Страница:
«Растворились, рожая от солдат-насильников полукровок», — подумал Ру. Где бы кешийцы ни появились, они либо истребляли коренное население, либо обращали в рабов.
— Гарнизон состоял из коренных кешийцев, — продолжал Вазариус, — солдат легиона. Я потому вам об этом рассказываю, что вы в Королевстве частенько сталкивались с Боевыми Псами Кеша. Их командиром был лорд Вакс, четвертый сын Императора Великого Кеша. Когда легион отозвали, чтобы подавить восстание в Кешийской Конфедерации, он отказался покинуть своих людей. Это был Кеш, и Квег стал единственным хранилищем его огромной культуры после того, как Бозания отошла к Королевству. Те, кто сидит на троне в Оверн Дип,
— жалкие люди, господин Эйвери. Они называют себя «голубая кровь», но на самом деле они все идиоты и выродки.
Он посмотрел на Ру, ожидая какой-нибудь реакции. Ру кивнул и сделал глоток бренди.
Вазариус продолжал:
— Вот почему у нас мало деловых отношений с посторонними. У нас богатейшее культурное наследие, но в остальном мы — бедный народ, со всех сторон окруженный врагами.
При других обстоятельствах Ру залился бы смехом, поскольку эту фразу ему так часто приходилось слышать, что она стала чем-то вроде анекдота. Но сейчас, посреди этого блеска, Ру понял ее смысл. Сколько бы красивых вещей, мрамора или золота у них ни было, ими не прокормиться. Они были вынуждены торговать. И этот народ не доверял чужакам и даже боялся их.
Ру поразмыслил над словами Вазариуса.
— Нужно быть осторожнее с тем, с кем ведешь торговлю. — Он помолчал и добавил:
— И еще нужно учитывать, что рискуешь замарать свою честь.
Вазариус кивнул:
— Вы очень проницательны для… чужака.
Ру пожал плечами:
— Я прежде всего деловой человек, и несмотря на то что мне везет, мне приходилось жить своей головой. Я не был бы здесь, если бы не понимал, что есть возможность получить взаимную выгоду.
— Мы мало кому разрешаем торговать в Квеге, господин Эйвери. В нашей истории таких прецедентов было меньше десятка, как правило, такое право предоставлялось купцам из Вольных Городов или из Дарбина. Из Королевства никто еще не получал такой привилегии.
Ру прикинул, как действовать дальше. Если бы он разговаривал с нобилем или купцом из Королевства, можно было бы в этот момент предложить подарок, поскольку взятка у него на родине была неотъемлемой частью переговоров. Но что-то в облике лорда Вазариуса удержало его от этого предложения. Помолчав, он сказал:
— Мне бы хотелось самому оставаться в Крондоре и предоставить моему квегийскому партнеру вести дела здесь. Я — судовладелец, и сотрудничество с влиятельными квегийцами было бы для меня весьма выгодно. И потом, есть грузы, которые трудно купить где-то еще, кроме Квега.
Вазариус подался вперед и понизил голос:
— Вы меня удивляете. Я думал, что вы захотите сами жить в Квеге, господин Эйвери.
Ру покачал головой:
— Я не выдержал бы конкуренции с местными дельцами. Нет, мне нужна твердая рука и острый ум человека, который известен в Квеге своей мудростью и предусмотрительностью. Такой человек не останется внакладе от нашего соглашения.
Ру умолк. Вазариус понял, что ему сделано предложение. Он смог бы наполнить свой стол самыми изысканными яствами. Вина, лучшие во всем мире. Шелка из Кеша для дочери и любовниц. Предметы роскоши, которые ценят квегийцы.
Ру обвел взглядом комнату. Он понял, почему дома здесь строят из мрамора: на Квеге его было в избытке, а вот леса не хватало. Большая часть плодородных земель была расчищена под пашни еще столетия назад. Здесь разводили овец, потому что на одно и то же количество мяса они съедают меньше травы, чем, например, коровы. Все, что подавалось сегодня к столу, говорило о том, что эта семья процветает, но это процветание выражается только в количестве денег. Нет, Квег с радостью будет ввозить предметы роскоши из «Королевства.
— Что вы предлагаете? — спросил наконец Вазариус.
— Почти все, что вы можете вообразить, милорд, — ответил Ру. Он помедлил, а потом уточнил:
— Диковинки, новинки, редкости.
Вазариус смотрел на него не мигая. Ру снова заговорил:
— Древесина, уголь, говядина. — В глазах Вазариуса вспыхнула искра, и Ру понял, что теперь они на равных в этой игре. Он почувствовал, как на душе у него потеплело от предчувствия успеха. Ру был в своей стихии. Пришла пора начать торговаться.
— Какой груз вас интересует? — спросил Вазариус.
— Видите ли, я фактически выполняю поручение, и. если я его выполню, это будет отличное начало для любых сделок.
— Что вы хотите купить?
— Горючее масло.
Вазариус заморгал и впервые утратил непроницаемость. Ру подумал, что это не тот человек, с которым он сел бы за карточный стол, но знал, что ему удалось его поразить.
— Горючее масло?
— Да. Я уверен, что вашей разведке уже известно, что Королевство готовится к войне. — Ру перешел к речи, которую его заставил выучить Джеймс:
— Кеш вновь двинулся на Долину, и мы опасаемся вторжения. Поскольку у нас новый принц, а Западной армией командует неопытный генерал, благоразумие требует вооружить армию до зубов. Мы готовим и обучаем специальные подразделения и хотели бы повысить нашу обороноспособность за счет огненного масла. Как вам, должно быть, известно, мы знаем, как его делать; это больше не тайна. Но у нас нет возможности производить его в достаточном объеме.
— Сколько вам нужно?
— Десять тысяч баррелей.
В глазах Вазариуса вновь промелькнула искра: сначала удивления, потом — алчности. Ру внимательно наблюдал за ним и вновь подумал, смог бы он победить этого человека за игорным столом.
ГЛАВА 4. ОТНОШЕНИЯ
— Гарнизон состоял из коренных кешийцев, — продолжал Вазариус, — солдат легиона. Я потому вам об этом рассказываю, что вы в Королевстве частенько сталкивались с Боевыми Псами Кеша. Их командиром был лорд Вакс, четвертый сын Императора Великого Кеша. Когда легион отозвали, чтобы подавить восстание в Кешийской Конфедерации, он отказался покинуть своих людей. Это был Кеш, и Квег стал единственным хранилищем его огромной культуры после того, как Бозания отошла к Королевству. Те, кто сидит на троне в Оверн Дип,
— жалкие люди, господин Эйвери. Они называют себя «голубая кровь», но на самом деле они все идиоты и выродки.
Он посмотрел на Ру, ожидая какой-нибудь реакции. Ру кивнул и сделал глоток бренди.
