Страница:
Презрительно ироничная интонация стремительно нарастает.
К ужасу своему охранник обнаружил, что вместо пятиконечной звезды на шпиле Спасской башни восседает двуглавый орел. Как? Что? Подмена державной символики!.. Внезапно раздался страшный удар, и орел низвергся к подножию зубчатой стены, что повергло служивого в немалое изумление, а под фуражкой даже мысль какая-то шевельнулась, что непозволительно для его высокой должности и звания. Но он храбро укротил шевеление мысли, преодолел растерянность и тотчас распорядился закрыть все ворота Кремля, запретил караульным пялить глаза на рухнувшего орла, строго-настрого приказав им глядеть в пространственную даль, как бы вообще ничего не видя, и отправился докладывать о происшествии аж самому президенту.
Здесь язвительная насмешка Проскурина достигает своего апогея. Генерал застал своего хозяина и управляющего всеми делами обширного государства Российского за сочинением очередного важнейшего указа, призванного еще более усилить благосостояние и нравственность русиянского народа. Проще говоря, президент Боб находился в творческом экстазе, в русле стратегического направления своих обязанностей. Он не любил, когда его отрывали от работы над документами, даже тогда, когда от перегрузки он не мог ворочать даже языком... Недовольно выслушав срочное донесение, он несколько раз обошел вокруг генерала, подозрительно и завистливо втягивая воздух в мясистые ноздри.
Со всею возможною правдивостью художник передает глубокомысленный, а равно умозрительный разговор двух заботников русиянского населения.
- Шта, Семка, по какому такому случаю с утра пораньше? - спросил глава государства, и генерал слегка побагровел.
- Господин президент! - воскликнул он с болью и преданностью. - Да я за вас...
- "За вас", "за вас"! А что скажет мой друг Билл или друг Гельмут? А друг... как это вот. Хрю-Рю? А ну дыхни!
- Клянусь своей честью и присягой на верность новой России.
- Ну-ну, смотри, - обрывая, неопределенно пообещал глава государства. и лишь на месте происшествия у самой Спасской башни, все придирчиво и подробно осмотрев, он, как бы извиняясь за свое неверие, принужденно кашлянул и приказал все досадные исторические недоразумения без промедления устранить.
Нелепое и необъяснимое происшествие в кремлевской жизни можно было бы посчитать окончательно исчерпанным, но верный генерал не мог не доложить главе государства и о случившимся с Михеем. Поколебавшись, он, поднявшись на цыпочки, пошептал обо всем остальном, что необходимо было сообщать президенту на ухо и тотчас опасливо отстранился.
- Шта, опять фантазии? - не сразу спросил президент Боб, скашивая глаз с проскользнувшей в нем веселой искрой.
- Никак нет? Электроника задокументировала с малейшими подробностями. Крысы, господин президент, крысы, во-от такие, - устало признался генерал, раздвигая руки и привычно поднимая и выпрямляя плечи. - Никто ничего не понимает... да примерно вот такие - с аршин крысы...
Здесь и далее проскуринский смех отличается резкостью и бескопромисностью. Ирония и презрение помогает ему "сказать до конца, кто сволочь" (Маяковский).
- Крысы! - как эхо откликнулся озадачившийся наконец президенть Боб. К чему бы такое? Достукался, подлец, а? Ха-ха - крысы! Шта?.. говоришь, того этого... прямо при народе? Ну, это уже вызов! Оскорбление флага? И что там еще за с т р а н н и к? Кто таковский? Откуда занесло?.. Шта? Тот самый шахтерский выблюдок? - мелькнула короткая мысль. - Не может быть? Когда он успел вымахать в сажень? Или этот... с т р а н н и к? Что за страна!
Сердце у президента Боба вот-вот могло выскочить, все тело скрючилось и могло в любую секунду развалиться и рухнуть, забиться в конвульсиях, но он недаром был всенародно несменяемым и, всегда помня об этом, преодолевал позорную слабость, заставил на этот раз себя удержаться на ногах, взглянул кругом, выкатив правый глаз, побелел от напряжения и, окончательно беря себя в руки, категорически потребовал:
- Ша? Немедленно всем молчать! Ты какие это шуточки тут выделываешь? Ты что хочешь сказать?.. Молчать? Странника отыскать, окружить и взять! Вызвать тридцать шесть снайперов! Шта? Михей, говоришь, совсем исчез? Молчать!
- Слушаюсь, господин президент! - подхватил ослабевший было генерал, сразу обретая положенную ему по службе бодрость и находчивость. - Исчез полностью и совершенно, даже самые четкие спутники, настроенные на враждебные к вам волны и колебания частиц... помните, подаренные вам еще другом Хрю-Рю и расставленные по всей державе... даже они не просвечивают! Совсем исчез! Молчу, господин президент, уже молчу! А этого возьмем, всех возьмем! Молчу!
Художник насмехается над новоявленными властителями Кремля, обнажая их ненависть к России и непролазную тупость.
Вместе с тем он скорбит, видя духовное оскудение и рабскую покорность "русиняского населения". На произведении лежит печать трагизма. Грустный мотив звучит и в финале. "А еще через недолгую в общем-то для бездны времен череду лет молодые китайские археологи, исследуя развалины погибшей цивилизации на месте ее старой столицы - Нью-Йорка, названной впоследствии историками цивилизацией позднего хазарско-иудейского примитивизма, натолкнулись в одном из могильников среди костей, принадлежавших неизвестной породе животных, на серьги с бриллиантами редкой величины, огромной ценности и завораживающей красоты, что вызвало сильнейшее недоумение, любопытство и ожесточенные споры в научных китайских кругах. Установить природу животных и выявить их взаимосвязь с уникальными драгоценностями даже пытливым китайцам так и не удалось. Но след все же привел дотошных ученых в хранилище старых московских документов в Пекине, в фонд так называемого периода упадка новой России, и имя первого и последнего президента погибшей могущественной византийской империи Михея-Михаила Меченого несколько раз было упомянуто в официальных научных докладах и отчетах. И высказывалось предположение, что в его семье или в ближайшем его окружении содержались домашние животные неизвестной ныне породы, почему-то со временем бесследно исчезнувшие".
Развалины погибшей цивилизации в ее старой столице Нью-Йорке... хранилище старых московских документов в Пекине... погибшая могущественная империя Михея-Михаила Меченого... Как много этим сказано, если вдуматься.
Несомненно, повесть "Тройка, семерка, туз" принадлежит к высоким образцам политической сатиры. Редкая по силе сатирического воодушевления и мощи творческого воображения, она в с е ц е л о ф о р м а и с о д е р ж а н и е, реальное и фантастическое.
