Ёсикава Эйдзи. Честь самурая

   — Похоже, у тебя выдался нелегкий денек.
   В результате он похвалил Токитиро, вместо того чтобы обругать.
   Токитиро до позднего вечера оставался с гостями, забавляя их рассказами. Большинство гостей разошлись по домам, но несколько родственников заночевали у Матаэмона, потому что они жили слишком далеко. Нэнэ все время хлопотала на кухне, и слуги едва не падали от усталости.
   И даже теперь, когда Токитиро вернулся, у молодоженов не было времени обменяться хотя бы улыбками, не говоря уж о том, чтобы остаться вдвоем. Глубокой ночью Нэнэ отнесла в кухню посуду, распорядилась о завтраке, убедилась, что оставшиеся гости удобно устроились, и только после этого распустила шнурки на рукавах кимоно. Она пошла искать того, кто стал ее мужем.
   В комнате, отведенной им под спальню, расположились родственники с детьми. В гостиной все еще сидели родители Нэнэ, беседовавшие с близкой родней.
   «Где же он?» — подумала Нэнэ. Она вышла на веранду, и тут из боковой комнаты для слуг донесся голос мужа:
   — Нэнэ?
   Нэнэ хотела ответить, но голос вдруг отказал ей. Сердце бешено забилось. Она не могла поднять глаза на Токитиро.
   — Иди сюда! — позвал Токитиро.
   Нэнэ слышала голоса родителей. Она стояла, не зная, что ей делать, и тут увидела благовонную палочку, которая дымилась на веранде, отгоняя комаров. Нэнэ взяла ее и робко пошла в боковую комнату.
   — Ты здесь собираешься спать? Сколько комаров!
   Токитиро улегся на голом полу и посмотрел на свои босые ступни.
   — А, комары…
   — Ты, верно, очень устал.
   — Ты тоже. Родственники возражали, но я же не мог допустить, чтобы старики спали в комнате для слуг.
   — Но в таком месте… На голом полу…
   Нэнэ хотела встать, но Токитиро удержал ее.
   — Мне приходилось спать и на земле. Тело мое закалено нищетой. — Он сел. — Нэнэ, подойди поближе.
   — Хорошо… — неуверенно сказала Нэнэ.
   — Молодая жена — как новый бочонок для сакэ. Если его долго не использовать, он рассыхается, а со временем и обручи лопаются. Не следует и супругу забывать о своих обязанностях. Мы собираемся прожить вместе долгую жизнь и поклялись друг другу в верности до старости, но судьба у нас будет нелегкой. Пока мы полны теми чувствами, которые испытываем сейчас, нам надо кое-что пообещать друг другу.
   — Я согласна. Я сдержу свое обещание, что бы ни случилось, — твердо произнесла Нэнэ.
   Токитиро был очень серьезен, почти мрачен, но Нэнэ радовалась и тому, что на лице у него наконец появилось торжественное выражение.
   — Во-первых, как супругу, мне хотелось бы сказать, что я жду от тебя.
   — Изволь.
   — Моя матушка — бедная женщина, живущая в деревне. Она даже не приехала к нам на свадьбу, но она больше всех на свете обрадовалась моей женитьбе.
   — Понятно.
   — Когда-нибудь матушка будет жить вместе с нами. Твои заботы о супруге должны отойти на второе место. Я мечтаю, чтобы ты всецело посвятила себя моей матушке и принесла ей счастье.
   — Хорошо.
   — Матушка родом из самурайской семьи, но задолго до моего появления на свет она обеднела. Ей пришлось растить нескольких детей в великой нищете, а ведь в таких обстоятельствах и одного ребенка поставить на ноги равносильно подвигу. У нее никогда не было никакой радости, даже нового хлопчатого кимоно на зиму или на лето. Она не получила образования, говорит по-деревенски и не знает этикета. Способна ли ты отнестись к такой женщине с искренней любовью? Будешь ли ты уважать ее и заботиться о ней?
   — Да. Если твоя мать будет счастлива, значит, и ты будешь счастлив. По-моему, это естественно.
