Фаллон Дженнифер. Башня Измены

   — Что я здесь делаю, неважно. Важно другое. Что вы здесь делаете, ваше высочество?
   — Я ехала домой.
   — Вы предали кариенцев?
   — Не говорите глупостей. Просто… некоторые условия кариенско-фардоннского договора были нарушены, и мне это не понравилось.
   — Называйте это, как хотите, ваше высочество. Но я думаю, что Кратин считает ваше поведение предательством. — Дамиан с задумчивым видом осушил кубок. — Знаете, как называется это сооружение? Башня Измены. Подходящее название, вы не находите?
   «Быть любезной, — вспомнила Адрина. — Я должна быть любезной. Он отправит меня в Кариен за долю секунды, если мне не удастся склонить его на мою сторону».
   — Я… я не могу вернуться в Кариен, милорд. — Она старалась говорить как можно проникновеннее.
   — Почему?
   — Моя жизнь там была невыносимой.
   — И поэтому вы убежали в Медалон под видом курт'есы в компании невольницы и ребенка?
   — Я давно хотела сбежать. Я думала об этом день и ночь. — Это была чистая правда. Если бы она не думала об этом день и ночь, то не попала бы в такой переплет.
   Но Дамиан не поверил ни одному ее слову.
   — Кое-кто думает, что этот союз — очередная хитрость вашего отца. Что, якобы помогая кариенцам, он собирается пересечь Медалон, повернуть на юг и напасть на Хитрию.
   — Если у него такие намерения, то я первый раз об этом слышу. — Адрина глотнула вина, пытаясь собраться с мыслями. Неужели Габлет настолько прославился своим вероломством, что хитрианцы без труда разгадали его планы? Принцесса постаралась взять себя в руки. — У защитников не хватит сил, чтобы воевать на два фронта. Если вы меня отпустите, то я поговорю с отцом. Я смогу остановить его.
   — Не исключено, — неуверенно произнес Дамиан. Ну как его убедить?
   — Я не люблю Кариен, милорд. И хочу вернуться домой.
   — Кратин знал, что вы намереваетесь бросить его?
   — Нет. После того как мне сообщили, что случилось с моей гвардией, я сгоряча стала угрожать ему. И именно тогда замыслила побег.
   — А вы часом не беременны?
   — Нет, конечно! Что за глупый вопрос!
   — Разве? Если вы беременны и Кратин спит и видит трон вашего отца, то вы могли пуститься в бега, чтобы родить ребенка на земле Фардоннии.
   Проклятье! Взбредет же такое в голову! Этот презренный военлорд сидит себе за тысячи лиг от места событий и придумывает всякие бредни во всех подробностях.
   — У Кратина имеются… некоторые трудности… с выполнением супружеских обязанностей.
   К удивлению Адрины, Дамиан засмеялся.
   — Бедняга Кратин. Кариенский принц-мальчишка не пара многоопытной фардоннской принцессе.
   — Да уж, не пара.
   И они дружно засмеялись над общим противником, словно и не были врагами. Отсмеявшись, оба умолкли. Возникла неловкая пауза.
   — Я не верю вам, Адрина, — первым нарушил молчание Дамиан. — Вы пытаетесь угодить и нашим и вашим. Вы сказали, что бежите домой, однако всего неделю назад были на стороне Кратина и даже отправили в бой свои отряды. Вы замужем за кариенским принцем и в то же время обещаете уговорить отца не воевать с Хитрией. И вы хотите, чтобы я поверил, будто Кратин не знает, где вы сейчас. Я знаю, что он во многом неискушен, но далеко не глуп. Вся ваша история высосана из пальца.
   — Может, оставим на время сложности политики, милорд? — произнесла Адрина, с трудом сдерживая раздражение. Ее история выглядела вполне правдоподобно — она проверяла на Тамилан. Кто ж знал, что хитрианец так искушен в политике?
   — Я понимаю вас лучше, чем вы себе представляете. Вы дочь Габлета. Предательство и интриги — ваша стихия.
   — Вы ошибаетесь — не стоит сравнивать меня с моим отцом.
