Фаллон Дженнифер. Башня Измены

   — Вы дочь Габлета, — уточнил Дамиан. — А значит, ко всему, что вы говорите, следует относиться очень осторожно.
   Нужно было поставить этого человека на место — и чем раньше, тем лучше.
   — Я не желаю выслушивать насмешки варвара! Я требую, чтобы вы немедленно проводили меня к Лорду Защитнику. С ним я могу разговаривать более предметно, чем с таким дикарем, как вы!
   Дамиан Вулфблэйд захохотал. Адрина с величественным видом повернулась к Тардже Тенрагану:
   — Мальчик под моей защитой, так же как моя рабыня. Они останутся со мной — мне не пристало обходиться без слуг. Вы, кажется хотели меня продать? Я согласна обсудить этот вопрос. Но я ни при каких обстоятельствах не соглашусь вернуться в Кариен. Вам ясно?
   Такая безапелляционность как будто обескуражила мужчин. Вулфблэйд и медалонец обменялись многозначительными взглядами.
   — Свою рабыню можете оставить при себе, ваше высочество. Что же касается мальчика, то его судьбу будет решать капитан Тенраган.
   — А как насчет остальных моих требований?
   Военлорд засмеялся.
   — Требований? Вы наша пленница, ваше высочество. И вы не имеете права выдвигать требования. Я могу пообещать вам одно: если вы не уйметесь, то на собственном опыте узнаете, к чему обязывает ошейник курт'есы. Вам ясно? — Дамиан поворотил коня, и Адрина не успела придумать достойный ответ. — Посадите мальчика на лошадь. Он уже не маленький, поедет без няньки.
   Тарджа забрал парнишку у Тамилан. Кто-то из налетчиков взял ее лошадь под уздцы, и вся компания двинулась к развалинам, где располагался командный пункт.
   Адрина закусила губу и задумалась: правильно ли она делает, стараясь во что бы то ни стало добраться до дома? Дамиан Вулфблэйд ей не верит, это ясно, а вот Тарджа Тенраган… трудно сказать. Может, он смог бы поддержать ее? Неужели медалонцы не понимают, что ее бегство им же на руку? Едва она прибудет в Талабар — договору с Кариеном конец.
   С другой стороны, возвращение принцессы в Кариен им тоже выгодно. В этом случае Кратин пойдет на любые уступки. Адрина взглянула на двух мужчин, от которых зависело ее будущее. Только они могли защитить ее от гнева Кратина. И чтобы они это сделали, придется изменить поведение. Надо стать любезной. И учтивой. Вот только что-то запамятовала она, как это делается.

Глава 33

   — И что, во имя Основательниц, нам с ней делать?
   Дженга расхаживал по залу, заложив руки за спину и озабоченно насупившись. Он так надеялся выспаться после возвращения в башню. И уж никак не ожидал, что Тарджа и Дамиан захватят в плен курт'есу, которая окажется кронпринцессой Кариена.
   — Мое предложение таково: что бы вы ни делали, делайте это побыстрей. Надеюсь, вы не хотите вляпаться по ее милости в крупные неприятности. А вы в них вляпаетесь, поверьте мне, — с жаром произнес Дамиан.
   — Ее хорошо охраняют, — заметил Тарджа. Дамиан усмехнулся.
   — Тогда потрудись менять охрану каждый день. Через неделю все, с кем она пообщалась, будут есть у нее из рук. А еще через неделю помогут ей бежать. Это хорошо, что мы осмотрели ее седельные сумки. Там столько сокровищ, что можно купить всех охранников вместе взятых.
   Он посмотрел на кучку драгоценностей, лежавшую на самодельном деревянном столе. На один голубой бриллиант можно прокормить в течение года небольшую деревню.
   — Вы же говорили, что она скандалистка. — Дженга остановился и взглянул на каменья. Неверный свет горящих факелов исчертил его, морщинистое лицо причудливыми тенями.
