Страница:
— Поехали...
Следователь Шипов и капитан Егорушкин отправились в последний свой путь. Отправились не по своей воле. По воле случая, приведшего их в этот город и по решению Девятого.
— Стой?
В небольшом леске за городом капитана и следователя перегрузили в багажник угнанной «Волги». Милицейский «уазик» загнали поглубже в лес и забросали со всех сторон ветками.
До места добирались проселками, чтобы не напороться на гаишников. Последние три километра тащили тела на себе. На поляне, метрах в ста от могил, встали.
— Посадите их вон туда, к дереву.
Следователя и капитана уронили на землю, подтащили, привалили спинами к стволу сосны. С ними особо не церемонились, потому что все равно...
Вправо, влево, вперед и назад разбежались дозорные, которые должны были отслеживать местность и заворачивать случайных грибников.
— Приведите их в чувство.
Капитану и следователю вкололи стимуляторы и отвесили несколько пощечин. Они зашевелились, открыли глаза, очумело огляделись вокруг. Последнее, что они помнили, была машина и был город. А здесь...
— Первым давайте того.
Потому что первым должен был быть более сильный. Таково правило любого скоротечного допроса — вначале обрабатывают того, кто сильнее, чтобы не дать ему возможности привыкнуть к ситуации и утвердиться в своей линии поведения.
Здесь более сильным был капитан. По крайней мере, на вид. Чистильщики подхватили Егорушкина, подняли на ноги, встряхнули так, что у него зубы клацнули, сдавили с боков. Они были демонстративно грубы, что тоже входило в сценарий допроса. Дотолкали пленника до командира, поставили по стойке «смирно», обступив с боков.
— Кто ты?
— А вы?
Действительно крепок, не орет, не матерится, не пытается драться, говорит спокойно, уверенно, в атакующем стиле, непросто с ним будет...
— Здесь вопросы задаю я.
— Почему?
— По праву более сильного. Кто ты?
Капитан смотрел прямо в глаза, смотрел с ненавистью и чуть-чуть с презрением.
— Кто ты?
— Кто ты такой?!.
Командир быстро, без замаха, ударил его в солнечное сплетение. Чтобы перекрыть дыхание, чтобы предупредить.
Капитан захватал ртом воздух.
— Будешь говорить?
Капитан перестал смотреть чуть-чуть с презрением, стал смотреть только с ненавистью.
— Я ничего не скажу. А вы, вы все, будете иметь неприятности. Большие неприятности.
Он пытался договориться, он не знал о двух выкопанных в чащобе ямах.
— Меня будут искать, меня уже ищут, и если вы...
Командир ударил еще раз, ударил не рассчитывая силы, не пытаясь избежать травм.
Он не боялся травм!
Что автоматически отметил капитан, А калечить пленников не боятся только в одном случае — если уверены" что те не пойдут в травмпункт освидетельствовать травмы.
Капитан понял все. Понял, что ему безнадежно торговаться и безнадежно молить о пощаде, он останется здесь. И что его цели изменились. Теперь ему важно не избежать смерти, а избежать смертных мук. А это возможно только, если атаковать...
Капитан сник, повис на руках удерживающих его чистильщиков, Он играл отчаяние и неспособность к сопротивлению.
— Эй, ты чего? — спросил кто-то из чистильщиков.
И, пытаясь заглянуть в лицо скисшего «объекта», на мгновенье ослабил хватку. На что капитан и рассчитывал.
Он резко поджал ноги, обрушиваясь вниз всей тяжестью тела, потянул за собой чужие руки и вдруг, уперевшись ногами в грунт, резко выпрямился. Он успел высвободить правую руку и ударить в корпус командира чистильщиков. И попытался пнуть его между ног, потому что это был бы очень обидный удар, но не достал, не дотянулся, лишь задев вкользь живот.
Ему заломили руки, повалили, прижали к земле, он кого-то лягнул, кого-то изо всей силы, так что брызнула кровь, укусил, но не для того, чтобы вырваться, вырваться было невозможно, чтобы разозлить, обидеть и получить свою пулю и нож под ребра.
Он последними словами поносил своих мучителей, поминал недобрым словом их матерей, их жен и детей.
Он делал все, чтобы его убили, он дрался не за жизнь — за смерть. Но его не убили. Ему не позволили выиграть даже такой малости. Его технично уложили на грунт и стянули руки и ноги ремнями. И даже не избили за попытку сопротивления. И даже тот, которого он укусил, чистильщик! Единственно, что он позволил себе, это действовать чуть грубее, чем остальные. И все!
Они не дали обвести себя вокруг пальца. Потому что они не были просто бандитами. Просто бандиты прокушенной руки не простили бы, и если бы не убили, то все передние зубы выбили точно.
Эти не убили и не выбили. Эти были профессионалами.
А раз так, то надо готовиться к мучительной смерти. Или... Или развязывать язык.
Над капитаном склонился командир чистильщиков.
— Ты все понял, — сказал он. — Ты должен был все понять. Мы не хотим тебя мучить, меньше всего мы хотим тебя мучить. Но мы должны узнать то, что знаешь ты. Любой ценой.
Командир вытащил нож и, нажав ладонью сверху на лицо капитана, провел остро заточенным лезвием поперек лба. Потом отступил и провел еще раз. Поддел разрез и, сильно дернув, оторвал большой лоскут кожи.
Капитан громко замычал.
Следователь Шипов взрогнул и испуганно затрясся. Он не слышал угроз и стонов, потому что не должен был ничего слышать, ему заткнули уши ватой и залепили пластырем, но видел, ясно видел черно-красный лоскут кожи и набухающую кровью на лбу капитана рану.
— Ну что, может, ты скажешь? Ведь ты все равно скажешь. Потом, когда на тебе не останется живого места.
— А если я скажу?..
— То мы тебя убьём. Все равно убьем. Но быстро, без мучений. Это хорошая цена. Подумай.
Капитан подумал. Подумал, что действительно скажет. Рано или поздно. Ведь у всякого человека есть свой болевой порог, после которого он начинает говорить. Или умирает от болевого шока. Но умереть ему они не дадут. И, значит, ему предлагают действительно выгодную сделку. Предлагают просто смерть, без мучений.
Конечно, есть такое понятие — честь. В том числе профессиональная честь. Которая в их среде почитается выше жизни. Но ведь он не выторговывает себе жизнь, он заслуживает себе смерть.