   — Это невозможно, уверяю вас. Мне кажется, что вы гораздо опаснее его.
   Странно, но эти слова как будто не обидели, а воодушевили Адрину.
   — Но вы не можете держать меня здесь вечно, милорд. Рано или поздно вам придется меня отпустить.
   — Но этого не случится, пока я не подготовлюсь как следует, ваше высочество. Я не намерен освобождать вас за здорово живешь.
   — А я не намерена сидеть здесь сиднем и ждать, когда вы отыщете хорошего покупателя, милорд, — завелась было Адрина, но вовремя опомнилась. «Надо быть любезной».
   — Я полагаю, вы пересмотрите свою точку зрения, ваше высочество. Либо вам придется-таки ждать хорошего покупателя, либо вас вернут супругу. Мне, в общем-то, все равно.
   Адрина прикусила язык и, схватив кубок, уткнулась в него носом. Ей было страшно, что Дамиан Вулфблэйд выполнит свою угрозу.
   «Полюбезнее, милая, — подумала она. — Будь с ним полюбезнее».
   — Я хочу просить вашего покровительства, милорд. — Адрина изобразила простодушную улыбку. — Хоть об этом я могу просить?
   — В ответ на гибель своего посланника кариенцы начали военные приготовления, ваше высочество. Как они отомстят за свою кронпринцессу, мне страшно даже представить.
   — Но вы же можете защитить меня, — прошептала Адрина, с благоговением глядя на военлорда. По своему опыту, она знала, что немногим удается устоять перед таким взором. Дамиан Вулфблэйд оказался одним из этих немногих.
   — Защищать вас? Но пока мы будем защищать вас от гнева кариенцев, кто защитит нас от вашего высочества?

Глава 35

   Весь день Р'шейл и ее спутники ехали верхом на хитрианских чудо-конях и лишь к вечеру добрались до деревушки в Лиливэйле. Джойхинию, Мэгину и Аффиану везли в крытой повозке, которую Гарет обещал заменить каким-нибудь более приличным экипажем на подходе к Цитадели. Повозка тащилась медленно, и если бы не хворая Джойхиния, которую следовало доставить в Цитадель в целости и сохранности, с этой колымагой никто не стал бы связываться.
   Р'шейл ехала рядом с Брэком и, отпустив поводья, слушала его бесконечный монолог о том, как может быть опасна дарованная ей сила и почему нельзя с ее помощью подчинять себе людей. Если он хотел напугать ее, то преуспел — Р'шейл испугалась, но мнения своего не переменила. Времени на то, чтобы добраться до Цитадели, а потом еще и убедить Кворум принять отставку Джойхинии и назначение Мэгины, оставалось все меньше и меньше.
   Однажды к ним присоединился Гарет Уорнер. Этот человек согласился с планом Р'шейл, правда, как ей показалось не очень охотно. Вопрос, ехать в Цитадель или нет, был многократно обсужден в ходе жарких споров и наконец решился в пользу Р'шейл: ехать. В это время медалонцы готовились к сражению, и Р'шейл была уверена, что, дождись она исхода боя, Дженга, Мэгина и, уж конечно, Тарджа при поддержке Брэка, наверняка, нашли бы тысячу доводов, чтобы заставить ее отказаться от этого безумного плана.
   — Сила богов — это сила всего сущего. — Брэк говорил со всем как Коранделлен. — И более всего действенна тогда, когда распространяется на естественные явления.
   — Очень удобный способ обходить очевидные факты, — заметил Гарет.
   — Боги — это природная сила, комендант.
   — Поэтому, когда что-то случается, вы обвиняете бога в своей неудаче. Разве вы не можете действовать по собственной воле?
   Брэку, видимо, нравился разговор с защитником-безбожником. Казалось, он забыл о Р'шейл.
   — Кальяна может сделать так, что двое влюбятся друг в друга, но не против их воли. Дэйсендаран может заставить вора совершить кражу, но ему трудно сделать вором честного человека.
   — Да, вы специалист по части строительства замков на песке, — заметил Гарет.
