Страница:
– Удивительно, как легко вы меня сюда провели.
– О, ничего особенного. Я могу провести сюда кого угодно. А вот когда мы найдем там ваше яшмовое зеркало и захотим его вынести – тогда начнется бумажная волокита… Я, как вы понимаете, не могу распоряжаться им самовольно. Сокровищница со всем ее содержимым – достояние клана…
Они шли тесным коридором, то и дело сворачивая и спускаясь на несколько ступенек вниз. Свет то меркнул, то становился ярче. Когда глаза Сахемоти привыкли к сумраку, он заметил, что стены покрыты росписями. На сине-зеленом фоне извивались спруты, играли рыбы, колыхались водоросли; корчили страшные рожи клювоголовые демоны, призывно улыбались русалки. В зыбком отраженном свете волны казались подвижными, а морские твари – живыми.
– Мы спустились под землю и перенеслись в Тайхео, – улыбаясь, сказал Сахемоти.
Росписи ему нравились.
– Погодите, вон там и берег виднеется.
Касима снова взяла Сахемоти за руку.
– Когда мать-княгиня приводила меня сюда ребенком, в этом месте я всегда закрывала глаза и проходила внутрь зажмурившись, – сказала она со смущенной улыбкой. – Однажды она это заметила, выругала меня и заставила саму открыть эти двери. Это был самый страшный миг в моей жизни…
Коридор закончился темным тупиком. Из сумрака, который не могли развеять слабые лучи света, на пришельцев смотрели огромные ярко-желтые глаза с вертикальными зрачками. Пальцы княгини стиснули руку Сахемоти.
– Страж сокровищницы. В детстве мне казалось, что он вот-вот бросится на меня…
Сахемоти с интересом рассматривал росписи. Морские мотивы сменились горами. Два высоких черных холма – по обе стороны двери, – и над каждым восходит полная луна. Но ярче лун светились глаза дракона-вани, оскаленная морда которого украшала дверь в княжескую сокровищницу. Сахемоти, усмехнувшись, подумал, что он сам бы испугался, наткнись в темноте без предупреждения на такую дверь.
Мысли Касимы были, между тем, далеки и от вани, стража дверей, и от сокровища, которое он охранял. Она стояла, прижавшись плечом к локтю Сахемоти, и ей казалось, что она может простоять так вечно.
«Что же это? В первый раз в жизни я робею перед мужчиной! Всё должно быть наоборот! Кто я, а кто – он… Но всё же есть в нем нечто, вызывающее почтение…Странное, противоестественное желание не приказывать, а смиренно просить…»
Замк`а на двери не было. Вместо него зеленела княжеская печать. Касима отпустила руку своего спутника и подтолкнула его вперед.
– Откройте эту дверь, мастер Звезда. Дракон тут ни при чем – боюсь, у меня просто не хватит сил сдвинуть ее с места.
– А то, что дверь опечатана – это ничего?
– Ах, не беспокойтесь. Это моя собственная печать. Поставлю новую.
Дверь тяжело пошла вбок, словно крышка древнего сундука. Печать с хрустом переломилась на две половинки. Касима и Сахемоти вошли внутрь.
Сокровищница была не так уж мала, но казалась тесной из-за загромоздивших ее ларей и сундуков. Они стояли в глубоких нишах, на помостах вдоль стен и просто на полу. И лица… Казалось, что низкая зала полна народу. Здесь не было театральных масок, но куда ни глянь, отовсюду смотрели лазуритовые, яшмовые, агатовые глаза драгоценных бронзовых статуэток. Со стен и потолка на вошедших смотрели мужчины, женщины, звери и удивительные небывалые существа. Всё пространство стен, не занятое их фигурами, было сплошь испещрено символами древнекиримского алфавита.
Прямо напротив двери на стене были нарисованы три фигуры в старинных многоцветных одеяниях, с буйными длинными волосами. Высокая, царственная женщина в центре держала в руках золотое зеркало. Справа мужчина со свирепым уродливым лицом заносил меч, словно для атаки. Слева стоял беловолосый копьеносец, чье безмятежное лицо контрастировало с угрожающей позой. Сахемоти взглянул на троицу, и его бросило в жар. «Сестра-Солнце. Брат-Ветер. И первое реальное свидетельство, что я – не моя же собственная выдумка… Ну, здравствуйте… родственники».
Сахемоти склонил голову перед росписью, как перед алтарем. Касима хмуро поглядывала на него сбоку.
«Разве он красив? Ничуть! Он и на мужчину-то не похож. Эти седые космы, повисшие вдоль лица, придают ему сходство с горной ведьмой. А глаза, бесцветные и неподвижные, как зимние озера… Долговязый, тощий, руки паучьи… правда, не скажешь, что он неловок, – Касима с замиранием сердца вспомнила танец между двух костров. – Не мужчина и не женщина, не старый и не молодой…Неужели ему всё равно, как он выглядит в глазах людей? Вот именно – всё равно, – поняла вдруг она. – Ему не нужны внешние признаки мужественности – мастер Терновая Звезда может позволить себе быть каким хочет. Наверно, это и есть самое привлекательное в мужчине. Сила и тайна – вот они, корни власти…»
– Где же зеркало? – спросил Сахемоти, поворачиваясь к ней.
Касима вздохнула, прошла в глубину зала, осмотрелась, наклонилась – и с трудом вытащила из ниши объемистый сверток. Сахемоти поспешил к ней. Вместе они развернули ткань. Шелк на сгибах был твердый, как кожа.
Перед ними лежал диск из полированной рыжей яшмы с золотыми искрами, скользкий и тяжелый. По краю диска были вырезаны необычные символы, похожие на многоногих раздавленных жуков. Полированная поверхность вбирала свет и превращала его в скопление бликов и теней.
– Оно?
– Кажется, да. Я ведь только слышал о нем…
Сахемоти осторожно провел пальцами по полированной поверхности, по шершавому краю.
– Здесь знаки языка, которым никогда не пользовались в этом мире…
– Такого каменного зеркала больше нет ни у одного рода, – с гордостью сказала Касима. – Скорее всего, на островах Кирим оно единственное. Разве что в каком-нибудь монастыре… или в императорской сокровищнице…
– Если это то зеркало, которое я ищу, то второго такого нет нигде в Среднем мире, – пробормотал Сахемоти. – Взгляните, княгиня.
Он взял диск и медленно повернул его против света. Касима с удивлением поняла, что зеркало меняет цвет в зависимости от угла наклона. Только что оно было блестяще-золотистым; потом приобрело цвет и прозрачность темного гречишного меда; в камне словно проросли моховые прожилки; проступили красные кровеносные сосуды; вспыхнули золотые искры…
– Это священная яшма, – тихо сказал Сахемоти. – Ее волокна содержат в себе все элементы видимого и невидимого мира. Видите, ее структура напоминает клубок ниток. Потяни за любую – что вытянешь, неизвестно…
Сахемоти поставил зеркало на край ближайшего ларя и опустился перед ним на колени.
