Гурова Анна Евгеньевна. Громовая жемчужина

   – А, вот ты где! – из темноты незаметно появился Анук. – Всё прошло отлично! Здорово я пугнул этих куриц! Малость, но им хватило. Мы сумели заинтересовать княгиню театром, а дальше – уже дело Сахемоти. Эй, хватит обниматься с фонарем! Что ты делаешь, мокквисин?
   Кагеру повернулся к мальчику. На щеках проступил румянец, губы порозовели, взгляд стал стеклянный и пронзительный.
   – Не видишь – отцепляю фонарь, – хрипло сказал он. – Без огня я не смогу идти ночью через лес, и ты прекрасно об этом знаешь.
   – Полагаешь, это меня огорчает? – улыбнулся подросток хищной недетской ухмылкой. – Шевелись, мокквисин, дорога далека. Пора к Сахемоти, с отчетом.
   Кагеру вздохнул и послушно поплелся вслед за Ануком в темноту.

Глава 7. Мастер Терновая Звезда

   Неподалеку от северного тракта на Асадаль, в десяти ри от замка Касимы и полутора ри от почтовой станции Репейники, на холмистом морском берегу поднимается одинокая гора Омаэ, по-древнекиримски «Дар божеству», поросшая сосновым бором. Со стороны моря, где сосны растут реже, видны остатки разрушенной постройки, уступами спускающейся к дюнам и песчаному пляжу. Эта гора считается заповедной, а почему – никто толком не знает, да и не задумывается. Здесь никто никогда не жил, рыбаки предпочитают высаживаться на берег в других местах, и даже разбойники сюда не забредают. Возможно, дело в развалинах. От них почти ничего не осталось – только если хорошенько приглядеться, тут и там под слоем песка и хвои проступают то длинные плоские камни фундамента, то выщербленные ступеньки. Должно быть, много десятков, а то и сотен лет назад на этом холме стоял замок или храм. Память не сохранила имя его хозяина. Зато любому ребенку известно, кто водится в древних руинах. Особенно по ночам.
   Солнце клонилось к закату. Через пляж протянулись сизые тени, на сосновых стволах застывали капли вытопившейся смолы. С моря порывами налетал свежий соленый ветер, остужая дневной жар. Волны разбивались о рифы. Со склонов дюн змеились тонкие струйки песка, скрипели огромные древние корабельные сосны. Приморский ветер давно выдул песок из-под их могучих корней, создав норы, в каждой из которых могли бы укрыться несколько человек. Дюны были густо усыпаны сухими ветками, иглами и прошлогодними шишками. Ничего, похожего на тропинку тут и в помине не было.
   – Я больше не могу! – тихо простонала самая старшая из придворных дам, отклеивая подол от сосновой коры и в ужасе взирая на то, во что превратился палевый шелк.
   Княгиня Касима с многочисленной свитой пробирались к побережью напрямик через сосновую рощу. Три десятка придворных дам ковыляли на высоких лакированных подставках, подобрав полы и завязав на спине длинные рукава, вязли в песке, спотыкались, потели, прилипали к смолистым стволам и пачкали о корни белоснежные носки. На лицах дам была отражена скорбь о погибающем макияже. Ветер, словно забавляясь, бросал женщинам в лицо песчинки, превращая безупречно гладкую кожу в рябой кошмар. Все они страстно завидовали мужчинам и слугам, которые наслаждались отдыхом на почтовой станции. Выехали они засветло и прибыли, как и рассчитывала Касима, на вечерней заре, но всем непосвященным молодая княгиня строго запретила даже приближаться к горе Омаэ.
   – Дамы, веселее! – с наигранной бодростью воскликнула Касима, шагавшая впереди цепочки рядом с Кагеру. – Отнеситесь к трудностям пути как…как к приключению! Надеюсь, еще до полуночи мы вернемся домой! А завтра устроим поэтический турнир на тему «Путешествие среди песков и горных круч»…
   – Если раньше не переломаем ноги, – процедила сквозь зубы старшая придворная дама.
