Гришем Джон. Пора убивать

   – Это у вас он нашел «М-16»?
   Котяра улыбнулся. Ухмыльнулся и телохранитель.
   – Конечно, нет.
   – Вы хотели бы увидеться с ним?
   – Ну еще бы. Это можно устроить?
   – Да. Если вы уберете Крошку от двери, я приведу Хейли сюда.
   Крошка Том сделал шаг в сторону, и через две минуты шериф вернулся вместе со своим подопечным. Котяра бросился к Карлу Ли с приветственными возгласами, и двое мужчин, подобно боксерам, принялись обмениваться дружескими тумаками. Затем Карл Ли неловко посмотрел на Оззи, который, тут же поняв намек, вышел из кабинета. Крошка Том вновь занял свой пост. Карл Ли поставил два стула поближе, так чтобы друзья могли лучше видеть друг друга во время разговора.
   Котяра заговорил первым:
   – Тобой, приятель, можно гордиться за то, что ты сделал, и я горжусь. Почему ты не сказал мне, что «М-16» тебе была нужна именно для этого?
   – Просто не сказал.
   – А как все было?
   – Как во Вьетнаме, только они, конечно, не могли вступить со мной в перестрелку.
   – Тем лучше!
   – Я тоже так думаю. А теперь мне бы хотелось, чтобы ничего этого вообще не было.
   – Но ведь ты же не жалеешь, а. Карл Ли?
   Хейли, раскачиваясь на стуле, задумчивым взглядом изучал потолок.
   – Я готов сделать это еще раз, значит, ни о чем не жалею. Я лишь хотел, чтобы они не трогали мою девочку, чтобы она оставалась такой, какой была. Я бы хотел, чтобы ничего этого не было.
   – Ну да, ну да. По-видимому, здесь тебе приходится несладко.
   – Меня это не волнует. Я беспокоюсь только за семью.
   – Еще бы. Как жена?
   – С ней все в порядке. Она справится.
   – Я прочитал в газете, что суд состоится в июле. Про тебя сейчас пишут больше, чем про меня когда-то.
   – Да, Котяра. Только ты всегда выбирался. Насчет себя я не уверен.
   – Но у тебя хороший юрист. Или нет?
   – Хороший.
   Котяра встал и начал расхаживать по кабинету, поглядывая на развешанные по стенам дипломы Оззи и удостоверения к его наградам.
   – Вот-вот. Именно это в привело меня сюда, дружище.
   – Что такое? – Хотя Карл Ли и не понял, что у его друга было на уме, ему, однако, стало ясно: Котяра приехал с какой-то конкретной целью.
   – Карл Ли, ты знаешь, сколько раз меня привлекали к суду?
   – Похоже, ты все время судишься.
   – Пять! Пять раз. Федеральная полиция, полиция штата, городская. За наркотики, азартные игры, взятки, торговлю оружием, рэкет, организацию проституции. Вот такие мне предъявлялись обвинения. И знаешь, Карл Ли, скажу тебе по секрету, я действительно во всем этом виновен. Каждый раз, когда шел в суд, я был виновен так, что не отмоешься. А знаешь, сколько раз меня признали виновным?
   – Нет.
   – Ни разу! Им не удалось это ни разу. Пять оправдательных вердиктов.
   Карл Ли с восхищением улыбнулся.
   – И знаешь, почему они не смогли признать меня виновным?
   Кое-какие соображения на этот счет у Карла Ли были, однако он отрицательно покачал головой.
   – Да потому, Карл Ли, что у меня был самый хитрый, самый изворотливый и опытный в таких делах адвокат. Он не остановится перед ложью, он способен вести грязную игру, полиция его просто ненавидит. Зато сейчас я сижу здесь, а не где-нибудь за решеткой. Он идет на все, лишь бы только выиграть дело.
   – И кто же это? – с интересом спросил Карл Ли.
   – Ты много раз видел его на экране. В газетах часто мелькают его снимки. Каждый раз, когда какая-нибудь шишка попадает в неприятности, он тут как тут. Среди его клиентов оптовые торговцы наркотиками, политики, боссы из мафии и я.
   – Как его имя?
   – Он занимается только уголовными делами, главным образом это наркотики, взятки, вымогательство и все такое прочее. А сказать тебе, какой у него конек?
   – Какой?
   – Убийства. Он их обожает. И не проиграл еще ни одного дела. В Мемфисе он считается лучшим специалистом в этой области. Помнишь тот случай, когда двух черномазых схватили за то, что они сбросили в Мемфисе какого-то парня с моста в реку? Их взяли прямо там же, на месте. Это было лет пять назад.
   – Да, помню.
   – Процесс длился две недели, и они вышли на свободу. Благодаря ему. Это он их оттуда вывел. Невиновны!
   – Мне кажется, я действительно видел его по телевизору.
   – Наверняка. Уж на него можно положиться. Говорю тебе, Карл Ли, он еще ни разу не проиграл.
   – Как его зовут?
   Котяра уселся на стул, строгим взглядом уставился на Карла Ли.
   – Бо Маршафски.
   Карл Ли поднял глаза кверху, как бы пытаясь вспомнить что-то.
   – Ну и?..
   – Ну и то, что он готов помочь тебе, дружище. – Котяра положил руку на колено Карла Ли; в перстне на пальце снова сверкнул бриллиант.