– Неужели такое зеркало было в каждом древнем театре? – недоверчиво спросила Касима.
– Театр был всего один, при дворе правителя. Зеркало передавалось по наследству, из поколения в поколение… но однажды линия была прервана. Я очень надеялся, что князья Касима сохранили зеркало, хотя бы просто как памятник старины или семейную реликвию. И может быть, к лучшему, что они забыли о его предназначении.
– А в чем его предназначение?
– Я уже говорил. Зеркало – сердце театра, источник превращений. Оно изменяет того, кто в него смотрит. Вытаскивает на свет его сущность. Если в него смотрит актер в маске, оно оживляет маску… Так говорят предания, – уточнил Сахемоти.
– А без маски в него смотреться нельзя?
– Не думаю, чтобы вы увидели там что-то занимательное.
Княгиня упрямо вздернула подбородок, села на пол рядом с Сахемоти и уставилась в полированную поверхность.
– Да уж, мудрено в нем что-то увидеть, – со смехом сказала она через мгновение. – Даже свое отражение. Сплошь мелькание и туман. Лучше уж смотреться в лужу…
Сахемоти, не обращая внимания на болтовню княгини, всматривался в мутно-блестящую поверхность. В переплетении пестрых линий перед ним маячили их расплывчатые лица, одинаково смутные. Он думал, что почти не покривил душой перед Касимой – действительно он раньше не видел яшмового зеркала. О свойствах этого зеркала он знал немало, но далеко не всё. То была вещь не для людей, а для богов. Подобно оружию, она была почти бесполезна в руках профана, а неосторожному и самонадеянному могла принести серьезный вред.
– Не двигайтесь. Я собираюсь кое-что проверить.
Сахемоти привычно расфокусировал взгляд, погружая сознание в многоцветную мерцающую дымку, и сделал то, чего давно уже с нетерпением ждал.
– Тайхейо, ёми-но куни, – прошептал он на древнекиримском. – Глубокое море, обратная сторона…
Внимание выхватило из пестрого расплывчатого клубка волокон священной яшмы махровую нитку цвета мха и нырнуло внутрь зеркала вслед за ней. Нить превратилась в прозрачный зеленый поток, стала светлее, разлилась до самого горизонта, стеклянная поверхность сморщилась и пошла волнами. Со всех сторон было только море, никаких признаков суши, словно ее и не было на свете. Только далеко внизу белели в волнах, поднимаясь со дна, бесчисленные пузыри пены. Зеленый поток уводил всё ниже, прямо в пенную муть, в такие глубины, куда не спускалось ни единое живое существо.
Изумрудная морская вода становилась всё холоднее, свет меркнул, исчезали медузы и рыбы. Потом ничего вокруг не осталось, кроме тяжелой обсидиановой черноты без звука и движения. Море это или уже нет? А может, изнанка Тайхео глядит прямо в Надзвездную Тьму? Тогда откуда здесь снова эти пузыри? Белесые брови Сахемоти сдвинулись; отбросив принципы созерцания, он до боли всматривался в черноту зеркала.
И вот, наконец, показалось дно. Безжизненное, бесцветное, только черные скалы и густой серый ил. Одна из скал была выше других и заканчивалась небольшой площадкой, чем-то вроде каменной чаши. В этой чаше лежала огромная раковина – жемчужница.
Увидев раковину, Сахемоти побледнел как мертвец.
– Как там говорила Цукиеми? – пробормотал он, впиваясь в нее взглядом. – Искал… или охранял?
Раковина была чуть приоткрыта и одним краем уходила в странный известковый нарост на краю скалы. Над этим наростом и поднимались пузырьки воздуха.
– А это еще что? – нахмурясь, прошептал Сахемоти.
– Какой удивительный столб, – прошептала за его плечом Касима. – Он похож на древнюю статую…
Не успел Сахемоти задуматься, каким образом настырная княгиня умудрилась разглядеть то, чего не должна была видеть в принципе, каменный столб сделал то, что от него уж никак не ожидали – он мигнул.
– Ой, что это? – Касима подалась вперед, к самому зеркалу. – Оно на меня посмотрело!
Нарост выпустил новую цепочку пузырей и мигнул еще раз. Глаза у него были красные, выпученные и отчаянные. Казалось, он хочет что-то выговорить, но никаких призраков рта у несчастной окаменелости не наблюдалось.
Сахемоти вдруг перестал хмуриться и расхохотался, как будто увидел что-то невероятно смешное.
– Саруда-хики! – воскликнул он сквозь смех. – Вот проныра!
Через мгновение поверхность зеркала заволокло густой сеткой кровавых прожилок. Каменная чаша потускнела и отдалилась.
– Что это было? – взволнованно спросила Касима.
Сахемоти резко перестал смеяться. Видение чаши исчезло, поверхность зеркала снова стала полированным камнем.
– Задача театра – сотворить иллюзию жизни и заставлять зрителей на время в нее поверить, – ответил он, поднимаясь с колен. – Задача зеркала – помочь родиться иллюзии. Никакого смысла в этих видениях нет. Смысл придаст им человек, актер, который встанет перед ним, облаченный в маску, четко зная, кого и зачем он должен там увидеть.
– Хм… Простите, мастер Звезда, но это была совсем не бессмысленная иллюзия. Скала смотрела на меня, как живая. Могу поклясться, что она меня видела!
– Именно поэтому смертный, подходя к зеркалу, и надевает маску, – сказал Сахемоти. – Чтобы его не увидели… с той стороны. А если и увидят – не узнали бы.
Касима испуганно взглянула на актера, потом неуверенно засмеялась, заметив, что Сахемоти тоже улыбается. Только недобрая у него была улыбка.
– Вы шутите, да?
– Разумеется.
Сахемоти протянул руку княгине, помогая ей подняться, после чего завернул зеркало в жесткий шелк.
– Одно теперь ясно – наши поиски увенчались успехом. Зеркало настоящее. Теперь у нас есть всё что нужно. Репетиции уже идут. Можете назначать дату премьеры.
Княгиня радостно заулыбалась.
– Завтра начинаются Дни Голодных Духов. Сразу после них будет не слишком рано?
– Нисколько.