   – Клянусь, это первый и последний раз. Я прикажу устроить деревянные ступени с поручнями и навесом от солнца, – ободряюще улыбнулась ей Касима. – Осталось ведь совсем недолго, правда, преподобный Кагеру? Не устаю удивляться этой местности! Эти странные песчаные холмы напоминают дно древнего моря…
   Касима, показывая дамам пример выдержки, храбро взобралась на высоченную дюну, влезла на плоский прямоугольный камень с углублением в центре, огляделась.
   – Ага! Внизу костер и какие-то люди! Где же эти знаменитые развалины?
   – Вы на них уже стоите, госпожа княгиня, – заметил Кагеру, с любопытством взглянув ей под ноги. – Если не ошибаюсь, постройка спускалась вниз террасами, постепенно расширяясь к основанию, и мы сейчас на самом верхнем ярусе. А как раз там, куда вы изволили влезть, судя по всему, был жертвенник.
   Касима, отвернувшись, махала дамам.
   – Сюда, сюда! Смотрите, как удобно! О, тут даже ступени! А где будет сцена?
   – Вон там, на нижнем ярусе.
   – Значит, здесь мы устроим зрительские места…Вы только представьте, дамы! Представление в древнем театре идет целый день. Зрители приходят и уходят, выпивают, закусывают, обмениваются впечатлениями…
   – Прекрасное времяпрепровождение, – кисло согласились дамы.
   – Ну что ж, а теперь пойдемте, преподобный, познакомимся с этим вашим непревзойденным мастером-лицедеем из лесного края…
   Касима ловко спустилась с камня и поспешила вниз.
   Ступени привели гостей на обширную прямоугольную площадку, вымощенную каменными плитами. Часть площадки загромождали крупные обломки, вероятно, давным-давно упавшие сверху, и сухие сосновые ветки. Площадку, громко перекликаясь, расчищали наемные рабочие. Рабочими руководил высокий худой человек с длинными белыми волосами. Рядом с ним стояли еще двое, о чем-то оживленно споря. У подножия холма горел костер, рядом с ним лежал перевернутый чугунный котел, однако до ужина явно было еще далеко.
   – Нет и еще раз нет, – раздавался негромкий, звучный, очень спокойный голос – из тех, что способны своим спокойствием довести собеседника до белого каления. – Сосны рубить нельзя. Вот там, за дюнами, рубите сколько вам заблагорассудится, а эти оставьте в покое.
   Ему отвечал раздраженный голос старшины плотников.
   – Но почему? Из-за холма таскать в десять раз дольше и сложнее, а здесь все материалы под рукой…
   – По-вашему, я должен играть среди пеньков? Я должен перевоплощаться в морского царя посреди лесопилки? Чтобы ни единой срубленной сосны отсюда, – беловолосый изящно повел длинным рукавом, – и во-он дотуда я не видел.
   – Но таскать стволы с той стороны горы! Если зайти чуть левее, отсюда будет уже не видно вырубки…
   – Да, кстати – запах тоже очень важен. Зрители должны обонять ароматы моря… древности… хвои…Но никак не смоляного вара и гнилых опилок.
   – Но…Ах, ладно. Дело ваше. Отчитываться за пустой перерасход будете сами!
   Старшина плотников пожал плечами, и что-то бормоча по поводу нелепых актерских капризов, отошел к костру. Его помощники тем временем уже ползали по каменной террасе, отмеряли, вбивали колышки и протягивали веревки.
   – Готовят место для сцены. Мастер не теряет времени даром, – отметил Кагеру. – Госпожа княгиня, позвольте представить вам лучшего актера севера. Сейчас мастер выступает под сценическим именем Терновая Звезда.
   – Зовите меня попросту Звезда, – скромно произнес Сахемоти, складывая ладони у груди и слегка кланяясь.