   Р'шейл слушала разговор и понимала, что Брэк о ней вовсе не забыл. Он пытался напомнить ей, как опасно то, что она намеревалась сделать. Боги могли усилить желание или создать предпосылки для происшествия, которое так или иначе должно случиться, но искусственное создание события было подобно плаванию против течения, когда на поверхность всплывает вся муть со дна. Вот почему ей стало дурно, когда кариенские жрецы начали создавать чары принуждения. Она заметила скептический взгляд Гарета.
   — Вы не верите в это, комендант?
   — Зато вы, кажется, верите каждому слову. Я никогда не переставал удивляться способности людей приписывать божественному началу совершенно естественные события.
   — Вы видели демонов и все-таки отказываетесь верить в них, — заметил Брэк. — Это ваш способ уходить от того, чего вы не понимаете.
   — Я видел тварей, существование которых не могу объяснить. Я видел мастерски выполненную иллюзию. Но этого недостаточно, чтобы превратить меня в язычника. Наблюдая за фокусником средних способностей на рынке в Цитадели, вы могли бы убедиться, что женщину можно распилить пополам, а затем вновь собрать ее. Вера в некоторые явления не делает их реальными.
   — Однако вы согласились помочь нам, — сказала Р'шейл. — Если вы считаете это фокусом, то почему ввязались в это дело?
   — Мое решение основано на логике, а не на вере, Р'шейл. Медалону угрожает враг, с которым Сестринская община не в силах справиться. Я поддерживаю лорда Дженгу, потому что мы уцелеем скорее под его начальством, чем под властью компании эгоистичных женщин, которых беспокоит только их политическое выживание.
   Р'шейл нахмурилась, но Брэка как будто вполне удовлетворил ответ коменданта.
   — Предположим, мы добьемся успеха. Как скоро мы сможем мобилизовать остальных защитников?
   — Довольно быстро, — ответил Гарет. — Я начну действовать, не дожидаясь вашего успеха на Собрании. А когда вы добьетесь своего, я отправлю на фронт первые отряды в течение нескольких часов.
   — А если мы потерпим неудачу? — спросила Р'шейл.
   — Тогда я поверну тех же людей против вас и скажу, что подыгрывал вам, чтобы выведать ваши планы, — невозмутимо ответствовал комендант.
   — Неудивительно, что Джойхиния всегда считала вас опасным.
   — Опасным? — Гарет пожал плечами. — Вряд ли, Р'шейл. Просто я умею выживать, и все языческие колдуны вместе взятые ничего с этим не поделают.
   Гарет пришпорил лошадь и поскакал к голове их небольшой колонны. Р'шейл задумчиво посмотрела ему вслед.
   — Редкое создание, — заметил Брэк.
   — Ты о чем?
   — Я думаю, что Гарет Уорнер — единственный действительно честный человек, которого я когда-либо встречал.
 
   Через несколько дней часа в три пополудни путешественникам явился Дэйсендаран. Они ехали по дороге, которая постепенно поворачивала на юг, к Котсайду и переправе через Стеклянную реку, стоял холодный и ненастный день. Собирался дождь. Р'шейл с Брэком и Гаретом ехали впереди повозки. Плясунья вела себя беспокойно, и Р'шейл решила дать ей возможность поразмять ноги.
   Дэйс сидел у обочины дороги на большом сером валуне. Завидев всадницу, он помахал ей рукой. Его светлые волосы были всклокочены, пестрая одежда в полном беспорядке — таким Р'шейл его никогда не видела.
   В Убежище бог воров ни разу не показывался Р'шейл на глаза В этих пустынных чопорных помещениях богу, промышлявшему воровством, не хватало веселья. Дэйсендаран предпочитал компанию людей. И хотя Р'шейл знала, что он был богом — и чувствовала это при одном только взгляде на него, — ей было трудно относиться к нему иначе, как к бесстыдному парню, который помогал ей по-дружески в Гримфилде. Подъехав к валуну, она улыбнулась — ей было действительно приятно видеть старого приятеля.
   — Дэйс! Какими судьбами?