– Ох, мастер Звезда…Наконец-то! Как долго мы все этого ждали! Признаюсь, я даже не рассчитывала, что подготовка к спектаклю пройдет так гладко. Я ожидала неудач, препятствий, проволочек, ошибок, превышения сметы…Но вы с преподобным Кагеру организовали всё просто безупречно! Поверьте, вы не останетесь без награды! Сразу после премьеры…
Сахемоти вдруг поднял руку, призывая ее к тишине. Откуда-то сверху доносился грохот шагов и лязганье железа. Княгиня нахмурилась.
– Кто посмел? Я запретила сюда спускаться…
– Иро, это я, – раздался мужской голос, и в сокровищницу ввалился Ринго. За его спиной поблескивали широкие лезвия копий дворцовой стражи.
– Что за наглость?! – напустилась на него Касима. – В чем дело?
– Прости, что помешал, – Ринго бросил быстрый взгляд на невозмутимого Сахемоти. – Возникли неприятные обстоятельства, которые надо прояснить немедленно. Господин Терновая Звезда, вам придется пройти со мной.
Глава 27. Встреча в день Голодных духов
– О, ничего особенного. Я могу провести сюда кого угодно. А вот когда мы найдем там ваше яшмовое зеркало и захотим его вынести – тогда начнется бумажная волокита… Я, как вы понимаете, не могу распоряжаться им самовольно. Сокровищница со всем ее содержимым – достояние клана…
Они шли тесным коридором, то и дело сворачивая и спускаясь на несколько ступенек вниз. Свет то меркнул, то становился ярче. Когда глаза Сахемоти привыкли к сумраку, он заметил, что стены покрыты росписями. На сине-зеленом фоне извивались спруты, играли рыбы, колыхались водоросли; корчили страшные рожи клювоголовые демоны, призывно улыбались русалки. В зыбком отраженном свете волны казались подвижными, а морские твари – живыми.
– Мы спустились под землю и перенеслись в Тайхео, – улыбаясь, сказал Сахемоти.
Росписи ему нравились.
– Погодите, вон там и берег виднеется.
Касима снова взяла Сахемоти за руку.
– Когда мать-княгиня приводила меня сюда ребенком, в этом месте я всегда закрывала глаза и проходила внутрь зажмурившись, – сказала она со смущенной улыбкой. – Однажды она это заметила, выругала меня и заставила саму открыть эти двери. Это был самый страшный миг в моей жизни…
Коридор закончился темным тупиком. Из сумрака, который не могли развеять слабые лучи света, на пришельцев смотрели огромные ярко-желтые глаза с вертикальными зрачками. Пальцы княгини стиснули руку Сахемоти.
– Страж сокровищницы. В детстве мне казалось, что он вот-вот бросится на меня…
Сахемоти с интересом рассматривал росписи. Морские мотивы сменились горами. Два высоких черных холма – по обе стороны двери, – и над каждым восходит полная луна. Но ярче лун светились глаза дракона-вани, оскаленная морда которого украшала дверь в княжескую сокровищницу. Сахемоти, усмехнувшись, подумал, что он сам бы испугался, наткнись в темноте без предупреждения на такую дверь.
Мысли Касимы были, между тем, далеки и от вани, стража дверей, и от сокровища, которое он охранял. Она стояла, прижавшись плечом к локтю Сахемоти, и ей казалось, что она может простоять так вечно.
«Что же это? В первый раз в жизни я робею перед мужчиной! Всё должно быть наоборот! Кто я, а кто – он… Но всё же есть в нем нечто, вызывающее почтение…Странное, противоестественное желание не приказывать, а смиренно просить…»
Замк`а на двери не было. Вместо него зеленела княжеская печать. Касима отпустила руку своего спутника и подтолкнула его вперед.
– Откройте эту дверь, мастер Звезда. Дракон тут ни при чем – боюсь, у меня просто не хватит сил сдвинуть ее с места.
– А то, что дверь опечатана – это ничего?
– Ах, не беспокойтесь. Это моя собственная печать. Поставлю новую.
Дверь тяжело пошла вбок, словно крышка древнего сундука. Печать с хрустом переломилась на две половинки. Касима и Сахемоти вошли внутрь.
Сокровищница была не так уж мала, но казалась тесной из-за загромоздивших ее ларей и сундуков. Они стояли в глубоких нишах, на помостах вдоль стен и просто на полу. И лица… Казалось, что низкая зала полна народу. Здесь не было театральных масок, но куда ни глянь, отовсюду смотрели лазуритовые, яшмовые, агатовые глаза драгоценных бронзовых статуэток. Со стен и потолка на вошедших смотрели мужчины, женщины, звери и удивительные небывалые существа. Всё пространство стен, не занятое их фигурами, было сплошь испещрено символами древнекиримского алфавита.
Прямо напротив двери на стене были нарисованы три фигуры в старинных многоцветных одеяниях, с буйными длинными волосами. Высокая, царственная женщина в центре держала в руках золотое зеркало. Справа мужчина со свирепым уродливым лицом заносил меч, словно для атаки. Слева стоял беловолосый копьеносец, чье безмятежное лицо контрастировало с угрожающей позой. Сахемоти взглянул на троицу, и его бросило в жар. «Сестра-Солнце. Брат-Ветер. И первое реальное свидетельство, что я – не моя же собственная выдумка… Ну, здравствуйте… родственники».
Сахемоти склонил голову перед росписью, как перед алтарем. Касима хмуро поглядывала на него сбоку.
«Разве он красив? Ничуть! Он и на мужчину-то не похож. Эти седые космы, повисшие вдоль лица, придают ему сходство с горной ведьмой. А глаза, бесцветные и неподвижные, как зимние озера… Долговязый, тощий, руки паучьи… правда, не скажешь, что он неловок, – Касима с замиранием сердца вспомнила танец между двух костров. – Не мужчина и не женщина, не старый и не молодой…Неужели ему всё равно, как он выглядит в глазах людей? Вот именно – всё равно, – поняла вдруг она. – Ему не нужны внешние признаки мужественности – мастер Терновая Звезда может позволить себе быть каким хочет. Наверно, это и есть самое привлекательное в мужчине. Сила и тайна – вот они, корни власти…»
– Где же зеркало? – спросил Сахемоти, поворачиваясь к ней.
Касима вздохнула, прошла в глубину зала, осмотрелась, наклонилась – и с трудом вытащила из ниши объемистый сверток. Сахемоти поспешил к ней. Вместе они развернули ткань. Шелк на сгибах был твердый, как кожа.
Перед ними лежал диск из полированной рыжей яшмы с золотыми искрами, скользкий и тяжелый. По краю диска были вырезаны необычные символы, похожие на многоногих раздавленных жуков. Полированная поверхность вбирала свет и превращала его в скопление бликов и теней.
– Оно?
– Кажется, да. Я ведь только слышал о нем…
Сахемоти осторожно провел пальцами по полированной поверхности, по шершавому краю.
