Страница:
Сектант отпил чаю, поставил чашку на стол и поднял взгляд на собеседника. Глаза у него оказались огромные, цвета ртути. У Рея возникло неприятное ощущение, что бледный представитель секты читает его мысли.
– Вы мое имя знаете, – сказал Рей, – а я ваше – нет.
– Оно не имеет значения. Называйте меня так, как вам удобно, или никак. Я говорю не от своего имени.
Рей пожал плечами и промолчал. «Кто бы сомневался», – подумал он.
– Времена меняются, не так ли? – заговорил сектант. – Только добрые намерения остаются неизменными. Откровенно говоря, мы давно хотели с вами встретиться, господин Люпин. Наблюдали за вами несколько лет. И вот неожиданная удача – вы покинули монастырь. Вы, конечно, удивитесь – какое дело жалким сектантам до высокоученого монаха? Но, как я уже сказал, в мире за последние десять лет изменилось слишком многое…
– Небо вечно, Земля неизбывна, – с усмешкой ответил Рей. – В этом мире не было, нет, и не будет ничего нового. Так утверждают все священные книги.
– Как это по-монашески – прятаться за цитатами из классиков! – ничуть не смутился бледный сектант. – Небо и Земля, может, и не меняются, но мы изменились, причем так сильно, как вам и не снилось. Если раньше Идущие в Рай занимались исключительно вопросами личного спасения, искупления грехов и подготовкой к встрече с Проводником, то теперь наша деятельность обратилась к повседневной жизни. Пять лет назад состоялся вселенский собор, на котором была провозглашена новая доктрина Идущих в Рай. Не уход от мира, а правильный уклад жизни обеспечивают скорейший приход нового Проводника. Каждый верный своим благонравным поведением и выполнением моральных правил приближает его появление. А грешными поступками он откладывает всеобщее спасение и умножает народные страдания.
– Своеобразно. И неглупо.
– Да, простым людям понравилось, – невозмутимо кивнул сектант. – Эта новая доктрина привлекла к нам множество верующих. Вы, наверно, не знаете, но третье сословие тайно или явно почти всё наше. Конечно, многие по привычке всё еще приносят жертвы богам, но втайне их сердца очищаются в ожидании Проводника.
– Вы ведь говорите только о простолюдинах?
– К сожалению, пока да. В высшие круги наше учение проникает с трудом. Князья мира сего погрязли в заблуждениях, поклоняясь жестоким и эгоистичным богам Небесной Иерархии. Благородные не признают милосердия и человеколюбия и поклоняются только силе. Они забывают, – мягко добавил сектант, – что истинная сила никогда не выставляет себя напоказ.
Беловолосый, одобрительно отметил Рей, не ходил вокруг да около, а сразу взялся за дело. Но в то же время бывший монах всё сильнее чувствовал исходящую от него опасность. «Они высоко метят, – с тревогой подумал он. – Незаметное проникновение во все слои общества, включая высшие… Религиозная оппозиция официальному культу… Возможно, даже заговор…»
– Отсутствие образованных людей в наших рядах – очень серьезная проблема, – продолжал беловолосый. – Есть возможности, есть средства, но некому воплощать планы в жизнь. Наши проповедники справедливо славятся по всей империи, но со знатью из Небесного Города надо говорить на их языке…
– Что ж, это верно, – сказал Рей, прикидываясь, что не понял намека. – Идущие в Рай всего были отщепенцами. Людскую память нельзя стереть за десяток-другой лет…
– В самом скором времени всё изменится, господин Люпин. Как вы, вероятно, уже догадались, речь идет о религиозной реформе. Культ Восьми Бессмертных будет преобразован, в нынешнем виде он устарел… О, не вздрагивайте, мы просто по-другому расставим акценты. И мир изменится – тихо и незаметно, как бы сам собой.
– Тот, кто хочет переделать мир, изначально обречен на поражение, – нервно сказал Рей. – Еще во времена Желтого Государя было сказано: «Мир – божественный предмет, переделать его нельзя. Кто будет его переделывать – погубит его».
– «Но кто будет за него держаться – его потеряет», – хладнокровно закончил цитату сектант. – Культ постоянно обновляется, как всякое живое существо, и застывает в неизменимых канонах, когда умирает. Почему бы ему не измениться в соответствии с новыми потребностями общества, с последними тенденциями духовной жизни?
Рей не нашелся что ответить.
– Хорошо, – сказал он. – Так какую роль в ваших планах вы отвели мне?
Сектант улыбнулся.
– В силу вашего образования, духовного опыта и личных качеств вы можете принести нашему делу значительную пользу. Нам всем повезло, что мы нашли друг друга.
– И чем же повезло мне?
– Вы утратили путь – мы укажем вам новый.
Рей поморщился.
– Учение вашей секты меня не интересует.
– Может быть, вы удивитесь, но нам нет никакого дела до вашего отношения к учению Идущих в Рай. Поклоняйтесь хоть горным бесам, нам-то что? Только ответьте – вы хотите всю жизнь перебиваться случайной писарской работой в Юлиме? Или все-таки предпочтете занять высокий пост в Небесном Городе?
Рей решил, что ослышался.
– Мы вам это устроим, – переплетая тонкие пальцы, сказал беловолосый. – Вы получите очень хорошую должность в канцелярии самого императора. Даже сдай вы экзамен первым кандидатом, а не простым «отличившимся», вы бы не получили ее без протекции. Эта должность введет вас в круг высших чиновников. А дальше ваша карьера будет зависеть от ваших способностей. В свою очередь, Идущие в Рай будут всячески вам способствовать. Всем, что в наших силах. Деньги, тайные сведения…
– А что взамен?
– Я дам вам небольшой список чиновников Небесного Города. Через три месяца они должны стать Идущими в Рай. Я верю, вы сможете это сделать, господин Люпин. У вас есть воля и дар убеждения. Люди слушались вас в монастыре, послушаются и при дворе.
– И всё?
– Для сначала попробуйте справиться с этим заданием. Несколько чиновников, которые по собственной воле переменили свои убеждения – это ведь совсем небольшая плата за такое великолепное назначение? И никакой измены в этом нет, – добавил, как будто прочитав его мысли.
Теперь Рей окончательно уверился, что измена есть. Без поддержки предателей – сановников Идущие в Рай никогда бы не проникли в Небесный Город. К его удивлению, определенность принесла ему облегчение.
– Я должен подумать, – сказал он.
– Подумайте. А я пока позавтракаю.
Беловолосый сделал знак служанке принести ему еще чайник и совершенно невежливо взял с блюда последний кусок пирога. Рей проводил пирог голодным взглядом и подумал, что сектант наверняка сделал это нарочно.