   — Скандалистка, — подтвердил Дамиан. — Но и хитрюга. Теперь, когда мы отняли у нее средства подкупа, она найдет другие, более изощренные. Она опытная курт'еса. Ее учили искусству обольщения. Может быть, в Медалоне об этом понятия не имеют, но, поверьте мне, она опаснее, чем вы можете себе представить.
   — Ты о чем? — спросил Тарджа. — «Ее учили искусству обольщения». Она же принцесса.
   — Ваше понятие «курт'еса» очень отличается от нашего, Тарджа. В Медалоне курт'есами называют обычных шлюх. А в Фардоннии и Хитрии это весьма подкованные дамочки, вполне достойные тех денег, которые платят за них те, кто может себе это позволить. Вероятно, Адрина встретила своего первого дружка лет в шестнадцать. А тот был, скорее всего, талантливым музыкантом или художником, а может, и знал языки. Но главное — он преподал ей искусство любви и научил ее дарить наслаждение на брачном ложе.
   — Так наша принцесса шлюха! — с притворным ужасом вскричал Тарджа.
   Дамиан укоризненно покачал головой.
   — Ты упустил смысл. Она дочь Габлета. Ее учили лучшие мастера своего дела. Так что если ей чего-то захочется, она добьется своего так или иначе. На то и наука. И если ты еще не заметил, она не так неприступна, как кажется. Не веришь — пообщайся с ней часок.
   — Нет, спасибо. Я знаю, чего хочет ее высочество.
   — Вы можете побеседовать о добродетелях этой леди в другое время, — вмешался Дженга. — А сейчас я должен решить, что с ней делать.
   — Можно вернуть ее Кратину, — предложил Тарджа. — Но не даром. Уверен, он пойдет на мировую — лишь бы заполучить жену.
   — А вот я не уверен, — сказал Дамиан, покачав головой. — Она категорически не согласна возвращаться в Кариен. И если верить тому фардоннцу, которого ты убил, кариенцы их предали.
   — Но Адрина не получила его сообщения. Значит, сбежала по другой причине.
   — А что Габлет? — спросил Дженга. — Может, узнав, что его дочь попала к нам в заложники, он откажется от задуманного?
   Дамиан пожал плечами.
   — У этого ублюдка нет ни стыда, ни совести. Он запросто может бросить ее на произвол судьбы, а может и попытаться вернуть. — Он мрачно улыбнулся. — Боюсь, у нас больше шансов продать ее сокровища.
   — А давайте посоветуемся с ее высочеством, — предложил Тарджа. — Она сама хотела обсудить вопрос относительно ее выкупа.
   — Вы что, издеваетесь? — спросил Дженга.
   — Нет, он так шутит. — Дамиан вздохнул.
   — Хорошо, оставляю ее вам, лорд Вулфблэйд. Вы ее взяли в плен, так что поручаю ее вашим заботам. Можете отрядить на ее охрану столько людей, сколько вам заблагорассудится. А мне, знаете ли, некогда отвлекаться. Дайте мне знать, когда решите, что делать. И спрячьте драгоценности подальше. А теперь, джентльмены, простите меня, но я пошел спать.
   И Лорд Защитник ушел. Дамиан посмотрел ему вслед с непривычным доселе чувством отчаяния и повернулся к Тардже. Тот как ни в чем не бывало деловито сгреб драгоценности со стола, завернул в бархатную тряпицу и сунул за пояс.
   — Ну, вот ты и богат. — Дамиан допил вино и посмотрел на Тарджу: — И не гляди на меня так. Ты понятия не имеешь, какая она на самом деле.
   — Да нет, теперь имею, наслушался. Ты-то ее знаешь.
   Дамиан встал с кресла, стоявшего у камина, и, налив еще кубок вина, выпил его залпом.
   — А ты знаешь, что она пыталась убить моего дядьку?
   — Адрина?
   Дамиан кивнул.