– Здесь знаки языка, которым никогда не пользовались в этом мире…
– Такого каменного зеркала больше нет ни у одного рода, – с гордостью сказала Касима. – Скорее всего, на островах Кирим оно единственное. Разве что в каком-нибудь монастыре… или в императорской сокровищнице…
– Если это то зеркало, которое я ищу, то второго такого нет нигде в Среднем мире, – пробормотал Сахемоти. – Взгляните, княгиня.
Он взял диск и медленно повернул его против света. Касима с удивлением поняла, что зеркало меняет цвет в зависимости от угла наклона. Только что оно было блестяще-золотистым; потом приобрело цвет и прозрачность темного гречишного меда; в камне словно проросли моховые прожилки; проступили красные кровеносные сосуды; вспыхнули золотые искры…
– Это священная яшма, – тихо сказал Сахемоти. – Ее волокна содержат в себе все элементы видимого и невидимого мира. Видите, ее структура напоминает клубок ниток. Потяни за любую – что вытянешь, неизвестно…
Сахемоти поставил зеркало на край ближайшего ларя и опустился перед ним на колени.
– Неужели такое зеркало было в каждом древнем театре? – недоверчиво спросила Касима.
– Театр был всего один, при дворе правителя. Зеркало передавалось по наследству, из поколения в поколение… но однажды линия была прервана. Я очень надеялся, что князья Касима сохранили зеркало, хотя бы просто как памятник старины или семейную реликвию. И может быть, к лучшему, что они забыли о его предназначении.
– А в чем его предназначение?
– Я уже говорил. Зеркало – сердце театра, источник превращений. Оно изменяет того, кто в него смотрит. Вытаскивает на свет его сущность. Если в него смотрит актер в маске, оно оживляет маску… Так говорят предания, – уточнил Сахемоти.
– А без маски в него смотреться нельзя?
– Не думаю, чтобы вы увидели там что-то занимательное.
Княгиня упрямо вздернула подбородок, села на пол рядом с Сахемоти и уставилась в полированную поверхность.
– Да уж, мудрено в нем что-то увидеть, – со смехом сказала она через мгновение. – Даже свое отражение. Сплошь мелькание и туман. Лучше уж смотреться в лужу…
Сахемоти, не обращая внимания на болтовню княгини, всматривался в мутно-блестящую поверхность. В переплетении пестрых линий перед ним маячили их расплывчатые лица, одинаково смутные. Он думал, что почти не покривил душой перед Касимой – действительно он раньше не видел яшмового зеркала. О свойствах этого зеркала он знал немало, но далеко не всё. То была вещь не для людей, а для богов. Подобно оружию, она была почти бесполезна в руках профана, а неосторожному и самонадеянному могла принести серьезный вред.
– Не двигайтесь. Я собираюсь кое-что проверить.
Сахемоти привычно расфокусировал взгляд, погружая сознание в многоцветную мерцающую дымку, и сделал то, чего давно уже с нетерпением ждал.
– Тайхейо, ёми-но куни, – прошептал он на древнекиримском. – Глубокое море, обратная сторона…
Внимание выхватило из пестрого расплывчатого клубка волокон священной яшмы махровую нитку цвета мха и нырнуло внутрь зеркала вслед за ней. Нить превратилась в прозрачный зеленый поток, стала светлее, разлилась до самого горизонта, стеклянная поверхность сморщилась и пошла волнами. Со всех сторон было только море, никаких признаков суши, словно ее и не было на свете. Только далеко внизу белели в волнах, поднимаясь со дна, бесчисленные пузыри пены. Зеленый поток уводил всё ниже, прямо в пенную муть, в такие глубины, куда не спускалось ни единое живое существо.
Изумрудная морская вода становилась всё холоднее, свет меркнул, исчезали медузы и рыбы. Потом ничего вокруг не осталось, кроме тяжелой обсидиановой черноты без звука и движения. Море это или уже нет? А может, изнанка Тайхео глядит прямо в Надзвездную Тьму? Тогда откуда здесь снова эти пузыри? Белесые брови Сахемоти сдвинулись; отбросив принципы созерцания, он до боли всматривался в черноту зеркала.
И вот, наконец, показалось дно. Безжизненное, бесцветное, только черные скалы и густой серый ил. Одна из скал была выше других и заканчивалась небольшой площадкой, чем-то вроде каменной чаши. В этой чаше лежала огромная раковина – жемчужница.
Увидев раковину, Сахемоти побледнел как мертвец.
– Как там говорила Цукиеми? – пробормотал он, впиваясь в нее взглядом. – Искал… или охранял?
Раковина была чуть приоткрыта и одним краем уходила в странный известковый нарост на краю скалы. Над этим наростом и поднимались пузырьки воздуха.
– А это еще что? – нахмурясь, прошептал Сахемоти.
– Какой удивительный столб, – прошептала за его плечом Касима. – Он похож на древнюю статую…
Не успел Сахемоти задуматься, каким образом настырная княгиня умудрилась разглядеть то, чего не должна была видеть в принципе, каменный столб сделал то, что от него уж никак не ожидали – он мигнул.
– Ой, что это? – Касима подалась вперед, к самому зеркалу. – Оно на меня посмотрело!
Нарост выпустил новую цепочку пузырей и мигнул еще раз. Глаза у него были красные, выпученные и отчаянные. Казалось, он хочет что-то выговорить, но никаких призраков рта у несчастной окаменелости не наблюдалось.
Сахемоти вдруг перестал хмуриться и расхохотался, как будто увидел что-то невероятно смешное.
– Саруда-хики! – воскликнул он сквозь смех. – Вот проныра!
Через мгновение поверхность зеркала заволокло густой сеткой кровавых прожилок. Каменная чаша потускнела и отдалилась.
– Что это было? – взволнованно спросила Касима.
Сахемоти резко перестал смеяться. Видение чаши исчезло, поверхность зеркала снова стала полированным камнем.
– Задача театра – сотворить иллюзию жизни и заставлять зрителей на время в нее поверить, – ответил он, поднимаясь с колен. – Задача зеркала – помочь родиться иллюзии. Никакого смысла в этих видениях нет. Смысл придаст им человек, актер, который встанет перед ним, облаченный в маску, четко зная, кого и зачем он должен там увидеть.
– Хм… Простите, мастер Звезда, но это была совсем не бессмысленная иллюзия. Скала смотрела на меня, как живая. Могу поклясться, что она меня видела!
– Именно поэтому смертный, подходя к зеркалу, и надевает маску, – сказал Сахемоти. – Чтобы его не увидели… с той стороны. А если и увидят – не узнали бы.
Касима испуганно взглянула на актера, потом неуверенно засмеялась, заметив, что Сахемоти тоже улыбается. Только недобрая у него была улыбка.