Наверное, надо соглашаться. Пока они не передумали, пока они согласны на обмен.
Он рассказал все, все что интересовало чистильщиков, рассказал про полковника, про сходку воров в законе, про взорвавшийся в руках Хрипатого мобильный телефон. Рассказал почти все, что знал.
— Кто еще обладает равным твоему уровнем информации?
— Больше никто.
— А полковник?
— Я не успел передать ему последнюю информацию. Я должен был сделать это лично.
— Местные следователи?
— Они ничего не знают. Они помогали втемную.
— Где хранятся твои записи по делу?
— В номере.
— Эти? — Командир чистильщиков показал изъятые из номера листы.
— Эти.
— А материалы дела по убийству и по взрыву Хрипатого?
— У следователей в сейфе.
— Где конкретно? В каком кабинете, на каком этаже?..
Капитан умер, как только ответил на последний заданный ему вопрос. Вернее, он не знал, что тот вопрос последний. Он думал, что будут другие, что он проживет еще пять или пятнадцать минут, и лишь потом... Поэтому все произошло неожиданно. Он еще не договорил последней фразы, когда ему в спину, под лопатку, легко, как в масло, вошел нож. И перерезал сердце. Перечеркнув его жизнь.
Командир чистильщиков сдержал свое слово: капитан умер мгновенно и почти без боли. Умер легко.
Следующим был следователь Шипов. И потому что был следующим, был готов на все. Капитуляция и последующая смерть сильных людей производят парализующее действие на слабых.
Следователь Шипов говорил обстоятельно и долго. Он говорил долго, потому что пока говорил — жил. Он бы говорил еще дольше, может быть, сутки, может быть, двое и даже больше. Но ему не о чем было рассказывать так долго.
Он рассказал о воре в законе Мише Фартовом, о том, что ему сказал Миша Фартовый, о том, что знал Миша Фартовый, и о том, что удалось разузнать у местных следователей.
Его показания совпали с показаниями капитана, хотя он их не слышал. Он не слышал капитана, но сказал практически то же самое, что и капитан.
А раз так, то капитану и ему можно было доверять.
— Я могу вас попросить? — спросил следователь, когда говорить было уже не о чем. — У меня деньги в ячейке в банке. Можно сообщить о них жене?
Командир чистильщиков кивнул.
Кивнул своим, стоящим позади Шилова бойцам. И отступил на шаг, чтобы не забрызгаться кровью...
Тела капитана Егорушкина и следователя Шилова оттащили к могилам, завернули в полиэтилен и бросили на дно ям. На лица поставили трехлитровые банки с серной кислотой и разбили их ударами лопат сверху. Чтобы лица покойников, если их вдруг кто-нибудь найдет, невозможно было опознать.
Могилы засыпали, попрыгали, трамбуя подошвами ботинок землю. Рассыпали специальный порошок, перебивающий запахи, чтобы лесное зверье не раскопало трупы. Аккуратно положили на место дерн, набросали поверх него валежник.
Теперь могилы распознать было невозможно, даже если пройти совсем рядом, даже если пройти по ним. Только кому здесь ходить?..
В тот же вечер из своей квартиры куда-то пропал известный в уголовных кругах вор в законе Миша Фартовый. Через несколько дней его нашли за городом с торчащим в боку пером. Нож и характерный для уголовников почерк удара позволили предположить, что его убили свои. За то, что Миша Фартовый ссучился и стал водить дружбу с ментами. Но это были лишь разговоры...
И в ту же ночь, когда пропал Миша Фартовый, неизвестные злоумышленники забросали здание городского управления внутренних дел бутылками с зажигательной смесью. Две бутылки сквозь разбитые стекла и сквозь решетки залетели внутрь. Залетели в кабинеты, где наряду с другими потенциальными «висяками» хранились дела о найденном недалеко от остановки конечного автобусного маршрута трупе с отрубленной левой рукой и о взрыве в девятиэтажке.
Кабинеты выгорели дотла. Пожар был так силен, что бумаги, хранившиеся в сейфах, обуглились и прочитать их стало невозможно.
Официально происшествие расценили как еще одну попытку запугать работников органов правопорядка. Неофициально, в курилках и «в свободное от несения службы время», все обо всем догадались, потому что не первый год ментовскую лямку тянули и смогли связать пожар, недавнее дорожно-транспортное происшествие, в котором погиб следователь, расследовавший дело об убийстве возле диспетчерской, пропажу из морга трупа потерпевшего, имевший место в городе мор среди уголовного элемента и одновременное исчезновение двух командированных из Москвы следователей.
Все поняли все! И поняли главное — чем дальше от этих дел держаться, тем лучше. Тем дольше проживешь...
— У нас все в порядке, — доложил Девятый Восьмому. — Могилу тети родственники больше тревожить не будут. Племянники выкупили последнее завещание. Больше документов, подтверждающих право наследования, не осталось. В том числе даже копий. Разговоры, конечно, возможны, но на каждый роток не накинешь платок.
— — И не надо. Платок накидывать не надо. Хватит нам платков...
Глава 24
Глава 25
Следователь Шипов и капитан Егорушкин отправились в последний свой путь. Отправились не по своей воле. По воле случая, приведшего их в этот город и по решению Девятого.
— Стой?
В небольшом леске за городом капитана и следователя перегрузили в багажник угнанной «Волги». Милицейский «уазик» загнали поглубже в лес и забросали со всех сторон ветками.
До места добирались проселками, чтобы не напороться на гаишников. Последние три километра тащили тела на себе. На поляне, метрах в ста от могил, встали.
— Посадите их вон туда, к дереву.
Следователя и капитана уронили на землю, подтащили, привалили спинами к стволу сосны. С ними особо не церемонились, потому что все равно...
Вправо, влево, вперед и назад разбежались дозорные, которые должны были отслеживать местность и заворачивать случайных грибников.
— Приведите их в чувство.
Капитану и следователю вкололи стимуляторы и отвесили несколько пощечин. Они зашевелились, открыли глаза, очумело огляделись вокруг. Последнее, что они помнили, была машина и был город. А здесь...
— Первым давайте того.
Потому что первым должен был быть более сильный. Таково правило любого скоротечного допроса — вначале обрабатывают того, кто сильнее, чтобы не дать ему возможности привыкнуть к ситуации и утвердиться в своей линии поведения.