   – У меня уже есть адвокат, с которым я не могу расплатиться. Как я буду платить другому?
   – Ты не будешь платить, Карл Ли. Это моя забота. Видишь ли, он у меня на окладе. Он принадлежит мне. Только в прошлом году я заплатил ему около ста тысяч, он просто следил, чтобы у меня не было неприятностей. Так что тебе не о чем беспокоиться.
   Внезапно Карл Ли почувствовал, как в нем пробуждается острый интерес к Бо Маршафски.
   – Откуда ему обо мне известно?
   – Он читает газеты. И ящик тоже смотрит. Ты же знаешь юристов. Вчера я заходил к нему. Сидит у себя в офисе и читает газету с твоим снимком на первой странице. Я рассказал ему о нас с тобой. Он чуть не рехнулся. Заявил, что должен сам вести твое дело. Я пообещал ему помочь.
   – Поэтому ты и приехал?
   – Да. Он сказал, что знаком с людьми, которые вытащат тебя из этого дерьма.
   – Что это за люди?
   – Врачи, психиатры и прочие. Он знает их всех.
   – Они потребуют денег.
   – Я заплачу за все! Слушай, Карл Ли, я плачу за все! У тебя будет лучший адвокат и лучшие врачи из тех, что только можно купить, и твой старый друг Котяра не пожалеет на это денег. О деньгах и не думай.
   – Но у меня уже есть хороший адвокат.
   – Сколько ему лет?
   – Я думаю, около тридцати.
   Котяра в изумлении закатил глаза:
   – Да это же мальчишка, Карл Ли! Он и школы-то не успел окончить. Маршафски уже пятьдесят, и у него было больше дел об убийствах, чем твой парень успел повидать на своем веку. Речь идет о твоей жизни, Карл Ли. Неужели ты доверишь ее какому-то новичку?
   Джейк вдруг стал ужасающе молодым. Но ведь, когда он защищал Лестера, он был еще моложе?
   – Послушай, Карл Ли, я много раз бывал в суде и знаю, насколько эта штука сложная и запутанная. Одно неверное слово – и заднице твоей придется несладко. Если этот мальчишка что-то там упустит, то кончиться это может твоей смертью. Ты не можешь себе позволить столь молодого адвоката в надежде лишь на то, что он ничего не забудет и не сболтнет ничего лишнего. Всего одна ошибка, – Котяра выразительно прищелкнул пальцами, – и ты в газовой камере. Маршафски ошибок не делает.
   Карл Ли начал колебаться.
   – А вместе они работать не смогут? – в поисках компромисса спросил он.
   – Нет! Это исключается. Он работает только один. Ему не нужна помощь. Твой парень будет только мешать.
   Упершись локтями в колени, Карл Ли уставился в пол. Заплатить тысячу долларов врачу – нет, это невозможно. И хотя Карл Ли не видел во враче никакой необходимости – поскольку, когда стрелял, ничуть не ощущал себя помешанным, – он понимал, что без медицинского освидетельствования не обойтись. Так все говорят. Тысячу долларов за какого-то безвестного лекаришку. А Котяра предлагает лучшего законника, которого можно найти за деньги.
   – Мне бы чертовски не хотелось так поступить со своим адвокатом, – негромко проговорил Карл Ли.
   – Не валяй дурака! – прикрикнул на него Котяра. – Сейчас самое время позаботиться о себе самом, а его можешь послать куда подальше. Нам некогда беспокоиться о том, как бы его ненароком не обидеть. Он всего лишь юрист – забудь о нем! Переживет как-нибудь.
   – Но я ему уже заплатил...
   – Сколько? – требовательным голосом задал вопрос Котяра, протягивая ладонь в направлении Крошки Тома.
   – Девятьсот долларов.
   Крошка Том достал из кармана пачку банкнот, и Котяра, отсчитав девять стодолларовых бумажек, сунул их в нагрудный кармашек рубашки Карла Ли.
   – И кое-что для детишек, – проговорил он, добавив туда же тысячедолларовый билет.
   При мысли о деньгах сердце Карла Ли учащенно забилось. Он прижал руку к оттопырившемуся карману. Затем ему захотелось взглянуть на банкноту. «Еда, – думал он, глядя на единицу с тремя нулями, – еда для детей».
   – Значит, договорились? – спросил Котяра с улыбкой.
   – Так ты хочешь, чтобы я отказался от своего адвоката и нанял твоего? – осторожно уточнил Карл Ли.
   – Да. Да.
   – И ты хочешь за все это платить?
   – Да.
   – А как же с этими деньгами?
   – Они твои. Дай мне знать, если понадобятся еще.
   – Ты так добр, Котяра.
   – Я очень добр. Этим я помогаю двум своим друзьям сразу. Один из них спас мою жизнь много лет назад, другой каждые два года спасает мою старую задницу.
   – А почему ему так необходимо мое дело?
   – Ради известности. Ну, ты же сам знаешь юристов. Ты только посмотри, какое себе имя уже сделал на тебе этот парень. Да это же мечта адвоката. Так договорились?
   – Да. Договорились.
   Котяра ткнул его в плечо кулаком и подошел к телефону, стоявшему на столе у Оззи. Нажал несколько кнопок.
   – Соедините меня с номером 901-566-9800. Мне нужен Бо Маршафски, лично. Это Кэт Брастер.

