Галеев Игорь. История Сочинителя

   У всех рождающихся людей есть прекрасное качество - открытость и доверчивость, но оно же делает их пластилиновыми. Их лепят как угодно, а вылепив, выпускают на "свободу", и откуда может возникнуть противоядие против этой сделанности, против этой пластилиновой фигурки внутри себя? Только из свободы творчества, из освоения Слова.
   Но одновременно человек эгоцентричен - тоже хорошее качество, но и оно может послужить ограниченности - тщеславию, которое порождает обман и заблуждения, или жадность и жестокость.
   Конечно, в начале становления от ребёнка зависит не всё, но затем у человека возникает Выбор - "быть или не быть", принести себя в жертву истинному развитию или оставаться элементом в системе, актёром. И только единицы выбирают первое. И эти единицы действительно живут и управляют жизнью. Пусть от актёра до Автора очень долог и сложен. "Полноценным" Автором или Сочинителем становятся очень редко. В основном достигают того или иного уровня в творчестве, становясь хозяевами мелких княжеств.
   Вместе с линькой ("сменой кожи") во мне происходили процессы крушения навязанных кумиров, и то пространство, что они занимали в моём сознании, заполнялось собственным творчеством и моим личностным "я". Это и есть начало вычленения из социума (на место ума социального приходит собственное разумение).
   Тогда я думал, что мне не хватает образованности и профессионализма каких-то творческих приёмов и методов. Но теперь я знаю, что и хорошо, что не хватало, ибо я прошёл весь творческий путь самостоятельно, без давления на меня авторитетов всяких застойных школ и учений. Естественно, что присутствовало подражание, но никто не стоял надо мной и не учил творческим "навыкам". Моими учителями были книги, "шлаки" от процессов развития Творческого Начала. И в этом была почти полная свобода, и она развивала во мне творческое своеволие.
   Постепенно я отвоевал для себя небольшое творческое пространство. Но чернота всё ещё жила в сознании, свет творчества пробился во мне маленьким лучиком и лишь обострил чувство безысходности и одиночества. Поэтические ритмы преследовали меня всюду, моё "я" требовало выхода, смысла, и действительность отторгала меня, да и сам я не находил в ней союзника. Всё моё творчество походило тогда на вой волка, на душераздирающий крик загнанного в тупик. Я искал то, во что можно было бы поверить, чему можно было бы посвятить себя и свою энергию. Я много читал, и прочитанное вливалось в меня содержанием, в котором я находил смыслы. Но они всегда были временными и узкими.
   Был период поиска "бога", но за всеми его религиозными обликами я видел сказочного героя, и понимал эту отчаянную выдуманность, это желание упорядочить жизнь на Земле, наполнить существование людей хотя бы ложным смыслом.
   После дневников и поэтических опытов я написал трактат "Зачем?". Это была слабая попытка обрисовать структуру жизни. Мне не хватало исторических знаний - их просто негде было взять - философию раскололи пополам - на буржуазную и коммунистическую. Но в этом трактате я уже выдвинул развитие человека на первый план, выдвинул личность, которая должна и может достичь некоего вселенского разума. Это и было самопрограммирование. Именно тогда чернота в моём сознании впервые отступила и мир обрёл более четкие очертания.
   Творчество без анализа - тяжелейшее бремя. Его энергия хаотична и "первобытна", и заставляет работать без оглядки, безответственно, а поэтическое творчество попросту искушает человека. Поэт - это генератор "бесхозного электричества", жертвенное индивидуальное "я", слепо погружённое во вселенские ритмы. Поэтическое вибрирование изнашивает чувства и нервы, не давая возможности достичь "развёрнутых смыслов". Все творческие процессы у настоящих поэтов настолько ускорены и сконцентрированы, что на осознанность и ответственность не хватает ни сил, ни времени. Как бы - поэт - это газообразное состояние творчества, философ - твёрдое, а писатель - жидкое. Если совместить всё это - то и получится то, что открыла для себя русская литература в начале девятнадцатого века. Некий синтез различных вселенских ритмов, воздействующий на материю.
