Ильин Андрей. Боец невидимого фронта

   — Что ты предлагаешь?
   — Расширить мою группу по меньшей мере в пять-шесть раз. Возможно, создать еще несколько подобных подразделений.
   — Ты думаешь, этого будет достаточно? — как-то странно спросил замминистра.
   — Наверное, если частей будет много... Мы добыли почти семьдесят единиц техники, соответственно десять частей смогут добыть семьсот или даже больше... Иного выхода нет — без техники армия перестанет существовать.
   — Ее уже нет.
   — Как нет?
   — Так нет!
   Заместитель министра встал, открыл свой сейф и вытащил какую-то папку.
   — Итоги последних командно-штабных игр. На, посмотри.
   Генерал прочитал первую страницу, перелистнул, прочитал вторую...
   — Неужели все так плохо?
   — Хуже, чем в сорок первом. Но они так не считают, — показал глазами на потолок, — они решили, что больше на нас никто и никогда нападать не будет, а будет закармливать бесплатной гуманитарной помощью.
   — Тогда надо как-то объяснить, растолковать.
   — Растолковать можно тому, кто хочет что-то понять. А эти не хотят. Невыгодно им понимать, они ведь с западных кредитов кормятся. А кто их даст, если они об армии печься будут. Уразумел?
   — Но так продолжаться не может, нужно что-то делать.
   — Что нужно — делаем. Вернее, что можно. Мы с тобой и делаем. Так что впрягайся...
   — Опять вертолеты воровать?
   — Нет, на этот раз не вертолеты.
   Бэушные вертолеты армию не спасают. Тут ты прав. Даже если мы сформируем сто подобных твоей частей, мы все равно не сможем вооружить армию. Мы лишь натащим кучу изношенной, морально устаревшей техники, которую все равно через год-два придется списать.
   Армии требуется оружие, а не железный хлам.
   — Я не понимаю, — честно признался генерал. — Что же тогда делать?
   — Необходимо поддержать оборонную промышленность. Нам с тобой поддержать, раз там не хотят.
   — Как это?
   — Очень просто — перестать таскать металлолом и сосредоточиться на выпуске оборонной продукции. Новой продукции.
   — Не вижу связи.
   — Она прямая. Если сила может заставить фирмы доплатить за уворованные ими подлодки, то, значит, сможет помочь их другим фирмам построить. Или сможет заставить построить! Причем дешево и хорошо.
   Генерал посмотрел на замминистра как на сумасшедшего.
   — Я предлагаю сформулировать для твоего подразделения новые цели. Перспективные цели...
   Это был еще один поворот в жизни генерала Крашенинникова. Пожалуй, самый крутой из всех. Но он победил, победил и на этот раз.
   На карту, хранящуюся в его походном планшете, были нанесены первые значки. Потом их стало больше, и карта переехала в здание Министерства обороны, что на старом Арбате. Вместе со своим хозяином.
   Значки на карте покраснели. И кабинет расширился.
   Шеф генералу благоволил и не отказывал ни в чем.
   Несколько случившихся в министерстве сокращений престарелого генерала никак не задели, хотя «на улицу» выбрасывали куда более молодых офицеров.
   В стране победившего капитализма главной ценностью были объявлены деньги. А деньги генерал зарабатывать умел. Как никто другой умел...
   И генерал Крашенинников окончательно уверовал в свою силу...