   — Я пришел посмотреть, как ты поживаешь в большом мире. Привет, Брэкандаран.
   Брэк остановился рядом с Р'шейл. Гарет, подъехавший поближе, подозрительно уставился на незнакомца. Повозка и сопровождающая ее охрана все еще тащились позади.
   — Привет, Дэйсендаран.
   — Кто это? — спросил Дэйс, указав на Гарета.
   — Комендант Гарет Уорнер, знакомьтесь, это Дэйсендаран — бог воров, — сказала Р'шейл, с улыбкой глядя на Уорнера.
   — Это один из ваших богов?
   Дэйс в восторге хлопнул в ладоши.
   — Он безбожник!
   — Ты не должен быть здесь, — хмуро сказал Брэк. — Уходи, Дэйс.
   — Но я пришел помочь! Намечаются благородные дела, и я хочу участвовать в них!
   — Если ты действительно хочешь сделать что-то благородное, то укради у Хафисты несколько верующих, — сказал Брэк. — Ты не должен появляться с нами рядом в Цитадели.
   Дэйс нахмурился.
   — Брэкандаран, за несколько последних веков кто-то мог бы сказать тебе, что смертные не должны учить богов. Я появляюсь там, где хочу!
   — Может, кто-нибудь объяснит мне, наконец, кто этот мальчик? — возмутился Гарет.
   — Ах, как мне нравятся безбожники!
   — Дэйс, послушай Брэка, пожалуйста, — попросила Р'шейл. — Если хочешь помочь, сделай что-нибудь назло Хафисте, но здесь тебе делать нечего.
   Бог театрально вздохнул.
   — Я все понял. Меня здесь не хотят видеть.
   — Ты ведешь себя, как ребенок, — сказала Р'шейл.
   Бог усмехнулся.
   — Слушайте, а вы не перепутали меня с богом греха?
   — С богом чего? — переспросил Гарет. Даже Брэк улыбнулся.
   — Комендант, я прошу не обращать внимания на эту пикировку. Иначе вам придется поверить в первичных богов.
   — Хорошо, не буду, — пообещал Уорнер и, поворотив коня, направился к повозке.
   — Я его обидел? — с невинным видом поинтересовался Дэйс.
   — Не больше, чем других людей, — ответил Брэк. — Почему ты позволил ему увидеть тебя?
   — Люди имеют право время от времени видеть бога. Это честно.
   — Но не те, кто не верит в твое существование, — заметила Р'шейл.
   — Ну, вот теперь он меня увидел, значит, должен уверовать в меня, так?
   — И не надейся, — произнес Брэк.
   — Вечно ты все видишь в черном свете, Брэкандаран. Я собирался сообщить вам кой-какие новости, но теперь уже раздумал. Ты станешь относиться к миру еще хуже.
   — Какие новости?
   — Я не уверен, что должен…
   — Дэйс, — перебила его Р'шейл, — не дразни нас. Если у тебя есть важное сообщение, выкладывай!
   Бог надулся.
   — Ты слишком много общаешься с Брэкандараном, Р'шейл. Ты даже говоришь уже как он.
   — Поехали, Р'шейл, — сказал Брэк, берясь за поводья, и оглянулся. Повозка мало-помалу приближалась. — Скоро они нас догонят. Ему просто нечего сказать. Будь здоров, божественный.
   — В Цитадели есть приверженцы Хафисты! — выпалил Дэйс. Р'шейл с тревогой посмотрела на него:
   — Приверженцы? Кто они?
   — Не знаю, — пожав плечами, ответил бог. — Знаю только, что Цитадель может чувствовать их присутствие и ей это не нравится.
   Р'шейл недоуменно посмотрела на Брэка:
   — О чем он говорит? Он только что сказал, что Цитадель живая.
   — В некотором смысле да, — ответил Брэк и обратился к Дэйсу: — Что-то уже случилось?
   — Нет. Ты же знаешь, как это бывает с Цитаделью. Ей требуется век, чтобы вспомнить собственное имя. Но она в состоянии почувствовать заразу Хафисты, и это ее огорчает.