   Поэтическая школа дала мне многое, как и поэтическое отношение к женщине. Это развило образность, умение её создавать и "вдыхать" в неё жизнь. Но я достаточно скоро понял, что поэзия не даст мне ответов на вопрос "зачем?". У меня было верное чувство - что поэзия закончила своё развитие и превратилась в искусство. Ритмы вобрали в себя все вечные человеческие темы и "кувшин" поэзии наполнился до краёв. Поэзия умерла. Осталась только игра в поэты. Можно рифмовать свои мысли и образы, что я и делал, взявшись за длинную поэму. Но скоро интрига завлекла меня. Мне было интересно попытаться погрузить свои мысли и образы в действительность и посмотреть, что из этого выйдет. Я взялся писать прозу точно так же, как и стихи, отталкиваясь от чувства, безо всякого плана, исследуя только то, что меня волновало. Эффект меня поразил! Пространство словно оживало и подчинялось малейшему движению моей души. Ставя точку, я не знал, что напишу и что произойдёт в следующей фразе. Если же я начинал набрасывать план, то уже не мог писать по нему - во-первых, становилось скучно, во-вторых, это лишало творческий процесс своеволия. Я утрачивал к задуманному интерес. Многие истинные Авторы творили по планам. Но я вам скажу, что романы их страдали неуклюжестью, предсказуемостью, громоздкой формальностью и ненужной тягомотиной. Другое дело, когда между одним событием и другим им удавалось посвоевольничать - здесь они и вырастали во всю мощь. Допустим, Достоевский знал заранее, что Раскольников убьёт старуху и его разоблачат. В этой фабуле нет ничего интересного, но он не знал, как Раскольников будет переживать, и исследование этих переживаний своевольное творчество Достоевского. А я никогда не знал заранее кто кого убьёт и кто сейчас войдёт и что скажет, то есть своеволие творческое овладело мною (а я им) полностью, иногда даже возникало чувство, что ты просто писарь и раб чьей-то воли. Как это было у Гоголя. Но со временем я понял, что это и есть настоящее начало творчества. Ведь река течёт как хочет, птицы знают куда летят, огонь съедает то, что ему нравится, ветер гонит облака куда вздумается - и всё это вливается в огромный океан смысла, нужно уметь замечать его (смысла) развитие и присутствие, нужно успевать "добывать" его в этом скоростном творческом вихре. И чем больше собственных чувств, образов и желаний ты отдашь творческому процессу, тем большими смыслами и желаниями ты наполнишься вновь. Глупцы назвали бы это явление профессионализмом, не понимая, что смысловой и желаемый уровни могут быть настолько убогими, что творческая активность возвратит им это убожество графоманской чесоткой. Профессионалами в писании могут быть редакторы, корректоры, учителя, или составители социальных отчётов для разных ведомств и правителей. Даже порядочный историк-писатель уже не профессионал, а Автор, предлагающий концепцию жизни.
   Литературные же союзы требовали именно профессионализма. Их члены возвеличивали стиль и слог, и поэтому вся литература была сплошным пустозвонством. Чехов описал мытарства Каштанки, а советские литераторы описывали мытарства таких же каштанок, только в людском обличии. Ну и, естественно, вклинивали в описание социальные проблемы. Как будто до них не существовало ни Рабле, ни Данте, ни Шекспира, ни Сервантеса, ни Гофмана, ни всей русской литературы. В принципе, своими исключительно "грязными" опусами, они создали серую жизнь и гомосоветикуса, всё это болото невежества и убожества. Тьфу! - на их продажные мозги...
   Творческое развитие так овладело мною, что его уже было трудно скрыть от системы, в которую я не вписывался. Фатальная энергия той системы выискивала всех, кто противостоял ей своим своеволием. И хотя я быстро отказался от чисто политического противостояния, всё равно нельзя уже было скрыть, что я есть - такой чужеродный элемент в этом государственном механизме. Работники государственной безопасности так и не поняли - откуда я такой взялся с такими вольными мыслями, но не связанный не с каким антисоветским кругом людей. Я им дурашливо доказал, что мои мысли вышли из идеалов этой системы, что я плоть от плоти - советский. Они проверили все мои связи и согласились - он советский, но немного заблуждающийся. Я ещё хорошо отделался, благодаря этой самой дурашливости и своей относительно замкнутой жизни.