   — Пару лет назад Габлет послал ее в Гринхарбор поздравить Лернена с днем рождения — в тот самый год, когда тебя вызвали в Цитадель. Адрина была хорошо осведомлена о слабостях моего дядюшки и пользовалась этим весьма умело. Она притащила его на аукцион рабов и уговорила купить пару мальчишек-близнецов. Хитрая сучка даже отвезла детей во дворец в дядюшкиной карете, стараясь возбудить его аппетит. Той же ночью они перерезали себе вены в постели дяди и истекли кровью, пока он спал. Нож, которым они воспользовались, принадлежал Адрине. Видимо, она сунула его мальчишкам в карете. Мальчишки предпочли наложить на себя руки, но не подчинились ее требованию. Я удивляюсь, и как она еще может спокойно спать по ночам.
   — А я удивляюсь, что вы не пошли войной на Фардоннию после покушения на жизнь светлейшего принца.
   Дамиан пожал плечами и снова наполнил кубок.
   — Так ведь доказать-то ничего не удалось. Я охотился в тот день и вернулся только вечером. Мне сказали, что Адрина искала какой-то нож, якобы потерянный за ужином. Мы не нашли никакой связи между ней и мальчиками, хотя провели самое тщательное расследование. И нам ничего не оставалось, как забыть об этом происшествии. — Он одним духом опорожнил кубок и поставил его на стол вверх дном. — Знаешь, что меня раздражает?
   — Что?
   — То, что эта сучка и ее рабыня носят ошейники, которые Лернен подарил тем двум мальчикам. Я сразу их узнал. Мы с Лерненом еще поспорили, сколько они стоят. И Адрина сохранила дорогой подарочек.
   Судя по всему, Тарджа не очень-то поверил в эту историю.
   — Ну, так забери их.
   — Нет уж, пусть носят. Ты плохо знаешь хитрианцев и фардоннцев, Тарджа. Для знатной женщины носить рабский ошейник — хуже нет. Ее высочество сама согласилась на это небольшое унижение. Она думает, что мне понадобятся ключи. И я продержу ее в Финике до тех пор, пока их не привезут из Хитрии.
   — Ты пошлешь за ними человека?
   — Вообще-то в этом нет необходимости. Там есть потайная застежка. Однако свободу надо заслужить.
   — А что, если отобрать у нее рабыню? — Тарджа ухмыльнулся. — Ну, как кариенского мальчишку.
   — А что, если она не возразит? Тогда сам будешь ей служить. Что же до мальчишки, то он целиком и полностью на твоей ответственности. Я не хочу, чтобы он крутился рядом с ней. Потому что если она попросит, парень, не задумываясь, перережет глотку любому из нас.
   Тарджа внезапно помрачнел.
   — Жаль, что здесь нет Р'шейл. Кажется, она поладила бы с мальчишкой. А к принцессе могла бы найти подход Мэгина. Вот если бы она была здесь!
   — Да уж, — согласился Дамиан и, налив в два кубка вина, протянул один Тардже: — Держи. Если мне суждено сегодня напиться, то тебе лучше не отставать. Скверный выдался денек. Наша славная битва больше напоминала забой скота.
   Тарджа пригубил кубок, Дамиан свою порцию проглотил единым духом. Оба помолчали. Тишину нарушало лишь потрескивание горящих факелов. Потом Дамиан снова налил себе вина. Тарджа сощурясь посмотрел на приятеля:
   — Ты говорил, что у знатных хитрианцев и фардоннцев существует обычай обучать сыновей и дочерей любовной науке. А у тебя была такая учительница?
   — Естественно. — У Дамиана закружилась голова. Молодое крепкое вино сильно ударило в голову. Наверное, не стоило пить так много. — Ее звали Рейна. Мне было пятнадцать, когда она приехала в Кракандар.
   — Должно быть, это лучше, чем тискать служанок по конюшням.
   — Поскольку я никогда не тискал служанок по конюшням, ничего тебе на сей счет сказать не могу. Но, думаю, ты прав. Пей, капитан. Я уже надрался, а у тебя еще ни в одном глазу.
   — Шел бы ты спать, Дамиан. День был долгим, ты устал.
   — Да, мамочка.
   — Я хотел сказать…
   — Да знаю я, что ты хотел сказать. — Дамиан посмотрел на дно кубка. — Знаешь, мы в Хитрии называем такое хмельное вино фардоннской бражкой.