– Вы шутите, да?
– Разумеется.
Сахемоти протянул руку княгине, помогая ей подняться, после чего завернул зеркало в жесткий шелк.
– Одно теперь ясно – наши поиски увенчались успехом. Зеркало настоящее. Теперь у нас есть всё что нужно. Репетиции уже идут. Можете назначать дату премьеры.
Княгиня радостно заулыбалась.
– Завтра начинаются Дни Голодных Духов. Сразу после них будет не слишком рано?
– Нисколько.
– Ох, мастер Звезда…Наконец-то! Как долго мы все этого ждали! Признаюсь, я даже не рассчитывала, что подготовка к спектаклю пройдет так гладко. Я ожидала неудач, препятствий, проволочек, ошибок, превышения сметы…Но вы с преподобным Кагеру организовали всё просто безупречно! Поверьте, вы не останетесь без награды! Сразу после премьеры…
Сахемоти вдруг поднял руку, призывая ее к тишине. Откуда-то сверху доносился грохот шагов и лязганье железа. Княгиня нахмурилась.
– Кто посмел? Я запретила сюда спускаться…
– Иро, это я, – раздался мужской голос, и в сокровищницу ввалился Ринго. За его спиной поблескивали широкие лезвия копий дворцовой стражи.
– Что за наглость?! – напустилась на него Касима. – В чем дело?
– Прости, что помешал, – Ринго бросил быстрый взгляд на невозмутимого Сахемоти. – Возникли неприятные обстоятельства, которые надо прояснить немедленно. Господин Терновая Звезда, вам придется пройти со мной.
Глава 27. Встреча в день Голодных духов
Тем же вечером, в канун первого дня Голодных Духов, Ринго в одиночестве сидел на краю открытой галереи дворца Ниэно, попивал рисовое вино из оплетенной в серебро тыквы, и глядел, как слуги зажигают в саду нарядные поминальные фонарики, призванные указать духам предков путь домой.
Настроение у младшего мужа княгини было очень неопределенное. С одной стороны – угнетала ссора с супругой. Так свирепо они не ругались ни разу с самой свадьбы. Причиной ссоры был все тот же окаянный лицедей Терновая Звезда. Княгиня не успокоилась, пока Ринго не пообещал его немедленно отпустить, тем более что и обвинить его было, в общем-то, не в чем. Но в ответ на следующее требование – не трогать никого из его труппы до самой премьеры – Ринго уперся насмерть. Пришлось даже заявить, что как мужу ему крайне огорчительно ей перечить, но как лицо, отвечающее за безопасность, он будет действовать так, как считает нужным. В ответ княгиня заявила, что он тем более обязан подчиниться – и как муж, и как подданный. Ринго возразил, что как младший муж, он готов смириться, приведи она в дом хоть барсука-оборотня, но его вассальный долг – обеспечивать безопасность господина вне зависимости от того, желает он этого или нет. Взбешенная Касима объявила Ринго немилость как должностному лицу, намекнула, что давно подумывает о замене строптивого супруга кем-нибудь более покладистым, хоть бы и барсуком, и в одиночестве уехала в древнее святилище Дзию, к старшему мужу, с которым давно обещала провести дни Голодных Духов.
Тем не менее, если не обращать внимания на семейные неурядицы, настроение Ринго было очень даже неплохим.
Его не могло испортить даже воспоминание о том, как мастер Терновая Звезда, не моргнув глазом, сдал своего сообщника, колдуна Кагеру. «Преподобный Кагеру подозревается в общении с демонами и поджоге? О, какой ужас! А как это касается меня? – спросил он так вежливо, что это походило на издевательство. – Против меня есть какие-то улики? Ах, только против преподобного? Что ж, я не стану вам препятствовать – арестовывайте его, разбирайтесь, докапывайтесь до истины. Где он? В Репейниках, полагаю. В общем-то, театр построен, труппа набрана, и мне он уже не нужен. Кто бы мог подумать! Такой образованный, почтенный монах – и колдовство, поджигательство, покушение на убийство…»
«Выкрутился, подлец, – думал Ринго. – И я тоже хорош – пытался задержать его при княгине! Ну ничего, это ненадолго. Как только Кагеру окажется у меня, появятся и улики, и доказательства. Чую, монаху найдется что рассказать о „знаменитом актере“…»
До этого счастливого мига осталось дожить совсем недолго. Ринго с минуты на минуту ждал вестей с побережья. Как раз в это время Кагеру уже должны были схватить и везти из Репейников в столицу. Отдав приказ об аресте, Ринго тянул до последнего, и отпустил Терновую Звезду на волю только тогда, когда тот уже с гарантией не мог предупредить своих сообщников. Всё шло так, как было задумано. Поэтому, несмотря на одиночество в канун праздника, Ринго был спокоен и почти весел.
«Со временем Иро успокоится и всё забудет. В сущности, при чем здесь этот актеришка? Ей просто обидно, что я хочу сорвать ее драгоценную премьеру. Ладно, не будем портить княгине настроение. До спектакля за Терновой Звездой будут следить, не спуская глаз. А уж после спектакля ничто его не спасет от доверительной беседы…»
Погруженный в заветные мечты, Ринго не заметил, как разошлись слуги. В саду стало безлюдно и тихо, только едва слышно потрескивали горящие фитили в фонарях.
Вдруг по траве пронесся порыв ветра, холодного, как из ледяной преисподней. Пламя забилось в фонарях. Откуда-то из сырого мрака донесся глухой удар грома. Ринго вздрогнул, поднял голову и окаменел. Из сада к галерее плавно, словно бы не ступая по земле, двигалась белесая тень.
К нему приближался покойный князь Имори.
Точнее, его призрак.
Хотя продавец секретов умер больше пятнадцати лет назад, Ринго узнал его мгновенно – спутать полукровку с кем бы то ни было он не мог. Выглядел покойный так же, как в ночь накануне гибели. Синюшно-бледное толстое лицо казалось уродливой маской, большие удлиненные глаза жутковато блестели, встрепанные черные волосы в беспорядке сбегали с плеч. На Имори было белое ночное платье, изодранное и забрызганное кровью, и темный плащ, свернутый и перекинутый через локоть. Не дойдя до крыльца шагов десять, призрак остановился и светски раскланялся.
– Мое почтение, малыш Ринго. Как ты вырос, однако!
Голос мертвеца вывел Ринго из паралича.
– Князь Имори, – вернул он поклон, как живому. – Пришли проведать своих потомков?
Призрак хрипло засмеялся.
– Не льсти мне, мальчик. В Ниэно моих потомков уж точно нет. При жизни я тут и дюжины раз не побывал.
