Страница:
Залитое кровью лицо парнишки побледнело. В глазах заблестели слезы.
— Вы гадкие, зловредные, дикие ублюдки! — завопил он.
— Тэк-с, — произнес Тарджа. — Запомни это, мальчик, и не говори потом, что ничего не сказал. — Он старался не смотреть на Альмодавара. Хитрианский капитан издал звук, похожий на кашель, но Тарджа подозревал, что это была неудачная попытка сдержать смех. — Иди и собери свои манатки. Если не вернешься через пять минут, то увидишь, как выглядит твой брат без левого уха.
Мальчишку как ветром сдуло. Альмодавар громогласно захохотал.
— Капитан! Клянусь, вы превращаетесь в хитрианца.
— А чего ж вы хотите от гадкого, зловредного и дикого ублюдка?
— Действительно, — усмехнулся Альмодавар. — У вас сегодня интересный день. Сначала вы задали перцу моим налетчикам, потом этак запросто приручили кариенского фанатика. Что дальше?
— Я хотел вас об этом спросить, — ответил Тарджа. — От лорда Вулфблэйда не было вестей?
— Никаких. Да не волнуйтесь вы так, капитан. Он вернется.
Тарджа вздохнул — другого ответа он и не ожидал. «Вернуться-то он вернется. Вот только до или после войны?»
Глава 15
Глава 16
— Вы гадкие, зловредные, дикие ублюдки! — завопил он.
— Тэк-с, — произнес Тарджа. — Запомни это, мальчик, и не говори потом, что ничего не сказал. — Он старался не смотреть на Альмодавара. Хитрианский капитан издал звук, похожий на кашель, но Тарджа подозревал, что это была неудачная попытка сдержать смех. — Иди и собери свои манатки. Если не вернешься через пять минут, то увидишь, как выглядит твой брат без левого уха.
Мальчишку как ветром сдуло. Альмодавар громогласно захохотал.
— Капитан! Клянусь, вы превращаетесь в хитрианца.
— А чего ж вы хотите от гадкого, зловредного и дикого ублюдка?
— Действительно, — усмехнулся Альмодавар. — У вас сегодня интересный день. Сначала вы задали перцу моим налетчикам, потом этак запросто приручили кариенского фанатика. Что дальше?
— Я хотел вас об этом спросить, — ответил Тарджа. — От лорда Вулфблэйда не было вестей?
— Никаких. Да не волнуйтесь вы так, капитан. Он вернется.
Тарджа вздохнул — другого ответа он и не ожидал. «Вернуться-то он вернется. Вот только до или после войны?»
Глава 15
Размерами Ярнарроу мог сравниться с Талабаром, но больше ничем не напоминал красивую и светлую южную столицу. Рядом с капитальными зданиями, крытыми серой черепицей, теснились бедные лачуги, сложенные из всего, что их нищим обитателям удавалось где-нибудь стянуть. Над городом, словно огромный кулак, возвышался замок Ярнарроу — еще более мрачный, чем город, лежащий у его подножия. Адрина вспомнила Талабар — здания из розового камня с плоскими крышами, широкими балконами и решетками, увитыми плющом, зеленые деревья вдоль широких улиц, густой аромат, разлитый в неподвижном воздухе, веселых нарядных горожан — и приуныла. Здесь все было серым: дома, небо и даже люди. Над городом вечно висел тяжелый смог, и от удушливого запаха некуда было деться.
Адрина представила себе, что проживет здесь до самой смерти, и расстроилась вконец.
Свадьбу сыграли неприлично поспешно — через день после прибытия Адрины. Вонулус заставил ее выучить наизусть кариенскую свадебную клятву, а Мадрен наконец-то успокоилась, убедившись, что принцесса знает, как подобает себя вести невесте. Едва путешественники прибыли в Ярнарроу, Адрину сей же час водворили в огромные покои, где гуляли жуткие сквозняки, и велели готовиться к церемонии, назначенной на следующий день. Ее даже не представили королю Ясноффу или королеве Арингард, что принцессу несколько озадачило.
Наутро Адрину одевала к свадьбе Тамилан — ей единственной позволили остаться при госпоже. Фрейлины же бегали, суетились с озабоченным видом — короче, делали все, что Адрине было не нужно. Критически осмотрев унылое серое одеяние — свадебное платье, которое заботливо приготовила Мадрен, — принцесса швырнула его подальше и облачилась в традиционный фардоннский невестин наряд, который привезла с собой. Поначалу он предназначался для Кассандры, но, поскольку сестры были почти одинакового телосложения, — не пропадать же добру. И Адрина забрала его себе, чтобы не объяснять отцу и Лектеру, почему Джепинель не сшил ей новый. Правда, платье было немного тесным и весьма вызывающим, но Адрине очень уж хотелось насолить Кратину — пусть не воображает.
Во время короткой остановки в замке Сетентон Адрине довелось узнать много интересного, но самым любопытным оказалось то, что когда-то Кратин был помолвлен с Честити, но вмешались государственные интересы, и до свадьбы дело не дошло. «Ах, вот оно что, — подумала тогда Адрина. — Ну теперь понятно, почему принц так себя ведет. И отчего эта девица все время так жалобно смотрит на него, понятно тоже. Похоже, она втюрилась не на шутку. Сдается мне, что и Кретин отвечает ей взаимностью. Ну погоди же, я заставлю тебя позабыть эту глупую корову. Ты еще не видел, как я хороша в своем свадебном наряде».
А наряд был просто загляденье: коротенький лиф из темно-синего кружева, расшитого бриллиантами, с узкими рукавами и умопомрачительным декольте, оставлявший талию обнаженной, и такого же цвета пышная юбка из прозрачного струящегося шелка. Юбку держал серебряный плетеный пояс, на котором висел усыпанный драгоценными камнями кинжал в ножнах, принадлежавший когда-то ее матери. Много лет назад фардоннской невесте полагалось иметь меч, но традиция претерпела изменения, и нынче Клинок невесты был скорее украшением, чем предметом необходимости. Однако лезвие по-прежнему оставалось острым — в этом Адрина убедилась, когда больно порезалась об отцовский подарок еще в Талабаре.
Не забыла Адрина и о фардоннских свадебных украшениях. В пупке уютно гнездился большой голубой алмаз, точно такие же бриллианты, только поменьше, и сапфиры сверкали в ожерелье, обвивавшем точеную шею. По традиции не прибранные в прическу волосы черными мягкими волнами ниспадали до пояса. Завершала все это великолепие голубая мерцающая фата, закрывавшая пол-лица. Длинная, легкая как перышко, она летела по воздуху за невестой, шедшей по нескончаемому проходу огромного храма Хафисты мимо онемевшей от изумления кариенской знати.