Глава 38

   В приемной часто и нервно звонили телефоны. Сидящий за столом майор снимал трубку, четко проговаривал:
   — Приемная генерала Крашенинникова. Майор Грызлов. Никак нет, он занят. Нет, невозможно.
   Перезвоните позже, где-нибудь в шестнадцать ноль-ноль.
   И тут же снимал трубку с другого телефона:
   — Приемная генерала Крашенинникова. Майор Грызлов...
   Сегодня хозяин «овального» кабинета никого не принимал, сегодня у него был хоздень. Личный, спрятанный за одной из стеновых панелей сейф был открыт, на столе разложены и раскрыты полтора десятка папок.
   Генерал работал по старинке — ручкой по бумаге. К компьютерам он привыкнуть не мог, они не давали возможности схватывать информацию всю и разом, для этого пришлось бы завалить кабинет мониторами. Но все равно это было бы не то.
   Для того чтобы придумать что-нибудь путное, генералу нужно было ощущать процесс работы, для чего перелистывать страницы, чувствовать пальцами шероховатость бумаги, слышать шелест переворачиваемых страниц, грызть колпачок ручки... Это помогало ему сосредоточиться. А долгий поиск на клавиатуре нужной клавиши лишь раздражал.
   Не для него были эти современные навороты.
   Он пододвигал к себе ближе папку, раскрывал ее на нужной странице, что-то подчеркивал, что-то выписывал. Открывал другую папку, находил нужное место, сравнивал информацию с выписанной в блокнот.
   Да, так и есть...
   Потом раскрывал и расстилал поверх бумаг большую карту России — ставил цветными карандашами какие-то значки. Это напоминало отслеживание боевых действий — цветные пометки наступали, отступали, концентрировались возле больших городов, прорывались стрелами куда-то туда, к самым краям карты, и уходили за границу.
   Только красными, синими и черными карандашами отмечались не армии, артиллерийские бригады и танковые корпуса, а отмечались предприятия, снабжавшие армию техникой, горючкой, оружием, строительными материалами... И предприятия, снабжавшие сырьем заводы, работающие на выпуск оборонной продукции.
   Синим и черным цветами обозначалась перспектива. То есть предприятия, за которые имело смысл побороться. В ближайшем и отдаленном будущем. Красный цвет обозначал выполненную работу.
   Но красного цвета было очень мало — почти и не было. На карте преобладали темные расцветки. Местами-в Центре, на Урале, в Сибири и других районах с развитой промышленностью — черные и синие отметки сливались почти в сплошной черно-синий фон.
   Да, тут работать — не переработать.
   Но сдвиги есть. Уже есть!
   Генерал поставил на карте еще несколько красных значков. И надписал возле них какие-то цифры — ссылки на дела, заключенные в папках.
   Например, Заозерский механический завод обозначался цифрой семнадцать. Соответственно ему была посвящена папка номер семнадцать.
   Генерал открыл нужную папку.
   Год пуска в эксплуатацию, площади, характер производства, станочный парк, перечень выпускаемой продукции по годам, цена изделий, обороты...
   Не так уж все и плохо — корпуса новые, станочный парк изношен лишь на десять процентов, при том, что в среднем по стране на пятьдесят пять, кадры квалифицированные... Налицо все предпосылки для увеличения производства.
   Очень лакомый кусочек.
   Правда, обороты... Обороты, честно говоря, маловаты, что понятно — настоящих заказов нет, в цехах, как и везде, варят цельнометаллические киоски и делают двери и решетки на окна.
   Ну да это дело поправимое — потом можно будет пробить в Озерск два-три заказа Министерства обороны, и дела пойдут в гору. Еще как пойдут! И даже цены можно будет не задирать, взяв прибыль с оборотов. Или даже сбросить процентов на пять-десять, подсадив на том конкурентов.
   Ну-ка, что там получается?..
   Генерал взглянул в расчеты.
   Нормально получается. Миллиона полтора долларов в год, даже если без реорганизации и капитальных вложений. На одних только заказах. Ну а в дальнейшем можно будет перепрофилировать пару цехов под выпуск новых типов вооружений, и дело пойдет.
   Правда, смежники... Смежники могут задрать цены, что отразится на конечной цене изделия.
   Ну-ка, кто их там снабжает?
   Ага, понятно...
   Ну этих взять в оборот нетрудно. Эти трепыхаться не будут. И цен повышать не будут...
   Что там дальше?
   Дальше было еще несколько перешедших от прошлых владельцев предприятий. И был трубопровод.
   Генерал взял желтый карандаш и вычертил толстый пунктир из центра России почти к самому Ледовитому океану.
   Это был первый пунктир. Это был первый трубопровод!
   Пока отмеченный желтым. Но скоро его можно будет перекрасить, превратив из желтого пунктира в непрерывную красную линию, соединяющую несколько красных кружков.
   Сколько это обещает?..
   Трубопровод обещал много, очень много. И даже не сам по себе, а тем, что связывал воедино несколько работающих на газе предприятий. Их предприятий!
   На карте выстроилась первая, пока еще небольшая, но единая красная линия, так похожая на линию фронта.
   А что, может быть, и фронт! Который, если подкинуть живой силы и средств, двинется на восток, на запад и на юг, отжимая, дробя и уничтожая противника.
   Потому что этот противник — не противник. Не немцы, не Наполеон, не татаро-монгольская орда, даже не белополяки. Так — партизанщина, разрозненные, не способные друг с другом договориться, не умеющие воевать, потому что не готовые умирать нувориши. Гражданская шваль. Максимум, на что они способны, — организовать очаговое сопротивление, да и то до первой серьезной атаки. А потом задерут вверх руки.
   Как всегда задирали.
   Генерал с видимым удовольствием свернул карту «боевых действий».
   Это сейчас она черно-синяя. Но дайте срок... Яблоки тоже не сразу краснеют, но краснеют всегда!
   Дайте только срок!..
   Потом генерал занялся гораздо менее любимой им, потому что рутинной, работой — деньгами.
   Здесь ни к чему было разворачивать карту и планировать активные мероприятия, здесь нужно было только считать. Только складывать цифры.
   Первый московский — семнадцать миллионов пятьсот двадцать пять тысяч семьсот десять. Долларов естественно.
   Сбербанк — двадцать семь миллионов триста... И пятьдесят на процентных счетах.
   Промбанк — тридцать шесть...
   Индустриальный...
   Сибирский кредит...
   Итого...
   Итого получилось очень неплохо. До бюджета Америки, конечно, далеко, да и Родины тоже, но все равно неплохо.
   Генерал отодвинул в сторону калькулятор и окончательную цифру вписал в свой блокнот.
   Скоро можно будет вкладывать деньги в перспективные проекты. Например, в модернизацию ручного зенитно-ракетного комплекса «Игла». Такой товар всегда в цене и здесь, и за рубежом. А специалисты стоят копейки. Потому что фанаты, потому что готовы работать не за деньги, а за право работать. Над тем, над чем хочется работать.
   Пожалуй, так. Начнем с «Иглы», а там, глядишь, и до проектов стратегических бомбардировщиков дело дойдет...
   Генерал закрыл и сложил папки в сейф.
   Еще минут пять он сидел в своем кресле, отдыхая от цифр. Потом вызвал из приемной майора.
   — Я здесь. Можешь соединять...
   Проследив взгляд майора, заметил случайно оставленный на столе калькулятор. Подумал — надо его убрать в стол. И еще, параллельно подумал — это же надо, с чего все начиналось и к чему привело...
   С ума сойти!..