   Брэк задумчиво кивнул. Р'шейл совершенно не понимала, о чем они говорят.
   — Брэк, это имеет какое-то отношение к силе в Цитадели, о которой говорил Дранимир?
   Ответить он не успел — сзади подкатила повозка и остановилась. Гарет подъехал поближе и недовольно уставился на Дэйса.
   — Вижу, ваш бог все еще с нами. И долго вы намерены сидеть посреди дороги? Может, разрешите нам проехать? К вашему сведению, собирается дождь. И мне бы хотелось добраться до Малаки до того, как он начнется.
   — Интересно, эти безбожники все такие нахальные? — произнес Дэйсендаран и исчез прямо на глазах у изумленного Гарета.
   Р'шейл посмотрела на остолбеневшего коменданта и усмехнулась про себя: «Он не понял, что произошло». Гарет еще немного постоял с разинутым ртом и, наконец опомнившись, махнул своим людям. Повозка двинулась дальше, будто ничего и не случилось.

Часть третья
ПОЛИТИКА ОБОЛЬЩЕНИЯ

Глава 36

   Майкла поручили заботам главного конюха защитников — тщедушного темноволосого мужичка, который до потери сознания любил своих лошадок и не жаловал строптивых кариенских мальчишек. Звали его капитан Хедли.
   Прочитав сопроводительную записку, впопыхах нацарапанную Тарджей, капитан Хедли с пренебрежительным видом глянул на Майкла:
   — Капитан Тенраган написал, что ты поступаешь в мое распоряжение. Он пишет, что ежели ты попытаешься бежать или начнешь бузить, я должен немедленно сообщить ему об этом. А еще он велит напомнить тебе о каком-то брате. Ты понимаешь, что это означает?
   Майкл угрюмо кивнул. А он-то думал, что Тарджа позабыл о Джеймсе.
   — Это хорошо, потому что мне совершенно некогда нянчиться с тобой. У меня тут почти две тысячи лошадей, парень, а теперь надо возиться с фардоннскими. Поди, отыщи сержанта Монтея. Он найдет чем занять тебя до вечера.
   Майклу ничего не оставалось как подчиниться.
 
   Что стало с принцессой — этот вопрос тревожил Майкла постоянно, но не меньше его занимала и судьба Джеймса. Однако расспросить о маленьком пленнике было некого. Медалонцы о Джеймсе и слыхом не слыхивали, а хитрианцы держали своих лошадей в других загонах, куда ход Майклу был заказан.
   Сержант Монтей поручил Майклу разгружать сено — кормежка такого огромного табуна была делом нелегким. Работа оказалась незамысловатой: Майкл сгружал с телеги, которой управлял Монтей, пару тюков, доволакивал их до загона, потом бежал вприпрыжку за телегой до следующего загона, и все повторялось снова. За день мальчишка выматывался так, что вечером едва мог добраться до своего тюфяка и, чуть коснувшись головой седла, служившего подушкой, засыпал как убитый.
   Прошло четыре дня. Долгое ненастье сменилось ясной морозной погодой, задул студеный ветер. Зима была не за горами. Хедли, вдруг озаботившийся отсутствием у лошадей крыши над головой, нагнал из обоза людей и приказал им в спешном порядке сооружать брезентовые навесы над загонами.
   Мотаясь от телеги до загона и обратно, Майкл замучился вконец. А Монтей знай себе подгонял — очень уж ему хотелось покончить с этим делом и поскорей забраться в теплую палатку. К полудню телега подъехала к загону, где работники натягивали брезент на сколоченный каркас. Возле изгороди горел костерок, у которого хлопотали стряпухи. В большом котле кипела похлебка — наступало обеденное время. Монтей велел Майклу продолжать работу, а сам направился к костру.
   Мальчик стащил с телеги тюк с сеном и поволок его к загону, честя на все корки медалонцев вообще и Монтея в частности. «Всевышний, сделай так, чтоб его пронесло от этой похлебки!»
   — Не сделает. Хафисте некогда, приятель.