Войдя под величественные своды, Адрина ошеломленно застыла: вот это великолепие! После мрачного, строгого монастыря на острове Сларн храм Хафисты казался ослепительным. В центре собора вкруг стояли высокие резные колонны из мрамора с золотыми прожилками, поддерживавшие сводчатый потолок, который над алтарем превращался в купол. Крохотные перламутровые изразцы, украшавшие нефы, ловили солнечный свет и проливали его дождем на головы прихожан.
Храм был заполнен до отказа — каждый, кто получил приглашение на королевскую свадьбу, не преминул им воспользоваться. Адрина слышала возбужденный шепот. Ни одного приветливого лица, ни одной ободряющей улыбки! Тристану и его воинам в храм войти не разрешили — дабы дикари не осквернили священное место своим присутствием. Единственным знакомцем, которого Адрина увидела, шествуя к алтарю, оказался Вонулус. Одетый в соответствующее случаю облачение, со своим вечным посохом, он стоял вместе с другими жрецами неподалеку от алтаря. Перехватив взгляд принцессы, он укоризненно покачал головой.
У алтаря томился принц, с головы до пят одетый в черное. Строгость наряда разнообразили лишь золотой обруч на голове да блестящий серебряный амулет с изображением звезды и стрелы Всевышнего. Едва глянув на него, принцесса Адрина поняла: Кратин взбешен. Видеть его таким ей еще не доводилось. «А чтоб ты провалился, — подумала она. — И все эти уроды вместе с тобой».
К счастью, церемония была короткой. Поклявшись Кратину в верности, а церкви — в преданности, Адрина и глазом не успела моргнуть, как стала супругой принца. Ведущий церемонию верховный жрец, стараясь не смотреть на обнаженные прелести невесты, объявил их мужем и женой и во весь рост распростерся перед алтарем. Заранее проинструктированная Вонулусом, Адрина знала, что следует делать, и вместе с Кратином последовала примеру жреца. Мраморный пол оказался ледяным. «Зря я так разоделась», — подумала она, чувствуя, как от холода зашлось сердце. Принцесса прикусила губу. Позади послышался шум: вслед за молодоженами на пол укладывались гости, и, судя по вздохам и сдавленному кряхтению, не для всех эта задача была легкой.
Минут десять, пока все лежали на полу, в храме стояла мертвая тишина. В это время следовало думать о Всевышнем и мысленно каяться в грехах. Адрине хотелось плюнуть на все, встать и уйти — пол был ужасно холодным.
Наконец верховный жрец с трудом поднялся на ноги, за ним стали вставать остальные. Адрина посмотрела на Кратина и улыбнулась: нужно соблюдать приличия — хотя бы на людях. Тот осторожно взял ее под руку и повел к выходу. Гости вяло захлопали в ладошки.
У крыльца ждали Тристан и отряд гвардейцев в белых мундирах, которые должны были сопровождать молодоженов в замок. Увидев сестру, Тристан подмигнул ей. Его люди быстро оттеснили толпу, и Кратин подвел жену к экипажу. Адрина уселась, расправила юбку и посмотрела на новоиспеченного супруга. Тот же глядел на крыльцо храма, где стояла зареванная леди Честити. Адрина нахмурилась. И как прикажете соперничать с этой серой мышью?
— Знаете, дорогой муж, вы могли бы и улыбнуться. Свадьба считается радостным событием. По крайней мере, в Фардоннии.
— Мы не в Фардоннии, — буркнул Кратин. Карета качнулась и тронулась с места. — Извольте этого не забывать!
«Ого, каков нахал!» — изумилась Адрина и брякнула, не задумываясь:
— А вы извольте не забывать, на ком женились! Боюсь, Честити придется уйти с моей дороги.
Кратин злобно сверкнул глазами, но промолчал. И молчал всю дорогу. Ни на редкость погожий денек, ни восторженные вопли горожан, стоявших на обочинах дороги, не могли улучшить его настроения.
Если бы свадьбу играли в Фардоннии, то целую неделю вся страна пировала бы, плясала и веселилась. В Кариене же подобное времяпрепровождение считалось непотребством и бесполезной тратой Денег. В замке Ярнарроу Адрину тотчас же проводили в покои кариенского короля. Но не потому, что он хотел поздравить невестку, нет — ему не терпелось поскорей официально подтвердить договор между Фардоннией и Кариеном.
Яснофф оказался точной копией сына, только погрузневшей и седоватой. И так же, как сын, обалдел, когда рассмотрел наряд Адрины. Видя, что монарх встал с трона, принцесса принялась за реверансы. Яснофф молча ждал.
Наконец с приседаниями было покончено.
— Вы должны расписаться здесь. — Король указал на пергаментный свиток, лежавший на бюро. Писец, увенчанный тонзурой, быстро обмакнул перо в чернила и замер.
— Непременно, ваше величество. И что же я должна подписать?
— Письмо вашему отцу, — подал голос Кратин, стоявший у нее за спиной. — В нем сказано, что вы вышли замуж в соответствии с кариенскими законами, следовательно, мы выполнили свои обязательства. По получении письма он должен отослать сюда ваше приданое и начать приготовления к вторжению в Медалон.
— Мое приданое? Ах, вы, наверное, имеете в виду ваши права на остров Сларн?
Адрина взяла перо у писца. Глупо торговаться за кусок скалы. Она быстро подмахнула письмо и отдала перо. Яснофф с довольным видом кивнул и повернулся к сыну:
— Мы с матерью ждем тебя к обеду. — Потом немного помолчал и добавил: — И твою супругу, конечно.
Кратин поклонился отцу, Адрина опять присела в реверансе.
Король с писцом вышли, оставив молодоженов одних.
Адрина вопросительно посмотрела на Кратина. Вонулус и Мадрен столько времени убили, расписывая кариенскую брачную церемонию, но про то, что должно произойти потом, не сказали ни слова.
— И что теперь, Кретин?
Адрина думала, что он покраснеет. Их впервые оставили наедине, и теперь бедный парень, конечно, трясется как овечий хвост при одной мысли о супружеских обязанностях. Хотя, не исключено, что у них с Честити уже что-то было.
Чего она не ожидала, так это пощечины. Перстень принца оцарапал щеку Адрины до крови. Кратин не покраснел — он побледнел от ярости.