Глава 39

   Заместитель министра МО тоже рассматривал карту. Свою карту. На которой тоже были разбросаны значки, и тоже от Смоленска до Владивостока. На его карте значков было больше, что и понятно, так как он, по отношению к генералу Крашенинникову, был вышестоящим начальником.
   Ленинград, Нижний Новгород, Самара, Уфа, Красноярск... Полтора десятка заводов, которые с трудом, уже в который раз за последнее десятилетие, начали перестраивать производство. На этот раз переходя с конверсионных рельсов на военные. Теперь швейные иголки, наструганные из металла «Бурана», титановые зубочистки, садовые баки, созданные на базе снятых с производства спутников-шпионов, им предстояло превращать в бээмпэшки, танки и ракетно-зенитные комплексы. Что будет нелегко, потому что пустить под пресс новейшую подводную лодку, из которой нашлепать полмиллиона столовых приборов, проще, чем превратить вилки и ложки в многоцелевую атомную субмарину.
   Полтора десятка заводов. Всего лишь полтора десятка...
   Но ничего, это только начало, только самое, самое начало. Главное, что сработал сам принцип, что удалось вернуть часть производств в лоно армии. Удалось заставить новых хозяев десятков заводов, ранее снабжавших оборонку сырьем и комплектующими, вспомнить о нуждах Вооруженных Сил. А раз так, то можно будет заставить вспомнить и остальных.
   Так что это не «всего лишь» полтора десятка, это... это целых полтора десятка!..
   Целых полтора десятка предприятий разоренного, а теперь возрождающегося оборонного комплекса!..

