Ёсикава Эйдзи. Честь самурая

   — Как дела? — спросил Короку.
   Оружейник и подмастерья простерлись ниц на земляном полу.
   — Безуспешно? Не удается скопировать огнестрельное оружие, которое вам дали для образца?
   — Мы пробовали и так и этак… Забыли о еде и о сне, но…
   Короку кивнул.
   — Господин, посланцы только что прибыли из Микурии, — сообщил прибежавший из главного дома молодой воин.
   — Вернулись?
   — Да, господин.
   — Тэндзо привели?
   — Да, господин.
   — Хорошо. — Короку одобрительно кивнул. — Пусть подождет.
   — В доме?
   — Да. Я скоро вернусь.
   Короку был умелым стратегом, и клан безраздельно полагался на него, но у него имелась не подобающая главе рода черта — склонность к мягкосердечию. Сурового Короку порой трогали чужие слезы, особенно когда дело касалось кого-нибудь из ближайших родственников. Сегодня он твердо решил, что пора серьезно разобраться с племянником, но все равно медлил и не покидал кузницу, наблюдая за работой Куниёси.
   — Неудачи естественны, — заметил он. — Огнестрельное оружие попало к нам всего лет восемь назад. С тех пор все самурайские кланы соперничают друг с другом, стремясь научиться изготавливать ружья или покупая их на кораблях у европейских варваров. В Овари в этом смысле мы имеем преимущество. Большинство сельских самураев на Севере и на Востоке в глаза не видывали ружей. Тебе тоже прежде не доводилось изготовлять подобного оружия. Старайся не за страх, а за совесть. Если удастся сделать хоть одно ружье, потом можно изготовить целую сотню. Ружья, поверь, нам пригодятся!
   — Господин! Они ждут тебя. — Гонец прибежал еще раз и опустился на колени на траву, влажную от росы.
   — Скоро вернусь. Передай, чтобы подождали немного.
   Короку, решивший принести собственного племянника в жертву справедливости, разрывался между родственными чувствами и требованиями чести. Он направился было к дому, но вновь обратился к Куниёси:
   — За год ты ведь сумеешь изготовить десяток-другой добротных ружей?
   — Да, — серьезно ответил кузнец. Он сознавал возложенную на него ответственность. — Стоит сделать одно, безукоризненное, так не составит труда изготовить и сорок, а то и целую сотню.
   — Трудности, значит, только с первым ружьем?
   — Вы тратите много на мое содержание.
   — Тебя это не должно тревожить.
   — Благодарю, мой господин.
   — Не думаю, что война закончится в этом году, или в следующем, или в ближайшие годы… Постарайся по возможности побыстрее добиться успеха.
   — Буду стараться.
   — И помни, дело это секретное.
   — Слушаюсь, господин.
   — Стук молота разносится по всей округе. Нельзя ли работать так, чтобы не было слышно по ту сторону рва?
   — Постараюсь, мой господин.
   Уже собравшись выйти из кузницы, Короку заметил у стены ружье.
   — А это что? — спросил он. — Образец или твоя работа?
   — Только что сделано.
   — Давай его опробуем.
   — Боюсь, мой господин, оно еще не совсем готово для испытания.
   — Ничего! У меня есть хорошая мишень! А оно выстрелит?
   — Пуля вылетит, но механизм пока не работает, как в образце. Буду работать еще упорнее.
   — Испытание — тоже важное дело. Дай-ка сюда!
   Взяв ружье из рук у Куниёси, Короку положил ствол на локоть, словно целясь. В этот миг в дверях кузницы показался Инада Оиноскэ:
   — Вы еще не закончили!
   — В чем дело? — Короку повернулся к Оиноскэ с ружьем наперевес.
   — Думаю, вам следует поторопиться. Мы уговорили Тэндзо пойти с нами, но он встревожился. Неверный шаг, и он превратится, как говорят, в тигра, вырвавшегося из клетки.
   — Хорошо, сейчас приду.
   Передав ружье Оиноскэ, Короку быстро зашагал по лесной тропе.