— Шлюха фардоннская! — Он снова ударил ее по щеке — на сей раз сильнее. Адрина едва устояла на ногах. — Чтоб ты больше не смела позорить меня и королевский дом при всем честном народе!
Адрина хотела вцепиться ногтями ему в лицо, но вовремя передумала. Кратин, конечно, дурак, но он сильнее. Это была последняя здравая мысль, пришедшая ей в голову.
— А ты, — завопила она, — чтоб больше не смел поднимать на меня руку, ничтожество! Тряпка! Засранец! Да кто тебе позволил бить меня!
— Никто не позволил — я сам захотел, ваше высочество, — сказал он дрожащим от ярости голосом. — Я ваш муж!
— Ну, это мы еще посмотрим! Что-то я сомневаюсь в ваших мужских способностях. Даже не знаю, как вы справитесь с такой задачей. Может, если я стану жеманно улыбаться, надувать губки и позволю вам называть меня Честити, у вас что-нибудь получится?
Кратин снова замахнулся, но на сей раз Адрина опередила его: выхватив из ножен свой острый как бритва Клинок невесты, она мгновенно приставила оружие к горлу мужа. Выпучив глаза, Кратин медленно опустил руку.
— Так-то лучше, — сказала она, не убирая лезвия. — Отныне вы мой муж, Кретин, но если вы еще хоть раз поднимете на меня руку, я перережу вам глотку. Мы поняли друг друга?
Кратин согласно моргнул и, когда принцесса опустила кинжал, осторожно пощупал шею — на пальцах осталась кровь. Принц с плохо скрываемой ненавистью взглянул на Адрину.
— Виноват, — нехотя признался он. — Я не должен был драться. Но не держите меня за идиота, Адрина, и не воображайте, что ваши угрозы и этот столовый ножик напугали меня. — Он подошел к столу, налил в кубок вина и обернулся. Его гнев сменился спокойной уверенностью. — Неужели вы думаете, что мне ничего не известно о вашей репутации? О ваших любовниках? Я знал об этом еще до встречи с вами. А развратная выходка вашей сестры в Талабаре просто сыграла мне на руку.
Адрина застыла.
— Вы о чем? Так вы хотели жениться именно на мне?
— Я взял в жены старшую законную дочь Габлета, — невозмутимо ответил Кратин. — И ваш сын может унаследовать фардоннский трон.
— Если только у моего отца не родится законный сын. Кроме того, у меня пятнадцать сводных братьев. И отец может официально признать наследником одного из них, когда захочет.
— Если он так сделает, им не жить. Всевышний позаботится об этом. Вашей страной от его имени будет управлять кариенский король.
— И вы рассчитываете, что я стану вам помогать в этом? Да вы спятили!
— Вы моя жена, Адрина, — отрезал принц, не желая более распространяться на эту тему. Потом немного подумал и добавил: — А еще я требую, чтобы вы приказали своим гвардейцам безоговорочно подчиняться мне. Я возьму их с собой на фронт.
— А вот это уж дудки, ваше высочество. Мой отец не давал вам разрешения посылать их на войну. Они останутся при мне.
— Тогда вы будете передавать им мои приказы.
— Да провалиться мне на этом месте! Моя гвардия шагу не сделает без меня! И уж тем более не будет участвовать ни в каких ваших войнах.
— Как хотите, Адрина, — пожав плечами, сказал Кратин. — Если вы так настаиваете, то можете поехать с ними. Но они будут сражаться!
— И как, интересно, вы заставите меня послать их в бой? Да я скорее сдохну, чем отдам такой приказ.
Кратин аккуратно поставил кубок на стол, скрестил руки на груди и пристально посмотрел на принцессу.
— Вы моя жена и дали обет. Перед Богом и людьми вы поклялись подчиняться мне беспрекословно. Клятвопреступление карается смертью. Если это вас не смущает, я подожду еще пару дней и, как только ваш сводный братец и его язычники нарушат хоть один из церковных законов, безжалостно казню их.
— Ах ты, сукин сын! Святоша! Учишь меня благочестию, а сам уже придумал, как погубить моего брата во имя своего жалкого бога! Совести у тебя нет!
— Попридержите язык, Адрина, — предупредил Кратин. — Оскорбление Всевышнего карается…
— Смертью! — перебила его Адрина. — Знаете, ваше высочество, у меня есть идея.
— Вы согласны мне подчиняться?
Адрина поняла, что дальнейшие препирательства ни к чему не приведут. Здесь, в Ярнарроу, он чувствовал себя как рыба в воде. Этот мальчишка, который едва не хлопался в обморок при виде полуголых фардоннских дам, дома превратился в самоуверенного царька, говорящего устами своего бога. Вера в то, что он исполняет волю Хафисты, прочно засела в его сознании, и переубедить его было невозможно. Пораскинув мозгами, Адрина взяла себя в руки. С наскока его не одолеешь. Нужно постараться найти свою выгоду в этой ужасной сделке.
— У меня есть несколько условий, — сказала она.
— Я не собираюсь идти вам на уступки, Адрина.
— Да, пока нет, — согласилась она. — Но вам нужно мое содействие, и поверьте, мы сможем поладить, если я почувствую, что и мне что-то перепадет.
Принц важно кивнул.
— Хорошо. И что это за условия?
Адрина лихорадочно зашевелила извилинами. Как бы это преподнести, чтоб не вызвать его подозрения?
— Если уж мне придется сопровождать вас до медалонской границы, пусть все будет обставлено должным образом, в соответствии с моим новым положением. Я хочу взять с собой всю свиту, включая моих фрейлин. — «Вот так! Посмотрим, понравится ли твоей драгоценной Честити жить в походных условиях, под боком у нескольких тысяч вонючих солдат!»
— Думаю, это можно устроить, — согласился принц. — Все?
— Нет. Я хочу стать членом вашего военного совета. Я не позволю вам гробить фардоннских солдат, пока не буду знать точно, за что они гибнут.
— Нет! И еще раз нет! Военный совет не место для женщин!
— Воля ваша. — Адрина пожала плечами. — Но если вы мне не уступите, то за ужином я встану и во весь голос крикну, что Хафиста — лжец, ублюдок и фарисей. Такой же, как все вы! Надеюсь, такой поступок карается смертью, не так ли? А без меня вы не сможете претендовать на фардоннский трон, и против медалонцев не выступит ни один наш солдат. Впрочем, если вы мне не верите, можете и дальше упираться рогами в забор.
Кратин представил себе реакцию герцогов на присутствие женщины в военном совете, потом взвесил серьезность ее заявления… и нехотя кивнул:
— Ладно, договорились.
