Страница:
— Не выйдет! Разве Кремль согласится владеть одной Красной площадью?
— Вы шутите?
— Не знаю, — пожал плечами Аверьянов. — Вот если нефть найдут под Мавзолеем и алмазы под Лобным местом — тогда, глядишь… А потом, вы забыли: как они нам могут такую козью морду устроить: мы же дружим со Штатами!
— Это вам только кажется. Бжезинский пишет — и он прав, по-моему, — что американского партнерства с Россией не существует и существовать не может. Используя выражение «партнерство», имеют в виду равенство. Россия же, побежденная в холодной войне, может существовать теперь только как страна, подвластная США, считает Бжезинский.
— Да ну, ерунда!
— Вовсе не ерунда! США стремятся к мировому господству. Стать суперимперией. Подмять под себя весь мир. Ну, Ближний Восток и Персидский залив уже превратились в область, лежащую под башмаком американского морского пехотинца. А это район основного мирового запаса нефти! Как ваше патриотическое чувство, по-прежнему спит?
— Ага, — кивнул Аверьянов. — Я эту муть не принимаю близко к сердцу. Собака лает, ветер носит.
— А если все так будут рассуждать, то США действительно станут единственным государством, правящим миром. Что захотят, то и сделают…
— Нас не спросясь?
— Вот именно. Я вижу, вы не патриот.
— Ну да. Я капитан.
— Вы не валяйте дурака. Это все очень серьезно.
— Серьезно? А что вам нужно-то? Плохо, что Штаты рулят, никого не спросясь, а нужно, чтоб мы, Россия, никого не спросясь, всем миром вертели?
— ООН чтоб решала, ООН! Организация Объединенных Наций. Но можно, чтоб и мы, россияне, вертели. На паритетных началах со Штатами. Как было, помните? Вот лично мне — хотелось бы. А вам что, нет?
— Вертеть — это не моя специальность, — уклонился Аверьянов от прямого ответа. — Моя специальность — уворачиваться, думать и стрелять в ответ на выстрелы.
— Вот именно это нам и нужно. Мыслящие патриоты! Такие, как вы!
— Большое спасибо! И как вы мыслите Америку подломить с моей помощью?
— Ну, не «Тополем-М» же в них палить! Мы вас закинем в прошлое, а вы им историю слегка «подправите».
— То есть?
— То есть… Вот Колумба возьмем. Открыл, чудак, Америку на наши европейские головы. Он открыл? А теперь не откроет! Это я к примеру.
— Мочить будем испанского мореплавателя?
— Португальского, скорее. В морском сражении у мыса Святого Винсента он принимал участие на стороне португальцев против Генуи. Ему было тогда четырнадцать лет. Так что скорее всего он был португальцем. Впоследствии на службе у испанской короны. Но не в этом суть. А суть-то в том, что Америку еще задолго до него открыли викинги. Но их местные жители того, кирдыкнули… А мы вас, Аверьянов, откомандируем в одиннадцатый век, вы там обеспечите успешный десант викингов. Плацдарм. Пусть ребята-скандинавы зацепятся. А Колумб через пятьсот лет притрюхает… А викинги ему — в торец… В рюхало!
— Занято!
— Что вы сказали? — не уловил Астахов.
— Да как в сортире, говорю: Колумбу с мачты — стук: «Земля!!!» А с земли в это время: «Занято!!!» Хорошо! Мне нравится!
— Верно: кому ни расскажешь, всех захватывает. Вот мы и глянем, к чему это приведет. У испанцев возникнут проблемы — варяги, викинги, норвеги, шведы, — это вам не эти, не Чингачгуки с перьями на голове… Варяги — братва серьезная. За бусы-зеркальца Флориду не сдадут.
— Будем надеяться.
— Ну что, вам все понятно?
— Почти. Непонятно, при чем тут разведка. Вы ж ведь говорите о диверсии.
— Да, капитан. Диверсия — это тоже разведка. Разведка боем. Работа. Грязная, ежедневная рутина. Очень грязная. Грязнее грязи. Вы с нами поработаете, поймете, когда изваляетесь по уши. Это вам не прыжки через пропасть, не стрельба с двойного сальто при падении с крыла самолета, не красивые удары в дых, рюх и пах. Не-е-ет! Это сухие правила, постоянно всеми и на любом уровне нарушаемые, это ходы и выходы, это отработанные еще в мрачном Средневековье беспощадные методы, это скрупулезная ложь, ложь везде и во всем — и в мыслях, и в документации! Но ложь подвластная нам, контролируемая. Я всегда знаю, кому, зачем и что я вру. И вы так научитесь. Потому что настоящий сотрудник темпоральной разведки — это холодная голова, чистые руки…
— И полные штаны? — предположил Николай.
— Чужие штаны, подчеркну. Чужие — полные!
— А свои? Пустые? — догадался Коля.
— Абсолютно пустые! — подтвердил капраз Астахов.
— Понятно, — кивнул Аверьянов. — Ну, к пустым карманам нам не привыкать… И в штанах пусто, и в кителе не густо… Это я не про себя… Это я вообще…
— То, что вы категорией «вообще» оперируете, это просто замечательно! Разведчик не должен иметь ничего личного. Ни-че-го! Вот вы очень хорошо сказали, что не испытываете к Америке никаких негативных чувств. Значит, когда вы станете фактически вколачивать эту страну по уши в грязь, вы не будете вымещать на ней что-то свое, личное. Вы будете действовать с холодной головой, зная, что ваши действия приведут, возможно, к обнищанию множества миллионов ни в чем не повинных людей, рядовых американцев, а то и к их смерти. Нет, вы не станете испытывать злорадства, мстительных чувств! Вам будет все равно, кто там и отчего сдохнет. Вы не получаете от этого удовольствия, предвкушая неисчислимые беды, непоправимые катастрофы, которые произойдут в сотнях тысяч обычных семей! Вы просто делаете свою работу. Причем опять же не потому, что «так надо», как говорится, а просто, просто — вообще безо всяких причин. Это такая игра. Диверсионно-разведывательная. Обычное вредительство, умноженное на современнейшую научно-техническую базу. Игра, словом. Разведка — это сложная партия блестящих игроков-автоматов. Роботов. Мы — роботы, бездушные игроки, живых людей нет для нас. Вокруг? Да это шахматные фигуры! И только! Да нет! Что я говорю! Фигуры — это крупные личности — президенты, короли, начальники Генштаба, министр обороны… Они — фигуры, деревянные шахматные фигуры! А офицеры — вроде нас с вами, полковник да капитан, — это для разведки не фигуры, не тузы, не козыри. Это просто дрова. Их берут и колют. На допросах. И в печь потом. Или в дерьмо. И ничего личного. Вот это-то и есть — разведка!
— Ну до чего ж заманчиво! — расхохотался Аверьянов. — Расколют — и в печь! Или в дерьмо. И не во имя великой цели, спасения или идеи, а «просто — вообще безо всяких причин»! Одуреть.