«Ну я и влип, – признался он себе, глядя, как Идущий в Рай уничтожает его обед. – Значит, эти сектанты давно за мной следят. Взяли меня на заметку, навели справки. Даже выяснили, на какую оценку я сдал экзамен на должность десять лет назад! Похоже, они теперь – реальная сила, если в самом деле могут устроить то, что обещают… Ха, попасть в Небесный город! Несбыточная мечта…Не об этом ли ты мечтал, когда сдавал экзамены? – спросил он себя. – Прав ли был Ким, говоря, что если бы не неудачное назначение, я бы ни за что не пошел в монахи. Но это было десять лет назад. Я изменился. Я избавился от иллюзий и научился многому – прежде всего, не быть марионеткой в чужих руках. Это самоубийственная, безумная, изменническая затея. Нет, обратить в их веру несколько чиновников – с этой задачей я бы, конечно, справился с легкостью… Но ведь потом они потребуют и чего-нибудь посерьезнее… и рано или поздно очередное требование приведет меня на плаху. Какое мне дело до Идущих в Рай и их политических амбиций? Я откажусь. Пусть ищут другого идиота…»
Беловолосый терпеливо ждал решения, дожевывая пирог. При виде его безмятежного лица Рей разозлился. «Этот бесов сектант даже не сомневается, что я соглашусь! Почему он так уверен? Он в самом деле думает, что я загнан в угол?»
Внезапно Рей понял, что так и есть, и никакого выбора у него нет. Беловолосый рассказал ему слишком много. Теперь либо он согласится… либо его убьют. Это искрящееся на солнце лазурное озеро, скорее всего, и станет его могилой. И никто не найдет его… да и не будет искать. Проклятые Идущие в Рай! Может быть, еще не поздно вернуться в монастырь? Надо же было монахам с Иголки оказаться такими беспомощными трусами…
– Сегодня вечером вас будет ждать письмо, где будут подробно расписаны ваши дальнейшие действия, – сказал сектант, покончив с пирогом. – И, конечно, деньги на расходы.
– Сколько? – само сорвалось у Рея.
– Сколько понадобится, – безразлично сказал беловолосый. – Если вам покажется мало, скажете, сумма не имеет значения. Главное, только чтобы вы вовремя сделали вашу работу. А если дело выгорит, награда превысит все ваши ожидания…
Глава 30. Охота на невидимку
– Вы мое имя знаете, – сказал Рей, – а я ваше – нет.
– Оно не имеет значения. Называйте меня так, как вам удобно, или никак. Я говорю не от своего имени.
Рей пожал плечами и промолчал. «Кто бы сомневался», – подумал он.
– Времена меняются, не так ли? – заговорил сектант. – Только добрые намерения остаются неизменными. Откровенно говоря, мы давно хотели с вами встретиться, господин Люпин. Наблюдали за вами несколько лет. И вот неожиданная удача – вы покинули монастырь. Вы, конечно, удивитесь – какое дело жалким сектантам до высокоученого монаха? Но, как я уже сказал, в мире за последние десять лет изменилось слишком многое…
– Небо вечно, Земля неизбывна, – с усмешкой ответил Рей. – В этом мире не было, нет, и не будет ничего нового. Так утверждают все священные книги.
– Как это по-монашески – прятаться за цитатами из классиков! – ничуть не смутился бледный сектант. – Небо и Земля, может, и не меняются, но мы изменились, причем так сильно, как вам и не снилось. Если раньше Идущие в Рай занимались исключительно вопросами личного спасения, искупления грехов и подготовкой к встрече с Проводником, то теперь наша деятельность обратилась к повседневной жизни. Пять лет назад состоялся вселенский собор, на котором была провозглашена новая доктрина Идущих в Рай. Не уход от мира, а правильный уклад жизни обеспечивают скорейший приход нового Проводника. Каждый верный своим благонравным поведением и выполнением моральных правил приближает его появление. А грешными поступками он откладывает всеобщее спасение и умножает народные страдания.
– Своеобразно. И неглупо.
– Да, простым людям понравилось, – невозмутимо кивнул сектант. – Эта новая доктрина привлекла к нам множество верующих. Вы, наверно, не знаете, но третье сословие тайно или явно почти всё наше. Конечно, многие по привычке всё еще приносят жертвы богам, но втайне их сердца очищаются в ожидании Проводника.
– Вы ведь говорите только о простолюдинах?
– К сожалению, пока да. В высшие круги наше учение проникает с трудом. Князья мира сего погрязли в заблуждениях, поклоняясь жестоким и эгоистичным богам Небесной Иерархии. Благородные не признают милосердия и человеколюбия и поклоняются только силе. Они забывают, – мягко добавил сектант, – что истинная сила никогда не выставляет себя напоказ.
Беловолосый, одобрительно отметил Рей, не ходил вокруг да около, а сразу взялся за дело. Но в то же время бывший монах всё сильнее чувствовал исходящую от него опасность. «Они высоко метят, – с тревогой подумал он. – Незаметное проникновение во все слои общества, включая высшие… Религиозная оппозиция официальному культу… Возможно, даже заговор…»
– Отсутствие образованных людей в наших рядах – очень серьезная проблема, – продолжал беловолосый. – Есть возможности, есть средства, но некому воплощать планы в жизнь. Наши проповедники справедливо славятся по всей империи, но со знатью из Небесного Города надо говорить на их языке…
– Что ж, это верно, – сказал Рей, прикидываясь, что не понял намека. – Идущие в Рай всего были отщепенцами. Людскую память нельзя стереть за десяток-другой лет…
– В самом скором времени всё изменится, господин Люпин. Как вы, вероятно, уже догадались, речь идет о религиозной реформе. Культ Восьми Бессмертных будет преобразован, в нынешнем виде он устарел… О, не вздрагивайте, мы просто по-другому расставим акценты. И мир изменится – тихо и незаметно, как бы сам собой.
– Тот, кто хочет переделать мир, изначально обречен на поражение, – нервно сказал Рей. – Еще во времена Желтого Государя было сказано: «Мир – божественный предмет, переделать его нельзя. Кто будет его переделывать – погубит его».
– «Но кто будет за него держаться – его потеряет», – хладнокровно закончил цитату сектант. – Культ постоянно обновляется, как всякое живое существо, и застывает в неизменимых канонах, когда умирает. Почему бы ему не измениться в соответствии с новыми потребностями общества, с последними тенденциями духовной жизни?
Рей не нашелся что ответить.
– Хорошо, – сказал он. – Так какую роль в ваших планах вы отвели мне?
Сектант улыбнулся.