— И еще одно, — добавила Адрина, немного подумав. — Я хочу, чтобы каждому фардоннцу, состоящему под моим началом, церковь выдала особую индульгенцию. Как вы правильно заметили, рано или поздно они обязательно нарушат какие-то неведомые им церковные законы. Нам обоим будет проще, если вы не станете вешать их на каждом столбе за реальные или надуманные прегрешения перед вашим бесценным богом.
Тон Адрины слегка покоробил принца, однако логики в ее рассуждениях не заметил бы только дурак. И Кратин ее заметил.
— Это все мои условия, — сказала Адрина. — Если вы их примете, я буду делать все что пожелаете. — И про себя добавила: «До поры до времени».
— Но у меня тоже имеются некоторые условия, — произнес Кратин.
— Вот как? И какие же?
— Впредь вы не будете носить таких провокационных нарядов и станете вести себя, как подобает кариенской принцессе. Иначе вас закидают-таки камнями и о фардоннском троне никто не вспомнит.
— Слушаюсь, ваше высочество. — В голосе Адрины зазвучал сарказм. — Рубище сгодится?
Кратин сделал вид, что не заметил насмешки.
— И вы будете разговаривать с вашим сводным братом и гвардейцами только в присутствии Вонулуса. Я не хочу, чтобы вы плели интриги за моей спиной.
«М-да, положеньице», — с досадой подумала принцесса. Выхода из него она пока не видела.
— Ваше недоверие очень меня огорчает, ваше высочество.
— Оправданное недоверие, заметьте. Итак, вы согласны?
Адрина неохотно кивнула.
— Согласна.
— Хорошо. В таком случае вы можете вернуться к себе и переодеться во что-нибудь более… подходящее… для званого ужина. Завтра я пришлю к вам монахинь, и вы вместе определите наиболее благоприятное конкретно для вас время для исполнения супружеского долга. Я не намерен попусту терять время в вашей постели.
Эта пощечина была поувесистее той, что Адрина уже получила. Да как он смеет!
— Только, прежде чем подойти к моей постели, подумайте, знаете ли вы, что в ней делать, — холодно произнесла она. — Как вам известно, меня обучали искусству любви настоящие профессионалы. Будет очень обидно, если от смеха я не смогу зачать вашего долгожданного претендента на кариенский и фардоннский троны.
«Теперь мы квиты, ваше высочество», — удовлетворенно подумала Адрина и, не дожидаясь, когда принц придет в себя, выскочила из комнаты.
Адрина представила себе, что проживет здесь до самой смерти, и расстроилась вконец.
Свадьбу сыграли неприлично поспешно — через день после прибытия Адрины. Вонулус заставил ее выучить наизусть кариенскую свадебную клятву, а Мадрен наконец-то успокоилась, убедившись, что принцесса знает, как подобает себя вести невесте. Едва путешественники прибыли в Ярнарроу, Адрину сей же час водворили в огромные покои, где гуляли жуткие сквозняки, и велели готовиться к церемонии, назначенной на следующий день. Ее даже не представили королю Ясноффу или королеве Арингард, что принцессу несколько озадачило.
Наутро Адрину одевала к свадьбе Тамилан — ей единственной позволили остаться при госпоже. Фрейлины же бегали, суетились с озабоченным видом — короче, делали все, что Адрине было не нужно. Критически осмотрев унылое серое одеяние — свадебное платье, которое заботливо приготовила Мадрен, — принцесса швырнула его подальше и облачилась в традиционный фардоннский невестин наряд, который привезла с собой. Поначалу он предназначался для Кассандры, но, поскольку сестры были почти одинакового телосложения, — не пропадать же добру. И Адрина забрала его себе, чтобы не объяснять отцу и Лектеру, почему Джепинель не сшил ей новый. Правда, платье было немного тесным и весьма вызывающим, но Адрине очень уж хотелось насолить Кратину — пусть не воображает.
Во время короткой остановки в замке Сетентон Адрине довелось узнать много интересного, но самым любопытным оказалось то, что когда-то Кратин был помолвлен с Честити, но вмешались государственные интересы, и до свадьбы дело не дошло. «Ах, вот оно что, — подумала тогда Адрина. — Ну теперь понятно, почему принц так себя ведет. И отчего эта девица все время так жалобно смотрит на него, понятно тоже. Похоже, она втюрилась не на шутку. Сдается мне, что и Кретин отвечает ей взаимностью. Ну погоди же, я заставлю тебя позабыть эту глупую корову. Ты еще не видел, как я хороша в своем свадебном наряде».
А наряд был просто загляденье: коротенький лиф из темно-синего кружева, расшитого бриллиантами, с узкими рукавами и умопомрачительным декольте, оставлявший талию обнаженной, и такого же цвета пышная юбка из прозрачного струящегося шелка. Юбку держал серебряный плетеный пояс, на котором висел усыпанный драгоценными камнями кинжал в ножнах, принадлежавший когда-то ее матери. Много лет назад фардоннской невесте полагалось иметь меч, но традиция претерпела изменения, и нынче Клинок невесты был скорее украшением, чем предметом необходимости. Однако лезвие по-прежнему оставалось острым — в этом Адрина убедилась, когда больно порезалась об отцовский подарок еще в Талабаре.
Не забыла Адрина и о фардоннских свадебных украшениях. В пупке уютно гнездился большой голубой алмаз, точно такие же бриллианты, только поменьше, и сапфиры сверкали в ожерелье, обвивавшем точеную шею. По традиции не прибранные в прическу волосы черными мягкими волнами ниспадали до пояса. Завершала все это великолепие голубая мерцающая фата, закрывавшая пол-лица. Длинная, легкая как перышко, она летела по воздуху за невестой, шедшей по нескончаемому проходу огромного храма Хафисты мимо онемевшей от изумления кариенской знати.
Войдя под величественные своды, Адрина ошеломленно застыла: вот это великолепие! После мрачного, строгого монастыря на острове Сларн храм Хафисты казался ослепительным. В центре собора вкруг стояли высокие резные колонны из мрамора с золотыми прожилками, поддерживавшие сводчатый потолок, который над алтарем превращался в купол. Крохотные перламутровые изразцы, украшавшие нефы, ловили солнечный свет и проливали его дождем на головы прихожан.
