Страница:
Первые десять минут Кани злилась сама на себя, ведь она ни разу не попробовала убедиться, что боль всего лишь блеф. Следующие минут тридцать — злилась на вероломных тюремщиков, набравшихся наглости так шутить с дочерью самого Тургаона.
Наконец, Кани решила мстить.
Осознав все наиболее перспективные идеи, пришедшие на ум за последнее время, альтинка поставила перед собой вполне определенную цель. Требовалось, правда, вырваться из плена камеры и приобрести минимальную свободу действий, но, если раньше такое казалось нереальным, теперь Кани даже не захотела размышлять, как именно попадет на свободу. Что-нибудь придумает. Гораздо важнее то, что нужно сделать потом…
Маршал всегда говорил: «Главное — внезапность. Если человек подготовлен для битвы, его первое интуитивное решение всегда самое верное». Не важно, о ком при этом Тургаон думал — Кани не сомневалась, что ничем не хуже отца. Ей девятнадцать, и она уже достаточно «подготовлена»!
Во-первых, следовало вспомнить основное правило Школы Леноса: «Любое важное дело начинается с концентрации внимания».
Девушка села на полу камеры, поджав под себя ноги, и закрыла глаза. Для начала избавилась от мыслей. Отрешилась от окружающего. Тишина в голове и тишина вокруг.
Затем — постепенное и осторожное восприятие — не поверхностное, с помощью рецепторов кожи, осязания или слуха, а глубокое, основанное на возможностях
Олсознания человека. Опять же — не позволяя расслабленному мозгу ни единой самовольной мысли.
Только когда эмоциональная картинка стала приобретать отчетливость, Кани позволила себе чуть-чуть прислушаться к собственным ощущениям. Потом — осторожно, чтобы не внушить самой себе ложных фантазий, обычно на уроках — усилила внимание.
Она находилась в камере, совершенно одинокая, отгороженная от внешнего мира безжизненной зоной и силовыми полями. Поблизости ни единого теплового источника мыслительной энергии — ни граненого, сложного и яркого переплетения волновых полей человеческого сознания, ни чувствительного, но расплывчатого сознания лишенных интеллекта животных.
Ближайшее живое существо курсировало лишь на границе стометровой зоны, где-то за пределами всех силовых щитов и установок системы безопасности. Судя по ощущениям Кани — существо недружелюбное, агрессивно настроенное, скорее всего — один из охранников… К сожалению, неоднородность силовых полей позволяла альтинке только заметить врага, напасть же на него экстрасенсорно — не стоило даже думать.
Из источников опасности выделялись системы слежения и системы поражения. И те и другие управлялись искусственным интеллектом, но Мозг, если это и был Мозг, не имел непосредственных контактов с мыслительными процессами живых организмов — этот Мозг управлялся только с помощью электронных сигналов, подаваемых простыми и надежными установками пультов. То есть не только игнорировал мысленные команды людей, а даже не имел возможности их услышать. Опасность же создавал значительную. Конечно, Кани не могла предугадать реакцию электронных устройств на то или иное свое действие, но она почувствовала нагнетаемый ими страх, почувствовала ВЕРОЯТНОСТЬ того, что когда-то в будущем этот самый набор железяк и излучателей уничтожит и ее жизнь и ее тело.
В камере недоставало системы оказания помощи — ни один предмет вокруг не обладал положительной аурой. Исключение — анализатор, но как устройство пассивное, и его нельзя было брать в расчет. Кани это показалось странным. Если пленного так хорошо охраняют, следовательно, он представляет не только опасность, но и ценность. Что, если заключенному станет плохо? Что, если он захочет покончить с собой?
Напрашивался простой вывод: нет систем оказания помощи, но существуют системы сигнализации. Наверняка что-то обратит на себя внимание солдата, вышагивающего по периметру охраняемой зоны — не зря ведь солдат там вышагивает?
Вот и решение. Оставалось только угадать, на какой из болезненных симптомов отреагирует сигнал тревоги — целые сутки Кани стонала на полу камеры, а реакции не последовало. Нужно было придумать что-то посерьезней. Например, остановить сердце…
Во всяком случае, так она уже делала. Их этому учили. Главное — не сомневаться в успехе. Кани собралась с духом, настроилась и… рухнула без сознания. Датчики у входа в камеру замигали, кривая сердечного ритма превратилась в прямую линию. И сирена действительно взвыла.
— Какой информации вы от меня ждете? — спросил Болер.
На этот раз допрос проходил в куда более раскрепощенной обстановке. Магнитные оковы оставались на ногах полковника Флота Лиги, а за спиною, как и раньше, караулили два Демона в боевых латах, зато руки Болера остались свободными да и место действия значительно изменилось: Первый Брат и полковник расположились в одном из личных кабинетов Вика на Первом Уровне. Оба возлежали на огромных массажных ложах, а вокруг, по периметру всего круглого зала, в стеклянном аквариуме плавали большие ярко-красные рыбы.
— Какой информации может ждать одна технологически развитая цивилизация от другой? — Вик пожал плечами. — Обмена сведениями. Мне интересен принцип действия тарибских двигателей, устройство оборудования для дистанционного приема мыслительных импульсов, кое-что о системе наведения излучателей… Ничего серьезного. Я имею в виду, ничего такого, чего ты не смог бы рассказать из этических соображений или из боязни навредить собственной расе. Сам же говорил: один «Улей» не представляет опасности для Лиги Объединенных Миров. Тем более тарибский лайнер не военный — там не могло размещаться ничего секретного…
— Хорошо.
— «Хорошо»?! — Вик едва не подпрыгнул. Он готовился к изнурительным уговорам и обмену колкостями.
— Что знаю, я расскажу. Только взамен на мои условия.
— Конечно. Какие?
— Я по-прежнему требую, чтобы Линти и Кани содержались достойно их положению, статусу и возрасту. Девочки еще школьницы, они привыкли к комфорту, им требуется внимание! Если учтете, а затем при первой же возможности передадите обеих в цивилизованный мир, я выполню все, что взбредет на ум тебе или любому другому «брату».
— Не понимаю: к чему такая забота? Ты и двадцать специально подготовленных наемников вступили на борт «Эльрабики» только с одной целью: охранять этих маленьких бестий — Кани и Линти? И ты до сих пор верен долгу? Несмотря на очевидное поражение? Что вы в них такого нашли?