— Я так специально строю разговор, чтоб вы не обольщались. Когда в дерьмо сознательно лезешь, в голове сквозняк свищет.
— Н-да? — Коля подозрительно глянул на полковника. — А по вас сразу и не скажешь…
— Ага!
— Да нет, что вы с дерьмецом — это сразу заметно, конечно.
— Хамишь, капитан?
— Да нет пока вроде, — пожал плечами Аверьянов. — Я думал всегда, что разведчики — это несгибаемые борцы за идею. Работающие в самом сердце неприятеля, чтобы родная страна спала спокойно!
— Ну, будет, будет! Начитались муры.
— С практикой у меня не густо. Не могу спорить.
— Это дело поправимое, — улыбнулся Астахов. — Раз вы теперь с нами.
— А я теперь с вами? — искренне удивился Коля.
— Нет? — удивился, в свою очередь, полковник.
— Я должен подумать. Задача поставлена, техника, средства — понятны… Надо подумать.
— Не надо думать, капитан, — сухо сказал Астахов. — Вы уже слишком много узнали. Я ясно говорю?
— Вы хотите дать мне понять, что у меня уже нет выбора?
— Да нет, выбор есть. Только между чем и чем — вот в чем вопрос. Знаете, как товарищ Христос сказал: «Кто не с нами — тот против нас». Против! А против — это… Ну, вы сами понимаете…
— Догадываюсь. Вы намекаете на физическое устранение. Носитель государственной тайны особой важности. Либо я работаю на вас, либо меня — в распыл.
— А ты догадлив, капитан, — улыбнулся Астахов. — Только я ведь этого не говорил, заметь. Это ты сам сказал, верно?
— Верно. А я смотрю, мы уж на «ты» перешли? А что тогда «капитан»? Если люди — дрова, то отдельный человек — полено? Или чурка?
— А вот ерепениться, капитан, не надо. Не к лицу.
— Но это вы серьезно, что люди — дрова?
— Обычные люди? Конечно!
— И мы вот? И вы? И я?
— Да уж сказал же!
— Здорово! А можно я остановлюсь отлить, товарищ полковник?
— Ну зачем? Зачем такой тон, капитан? Ведь мы сработаемся, я ж чувствую. Вон, тормози, я тоже с тобой — за компанию…
Выйдя из машины, Аверьянов погрозил Астахову пальцем:
— На этой стороне нельзя писать, товарищ полковник.
— Это почему?
— Запрещено! Идемте на ту сторону.
Перейдя встречную полосу пустынной трассы, офицеры встали лицом к лесу, слегка сойдя с дороги.
— А какая разница? — не унимался Астахов. — Тут лес, и там лес. На той стороне мочиться, на этой ли…
— Разница есть. Немалая, — уверенно кивнул Аверьянов. — Чуть погодя поймете.
Справив нужду, они снова пересекли шоссе, подойдя к автомобилю слева.
Аверьянов сел за руль и, ожесточенно хлопнув дверью, нетерпеливо забарабанил пальцами по рулю, ожидая, пока полковник дойдет до правой передней двери.
Обойдя автомобиль и дернув ручку, Астахов обнаружил, что дверь заперта.
— Эй! — Астахов постучал по стеклу костяшками пальцев. — Чего ты запер-то?
Николай показал ему молча — обойди, дескать, подойди ко мне, к окну, поближе, — что скажу-то…
Обойдя вновь капот «опеля» — теперь уже в обратную сторону, справа налево, — капраз склонился к окну водителя:
— Очумел, что ли?
Аверьянов опустил немного стекло — пальца на три:
— Вот вам и разница — между правой и левой обочиной шоссе. От левого кювета до машины ближе мне. Поэтому я внутри, а вы — снаружи. Поняли теперь?
— Я не понял, чего ты добиваешься!
— У меня легковушка, каперанг. Я дрова не вожу. Только людей. С вещами. Там сзади грузовик наш идет порожняком, минут через сорок здесь будет. Он как раз дрова-чурки, дерьмо всякое возит, он и тебя подберет. Ну, целоваться мы на прощание не станем… — вздохнул Николай, поднимая стекло.
— Да я тебя, капитан, из-под земли за это достану! — рассвирепел Астахов.
— Из-под земли доставать будешь, верно, — кивнул Николай, вновь приспуская стекло. — Ведь я тебя зарою по уши.
Астахов защелкал клювом, яростно озираясь в поисках достойного ответа. Почуяв, что переборщил, Николай опустил стекло и кивнул на место пассажира:
— Ну, не серчай так. Садись. Поехали.
Едва не чеканя шаг, капраз обошел передок машины, слева направо, обуреваемый страстью растерзать наглого капитана. Дернув правую дверь так, что «опель» покачнулся, Астахов убедился, что она по-прежнему заперта.
— Назад садись. Я тебя рядом боюсь теперь сажать. Задняя дверь тоже оказалась запертой.
— И надо же — в разведку! Ну каких доверчивых козлов берут?! — признался Аверьянов, приоткрыв окно пассажира. — Вот сроду не подумал бы!
— Ты ж… Я ж… — прошипел Астахов.
— Ну просто детский сад! — покачал головой Аверьянов и, врубив сразу вторую, рванул с места.
На развилке, вместо того чтобы повернуть домой, Николай, хмыкнув, завернул в город, в родной райцентр.
Это известная мышеловка: «Если не ты, то кто ж?» Купить на слабо. Но эта мышеловка для полных дураков. Очевидно, если в мозгу у тебя, кроме вмятины от околыша фуражки, есть еще хотя бы одна извилина, то ты срубишь сразу: приказа письменного нет? Нет! А непосредственное твое начальство — командир полка, Михалыч, — в курсе? Нет, не в курсе! Ну, значит, все! Не надо нам этого, отодвинься…
Те же вопросы возникнут, случись что, у следователя военной прокуратуры, а потом уже под трибуналом, — не так ли?
Так чего бы ради ему сотрудничать с этими скользкими полканами? Они ведь даже не поставили задачу. Четкой, ясной вводной не прозвучало.
Люди для них дрова.
Работа их, с их точки зрения, — грязнее грязи, ныряние в дерьме.
Их цель проста: втянуть дурака в игру, не беря на самих себя ни обязательств, ни ответственности.
Задачи они поставят потом. Начнут управлять, вертеть тобой вправо-влево, как только ты сядешь на их крючок. Так уже было со многими: допустил промах, пытаешься исправить, исправляя, совершаешь два новых промаха, это надо уже не просто исправлять, а искупить! И вот, пожалуйста: не успел оглянуться, как тебе уже светит лет двадцать строгого режима, лагерей…
Да нет! Таких друзей — за ухо да в музей. Одним словом, вывод простой: не иметь с этой публикой ничего общего, косить под дурака, уклоняться, в переговоры больше не вступать. Хотя, конечно, Коптин или Астахов обязательно снова накатят на него.