Храм был заполнен до отказа — каждый, кто получил приглашение на королевскую свадьбу, не преминул им воспользоваться. Адрина слышала возбужденный шепот. Ни одного приветливого лица, ни одной ободряющей улыбки! Тристану и его воинам в храм войти не разрешили — дабы дикари не осквернили священное место своим присутствием. Единственным знакомцем, которого Адрина увидела, шествуя к алтарю, оказался Вонулус. Одетый в соответствующее случаю облачение, со своим вечным посохом, он стоял вместе с другими жрецами неподалеку от алтаря. Перехватив взгляд принцессы, он укоризненно покачал головой.
У алтаря томился принц, с головы до пят одетый в черное. Строгость наряда разнообразили лишь золотой обруч на голове да блестящий серебряный амулет с изображением звезды и стрелы Всевышнего. Едва глянув на него, принцесса Адрина поняла: Кратин взбешен. Видеть его таким ей еще не доводилось. «А чтоб ты провалился, — подумала она. — И все эти уроды вместе с тобой».
К счастью, церемония была короткой. Поклявшись Кратину в верности, а церкви — в преданности, Адрина и глазом не успела моргнуть, как стала супругой принца. Ведущий церемонию верховный жрец, стараясь не смотреть на обнаженные прелести невесты, объявил их мужем и женой и во весь рост распростерся перед алтарем. Заранее проинструктированная Вонулусом, Адрина знала, что следует делать, и вместе с Кратином последовала примеру жреца. Мраморный пол оказался ледяным. «Зря я так разоделась», — подумала она, чувствуя, как от холода зашлось сердце. Принцесса прикусила губу. Позади послышался шум: вслед за молодоженами на пол укладывались гости, и, судя по вздохам и сдавленному кряхтению, не для всех эта задача была легкой.
Минут десять, пока все лежали на полу, в храме стояла мертвая тишина. В это время следовало думать о Всевышнем и мысленно каяться в грехах. Адрине хотелось плюнуть на все, встать и уйти — пол был ужасно холодным.
Наконец верховный жрец с трудом поднялся на ноги, за ним стали вставать остальные. Адрина посмотрела на Кратина и улыбнулась: нужно соблюдать приличия — хотя бы на людях. Тот осторожно взял ее под руку и повел к выходу. Гости вяло захлопали в ладошки.
У крыльца ждали Тристан и отряд гвардейцев в белых мундирах, которые должны были сопровождать молодоженов в замок. Увидев сестру, Тристан подмигнул ей. Его люди быстро оттеснили толпу, и Кратин подвел жену к экипажу. Адрина уселась, расправила юбку и посмотрела на новоиспеченного супруга. Тот же глядел на крыльцо храма, где стояла зареванная леди Честити. Адрина нахмурилась. И как прикажете соперничать с этой серой мышью?
— Знаете, дорогой муж, вы могли бы и улыбнуться. Свадьба считается радостным событием. По крайней мере, в Фардоннии.
— Мы не в Фардоннии, — буркнул Кратин. Карета качнулась и тронулась с места. — Извольте этого не забывать!
«Ого, каков нахал!» — изумилась Адрина и брякнула, не задумываясь:
— А вы извольте не забывать, на ком женились! Боюсь, Честити придется уйти с моей дороги.
Кратин злобно сверкнул глазами, но промолчал. И молчал всю дорогу. Ни на редкость погожий денек, ни восторженные вопли горожан, стоявших на обочинах дороги, не могли улучшить его настроения.
Если бы свадьбу играли в Фардоннии, то целую неделю вся страна пировала бы, плясала и веселилась. В Кариене же подобное времяпрепровождение считалось непотребством и бесполезной тратой Денег. В замке Ярнарроу Адрину тотчас же проводили в покои кариенского короля. Но не потому, что он хотел поздравить невестку, нет — ему не терпелось поскорей официально подтвердить договор между Фардоннией и Кариеном.
Яснофф оказался точной копией сына, только погрузневшей и седоватой. И так же, как сын, обалдел, когда рассмотрел наряд Адрины. Видя, что монарх встал с трона, принцесса принялась за реверансы. Яснофф молча ждал.
Наконец с приседаниями было покончено.
— Вы должны расписаться здесь. — Король указал на пергаментный свиток, лежавший на бюро. Писец, увенчанный тонзурой, быстро обмакнул перо в чернила и замер.
— Непременно, ваше величество. И что же я должна подписать?
— Письмо вашему отцу, — подал голос Кратин, стоявший у нее за спиной. — В нем сказано, что вы вышли замуж в соответствии с кариенскими законами, следовательно, мы выполнили свои обязательства. По получении письма он должен отослать сюда ваше приданое и начать приготовления к вторжению в Медалон.
— Мое приданое? Ах, вы, наверное, имеете в виду ваши права на остров Сларн?
Адрина взяла перо у писца. Глупо торговаться за кусок скалы. Она быстро подмахнула письмо и отдала перо. Яснофф с довольным видом кивнул и повернулся к сыну:
— Мы с матерью ждем тебя к обеду. — Потом немного помолчал и добавил: — И твою супругу, конечно.
Кратин поклонился отцу, Адрина опять присела в реверансе.
Король с писцом вышли, оставив молодоженов одних.
Адрина вопросительно посмотрела на Кратина. Вонулус и Мадрен столько времени убили, расписывая кариенскую брачную церемонию, но про то, что должно произойти потом, не сказали ни слова.
— И что теперь, Кретин?
Адрина думала, что он покраснеет. Их впервые оставили наедине, и теперь бедный парень, конечно, трясется как овечий хвост при одной мысли о супружеских обязанностях. Хотя, не исключено, что у них с Честити уже что-то было.
Чего она не ожидала, так это пощечины. Перстень принца оцарапал щеку Адрины до крови. Кратин не покраснел — он побледнел от ярости.
— Шлюха фардоннская! — Он снова ударил ее по щеке — на сей раз сильнее. Адрина едва устояла на ногах. — Чтоб ты больше не смела позорить меня и королевский дом при всем честном народе!
Адрина хотела вцепиться ногтями ему в лицо, но вовремя передумала. Кратин, конечно, дурак, но он сильнее. Это была последняя здравая мысль, пришедшая ей в голову.
— А ты, — завопила она, — чтоб больше не смел поднимать на меня руку, ничтожество! Тряпка! Засранец! Да кто тебе позволил бить меня!
— Никто не позволил — я сам захотел, ваше высочество, — сказал он дрожащим от ярости голосом. — Я ваш муж!
— Ну, это мы еще посмотрим! Что-то я сомневаюсь в ваших мужских способностях. Даже не знаю, как вы справитесь с такой задачей. Может, если я стану жеманно улыбаться, надувать губки и позволю вам называть меня Честити, у вас что-нибудь получится?