Здесь более сильным был капитан. По крайней мере, на вид. Чистильщики подхватили Егорушкина, подняли на ноги, встряхнули так, что у него зубы клацнули, сдавили с боков. Они были демонстративно грубы, что тоже входило в сценарий допроса. Дотолкали пленника до командира, поставили по стойке «смирно», обступив с боков.
— Кто ты?
— А вы?
Действительно крепок, не орет, не матерится, не пытается драться, говорит спокойно, уверенно, в атакующем стиле, непросто с ним будет...
— Здесь вопросы задаю я.
— Почему?
— По праву более сильного. Кто ты?
Капитан смотрел прямо в глаза, смотрел с ненавистью и чуть-чуть с презрением.
— Кто ты?
— Кто ты такой?!.
Командир быстро, без замаха, ударил его в солнечное сплетение. Чтобы перекрыть дыхание, чтобы предупредить.
Капитан захватал ртом воздух.
— Будешь говорить?
Капитан перестал смотреть чуть-чуть с презрением, стал смотреть только с ненавистью.
— Я ничего не скажу. А вы, вы все, будете иметь неприятности. Большие неприятности.
Он пытался договориться, он не знал о двух выкопанных в чащобе ямах.
— Меня будут искать, меня уже ищут, и если вы...
Командир ударил еще раз, ударил не рассчитывая силы, не пытаясь избежать травм.
Он не боялся травм!
Что автоматически отметил капитан, А калечить пленников не боятся только в одном случае — если уверены" что те не пойдут в травмпункт освидетельствовать травмы.
Капитан понял все. Понял, что ему безнадежно торговаться и безнадежно молить о пощаде, он останется здесь. И что его цели изменились. Теперь ему важно не избежать смерти, а избежать смертных мук. А это возможно только, если атаковать...
Капитан сник, повис на руках удерживающих его чистильщиков, Он играл отчаяние и неспособность к сопротивлению.
— Эй, ты чего? — спросил кто-то из чистильщиков.
И, пытаясь заглянуть в лицо скисшего «объекта», на мгновенье ослабил хватку. На что капитан и рассчитывал.
Он резко поджал ноги, обрушиваясь вниз всей тяжестью тела, потянул за собой чужие руки и вдруг, уперевшись ногами в грунт, резко выпрямился. Он успел высвободить правую руку и ударить в корпус командира чистильщиков. И попытался пнуть его между ног, потому что это был бы очень обидный удар, но не достал, не дотянулся, лишь задев вкользь живот.
Ему заломили руки, повалили, прижали к земле, он кого-то лягнул, кого-то изо всей силы, так что брызнула кровь, укусил, но не для того, чтобы вырваться, вырваться было невозможно, чтобы разозлить, обидеть и получить свою пулю и нож под ребра.
Он последними словами поносил своих мучителей, поминал недобрым словом их матерей, их жен и детей.
Он делал все, чтобы его убили, он дрался не за жизнь — за смерть. Но его не убили. Ему не позволили выиграть даже такой малости. Его технично уложили на грунт и стянули руки и ноги ремнями. И даже не избили за попытку сопротивления. И даже тот, которого он укусил, чистильщик! Единственно, что он позволил себе, это действовать чуть грубее, чем остальные. И все!
Они не дали обвести себя вокруг пальца. Потому что они не были просто бандитами. Просто бандиты прокушенной руки не простили бы, и если бы не убили, то все передние зубы выбили точно.
Эти не убили и не выбили. Эти были профессионалами.
А раз так, то надо готовиться к мучительной смерти. Или... Или развязывать язык.
Над капитаном склонился командир чистильщиков.
— Ты все понял, — сказал он. — Ты должен был все понять. Мы не хотим тебя мучить, меньше всего мы хотим тебя мучить. Но мы должны узнать то, что знаешь ты. Любой ценой.
Командир вытащил нож и, нажав ладонью сверху на лицо капитана, провел остро заточенным лезвием поперек лба. Потом отступил и провел еще раз. Поддел разрез и, сильно дернув, оторвал большой лоскут кожи.
Капитан громко замычал.
Следователь Шипов взрогнул и испуганно затрясся. Он не слышал угроз и стонов, потому что не должен был ничего слышать, ему заткнули уши ватой и залепили пластырем, но видел, ясно видел черно-красный лоскут кожи и набухающую кровью на лбу капитана рану.
— Ну что, может, ты скажешь? Ведь ты все равно скажешь. Потом, когда на тебе не останется живого места.
— А если я скажу?..
— То мы тебя убьём. Все равно убьем. Но быстро, без мучений. Это хорошая цена. Подумай.
Капитан подумал. Подумал, что действительно скажет. Рано или поздно. Ведь у всякого человека есть свой болевой порог, после которого он начинает говорить. Или умирает от болевого шока. Но умереть ему они не дадут. И, значит, ему предлагают действительно выгодную сделку. Предлагают просто смерть, без мучений.
Конечно, есть такое понятие — честь. В том числе профессиональная честь. Которая в их среде почитается выше жизни. Но ведь он не выторговывает себе жизнь, он заслуживает себе смерть.
Наверное, надо соглашаться. Пока они не передумали, пока они согласны на обмен.
Он рассказал все, все что интересовало чистильщиков, рассказал про полковника, про сходку воров в законе, про взорвавшийся в руках Хрипатого мобильный телефон. Рассказал почти все, что знал.
— Кто еще обладает равным твоему уровнем информации?
— Больше никто.
— А полковник?
— Я не успел передать ему последнюю информацию. Я должен был сделать это лично.
— Местные следователи?
— Они ничего не знают. Они помогали втемную.
— Где хранятся твои записи по делу?
— В номере.
— Эти? — Командир чистильщиков показал изъятые из номера листы.
— Эти.
— А материалы дела по убийству и по взрыву Хрипатого?
— У следователей в сейфе.
— Где конкретно? В каком кабинете, на каком этаже?..
Капитан умер, как только ответил на последний заданный ему вопрос. Вернее, он не знал, что тот вопрос последний. Он думал, что будут другие, что он проживет еще пять или пятнадцать минут, и лишь потом... Поэтому все произошло неожиданно. Он еще не договорил последней фразы, когда ему в спину, под лопатку, легко, как в масло, вошел нож. И перерезал сердце. Перечеркнув его жизнь.
Командир чистильщиков сдержал свое слово: капитан умер мгновенно и почти без боли. Умер легко.
