Страница:
— Нет-нет, сейчас — в ванну!
Двое китайцев действовали под началом Цанга. У них была ванна, изготовленная из шахтерской вагонетки, установленной на голом полу.
— Да я уже ни рукой, ни ногой не могу двинуть! — слабо отбивался Джонни. — Пожалуй, только лицо сполосну.
Цанг возник перед ним с зеркалом в руках:
— Вы только взгляните на себя…
Джонни взял зеркало. Грязь. Следы взрывчатки. Перевязь черного шелка похожа на выцветшую тряпку. А в волосах ил… Он опустил глаза вниз, вспомнив, что прошелся по грязи по пояс. Посмотрев на свои ладони, он не смог бы определить цвет кожи. Он напоминал себе сейчас пса с деревенской помойки.
— Ваша взяла, — сказал вздохнув Джонни и начал стаскивать с себя одежду. У Цанга был большой шахтерский черпак, в который он бережно сложил весь гардероб Джонни, а также шлем, обувь и оружие.
Джонни забрался в ванну. Она была для него коротковата, чтобы вытянуть ноги, но вода доходила до груди. В жизни своей он кроме рек и холодных горных потоков нигде не мылся. Что уж говорить о горячей ванне! Он чувствовал, как усталость отступает. Освободив руку от повязки, Цанг начал яростно работать намыленной мочалкой. Неожиданно он прервал работу и о чем-то зашептался с другим. Он взялся за плечи Джонни. Снова шепот, и в протянутой руке Джонни оказался кусок бечевки. Джонни пришел в ужас, когда увидел, что дочь Цанга стоит перед ним в ванне абсолютно обнаженная! Он отвел взгляд, и та ушла. А Цанг все тер и тер. Он тщательно занимался волосами и бородой Джонни. Еще дважды мытье прерывалось. Один раз — чтобы обернуть бечевку вокруг грудной клетки, второй — чтобы расположить ее вдоль ног. Временами Цанг тер его волосы и бороду полотенцем, а когда Джонни выходил из ванны, набросил еще одно, большое-большое. Он вытирал Джонни насухо, при этом, чтобы достать до его плеча, китайцу приходилось подпрыгивать. Лишь надев на Джонни мягкий голубой халат, китаец позволил ему лечь в постель. Чтобы не смотреть на экраны, Джонни вытянулся в полный рост. Но его вновь потревожили.
Пришли доктор Мак-Кендрик и доктор Аллен. Рука Джонни была освобождена от халата. Доктор Аллен срезал повязку, прочистил рану чем-то бьющим в нос, затем посыпал на нее белым порошком и заставил Джонни проглотить сульфопрепарат. Когда доктор Аллен накладывал свежую повязку, заявился Цанг с чашкой бульона. Оба доктора отошли в сторону. Джонни стал подозревать, что они что-то задумали. Доктора бывают наигранно веселы или в связи с преподнесением сюрприза, или в связи с тем, что дела обстоят хуже некуда, но не знают, как об этом сказать больному.
— Я всегда знал, — заявил доктор Аллен, — что Даннелдин со Стормалоном — дикари. Когда ты подрывал скалу, я был снаружи. Ты тоже дикарь, Джонни Гудбой Тайлер. Признайся, ты всегда пользуешься боевым самолетом для подрыва?
Джонни вознамерился было дать отповедь, что на подготовку запалов не было времени, но к нему придвинулся доктор Мак-Кендрик:
— Подозреваю, что это для него естественная манера поведения.
Фраза для отвлечения внимания. Он как-то незаметно вставил длинный шприц и, держа кулак Джонни, всадил пару дюймов тонкой стали прямо в вену.
— Ой, — крикнул Джонни. — Больно все-таки! Вы же знаете, я терпеть не могу ваши иголки.
— Это тебе за твои обмороки, — бросил довольный Мак-Кендрик, протирая иглу. — Найденный нами препарат называется «Полный состав витаминов В». Змеиный яд плюс расслабляющее, да еще ко всему — сульфопрепарат… Очень скоро ты почувствуешь себя гораздо лучше.
— Я и так получил достаточно, — парировал Джонни, защищаясь. — И нечего делать из меня решето.
Доктор Аллен потер его плечо рукой: — У тебя просто слишком много работы и проблем выше головы. Уясни, что мы хотим помочь тебе. Дай нам внести свою лепту. Ты делаешь все по высшему разряду. Дай и другим такую же возможность.
Доктор Мак-Кендрик и доктор Аллен удалились. Бульон хорошо подействовал на желудок. Немножко спустя Джонни поднял голову и покрутил ею. Ему не хотелось снова испытать слабость.
На платформе появилась еще пара посланников. Верхняя комната напоминала ад. Джонни беспокоили предстоящие переговоры. Он подумал, не слишком ли залежался.
— Господин Цанг! — позвал он. — Можно мне мою кожаную куртку?
Верно парни сказали — пусть и другие помогут. Уж Цанг-то откопает его оленью куртку… Дальнейшее было совершенно неожиданным. Ворвавшийся Цанг во все свои пять футов закричал:
— Нет! — Он силился подыскать подходящие слова в своем скудном английском лексиконе. — Он господа!
Китаец не знал, как выразить свою мысль. Пораженный Джонни наблюдал, как он выскочил из комнаты и тут же вернулся с координатором, говорящим по-английски и понимающим по-китайски. Цанг направил на координатора весь пыл своего красноречия. Наконец замолк. Но как только координатор открыл рот, Цанг, вспомнил еще что-то, обрушил на того еще один поток и лишь после этого, изобразив на лице безразличие, замер в поклоне, спрятав руки в рукава.
Чернобровый координатор глубоко вздохнул.
— Вряд ли вам такое, Мак-Тайлер, выпадало, но сейчас вы должны проявить мудрость дипломата. Я этих китайцев знаю: если втемяшат себе что-то в голову, становятся хуже моей старой тетушки.
Джонни вытянулся в кровати и уставился на потолок.
— Ну и что плохого в том, что я просто попросил подать мне оленью куртку для выхода?