Кратин снова замахнулся, но на сей раз Адрина опередила его: выхватив из ножен свой острый как бритва Клинок невесты, она мгновенно приставила оружие к горлу мужа. Выпучив глаза, Кратин медленно опустил руку.
— Так-то лучше, — сказала она, не убирая лезвия. — Отныне вы мой муж, Кретин, но если вы еще хоть раз поднимете на меня руку, я перережу вам глотку. Мы поняли друг друга?
Кратин согласно моргнул и, когда принцесса опустила кинжал, осторожно пощупал шею — на пальцах осталась кровь. Принц с плохо скрываемой ненавистью взглянул на Адрину.
— Виноват, — нехотя признался он. — Я не должен был драться. Но не держите меня за идиота, Адрина, и не воображайте, что ваши угрозы и этот столовый ножик напугали меня. — Он подошел к столу, налил в кубок вина и обернулся. Его гнев сменился спокойной уверенностью. — Неужели вы думаете, что мне ничего не известно о вашей репутации? О ваших любовниках? Я знал об этом еще до встречи с вами. А развратная выходка вашей сестры в Талабаре просто сыграла мне на руку.
Адрина застыла.
— Вы о чем? Так вы хотели жениться именно на мне?
— Я взял в жены старшую законную дочь Габлета, — невозмутимо ответил Кратин. — И ваш сын может унаследовать фардоннский трон.
— Если только у моего отца не родится законный сын. Кроме того, у меня пятнадцать сводных братьев. И отец может официально признать наследником одного из них, когда захочет.
— Если он так сделает, им не жить. Всевышний позаботится об этом. Вашей страной от его имени будет управлять кариенский король.
— И вы рассчитываете, что я стану вам помогать в этом? Да вы спятили!
— Вы моя жена, Адрина, — отрезал принц, не желая более распространяться на эту тему. Потом немного подумал и добавил: — А еще я требую, чтобы вы приказали своим гвардейцам безоговорочно подчиняться мне. Я возьму их с собой на фронт.
— А вот это уж дудки, ваше высочество. Мой отец не давал вам разрешения посылать их на войну. Они останутся при мне.
— Тогда вы будете передавать им мои приказы.
— Да провалиться мне на этом месте! Моя гвардия шагу не сделает без меня! И уж тем более не будет участвовать ни в каких ваших войнах.
— Как хотите, Адрина, — пожав плечами, сказал Кратин. — Если вы так настаиваете, то можете поехать с ними. Но они будут сражаться!
— И как, интересно, вы заставите меня послать их в бой? Да я скорее сдохну, чем отдам такой приказ.
Кратин аккуратно поставил кубок на стол, скрестил руки на груди и пристально посмотрел на принцессу.
— Вы моя жена и дали обет. Перед Богом и людьми вы поклялись подчиняться мне беспрекословно. Клятвопреступление карается смертью. Если это вас не смущает, я подожду еще пару дней и, как только ваш сводный братец и его язычники нарушат хоть один из церковных законов, безжалостно казню их.
— Ах ты, сукин сын! Святоша! Учишь меня благочестию, а сам уже придумал, как погубить моего брата во имя своего жалкого бога! Совести у тебя нет!
— Попридержите язык, Адрина, — предупредил Кратин. — Оскорбление Всевышнего карается…
— Смертью! — перебила его Адрина. — Знаете, ваше высочество, у меня есть идея.
— Вы согласны мне подчиняться?
Адрина поняла, что дальнейшие препирательства ни к чему не приведут. Здесь, в Ярнарроу, он чувствовал себя как рыба в воде. Этот мальчишка, который едва не хлопался в обморок при виде полуголых фардоннских дам, дома превратился в самоуверенного царька, говорящего устами своего бога. Вера в то, что он исполняет волю Хафисты, прочно засела в его сознании, и переубедить его было невозможно. Пораскинув мозгами, Адрина взяла себя в руки. С наскока его не одолеешь. Нужно постараться найти свою выгоду в этой ужасной сделке.
— У меня есть несколько условий, — сказала она.
— Я не собираюсь идти вам на уступки, Адрина.
— Да, пока нет, — согласилась она. — Но вам нужно мое содействие, и поверьте, мы сможем поладить, если я почувствую, что и мне что-то перепадет.
Принц важно кивнул.
— Хорошо. И что это за условия?
Адрина лихорадочно зашевелила извилинами. Как бы это преподнести, чтоб не вызвать его подозрения?
— Если уж мне придется сопровождать вас до медалонской границы, пусть все будет обставлено должным образом, в соответствии с моим новым положением. Я хочу взять с собой всю свиту, включая моих фрейлин. — «Вот так! Посмотрим, понравится ли твоей драгоценной Честити жить в походных условиях, под боком у нескольких тысяч вонючих солдат!»
— Думаю, это можно устроить, — согласился принц. — Все?
— Нет. Я хочу стать членом вашего военного совета. Я не позволю вам гробить фардоннских солдат, пока не буду знать точно, за что они гибнут.
— Нет! И еще раз нет! Военный совет не место для женщин!
— Воля ваша. — Адрина пожала плечами. — Но если вы мне не уступите, то за ужином я встану и во весь голос крикну, что Хафиста — лжец, ублюдок и фарисей. Такой же, как все вы! Надеюсь, такой поступок карается смертью, не так ли? А без меня вы не сможете претендовать на фардоннский трон, и против медалонцев не выступит ни один наш солдат. Впрочем, если вы мне не верите, можете и дальше упираться рогами в забор.
Кратин представил себе реакцию герцогов на присутствие женщины в военном совете, потом взвесил серьезность ее заявления… и нехотя кивнул:
— Ладно, договорились.
— И еще одно, — добавила Адрина, немного подумав. — Я хочу, чтобы каждому фардоннцу, состоящему под моим началом, церковь выдала особую индульгенцию. Как вы правильно заметили, рано или поздно они обязательно нарушат какие-то неведомые им церковные законы. Нам обоим будет проще, если вы не станете вешать их на каждом столбе за реальные или надуманные прегрешения перед вашим бесценным богом.
Тон Адрины слегка покоробил принца, однако логики в ее рассуждениях не заметил бы только дурак. И Кратин ее заметил.
— Это все мои условия, — сказала Адрина. — Если вы их примете, я буду делать все что пожелаете. — И про себя добавила: «До поры до времени».
— Но у меня тоже имеются некоторые условия, — произнес Кратин.
— Вот как? И какие же?