* * *

   В кабинете, расположенном на двадцатом этаже здания в центре Мемфиса, Бо Маршафски положил телефонную трубку и спросил у секретарши, отпечатан ли уже пресс-релиз. Взяв протянутый ею лист бумаги, он стал внимательно изучать информацию.
   – Ну что, вроде бы неплохо, – наконец кивнул он. – Передайте это в обе газеты, немедленно. Скажите, чтобы поместили мою последнюю фотографию, у них она есть. Материал пусть опубликуют утром на первой странице. Свяжитесь с Фрэнком Филдсом из «Пост» – за ним небольшой должок.
   – Да, сэр. Как насчет телевидения?
   – Пошлите им копию. Сейчас я выступать не могу, но на следующей неделе созову пресс-конференцию в Клэнтоне.

* * *

   Люсьен позвонил в субботу, в половине седьмого. Спрятавшись под одеялом, Карла никак не реагировала на звонок. Джейк перекатился через нее к стене, чтобы нащупать выключатель, и только после того как вспыхнуло бра, он нашел телефон.
   – Алло, – хрипловатым после сна голосом еле выговорил он.
   – Чем ты занят? – услышал он голос Люсьена.
   – Пока не раздался звонок, я спал.
   – Значит, газет ты не видел?
   – Который сейчас час?
   – Иди за газетами и позвони мне, как только просмотришь их.
   Трубка смолкла. Джейк в непонимании уставился на нее. Затем он положил ее на стол рядом с аппаратом, сел в постели, начал тереть глаза, прогоняя остатки сна и пытаясь вспомнить, когда в последний раз Люсьен звонил ему домой. Должно быть, произошло нечто серьезное.
   Он быстро приготовил кофе, выпустил собаку и в шортах и майке быстрым шагом направился к проезжей части улицы, отделенной от дома газоном. На траве у самой дороги лежали три утренние газеты. Вернувшись в кухню, Джейк уселся с ними за стол. Налил кофе. Так, в Джексоне ничего нового. В Тьюпело – ничего. «Мемфис пост» на первой странице под заголовком «Смерть на Среднем Востоке» сообщала о льющейся где-то человеческой крови. И вот тут-то Джейк увидел себя. В нижней половине страницы был помещен его снимок с подписью «Джейк Брайгенс – вон!». Рядом – фотография Карла Ли, а чуть правее другая – с чьим-то выразительным лицом, которое он уже когда-то видел. Подпись под портретом гласила: «Добро пожаловать, Бо Маршафски!» Общий заголовок извещал читателей, что известный мемфисский адвокат по уголовным делам согласился защищать в суде «убийцу-мстителя».
   Джейк ничего не понимал. Он вдруг почувствовал слабость и легкое головокружение. Нет, здесь какая-то ошибка. Ведь он только вчера виделся с Карлом Ли.
   Он медленно вчитывался в заметку. Деталей там было мало – главным образом расписывались громкие победы Маршафски. В заметке говорилось о предстоящей в Клэнтоне пресс-конференции. Маршафски обещал, что в ходе процесса всплывут новые обстоятельства. Он, Маршафски, исполнен веры в присяжных округа Форд.
   Без лишнего шума Джейк натянул на себя выцветшие летние брюки цвета хаки, рубашку. Карла по-прежнему спала беспробудным сном. Ничего, он расскажет ей все позже. Прихватив с собой газету, Джейк вывел «сааб» и отправился в офис. Появиться сейчас в кафе было бы небезопасно. За столом Этель он еще раз от начала до конца прочел заметку и всмотрелся в лица на снимках.