   Майкл поднял голову — на изгороди сидел белобрысый парень лет пятнадцати, облаченный в невероятно живописные лохмотья — Майкл и не заметил, что воззвал к Хафисте вслух.
   — Не поминай имени Хафисты всуе. Ты безбожник!
   — Ну и что! Я знаю о Хафисте. Я, конечно, не разговариваю с ним, как ты, но о его существовании знаю.
   Майкл выпрямился и удивленно посмотрел на оборванца: вот уж не ожидал услышать такие слова от нечестивца. Наверное, этот парень один из рабочих, которые строят укрытия для лошадей.
   — Чего тебе надо?
   — Ничего.
   — Тогда катись отсюда. — Майкл поудобнее подхватил тюк и, крякнув, потащил его к загону.
   — Что ты делаешь?
   — А ты как думаешь? Белобрысый засмеялся.
   — Да этот тюк почти с тебя ростом.
   — Тогда, может, поможешь мне?
   — Э-э, нет. Это работа. А я не работаю. Майкл опустил тюк на землю.
   — А чем же ты занимаешься?
   — Я вор.
   Майкл не удивился — парень выглядел ужасно нечестным.
   — Воровство — это грех.
   — Не говори ерунды! Кто тебе сказал такую глупость? А-а, наверное, Хафиста. Вот же старый педик!
   — Ты богохульствуешь! Это тоже грех.
   — Да не существует на свете никаких грехов! Тебя как зовут?
   — Майкл.
   — Давай-ка, Майкл, я поучу тебя уму-разуму. В общем, нет никаких грехов. Вор не делает ничего плохого. Своими делами он славит Дэйсендарана — бога воров.
   — Есть только один настоящий бог! — возмутился Майкл. Парень нахмурился и спрыгнул с изгороди.
   — Ты действительно так думаешь? И все кариенцы такие же?
   — Да! А теперь катись отсюда.
   Майкл наклонился было над тюком, но, раздумав, сел на него и уставился на собеседника.
   — Майкл, Хафиста выдумал грех для того, чтобы верующие не смели почитать других богов.
   — Других богов нет!
   — Ах, вот как! Похоже, мне придется заняться твоим воспитанием, приятель. — Парень тяжело вздохнул и вдруг повеселел. — Ну ничего, мы поладим. Я наставлю тебя на путь истинный относительно первичных богов.
   — Меня уже наставили. Хафиста — Всевышний.
   — Хафиста — надутый старый болтун, и я с удовольствием украду тебя у него.
   — Ну что ты копаешься, парень! Мы так до полуночи не управимся. Шевелись давай! — послышался крик Монтея.
   Майкл испуганно вздрогнул и оглянулся, а когда вновь повернул голову, испугался еще больше — изгородь была пуста.
   — Что ты стоишь и болтаешь сам с собой, как придурок? — проворчал Монтей, подходя. — Беги давай, похлебай горяченького. Но только быстро!
   Майкл побежал к костру. Ой, как вкусно пахнет! Зря он все-таки попросил Всевышнего, чтоб Монтея пронесло. Ну ничего, авось Хафиста не услышал его неосторожных слов. Но куда все же подевался этот пацан?
 
   Часа в три пополудни в загон явились двое защитников и сообщили Монтею, что маленького кариенца желает видеть капитан Тенраган. Монтей с тоской посмотрел на тюки с сеном, оставшиеся в телеге, выругался, но, делать нечего, подчинился. Защитники повели Майкла к башне. По дороге оба молчали, как немые, и парнишка успел напридумывать всяких ужасов, которые могли его ожидать.
   Войдя в главный зал, Майкл увидел Тарджу, стоявшего у большого камина, капитана Альмодавара и Дамиана Вулфблэйда, который сидел за столом и задумчиво ковырял столешницу кинжалом. Рядом с Альмодаваром, к великому своему изумлению, Майкл увидел брата.
   — Джеймс!
   Подбежав к брату, Майкл остановился и уставился ему на руки. Раз, два, три… десять! Все на месте. Заметив это, Джеймс усмехнулся и обнял братишку.
   — Мне сказали, что ты вернулся, но я хотел убедиться в этом сам!