— Все! — сказал координатор. — Абсолютно все! — Он вздохнул. — Господин Цанг — прямой потомок семьи дворецких, заправлявших казной при династии Чинь, правившей в Китае с воцарения в 1644 году до самого 1911 года. Что-то около восьмисот лет назад. Это была последняя правящая династия, перед тем как Китай стал народной республикой. Императоры и весь их двор не были китайцами, эта раса называлась «маньчжуры». Они нуждались в советниках. Как говорит господин Цанг, семья его служила маньчжурам верой и правдой, но времена переменились. И за эту службу предки его были изгнаны в Тибет. Западные владыки сбросили трон. Они не нуждались в семье господина Цанга. И теперь он что-то вроде мандарина Голубой Бляхи, по линии предков — настоящий дворянин. Он говорит, что все их семейные манускрипты и свитки хранятся в каком-то тайнике вместе с библиотекой китайского университета.
— Это в России, — прервал его Джонни. — На русской базе. Одному богу известно, как они там сейчас держатся…
— Хорошо, — сказал координатор. Он так и сказал, что мы могли бы прочесть вам эти документы, если бы он ими располагал. Семья его хранит память о прошлом, ожидая прихода к власти династии, которой они могли бы служить. У них, у этих китайцев, долгая память. Только представить себе — ждать восемьсот лет, чтобы вернуться к исполнению своих обязанностей!
Цанг почувствовал, что разговор уходит в сторону, и толчками в бок дал понять координатору: скажи ему, скажи! Тот вздохнул: ему сложно было представить, как воспримет это Джонни.
Он говорит, что это вы — «господин Джонни». — и, выпаливая в одно дыхание: — Поэтому не должны выглядеть как дикарь!
Если бы Джонни не был так занят решением огромного количества проблем, он бы непременно расхохотался Координатора успокоило то, что Джонни не воспринял его слова в штыки, и он продолжал:
— Он говорит, что знает о готовящейся встрече, на которую понаедут спесивые и разодетые господа. Оно и в самом деле так, я же видел, что там затевается на платформе. Маски и те с драгоценностями, одежда расшитая. У одного даже лорнет с бриллиантом. — Сглотнув, он выложил остальное. — Если вы предстанете на переговорах в коже, они подумают, что вы и в самом деле дикарь, и слушать вас не станут. — Он вздохнул. — Еще он говорит, что, если вы станете действовать и изъясняться как неотесанный варвар, к вам отнесутся с презрением. — Он помолчал, давая Джонни возможность все осмыслить. — Вот об этом господин Цанг и толкует. Не сердитесь на него. Со своей стороны, очень уважая вас, добавлю: от итогов этой встречи зависит тридцать пять тысяч, нет, сейчас уже меньше, но все равно много человеческих жизней.
Джонни хотелось убедить господина Цанга, что он будет вежлив и не заденет ничьего самолюбия. Все будет как надо. Но вышло по-другому. Господин Цанг заставил координатора встать и переводить его речь слово в слово. Пристроившись возле кровати, он начал… Во время коротких пауз координатор едва успевал доносить.
— Быть могучим воином — это еще не все. Выигрывая все сражения, обращая врагов в бегство с поля боя, можно проиграть войну… за столом переговоров!
Джонни понял. До победы еще ох как далеко, но даже если они победят, на переговорах можно потерять все. Мысль эта уже сидела в нем, но очень глубоко. Цанг помог лишь вытащить ее на свет божий. Господи, как ему сейчас нужны советчики! У него же в голове совсем пусто…
— Ваши манеры, — координатор продолжал переводить речи маленького китайца, — должны быть рассчитаны на то, чтобы произвести впечатление. Господин управляет своими подчиненными, и их надо поставить в положение подчиненных. Ведите себя надменно, не надо быть чересчур вежливым, надо быть холодным и надменным… Подумать только, этот старичок говорит, как по книге. Настоящий придворный лексикон…
Цанг жестом попросил координатора не вставлять своих реплик.
— Не надо, — послушно продолжал координатор, — соглашаться сразу или даже делать вид, что вы согласны. Избегайте подтверждающих слов. Они будут выдвигать заведомо неразумные требования. И ведь, кто знает, вы можете выиграть! Дипломатия — это искусство компромисса. Между разными полюсами всегда лежит разумная середина, которая, возможно, будет точкой согласия. Всегда работайте с выгодой для себя. С наибольшей выгодой!
Координатор остановился.
— Он хочет знать, согласны ли вы с его соображениями?
— Да, да, конечно! — ответил Джонни. — Пусть продолжает.
Он чувствовал, что, даже если это не бесспорные истины, польза несомненна.
— А теперь он хочет преподать вам пару уроков хороших манер, — продолжал координатор. — Смотрите!
Но понятия о хороших манерах представителей тех рас, с которыми придется иметь дело, и советников древней Поднебесной империи могли и не совпадать. Хотя через минуту Джонни понял, что не прав, рассуждая так — то, что он узнал, подойдет, пожалуй, для любой расы.
— Итак, как правильно стоять. Прямо, ступни слегка в стороны, прогнуться. Твердо стоять. Так стоит победитель. Усвоили? Тогда повторите! Как держать скипетр или жезл. Одна рука держит конец, кисть другой сжимает противоположный. Все на виду. Можно немножко постучать по ступне, чтобы показать, что непокорный может быть наказан. Непринужденное переступание с ноги на ногу даст понять, что аргументы противника — пустой звук. Усвоили? Вот жезл: попробуйте! Нет, не совсем так. Свободнее. Вы же — господин! Теперь все сначала. Идите, не замечая того, что у вас на дороге. Будьте сильным. Ровнее… Еще ровнее. Без остановок. Усвоили? Делайте!
Полчаса Цанг бился над Джонни, который, наконец, признал, что его походка крадущейся пантеры должна быть заменена на более величественную. Цанг заставлял его отрабатывать и походку, и позы, весь урок вновь и вновь, пока не остался доволен. Джонни, чувствовавший себя прежде не в своей тарелке, обрел уверенность. Все было чуточку искусством. Как поединок на охоте, но только другого рода. Это несколько иная борьба. Он чувствовал, что готов. Экран свидетельствовал, что прибывают все новые и новые посланники. Господин Цанг подсказал, что те еще должны вручить верительные грамоты в зале заседаний, так что время пока есть. Продумал ли Джонни стратегию действий? Это очень важно: как вступить в дипломатическую схватку, как принудить маневрировать… У него есть время подумать.
