Страница:
Игнорируя их, Ник продолжал давать инструкции:
– Микка, ты делала это и раньше. Это твое дело, чтобы они поверили в серьезность угрозы. Если ты услышишь, как я прошу о помощи – или если решишь, что мы задержались слишком долго – отдай нужные приказы Вектору. Пошли им диаграммы, сообщи, что нужно сканировать, делай все, чтобы убедить их, что мы готовы к саморазрушению и принесем им максимум вреда. Потребуй, чтобы нас вернули в целости. И пусть обеспечат безопасный отход.
Заставь их поверить тебе. Главное в подобных играх – сделать все настолько реальным, чтобы нам не пришлось пользоваться этими штуками.
Микка резко кивнула.
– Я не Вектор, – буркнула она. – Я изучала самоубийство.
Улыбаясь, Ник спросил Морн, сколько времени у него осталось.
Она сверилась с бортовым журналом и сообщила:
– Пять минут.
– Скорц, – Ник остановился возле пульта связи, – я хочу, чтобы ты передал это точно в то место, откуда исходило их последнее сообщение. Никаких утечек, никаких просчетов. Дай мне знать, когда ты будешь готов.
Морн едва могла читать данные на мониторе. Давление внутри нее росло; несмотря на кофе и адреналин ее мозг отказывался повиноваться. Она желала бы увидеть Станцию Возможного по видео. Она хотела знать, как выглядит то место, которое так страшит ее. Скан сообщил ей только, что она построена в форме огромного шара вместо тора, которому отдавали предпочтение земные инженеры. Но поблизости не было звезд, которые могли бы осветить Станцию, а ее собственный свет был слишком слаб для этого.
Корабль начал медленно изменять свою траекторию под воздействием гравитации Возможной. Второй рулевой быстро скорректировал курс.
Скорц рапортовал:
– Готово.
Не в состоянии заниматься чем-либо другим, Морн смотрела, как Ник самолично садится за пультом связи и говорит:
– Капитан Ник Саккорсо – Станции Возможного. Я приготовил ответ на ваше предложение.
Он остановился и принялся ждать.
Боевой блеск снова горел в его глазах; черты лица вновь оживились.
Ему ответили почти мгновенно.
– Станция Возможного – человеку, предположительно капитану Нику Саккорсо. Сообщение получено. Подтверждение предложения должно быть получено. В противном случае вам будет отказано в швартовке.
И словно цитируя формулировку, которую сам находил нелепой, Ник ответил:
– Подтверждение предложения взаимно желательно. Убежище нежелательно. Риск для нас исчезнет, если мы достигнем подтверждения предложения. – В его тоне, казалось, проскальзывали нотки чужого разума. – Вы нуждаетесь в ликвидации существующих разногласий между существующей реальностью и предположительной идентификацией. Мы нуждаемся в медицинской помощи. Мы нуждаемся в кредитках. – Он назвал сумму достаточно большую, чтобы приобрести новый прыжковый двигатель. – Я предлагаю, чтобы мы достигли подтверждения целей через взаимное удовлетворение нужд.
Пауза тихо зазвенела в динамиках. Затем голос раздался снова.
– Сумма, названная вами, слишком велика.
Ник пожал плечами.
– Знание, которое я предлагаю – бесценно. Оно имеет связь со всеми сделками между Амнионом и космосом, принадлежащим человечеству.
Новая пауза.
– Каков характер ваших медицинских проблем?
Ник обернулся и ухмыльнулся Морн.
– У нас есть беременное человеческое существо женского пола. Ее отпрыск несомненно должен остаться с нами. Мы хотели бы получить взрослого человеческого ребенка.
На этот раз паузы не было.
– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, все ваши запросы слишком велики. Необходима спецификация. Как вы предлагаете ликвидировать зазор между существующей реальностью и предположительной идентификацией?
– Проба крови, – ответил Ник не задумываясь.
– В достаточном количестве? – поинтересовался голос.
– Один децилитр.
Через мгновение голос сказал:
– Количество достаточно.
– Мои запросы велики, – мгновенно продолжил Ник. – Но то, что я предлагаю – бесценно. Вы устанавливаете спецификацию. Вот мои предложения. Я и человеческое существо женского пола появляемся на Станции Возможного. Нас отведут туда, где ребенок может быть выращен. Я отдам один децилитр своей крови. Затем ребенок будет выращен, и мне будет дано подтверждение об оплате. Когда эти проблемы получат свое разрешение, человеческое существо женского пола со своим ребенком и я вернемся на наше судно. «Каприз капитана» немедленно покинет Станцию Возможного. Мы покинем космическое пространство Амниона на самой большой скорости.
Таким образом подтверждение предложения будет выполнено.
Без задержки голос скомандовал:
– Ждите решающего ответа. Продолжайте прибытие, как было договорено ранее, – и передача закончилась.
Ник не выключил запись переговоров на мостике. Он встал, наклонив голову на бок, улыбаясь так, словно ожидал ответа в любой момент.
Морн заставила себя повернуть голову и окинуть взглядом мостик. Так же как и она, Карстер за системой наведения и второй оператор скана хотели бы задать вопросы; Микка напряженно хмурилась; Рансум нервно дергалась; Скорц приподнялся над креслом, словно сиденье промокло. Тем не менее, поза Ника заставила их всех промолчать.
Текли секунды, отмечаемые корабельными хронометрами. Существующая реальность и предположительная идентификация должны получить свое подтверждение. Что это могло означать? Что это могло означать, кроме того, чего она так боялась?
Рансум, второй рулевой, не выдержала напряжения; она была слишком возбуждена.
– Ник… – начала она.
Резко Ник посмотрел на нее так, что она сжалась в кресле. Словно удар хлыстом он рявкнул:
– Заткнись!
И почти мгновенно снова вернулся к своей спокойной ожидающей позе.
Морн чувствовала, что мостик вокруг нее плывет, вливаясь в Ника, словно он был черной дырой.
Затем динамики ожили; они, казалось, возмутились, когда Скорц неожиданно прибавил звук. Ник напрягся, покачиваясь с носков на пятки.
– Станция Возможного – человеку, предположительно капитану Нику Саккорсо, – сказал амнионский голос без всякого вступления, – ваше предложение возможно. Удовлетворение предложения может быть достигнуто путем взаимного удовлетворения предложений. Немедленный ответ ожидается.