Следующим был следователь Шипов. И потому что был следующим, был готов на все. Капитуляция и последующая смерть сильных людей производят парализующее действие на слабых.
Следователь Шипов говорил обстоятельно и долго. Он говорил долго, потому что пока говорил — жил. Он бы говорил еще дольше, может быть, сутки, может быть, двое и даже больше. Но ему не о чем было рассказывать так долго.
Он рассказал о воре в законе Мише Фартовом, о том, что ему сказал Миша Фартовый, о том, что знал Миша Фартовый, и о том, что удалось разузнать у местных следователей.
Его показания совпали с показаниями капитана, хотя он их не слышал. Он не слышал капитана, но сказал практически то же самое, что и капитан.
А раз так, то капитану и ему можно было доверять.
— Я могу вас попросить? — спросил следователь, когда говорить было уже не о чем. — У меня деньги в ячейке в банке. Можно сообщить о них жене?
Командир чистильщиков кивнул.
Кивнул своим, стоящим позади Шилова бойцам. И отступил на шаг, чтобы не забрызгаться кровью...
Тела капитана Егорушкина и следователя Шилова оттащили к могилам, завернули в полиэтилен и бросили на дно ям. На лица поставили трехлитровые банки с серной кислотой и разбили их ударами лопат сверху. Чтобы лица покойников, если их вдруг кто-нибудь найдет, невозможно было опознать.
Могилы засыпали, попрыгали, трамбуя подошвами ботинок землю. Рассыпали специальный порошок, перебивающий запахи, чтобы лесное зверье не раскопало трупы. Аккуратно положили на место дерн, набросали поверх него валежник.
Теперь могилы распознать было невозможно, даже если пройти совсем рядом, даже если пройти по ним. Только кому здесь ходить?..
В тот же вечер из своей квартиры куда-то пропал известный в уголовных кругах вор в законе Миша Фартовый. Через несколько дней его нашли за городом с торчащим в боку пером. Нож и характерный для уголовников почерк удара позволили предположить, что его убили свои. За то, что Миша Фартовый ссучился и стал водить дружбу с ментами. Но это были лишь разговоры...
И в ту же ночь, когда пропал Миша Фартовый, неизвестные злоумышленники забросали здание городского управления внутренних дел бутылками с зажигательной смесью. Две бутылки сквозь разбитые стекла и сквозь решетки залетели внутрь. Залетели в кабинеты, где наряду с другими потенциальными «висяками» хранились дела о найденном недалеко от остановки конечного автобусного маршрута трупе с отрубленной левой рукой и о взрыве в девятиэтажке.
Кабинеты выгорели дотла. Пожар был так силен, что бумаги, хранившиеся в сейфах, обуглились и прочитать их стало невозможно.
Официально происшествие расценили как еще одну попытку запугать работников органов правопорядка. Неофициально, в курилках и «в свободное от несения службы время», все обо всем догадались, потому что не первый год ментовскую лямку тянули и смогли связать пожар, недавнее дорожно-транспортное происшествие, в котором погиб следователь, расследовавший дело об убийстве возле диспетчерской, пропажу из морга трупа потерпевшего, имевший место в городе мор среди уголовного элемента и одновременное исчезновение двух командированных из Москвы следователей.
Все поняли все! И поняли главное — чем дальше от этих дел держаться, тем лучше. Тем дольше проживешь...
— У нас все в порядке, — доложил Девятый Восьмому. — Могилу тети родственники больше тревожить не будут. Племянники выкупили последнее завещание. Больше документов, подтверждающих право наследования, не осталось. В том числе даже копий. Разговоры, конечно, возможны, но на каждый роток не накинешь платок.
— — И не надо. Платок накидывать не надо. Хватит нам платков...
Глава 24
В фильмах работу разведчиков показывают по-другому. Показывают рестораны, фраки, драки, никак не отражающиеся на отливающем сталью цвете лица, соблазнения великосветских, с внешностью фотомоделей, девиц, погони на дорогих иномарках и вертолетах, чемоданы денег...
Поэтому разведчиками хотят быть все.
И Резидент тоже хотел. В детстве. Теперь расхотел. Потому что теперь знает, что это такое работа разведчика на самом деле.
Нет, фраки-драки тоже случаются, но не каждый день и даже не каждый год. А все остальное время разведчик «разводит канцелярщину», как какой-нибудь средней руки делопроизводитель. Берет бумажку в одном месте, читает, перекладывает в другое. Потом в третье. Потом подшивает...
Правда, бумажки перекладывает в голове и «подшивает» в памяти. Так надежней, так есть гарантия, что в них никто посторонний не заглянет.
Сегодня Резидент прорабатывал открытые источники. В виртуальном их варианте. Он набирал названия местных информационных агентств и газет и просматривал колонки с некрологами. Соболезнования по поводу смерти в результате тяжелой, продолжительной болезни он пропускал. Фамилии «безвременно ушедших» выписывал и набирал в строке поиска. Чтобы узнать подробности ухода.
Насильственных трупов в стране было больше естественных. По крайней мере среди покойников, удостоенных чести быть упомянутыми на страницах прессы. Многочисленные коллективы АО, ЗАО, 000 и им подобные скорбели о неожиданной утрате своих директоров, председателей, президентов и управляющих. Руководителей ЗАО и АОЗТ стреляли, взрывали, резали, травили, душили, топили, сжигали, выбрасывали из окон и с вертолетов с завидной регулярностью... Руководителям ЗАО и 000 жилось трудно, потому что не жилось.
Резидент рассортировал насильственные смерти по времени и месту действия, типу используемого оружия, характеру телесных повреждений и много еще по чему...
Бытовые убийства, где с жертвами расправились жены, дети и прочие близкие родственники, собрал в отдельной папке.
Вслед за ними отправил в архив случаи, где преступников, совершивших убийства, уже нашли. Таких было одиннадцать. В остальных убийцам с места преступления удалось скрыться, но милиция гарантировала их поимку в самое ближайшее время.
Отложил до лучших времен преступления, совершенные с помощью ножей, топоров, кастетов, кирпичей, дубин и тому подобного примитивного инструментария. Вряд ли серьезные люди будут бегать за директорами с кирпичами в руках.
Особой строкой учел несчастные случаи, отдающие душком, — разные там ДТП, выпадения из окон, утопления в собственных бассейнах и пр. К ним стоило присмотреться серьезней.