— Это как и в сражении, но солдатами вашими теперь будут слова и мысли. Неверная их расстановка означает проигрыш.
С этими словами, сославшись на другие дела, и оставив Джонни несколько озадаченным, господин Цанг удалился. Но тут же вошел Чонг-вон, вертя головой из стороны в сторону.
— Дамба! — Он крепко сжал кулаки и энергично сдвинул их вместе. — Дыра! Утечка уменьшается, уровень воды растет.
Он решительно качнул головой, низко поклонился и вышел.
Что ж, хоть это сделано хорошо, подумал Джонни. Перерыв в подаче питания привел бы к тому, что какой-нибудь дипломат мог застрять где не надо. Теперь его волновала только пылающая планета, судьба его людей. И переговоры, конечно. Укол, кажется, подействовал: слабости как не бывало.
6
7
Двое китайцев действовали под началом Цанга. У них была ванна, изготовленная из шахтерской вагонетки, установленной на голом полу.
— Да я уже ни рукой, ни ногой не могу двинуть! — слабо отбивался Джонни. — Пожалуй, только лицо сполосну.
Цанг возник перед ним с зеркалом в руках:
— Вы только взгляните на себя…
Джонни взял зеркало. Грязь. Следы взрывчатки. Перевязь черного шелка похожа на выцветшую тряпку. А в волосах ил… Он опустил глаза вниз, вспомнив, что прошелся по грязи по пояс. Посмотрев на свои ладони, он не смог бы определить цвет кожи. Он напоминал себе сейчас пса с деревенской помойки.
— Ваша взяла, — сказал вздохнув Джонни и начал стаскивать с себя одежду. У Цанга был большой шахтерский черпак, в который он бережно сложил весь гардероб Джонни, а также шлем, обувь и оружие.
Джонни забрался в ванну. Она была для него коротковата, чтобы вытянуть ноги, но вода доходила до груди. В жизни своей он кроме рек и холодных горных потоков нигде не мылся. Что уж говорить о горячей ванне! Он чувствовал, как усталость отступает. Освободив руку от повязки, Цанг начал яростно работать намыленной мочалкой. Неожиданно он прервал работу и о чем-то зашептался с другим. Он взялся за плечи Джонни. Снова шепот, и в протянутой руке Джонни оказался кусок бечевки. Джонни пришел в ужас, когда увидел, что дочь Цанга стоит перед ним в ванне абсолютно обнаженная! Он отвел взгляд, и та ушла. А Цанг все тер и тер. Он тщательно занимался волосами и бородой Джонни. Еще дважды мытье прерывалось. Один раз — чтобы обернуть бечевку вокруг грудной клетки, второй — чтобы расположить ее вдоль ног. Временами Цанг тер его волосы и бороду полотенцем, а когда Джонни выходил из ванны, набросил еще одно, большое-большое. Он вытирал Джонни насухо, при этом, чтобы достать до его плеча, китайцу приходилось подпрыгивать. Лишь надев на Джонни мягкий голубой халат, китаец позволил ему лечь в постель. Чтобы не смотреть на экраны, Джонни вытянулся в полный рост. Но его вновь потревожили.
Пришли доктор Мак-Кендрик и доктор Аллен. Рука Джонни была освобождена от халата. Доктор Аллен срезал повязку, прочистил рану чем-то бьющим в нос, затем посыпал на нее белым порошком и заставил Джонни проглотить сульфопрепарат. Когда доктор Аллен накладывал свежую повязку, заявился Цанг с чашкой бульона. Оба доктора отошли в сторону. Джонни стал подозревать, что они что-то задумали. Доктора бывают наигранно веселы или в связи с преподнесением сюрприза, или в связи с тем, что дела обстоят хуже некуда, но не знают, как об этом сказать больному.
— Я всегда знал, — заявил доктор Аллен, — что Даннелдин со Стормалоном — дикари. Когда ты подрывал скалу, я был снаружи. Ты тоже дикарь, Джонни Гудбой Тайлер. Признайся, ты всегда пользуешься боевым самолетом для подрыва?
Джонни вознамерился было дать отповедь, что на подготовку запалов не было времени, но к нему придвинулся доктор Мак-Кендрик:
— Подозреваю, что это для него естественная манера поведения.
Фраза для отвлечения внимания. Он как-то незаметно вставил длинный шприц и, держа кулак Джонни, всадил пару дюймов тонкой стали прямо в вену.
— Ой, — крикнул Джонни. — Больно все-таки! Вы же знаете, я терпеть не могу ваши иголки.
— Это тебе за твои обмороки, — бросил довольный Мак-Кендрик, протирая иглу. — Найденный нами препарат называется «Полный состав витаминов В». Змеиный яд плюс расслабляющее, да еще ко всему — сульфопрепарат… Очень скоро ты почувствуешь себя гораздо лучше.
— Я и так получил достаточно, — парировал Джонни, защищаясь. — И нечего делать из меня решето.
Доктор Аллен потер его плечо рукой: — У тебя просто слишком много работы и проблем выше головы. Уясни, что мы хотим помочь тебе. Дай нам внести свою лепту. Ты делаешь все по высшему разряду. Дай и другим такую же возможность.
Доктор Мак-Кендрик и доктор Аллен удалились. Бульон хорошо подействовал на желудок. Немножко спустя Джонни поднял голову и покрутил ею. Ему не хотелось снова испытать слабость.
На платформе появилась еще пара посланников. Верхняя комната напоминала ад. Джонни беспокоили предстоящие переговоры. Он подумал, не слишком ли залежался.
— Господин Цанг! — позвал он. — Можно мне мою кожаную куртку?
Верно парни сказали — пусть и другие помогут. Уж Цанг-то откопает его оленью куртку… Дальнейшее было совершенно неожиданным. Ворвавшийся Цанг во все свои пять футов закричал:
— Нет! — Он силился подыскать подходящие слова в своем скудном английском лексиконе. — Он господа!