   Утешительных слов у Люсьена нашлось немного. Маршафски он знал. В известных кругах у того была кличка Акула. Он являл собой ловкого мошенника – представительного и весьма хитроумного: Люсьен им восхищался.

* * *

   Мосс ввел Карла Ли в кабинет Оззи, где с газетой в руках уже сидел Джейк. Заместитель шерифа тут же вышел, оставив их наедине. Карл Ли сел на небольшую кушетку, покрытую черным винилом.
   Джейк перебросил ему газету.
   – Ты видел это? – возмущенно спросил он. Карл Ли смотрел ему прямо в глаза, не обращая внимания на газету.
   – Но почему, Карл Ли?
   – Я не обязан тебе объяснять это, Джейк.
   – Нет, обязан. У тебя не хватило мужества позвонить мне и честно рассказать обо всем, как должен был сделать настоящий мужчина. Ты решил, что лучше, если я узнаю об этом из газет. Я вправе требовать объяснений.
   – Уж больно много тебе нужно было денег, Джейк. Вечно ты плакался из-за них. Я сижу здесь, в камере, а ты приходишь и начинаешь ныть по поводу чего-то такого, в чем я никак не могу помочь.
   – Значит, деньги. Ты был не в состоянии заплатить мне. Тогда как же ты смог нанять себе Маршафски?
   – Я не должен ему ничего платить.
   – Что?!
   – Ты все слышал. Я не плачу ему ни цента.
   – Ага, значит, он работает просто за спасибо.
   – Нет. Ему платят другие.
   – Кто?!
   – Этого я говорить не собираюсь. Тебя это не касается, Джейк.
   – Ты, выходит, нанял самого известного в Мемфисе адвоката по уголовным делам, а счета его будет оплачивать кто-то другой?
   – Да.
   «Наверное, Ассоциация защиты прав чернокожих, – подумал Джейк. – Хотя нет, они не стали бы нанимать Маршафски – у них есть собственные адвокаты. Да и дорог он был для них, даже слишком. Но кто же еще?»
   Карл Ли поднял газету и аккуратно сложил ее. Его мучил стыд, чувствовал он себя неважно, но что поделаешь – решение было принято. Он просил Оззи позвонить Джейку и сообщить ему эту новость, однако шериф наотрез отказался в этом участвовать. Конечно, ему самому следовало известить Джейка, но извиняться он в любом случае не собирался. Он всматривался в свое изображение на газетной полосе. Ему понравилась та часть заметки, где говорилось об «убийце-мстителе».
   – Ты мне так и не скажешь, кто это? – Сейчас голос Джейка звучал уже более спокойно.
   – Нет, Джейк. Не скажу.
   – А с Лестером ты это обсуждал?
   В глазах Карла Ли появилась заинтересованность.
   – Нет. Не ему предстоит суд, так что его это тоже не касается.
   – Где он сейчас?
   – В Чикаго. Вчера уехал. И тебе не стоит звонить ему, Джейк. Я принял решение.
   «Ну что ж, увидим, – подумал Джейк. – Лестер в любом случае об этом скоро узнает».
   Он направился к выходу.
   – Значит, меня выставили за дверь. Вот, оказывается, как это делается.
   Карл Ли смотрел в газету и молчал.