Ник ударил кулаком пустой воздух; его зубы сверкали, словно у хищника. Он спокойно процитировал формулу:
– Ваше предложение возможно. Удовлетворение предложения может быть достигнуто путем взаимного удовлетворения предложений.
Затем он потянулся через пульт связи и отключил запись переговоров.
Вскинув кулаки, он восторженно заорал:
– Вот ты и попался, чертов сукин сын!
Только успокаивающая форма пульта управления шизо-имплантатом не позволила Морн завыть от ужаса.
Станция Возможного появилась на расстоянии видеообзора, но у Морн не было времени изучать ее. Большую часть следующих двух часов она обменивалась информацией с Вектором, который не был склонен к самоубийству, и давала советы Карстеру, который не настолько разбирался в своем пульте, чтобы написать элементарную управляющую команду. Затем «Каприз капитана» начал получать со Станции инструкции по швартовке. Помощник по информации должен был выяснить уровень совместимости между оборудованием корабля и Станции.
Она была слишком занята, чтобы паниковать или задавать новые вопросы.
Док был в получасе от них, когда Ник приказал Альбе Пармут подняться на мостик, а Морн – покинуть ее пост.
Как только она встала со своего кресла, она тут же спрятала руки в карманы, чтобы никто не видел, что они дрожат.
– Отдай Микке твой идентификационный жетон, – приказал он. – Я не хочу, чтобы Возможная случайно узнала, что ты из ПОДК. Они обычно не жульничают, но это может заставить их поступить по-другому.
Морн не желала отдавать жетон. Но она не могла отрицать, что он был прав. То время, когда она могла возражать против его намерений давно миновало; оно осталось по ту сторону подпространства.
Она стянула через голову цепочку и протянула свой идентификационный жетон второму пилоту.
Ник жестом пригласил ее покинуть мостик.
Сжав зубы в попытке заставить свой голос не дрожать, она спросила:
– И что сейчас?
– Встретимся у шкафов со скафандрами, – ответил он быстро. – Воздухом Амниона можно дышать – более-менее – но мы используем тяжелые скафандры. Это даст нам дополнительную защиту. Они не смогут сунуть в нас свои чертовы мутагены, пока мы одеты в эти скафандры. А связь из скафандров поможет нам связаться с Миккой в любой точке Станции.
Прежде чем она успела что-нибудь сказать, он вышел.
Она едва не побежала вслед за ним; она не хотела оставаться одна, во всяком случае не в эту минуту, когда кризис, которого она страшилась, все приближался и она не имела ни малейшего понятия, насколько можно кому-нибудь доверять. Но при мысли о тяжелом скафандре она почувствовала себя несколько спокойнее. Она была довольна тем, что сохранит свою атмосферу; благодарна, что между ней и всем амнионским будет непроницаемый материал и плексюлоза.
Единственная проблема – где спрятать черную коробочку? Она решила эту проблему, поспешив к шкафам. В тяжелых скафандрах было огромное количество карманов и клапанов; если она вложит ее в один из них, она в любую минуту может воспользоваться ею.
Но что, если Амнион заставит ее снять тяжелый скафандр для того, чтобы вырастить маленького Дэвиса?
Это было возможно – даже очень вероятно. Как она может коснуться своей черной коробочки перед свидетелями? Вероятно, и перед Ником?
И как она сможет подавить все страхи без помощи черной коробочки?
Дрожа как осиновый лист, она решила оставить пульт управления в скафандре.
Честно говоря, она нуждалась в его помощи. Когда она добралась до шкафчиков – прежде чем Ник увидел как она переодевается – она набрала комбинацию функций, которые успокоили ее эмоции; создала туман, обезболивший ее ужас, но позволял ей думать. Затем, когда фальшивое нервное облегчение ослабило страх, она выбрала тяжелый скафандр своего размера, проверила индикаторы статуса, чтобы быть уверенной, что он нормально функционирует, и начала одеваться.
Ник появился через минуту после нее. Он появился у шкафов улыбаясь, его глаза горели, радуясь риску. Открыв личный шкафчик и доставая скафандр, он заметил тоном мрачного удовлетворения.
– Ты расскажешь своему ребенку чертовски занятную историю. Он будет единственным отродьем в галактике, чьи родители решили, что стоит так рисковать ради него. Я даже не хотел этого маленького сукина сына, и тем не менее, я – здесь.
– Ник… – Шизо-имплантат мог только успокоить ее; плотные волны страха рассеивались и потом обезболивались. Но он еще не ответил на самый важный вопрос, который сжирал ее. Она осторожно спросила:
– Что это значит: «Существующая реальность и предположительная идентификация должны получить свое подтверждение?» Я не понимаю.
Он не смотрел на нее; он был занят скафандром. Но его улыбка стала резче. Вдалеке от мостика и своих людей он готов был все объяснить.
– Я сказал тебе, что позволил им ввести себе один из их мутагенов, но он не прижился. «Существующая реальность» – это когда человек получает данный мутаген и превращается в амнионийца. Чистого амнионийца – РНК, преданность, разум, все остальное. «Предположительная идентификация» – это то, что я до сих пор тот же человек, что и до «обработки». Я предложил им «получить свое подтверждение» – выяснить, почему мутаген не прижился.
Только волны из черной коробочки позволили Морн продолжать расспросы.
– Почему они не прижились?
Его смех был достаточно злым, чтобы заморозить кровь в жилах.
– У меня есть лекарство, влияющее на иммунитет. Твой драгоценный Хаши Лебволь дал его мне. Сбор Информации проявил себя с лучшей стороны. Реальная причина, почему я появился здесь в прошлый раз – проверка действия лекарства.
Это был ответ, которого она боялась больше всего. Коррупция в ПОДК. И предательство человечества, настолько невероятное, что она была потрясена до глубины души, несмотря на искусственное спокойствие. Ее шизо-имплантат мог бы быть и отключен. Пропасти предательства, казалось, разверзлись вокруг нее, словно безграничные пространства вокруг звезд.
Предателем был не Хаши Лебволя; и не ПОДК.
Это было предательство Ника.
– Ты собираешься дать им это? – спросила она. – Ты собираешься позволить им взять твою кровь и изучить ее, чтобы они узнали, что повлияло на их мутагены?