Такие произведения редкость, да и рождаются они во времена исторических катаклизмов, в моменты перехода от мрака к свету, от зла к добру и милосердию, наконец от затухания к ликующему торжеству жизни. Они как бы в сгущенном виде отражают трагизм социального и индивидуального бытия. В их ряду - такие шедевры малого жанра, как "Судьба человека" М.А. Шолохова, "Сорок первый" Б.А. Лавренева, "Враги сожгли родную хату" М.И. Исаковского, "Без покаяния" А.Д. Знаменского, "Тройка, семерка, туз" П.Л. Проскурина.
...В знаменитой речи о Пушкине Достоевский ставил ему в особую заслугу то, что, оставаясь русским писателем, он вместе с тем проявил редкостную отзывчивость к культурам многих и многих эпох и народов. Это утверждение, будучи глубоко справедливым, выходит далеко за пределы оценки творчества конкретной личности. Отечественная словесность сочетает в себе национальное своеобразие с общечеловеческим началом. Россия имеет свое предназначение и, естественно, ее культура занимает особое, только ей принадлежащее место. Разумеется, ее исторический путь во многом пересекался с искусством стран Европы: от эпоса к роману, от умозрения к эмпиризму, от мифа к научному миросозерцанию.
Но по сравнению с другими в русской культуре и литературе более устойчивы этические и гуманистические тенденции, ибо на каждой ступени развития они отличаются присущей ей любовью к человеку, что выражается в сострадательной интонации и утонченности духа.
Русская литература была верна этой высокой традиции, особенно ярко проявившейся в творчестве Петра Проскурина. В его сочинениях тесно переплетались реалистическое и фантастическое, порою как бы меняясь местами под напором задыхающейся от безмыслия и абсурда действительности. Своеобразие его художественной палитры состоит в единении личного, насыщенного острым чувством восприятия мира, и спокойной, сосредоточенной манеры, мажорный тон коей в последнее двадцатилетие то и дело заглушается минорными интонациями.
Дело тут не только в правдивом воспроизведении зыбкости сущего, но и в форме выражении, в умении схватывать и отражать характерное. Погружаясь в народную стихию, которая несет в себе драматизм бытия, равно как и творчество созидательных начал, он не изолирует литературу от политики, не отделяет жизнь и судьбу русского народа от истории и государства, ставя интересы России превыше всего.
Сочинения этого художника обладают неоспоримыми достоинствами и не сводятся лишь к новизне изобразительных средств и приемов. Их достоинство заключается прежде всего в истинной народности, в речевом богатстве, в освоении тех областей жизни, которые недоступны традиционному реализму. Для проскуринского письма характерно слияние видимого, ощущаемого, узнаваемого с идеальным, мистическим, порою ирреальным. Там (в мире фантазии) - все изящно, спокойно и стройно; здесь (в реальном мире) в движении, - все изменчиво, беспокойно; там - царит фантазия и блистает мир, сотканный из воображения и мечты; здесь же, в жизни - все зримо, грубо, опредмечено.
Но мир фантазии и мир реальности, как единство противоположностей, воплощает в себе народ. Посему у Проскурина трагическое и комическое, высокое и низкое, правда и ложь, жизнь и смерть пребывают в причудливом сплетении и взаимосвязи.
Но вот что следует особо подчеркнуть: в художественном своеобразии палитры художника - как ни у кого из советских писателей - герои живут по нравственным законам, по совести, а не по официальным предписаниям по существу далеким, отторгнутым от глубинных корней природы человека.
Чувство тревоги, надежды и горечи источают последние произведения художника. Между тем они, по сути, являются продолжением написанных ранее вещей, пронизанных острым ощущением надвигающихся трагических потрясений. Недаром здесь корректируются, переосмысливаются многие явления и события недавнего прошлого, делается попытка по-новому взглянуть на многие современные (да и не только современные) проблемы. При этом он стремится не только разглядеть истоки происходящих событий в России в конце ХХ столетия, но и найти ответы на такие, всю жизнь мучившие его вопросы, как: в чем же в конце концов суть жизни и зачем приходит человек в этот мир? Что, далее, есть истина, добро и зло, надежда и вера? И вообще - зачем Бог затевал всю эту канитель с человеком, мятущимся, непостоянным, сомневающимся - и несчастным? Или, напротив, неукротимым и великим в своих помыслах и деяниях?
Мятежная, ищущая мысль Петра Проскурина подвергает бесстрашному анализу состояние современного мира, не останавливаясь перед самыми суровыми выводами. Поэтому необходимо проникнуться пафосом его творчества и почувствовать то, на что он лишь намекает, в некотором роде утаивает.
"- Я не пессимист. Предостережение о возможной трагедии необходимо, но я верю в творческие силы русского народа и в его бессмертие... Мир будет развиваться, следуя своим изначальным законам. И писатель будет исследовать эти законы, чтобы понять огромный мир", - скажет он. Петру Лукичу Проскурину, пожалуй, с полным правом можно переадресовать слова Тургенева о Гоголе: "Трагическая судьба России отражается на тех из русских, кои ближе других стоят к ее недрам - ни одному человеку, самому сильному духу, не выдержать в себе борьбу целого народа - и Гоголь погиб!"
...Тяга к познанию, к показу глубинных истоков жизни народа и тайн бытия - вот источник его вдохновения и сложных переживаний, связывающих в единый узел духовное и социальное, равно как и выражающих истинную содержательность мироощущения художника. Именно таким образом он приобщается к лучшему, что создано гением национального духа, и стремится постичь состояние мятежного столетия...
"- Самый раз оглянуться и хотя бы ненадолго задуматься, что оставлено нами в минувшей эпохе и что перекочевало с нами в новое столетие, - говорил он в августе 2001 года. - Приходится констатировать горький факт, что пока в борьбе за природу человека торжествуют силы нагативные, темные, что неопровержимо доказали коммунисты, принявшиеся было за дело переустройства мира и человека с самыми гуманными и, несомненно, прогрессивными побуждениями и намерениями, - они не учли опыта Христа, потерпевшего сокрушительное поражение прежде всего в борьбе не светхозаветной иудейской тьмой и не с властью Рима, а с темной, звериной строной природы самого человека, и закончили тем же. Оказались оплеванными и распятыми... Несомненно, двадцатый век был не только мученическим, трагическим, но и звездным веком России, трудом, потом и кровью нарабатывавший принципы и законы нового социалистического общжития для всего человечества, и весь мир начинал меняться именно под воздействием советского строительства в национальных и социальных сферах. Но кто же теперь открыто признает подобные азбучные истины, когда движение России в поиске социального идеала было насильственно и подло оборвано... Но синдром душевного оцепенения и опустошения у народа начинает ослабевать. Уже и в новых, идущих на штурм очередного столетия российских поколениях, все ощутимее начинает пробуждаться и звучать ген социальной справедливости, издревле присущий русскому народу и неизмеримо окрепший в советский период... Да, Россия, народ уходит в новое тысячеление, в неизвестность, осиянные вновь взметнувшимися в небо в самом сердце Москвы куполами Христа Спасителя, унося в душе живительное зерно неуспокоенности в поисках истины, в жажде нового созидания, - может быть, как никогда мучимые властным зовом еще неведомых вершин. А это и есть сакральный русский путь от самой ее космической природы и предназначения - этого никуда не денешь..."