* * *

   Карла молча поглощала свой завтрак и ждала. Чуть раньше ей в поисках Джейка позвонил какой-то репортер из Джексона, он-то и рассказал о Маршафски.
   Но Джейк не спешил ничего объяснять. Налив в чашку кофе, он отправился с ней на заднее крыльцо. Прихлебывая дымящийся напиток, он обводил взором запущенный кустарник, росший вдоль кромки заднего двора. Яркое солнце уже высушило росу. И кустарник, и газон казались несколько неряшливыми – пора было приниматься за еженедельную стрижку и чистку. Джейк сбросил кроссовки и как был, босиком, направился к невысокому миртовому деревцу, чтобы взглянуть на полуразрушившееся птичье гнездо.
   Проследовав за мужем. Карла встала у него за спиной. Джейк взял ее за руку, улыбнулся.
   – С тобой все в порядке? – спросила она.
   – Да, все отлично.
   – Ты говорил с ним?
   – Да.
   – И что он сказал?
   Джейк, промолчав, качнул головой.
   – Прости, Джейк.
   Он кивнул ей и вновь уставился на птичье гнездо.
   – Будут ведь еще и другие дела, – сказала Карла без особой уверенности.
   – Знаю.
   Он вспомнил Бакли, и в ушах зазвучал его злорадный смех. Он подумал о завсегдатаях кафе, решив, что ноги его там больше не будет. А при мысли о камерах и магнитофонах репортеров у него в животе разлилась тупая ноющая боль. Лестер оставался единственной надеждой вернуть дело.
   – Не хочешь позавтракать? – спросила Карла.
   – Нет, я не голоден. Спасибо.
   – Но в этом есть и положительные стороны, – сказала она. – Теперь мы можем не бояться телефонных звонков.
   – По-моему, пора подстричь траву.