   — Ой, Джеймс, я так за тебя боялся! Как ты? Тебя не обижали?
   — Конечно, нет. — Джеймс улыбнулся. — Я тоже за тебя боялся. Что ты делал у лорда Лезо?
   Майкл глянул на взрослых и снова уставился на Джеймса. Брат стал выше ростом, поздоровел и совсем не напоминал изможденного пленника.
   — Я тебе потом расскажу.
   — Никаких «потом», парень, — вмешался в разговор Альмодавар. — Джеймс вернется к своим занятиям.
   — Угу. Я должен вернуться. Мои тренировки занимают очень много времени. Но я постараюсь увидеться с тобой, если смогу отлучиться.
   — Тренировки?
   — Я буду солдатом. Майкл сделал шаг назад.
   — И тебя учат хитрианцы?
   — Ну да.
   — Значит, ты стал предателем?
   — Я вас предупреждал, — проворчал Дамиан, конкретно ни к кому не обращаясь и продолжая ковырять стол.
   Джеймс вздохнул.
   — Послушай, Майкл…
   — Ты отрекся от Всевышнего? Ты молишься первичным богам? Да ты что?
   — Всевышний? Мне нет никакого дела до Всевышнего! Я хочу быть солдатом, Майкл! Я никогда не стал бы рыцарем в Кариене. Я простолюдин, а таких берут только в копейщики. А хитрианцев не волнует происхождение. Они судят о человеке по его способностям, а не по тому, кто его отец.
   — Наш отец служит третьим дворецким у герцога Кирхландского!
   — Да его титул дерьма не стоит, и тебе это прекрасно известно!
   Майкл не поверил своим ушам. На глазах у него выступили слезы.
   — Что вы с ним сделали? — набросился он на Тарджу. Медалонцы тут были, правда, ни при чем, но самого Тенрагана Майкл считал повинным во всех несчастьях, которые свалились на его голову в последнее время.
   — Твой брат сам сделал выбор, мальчик.
   — Нет! Вы с ним что-то сделали. Джеймс никогда не предал бы Кариен! Он никогда не отрекся бы от Всевышнего!
   — Пора бы тебе повзрослеть, Майкл. — Джеймс вздохнул. — Всевышнему плевать на таких, как ты и я. Он бог лордов и принцев, но по его милости мы работаем на них. Если хочешь, можешь и дальше верить в его благодеяния, а я пойду с теми, кто учит меня полезному. — Джеймс повернулся к военлорду и поклонился: — Я могу быть свободен, милорд?
   — Да, можешь идти.
   Джеймс посмотрел на Майкла и покачал головой:
   — Прости меня, братишка…
   Майкл опустил глаза.
   — У меня больше нет брата.
   — Может быть, ты поймешь меня, когда повзрослеешь.
   Майкл отвернулся. Джеймс направился к выходу из зала. Услышав, как за ним захлопнулась дверь, Майкл вытер глаза и посмотрел на Тарджу:
   — Мне тоже можно уйти?
   — Нет, нельзя. Ты должен рассказать нам кое-что о принцессе.
   Предательство Джеймса было мигом забыто. Майкл выпрямился во весь рост и выпятил грудь.
   — Если с ее головы упадет хоть волосок…
   — О-о! Да уймись же ты, парень! — рявкнул Дамиан. — Твоя драгоценная принцесса цела и невредима.
   — Я не предам мою госпожу.
   — А тебя никто и не просит, — невозмутимо произнес Тарджа. — Мы хотим знать, как ты оказался в ее компании.
   — Меня назначили ее пажом. И сделал это сам принц Кратин!
   — Ясно. Очень важная обязанность.
   — Принц Кратин доверяет мне.
   — Наверное, как самому себе, коль велел тебе сопровождать ее высочество через весь Медалон в такое неспокойное время.
   Выслушивать похвалы всегда приятно, даже от врага. Майкл надулся от гордости.
   — Принц Кратин знал, что на меня можно положиться. Никакой шпион…
   — Шпион? — Дамиан вскинул голову. — Какой шпион? Майкл сделал шаг назад и насупился.