
Он сказал: «Они помогут тебе родить. Они сделают из него в течение часа вполне взрослого ребенка».
Он сказал: «Может быть, тогда мне не придется бросить тебя».
Она не поняла. Она не имела ни малейшего понятия, о чем он говорит. За тридцать секунд на мостике он стал для нее таким же чужим и смертельно опасным, как Амнион.
Казалось, она проснулась, потому что не могла больше выдержать ужасов своих снов. Но бодрствование принесло новые ужасы. И она не знала, как справиться с ними.
– Если ты приходишь в себя, – скованно сказала Микка Васацк, – то можешь хотя бы признать это. Я не могу заставлять Ника ждать вечно.
Звук голоса второго пилота, казалось, не удивил Морн. Ее способность удивляться словно бы исчезла после Ника и кошмаров. Все было предательством, тем или иным. Так что удивляться нечему.
Тем не менее, она повернула голову, чтобы посмотреть на свою гостью.
Сидя в кресле рядом с дверью, Микка казалась такой же невозмутимой, как переборка за ее спиной. Она держала руки сложенными на груди; вся ее поза была напряженной, словно она зафиксировала винтами свои суставы. Но эмоция похожая на враждебность блестела в ее глазах.
Морн сделала попытку смягчить пересохший от долгого сна рот. Через мгновение она пробормотала:
– Чего он ждет?
– Он хочет убедиться, что с тобой все в порядке. – Тон голоса Микки был похож на ее позу. – Он должен начать торможение и беспокоится о твоей прыжковой болезни. Он ждет, чтобы я доложила ему, что ты проснулась и с тобой все в порядке. И ты себя контролируешь.
«Торможение, – подумала Морн без удивления. – Сильное m. Ясно». При этой мысли ей захотелось отвернуться.
Но взгляд Микки не позволил ей этого. Она снова сглотнула.
– Где мы?
Второй пилот не колебалась.
– В двух днях от Возможного. Это едва дает нам время затормозить. Если мы прибудем на слишком большой скорости, эти трахнутые Амнионы скорее всего превратят нас в пыль из принципиальных соображений.
Морн, услышав это сообщение, мигнула. В двух днях дней от Возможного. Ну конечно. Пока она спала, у нее отняли последнюю возможность выбора. Она даже была лишена возможности надеяться, что она вместе со всем кораблем погибнет в тахе.
Она тупо спросила:
– Межпространственный двигатель работает?
– Едва-едва, – ответила Микка. – Вектор протащил нас. Я не знала, что в нем есть такое. Двигатель дошел до критической точки и отключился, когда мы достигли подпространства. Он сорвал предохранители – и дал достаточно энергии в полевые генераторы, чтобы вернуться назад в пространство. И действовал быстро. Мы промахнулись всего на миллион километров.
– Мы находимся слишком близко от них. Мы не хотим выглядеть так, словно собираемся атаковать. Вот почему мы торопимся начать торможение. – Она сделала паузу и добавила: – Вся эта энергия доконала двигатель. Печально. – Может быть, она хотела выразить сарказм, но в ее словах слышалось подлинное разочарование. – Если Ник не справится с этой проблемой, – закончила она хрипло, – мы никогда не выберемся из запрещенного космоса.
– Я не понимаю. – Морн не могла думать о прыжковом двигателе; о том, чтобы выбраться из запрещенного космоса. – Почему они вообще позволяют нам приблизиться к ним? – «Каприз капитана» был кораблем людей – и, значит, потенциальным врагом; он нарушал договор. – Почему они не превратят нас в пыль, только потому, что мы появились здесь?
– О, Амнион не волнует, кто появляется в его космическом пространстве. – Ярость Микки была надежно спрятана внутри. – Они могут остановить боевой корабль, но никого другого. Я даже не уверена, что они будут возиться с боевым кораблем. Все, что их волнует, кто это появляется у них.