Глава 17

   Церковный совет, состоявший из нескольких чернокожих священников, занимался главным образом координацией общественной, в том числе и политической, деятельности в районах наиболее компактного проживания негритянского населения округа Форд. Вообще-то собирался он нерегулярно, однако в годы проведения выборов члены совета встречались еженедельно, по воскресеньям во второй половине дня, – побеседовать с людьми, выставлявшими свои кандидатуры, обсудить спорные вопросы и, самое главное, оценить ту щедрость, которую каждый из кандидатов проявлял в вопросе пожертвований на нужды общины. Заключались сделки, вырабатывалась стратегия, в церковную кружку падали банкноты. Совет действительно имел определенную власть над голосами избирателей. В период выборов ручеек подношений и подарков негритянским общинам превращался в полноводную реку.
   Преподобный Олли Эйджи назначил заседание совета у себя в храме после обеда. Он закончил свою проповедь несколько раньше обычного, и к четырем пополудни, когда на стоянку возле здания церкви начали въезжать «кадиллаки» и «линкольны», прихожане уже успели разойтись. Подобные заседания проходили за закрытыми дверями, в них принимали участие лишь специально приглашенные советом священники. В округе насчитывалось двадцать три негритянских церкви, и к началу собрания в алтарной части присутствовали двадцать три святых отца. Преподобный Эйджи сообщил им, что заседание будет кратким, поскольку части служителей Божиих, тем, кто представляет Церковь Христа, скоро нужно будет идти отправлять требы.
   Целью их встречи, продолжил он, является организация моральной, политической и финансовой поддержки семьи Карла Ли Хейли и его самого – весьма добропорядочного прихожанина. Необходимо создать фонд защиты – для оплаты всех связанных с процессом расходов. Другой фонд возьмет на себя заботу о семье. Сам он, преподобный Эйджи, возглавит работу по сбору средств, а все остальные из присутствующих займутся, как обычно, соответствующей деятельностью в своих приходах. Начиная со следующего воскресенья утренние и вечерние службы должны заканчиваться специальным обращением к пастве. Половину поступающих денег Эйджи направит семье, другая часть пойдет в фонд защиты. Времени терять нельзя. Суд назначен на следующий месяц. Средства требуется собрать быстро, пока события не стерлись из памяти и люди испытывают естественное желание помочь ближнему.
   Совет единодушно согласился. Эйджи продолжал.
   К делу Хейли должна активно подключиться Национальная ассоциация борцов за права черного населения. Будь Карл Ли белым, ему не пришлось бы стоять перед судом. Во всяком случае, не в их округе. Обвинение в убийстве ему предъявлено лишь потому, что Хейли – негр, и ассоциация просто обязана обратиться к общественному мнению. Председатель ассоциации уже извещен. Отделения в Мемфисе и Джексоне обещали свою помощь. Готовится пресс-конференция. Пройдут демонстрации и марши протеста. Возможны бойкоты принадлежащих белым предприятий – эта тактика уже оправдала себя, подчас она дает удивительные результаты.
   Все это уже делается, подчеркнул Эйджи, необходимо как можно своевременнее использовать настроение людей.
   Полностью признав его правоту и на этот раз, святые отцы отправились по своим приходам.