И на закуску оставил самое главное — стрельбу и взрывы. Так как именно их предпочитают профессионалы. Предпочитают дистанцироваться от жертв.
Таких случаев набралось по стране сотни полторы.
Или на самом деле их было больше? Хорошо бы проверить. Но если проверить, то уже не по газетам, уже по закрытым источникам...
Резидент схватил «дежурный чемоданчик» и отправился в аэропорт. Конечно, то, что он собирался сделать, он мог сделать и «дома». Но желательно было не дома.
В аэропорту он купил билет по одному из десятка бывших у него паспортов и через три часа и две тысячи километров был в небольшом, но довольно-таки цивилизованном городишке. Настолько цивилизованном, что там даже были Интернет-кафе.
Куда Резидент прямиком из аэропорта и отправился.
— Хочу у вас поработать.
— Пожалуйста, пройдите в кассу и...
— Вы меня не поняли, я хочу поработать очень плотно, и поработать один.
— Как один?
— Так. Не люблю, знаете, когда у меня кто-нибудь стоит за спиной.
— Но как я могу?..
— Какая у вас дневная выручка?
— Тысячи три-четыре.
— — Я дам двадцать. И пять лично вам. И еще пять, если здесь завтра никого не будет. В том числе вас. Впрочем, я могу найти...
— Не надо искать...
На следующий день Интернет-кафе было закрыто по «техническим причинам». Но тем не менее было открыто. Для одного-единственного человека.
Резидент сдвинул столы полукругом, чтобы иметь возможность работать сразу на нескольких компьютерах. Он выводил на мониторы интересующую его информацию сразу из нескольких источников и, перебегая глазами с экрана на экран, сравнивал ее.
Интересно, очень интересно...
Открывал новые сайты и выделял и скачивал заинтересовавшие его факты и цифры.
Все более и более интересно... А что по этому поводу думает милиция?
Резидент нашел в сети провайдера, хваставшегося обслуживанием «центрального аппарата МВД» и «взломав» его сервер, влез в переписку Министерства внутренних дел с подведомственными им областными и городскими управлениями.
Чего там только не было!.. Учет шинелей и «демократизаторов», списки награжденных и уволенных из-за служебного несоответствия, нормы отпуска ГСМ и патронов к пистолетам Макарова... Но было и то, что нужно, — была стекающаяся из регионов статистика преступлений и докладные записки о ходе расследования наиболее громких из них.
Здесь было то, чего не было в прессе, были детали — расстояния, время, погода, результаты баллистических, взрыво-технических, медицинских и прочих экспертиз. Были калибры, марки оружия, химический состав взрывчатых веществ...
Чаше всего сильных мира сего расстреливали из «АКМов» и «АКСов», «ПМов», «ПСов», «ТТешников», «беретт», «кольтов» и пр. Случалось — из «ППСов» и «шмайсеров» времен Второй мировой войны, откопанных на местах боев и реставрированных «черными следопытами». Но мелькало и более серьезное оружие — снайперские винтовки, ручные пулеметы, гранаты Ф-1 и РГД и... И в двух случаях — снайперские винтовки В-94 калибром 12, 7. Идентичные тем, из которых застрелили известного в подведомственной Резиденту области предпринимателя и генерального директора АО «Цветмедникель».
А как застрелили?
Хм, очень похоже застрелили.
То есть возможно допустить, что и там, и там могли действовать одни и те же преступники, располагающие новейшим стрелковым вооружением? Или не только стрелковым?
Резидент отсеял и внимательно изучил дела, связанные с применением прочего, не самого простого в обращении, оружия.
Гранатометы РПГ-16, 18, 22... Очень популярное в криминальных кругах оружие.
В двух случаях РПГ-27 и РПГ-29, которые производители называют еще «таволга» и «вампир». Это более современное оружие.
Хотя...
Нет, все же нет. Гранатометы теперь можно прикупить почти на каждом российском базаре, было бы желание и деньги. И, получается, по их наличию судить о профессионализме киллеров нельзя.
Так, что еще?
Одноразовый реактивный огнемет РПО-А. Считай, карманная 122-миллиметровая гаубица. И палили из нее... аж три раза, В бронированные «Мерседесы». И попадали.
Надо взять эти случаи на заметку.
Хорошо вооружены современные киллеры, куда лучше действующей армии...
А вот и ручной ракетно-зенитный комплекс «Игла». Тот, который почти со стопроцентной гарантией валит любые воздушные цели на высоте от десяти до трех тысяч метров включительно. Он-то зачем понадобился?
Ага, понятно, кто-то сбил из него вертолет, в котором находился президент нефтяного концерна. И там достали!
Конечно, «Игла» не банальный «АКМ», нужно его где-то достать, нужно уметь из него стрелять и попадать в цель. Впрочем, эту науку убийцы могли пройти в горячих точках. А приобрести... Приобрести в войсках или у сепаратистов.
Но все равно этот случай надо проверить.
Поехали дальше.
Девять взрывов фугасов, заложенных на пути следования автомобиля потерпевшего. Семь несерьезных. Там была использована «подручная взрывчатка» — артиллерийские снаряды, мины и толовые шашки, заложенные, если судить по «картинке» взрыва, как бог на душу положит, А вот два случая... Тоже с фугасами, но уже радиоуправляемыми фугасами направленного действия. Которые, не зная, как ставить, — не поставить. Здесь взрывы были гораздо менее мощными, но на порядок более эффективными. Здесь действовали специалисты. Большие специалисты.
Так, что еще?
Еще взрывы. Но уже не такие мощные — точечные, когда потерпевшему подкладывали бомбу в машину, квартиру или катер. Более всего подкладывали гранаты Ф-1. Это несерьезно, это уровень уволенных из рядов Вооруженных Сил прапорщиков.
Такие случаи пока в расчет можно не брать. Равно как сунутые под дверь толовые шашки и прочую взрывоопасную «самодеятельность».
Остается пластид. Использованный в общей сложности в семи случаях. Хотя пластид теперь тоже не редкость. Теперь все не редкость. Впрочем... Пластид пластиду рознь. Есть пластид, что называется, ширпотребовский, а есть разработанный по заказу ФСБ и Минобороны.
Был здесь такой?
Был! По меньшей мере в одном деле был. Может быть, и в других тоже, но указаний на это в переписке нет.
Итак, можно подвести промежуточный итог: в стране было совершено несколько заказных убийств — предпринимателя из подведомственного Резиденту региона, генерального директора АО «Цветмедникель» и еще нескольких предпринимателей, — которые, предположительно, совершили люди, обладающие профессиональными навыками и располагающие современным оружием, в том числе противоснайперскими винтовками И-94-М, 95-М, то есть модернизированный вариант, и пластидом.
Так?
Так-то так... Только что с того?
Ну да, застрелили и взорвали. Как будто первых? Эка невидаль! Мы теперь по уровню взрывов на душу населения уступаем разве только Сальвадору и Ираку в период боевых действий. Бандитские разборки не тема интереса Конторы.
Уворованное оружие?
Тоже мелковато.
Профессионалы, его использующие?
Их всех не переловишь.
Получается, он зря, с подачи энтузиаста Помощника, впутался в это дело? Или все же в нем есть какое-то второе, более значимое, дно?
Есть?
Может, и есть. Только как его отыскать?
В лоб не отыскать. Если в лоб, то быстро скатываешься к легким решениям. К воровству спецоружия и использованию в уголовных разборках наемников-профессионалов.
Может, подойти к решению этого вопроса с другой стороны? Совсем с другой... Например, не со стороны оружия, а с тех, кто посредством его был отправлен в мир иной? Может быть, это что-то прояснит?
Резидент ввел новую составляющую поиска — личности жертв. Для чего попробовал разобраться, чем они при жизни занимались. Чтобы понять, почему их убили. Вряд ли из-за пьяной ссоры в ресторане или дележки бабы. Из-за бабы из спецвинтовок с расстояния полтора километра не стреляют.
Так чем они там занимались?..
Черт его знает, чем занимались, — сталью, переработкой нефтепродуктов, выдачей кредитов, производством пластмасс, алюминиево-магниевыми сплавами, окатышем!.. То есть каждый своим. Так что проследить какой-то их общий интерес невозможно. Не было у них общего интереса, был у каждого свой И, значит, придется отказаться от очень соблазнительной идеи, что убирал их некто, желающий подмять под себя несколько предприятий одного и того же профиля, чтобы стать монополистом и диктовать цены.
Не так это!
Может, дело просто в случае? В свободном выборе целей для киллеров? Когда каждый раз заказчиком преступления выступало новое лицо, нанимавшее новых исполнителей. И все эти преступления никакой логической связи не имеют.
Может, конечно, и так. Вполне может быть, что так. И все же... И все же не так! Потому что почерк... И выбор оружия... И одинаковый рисунок на пулях по меньшей мере в двух случаях, тоже никак не связанных друг с другом!..
А раз эти преступления, пусть половина, пусть даже часть этих преступлений совершены одними и теми же лицами, то теория случая не проходит. Трудно представить, что доступ к убийцам имеет всякий желающий. Не может быть, чтобы каждый желающий! А если не каждый, то остается предположить, что убийства не случайны, что в них может присутствовать какая-то, пока не понятая закономерность.
Которую желательно выявить. Для чего проследить финансовые, бюрократические, производственные и прочие взаимные связи и интересы предприятий, где были убиты руководители, вникнуть в технологии. То есть стать чуть-чуть банкиром, чуть-чуть нефтяником, чуть-чуть производителем пластмасс...
Надо разобраться в частностях, чтобы понять общее. Чтобы хоть что-нибудь понять!..
Резидент зарылся в технологии. Он изучал, что и в каких количествах поступает на предприятие, с помощью чего и во что превращается, куда уходит и во что перерабатывается там, куда поступило.
Он прослеживал цепочку превращения сырья в конечный продукт, исходя из классической сыщицкой формулы: если хочешь найти преступника — ищи, кому было выгодно преступление. Пытался понять, кому тот продукт может быть нужен, кому позарез нужен, кому нужен во что бы то ни стало.
Он искал день.
Три.
Неделю.
И наконец нашел!
Нашел, что может связывать все эти производства и все эти убийства. Нашел то, чего менее всего ожидал найти. И то, от чего уже нельзя было отмахнуться, оправдывая себя тем, что это не масштабы Конторы, что это дело уровня горотдела милиции.
Нет, не милиции! Близко — не милиции!..
Ну, Курьер!.. Ну, не при дамах будь сказано, Помощник!.. Из такого пустячного пустяка такое дело раскрутил! Такое дело!.. Что, может быть, лучше было его и не раскручивать. Может быть, лучше было остаться от него в стороне!..
Поэтому разведчиками хотят быть все.
И Резидент тоже хотел. В детстве. Теперь расхотел. Потому что теперь знает, что это такое работа разведчика на самом деле.
Нет, фраки-драки тоже случаются, но не каждый день и даже не каждый год. А все остальное время разведчик «разводит канцелярщину», как какой-нибудь средней руки делопроизводитель. Берет бумажку в одном месте, читает, перекладывает в другое. Потом в третье. Потом подшивает...
Правда, бумажки перекладывает в голове и «подшивает» в памяти. Так надежней, так есть гарантия, что в них никто посторонний не заглянет.
Сегодня Резидент прорабатывал открытые источники. В виртуальном их варианте. Он набирал названия местных информационных агентств и газет и просматривал колонки с некрологами. Соболезнования по поводу смерти в результате тяжелой, продолжительной болезни он пропускал. Фамилии «безвременно ушедших» выписывал и набирал в строке поиска. Чтобы узнать подробности ухода.
Насильственных трупов в стране было больше естественных. По крайней мере среди покойников, удостоенных чести быть упомянутыми на страницах прессы. Многочисленные коллективы АО, ЗАО, 000 и им подобные скорбели о неожиданной утрате своих директоров, председателей, президентов и управляющих. Руководителей ЗАО и АОЗТ стреляли, взрывали, резали, травили, душили, топили, сжигали, выбрасывали из окон и с вертолетов с завидной регулярностью... Руководителям ЗАО и 000 жилось трудно, потому что не жилось.
Резидент рассортировал насильственные смерти по времени и месту действия, типу используемого оружия, характеру телесных повреждений и много еще по чему...
Бытовые убийства, где с жертвами расправились жены, дети и прочие близкие родственники, собрал в отдельной папке.
Вслед за ними отправил в архив случаи, где преступников, совершивших убийства, уже нашли. Таких было одиннадцать. В остальных убийцам с места преступления удалось скрыться, но милиция гарантировала их поимку в самое ближайшее время.