   Тарджа улыбнулся.
   — А мы называем его хитрианской бражкой.
   — Я пропускаю мимо ушей это гнусное оскорбление, капитан, потому что люблю тебя. — Неожиданно Дамиан швырнул кубок в камин. — Проклятье! Зачем она сюда приперлась?
   — Тебе действительно пора спать, Дамиан. Ты пьян и ничего не соображаешь.
   — Да, я пьян, — сразу согласился Дамиан. — А вот то, что ничего не соображаю, — враки. Я еще никогда не думал так трезво. Может, навестим ее высочество?
   — Посреди ночи?
   — Так у нас же есть причина. И не одна. Ее королевская светлость пыталась убить моего дядю — раз, спуталась с кариенцами — два. Кроме того, она послала своих людей на погибель, а сама смылась с места преступления. Я намерен пытать эту гадину до тех пор, пока не вышибу ей последние зубы.
   И, не слушая Тарджу, Дамиан нетвердой походкой устремился к лестнице, которая вела в бывшие покои Джойхинии.
   Он уже карабкался по ветхим ступеням, когда послышался шум, голоса, в зал кто-то вбежал. Но Дамиан упорно продолжал свое восхождение, сосредоточив взгляд — настолько, насколько это можно сделать в его состоянии, — на двери в конце коридора, у которой стояли двое защитников в красных мундирах. Сейчас он все скажет этому ее высочеству… правда, что именно, он понятия не имел — но скажет!
   — Дамиан!
   Крик Тарджи застал шествующего военлорда в нескольких шагах от дверей. Дамиан перегнулся через перила и посмотрел в освещенный факелами зал.
   — Да плюнь ты на принцессу! Фардоннцы сдались в плен!
 
   На свежем ночном воздухе Дамиан быстро протрезвел. Лагерь, окружавший башню, несмотря на поздний час, гудел, как растревоженный улей. Люди, обычно спавшие в это время, жарко спорили у палаток, делились впечатлениями о сражении, высказывали разные мысли, дельные и не очень — в зависимости от опыта и количества выпитого. Боевой дух воинов был приподнятым. Никто не ожидал, что первая же атака дастся такой малой кровью. Повсюду звучал смех и песни. Пели все, даже те, кто не умел. Там и сям жарко пылали костры — в такую ночь об экономии дров думали меньше всего. Где-то вдалеке грохотал гром, накрапывал слабый дождик. Значит, скоро веселью конец. Нынешняя ночь не обещала быть морозной, но к утру точно подморозит, и если пойдет снег, то кариенцам туго придется.
   Утреннее сражение было их отчаянной попыткой прорвать оборону медалонцев до наступления зимы. Дамиан почувствовал, что ужасно горд победой. Наверное, он все-таки был не так пьян, как думал.
   Группа пленных была плотно окружена защитниками. Фардоннцев привел в лагерь молодой копейщик по имени Филипп. Чумазый, оборванный, он стоял среди прочих, и взгляд его был потухшим и обреченным. «Похоже, парень сам себе противен», — подумал Дамиан.
   — Приветствую вас, лорд Вулфблэйд. — Фардоннец отвесил глубокий поклон и оживился: с этим человеком можно было беседовать на родном языке.
   Защитники уже успели разоружить пленных. Несколько фардоннцев были ранены, четверо тяжелораненых лежали на мокрой земле. Тарджа, который всегда знал, что делать, тотчас же приказал отправить их в лазарет, а фардоннских коней — на конюшню. Дамиан оглядел оставшихся пленников.
   — Я в жизни много странного повидал, копейщик, — сказал он, обращаясь к Филиппу на его родном языке, — но чтобы фардоннцы сдались в плен…
   Парень помрачнел. Дамиан коснулся самого больного.
   — Нам приказали, милорд.
   — Что он сказал? — спросил Тарджа.
   — Он сказал, что им приказали сдаться.
   — Кто?
   — Кто приказал вам сдаться? — спросил Дамиан по-фардоннски.