   Ватанабэ Тэндзо сидел у входа в кабинет хозяина, размышляя, что произошло. Какая срочность в спешном приезде сюда? Аояма Синсити, Нагаи Ханнодзё, Мацубара Такуми и Инада Оиноскэ — верные воины клана Хатидзука — сидели вокруг, не спуская глаз с гостя. Тэндзо заволновался, едва переступив ворота усадьбы. Он уже хотел под каким-нибудь предлогом удалиться, когда увидел в саду Короку.
   — Ах, дядюшка! — Тэндзо улыбнулся вымученной улыбкой.
   Короку безучастно поглядел на племянника. Оиноскэ опустил приклад ружья на землю.
   — Тэндзо, выйди в сад.
   Короку выглядел как обычно, и Тэндзо немного успокоился.
   — Мне передали, чтобы я немедленно прибыл к тебе. Верно?
   — Именно так.
   — А в чем дело?
   — Иди сюда!
   Тэндзо обулся в соломенные сандалии и спустился в сад. Ханнодзё и Такуми следовали за ним.
   — Встань вон там! — приказал Короку, усевшись на большой камень, и поднял ружье.
   Тэндзо понял, что дядя целится в него, но сделать ничего не мог. Воины неподвижно стояли вокруг. Атамана разбойников из Микурии заманили в ловушку. Лицо его побледнело. Волны гнева словно исходили от Короку. Тэндзо понял, что слова бесполезны.
   — Тэндзо!
   — Да?
   — Ты, конечно, не забыл, что я неоднократно говорил тебе?
   — Я все запомнил.
   — Наш мир — хаос, и ты пришел в него человеком. Самое позорное в жизни — излишества в нарядах, чревоугодие, издевательства над простыми людьми. Именно этим отличаются так называемые крупные провинциальные кланы. Под стать им и ронины. Род Хатидзука Короку — не чета остальным, и, по-моему, я давным-давно объяснил тебе это.
   — Да.
   — Наш род дал обет хранить высокие стремления и исполнять их. Мы поклялись не угнетать земледельцев и не разбойничать, поклялись позаботиться о том, чтобы плоды процветания достались всем, если власть над провинцией окажется в наших руках.
   — Истинная правда.
   — Кто же нарушил нашу клятву? — спросил Короку.
   Тэндзо промолчал.
   — Ты, Тэндзо! Ты злоупотребил властью над вооруженными людьми, которую я тебе доверил. Ты использовал ее во зло, предпочтя жизнь ночного вора. Это ты вломился в дом гончара в Синкаве и украл чайник Акаэ? Ты? Отвечай!
   Тэндзо оглядывался по сторонам, прикидывая, куда лучше бежать.
   Короку встал с камня:
   — Скотина! Стоять! Или удрать надумал?
   — Я… я не собираюсь бежать… — Голос Тэндзо задрожал. Он опустился на траву.
   — Свяжите его! — приказал Короку.
   Мацубара Такуми и Аояма Синсити мгновенно накинулись на Тэндзо. Заломив ему руки за спину, они скрутили его перевязью от его же меча. Тэндзо осознал, что преступление раскрыто и ему грозит опасность. На его бледном лице появилось решительное и дерзкое выражение.
   — Д-д-дядюшка, что ты собираешься со мной сделать? Ты мой родной дядя, но твое поведение кажется мне диким.
   — Замолчи!
   — Клянусь, я не понимаю, о чем ты говоришь.
   — Молчать!
   — Кто наплел небылиц про меня?
   — Закрой рот!
   — Дядюшка… ты ведь мой кровный родственник! Зачем доверять слухам, не лучше ли спросить у меня?
   — Не хочу слушать твои трусливые отговорки!
   — Главе большого клана нельзя принимать решения на основании сплетен. Он сначала расследует дело…
   Короку было мерзко слушать это нытье. Он поднял ружье и положил его на сгиб локтя.