Отложил до лучших времен преступления, совершенные с помощью ножей, топоров, кастетов, кирпичей, дубин и тому подобного примитивного инструментария. Вряд ли серьезные люди будут бегать за директорами с кирпичами в руках.
Особой строкой учел несчастные случаи, отдающие душком, — разные там ДТП, выпадения из окон, утопления в собственных бассейнах и пр. К ним стоило присмотреться серьезней.
И на закуску оставил самое главное — стрельбу и взрывы. Так как именно их предпочитают профессионалы. Предпочитают дистанцироваться от жертв.
Таких случаев набралось по стране сотни полторы.
Или на самом деле их было больше? Хорошо бы проверить. Но если проверить, то уже не по газетам, уже по закрытым источникам...
Резидент схватил «дежурный чемоданчик» и отправился в аэропорт. Конечно, то, что он собирался сделать, он мог сделать и «дома». Но желательно было не дома.
В аэропорту он купил билет по одному из десятка бывших у него паспортов и через три часа и две тысячи километров был в небольшом, но довольно-таки цивилизованном городишке. Настолько цивилизованном, что там даже были Интернет-кафе.
Куда Резидент прямиком из аэропорта и отправился.
— Хочу у вас поработать.
— Пожалуйста, пройдите в кассу и...
— Вы меня не поняли, я хочу поработать очень плотно, и поработать один.
— Как один?
— Так. Не люблю, знаете, когда у меня кто-нибудь стоит за спиной.
— Но как я могу?..
— Какая у вас дневная выручка?
— Тысячи три-четыре.
— — Я дам двадцать. И пять лично вам. И еще пять, если здесь завтра никого не будет. В том числе вас. Впрочем, я могу найти...
— Не надо искать...
На следующий день Интернет-кафе было закрыто по «техническим причинам». Но тем не менее было открыто. Для одного-единственного человека.
Резидент сдвинул столы полукругом, чтобы иметь возможность работать сразу на нескольких компьютерах. Он выводил на мониторы интересующую его информацию сразу из нескольких источников и, перебегая глазами с экрана на экран, сравнивал ее.
Интересно, очень интересно...
Открывал новые сайты и выделял и скачивал заинтересовавшие его факты и цифры.
Все более и более интересно... А что по этому поводу думает милиция?
Резидент нашел в сети провайдера, хваставшегося обслуживанием «центрального аппарата МВД» и «взломав» его сервер, влез в переписку Министерства внутренних дел с подведомственными им областными и городскими управлениями.
Чего там только не было!.. Учет шинелей и «демократизаторов», списки награжденных и уволенных из-за служебного несоответствия, нормы отпуска ГСМ и патронов к пистолетам Макарова... Но было и то, что нужно, — была стекающаяся из регионов статистика преступлений и докладные записки о ходе расследования наиболее громких из них.
Здесь было то, чего не было в прессе, были детали — расстояния, время, погода, результаты баллистических, взрыво-технических, медицинских и прочих экспертиз. Были калибры, марки оружия, химический состав взрывчатых веществ...
Чаше всего сильных мира сего расстреливали из «АКМов» и «АКСов», «ПМов», «ПСов», «ТТешников», «беретт», «кольтов» и пр. Случалось — из «ППСов» и «шмайсеров» времен Второй мировой войны, откопанных на местах боев и реставрированных «черными следопытами». Но мелькало и более серьезное оружие — снайперские винтовки, ручные пулеметы, гранаты Ф-1 и РГД и... И в двух случаях — снайперские винтовки В-94 калибром 12, 7. Идентичные тем, из которых застрелили известного в подведомственной Резиденту области предпринимателя и генерального директора АО «Цветмедникель».
А как застрелили?
Хм, очень похоже застрелили.
То есть возможно допустить, что и там, и там могли действовать одни и те же преступники, располагающие новейшим стрелковым вооружением? Или не только стрелковым?
Резидент отсеял и внимательно изучил дела, связанные с применением прочего, не самого простого в обращении, оружия.
Гранатометы РПГ-16, 18, 22... Очень популярное в криминальных кругах оружие.
В двух случаях РПГ-27 и РПГ-29, которые производители называют еще «таволга» и «вампир». Это более современное оружие.
Хотя...
Нет, все же нет. Гранатометы теперь можно прикупить почти на каждом российском базаре, было бы желание и деньги. И, получается, по их наличию судить о профессионализме киллеров нельзя.
Так, что еще?
Одноразовый реактивный огнемет РПО-А. Считай, карманная 122-миллиметровая гаубица. И палили из нее... аж три раза, В бронированные «Мерседесы». И попадали.
Надо взять эти случаи на заметку.
Хорошо вооружены современные киллеры, куда лучше действующей армии...
А вот и ручной ракетно-зенитный комплекс «Игла». Тот, который почти со стопроцентной гарантией валит любые воздушные цели на высоте от десяти до трех тысяч метров включительно. Он-то зачем понадобился?
Ага, понятно, кто-то сбил из него вертолет, в котором находился президент нефтяного концерна. И там достали!
Конечно, «Игла» не банальный «АКМ», нужно его где-то достать, нужно уметь из него стрелять и попадать в цель. Впрочем, эту науку убийцы могли пройти в горячих точках. А приобрести... Приобрести в войсках или у сепаратистов.
Но все равно этот случай надо проверить.
Поехали дальше.
Девять взрывов фугасов, заложенных на пути следования автомобиля потерпевшего. Семь несерьезных. Там была использована «подручная взрывчатка» — артиллерийские снаряды, мины и толовые шашки, заложенные, если судить по «картинке» взрыва, как бог на душу положит, А вот два случая... Тоже с фугасами, но уже радиоуправляемыми фугасами направленного действия. Которые, не зная, как ставить, — не поставить. Здесь взрывы были гораздо менее мощными, но на порядок более эффективными. Здесь действовали специалисты. Большие специалисты.
Так, что еще?
Еще взрывы. Но уже не такие мощные — точечные, когда потерпевшему подкладывали бомбу в машину, квартиру или катер. Более всего подкладывали гранаты Ф-1. Это несерьезно, это уровень уволенных из рядов Вооруженных Сил прапорщиков.
Такие случаи пока в расчет можно не брать. Равно как сунутые под дверь толовые шашки и прочую взрывоопасную «самодеятельность».