   — Твои родители находятся в добром здравии. И я собираюсь обходиться с ними так же почтительно и заботливо, как ты с моей матушкой.
   — Спасибо тебе.
   — Хочу попросить тебя еще кое о чем. Родители воспитали тебя добродетельной девушкой, обучив всем правилам хорошего тона. Я вовсе не прихотлив. Мне достаточно полагаться на тебя только в одном.
   — Я слушаю.
   — Мне хочется, чтобы ты чувствовала себя счастливой от сознания того, что твой муж состоит на службе у князя, что он занят своим делом. Только и всего. Звучит просто, не правда ли? Легкой жизни у тебя не будет. Посмотри на мужей и жен, проживших вместе долгие годы! Есть жены, не представляющие, чем занимаются их мужья. Такие мужья — несчастные люди, даже если они отдают все силы, служа стране. В собственном доме они выглядят жалкими и слабыми, вызывая сожаление. Только муж, жена которого разделяет его служебные заботы, может бесстрашно идти на бой. По-моему, это главное призвание жены самурая.
   — Понимаю.
   — Вот и хорошо. А теперь давай послушаем, какие надежды ты возлагаешь на меня. Говори честно, обещаю все исполнить.
   Нэнэ упорно молчала.
   — Если ты не хочешь назвать свои желания, позволь я сам их перечислю.
   Нэнэ улыбнулась и тут же потупила взгляд.
   — Супружеская любовь?
   — Нет…
   — Верная любовь?
   — Да…
   — Рождение здорового сына?
   Нэнэ задрожала. Если бы здесь горела лампа, то Токитиро заметил бы, что она стала пунцовой, как мак.
 
   На следующее утро после завершения трехдневного свадебного торжества Токитиро и его жена облачилась в самые дорогие кимоно для участия еще в одной церемонии. Они должны были нанести визит князю Нагое, выступившему посредником в их бракосочетании, и посетить еще несколько домов. Молодым казалось, что весь Киёсу смотрит на них.
   — Зайдем к господину Отоваке, — предложил Токитиро.
   — А, Обезьяна! — воскликнул Отовака, но тут же осекся. — Токитиро!
   — Я хочу познакомить тебя с женой.
   — Что? А, ну да, конечно же! Почтенная дочь лучника, господина Асано. Счастливчик, ничего не скажешь!
   Всего семь лет назад Токитиро вошел на эту веранду невзрачным продавцом иголок в грязных лохмотьях, голодный. Когда его угостили, он жадно набросился на еду.
   — Тебе так везет, что дух захватывает, — сказал Отовака. — Ладно, заходи. В доме, правда, не убрано.
   Отовака окликнул жену и сам проводил гостей. В этот миг с улицы раздался громкий крик. Это был глашатай, спешивший от одного дома к другому.
   — Немедленно прибыть к месту службы! Приказ князя Нобунаги!
   — Приказ? — переспросил Отовака. — Значит, с оружием.
   — Господин Отавака, — сказал Токитиро, — я быстро переоденусь и сразу же приду в отряд.
   До сегодняшнего дня ничто не предвещало приближения серьезных событий. Токитиро не заметил ничего настораживающего в гостях у князя Нагои. Зачем их собирают? Врожденная сообразительность Токитиро сейчас была бессильна. Стоило при нем произнести слова «война» или «битва», он сразу же догадывался, кто противник и куда направится войско. Но женитьба отвлекла его на время от текущих дел. Он задумчиво шел по самурайскому кварталу, обитатели которого с оружием выскакивали на улицу и мчались на место сбора.
   Из крепости галопом вылетело несколько всадников. Токитиро предположил, что войску предстоит далекий поход.
   Нэнэ, опередив мужа, поспешила домой.
   — Киносита! Киносита! — услышал Токитиро в квартале лучников.
   Обернувшись, он увидел Инутиё. Самурай сидел на коне в тех же доспехах, в которых сражался при Окэхадзаме, за спиной у него на бамбуковом шесте трепетал стяг с изображением цветка сливы.