Вазариус продолжал:
— Вот почему у нас мало деловых отношений с посторонними. У нас богатейшее культурное наследие, но в остальном мы — бедный народ, со всех сторон окруженный врагами.
При других обстоятельствах Ру залился бы смехом, поскольку эту фразу ему так часто приходилось слышать, что она стала чем-то вроде анекдота. Но сейчас, посреди этого блеска, Ру понял ее смысл. Сколько бы красивых вещей, мрамора или золота у них ни было, ими не прокормиться. Они были вынуждены торговать. И этот народ не доверял чужакам и даже боялся их.
Ру поразмыслил над словами Вазариуса.
— Нужно быть осторожнее с тем, с кем ведешь торговлю. — Он помолчал и добавил:
— И еще нужно учитывать, что рискуешь замарать свою честь.
Вазариус кивнул:
— Вы очень проницательны для… чужака.
Ру пожал плечами:
— Я прежде всего деловой человек, и несмотря на то что мне везет, мне приходилось жить своей головой. Я не был бы здесь, если бы не понимал, что есть возможность получить взаимную выгоду.
— Мы мало кому разрешаем торговать в Квеге, господин Эйвери. В нашей истории таких прецедентов было меньше десятка, как правило, такое право предоставлялось купцам из Вольных Городов или из Дарбина. Из Королевства никто еще не получал такой привилегии.
Ру прикинул, как действовать дальше. Если бы он разговаривал с нобилем или купцом из Королевства, можно было бы в этот момент предложить подарок, поскольку взятка у него на родине была неотъемлемой частью переговоров. Но что-то в облике лорда Вазариуса удержало его от этого предложения. Помолчав, он сказал:
— Мне бы хотелось самому оставаться в Крондоре и предоставить моему квегийскому партнеру вести дела здесь. Я — судовладелец, и сотрудничество с влиятельными квегийцами было бы для меня весьма выгодно. И потом, есть грузы, которые трудно купить где-то еще, кроме Квега.
Вазариус подался вперед и понизил голос:
— Вы меня удивляете. Я думал, что вы захотите сами жить в Квеге, господин Эйвери.
Ру покачал головой:
— Я не выдержал бы конкуренции с местными дельцами. Нет, мне нужна твердая рука и острый ум человека, который известен в Квеге своей мудростью и предусмотрительностью. Такой человек не останется внакладе от нашего соглашения.
Ру умолк. Вазариус понял, что ему сделано предложение. Он смог бы наполнить свой стол самыми изысканными яствами. Вина, лучшие во всем мире. Шелка из Кеша для дочери и любовниц. Предметы роскоши, которые ценят квегийцы.
Ру обвел взглядом комнату. Он понял, почему дома здесь строят из мрамора: на Квеге его было в избытке, а вот леса не хватало. Большая часть плодородных земель была расчищена под пашни еще столетия назад. Здесь разводили овец, потому что на одно и то же количество мяса они съедают меньше травы, чем, например, коровы. Все, что подавалось сегодня к столу, говорило о том, что эта семья процветает, но это процветание выражается только в количестве денег. Нет, Квег с радостью будет ввозить предметы роскоши из «Королевства.
— Что вы предлагаете? — спросил наконец Вазариус.
— Почти все, что вы можете вообразить, милорд, — ответил Ру. Он помедлил, а потом уточнил:
— Диковинки, новинки, редкости.
Вазариус смотрел на него не мигая. Ру снова заговорил:
— Древесина, уголь, говядина. — В глазах Вазариуса вспыхнула искра, и Ру понял, что теперь они на равных в этой игре. Он почувствовал, как на душе у него потеплело от предчувствия успеха. Ру был в своей стихии. Пришла пора начать торговаться.
— Какой груз вас интересует? — спросил Вазариус.
— Видите ли, я фактически выполняю поручение, и. если я его выполню, это будет отличное начало для любых сделок.
— Что вы хотите купить?
— Горючее масло.
Вазариус заморгал и впервые утратил непроницаемость. Ру подумал, что это не тот человек, с которым он сел бы за карточный стол, но знал, что ему удалось его поразить.
— Горючее масло?
— Да. Я уверен, что вашей разведке уже известно, что Королевство готовится к войне. — Ру перешел к речи, которую его заставил выучить Джеймс:
— Кеш вновь двинулся на Долину, и мы опасаемся вторжения. Поскольку у нас новый принц, а Западной армией командует неопытный генерал, благоразумие требует вооружить армию до зубов. Мы готовим и обучаем специальные подразделения и хотели бы повысить нашу обороноспособность за счет огненного масла. Как вам, должно быть, известно, мы знаем, как его делать; это больше не тайна. Но у нас нет возможности производить его в достаточном объеме.
— Сколько вам нужно?
— Десять тысяч баррелей.
В глазах Вазариуса вновь промелькнула искра: сначала удивления, потом — алчности. Ру внимательно наблюдал за ним и вновь подумал, смог бы он победить этого человека за игорным столом.
ГЛАВА 4. ОТНОШЕНИЯ
Дэш смеялся.
Джимми сказал:
— И тогда я спросил: «Правда ли, что красные луковицы вырастить труднее, чем желтые?»
Оуэн Грейлок, рыцарь-капитан Западной армии принца, сказал:
— Ты едва не дошел до оскорбления, Джеймс.
Джимми улыбнулся:
— В тех странных краях то, что я сказал, было гораздо важнее того, что я имел в виду. — Он отпил из кружки. — При любых других обстоятельствах я мог бы увлечься этой девушкой, но ее презрение ко мне как иноземцу… сделало невозможной хотя бы мысль о романе.
Ру сказал:
— Ну, во всяком случае, ночью у тебя, похоже, не было никаких хлопот с молоденькой прислужницей.
Джимми улыбнулся:
— Я думал, что вы уже спали.
Ру покачал головой:
— И спал бы, если бы меня не разбудило ваше сопение. Я решил, что лучше и дальше притворяться спящим. Кроме того, когда я еще был солдатом, один из моих друзей не стеснялся заниматься любовью в палатке в двух шагах от меня.
— Он поглядел на Эрика.
Китти, которая стояла за спиной Ру, наполняя пивные кружки, многозначительно протянула: «О?» — и, отвернувшись, вышла.
Ру засмеялся, вслед за ним — остальные, а Эрик покраснел.
— Чего это она? — спросил Дункан Эйвери. — Что у вас с ней?
Эрик сказал:
— Насколько я знаю, ничего. — Он поглядел вслед удаляющейся Китти. — Во всяком случае, я думаю, что ничего.
— Думаешь? Ты еще и думаешь? — удивился Джедоу Шати. — Дружище, в таких делах не надо думать. Либо да, либо нет. Это настолько просто, что даже такому дремучему болвану, как ты, тут должно быть все ясно.
Эрик встал:
— Понимаю. Извините меня.