– Поминальные фонари указывают путь домой всем верным слугам рода Касима, – возразил Ринго, стараясь говорить спокойно. – Я часто вспоминал вас, особенно в последние месяцы.
– Приятно слышать, – призрак незаметно оказался еще на шаг ближе к галерее. Ринго вгляделся – и слегка позеленел: то, что он сначала принял за складчатый отворот плаща, вблизи оказалось собственными выпущенными кишками Имори.
– Что, испугался? – радостно спросил продавец секретов, небрежно перекидывая кишки через локоть.
– Видал я людей с выпущенными кишками и раньше, – твердым голосом ответил Ринго. – Я рад вас видеть, дядюшка Имори. Мне вас очень не хватало. Ваших знаний…
– Ха! Моей агентуры и моих дневников. Их ведь так и не расшифровали – верно, коллега?
Да, это определенно был Имори. Внешность могла быть обманчива, но очень мало кто знал об истинном роде занятий полукровки, и уж тем более о его зашифрованном архиве. В душе Ринго мгновенно пробудился профессиональный азарт охотника за тайнами.
– Я давно хотел спросить, дядя – кто вас убил?
Призрак снова засмеялся.
– Любой другой на твоем месте либо сбежал бы в ужасе, либо принялся бы расспрашивать меня о загробной жизни, но ты, как я вижу, на службе и днем, и ночью. Ладно, почему бы не поболтать с родственником, вся ночь впереди… Кстати, почему ты думаешь, что я скажу тебе правду?
– Призраки всегда говорят правду, – подумав, сказал Ринго. – У нас это не практикуется, но в империи их даже привлекают как свидетелей в суде – через штатных медиумов, конечно.
– Тебе еще учиться и учиться, малыш. Да, призраки не лгут. К чему лгать, если ты даже вопрос нормально задать не можешь? «Кто убил» – неправильный вопрос. Исполнители никого не интересуют.
– Если знать убийцу, нетрудно найти и заказчика.
– Вся информация по исполнителям у тебя и так уже есть.
Ринго сделал паузу, вспоминая.
– Дело давнее. Я там не был, и знаком с ним только по отчету… Следствие пришло к выводу, что тебя посетили наемные убийцы-невидимки.
– Молодец. О чем же это говорит?
– Ни о чем. Нанять невидимок может кто угодно.
Призрак покачал головой.
– Это очень дорого. И не у всех есть на них выходы. И большинство боится с ними связываться. Опасаются, что они пользуются черной магией, и не зря – они действительно ею пользуются. Нанимать убийц-невидимок – это развлечение для князей.
– Это намек или подсказка?
– Предупреждение. Ты, верно, догадываешься, что именно неправильные вопросы привели к моей смерти?
«Не родственников же он явился навестить, в самом деле! – дошло наконец до Ринго. – Его кто-то вызвал и прислал ко мне!»
Призраки – удобные вестники. Они бессильны в этом мире, но и им ничего сделать нельзя. Но кто? Опять эти проклятые вопросы! Не логично ли предположить, что призрака вызвал из ада и прислал к нему тот, кто его и убил? Ведь Имори сам только что намекнул, что его гибель не обошлась без черной магии. По затылку Ринго поползла капля пота. Он почувствовал, что напал на след.
– Тебя прислали предупредить, чтобы я оставил в покое Терновую Звезду? – спросил он напрямик. – Чтобы я позволил этой шайке с севера и дальше спокойно морочить голову моей жене?
– Ты схватываешь на лету, малыш Ринго, – улыбнулся Имори.
Старуха с ее баснями… Мгновенно вспыхнувший дом… Монах-чародей, заклинатель демонов… «Похоже, я недооценил этого Кагеру. Он и в самом деле никакой не монах, а самый настоящий чародей-убийца… Неужели уже столько лет назад он злоумышлял против дома Касима?»
Ринго показалось, что он приоткрыл завесу грандиозного многолетнего заговора. И тут же внутреннее чутье просигналило ему о близкой опасности. Как и Имори пятнадцать лет назад, Ринго, сам того не зная, растревожил змеиное гнездо. Он собирался всего лишь избавиться от зазнавшегося актера, к которому прониклась нежными чувствами его жена, а наткнулся на чародея, который уже много лет плел интригу против властей Кирима. Что означает явление призрака Имори? Только ли предупреждение? Или это угроза? Или…
Ладонь Ринго незаметно опустилась на рукоять меча.
«Призраки не могут причинять вреда живым, – напомнил он себе. – Чернокнижник все-таки боится меня, иначе пришел бы сам».
– Так тебя прислал Кагеру?
– Нет, – насмешливо ответил Имори. – Ты был так близок к разгадке, и промахнулся. Сочувствую княгине, служба безопасности у нее никудышная. Твои солдаты зря теряют время в Репейниках, они никого там не найдут. Разве ты не знаешь – чтобы поймать колдуна, нужен другой колдун? А чародея такой силы, как Кагеру, тебе придется везти с материка, потому что на островах Кирим с ним не справится никто.
Ринго покраснел от стыда и злости.
– Теперь я понял. Да, я растяпа. Я собирал компромат на актера и совершенно упустил из внимания Кагеру. Допустим, он в самом деле великий чародей, и я не смогу его задержать. Но уж сорвать вам эту затею с театром вполне в моих силах!
– Да что ты знаешь о силе? – сквозь зубы процедил Имори. – Ты даже настоящего призрака от фальшивого отличить не можешь.
Ринго не ожидал нападения. Но даже если бы он стоял с мечом в руках, то и тогда ничего не смог бы сделать, настолько быстрым было движение фальшивого мертвеца. Не успел младший муж княгини приподняться с края галереи, как с пальцев правой руки призрака сорвалась багровая искра и вошла ему в висок. Ринго захрипел, выгнулся, словно его пронзила судорога, и рухнул в траву. Фальшивый призрак отступил назад, потер руки и стряхнул морок.
Под обличьем Имори оказался ни кто иной, как Анук.
– Проще простого!
Анук склонился над Ринго.
– Нет, – из тени куста выступил Сахемоти.
– Дай я его добью! Я же только оглушил его!
– Вот и прекрасно.
– Но почему? Он ведь от нас не отвяжется!
– Хочешь сорвать спектакль? Как бы княгиня ни мечтала о скорейшей премьере, она непременно отменит представление, если ее муж будет убит. А вот его несвоевременное недомогание, пожалуй, ее не остановит.
Сахемоти подошел к галерее, приподнял голову Ринго и заглянул в закатившиеся глаза. Потом взял тыкву и вылил ее содержимое в траву, оставив чуть-чуть на донышке.