   Но после этого случая своим творчеством я приговорил систему, и она рухнула. Никто не ожидал, что это случится. Но меня задели за живое, и я обрёк её на разрушение. Слишком велико уже было во мне своеволие и слишком опасна была для меня система. Я сам не ожидал такого могучего эффекта. Но было столько "знаков", преследующих меня, что я, наконец, начал анализировать собственные творческие процессы серьёзно. Социальный метод в моём творчестве сработал достаточно властно. Я впервые задумался об ответственности за своё творчество. Но так как я не знал его задач и целей, то ещё не раз участвовал в создании социальных проектов и природных катаклизмов. А так как меня часто доставали неустроенность и безденежье, то и раздражение на действительность накапливалось и возвращалось к ней же бумерангом в виде всяческих так называемых "перемен". Я становился "смертельно опасен" для стабилизации общества. "Эпоха" Настердамуса и "стрела" Достоевского утратили свою энергию и волю. А я уже не хотел творить слепо и безответственно, ибо эта безответственность могла возвратится бумерангом и ко мне. Что, собственно, постоянно, так или иначе, случалось. Я упускаю все подробности, хотя понимаю, что они и есть те вожделенные "чудеса" и доказательства, коих ждёт читатель. Но честно говоря, мне скучно восстанавливать их, копаясь в конкретике, о которой уже было переговорено в узком кругу многократно. Для этого нужно составлять таблицы и математические расчёты. Я могу сказать, что был виновником переворотов, землетрясений, холодов, авиакатастроф, появления и смены политических личностей, несколько войн, громких краж и прочих событий. Иногда полуосознанно, иногда бессознательно. Но я не собираюсь показаться монстром, ибо в большинстве своём я осознанно делал негативное (в людском представлении), избегая более серьёзных потрясений - противостоя им. Но "вину" с себя не снимаю, ибо это и не вина, а естественно издержки творческого развития. Чтобы жить на одном и том же уровне, как живут животные виды, нужно беспрерывно истреблять всех творческих людей, но и тогда жизнь найдёт возможности для творческого развития и будет вновь и вновь посылать Ледники, потопы, землетрясения, болезни, вражду и сумасшествия. Нужно понять навсегда: человек не пришёл в этот мир для наслаждений и обставления себя предметами роскоши, и не для идиотской политической власти, и не для демонстрации физической или военной мощи, и не для "плодитесь и размножайтесь", и не для "любите ближнего"... Он создан для творческого развития, для создания Нового Мира с новыми формами и новым содержанием, он должен породить Вселенную, оплодотворить её своим своевольным творчеством. Вот почему на этой Земле так бессильно тело и так могущественно не-человеческое творческое "я". Вот от чего с таким равнодушием, словно на скорлупу от орехов, взирает Творческое Начало на миллионы отработанных оболочек - тел. Почему и тащит непосвящённое человечество за собой антикварный историко-культурный музей, с обалдением вглядываясь а эти "шлаки" творческого процесса, с прибитостью вслушиваясь в чарующую музыку и ошалевая от первородных смыслов. На Земле эти подлинники нужны как толчок к дальнейшему развитию творчества (а не как самоцель, не как произведение искусства), но они действительно "не горят" и скоро понадобится как формы и матрицы для "неземных" миров.
   Мало-помалу анализируя своё творчество, я пришёл к этому пониманию и пытался применить Художественный Метод по назначению. Я искал и находил каким бы я хотел видеть себя и мир. Этот процесс заполнения собою Нового мира может длится долго, главное - заложить принципы его существования и высказать то, что ты хочешь по большому счёту, а потом можно заполнять его судьбами, событиями, образами и возможностями.
   Этого пока достаточно о моих творческих поисках, всё остальное обо мне принадлежит мне по праву. И мне не нужды повторять свои земные чувства и свою биографию в земном круговороте жизни. Я этого не хочу и никогда не мечтал об этом.
   Мужское и женское творчество.
   Я уже говорил, что жизнь устроена по принципу "матрёшки". Одна система входит в другую, эта в третью и так далее. Творческое Начало включает в себя и вселенную и землю, и животный мир. Я несу в себе всю историю жизни, я был первым шаманом, я был первым художником, Буддой, Иисусом и ещё миллионами Авторов, в коих оживало моё сочинительское творческое "я". Но я был и создателем самого себя, и я расколол мир на женское и мужское начала. И почему же так случилось? Не из-за того ли, чтобы таким способом сохранять и развивать виды? Конечно нет, это уже следствие, вторичная функция от основной идеи. Размножаться животные могли бы и без разделение на мужское и женское, вплоть до самооплодотворения, деления или путём какого-нибудь "сладостного" почкования.
