Галеев Игорь. История Сочинителя

   Я уже был, но я и придуман самим собою, и вспоминаю сам себя, и я придумываю сам себя, и создаю себя нового. Этот процесс не требует верований - это абсолютное знание, это факт пусть даже и для одного меня.
   Вся моя "История Сочинителя" напоминает попытку вернуть человеку память - кто его родители, предки, как они жили и зачем. Но я не имею на этот счёт иллюзий, ибо память необходима прежде всего мне самому. А тот, кто ещё в зрелом возрасте впал в старческий маразм, отстаёт в своём развитии даже от лосося, который помнит, где он родился и рос, который проходит свой путь "от" и "до" без компаса и научных знаний.
   Смышленый читатель попытается поймать меня на очередном очевидном противоречии, мол я говорю, что всё неотвратимо повторяется, а в то же время убеждаю, что могло бы быть и иначе - к примеру, в случае с неизобретённым колесом или с русско-еврейским большевизмом.
   Но опять же, нужно не забывать о сочинительском принципе, о единстве своеволия и фатальности, о соединении в творческом процессе системности и Художественности. Например, киты, касатки и дельфин когда-то передвигались по суше, их выход из воды (фатальной среды) - это акт своеволия, и возвращение их в воду - своеволие. У них могли возникнуть лапы, но возникли плавники. Даже на животном уровне у вида существует интуитивный выбор из нескольких вариантов форм существования.
   Вся ограниченность человека проистекает из стереотипов и привычек. Ведь ещё у древнего человека были материалы, из которых он мог сделать, допустим, дельтаплан, а не колесницу. Тем более он мог воспитывать в себе совершенно иные чувства, которые и формировали бы его мышление по другому, отнесись он к творчеству по-иному. Ему не обязательно было прокручивать все предыдущие "романы" Земли заново. Но человечество загоняло себя в стереотипные системы и эгоистически и из-за лености брало то, что ближе лежит.
   Человек свободен и несвободен одновременно. Он был и его ещё нет. Он может становиться Актёром и Автором в одном лице. Всё уже было и ничего ещё не произошло. Это можно легко уяснить, осознав относительность времени. Того времени, в котором живёт человечество, для Творческого Начала как бы не существует. Ибо оно не развивается по законам времени. Вспомните сны там вообще время не имеет фатальной власти и отсутствует в привычном понимании. В один момент вы можете превратиться из старика в ребёнка и наоборот.
   Поэтому, имея ввиду сон, можете понять - что вы уже были и вас ещё нет. Сны вообще очень многое могут объяснить о Творческом Начале и о законах и способах его развития.
   Исследованием снов пытливый читатель всегда может заняться самостоятельно - если у него досуг и стремление к познанию. В основном люди искажают свою творческую суть и направляют энергию на обладание земными ценностями, а не на художественное развитие, где (хотите верьте, хотите нет) можно обрести гораздо больше, чем пусть и двадцать или сорок лет жизни в богатстве и во мнимом земном властвовании. Это так очевидно и известно так давно! И разве не понятно, что слепое верование в бессмертие без творческого жертвования может в лучшем случае "одарить" таким же слепым бессмертием.
   Первобытный человек был неразделим с природой и ему не нужно было доказательств бессмертия. Он знал изначально, что бессмертен. Но, как известно, "качество" бессмертия может быть разным. Можно образно сказать, что люди могут "сделать карьеру" в будущей жизни, живя здесь на Земле. Сочинительство Авторов не что иное, как и "заявка на роль" а будущей жизни. Художественные Авторы создают Актёров "неземных" и определяют созданием (качеством) "неземных" чувств будущую роль для себя.
