Ильин Андрей. Боец невидимого фронта

   — Эк куда ты хватил!
   — Нужно изучать не оружие, нужно изучать психологию противника. Воюют не винтовки, воюют люди!..
   Именно подполковник начал впервые прогонять бойцов через морг. Он приводил их целыми подразделениями, расставлял вокруг столов, где происходило вскрытие, и заставлял смотреть. И заставлял брать в руки вынутые человеческие внутренности.
   — Это что еще за самодеятельность? Ты что, совсем охренел?! — ярилось начальство.
   — Это не самодеятельность, это психологическая подготовка бойцов.
   — Копаться в потрохах?
   — Да, копаться во внутренностях. Солдаты должны привыкнуть к виду смерти. Иначе, когда дойдет до дела, они будут зажмуривать глаза.
   Его не понимали и объявляли выговора. А он гнул свою линию.
   — Мы должны готовить людей к войне, а не к парадам. Им придется убивать. И придется умирать. Если они не преодолеют свои страхи, свою брезгливость теперь, то там, в реальных боевых, у них времени на это не будет. Враг им этого времени не даст.
   И гнал подразделения в морги и на бойни.
   — Когда я убил первого своего врага там, в Прибалтике...
   — Опять ты про свое! Это когда было? Теперь война другая!
   — Война всегда одинакова!..
   В подполковничьем звании он дотянул до Афгана. Стремительно начавшаяся карьера дала сбой. Но его мало интересовали звания, его волновало дело.
   Он написал рапорт об откомандировании его и его людей в Афганистан.
   — Наград ищешь?
   — Работы.
   В Афганистане подполковник в штабах не отирался. В Афганистане подполковник лез в самое пекло.
   — Вы не можете возле каждого кишлака поставить по гарнизону, — говорил он. — Тогда надо вводить не одну армию, тогда нужно вводить десять армий.
   — А что же тогда делать?
   — Выявлять и уничтожать с помощью авиации базы и склады оружия, перекрывать пути снабжения, вербовать информаторов, ссорить лидеров повстанцев...
   — Это не задача армии.
   — А что задача армии?
   — Ведение боевых действий.
   — Вы своими пушками здесь такого наворочаете...
   Подполковник никого ни в чем не убедил. В дело вступила артиллерия.
   Но он не сдался, он начал воевать так, как считал нужным воевать.
   За несколько месяцев люди подполковника взяли под контроль несколько караванных путей, по которым из Пакистана шло оружие. Они ни за кем не бегали, они просто ждали — день, два, неделю... столько, сколько придется. И почти всегда дожидались — на тропе показывались поднимающиеся на перевал вьючные лошади или верблюды.
   Небольшие караваны они не трогали. Небольшие караваны они пропускали, чтобы убедить противника в том, что дорога безопасна. И вслед за малыми приходили большие караваны.
   Они давали им возможность втянуться в ущелье и внезапно, с двух сторон открывали ураганную стрельбу, рассекая колонну на две и более частей. Укрыться было невозможно: пули летели со всех сторон. Занявшие окружающие высотки снайперы выбивали командиров. Если караван был слишком большим, они вызывали по рации «вертушки» и отходили на запасные позиции. Вертолеты по наводке корректировщиков утюжили местность ракетами. И, отработав, эвакуировали группу на базу.
   Афганцы назначили за голову подполковника награду. Но он был неуловим. Потому что был очень расчетлив.
   За полтора года почти непрерывных боевых действий он потерял только десять бойцов!
   И вполне заслуженно получил Героя Советского Союза и звание полковника. Война щедро рассыпает на погоны и кителя звезды. И еще на кладбищенские памятники...
   Другой бы на его месте притих, выслуживая генеральские погоны с лампасами. А он написал большой, страниц на десять, рапорт, где предлагал вывести из Афганистана девяносто процентов войск и вести войну опосредованно, то есть с территории Таджикистана и Туркмении, используя мобильные десантные соединения и небольшие диверсионные группы.