   — Я только что прибыл по приказу господина Матаэмона. Бери оружие и поскорее в отряд.
   — Выступаем? — спросил Токитиро.
   Инутё спешился.
   — Как дела?.. В последнее время?..
   — О чем ты?
   — Не притворяйся. Я хотел спросить, стали ли вы по-настоящему мужем и женой.
   — Не беспокойся.
   Инутиё громко рассмеялся:
   — В любом случае мы отправляемся на войну. Опоздаешь, так тебя поднимут на смех, мол, ясное дело — молодожен.
   — Я не обижусь.
   — Нам предстоит выйти к реке Кисо. Две тысячи пеших воинов и всадников.
   — Значит, поход на Мино.
   — Поступило секретное сообщение, будто Сайто Ёситацу из Инабаямы внезапно заболел и умер. Идем туда, чтобы выяснить, есть ли доля истины в этой истории.
   — Посмотрим. Летом, помнишь, такие же слухи ходили, и сколько волнений тогда пережили.
   — На этот раз, похоже, все верно. С точки зрения фамильных интересов дело выглядит так: Ёситацу убил князя Досана, а тот доводился тестем князю Нобунаге. По совести, Ёситацу нам враг, и мы не можем жить с ним под одним небом. Если нашему клану суждено стать главным, так мы обязаны вторгнуться в Мино.
   — И этот день близок!
   — Выступаем сегодня вечером!
   — Нет. Не думаю, что наш князь пойдет на откровенное вторжение.
   — Войско возглавят князья Кацуиэ и Нобумори. Нашего господина с нами не будет.
   — Если Ёситацу мертв, а его сын Тацуоки — совершенный глупец, остается троица из Мино — Андо, Иё и Удзииэ. Они-то живы. К тому же есть еще и Такэнака Хамбэй, который, по слухам, уединился в Курихаре. Положение сложное.
   — Такэнака Хамбэй? — переспросил Инутиё. — Тройка известна далеко за пределами Мино, но неужели Такэнака представляет угрозу?
   — Несомненно. Я — единственный его почитатель во всей Овари, — ответил Токитиро.
   — Откуда ты узнал о нем?
   — Я провел долгое время в Мино. — Токитиро запнулся на полуслове. Он никогда не рассказывал Инутиё о своих скитаниях, о времени, проведенном у Короку в Хатидзуке, о тайной миссии в Инабаяме. — Ладно, нечего время терять.
   Инутиё вскочил на коня:
   — Увидимся на месте сбора.
   — До встречи!
   Друзья разошлись в разные стороны.
   — Вот и я! — по обыкновению громко возвестил Токитиро, давая знать всем в доме — от кухонного слуги до хозяев, что молодой хозяин вернулся. Сегодня Токитиро не ждал, когда кто-нибудь выйдет его встретить.
   Войдя к себе в комнату, Токитиро не поверил собственным глазам. На новой циновке были разложены его оружие и доспехи. Нэнэ не забыла о коробочке с лекарствами, об амулете и провизии, словом, обо всем, что может понадобиться воину, собирающемуся в поход.
   — Я все собрала.
   — Замечательно! Спасибо тебе!
   Он бездумно похвалил, но вдруг его осенило, что, восхищаясь женой, до сих пор недооценивал ее. Она превзошла все его ожидания.
   Токитиро облачился в доспехи, и Нэнэ попросила его не беспокоиться о ней. Она наполнила священным сакэ глиняную чашечку.
   — Береги себя.
   — Хорошо.
   — У меня нет времени попрощаться с твоим отцом. Передай ему поклон от меня.
   — Матушка и Ояя отправились в храм Цусима, а отцу приказано оставаться в крепости, и он прислал записку, что не придет ночевать.
   — Ты остаешься одна?
   Нэнэ отвернулась, но не заплакала.
   С его тяжелым шлемом в руках она напоминала цветок, склонившийся под порывом ветра. Токитиро надел шлем, и в воздухе поплыл аромат алоэ. Он ласково улыбнулся жене и туго завязал пропитанные благовонием шнуры.