   Как не парадоксально, но людей, не имеющих хоть какой-то системы о мире нет. Любой "атеист", любой клерк или необразованный "винтик" в государственном устройстве имеет свои посильные соображения о жизни. Индивидуальное "я" каждого наполняется ощущениями и опытом прожитой жизни. "Эмбрион" - основа этого "я", и он никуда не исчезает до тех пор, пока человек не наполнит его опытом переживаний и ощущений. Но здесь возникает очень хороший вопрос о несостоявшихся талантах, насильственно лишённых жизни, о самоубийцах и детях, юношах, умерших от болезней или в результате несчастных случаев... Каждый такой случай имеет индивидуальное продолжение. Но что происходит с их индивидуальными "я", которые не приняли никакой функции? Все они, как известно, жертвы "грязного" творчества или же "побочный" результат воздействия и существования тех или иных фатальных систем мироустройства, необходимых для стабилизации. Такие, не получившие возможности развития индивидуальные "я", остаются в памяти Творческого Начала и воплощаются в "неземных романах" - это есть их "неземная" функция, тогда как все остальные "я", остановившись на той или иной земной функции, но не вычленившись в художественное авторство - остаются в памяти Творческого Начала уже просто функцией. Например - военная, чиновничья, земледельческая - исполнители таких функций вливаются в них своими индивидуальными "я", "спрессовываясь" в коллективное "я" функции, то есть в энергии и волю "своей" функции.
   Не успевшие найти себе функцию - есть незадействованный материал. Акт самоубийства - совершенно особенный. Здесь человек как бы откладывает свою реализацию "на потом". Если он и функционировал, но отверг свою функцию, то он уже может и не принадлежать ей (в зависимости от того, что он отвергал). Если обобщенно - акт самоубийства - это символ возможности осознанного вычленения из земной системы, волевой акт отказа от её законов. Что происходит с романом, если он отложен и не дописан, если тема не проиграна? Её проиграет другой, в другом месте и в другое время. Так и здесь - герой, отказавшийся от актёрства и совершивший акт своеволия, выказывает желание "неземного" и естественно его "я" получит развитие в "неземном" варианте. Мысль о "перерождении душ" - это искривлённое знание о земных функциях, где высшей является сочинительская.
   Чтобы яснее понять какие пути и судьбы могут претерпевать индивидуальные "я", нужно вернуться к моменту, когда человек "съел бога", то есть значительную часть личностного "Я" Творческого Начала. Это "Я" рассыпалось на индивидуальные "я" и получило возможность широкого и разнообразного развития творческой энергии - что я называю творческими "эмбрионами". "Эмбрион" есть и у животных, но он не имеет развития авторского, своевольного. И большинство людей не используют возможность развития "эмбриона", довольствуясь той или иной земной функцией, поэтому многие даже и не содержат конкретно выраженное "я", а имеют лишь психо-физическую индивидуальность, как и животное. Нужно понять - что сколько своевольной энергии было "съедено", столько в человечестве и остаётся - ни больше и ни меньше. Расширяется лишь творческий процесс, имеющий на Земле семь глобальных функций (а не профессиональных). И те, кто принимает авторское участие в развитии этих функций и те, кто представляют эти функции, - есть череда одного и того же творческого "я", рассыпанного на множество "я".
   Допустим, индивидуальное "я" Жюль Верна никак не может воплотиться вновь на Земле тем же жюльверновским индивидуальным "я", как к примеру у неизменных рыб или у китайских лавочников. Профессиональная жизнь Жюль Верна, его последователи и предшественники - и есть глобальная функция с коллективным "я". Жюль Верн пребывает в нескольких ипостасях - он автор, и входит своим авторским "я" в коллективное "я" профессиональной функции; у него есть собственный мир, который включён в коллективный мир профессиональной функции; его "я" откладывается в памяти Творческого Начала и не возвращается на Землю, а на Земле остаётся "шлак" его творческого опыта, "кокон" его "я", капля творческих дерзаний, которая принадлежит профессиональной функции, состоящей из "копий" Жюль Вернов, Свифтов, Леммов и так далее.
   Это потом индивидуальное "я" Жюль Верна может быть использовано, но уже не на Земле.
   Почему родилось искажённое представление о "переселении душ"? Из-за памяти матери о самой себе, о её связи и родстве со всем Творческим Началом, которое само из себя произвело подвижное и застывшее и проделывало это не раз, так что любой атом в человеке бывал когда-то и камнем, и слоном, и деревом и чем угодно. Но не только бывал, а одновременно и есть, если вспомнить об относительности времени. А атом об этом "помнит", и иногда его "воспоминания" проникают в сознание человека - либо во сне, либо наяву.