– В силу вашего образования, духовного опыта и личных качеств вы можете принести нашему делу значительную пользу. Нам всем повезло, что мы нашли друг друга.
– И чем же повезло мне?
– Вы утратили путь – мы укажем вам новый.
Рей поморщился.
– Учение вашей секты меня не интересует.
– Может быть, вы удивитесь, но нам нет никакого дела до вашего отношения к учению Идущих в Рай. Поклоняйтесь хоть горным бесам, нам-то что? Только ответьте – вы хотите всю жизнь перебиваться случайной писарской работой в Юлиме? Или все-таки предпочтете занять высокий пост в Небесном Городе?
Рей решил, что ослышался.
– Мы вам это устроим, – переплетая тонкие пальцы, сказал беловолосый. – Вы получите очень хорошую должность в канцелярии самого императора. Даже сдай вы экзамен первым кандидатом, а не простым «отличившимся», вы бы не получили ее без протекции. Эта должность введет вас в круг высших чиновников. А дальше ваша карьера будет зависеть от ваших способностей. В свою очередь, Идущие в Рай будут всячески вам способствовать. Всем, что в наших силах. Деньги, тайные сведения…
– А что взамен?
– Я дам вам небольшой список чиновников Небесного Города. Через три месяца они должны стать Идущими в Рай. Я верю, вы сможете это сделать, господин Люпин. У вас есть воля и дар убеждения. Люди слушались вас в монастыре, послушаются и при дворе.
– И всё?
– Для сначала попробуйте справиться с этим заданием. Несколько чиновников, которые по собственной воле переменили свои убеждения – это ведь совсем небольшая плата за такое великолепное назначение? И никакой измены в этом нет, – добавил, как будто прочитав его мысли.
Теперь Рей окончательно уверился, что измена есть. Без поддержки предателей – сановников Идущие в Рай никогда бы не проникли в Небесный Город. К его удивлению, определенность принесла ему облегчение.
– Я должен подумать, – сказал он.
– Подумайте. А я пока позавтракаю.
Беловолосый сделал знак служанке принести ему еще чайник и совершенно невежливо взял с блюда последний кусок пирога. Рей проводил пирог голодным взглядом и подумал, что сектант наверняка сделал это нарочно.
«Ну я и влип, – признался он себе, глядя, как Идущий в Рай уничтожает его обед. – Значит, эти сектанты давно за мной следят. Взяли меня на заметку, навели справки. Даже выяснили, на какую оценку я сдал экзамен на должность десять лет назад! Похоже, они теперь – реальная сила, если в самом деле могут устроить то, что обещают… Ха, попасть в Небесный город! Несбыточная мечта…Не об этом ли ты мечтал, когда сдавал экзамены? – спросил он себя. – Прав ли был Ким, говоря, что если бы не неудачное назначение, я бы ни за что не пошел в монахи. Но это было десять лет назад. Я изменился. Я избавился от иллюзий и научился многому – прежде всего, не быть марионеткой в чужих руках. Это самоубийственная, безумная, изменническая затея. Нет, обратить в их веру несколько чиновников – с этой задачей я бы, конечно, справился с легкостью… Но ведь потом они потребуют и чего-нибудь посерьезнее… и рано или поздно очередное требование приведет меня на плаху. Какое мне дело до Идущих в Рай и их политических амбиций? Я откажусь. Пусть ищут другого идиота…»
Беловолосый терпеливо ждал решения, дожевывая пирог. При виде его безмятежного лица Рей разозлился. «Этот бесов сектант даже не сомневается, что я соглашусь! Почему он так уверен? Он в самом деле думает, что я загнан в угол?»
Внезапно Рей понял, что так и есть, и никакого выбора у него нет. Беловолосый рассказал ему слишком много. Теперь либо он согласится… либо его убьют. Это искрящееся на солнце лазурное озеро, скорее всего, и станет его могилой. И никто не найдет его… да и не будет искать. Проклятые Идущие в Рай! Может быть, еще не поздно вернуться в монастырь? Надо же было монахам с Иголки оказаться такими беспомощными трусами…
– Сегодня вечером вас будет ждать письмо, где будут подробно расписаны ваши дальнейшие действия, – сказал сектант, покончив с пирогом. – И, конечно, деньги на расходы.
– Сколько? – само сорвалось у Рея.
– Сколько понадобится, – безразлично сказал беловолосый. – Если вам покажется мало, скажете, сумма не имеет значения. Главное, только чтобы вы вовремя сделали вашу работу. А если дело выгорит, награда превысит все ваши ожидания…
Глава 30. Охота на невидимку
Однажды свежим, душистым весенним утром, за чаем, вонхва вместо обычных поучений вдруг спросил:
– Неужели никто из вас не заметил сегодня на заре ничего необычного?
Будущие хвараны переглянулись и дружно пожали плечами.
– Лагерь нандо пуст, – сказал Сеннай. – Мы что, снова идем в горы?
Вонхва закатил глаза.
– Спросите духов, если сами слепы!
Подростки один за другим поставили чашки на стол и выпрямились, привычно входя в удобный для общения с личными духами легкий транс. Дыхание их замедлилось, глаза затуманились, в трапезной стало тихо.
Только Ким спокойно продолжал пить чай. За прошедшую зиму он подрос, возмужал, обрел уверенность в себе и освоил множество полезных умений, но увы – повелевать духами так и не научился. Дело, впрочем, было не в неумении. Вонхва как-то сказал, усмехаясь, что Ким слишком долго прожил в монастыре и чересчур пропитался тамошней святостью. Духи и демоны Долины Цветов его откровенно избегали, чтобы не сказать боялись. А тех немногих, которые пробовали бросить ему вызов, Ким убивал с легкостью, которая его самого удивляла. С некоторых пор никто из братьев, кроме Лиу, не мог одолеть его в поединке. И они больше не смеялись над ним.
– Мои духи молчат, – сказал Мик, открывая глаза.
– Мои тоже не видят ничего особенного…
– И мои…
– Скверно, – сказал вонхва. – Если они ничего не видят, это еще не значит, что ничего не случилось. Это просто означает, что кто-то умеет отводить глаза не только людям.
– В чем дело-то? – зевая, спросил Лиу.
– Сегодня ночью некто пересек границу и проник в Долину Цветов.
Мальчики вскочили с мест.
– Как?! Быть того не может!
– Я бы узнал!
– Межевой столб на южной тропе успел подать сигнал – и сразу же умолк. Сколько я к нему ни обращался – все напрасно. Кто-то, проходя мимо, убил в нем духа-стража. Больше от этого столба никакого толку, разве что печку им растапливать.
Чай был забыт. Будущие хвараны обменялись горящими взглядами.