Джедоу засмеялся, увидев, как Эрик пытается догнать Китти. Сержант из Долины Грез сказал:
— Да, ребята, если этот мальчишка всегда такой тупой, когда дело касается баб, придется нам его убить — ради его же блага, чтоб не мучился.
Джимми поглядел на брата, и Дэш сказал:
— Я не знаю. Китти странная девушка. Я думаю, что она просто… хочет, чтобы было на кого опереться.
Ру сказал:
— Эрик ей подойдет.
Эрик подошел к стойке бара.
— Китти?
— Да, сержант-майор? — Голос Китти звучал неласково.
— Э… — Он снова покраснел. Она смотрела на него не мигая. — Я… мм…
— Да выплюнь ты это наконец, а то еще подавишься.
— Что ты хотела сказать тогда, за столом?
— За столом? — спросила она, и лицо ее приняло скептическое выражение. — Когда?
— Когда сказала «О».
— Ничего. Только то, что сказала, — «О».
Эрик внезапно понял, что из него делают дурака, и почувствовал, как кровь приливает к щекам.
— Ты играешь со мной.
Она облокотилась на стойку и легонько погладила его по щеке.
— Это так несложно.
— Что все это значит? — спросил Эрик, окончательно теряя всякое чувство юмора. — Ты что, с ума по мне сходишь?
Она вздохнула.
— Я просто схожу с ума по всем мужикам.
Эрик сказал:
— В таком случае займись кем-нибудь другим.
Глаза Китти превратились в две узенькие щелочки.
— Слишком уж ты чувствительный для человека, который перебил кучу народу и не стеснялся утюжить шлюх в присутствии своего дружка.
Эрик вдруг разволновался. Слова этой девушки почему-то его задели.
— Чего тебе от меня нужно? — раздраженно спросил он.
Китти некоторое время молча изучала его лицо, затем тихо сказала:
— Я не знаю.
Эрик смотрел на нее. Факел отразил слабый блеск влаги на верхней губе у девушки. Несмотря на вечернюю прохладу, ей было жарко.
Помолчав, Китти спросила:
— Чего ты хочешь?
Эрик покачал головой.
— Я даже не знаю, но я… но мне не понравилось то, что я почувствовал, когда ты…
— Сказала «О»? — закончила за него Китти.
Это прозвучало так глупо, что Эрик не удержался от. смеха.
— Да, признаться, именно это я и хотел сказать.
— Пойдем со мной, — сказала Китти. Она жестом дала понять одной из девушек, что уходит, и провела Эрика через кухню, мимо повара и его помощников, сквозь заднюю дверь во внутренний дворик трактира.
На мгновение Эрик испытал странное чувство, словно бывал здесь раньше. Но дело было в том, что он сам вырос на таком же дворе позади трактира, с конюшней, сараем, колодцем и сеновалом. У колодца стояла деревянная скамья для тех, кому трудно было дотянуться до ковша, и Китти, присев на краешек, поманила Эрика сесть рядышком.
— На задворках так тихо, — сказал Эрик.
Китти пожала плечами.
— Никогда не замечала. Я обычно слишком занята.
Эрик сел, и Китти притянула его к себе и поцеловала. Сначала он замер, но через миг опомнился и вернул ей поцелуй. Потом Китти выпрямилась и долго молчала, глядя на него. Наконец она сказала:
— Я никогда раньше этого не делала.
— Не целовалась? — удивленно спросил Эрик.
— Я воровка, но не шлюха, — сказала она. — Меня насиловали, а некоторые пытались обслюнявить мои губы, но я никогда до этой минуты никого не целовала.
Эрик открыл было рот, да так и застыл, не зная, что сказать.
— А как же Бобби? — спросил он наконец.
Она пожала плечами.
— А что Бобби?
— Да нет, просто я думал… — Он замялся. — Ну, мы просто считали, что у вас с ним…
Она опустила глаза:
— Я бы не стала возражать, если бы он захотел. Он всегда хорошо ко мне относился. Пожалуй, даже лучше, чем я того заслуживаю. То есть он, конечно, обращался со мной грубо той ночью, когда вы меня поймали, грозился меня повесить и все такое, но потом все время старался меня рассмешить. И следил, чтобы никто меня не обижал. — Она указала на заднюю половину трактира. — Я должна была следить, чтобы сюда не заявились Мошенники или еще кто-нибудь из этой братии, но вообще теперь я просто буфетчица. Это не так уж плохо, по крайней мере я не окажусь на панели.
Она потупилась.
— Я легла бы в постель с Бобби, потому что он был добр ко мне, но он не любил меня, а я не любила его. Этого не было. — Она посмотрела на Эрика. — Я не думаю, что он вообще кого-нибудь любил, разве что капитана Кэлиса.
— Бобби был ему предан.
— Я сначала подумала, что он один из тех мужчин, которые любят других мужчин. — Она выставила перед собой ладонь, словно предупреждая его вопрос.
— Нет, мне-то было совершенно все равно. Я не последовательница Сунг Чистой, но ты ведь сам спросил про Бобби. Но потом я услышала, что он регулярно заходил в «Белое Крыло», и поняла, что он сам для себя решил забавляться только с теми, кто… — Она не могла подобрать слово.
— Ничего для него не значит? — подсказал Эрик.
— Ага, — согласилась она. — Вот именно. Как будто если бы он занялся любовью со мной или кем-то еще, но не со шлюхой, это могло… ну ты понимаешь, как-то повлиять…
Эрик кивнул, чтобы показать, что он понял.
Она вздохнула:
— Бобби постоянно шутил, и мне всегда было с ним весело. Сначала я его боялась, потому что он сказал, что убьет меня, если я предам принца или герцога, и по его глазам я поняла, что это не пустые угрозы. Но через некоторое время, когда все здесь стали хорошо ко мне относиться, ну, в общем, я перестала его бояться.
Мне больше некуда пойти, так что, нравится мне или нет, но это — мой дом.
— Она некоторое время молча смотрела на «Разбитый щит». — Здесь не так уж плохо. Я знаю, что надвигается что-то страшное. Невозможно, работая здесь, не замечать таких вещей. Раз солдаты не хвастаются своими подвигами, значит, они что-то скрывают. Значит, приближается что-то страшное. Я не знаю что, да и знать, честно говоря, не жажду. — Она замолчала и посмотрела на бледную луну.
Внезапно она повернулась и заглянула в глаза Эрику.
— После того как Бобби умер, ты стал тем человеком, который лучше всех ко мне относится. Мужчины иногда говорят обо мне с другими девочками, но я не придаю этому значения. Ну, в общем, ты всегда был очень добр ко мне.
Эрик пожал плечами.
— Я просто знаю, каково тебе пришлось.
— Ты не можешь знать, что значит жить на улице.
Он ничего не сказал, просто наблюдал за ней в мерцающем свете факела.