Глава 40

   Где-то в ближнем Подмосковье, под Хабаровском, в Новороссийске, на побережье Финского залива, где кучкуются дачи известных людей города Санкт-Петербурга, и в нескольких тысячах километров от Москвы, Санкт-Петербурга и в полутора десятках тысяч километров от Хабаровска, на Гавайских островах, в наскоро отрытых в земле и прибрежных дюнах окопчиках, на верхушках деревьев, в нишах скал, в припаркованных к обочине автомобилях, возле окон роскошных апартаментов стояли, лежали, сидели, висели в гамаках люди. Они смотрели в бинокли, стереотрубы, окуляры видеокамер и приборы ночного видения. Или просто смотрели. Или дремали в шезлонгах, но все равно смотрели. И отмечали в памяти и в специальных блокнотах.
   «8.35 — „объект“ направился в сторону пляжа...»
   «С... до... „объект“ обедал в ресторане, за шестым от входа столиком...»
   «В... появился на веранде дачи...»
   «В... сел в машину...»
   «...Вышел от любовницы...»
   В свободное от наблюдений время они вычерчивали планы местности и маршруты движений. Отмечали точки, удобные для снайперских засад. Прикидывали, где бы было удобней закопать фугас или куда установить мину направленного действия МОН-50 или МОН-100. Соображали, как еще можно безопасно, гарантированно и без лишнего шума зачистить «объект».
   Потом они с почты или из какого-нибудь Интернет-кафе отправляли факс или электронное письмо, вызывая на похороны безвременно почившей тети племянников. Или приглашали других родственников для совместного отдыха. Или просто писали — здесь очень хорошая погода, температура не опускается ниже 22 градусов. Что обозначало 22-е число.
   И тогда где-то возле Санкт-Петербурга, Хабаровска или Новороссийска на военный аэродром садился транспортник, из которого выходили несколько военнослужащих в камуфляже, с большими спортивными сумками в руках. И где-то в районе Канарских островов под перископ всплывала атомная подводная лодка.
   — Все в порядке, — говорил капитан. — Горизонт чист.
   И через десантный люк в море выходила группа боевых пловцов. Один за другим пристегивались к тросу, тянущемуся за подводным, напоминающим торпеду скутером, и на средней скорости, чтобы не создавать акустических помех, устремлялись к пляжу. Где именно в это время, потому что всегда в это время, в ночном море в окружении трех любовниц бултыхался «объект». А рядом с ним, чуть в стороне, плескались невзрачного вида молодые люди.
   Метров за двести от берега аквалангисты притапливали скутер и над самым дном, уже своим ходом, друг за другом, ориентируясь по компасу и береговым огням, плыли к пляжу. Плыли бесшумно, в специальных, под цвет донной растительности гидрокостюмах. И даже выдыхаемый ими воздух не поднимался к поверхности сотнями серебристых, демаскирующих пловцов пузырьков, а закачивался в пустые вакуумные баллоны.
   Два плавающих вокруг «объекта» молодых человека смотрели на часы, вытаскивали из карманов плавок небольшие фонарики и, направив их под водой в море, несколько раз мигали.
   Точка — два тире — точка.
   Аквалангисты чуть меняли направление. Подплывали к месту, где радовался жизни «объект». В отблесках буйствующего на берегу света выбирали нужные ноги. Безошибочно выбирали, потому что единственные маленькие, кривые и волосатые среди трех пар невероятно стройных и бесконечно длинных.
   Свет фонариков мигал еще раз. Одобрительно мигал.
   Аквалангисты дожидались удобного момента и, когда «объект» отплывал чуть в сторону, цепко хватали его за щиколотки мягкими, не оставляющими синяков и кровоподтеков перчатками, и рывком утягивали вниз. Тот даже не успевал крикнуть. Вода смыкалась над его лицом. «Объект» утягивали на самое дно, где вода выдавливала из легких остатки воздуха.
   Наверху о чем-то кричали длинноногие блондинки, потерявшие своего хозяина. И довольно быстро, но не так быстро, как в пляжных сериалах, на место происшествия устремлялись спасатели.
   Аквалангисты опускали «объект» на дно, — стараясь придать ему естественную для утопленника позу. И, привсплыв, чтобы не обозначить мутью, поднятой со дна, свой маршрут, быстро отступали к оставленному скутеру.
   Через пятнадцать минут они вплывали в десантный люк лежащей на грунте атомной субмарины. Капитан не интересовался, зачем его пассажиры просили «притормозить» на траверзе Канар и куда они отлучались. Разведгруппам подобные вопросы задавать не принято. И никакие не принято. Равно как не принято заносить их фамилии в судовые документы...
   Через неделю, уже в Североморске, десантная группа сходила на пирс.
   И почти одновременно с ней, в Санкт-Петербурге, Хабаровске, Новороссийске и ближнем Подмосковье молчаливые молодые люди в камуфляже забрасывали большие спортивные сумки в вырулившие на взлетно-посадочные полосы транспортники. И их тоже никто ни о чем не спрашивал, и по полетным документам они никак не проходили...
   Их не было.
   Но они были...