– Наставники нандо подняли их еще до рассвета, и сейчас они прочесывают долину. Когда пришлец будет обнаружен, сказали они, настанет ваш черед. Мы находим, вы связываете или уничтожаете. Но что-то я сомневаюсь, что они кого-нибудь найдут…
– Спасибо, учитель, – неожиданно низко поклонился Лиу.
– Это еще за что?
– За то, что вы оставили эту задачу нам! Братья, мы идем на охоту!
Вонхва одобрительно улыбнулся.
– Ким, – сказал он, – я на тебя особенно рассчитываю.
К обеду усталые, взмокшие нандо возвратились в лагерь. Одна за другой из леса выбирались группы, и десятники шли докладывать наставникам о своей неудаче. Нандо не просто обшаривали горные тропы. От их внимания не укрылся бы чуждый демон, неуспокоенная душа или лесной дух, по ошибке забредший в долину. «Никого! Ни человека, ни духа!» – говорили они, падая в свои гамаки под навесом из коры. Наставники безжалостно вытряхивали их из гамаков и отправляли петь – и они пели ритуальные песни, пока звуки-ростки снова не возвращали им силы.
Может, случилась ошибка, и никто не проникал в долину? Но вот он, столб-страж, пустой как старая колода. Никогда больше не напьется он жертвенной крови…
Дети Ветра и Луны, все пятеро, расположились на поляне неподалеку от бывшего сторожевого столба. Рассевшись на нежной первой травке, подростки смотрели, как Лиу ищет следы приблудной нежити. Все они, из уважения к врагу, нарядились в лучшие одеяния и раскрасили лица. Когда-то давно, рассказывал вонхва, хвараны выходили на битву в ритуальных масках. Теперь маски заменил яркий грим. Ким, в темно-зеленом кафтане, одолженном Лиу, выглядел не хуже прочих. За полгода у него отросли волосы, но еще не настолько, чтобы связывать их в хвост, и длинные пряди челки постоянно лезли ему в глаза.
Лиу стоял посреди поляны, раскинув руки и запрокинув голову. Раскрашенное лицо придавало ему красоту совершенного хищника. За спиной у него висели лук и колчан со стрелами. Губы его беззвучно шевелились, а с пальцев гроздьями срывались огоньки, похожие на светлячков. Светлячки рассыпались во все стороны; одни медленно опускались к земле, словно пушинки одуванчика, другие парили по верхушкам травы, третьи вились над головой Лиу, по спирали поднимаясь к вершинам деревьев. Солнце над лесом опустилось почти на ладонь, прежде чем Лиу пошевелился.
– А еще я вот так могу, – сказал он и резко свел руки над головой. Светлячки вспыхнули и длинными извилистыми молниями сорвались вниз. Во вспышке молний Лиу на миг поменял обличье – длинные огненные когти, оскаленная морда тигра. В ясном небе оглушительно грохнул гром, заставив будущих хваранов подскочить с земли, как ошпаренных.
– Сдурел?!
– Что это было?
– Мои боевые духи, – Лиу казался очень довольным. – Теперь они будут в виде молний. Я же Ирран, сын Неба – это обязывает…
– Хватит кривляться, – резко сказал Дон. – Твои духи что-нибудь нашли, или они годятся только на фейерверки?
Лиу без всяких признаков усталости опустил руки и сказал:
– Здесь в самом деле кто-то сегодня проходил.
– Правда, что ли? – съязвил Мик.
– Он шел оттуда, – Лиу указал в сторону далекой Каменной Иголки, полускрытой в облаках. – Шел это тропой, очень быстро. Может быть, даже бежал.
Дон подошел к нему, наклонился и очень внимательно осмотрел тропу.
– Здесь полно следов, но это следы нандо либо наши. Брат, ты ничего не путаешь?
– Ну, значит, он летел, – не смутился Лиу. – Итак, он быстро летел… вот оттуда. Потом приблизился к столбу-стражу и, не останавливаясь – заметьте, братья, – что-то сделал, причем так быстро, что дух даже из столба убраться не успел…
Лиу миновал столб и направился дальше по тропе. Братья последовали за ним.
– Эй, ты собираешься идти по следам до самой Иголки?
Но наследник императора через десяток шагов неожиданно свернул с тропы к ручью, остановился и выругался.
– Эти нандо – ленивые твари! Не догадались выйти за границу долины. Вот и следы!
Заскучавшие братья мигом его догнали.
– Что случилось?
– Идите сюда – и поймёте!
И в самом деле – стоило им перейти границу Долины Цветов, как обнаружилась куча прекрасных, четких следов. Правда, это были следы не призрачного нарушителя, а огромного волка.
– Тошнотник! – воскликнул Ким, хватаясь за меч.
Остальные тоже потянулись к оружию, но Дон сказал насмешливо:
– Спокойно, Ким, твоего демона-волка здесь нет. Он где-то очень далеко, иначе наши духи давно бы дали знать. Видно, прошлый урок пошел ему на пользу – он не посмел пересечь границу.
– Но он не ушел совсем, – торжествующе сказал Сеннай. – В точности как я предсказывал! Брат, он по-прежнему тебя подкарауливает!
– Что ж, – перебил его Лиу тоном чиновника из сыскного ведомства, – теперь всё стало ясно. Чужака, кем бы он ни был, преследовал демон-волк. Причем оба они – и нарушитель, и волк, – знали, что в пределы нашей Долины чужому бесу дороги нет. Поэтому и неслись со всех ног.
– Наверно волк караулил тропу в надежде, что по ней пройдет Ким, а меч взять забудет, – хихикая, предположил Мик.
– Да, в самом деле, Ким – это же твой демон! – вмешался Дон. – Давай-ка выкладывай, кого он мог преследовать, кроме тебя?
– Кого угодно, – мрачно сказал Ким, на всякий случай поглядывая по сторонам. – Другого монаха, например.
– А кроме монаха?
– Братья, – встрял Мик, – а что если здесь прошел святой?!
– Нет, тогда бы нандо его обнаружили первые, – рассудительно сказал Сеннай. – Наверно, вонхва так и подумал. Поэтому и послал сначала нандо, а потом уж нас.
– И следы на земле бы остались, – добавил Дон.
– А может, здесь проходил бог? Говорят, в старину они посещали монастырь Иголки…
– Бог не стал бы удирать от какого-то там демона…
Братья в задумчивости застыли, созерцая отпечатки лап.
Весна была в разгаре, и в долине цвело всё, что только могло цвести. Берега утопали в зарослях ириса, на той стороне ручья среди кожистых плавучих листьев розовели первые бутоны лотоса. Там, где песок изрыли волчьи следы, ирисы были поломаны и помяты.