Китаец не знал, как выразить свою мысль. Пораженный Джонни наблюдал, как он выскочил из комнаты и тут же вернулся с координатором, говорящим по-английски и понимающим по-китайски. Цанг направил на координатора весь пыл своего красноречия. Наконец замолк. Но как только координатор открыл рот, Цанг, вспомнил еще что-то, обрушил на того еще один поток и лишь после этого, изобразив на лице безразличие, замер в поклоне, спрятав руки в рукава.
Чернобровый координатор глубоко вздохнул.
— Вряд ли вам такое, Мак-Тайлер, выпадало, но сейчас вы должны проявить мудрость дипломата. Я этих китайцев знаю: если втемяшат себе что-то в голову, становятся хуже моей старой тетушки.
Джонни вытянулся в кровати и уставился на потолок.
— Ну и что плохого в том, что я просто попросил подать мне оленью куртку для выхода?
— Все! — сказал координатор. — Абсолютно все! — Он вздохнул. — Господин Цанг — прямой потомок семьи дворецких, заправлявших казной при династии Чинь, правившей в Китае с воцарения в 1644 году до самого 1911 года. Что-то около восьмисот лет назад. Это была последняя правящая династия, перед тем как Китай стал народной республикой. Императоры и весь их двор не были китайцами, эта раса называлась «маньчжуры». Они нуждались в советниках. Как говорит господин Цанг, семья его служила маньчжурам верой и правдой, но времена переменились. И за эту службу предки его были изгнаны в Тибет. Западные владыки сбросили трон. Они не нуждались в семье господина Цанга. И теперь он что-то вроде мандарина Голубой Бляхи, по линии предков — настоящий дворянин. Он говорит, что все их семейные манускрипты и свитки хранятся в каком-то тайнике вместе с библиотекой китайского университета.
— Это в России, — прервал его Джонни. — На русской базе. Одному богу известно, как они там сейчас держатся…
— Хорошо, — сказал координатор. Он так и сказал, что мы могли бы прочесть вам эти документы, если бы он ими располагал. Семья его хранит память о прошлом, ожидая прихода к власти династии, которой они могли бы служить. У них, у этих китайцев, долгая память. Только представить себе — ждать восемьсот лет, чтобы вернуться к исполнению своих обязанностей!
Цанг почувствовал, что разговор уходит в сторону, и толчками в бок дал понять координатору: скажи ему, скажи! Тот вздохнул: ему сложно было представить, как воспримет это Джонни.
Он говорит, что это вы — «господин Джонни». — и, выпаливая в одно дыхание: — Поэтому не должны выглядеть как дикарь!
Если бы Джонни не был так занят решением огромного количества проблем, он бы непременно расхохотался Координатора успокоило то, что Джонни не воспринял его слова в штыки, и он продолжал:
— Он говорит, что знает о готовящейся встрече, на которую понаедут спесивые и разодетые господа. Оно и в самом деле так, я же видел, что там затевается на платформе. Маски и те с драгоценностями, одежда расшитая. У одного даже лорнет с бриллиантом. — Сглотнув, он выложил остальное. — Если вы предстанете на переговорах в коже, они подумают, что вы и в самом деле дикарь, и слушать вас не станут. — Он вздохнул. — Еще он говорит, что, если вы станете действовать и изъясняться как неотесанный варвар, к вам отнесутся с презрением. — Он помолчал, давая Джонни возможность все осмыслить. — Вот об этом господин Цанг и толкует. Не сердитесь на него. Со своей стороны, очень уважая вас, добавлю: от итогов этой встречи зависит тридцать пять тысяч, нет, сейчас уже меньше, но все равно много человеческих жизней.
Джонни хотелось убедить господина Цанга, что он будет вежлив и не заденет ничьего самолюбия. Все будет как надо. Но вышло по-другому. Господин Цанг заставил координатора встать и переводить его речь слово в слово. Пристроившись возле кровати, он начал… Во время коротких пауз координатор едва успевал доносить.
— Быть могучим воином — это еще не все. Выигрывая все сражения, обращая врагов в бегство с поля боя, можно проиграть войну… за столом переговоров!
Джонни понял. До победы еще ох как далеко, но даже если они победят, на переговорах можно потерять все. Мысль эта уже сидела в нем, но очень глубоко. Цанг помог лишь вытащить ее на свет божий. Господи, как ему сейчас нужны советчики! У него же в голове совсем пусто…
— Ваши манеры, — координатор продолжал переводить речи маленького китайца, — должны быть рассчитаны на то, чтобы произвести впечатление. Господин управляет своими подчиненными, и их надо поставить в положение подчиненных. Ведите себя надменно, не надо быть чересчур вежливым, надо быть холодным и надменным… Подумать только, этот старичок говорит, как по книге. Настоящий придворный лексикон…
Цанг жестом попросил координатора не вставлять своих реплик.
— Не надо, — послушно продолжал координатор, — соглашаться сразу или даже делать вид, что вы согласны. Избегайте подтверждающих слов. Они будут выдвигать заведомо неразумные требования. И ведь, кто знает, вы можете выиграть! Дипломатия — это искусство компромисса. Между разными полюсами всегда лежит разумная середина, которая, возможно, будет точкой согласия. Всегда работайте с выгодой для себя. С наибольшей выгодой!
Координатор остановился.
— Он хочет знать, согласны ли вы с его соображениями?
— Да, да, конечно! — ответил Джонни. — Пусть продолжает.
Он чувствовал, что, даже если это не бесспорные истины, польза несомненна.
— А теперь он хочет преподать вам пару уроков хороших манер, — продолжал координатор. — Смотрите!
Но понятия о хороших манерах представителей тех рас, с которыми придется иметь дело, и советников древней Поднебесной империи могли и не совпадать. Хотя через минуту Джонни понял, что не прав, рассуждая так — то, что он узнал, подойдет, пожалуй, для любой расы.