Без сомнения. Они в какой-то мере засветились. Засветились и обломились. А им надо бы добиться своего, лучше было бы. Ведь не обломиться была их цель, так ведь? Они-то хотели его использовать. Это безусловно. Не просто ж они выступали перед ним в качестве мастеров разговорного жанра, выпендриваясь тут, как муха на фате, как червяк на мотыге?
На худой конец, если им не удастся все же склонить его к сотрудничеству, они постараются обернуть разговор шуткой, проверкой какой-нибудь там. Спустить на тормозах. Замазать и закрасить. Затереть локтями.
Они обязательно нарисуются на горизонте вновь. Проявятся. Чтобы либо добиться, либо отмазаться.
И ему нужно быть готовым. Срезать на атаке, сразу осадить их на задние ноги.
Что нужно для этого, кроме спокойной внутренней готовности?
Неплохо иметь некую «домашнюю заготовку»… На что они будут заточены при следующем контакте с ним? На то, что он, Аверьянов, продолжит упираться, не желая сотрудничать, или начнет торговаться, или, что совсем уже дико, вдруг с радостью согласится. Они сейчас размышляют о том, как его «продавить» при следующей встрече, за что зацепить, чем привлечь…
Их можно сбить с катушек с ходу, сообщив им, что он уже работает в телепортационной разведке. Наверняка в этой самой их внешней хроноразведке полно подразделений, которые, как заведено, грызутся друг с другом, пытаясь урвать бюджетный кусок пожирнее и покрасивее его разворовать.
Чем заняты высшие эшелоны всех спецслужб мира? Топят своих ближайших коллег из соседних кабинетов, подставляют друг друга, обливают из-за угла помоями, мажут за глаза кошачьим калом… Обычные будни любого Министерства обороны, любого ЦРУ, Генштаба.
Так вот, я уже работаю у них в разведке. Это я им в лоб. Первая мысль у них: у кого же ты уже работаешь? Кто из наших увел тебя у нас из-под носа?
Что я отвечаю им?.. О-о-о, это, ребята, секрет! Хорошо бы иметь что-то, что может убедить их в том, что я точно при делах… При делах, но в другой команде… Ага!
Николай вспомнил, что он видел, как выглядит этот их чудо-прибор — определитель штрих-кода параллельного пространства. Это хорошо, что он его успел разглядеть хотя бы поверхностно. Это можно использовать. Если сделать муляж такой штуки, то можно при случае помахать им в воздухе перед носами полканов…
Сделать муляж, имитацию… Если взять верхнюю часть крутой сотки, с экраном, и врезать ее в сложную дистанционку, управляющую одновременно всем, чем только можно… Есть такие универсальные, на все случаи жизни дистанционки. Управляют телевизором, видаком, музыкой, коротковолновкой… На ней кнопок — страсть. Как звезд на небе… Вот что нужно!
Пусть будет не очень даже и похоже. Эта вещь штучного производства: модель 133-Б может внешне отличаться слегка от модели 133-А…
Помахать ею перед носом — они офигеют. А он получит фору. Запас времени. У него будет свобода маневра, потому что им придется реагировать на действия, «догонять» его, условно говоря. А хуже нет, чем ждать и догонять.
Так вот, пусть будет хуже им, а не ему. Николай сбросил газ, въезжая в райцентр. На полигон нужно было вернуться во всеоружии.
— Сергей Ильич, этот подонок ушел от меня… Как ушел? Да не ушел, а уехал! Я тут на опушке остался… Ну, как дело было? Как-как? Очень просто, скажу тебе. И очень непросто — с другой стороны. Да я рассказываю, рассказываю, не надо нервов! Я вышел справить малую нужду, понимаешь? Он тоже, вместе со мной, да… Отлили оба. Это тоже тебе должно быть понятно. Да, оба!.. Но он уехал, а я остался… В машину он меня не пустил, чего ж проще? Ты представляешь, какой гнойник капитан этот? Вывел меня отлить, как ребенка, и бросил! Меня! Как шлюху использованную, как жену, прям на дороге, будто я презерватив изжеванный. Гнида, дебил! Что?! А как я за ним буду следовать? Пустынное шоссе здесь. Глушь. Я даже не знаю, на каком я километре. Да, тут березы кругом, да! И елки тоже есть. Немерено! А также сосны. Конечно. Сосны! Не кедры же! И еще есть кусты. Ты понял, где я нахожусь? Я в разведке работаю, согласен… Хорошо, сейчас я найду километровый столб и сразу же перезвоню. Что? Не надо искать? Вдоль дороги идти? Спасибо, я и сам бы догадался. Есть!
— Помоги, дружок. Мне нужна дистанционка с миллионом кнопок.
— Дистанционка для чего? Для телевизора? Для видака?..
— Для понта! — оборвал его Николай. — Чтоб кнопок было как блох в шевелящейся шубе.
— Понятно-с, — кивнул продавец. — Нарисуем-с. Вот посмотрите, такая модель… Не пойдет-с?
— То, что надо! — восхитился Коля.
— Отличная вещь, доложу вам! Управляет буквально всем, что на глаза попадется. Вон, видите, в том углу торгового зала клетка висит с канарейкой, под самым потолком? Мы ее специально повесили так — для демонстраций. С одной стороны — высоко, хорошо видно, а с другой — клетку убирать удобно — рядом стеллаж с пылесосами. Так вот, к делу. Эта модель дистанционки — super remote control — может, кроме всего прочего, излучать ультразвук, воздействующий на птиц… Вот дома, допустим, у вас соловей, так сказать… И, предположим, вам — спать, а он, извините, распелся, гнида, на вечерней зорьке…
Продавец навел дистанционку на клетку и, пробежав пальцами по кнопкам этого самого super remote control, нажал хитрую комбинацию… В полной тишине пустынного зала раздался тихий шлепок: кенарь рухнул с жердочки на пол клетки и стал вытягивать к потолку лапки, попутно распрямляя их…
— Все! Отстегнулся!! — расхохотался продавец. — А хотите, на улицу выйдем, пару котов прижучим? Super remote control! Затыкает мартовских котов в один момент. Знаете, по весне ну прямо как ребенок под окном воет. Коты! До чего же смешно они подыхают у нас, эти твари! Утром тоже один гражданин брал эту модель, так не поверите — у кошечки в доме напротив, на подоконнике сидела, возле герани-цветка, видно, дальность была уже на пределе, так у нее, у бедной, глаза лопнули! Бум! Бу-бум! Да-а, мышей-с не половишь теперь… — Продавец доверительно склонился к самому уху Николая: — Хозяйка этой кошечки немедля к нам, стремглав! Мышеловку тайваньскую приобрела: лазерным лучом мышей бьет! Такие дела… — Взгляд продавца вновь вернулся к дистанционке: — Будете брать?