– Братья, а я вот о чем подумал, – сказал Сеннай. – Это второй так легко убил сторожевого демона – а от волка удирал. Почему?
– Ха, ничего удивительного, – фыркнул Мик. – Испугался его, ясное дело. Вот, гляньте на Кима – от него все духи разбегаются, а он тоже боится волка.
Ким вздрогнул, словно что-то пришло ему на ум. Но тут Сеннай наклонился к воде и подобрал у берега бутон лотоса – вернее, уже не бутон, а свежий, розоватый, полностью распустившийся цветок.
– Как он сюда попал? Лотосы растут на том берегу, а бутон лежит на этом!
Цветок пошел по рукам.
– Чужак уронил, пролетая над водой?
– А зачем он тащил с собой лотос?
– Хотел пожертвовать стражу и потерял?
– А может, его просто оторвало течением?
– И выбросило на берег? Смотрите, у него даже лепестки едва привяли… Он тут лежит самое большее полдня…
– Вывалился из прически! – предположил Мик, вызвав общий смех.
– Слушайте! – сквозь хихиканье пробился голос. – Я вспомнил! Она переплыла на этом бутоне ручей!
Все умолкли и обернулись на покрасневшего Сенная.
– Она? – с удивлением повторил Дон.
– Только не смейтесь. Это мне няня в детстве пела…
Хе-хе…поздравляю вас, братья, – ухмыляясь, произнес Лиу. – С нами играет в прятки фея.
Все, не сговариваясь, посмотрела на цветущий ручей, словно ожидая увидеть летящую над ирисами небожительницу.
Наконец Мик произнес деловито:
– Что ж, фею мы еще ни разу не ловили.
Хвараны опомнились и заговорили все разом.
– Разбиваемся – и каждый сам за себя? Или вместе? Давайте решать скорее… Как ловят фею, кто знает?!
– А где Ким? – спохватился Сеннай.
Кима не было.
Первым делом Ким поспешил в лагерь нандо. Там, как всегда по вечерам, когда заканчивались занятия, шла неторопливая, расслабленная праздная жизнь. Подростки занимались своими делами, болтали, смеялись, переходили от костра к костру. Шестеро наказанных за какую-то провинность с кряхтением и хихиканьем проволокли мимо Кима огромный чугунный котел – отмывать на ручей. Стук топора, обрывки песен… Ким повернул к дому вонхва.
Еще издалека он увидел на крыльце трапезной одинокую фигурку, выругался про себя и прибавил шагу. Маленький нандо в желтом кафтане при виде него даже не шелохнулся, только вынул изо рта пожеванную травинку. Сердце Кима забилось быстрее, радость смешалась с негодованием.
– Мисук!
– Привет, Мотылек!
Лицо феи осветила улыбка. Наряд мальчика только прибавлял ей изящества. Ким быстро оглянулся по сторонам, в любой миг ожидая появления хваранов или, того хуже – наставника.
– Ты с ума сошла! А если вонхва заметит?
Мисук пренебрежительно махнула рукой.
– Я здесь с самого утра, и никто ничего не заметил.
– Почему ты сразу не дала мне знать?
– Ждала, пока сам догадаешься.
– Зачем ты сюда пришла?
– Если я скажу, что пришла повидать тебя, ты конечно не поверишь?
Ким, не обращая внимания на иронию, сел рядом с ней на крыльцо.
– Ты видела Тошнотника у ручья?
– Что за дурацкие вопросы? Да я едва успела от него ускользнуть… а тут еще проклятый страж подвернулся, потянул свои когтистые ручонки…
– Мисук, пожалуйста, давай уйдем отсюда! Тебя заметят…
– Вот если мы будем прятаться по кустам, тогда точно заметят! А здесь никто не подумает.
– Я же подумал!
– Так то ты!
Ким тяжело вздохнул, покоряясь. Переупрямить Мисук не удавалось еще никому. Она была всё та же – дерзкая, отважная, всегда готовая бросить вызов кому-то во много раз сильнее ее. И, разумеется, проиграть. Ким взглянул ей в лицо – и разглядел наконец на щеках дорожки от высохших слез. В глазах Мисук затаилось горе.
– Что случилось? – спросил он, не скрывая беспокойства. – Почему за тобой гнался Тошнотник?
С лица Мисук сбежала улыбка.
– Всё плохо, Мотылек, – сказала она глухим голосом. – Учитель Кагеру здесь, на Каменной Иголке.
Ким похолодел. И тут же понял, что не удивлен. Хоть он и гнал эту мысль от себя много месяцев, но втайне боялся и ожидал именно этого. С тех самых пор, как встретил Тошнотника…
– Как же я ошиблась! Думала, мокквисин ни на что не годен… что он беспомощен и не опасен… А он снова перехитрил меня! Кто-то наделил его силой, которой невозможно сопротивляться. Я, фея, не понимаю, в чем ее источник. Это нечто чуждое и страшное, ни от Земли, ни от Неба, ни от Нижнего мира. Оно не дает себя разглядеть. Одно мгновение ты видишь радужные переливы, а потом оно наносит удар…
Голос Мисук задрожал, из глаз снова потекли слезы. Ким подвинулся ближе и взял ее за руку; она этого даже не заметила.
– И вот цена моей ошибки! Мокквисин со своим волком пришли к нам на Иголку. Захватили пещеру… Убили моего отца…
– Тигра? – изумленно воскликнул Ким. – О, бедная Мисук! Но почему он не сопротивлялся? Он же хозяин горы! Как он позволил им дойти до омута?
– Он ничего не смог сделать, – всхлипывая, ответила Мисук. – Даже если бы захотел. Почти тысячу лет он изживал в себе звериное начало. Они с матерью желали только одного – вместе достичь святости…
– А старица Ямэн? Что с ней?
Мисук стиснула челюсти. Ким заглянул ей в заплаканные глаза и увидел в них огонек той самой тигриной ярости, от которой избавился под конец жизни ее отец.
– Мать и Кагеру договорились. Две жизни – ее и моя, – в обмен… Словом, она отдала меня мокквисину.
– И ты убежала!
Мисук кивнула.
– Я туда никогда не вернусь, – поклялась она, свирепо блеснув глазами. – Пусть он попробует поймать меня!
Ким промолчал. Он разрывался от жалости к Мисук и осознания собственной беспомощности перед лицом могущественных врагов. Всё оказалось гораздо хуже, чем он предполагал. Кагеру жив и ничего не забыл. Едва ли он явился на Иголку только ради Мисук. Ведь не случайно Тошнотник осаждал монастырь, не случайно гнал Кима до самой Долины Цветов. А кто приказал ему убить Чумона? Что ему сделал безобидный старец? А что ему сделали родители Мисук? Кагеру не знает жалости – как и раньше. Он жаждет только мести.