Да,да, тысячу раз прав Марк Аврелий утверждая, что каждый стоит ровно столько, сколько стоит то, о чем он хлопочет.
В настоящем искусстве, как в пламени, сгорает все уродливое, суетное, низкое. И торжествует Истина, Вера, Красота. Это те вершины, к коим устремляется мировой человеческий дух, который рождается каждый раз заново в процессе художества и живет в культурно-духовной атмосфере, независимо от смут, политических, идеологических и прочих социальных катаклизмов. Так было всегда и, быть может, будет длиться до тех пор, пока останется хоть один человек, которого радостно взволнует смех ребенка, заворожит шелест зеленой листвы, плеск волн на рассвете, лунная дорожка в пруду и мелодичный звук, Бог весть откуда долетевший...
Способность творить и действовать позволила Петру Проскурину стать бесспорным главой русской литературы конца XX - начала XXI века.
Погружаясь в гущу народного бытия, которое несет в себе трагизм, равно как и торжество созидательных начал, он не изолирует литературу от политики, не отделяет жизнь и судьбу русского народа от истории и государства, ставя интересы России превыше всего и свято веря в ее возрождение и расцвет.
Высокую, чистую мечту вынашивал Проскурин скорбный.
Часть вторая
Опавшие листья
Молчи, прошу, не смей меня будить.
О, в этот век преступный и постыдный
Не жить, не чувствовать - удел завидный...
Отрадно спать, отрадней камнем быть.
Микеланджело.
Библиография
Часть первая
Глава первая
1 Достоевский Ф. М. Письма. 1852-1881, под. ред. и с прим. А. С. Долинина. Т. 11. С. 365.
2 Толстой Л. Н. Полн. собр. соч., т. 66. С. 366.
3 Толстой Л. Н. Полн. собр. соч., т. 53. С. 69.
4 Короленко В. Г. О литературе. М.: Гослитиздат, 1957. С. 453.
5 Вл. Короленко. Дневник, т. 1. ГИЗ Украины, 1925. С. 99.
6 М. Горький. Собр. соч., т. 28. С. 199.
7 А. П. Чехов. Полн. собр. соч. и писем, т. XII. С. 234.
8 Ибсен Г. Собр. соч., т. 4. М., 1958. С. 726-727.
9 Год XIX (Альманах IX). М., 1936. С. 17.
10 Иностранная литература, 1961, № 11. С. 203.
11 Маяковский В. Полн. собр. соч.: В 13-ти томах, т. 1. М., 1955. С. 25.
12 Степанов Г. кн. А. С. Новиков - Прибой. С. Н. Сергеев-Ценский (Письма и встречи). Краснодар, 1963. С. 155.
13 Блок А. А. Интеллигенция и революция. - Собр. соч.: В 8-ми томах. Т. 6, М.-Л., 1962. С. 19-20.
14 Эйхенбаум Б. Лесков и современная проза. - В кн.: Литература. Теория. Критика. Полемика. 1927. С. 222.
15 Бунт декабристов. Юбилейный сборник. 1825-1925. Л., 1926. С. 371.
16 Советские писатели. Автобиографии. Т. 1. М., 1959. С. 619-620.
17 Там же.
18 Архив А. М. Горького. Т. XII, М., 1969. С. 248.
19 Литературная Россия. 03.06.1994.
20 Федин К. Горький среди нас. М., 1944. С. 123-124.
21 Устав Союза советских писателей СССР. М., 1934. С. 28.
22 Степун Ф. Встречи. Нью-Йорк, 1968. С. 189.
23 Анисимов И. И. Современные проблемы реализма. М., 1977. С. 312.
24 Идеологическая борьба в литературе и искусстве. М., 1972. С. 133.
25 Вопросы литературы. 1973, № 1. С. 16.
26 Роллан Ромен. Собр. соч.: В 14-ти томах. Т. 14. С. 570-571
27 Охрименко, П. П. И. И. Пильчук, Д. Н. Шлапак. История украинской литературы. М., 1970. С. 317.
28 Литература I мастацтво, 1939, № 8.
29 Вопросы литературы, 1975, № 12. С. 13.
30 Литературен фронт, № 40, 3 окт. 1957.
31 Бальзак О. Собр. соч. М., 1995, т. 15. С. 439.
32 Гоголь Н. В. Полн. собр. соч.: В 14-ти томах. М., 1952, т. VIII. С. 293.
33 Колевски Васил. Социалистический реализм. Теория и творчество. София, 1985. С. 6.
34 Правда, 11 декабря 1965 год
35 XXII съезд КПСС. Стенографический отчет, т. II. М., 1962. С. 171.
36 Салтыков-Щедрин. М. Е. собр. соч.: В 20-ти томах. М., 1970, т. 9. С. 397.
37 Плеханов Г. В. Письма без адреса. Искусство и общественная жизнь. М., 1956. С. 188, 194.
38 Роллан Ромен. Собр. соч. М., 1958, т. 14. С. 577
39 Иностранная литература, 1959, № 3. С. 188.
40 Цит. по кн. Н. Федоренко. Советская литература в Китае. С. 175
41 Новый мир, 1954. № 12. С. 230.
42 Стефанович В. Зарубежные издания советской художественной литературы: Цифры и факты. - Иностранная литература, 1959, № 2. С. 199-200.
43 Новый мир, 1954 № 12. С. 225.
44 См. Стефанович В. Зарубежные издания советской художественной литературы. С. 199.
45 Второй Всесоюзный съезд советских писателей: 15-25 декабря 1954 года. Стенографический отчет. Советский писатель, 1956. С. 509.
46 Писатели мира: Октябрь и литература. М., 1978. С. 129.
47 Иностранная литература, 1959, № 1. С. 173.
Глава вторая
1 Бочаров В. Требовательная любовь. М., 1977. С. 154.
2 Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: В 20-ти томах. М., 1970, т. 9. С. 23.
3 Герцен А. И. Собр. соч.: В 30-ти томах. Т. 20. С. 340.
4 Щедрин Н. (Салтыков М. Е.) О литературе. М., 1960. С. 216.
5 Достоевский Ф. М. Письма. М.-Л., 1930, т. 2. С. 71
6 Там же, С. 85.
7 Литгаз, 24 марта 1971 г.
8 Иностранная литература, 1961, № 10. С. 200-201.
9 Иностранная литература, 1966, № 9. С. 244.
10 Литературная газета, 2 июня, 1971 г.
11 Леонов Леонид. Литература и время. М., 1976. С. 271.
12 Литературен фронт. 1980, 2 октября.
Глава третья
1 Шолохов Михаил. Соч.: В 8-ми томах. М., 1986, т. 8. С. 361.
2 Гегель. Соч., т. XII, М., 1938. С. 279-280.