   Филипп в замешательстве оглянулся на своих спутников и неохотно пробормотал:
   — Принцесса Адрина, милорд.
   Тарджа понял сказанное без перевода.
   — Спроси его — почему?
   Дамиан обозлился:
   — Тебе не кажется, что я сам могу их допросить?
   — Виноват.
   — Ее высочество объяснила вам причину?
   Фардоннец пожал плечами.
   — Она была убита горем, милорд. И сказала, что больше не хочет, чтобы фардоннцы проливали кровь за Кариен.
   — Жаль, что она не подумала об этом раньше — до того как послать людей на смерть, — проворчал Дамиан.
   — А что же у нее стряслось? — спросил Тарджа. Он выпил меньше, чем Дамиан, а потому соображал быстрее.
   — Погиб капитан Тристан, милорд, — ответил Филипп. — Ее сводный брат. Они очень дружили.
   — А где сейчас ее высочество? — Тардже хотелось знать, кем был молодой солдат — равноправным участником плана или пешкой в какой-то хитрой игре, которую вела Адрина. Дамиан безуспешно пытался уследить за ходом его мысли.
   — Со своим мужем, конечно!
   Дамиан должен был знать, что не услышал бы правды, даже если бы Адрина не сидела сейчас в башне.
   — Понятно. — Он повернулся к Тардже. — Ну, и что ты намерен делать с ними?
   — Пусть это решает Дженга. А сейчас надо подумать, где продержать их до утра.
   Оглушительно грохнул гром, налетел ветер. Тарджа хмуро посмотрел на небо.
   — Отведите их в башню. Пусть не мокнут под дождем. Мы допросим их завтра.
   И Тарджа принялся отдавать распоряжения. Дамиан смотрел, как люди торопливо идут к башне, и удивлялся: все-таки странно ведет себя Адрина. Эта женщина хладнокровно готовила погибель хитрианскому светлейшему принцу, и она же приказала остаткам своей гвардии сдаться в плен — экая трогательная забота. Хорошо, что он так и не дошел давеча до ее двери.
   «Сдается мне, — подумал Дамиан, — что сойтись с ее высочеством Адриной Фардоннской покороче и остаться при этом в живых может только очень здравомыслящий человек».

Глава 34

   Адрина знала, что может попасть к медалонцам в лапы, но, когда это случилось, растерялась.
   Двое суток напролет она мерила шагами свою темницу в ожидании каких-нибудь событий. Хмурые безмолвные защитники, исправно приносившие еду, на вопросы не отвечали. Адрина пыталась обворожить тюремщиков, но вымученные жалкие улыбки успеха не имели. Всякий раз к пленнице приходили разные люди, и она никогда не видела их дважды. Тамилан тоже никуда не выпускали, хотя, в отличие от госпожи, рабыня не выказывала никаких признаков беспокойства. Ожидание измучило Адрину вконец, и ей пришлось признать, что противник не так прост, как казалось поначалу. Она его недооценила.
   Оставалось попробовать сторговаться с медалонцами. Самым крепким орешком был Дамиан Вулфблэйд. Адрина всегда представляла его себе изнеженным, капризным щеголем, таким, как его дядюшка. О том, что он военлорд, принцесса, конечно, знала, но считала его фигурой чисто номинальной. Этакий хлыщ в богатых доспехах, гарцующий на разукрашенном жеребце, пока кто-то делает его работу. Это предположение оказалось абсолютно неверным. Похоже, он честолюбивее, чем его дядя, и очень самоуверен. Но он мужчина, да не простой, а Вулфблэйд. И хотя семейка эта вырождается, вряд ли он сильно отличается от остальных Вулфблэйдов.
   По сравнению с ним Тарджа Тенраган — просто подарок. Этот темноволосый красавчик умеет себя вести. Его главный недостаток — отношение к бедняжке Майклу. Он явно пользовался уважением в лагере, даже Лорд Защитник прислушивался к его мнению, когда решалась ее судьба. Вот если бы она побеседовала с Тарджей наедине, то уж, будьте уверены, сумела бы уговорить его смотреть на вещи с ее точки зрения. Это было бы даже занятно.