– Он выведен из игры дней на десять, не меньше. А больше нам и не нужно. Отличный удар, младший брат. Если нам повезет, этот въедливый юноша и не вспомнит разговор с призраком. И уж наверняка забудет, при каких обстоятельствах потерял сознание. Подвыпил, споткнулся, ударился головой – с кем не бывает?
– А здорово ты придумал с этим призраком!
– Не скромничай, братишка, это целиком твоя заслуга. Даже я едва не поверил в него. Можно подумать, ты хорошо знал этого Имори.
– Я и знал. Он был другом и компаньоном нашего предателя– мокквисина. Они часто проворачивали вместе какие-то гнусные делишки. Пару раз я сопровождал мокквисина в Асадаль, а однажды Имори приезжал на север…
– Правда ли то, на что ты намекал мужу княгини, насчет Имори? Неужели действительно его прикончил Кагеру?
– Мокквисин здесь ни при чем. Когда убивали Имори, он был в Лесном Пределе. Но он знает, кто и почему его убил. Можешь его расспросить…хе-хе… если успеешь.
Настроение у младшего мужа княгини было очень неопределенное. С одной стороны – угнетала ссора с супругой. Так свирепо они не ругались ни разу с самой свадьбы. Причиной ссоры был все тот же окаянный лицедей Терновая Звезда. Княгиня не успокоилась, пока Ринго не пообещал его немедленно отпустить, тем более что и обвинить его было, в общем-то, не в чем. Но в ответ на следующее требование – не трогать никого из его труппы до самой премьеры – Ринго уперся насмерть. Пришлось даже заявить, что как мужу ему крайне огорчительно ей перечить, но как лицо, отвечающее за безопасность, он будет действовать так, как считает нужным. В ответ княгиня заявила, что он тем более обязан подчиниться – и как муж, и как подданный. Ринго возразил, что как младший муж, он готов смириться, приведи она в дом хоть барсука-оборотня, но его вассальный долг – обеспечивать безопасность господина вне зависимости от того, желает он этого или нет. Взбешенная Касима объявила Ринго немилость как должностному лицу, намекнула, что давно подумывает о замене строптивого супруга кем-нибудь более покладистым, хоть бы и барсуком, и в одиночестве уехала в древнее святилище Дзию, к старшему мужу, с которым давно обещала провести дни Голодных Духов.
Тем не менее, если не обращать внимания на семейные неурядицы, настроение Ринго было очень даже неплохим.
Его не могло испортить даже воспоминание о том, как мастер Терновая Звезда, не моргнув глазом, сдал своего сообщника, колдуна Кагеру. «Преподобный Кагеру подозревается в общении с демонами и поджоге? О, какой ужас! А как это касается меня? – спросил он так вежливо, что это походило на издевательство. – Против меня есть какие-то улики? Ах, только против преподобного? Что ж, я не стану вам препятствовать – арестовывайте его, разбирайтесь, докапывайтесь до истины. Где он? В Репейниках, полагаю. В общем-то, театр построен, труппа набрана, и мне он уже не нужен. Кто бы мог подумать! Такой образованный, почтенный монах – и колдовство, поджигательство, покушение на убийство…»
«Выкрутился, подлец, – думал Ринго. – И я тоже хорош – пытался задержать его при княгине! Ну ничего, это ненадолго. Как только Кагеру окажется у меня, появятся и улики, и доказательства. Чую, монаху найдется что рассказать о „знаменитом актере“…»
До этого счастливого мига осталось дожить совсем недолго. Ринго с минуты на минуту ждал вестей с побережья. Как раз в это время Кагеру уже должны были схватить и везти из Репейников в столицу. Отдав приказ об аресте, Ринго тянул до последнего, и отпустил Терновую Звезду на волю только тогда, когда тот уже с гарантией не мог предупредить своих сообщников. Всё шло так, как было задумано. Поэтому, несмотря на одиночество в канун праздника, Ринго был спокоен и почти весел.
«Со временем Иро успокоится и всё забудет. В сущности, при чем здесь этот актеришка? Ей просто обидно, что я хочу сорвать ее драгоценную премьеру. Ладно, не будем портить княгине настроение. До спектакля за Терновой Звездой будут следить, не спуская глаз. А уж после спектакля ничто его не спасет от доверительной беседы…»
Погруженный в заветные мечты, Ринго не заметил, как разошлись слуги. В саду стало безлюдно и тихо, только едва слышно потрескивали горящие фитили в фонарях.
Вдруг по траве пронесся порыв ветра, холодного, как из ледяной преисподней. Пламя забилось в фонарях. Откуда-то из сырого мрака донесся глухой удар грома. Ринго вздрогнул, поднял голову и окаменел. Из сада к галерее плавно, словно бы не ступая по земле, двигалась белесая тень.
К нему приближался покойный князь Имори.
Точнее, его призрак.
Хотя продавец секретов умер больше пятнадцати лет назад, Ринго узнал его мгновенно – спутать полукровку с кем бы то ни было он не мог. Выглядел покойный так же, как в ночь накануне гибели. Синюшно-бледное толстое лицо казалось уродливой маской, большие удлиненные глаза жутковато блестели, встрепанные черные волосы в беспорядке сбегали с плеч. На Имори было белое ночное платье, изодранное и забрызганное кровью, и темный плащ, свернутый и перекинутый через локоть. Не дойдя до крыльца шагов десять, призрак остановился и светски раскланялся.
– Мое почтение, малыш Ринго. Как ты вырос, однако!
Голос мертвеца вывел Ринго из паралича.
– Князь Имори, – вернул он поклон, как живому. – Пришли проведать своих потомков?
Призрак хрипло засмеялся.
– Не льсти мне, мальчик. В Ниэно моих потомков уж точно нет. При жизни я тут и дюжины раз не побывал.
– Поминальные фонари указывают путь домой всем верным слугам рода Касима, – возразил Ринго, стараясь говорить спокойно. – Я часто вспоминал вас, особенно в последние месяцы.
– Приятно слышать, – призрак незаметно оказался еще на шаг ближе к галерее. Ринго вгляделся – и слегка позеленел: то, что он сначала принял за складчатый отворот плаща, вблизи оказалось собственными выпущенными кишками Имори.
– Что, испугался? – радостно спросил продавец секретов, небрежно перекидывая кишки через локоть.
– Видал я людей с выпущенными кишками и раньше, – твердым голосом ответил Ринго. – Я рад вас видеть, дядюшка Имори. Мне вас очень не хватало. Ваших знаний…
– Ха! Моей агентуры и моих дневников. Их ведь так и не расшифровали – верно, коллега?
Да, это определенно был Имори. Внешность могла быть обманчива, но очень мало кто знал об истинном роде занятий полукровки, и уж тем более о его зашифрованном архиве. В душе Ринго мгновенно пробудился профессиональный азарт охотника за тайнами.