3 Наш современник. 1989, № 2. С. 187
4 Гете. Собр. соч. в переводе русских писателей. С.-Пб, т. 7. С. 380.
5 Наш современник. 1986, № 9. С. 87.
5а Наш современник. 1989, № 6. С. 55
6 Там же. С. 191.
7 Советский воин. 1986, № 16. С. 30-31
7а Лебедев В. Великий русский народ выдающаяся нация. М., 1948; Панкратова А. Великий русский народ выдающаяся нация и руководящая сила Советского Союза. М., 1947.
8 Лебедев В. Там же. С. 25.
9 Панкратова А. Там же. С. 28.
10 Колесникова С. О советском патриотизме. М., 1947, С. 56.
11 Борев Ю. Тоталитаризм и культура. Лит. форум, 1990, 13 сент. (брой 37. С. 6)
12 Наш современник, № 2, 1989. С. 186-187.
13 Там же, С. 70.
14 Наш современник, 1989, № 2. С. 188.
15 Федь Татьяна. В зеркале малой прозы. Болгария. Аксиос - Шумен. 1995. С. 59.
16 Слово о Шолохове. М., 1973. С. 144.
Глава четвертая
1 Овчаренко Александр. Большая литература. М., 1985. С. 251-252.
2 Достоевский об искусстве. М., 1973. С. 459.
3 Шпион. 1994, № 1(3). С. 1-3.
4 Иванов Виктор. Образ народа. - Слово, 2001, № 4. С. 1.
5 Слово, 1997, № 1-2. С. 72.
6 Гейзер М. М. Русско-еврейская литература XX века. М., 2001. С. 134.
7 Эренбург И. Собр. соч., М., 2000, т. 8. С. 482-483.
7а Литгаз, 1987, 28 янв.
8 Вопросы литературы, 1975, № 6. С. 110.
9 Литгаз, 1986, 10 дек.
10 Чаковский Александр. Литература, политика, жизнь. М., 1985. С. 70.
11-12 Бизе Жорж. Пневма. М., 1963. С. 177-178.
13 Храпченко М. Б. Литературные теории и творческий процесс. В кн.: Актуальные проблемы социалистического реализма. М., 1969. С. 457.
14 Шергин Борис. Дневники. Письма. - Слово, 1990, № 8. С. 17.
15 Леонов Леонид. Литература и время. М., 1976. С. 244-245.
16 Цит. по кн.: Сомерсет Моэм. Подводя итоги, М., 1991. С. 494.
Глава пятая
1 Литгаз, 1988, 27 янв.
2 Независимая газета, 1995, 22 янв.
Глава шестая
1 Глушкова Татьяна. Элита и "чернь" русского патриотизма. Авторитеты измены. - Молодая гвардия, 1995, № 1. С. 108.
2 Литературная Россия. 1999, 25 декабря.
3 Правда, 2001, 21-24 сентября.
4 Бушин В. С. Честь и бесчестье нации. М., 1999. С. 14-15.
5 Шедрин Н. (Салтыков М. Е.). Полн. собр. сочинений, М., 1937, т. V. С. 25.
6 Бушин В. С. Честь и бесчетье нации. М., 1999. С. 173.
7 См.: Сапрыкин В. А. Наинки. - Экономическая газета, 2001, декабрь
8 Бушин Владимир. Почему безмолствовал Шолохов. - Завтра, № 38 (355).
Глава седьмая
1 Медведев Юрий. У порога горчайшей любви - литературная Россия, 1987, 17 июля.
2 Проскурин Петр. Порог любви. - Москва, 1985, № 3. С. 127.
3 Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978. С. 87.
4 Герцен А. И. Соч.: В 30-ти томах. М., 1954, т. 3. С. 402
5 Литературная Россия. 2001, 2 ноября.
6 Кожинов Вадим. Россия, век XX, т. 2. С. 366.
7 Там же, С. 377.
8 Бушин Владимир. Прозревший и упертый. - Патриот, 2001, № 30.
9 Репин М. Давекое-близкое, М., 1953. С. 331.
10 Делакруа Э. Из дневника. - В кн.: Мастера искусства об искусстве. М.-Л., 1936, т. 2. С. 313.
11 Слово, 1998, № 2, интервью.
12 День литературы, 1998, июль (№ 7)
13 Проскурин Петр. Болезнь не может быть вечной. - Советская Россия, 1997, 24 июля.
14 Литгаз, 2001, 21-27 ноября.
15 Там же.
16 IV внеочередной съезд международного сообщества писательских союзов. 23 ноября 2000. Москва. Стенографический отчет. М., Советский писатель. 2001. С. 163.
17 Алферов Жорес. Мы должны винить сами себя. - Литгаз, 2001, 26 сентября - 2 октября.
18 См.: Борщевский С. Щедрин и Достоевский, М., 1956. С. 296.
19 Горький М. Собр. соч. в 30-ти т., т. 25, М., 1953. С. 111.
20 Пушкин - критик. М.-Л., 1934. С. 227.
Часть вторая
Изящная словесность смутного времени
Глава первая
ЛИТЕРАТУРНОЕ БЕЗВРЕМЕНЬЕ
Вторая половина 80-х - 90-е годы войдет в нашу историю как смутное время, возведенное главными виновниками бед в принцип революционного "обновления" общества. Какие его главные признаки? Падение общественного самосознания, превращение высоких идеалов в свою противоположность и отсутствие великих животворных идей, торжество антиобщественного эгоизма и бездуховности. Все это сопровождалось попытками изобразить 70-летнюю советскую историю как "провалившийся эксперимент", "постфеодализм", "тоталитаризм", "систему для рабов" и прочее. В этом свете становится понятен вывод редакционной статьи ("Революция "500 дней") известной газеты США "Нью-Йорк тайме". "Этот план убьет социализм (...) Если этот план будет выполняться, он повлечет за собой 500 дней, которые потрясут весь мир". Буржуазный мир от этого потрясения обогатился и возликовал, а социалистическая цивилизация, Россия и родственные ей народы оказались у исторической пропасти. Близился черный передел мира, нарастала угроза заката великой славянской культуры.
I
Для выяснения истины важны факты, цифры, живые свидетельства. Их не счесть. Полистаем газеты, журналы, справочные пособия начала перестройки. Вчитаемся в выступления, статьи, интервью рабочих, крупных государственных деятелей, депутатов, ученых, писателей. У всех нескрываемая тревога, боль, поиск выхода из тупика, в котором оказалась держава, втягиваемая в воронку рыночно-демократических преобразований. Кризис в экономике продолжает углубляться. Осложняется криминогенная обстановка. Нарастает социальная напряженность, надвигается нравственная и психическая депрессия. Вместе с тем усиливается давление на Россию. Угрожающе ухудшается демографическая ситуация. Опустошенные преступным невниманием к судьбам России, исконно русские земли заселяются переселенцами из коренного населения среднеазиатских и других республик.