— Удивительно, что ты еще не понял! Есть много причин, чтобы девочек охраняли. Пусть власть их родителей или могущество Галактического Флота вам не интересны — пока на «Улей» не нападут превосходящие силы, «Улей» не поверит в существование таких сил.
Но вы же должны понять, что Линти и Кани могут представлять ценность и сами по себе: даже выброшенные из своего времени и общества, даже лишенные покровительства своих родителей, даже лишенные денег, друзей и власти! Их обеих нужно уважать и беречь просто потому, что они — это они!
Вик не перебил поток ереси только потому, что полковник действительно воодушевлялся тем, что говорил. Первый Брат слышал, что у многих народов сложные отношения полов. Некоторые, например, верили, что женщины настолько превосходят мужчин, что ради них и умереть не жалко. И вот пожалуйста: Болер как раз закоренелый сторонник такой веры! При этом полковник во что бы то ни стало должен стать полезным — чтобы убедить Болера сотрудничать, не мешало найти источник движущих им сил.
— Вы не слышали про Мантию?
— Нет.
— Странно… Говорите по-мантийски… — Болер собрался с мыслями. — Попробую рассказать с самого начала. Мантия — планета, колонизированная землянами две тысячи лет назад и уничтоженная ими же почти через тысячелетие…
— Какими «землянами»?
— Сейчас объясню. Вы как-то ухитрились оторваться от галактической цивилизации и позабыть самые важные события своей истории… Земляне колонизировали Мантию. Мантия же оказалась настолько гостеприимной, что основанные на ней поселения уже с самого начала развивались быстрее, чем любые другие в Галактике. Причин несколько. Климатические и природные условия, человеческий фактор: поселенцы — сливки общества, самые умные головы и самые бесстрашные сердца (Мантии еще с момента открытия предрекали великое будущее); великолепное, самое современное технологическое оснащение; крупнейшие в истории космической экспансии капиталовложения; флот из множества галактических лайнеров, как военных, так и грузовых, навигационных, исследовательских; и так далее и тому подобное… Возможно, все потому, что Мантия должна была стать форпостом человечества в этой части Галактики и как раз в то время, когда начались первые стычки с негуманоидными расами. И вот уже через сто лет научные открытия, бурный рост технологий и многие другие факторы позволяют мантийцам не только освоиться со своим новым домом, но и занять лидирующие позиции на сырьевом и технологическом рынке Галактики.
Дальнейшее развитие колонии привело к тому, что мантийцы возомнили себя «белой костью». Среднестатистический житель планеты обгонял среднестатистического жителя любой другой галактической цивилизации и по уровню жизни, и в свободе передвижения, и по влиянию в обществе, и по финансовому положению. Кроме того, лучшие из лучших таковыми и остались. Не останавливаясь на достигнутом, мантийцы поставили перед собой цель вырастить расу, в сотни раз превосходящую расу современных людей. И самое интересное — им это удалось. Генетические опыты, активность солнечной системы Мантии, лучший человеческий материал — через пятьсот лет «чистокровный» мантиец обгонял своего галактического собрата и по уровню интеллекта, и по физическому развитию, и, что самое главное, по экстрасенсорным способностям. Обгонял во много-много раз!
И вот наконец через семьсот лет существования колонии Мантия стала во главе галактической империи. Просочившись во все сферы управления галактическими структурами, мантийцы буквально подавили инопланетян, отодвинули их на вторые и третьи роли…
— Зачем мне это?..
— Не перебивай! Сейчас все поймешь! Так называемая Мантийская империя просуществовала триста лет.
Только общеизвестно, что люди не любят того, кто превосходит их. Тем более когда недосягаемо. В Галактике назревало недовольство. Особенно сложившаяся ситуация возмущала Землю — несмотря на сильнейший экономический и интеллектуальный спад, земляне продолжали считать себя элитой, давшей начало всему человечеству космоса. Мантийцы же делали все возможное, чтобы подогреть недовольство — в большинстве своем заносчивые и гордые, они отказывались принимать любое мнение, если то исходило не от них самих. Являясь лучшими предсказателями, лучшими провидцами и лучшими прогнозистами во Вселенной, они между тем оказались настолько близоруки, что не поверили в надвигающиеся перемены. Война с негуманоидами, неудачные эксперименты с колонизацией метеоритов, политические ошибки, застойные тенденции в обществе, лишенном перспектив развития, привели к кризису, закончившемуся революцией.
Галактика восстала против Мантии. Против расы сверхлюдей, породившей множество генералов и… ни одного солдата. К несчастью для мантийцев, вся их многомиллиардная армия формировалась исключительно из инопланетян — отпрыски Мантии слишком высоко ценили собственную жизнь, чтобы хоть чуть-чуть рисковать ею. Когда пришло время сражаться, армия развеялась как дым. Земля же, напротив, сохранила старые традиции, самая характерная из которых — ни во что не ставить чужие жизни и не слишком беречь свои; а также сберегла небольшой, но автономный функционирующий военный флот. Когда Первая Галактическая Революция подорвала порядок мантийского общества, земляне, охваченные «праведным», как им тогда казалось, гневом, прорвались к планете и совершили самый вероломный поступок в истории человеческой глупости: взорвали Мантию вместе со всем ее гражданским населением и культурными ценностями…
— Красиво! — признал Вик. — Но мне интересно совсем другое.
— Сейчас… Когда приступ революционного помешательства стал утихать, наиболее трезвые из победителей наконец задумались, что они натворили. Погибло полтора миллиарда мантийцев. Кто — вместе с Мантией, кто — в космосе, кто — на своих планетарных резиденциях. Из расы Правителей уцелело двести-триста тысяч человек, рассеянных по Галактике. Земля во всеуслышание заявила, что «теперь, когда гнет мантийских тиранов низвергнут, у каждого гражданина галактической цивилизации, у каждого потомка великих землян, у каждого перспективного молодого дарования свободного космоса вновь появляется возможность развить тело и разум до высот, достаточных, чтобы проникать в будущее, рушить преграды и овладевать умами себе подобных».
Однако ничего такого не получилось. Назначили колоссальную премию каждому, кто вырастит из себя «мантийца» либо определит генетическую формулу «абсолютного человека». Бесполезно. Тысяча лет постоянной работы наших генетиков и биоинженеров привела лишь к тому, что галактический житель обрел способность слышать мысли равного себе и формулировать мысленные запросы для математического анализа электронными приборами. Все. И только мантийцы так и остались мантийцами.