Книга третья
ПЯТЫЙ ГОД ЭЙРОКУ
1562

ПЕРСОНАЖИ И МЕСТА ДЕЙСТВИЯ

   С а й т о Т а ц у о к и — князь Мино
   О я я — сестра Нэнэ
   С а к у м а Н о б у м о р и — старший вассал князя Нобунаги
   Э к э й — буддийский монах из западных провинций
   О с а в а Д з и р о д з а э м о н — комендант крепости Унума, старший вассал Сайто
   Х и к о э м о н — имя, данное Хатидзуке Короку, когда он стал стражником Хидэёси
   Т а к э н а к а Х а м б э й — комендант крепости на горе Бодай, старший вассал Сайто
   О ю — сестра Хамбэя
   К о к у м а — слуга Хамбэя
   Х о р и о М о с к э — оруженосец Хидэёси
   Х о с о к а в а Ф у д з и т а к а — вассал сёгуна
   Ё с и а к и — четырнадцатый сёгун из династии Асикага
   А с а к у р а К а г э ю к и — военачальник из клана Асакура
 
   Инабаяма — главный город провинции Мино
   Гора Курихара — горное убежище Такэнаки Хамбэя
   Суномата — крепость, возведенная Хидэёси
   Гифу — название, данное Нобунагой городу Инабаяма
   Итидзёгадани — ключевая крепость клана Асакура

КРЕПОСТЬ НА ВОДЕ

   В те дни на улицах города-крепости Киёсу дети распевали шуточную песенку о приближенных Нобунаги:

 
Хлопковый Токи,
Рисовый Городза,
Скрытный Кацуиэ,
Озябший Нобумори.
 

   Хлопковый Токи — Киносита Токитиро — выступил в поход во главе небольшого войска. От его воинов требовалась полная боевая готовность, но их воинский дух был низок, а дисциплина оставляла желать лучшего. Сибата Кацуиэ и Сакума Нобумори двинулись на Суномату под барабанный бой и с развевающимися знаменами. Токитиро же выглядел скорее чиновником в инспекционной поездке или командиром запасного отряда.
   В двух ри от Киёсу отряд Токитиро нагнал одинокий всадник. Он распорядился остановить войско.
   — Это же господин Маэда Инутиё! — воскликнул старший в обозе и послал с этой вестью человека к Токитиро.
   Приказ остановиться был передан по цепочке, хотя воины еще не успели устать. Командиры и рядовые воины насторожились, потому что не верили в свою способность победить. На лицах всех независимо от чина и должности не было желания вступать в бой.
   Инутиё, спешившись, пошел в голову колонны, прислушиваясь к разговорам воинов.
   — Вот и привал!
   — Так рано?
   — Отдохнуть никогда не вредно.
   — Инутиё? — Издали завидев друга, Токитиро спешился и бросился ему навстречу.
   — Предстоящее вам сражение станет поворотным пунктом в судьбе клана Ода, — неожиданно произнес Инутиё. — Я всецело доверяюсь тебе и полагаюсь на твои силы, но весь этот поход не нравится вассалам, и в городе становится все неспокойнее. Я приехал попрощаться. Токитиро, командовать целым войском — это совсем не то, чем ты занимался раньше. Признайся, ты действительно уверен в своих силах?
   — Не беспокойся, — уверенно кивнул Токитиро и добавил: — Я кое-что придумал.
   Выслушав затею во всех подробностях, Инутиё нахмурился:
   — Я слышал о том, что, едва получив распоряжение князя, ты послал Гондзо гонцом к Хатидзуке.
   — Уже слышал? Это ведь страшная тайна!
   — Мне сказала об этом Нэнэ.
   — Женщины болтливы без меры! И Нэнэ тоже.
   — Не беспокойся и не упрекай ее. Я подошел к вашему дому, чтобы поздравить тебя с новым назначением, и нечаянно подслушал разговор Нэнэ с Гондзо. Она только что вернулась из храма Ацута, где молилась за твой успех.
   — В таком случае ты, верно, уже сообразил, что я задумал.
   — Неужели ты надеешься, что эти разбойники, которых ты просишь о помощи, окажутся надежными союзниками? А вдруг ты не сможешь с ними поладить?
   — Смогу.
   — Ну, допустим, хотя я и не понимаю, что ты им посулил. Согласился ли их главарь принять твое предложение?
   — Не хочу говорить об этом вслух.
   — Тайна?
   — Взгляни!
   Токитиро извлек из-под доспехов письмо и молча протянул его Инутиё. Это был ответ Хатидзуки Короку, доставленный Гондзо накануне вечером. Инутиё, прочитав его, не произнес ни слова, но, возвращая письмо Токитиро, с удивлением посмотрел на друга. Он смешался, не зная, что сказать.
   — Надеюсь, теперь ясно?
   — Токитиро, это явный отказ! Хатидзука пишет, что несколько поколений его клана находятся в тесных отношениях с кланом Сайто и что бесчестно порвать с ним сейчас и переметнуться на сторону Оды. Недвусмысленный отказ. Или ты углядел что-то между строк?
   — То же, что и ты. — Токитиро понурился. — Горько уклончиво говорить с тобой после того, как ты доказал свою верность, примчавшись сюда ради прощания со мной. Умоляю, вернись в крепость и спокойно служи, пока я в походе.
   — Значит, ты уверен в себе. Что ж, тебе виднее.
   — Не тревожься.
   Токитиро велел ехавшему рядом самураю привести коня Инутиё.
   — Не трать время попусту, поезжай!
   Токитиро вскочил в седло как раз в тот момент, когда привели коня Инутиё.
   — Что ж, до встречи! — Махнув другу рукой, Токитиро поскакал вперед.
   Инутиё вдруг показалось, что перед глазами у него мелькнули красные знамена без опознавательных знаков. Оглянувшись, Токитиро с улыбкой наблюдал за другом. Огромные красные стрекозы беззаботно порхали в воздухе. Инутиё молча помчался в крепость Киёсу.
 
   Мох в саду был удивительно густым и мягким. Сад усадьбы Хатидзуки походил на храмовый сад, куда не допускают посторонних. Заросли бамбука зеленели под сенью скал. Солнце клонилось к вечеру, вокруг царила тишина.
   «Сад многое пережил», — подумал вдруг Хатидзука Короку, войдя в ворота. Этот сад связывал его со многими поколениями предков, в давние времена поселившихся в Хатидзуке. «Неужели и мне суждено сгинуть, не основав славного рода. С другой стороны, — утешал себя Короку, — в таких испытаниях и предки повели бы себя так же». Что-то в глубине его души не поддавалось на подобные уговоры.
   В спокойные дни, как сегодня, старый дом выглядел обыкновенным замком, окруженным густой зеленью, и невозможно было представить, что его хозяин — предводитель шайки ронинов в несколько тысяч человек, которые волками рыскали по глухим тропам охваченной злосчастиями страны. Использовав тайных сторонников в Мино и в Овари, Короку обрел достаточную силу и влияние, чтобы не покориться воле Нобунаги.
   Проходя по саду, Короку крикнул в сторону главного здания:
   — Камэити! Иди сюда, да не забудь оружие!
   Камэити, старшему сыну Короку, было одиннадцать лет. Услышав отцовский приказ, он взял два учебных копья и спустился в сад.
   — Чем ты занимался?
   — Читал.
   — Пристрастишься к книгам, так забудешь о Пути Воина. Понял?
   Камэити поступился. Мальчик отличался от могучего кряжистого отца и внешне, и по складу характера. Его тянуло к умным беседам и изящным манерам. Всем казалось, что Короку повезло с наследником, но судьба сына не давала покоя отцу. Две с лишним тысячи его воинов были людьми грубыми и невежественными, обыкновенными сельскими самураями. Не удастся главе клана удержать их в руках, так о Хатидзуке вскоре никто и не вспомнит. В мире зверей слабый становится добычей сильного.
   Каждый раз Короку, глядя на сына, испытывал страх, что пришел конец их фамильному древу. В душе он бранил Камэити за благородство и страсть к учению. В свободную минуту он учил мальчика боевым искусствам, пытаясь вдохнуть в него хотя бы искорку воинственного духа, которым обладал сам.
   — Возьми копье!
   — Слушаюсь!
   — Прими правильную стойку и нанеси мне удар. Забудь, что перед тобой отец.
   Короку с копьем напал на сына, словно имел дело со взрослым соперником.
   От громоподобного голоса отца Камэити зажмурился и отступил на шаг назад. Безжалостное копье Короку больно ударило мальчика по плечу. Камэити, вскрикнув, без чувств упал на землю.
   Мацунами, жена Короку, уже примчалась в сад, пылая от гнева.
   — Куда он тебя ударил? Камэити! Сынок! — запричитала она.
   Не скрывая от мужа раздражения, Мацунами распорядилась принести в сад воду и притирания.
   Слуги старались держаться подальше от своего господина. Короку имел свирепый вид.
   — Глупая ты женщина! — обрушился он на жену. — Нечего плакать и утешать его! Камэити по твоей вине такой слабак. Не умрет! Ступай прочь отсюда!
   Мацунами отерла слезы и тем же полотенцем вытерла кровь с разбитой губы Камэити. Она крепко обняла сына. Губу он или прикусил, или разбил о камень при падении.
   — Ему ведь больно! Соображать надо, ребенок же перед тобой!
   Мацунами никогда не вступала с мужем в спор. Как у всех женщин тех времен, ее единственным оружием были слезы.
   Камэити наконец очнулся.
   — Все хорошо, матушка. Пустяки, — промолвил он.
   Затем взял копье и поднялся на ноги, скрежеща зубами от боли, но, пожалуй, впервые выказав силу воли, которая могла бы порадовать его отца.
   — Я готов к бою, — сказал он.
   — Вот и ударь меня как следует, пока ты такой решительный, — ухмыльнулся Короку.
   В это время в саду появился один из его подданных. Он сообщил Короку, что к главным воротам прибыл какой-то всадник, назвавшийся посланцем от князя Нобунаги. Он привязал лошадь у ворот и заявил, что ему необходимо поговорить с Короку наедине.
   — И вообще он какой-то странный, — добавил подданный. — Без спросу прошел через главные ворота, один, без свиты, словно у себя дома. Говорил при этом какую-то ерунду, мол, тут все, как и прежде. Голуби и те гуляют, как всегда. Заметил, что павлония очень подросла… Что-то не похож он на посланца клана Ода.
   Короку задумался.
   — Как его зовут? — спросил он.
   — Киносита Токитиро.
   — Ясно!
   Сомнения Короку мгновенно растаяли.
   — Должно быть, это тот же человек который писал мне раньше. Разговаривать мне с ним не о чем. Отошлите его прочь!
   Подданный отправился исполнять приказ.
   — Прошу тебя, — сказала Мацунами, — пожалуйста, избавь Камэити от тренировок хотя бы сегодня. Смотри, какой он бледный. И губа распухла.
   — Г-м-м… Ладно, забери его.
   Короку оставил и сына, и копья заботам жены.
   — Не балуй его. И не давай ему много книг. С годами он тебя за это не поблагодарит!
   Короку направился к дому. Он было уже снял сандалии, когда перед ним вырос все тот же подданный.
   — Господин, приезжий ведет себя странно. Отказывается уходить. Он через боковые ворота прошел на конюшню и разговаривает с конюхом и садовником, словно они старинные его знакомые.
   — Я приказал вышвырнуть его! Нечего церемониться с людьми Оды!
   — Да я и не выказывал вежливость, но когда люди подступились к нему, грозя перекинуть его через стену, он попросил меня еще раз сходить к вам. Он просил передать, что он тот самый Хиёси, который повстречался вам десять лет назад на реке Яхаги. Держался при этом с таким видом, будто его и пальцем нельзя тронуть.