   – Так вы и есть тот самый великий кукольник?
   Касима с любопытством и недоверием разглядывала «знаменитость». Ей пришлось задрать подбородок, чтобы взглянуть ему в лицо – мастер Терновая Звезда был выше нее по крайней мере на голову.
   – Я не кукольник, – ответил актер, выпрямляясь. – Кукольники управляют марионетками, а я управляю кукольниками. Я – голос и вдохновение моего театра. А также ум и кошелек. Поскольку организационные и финансовые дела труппы тоже на мне… Конечно, я всего лишь провинциальный комедиант, – добавил он и снова поклонился, как будто вспомнив о приличествующей скромности. – Я безмерно счастлив и горд, что мне выпала честь лично послужить правительнице островов Кирим!
   «Что-то не чувствую я этой безмерности», – с сомнением подумала Касима, в упор разглядывая собеседника.
   Внешность мастера Терновой Звезды была необыкновенной. Очень высокий, и казажущийся еще выше в сандалиях на подставках-платформах, по-юношески стройный и худощавый, он держался со спокойной уверенностью человека, который ни о чем не заботится и ничего не опасается. При первом взгляде на его правильное продолговатое лицо ему можно было дать лет двадцать семь – двадцать девять. Однако судя по речам и манерам, лицедей явно был гораздо старше. Касима взглянула наметанным глазом, как лег грим, посмотрела на кожу его шеи и рук, и решила, что «великому актеру» около сорока. Длинные пышные седые волосы, – вероятно, парик, – придавали ему совершенно фантастический вид. «Человек без пола и возраста, – подвела итог Касима. – Такой в самом деле может перевоплотиться во что угодно, сыграть и старика, и юношу, мужчину и женщину. А глазищи-то…ух…даже жутко…»
   Глаза у Терновой Звезды тоже были не как у людей: огромные, прозрачные, цвета ртути.
   Предупредительная, несколько усталая улыбка мастера контрастировала с его вычурным зловещим нарядом. Многослойное дорогое одеяние было выполнено в мрачной красно-черной гамме. По верхней накидке шел узор – нечто вроде длинных серых игл. Вероятно, они должны были символизировать ветки терна, но получилось больше похоже на колючки дикобраза. За пояс заткнут знак ремесла – большой сложенный веер.
   – Прекрасное и таинственное место эта гора, – сказал он, глядя на Касиму сверху вниз. – Оно вполне соответствует духу пьесы. Вам так не кажется, княгиня?
   Касима прищурила глаза. Да чем себя возомнил этот лицедей? Разговаривает с ней как с равной! И, похоже, считает, что имеет на это полное право!
   – А где ваша труппа, мастер Звезда? Я вижу только плотников и поденщиков.
   – Моя труппа, как обычно, разъезжает по городам и селам провинции Мок. Я не стал брать ее сюда.
   – Почему?!
   – Вы имеете представление о том, что мы будем здесь делать? Понимаете специфику кукольного театра?
   – Нет, – надменно сказала Касима.
   – Мои кукольники не годятся. Умение ловко двигать руками, передавая эмоции пальцами и запястьями – это совсем не то, что мне надо от актеров игрового театра. Я прибыл только с парой слуг и помощников. Часть из них здесь, со мной, другие остались в городе.
   – А как же ваша труппа? Вы бросили ее на произвол судьбы?
   – Моя труппа будет пока выступать без меня. Конечно, ее доходность резко упадет, но я рассчитываю вернуть деньги…
   – Пожалуйста, о вознаграждении не беспокойтесь, – Касима снисходительно улыбнулась.
   – Вы меня не поняли, госпожа княгиня, – в точности копируя ее выражение лица, перебил Сахемоти. – Я не собираюсь торговаться. Конечно, я не сомневаюсь, что буду работать не бесплатно, и это естественно для артиста моего ранга. Но деньги для меня не главное. Я с огромным интересом приму участие в эксперименте по возрождению национального театра. Потому что, как и вы, страстно увлечен народным искусством.