Теперь они назвали себя «альтинами». На древнемантийском, как вы наверняка знаете, «альтин» — «низвергнутый», а еще — «возродившийся из тлена». Если нельзя сказать, что альтины возродились, то, во всяком случае, они прочно заняли свое место в обществе, когда-то отвергнувшем расу титанов. Альтины стали более коммуникабельными, более развитыми, у них появился другой язык — за тысячу лет мантийский трансформировался, взяв многое из других языков Галактики — с тех планет, где пришлось скрываться изгоям в годы разрушении. Они излечились от снобизма: каждый человек, генетический код которого позволяет творить чудеса с собственными чувствами, энергией и волей, имеет право вступить в Содружество Леноса и назвать себя гражданином Алътины или просто альтином. Человек, чей генетический код признан уникальным, неповторимым и бесценным. Человек, защищенный всеми мыслимыми и немыслимыми законами галактической цивилизации Человек будущего.
К сожалению, альтинов совсем мало. Не каждая развитая планета похвастается альтином в составе правительства, не каждый флот — адмиралом из представителей элитарного Содружества. И уже тысячу лет альтинов не становится больше.
Они вырождаются. Каждая пара для появления нового сверхчеловечка на Древней Мантии подбиралась годами и даже десятками лет по принципу, которого сегодня никто не знает. Тайна генетической службы сокрыта в метеоритном облаке, в которое превратили планету земляне. Раскрыть или повторить секрет мантийских генетиков не удается: ребенок, зарожденный парой даже самых одаренных альтинов, далеко не всегда вступает в мир таким же сверхсуществом, как и его родители. Случается и наоборот — ни с того ни с сего гены праотцев доминируют в десятом или двенадцатом поколении. У Линти и Кани, например, только отцы — альтины.
— Девчонки слабее своих отцов?
— Не обязательно. Они еще дети. Проявят себя — будет видно.
— Зачем ты это рассказывал?
— Вы должны понять, какое богатство попало к вам в руки! Молодой альтин — драгоценность, чудо, надежда для всего человечества!
— Хм.
— Кроме того, я рассказывал не только нашу, но и ВАШУ историю. Вы сами разговариваете на мантийском! Вы — единственные в Галактике! Язык Мантии умер! Некоторые его загружают, как я, например, но не для общения, а лишь из интереса к древним цивилизациям, лишь как часть культурного наследия, как дань памяти. Откуда через тысячу лет в космосе взяться целому сообществу людей, говорящих на языке, который давным-давно назван мертвым?! Я сделал единственный логический вывод: прошлое «Улья» имеет отношение к прошлому Мантии! Иначе не объяснишь: мантийский не распространился на планеты космоса, на нем говорили только мантийцы и только между собой. До Революции изучать язык Правителей запрещалось, после — никто и сам не стал бы учить его по доброй воле. Я не знаю, какая связь между вами и праотцами Линти и Кани, но такая связь есть!
— Боже, какая фантазия! Надеешься, теперь я испытаю к девчонкам родственные чувства?
— Кто построил «Улей»? Зачем его строили?
— Не знаю. Не знаю, кто строил «Улей», не знаю — когда, не знаю зачем. Ну и что, Болер? Возможно, на момент строительства информация считалась секретной. Возможно, она осталась таковой даже для первого экипажа. Возможно — даже для первых Отцов, Что это меняет? Я не знаю ни про каких мантийцев, не замечал у Братьев экстрасенсорной мощи, и у меня нет особого желания выяснять происхождение «мантийского акцента», нашей устной речи. Как бы там ни было, все это в прошлом, Болер! Есть «Улей», есть Закон «Улья». В Законе ничего не сказано про любовь к альтинам или уважение представителям Лиги. Но… Разговор получился интересным. Значит, по твоим словам, мы приобрели небывалое биологическое оружие? Редчайший генетический код? Возможность вырастить Братьев, превосходящих нынешнее поколение в десятки и сотни раз?
— Что? Ты не так… — Болер побледнел, сознавая, что уже второй раз допустил ошибку: первый — когда попытался запугать Братьев, второй — когда дал им понять реальную стоимость юных альтинок — твердолобые воины «Улья» предпочитали поступать назло, а ценили лишь то, из чего сами могли извлечь выгоду!
— Дети от Линти или Кани станут лучшими воинами в истории «Улья»… — Вик погрузился в размышления о перспективах своего открытия. — Я не смогу представить разработки к Празднику новой революционной технологии, зато расскажу Отцу… Так даже проще…
— Да не станут их дети! — попытался что-то исправить Болер. — Я же говорил: очень трудно подобрать пару…
— Об этом не волнуйся, подберем… — Вик посмотрел на полковника и улыбнулся: — Эй, зря раскис: хотел, чтобы девчонкам уделили больше внимания — им его уделят. Их будут беречь за то, что они — это они. Все как ты просил. А насчет истории «Улья»… Идем, моя очередь кое-что показать. Заодно поймешь, почему пора привыкнуть к мысли, что вы здесь надолго. И ты и твои альтинки. А что нашел бестиям применение — молодец, они же дольше протянут. И дольше и в лучших условиях
ГЛАВА 18
Наконец, Кани решила мстить.
Осознав все наиболее перспективные идеи, пришедшие на ум за последнее время, альтинка поставила перед собой вполне определенную цель. Требовалось, правда, вырваться из плена камеры и приобрести минимальную свободу действий, но, если раньше такое казалось нереальным, теперь Кани даже не захотела размышлять, как именно попадет на свободу. Что-нибудь придумает. Гораздо важнее то, что нужно сделать потом…
Маршал всегда говорил: «Главное — внезапность. Если человек подготовлен для битвы, его первое интуитивное решение всегда самое верное». Не важно, о ком при этом Тургаон думал — Кани не сомневалась, что ничем не хуже отца. Ей девятнадцать, и она уже достаточно «подготовлена»!
Во-первых, следовало вспомнить основное правило Школы Леноса: «Любое важное дело начинается с концентрации внимания».
Девушка села на полу камеры, поджав под себя ноги, и закрыла глаза. Для начала избавилась от мыслей. Отрешилась от окружающего. Тишина в голове и тишина вокруг.
Затем — постепенное и осторожное восприятие — не поверхностное, с помощью рецепторов кожи, осязания или слуха, а глубокое, основанное на возможностях
Олсознания человека. Опять же — не позволяя расслабленному мозгу ни единой самовольной мысли.