   А с Дамианом Вулфблэйдом затевать такую игру опасно, и вот почему. Прежде всего, он принц Хитрии, а любовные интрижки, вполне допустимые у людей низкого сословия, в высшем обществе не приветствовали. А уж о связи наследника хитрианского престола со старшей дочерью фардоннского короля и говорить нечего. Однако самая пикантная проблема состояла в том, что Тарджа мог бы поддаться чарам курт'есы, тогда как Дамиан, скорей всего, останется к ним безучастным. Вероятно, его самого воспитывала какая-то опытная курт'еса.
   Нет, не стоит связываться. Надо выбрать другую мишень, полегче. Вот только попался бы кто-нибудь под руку…
   Адрина размышляла, придумывала разные ситуации, мысленно проигрывала их тысячи раз, но дни шли за днями, а компанию ей по-прежнему составляли Тамилан да собственная тревога.
 
   Когда за ней наконец пришли, Адрина уже дошла до ручки. План ее полетел в тартарары. Она сидит в темнице, ее драгоценности украли, на ее требования плюют, а воображение рисует ужасные картины будущего, уготованные ей. Увидев на пороге охранника, открывшего дверь без стука, она чуть не бросилась на него с кулаками.
   — Я требую встречи с кем-нибудь из начальства!
   — Конечно, ваше высочество, — бесстрастно произнес стражник, даже не подумав при этом поклониться. А чему тут удивляться! Эти медалонские крестьяне в глаза не видели королевскую особу. — Мне приказано проводить вас к лорду Вулфблэйду.
   — Я хочу говорить с Лордом Защитником!
   — Скажите это лорду Вулфблэйду, ваше высочество. И набросьте-ка вы плащ. На улице дождь — как бы вам не вымокнуть.
   Адрина выхватила у стражника из рук простецкий шерстяной плащ и набросила на плечи. На ней был все тот же легкомысленный наряд курт'есы, который совершенно не спасал от холода. Если бы не меховая накидка, захваченная из Кариена, она бы вообще замерзла здесь до смерти.
   — Если бы лорд Вулфблэйд был хоть немного воспитан, то пришел бы ко мне сам!
   Стражник снисходительно улыбнулся: ишь, мол, какая цаца! — и повел ее вниз, в главный зал. По пути к ним присоединились двое защитников.
   Дождь на улице лил как из ведра. Адрина вмиг промокла до нитки, не помог ей даже плащ. Мокрая юбка облепила ноги, ошейник казался ледяным, за шиворот стекали неприятные холодные струйки. Мелкая зябкая дрожь сотрясала все тело. То и дело оступаясь и скользя, Адрина в сопровождении конвойных добралась до ничейной полосы, разделявшей два лагеря. На другой ее стороне стояли палатки хитрианцев. Адрина вгляделась в водяную завесу, пытаясь рассмотреть среди них пристанище хитрианского принца, но ничего не увидела.
   Палатка военлорда оказалась самой обычной, такой же, как остальные, разве что немного попросторней. Ни штандарта, ни каких-то других признаков, отличающих жилище знатной персоны.
   — Ждите здесь, — велел охранник и исчез за пологом. Адрина осталась мокнуть под дождем.
   «Это издевательство какое-то, — злилась она, стуча зубами от холода. — Нарочно вытащили меня под дождь, чтобы поунижать». Впервые за несколько месяцев она обнаружила, что кое-кого ненавидит больше, чем Кратина.
   Наконец охранник вышел.
   — Прошу вас, ваше высочество.
   Адрина проскользнула под услужливо поднятый полог, напоследок обдав солдата уничтожающим взглядом. Тот лишь улыбнулся в ответ.