   Его позиция сильно отличалась от общепринятой, и полковника-бузотера предпочли убрать подальше. Выскочек тогда не любили. Как, впрочем, и всегда.
   Полковника вернули в Союз, назначив замом по тылу в заштатный, забытый богом и командованием округ. Формально это было повышение, так как должность соответствовала генеральскому званию. На самом деле это была ссылка, так как его оторвали от любимого дела.
   Но в армии не принято говорить «нет», в армии принято говорить «есть!;». Полковника произвели в генералы и вручили в руки вместо автомата арифмометр.
   Он начал работать как умел.
   Вызвал к себе снабженцев и бухгалтеров и велел «по-быстрому» объяснить ему премудрости проводок.
   — Но это же целая отдельная наука, — сказали ему.
   — Ничего, я понятливый.
   Он не привык кому-нибудь доверяться. Он привык все делать сам.
   Итогом учебы явилась отставка двух его, непонятно чем занимавшихся, помощников. Один из которых оказался зятем командующего округом.
   Который тут же вызвал не в меру ретивого зама на ковер.
   — Ты что это творишь? Кто тебе позволял разбрасываться кадрами?!
   — Вам нужен тыл или дырка от бублика? — спросил генерал Крашенинников.
   — Что, все так плохо?
   — Хуже, чем вы думаете. С таким тылом не то что Отечественную войну, в футбол не выиграть!
   Командующий был фронтовиком и не очень любил лизоблюда зятя.
   — Ладно, поступай как считаешь нужным, — махнул он рукой.
   Потом командующего перевели в Москву. И он, как водится, потащил за собой своих людей. В том числе потащил зама по тылу, без которого был как без рук. Это великих стратегов в армии — пруд пруди, а толкового хозяйственника — днем с огнем не сыщешь!..
   Должность была та же — зам по тылу. Но тылом стала чуть не вся страна.
   Генерал перестал заглядывать в дула автоматов, теперь генерал разносил в хвост и гриву забывших сдать отчет снабженцев. Но разносил, как если бы увидел в оружейном стволе живых слизней.
   Служба шла гладко, звания присваивали в срок... И пора было уже думать о пенсии и садовом участке в пригородах Москвы...
   Но в конце восьмидесятых жизнь резко изменилась.
   У генерала.
   Потому что у всей страны...

Глава 32

   На этот раз все было очень скромно и достойно. На этот раз олигархи приехали не на позолоченных «Роллс-Ройсах» и серебристых «Линкольнах», а на скромных «шестисотых» «Мерседесах». Пускать золотую пыль в глаза было некому, так как собирались в узком кругу. В кругу избранных.
   Машины заезжали с улицы в подземный, на полета мест, гараж дачи главы консорциума «Сибнефтепродукт», к ним бросалась вышколенная прислуга, с полупоклоном открывавшая дверцы и смахивавшая с пиджаков пылинки.
   Олигархи поднялись по мраморным ступенькам на первый этаж, где возле зимнего сада их встречал хозяин дома.
   — Приветствую!..
   Кого я вижу!..
   Рад, очень рад!..
   За каждым из гостей, нависая над плечами, двигались огромные, приседающие в проемах дверей телохранители.
   Быстрые официанты разносили подносы с напитками. Камерный оркестр известных всему миру виртуозов играл что-то из Шуфутинского, Штук двадцать фотомоделей с вырезами от пупа до крестца, ослепительно улыбаясь, фланировали среди гостей. В огромных, расставленных среди пальм клетках орали попугаи, в аквариумах плавали крокодилы, из террариумов за собравшимися внимательно наблюдали черные, неподвижные глаза рептилий.
   Все было очень мило, по-домашнему, без обычного выпендрежа.