Глава 41

   Резидент поставил точку. Последнюю точку в последней строке последнего абзаца заключительной страницы аналитического отчета, составленного по итогам проведенного им расследования.
   Здесь было все — застреленные и взорванные в своих офисах и машинах директора предприятий и бизнесмены, подобный во многих случаях почерк преступлений, следы крюков десантных «кошек» и струбцин, оставленные на деревьях, откуда за жертвами велось наблюдение, отпечатки подошв «диверсионных» ботинок «норвежского» исполнения, обрывок маскировочной сетки, выпущенной в семьдесят восьмом году по заказу ГРУ для нужд диверсионно-разведывательных частей, остатки целлофана и крошки спецназовского сухпая... Был анализ характера производства предприятий, руководимых застреленными, взорванными и зарезанными директорами. Был вывод...
   Вывод был однозначный — все перечисленные убийства были совершены бойцами частей специального назначения. Но дело было не в убийствах — дело было в том, что заказчик у всех этих преступлений тоже был один и тот же. И этим заказчиком, по всей видимости, выступала армия. Потому что так получается, что ей более других была выгодна смерть потерпевших.
   Армия подминала многочисленные АО, ЗАО и ЧП, которые снабжали оборонку ресурсами, необходимыми для производств техники, боеприпасов, горючего и прочего так называемого маттехснабжения. Почему именно армия? Например, потому, что от рук профессиональных армейских убийц не пострадал ни один директор автоцентра, супермаркета или ликеро-водочного завода, которые тоже могут приносить неплохую прибыль, но практически все руководители предприятий, сотрудничающих с оборонкой.
   Только они!..
   Что не может быть просто случайностью.
   Равно как нельзя признать случайностью то обстоятельство, что после безвременной кончины прежних хозяев на их место садились армейские кадры — те же самые, хоть и уволенные в запас офицеры частей специального назначения.
   Отсюда можно сделать вывод, что кто-то руками бойцов спецназа пытается подчинить себе целую отрасль российской экономики. И вряд ли кто-нибудь случайный, кто-нибудь из гражданских. С гражданскими спецназ сотрудничать бы не стал. Вернее, отдельные спецназовцы в единичных случаях — может быть, но именно отдельные и очень редко, а здесь...
   Здесь наблюдались совсем иные масштабы! Выполнение «работ» обеспечивали целые подразделения, которые отирались подле «объектов» неделями! Иногда отрабатывалось до нескольких адресов одновременно. Например, потерпевших в Кемерове, Новокузнецке и Москве отправили на тот свет через день, то есть практически одновременно.
   Столько личного состава на такой промежуток времени без ведома командования отряжаться на операции не может! Слишком это заметно. А раз так...
   Раз так, то можно предположить, что все эти операции прикрывало командование среднего, а не исключено, что и высшего звена. Или не прикрывало... А организовывало. И тогда становится понятен интерес преступников к оборонке.
   Отчет Резидент заключал прогнозом. Очень серьезным прогнозом. Если считать, что группа офицеров Вооруженных Сил подгребает под себя оборонную промышленность, используя для этого армейский спецназ, то можно сделать вывод... Можно сделать вывод, что они добьются того, чего желают добиться. В стране не найдется силы, способной противостоять хорошо обученным, хорошо организованным, хорошо вооруженным воинским формированиям. Армейский рэкет способен задавить всех — и правых и виноватых. Всех, кто встанет на их пути.
   Армейский рэкет — это такая сила, какой страна еще не знала. Всем силам — сила! Которая способна серьезно повлиять на политический расклад в государстве.
   И это был не единственный, но главный вывод. Самый главный.
   Стране угрожало наступление армейской мафии!..
   На чем Резидент поставил точку.
   И после чего зашифровал текст, растянув и растворив его в сотнях тысячах байт случайного набора букв и цифр.
   Раздробил письмо на три десятка самостоятельных частей. Сжал каждый особым, разработанным Конторой архиватором, который при неправильной распаковке мгновенно и невосстановимо уничтожал всю информацию.
   Письма отправил с двух десятков интернетовских ящиков, на два десятка таких же разбросанных по сети адресов. Теперь кто-то, неизвестно где находящийся, соберет почту из ящиков, разархивирует, расшифрует и передаст начальству. Которое он, Резидент, никогда в глаза не видел и где находятся их кабинеты и есть ли таковые, знать не знает.
   Но это не суть важно. Важно, что через день или два его донесение дойдет до адресатов, где бы они ни находились. А те, обработав и сравнив его информацию с полученной из других источников и сделав свои выводы, направят выше. Не исключено, что в Кремль. И, чем черт не шутит, может быть, лично Первому. Лично Президенту.
   И тогда грянет гром и посыплются головы... С самых заоблачных высот посыплются! Градом посыплются!..
   А раз так, то можно считать, что он свое дело сделал. Все, что мог и что должен был, — сделал! Теперь очередь за другими.
   А ему пора приступать к текущим делам...