   Разделение на женское и мужское - это модель Творческого Начала, модель вселенной, подсказка для ищущих смысла и цели рождения.
   Главный закон этой вселенной - "колесо". И все остальные законы и процессы подчинены круговому вращению. Всё безличное Творческое Начало замкнуто в системный круговорот во всех своих проявлениях. Кометы, планеты, галактики - кружат. И на земле вся жизнь движется по цикличным ритмам.
   И как я уже говорил о глобальной цели - вселенная должна порождать новую вселенную. Авторское "я" путём жертвоприношения как бы оплодотворяет Творческое Начало. Так происходит "зачатие" новой Вселенной. Весь этот принцип зеркально отражается в мужском и женском началах.
   Сколько было человеческих жизней - столько потенциальных миров. Каждое рождение ребёнка - это потенциальное рождение Нового мира. Другое дело, что эти потенции не развивались в основной человеческой массе, из-за социального нивелирования сознаний и для ряда других причин.
   В живом мире самец и самка выполняют колесообразную функцию продолжения вида во времени. В человечестве то же самое. Но как говорилось, человечество обрело творческое своеволие. И равны ли творческие возможности мужчины и женщины? Может ли женщина достичь Художественного Метода? Нет, конечно. Ибо ей незачем.
   Есть расхожее суждение, что мужчина и женщина две половинки одного целого. Это заблуждение. Женщина такое же самостоятельное целое существо, как и мужчина. Просто мужчина освобождён от необходимости вынашивать и выкармливать ребёнка. И эта свобода (не занятость) даёт ему возможность достигать своеволия и развивать в себе творческое "я". Женщина устроена более фатально, но и она могла бы выходить за рамки своего биологического назначения - только вот вопрос - зачем? Ведь для этого ей нужно стать мужчиной и обрести то же "агрессивное" творческое естество, вырабатывать ту же энергию, отказавшись от своего естества. Женщина уже здесь на Земле создаёт потенциально Новый мир - ребёнка. Мужчина же эту задачу на Земле не выполняет. Он служит "приложением" для зарождения Нового мира, носителем второй половины генетического банка данных. Здесь на Земле жизнь принадлежит женскому началу. Мужчина на Земле вторичен. Мужское служит человеческому виду как инструмент для оплодотворения и как физическая функция оберегания и охраны женского. Это хорошо видно на устройстве муравейника - всё подчинено муравьиной матке, на которой и строится существование муравейника. Она - есть вершина муравьиной иерархии.
   У львов, у обезьян самцы так же являются приложением к прайду, стае. Самки не сражаются за самцов, ибо сами являются главной ценностью, а самцы могут меняться и нести охранительную функцию. Самец в стае всегда "раб" и "слуга" самок и самой стаи. Медведь нужен медведихе на короткий период она и без него вскармливает и воспитывает нового медведя, а самец проживает время как бы даром (от момента к моменту оплодотворения), ничего не порождая и никого не воспитывая. Он "приложение" к рождению и ещё должен добиться в соперничестве права быть этим "приложением". Медведь мог бы быть и не нужен, будь у медведихи возможность оплодотворить себя каким-нибудь андрогенным способом. Но тогда бы на Земле не существовало мужского начала.
   И вот здесь я прихожу к главному: половое разделение есть миниатюрное отражение глобального принципа жизни. Ибо основное назначение мужского не в том, чтобы быть "приложением" к женскому и участвовать в "муравьином" круговороте жизни, а в том, чтобы и самому производить, "рожать" Новый мир. (Чтобы не забыть: по христианству, за чёткое выполнение "предначертанного свыше" именно муравьи должны первыми попасть в "рай", все, сколько экземпляров за всю историю Земли существовало. Да и все остальные животные тоже "божьи твари" и самоотверженно функционировали как им и было "наказано" - эдакий животный "рай"). А функция сохранять вид - есть фатальная необходимость. Построить дом и занять социальное положение - это ещё одна фатальная "матрёшка". Это всё та же обезьянья иерархия - первым есть и быть более уверенным в безопасности стаи. У некоторых "начальников" обезьянья сущность проявляется ещё и в том, что они заводят любовниц (расширяют стаю), а пока занимаются властными делами, любовниц "обрабатывают", как и обезьян, свои же друзья-субдоминанты - что пока в тени и ждут удобного случая стать "начальником". Подобная "обезьянья" фатальность - творческая несостоятельность - и есть мужское рабство служение женщине.