   После небольшого, тысяч на пятьдесят долларов, фуршета хозяин дома пригласил гостей в кабинет. На этот раз одних пригласил — без моделей, охраны и прочих сопровождающих лиц. Для серьезного разговора пригласил.
   — Прошу.
   Оркестр умолк, официанты ушли. Оставленные за дверью телохранители, стоя парами, спиной друг к другу, доброжелательно посматривали по сторонам, не вынимая рук из карманов. Их дело было маленькое — ждать и, если понадобится, стрелять.
   Хозяин дома не стал ходить вокруг да около.
   — Вам не кажется, что в последнее время нам стало жить труднее? Все труднее и труднее? — спросил он. Все согласились.
   — Что есть, то есть. Новый хозяин не оправдал надежд, Стелил мягко, а спать — бока болят. Твердовато спать.
   — Новый всегда хуже старого, потому что голодный...
   — Ему деньги нужны народу глотки заткнуть. Колбасой. Чтобы они вместо колбасы его не сожрали. Вот он и старается. За чужой счет. За наш счет...
   — Налоговики вконец оборзели. Шуруют в чужих карманах, как... У меня четыре счета арестовали.
   — Скажи спасибо, что только счета.
   — Кому сказать?
   — Ему. Нынче ведь как — просят зайти на минутку ответить на пару вопросов, а там задерживают... лет на пяток с конфискацией. Наручники надевают, в «воронок» — и в Лефортово. Просто какой-то тридцать седьмой.
   — Беспредел.
   — Мотать отсюда надо.
   — Куда?
   — Туда.
   — А фонды? Он, может, того и добивается, чтобы все умотали. Сами умотали, а бабки ему скинули.
   — Может, и этого, только шкура дороже!
   — Да, надо что-то делать. Пока с нами не сделали... И все посмотрели на хозяина дома. Следующее слово было за ним. Он всех здесь собрал, а теперь молчит. Хочется надеяться — не для того молчит, чтобы другие говорили? Хотя теперь ни на кого положиться нельзя.
   Глава консорциума «Сибнефтепродукт» затушил сигару.
   — Я согласен, что менты поднимают голову и что не сами поднимают, а по наводке сверху. По наводке хозяина. Все удовлетворенно кивнули.
   — Но менты не самая большая наша проблема. Менты — мелкие шапки. Кто громко лает — кусает не больно.
   Присутствующие насторожились. Кажется, разговор пошел по существу.
   — Хочу напомнить, что, когда мы собирались, здесь в прошлый раз, нас было больше...
   Глава консорциума «Сибнефтепродукт» многозначительно посмотрел на пустое кресло. И все посмотрели на пустое кресло, на которое никто не сел. Из дурацкого суеверия, из-за опасения разделить судьбу того, кто сидел на нем раньше. Не далее как полгода назад. А теперь вот не сидит, теперь лежит в импортном лакированном гробу в сырой земле с маленькой аккуратной дырочкой в черепе.
   Н-да...
   — На него наехала не милиция и не налоговики. Наехали совсем другие. На первого — на него... — Глава консорциума «Сибнефтепродукт» выдержал длинную паузу. — Теперь на меня.
   Ах вот оно в чем дело...
   Все заметно поскучнели. Если собираться в таком составе по каждому случившемуся наезду, то расставаться не придется. Нет, так не пойдет... Каждый умирает в одиночку, спасается в одиночку и капиталы спасает в одиночку. Всегда так было и так будет. Это только пролетарий всех стран мечтали объединиться, потому что, кроме единственных портков и мозолей, ничего не имели. А они имеют...
   И каждый из присутствующих, изобразив на лице приличествующее моменту сочувственное выражение, быстро прикинул, какие дивиденды можно поиметь с безвременной кончины хозяина дома, если не ждать, когда его прихлопнут, а начинать действовать теперь.
   Так стая волков начинает коситься на подвернувшего лапу собрата и вдруг разом набрасывается на него и раздирает в куски, набивая горячим мясом желудки. И эти тоже, стали присматриваться, принюхиваться, стали выбирать, куда вонзить клыки.