— Впредь вы не будете носить таких провокационных нарядов и станете вести себя, как подобает кариенской принцессе. Иначе вас закидают-таки камнями и о фардоннском троне никто не вспомнит.
— Слушаюсь, ваше высочество. — В голосе Адрины зазвучал сарказм. — Рубище сгодится?
Кратин сделал вид, что не заметил насмешки.
— И вы будете разговаривать с вашим сводным братом и гвардейцами только в присутствии Вонулуса. Я не хочу, чтобы вы плели интриги за моей спиной.
«М-да, положеньице», — с досадой подумала принцесса. Выхода из него она пока не видела.
— Ваше недоверие очень меня огорчает, ваше высочество.
— Оправданное недоверие, заметьте. Итак, вы согласны?
Адрина неохотно кивнула.
— Согласна.
— Хорошо. В таком случае вы можете вернуться к себе и переодеться во что-нибудь более… подходящее… для званого ужина. Завтра я пришлю к вам монахинь, и вы вместе определите наиболее благоприятное конкретно для вас время для исполнения супружеского долга. Я не намерен попусту терять время в вашей постели.
Эта пощечина была поувесистее той, что Адрина уже получила. Да как он смеет!
— Только, прежде чем подойти к моей постели, подумайте, знаете ли вы, что в ней делать, — холодно произнесла она. — Как вам известно, меня обучали искусству любви настоящие профессионалы. Будет очень обидно, если от смеха я не смогу зачать вашего долгожданного претендента на кариенский и фардоннский троны.
«Теперь мы квиты, ваше высочество», — удовлетворенно подумала Адрина и, не дожидаясь, когда принц придет в себя, выскочила из комнаты.
Глава 16
День, когда Убежище впервые появилось в горах, названных в его честь, не остался в памяти людской — так давно это было. Неумолимое время словно вовсе не касалось его стен, от которых веяло чудесным покоем и безмятежностью. Возникали и рушились государства, рождались и умирали люди, а величественное белоснежное сооружение то появлялось, то исчезало, и было так всегда. В его покоях нередко появлялись боги и жили харшини, которые искали здесь мудрости, знания и спасения от грехов человеческих.
Ничто не нарушало покоя.
До настоящего времени.
До тех пор, пока на свет не появилось дитя демона.
Подходя к покоям Коранделлена, Брэкандаран услышал смех и насторожился. Вообще-то ничего странного в этом не было — жизнерадостные харшини веселились довольно часто. Но на сей раз они были ни при чем. Громкий, заливистый женский смех разносился по коридору и эхом отражался от высоких сводов. Некоторые харшини, встречавшиеся Брэку по пути, смотрели на него с недоумением — судя по всему, не все знали, кто так буйно радуется в покоях короля.
Узнав голос Р'шейл, Брэк забеспокоился и прибавил шагу. По натуре Коранделлен был весьма уравновешен — ведь он правил харшини в такие трудные времена, — но общаться с Р'шейл ему раньше не доводилось. Она обладала способностью говорить о плохом в совершенно неподходящее время, задавала каверзные вопросы, на которые часто не было ответов, и категорически не желала играть роль, уготованную ей в конфликте богов. Да и королю харшини нелегко было смириться с тем, что Р'шейл хотят сделать орудием уничтожения. Он не мог понять, что дитя демона рождено для разрушения. И еще труднее было убедить ее в том, что эту задачу необходимо выполнить. В свое время Лорандранек, отец Р'шейл, узнав обо всем, не выдержал и сошел с ума.
Брэк отворил дверь в покои Коранделлена. Король и Р'шейл стояли на балконе и любовались долиной. Рядом на столике красовался хрустальный кувшин с холодным вином. На обоих была легкая холщовая одежда — надежная защита от всевидящего ока Цитадели. Услышав шаги за спиной, король обернулся и, увидев гостя, радостно заулыбался. Брэк подошел поближе и поклонился.
— Брэкандаран! — воскликнул Коранделлен. — Ты вернулся!
— Как видите.
— Мы с Р'шейл как раз беседовали о ее детстве в Цитадели, — сообщил король. — У нее была очень интересная жизнь.
«Даже чересчур интересная, — подумал Брэк. — Но почему она смеялась?».
— Король спросил меня, скучала ли я по матери, — объяснила Р'шейл, словно прочитала его мысли. — Мне это показалось весьма забавным.
— Наш достойный монарх не знает, кто такая Верховная сестра, — ответил Брэк. — Мне было приятно слышать твой смех. Ты выглядишь гораздо лучше.
Это была правда, но не вся. Никогда раньше она не выглядела так хорошо, как сейчас. Шелтаран, бог исцеления, не только залечил смертельную рану, которую она получила в Тестре, — он вылечил ее душу. А может быть, Смерть отступила после того, как Брэк предложил взамен нее другую жизнь. Фиалковые глаза Р'шейл блестели, кожа стала золотистой, все формы заметно округлились — диета харшини явно пошла ей на пользу. Брэку стало ясно, что долго держать ее здесь не удастся. Только вот интересно, понимает ли это Коранделлен? Здесь ей многое рассказали о том, что она унаследовала от харшини, и о силе, что ей дана. Но эта девчонка рождена, чтобы уничтожить бога. А вот как это сделать, ей в Убежище никто не расскажет.
— Какие новости принес, Брэкандаран? — спросил король.
Он взмахнул рукой, и у стола появился еще один стул. Коранделлен сел и сам наполнил кубок для Брэка. Тот хотел сказать, что это лишнее, но слова застряли в горле. Больше двадцати лет Коранделлен мечтал о том, как скажет Брэку, что не винит его в смерти Лорандранека. И все, что король ни делал, было наполнено смыслом. Брэк уселся на стул и взял кубок.
— Боюсь, не очень хорошие, — ответил он и посмотрел на Р'шейл. Интересно, как она воспримет эти новости? Все ее нынешнее спокойствие было прямым результатом магического воздействия Убежища. Кроме того, похоже, на нее еще наложили чары, чтобы избавить страдающие тело и душу от крайних человеческих чувств. Если она об этом узнает, все пойдет прахом. Сила Р'шейл такова, что чары рассыплются в одно мгновение. Только ее неведение хранило харшини от ярости человеческой части ее существа.
— Кариенцы не отказались от намерения вторгнуться в Медалон? — спросил Коранделлен, побледнев от одной только мысли о войне. Это была не трусость, а часть «эго» харшини — то, что ни Брэк, ни Р'шейл, будучи наполовину людьми, не могли воспринять.