Его смех прозвучал словно рык. Его язык скользнул внутри щеки; между зубами появилась серая капсула.
– Я еще не принял препарат.
Он снова сунул языком капсулу между щекой и десной.
– Это не органический препарат. Это больше похоже на яд – или адсорбент. Он связывает мутагены и делает их инертными. Затем они выводятся из организма – вместе с лекарством. Иммунитет действует эффективно в течение четырех часов.
Я не собираюсь принимать его до того времени, как они возьмут пробу моей крови. И таким образом, они ничего не узнают. Лекарства в моем организме еще не будет. И если нам повезет, то прежде чем они закончат свои тесты, мы будем далеко.
Он планировал одурачить Амнион.
Внезапно его взгляд скользнул в сторону.
– Я не могу дать его тебе. Им понадобится и твоя кровь, иначе они не смогут вырастить твое отродье. Я не могу рисковать тем, что они найдут лекарство.
Прежде чем Морн успела отреагировать, пискнул интерком, и голос Микки сказал:
– Пять минут до швартовки, Ник. Приготовься к нулевому m.
Казалось, шизо-имплантату понадобилась вечность, чтобы взять под контроль воющие нервы Морн.
Глава 12
– Микка, ты делала это и раньше. Это твое дело, чтобы они поверили в серьезность угрозы. Если ты услышишь, как я прошу о помощи – или если решишь, что мы задержались слишком долго – отдай нужные приказы Вектору. Пошли им диаграммы, сообщи, что нужно сканировать, делай все, чтобы убедить их, что мы готовы к саморазрушению и принесем им максимум вреда. Потребуй, чтобы нас вернули в целости. И пусть обеспечат безопасный отход.
Заставь их поверить тебе. Главное в подобных играх – сделать все настолько реальным, чтобы нам не пришлось пользоваться этими штуками.
Микка резко кивнула.
– Я не Вектор, – буркнула она. – Я изучала самоубийство.
Улыбаясь, Ник спросил Морн, сколько времени у него осталось.
Она сверилась с бортовым журналом и сообщила:
– Пять минут.
– Скорц, – Ник остановился возле пульта связи, – я хочу, чтобы ты передал это точно в то место, откуда исходило их последнее сообщение. Никаких утечек, никаких просчетов. Дай мне знать, когда ты будешь готов.
Морн едва могла читать данные на мониторе. Давление внутри нее росло; несмотря на кофе и адреналин ее мозг отказывался повиноваться. Она желала бы увидеть Станцию Возможного по видео. Она хотела знать, как выглядит то место, которое так страшит ее. Скан сообщил ей только, что она построена в форме огромного шара вместо тора, которому отдавали предпочтение земные инженеры. Но поблизости не было звезд, которые могли бы осветить Станцию, а ее собственный свет был слишком слаб для этого.
Корабль начал медленно изменять свою траекторию под воздействием гравитации Возможной. Второй рулевой быстро скорректировал курс.
Скорц рапортовал:
– Готово.
Не в состоянии заниматься чем-либо другим, Морн смотрела, как Ник самолично садится за пультом связи и говорит:
– Капитан Ник Саккорсо – Станции Возможного. Я приготовил ответ на ваше предложение.
Он остановился и принялся ждать.
Боевой блеск снова горел в его глазах; черты лица вновь оживились.
Ему ответили почти мгновенно.
– Станция Возможного – человеку, предположительно капитану Нику Саккорсо. Сообщение получено. Подтверждение предложения должно быть получено. В противном случае вам будет отказано в швартовке.
И словно цитируя формулировку, которую сам находил нелепой, Ник ответил:
– Подтверждение предложения взаимно желательно. Убежище нежелательно. Риск для нас исчезнет, если мы достигнем подтверждения предложения. – В его тоне, казалось, проскальзывали нотки чужого разума. – Вы нуждаетесь в ликвидации существующих разногласий между существующей реальностью и предположительной идентификацией. Мы нуждаемся в медицинской помощи. Мы нуждаемся в кредитках. – Он назвал сумму достаточно большую, чтобы приобрести новый прыжковый двигатель. – Я предлагаю, чтобы мы достигли подтверждения целей через взаимное удовлетворение нужд.
Пауза тихо зазвенела в динамиках. Затем голос раздался снова.
– Сумма, названная вами, слишком велика.
Ник пожал плечами.
– Знание, которое я предлагаю – бесценно. Оно имеет связь со всеми сделками между Амнионом и космосом, принадлежащим человечеству.
Новая пауза.
– Каков характер ваших медицинских проблем?
Ник обернулся и ухмыльнулся Морн.
– У нас есть беременное человеческое существо женского пола. Ее отпрыск несомненно должен остаться с нами. Мы хотели бы получить взрослого человеческого ребенка.
На этот раз паузы не было.
– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, все ваши запросы слишком велики. Необходима спецификация. Как вы предлагаете ликвидировать зазор между существующей реальностью и предположительной идентификацией?
– Проба крови, – ответил Ник не задумываясь.
– В достаточном количестве? – поинтересовался голос.
– Один децилитр.
Через мгновение голос сказал:
– Количество достаточно.
– Мои запросы велики, – мгновенно продолжил Ник. – Но то, что я предлагаю – бесценно. Вы устанавливаете спецификацию. Вот мои предложения. Я и человеческое существо женского пола появляемся на Станции Возможного. Нас отведут туда, где ребенок может быть выращен. Я отдам один децилитр своей крови. Затем ребенок будет выращен, и мне будет дано подтверждение об оплате. Когда эти проблемы получат свое разрешение, человеческое существо женского пола со своим ребенком и я вернемся на наше судно. «Каприз капитана» немедленно покинет Станцию Возможного. Мы покинем космическое пространство Амниона на самой большой скорости.
Таким образом подтверждение предложения будет выполнено.
Без задержки голос скомандовал:
– Ждите решающего ответа. Продолжайте прибытие, как было договорено ранее, – и передача закончилась.
Ник не выключил запись переговоров на мостике. Он встал, наклонив голову на бок, улыбаясь так, словно ожидал ответа в любой момент.
Морн заставила себя повернуть голову и окинуть взглядом мостик. Так же как и она, Карстер за системой наведения и второй оператор скана хотели бы задать вопросы; Микка напряженно хмурилась; Рансум нервно дергалась; Скорц приподнялся над креслом, словно сиденье промокло. Тем не менее, поза Ника заставила их всех промолчать.