Она продолжала:
— Маленькие девочки думают только о том, как бы стать проститутками. В некоторых местах маленьким девочкам платят неплохие деньги. — Она обхватила себя за плечи. — Моя мать была шлюхой, это правда. Никто не знает, кто мой отец. Моя мама выгнала меня, когда мне было шесть лет. Я думаю, что она пыталась меня спасти. Ее сутенер как-то странно на меня поглядывал.
Я стала жить в канализационных трубах у человека, которого звали Дэниалс. Там меня накормили и сказали, что будут обо мне заботиться, если я буду делать то, что мне прикажут. Там были и другие дети. Казалось, что им не так уж плохо живется. Они были грязные, как черти, зато все были сыты. Я просила милостыню и научилась самым лучшим трюкам. Я могла расплакаться, как будто я потерялась, и если какой-нибудь прохожий останавливался, чтобы выяснить, что случилось, кто-нибудь из наших незаметно срезал с него кошелек. А через некоторое время я стала держателем.
— Держателем? — спросил Эрик.
— Кошелечник — он на виду, он становится под городскими часами, на нем должно быть как можно меньше лишнего, а главное, ничего чужого. Поэтому большинство Мошенников работает командами. Кошелечник при первой же возможности передает добычу держателю, тот вручает ее хранителю, который относит все это добро к Мамане.
— К Мамане?
— Так у Мошенников называется место, где мы живем… жили.
— А…
Она продолжала:
— В общем, через некоторое время меня разыскала мать. Она сказала мне, что у меня есть сестра, шлюха. Это была Бетси.
— И ты ее нашла?
— Да, и мы славно зажили вместе. Ей не нравилось, что я промышляю воровством, я тоже не была в восторге от ее ремесла, но мы с ней ладили. Я любила ее. Она была единственной из всех, кого я знала, кому ничего не было от меня нужно. Когда они начали расти, — она указала на груди, — ко мне начали приставать все кому не лень. Если я могла стоять рядом с другим кошелечником или болтаться в Мамане, все было нормально. Но иногда бывает просто невозможно оставаться в толпе, ты понимаешь, что я имею в виду?
Эрик не понимал, но на всякий случай кивнул.
— Я много намаялась, пока не начала одеваться под мальчишку, как тогда, когда вы меня поймали. Специально не мылась, чтобы стать почумазее и повонючее.
Эрик не знал, что говорить, поэтому слушал молча.
— Так вот, я это все говорю к тому, что у меня еще ни разу не было мужчины, которого я хотела.
Эрик ждал продолжения, но оно не последовало, и он тихо спросил:
— Ты хочешь сказать, что сейчас ты бы хотела?
Слезы потекли из глаз Китти, когда она чуть заметно кивнула. Он вздохнул и подхватил ее на руки. Эрик никогда раньше не чувствовал себя настолько неуверенно. Он бывал с шлюхами после того, как попал в армию, и он помнил, как самая первая сказала ему, что дело это нехитрое, но все женщины, с которыми он спал до сих пор, знали гораздо больше него. Теперь же его просила о ласке девочка, которая никогда прежде не видела от мужчин ласки.
Он поцеловал ее в щеку, потом в подбородок и в губы. Поначалу она была очень скована, но после нескольких поцелуев сама начала отвечать. Потом вскочила, и взяв Эрика за руку повела его в сарай, на чердак, где была ее спальня.
Китти сонно пробормотала: «В чем дело?» и свернулась калачиком в его объятьях. Их любовная игра была поначалу неторопливой и неуклюжей, но потом становилась все смелее, пока Эрик не обнаружил, что находится в гуще настоящего сражения, поскольку Китти в его руках вдруг взорвалась целой бурей эмоций. Она смеялась и плакала в ответ на его ласки, пока наконец они оба не свалились в полном изнеможении.
Чуть позже они вновь занимались любовью, и Китти уже гораздо лучше понимала, чего ей хочется. Эрик никогда не испытывал ничего подобного ни с одной женщиной. Он спрашивал себя, не влюбился ли он часом.
Он приподнялся на локте, услышав повторный зов.
— Накор, я тебя убью, — пробормотал Эрик, сев на постели, и начал одеваться.
Китти зашевелилась.
— Это тот смешной игрок? — спросила она.
Эрик сказал:
— Сейчас он у меня станет еще смешнее.
Пока Эрик натягивал сапоги, Китти обвила его руками и сказала: «Спасибо».
Он замер.
— За что?
— За то, что ты показал мне такое, о чем рассказывали другие девочки.
Эрик сидел, не в силах пошевелиться.
— На здоровье.
Она склонила голову ему на плечо.
— Значит, на здоровье?
— Это было не одолжение, — резко сказал он.
— О, так ты тоже получил удовольствие? — спросила она невинным тоном.
Эрик понял, что она снова его дразнит. Он был рад, что на чердаке темно и она не видит, как он покраснел.
— Я тебя отшлепаю, — пробурчал он.
Она поцеловала его в плечо.
— А говорят, что девочки из «Белого Крыла» берут за это дополнительную плату.
Волна сомнения захлестнула Эрика, и стало больно, словно в грудь вонзился меч. Он наклонился к Китти и схватил ее за руки, сильнее, чем предполагал, но вдруг увидел ужас во взгляде девушки и немедленно выпустил ее.
— Прости, — прошептал он. — Но я не могу сдержаться, когда ты меня дразнишь.
Она увидела, как на глазах у Эрика выступили слезы, и вдруг заплакала. Она положила подбородок ему на плечо и, прижавшись щекой к его щеке, прошептала:
— И ты меня прости. Я не умею вести себя по-другому.
— Я никогда тебя не обижу, — прошептал он.
— Я знаю, — ответила она шепотом. — У меня такой сумбур в душе. — Она откинула голову назад, и он увидел, что она улыбается. — И это твоя вина, Эрик фон Даркмур.
Он поцеловал ее.
Раздалось деликатное покашливание, и Эрик, обернувшись, увидел голову Накора, торчащую из люка в полу. Он стоял на приставной лестнице.
— Вот вы где!
Эрик, не говоря ни слова, вытянул ногу, оттолкнул лестницу от чердака и с чувством глубокого удовлетворения увидел, как Накор с воплем исчез во мраке. Вслед за тем послышался громкий глухой удар и жалобное «ох», вырвавшееся из груди Накора.
Китти засмеялась, а Эрик поспешил одеться. Через минуту, послушав душераздирающие стоны, которые издавал Накор, лежа на большом стоге сена, Эрик сказал:
— Когда закончишь свое выступление, поставь на место лестницу. Стон немедленно сменился хихиканьем.
— Ты меня слишком хорошо знаешь, — сказал Накор.
Лестница вновь появилась в квадрате люка, и Эрик поглядел на Китти, которая была уже одета. Он спустился первым, потом она.