— Произошло кое-что похуже, — ответил Брэк. — Кариенцы заключили союз с фардоннцами.
Коранделлен покачал головой. Черные глаза его увлажнились.
— Глупые, глупые люди. Неужели они не понимают, как дорого им обойдется эта война?
— Понимают, — сказал Брэк. — Просто их не заботит цена.
Р'шейл нахмурилась.
— Даже если фардоннцы не присоединятся к конфликту с севера, они могут послать отряды по Стеклянной реке на юг. Защитники не смогут воевать на два фронта. У них и на один сил не хватит — даже при поддержке хитрианцев.
Брэк удивился: откуда она знает о хитрианцах? Должно быть, демоны наплели. Ох уж эти сплетники. Коранделлен молча покачал головой. Он не мог говорить о войне — ведь речь шла об убийстве.
— Конфликт может выйти за пределы Медалона, — согласился Брэк. — Если фардоннцы войдут в Медалон с юга, то смогут вторгнуться в Хитрию, не пересекая Восточных гор. Габлета Медалон не интересует — ему очень хочется заграбастать Хитрию.
Ничто не нарушало покоя.
До настоящего времени.
До тех пор, пока на свет не появилось дитя демона.
Подходя к покоям Коранделлена, Брэкандаран услышал смех и насторожился. Вообще-то ничего странного в этом не было — жизнерадостные харшини веселились довольно часто. Но на сей раз они были ни при чем. Громкий, заливистый женский смех разносился по коридору и эхом отражался от высоких сводов. Некоторые харшини, встречавшиеся Брэку по пути, смотрели на него с недоумением — судя по всему, не все знали, кто так буйно радуется в покоях короля.
Узнав голос Р'шейл, Брэк забеспокоился и прибавил шагу. По натуре Коранделлен был весьма уравновешен — ведь он правил харшини в такие трудные времена, — но общаться с Р'шейл ему раньше не доводилось. Она обладала способностью говорить о плохом в совершенно неподходящее время, задавала каверзные вопросы, на которые часто не было ответов, и категорически не желала играть роль, уготованную ей в конфликте богов. Да и королю харшини нелегко было смириться с тем, что Р'шейл хотят сделать орудием уничтожения. Он не мог понять, что дитя демона рождено для разрушения. И еще труднее было убедить ее в том, что эту задачу необходимо выполнить. В свое время Лорандранек, отец Р'шейл, узнав обо всем, не выдержал и сошел с ума.
Брэк отворил дверь в покои Коранделлена. Король и Р'шейл стояли на балконе и любовались долиной. Рядом на столике красовался хрустальный кувшин с холодным вином. На обоих была легкая холщовая одежда — надежная защита от всевидящего ока Цитадели. Услышав шаги за спиной, король обернулся и, увидев гостя, радостно заулыбался. Брэк подошел поближе и поклонился.
— Брэкандаран! — воскликнул Коранделлен. — Ты вернулся!
— Как видите.
— Мы с Р'шейл как раз беседовали о ее детстве в Цитадели, — сообщил король. — У нее была очень интересная жизнь.
«Даже чересчур интересная, — подумал Брэк. — Но почему она смеялась?».
— Король спросил меня, скучала ли я по матери, — объяснила Р'шейл, словно прочитала его мысли. — Мне это показалось весьма забавным.
— Наш достойный монарх не знает, кто такая Верховная сестра, — ответил Брэк. — Мне было приятно слышать твой смех. Ты выглядишь гораздо лучше.
Это была правда, но не вся. Никогда раньше она не выглядела так хорошо, как сейчас. Шелтаран, бог исцеления, не только залечил смертельную рану, которую она получила в Тестре, — он вылечил ее душу. А может быть, Смерть отступила после того, как Брэк предложил взамен нее другую жизнь. Фиалковые глаза Р'шейл блестели, кожа стала золотистой, все формы заметно округлились — диета харшини явно пошла ей на пользу. Брэку стало ясно, что долго держать ее здесь не удастся. Только вот интересно, понимает ли это Коранделлен? Здесь ей многое рассказали о том, что она унаследовала от харшини, и о силе, что ей дана. Но эта девчонка рождена, чтобы уничтожить бога. А вот как это сделать, ей в Убежище никто не расскажет.
— Какие новости принес, Брэкандаран? — спросил король.
Он взмахнул рукой, и у стола появился еще один стул. Коранделлен сел и сам наполнил кубок для Брэка. Тот хотел сказать, что это лишнее, но слова застряли в горле. Больше двадцати лет Коранделлен мечтал о том, как скажет Брэку, что не винит его в смерти Лорандранека. И все, что король ни делал, было наполнено смыслом. Брэк уселся на стул и взял кубок.
— Боюсь, не очень хорошие, — ответил он и посмотрел на Р'шейл. Интересно, как она воспримет эти новости? Все ее нынешнее спокойствие было прямым результатом магического воздействия Убежища. Кроме того, похоже, на нее еще наложили чары, чтобы избавить страдающие тело и душу от крайних человеческих чувств. Если она об этом узнает, все пойдет прахом. Сила Р'шейл такова, что чары рассыплются в одно мгновение. Только ее неведение хранило харшини от ярости человеческой части ее существа.
— Кариенцы не отказались от намерения вторгнуться в Медалон? — спросил Коранделлен, побледнев от одной только мысли о войне. Это была не трусость, а часть «эго» харшини — то, что ни Брэк, ни Р'шейл, будучи наполовину людьми, не могли воспринять.
— Произошло кое-что похуже, — ответил Брэк. — Кариенцы заключили союз с фардоннцами.
Коранделлен покачал головой. Черные глаза его увлажнились.
— Глупые, глупые люди. Неужели они не понимают, как дорого им обойдется эта война?
— Понимают, — сказал Брэк. — Просто их не заботит цена.
Р'шейл нахмурилась.
— Даже если фардоннцы не присоединятся к конфликту с севера, они могут послать отряды по Стеклянной реке на юг. Защитники не смогут воевать на два фронта. У них и на один сил не хватит — даже при поддержке хитрианцев.
Брэк удивился: откуда она знает о хитрианцах? Должно быть, демоны наплели. Ох уж эти сплетники. Коранделлен молча покачал головой. Он не мог говорить о войне — ведь речь шла об убийстве.
— Конфликт может выйти за пределы Медалона, — согласился Брэк. — Если фардоннцы войдут в Медалон с юга, то смогут вторгнуться в Хитрию, не пересекая Восточных гор. Габлета Медалон не интересует — ему очень хочется заграбастать Хитрию.