   «Ну надо же – одолжение мне делает! Каков наглец! Он, видно, считает, что мне без него не обойтись!»
   Касима едва не рассердилась. Впрочем, мастер Звезда, несмотря на его актерскую спесь, показался ей достаточно сообразительным и компетентным человеком для отведенной ему роли.
   – Что ж, я рада найти в вашем лице не просто исполнителя, но и единомышленника, – сказала она с холодной любезностью. – Постарайтесь произвести на меня благоприятное впечатление – и, возможно, я даже сделаю вас главным постановщиком моего будущего спектакля…
   Сахемоти церемонно поклонился, а затем бесцеремонно засмеялся.
   – Похоже, я уже взвалил на себя эти обязанности. Наш преподобный Кагеру обрисовал мне объем работ и честно сказал, что кроме меня, организовывать всё это некому. Но организационные хлопоты меня не пугают. Дело привычное. Самое сложное – найти подходящих актеров на главные и вспомогательные роли. Всё остальное: бутафоры, костюмеры, музыканты, – это детали. Мои помощники в городе уже начали подбор музыкантов для инструментального сопровождения спектакля…
   Касима удивленно подняла брови.
   – У вас нет даже музыкантов? А я думала, что вы привезете своих!
   – Если бы я привез своих, мне пришлось бы тащить сюда всю труппу, а почему я этого не сделал, я уже объяснил, – терпеливо повторил актер. – Ничего, местные музыканты подойдут. Я сам научу их правильно петь и танцевать. Спектакль сопровождают очень древние песни, аккомпанемент достаточно простой. Музыкальное сопровождение консервативно, оно не меняется столетиями…
   – И со всем этим вы собираетесь справиться один? – с явным недоверием уточнила Касима. – И режиссура, и инженерные работы, и подбор актеров… и даже обучение песням с танцами? Это уж как-то слишком…самонадеянно.
   – Не верите?
   – А вы можете предоставить доказательства?
   – Прямо сейчас?
   Глаза Касимы блеснули:
   – Вот именно. Покажите нам, мастер Звезда, на что вы способны!
   Несколько мгновений Касима наслаждалась выражением замешательства на лице хвастливого актера.
   – Вы подвергаете суровому испытанию мои скромные таланты.
   – Я уверена, что вы справитесь, – Касима огляделась и уселась на ближайший камень. – Приступайте. Обожаю сюрпризы.
 
   – Что там? Что? – перебивая друг друга, раздались взволнованные голоса. – О! Сейчас будет представление!
   Придворные дамы оживились и принялись рассаживаться по краю террасы, придирчиво осматривая камни и корни в поисках мест почище. Сахемоти медленно обошел «сцену», в задумчивости поглядывая то под ноги, то в быстро темнеющее небо.
   – Солнце вот-вот спрячется, – проворчал он. – Что можно сыграть в темноте? Впрочем, есть одна легенда… Эй! – крикнул он рабочим. – Подкиньте веток в костер и разложите быстренько еще один, с той стороны. А между кострами поставьте вот этот котел вверх дном…
   – Как интересно!
   – Дальше будет еще интереснее, – пообещал лицедей. – Все ли собрались? Придется немного подождать, пока будут готовы декорации и освещение. А чтобы вы не заскучали, я познакомлю вас с предысторией…
   Сахемоти выдержал паузу, дожидаясь полной тишины и внимания. Затем медленно церемонно поклонился на все четыре стороны, касаясь лбом земли. Вставать он не стал, так и оставшись сидеть на пятках. Спину выпрямил, руки положил на колени. Позади него рабочие, тихо перебрасываясь словами, разводили второй костер, со скрипом волокли по песку котел.