   — Негодяй! Ты мне не племянник, а живая мишень. Испытаю на тебе новое ружье, которое сделал для меня Куниёси. Отведите его подальше и привяжите к дереву.
   Синсити и Такуми пинками подняли Тэндзо с земли и за шиворот поволокли по саду. Они потащили его в дальний конец сада, на расстояние, которое не преодолела бы стрела опытного лучника.
   — Дядюшка! Выслушай меня! Умоляю, позволь мне сказать!
   Голос Тэндзо дрожал от отчаяния, но Короку не внял крикам племянника. Короку взял фитиль из рук Оиноскэ, зарядил мушкет и прицелился в истошно вопящего Тэндзо.
   — Признаюсь в воровстве! Выслушай меня!
   Приближенные Короку невозмутимо наблюдали за происходящим, скрестив руки на груди. Через несколько минут умолк и Тэндзо. Голова его поникла. Он, вероятно, уже примирился с собственной смертью или просто пал духом.
   — Не работает, — пробормотал Короку, отведя взгляд от живой мишени. — Жму на курок, а оно не стреляет. Синоскэ, сбегай-ка в кузницу и приведи сюда Куниёси.
   Когда пришел кузнец, Короку протянул ему ружье:
   — Попробовал выстрелить, но ружье не сработало. Почини его!
   — Мой господин, это не так-то просто, — сказал Куниёси, осмотрев мушкет.
   — Сколько времени потребуется?
   — Может, к вечеру управлюсь.
   — А побыстрее нельзя? Живая мишень, на которой мне хочется опробовать ружье, уже готова.
   Кузнец только сейчас сообразил, какая участь уготована Тэндзо.
   — Это… ваш племянник? — с трудом выговорил он.
   Короку промолчал.
   — Ты оружейник. Твое дело — побыстрее исправить неполадки в ружье. Тэндзо — дурной человек, но он мой родственник. Он не умрет, как бродячий пес, а поможет в испытании нового оружия. Так что пошевеливайся!
   — Слушаюсь, господин!
   — Чего еще ждешь? — Глаза Короку вспыхнули, как сигнальные огни.
   Куниёси кожей почувствовал, как его обожгло жаром. Он торопливо пошел в кузницу.
   — Такуми, принеси попить нашей живой мишени, — распорядился Короку. — Выставьте стражу из трех человек, пока не починят ружье.
   С этими словами он удалился в дом, чтобы позавтракать.
   Такуми, Оиноскэ и Синсити тоже покинули сад. Нагаи Ханнодзё собирался сегодня съездить домой, и он вскоре сообщил, что отправляется в путь. Вскоре отбыл с поручением и Мацубара Такуми, так что в доме на холме остались только Инада Оиноскэ и Аояма Синсити.
   Солнце поднималось, становилось все жарче. Пели цикады, и только муравьи не замечали зноя. Из кузницы доносился яростный стук молота. Что чувствовал в эти минуты привязанный к дереву Тэндзо?
   — Ружье еще не готово? — выкрикивал Короку из внутренних покоев, и Аояма Синсити, обливаясь потом, мчался в кузницу.
   — Еще немного придется подождать! — докладывал он, сообщая, как продвигается дело.
   Короку задремал. Синсити тоже заснул, устав после треволнений минувшего дня.
   Их разбудил громкий голос одного из стражников:
   — Он сбежал, господин Синсити, сбежал! Быстрее сюда!
   Синсити босиком помчался в сад.
   — Племянник хозяина убил двух стражей и скрылся!
   Лицо стражника было землисто-серым. Синсити побежал со стражником, крикнув на бегу в сторону дома:
   — Тэндзо убил двух стражников и сбежал!
   — Что? — воскликнул Короку, очнувшись ото сна.
   В саду все так же пели цикады. Резким движением Короку вскочил на ноги и обнажил меч, который постоянно держал у изголовья во время сна. Обогнув веранду, он натолкнулся на Синсити и уцелевшего стражника.