   Дамиан Вулфблэйд сидел за маленьким столиком и что-то писал. Это занятие, казалось, поглощало его целиком. Адрина вошла и огляделась. С ног ее на толстый ковер полилась вода. Посреди палатки стояла горящая жаровня. Адрине очень захотелось подойти к огню, но она сдержалась, не желая доставлять хитрианцу удовольствие своим жалким видом. Гобелен, искусно затканный хитрианским геометрическим узором, разделял палатку надвое, скрывая спальню. Рядом с письменным столиком стоял большой стол, заваленный картами, а вокруг жаровни валялось множество пухлых подушек. Хитрианцы любили сидеть на полу.
   Удовлетворившись увиденным, Адрина принялась незаметно разглядывать военлорда. Типичный хитрианец: высокий, белокурый, мускулистый, неплохой, видно, наездник. На этом хорошее впечатление заканчивалось. У него был характерный профиль Вулфблэйдов и очень высокомерный вид.
   Наконец Дамиан поднял голову, внимательно посмотрел на гостью и нахмурился — он тоже имел о ней не самое лучшее мнение.
   — Приветствую вас, ваше высочество.
   — И я вас, милорд.
   Он отложил перо и поднялся на ноги.
   — Прошу прощения. На улице дождь? Пожалуйста, снимите плащ. Вы, наверное, замерзли.
   На улице дождь? Да только глухой не услышал бы, как дождь колотит по крыше палатки. Адрина сбросила плащ наземь, надеясь, что он испортит этот проклятый ковер, и, подойдя поближе к жаровне, вдруг сообразила, что смотрит Дамиану прямо в глаза. Это привело ее в замешательство. Так она могла смотреть только на Кратина.
   — Не держите меня за дуру, милорд. Вы, вероятно, ждали когда дождь превратится в ливень, и только тогда послали за мной! Наверное, вы находите такие глупые игры забавными, а я считаю, что вы просто не способны вести себя должным образом с высокородными пленными.
   Дамиан внимательно осмотрел ее с ног до головы — Адрина смутилась: мокрый наряд выставлял напоказ все ее прелести — и пожал плечами.
   — Мне совсем не нужно, чтобы вы простудились и умерли. — Он отодвинул гобелен-занавес и достал из дорожного сундука шерстяную рубаху и штаны. — Снимайте свое нелепое одеяние. Оно вам не по чину. Можете переодеться на этой половине.
   Адрина схватила одежду и прошла за гобелен. Там она разделась, швырнула мокрые тряпки на постель и, облачившись в сухое, вернулась в «гостиную». Озноб унялся, по всему телу разлилось приятное тепло. Чистая рубаха хранила слабый мужской запах. Только золотой ошейник по-прежнему оставался ледяным.
   — Пожалуйста, присаживайтесь.
   Адрина уселась на подушку, что лежала к жаровне ближе. Мало-помалу от ее мокрых волос пошел парок. Дамиан протянул ей кубок с подогретым вином. Адрина опасливо глянула на подношение.
   — Оно не отравлено. Я же сказал, что ваша смерть мне без надобности.
   Она взяла кубок и сделала глоток. Кровь в жилах побежала быстрее.
   — Вы так любезны, сударь.
   — Вы мне льстите, Адрина. Это не любезность, а предусмотрительность.
   — Вам следует обращаться ко мне так, как того требует мое высокое положение, милорд. Я не давала вам повода для фамильярности.
   Дамиан опустился на подушку неожиданно ловко для своего роста.
   — Я буду обращаться к вам так, как посчитаю нужным, мадам. В этом лагере мало кого впечатляет ваше высокое положение. В настоящий момент вы представляете собой ценность исключительно как заложница. Только поэтому вы до сих пор живы. Так что не надейтесь, что я стану кланяться, угодничать и выполнять все ваши идиотские капризы.
   — В Фардоннии хорошие манеры не считаются «идиотскими капризами», — холодно заметила Адрина.
   — Я буду иметь это в виду, когда в следующий раз поеду в Фардоннию. А пока советую спрятать подальше вашу привычку относиться к людям свысока. Медалонцы — народ простой. Они судят о людях по их поступкам, а не по рождению.
   — О, теперь я поняла, почему вы здесь. Ваши героические поступки произвели на этих безбожников такое впечатление, что они ждут не дождутся, когда вы примкнете к их шатии-братии. Не так ли?