   Итак, если женщина не может достичь Художественного Метода на Земле (потому что её способность рожать и есть данный ей изначально "Художественный Метод"), то мужчина не может родить ребёнка, но зато ему дана возможность развить в себе Творческое Начало и создать Свой мир.
   Вот это желание "родить" что-то своё, новое, испокон веков заставляет мужчин агрессивничать, воевать, искать возможности реализовать себя - то есть отдаться какому-то предназначению, компенсировать неспособность родить. В принципе, выдающиеся путешественники, полководцы - это потенциальные создатели Новых миров, но направленные в своём развитии на ложный путь ("ложный" становится всегда социальным).
   Лев Гумилев назвал это явление пассионарностью. Исследуя историю развития и перемещения этносов, он увидел некий закон зарождения, кульминации и угасания активности этноса. Но он увидел следствие, а причиной этому явлению считал вспышки солнечной активности, космический ветер, находя прочие, не смыкающиеся с идеями о творчестве, причины.
   История любого народа - это "роман в романе". А его герои (пассионарии) есть попытка своеволия, имитация творческого жертвоприношения. Один народ вклинивался в другой (смешение жанров и сюжетных линий) и получается "этнический роман". Это вожди-полководцы стремились вырваться из фатальности, или расширить её границы, но путь был ложен, и одна фатальность смешивалась с другой (матрёшка в матрёшке). Творческое Начало в выдающихся полководцах - это голая энергия, рождённая узким социальным сознание мифотворческого Автора. Нашествия и завоевания территорий - есть замещение истинного развития Творческого Начала, разгул его "бесхозной" энергии и настойчивый поиск авторского своеволия. Все эти нашествия - в основном несостоявшиеся попытки найти Автора, а пассионарии несостоявшиеся авторы.
   Гумилёв верно сочинил процессы зарождения Евразии и выделил значение именно тех народов, кто в этих процессах участвовал. Движущая сила этих процессов - фатальная творческая энергия, как теперь известно, заложенная в природу человека, а пассионарии - это в основном несостоявшиеся попытки своевольного творчества, энергия, направленная на социальное действие.
   Таким вот образом мужское устремлялось уравняться с женским, восполнить недостающее в себе - "зачать, родить и вскормить". Ведь в оплодотворении сначала участвуют два начала, а затем мужчина как бы обделён, "недоразвит" для вынашивания и рождения. Как ещё он мог преодолевать свою ограниченность? - только завоёвывая (рожая) соседние "миры", захватывая ценные трофеи. Эти завоевания на время компенсировали его инстинктивное желание энергию породить Новый мир - и на время успокаивали его бессознательное ощущение своего мужского "несовершенства", мужской нереализованности.
   Ложный воинский путь не позволил многим кочевым народам зародить в себе представителей Авторства. Для начала нужно было остановиться и дать возможность развиться творческим направлениям. Там, где такое случалось, мужское творчество начинало устремляться всей своей нереализованной энергией к оплодотворению жизни авторским "я". Творческая энергия била ключом. И вот тогда явились истинные пассионарии (то есть "завоеватели" Творческого Начала ) и начинался настоящий творческий процесс, который со временем порождал прорывы из земной фатальности. Всё всему служит, нет ничего не вошедшего во что-нибудь, и все как бы равнозначны и равноважны. Но там, где проявляется Авторское "я" - есть остриё стрелы, есть результат, которому все послужили. Эта равнозначимость существует от того, что Творческое Начало неуничтожимо и из любых, пусть и ложных процессов и комбинаций, выстраивается основа (почва) для его развития. А высшая творческая функция у женщины - фиксировать мужское творчество и расширять его, дополнять, корректировать своим природным инстинктом и чувством меры. Здесь они как бы меняются ролями. Женщина становится для Автора львом или вожаком стаи. Отчего все женщины так требовательны к мужчине в плане его реализации. Они инстинктивно хотят, чтобы и он "зачал, родил и вскормил" новую жизнь, хотят уравнять мужское и женское назначение, хотят реализоваться вдвоём. И потому так неугомонно ищут свой идеал в мужчине и потому становятся такими яркими поклонницами и фанатками талантов. И если однажды соприкасаются с настоящим творчеством, то уже не мыслят себя без волнений, исходят из его ценностей и соизмеряют жизнь и себя через них. И именно они являются ярыми покровительницами талантов и наиболее упорными хранительницами "шлаков" творческих процессов. А более развитые из них стремятся своих детей направить на творческий путь. Конечно, если бы они знали, что за "муки" должен претерпеть их ребёнок, каким изгоем он должен стать, порождая Новый мир, они бы наверняка попытались ограничить его земным фатальным существованием. Но они этого не знают, они этого испытать не в состоянии, как не в состоянии мужчина испытать родовые схватки. Такой вот дуализм.