— Итак, как правильно стоять. Прямо, ступни слегка в стороны, прогнуться. Твердо стоять. Так стоит победитель. Усвоили? Тогда повторите! Как держать скипетр или жезл. Одна рука держит конец, кисть другой сжимает противоположный. Все на виду. Можно немножко постучать по ступне, чтобы показать, что непокорный может быть наказан. Непринужденное переступание с ноги на ногу даст понять, что аргументы противника — пустой звук. Усвоили? Вот жезл: попробуйте! Нет, не совсем так. Свободнее. Вы же — господин! Теперь все сначала. Идите, не замечая того, что у вас на дороге. Будьте сильным. Ровнее… Еще ровнее. Без остановок. Усвоили? Делайте!
Полчаса Цанг бился над Джонни, который, наконец, признал, что его походка крадущейся пантеры должна быть заменена на более величественную. Цанг заставлял его отрабатывать и походку, и позы, весь урок вновь и вновь, пока не остался доволен. Джонни, чувствовавший себя прежде не в своей тарелке, обрел уверенность. Все было чуточку искусством. Как поединок на охоте, но только другого рода. Это несколько иная борьба. Он чувствовал, что готов. Экран свидетельствовал, что прибывают все новые и новые посланники. Господин Цанг подсказал, что те еще должны вручить верительные грамоты в зале заседаний, так что время пока есть. Продумал ли Джонни стратегию действий? Это очень важно: как вступить в дипломатическую схватку, как принудить маневрировать… У него есть время подумать.
— Это как и в сражении, но солдатами вашими теперь будут слова и мысли. Неверная их расстановка означает проигрыш.
С этими словами, сославшись на другие дела, и оставив Джонни несколько озадаченным, господин Цанг удалился. Но тут же вошел Чонг-вон, вертя головой из стороны в сторону.
— Дамба! — Он крепко сжал кулаки и энергично сдвинул их вместе. — Дыра! Утечка уменьшается, уровень воды растет.
Он решительно качнул головой, низко поклонился и вышел.
Что ж, хоть это сделано хорошо, подумал Джонни. Перерыв в подаче питания привел бы к тому, что какой-нибудь дипломат мог застрять где не надо. Теперь его волновала только пылающая планета, судьба его людей. И переговоры, конечно. Укол, кажется, подействовал: слабости как не бывало.
6
«Другим делом» Цанга оказалась стрижка Джонни. Вошедшая дочь старого китайца усадила Джонни лицом к экранам и заработала маленькими ножницами и гребнем. Это было для Джонни новое. Он, бывало, сам, когда волосы становились слишком длинными, отхватывал лишнее с помощью острого ножа. Девушка была знающей толк в этом деле. Ножницы ее работали быстро-быстро, издавая звук, как приводной ремень на шахте, когда мотор работал на высоких оборотах. Ладно, дипломатия — тоже война, размышлял Джонни. Появляющиеся господа буквально излучали власть и силу. Напавшие на Землю казались по сравнению с ним мелкой сошкой, державшей под контролем какие-нибудь двадцать планет. О некоторых расах, представители которых сейчас появлялись, он читал. Некоторые контролируют на дипломатическом уровне и до сотни планет. Как они высокомерны, самоуверенны! Какое богатство и могущество представляют! За их спинами — государства с триллионами жителей. Это уже закаленные победители, может, сотен таких переговоров. Да, это, пожалуй, посложнее, чем на войне, где у тебя хоть и сильный противник, но один. Каковы у них с сэром Робертом шансы против этих прожженных политиков? Кто они? Солдаты, противостоящие холеным дипломатам, в кармане каждого из которых, может, тысячи политических трюков. Имея вместо оружия только свою голову и рекомендации господина Цанга, Джонни чувствовал себя несколько выбитым из седла, а стратегии у него и вовсе никакой.
У девушки было с собой маленькое зеркальце, которое она поставила так, чтобы Джонни мог себя видеть. Она подровняла волосы на затылке и красиво уложила спереди. Немного походило на шлем. Волосы блестели. Борода и усы были подрезаны аккуратно. Он едва узнавал себя. Где она могла видеть людей, стриженных подобным образом? Он поднес зеркало ближе. А шея! Раньше шрамы его были жесткими, как мозоли, их легко было найти, но теперь их совсем не видно. Не нашел он на щеке и следа гранаты наемника. Ироническая усмешка его пропала, когда он обратился к изображению на экране верхней комнаты. Звук был вырублен, и Джонни, передав девушке зеркало, нажал на кнопку.
— …понять, что они вытворяют! — Эти слова Стормалона совпали с появлением на мониторе очередной картинки с разведдрона. — Я уже со счета сбился!
— Пятнадцать, — помог ему кто-то.
— Посмотрите: серия зажигательных бомб по этому заброшенному месту… — Взгляд на карту. — Детройту! Зачем его сжигать? Там тысячу лет живой души не было! Может, они пытаются разрушить оборону континента? Психи!
Картинка пропала.
— Я не могу прикрывать с воздуха руины! Что с Эдинбургом?
— Сообщение от ПВО, — отозвался кто-то с пульта. — Обзор пространства затруднен из-за дыма. Даннелдин свалил шестнадцатый хаувинский бомбардировщик.
Джонни выключил звук. Его охватило нетерпение. Дипломаты являлись один за другим. Как медленно… Вошли Цанг и координатор. Они принесли ворох разных вещей. Было видно, как напряжен Джонни. Цанг произнес что-то монотонным голосом. Координатор перевел:
— Господин Цанг напоминает вам, что за столом переговоров можно изменить ход битвы. Надо использовать весь имеющийся опыт и терпение.