— Пожалуй. А вот скажите, если эту дистанционку вот так распилить, кнопки из пазов не высыплются, вы не в курсе?
— Как — «распилить»?! — От удивления продавец даже отшатнулся.
— Пилой. Болгаркой. Алмазным диском. Ровненько так. Вот по этой линии.
— Да нет, ну что вы! Она ж японской сборки, вон, глядите: «Маде ин Чина» написано… «Маде» по-английски означает «Сделано», а «ин Чина» — «в Японии»…
— China — это Китай, — возразил Николай.
— Возможно, — тут же согласился продавец. — Сделан в Китае, а сборка — японская! Как приятно с интеллигентным покупателем дело иметь… Английским свободно владеете, полагаю?
— Ну разумеется! — хмыкнул Аверьянов. — Выписывай!
Продавец кивнул, набрал что-то на компе и протянул Николаю распечатку:
— В кассу, пожалуйста.
— А что это такое? — удивился Коля, кинув взгляд на счет. — У вас же на ценнике…
— Внимательно читайте: там еще стоимость канарейки…
— Я вижу. А это?
— А это кошка! У которой с утра глаза… Я ж вам рассказывал.
— Интересно, а почему я-то должен это оплачивать?
— А кто же еще? — удивился продавец. — Кто, по-вашему, рекламу-то оплачивает? А? Покупатель, конечно, — в итоге. Не производитель же! Всегда! В цену товара включаются, в частности, издержки на рекламу. Или для вас это новость?
— Да как вам сказать… — растерялся слегка Николай.
— Это американская система! — авторитетно заявил продавец. — У нее есть еще один огромный плюс, как бы незаметный изначально…
— А именно?
— Он состоит в том, что вы пришли купить блок дистанционного управления, а заодно купили канарейку и слепую кошку! Верно?
— Нет, неверно! Ведь кошки никакой я не видел. Вы кошкой без меня распорядились.
— Согласен. Но тот покупатель, которому я демонстрировал избавление от мартовских котов, так и не купил наш super remote control… Ушел, обозвав меня… ну, нехорошее слово, не стану повторять… Значит, кто платит за все? Тот, кто берет! Тот, кто покупает! То есть — вы! А кто не купил, мимо прошел, тот цел остался. Покупающий платит за все! Не нами изобретено. Американская система. Все под контролем. Все продумано. Берете?
— Беру! — решился Аверьянов. — И еще мне сотовый телефон, вон, самый дорогой, с цветным дисплеем!
— То, что нужно! Отрезать верх, отрезать низ и склеить — конечно, металлоремонт!
Оставив позади себя три двустворчатые прозрачные, автоматически распахнувшиеся перед ним двери, тепловую пушку и тройной фейс-контроль, осуществляемый двухметровыми охранниками, Николай очутился в круглом офисном зале с двумя кожаными диванами и стеклянным журнальным столиком в центре.
Официоз зала плавно переходил в благоухающие тропическими цветами кущи зимнего сада, выпирающего из помещения на улицу и ограненного плоскостями высококачественного оптического стекла, выполняющего роль витрины.
В углу сада приглушенно журчал небольшой искусно устроенный водопад. В омуте под водопадом резвилась настоящая метровая микроакула.
«Черт побери! — мелькнуло в голове Аверьянова. — ведь вода здесь морская!» Тут только он обратил внимание на семейство живых анд, которые, жуя бамбук, предавались в глубине тропических зарослей содомическим утехам.
«Господи, куда ж я попал?» — подумал Николай, поворачиваясь навстречу подходящим менеджерам, юноше и девушке, одетым в строгие костюмы от Жоли.
— Добрый день! — сказала девушка, демонстрируя ослепительную белозубую улыбку. — Мы рады приветствовать вас в наших гостях!
— Чего? — удивился Аверьянов.
— Простите ее! — извинился за девушку юноша. — Она начала забывать родной язык после трехлетней стажировки в Гарвард. Мы там оба кончили. Она, Светлана, посещала курс фул-профессора Гопкинса «Ду ю вонт мани?» и сертификат манимейкера получила всемирный! Я, Игорь, посещал пи-эйч-ди Элизабет Тартарарино «Бизнес ту бизнес» и тоже кончил, одновременно со Светланой, — сертификат суперсейлмайстер поимел, международный между прочим! Мы со Светланой оба — носильники звания докторов философии по распродаже. Приветствуем вас!
— Мне нужен металлоремонт, — сказал Николай. — Ибо болгаркой две штучки небольшие распилить, либо точилом: сточить, а потом склеить остатки…
— Мы сожалеем безмерно, но металлоремонт отсутствует здесь. Металлоремонт только зарегистрирован тут акционерами нашей торговой компании, вывеска объясняется этим. Металл ремонтировать очень нужно: населению, людям. Поэтому металлоремонт есть социальный объект, который имеет много снисходительности по налогу, стоимости аренды помещения снижение имеет место тоже. Вы говорите по-русски? — спросил в конце тирады Игорь, чувствуя, что клиент не совсем его понимает.
— Немного, — кивнул Аверьянов, поворачиваясь к двери. — Главное, что ни точила, ни болгарки у вас нет.
— Эпсент, — кивнул Игорь, подтверждая.
— Чем ж вы торгуете, если не секрет?
— Нет, не секрет! — воскликнула Светлана, выступив вперед и прижимая руки к груди столь выразительным жестом, что казалось, она прощается с белым светом и ближними родственниками перед тем, как броситься в омут с целью утопиться. — Мы торгуем прекрасным продуктом!
— Интересно…
— Наша специальность — коряги, — скупо, корректно пояснил Игорь. — Натуральные коряги для аквариума, террариума, серпентария…
— Здесь? — Аверьянов мотнул головой, потрясенный. — В нашей районной глуши? Коряги для аквариума?!
— Итальянские, натуральные! — подтвердила Светлана. — Из настоящих, природных водоемов верховий Тибра! Это сказка, сон, волшебство! Годовой оборот нашей торговой сети в одном только штате Вирджиния составляет возле двенадцать миллионов долларов!
— Сколько ж стоит одна коряга? — поинтересовался Николай.
— Разница есть между ценами очень значительная. Эконом-коряга, бизнес-коряга, VIP-коряга, экстрим-коряга, фитнесс-коряга, шейпинг-коряга, секс-коряга, коряга, побывавшая в сенате США, коряга с лично вырезанным подлинным благословлением понтифика, коряга, бывшая в аквариуме Клинтона во время его встречи с Моникой Левински, коряга святого Патрика и коряга для трудных тинейджеров, проявляющих отставание в колледже по федеральному индексу Дауна-Дебиллса! Я перечислила нет еще и десять процентов коряг!
— Вы шутите?
— Не знаю, — пожал плечами Аверьянов. — Вот если нефть найдут под Мавзолеем и алмазы под Лобным местом — тогда, глядишь… А потом, вы забыли: как они нам могут такую козью морду устроить: мы же дружим со Штатами!