   Бледное лицо актера постепенно обрело неподвижность маски. Глаза потемнели, запали, погрузились в тень, превратились в две дыры без зрачков. Некоторые дамы помладше даже слегка оробели. Глядя на эту мертвенную маску, казалось, что ее обладатель сейчас не в этом мире, а где-то очень далеко, в безднах собственной памяти – в такой глубине, куда ни один человек без страха заглянуть не сможет.
   – Прежде всех времен, когда не было еще ни земли, ни неба, а только одна безграничная гладь Тайхео и бездна звезд над ней, – громко, нараспев заговорил Сахемоти,– первая женщина и ее мужчина, священные супруги-близнецы, пришли по радуге из Надмирной Тьмы на землю, чтобы поискать себе пищи…
   Зрители внимали словам легенды, почти не вдумываясь в их смысл – настолько всех поразила манера рассказа. Мастер Терновая Звезда, словно для того, чтобы сделать темные слова еще более непонятными, каким-то образом декламировал их так, будто они доносились не у него изо рта, а издалека, прямо из воздуха, или из-под земли. Даже голос у него изменился, став низким и торжественным, как у жреца. От одного этого звука по спинам бежали мурашки. Одна только Касима сидела, лучась от удовольствия. Именно такой диковатой, наводящей дрожь экзотики она и ожидала от своей театральной затеи.
   – …первый мужчина наугад ударил в воду своим копьем – и сразу наткнулся на нечто, похожее на огромную медузу, плавающее по воле ветра и течения, словно оборванная водоросль. То была новорожденная земля, еще мягкая и не имеющая корней. В испуге выдернул мужчина копье, и с него скатилась в волны капля крови, а за ней еще, и еще. Когда эти капли остыли и сгустились, возникла твердь. Так родился архипелаг, впоследствии названный Кирим. Супруги-близнецы спустились по радуге на землю и решили там поселиться…
   Неожиданно Сахемоти поменял манеру изложения и добавил обычным голосом.
   – Это было вступление. У супругов-близнецов родилось множество детей, но это совсем другая история, и я поведаю ее вам как-нибудь потом. Пока же вам достаточно узнать, что старшими были близнецы: сестра – Солнце и брат – Ветер. О них-то и пойдет речь.
   – А как звали первых людей? – робко спросила какая-то молоденькая дама.
   – Все это было так давно, что никто не помнит их имен.
   – Вы сами придумали эту историю?
   – Конечно, нет. Это старинная легенда о рождении островов Кирим.
   – Немного наивна и несуразна, но старинные сказки всегда глуповаты, – сказала Касима, расправляя атласные рукава. – Обязательно прикажу ее записать. Продолжайте.
   Сахемоти оглянулся, не вставая с колен. Сцена была готова. Плотники отошли к нижнему краю террасы и сели на землю. По обеим сторонам террасы полыхали два высоких костра, между ними черным пузырем торчал перевернутый котел, отбрасывая одновременно две тени. Тени вздрагивали в такт пламени, словно котел был живым существом. Сахемоти плавно поднялся на ноги, вытащил из-за пояса веер и щелчком распахнул его.
   Воздух вдруг стал вязким, словно грозовая туча повисла над сосновым холмом. Многим стеснило грудь, стало трудно дышать, у иных зазвенело в ушах или заныли виски. Сахемоти поднял веер, опустил голову, чтобы лицо полностью оказалось в тени, и низким гортанным речитативом заговорил-запел:
   – Я – Ветер. Моя сущность – злоба и ярость. Больше всего на свете я люблю пакостить и разрушать…
   Мастер вытянул перед собой рукуи медленным текучим шагом двинулся по кругу, разрезая веером пространство между кострами.
   – Все восемь миллионов духов, мои братья и сестры, видимые и невидимые существа, боятся и ненавидят меня за жестокие шутки. Но никто не смел и слова мне сказать, до того дня, когда я забросил дохлую лошадь с ободранной шкурой на крышу дома, где ткала моя сестра-Солнце. Она оскорбилась и закрылась в пещере, заложив вход каменной дверью. Небо и земля, и мировой океан Тайхео – всё скрылось во мраке. Наступила вечная ночь. Темнота наполнилась голосами миллионов бесов. Они множились, как летние мухи, питаясь людскими страхами.