Текли секунды, отмечаемые корабельными хронометрами. Существующая реальность и предположительная идентификация должны получить свое подтверждение. Что это могло означать? Что это могло означать, кроме того, чего она так боялась?
Рансум, второй рулевой, не выдержала напряжения; она была слишком возбуждена.
– Ник… – начала она.
Резко Ник посмотрел на нее так, что она сжалась в кресле. Словно удар хлыстом он рявкнул:
– Заткнись!
И почти мгновенно снова вернулся к своей спокойной ожидающей позе.
Морн чувствовала, что мостик вокруг нее плывет, вливаясь в Ника, словно он был черной дырой.
Затем динамики ожили; они, казалось, возмутились, когда Скорц неожиданно прибавил звук. Ник напрягся, покачиваясь с носков на пятки.
– Станция Возможного – человеку, предположительно капитану Нику Саккорсо, – сказал амнионский голос без всякого вступления, – ваше предложение возможно. Удовлетворение предложения может быть достигнуто путем взаимного удовлетворения предложений. Немедленный ответ ожидается.
Ник ударил кулаком пустой воздух; его зубы сверкали, словно у хищника. Он спокойно процитировал формулу:
– Ваше предложение возможно. Удовлетворение предложения может быть достигнуто путем взаимного удовлетворения предложений.
Затем он потянулся через пульт связи и отключил запись переговоров.
Вскинув кулаки, он восторженно заорал:
– Вот ты и попался, чертов сукин сын!
Только успокаивающая форма пульта управления шизо-имплантатом не позволила Морн завыть от ужаса.
Станция Возможного появилась на расстоянии видеообзора, но у Морн не было времени изучать ее. Большую часть следующих двух часов она обменивалась информацией с Вектором, который не был склонен к самоубийству, и давала советы Карстеру, который не настолько разбирался в своем пульте, чтобы написать элементарную управляющую команду. Затем «Каприз капитана» начал получать со Станции инструкции по швартовке. Помощник по информации должен был выяснить уровень совместимости между оборудованием корабля и Станции.
Она была слишком занята, чтобы паниковать или задавать новые вопросы.
Док был в получасе от них, когда Ник приказал Альбе Пармут подняться на мостик, а Морн – покинуть ее пост.
Как только она встала со своего кресла, она тут же спрятала руки в карманы, чтобы никто не видел, что они дрожат.
– Отдай Микке твой идентификационный жетон, – приказал он. – Я не хочу, чтобы Возможная случайно узнала, что ты из ПОДК. Они обычно не жульничают, но это может заставить их поступить по-другому.
Морн не желала отдавать жетон. Но она не могла отрицать, что он был прав. То время, когда она могла возражать против его намерений давно миновало; оно осталось по ту сторону подпространства.
Она стянула через голову цепочку и протянула свой идентификационный жетон второму пилоту.
Ник жестом пригласил ее покинуть мостик.
Сжав зубы в попытке заставить свой голос не дрожать, она спросила:
– И что сейчас?
– Встретимся у шкафов со скафандрами, – ответил он быстро. – Воздухом Амниона можно дышать – более-менее – но мы используем тяжелые скафандры. Это даст нам дополнительную защиту. Они не смогут сунуть в нас свои чертовы мутагены, пока мы одеты в эти скафандры. А связь из скафандров поможет нам связаться с Миккой в любой точке Станции.
Прежде чем она успела что-нибудь сказать, он вышел.
Она едва не побежала вслед за ним; она не хотела оставаться одна, во всяком случае не в эту минуту, когда кризис, которого она страшилась, все приближался и она не имела ни малейшего понятия, насколько можно кому-нибудь доверять. Но при мысли о тяжелом скафандре она почувствовала себя несколько спокойнее. Она была довольна тем, что сохранит свою атмосферу; благодарна, что между ней и всем амнионским будет непроницаемый материал и плексюлоза.
Единственная проблема – где спрятать черную коробочку? Она решила эту проблему, поспешив к шкафам. В тяжелых скафандрах было огромное количество карманов и клапанов; если она вложит ее в один из них, она в любую минуту может воспользоваться ею.
Но что, если Амнион заставит ее снять тяжелый скафандр для того, чтобы вырастить маленького Дэвиса?
Это было возможно – даже очень вероятно. Как она может коснуться своей черной коробочки перед свидетелями? Вероятно, и перед Ником?
И как она сможет подавить все страхи без помощи черной коробочки?
Дрожа как осиновый лист, она решила оставить пульт управления в скафандре.
Честно говоря, она нуждалась в его помощи. Когда она добралась до шкафчиков – прежде чем Ник увидел как она переодевается – она набрала комбинацию функций, которые успокоили ее эмоции; создала туман, обезболивший ее ужас, но позволял ей думать. Затем, когда фальшивое нервное облегчение ослабило страх, она выбрала тяжелый скафандр своего размера, проверила индикаторы статуса, чтобы быть уверенной, что он нормально функционирует, и начала одеваться.
Ник появился через минуту после нее. Он появился у шкафов улыбаясь, его глаза горели, радуясь риску. Открыв личный шкафчик и доставая скафандр, он заметил тоном мрачного удовлетворения.
– Ты расскажешь своему ребенку чертовски занятную историю. Он будет единственным отродьем в галактике, чьи родители решили, что стоит так рисковать ради него. Я даже не хотел этого маленького сукина сына, и тем не менее, я – здесь.
– Ник… – Шизо-имплантат мог только успокоить ее; плотные волны страха рассеивались и потом обезболивались. Но он еще не ответил на самый важный вопрос, который сжирал ее. Она осторожно спросила:
– Что это значит: «Существующая реальность и предположительная идентификация должны получить свое подтверждение?» Я не понимаю.
Он не смотрел на нее; он был занят скафандром. Но его улыбка стала резче. Вдалеке от мостика и своих людей он готов был все объяснить.
– Я сказал тебе, что позволил им ввести себе один из их мутагенов, но он не прижился. «Существующая реальность» – это когда человек получает данный мутаген и превращается в амнионийца. Чистого амнионийца – РНК, преданность, разум, все остальное. «Предположительная идентификация» – это то, что я до сих пор тот же человек, что и до «обработки». Я предложил им «получить свое подтверждение» – выяснить, почему мутаген не прижился.