— Это вам только кажется. Бжезинский пишет — и он прав, по-моему, — что американского партнерства с Россией не существует и существовать не может. Используя выражение «партнерство», имеют в виду равенство. Россия же, побежденная в холодной войне, может существовать теперь только как страна, подвластная США, считает Бжезинский.
— Да ну, ерунда!
— Вовсе не ерунда! США стремятся к мировому господству. Стать суперимперией. Подмять под себя весь мир. Ну, Ближний Восток и Персидский залив уже превратились в область, лежащую под башмаком американского морского пехотинца. А это район основного мирового запаса нефти! Как ваше патриотическое чувство, по-прежнему спит?
— Ага, — кивнул Аверьянов. — Я эту муть не принимаю близко к сердцу. Собака лает, ветер носит.
— А если все так будут рассуждать, то США действительно станут единственным государством, правящим миром. Что захотят, то и сделают…
— Нас не спросясь?
— Вот именно. Я вижу, вы не патриот.
— Ну да. Я капитан.
— Вы не валяйте дурака. Это все очень серьезно.
— Серьезно? А что вам нужно-то? Плохо, что Штаты рулят, никого не спросясь, а нужно, чтоб мы, Россия, никого не спросясь, всем миром вертели?
— ООН чтоб решала, ООН! Организация Объединенных Наций. Но можно, чтоб и мы, россияне, вертели. На паритетных началах со Штатами. Как было, помните? Вот лично мне — хотелось бы. А вам что, нет?
— Вертеть — это не моя специальность, — уклонился Аверьянов от прямого ответа. — Моя специальность — уворачиваться, думать и стрелять в ответ на выстрелы.
— Вот именно это нам и нужно. Мыслящие патриоты! Такие, как вы!
— Большое спасибо! И как вы мыслите Америку подломить с моей помощью?
— Ну, не «Тополем-М» же в них палить! Мы вас закинем в прошлое, а вы им историю слегка «подправите».
— То есть?
— То есть… Вот Колумба возьмем. Открыл, чудак, Америку на наши европейские головы. Он открыл? А теперь не откроет! Это я к примеру.
— Мочить будем испанского мореплавателя?
— Португальского, скорее. В морском сражении у мыса Святого Винсента он принимал участие на стороне португальцев против Генуи. Ему было тогда четырнадцать лет. Так что скорее всего он был португальцем. Впоследствии на службе у испанской короны. Но не в этом суть. А суть-то в том, что Америку еще задолго до него открыли викинги. Но их местные жители того, кирдыкнули… А мы вас, Аверьянов, откомандируем в одиннадцатый век, вы там обеспечите успешный десант викингов. Плацдарм. Пусть ребята-скандинавы зацепятся. А Колумб через пятьсот лет притрюхает… А викинги ему — в торец… В рюхало!
— Занято!
— Что вы сказали? — не уловил Астахов.
— Да как в сортире, говорю: Колумбу с мачты — стук: «Земля!!!» А с земли в это время: «Занято!!!» Хорошо! Мне нравится!
— Верно: кому ни расскажешь, всех захватывает. Вот мы и глянем, к чему это приведет. У испанцев возникнут проблемы — варяги, викинги, норвеги, шведы, — это вам не эти, не Чингачгуки с перьями на голове… Варяги — братва серьезная. За бусы-зеркальца Флориду не сдадут.
— Будем надеяться.
— Ну что, вам все понятно?
— Почти. Непонятно, при чем тут разведка. Вы ж ведь говорите о диверсии.
— Да, капитан. Диверсия — это тоже разведка. Разведка боем. Работа. Грязная, ежедневная рутина. Очень грязная. Грязнее грязи. Вы с нами поработаете, поймете, когда изваляетесь по уши. Это вам не прыжки через пропасть, не стрельба с двойного сальто при падении с крыла самолета, не красивые удары в дых, рюх и пах. Не-е-ет! Это сухие правила, постоянно всеми и на любом уровне нарушаемые, это ходы и выходы, это отработанные еще в мрачном Средневековье беспощадные методы, это скрупулезная ложь, ложь везде и во всем — и в мыслях, и в документации! Но ложь подвластная нам, контролируемая. Я всегда знаю, кому, зачем и что я вру. И вы так научитесь. Потому что настоящий сотрудник темпоральной разведки — это холодная голова, чистые руки…
— И полные штаны? — предположил Николай.
— Чужие штаны, подчеркну. Чужие — полные!
— А свои? Пустые? — догадался Коля.
— Абсолютно пустые! — подтвердил капраз Астахов.
— Понятно, — кивнул Аверьянов. — Ну, к пустым карманам нам не привыкать… И в штанах пусто, и в кителе не густо… Это я не про себя… Это я вообще…
— То, что вы категорией «вообще» оперируете, это просто замечательно! Разведчик не должен иметь ничего личного. Ни-че-го! Вот вы очень хорошо сказали, что не испытываете к Америке никаких негативных чувств. Значит, когда вы станете фактически вколачивать эту страну по уши в грязь, вы не будете вымещать на ней что-то свое, личное. Вы будете действовать с холодной головой, зная, что ваши действия приведут, возможно, к обнищанию множества миллионов ни в чем не повинных людей, рядовых американцев, а то и к их смерти. Нет, вы не станете испытывать злорадства, мстительных чувств! Вам будет все равно, кто там и отчего сдохнет. Вы не получаете от этого удовольствия, предвкушая неисчислимые беды, непоправимые катастрофы, которые произойдут в сотнях тысяч обычных семей! Вы просто делаете свою работу. Причем опять же не потому, что «так надо», как говорится, а просто, просто — вообще безо всяких причин. Это такая игра. Диверсионно-разведывательная. Обычное вредительство, умноженное на современнейшую научно-техническую базу. Игра, словом. Разведка — это сложная партия блестящих игроков-автоматов. Роботов. Мы — роботы, бездушные игроки, живых людей нет для нас. Вокруг? Да это шахматные фигуры! И только! Да нет! Что я говорю! Фигуры — это крупные личности — президенты, короли, начальники Генштаба, министр обороны… Они — фигуры, деревянные шахматные фигуры! А офицеры — вроде нас с вами, полковник да капитан, — это для разведки не фигуры, не тузы, не козыри. Это просто дрова. Их берут и колют. На допросах. И в печь потом. Или в дерьмо. И ничего личного. Вот это-то и есть — разведка!
— Ну до чего ж заманчиво! — расхохотался Аверьянов. — Расколют — и в печь! Или в дерьмо. И не во имя великой цели, спасения или идеи, а «просто — вообще безо всяких причин»! Одуреть.
— Я так специально строю разговор, чтоб вы не обольщались. Когда в дерьмо сознательно лезешь, в голове сквозняк свищет.
— Н-да? — Коля подозрительно глянул на полковника. — А по вас сразу и не скажешь…
— Ага!
— Да нет, что вы с дерьмецом — это сразу заметно, конечно.