   Терновая Звезда шел плавно, словно медленно летел над землей. Он завершил круг и остановился возле котла.
   – Восемь миллионов духов долго умоляли Солнце выйти. Но она даже не ответила им. Тогда они обратились ко мне. «Из-за тебя она покинула мир, – сказали они. – Попроси прощения!» Я долго отказывался, но потом мне на ум пришла отличная шутка. «Просить не буду, – сказал я. – Сестра-Солнце все равно меня не послушает. Лучше я попробую разыграть ее еще раз…»
   Теперь лицо актера было обращено прямо к зрителям. Пламя костров окрасило его бледную кожу в адские багровые тона.
   – «Соберите хворост и разожгите костры у входа в пещеру, – приказал я. – Принесите большой глиняный горшок. И кричите погромче!»
   Сахемоти вдруг как-то незаметно оказался стоящим на днище чугунного котла. Раздался негромкий ритмичный перестук. Актер широко развел руки в стороны и начал вращаться, притопывая – сначала медленно, потом всё быстрее. Только и видно было, как развеваются полы и рукава его вычурного наряда и длинные белые пряди волос. Актер кружился все быстрее и быстрее, превращаясь в огненный вихрь, перестук деревянных подошв превратился в монотонный рокот. Касима, поначалу с любопытством ожидавшая, когда же танцор свалится с котла, сидела бледная, вцепившись обеими руками в края каменной глыбы. Ей казалось, что Терновая Звезда неподвижен, а вращается мир вокруг него. Кружились звезды в небе, кружились сосны и озаренные огнем лица зрительниц, кружились тени – каждая в свою сторону. Костры превратились в две кометы, рассекающие темноту. А Терновая Звезда все танцевал, все усложнял и ускорял ритм. Ритмичный четкий стук деревянных подставок в чугун. Хлопанье, щелканье и шелест веера. Свистящее шипение рассекающей воздух шелковой материи. Оба костра сливаются в один, и на миг на нижней террасе брошенного храма возникает видение – человек, самозабвенно танцующий в вихре пламени. Касима резко вздохнула и прижала руки ко рту.
   – Это же солнце! Он танцует… солнце!
   Казалось, Терновая Звезда охвачен экстазом, однако он услышал возглас княгини и тут же прекратил танец. Он легко спрыгнул с котла, и, даже не пошатнувшись, как ни в чем не бывало, продолжил свой рассказ:
   – От грохота моих сандалий задрожала сама темнота. Я танцевал, костры пылали, а восемь миллионов духов кричали в восторге: «Солнце! Солнце!» Наконец моя сестра не выдержала. Удивленная таким весельем во мраке, она приоткрыла каменную дверь своей пещеры и спросила:
   – Что за шум?
   – Мы радуемся танцу солнца! – ответили ей духи.
   – Солнце – это я! – возмущенно ответила она, выглядывая из пещеры в поисках соперницы.
   – Не-е-т! – ответил я ей, хватая ее за руку и вытаскивая наружу. – Солнце – это я!»
   Сахемоти щелкнул веером, складывая его и убирая за пояс, и торжественно закончил:
   – Вот так вечная ночь была побеждена, а Солнце обмануто и навсегда возвращено в наш мир!
   На террасе воцарилась тишина. Никто не шевельнулся: застывшие взгляды, приоткрытые рты, стиснутые потные кулачки… Всем казалось, что мир все еще вращается вокруг танцующего обманщика-Ветра.
   – Ну что, достаточно доказательств?– спросил актер, обращаясь к княгине.
   Касима не ответила. Она как завороженная неподвижно смотрела в глаза Сахемоти, в которых отражались догорающие костры.