К ужасу своему охранник обнаружил, что вместо пятиконечной звезды на шпиле Спасской башни восседает двуглавый орел. Как? Что? Подмена державной символики!.. Внезапно раздался страшный удар, и орел низвергся к подножию зубчатой стены, что повергло служивого в немалое изумление, а под фуражкой даже мысль какая-то шевельнулась, что непозволительно для его высокой должности и звания. Но он храбро укротил шевеление мысли, преодолел растерянность и тотчас распорядился закрыть все ворота Кремля, запретил караульным пялить глаза на рухнувшего орла, строго-настрого приказав им глядеть в пространственную даль, как бы вообще ничего не видя, и отправился докладывать о происшествии аж самому президенту.
Здесь язвительная насмешка Проскурина достигает своего апогея. Генерал застал своего хозяина и управляющего всеми делами обширного государства Российского за сочинением очередного важнейшего указа, призванного еще более усилить благосостояние и нравственность русиянского народа. Проще говоря, президент Боб находился в творческом экстазе, в русле стратегического направления своих обязанностей. Он не любил, когда его отрывали от работы над документами, даже тогда, когда от перегрузки он не мог ворочать даже языком... Недовольно выслушав срочное донесение, он несколько раз обошел вокруг генерала, подозрительно и завистливо втягивая воздух в мясистые ноздри.
Со всею возможною правдивостью художник передает глубокомысленный, а равно умозрительный разговор двух заботников русиянского населения.
- Шта, Семка, по какому такому случаю с утра пораньше? - спросил глава государства, и генерал слегка побагровел.
- Господин президент! - воскликнул он с болью и преданностью. - Да я за вас...
- "За вас", "за вас"! А что скажет мой друг Билл или друг Гельмут? А друг... как это вот. Хрю-Рю? А ну дыхни!
- Клянусь своей честью и присягой на верность новой России.
- Ну-ну, смотри, - обрывая, неопределенно пообещал глава государства. и лишь на месте происшествия у самой Спасской башни, все придирчиво и подробно осмотрев, он, как бы извиняясь за свое неверие, принужденно кашлянул и приказал все досадные исторические недоразумения без промедления устранить.
Нелепое и необъяснимое происшествие в кремлевской жизни можно было бы посчитать окончательно исчерпанным, но верный генерал не мог не доложить главе государства и о случившимся с Михеем. Поколебавшись, он, поднявшись на цыпочки, пошептал обо всем остальном, что необходимо было сообщать президенту на ухо и тотчас опасливо отстранился.
- Шта, опять фантазии? - не сразу спросил президент Боб, скашивая глаз с проскользнувшей в нем веселой искрой.
- Никак нет? Электроника задокументировала с малейшими подробностями. Крысы, господин президент, крысы, во-от такие, - устало признался генерал, раздвигая руки и привычно поднимая и выпрямляя плечи. - Никто ничего не понимает... да примерно вот такие - с аршин крысы...
Здесь и далее проскуринский смех отличается резкостью и бескопромисностью. Ирония и презрение помогает ему "сказать до конца, кто сволочь" (Маяковский).
- Крысы! - как эхо откликнулся озадачившийся наконец президенть Боб. К чему бы такое? Достукался, подлец, а? Ха-ха - крысы! Шта?.. говоришь, того этого... прямо при народе? Ну, это уже вызов! Оскорбление флага? И что там еще за с т р а н н и к? Кто таковский? Откуда занесло?.. Шта? Тот самый шахтерский выблюдок? - мелькнула короткая мысль. - Не может быть? Когда он успел вымахать в сажень? Или этот... с т р а н н и к? Что за страна!
Сердце у президента Боба вот-вот могло выскочить, все тело скрючилось и могло в любую секунду развалиться и рухнуть, забиться в конвульсиях, но он недаром был всенародно несменяемым и, всегда помня об этом, преодолевал позорную слабость, заставил на этот раз себя удержаться на ногах, взглянул кругом, выкатив правый глаз, побелел от напряжения и, окончательно беря себя в руки, категорически потребовал:
- Ша? Немедленно всем молчать! Ты какие это шуточки тут выделываешь? Ты что хочешь сказать?.. Молчать? Странника отыскать, окружить и взять! Вызвать тридцать шесть снайперов! Шта? Михей, говоришь, совсем исчез? Молчать!
- Слушаюсь, господин президент! - подхватил ослабевший было генерал, сразу обретая положенную ему по службе бодрость и находчивость. - Исчез полностью и совершенно, даже самые четкие спутники, настроенные на враждебные к вам волны и колебания частиц... помните, подаренные вам еще другом Хрю-Рю и расставленные по всей державе... даже они не просвечивают! Совсем исчез! Молчу, господин президент, уже молчу! А этого возьмем, всех возьмем! Молчу!
Художник насмехается над новоявленными властителями Кремля, обнажая их ненависть к России и непролазную тупость.
Вместе с тем он скорбит, видя духовное оскудение и рабскую покорность "русиняского населения". На произведении лежит печать трагизма. Грустный мотив звучит и в финале. "А еще через недолгую в общем-то для бездны времен череду лет молодые китайские археологи, исследуя развалины погибшей цивилизации на месте ее старой столицы - Нью-Йорка, названной впоследствии историками цивилизацией позднего хазарско-иудейского примитивизма, натолкнулись в одном из могильников среди костей, принадлежавших неизвестной породе животных, на серьги с бриллиантами редкой величины, огромной ценности и завораживающей красоты, что вызвало сильнейшее недоумение, любопытство и ожесточенные споры в научных китайских кругах. Установить природу животных и выявить их взаимосвязь с уникальными драгоценностями даже пытливым китайцам так и не удалось. Но след все же привел дотошных ученых в хранилище старых московских документов в Пекине, в фонд так называемого периода упадка новой России, и имя первого и последнего президента погибшей могущественной византийской империи Михея-Михаила Меченого несколько раз было упомянуто в официальных научных докладах и отчетах. И высказывалось предположение, что в его семье или в ближайшем его окружении содержались домашние животные неизвестной ныне породы, почему-то со временем бесследно исчезнувшие".
Развалины погибшей цивилизации в ее старой столице Нью-Йорке... хранилище старых московских документов в Пекине... погибшая могущественная империя Михея-Михаила Меченого... Как много этим сказано, если вдуматься.
Несомненно, повесть "Тройка, семерка, туз" принадлежит к высоким образцам политической сатиры. Редкая по силе сатирического воодушевления и мощи творческого воображения, она в с е ц е л о ф о р м а и с о д е р ж а н и е, реальное и фантастическое.
Такие произведения редкость, да и рождаются они во времена исторических катаклизмов, в моменты перехода от мрака к свету, от зла к добру и милосердию, наконец от затухания к ликующему торжеству жизни. Они как бы в сгущенном виде отражают трагизм социального и индивидуального бытия. В их ряду - такие шедевры малого жанра, как "Судьба человека" М.А. Шолохова, "Сорок первый" Б.А. Лавренева, "Враги сожгли родную хату" М.И. Исаковского, "Без покаяния" А.Д. Знаменского, "Тройка, семерка, туз" П.Л. Проскурина.