Накор сказал:
— Прости, что побеспокоил тебя и твою подругу, но мне нужно было с тобой увидеться.
— Зачем? — спросил Эрик.
— Чтобы проститься на некоторое время.
Эрик увидел, что в дверном проеме сарая тихо стоит Шо Пи, его бывший «собрат по оружию», а ныне ученик Накора.
— Куда вы пойдете? — спросил Эрик.
— Снова в Стардок. Король попросил, чтобы я вернулся туда, потому что лорд Арута возвращается, чтобы помогать своему отцу. — Он вдруг посерьезнел.
— Что-то происходит. Принц Эрланд приплыл в порт сегодня вечером на борту кешийского куттера.
Эрик сказал:
— Мы не можем об этом говорить.
Накор кивнул:
— Я понял.
— Ну что ж, счастливого пути, — сказал Эрик, — сообщи мне, когда вернешься в город.
Накор кивнул.
— Мы вернемся. — Он вышел из сарая, сделав Шо Пи знак идти за ним, и Эрик смотрел им вслед, пока они не скрылись в ночи.
— Весьма странный человечек, — сказала Китти.
— Ты далеко не первая, кто это заметил, — сказал Эрик. — Однако он славный малый и в походе стоит шестерых. Он проделывает поразительные вещи. По его словам, за всем этим не кроется никакого волшебства, но если на свете есть волшебник сильнее Накора, то, во всяком случае, мне он не знаком.
Китти подошла и прижалась в Эрику, и он обвил рукой ее талию.
— А что он имел в виду, когда сказал: «Что-то происходит»?
Эрик повернулся и поцеловал ее.
— Ты ловишь шпионов, а сама хочешь, чтобы я разглашал государственные тайны?
Она кивнула, прижавшись щекой к его груди.
— Иногда мне кажется, что я знаю, что происходит, Эрик. То тут, то там услышишь обрывок разговора… Порой я даже перестаю понимать, что я здесь делаю. После того как умер Бобби, я часто думаю, что нахожусь в одном из тех мест, о которых твердят жрецы, в малом аду. Я не могу выйти из трактира без охраны. Мошенники приговорили меня к смерти, но они — моя единственная семья.
Эрик не мог придумать, что сказать. Он обнял ее.
— Если у меня появится свободное время, я свожу тебя куда-нибудь за город.
Она прильнула к нему на несколько мгновений, потом сказала:
— Мне нужно возвращаться.
Они пошли к задней двери кабачка, и, прежде чем войти, Эрик убрал руку с талии Китти. Ни слова не говоря, он проследовал за ней внутрь. Китти тихо прошла через кухню и заняла свое обычное место за стойкой бара.
Джедоу Шати и Оуэн Грейлок все еще сидели за столом, но Ру не было.
— Где Ру? — спросил Эрик, присаживаясь к столу.
— Он не дождался, пока ты вернешься, и вместе с Джимми и Дэшем уехал. У него какое-то важное свидание, — ответил Грейлок.
— Накор нашел тебя? — невинно спросил Джедоу.
— Да, — ответил Эрик.
— Надеюсь, он тебе не помешал, — сказал Джедоу, и лицо его расплылось в широкой усмешке.
Эрик покраснел и сказал:
— Нет.
— Это хорошо, — сказал Джедоу. Вдруг он расхохотался так заразительно, что Грейлок и Эрик не смогли удержаться от смеха.
Китти подошла к ним с новым кувшином эля.
— Что вас так позабавило? — спросила она.
В голосе ее уже звучала готовность обидеться, весь ее облик говорил о том, что, если она стала для Эрика объектом насмешки, если он хвастался своей победой, прощения ему не будет и отношения испорчены навсегда. Грейлок сказал: «Накор», — и начал смеяться снова. «О», — сказала Китти, как будто это все объясняло. Она улыбнулась Эрику, и он ответил ей улыбкой.
Она отошла, и Джедоу сказал:
— Так между вами что-то есть?
Эрик кивнул.
— И это меня чертовски пугает, — прибавил он.
Грейлок поднял кружку с элем, как будто провозглашая тост:
— Это серьезно.
Джедоу глубокомысленно кивнул:
— Очень серьезно, дружище. Это может только быть только одно.
— Что? — спросил Эрик с нарочитым волнением в голосе.
— Да, ребята, плохи его дела, — сказал Джедоу.
— Это точно, — ответил Грейлок.
— Ну что «одно»? — настойчиво спросил Эрик.
— Ты что, никогда раньше не влюблялся? — осведомился Грейлок.
А Джедоу подхватил:
— Да он настолько туп, что и сам не знает.
— Думаю, что нет, — сказал Эрик. Он нахмурился и стал смотреть в кружку, как будто пытался найти в ней ответ. Вдруг он усмехнулся и посмотрел на своих приятелей. — Думаю, что нет.
Он оглянулся на Китти, которая занималась уборкой позади барной стойки и спокойно переговаривалась со своей помощницей, и снова повернулся лицом к друзьям.
— Я влюбился, — сказал он таким тоном, точно сделал большое открытие.
Тут уж Грейлок с Джедоу не могли больше сдержаться и снова засмеялись. После того как веселье поугасло, Джедоу сказал:
— Давай, малыш. Тебе надо еще выпить.
Грейлок покачал головой и вздохнул:
— Ах, стать бы снова молодым.
Эрик же просто сидел и молча удивлялся странному чувству восторга и крайней неуверенности в себе. Он глянул на Китти и увидел, что она смотрит на него. Он улыбнулся ей, она улыбнулась ему в ответ, и внутри него все затрепетало от радости.
Затем, пока Джедоу и Грейлок состязались в остроумии, мысли Эрика вновь заволокли черные тучи, стоило ему подумать о надвигающейся угрозе. Как мог он позволять себе в такое время думать о чем-то, кроме войны, удивлялся себе Эрик.
Джимми сказал:
— И тогда я спросил: «Правда ли, что красные луковицы вырастить труднее, чем желтые?»
Оуэн Грейлок, рыцарь-капитан Западной армии принца, сказал:
— Ты едва не дошел до оскорбления, Джеймс.
Джимми улыбнулся:
— В тех странных краях то, что я сказал, было гораздо важнее того, что я имел в виду. — Он отпил из кружки. — При любых других обстоятельствах я мог бы увлечься этой девушкой, но ее презрение ко мне как иноземцу… сделало невозможной хотя бы мысль о романе.
Ру сказал:
— Ну, во всяком случае, ночью у тебя, похоже, не было никаких хлопот с молоденькой прислужницей.
Джимми улыбнулся:
— Я думал, что вы уже спали.
Ру покачал головой:
— И спал бы, если бы меня не разбудило ваше сопение. Я решил, что лучше и дальше притворяться спящим. Кроме того, когда я еще был солдатом, один из моих друзей не стеснялся заниматься любовью в палатке в двух шагах от меня.