Цанг показал Джонни на принесенные вещи, потом снял с него халат и развернул тунику. Казалось, в ней не было ничего броского: блестящий черный шелк, стоячий воротник, плотно облегающий шею. Но вот пуговицы с серебристым отливом привлекли внимание Джонни. Откуда такие — известно. Однажды он поделился своим удивлением с Кером, увидев красивый металл на аварийной клавише психлосской машины. С первого взгляда металл был похож на серебро, но даже при тусклом освещении сверкал всеми цветами радуги. Кер сказал тогда, что используется этот металл на кнопках не из-за своей красоты, а из-за твердости. Мономолекулярное напыление из иридиевого сплава выдержало бог знает какое количество когтей. И потом, в темноте шахты аварийная кнопка не потеряется из виду — она мерцает цветным огоньком. Племянник Цанга так напылил пуговицы, что слепило глаза. Цанг облачил Джонни в тунику с рукавами, застегнул снизу доверху. Затем помог надеть ботинки. Обувь чинко, но тоже покрытая иридиевым сплавом. Застегнул широкий, также покрытый металлом ремень. Весь, кроме пряжки с надписью «ВВС США», надраен до зеркального блеска. Однажды, сидя в клетке, он подумал, что является последним выжившим в этой организации. Странно, но теперь это обрадовало его. Во время процедуры одевания Джонни пришел в легкий ужас, оттого что Цангу не понравились складки на его плече, и он, сняв тунику, отослал ее на доработку. Но у господина Цанга было припасено кое-что еще. Шотландский жезл с фигурками резного дерева. Джонни знал, что едва ли удастся использовать его по назначению, но ему не хотелось выходить на переговоры вообще безоружным. Вошел племянник, держа в руках шлем русской работы, но отполированный китайцами. Что они с ним сделали? Ремешок шлема покрыт иридиевым сплавом, как и весь шлем. Племянник с гордостью развернул так, чтобы Джонни разглядел изделие спереди. Как им это удалось? Потом Джонни увидел в руках парня металлические трафареты, через которые тот покрывал шлем разноцветными сплавами. Это был дракон. И какой! Золотые крылья по бокам шлема, когти словно вцепились в переднюю кромку, чешуя и шипы на позвоночнике расцвечены голубым. В глазницах свирепой оскаленной морды — словно настоящие, рубины.
Белые клыки в кроваво-красной пасти. Воплощение ярости! И белый, рельефно-выступающий шар во рту. Дракон казался объемным и очень напоминал глиняных дракончиков на перевалочной платформе. Сперва Джонни подумал, что это слишком, но потом, глянув на очередного посланника, появившегося в короне, похожей на башню, подумал, что на таком фоне — нормально. И все же… Дженни посмотрел на шлем: необычный какой-то дракон…
— Очень красиво, — передал он племяннику через координатора.
Они застегивали его одежду.
— Вы же хоть расскажите мне про этого дракона, — попросил Джонни господина Цанга.
Тот взмахнул рукой и повел рассказ о том, что китайский престол назывался «Трон Дракона». Ланг-пио и чи-фу были обычной придворной одеждой в Поднебесной… Джонни это знал.
— Попроси, чтобы он рассказал именно об этом драконе. Это же разные вещи!
Цанг вздохнул. Сколько других, куда более важных вещей он должен рассказать господину Джонни! Стоит ли ударяться в красивые сказки?! Но так тому и быть. Давным-давно…
Джонни лежал на кровати, держа шлем на груди, и слушал. Время у него было. Он слушал господина Цанга, разворачивающего перед ним длинную захватывающую историю. Где-то на половине повествования Джонни неожиданно вскочил и сказал координатору:
— Придумал! Пожалуйста, позовите кто-нибудь сэра Роберта.
Это заставило Цанга вздрогнуть, и Джонни добавил:
— Спасибо! Очень интересный рассказ. Вы помогли мне больше, чем думаете.
Поскольку господин Джонни, казалось, благодарен, да и, похоже, торопился, господин Цанг откланялся, уверенный, что шелковые одеяния подготовлены должным образом. Джонни оглянулся в поисках записывающего устройства. Сложно было выразить мысль. Он сам так не думал, но что-то загадочное и постоянно ускользающее необходимо было записать.
Появился Роберт. Он тоже позаботился о своей внешности: плащ времен династии Стюартов, подобранный по цвету киль, белые шотландские гетры. Словом, настоящий лорд. Джонни впервые видел его в парадном мундире. Это впечатляло. Но в глазах старика таились усталость и тревога.
— Похоже, предстоит трудная работенка, — начал Джонни.
— Ага, парнишка. Как тебе этот, с Толнепа? Я не дипломат, браток, а вытащить сюда старого фиргуса нет никакой возможности. Предвижу опасность во вражде правителей государств. Наше дело пока — сторона. Один неверный шаг, и у нас прибавится врагов. Так-то.
Он был опечален. Но Джонни и не думал о том, чтобы успокаивать сэра Роберта.
— У нас есть блестящая возможность. Что я предлагаю сделать: туда идешь ты и делаешь все, что в состоянии. — Сэр Роберт слушал вполуха. — Затем, затянув время на обдумывание как можно дольше, ты приглашаешь меня. Представь меня как угодно, но желательно не очень корректно.
— Так их переводчики сделают представления, — заметил сэр Роберт.
— Сделай, как я говорю, хорошо?
— Ладно, парень, буду держаться, покуда смогу. Как наступит пора — позову.
— Удачи тебе! — пожелал Джонни.
— Да, мне она была бы весьма кстати.
Появился улыбающийся Чонг-вон.
— Из дыры теперь только ручеек течет! Мои люди установили силовой кабель и налаживают соединение. До темноты все будет в порядке. — Бум! — изобразил он жестом устроенный взрыв и удалился.
Точно — бум! — подумал Джонни. «Бум» и будет, если они пролетят с этими переговорами.
У девушки было с собой маленькое зеркальце, которое она поставила так, чтобы Джонни мог себя видеть. Она подровняла волосы на затылке и красиво уложила спереди. Немного походило на шлем. Волосы блестели. Борода и усы были подрезаны аккуратно. Он едва узнавал себя. Где она могла видеть людей, стриженных подобным образом? Он поднес зеркало ближе. А шея! Раньше шрамы его были жесткими, как мозоли, их легко было найти, но теперь их совсем не видно. Не нашел он на щеке и следа гранаты наемника. Ироническая усмешка его пропала, когда он обратился к изображению на экране верхней комнаты. Звук был вырублен, и Джонни, передав девушке зеркало, нажал на кнопку.
— …понять, что они вытворяют! — Эти слова Стормалона совпали с появлением на мониторе очередной картинки с разведдрона. — Я уже со счета сбился!