...В знаменитой речи о Пушкине Достоевский ставил ему в особую заслугу то, что, оставаясь русским писателем, он вместе с тем проявил редкостную отзывчивость к культурам многих и многих эпох и народов. Это утверждение, будучи глубоко справедливым, выходит далеко за пределы оценки творчества конкретной личности. Отечественная словесность сочетает в себе национальное своеобразие с общечеловеческим началом. Россия имеет свое предназначение и, естественно, ее культура занимает особое, только ей принадлежащее место. Разумеется, ее исторический путь во многом пересекался с искусством стран Европы: от эпоса к роману, от умозрения к эмпиризму, от мифа к научному миросозерцанию.
Но по сравнению с другими в русской культуре и литературе более устойчивы этические и гуманистические тенденции, ибо на каждой ступени развития они отличаются присущей ей любовью к человеку, что выражается в сострадательной интонации и утонченности духа.
Русская литература была верна этой высокой традиции, особенно ярко проявившейся в творчестве Петра Проскурина. В его сочинениях тесно переплетались реалистическое и фантастическое, порою как бы меняясь местами под напором задыхающейся от безмыслия и абсурда действительности. Своеобразие его художественной палитры состоит в единении личного, насыщенного острым чувством восприятия мира, и спокойной, сосредоточенной манеры, мажорный тон коей в последнее двадцатилетие то и дело заглушается минорными интонациями.
Дело тут не только в правдивом воспроизведении зыбкости сущего, но и в форме выражении, в умении схватывать и отражать характерное. Погружаясь в народную стихию, которая несет в себе драматизм бытия, равно как и творчество созидательных начал, он не изолирует литературу от политики, не отделяет жизнь и судьбу русского народа от истории и государства, ставя интересы России превыше всего.
Сочинения этого художника обладают неоспоримыми достоинствами и не сводятся лишь к новизне изобразительных средств и приемов. Их достоинство заключается прежде всего в истинной народности, в речевом богатстве, в освоении тех областей жизни, которые недоступны традиционному реализму. Для проскуринского письма характерно слияние видимого, ощущаемого, узнаваемого с идеальным, мистическим, порою ирреальным. Там (в мире фантазии) - все изящно, спокойно и стройно; здесь (в реальном мире) в движении, - все изменчиво, беспокойно; там - царит фантазия и блистает мир, сотканный из воображения и мечты; здесь же, в жизни - все зримо, грубо, опредмечено.
Но мир фантазии и мир реальности, как единство противоположностей, воплощает в себе народ. Посему у Проскурина трагическое и комическое, высокое и низкое, правда и ложь, жизнь и смерть пребывают в причудливом сплетении и взаимосвязи.
Но вот что следует особо подчеркнуть: в художественном своеобразии палитры художника - как ни у кого из советских писателей - герои живут по нравственным законам, по совести, а не по официальным предписаниям по существу далеким, отторгнутым от глубинных корней природы человека.
Чувство тревоги, надежды и горечи источают последние произведения художника. Между тем они, по сути, являются продолжением написанных ранее вещей, пронизанных острым ощущением надвигающихся трагических потрясений. Недаром здесь корректируются, переосмысливаются многие явления и события недавнего прошлого, делается попытка по-новому взглянуть на многие современные (да и не только современные) проблемы. При этом он стремится не только разглядеть истоки происходящих событий в России в конце ХХ столетия, но и найти ответы на такие, всю жизнь мучившие его вопросы, как: в чем же в конце концов суть жизни и зачем приходит человек в этот мир? Что, далее, есть истина, добро и зло, надежда и вера? И вообще - зачем Бог затевал всю эту канитель с человеком, мятущимся, непостоянным, сомневающимся - и несчастным? Или, напротив, неукротимым и великим в своих помыслах и деяниях?
Мятежная, ищущая мысль Петра Проскурина подвергает бесстрашному анализу состояние современного мира, не останавливаясь перед самыми суровыми выводами. Поэтому необходимо проникнуться пафосом его творчества и почувствовать то, на что он лишь намекает, в некотором роде утаивает.
"- Я не пессимист. Предостережение о возможной трагедии необходимо, но я верю в творческие силы русского народа и в его бессмертие... Мир будет развиваться, следуя своим изначальным законам. И писатель будет исследовать эти законы, чтобы понять огромный мир", - скажет он. Петру Лукичу Проскурину, пожалуй, с полным правом можно переадресовать слова Тургенева о Гоголе: "Трагическая судьба России отражается на тех из русских, кои ближе других стоят к ее недрам - ни одному человеку, самому сильному духу, не выдержать в себе борьбу целого народа - и Гоголь погиб!"
...Тяга к познанию, к показу глубинных истоков жизни народа и тайн бытия - вот источник его вдохновения и сложных переживаний, связывающих в единый узел духовное и социальное, равно как и выражающих истинную содержательность мироощущения художника. Именно таким образом он приобщается к лучшему, что создано гением национального духа, и стремится постичь состояние мятежного столетия...
"- Самый раз оглянуться и хотя бы ненадолго задуматься, что оставлено нами в минувшей эпохе и что перекочевало с нами в новое столетие, - говорил он в августе 2001 года. - Приходится констатировать горький факт, что пока в борьбе за природу человека торжествуют силы нагативные, темные, что неопровержимо доказали коммунисты, принявшиеся было за дело переустройства мира и человека с самыми гуманными и, несомненно, прогрессивными побуждениями и намерениями, - они не учли опыта Христа, потерпевшего сокрушительное поражение прежде всего в борьбе не светхозаветной иудейской тьмой и не с властью Рима, а с темной, звериной строной природы самого человека, и закончили тем же. Оказались оплеванными и распятыми... Несомненно, двадцатый век был не только мученическим, трагическим, но и звездным веком России, трудом, потом и кровью нарабатывавший принципы и законы нового социалистического общжития для всего человечества, и весь мир начинал меняться именно под воздействием советского строительства в национальных и социальных сферах. Но кто же теперь открыто признает подобные азбучные истины, когда движение России в поиске социального идеала было насильственно и подло оборвано... Но синдром душевного оцепенения и опустошения у народа начинает ослабевать. Уже и в новых, идущих на штурм очередного столетия российских поколениях, все ощутимее начинает пробуждаться и звучать ген социальной справедливости, издревле присущий русскому народу и неизмеримо окрепший в советский период... Да, Россия, народ уходит в новое тысячеление, в неизвестность, осиянные вновь взметнувшимися в небо в самом сердце Москвы куполами Христа Спасителя, унося в душе живительное зерно неуспокоенности в поисках истины, в жажде нового созидания, - может быть, как никогда мучимые властным зовом еще неведомых вершин. А это и есть сакральный русский путь от самой ее космической природы и предназначения - этого никуда не денешь..."