   Они подбежали к дереву, но Тэндзо там, конечно, не оказалось. Под деревом валялась развязанная веревка. Шагах в десяти ничком лежал убитый. Тело второго стражника они нашли у глинобитной стены; его голова была расколота надвое, как спелый гранат. Оба стражника были с ног до головы залиты кровью. Кровь на траве в такой зной быстро запеклась и почернела. Тучи мух слетелись не ее запах.
   — Стражник!
   — Да, мой господин! — Стражник простерся перед Короку.
   — Руки Тэндзо были скручены перевязью меча, а сам он привязан к дереву пеньковой веревкой. Как ему удалось освободиться? Веревка не разрезана.
   — Да… верно… это мы развязали ее.
   — Кто?
   — Один из убитых.
   — Почему? Кто позволил?
   — Сперва мы и слушать его не хотели, но ваш племянник сказал, что ему нужно по нужде, и мы…
   — Болван! — заорал Короку, едва сдерживая желание втоптать стражника в землю. — Поддаться на такой старый трюк! Безмозглые скоты!
   — Господин, пожалуйста, простите меня. Ваш племянник сказал, что вы человек с добрым сердцем. Он внушил нам, что родной дядя никогда не убьет племянника. Сказал, что его наказывают для острастки, что вы назначили расследование, которое закончится к вечеру, и тогда его освободят. Твердил, что нас строго накажут, если мы обойдемся с ним жестоко. В конце концов один из нас развязал его. Два стражника повели его вон под то дерево, чтобы племянник ваш справил нужду.
   — Дальше?
   — А потом я услышал крик. Он убил стражников, а я бросился к дому, чтобы доложить вам о происшествии.
   — В какую сторону он побежал?
   — Я видел, как он перелез через стену. И потом вроде бы слышал плеск в ручье.
   — Синсити, надо догнать его! Вышли людей на дорогу, ведущую в деревню. Быстро!
   Короку решительно устремился к главным воротам, чувствуя холодок страха в душе.
   Истекающий потом Куниёси не ведал о случившемся, потеряв счет времени. Для него сейчас не существовало ничего, кроме ружья, которое надо исправить. Искры с наковальни обжигали его. Наконец он изготовил недостающую деталь. Удовлетворенный результатом своих трудов, он ласкал мушкет, как младенца. Полной уверенности в том, что оружие на сей раз не подведет, у него не было. Он прицелился в стену незаряженным ружьем и спустил курок. Щелчок прозвучал весьма угрожающе.
   «Вроде бы в порядке», — подумал он. Какой позор, если он торжественно вручит ружье Короку, а в нем окажется изъян. Куниёси засыпал порох в ружье и вложил пулю в ствол. Он выстрелил в пол. Грянул гром, и в земле образовалась маленькая воронка.
   — Получилось!
   Перезарядив ружье, Куниёси пошел по лесной тропе в хозяйский сад.
   — Эй, ты! — окликнули его из-за дерева.
   Куниёси остановился, растерянно оглядываясь по сторонам.
   — Кто там? — спросил он.
   — Я.
   — Кто?
   — Ватанабэ Тэндзо.
   — Племянник хозяина?
   — Не удивляйся! Утром я был привязан к дереву, и на мне собирались опробовать твое ружье. А теперь я здесь.
   — Что случилось?
   — Не твое дело. Наши семейные дела. Дядя преподал мне хороший урок.
   — Вот как?
   — Послушай-ка! Сейчас в деревне, у запруды, идет битва. Там и крестьяне, и самураи. Дядя, Оиноскэ, Синсити и все остальные там. Мне велено отправляться следом. Ты починил ружье?
   — Да.
   — Давай сюда!
   — Это приказ князя Короку?
   — Да. Поживее! Если враг побежит с поля боя, мы не успеем опробовать оружие.
   Тэндзо выхватил у Куниёси ружье и скрылся в чаще.
   — Чудеса, — пробормотал кузнец.
   Он пошел следом за Тэндзо, который пробирался к внешней стене поместья. Кузнец увидел, как тот перелез через ограду и оказался во рву.
   Погрузившись по грудь в стоячую воду, Тэндзо стремительно рванулся вперед, как дикий зверь.