— Он поглядел на Эрика.
Китти, которая стояла за спиной Ру, наполняя пивные кружки, многозначительно протянула: «О?» — и, отвернувшись, вышла.
Ру засмеялся, вслед за ним — остальные, а Эрик покраснел.
— Чего это она? — спросил Дункан Эйвери. — Что у вас с ней?
Эрик сказал:
— Насколько я знаю, ничего. — Он поглядел вслед удаляющейся Китти. — Во всяком случае, я думаю, что ничего.
— Думаешь? Ты еще и думаешь? — удивился Джедоу Шати. — Дружище, в таких делах не надо думать. Либо да, либо нет. Это настолько просто, что даже такому дремучему болвану, как ты, тут должно быть все ясно.
Эрик встал:
— Понимаю. Извините меня.
Джедоу засмеялся, увидев, как Эрик пытается догнать Китти. Сержант из Долины Грез сказал:
— Да, ребята, если этот мальчишка всегда такой тупой, когда дело касается баб, придется нам его убить — ради его же блага, чтоб не мучился.
Джимми поглядел на брата, и Дэш сказал:
— Я не знаю. Китти странная девушка. Я думаю, что она просто… хочет, чтобы было на кого опереться.
Ру сказал:
— Эрик ей подойдет.
Эрик подошел к стойке бара.
— Китти?
— Да, сержант-майор? — Голос Китти звучал неласково.
— Э… — Он снова покраснел. Она смотрела на него не мигая. — Я… мм…
— Да выплюнь ты это наконец, а то еще подавишься.
— Что ты хотела сказать тогда, за столом?
— За столом? — спросила она, и лицо ее приняло скептическое выражение. — Когда?
— Когда сказала «О».
— Ничего. Только то, что сказала, — «О».
Эрик внезапно понял, что из него делают дурака, и почувствовал, как кровь приливает к щекам.
— Ты играешь со мной.
Она облокотилась на стойку и легонько погладила его по щеке.
— Это так несложно.
— Что все это значит? — спросил Эрик, окончательно теряя всякое чувство юмора. — Ты что, с ума по мне сходишь?
Она вздохнула.
— Я просто схожу с ума по всем мужикам.
Эрик сказал:
— В таком случае займись кем-нибудь другим.
Глаза Китти превратились в две узенькие щелочки.
— Слишком уж ты чувствительный для человека, который перебил кучу народу и не стеснялся утюжить шлюх в присутствии своего дружка.
Эрик вдруг разволновался. Слова этой девушки почему-то его задели.
— Чего тебе от меня нужно? — раздраженно спросил он.
Китти некоторое время молча изучала его лицо, затем тихо сказала:
— Я не знаю.
Эрик смотрел на нее. Факел отразил слабый блеск влаги на верхней губе у девушки. Несмотря на вечернюю прохладу, ей было жарко.
Помолчав, Китти спросила:
— Чего ты хочешь?
Эрик покачал головой.
— Я даже не знаю, но я… но мне не понравилось то, что я почувствовал, когда ты…
— Сказала «О»? — закончила за него Китти.
Это прозвучало так глупо, что Эрик не удержался от. смеха.
— Да, признаться, именно это я и хотел сказать.
— Пойдем со мной, — сказала Китти. Она жестом дала понять одной из девушек, что уходит, и провела Эрика через кухню, мимо повара и его помощников, сквозь заднюю дверь во внутренний дворик трактира.
На мгновение Эрик испытал странное чувство, словно бывал здесь раньше. Но дело было в том, что он сам вырос на таком же дворе позади трактира, с конюшней, сараем, колодцем и сеновалом. У колодца стояла деревянная скамья для тех, кому трудно было дотянуться до ковша, и Китти, присев на краешек, поманила Эрика сесть рядышком.
— На задворках так тихо, — сказал Эрик.
Китти пожала плечами.
— Никогда не замечала. Я обычно слишком занята.
Эрик сел, и Китти притянула его к себе и поцеловала. Сначала он замер, но через миг опомнился и вернул ей поцелуй. Потом Китти выпрямилась и долго молчала, глядя на него. Наконец она сказала:
— Я никогда раньше этого не делала.
— Не целовалась? — удивленно спросил Эрик.
— Я воровка, но не шлюха, — сказала она. — Меня насиловали, а некоторые пытались обслюнявить мои губы, но я никогда до этой минуты никого не целовала.
Эрик открыл было рот, да так и застыл, не зная, что сказать.
— А как же Бобби? — спросил он наконец.
Она пожала плечами.
— А что Бобби?
— Да нет, просто я думал… — Он замялся. — Ну, мы просто считали, что у вас с ним…
Она опустила глаза:
— Я бы не стала возражать, если бы он захотел. Он всегда хорошо ко мне относился. Пожалуй, даже лучше, чем я того заслуживаю. То есть он, конечно, обращался со мной грубо той ночью, когда вы меня поймали, грозился меня повесить и все такое, но потом все время старался меня рассмешить. И следил, чтобы никто меня не обижал. — Она указала на заднюю половину трактира. — Я должна была следить, чтобы сюда не заявились Мошенники или еще кто-нибудь из этой братии, но вообще теперь я просто буфетчица. Это не так уж плохо, по крайней мере я не окажусь на панели.
Она потупилась.
— Я легла бы в постель с Бобби, потому что он был добр ко мне, но он не любил меня, а я не любила его. Этого не было. — Она посмотрела на Эрика. — Я не думаю, что он вообще кого-нибудь любил, разве что капитана Кэлиса.
— Бобби был ему предан.
— Я сначала подумала, что он один из тех мужчин, которые любят других мужчин. — Она выставила перед собой ладонь, словно предупреждая его вопрос.
— Нет, мне-то было совершенно все равно. Я не последовательница Сунг Чистой, но ты ведь сам спросил про Бобби. Но потом я услышала, что он регулярно заходил в «Белое Крыло», и поняла, что он сам для себя решил забавляться только с теми, кто… — Она не могла подобрать слово.
— Ничего для него не значит? — подсказал Эрик.
— Ага, — согласилась она. — Вот именно. Как будто если бы он занялся любовью со мной или кем-то еще, но не со шлюхой, это могло… ну ты понимаешь, как-то повлиять…
Эрик кивнул, чтобы показать, что он понял.
Она вздохнула:
— Бобби постоянно шутил, и мне всегда было с ним весело. Сначала я его боялась, потому что он сказал, что убьет меня, если я предам принца или герцога, и по его глазам я поняла, что это не пустые угрозы. Но через некоторое время, когда все здесь стали хорошо ко мне относиться, ну, в общем, я перестала его бояться.
Мне больше некуда пойти, так что, нравится мне или нет, но это — мой дом.