   Здесь стоит говорить о постоянном перерождении не "души" или индивидуального "я", а скорее о блуждании некоего нейтрино во вселенной, о всепроникновении "своевольных частиц", которые несут в себе конкретную память о судьбах и связях всех форм жизни и материи. Об атомах, которые содержат память о "хозяевах", в которых они пребывали. Индуизм "ухватил" именно эту память, и эти ощущения так вольно трактовал Будда, "подсчитав" количество своих перерождений. Но как известно: "звёздам нет счёту, бездне дна". И исследовать эту бесконечную механику незачем, как незачем мне думать, какая мышца в данный момент водит моей рукой, какой нерв передаёт ей команду, из какой комбинации клеток и при участии каких областей мозга, с какой скоростью и так далее.
   Дело в том, что при определённом качестве и количестве, достигнутом в результате творческого процесса, система сама начинает приходить в действие, принимать "задуманную" структуру и включать необходимые законы. Чему и способствует волевое обладание творческим Методом, к чему и устремлено "золотое сечение" функции Сочинителя.
   "Неземное".
   Михаил Булгаков мечтал, чтобы его величали Мастером. Какие проблемы! Тем более, что мастерство переродилось в понятие профессионализм. Скромно оценил себя Михаил Афанасьевич. Жертва Сочинительству даже "уничтоженному судьбой" Автору дарует нечто большее, чем мастерство художника. Ибо Булгаков сделал попытку собрать воедино "неземные" чувства, "неземную" систему, "неземные" образы и "неземные" желания. Это был настоящий успех в попытке отыскать свои сокровенные хотения.
   Однажды Михаил Афанасьевич совершил попытку улучшить свою земную судьбу и стать одним из придворных авторов системы, каким в своё время сделался тот же Пешков. Он взялся описать юность Актёра Джугашвили, заранее ложную биографию марионеточного человека. Именно заблуждение Булгакова, что он "Мастер", способный создать любую литературную вещь, подтолкнуло его на подобную анти-творческую попытку. Банальный материал требует банального языка, о какой Художественности может идти речь, если нет сверх-задачи?
   Надломившись от убийственного самонадругательства, он уже не расчитывал на земное бытиё, и полностью пожертвовал себя художественному.
   Булгакова, словно океанское течение, вынесла Художественность к Художественному Методу. Подобное самопожертвование всегда находит путь к Новому миру. Ведь это тоже определённого рода самоубийство - отказ от игры в системе, отказ от "грязного" социального творчества, когда не выполняешь общественный заказ, а значит и не имеешь никаких социальных рамок.
   Отказавшись от всякого участия в социальной идеологической возне и не имея балласта церковных верований, Булгаков, сам того не осознав, с лёгкостью приблизился к "золотому сечению" Сочинительства.
   Структура "Мастера и Маргариты" полностью отражает своевольное развитие творческого процесса. Из земных ощущений рождаются "неземные". Земные законы и образы входят в "неземную" систему, которая наполняется "неземными" желаниями. Авторское "я" буквально съедается творческим процессом, трансформируясь в некую живую осмысленную энергию, в иной способ существования.
   Есть очень чувствительные натуры, но мало кому удаётся перевоплотить свои чувства в образы и смыслы, дать своим чувствам название и трансформировать их в некую систему, которая и объяснит твою личностную суть - имеющую только твоё сокровенное желаемое естество, что я и называю хотением.
   Я уже говорил, что авторы, как дети, хватают то, что близко лежит. Конечно, к этому их подталкивает фатальное сознание и фатальная система, сформировавшая их сознание и диктующая им свои ценности, и эксплуатирующая их энергию.
   Но по большому счёту, каждый человек знает, когда, как и чему он "продал свою бессмертную душу". Отчего все так избегают открытости, самопознания ("самокопания"), давят и гасят в себе любые своевольные мысли. Не говоря уже о "людях искусства", которые при всей своей творческой несостоятельности, всё же испытывали особые ощущения от прикосновения к творческому процессу. Таковые могут становиться самыми подлыми и беспринципными Актёрами. Ибо встречая "неземное", они знают, что не могут им обладать, потому что любое "неземное" чувство, хотя и высказано и отражено, но не может принадлежать тем, кто не жертвует себя творчеству. Существует некая граница, которую невозможно перейти без жертвенности. Вот в таких несостоявшихся социальных авторов и входят все "грязные" идеи и сценарии, которые они со рвением стремятся осуществить здесь и "войти в историю" земную, раз они не выбрали "неземного". И чем активнее и шире в обществе проявляется творческий процесс, тем острее чувство несостоятельности у таких Актёров. Не занимаясь художественным творчеством, они начинают заниматься политикой или любой (общественной, научной, культурной) деятельностью, которая принесла бы им земную славу и благополучие.