— Хамишь, капитан?
— Да нет пока вроде, — пожал плечами Аверьянов. — Я думал всегда, что разведчики — это несгибаемые борцы за идею. Работающие в самом сердце неприятеля, чтобы родная страна спала спокойно!
— Ну, будет, будет! Начитались муры.
— С практикой у меня не густо. Не могу спорить.
— Это дело поправимое, — улыбнулся Астахов. — Раз вы теперь с нами.
— А я теперь с вами? — искренне удивился Коля.
— Нет? — удивился, в свою очередь, полковник.
— Я должен подумать. Задача поставлена, техника, средства — понятны… Надо подумать.
— Не надо думать, капитан, — сухо сказал Астахов. — Вы уже слишком много узнали. Я ясно говорю?
— Вы хотите дать мне понять, что у меня уже нет выбора?
— Да нет, выбор есть. Только между чем и чем — вот в чем вопрос. Знаете, как товарищ Христос сказал: «Кто не с нами — тот против нас». Против! А против — это… Ну, вы сами понимаете…
— Догадываюсь. Вы намекаете на физическое устранение. Носитель государственной тайны особой важности. Либо я работаю на вас, либо меня — в распыл.
— А ты догадлив, капитан, — улыбнулся Астахов. — Только я ведь этого не говорил, заметь. Это ты сам сказал, верно?
— Верно. А я смотрю, мы уж на «ты» перешли? А что тогда «капитан»? Если люди — дрова, то отдельный человек — полено? Или чурка?
— А вот ерепениться, капитан, не надо. Не к лицу.
— Но это вы серьезно, что люди — дрова?
— Обычные люди? Конечно!
— И мы вот? И вы? И я?
— Да уж сказал же!
— Здорово! А можно я остановлюсь отлить, товарищ полковник?
— Ну зачем? Зачем такой тон, капитан? Ведь мы сработаемся, я ж чувствую. Вон, тормози, я тоже с тобой — за компанию…
Выйдя из машины, Аверьянов погрозил Астахову пальцем:
— На этой стороне нельзя писать, товарищ полковник.
— Это почему?
— Запрещено! Идемте на ту сторону.
Перейдя встречную полосу пустынной трассы, офицеры встали лицом к лесу, слегка сойдя с дороги.
— А какая разница? — не унимался Астахов. — Тут лес, и там лес. На той стороне мочиться, на этой ли…
— Разница есть. Немалая, — уверенно кивнул Аверьянов. — Чуть погодя поймете.
Справив нужду, они снова пересекли шоссе, подойдя к автомобилю слева.
Аверьянов сел за руль и, ожесточенно хлопнув дверью, нетерпеливо забарабанил пальцами по рулю, ожидая, пока полковник дойдет до правой передней двери.
Обойдя автомобиль и дернув ручку, Астахов обнаружил, что дверь заперта.
— Эй! — Астахов постучал по стеклу костяшками пальцев. — Чего ты запер-то?
Николай показал ему молча — обойди, дескать, подойди ко мне, к окну, поближе, — что скажу-то…
Обойдя вновь капот «опеля» — теперь уже в обратную сторону, справа налево, — капраз склонился к окну водителя:
— Очумел, что ли?
Аверьянов опустил немного стекло — пальца на три:
— Вот вам и разница — между правой и левой обочиной шоссе. От левого кювета до машины ближе мне. Поэтому я внутри, а вы — снаружи. Поняли теперь?
— Я не понял, чего ты добиваешься!
— У меня легковушка, каперанг. Я дрова не вожу. Только людей. С вещами. Там сзади грузовик наш идет порожняком, минут через сорок здесь будет. Он как раз дрова-чурки, дерьмо всякое возит, он и тебя подберет. Ну, целоваться мы на прощание не станем… — вздохнул Николай, поднимая стекло.
— Да я тебя, капитан, из-под земли за это достану! — рассвирепел Астахов.
— Из-под земли доставать будешь, верно, — кивнул Николай, вновь приспуская стекло. — Ведь я тебя зарою по уши.
Астахов защелкал клювом, яростно озираясь в поисках достойного ответа. Почуяв, что переборщил, Николай опустил стекло и кивнул на место пассажира:
— Ну, не серчай так. Садись. Поехали.
Едва не чеканя шаг, капраз обошел передок машины, слева направо, обуреваемый страстью растерзать наглого капитана. Дернув правую дверь так, что «опель» покачнулся, Астахов убедился, что она по-прежнему заперта.
— Назад садись. Я тебя рядом боюсь теперь сажать. Задняя дверь тоже оказалась запертой.
— И надо же — в разведку! Ну каких доверчивых козлов берут?! — признался Аверьянов, приоткрыв окно пассажира. — Вот сроду не подумал бы!
— Ты ж… Я ж… — прошипел Астахов.
— Ну просто детский сад! — покачал головой Аверьянов и, врубив сразу вторую, рванул с места.
На развилке, вместо того чтобы повернуть домой, Николай, хмыкнув, завернул в город, в родной райцентр.
* * *
Ему было ясно как день, что дело нечисто. По своему опыту Николай знал, что, когда начинаются проникновенные речи на тему патриотизма, взывание к совести, к разуму, тут уж смотри в оба. Тебя дурят. Тебя разводят. А потом тебя подставят или зачистят, уберут. Но уж в любом случае ты на них попашешь — задарма и от души.Это известная мышеловка: «Если не ты, то кто ж?» Купить на слабо. Но эта мышеловка для полных дураков. Очевидно, если в мозгу у тебя, кроме вмятины от околыша фуражки, есть еще хотя бы одна извилина, то ты срубишь сразу: приказа письменного нет? Нет! А непосредственное твое начальство — командир полка, Михалыч, — в курсе? Нет, не в курсе! Ну, значит, все! Не надо нам этого, отодвинься…
Те же вопросы возникнут, случись что, у следователя военной прокуратуры, а потом уже под трибуналом, — не так ли?
Так чего бы ради ему сотрудничать с этими скользкими полканами? Они ведь даже не поставили задачу. Четкой, ясной вводной не прозвучало.
Люди для них дрова.
Работа их, с их точки зрения, — грязнее грязи, ныряние в дерьме.
Их цель проста: втянуть дурака в игру, не беря на самих себя ни обязательств, ни ответственности.
Задачи они поставят потом. Начнут управлять, вертеть тобой вправо-влево, как только ты сядешь на их крючок. Так уже было со многими: допустил промах, пытаешься исправить, исправляя, совершаешь два новых промаха, это надо уже не просто исправлять, а искупить! И вот, пожалуйста: не успел оглянуться, как тебе уже светит лет двадцать строгого режима, лагерей…
Да нет! Таких друзей — за ухо да в музей. Одним словом, вывод простой: не иметь с этой публикой ничего общего, косить под дурака, уклоняться, в переговоры больше не вступать. Хотя, конечно, Коптин или Астахов обязательно снова накатят на него.