Только волны из черной коробочки позволили Морн продолжать расспросы.
– Почему они не прижились?
Его смех был достаточно злым, чтобы заморозить кровь в жилах.
– У меня есть лекарство, влияющее на иммунитет. Твой драгоценный Хаши Лебволь дал его мне. Сбор Информации проявил себя с лучшей стороны. Реальная причина, почему я появился здесь в прошлый раз – проверка действия лекарства.
Это был ответ, которого она боялась больше всего. Коррупция в ПОДК. И предательство человечества, настолько невероятное, что она была потрясена до глубины души, несмотря на искусственное спокойствие. Ее шизо-имплантат мог бы быть и отключен. Пропасти предательства, казалось, разверзлись вокруг нее, словно безграничные пространства вокруг звезд.
Предателем был не Хаши Лебволя; и не ПОДК.
Это было предательство Ника.
– Ты собираешься дать им это? – спросила она. – Ты собираешься позволить им взять твою кровь и изучить ее, чтобы они узнали, что повлияло на их мутагены?
Его смех прозвучал словно рык. Его язык скользнул внутри щеки; между зубами появилась серая капсула.
– Я еще не принял препарат.
Он снова сунул языком капсулу между щекой и десной.
– Это не органический препарат. Это больше похоже на яд – или адсорбент. Он связывает мутагены и делает их инертными. Затем они выводятся из организма – вместе с лекарством. Иммунитет действует эффективно в течение четырех часов.
Я не собираюсь принимать его до того времени, как они возьмут пробу моей крови. И таким образом, они ничего не узнают. Лекарства в моем организме еще не будет. И если нам повезет, то прежде чем они закончат свои тесты, мы будем далеко.
Он планировал одурачить Амнион.
Внезапно его взгляд скользнул в сторону.
– Я не могу дать его тебе. Им понадобится и твоя кровь, иначе они не смогут вырастить твое отродье. Я не могу рисковать тем, что они найдут лекарство.
Прежде чем Морн успела отреагировать, пискнул интерком, и голос Микки сказал:
– Пять минут до швартовки, Ник. Приготовься к нулевому m.
Казалось, шизо-имплантату понадобилась вечность, чтобы взять под контроль воющие нервы Морн.
Глава 12
Когда на «Капризе капитана» отключили внутреннее вращение какое-то время Морн плавала в воздухе; они с Ником цеплялись за поручни и дрейфовали по шлюзу. Так же как и он, она не закрывала забрало шлема. Но она не могла встретиться с ним взглядом. Он время от времени поглядывал на нее. Прилив крови заставил его шрамы потемнеть, и его взгляд горел. Ее глаза смотрели неподвижно в одну точку, словно она была парализована.
Она должна была расположить шизо-имплантат в более удобном месте. Его эффектов было недостаточно. Она скоро впервые встретится с Амнионом. Вполне возможно, что вскоре она утратит все человеческое; что генетическое ядро ее личности будет насильственно изменено. Она должна была настроить пульт управления так, чтобы волны шизо-имплантата стерли из ее мозга все эмоции. Тогда она смогла бы избавиться от своего внутреннего, присущего человеку, ужаса.
Но пульт управления был в кармане ее скафандра, внутри тяжелого скафандра. Она не могла достать его сейчас.
Они с Ником оторвались от пола, словно находились в состоянии свободного падения, но это было чистой иллюзией. Масса Станции действовала на них, заставляя хвататься за поручни; переборка под ее ногами начала превращаться в пол. Они с Ником продолжали держаться. Пол снова изменится, когда «Каприз капитана» пришвартуется – когда корабль погрузится во внутреннее m Станции Возможного.
– Одна минута, – объявила по интеркому Микка. – Никаких проблем.
Личность Морн подвергалась атаке. Даже без мутагена ее понимание себя и своей жизни менялось; ускоренно переходило в другую форму.
У Ника есть лекарство, повышающее иммунитет к мутагенам Амниона.
Оно было дано Хаши Лебволем – оно принадлежит ПОДК.
А ПОДК отобрало его у остального человечества. Полицейские, ее коллеги, оставили весь космос, принадлежащий человечеству, голым перед нашествием пришельцев, в то время как они могли эффектно покончить с угрозой.
Что же это за люди, если они творят подобное? Что же за люди те, которым она и ее отец так преданно служили?
Вектор Шахид был прав. ПОДК – самая коррумпированная организация.
Как же она могла так ошибаться? Как могли так ошибаться ее отец и вся семья?
Дрожь пошла по корпусу; толчок и лязг металла. Раздалось гудение сервомеханизмов, присоединение стапелей и кабелей, мягкое включение сенсоров Возможной. На станции, принадлежащей человечеству Морн, услышала бы подсоединение воздушных шлюзов, тихое шипение, уравнивающее давление. Но не здесь; люди и Амнион дышали воздухом друг друга только тогда, когда у них не было другого выбора.
Они с Ником опустились на новый пол.
Микка сказала:
– Швартовка окончена, Ник. Вектор подтверждает подготовку двигателей. Мы сохраняем питание во всех системах. Им это не понравится, но без этого мы не сможем взорвать себя.
Ник кивнул, словно отвечая, но не нажал на клавиши интеркома. Обращаясь к Морн, он пробормотал:
– Не выгляди такой напуганной. С тобой ничего не случится, пока не случится со мной. – И кисло улыбнулся. – Если бы ты не захотела иметь ребенка…
– Сообщение со Станции, – рапортовала Микка.
Ник повернулся и нажал несколько клавиш на интеркоме.
– Я слушаю.
И тут же механический голос сказал:
– Станция Возможного – человеку, предположительно капитану Нику Саккорсо. Желательно отключение питания. Питание в системах угрожает нормальной работе дока.
Ник не колебался.
– Передай им: «Клеточное повреждение не позволяет аккумулировать энергию. Работа системы необходима для поддержки жизнеобеспечения».
Через мгновение Микка сухо сказала:
– Сделано.
Ответ был коротким.
– Желательно отключение питания. Станция Возможного снабдит питанием.
– Скажи им, – рявкнул Ник. – «Конвергенционные параметры слишком сложны. Мы желаем быстрого отбытия. Мы не хотим задержки».