Глава 42

   На стол Президента легла спецпочта. Он прикинул, сколько ему понадобится времени, чтобы прочитать все. Пожалуй, часа два...
   Быстро разобрал, разложил стопками по столу конверты, — из Минобороны, ФСБ, Министерства иностранных дел...
   Один конверт был странным, потому что на нем не было ни адреса-получателя, ни координат отправителя, ни грифов «Секретно», «В одном экземпляре»... Вообще ничего! Стерильная пустота...
   Президент взял ножницы и отрезал у конверта край.
   На стол упала распечатанная на принтере страница.
   Что за дурацкие шутки?!
   Президент поднял лист и начал читать...
   В письме, на котором отсутствовало обращение и не было внизу подписи, сообщалось, что в стране существует заговор, предположительно офицеров Министерства обороны, которые ставят своей целью подчинение оборонно-промышленного комплекса и участвующих в производстве оборонной продукции предприятий — армии. Что частям армейского спецназа поручалось проведение специальных акций устрашения и ликвидации неугодных. Только за последний год в стране было убито более десятка бизнесменов и проведена смена собственников на ряде предприятий, снабжающих «оборонку» своей продукцией...
   Президент прочитал письмо.
   И тут же прочитал его еще раз.
   И вдруг, в раздражении, скомкал в кулаке полученное письмо и швырнул его в мусорную корзину.
   Несколько минут он сидел, глядя перед собой. Глядя в одну точку.
   Затем взял себя в руки, наклонился, дотянулся, выдвинул корзину, нашел выброшенную туда бумагу и, скомкав еще сильнее, положил в пепельницу. После чего вытащил зажигалку и поджег.
   Бумага медленно сгорала, превращаясь в серый пепел. Президент внимательно смотрел на огонь. Когда язычки пламени затухли, он примял пепел сверху кулаком, затем высыпал содержимое пепельницы в руки и растер между ладоней.
   Нехорошо получилось, неудачно. Теперь информация разлетится...
   Президент дунул на пальцы, и на стол слетели черные пылинки сгоревших бумаг...
   Нужно будет прибрать...
   Нужно будет обязательно прибрать за собой...
   Через три недели в Центральной клинической больнице, во время обследования, в результате внезапно развившегося сердечного приступа, скончался один из заместителей министра обороны. Тот самый заместитель министра обороны, в подчинении которого находился генерал Крашенинников...