   — Река Яхаги? — недоуменно произнес Короку.
   — Вы его не помните?
   — Нет.
   — Выходит, он и впрямь чудаковат. Побить его, усадить на лошадь, да и погнать до самого Киёсу? — спросил подданный, которому надоело бегать взад-вперед. С лицом, не предвещавшим ничего хорошего для Токитиро, он побежал к воротам. Короку, стоя уже на веранде, внезапно остановил его:
   — Стой!
   — Слушаюсь!
   — А это, случаем, не Обезьяна?
   — Вам знакомо это прозвище? Он сказал, что, если вы не вспомните Хиёси, то непременно припомните Обезьяну.
   — Обезьяна!
   — Вы с ним знакомы?
   — Смышленый был парнишка, крутился тут какое-то время. В саду подметал и Камэити нянчил.
   — Не странно ли, что он прибыл от самого Нобунаги?
   — Занятно! Как он выглядит?
   — Очень важно.
   — Да ну?
   — В короткой накидке поверх доспехов и, похоже, проделал приличный путь. Конь в пыли и в грязи, а к седлу привьючен короб со съестными припасами и другими походными пожитками.
   — Впусти его в дом.
   — В дом?
   — Надо посмотреть, о ком идет речь.
   Короку уселся на веранде.
   Хатидзука находилась недалеко от крепости Киёсу. Деревня была частью провинции, которой правил клан Ода, но Короку не признавал Нобунагу и не состоял у Оды на службе. Его отец и Сайто из Мино постоянно поддерживали друг друга, а разбойники-ронины умеют хранить преданность. В эти тревожные времена они могли бы не хвастаясь сказать, что держат свои обещания вернее, чем истинно самурайские семьи. Жили они в дикости, разбойничали на дорогах, но шайки ронинов представляли собой семьи, в которых предводитель и его сподручные питают друг к другу родственные чувства. Предательство и бесчестье в таких семьях не допускались. Короку был отцом своим помощникам и устанавливал строгий поводок в шайке.
   После убийства Досана и смерти Ёситацу в провинции Мино возникли серьезные беспорядки. На судьбе Короку это отразилось не лучшим образом. Жалованье, которое он получал при жизни Досана, перестали платить с тех пор, как Ода выставил заставы на всех дорогах из Овари в Мино. Но и теперь Короку не хотел отступаться от своих давних обязательств. Враждебность его к клану Ода усиливалась с каждым днем. В последние годы он тайно поддерживал перебежчиков из лагеря Нобунаги и постоянно подстрекал к бунту в провинции Овари.
   — Я привел его, господин, — произнес подданный, приближаясь к дому.
   Шестеро ронинов на всякий случай окружили вошедшего в сад Токитиро.
   Короку мрачно посмотрел на него.
   — Подойди! — властно сказал он.
   Человек, представший перед Короку, выглядел просто, кратким было и его приветствие:
   — Сколько воды утекло с тех пор!
   Короку пристально посмотрел на него:
   — Нет сомнений, Обезьяна! Ты не очень изменился за эти годы.
   Короку имел в виду не лицо Токитиро, а его облик в целом. Он отчетливо вспомнил ту ночь на реке Яхаги десять лет назад, когда Токитиро в грязных обносках, измазанный глиной спал в лодке. Когда мальчика разбудили, он удивил всех напыщенной речью и боевым духом. Потом при свете фонарей увидели, что перед ними странного вида подросток.
   Токитиро заговорил почтительно, не желая подчеркивать, как изменилось его положение с тех пор, как он расстался с Короку.
   — Боюсь, что в последние годы я не уделял вам должного внимания. Отрадно видеть вас, как обычно, в добром здравии. И господин Камэити, верно, совсем большой… Супруга ваша, надеюсь, здорова? Такое ощущение, будто десятилетней разлуки как не бывало.
   Оглядывая деревья в лесу и дом, Токитиро взволнованно начал вспоминать о том, как набирал воду из каменного колодца, как хозяин бранил его, как он носил на спине маленького Камэити и ловил для него цикад.