— Она некоторое время молча смотрела на «Разбитый щит». — Здесь не так уж плохо. Я знаю, что надвигается что-то страшное. Невозможно, работая здесь, не замечать таких вещей. Раз солдаты не хвастаются своими подвигами, значит, они что-то скрывают. Значит, приближается что-то страшное. Я не знаю что, да и знать, честно говоря, не жажду. — Она замолчала и посмотрела на бледную луну.
Внезапно она повернулась и заглянула в глаза Эрику.
— После того как Бобби умер, ты стал тем человеком, который лучше всех ко мне относится. Мужчины иногда говорят обо мне с другими девочками, но я не придаю этому значения. Ну, в общем, ты всегда был очень добр ко мне.
Эрик пожал плечами.
— Я просто знаю, каково тебе пришлось.
— Ты не можешь знать, что значит жить на улице.
Он ничего не сказал, просто наблюдал за ней в мерцающем свете факела.
Она продолжала:
— Маленькие девочки думают только о том, как бы стать проститутками. В некоторых местах маленьким девочкам платят неплохие деньги. — Она обхватила себя за плечи. — Моя мать была шлюхой, это правда. Никто не знает, кто мой отец. Моя мама выгнала меня, когда мне было шесть лет. Я думаю, что она пыталась меня спасти. Ее сутенер как-то странно на меня поглядывал.
Я стала жить в канализационных трубах у человека, которого звали Дэниалс. Там меня накормили и сказали, что будут обо мне заботиться, если я буду делать то, что мне прикажут. Там были и другие дети. Казалось, что им не так уж плохо живется. Они были грязные, как черти, зато все были сыты. Я просила милостыню и научилась самым лучшим трюкам. Я могла расплакаться, как будто я потерялась, и если какой-нибудь прохожий останавливался, чтобы выяснить, что случилось, кто-нибудь из наших незаметно срезал с него кошелек. А через некоторое время я стала держателем.
— Держателем? — спросил Эрик.
— Кошелечник — он на виду, он становится под городскими часами, на нем должно быть как можно меньше лишнего, а главное, ничего чужого. Поэтому большинство Мошенников работает командами. Кошелечник при первой же возможности передает добычу держателю, тот вручает ее хранителю, который относит все это добро к Мамане.
— К Мамане?
— Так у Мошенников называется место, где мы живем… жили.
— А…
Она продолжала:
— В общем, через некоторое время меня разыскала мать. Она сказала мне, что у меня есть сестра, шлюха. Это была Бетси.
— И ты ее нашла?
— Да, и мы славно зажили вместе. Ей не нравилось, что я промышляю воровством, я тоже не была в восторге от ее ремесла, но мы с ней ладили. Я любила ее. Она была единственной из всех, кого я знала, кому ничего не было от меня нужно. Когда они начали расти, — она указала на груди, — ко мне начали приставать все кому не лень. Если я могла стоять рядом с другим кошелечником или болтаться в Мамане, все было нормально. Но иногда бывает просто невозможно оставаться в толпе, ты понимаешь, что я имею в виду?
Эрик не понимал, но на всякий случай кивнул.
— Я много намаялась, пока не начала одеваться под мальчишку, как тогда, когда вы меня поймали. Специально не мылась, чтобы стать почумазее и повонючее.
Эрик не знал, что говорить, поэтому слушал молча.
— Так вот, я это все говорю к тому, что у меня еще ни разу не было мужчины, которого я хотела.
Эрик ждал продолжения, но оно не последовало, и он тихо спросил:
— Ты хочешь сказать, что сейчас ты бы хотела?
Слезы потекли из глаз Китти, когда она чуть заметно кивнула. Он вздохнул и подхватил ее на руки. Эрик никогда раньше не чувствовал себя настолько неуверенно. Он бывал с шлюхами после того, как попал в армию, и он помнил, как самая первая сказала ему, что дело это нехитрое, но все женщины, с которыми он спал до сих пор, знали гораздо больше него. Теперь же его просила о ласке девочка, которая никогда прежде не видела от мужчин ласки.
Он поцеловал ее в щеку, потом в подбородок и в губы. Поначалу она была очень скована, но после нескольких поцелуев сама начала отвечать. Потом вскочила, и взяв Эрика за руку повела его в сарай, на чердак, где была ее спальня.
***
— Эрик! — донесся знакомый голос. — Ты там?Китти сонно пробормотала: «В чем дело?» и свернулась калачиком в его объятьях. Их любовная игра была поначалу неторопливой и неуклюжей, но потом становилась все смелее, пока Эрик не обнаружил, что находится в гуще настоящего сражения, поскольку Китти в его руках вдруг взорвалась целой бурей эмоций. Она смеялась и плакала в ответ на его ласки, пока наконец они оба не свалились в полном изнеможении.
Чуть позже они вновь занимались любовью, и Китти уже гораздо лучше понимала, чего ей хочется. Эрик никогда не испытывал ничего подобного ни с одной женщиной. Он спрашивал себя, не влюбился ли он часом.
Он приподнялся на локте, услышав повторный зов.
— Накор, я тебя убью, — пробормотал Эрик, сев на постели, и начал одеваться.
Китти зашевелилась.
— Это тот смешной игрок? — спросила она.
Эрик сказал:
— Сейчас он у меня станет еще смешнее.
Пока Эрик натягивал сапоги, Китти обвила его руками и сказала: «Спасибо».
Он замер.
— За что?
— За то, что ты показал мне такое, о чем рассказывали другие девочки.
Эрик сидел, не в силах пошевелиться.
— На здоровье.
Она склонила голову ему на плечо.
— Значит, на здоровье?
— Это было не одолжение, — резко сказал он.
— О, так ты тоже получил удовольствие? — спросила она невинным тоном.
Эрик понял, что она снова его дразнит. Он был рад, что на чердаке темно и она не видит, как он покраснел.
— Я тебя отшлепаю, — пробурчал он.
Она поцеловала его в плечо.
— А говорят, что девочки из «Белого Крыла» берут за это дополнительную плату.
Волна сомнения захлестнула Эрика, и стало больно, словно в грудь вонзился меч. Он наклонился к Китти и схватил ее за руки, сильнее, чем предполагал, но вдруг увидел ужас во взгляде девушки и немедленно выпустил ее.
— Прости, — прошептал он. — Но я не могу сдержаться, когда ты меня дразнишь.
Она увидела, как на глазах у Эрика выступили слезы, и вдруг заплакала. Она положила подбородок ему на плечо и, прижавшись щекой к его щеке, прошептала:
— И ты меня прости. Я не умею вести себя по-другому.
— Я никогда тебя не обижу, — прошептал он.
— Я знаю, — ответила она шепотом. — У меня такой сумбур в душе. — Она откинула голову назад, и он увидел, что она улыбается. — И это твоя вина, Эрик фон Даркмур.