– С чем я полностью согласна, – пробормотала Микка, обрабатывая ответ.
Она передала ответное сообщение немедленно.
– Станция Возможного – человеку, предположительно капитану Нику Саккорсо. – На это Ник, слушая эти слова, отреагировал ухмылкой. – Оборонительным судам Амниона «Спокойствие гегемонии» и «Тихие горизонты» приказано компенсировать любое нарушение в работе дока.
– Передай, что мы приняли их сообщение к сведению, – проинструктировал Ник Микку. – Напомни, что у нас сделка. «Удовлетворение предложений может быть достигнуто путем взаимного удовлетворения предложений». Отметь, что у нас есть все основания защищать их интересы до тех пор, пока они защищают наши интересы.
Ответа пришлось ждать несколько дольше. Затем Микка снова сказала:
– Сделано.
Ник улыбнулся Морн улыбкой, похожей на оскал хищника.
– «Компенсировать нарушения», мать твою. Эти сукины сыны не подозревают, какое «нарушение в работе дока» их ждет, если мы начнем саморазрушение. От этих чертовых боевых кораблей не останется ничего за исключением жуткого шума.
И от нас, подумала Морн. Но она ничего не сказала. Мало-помалу шизо-имплантат возвращал ей состояние спокойствия, в котором отупение и паника существовали бок о бок.
Вдобавок к обычному набору инструментов и маневровых двигателей для работы в вакууме, скафандр Ника был снабжен пистолетом, прикрепленным к поясу. Ожидая, что ответит Амнион, он отстегнул все приспособления и сложил их в шкафчик. На скафандре Морн не было оружия, но она автоматически проделала то же самое с инструментами и двигателями. Она с удовольствием оставила бы для обороны, к примеру, лазер; но она знала, что амнионцам это не понравится.
Внезапно Микка сказала:
– Слушай, Ник, – и переключила передачу Станции на интерком.
– Станция Возможного – человеку, предположительно капитану Нику Саккорсо, – тщательно выговорил чужой голос. – Двум человеческим существам позволено покинуть «Каприз капитана», вам и беременной женщине. Вы будете отведены в соответствующее помещение для рождения. Здесь вы отдадите один децилитр вашей крови. Когда это будет достигнуто, вы получите подтверждение о кредите и отпрыск женщины будет подвергнут физиологическому росту. Затем вы вернетесь на «Каприз капитана».
Желательно подтверждение.
– Действуй, – сдержанно приказал Ник Микке.
– Ваш воздушный шлюз должен быть открыт немедленно, – сообщили со Станции.
Ник посмотрел на Морн.
– Ты готова?
Вместо того, чтобы завыть, она тупо кивнула.
– Микка, – сказал он в интерком. – Я включаю связь через скафандры. Убедись, что Скорц знает, что делает.
Он надвинул визор шлема, закрепил его и включил системы в скафандре. В то время, когда Морн последовала его примеру он связался со вторым помощником по связи.
– Как меня слышно, Скорц?
– Чисто и ясно, Ник.
– Микка, ты слышишь меня?
– Ты включен в систему, – ответила Микка. – Все вокруг слышат тебя.
– Морн? – спросил Ник.
– Я тебя слышу. – Голос Морн звучал громко и глухо в ее собственных ушах, сжатый пространством шлема и заглушаемый шипением воздуха.
– Хорошо. Если ты пропустишь хотя бы слово, Скорц, я оторву тебе яйца. И следи за глушением. Микка, если они проделают эту штуку, вытаскивай нас поскорее.
– Хорошо, – ответила Микка.
– Мы выходим. – Ник на секунду заколебался и добавил: – Страхуйте нас.
Словно его пожелание было оскорбительным, Микка фыркнула:
– Можешь мне верить.
– Придется, – ответил он.
– Пошли, Морн. Он стоял у двери, которая вела от раздевалки к шлюзу. – Давай пошевеливаться.
Нота неуверенности в его голосе успокоила ее. Настолько отупевшая, что даже не была уверена, что делает, она последовала за ним.
В закрытом скафандре она на мгновение почувствовала головокружение, и мурашки поползли по низу ее живота. Поляризованная плексюлоза ее визора, казалось, исказила ее зрение, Ник начал расплываться, а стены качнулись к ней. Но она по опыту знала, что этот эффект скоро станет незаметным.
Он не защитит ее от того, что ей предстоит увидеть.
По контрольной панели Ник убедился, что шлюз полностью герметизирован, и начал набирать код, открывающий двери. Взяв Морн за руку, он втянул ее в шлюз.
Пространство шлюза было достаточно обширным, чтобы там могла поместиться половина команды «Каприза капитана». Ник подошел к внутренней панели и закрыл дверь. Мгновенно зажегся предупреждающий сигнал лампы, означающий, что Васацк отрезала их от корабля.
Он нажал новые кнопки, и наружная дверь отошла в сторону.
За проходом Станции виднелся открытый шлюз.
Два амнионца стояли в нем ожидая.
Раздираемая между страхом и спокойствием, словно сходя с ума, Морн позволила Нику провести ее вперед.
В шлюзе Станции они прошли мимо сканирующего монитора который больше напоминал переплетение лиан, чем технический аппарат. Они с Ником были проверены на наличие оружия и на бактерии, и получили разрешение пройти дальше.
Она двигалась так, словно утопала в вязкой грязи. Каждый ее шаг приближал ее к Амниону и ужасу, скрытому в них.
Она желала бы обвинить свой визор в том, как они выглядят; но она знала, что это не так. Поляризация и плексюлоза не могли отвечать за тот кошмар, который гнало ее сердце вместо крови – кошмар усиливающийся действием шизо-имплантата.
Охранники были гуманоидами в том смысле, что у них были руки, ноги, пальцы и ступни, головы и торсы, глаза и рты; но на этом всякое сходство с Homo sapiens заканчивалось. Их расовая принадлежность определялась РНК и ДНК, а не специфическими генетическими кодами. Они забавлялись со своими формами, как люди играли с дизайном, иногда ради пользы, иногда ради эстетики.