Только когда эмоциональная картинка стала приобретать отчетливость, Кани позволила себе чуть-чуть прислушаться к собственным ощущениям. Потом — осторожно, чтобы не внушить самой себе ложных фантазий, обычно на уроках — усилила внимание.
Она находилась в камере, совершенно одинокая, отгороженная от внешнего мира безжизненной зоной и силовыми полями. Поблизости ни единого теплового источника мыслительной энергии — ни граненого, сложного и яркого переплетения волновых полей человеческого сознания, ни чувствительного, но расплывчатого сознания лишенных интеллекта животных.
Ближайшее живое существо курсировало лишь на границе стометровой зоны, где-то за пределами всех силовых щитов и установок системы безопасности. Судя по ощущениям Кани — существо недружелюбное, агрессивно настроенное, скорее всего — один из охранников… К сожалению, неоднородность силовых полей позволяла альтинке только заметить врага, напасть же на него экстрасенсорно — не стоило даже думать.
Из источников опасности выделялись системы слежения и системы поражения. И те и другие управлялись искусственным интеллектом, но Мозг, если это и был Мозг, не имел непосредственных контактов с мыслительными процессами живых организмов — этот Мозг управлялся только с помощью электронных сигналов, подаваемых простыми и надежными установками пультов. То есть не только игнорировал мысленные команды людей, а даже не имел возможности их услышать. Опасность же создавал значительную. Конечно, Кани не могла предугадать реакцию электронных устройств на то или иное свое действие, но она почувствовала нагнетаемый ими страх, почувствовала ВЕРОЯТНОСТЬ того, что когда-то в будущем этот самый набор железяк и излучателей уничтожит и ее жизнь и ее тело.
В камере недоставало системы оказания помощи — ни один предмет вокруг не обладал положительной аурой. Исключение — анализатор, но как устройство пассивное, и его нельзя было брать в расчет. Кани это показалось странным. Если пленного так хорошо охраняют, следовательно, он представляет не только опасность, но и ценность. Что, если заключенному станет плохо? Что, если он захочет покончить с собой?
Напрашивался простой вывод: нет систем оказания помощи, но существуют системы сигнализации. Наверняка что-то обратит на себя внимание солдата, вышагивающего по периметру охраняемой зоны — не зря ведь солдат там вышагивает?
Вот и решение. Оставалось только угадать, на какой из болезненных симптомов отреагирует сигнал тревоги — целые сутки Кани стонала на полу камеры, а реакции не последовало. Нужно было придумать что-то посерьезней. Например, остановить сердце…
Во всяком случае, так она уже делала. Их этому учили. Главное — не сомневаться в успехе. Кани собралась с духом, настроилась и… рухнула без сознания. Датчики у входа в камеру замигали, кривая сердечного ритма превратилась в прямую линию. И сирена действительно взвыла.
— Какой информации вы от меня ждете? — спросил Болер.
На этот раз допрос проходил в куда более раскрепощенной обстановке. Магнитные оковы оставались на ногах полковника Флота Лиги, а за спиною, как и раньше, караулили два Демона в боевых латах, зато руки Болера остались свободными да и место действия значительно изменилось: Первый Брат и полковник расположились в одном из личных кабинетов Вика на Первом Уровне. Оба возлежали на огромных массажных ложах, а вокруг, по периметру всего круглого зала, в стеклянном аквариуме плавали большие ярко-красные рыбы.
— Какой информации может ждать одна технологически развитая цивилизация от другой? — Вик пожал плечами. — Обмена сведениями. Мне интересен принцип действия тарибских двигателей, устройство оборудования для дистанционного приема мыслительных импульсов, кое-что о системе наведения излучателей… Ничего серьезного. Я имею в виду, ничего такого, чего ты не смог бы рассказать из этических соображений или из боязни навредить собственной расе. Сам же говорил: один «Улей» не представляет опасности для Лиги Объединенных Миров. Тем более тарибский лайнер не военный — там не могло размещаться ничего секретного…
— Хорошо.
— «Хорошо»?! — Вик едва не подпрыгнул. Он готовился к изнурительным уговорам и обмену колкостями.
— Что знаю, я расскажу. Только взамен на мои условия.
— Конечно. Какие?
— Я по-прежнему требую, чтобы Линти и Кани содержались достойно их положению, статусу и возрасту. Девочки еще школьницы, они привыкли к комфорту, им требуется внимание! Если учтете, а затем при первой же возможности передадите обеих в цивилизованный мир, я выполню все, что взбредет на ум тебе или любому другому «брату».
— Не понимаю: к чему такая забота? Ты и двадцать специально подготовленных наемников вступили на борт «Эльрабики» только с одной целью: охранять этих маленьких бестий — Кани и Линти? И ты до сих пор верен долгу? Несмотря на очевидное поражение? Что вы в них такого нашли?
— Удивительно, что ты еще не понял! Есть много причин, чтобы девочек охраняли. Пусть власть их родителей или могущество Галактического Флота вам не интересны — пока на «Улей» не нападут превосходящие силы, «Улей» не поверит в существование таких сил.
Но вы же должны понять, что Линти и Кани могут представлять ценность и сами по себе: даже выброшенные из своего времени и общества, даже лишенные покровительства своих родителей, даже лишенные денег, друзей и власти! Их обеих нужно уважать и беречь просто потому, что они — это они!
Вик не перебил поток ереси только потому, что полковник действительно воодушевлялся тем, что говорил. Первый Брат слышал, что у многих народов сложные отношения полов. Некоторые, например, верили, что женщины настолько превосходят мужчин, что ради них и умереть не жалко. И вот пожалуйста: Болер как раз закоренелый сторонник такой веры! При этом полковник во что бы то ни стало должен стать полезным — чтобы убедить Болера сотрудничать, не мешало найти источник движущих им сил.
— Вы не слышали про Мантию?
— Нет.
— Странно… Говорите по-мантийски… — Болер собрался с мыслями. — Попробую рассказать с самого начала. Мантия — планета, колонизированная землянами две тысячи лет назад и уничтоженная ими же почти через тысячелетие…
— Какими «землянами»?