* * *

   Почти все время, что длилась церковная служба, Джейк проспал: отчасти из-за усталости, отчасти из-за того, что Карл Ли все-таки сильно его расстроил. Вернувшись домой, Карла испекла пирожков, и вся семья вместе с маленькой Ханной долго сидела во внутреннем дворике, мирно завтракая. После того как на развороте «Мемфис пост» он обнаружил целую полосу, посвященную Маршафски и его прославленному клиенту, Джейк отложил воскресные газеты в сторону. Огромную статью украшали фотоснимки и цитаты великого мэтра. По собственному признанию Маршафски, дело Хейли было труднейшим в его богатой практике. В этом деле будут затронуты серьезнейшие социальные и правовые аспекты. Он обещал, что построит свою защиту на совершенно новых принципах. Читателям еще раз напоминалось, что известный правозащитник на протяжении двенадцати лет не проиграл ни одного процесса по делу об убийстве. Конечно, задача предстоит не из легких, признавал Маршафски, но силы ему придает уверенность в мудрости и справедливости жюри присяжных.
   Джейк молча просмотрел всю полосу, а потом, скомкав, отправил газету в корзину для мусора.
   Карла предложила устроить пикник, и хотя Джейку нужно было поработать, он понял, что лучше не спорить. Загрузив «сааб» провизией и игрушками Ханны, они втроем отправились к озеру. Грязноватая, коричневого цвета, вода озера Чатулла достигла самого высокого в году уровня – через несколько дней она должна была начать неторопливо идти на убыль. И все же, пока уровень держался, водоем привлекал к себе сотни, если не тысячи отдыхающих: повсюду виднелись катера с фигурками водных лыжников позади, катамараны, небольшие прогулочные лодочки.
   На склоне невысокого холма Карла бросила под ветви дуба три тяжелых стеганых одеяла. Джейк вытащил из багажника коробки с продуктами и кукольный домик. На одном из одеял тут же расположилась Ханна вместе со своим любимым крошечным народцем и принялась устраивать его быт в новом поместье, отдавая налево и направо приказы трогательным тоненьким голоском. Родители слушали ее и улыбались друг другу. Роды у Карлы были жутким, изматывающим душу кошмаром: они начались почему-то на два с половиной месяца раньше, и прогнозы звучали самые неутешительные. Одиннадцать дней Джейк просидел у прозрачных стенок кислородной палатки, наблюдая за крошечным багровым существом едва ли в три фунта весом, которое отчаянно боролось за жизнь, в то время как целая армия врачей и медсестер суетилась вокруг, следя за мониторами, приникая к окулярам, готовя какие-то шланги и иглы и покачивая при этом головами. Когда его на короткое время оставляли одного, он дотрагивался до стенок палатки, а потом смахивал слезы. В те часы он неистово призывал Бога, так, как еще никогда ему не приходилось этого делать. Спал он тут же, в кресле-качалке, рядом с кислородной палаткой, и в снах видел очаровательную темноволосую девочку с голубыми глазами, то игравшую с куклами, то спавшую у него на плече. Он слышал ее голосок.
   Миновал месяц, и медсестры начали улыбаться, а врачи чуть расслабились. Ежедневно в течение недели в кислородной палатке становилось на один шланг меньше. После того как девочка набрала четыре с половиной фунта, гордые родители забрали ее домой. Врачи не советовали им заводить еще одного ребенка. Разве что приемного.
   Сейчас с дочкой все было в абсолютном порядке, и все же звук ее голоса заставлял иногда глаза Джейка увлажняться.
   Сидя на одеяле, он поглощал какую-то снедь и подсмеивался вместе с Карлой над тем, как Ханна учила своих кукол правилам гигиены.
   – Впервые за последние две недели ты выкроил время для отдыха, – заметила Карла, вытягиваясь на одеяле.
   По поверхности озера скользили в разных направлениях суденышки самой немыслимой расцветки, в визге моторов мимо проносились на водных лыжах не совсем трезвые парни и девушки.
   – Прошлое воскресенье мы провели в церкви, – ответил Джейк.
   – И ты все время думал о суде.
   – Я и сейчас о нем думаю.
   – Но ведь теперь с этим уже покончено, разве нет?
   – Не знаю.
   – Ты считаешь, он передумает?
   – Он может это сделать, если Лестер поговорит с ним. Трудно сказать. От черных можно ожидать чего угодно, особенно когда они попадают в беду. Но он малый не промах – заполучить лучшего в Мемфисе адвоката и даром!
   – Кто же ему платит?
   – Старый друг из Мемфиса, некто Кэт Брастер.
   – Кто он?
   – Разбогатевший ловчила. Торговец наркотиками, вор и головорез. Маршафски вообще-то его адвокат. Пара мошенников.
   – Это Карл Ли тебе все рассказал?
   – Нет. Он не сказал мне ни слова, пришлось обратиться к Оззи.
   – А Лестеру уже известно?
   – Нет еще.
   – Что ты имеешь в виду? Уж не собираешься ли ты звонить ему?
   – Да, собираюсь.
   – А стоит ли?
   – У Лестера есть право знать все, и...
   – Тогда Карл Ли сам бы сказал ему.
   – Должен был сказать, но не сделал этого. Он совершил ошибку, но пока не подозревает об этом.
   – Это его проблемы, а не твои. Во всяком случае, теперь.
   – Карл Ли слишком смущен, чтобы сказать все это Лестеру. Он знает: Лестер обзовет его последними словами и обвинит в том, что он вляпался еще раз.