   Став Актёрами, они участвуют в создании фатальной среды, лепят "организм" и "тело" государства, в котором есть "голова, ноги, руки" и прочие части и системы, подобные человеческому организму. Если в этом организме нет возможности развиваться художественному своеволию, то творческий процесс из такого государства на какое-то время перемещается в другие системы. Ибо творческий процесс есть "мозг" организма человечества, а развивают этот "мозг" - художественные Авторы. Параллельно они же и социальные авторы формируют "тело" человечества - социальное государственное устройство и развитие вторичных социальных функций раздача актёрских ролей. Весь этот круговорот земного творчества с периодической сменой декораций и действующих лиц - результат самоосознания Сочинителем своих возможностей и следствие его поиска "неземного".
   Я уже говорил, что фрагменты "неземного" порою материализуются на Земле. Кто не замечал, что гармонично сложенные женщины - кукольны и пусты, от них, порой так и веет холодом и искусственностью, у них отсутствует живая чувственность. Они воплощены мечтами поэтов и художников, о них они грезили и их создавали - и конечно же в основном формально, без вложения в образы смыслов, ибо их создатели и сами таковых почти не имели.
   Если бы авторы не занимались вообще социальным творчеством, то мир бы выглядел гораздо привлекательнее. Я бы даже сказал, что он бы стал воплощением рая на Земле, только что без индивидуального бессмертия для всех поголовно в том виде, в каком бессмертие понимается человеком. Но безответственность имеет гигантские масштабы. Чем больше населения, тем больше серых безличных людей. Сочинители за всю историю человечества составляли мизерный процент - но именно эта малость создавала будущую вселенную.
   "Неземное" трудно объяснить и описывать земным языком, тем более что его так мало, как мало нектара в цветке. Всю жизнь какой-нибудь Автор тратит на творчество, он создаёт чуть ли не сотни томов или полотен, но в них с трудом можно обнаружить "неземное" чувство, не говоря уже о "неземных" законах и сюжетах.
   Авторы фантазировали либо правдоподобную действительность, либо анти-действительность (критика и сатира), либо голую утопичную фантастику без Художественности, либо создавали путь Сочинителя (религия, философия).
   Если и случался синтез и появлялось слияние Художественности с философией, то опять же такое творчество касалось действительности, как самоцели.
   Любопытен приём Сервантеса. Он отправил Дон Кихота оценить жизнь с точки зрения благородных чувств. Но и этот приём не привнёс новых "неземных" чувств. В этом смысле Экзюпери сделал более грандиозную попытку, у него фантастика наполнилась новыми чувствами и не была самоцелью. Шекспир, Гёте - здесь уже порой достигалось "неземное".
   Не стоит заблуждаться, будто я называю "неземным" какие-то конкретные произведения, картины, образы и мысли. Произведения - "шлаки", по ним можно лишь косвенно судить о развитии Сочинителя. Этим образам, мыслям и чувствам, зафиксированным на бумаге и полотне, можно лишь внимать, им можно подражать, от них можно отталкиваться Авторам, но иметь это "неземное" никакие почитатели не в состоянии. Съесть можно только еду, приготовленную чужими руками, "съесть" можно только иллюзию чужих чувств, но сам процесс приготовления еды и процесс творческого развития "съесть" невозможно. То удовлетворение, тот творческий экстаз, наполняющий "эмбрион" Автора чувствами, образами и смыслами, и в целом всё его авторское "я", приобретшее ту или иную степень своеволия, - и есть "неземное", принадлежащее только Сочинителю.
   "Неземное" - это проникновение в творческий процесс, в котором можно достичь "неземных" знаний, чувств, образов, судеб, законов... То есть тот, кто занимается авторским творчеством (как тот же Сервантес) уже достигает "неземного", как "первой степени" вычленения в "неземное", а кто определяет свои желания, тот расширяет для себя "неземное" пространство.