   Куниёси взобрался на стену следом за ним.
   — Эй, люди! Держите вора! Помогите! Сюда! — закричал он, поняв, что его обманули.
   Тэндзо выкарабкался из воды, серый от грязи, как крыса. Услышав крики Куниёси, он обернулся, прицелился и выстрелил из мушкета.
   Ружье издало страшный грохот. Тело Куниёси рухнуло с ограды. Тэндзо мчался по полю, как дикий зверь, уходящий от охотников.
 
   «Всем прибыть немедленно».
   Под приказом стояла подпись главы клана Хатидзуки Короку. К вечеру усадьба и ее окрестности наполнилась самураями, явившимися по зову князя.
   — Война?
   — С кем? — спрашивали воины друг друга, возбужденные предстоящей битвой.
   Значительную часть жизни они возделывали поля, разводили лошадей, торговали шелковичными червями и на рынке ничем не отличались от обыкновенных крестьян и торговцев, но в глубине души вассалы были иными людьми. Они похвалялись предками, принявшими мученическую смерть, и роптали на свою судьбу. Они без колебаний брались за оружие, при малейшей угрозе их сюзерену. Подобные люди служили истинной опорой клану на протяжении столетий.
   Оиноскэ и Синсити отдавали воинам распоряжения у ворот.
   — Проходите в сад!
   — Не шумите!
   — Идите к главному входу!
   Прибывшие были вооружены длинными боевыми мечами, но, являясь членами провинциального клана, они не носили полных доспехов, а только боевые перчатки и ноговицы.
   — Отправляемся на битву, — предположил один из воинов.
   У владений рода Хатидзука не было четко установленной границы. Собравшиеся люди не жили в крепостях и не присягали никому на верность. Они не имели ни постоянных союзников, ни врагов, но время от времени они уходили на войну — когда кто-то вторгался во владения клана, или в составе объединенного войска с другими князьями, или отправлялись наемниками в дальние провинции. Некоторые князья за деньги оказывали помощь своими войсками, но Короку никогда не гнался за выгодой. Соседние кланы Ода, Токугава из Микавы, Имагава из Суруги уважали Короку. Хатидзука был одним из нескольких могущественных провинциальных кланов, но достаточно влиятельным для того, чтобы не опасаться посягательств на его земли.
   Получив приказ князя, все члены клана немедленно явились в усадьбу. Они с надеждой и тревогой смотрели на своего повелителя. Он стоял на возвышении, неподвижный, как статуя. Смеркалось, в небе появилась луна. Короку был в доспехах из черной кожи, на боку висел длинный меч. Снаряжение выглядело легким, но никто не сомневался, что Короку — полководец и истинный глава воинского рода.
   Короку перед лицом двухсот своих соратников торжественно объявил, что отныне Ватанабэ Тэндзо больше не является членом клана. Подробно рассказав о случившемся, он повинился в своей ошибке:
   — В результате моего недосмотра возникли серьезные трудности. Тэндзо должен заплатить головой за побег. Мы обшарим всю землю, перевернем каждый камень, проверим каждую травинку, но он от нас не уйдет. Если он не умрет, род Хатидзука на долгие века прославится как шайка воров. Это дело нашей чести. Нашей с вами, наших предков и наших потомков. Мы обязаны поймать Тэндзо. Забудьте, что он мой племянник. Он — предатель!
   Едва Короку закончил речь, как появился запыхавшийся юный гонец:
   — Тэндзо со своими людьми в Микурии! Они ждут нападения и укрепляют подходы к деревне.
   Соратники Короку опешили, узнав, что врагом оказался на этот раз Ватанабэ Тэндзо, однако честь клана была превыше всего. Они дружно отправились в арсенал, в котором имелось большое количество разнообразного оружия. В прошлом оружие и доспехи часто бросали на поле брани. Теперь, когда усобицы не утихали ни на день и Япония погрузилась во мрак и смуту, оружие стало едва ли не самым ценным достоянием. Оружие хранилось чуть ли не в каждом крестьянском доме. Меч или копье были самым ходовым товаром на рынке, уступая лишь продовольствию.