Он поцеловал ее.
Раздалось деликатное покашливание, и Эрик, обернувшись, увидел голову Накора, торчащую из люка в полу. Он стоял на приставной лестнице.
— Вот вы где!
Эрик, не говоря ни слова, вытянул ногу, оттолкнул лестницу от чердака и с чувством глубокого удовлетворения увидел, как Накор с воплем исчез во мраке. Вслед за тем послышался громкий глухой удар и жалобное «ох», вырвавшееся из груди Накора.
Китти засмеялась, а Эрик поспешил одеться. Через минуту, послушав душераздирающие стоны, которые издавал Накор, лежа на большом стоге сена, Эрик сказал:
— Когда закончишь свое выступление, поставь на место лестницу. Стон немедленно сменился хихиканьем.
— Ты меня слишком хорошо знаешь, — сказал Накор.
Лестница вновь появилась в квадрате люка, и Эрик поглядел на Китти, которая была уже одета. Он спустился первым, потом она.
Накор сказал:
— Прости, что побеспокоил тебя и твою подругу, но мне нужно было с тобой увидеться.
— Зачем? — спросил Эрик.
— Чтобы проститься на некоторое время.
Эрик увидел, что в дверном проеме сарая тихо стоит Шо Пи, его бывший «собрат по оружию», а ныне ученик Накора.
— Куда вы пойдете? — спросил Эрик.
— Снова в Стардок. Король попросил, чтобы я вернулся туда, потому что лорд Арута возвращается, чтобы помогать своему отцу. — Он вдруг посерьезнел.
— Что-то происходит. Принц Эрланд приплыл в порт сегодня вечером на борту кешийского куттера.
Эрик сказал:
— Мы не можем об этом говорить.
Накор кивнул:
— Я понял.
— Ну что ж, счастливого пути, — сказал Эрик, — сообщи мне, когда вернешься в город.
Накор кивнул.
— Мы вернемся. — Он вышел из сарая, сделав Шо Пи знак идти за ним, и Эрик смотрел им вслед, пока они не скрылись в ночи.
— Весьма странный человечек, — сказала Китти.
— Ты далеко не первая, кто это заметил, — сказал Эрик. — Однако он славный малый и в походе стоит шестерых. Он проделывает поразительные вещи. По его словам, за всем этим не кроется никакого волшебства, но если на свете есть волшебник сильнее Накора, то, во всяком случае, мне он не знаком.
Китти подошла и прижалась в Эрику, и он обвил рукой ее талию.
— А что он имел в виду, когда сказал: «Что-то происходит»?
Эрик повернулся и поцеловал ее.
— Ты ловишь шпионов, а сама хочешь, чтобы я разглашал государственные тайны?
Она кивнула, прижавшись щекой к его груди.
— Иногда мне кажется, что я знаю, что происходит, Эрик. То тут, то там услышишь обрывок разговора… Порой я даже перестаю понимать, что я здесь делаю. После того как умер Бобби, я часто думаю, что нахожусь в одном из тех мест, о которых твердят жрецы, в малом аду. Я не могу выйти из трактира без охраны. Мошенники приговорили меня к смерти, но они — моя единственная семья.
Эрик не мог придумать, что сказать. Он обнял ее.
— Если у меня появится свободное время, я свожу тебя куда-нибудь за город.
Она прильнула к нему на несколько мгновений, потом сказала:
— Мне нужно возвращаться.
Они пошли к задней двери кабачка, и, прежде чем войти, Эрик убрал руку с талии Китти. Ни слова не говоря, он проследовал за ней внутрь. Китти тихо прошла через кухню и заняла свое обычное место за стойкой бара.
Джедоу Шати и Оуэн Грейлок все еще сидели за столом, но Ру не было.
— Где Ру? — спросил Эрик, присаживаясь к столу.
— Он не дождался, пока ты вернешься, и вместе с Джимми и Дэшем уехал. У него какое-то важное свидание, — ответил Грейлок.
— Накор нашел тебя? — невинно спросил Джедоу.
— Да, — ответил Эрик.
— Надеюсь, он тебе не помешал, — сказал Джедоу, и лицо его расплылось в широкой усмешке.
Эрик покраснел и сказал:
— Нет.
— Это хорошо, — сказал Джедоу. Вдруг он расхохотался так заразительно, что Грейлок и Эрик не смогли удержаться от смеха.
Китти подошла к ним с новым кувшином эля.
— Что вас так позабавило? — спросила она.
В голосе ее уже звучала готовность обидеться, весь ее облик говорил о том, что, если она стала для Эрика объектом насмешки, если он хвастался своей победой, прощения ему не будет и отношения испорчены навсегда. Грейлок сказал: «Накор», — и начал смеяться снова. «О», — сказала Китти, как будто это все объясняло. Она улыбнулась Эрику, и он ответил ей улыбкой.
Она отошла, и Джедоу сказал:
— Так между вами что-то есть?
Эрик кивнул.
— И это меня чертовски пугает, — прибавил он.
Грейлок поднял кружку с элем, как будто провозглашая тост:
— Это серьезно.
Джедоу глубокомысленно кивнул:
— Очень серьезно, дружище. Это может только быть только одно.
— Что? — спросил Эрик с нарочитым волнением в голосе.
— Да, ребята, плохи его дела, — сказал Джедоу.
— Это точно, — ответил Грейлок.
— Ну что «одно»? — настойчиво спросил Эрик.
— Ты что, никогда раньше не влюблялся? — осведомился Грейлок.
А Джедоу подхватил:
— Да он настолько туп, что и сам не знает.
— Думаю, что нет, — сказал Эрик. Он нахмурился и стал смотреть в кружку, как будто пытался найти в ней ответ. Вдруг он усмехнулся и посмотрел на своих приятелей. — Думаю, что нет.
Он оглянулся на Китти, которая занималась уборкой позади барной стойки и спокойно переговаривалась со своей помощницей, и снова повернулся лицом к друзьям.
— Я влюбился, — сказал он таким тоном, точно сделал большое открытие.
Тут уж Грейлок с Джедоу не могли больше сдержаться и снова засмеялись. После того как веселье поугасло, Джедоу сказал:
— Давай, малыш. Тебе надо еще выпить.
Грейлок покачал головой и вздохнул:
— Ах, стать бы снова молодым.
Эрик же просто сидел и молча удивлялся странному чувству восторга и крайней неуверенности в себе. Он глянул на Китти и увидел, что она смотрит на него. Он улыбнулся ей, она улыбнулась ему в ответ, и внутри него все затрепетало от радости.
Затем, пока Джедоу и Грейлок состязались в остроумии, мысли Эрика вновь заволокли черные тучи, стоило ему подумать о надвигающейся угрозе. Как мог он позволять себе в такое время думать о чем-то, кроме войны, удивлялся себе Эрик.