Ким невольно окинул взглядом окрестные горы, заросшие темным лесом. В лагере хваранов они в безопасности, но всю жизнь здесь не просидишь. В душу ему закрался страх – и за себя, и за Мисук. Он ничем не может ей помочь.
– Кагеру знает, куда ты сбежала? – спросил он с тревогой.
Глаза Мисук сузились. Она отняла руку и сказала надменно:
– Если боишься – что ж, я и сама могу за себя постоять!
– Прошу тебя, Мисук, не обижайся! Ведь ты же сама сказала, что не можешь сама справиться с мокквисином. Ты правильно сделала, что пришла сюда. Колдовство Долины Цветов оказалось сильнее, чем стены монастыря. Но рано или поздно нам придется отсюда выйти. И я не уверен, что смогу защитить тебя от мокквисина. Точнее, уверен, что не смогу… во всяком случае – один…
Мисук, не дослушав, снова расплакалась. Ким мучился, не зная, что делать. Его слова ранили ее, но ведь они были правдой. Он реально оценивал свои силы. Даже с прежним Кагеру ему не удалось бы сладить, и Мисук, скорее всего, это понимала. Но все равно пришла за защитой именно к нему. Она, фея – к простому смертному… беглому послушнику, недоученному хварану…
Ким обнял ее и прижал к себе, словно надеясь закрыть собой от врагов. Мисук приникла к нему, как будто именно этого и ждала, и спрятала лицо у него на груди. Так же просто и привычно, как много лет назад кошкой приходила спать к нему в изголовье.
– Мисук, милая… я никому не позволю тебя обидеть, – прошептал Ким. – Оставайся здесь, со мной. Вместе мы одолеем их!
Вонхва появился как всегда неожиданно и бесшумно. Ким, с мечтательной улыбкой сидевший на крыльце, не заметил его приближения. Сухо ответив на вежливый поклон ученика, «государственный святой» осмотрелся, как будто пытаясь разглядеть следы феи в вечернем сумраке.
– Неужели никто из вас не заметил сегодня на заре ничего необычного?
Будущие хвараны переглянулись и дружно пожали плечами.
– Лагерь нандо пуст, – сказал Сеннай. – Мы что, снова идем в горы?
Вонхва закатил глаза.
– Спросите духов, если сами слепы!
Подростки один за другим поставили чашки на стол и выпрямились, привычно входя в удобный для общения с личными духами легкий транс. Дыхание их замедлилось, глаза затуманились, в трапезной стало тихо.
Только Ким спокойно продолжал пить чай. За прошедшую зиму он подрос, возмужал, обрел уверенность в себе и освоил множество полезных умений, но увы – повелевать духами так и не научился. Дело, впрочем, было не в неумении. Вонхва как-то сказал, усмехаясь, что Ким слишком долго прожил в монастыре и чересчур пропитался тамошней святостью. Духи и демоны Долины Цветов его откровенно избегали, чтобы не сказать боялись. А тех немногих, которые пробовали бросить ему вызов, Ким убивал с легкостью, которая его самого удивляла. С некоторых пор никто из братьев, кроме Лиу, не мог одолеть его в поединке. И они больше не смеялись над ним.
– Мои духи молчат, – сказал Мик, открывая глаза.
– Мои тоже не видят ничего особенного…
– И мои…
– Скверно, – сказал вонхва. – Если они ничего не видят, это еще не значит, что ничего не случилось. Это просто означает, что кто-то умеет отводить глаза не только людям.
– В чем дело-то? – зевая, спросил Лиу.
– Сегодня ночью некто пересек границу и проник в Долину Цветов.
Мальчики вскочили с мест.
– Как?! Быть того не может!
– Я бы узнал!
– Межевой столб на южной тропе успел подать сигнал – и сразу же умолк. Сколько я к нему ни обращался – все напрасно. Кто-то, проходя мимо, убил в нем духа-стража. Больше от этого столба никакого толку, разве что печку им растапливать.
Чай был забыт. Будущие хвараны обменялись горящими взглядами.
– Наставники нандо подняли их еще до рассвета, и сейчас они прочесывают долину. Когда пришлец будет обнаружен, сказали они, настанет ваш черед. Мы находим, вы связываете или уничтожаете. Но что-то я сомневаюсь, что они кого-нибудь найдут…
– Спасибо, учитель, – неожиданно низко поклонился Лиу.
– Это еще за что?
– За то, что вы оставили эту задачу нам! Братья, мы идем на охоту!
Вонхва одобрительно улыбнулся.
– Ким, – сказал он, – я на тебя особенно рассчитываю.
К обеду усталые, взмокшие нандо возвратились в лагерь. Одна за другой из леса выбирались группы, и десятники шли докладывать наставникам о своей неудаче. Нандо не просто обшаривали горные тропы. От их внимания не укрылся бы чуждый демон, неуспокоенная душа или лесной дух, по ошибке забредший в долину. «Никого! Ни человека, ни духа!» – говорили они, падая в свои гамаки под навесом из коры. Наставники безжалостно вытряхивали их из гамаков и отправляли петь – и они пели ритуальные песни, пока звуки-ростки снова не возвращали им силы.
Может, случилась ошибка, и никто не проникал в долину? Но вот он, столб-страж, пустой как старая колода. Никогда больше не напьется он жертвенной крови…
Дети Ветра и Луны, все пятеро, расположились на поляне неподалеку от бывшего сторожевого столба. Рассевшись на нежной первой травке, подростки смотрели, как Лиу ищет следы приблудной нежити. Все они, из уважения к врагу, нарядились в лучшие одеяния и раскрасили лица. Когда-то давно, рассказывал вонхва, хвараны выходили на битву в ритуальных масках. Теперь маски заменил яркий грим. Ким, в темно-зеленом кафтане, одолженном Лиу, выглядел не хуже прочих. За полгода у него отросли волосы, но еще не настолько, чтобы связывать их в хвост, и длинные пряди челки постоянно лезли ему в глаза.
Лиу стоял посреди поляны, раскинув руки и запрокинув голову. Раскрашенное лицо придавало ему красоту совершенного хищника. За спиной у него висели лук и колчан со стрелами. Губы его беззвучно шевелились, а с пальцев гроздьями срывались огоньки, похожие на светлячков. Светлячки рассыпались во все стороны; одни медленно опускались к земле, словно пушинки одуванчика, другие парили по верхушкам травы, третьи вились над головой Лиу, по спирали поднимаясь к вершинам деревьев. Солнце над лесом опустилось почти на ладонь, прежде чем Лиу пошевелился.