   И хозяин дома сразу это понял, потому что был таким же, как они, — хищником и падалыциком. Но только он не собирался подставляться стае. Не для того он пригласил их к себе. Он собирался выжить с помощью стаи. И за счет стаи.
   И глава консорциума «Сибнефтепродукт» жестко обозначил свою позицию.
   — Я бы не стал собирать вас здесь, если бы это касалось только меня, — сказал он. — Со своими проблемами о я привык справляться сам. Но это не только моя проблема, это общая проблема. Всех нас.
   Никто не спросил — почему, но все подумали — почему? И получили ответ на незаданный вопрос.
   — Потому что это не просто наезд, это очень серьезный наезд. Самый серьезный из всех, какие были...
   Когда на главу консорциума «Сибнефтепродукт» вышли с предложением продать акции нескольких подконтрольных ему предприятий, он не воспринял это серьезно.
   — Сколько? — автоматически переспросил он, не сумев быстро переключиться.
   — Пятьдесят один процент, — ответил неизвестный. Глава консорциума расхохотался. В голос расхохотался. Это было действительно смешно — пятьдесят один процент... То есть все! Ну хохмачи...
   — Это ты, что ли, Сева, дурака валяешь? — весело спросил он.
   — Никто никого не валяет, — спокойно ответил голос. — Это не шутка, это предложение. Деловое предложение.
   Идиоты какие-то.
   Он послал шутников подальше. Матом послал. И приказал поменять ему прямой номер.
   Через час он имел новый номер и кучу текущих проблем, не оставляющих места для размышлений по поводу телефонных хулиганов.
   Это лишь кажется, что богатые люди только и делают, что ничего не делают, озабоченные единственно тем, как потратить свои миллиарды. На самом деле все обстоит строго наоборот — ничего не делают те, у кого ничего нет: терять им нечего, времени у них немерено — живи в полное свое удовольствие. А богатому человеку приходится крутиться как белке в колесе, чтобы свои капиталы сохранить и приумножить.
   В четвертой литейке снова встала печь, куда-то запропастился транспорт с сырьем, шедший из Таганрога, на Самарский филиал наехала местная братва, почикав кого-то из охраны, в Тюмени наложен арест на счета... И на все эти и на десятки других не менее значимых событий надо реагировать сейчас, немедленно. Какой тут к черту может быть отдых!..
   Глава консорциума погрузился в обычные дела, так и не разглядев в текучке мелких происшествий главной своей проблемы...
   Неизвестные телефонные хулиганы позвонили вечером. По новому номеру. И вновь вежливо предложили продать им контрольный пакет акций.
   Теперь глава консорциума «Сибнефтепродукт» не смеялся. И не матерился. Он просто бросил трубку. И вызвал своего заместителя по вопросам безопасности.
   — Позаботьтесь, чтобы мой прямой телефон был недоступен... — на мгновение замялся, — был недоступен для идиотов!
   — А разве?..
   — Да! Мне уже дважды звонили какие-то придурки!
   — Почему вы считаете, что придурки? О чем они говорили?
   — Ни о чем они не говорили. Несли какую-то чушь.
   — Какую?
   — Ну не все ли равно?.. — начал раздражаться шеф.
   — Нет, не все равно!
   — Ну хорошо, требовали продать им акции.
   — И все?
   — А вам кажется, этого мало?.. Зам по безопасности ничего не ответил, потому что ничего в этих делах не смыслил. Зато смыслил в своих. Он не поверил в хулиганов, несших чушь по прямому телефону. Просто хулиганы прямой телефон узнать не могли, так как в справочниках и в адресных столах его нет. Конечно, мог сработать случайный набор цифр... Но не мог два раза! Номер сменился, а хулиганы тем не менее дозвонились во второй раз.