— Сейчас объясню. Вы как-то ухитрились оторваться от галактической цивилизации и позабыть самые важные события своей истории… Земляне колонизировали Мантию. Мантия же оказалась настолько гостеприимной, что основанные на ней поселения уже с самого начала развивались быстрее, чем любые другие в Галактике. Причин несколько. Климатические и природные условия, человеческий фактор: поселенцы — сливки общества, самые умные головы и самые бесстрашные сердца (Мантии еще с момента открытия предрекали великое будущее); великолепное, самое современное технологическое оснащение; крупнейшие в истории космической экспансии капиталовложения; флот из множества галактических лайнеров, как военных, так и грузовых, навигационных, исследовательских; и так далее и тому подобное… Возможно, все потому, что Мантия должна была стать форпостом человечества в этой части Галактики и как раз в то время, когда начались первые стычки с негуманоидными расами. И вот уже через сто лет научные открытия, бурный рост технологий и многие другие факторы позволяют мантийцам не только освоиться со своим новым домом, но и занять лидирующие позиции на сырьевом и технологическом рынке Галактики.
Дальнейшее развитие колонии привело к тому, что мантийцы возомнили себя «белой костью». Среднестатистический житель планеты обгонял среднестатистического жителя любой другой галактической цивилизации и по уровню жизни, и в свободе передвижения, и по влиянию в обществе, и по финансовому положению. Кроме того, лучшие из лучших таковыми и остались. Не останавливаясь на достигнутом, мантийцы поставили перед собой цель вырастить расу, в сотни раз превосходящую расу современных людей. И самое интересное — им это удалось. Генетические опыты, активность солнечной системы Мантии, лучший человеческий материал — через пятьсот лет «чистокровный» мантиец обгонял своего галактического собрата и по уровню интеллекта, и по физическому развитию, и, что самое главное, по экстрасенсорным способностям. Обгонял во много-много раз!
И вот наконец через семьсот лет существования колонии Мантия стала во главе галактической империи. Просочившись во все сферы управления галактическими структурами, мантийцы буквально подавили инопланетян, отодвинули их на вторые и третьи роли…
— Зачем мне это?..
— Не перебивай! Сейчас все поймешь! Так называемая Мантийская империя просуществовала триста лет.
Только общеизвестно, что люди не любят того, кто превосходит их. Тем более когда недосягаемо. В Галактике назревало недовольство. Особенно сложившаяся ситуация возмущала Землю — несмотря на сильнейший экономический и интеллектуальный спад, земляне продолжали считать себя элитой, давшей начало всему человечеству космоса. Мантийцы же делали все возможное, чтобы подогреть недовольство — в большинстве своем заносчивые и гордые, они отказывались принимать любое мнение, если то исходило не от них самих. Являясь лучшими предсказателями, лучшими провидцами и лучшими прогнозистами во Вселенной, они между тем оказались настолько близоруки, что не поверили в надвигающиеся перемены. Война с негуманоидами, неудачные эксперименты с колонизацией метеоритов, политические ошибки, застойные тенденции в обществе, лишенном перспектив развития, привели к кризису, закончившемуся революцией.
Галактика восстала против Мантии. Против расы сверхлюдей, породившей множество генералов и… ни одного солдата. К несчастью для мантийцев, вся их многомиллиардная армия формировалась исключительно из инопланетян — отпрыски Мантии слишком высоко ценили собственную жизнь, чтобы хоть чуть-чуть рисковать ею. Когда пришло время сражаться, армия развеялась как дым. Земля же, напротив, сохранила старые традиции, самая характерная из которых — ни во что не ставить чужие жизни и не слишком беречь свои; а также сберегла небольшой, но автономный функционирующий военный флот. Когда Первая Галактическая Революция подорвала порядок мантийского общества, земляне, охваченные «праведным», как им тогда казалось, гневом, прорвались к планете и совершили самый вероломный поступок в истории человеческой глупости: взорвали Мантию вместе со всем ее гражданским населением и культурными ценностями…
— Красиво! — признал Вик. — Но мне интересно совсем другое.
— Сейчас… Когда приступ революционного помешательства стал утихать, наиболее трезвые из победителей наконец задумались, что они натворили. Погибло полтора миллиарда мантийцев. Кто — вместе с Мантией, кто — в космосе, кто — на своих планетарных резиденциях. Из расы Правителей уцелело двести-триста тысяч человек, рассеянных по Галактике. Земля во всеуслышание заявила, что «теперь, когда гнет мантийских тиранов низвергнут, у каждого гражданина галактической цивилизации, у каждого потомка великих землян, у каждого перспективного молодого дарования свободного космоса вновь появляется возможность развить тело и разум до высот, достаточных, чтобы проникать в будущее, рушить преграды и овладевать умами себе подобных».
Однако ничего такого не получилось. Назначили колоссальную премию каждому, кто вырастит из себя «мантийца» либо определит генетическую формулу «абсолютного человека». Бесполезно. Тысяча лет постоянной работы наших генетиков и биоинженеров привела лишь к тому, что галактический житель обрел способность слышать мысли равного себе и формулировать мысленные запросы для математического анализа электронными приборами. Все. И только мантийцы так и остались мантийцами.
Теперь они назвали себя «альтинами». На древнемантийском, как вы наверняка знаете, «альтин» — «низвергнутый», а еще — «возродившийся из тлена». Если нельзя сказать, что альтины возродились, то, во всяком случае, они прочно заняли свое место в обществе, когда-то отвергнувшем расу титанов. Альтины стали более коммуникабельными, более развитыми, у них появился другой язык — за тысячу лет мантийский трансформировался, взяв многое из других языков Галактики — с тех планет, где пришлось скрываться изгоям в годы разрушении. Они излечились от снобизма: каждый человек, генетический код которого позволяет творить чудеса с собственными чувствами, энергией и волей, имеет право вступить в Содружество Леноса и назвать себя гражданином Алътины или просто альтином. Человек, чей генетический код признан уникальным, неповторимым и бесценным. Человек, защищенный всеми мыслимыми и немыслимыми законами галактической цивилизации Человек будущего.
К сожалению, альтинов совсем мало. Не каждая развитая планета похвастается альтином в составе правительства, не каждый флот — адмиралом из представителей элитарного Содружества. И уже тысячу лет альтинов не становится больше.
Они вырождаются. Каждая пара для появления нового сверхчеловечка на Древней Мантии подбиралась годами и даже десятками лет по принципу, которого сегодня никто не знает. Тайна генетической службы сокрыта в метеоритном облаке, в которое превратили планету земляне. Раскрыть или повторить секрет мантийских генетиков не удается: ребенок, зарожденный парой даже самых одаренных альтинов, далеко не всегда вступает в мир таким же сверхсуществом, как и его родители. Случается и наоборот — ни с того ни с сего гены праотцев доминируют в десятом или двенадцатом поколении. У Линти и Кани, например, только отцы — альтины.
— Девчонки слабее своих отцов?
— Не обязательно. Они еще дети. Проявят себя — будет видно.
— Зачем ты это рассказывал?
— Вы должны понять, какое богатство попало к вам в руки! Молодой альтин — драгоценность, чудо, надежда для всего человечества!
— Хм.
— Кроме того, я рассказывал не только нашу, но и ВАШУ историю. Вы сами разговариваете на мантийском! Вы — единственные в Галактике! Язык Мантии умер! Некоторые его загружают, как я, например, но не для общения, а лишь из интереса к древним цивилизациям, лишь как часть культурного наследия, как дань памяти. Откуда через тысячу лет в космосе взяться целому сообществу людей, говорящих на языке, который давным-давно назван мертвым?! Я сделал единственный логический вывод: прошлое «Улья» имеет отношение к прошлому Мантии! Иначе не объяснишь: мантийский не распространился на планеты космоса, на нем говорили только мантийцы и только между собой. До Революции изучать язык Правителей запрещалось, после — никто и сам не стал бы учить его по доброй воле. Я не знаю, какая связь между вами и праотцами Линти и Кани, но такая связь есть!
— Боже, какая фантазия! Надеешься, теперь я испытаю к девчонкам родственные чувства?
— Кто построил «Улей»? Зачем его строили?
— Не знаю. Не знаю, кто строил «Улей», не знаю — когда, не знаю зачем. Ну и что, Болер? Возможно, на момент строительства информация считалась секретной. Возможно, она осталась таковой даже для первого экипажа. Возможно — даже для первых Отцов, Что это меняет? Я не знаю ни про каких мантийцев, не замечал у Братьев экстрасенсорной мощи, и у меня нет особого желания выяснять происхождение «мантийского акцента», нашей устной речи. Как бы там ни было, все это в прошлом, Болер! Есть «Улей», есть Закон «Улья». В Законе ничего не сказано про любовь к альтинам или уважение представителям Лиги. Но… Разговор получился интересным. Значит, по твоим словам, мы приобрели небывалое биологическое оружие? Редчайший генетический код? Возможность вырастить Братьев, превосходящих нынешнее поколение в десятки и сотни раз?
— Что? Ты не так… — Болер побледнел, сознавая, что уже второй раз допустил ошибку: первый — когда попытался запугать Братьев, второй — когда дал им понять реальную стоимость юных альтинок — твердолобые воины «Улья» предпочитали поступать назло, а ценили лишь то, из чего сами могли извлечь выгоду!
— Дети от Линти или Кани станут лучшими воинами в истории «Улья»… — Вик погрузился в размышления о перспективах своего открытия. — Я не смогу представить разработки к Празднику новой революционной технологии, зато расскажу Отцу… Так даже проще…
— Да не станут их дети! — попытался что-то исправить Болер. — Я же говорил: очень трудно подобрать пару…
— Об этом не волнуйся, подберем… — Вик посмотрел на полковника и улыбнулся: — Эй, зря раскис: хотел, чтобы девчонкам уделили больше внимания — им его уделят. Их будут беречь за то, что они — это они. Все как ты просил. А насчет истории «Улья»… Идем, моя очередь кое-что показать. Заодно поймешь, почему пора привыкнуть к мысли, что вы здесь надолго. И ты и твои альтинки. А что нашел бестиям применение — молодец, они же дольше протянут. И дольше и в лучших условиях
ГЛАВА 18
— Уже неплохо! Десять минут отдыха!
К этому времени Григ едва держался на ногах от усталости. Команду «отдыхать» он воспринял даже не мозгом, а всем телом — едва услышав заветное слово, Младший Брат просто рухнул на пол, раскинув руки и ноги и выронив злополучный меч.
Дор хмуро осмотрел бессильное тело:
— Так никуда не годится!
Григ поднял голову: не пошутили ли над ним и не пора ли вновь собираться с духом для продолжения пыток.
— Руку в анализатор! — проревел Дор.
Не дожидаясь, пока Младший доползет до сервировочного столика в углу спортзала, богатырь одной рукой подхватил Грига за шиворот бронежилета и в одно мгновение доставил его к нужному месту. Ладонь Младшего скрылась в отверстии стола, а на конвейере возник сосуд с жидкостью.
— Выпить мгновенно!
Григ послушался. Энергия потекла внутрь, восстанавливая силы и заставляя еще больше вспотеть и так уже совершенно мокрое от пота тело.
— Душ! — рявкнул Дор.
— Что? — Григ огляделся.
Так же бесцеремонно Дор закинул ученика в небольшое круглое помещение душевой, дверь которой исчезла как раз в тот момент, когда Григ зажмурился, ожидая удариться головой.
«Душ» отработал с той же четкостью, что и «тренер». Сперва с потолка упал мощный поток дисперсной смеси воды и дезодоранта; потом — ураганный шквал горячего воздуха; наконец, такой же — холодного. Двадцать секунд — и дверь открылась, Григ выпал, теперь уже чистый, сухой, приятно пахнущий.
— Черт!
— Вставай и не ругайся! Все нужно делать быстро. Я же сказал: «десять минут»! Минуты полторы прошло. Остальные распределяй сам.
Григ помотал головой, чтобы прийти в сознание. Так с ним давно не обращались. Поймал взгляд Линти. Та сидела в углу и смотрела широко раскрытыми от веселого изумления глазами.
— Что смеешься? — пробормотал Григ. — Тебя бы так!
— Садись и слушай! — поторопил Дор. Он заставил Младшего занять кресло и наклонился, заглядывая парню в глаза: — Ты стараешься, у тебя есть интуиция, но все неправильно! Слишком много сил расходуешь впустую. Какой твой главный принцип? Лучше лишний раз махнуть рукой, чем пропустить удар по корпусу? Неправильно! Никаких лишних раз! Тебя же возьмут измором в любом ближнем бою! Никаких ненужных движений: уверен, что бьют, защищайся. Не уверен — не суетись. Дальше: что ты делаешь со щитом?
От Грига ждали ответа. В голове все более проясни лось, да и мышцы просто на глазах восстанавливались Один бог ведает, что за дрянь подмешали в напиток.