Они не были одеты; они вырастили защитную чешую, твердую, как железо, и одежда была не нужна. Острые зубы словно у миног торчали у них изо ртов. Их круглые глаза располагались на равном расстоянии вокруг головы – их было четыре – позволяя обеспечить круговой обзор – не нуждались в том, чтобы моргать. Оба амнионца были двуногими; но у одного из них было четыре руки, по две с каждой стороны; у другого – три, по одной у каждого плеча и одна торчала из центра торса. Их непривычность придавала им сходство с гигантами, хотя они были ненамного выше, чем Ник или Морн.
С их плеч свешивались бандольеры, на которых висело незнакомое оружие.
Оба они были снабжены чем-то, напоминающим головные передатчики. Это имело смысл. Передача была сложным процессом и, вероятно, было нежелательно во всем доверяться охране; поэтому вся связь шла непосредственно между властями на станции Возможного и «Капризом капитана». Это подтвердилось, когда чужой голос заговорил в наушниках Морн, хотя ни один из охранников не открывал рта.
– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, вы приняты на Станции Возможного. Вас отведут в помещение, приспособленное для родов.
Один из амнионцев сделал жест по направлению к транспортным саням, запаркованым рядом с доком.
– Пошли, – сказал Ник.
То, как охранники шевельнули головами, позволяло предположить, что они слышали их.
Морн почувствовала, как новый кусок реальности отрывается и уходит от нее. В этом месте не было ничего постоянного; все кошмары стали возможными.
Свет лился с потолка, словно сера в горячем бассейне. Она остановилась, словно зачарованная; но она хотела лишь избежать пристального взгляда охранников.
Она должна была расположить шизо-имплантат в более удобном месте. Его эффектов было недостаточно. Она скоро впервые встретится с Амнионом. Вполне возможно, что вскоре она утратит все человеческое; что генетическое ядро ее личности будет насильственно изменено. Она должна была настроить пульт управления так, чтобы волны шизо-имплантата стерли из ее мозга все эмоции. Тогда она смогла бы избавиться от своего внутреннего, присущего человеку, ужаса.
Но пульт управления был в кармане ее скафандра, внутри тяжелого скафандра. Она не могла достать его сейчас.
Они с Ником оторвались от пола, словно находились в состоянии свободного падения, но это было чистой иллюзией. Масса Станции действовала на них, заставляя хвататься за поручни; переборка под ее ногами начала превращаться в пол. Они с Ником продолжали держаться. Пол снова изменится, когда «Каприз капитана» пришвартуется – когда корабль погрузится во внутреннее m Станции Возможного.
– Одна минута, – объявила по интеркому Микка. – Никаких проблем.
Личность Морн подвергалась атаке. Даже без мутагена ее понимание себя и своей жизни менялось; ускоренно переходило в другую форму.
У Ника есть лекарство, повышающее иммунитет к мутагенам Амниона.
Оно было дано Хаши Лебволем – оно принадлежит ПОДК.
А ПОДК отобрало его у остального человечества. Полицейские, ее коллеги, оставили весь космос, принадлежащий человечеству, голым перед нашествием пришельцев, в то время как они могли эффектно покончить с угрозой.
Что же это за люди, если они творят подобное? Что же за люди те, которым она и ее отец так преданно служили?
Вектор Шахид был прав. ПОДК – самая коррумпированная организация.
Как же она могла так ошибаться? Как могли так ошибаться ее отец и вся семья?
Дрожь пошла по корпусу; толчок и лязг металла. Раздалось гудение сервомеханизмов, присоединение стапелей и кабелей, мягкое включение сенсоров Возможной. На станции, принадлежащей человечеству Морн, услышала бы подсоединение воздушных шлюзов, тихое шипение, уравнивающее давление. Но не здесь; люди и Амнион дышали воздухом друг друга только тогда, когда у них не было другого выбора.
Они с Ником опустились на новый пол.
Микка сказала:
– Швартовка окончена, Ник. Вектор подтверждает подготовку двигателей. Мы сохраняем питание во всех системах. Им это не понравится, но без этого мы не сможем взорвать себя.
Ник кивнул, словно отвечая, но не нажал на клавиши интеркома. Обращаясь к Морн, он пробормотал:
– Не выгляди такой напуганной. С тобой ничего не случится, пока не случится со мной. – И кисло улыбнулся. – Если бы ты не захотела иметь ребенка…
– Сообщение со Станции, – рапортовала Микка.
Ник повернулся и нажал несколько клавиш на интеркоме.
– Я слушаю.
И тут же механический голос сказал:
– Станция Возможного – человеку, предположительно капитану Нику Саккорсо. Желательно отключение питания. Питание в системах угрожает нормальной работе дока.
Ник не колебался.
– Передай им: «Клеточное повреждение не позволяет аккумулировать энергию. Работа системы необходима для поддержки жизнеобеспечения».
Через мгновение Микка сухо сказала:
– Сделано.
Ответ был коротким.
– Желательно отключение питания. Станция Возможного снабдит питанием.
– Скажи им, – рявкнул Ник. – «Конвергенционные параметры слишком сложны. Мы желаем быстрого отбытия. Мы не хотим задержки».
– С чем я полностью согласна, – пробормотала Микка, обрабатывая ответ.
Она передала ответное сообщение немедленно.
– Станция Возможного – человеку, предположительно капитану Нику Саккорсо. – На это Ник, слушая эти слова, отреагировал ухмылкой. – Оборонительным судам Амниона «Спокойствие гегемонии» и «Тихие горизонты» приказано компенсировать любое нарушение в работе дока.
– Передай, что мы приняли их сообщение к сведению, – проинструктировал Ник Микку. – Напомни, что у нас сделка. «Удовлетворение предложений может быть достигнуто путем взаимного удовлетворения предложений». Отметь, что у нас есть все основания защищать их интересы до тех пор, пока они защищают наши интересы.
Ответа пришлось ждать несколько дольше. Затем Микка снова сказала:
– Сделано.
Ник улыбнулся Морн улыбкой, похожей на оскал хищника.
– «Компенсировать нарушения», мать твою. Эти сукины сыны не подозревают, какое «нарушение в работе дока» их ждет, если мы начнем саморазрушение. От этих чертовых боевых кораблей не останется ничего за исключением жуткого шума.
И от нас, подумала Морн. Но она ничего не сказала. Мало-помалу шизо-имплантат возвращал ей состояние спокойствия, в котором отупение и паника существовали бок о бок.