Да,да, тысячу раз прав Марк Аврелий утверждая, что каждый стоит ровно столько, сколько стоит то, о чем он хлопочет.
В настоящем искусстве, как в пламени, сгорает все уродливое, суетное, низкое. И торжествует Истина, Вера, Красота. Это те вершины, к коим устремляется мировой человеческий дух, который рождается каждый раз заново в процессе художества и живет в культурно-духовной атмосфере, независимо от смут, политических, идеологических и прочих социальных катаклизмов. Так было всегда и, быть может, будет длиться до тех пор, пока останется хоть один человек, которого радостно взволнует смех ребенка, заворожит шелест зеленой листвы, плеск волн на рассвете, лунная дорожка в пруду и мелодичный звук, Бог весть откуда долетевший...
Способность творить и действовать позволила Петру Проскурину стать бесспорным главой русской литературы конца XX - начала XXI века.
Погружаясь в гущу народного бытия, которое несет в себе трагизм, равно как и торжество созидательных начал, он не изолирует литературу от политики, не отделяет жизнь и судьбу русского народа от истории и государства, ставя интересы России превыше всего и свято веря в ее возрождение и расцвет.
Высокую, чистую мечту вынашивал Проскурин скорбный.
Часть вторая
Опавшие листья
Молчи, прошу, не смей меня будить.
О, в этот век преступный и постыдный
Не жить, не чувствовать - удел завидный...
Отрадно спать, отрадней камнем быть.
Микеланджело.
Библиография
Часть первая
Глава первая
1 Достоевский Ф. М. Письма. 1852-1881, под. ред. и с прим. А. С. Долинина. Т. 11. С. 365.
2 Толстой Л. Н. Полн. собр. соч., т. 66. С. 366.
3 Толстой Л. Н. Полн. собр. соч., т. 53. С. 69.
4 Короленко В. Г. О литературе. М.: Гослитиздат, 1957. С. 453.
5 Вл. Короленко. Дневник, т. 1. ГИЗ Украины, 1925. С. 99.
6 М. Горький. Собр. соч., т. 28. С. 199.
7 А. П. Чехов. Полн. собр. соч. и писем, т. XII. С. 234.
8 Ибсен Г. Собр. соч., т. 4. М., 1958. С. 726-727.
9 Год XIX (Альманах IX). М., 1936. С. 17.
10 Иностранная литература, 1961, № 11. С. 203.
11 Маяковский В. Полн. собр. соч.: В 13-ти томах, т. 1. М., 1955. С. 25.
12 Степанов Г. кн. А. С. Новиков - Прибой. С. Н. Сергеев-Ценский (Письма и встречи). Краснодар, 1963. С. 155.
13 Блок А. А. Интеллигенция и революция. - Собр. соч.: В 8-ми томах. Т. 6, М.-Л., 1962. С. 19-20.
14 Эйхенбаум Б. Лесков и современная проза. - В кн.: Литература. Теория. Критика. Полемика. 1927. С. 222.
15 Бунт декабристов. Юбилейный сборник. 1825-1925. Л., 1926. С. 371.
16 Советские писатели. Автобиографии. Т. 1. М., 1959. С. 619-620.
17 Там же.
18 Архив А. М. Горького. Т. XII, М., 1969. С. 248.
19 Литературная Россия. 03.06.1994.
20 Федин К. Горький среди нас. М., 1944. С. 123-124.
21 Устав Союза советских писателей СССР. М., 1934. С. 28.
22 Степун Ф. Встречи. Нью-Йорк, 1968. С. 189.
23 Анисимов И. И. Современные проблемы реализма. М., 1977. С. 312.
24 Идеологическая борьба в литературе и искусстве. М., 1972. С. 133.
25 Вопросы литературы. 1973, № 1. С. 16.
26 Роллан Ромен. Собр. соч.: В 14-ти томах. Т. 14. С. 570-571
27 Охрименко, П. П. И. И. Пильчук, Д. Н. Шлапак. История украинской литературы. М., 1970. С. 317.
28 Литература I мастацтво, 1939, № 8.
29 Вопросы литературы, 1975, № 12. С. 13.
30 Литературен фронт, № 40, 3 окт. 1957.
31 Бальзак О. Собр. соч. М., 1995, т. 15. С. 439.
32 Гоголь Н. В. Полн. собр. соч.: В 14-ти томах. М., 1952, т. VIII. С. 293.
33 Колевски Васил. Социалистический реализм. Теория и творчество. София, 1985. С. 6.
34 Правда, 11 декабря 1965 год
35 XXII съезд КПСС. Стенографический отчет, т. II. М., 1962. С. 171.
36 Салтыков-Щедрин. М. Е. собр. соч.: В 20-ти томах. М., 1970, т. 9. С. 397.
37 Плеханов Г. В. Письма без адреса. Искусство и общественная жизнь. М., 1956. С. 188, 194.
38 Роллан Ромен. Собр. соч. М., 1958, т. 14. С. 577
39 Иностранная литература, 1959, № 3. С. 188.
40 Цит. по кн. Н. Федоренко. Советская литература в Китае. С. 175
41 Новый мир, 1954. № 12. С. 230.
42 Стефанович В. Зарубежные издания советской художественной литературы: Цифры и факты. - Иностранная литература, 1959, № 2. С. 199-200.
43 Новый мир, 1954 № 12. С. 225.
44 См. Стефанович В. Зарубежные издания советской художественной литературы. С. 199.
45 Второй Всесоюзный съезд советских писателей: 15-25 декабря 1954 года. Стенографический отчет. Советский писатель, 1956. С. 509.
46 Писатели мира: Октябрь и литература. М., 1978. С. 129.
47 Иностранная литература, 1959, № 1. С. 173.
Глава вторая
1 Бочаров В. Требовательная любовь. М., 1977. С. 154.
2 Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч.: В 20-ти томах. М., 1970, т. 9. С. 23.
3 Герцен А. И. Собр. соч.: В 30-ти томах. Т. 20. С. 340.
4 Щедрин Н. (Салтыков М. Е.) О литературе. М., 1960. С. 216.
5 Достоевский Ф. М. Письма. М.-Л., 1930, т. 2. С. 71
6 Там же, С. 85.
7 Литгаз, 24 марта 1971 г.
8 Иностранная литература, 1961, № 10. С. 200-201.
9 Иностранная литература, 1966, № 9. С. 244.
10 Литературная газета, 2 июня, 1971 г.
11 Леонов Леонид. Литература и время. М., 1976. С. 271.
12 Литературен фронт. 1980, 2 октября.
Глава третья
1 Шолохов Михаил. Соч.: В 8-ми томах. М., 1986, т. 8. С. 361.
2 Гегель. Соч., т. XII, М., 1938. С. 279-280.