   — Разрешите идти? — сказал он. И тут же почувствовал неуместность в этих интерьерах привычной, въевшейся за годы службы фразы.
   — Я постараюсь разобраться, кто вам звонил.
   Развернулся на каблуках и быстро вышел из кабинета. Несмотря на скромно звучащую должность зам по безопасности обладал огромными возможностями. В чем-то даже большими, чем на прежнем месте работы. Современный бизнес вынужден страховаться от пуль, выпущенных из-за угла и от недоброжелателей, зарящихся на чужие секреты. И поэтому вынужден раскошеливаться на технику, информацию и специалистов.
   Зам по безопасности вызвал своих людей.
   — Я думаю, они подцепились к телефонному распределителю на улице.
   — Хорошо, мы проверим линию от телефона до «шкафа» и далее по подземным коммуникациям вплоть до станции.
   Исполнители мыслили на своем уровне, они предполагали найти вплетенного в кабель «жука».
   — Отставить проверку, — приказал зам. — Не стоит устраивать лишнюю суету. Мы можем спугнуть их.
   Он исходил из худшего, потому что всегда надо исходить из худшего, из того, что тебе противостоит более серьезный, чем представляется вначале, противник.
   — Выделите все распределители и подводки к рабочим и домашним телефонам шефа и установите вблизи них засады. Только аккуратно. Задача ясна?
   — Так точно! — тоже по привычке ответили подчиненные.
   — Не «так точно» — а ладно, сделаем. Ну или еще как-нибудь. Отвыкать надо от дурных привычек.
   — Есть, отвыкать!..
   К тротуару напротив первого в схеме «шкафа» подогнали автокран и «КамАЗ» с опущенными бортами, подцепили, сняли, поставили на асфальт торговый киоск, где стали круглосуточно продавать сигареты, водку и пиво. Закупаемые в точно таких же, но на окраинах города, киосках. Торговля шла бойко, но не ради того, чтобы «наваривать» на алкоголе барыши, а чтобы «продавец» держал под наблюдением «объект».
   Что тот и делал.
   Еще несколько наблюдателей засели на чердаках жилых домов, стоящих вблизи мест возможного появления «телефонных хулиганов». Они расковыряли шифер и установили против импровизированных амбразур объективы подзорных труб.
   — Я вновь сменил номер вашего прямого телефона, — доложил шефу главный охранник.
   Тот кивнул.
   — И сменил номера ваших домашних телефонов.
   Дальше — больше.
   — Кроме того, я прошу вас некоторое время не пользоваться мобильной связью.
   — Почему? — удивился глава консорциума «Сибнефтепродукт».
   — Мы должны исключить все возможности выхода на вас. Кроме одной — кроме прямого телефона.
   — Но я не могу остаться без связи!
   — Вы не останетесь без связи, вы сможете делать звонки с любых других в офисе и цехах телефонов. Но каждый раз с новых.
   Заместитель по безопасности рассчитал все правильно. Звонок «телефонных хулиганов» раздался утром следующего дня. Раздался по прямому телефону.
   — Вы зря так часто меняете номера, — сказал незнакомец. — Мы можем истолковать это как нежелание с нами сотрудничать...
   — В колодец спустился человек в спецовке, по виду монтер, — доложил один из наблюдателей.
   — Говорите дольше, как можно дольше! — прошептал зам по безопасности.
   — Группе захвата на выезд!..
   — Хорошо, черт с вами! Сколько вы предлагаете за акцию?
   — По номиналу.
   — Сколько?!. Да вы что, совсем того?!. — не сдержался глава консорциума «Сибнефтепродукт». — А ботинки вам не почистить?..
   Группа захвата покинула машины за три квартала до места, разбежалась, рассредоточилась по округе. Подъехали два милицейских патруля, вызванные замом по безопасности. Делу они вряд ли бы помогли, но форма могла пригодиться для нейтрализации случайных защитников из толпы.