   Поэтому очевидно, что речь идёт о завоевании осознанной воли, имеющей чувства, образы и смыслы, а у кого-то ещё и память, - такова сверх-цель для Автора, как и сверх-задача - открывать в себе хотение.
   Проще говоря, те Авторы достигали успеха, кто среди земной грязи и пошлости, среди людского безобразия, продираясь сквозь тяготы личной судьбы, сумел все свои земные чувства переплавить пусть и в одно, но "неземное" чувство, кто в запутанной картине мира увидел Свой мир желанный и выстраданный. Разумеется, не без творческой самоотдачи.
   Именно от неверия в себя человек, а затем и Авторы смотрели на мир пессимистично и создавали трагизм и "черноту". Человечество и не думало ставить творчество во главу угла, хотя бы как цель и средство для возвеличивания себя, не говоря уже о том, чтобы ускорять и углублять самопознание творчеством. Поэтому и сознание и творчество Авторов часто наполнено тоской и унынием, выплёскиванием разрушительного трагизма в действительность.
   Слово содержит в себе смысл и чувство, то есть энергию неосознанного качества, но способную различными путями реализовываться. И поэтому можно только восхищаться, что инстинкт самосохранения всё-таки не дал выплеснуть всему авторскому воинству то, что оно могло бы выплеснуть, исходя из неверия в себя и эмоционального трагического восприятия жизни. Все прошедшие войны и вся "грязь" прошлого могла быть более ужасающей и беспросветной.
   Но борьба разрушительного и жизнеутверждающего (социального и "неземного") не останавливалась не на минуту. Да и невозможно Творческому Началу разрушить самоё себя до определённого момента.
   Поэтому я ещё раз подчеркну, что "неземное" равнозначно степени жертвенности Автора творческому процессу. Сколько отдал, столько и получилось. Так же: сколько влил в кувшин, столько он и содержит. Такая жертва и есть ни что иное, как своевольный путь Автора в творчестве, бескомпромиссный и откровенный анализ жизни, восстанавливающий память и открывающий смыслы и желания.
   Естественно, что Автор не может развиваться однолинейно и на постоянном накале. Ибо он должен отдав, наполниться. Точно так же, как и в женщине существуют циклы наполнений для очередной попытки зачать новую жизнь. И так же часто, как женщина не зачинает, так и многие Авторы не "оплодотворяют" Творческое Начало жертвенностью. Следуя этому образу можно добавить, что бездарное фатальное социальное "творчество" сродни половому акту с применением противозачаточных средств, предохраняющих авторское "я" от жертвенности художественному творчеству.
   Рождение каждого человека - это очередная попытка Творческого Начала осмыслить себя. Но большинство людей останавливается в своём развитии на социальном функционировании, а многие и на обычном физиологическом. Кто-то поднимается до авторско-социальной функции, кто-то до Авторско-художественной, и единицы до Сочинительской. Такова матрёшка творческого функционирования. И "неземным" является сам процесс прорастания из функции в функцию. Важно не то, что производится, а как и зачем.
   Часто Авторы со стыдом взирают на собственные произведения, и если бы взялись за то же самое спустя время, то написали бы иначе. Так и Пушкин, и Лермонтов, и Гоголь, и Толстой понимали ущербность своих "гениальных" творений. Толстой ясно осознавал, что создавал не то и не так. Этот факт служит доказательством того, что произведения не самоцель, что искусство восхваляет мёртвое и отслужившее. Автор раз за разом принимается за новую вещь, он вычленяется из старой оболочки, словно меняет кожу. Яблоки, которыми плодоносит дерево - не есть конечная цель - важно семечко яблока, способное прорасти, важна почва, в которую помещено семечко, важны благоприятные условия для роста. Произведение искусства, как и яблоко, не должно быть самоцелью, которую преследует культура, выхватив из творческого процесса самые впечатляющие "яблоки" и мумифицируя их, как фараонов и вождей. Главная задача культуры - исследование творческого процесса и возвеличивание его в умах живущих, так сказать борьба за главенствование в обществе творчества, а не производных функций от него. Музеи и библиотеки это гигантские захоронения, "саркофаги", желающих остаться в истории, "войти в вечность" со всем своим любимым скарбом и драгоценностями. В этих могильниках столько любимых "ночных горшков", "блестящих безделушек", всяческих жалких привычных "вещей" и несостоявшихся рабских персонажей - и этот "гроб" называть гениальной и высшей целью человеческого существования! - да, это память о дерзновениях Авторов, их ошибках и блужданиях, но никак не цель и итог их жизни. Из всего авторского наследия можно порой выдавить лишь каплю смысла новой жизни, а порою и таковой не выдавишь, как бесполезно искать хотя бы одну живую клетку в древней мумии.