Без сомнения. Они в какой-то мере засветились. Засветились и обломились. А им надо бы добиться своего, лучше было бы. Ведь не обломиться была их цель, так ведь? Они-то хотели его использовать. Это безусловно. Не просто ж они выступали перед ним в качестве мастеров разговорного жанра, выпендриваясь тут, как муха на фате, как червяк на мотыге?
На худой конец, если им не удастся все же склонить его к сотрудничеству, они постараются обернуть разговор шуткой, проверкой какой-нибудь там. Спустить на тормозах. Замазать и закрасить. Затереть локтями.
Они обязательно нарисуются на горизонте вновь. Проявятся. Чтобы либо добиться, либо отмазаться.
И ему нужно быть готовым. Срезать на атаке, сразу осадить их на задние ноги.
Что нужно для этого, кроме спокойной внутренней готовности?
Неплохо иметь некую «домашнюю заготовку»… На что они будут заточены при следующем контакте с ним? На то, что он, Аверьянов, продолжит упираться, не желая сотрудничать, или начнет торговаться, или, что совсем уже дико, вдруг с радостью согласится. Они сейчас размышляют о том, как его «продавить» при следующей встрече, за что зацепить, чем привлечь…
Их можно сбить с катушек с ходу, сообщив им, что он уже работает в телепортационной разведке. Наверняка в этой самой их внешней хроноразведке полно подразделений, которые, как заведено, грызутся друг с другом, пытаясь урвать бюджетный кусок пожирнее и покрасивее его разворовать.
Чем заняты высшие эшелоны всех спецслужб мира? Топят своих ближайших коллег из соседних кабинетов, подставляют друг друга, обливают из-за угла помоями, мажут за глаза кошачьим калом… Обычные будни любого Министерства обороны, любого ЦРУ, Генштаба.
Так вот, я уже работаю у них в разведке. Это я им в лоб. Первая мысль у них: у кого же ты уже работаешь? Кто из наших увел тебя у нас из-под носа?
Что я отвечаю им?.. О-о-о, это, ребята, секрет! Хорошо бы иметь что-то, что может убедить их в том, что я точно при делах… При делах, но в другой команде… Ага!
Николай вспомнил, что он видел, как выглядит этот их чудо-прибор — определитель штрих-кода параллельного пространства. Это хорошо, что он его успел разглядеть хотя бы поверхностно. Это можно использовать. Если сделать муляж такой штуки, то можно при случае помахать им в воздухе перед носами полканов…
Сделать муляж, имитацию… Если взять верхнюю часть крутой сотки, с экраном, и врезать ее в сложную дистанционку, управляющую одновременно всем, чем только можно… Есть такие универсальные, на все случаи жизни дистанционки. Управляют телевизором, видаком, музыкой, коротковолновкой… На ней кнопок — страсть. Как звезд на небе… Вот что нужно!
Пусть будет не очень даже и похоже. Эта вещь штучного производства: модель 133-Б может внешне отличаться слегка от модели 133-А…
Помахать ею перед носом — они офигеют. А он получит фору. Запас времени. У него будет свобода маневра, потому что им придется реагировать на действия, «догонять» его, условно говоря. А хуже нет, чем ждать и догонять.
Так вот, пусть будет хуже им, а не ему. Николай сбросил газ, въезжая в райцентр. На полигон нужно было вернуться во всеоружии.
* * *
Оставшись один, Астахов достал сотку:— Сергей Ильич, этот подонок ушел от меня… Как ушел? Да не ушел, а уехал! Я тут на опушке остался… Ну, как дело было? Как-как? Очень просто, скажу тебе. И очень непросто — с другой стороны. Да я рассказываю, рассказываю, не надо нервов! Я вышел справить малую нужду, понимаешь? Он тоже, вместе со мной, да… Отлили оба. Это тоже тебе должно быть понятно. Да, оба!.. Но он уехал, а я остался… В машину он меня не пустил, чего ж проще? Ты представляешь, какой гнойник капитан этот? Вывел меня отлить, как ребенка, и бросил! Меня! Как шлюху использованную, как жену, прям на дороге, будто я презерватив изжеванный. Гнида, дебил! Что?! А как я за ним буду следовать? Пустынное шоссе здесь. Глушь. Я даже не знаю, на каком я километре. Да, тут березы кругом, да! И елки тоже есть. Немерено! А также сосны. Конечно. Сосны! Не кедры же! И еще есть кусты. Ты понял, где я нахожусь? Я в разведке работаю, согласен… Хорошо, сейчас я найду километровый столб и сразу же перезвоню. Что? Не надо искать? Вдоль дороги идти? Спасибо, я и сам бы догадался. Есть!
* * *
— Вам помочь? — Продавец торгового центра «Мир электроники» поклонился Николаю, входящему в отдел аудио — и видеотехники.— Помоги, дружок. Мне нужна дистанционка с миллионом кнопок.
— Дистанционка для чего? Для телевизора? Для видака?..
— Для понта! — оборвал его Николай. — Чтоб кнопок было как блох в шевелящейся шубе.
— Понятно-с, — кивнул продавец. — Нарисуем-с. Вот посмотрите, такая модель… Не пойдет-с?
— То, что надо! — восхитился Коля.
— Отличная вещь, доложу вам! Управляет буквально всем, что на глаза попадется. Вон, видите, в том углу торгового зала клетка висит с канарейкой, под самым потолком? Мы ее специально повесили так — для демонстраций. С одной стороны — высоко, хорошо видно, а с другой — клетку убирать удобно — рядом стеллаж с пылесосами. Так вот, к делу. Эта модель дистанционки — super remote control — может, кроме всего прочего, излучать ультразвук, воздействующий на птиц… Вот дома, допустим, у вас соловей, так сказать… И, предположим, вам — спать, а он, извините, распелся, гнида, на вечерней зорьке…
Продавец навел дистанционку на клетку и, пробежав пальцами по кнопкам этого самого super remote control, нажал хитрую комбинацию… В полной тишине пустынного зала раздался тихий шлепок: кенарь рухнул с жердочки на пол клетки и стал вытягивать к потолку лапки, попутно распрямляя их…
— Все! Отстегнулся!! — расхохотался продавец. — А хотите, на улицу выйдем, пару котов прижучим? Super remote control! Затыкает мартовских котов в один момент. Знаете, по весне ну прямо как ребенок под окном воет. Коты! До чего же смешно они подыхают у нас, эти твари! Утром тоже один гражданин брал эту модель, так не поверите — у кошечки в доме напротив, на подоконнике сидела, возле герани-цветка, видно, дальность была уже на пределе, так у нее, у бедной, глаза лопнули! Бум! Бу-бум! Да-а, мышей-с не половишь теперь… — Продавец доверительно склонился к самому уху Николая: — Хозяйка этой кошечки немедля к нам, стремглав! Мышеловку тайваньскую приобрела: лазерным лучом мышей бьет! Такие дела… — Взгляд продавца вновь вернулся к дистанционке: — Будете брать?