— Пятнадцать, — помог ему кто-то.
— Посмотрите: серия зажигательных бомб по этому заброшенному месту… — Взгляд на карту. — Детройту! Зачем его сжигать? Там тысячу лет живой души не было! Может, они пытаются разрушить оборону континента? Психи!
Картинка пропала.
— Я не могу прикрывать с воздуха руины! Что с Эдинбургом?
— Сообщение от ПВО, — отозвался кто-то с пульта. — Обзор пространства затруднен из-за дыма. Даннелдин свалил шестнадцатый хаувинский бомбардировщик.
Джонни выключил звук. Его охватило нетерпение. Дипломаты являлись один за другим. Как медленно… Вошли Цанг и координатор. Они принесли ворох разных вещей. Было видно, как напряжен Джонни. Цанг произнес что-то монотонным голосом. Координатор перевел:
— Господин Цанг напоминает вам, что за столом переговоров можно изменить ход битвы. Надо использовать весь имеющийся опыт и терпение.
Цанг показал Джонни на принесенные вещи, потом снял с него халат и развернул тунику. Казалось, в ней не было ничего броского: блестящий черный шелк, стоячий воротник, плотно облегающий шею. Но вот пуговицы с серебристым отливом привлекли внимание Джонни. Откуда такие — известно. Однажды он поделился своим удивлением с Кером, увидев красивый металл на аварийной клавише психлосской машины. С первого взгляда металл был похож на серебро, но даже при тусклом освещении сверкал всеми цветами радуги. Кер сказал тогда, что используется этот металл на кнопках не из-за своей красоты, а из-за твердости. Мономолекулярное напыление из иридиевого сплава выдержало бог знает какое количество когтей. И потом, в темноте шахты аварийная кнопка не потеряется из виду — она мерцает цветным огоньком. Племянник Цанга так напылил пуговицы, что слепило глаза. Цанг облачил Джонни в тунику с рукавами, застегнул снизу доверху. Затем помог надеть ботинки. Обувь чинко, но тоже покрытая иридиевым сплавом. Застегнул широкий, также покрытый металлом ремень. Весь, кроме пряжки с надписью «ВВС США», надраен до зеркального блеска. Однажды, сидя в клетке, он подумал, что является последним выжившим в этой организации. Странно, но теперь это обрадовало его. Во время процедуры одевания Джонни пришел в легкий ужас, оттого что Цангу не понравились складки на его плече, и он, сняв тунику, отослал ее на доработку. Но у господина Цанга было припасено кое-что еще. Шотландский жезл с фигурками резного дерева. Джонни знал, что едва ли удастся использовать его по назначению, но ему не хотелось выходить на переговоры вообще безоружным. Вошел племянник, держа в руках шлем русской работы, но отполированный китайцами. Что они с ним сделали? Ремешок шлема покрыт иридиевым сплавом, как и весь шлем. Племянник с гордостью развернул так, чтобы Джонни разглядел изделие спереди. Как им это удалось? Потом Джонни увидел в руках парня металлические трафареты, через которые тот покрывал шлем разноцветными сплавами. Это был дракон. И какой! Золотые крылья по бокам шлема, когти словно вцепились в переднюю кромку, чешуя и шипы на позвоночнике расцвечены голубым. В глазницах свирепой оскаленной морды — словно настоящие, рубины.
Белые клыки в кроваво-красной пасти. Воплощение ярости! И белый, рельефно-выступающий шар во рту. Дракон казался объемным и очень напоминал глиняных дракончиков на перевалочной платформе. Сперва Джонни подумал, что это слишком, но потом, глянув на очередного посланника, появившегося в короне, похожей на башню, подумал, что на таком фоне — нормально. И все же… Дженни посмотрел на шлем: необычный какой-то дракон…
— Очень красиво, — передал он племяннику через координатора.
Они застегивали его одежду.
— Вы же хоть расскажите мне про этого дракона, — попросил Джонни господина Цанга.
Тот взмахнул рукой и повел рассказ о том, что китайский престол назывался «Трон Дракона». Ланг-пио и чи-фу были обычной придворной одеждой в Поднебесной… Джонни это знал.
— Попроси, чтобы он рассказал именно об этом драконе. Это же разные вещи!
Цанг вздохнул. Сколько других, куда более важных вещей он должен рассказать господину Джонни! Стоит ли ударяться в красивые сказки?! Но так тому и быть. Давным-давно…
Джонни лежал на кровати, держа шлем на груди, и слушал. Время у него было. Он слушал господина Цанга, разворачивающего перед ним длинную захватывающую историю. Где-то на половине повествования Джонни неожиданно вскочил и сказал координатору:
— Придумал! Пожалуйста, позовите кто-нибудь сэра Роберта.
Это заставило Цанга вздрогнуть, и Джонни добавил:
— Спасибо! Очень интересный рассказ. Вы помогли мне больше, чем думаете.
Поскольку господин Джонни, казалось, благодарен, да и, похоже, торопился, господин Цанг откланялся, уверенный, что шелковые одеяния подготовлены должным образом. Джонни оглянулся в поисках записывающего устройства. Сложно было выразить мысль. Он сам так не думал, но что-то загадочное и постоянно ускользающее необходимо было записать.
Появился Роберт. Он тоже позаботился о своей внешности: плащ времен династии Стюартов, подобранный по цвету киль, белые шотландские гетры. Словом, настоящий лорд. Джонни впервые видел его в парадном мундире. Это впечатляло. Но в глазах старика таились усталость и тревога.
— Похоже, предстоит трудная работенка, — начал Джонни.
— Ага, парнишка. Как тебе этот, с Толнепа? Я не дипломат, браток, а вытащить сюда старого фиргуса нет никакой возможности. Предвижу опасность во вражде правителей государств. Наше дело пока — сторона. Один неверный шаг, и у нас прибавится врагов. Так-то.
Он был опечален. Но Джонни и не думал о том, чтобы успокаивать сэра Роберта.
— У нас есть блестящая возможность. Что я предлагаю сделать: туда идешь ты и делаешь все, что в состоянии. — Сэр Роберт слушал вполуха. — Затем, затянув время на обдумывание как можно дольше, ты приглашаешь меня. Представь меня как угодно, но желательно не очень корректно.