Остается пластид. Использованный в общей сложности в семи случаях. Хотя пластид теперь тоже не редкость. Теперь все не редкость. Впрочем... Пластид пластиду рознь. Есть пластид, что называется, ширпотребовский, а есть разработанный по заказу ФСБ и Минобороны.
Был здесь такой?
Был! По меньшей мере в одном деле был. Может быть, и в других тоже, но указаний на это в переписке нет.
Итак, можно подвести промежуточный итог: в стране было совершено несколько заказных убийств — предпринимателя из подведомственного Резиденту региона, генерального директора АО «Цветмедникель» и еще нескольких предпринимателей, — которые, предположительно, совершили люди, обладающие профессиональными навыками и располагающие современным оружием, в том числе противоснайперскими винтовками И-94-М, 95-М, то есть модернизированный вариант, и пластидом.
Так?
Так-то так... Только что с того?
Ну да, застрелили и взорвали. Как будто первых? Эка невидаль! Мы теперь по уровню взрывов на душу населения уступаем разве только Сальвадору и Ираку в период боевых действий. Бандитские разборки не тема интереса Конторы.
Уворованное оружие?
Тоже мелковато.
Профессионалы, его использующие?
Их всех не переловишь.
Получается, он зря, с подачи энтузиаста Помощника, впутался в это дело? Или все же в нем есть какое-то второе, более значимое, дно?
Есть?
Может, и есть. Только как его отыскать?
В лоб не отыскать. Если в лоб, то быстро скатываешься к легким решениям. К воровству спецоружия и использованию в уголовных разборках наемников-профессионалов.
Может, подойти к решению этого вопроса с другой стороны? Совсем с другой... Например, не со стороны оружия, а с тех, кто посредством его был отправлен в мир иной? Может быть, это что-то прояснит?
Резидент ввел новую составляющую поиска — личности жертв. Для чего попробовал разобраться, чем они при жизни занимались. Чтобы понять, почему их убили. Вряд ли из-за пьяной ссоры в ресторане или дележки бабы. Из-за бабы из спецвинтовок с расстояния полтора километра не стреляют.
Так чем они там занимались?..
Черт его знает, чем занимались, — сталью, переработкой нефтепродуктов, выдачей кредитов, производством пластмасс, алюминиево-магниевыми сплавами, окатышем!.. То есть каждый своим. Так что проследить какой-то их общий интерес невозможно. Не было у них общего интереса, был у каждого свой И, значит, придется отказаться от очень соблазнительной идеи, что убирал их некто, желающий подмять под себя несколько предприятий одного и того же профиля, чтобы стать монополистом и диктовать цены.
Не так это!
Может, дело просто в случае? В свободном выборе целей для киллеров? Когда каждый раз заказчиком преступления выступало новое лицо, нанимавшее новых исполнителей. И все эти преступления никакой логической связи не имеют.
Может, конечно, и так. Вполне может быть, что так. И все же... И все же не так! Потому что почерк... И выбор оружия... И одинаковый рисунок на пулях по меньшей мере в двух случаях, тоже никак не связанных друг с другом!..
А раз эти преступления, пусть половина, пусть даже часть этих преступлений совершены одними и теми же лицами, то теория случая не проходит. Трудно представить, что доступ к убийцам имеет всякий желающий. Не может быть, чтобы каждый желающий! А если не каждый, то остается предположить, что убийства не случайны, что в них может присутствовать какая-то, пока не понятая закономерность.
Которую желательно выявить. Для чего проследить финансовые, бюрократические, производственные и прочие взаимные связи и интересы предприятий, где были убиты руководители, вникнуть в технологии. То есть стать чуть-чуть банкиром, чуть-чуть нефтяником, чуть-чуть производителем пластмасс...
Надо разобраться в частностях, чтобы понять общее. Чтобы хоть что-нибудь понять!..
Резидент зарылся в технологии. Он изучал, что и в каких количествах поступает на предприятие, с помощью чего и во что превращается, куда уходит и во что перерабатывается там, куда поступило.
Он прослеживал цепочку превращения сырья в конечный продукт, исходя из классической сыщицкой формулы: если хочешь найти преступника — ищи, кому было выгодно преступление. Пытался понять, кому тот продукт может быть нужен, кому позарез нужен, кому нужен во что бы то ни стало.
Он искал день.
Три.
Неделю.
И наконец нашел!
Нашел, что может связывать все эти производства и все эти убийства. Нашел то, чего менее всего ожидал найти. И то, от чего уже нельзя было отмахнуться, оправдывая себя тем, что это не масштабы Конторы, что это дело уровня горотдела милиции.
Нет, не милиции! Близко — не милиции!..
Ну, Курьер!.. Ну, не при дамах будь сказано, Помощник!.. Из такого пустячного пустяка такое дело раскрутил! Такое дело!.. Что, может быть, лучше было его и не раскручивать. Может быть, лучше было остаться от него в стороне!..
Глава 25
Подполковник Максимов, что называется, рыл землю. Фээсбэшники и вообще-то не любят, когда гибнут и пропадают их коллеги, а здесь история отдавала оргвыводами, так как была чистой воды самодеятельностью. Никто подполковника Максимова не уполномочивал вести расследование, которое он начал. И тем более кого-то куда-то посылать. Капитан Егорушкин был командирован в регион совсем с другими целями. И вдруг пропал... По факту его исчезновения будет назначено служебное расследование, местным комитетчикам прикажут отследить его контакты и маршруты, которые не совпадут с обозначенными в командировочном предписании, и с погон подполковника Максимова слетит минимум одна звезда.
Но дело даже не в звезде, дело в капитане. Который, если не доказать, что он погиб, пройдет по документам как без вести пропавший. Что отразится на компенсациях, льготах, пенсии оставшимся без кормильца родственникам. Но самое главное, исчезновение капитана даст повод подозревать его в чем угодно, хоть даже в предательстве. И виновен в этом будет не кто-нибудь, а он, подполковник Максимов.
Но дело даже не в звезде, дело в капитане. Который, если не доказать, что он погиб, пройдет по документам как без вести пропавший. Что отразится на компенсациях, льготах, пенсии оставшимся без кормильца родственникам. Но самое главное, исчезновение капитана даст повод подозревать его в чем угодно, хоть даже в предательстве. И виновен в этом будет не кто-нибудь, а он, подполковник Максимов.