— Пожалуй. А вот скажите, если эту дистанционку вот так распилить, кнопки из пазов не высыплются, вы не в курсе?
— Как — «распилить»?! — От удивления продавец даже отшатнулся.
— Пилой. Болгаркой. Алмазным диском. Ровненько так. Вот по этой линии.
— Да нет, ну что вы! Она ж японской сборки, вон, глядите: «Маде ин Чина» написано… «Маде» по-английски означает «Сделано», а «ин Чина» — «в Японии»…
— China — это Китай, — возразил Николай.
— Возможно, — тут же согласился продавец. — Сделан в Китае, а сборка — японская! Как приятно с интеллигентным покупателем дело иметь… Английским свободно владеете, полагаю?
— Ну разумеется! — хмыкнул Аверьянов. — Выписывай!
Продавец кивнул, набрал что-то на компе и протянул Николаю распечатку:
— В кассу, пожалуйста.
— А что это такое? — удивился Коля, кинув взгляд на счет. — У вас же на ценнике…
— Внимательно читайте: там еще стоимость канарейки…
— Я вижу. А это?
— А это кошка! У которой с утра глаза… Я ж вам рассказывал.
— Интересно, а почему я-то должен это оплачивать?
— А кто же еще? — удивился продавец. — Кто, по-вашему, рекламу-то оплачивает? А? Покупатель, конечно, — в итоге. Не производитель же! Всегда! В цену товара включаются, в частности, издержки на рекламу. Или для вас это новость?
— Да как вам сказать… — растерялся слегка Николай.
— Это американская система! — авторитетно заявил продавец. — У нее есть еще один огромный плюс, как бы незаметный изначально…
— А именно?
— Он состоит в том, что вы пришли купить блок дистанционного управления, а заодно купили канарейку и слепую кошку! Верно?
— Нет, неверно! Ведь кошки никакой я не видел. Вы кошкой без меня распорядились.
— Согласен. Но тот покупатель, которому я демонстрировал избавление от мартовских котов, так и не купил наш super remote control… Ушел, обозвав меня… ну, нехорошее слово, не стану повторять… Значит, кто платит за все? Тот, кто берет! Тот, кто покупает! То есть — вы! А кто не купил, мимо прошел, тот цел остался. Покупающий платит за все! Не нами изобретено. Американская система. Все под контролем. Все продумано. Берете?
— Беру! — решился Аверьянов. — И еще мне сотовый телефон, вон, самый дорогой, с цветным дисплеем!
* * *
Увидев аршинную вывеску «Металлоремонт», Коля остановил машину:— То, что нужно! Отрезать верх, отрезать низ и склеить — конечно, металлоремонт!
Оставив позади себя три двустворчатые прозрачные, автоматически распахнувшиеся перед ним двери, тепловую пушку и тройной фейс-контроль, осуществляемый двухметровыми охранниками, Николай очутился в круглом офисном зале с двумя кожаными диванами и стеклянным журнальным столиком в центре.
Официоз зала плавно переходил в благоухающие тропическими цветами кущи зимнего сада, выпирающего из помещения на улицу и ограненного плоскостями высококачественного оптического стекла, выполняющего роль витрины.
В углу сада приглушенно журчал небольшой искусно устроенный водопад. В омуте под водопадом резвилась настоящая метровая микроакула.
«Черт побери! — мелькнуло в голове Аверьянова. — ведь вода здесь морская!» Тут только он обратил внимание на семейство живых анд, которые, жуя бамбук, предавались в глубине тропических зарослей содомическим утехам.
«Господи, куда ж я попал?» — подумал Николай, поворачиваясь навстречу подходящим менеджерам, юноше и девушке, одетым в строгие костюмы от Жоли.
— Добрый день! — сказала девушка, демонстрируя ослепительную белозубую улыбку. — Мы рады приветствовать вас в наших гостях!
— Чего? — удивился Аверьянов.
— Простите ее! — извинился за девушку юноша. — Она начала забывать родной язык после трехлетней стажировки в Гарвард. Мы там оба кончили. Она, Светлана, посещала курс фул-профессора Гопкинса «Ду ю вонт мани?» и сертификат манимейкера получила всемирный! Я, Игорь, посещал пи-эйч-ди Элизабет Тартарарино «Бизнес ту бизнес» и тоже кончил, одновременно со Светланой, — сертификат суперсейлмайстер поимел, международный между прочим! Мы со Светланой оба — носильники звания докторов философии по распродаже. Приветствуем вас!
— Мне нужен металлоремонт, — сказал Николай. — Ибо болгаркой две штучки небольшие распилить, либо точилом: сточить, а потом склеить остатки…
— Мы сожалеем безмерно, но металлоремонт отсутствует здесь. Металлоремонт только зарегистрирован тут акционерами нашей торговой компании, вывеска объясняется этим. Металл ремонтировать очень нужно: населению, людям. Поэтому металлоремонт есть социальный объект, который имеет много снисходительности по налогу, стоимости аренды помещения снижение имеет место тоже. Вы говорите по-русски? — спросил в конце тирады Игорь, чувствуя, что клиент не совсем его понимает.
— Немного, — кивнул Аверьянов, поворачиваясь к двери. — Главное, что ни точила, ни болгарки у вас нет.
— Эпсент, — кивнул Игорь, подтверждая.
— Чем ж вы торгуете, если не секрет?
— Нет, не секрет! — воскликнула Светлана, выступив вперед и прижимая руки к груди столь выразительным жестом, что казалось, она прощается с белым светом и ближними родственниками перед тем, как броситься в омут с целью утопиться. — Мы торгуем прекрасным продуктом!
— Интересно…
— Наша специальность — коряги, — скупо, корректно пояснил Игорь. — Натуральные коряги для аквариума, террариума, серпентария…
— Здесь? — Аверьянов мотнул головой, потрясенный. — В нашей районной глуши? Коряги для аквариума?!
— Итальянские, натуральные! — подтвердила Светлана. — Из настоящих, природных водоемов верховий Тибра! Это сказка, сон, волшебство! Годовой оборот нашей торговой сети в одном только штате Вирджиния составляет возле двенадцать миллионов долларов!
— Сколько ж стоит одна коряга? — поинтересовался Николай.
— Разница есть между ценами очень значительная. Эконом-коряга, бизнес-коряга, VIP-коряга, экстрим-коряга, фитнесс-коряга, шейпинг-коряга, секс-коряга, коряга, побывавшая в сенате США, коряга с лично вырезанным подлинным благословлением понтифика, коряга, бывшая в аквариуме Клинтона во время его встречи с Моникой Левински, коряга святого Патрика и коряга для трудных тинейджеров, проявляющих отставание в колледже по федеральному индексу Дауна-Дебиллса! Я перечислила нет еще и десять процентов коряг!