Вдобавок к обычному набору инструментов и маневровых двигателей для работы в вакууме, скафандр Ника был снабжен пистолетом, прикрепленным к поясу. Ожидая, что ответит Амнион, он отстегнул все приспособления и сложил их в шкафчик. На скафандре Морн не было оружия, но она автоматически проделала то же самое с инструментами и двигателями. Она с удовольствием оставила бы для обороны, к примеру, лазер; но она знала, что амнионцам это не понравится.
Внезапно Микка сказала:
– Слушай, Ник, – и переключила передачу Станции на интерком.
– Станция Возможного – человеку, предположительно капитану Нику Саккорсо, – тщательно выговорил чужой голос. – Двум человеческим существам позволено покинуть «Каприз капитана», вам и беременной женщине. Вы будете отведены в соответствующее помещение для рождения. Здесь вы отдадите один децилитр вашей крови. Когда это будет достигнуто, вы получите подтверждение о кредите и отпрыск женщины будет подвергнут физиологическому росту. Затем вы вернетесь на «Каприз капитана».
Желательно подтверждение.
– Действуй, – сдержанно приказал Ник Микке.
– Ваш воздушный шлюз должен быть открыт немедленно, – сообщили со Станции.
Ник посмотрел на Морн.
– Ты готова?
Вместо того, чтобы завыть, она тупо кивнула.
– Микка, – сказал он в интерком. – Я включаю связь через скафандры. Убедись, что Скорц знает, что делает.
Он надвинул визор шлема, закрепил его и включил системы в скафандре. В то время, когда Морн последовала его примеру он связался со вторым помощником по связи.
– Как меня слышно, Скорц?
– Чисто и ясно, Ник.
– Микка, ты слышишь меня?
– Ты включен в систему, – ответила Микка. – Все вокруг слышат тебя.
– Морн? – спросил Ник.
– Я тебя слышу. – Голос Морн звучал громко и глухо в ее собственных ушах, сжатый пространством шлема и заглушаемый шипением воздуха.
– Хорошо. Если ты пропустишь хотя бы слово, Скорц, я оторву тебе яйца. И следи за глушением. Микка, если они проделают эту штуку, вытаскивай нас поскорее.
– Хорошо, – ответила Микка.
– Мы выходим. – Ник на секунду заколебался и добавил: – Страхуйте нас.
Словно его пожелание было оскорбительным, Микка фыркнула:
– Можешь мне верить.
– Придется, – ответил он.
– Пошли, Морн. Он стоял у двери, которая вела от раздевалки к шлюзу. – Давай пошевеливаться.
Нота неуверенности в его голосе успокоила ее. Настолько отупевшая, что даже не была уверена, что делает, она последовала за ним.
В закрытом скафандре она на мгновение почувствовала головокружение, и мурашки поползли по низу ее живота. Поляризованная плексюлоза ее визора, казалось, исказила ее зрение, Ник начал расплываться, а стены качнулись к ней. Но она по опыту знала, что этот эффект скоро станет незаметным.
Он не защитит ее от того, что ей предстоит увидеть.
По контрольной панели Ник убедился, что шлюз полностью герметизирован, и начал набирать код, открывающий двери. Взяв Морн за руку, он втянул ее в шлюз.
Пространство шлюза было достаточно обширным, чтобы там могла поместиться половина команды «Каприза капитана». Ник подошел к внутренней панели и закрыл дверь. Мгновенно зажегся предупреждающий сигнал лампы, означающий, что Васацк отрезала их от корабля.
Он нажал новые кнопки, и наружная дверь отошла в сторону.
За проходом Станции виднелся открытый шлюз.
Два амнионца стояли в нем ожидая.
Раздираемая между страхом и спокойствием, словно сходя с ума, Морн позволила Нику провести ее вперед.
В шлюзе Станции они прошли мимо сканирующего монитора который больше напоминал переплетение лиан, чем технический аппарат. Они с Ником были проверены на наличие оружия и на бактерии, и получили разрешение пройти дальше.
Она двигалась так, словно утопала в вязкой грязи. Каждый ее шаг приближал ее к Амниону и ужасу, скрытому в них.
Она желала бы обвинить свой визор в том, как они выглядят; но она знала, что это не так. Поляризация и плексюлоза не могли отвечать за тот кошмар, который гнало ее сердце вместо крови – кошмар усиливающийся действием шизо-имплантата.
Охранники были гуманоидами в том смысле, что у них были руки, ноги, пальцы и ступни, головы и торсы, глаза и рты; но на этом всякое сходство с Homo sapiens заканчивалось. Их расовая принадлежность определялась РНК и ДНК, а не специфическими генетическими кодами. Они забавлялись со своими формами, как люди играли с дизайном, иногда ради пользы, иногда ради эстетики.
Они не были одеты; они вырастили защитную чешую, твердую, как железо, и одежда была не нужна. Острые зубы словно у миног торчали у них изо ртов. Их круглые глаза располагались на равном расстоянии вокруг головы – их было четыре – позволяя обеспечить круговой обзор – не нуждались в том, чтобы моргать. Оба амнионца были двуногими; но у одного из них было четыре руки, по две с каждой стороны; у другого – три, по одной у каждого плеча и одна торчала из центра торса. Их непривычность придавала им сходство с гигантами, хотя они были ненамного выше, чем Ник или Морн.
С их плеч свешивались бандольеры, на которых висело незнакомое оружие.
Оба они были снабжены чем-то, напоминающим головные передатчики. Это имело смысл. Передача была сложным процессом и, вероятно, было нежелательно во всем доверяться охране; поэтому вся связь шла непосредственно между властями на станции Возможного и «Капризом капитана». Это подтвердилось, когда чужой голос заговорил в наушниках Морн, хотя ни один из охранников не открывал рта.
– Человек, предположительно капитан Ник Саккорсо, вы приняты на Станции Возможного. Вас отведут в помещение, приспособленное для родов.
Один из амнионцев сделал жест по направлению к транспортным саням, запаркованым рядом с доком.
– Пошли, – сказал Ник.
То, как охранники шевельнули головами, позволяло предположить, что они слышали их.
Морн почувствовала, как новый кусок реальности отрывается и уходит от нее. В этом месте не было ничего постоянного; все кошмары стали возможными.
Свет лился с потолка, словно сера в горячем бассейне. Она остановилась, словно зачарованная; но она хотела лишь избежать пристального взгляда охранников.