   Редкие Авторы удовлетворялись своими произведениями. Это и понятно, если учесть, какие задачи ставили они перед собой: отразить действительность (копирование), обличить зло и пороки (критика), испытать идею (фантазия). И мало кто совмещал эти задачи в целое - с попыткой найти желаемое. И мало кто в начале пути самопрограммировал себя на творческое дерзновение, исходящее от ощущения бессмертия своего "я" и своего неповторимого величия.
   "Неземное" не выказывает себя на Земле. Как не выказывает себя творческая энергия движущая жизнь муравейника и распределяющая каждого муравья на чёткое исполнение своей функции. Эта энергия есть воля и память об идее системы Муравейника и муравья. Проще говоря, "неземное" есть власть, достигнутая жертвенным желанием. И каждый Сочинитель приобретал ту или иную полноту власти, содержащей в себе своё своеволие, свою память и своё желание.
   Человека восхищает красота природы и животного мира, но давно полагается знать, что мир был создан усилиями человеку подобных Авторов, их жертвенностью, их участием во всепоглощающем творческом процессе - и этот мир содержит в себе память о пра-авторах, со-авторах Сочинителя. И память о них перетекает из одной вселенной в другую, ибо и в "неземных" мирах достаточно места для земного, желанного и хотимого.
   Хотение.
   Если разобраться с хотениями человека, то здесь нет ничего проще - его хотения - удовлетворение всех известных человеко-животных инстинктов. В них вся человеческая "глубина": есть, спать, совокупляться, получать удовольствие от развлечений и ощущений, стремление к обогащению, элементарной власти и выживанию. Степень хотения здесь очевидна с появления первого животного на Земле. Единственное, что глубинно отличает человека от животного - это своевольное творчество. И когда Автор становится не-человеком, у него зарождаются помимо человеческих хотений не-человеческие. Конечно, они совсем малюсенькие и не стойкие, так что часто входят в человеческие и смешиваются с ними до такой степени, что и вычленить их невозможно во что-либо ясно выраженное. Но я попытаюсь.
   Человечество совершало жертвоприношения, возвращаясь как бы формальным способом долг личностному "Я" Творческого Начала. Убивались люди и животные, но не сами жрецы, которые уже тогда были подлецы, но и умницы (в смысле, что инстинкт выживания у них работал на полную мощь). Умницы они были ещё и потому, что поддерживали творческое развитие и главное письменность.
   Ведь "съедено" было не столько "тело", сколько "ум" и возвращать "долг" нужно было именно творчеством, памятью, самоосознанием, умом. Вот здесь и стало проявляться и формироваться в человечестве не-человеческое с хотением объяснить смысл своего существования и разобраться в этом мире самостоятельно, без ожиданий подсказок извне. Не-человек продолжил развитие инстинкта творчества, и появились такие хотения - как желания славы, бессмертия, вхождения в историю, всемирного господства, отразить в творчестве творения "бога", стать ему угодным, "святым" и так далее.
   Как я уже говорил, здесь человеческие инстинкты смешиваются с неразвитыми желаниями и устремлениями первых авторов. Но появились и Авторы, которые методом самопожертвования отдавали "долг" умственно-художественный. Они уже объясняли: кто есть человек и что есть природа и мир. И они уже увидели в себе ту энергию и силу, которую человеки по прежнему называли "божественной", а не человеческой, не творческой. У них уже было новое хотение - указать на силы в человеке, способные дать ему Путь к свободной и вечной жизни. Некоторые из них возводили цель человеколюбие и улучшение жизни людей, и такие авторские хотения так или иначе проявлялись в социуме. Такие Авторы приносили жертву не Творческому Началу, а человечеству, которое быстро съедало эти материализованные хотения, не сказав и спасибо.