– А еще я вот так могу, – сказал он и резко свел руки над головой. Светлячки вспыхнули и длинными извилистыми молниями сорвались вниз. Во вспышке молний Лиу на миг поменял обличье – длинные огненные когти, оскаленная морда тигра. В ясном небе оглушительно грохнул гром, заставив будущих хваранов подскочить с земли, как ошпаренных.
– Сдурел?!
– Что это было?
– Мои боевые духи, – Лиу казался очень довольным. – Теперь они будут в виде молний. Я же Ирран, сын Неба – это обязывает…
– Хватит кривляться, – резко сказал Дон. – Твои духи что-нибудь нашли, или они годятся только на фейерверки?
Лиу без всяких признаков усталости опустил руки и сказал:
– Здесь в самом деле кто-то сегодня проходил.
– Правда, что ли? – съязвил Мик.
– Он шел оттуда, – Лиу указал в сторону далекой Каменной Иголки, полускрытой в облаках. – Шел это тропой, очень быстро. Может быть, даже бежал.
Дон подошел к нему, наклонился и очень внимательно осмотрел тропу.
– Здесь полно следов, но это следы нандо либо наши. Брат, ты ничего не путаешь?
– Ну, значит, он летел, – не смутился Лиу. – Итак, он быстро летел… вот оттуда. Потом приблизился к столбу-стражу и, не останавливаясь – заметьте, братья, – что-то сделал, причем так быстро, что дух даже из столба убраться не успел…
Лиу миновал столб и направился дальше по тропе. Братья последовали за ним.
– Эй, ты собираешься идти по следам до самой Иголки?
Но наследник императора через десяток шагов неожиданно свернул с тропы к ручью, остановился и выругался.
– Эти нандо – ленивые твари! Не догадались выйти за границу долины. Вот и следы!
Заскучавшие братья мигом его догнали.
– Что случилось?
– Идите сюда – и поймёте!
И в самом деле – стоило им перейти границу Долины Цветов, как обнаружилась куча прекрасных, четких следов. Правда, это были следы не призрачного нарушителя, а огромного волка.
– Тошнотник! – воскликнул Ким, хватаясь за меч.
Остальные тоже потянулись к оружию, но Дон сказал насмешливо:
– Спокойно, Ким, твоего демона-волка здесь нет. Он где-то очень далеко, иначе наши духи давно бы дали знать. Видно, прошлый урок пошел ему на пользу – он не посмел пересечь границу.
– Но он не ушел совсем, – торжествующе сказал Сеннай. – В точности как я предсказывал! Брат, он по-прежнему тебя подкарауливает!
– Что ж, – перебил его Лиу тоном чиновника из сыскного ведомства, – теперь всё стало ясно. Чужака, кем бы он ни был, преследовал демон-волк. Причем оба они – и нарушитель, и волк, – знали, что в пределы нашей Долины чужому бесу дороги нет. Поэтому и неслись со всех ног.
– Наверно волк караулил тропу в надежде, что по ней пройдет Ким, а меч взять забудет, – хихикая, предположил Мик.
– Да, в самом деле, Ким – это же твой демон! – вмешался Дон. – Давай-ка выкладывай, кого он мог преследовать, кроме тебя?
– Кого угодно, – мрачно сказал Ким, на всякий случай поглядывая по сторонам. – Другого монаха, например.
– А кроме монаха?
– Братья, – встрял Мик, – а что если здесь прошел святой?!
– Нет, тогда бы нандо его обнаружили первые, – рассудительно сказал Сеннай. – Наверно, вонхва так и подумал. Поэтому и послал сначала нандо, а потом уж нас.
– И следы на земле бы остались, – добавил Дон.
– А может, здесь проходил бог? Говорят, в старину они посещали монастырь Иголки…
– Бог не стал бы удирать от какого-то там демона…
Братья в задумчивости застыли, созерцая отпечатки лап.
Весна была в разгаре, и в долине цвело всё, что только могло цвести. Берега утопали в зарослях ириса, на той стороне ручья среди кожистых плавучих листьев розовели первые бутоны лотоса. Там, где песок изрыли волчьи следы, ирисы были поломаны и помяты.
– Братья, а я вот о чем подумал, – сказал Сеннай. – Это второй так легко убил сторожевого демона – а от волка удирал. Почему?
– Ха, ничего удивительного, – фыркнул Мик. – Испугался его, ясное дело. Вот, гляньте на Кима – от него все духи разбегаются, а он тоже боится волка.
Ким вздрогнул, словно что-то пришло ему на ум. Но тут Сеннай наклонился к воде и подобрал у берега бутон лотоса – вернее, уже не бутон, а свежий, розоватый, полностью распустившийся цветок.
– Как он сюда попал? Лотосы растут на том берегу, а бутон лежит на этом!
Цветок пошел по рукам.
– Чужак уронил, пролетая над водой?
– А зачем он тащил с собой лотос?
– Хотел пожертвовать стражу и потерял?
– А может, его просто оторвало течением?
– И выбросило на берег? Смотрите, у него даже лепестки едва привяли… Он тут лежит самое большее полдня…
– Вывалился из прически! – предположил Мик, вызвав общий смех.
– Слушайте! – сквозь хихиканье пробился голос. – Я вспомнил! Она переплыла на этом бутоне ручей!
Все умолкли и обернулись на покрасневшего Сенная.
– Она? – с удивлением повторил Дон.
– Только не смейтесь. Это мне няня в детстве пела…
Хвараны дослушали славную песню до конца и переглянулись. Они настолько сроднились между собой, что почти могли читать мысли друг друга… но тут ничего читать не требовалось.
«Из лепестка парус,
из травинки весло
Плывет-плывет ладья
по облачной реке.
На берег ступает
бессмертная дева,
проходит по верхушкам трав,
исчезает внезапно…»
Хе-хе…поздравляю вас, братья, – ухмыляясь, произнес Лиу. – С нами играет в прятки фея.
Все, не сговариваясь, посмотрела на цветущий ручей, словно ожидая увидеть летящую над ирисами небожительницу.
Наконец Мик произнес деловито:
– Что ж, фею мы еще ни разу не ловили.
Хвараны опомнились и заговорили все разом.
– Разбиваемся – и каждый сам за себя? Или вместе? Давайте решать скорее… Как ловят фею, кто знает?!
– А где Ким? – спохватился Сеннай.
Кима не было.