   А женщины поэты, композиторы, художницы и так далее? Здесь они всегда действуют по той же структуре, что и примерные псевдо-евреи. То есть они имитируют творчество и паразитируют на нём. Кстати Отто Вейнингер (сам еврей) очень точно подметил одну особенность, черту - женскую психологию у евреев. Евреи действительно ведут себя по-женски: эмоциональность, умение приспосабливаться к любым условиям (выживаемость), страсть к вещам и ценностям, коварство, подхватывание и впитывание чужих идей, отсутствие личностной оценки (размытое "я"), педантичность и практицизм в том, что касается материального и так далее. Это возникло в большей степени от того, что евреи вели родословную по материнской линии. И от этого так заземлились с женским желанием устроить жизнь вокруг семейного бытового очага, и от того им всегда ценна культура, а не само творчество, ибо из культуры можно извлечь выгоду и благоустроить своё земное существование.
   Случилось ли среди женщин жертвоприношение творчеству? Нет. Случились попытки принести жертву культуре (как Марина Цветаева). Подобным женщинам приходилось взваливать заранее непосильную ношу, имитируя процесс мужского творческого развития (мужскую "беременность"), они не имели в себе творческой "утробы", где мог бы развиваться здоровый "эмбрион" Нового мира. По причине несформированности женского художественного своеволия; а если и достигая мгновений жертвенности, то в ущерб женскому в себе, во вред своим же детям. Такие исключения подчёркивают правило.
   Женщина - хозяйка Земли. И её творчество земное, из всего, что создаёт мужчина, она может извлечь материальную пользу. Получается прикладное творчество - создание культуры: дизайн, оформление, иллюстрации, декоративность, камерность, изящество, этикет, вкус...
   Она же воспитывает всем этим будущих Авторов, корректирует их творческие процессы и создаёт общественное мнение. Мужчина всего лишь часть в её земных владениях. Когда-то он создал женщину, её форму, походку, притягательность - плоть от плоти от своего творческого "я", и теперь она родила и воспитала его для того, чтобы он вновь её не оставил без внимания и когда-нибудь забрал в неведомый ей "неземной" мир.
   Творческие типы.
   В некоторые моменты я бываю категоричен. Но это не значит, что я не отвечаю за логику сказанного. Просто нет нужды, да и желания, разжёвывать достаточно очевидное и раздуваться до тавтологических философских величин. Я понимаю, что даже образованный читатель часто погружён своим сознанием в трясину заблуждений и лжи. Сколько во всех несвободы и фатальности! Но обо всех переживать не стоит - это тоже ложное сочувствие. Всё - это никто и ничто. Ежечасно на Земле погибает и умирает большое количество людей и рождается почти столько же. По большому счёту наличествует только кажущаяся стабильность (фатальность). Голос многих доходит до человечества спустя годы, а то и века. Жизнь человека - миг, и в тоже время этот миг может растянуться в вечность. Человеческие сообщества живут по муравьиной структуре. Это нужно признать за факт. Одних давят и убивают другие, беспрерывные катаклизмы, болезни, и каждый тащит в свою норку добычу, не задумываясь о фатальности своего земного существования. Такая жизнь лишена всякого смысла и не принесёт никакого "спасения" - молишься ты сказочным персонажам или нет. Впрочем, спасение будет дано по представлению или по "вере", но это же "спасение" получает каждый муравей, не зная, что он давно спасён. "Спасается" идея муравья и тип муравья - он бессмертен, потому что в нём нет ни личностного, ни авторского "я", значит не может быть и разумения и памяти о "спасении".