   Много оружия хранилось в здешнем арсенале с первых дней возникновения клана, но в правление Короку запас пополнялся особенно быстро. В нем не было только огнестрельного оружия. Тэндзо сбежал, прихватив их единственное ружье, что привело Короку в такой гнев, который могли умерить лишь стремительными боевыми действиями. Он считал племянника диким зверем, полагая, что чрезмерно милосердно разорвать его на куски. Короку торжественно поклялся, что не снимет доспехов, пока Тэндзо не будет убит.
   Короку во главе своего войска выступил на Микурию.
   У деревни колонна остановилась и выслали лазутчика. Вскоре он доложил, что Тэндзо и его подручные жгут дома и грабят крестьян. Отряд двинулся вперед и столкнулся с беженцами, которые тащили на себе детей и стариков, котомки, гнали скот. Войско Хатидзуки еще больше напугало их.
   Аояма Синсити обратился к ним со словами утешения:
   — Мы пришли не грабить, а наказать Ватанабэ Тэндзо и его разбойников.
   Крестьяне, немного успокоившись, стали наперебой жаловаться на бесчинства Тэндзо. Список его злодеяний не исчерпывался кражей в доме гончара Сутэдзиро. Помимо ежегодной дани в пользу властителя края, Тэндзо взимал мзду в свой карман, которую называл «платой за охрану полей». Захватив дамбы на реках и озерах, он ввел «подать за воду». Если кто-нибудь осмеливался воспротивиться, Тэндзо присылал воинов, и те разоряли надел бунтаря. Угрожая вырезать семью каждого, кто посмеет пожаловаться князю, он ухитрился держать свои темные дела в секрете. Сам князь был слишком занят постоянными войнами, чтобы обращать внимание на мелочи вроде закона и порядка.
   Тэндзо с сообщниками вели себя нагло: играли в кости, на храмовом дворе забивали и поедали крестьянский скот и домашнюю птицу, крали женщин, устроили в храме склад оружия.
   — Ну а что сегодня случилось? — спросил Синсити.
   Крестьяне заговорили в один голос. Беспорядки начались с того, что из арсенала раздали мечи и копья. Разбойники пили сакэ и вопили о решимости сражаться до последней капли крови и внезапно начали грабить и жечь дома. В конце концов банда взяла с собой оружие, еду и все ценное, награбленное в деревне, и бежала. Громкими разговорами о смертном бое они, похоже, хотели отпугнуть возможных преследователей.
   «Может, они меня перехитрили?» — размышлял Короку, спешиваясь. Он велел крестьянам идти домой, а затем с помощью своих воинов потушил пожар, бушевавший в деревне. Короку спас оскверненный разбойниками сельский храм. На заре он предался молитве.
   — Тэндзо — один из многих побегов на древе нашей семьи, но тень его злодеяний падает на весь род Хатидзука. Прошу прощения за содеянное им и клянусь, что Тэндзо ждет смертная казнь. Обещаю облегчить жизнь здешним крестьянам и преподнести щедрые дары храму.
   Верные воины окружали своего сюзерена.
   — Неужто это — вожак разбойников? — перешептывались крестьяне.
   Их недоумение и подозрительность не были напрасными. Именно именем Хатидзуки Тэндзо подкреплял права на бесчисленные преступления и поборы. Он приходился племянником Короку и считал его своим повелителем, поэтому крестьяне не верили и Короку. Короку понимал, что поражение неизбежно, если не заручиться поддержкой богов и местных жителей.
   Наконец вернулись лазутчики, посланные по следу Тэндзо.
   — В его отряде человек семьдесят, — доложили они. — Судя по следам, разбойники ушли в горы у Хигаси Касугаи и бегут к дороге Мино.
   — Половина воинов возвращается домой для охраны владений клана Хатидзука. Часть остается здесь, чтобы помочь крестьянам. Ближайшие мои соратники отправляются в погоню, — распорядился Короку.