   Наконец Кагеру, с каменным лицом наблюдавший за выступлением, встал и несколько раз хлопнул в ладоши, чтобы прогнать наваждение. Напряженная тишина была нарушена. По его примеру в толпе раздались разрозненные хлопки, затем вздохи, перешептывание, шелест платьев… и вот наконец один за другим, сливаясь в хор, зазвучали восторженные возгласы.
   – Нет слов! Никогда не видела ничего подобного!
   – Потрясающе!
   – Божественно!
   – Какая необычная история! Это тоже народная легенда?
   – Какой искусный танец!
   Мастер Терновая Звезда, окруженный дамами, раскланивался и отнекивался.
   – Дамы, это всего лишь простенький неумелый танец и забытая деревенская сказка. Прошу проявить снисходительность к моему скромному таланту…
   – Вы превзошли мои ожидания, – тихо сказала ему Касима, отведя в сторону. – И даже слегка напугали. Вы не поверите, но мне показалось, что я все это уже когда-то слышала…или видела.
   – Во сне? – с невинным видом предположил Сахемоти.
   – Ох, не знаю. Зато теперь я наверняка не усну целую ночь, буду вспоминать…
   – Таково действие истинного искусства, – улыбаясь, ответил актер.
   И снова княгиня не поняла, дерзит он или просто говорит, что думает. Но теперь ее это совершенно не озаботило. Она и сама не могла сказать, чем ее так разволновало это коротенькое и, в общем-то, незамысловатое представление. Всю обратную дорогу перед ее глазами стоял Терновая Звезда, танцующий среди пламени и сам похожий на пламя, а в ушах звучал его низкий голос.

Глава 8. Приятные воспоминания ночью у моря

   – Наконец-то они все отсюда убрались! – заявил Анук, сладко потягиваясь. – Я уж думал, что княгиня никогда не угомонится. Клянусь, она бы проторчала здесь всю ночь, если бы не взвыли ее служанки. Ну что, старший брат, поздравляю – ты еще далеко не всё забыл и растерял. Танец был превосходен, пение – и того лучше. А уж видение, которое ты под конец наслал на зрителей…
   – Да оставь. Поразмялся, не более того.
   – Не прибедняйся. Кстати, поверни осьминога со своей стороны – подгорает…
   Луна посеребрила волны и прибрежные дюны. Гора Омаэ была почти невидима в темноте, нависая где-то слева скрипучей, шелестящей громадой. На расчищенной площадке – не там, где происходило представление, а ниже, прямо на песке, – тлел небольшой костер, над которым Анук жарил на острых прутиках мидии и кусочки только что пойманного осьминога.
   – А когда благородные гостьи отчалили восвояси, я было испугался, что тут заночует плотник со своей вонючей артелью. Им страшно не хотелось тащиться в деревню в темноте через дюны. Пришлось рассказать им пару историй о демонах…Хвала богам, что они оказались такими трусливыми и суеверными!
   – Смертным свойственно бояться бесов, – философски заметил Сахемоти. – Ибо они невежественны, бестолковы и слабосильны.
   – Но именно здесь нет никаких бесов! – невнятно отвечал Анук, силясь разжевать кусок пупырчатого щупальца осьминога. – Да бесы этот холм за десять ри стороной обходят!
   – Смертные-то про это не знают.
   Сахемоти полулежал по другую сторону костра, удобно опираясь локтем на свернутое одеяло. Из одежды на нем оставались только свободные черные штаны. Веки Сахемоти были полуопущены, на губах играла легкая улыбка. В руках он держал тыкву-горлянку с молодым вином, к которой время от времени прикладывался. Если бы Касима увидела его теперь, то наверняка решила бы, что ее первое впечатление было верным, и знаменитому актеру никак не больше двадцати пяти лет. Его роскошный черно-багровый театральный наряд висел на нижней ветке, слегка покачиваясь, словно крыло демона.