Первым делом Ким поспешил в лагерь нандо. Там, как всегда по вечерам, когда заканчивались занятия, шла неторопливая, расслабленная праздная жизнь. Подростки занимались своими делами, болтали, смеялись, переходили от костра к костру. Шестеро наказанных за какую-то провинность с кряхтением и хихиканьем проволокли мимо Кима огромный чугунный котел – отмывать на ручей. Стук топора, обрывки песен… Ким повернул к дому вонхва.
Еще издалека он увидел на крыльце трапезной одинокую фигурку, выругался про себя и прибавил шагу. Маленький нандо в желтом кафтане при виде него даже не шелохнулся, только вынул изо рта пожеванную травинку. Сердце Кима забилось быстрее, радость смешалась с негодованием.
– Мисук!
– Привет, Мотылек!
Лицо феи осветила улыбка. Наряд мальчика только прибавлял ей изящества. Ким быстро оглянулся по сторонам, в любой миг ожидая появления хваранов или, того хуже – наставника.
– Ты с ума сошла! А если вонхва заметит?
Мисук пренебрежительно махнула рукой.
– Я здесь с самого утра, и никто ничего не заметил.
– Почему ты сразу не дала мне знать?
– Ждала, пока сам догадаешься.
– Зачем ты сюда пришла?
– Если я скажу, что пришла повидать тебя, ты конечно не поверишь?
Ким, не обращая внимания на иронию, сел рядом с ней на крыльцо.
– Ты видела Тошнотника у ручья?
– Что за дурацкие вопросы? Да я едва успела от него ускользнуть… а тут еще проклятый страж подвернулся, потянул свои когтистые ручонки…
– Мисук, пожалуйста, давай уйдем отсюда! Тебя заметят…
– Вот если мы будем прятаться по кустам, тогда точно заметят! А здесь никто не подумает.
– Я же подумал!
– Так то ты!
Ким тяжело вздохнул, покоряясь. Переупрямить Мисук не удавалось еще никому. Она была всё та же – дерзкая, отважная, всегда готовая бросить вызов кому-то во много раз сильнее ее. И, разумеется, проиграть. Ким взглянул ей в лицо – и разглядел наконец на щеках дорожки от высохших слез. В глазах Мисук затаилось горе.
– Что случилось? – спросил он, не скрывая беспокойства. – Почему за тобой гнался Тошнотник?
С лица Мисук сбежала улыбка.
– Всё плохо, Мотылек, – сказала она глухим голосом. – Учитель Кагеру здесь, на Каменной Иголке.
Ким похолодел. И тут же понял, что не удивлен. Хоть он и гнал эту мысль от себя много месяцев, но втайне боялся и ожидал именно этого. С тех самых пор, как встретил Тошнотника…
– Как же я ошиблась! Думала, мокквисин ни на что не годен… что он беспомощен и не опасен… А он снова перехитрил меня! Кто-то наделил его силой, которой невозможно сопротивляться. Я, фея, не понимаю, в чем ее источник. Это нечто чуждое и страшное, ни от Земли, ни от Неба, ни от Нижнего мира. Оно не дает себя разглядеть. Одно мгновение ты видишь радужные переливы, а потом оно наносит удар…
Голос Мисук задрожал, из глаз снова потекли слезы. Ким подвинулся ближе и взял ее за руку; она этого даже не заметила.
– И вот цена моей ошибки! Мокквисин со своим волком пришли к нам на Иголку. Захватили пещеру… Убили моего отца…
– Тигра? – изумленно воскликнул Ким. – О, бедная Мисук! Но почему он не сопротивлялся? Он же хозяин горы! Как он позволил им дойти до омута?
– Он ничего не смог сделать, – всхлипывая, ответила Мисук. – Даже если бы захотел. Почти тысячу лет он изживал в себе звериное начало. Они с матерью желали только одного – вместе достичь святости…
– А старица Ямэн? Что с ней?
Мисук стиснула челюсти. Ким заглянул ей в заплаканные глаза и увидел в них огонек той самой тигриной ярости, от которой избавился под конец жизни ее отец.
– Мать и Кагеру договорились. Две жизни – ее и моя, – в обмен… Словом, она отдала меня мокквисину.
– И ты убежала!
Мисук кивнула.
– Я туда никогда не вернусь, – поклялась она, свирепо блеснув глазами. – Пусть он попробует поймать меня!
Ким промолчал. Он разрывался от жалости к Мисук и осознания собственной беспомощности перед лицом могущественных врагов. Всё оказалось гораздо хуже, чем он предполагал. Кагеру жив и ничего не забыл. Едва ли он явился на Иголку только ради Мисук. Ведь не случайно Тошнотник осаждал монастырь, не случайно гнал Кима до самой Долины Цветов. А кто приказал ему убить Чумона? Что ему сделал безобидный старец? А что ему сделали родители Мисук? Кагеру не знает жалости – как и раньше. Он жаждет только мести.
Ким невольно окинул взглядом окрестные горы, заросшие темным лесом. В лагере хваранов они в безопасности, но всю жизнь здесь не просидишь. В душу ему закрался страх – и за себя, и за Мисук. Он ничем не может ей помочь.
– Кагеру знает, куда ты сбежала? – спросил он с тревогой.
Глаза Мисук сузились. Она отняла руку и сказала надменно:
– Если боишься – что ж, я и сама могу за себя постоять!
– Прошу тебя, Мисук, не обижайся! Ведь ты же сама сказала, что не можешь сама справиться с мокквисином. Ты правильно сделала, что пришла сюда. Колдовство Долины Цветов оказалось сильнее, чем стены монастыря. Но рано или поздно нам придется отсюда выйти. И я не уверен, что смогу защитить тебя от мокквисина. Точнее, уверен, что не смогу… во всяком случае – один…
Мисук, не дослушав, снова расплакалась. Ким мучился, не зная, что делать. Его слова ранили ее, но ведь они были правдой. Он реально оценивал свои силы. Даже с прежним Кагеру ему не удалось бы сладить, и Мисук, скорее всего, это понимала. Но все равно пришла за защитой именно к нему. Она, фея – к простому смертному… беглому послушнику, недоученному хварану…
Ким обнял ее и прижал к себе, словно надеясь закрыть собой от врагов. Мисук приникла к нему, как будто именно этого и ждала, и спрятала лицо у него на груди. Так же просто и привычно, как много лет назад кошкой приходила спать к нему в изголовье.
– Мисук, милая… я никому не позволю тебя обидеть, – прошептал Ким. – Оставайся здесь, со мной. Вместе мы одолеем их!
Вонхва появился как всегда неожиданно и бесшумно. Ким, с мечтательной улыбкой сидевший на крыльце, не заметил его приближения. Сухо ответив на вежливый поклон ученика, «государственный святой» осмотрелся, как будто пытаясь разглядеть следы феи в вечернем сумраке.