– Я давно хотел спросить, дядя – кто вас убил?
Призрак снова засмеялся.
– Любой другой на твоем месте либо сбежал бы в ужасе, либо принялся бы расспрашивать меня о загробной жизни, но ты, как я вижу, на службе и днем, и ночью. Ладно, почему бы не поболтать с родственником, вся ночь впереди… Кстати, почему ты думаешь, что я скажу тебе правду?
– Призраки всегда говорят правду, – подумав, сказал Ринго. – У нас это не практикуется, но в империи их даже привлекают как свидетелей в суде – через штатных медиумов, конечно.
– Тебе еще учиться и учиться, малыш. Да, призраки не лгут. К чему лгать, если ты даже вопрос нормально задать не можешь? «Кто убил» – неправильный вопрос. Исполнители никого не интересуют.
– Если знать убийцу, нетрудно найти и заказчика.
– Вся информация по исполнителям у тебя и так уже есть.
Ринго сделал паузу, вспоминая.
– Дело давнее. Я там не был, и знаком с ним только по отчету… Следствие пришло к выводу, что тебя посетили наемные убийцы-невидимки.
– Молодец. О чем же это говорит?
– Ни о чем. Нанять невидимок может кто угодно.
Призрак покачал головой.
– Это очень дорого. И не у всех есть на них выходы. И большинство боится с ними связываться. Опасаются, что они пользуются черной магией, и не зря – они действительно ею пользуются. Нанимать убийц-невидимок – это развлечение для князей.
– Это намек или подсказка?
– Предупреждение. Ты, верно, догадываешься, что именно неправильные вопросы привели к моей смерти?
«Не родственников же он явился навестить, в самом деле! – дошло наконец до Ринго. – Его кто-то вызвал и прислал ко мне!»
Призраки – удобные вестники. Они бессильны в этом мире, но и им ничего сделать нельзя. Но кто? Опять эти проклятые вопросы! Не логично ли предположить, что призрака вызвал из ада и прислал к нему тот, кто его и убил? Ведь Имори сам только что намекнул, что его гибель не обошлась без черной магии. По затылку Ринго поползла капля пота. Он почувствовал, что напал на след.
– Тебя прислали предупредить, чтобы я оставил в покое Терновую Звезду? – спросил он напрямик. – Чтобы я позволил этой шайке с севера и дальше спокойно морочить голову моей жене?
– Ты схватываешь на лету, малыш Ринго, – улыбнулся Имори.
Старуха с ее баснями… Мгновенно вспыхнувший дом… Монах-чародей, заклинатель демонов… «Похоже, я недооценил этого Кагеру. Он и в самом деле никакой не монах, а самый настоящий чародей-убийца… Неужели уже столько лет назад он злоумышлял против дома Касима?»
Ринго показалось, что он приоткрыл завесу грандиозного многолетнего заговора. И тут же внутреннее чутье просигналило ему о близкой опасности. Как и Имори пятнадцать лет назад, Ринго, сам того не зная, растревожил змеиное гнездо. Он собирался всего лишь избавиться от зазнавшегося актера, к которому прониклась нежными чувствами его жена, а наткнулся на чародея, который уже много лет плел интригу против властей Кирима. Что означает явление призрака Имори? Только ли предупреждение? Или это угроза? Или…
Ладонь Ринго незаметно опустилась на рукоять меча.
«Призраки не могут причинять вреда живым, – напомнил он себе. – Чернокнижник все-таки боится меня, иначе пришел бы сам».
– Так тебя прислал Кагеру?
– Нет, – насмешливо ответил Имори. – Ты был так близок к разгадке, и промахнулся. Сочувствую княгине, служба безопасности у нее никудышная. Твои солдаты зря теряют время в Репейниках, они никого там не найдут. Разве ты не знаешь – чтобы поймать колдуна, нужен другой колдун? А чародея такой силы, как Кагеру, тебе придется везти с материка, потому что на островах Кирим с ним не справится никто.
Ринго покраснел от стыда и злости.
– Теперь я понял. Да, я растяпа. Я собирал компромат на актера и совершенно упустил из внимания Кагеру. Допустим, он в самом деле великий чародей, и я не смогу его задержать. Но уж сорвать вам эту затею с театром вполне в моих силах!
– Да что ты знаешь о силе? – сквозь зубы процедил Имори. – Ты даже настоящего призрака от фальшивого отличить не можешь.
Ринго не ожидал нападения. Но даже если бы он стоял с мечом в руках, то и тогда ничего не смог бы сделать, настолько быстрым было движение фальшивого мертвеца. Не успел младший муж княгини приподняться с края галереи, как с пальцев правой руки призрака сорвалась багровая искра и вошла ему в висок. Ринго захрипел, выгнулся, словно его пронзила судорога, и рухнул в траву. Фальшивый призрак отступил назад, потер руки и стряхнул морок.
Под обличьем Имори оказался ни кто иной, как Анук.
– Проще простого!
Анук склонился над Ринго.
– Нет, – из тени куста выступил Сахемоти.
– Дай я его добью! Я же только оглушил его!
– Вот и прекрасно.
– Но почему? Он ведь от нас не отвяжется!
– Хочешь сорвать спектакль? Как бы княгиня ни мечтала о скорейшей премьере, она непременно отменит представление, если ее муж будет убит. А вот его несвоевременное недомогание, пожалуй, ее не остановит.
Сахемоти подошел к галерее, приподнял голову Ринго и заглянул в закатившиеся глаза. Потом взял тыкву и вылил ее содержимое в траву, оставив чуть-чуть на донышке.
– Он выведен из игры дней на десять, не меньше. А больше нам и не нужно. Отличный удар, младший брат. Если нам повезет, этот въедливый юноша и не вспомнит разговор с призраком. И уж наверняка забудет, при каких обстоятельствах потерял сознание. Подвыпил, споткнулся, ударился головой – с кем не бывает?
– А здорово ты придумал с этим призраком!
– Не скромничай, братишка, это целиком твоя заслуга. Даже я едва не поверил в него. Можно подумать, ты хорошо знал этого Имори.
– Я и знал. Он был другом и компаньоном нашего предателя– мокквисина. Они часто проворачивали вместе какие-то гнусные делишки. Пару раз я сопровождал мокквисина в Асадаль, а однажды Имори приезжал на север…
– Правда ли то, на что ты намекал мужу княгини, насчет Имори? Неужели действительно его прикончил Кагеру?
– Мокквисин здесь ни при чем. Когда убивали Имори, он был в Лесном Пределе. Но он знает, кто и почему его убил. Можешь его расспросить…хе-хе… если успеешь.