3 Наш современник. 1989, № 2. С. 187
4 Гете. Собр. соч. в переводе русских писателей. С.-Пб, т. 7. С. 380.
5 Наш современник. 1986, № 9. С. 87.
5а Наш современник. 1989, № 6. С. 55
6 Там же. С. 191.
7 Советский воин. 1986, № 16. С. 30-31
7а Лебедев В. Великий русский народ выдающаяся нация. М., 1948; Панкратова А. Великий русский народ выдающаяся нация и руководящая сила Советского Союза. М., 1947.
8 Лебедев В. Там же. С. 25.
9 Панкратова А. Там же. С. 28.
10 Колесникова С. О советском патриотизме. М., 1947, С. 56.
11 Борев Ю. Тоталитаризм и культура. Лит. форум, 1990, 13 сент. (брой 37. С. 6)
12 Наш современник, № 2, 1989. С. 186-187.
13 Там же, С. 70.
14 Наш современник, 1989, № 2. С. 188.
15 Федь Татьяна. В зеркале малой прозы. Болгария. Аксиос - Шумен. 1995. С. 59.
16 Слово о Шолохове. М., 1973. С. 144.
Глава четвертая
1 Овчаренко Александр. Большая литература. М., 1985. С. 251-252.
2 Достоевский об искусстве. М., 1973. С. 459.
3 Шпион. 1994, № 1(3). С. 1-3.
4 Иванов Виктор. Образ народа. - Слово, 2001, № 4. С. 1.
5 Слово, 1997, № 1-2. С. 72.
6 Гейзер М. М. Русско-еврейская литература XX века. М., 2001. С. 134.
7 Эренбург И. Собр. соч., М., 2000, т. 8. С. 482-483.
7а Литгаз, 1987, 28 янв.
8 Вопросы литературы, 1975, № 6. С. 110.
9 Литгаз, 1986, 10 дек.
10 Чаковский Александр. Литература, политика, жизнь. М., 1985. С. 70.
11-12 Бизе Жорж. Пневма. М., 1963. С. 177-178.
13 Храпченко М. Б. Литературные теории и творческий процесс. В кн.: Актуальные проблемы социалистического реализма. М., 1969. С. 457.
14 Шергин Борис. Дневники. Письма. - Слово, 1990, № 8. С. 17.
15 Леонов Леонид. Литература и время. М., 1976. С. 244-245.
16 Цит. по кн.: Сомерсет Моэм. Подводя итоги, М., 1991. С. 494.
Глава пятая
1 Литгаз, 1988, 27 янв.
2 Независимая газета, 1995, 22 янв.
Глава шестая
1 Глушкова Татьяна. Элита и "чернь" русского патриотизма. Авторитеты измены. - Молодая гвардия, 1995, № 1. С. 108.
2 Литературная Россия. 1999, 25 декабря.
3 Правда, 2001, 21-24 сентября.
4 Бушин В. С. Честь и бесчестье нации. М., 1999. С. 14-15.
5 Шедрин Н. (Салтыков М. Е.). Полн. собр. сочинений, М., 1937, т. V. С. 25.
6 Бушин В. С. Честь и бесчетье нации. М., 1999. С. 173.
7 См.: Сапрыкин В. А. Наинки. - Экономическая газета, 2001, декабрь
8 Бушин Владимир. Почему безмолствовал Шолохов. - Завтра, № 38 (355).
Глава седьмая
1 Медведев Юрий. У порога горчайшей любви - литературная Россия, 1987, 17 июля.
2 Проскурин Петр. Порог любви. - Москва, 1985, № 3. С. 127.
3 Лосев А. Ф. Эстетика Возрождения. М., 1978. С. 87.
4 Герцен А. И. Соч.: В 30-ти томах. М., 1954, т. 3. С. 402
5 Литературная Россия. 2001, 2 ноября.
6 Кожинов Вадим. Россия, век XX, т. 2. С. 366.
7 Там же, С. 377.
8 Бушин Владимир. Прозревший и упертый. - Патриот, 2001, № 30.
9 Репин М. Давекое-близкое, М., 1953. С. 331.
10 Делакруа Э. Из дневника. - В кн.: Мастера искусства об искусстве. М.-Л., 1936, т. 2. С. 313.
11 Слово, 1998, № 2, интервью.
12 День литературы, 1998, июль (№ 7)
13 Проскурин Петр. Болезнь не может быть вечной. - Советская Россия, 1997, 24 июля.
14 Литгаз, 2001, 21-27 ноября.
15 Там же.
16 IV внеочередной съезд международного сообщества писательских союзов. 23 ноября 2000. Москва. Стенографический отчет. М., Советский писатель. 2001. С. 163.
17 Алферов Жорес. Мы должны винить сами себя. - Литгаз, 2001, 26 сентября - 2 октября.
18 См.: Борщевский С. Щедрин и Достоевский, М., 1956. С. 296.
19 Горький М. Собр. соч. в 30-ти т., т. 25, М., 1953. С. 111.
20 Пушкин - критик. М.-Л., 1934. С. 227.
Часть вторая
Изящная словесность смутного времени
Глава первая
ЛИТЕРАТУРНОЕ БЕЗВРЕМЕНЬЕ
Вторая половина 80-х - 90-е годы войдет в нашу историю как смутное время, возведенное главными виновниками бед в принцип революционного "обновления" общества. Какие его главные признаки? Падение общественного самосознания, превращение высоких идеалов в свою противоположность и отсутствие великих животворных идей, торжество антиобщественного эгоизма и бездуховности. Все это сопровождалось попытками изобразить 70-летнюю советскую историю как "провалившийся эксперимент", "постфеодализм", "тоталитаризм", "систему для рабов" и прочее. В этом свете становится понятен вывод редакционной статьи ("Революция "500 дней") известной газеты США "Нью-Йорк тайме". "Этот план убьет социализм (...) Если этот план будет выполняться, он повлечет за собой 500 дней, которые потрясут весь мир". Буржуазный мир от этого потрясения обогатился и возликовал, а социалистическая цивилизация, Россия и родственные ей народы оказались у исторической пропасти. Близился черный передел мира, нарастала угроза заката великой славянской культуры.
I
Для выяснения истины важны факты, цифры, живые свидетельства. Их не счесть. Полистаем газеты, журналы, справочные пособия начала перестройки. Вчитаемся в выступления, статьи, интервью рабочих, крупных государственных деятелей, депутатов, ученых, писателей. У всех нескрываемая тревога, боль, поиск выхода из тупика, в котором оказалась держава, втягиваемая в воронку рыночно-демократических преобразований. Кризис в экономике продолжает углубляться. Осложняется криминогенная обстановка. Нарастает социальная напряженность, надвигается нравственная и психическая депрессия. Вместе с тем усиливается давление на Россию. Угрожающе ухудшается демографическая ситуация. Опустошенные преступным невниманием к судьбам России, исконно русские земли заселяются переселенцами из коренного населения среднеазиатских и других республик.