   Короку оставил при себе полсотни человек. Миновав Комаки и Кубосики, они столкнулись с частью шайки. Тэндзо выставил дозоры на нескольких дорогах и, обнаружив погоню, избрал кружной путь. Пришли вести, что его люди спускаются с вершины горы Сэто в деревню Асукэ.
 
   В полдень на четвертый день после того, как спалили Микурию, стояла жара. Дорога взбиралась в гору, а люди Тэндзо несли на себе оружие и доспехи. Шайка выбилась из сил. Они уходили все дальше, бросая по пути лошадей и поклажу, чтобы не мешкать, и вошли в ущелье реки Додзуки изнуренными, голодными, промокшими от пота. На привале маленький отряд Тэндзо был атакован с двух сторон воинами Короку, которые спустились по стенам ущелья. Валуны и люди обрушились на беглецов, и вскоре вода в реке окрасилась кровью. Одних закололи, других забили до смерти камнями, третьи утонули. Никто не думал о том, что врагов связывали родственные узы. В бою сошлись дядья и племянники, двоюродные братья. Клан занимался самоуничтожением, но оно было необходимым. Род считал себя единым целым, и если в его теле появлялась опухоль, надлежало избавиться от нее любой ценой.
   Бесстрашный воин Короку был залит кровью сородичей. Он громко вызывал Тэндзо на поединок, но племянника не было видно. Девять человек из отряда Короку погибло, зато уничтожили почти всех разбойников. Среди убитых Тэндзо не оказалось. Он, вероятно, бежал с поля боя и петлял теперь по горным тропам.
   «Собака! — Короку заскрежетал зубами. — Он направляется в Каи».
   Короку с вершины холма осматривал окрестности. Внезапно откуда-то донесся ружейный выстрел — эхо его прокатилось по горам, словно насмехаясь над Короку. Слезы ярости навернулись ему на глаза. Ведь он с племянником, оказавшимся негодяем, люди одной крови. Плакал он и от сознания своего бессилия. Короку сознавал, что безвозвратно минуло то время, когда он мог возвыситься из главы рода до правителя всей провинции. «Если я не в состоянии управиться даже с родней… — горько подумал он. — Одной воинской силы мало, надо уметь властвовать людьми и хотя бы поддерживать порядок в собственном доме».
   Короку невольно улыбнулся сквозь слезы. «И все же мерзавец Тэндзо кое-чему научил меня», — подумал он и приказал прекратить погоню.
   Его отряд, уменьшившийся до тридцати с лишним человек, двинулся из ущелья Додзуки в Коромо. Они встали на привал в окрестностях города и на следующее утро выслали гонца в крепость Окадзаки за разрешением проследовать через нее. К Окадзаки отряд подошел в полночь. По главным дорогам, ведущим к дому Короку, располагалось множество крепостей и укрепленных застав. Через некоторые заставы не пропускали вооруженных людей. Поход по суше длился бы долго, поэтому Короку решил плыть на лодках по реке Яхаги, а потом следовать от Охамы до Ханды. Из Токонамэ им предстояло проплыть морем до устья реки Каниэ, а затем вверх до Хатидзуки.
   К реке Яхаги отряд вышел в полночь. Лодок поблизости не оказалось. Река была широкой и быстрой. Огорченный Короку и его спутники расположились под деревьями.
   — Если не найдем лодок, чтобы спуститься по реке, надо нанять паром и отправиться по другому берегу.
   — Уже поздно. Дождемся рассвета.
   Короку беспокоила необходимость испрашивать в крепости Окадзаки разрешение на ночлег.
   — Поищем паром, — распорядился он. — Если нам повезет вскоре переправиться через реку, то к рассвету мы проделаем тот же путь, что и на лодках.
   — Парома не видно.
   — Хотя бы один паром обязательно должен быть. Как, по-твоему, днем люди переправляются на тот берег? Река очень широкая! В прибрежном тростнике наверняка припрятаны лодки на всякий случай. Поищите лучше!