   — Я перезвоню завтра, — сказал незнакомец. — И надеюсь, наш разговор будет более конструктивным.
   — Погодите, я хотел сказать...
   — Я позвоню завтра!..
   — Всем приготовиться!
   Из колодца показались голова, руки... На срез колодца боком сел монтер с бухтой провода на плече. Не торопясь сложил в сумку инструменты, надвинул на колодец крышку.
   Он был очень убедителен. Но обмануть никого не мог, потому что в момент, когда он был там, внизу, в кабинете главы консорциума «Сибнефтепродукт» прозвучал звонок.
   — Десятисекундная готовность!..
   Пошли!
   От толпы, идущей по тротуару справа и по тротуару слева, от людей, стоящих на остановке автобуса, от киосков одновременно отделились крепкие на вид ребята, в два-три прыжка оказались у колодца, напрыгнули, навалились на монтера с бухтой провода, сшибли с ног, прижали к земле, завернули за спину руки, защелкнули на запястьях наручники. Каким-то чудом «монтер» стряхнул с себя двух насевших на него бойцов, привстал, но его снова уронили и надавили коленом на шею, распластав лицом по асфальту.
   — Не шевелись, гад!
   От ближнего дома, навстречу свалке, дернулся какой-то мужчина, но, быстро оценив обстановку, шагнул назад и мгновенно растворился в толпе.
   Из переулка вывернул микроавтобус с распахнутыми задними дверцами, остановился. Брыкающееся тело подняли и бросили внутрь.
   Все...
   «Монтера» допрашивал лично зам по безопасности.
   — Кто ты? Пленник молчал.
   — Еще раз спрашиваю — кто ты?..
   Последний раз спрашиваю — кто ты?..
   Кто?!.
   Пленник молчал.
   — Ладно, попробуйте вы.
   За «монтера» взялись охранники. Они привалили его к стене, задрали вверх руки, пристегнули их к двум выступающим из штукатурки металлическим кольцам и стали монотонно, почти без остановок, бить безвольно провисшее тело. Очень расчетливо бить, так, чтобы как можно дольше держать пленника в сознании,
   — Ну что, теперь скажешь?
   Скажешь?..
   Убьем ведь, дурак!
   Через пару часов пленник впервые раскрыл рот. Но лишь для того, чтобы обложить по матери своих палачей, извернувшись прокусить одному из них руку и прокричать страшным голосом:
   — Вы еще об этом пожалеете, суки. Кровью умоетесь!..
   Его отстегнули, повалили на пол и стали пинать по почкам, уже мало заботясь о том, чтобы не причинить вреда здоровью.
   Но он все равно молчал.
   Крепкий мужик попался.
   — Эй, вы, потише, прибьете совсем, — прикрикнул зам по безопасности.
   Хотел добавить что-то еще, но в кармане зазуммерил мобильный телефон.
   Кому это он понадобился?
   Вытащил трубку.
   — Кто это?
   — Неважно. Я сейчас передам трубку... В наушнике что-то затрещало.
   — Да, — сказал женский голос. Знакомый голос. Очень знакомый голос!..
   — Кто это?
   — Как кто — я. Да я же!.. Жена! Это же жена!!
   — Ты?! Почему?.. Где ты?
   — Я не знаю. Нас увезли...
   Трубка вновь зашуршала. И знакомый мужской голос бесстрастно произнес:
   — Ваша жена, ваши дети, ваши мать и отец у нас. Хотите убедиться?
   — Вы кто? Кто?!
   — Я же говорю — неважно. Важно, что ваши близкие у нас и мы хотим предложить...
   Раздался громкий протяжный стон избиваемого пленника. Настолько громкий, что он был услышан не только в комнате.
   — Ты!.. — свирепо прошептал мужчина в трубке. — Прекрати немедленно Или...
   В наушнике мобильника взвизгнула и истошно закричала женщина. До боли знакомым голосом.