— Защищаюсь.
— Угу. Не защищаешься, а включил и держишь. Зачем? Меч не для того, чтобы его рассматривать, им нужно бить! У тебя же удара не получится — максимум толчок. Сопротивление воздуха силовому полю не дает развить скорость. Не бойся — выключай щит! Нажимай на кнопку, когда ставишь блок, и то — с умом. Видишь, что можно выбить оружие, зачем же терять возможность? Не вызывай щит, встречай лезвием!
— Тебя?!
— Да кого угодно! Запомни: ты сильнее меня! Сильнее, опытнее, лучше двигаешься! Ты ЗНАЕШЬ, что это не так, а ты ДУМАЙ, что тебя обманули! Слухи, предрассудки, глупость! Ты сильнее, опытнее… но можешь и проиграть. Если сам ошибешься. Только сам! Если не продумаешь. Если дашь слабину. Понял? Ничего не бойся, думай и атакуй!
Григ неуверенно кивнул.
— У тебя еще три минуты. — Дор посмотрел на часы и отошел.
Младший тяжело вздохнул.
«Ну у вас и порядки! — засмеялась в голове мысль Линти, — Надо же! Бартерианцев, наверное, так не готовят!»
«Поэтому Братья и непобедимы! — услышав мысль Линти, Григ почувствовал, что она очень сомневается в его словах. Объяснил: — Нас готовят с самого детства».
«Всех?»
«Да».
«Не у всех же физические способности…»
«Недостаточно развитых младенцев усыпляют. Они все равно не выживут».
Тут же в уставшей и так голове буквально взорвалось эмоциональное возмущение альтинки. Даже в глазах помутнело. Григ посмотрел недовольно: ничего не смыслит, а возмущается!
«Они же не соображают, пока маленькие. Думаешь, оставлять в живых лучше? С трех лет — тренировки. Потом — жизнь на Седьмом Уровне, где одни доски и камни».
«Как это: доски и камни? На корабле?!»
«Ну и что, что на корабле? Маленькие Братья растут в условиях выживания и дисциплины. Седьмой Уровень специально для этого оборудован. Там нет удобств. Температура колеблется. Гравитация тоже… Ну, в меру, конечно. Поначалу так, не очень жестко. А к десяти годам… Маленьким Братом быть трудно! Это потом, как освоят парусник, научатся драться… Младшему уже легче: сон, питание, тренировки и учеба по гонгу, но все остальное — как тебе вздумается. Тем более если завоевать комнату на Четвертом или на Третьем, как я — там вообще без проблем — полноценный Брат, разве что без права голоса…»
«Какой в этом смысл?! Зачем учиться выживать на камнях, если настоящих камней никто не увидит?! Вы же тысячу лет не приземляетесь! Откуда на кораблях доски и камни?!»
Григ обиженно фыркнул. Основной смысл мысли Линти не уловила: Григ БЫЛ Маленьким Братом, ПРОШЕЛ через все, САМ ЗАВОЕВАЛ комнату на Третьем и теперь — вполне взрослый состоявшийся мужчина, которому есть чем гордиться. Которого есть за что уважать — ей, например… А она… про какие-то доски!
— Вставай! — Дор вновь протягивал Григу меч. — Отдохнул, и хватит!
Григ принял оружие, но кнопка излучателя силового поля на рукояти словно запала, не позволяя утопить пальцем.
— Что с мечом?
— Я отключил силовой щит. Хватит тебя нежить — рассчитывай на самого себя. Помнишь, что говорил? Начали!
На парня посыпалась серия ударов. Дор бил несильно. Меч в его огромных лапах порхал, как перышко, казался невесомым. Но клинок в любом случае обладал массой. И даже не прикладывая усилии, Дор без труда рассек бы Грига надвое, невзирая на броню жилета Если бы Григ только допустил такую возможность…
Сталь красиво запела свою древнюю, как мир, песню. Сталь, встречающая сталь. Звон, лязг, искры. Интуитивно понимая, что отступать не только бесполезно, но и опасно. Григ кинулся в атаку на богатыря Дора, подгоняемый одним, совершенно неосознанным желанием: доказать этой бестолковой инопланетянке, насколько ей повезло именно с таким молодым покровителем.
— Не увлекайся, — удовлетворенный активностью ученика, поправил Дор. — Слишком сильно машешь — опять устанешь. Реже, но метче. Смотри!
В одно мгновение преимущество перешло на сторону к Дору. Григ по-прежнему нападал, но меч Дора то и дело достигал защищенной груди и наносил укол за уколом. Григ не успевал отреагировать…
Линти смотрела на тренировку, погруженная в свои не самые веселые мысли. Она — пленница на корабле пиратов, где правят только сила и мышцы. Где из детей выращивают бойцов, которым не с кем драться, кроме как с самими собой, да еще с безоружными, неподготовленными для единоборств экипажами галактических лайнеров. Корабль планетарной пехоты, какой-то нелепой судьбой заброшенный в космос… Линти хмыкнула, приходя к выводу, что ничего более глупого и невероятного в ее жизни произойти не могло…
К этому времени Григ едва держался на ногах от усталости. Команду «отдыхать» он воспринял даже не мозгом, а всем телом — едва услышав заветное слово, Младший Брат просто рухнул на пол, раскинув руки и ноги и выронив злополучный меч.
Дор хмуро осмотрел бессильное тело:
— Так никуда не годится!
Григ поднял голову: не пошутили ли над ним и не пора ли вновь собираться с духом для продолжения пыток.
— Руку в анализатор! — проревел Дор.
Не дожидаясь, пока Младший доползет до сервировочного столика в углу спортзала, богатырь одной рукой подхватил Грига за шиворот бронежилета и в одно мгновение доставил его к нужному месту. Ладонь Младшего скрылась в отверстии стола, а на конвейере возник сосуд с жидкостью.
— Выпить мгновенно!
Григ послушался. Энергия потекла внутрь, восстанавливая силы и заставляя еще больше вспотеть и так уже совершенно мокрое от пота тело.
— Душ! — рявкнул Дор.
— Что? — Григ огляделся.
Так же бесцеремонно Дор закинул ученика в небольшое круглое помещение душевой, дверь которой исчезла как раз в тот момент, когда Григ зажмурился, ожидая удариться головой.
«Душ» отработал с той же четкостью, что и «тренер». Сперва с потолка упал мощный поток дисперсной смеси воды и дезодоранта; потом — ураганный шквал горячего воздуха; наконец, такой же — холодного. Двадцать секунд — и дверь открылась, Григ выпал, теперь уже чистый, сухой, приятно пахнущий.
— Черт!
— Вставай и не ругайся! Все нужно делать быстро. Я же сказал: «десять минут»! Минуты полторы прошло. Остальные распределяй сам.
Григ помотал головой, чтобы прийти в сознание. Так с ним давно не обращались. Поймал взгляд Линти. Та сидела в углу и смотрела широко раскрытыми от веселого изумления глазами.
— Что смеешься? — пробормотал Григ. — Тебя бы так!
— Садись и слушай! — поторопил Дор. Он заставил Младшего занять кресло и наклонился, заглядывая парню в глаза: — Ты стараешься, у тебя есть интуиция, но все неправильно! Слишком много сил расходуешь впустую. Какой твой главный принцип? Лучше лишний раз махнуть рукой, чем пропустить удар по корпусу? Неправильно! Никаких лишних раз! Тебя же возьмут измором в любом ближнем бою! Никаких ненужных движений: уверен, что бьют, защищайся. Не уверен — не суетись. Дальше: что ты делаешь со щитом?
От Грига ждали ответа. В голове все более проясни лось, да и мышцы просто на глазах восстанавливались Один бог ведает, что за дрянь подмешали в напиток.
— Защищаюсь.
— Угу. Не защищаешься, а включил и держишь. Зачем? Меч не для того, чтобы его рассматривать, им нужно бить! У тебя же удара не получится — максимум толчок. Сопротивление воздуха силовому полю не дает развить скорость. Не бойся — выключай щит! Нажимай на кнопку, когда ставишь блок, и то — с умом. Видишь, что можно выбить оружие, зачем же терять возможность? Не вызывай щит, встречай лезвием!
— Тебя?!
— Да кого угодно! Запомни: ты сильнее меня! Сильнее, опытнее, лучше двигаешься! Ты ЗНАЕШЬ, что это не так, а ты ДУМАЙ, что тебя обманули! Слухи, предрассудки, глупость! Ты сильнее, опытнее… но можешь и проиграть. Если сам ошибешься. Только сам! Если не продумаешь. Если дашь слабину. Понял? Ничего не бойся, думай и атакуй!
Григ неуверенно кивнул.
— У тебя еще три минуты. — Дор посмотрел на часы и отошел.
Младший тяжело вздохнул.
«Ну у вас и порядки! — засмеялась в голове мысль Линти, — Надо же! Бартерианцев, наверное, так не готовят!»
«Поэтому Братья и непобедимы! — услышав мысль Линти, Григ почувствовал, что она очень сомневается в его словах. Объяснил: — Нас готовят с самого детства».
«Всех?»
«Да».
«Не у всех же физические способности…»
«Недостаточно развитых младенцев усыпляют. Они все равно не выживут».
Тут же в уставшей и так голове буквально взорвалось эмоциональное возмущение альтинки. Даже в глазах помутнело. Григ посмотрел недовольно: ничего не смыслит, а возмущается!
«Они же не соображают, пока маленькие. Думаешь, оставлять в живых лучше? С трех лет — тренировки. Потом — жизнь на Седьмом Уровне, где одни доски и камни».
«Как это: доски и камни? На корабле?!»
«Ну и что, что на корабле? Маленькие Братья растут в условиях выживания и дисциплины. Седьмой Уровень специально для этого оборудован. Там нет удобств. Температура колеблется. Гравитация тоже… Ну, в меру, конечно. Поначалу так, не очень жестко. А к десяти годам… Маленьким Братом быть трудно! Это потом, как освоят парусник, научатся драться… Младшему уже легче: сон, питание, тренировки и учеба по гонгу, но все остальное — как тебе вздумается. Тем более если завоевать комнату на Четвертом или на Третьем, как я — там вообще без проблем — полноценный Брат, разве что без права голоса…»
«Какой в этом смысл?! Зачем учиться выживать на камнях, если настоящих камней никто не увидит?! Вы же тысячу лет не приземляетесь! Откуда на кораблях доски и камни?!»
Григ обиженно фыркнул. Основной смысл мысли Линти не уловила: Григ БЫЛ Маленьким Братом, ПРОШЕЛ через все, САМ ЗАВОЕВАЛ комнату на Третьем и теперь — вполне взрослый состоявшийся мужчина, которому есть чем гордиться. Которого есть за что уважать — ей, например… А она… про какие-то доски!
— Вставай! — Дор вновь протягивал Григу меч. — Отдохнул, и хватит!
Григ принял оружие, но кнопка излучателя силового поля на рукояти словно запала, не позволяя утопить пальцем.
— Что с мечом?
— Я отключил силовой щит. Хватит тебя нежить — рассчитывай на самого себя. Помнишь, что говорил? Начали!
На парня посыпалась серия ударов. Дор бил несильно. Меч в его огромных лапах порхал, как перышко, казался невесомым. Но клинок в любом случае обладал массой. И даже не прикладывая усилии, Дор без труда рассек бы Грига надвое, невзирая на броню жилета Если бы Григ только допустил такую возможность…
Сталь красиво запела свою древнюю, как мир, песню. Сталь, встречающая сталь. Звон, лязг, искры. Интуитивно понимая, что отступать не только бесполезно, но и опасно. Григ кинулся в атаку на богатыря Дора, подгоняемый одним, совершенно неосознанным желанием: доказать этой бестолковой инопланетянке, насколько ей повезло именно с таким молодым покровителем.
— Не увлекайся, — удовлетворенный активностью ученика, поправил Дор. — Слишком сильно машешь — опять устанешь. Реже, но метче. Смотри!
В одно мгновение преимущество перешло на сторону к Дору. Григ по-прежнему нападал, но меч Дора то и дело достигал защищенной груди и наносил укол за уколом. Григ не успевал отреагировать…
Линти смотрела на тренировку, погруженная в свои не самые веселые мысли. Она — пленница на корабле пиратов, где правят только сила и мышцы. Где из детей выращивают бойцов, которым не с кем драться, кроме как с самими собой, да еще с безоружными, неподготовленными для единоборств экипажами галактических лайнеров. Корабль планетарной пехоты, какой-то нелепой судьбой заброшенный в космос… Линти хмыкнула, приходя к выводу, что ничего более глупого и невероятного в ее жизни произойти не могло…