— Так их переводчики сделают представления, — заметил сэр Роберт.
— Сделай, как я говорю, хорошо?
— Ладно, парень, буду держаться, покуда смогу. Как наступит пора — позову.
— Удачи тебе! — пожелал Джонни.
— Да, мне она была бы весьма кстати.
Появился улыбающийся Чонг-вон.
— Из дыры теперь только ручеек течет! Мои люди установили силовой кабель и налаживают соединение. До темноты все будет в порядке. — Бум! — изобразил он жестом устроенный взрыв и удалился.
Точно — бум! — подумал Джонни. «Бум» и будет, если они пролетят с этими переговорами.
7
Пожалуй, лишь за три минуты до того, как войти в зал, сэр Роберт вполне серьезно осознал, что сегодня ему предстоит самая тяжелая схватка в его жизни. Голова совершенно не работала. Со времен их возвращения он спал урывками и только теперь понял, что это было ошибкой. Несмотря на свое прозвище «Лиса», он чувствовал себя заторможенным. Впрочем, прозвище-то он получил в бою, а не за столом переговоров. Он бы, несомненно, справился, если бы речь шла о командовании на войне. Ведь это он из засады продырявил стрелка и порубил на куски топориком толнепов. Но здесь он решительно проигрывал этому разодетому, уверенному в себе франту. Сэр Роберт чувствовал себя из рук вон плохо. Половина сил ПВО Эдинбурга выведена из строя сокрушительным ударом толнепов. Россия не выходит на связь вообще. И из глубины бункера, где находится его жена, никакой информации. Сам он безнадежно не знает, как добиться прекращения огня. Пока этот, с Толнепа, подкапывается под них, помахивает скипетром, втирается в доверие к остальным, на планете происходит черт знает что. Его зовут лорд Шлейм. В речи лишь глупое хихиканье и гнусное шипение, которым он владеет, как рапирой.
— Итак, достопочтенные, — говорил Шлейм, — мне не до конца ясны причины созыва этого высокого совещания. Ваше личное время, комфорт и безопасность, достоинство ваших особ — все принесено этими дикарями-выскочками в жертву мелкой дискуссии частного характера. Конфликт, имеющий местное значение, вроде небольшой стычки. Не иначе. Нет никаких сомнений, что привлечение крупных союзов, представителями которых вы являетесь, совершенно излишне. Я полагаю, что более разумным было бы просто аннулировать итоги этой встречи и передать дело военным.
Представительное собрание разволновалось. На то оно и представительство! На некоторых дыхательных масках поблескивали драгоценности. Расшитая алмазами одежда колыхалась при движении. Несколько корон выдавали присутствие посланцев монархии. Двадцать девять вершителей судеб шестнадцати вселенных, уверенные в своей правоте. Они знают, что в силах обратить эту планету в ничто одним щелчком ногтя или когтя, стоит только захотеть. Не особенно внимательно слушая этого лорда Шлейма, они больше шептались друг с другом — возможно, об обычных светских скандалах, происшедших со времен их последней встречи. Маленький серый человек сидел в стороне. Был здесь и другой, очень похожий на этого, но в костюме лучшего исполнения. Оба наблюдали за сэром Робертом. Было совершенно очевидно, что от них не стоит ждать вмешательства, а тем более содействия. Сэр Роберт недолюбливал аристократов. Слабаки, порочные, часто небезопасные — вот его мнение об этой породе. Он заставлял себя не показывать своего презрения.
— Итак, мы все же собрались на эти переговоры! — объявил Шлейм.
Все забормотали, засуетились. У каждого были какие-то свои дела: «Давайте кончать с формальностями», «Отсидимся и в сторону!», «Ой, у моей комнатной ящерицы сегодня день рождения…» Последнее вызвало восторженное оживление. Все уже предъявили верительные грамоты, все, кроме сэра Роберта, были знакомы друг с другом. Лорд Шлейм сел на место, откуда было бы удобнее направлять ход собрания.
— Итак, достопочтенные, — говорил Шлейм, — мне не до конца ясны причины созыва этого высокого совещания. Ваше личное время, комфорт и безопасность, достоинство ваших особ — все принесено этими дикарями-выскочками в жертву мелкой дискуссии частного характера. Конфликт, имеющий местное значение, вроде небольшой стычки. Не иначе. Нет никаких сомнений, что привлечение крупных союзов, представителями которых вы являетесь, совершенно излишне. Я полагаю, что более разумным было бы просто аннулировать итоги этой встречи и передать дело военным.
Представительное собрание разволновалось. На то оно и представительство! На некоторых дыхательных масках поблескивали драгоценности. Расшитая алмазами одежда колыхалась при движении. Несколько корон выдавали присутствие посланцев монархии. Двадцать девять вершителей судеб шестнадцати вселенных, уверенные в своей правоте. Они знают, что в силах обратить эту планету в ничто одним щелчком ногтя или когтя, стоит только захотеть. Не особенно внимательно слушая этого лорда Шлейма, они больше шептались друг с другом — возможно, об обычных светских скандалах, происшедших со времен их последней встречи. Маленький серый человек сидел в стороне. Был здесь и другой, очень похожий на этого, но в костюме лучшего исполнения. Оба наблюдали за сэром Робертом. Было совершенно очевидно, что от них не стоит ждать вмешательства, а тем более содействия. Сэр Роберт недолюбливал аристократов. Слабаки, порочные, часто небезопасные — вот его мнение об этой породе. Он заставлял себя не показывать своего презрения.
— Итак, мы все же собрались на эти переговоры! — объявил Шлейм.
Все забормотали, засуетились. У каждого были какие-то свои дела: «Давайте кончать с формальностями», «Отсидимся и в сторону!», «Ой, у моей комнатной ящерицы сегодня день рождения…» Последнее вызвало восторженное оживление. Все уже предъявили верительные грамоты, все, кроме сэра Роберта, были знакомы друг с другом. Лорд Шлейм сел на место, откуда было бы удобнее направлять ход собрания.