   — Отставить! — что было сил рявкнул зам по безопасности. — Хватит, сволочи!
   Бойцы удивленно посмотрели на своего командира.
   — Я сказал — прекратить! — раздельно проговаривая слова, повторил он. — Совсем прекратить! Пленник замолчал.
   — Ты все правильно понял, — сказал голос мужчины в мобильнике. — За каждый волос... за каждый его волос ты ответишь жизнью своих близких.
   — Только попробуй, гад, только попробуй!.. — угрожающе забормотал заместитель главы консорциума.
   — Уже попробовал. Тебе оставлена посылка. С пальцем твоего отца. На проходной оставлена. Можешь убедиться.
   Зам по безопасности взвыл. Он понял, что его не пугают, что его предупреждают и что там, на проходной, ему действительно оставлен пакет с обрубком пальца. И еще понял, что это не урки, урки так оперативно и так жестко не действуют. Так действуют только профессионалы.
   — Каждый следующий час мы будем отрезать по пальцу вначале у твоего отца, потом у твоей матери, потом у жены и потом... Потом начнем присылать головы.
   Начнут. — — Эти начнут!.. Точно начнут!..
   — Все! Я все понял! Что вы хотите?
   — Чтобы ты отпустил нашего человека. Живым и, по возможности, здоровым.
   — Врача! Быстро врача! — крикнул зам. — Ему врача! Кто-то выбежал в коридор.
   — Что еще?
   — Этого будет довольно. С остальным мы справимся сами.
   — Дайте мне поговорить с детьми! Я требую поговорить с детьми!
   — Через час. Когда мы сообщим время и место.
   Гудки... Врач бинтовал раненому пленнику раны.
   — С ним все нормально? Все? — беспрерывно интересовался зам по безопасности.
   — Ну если это, — показал врач на проступающую сквозь бинты кровь, — можно считать нормой. Переломов, проникающих ранений и других телесных повреждений, угрожающих жизни, я не обнаружил. Но чтобы делать окончательные выводы, требуется обследование.
   — Ну так обследуйте!
   — Где, здесь?
   — Здесь!
   Через час раздался звонок.
   — Папа, это я, — сказал детский голос.
   — А Света и мама? Где они?
   — Здесь. Они с дедушкой сидят...
   — Вы удовлетворены? Теперь ваш ход.
   Тащите его сюда — показал зам на пленника. Скорей, скорей.
   Того аккуратно поднесли ближе.
   — На, говори. Пленник взял трубку.
   — Это ты?
   — Я.
   — Живой?
   Пленник нехорошо посмотрел на своих мучителей. Зам по безопасности злобно и одновременно умоляюще взглянул ему в лицо. И почувствовал, как его лицо заливает холодный пот.
   — Будем считать, что живой.
   — Держись там, немного осталось.
   Зам перехватил телефон.
   — Я выполнил ваши условия. Что дальше, что?
   — Дальше обмен. Ты возьмешь машину, посадишь нашего человека на правое переднее сиденье и будешь ехать по восточному шоссе. Один ехать,
   — Куда ехать?
   — Просто ехать. Мы тебя сами найдем.
   — Но мне нужны гарантии, что вы...
   — Гарантия может быть только одна — твоя честная игра.
   — Хорошо, я согласен.
   На двадцатом километре машину зама догнал автобус. Водитель в маске, закрывающей лицо, посигналил и по — а казал пальцем куда-то назад, в салон. К окнам прилипли лица домочадцев зама по безопасности. Дети, жена, родители... Все.
   Он остановился. И просто перешел в автобус. А водитель автобуса сел в машину.
   Размен состоялся...
   В тот же день заместитель главы консорциума «Сибнефтепродукт» убыл из города в неизвестном направлении вместе с семьей. В квартире на столе он оставил служебный пистолет, положенный на записку, адресованную шефу. Где было всего две строки: