Страница:
[298] - См.: Crook S., Pakulski /., Waters M. Postmodemisation: Change in Advanced Society. L.-Newbury Park, 1993. P. 177; Giddens A. The Constitution of Society. Outline of the Theory of Structuration. Cambridge, 1997. P. 205-206; Harvey D. The Condition of Post-Modernity. An Inquiry into the Origins of Cultural Change. Cambridge (US)-Oxford (UK), 1995. P. 158; Lash S. Sociology of Postmodernism. L.-N.Y., 1990. P. 28, и др.
[299] - См.: Boyer R. (Ed.) The Search for Labour Market Flexibility. Oxford, 1986.
[300] - См.: Piore M., Sabel Ch. The Second Industrial Divide. N.Y., 1984.
[301] - См.: Kaplinsky R. Automation. L.-N.Y., 1984.
[302] - См.: Scott A. Metropolis. From the Division of Labour to Urban Form. Berkeley-L.A" 1988.
[303] - Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N.Y., 1996. P. 204.
[304] - Thurow L.C. The Future of Capitalism. L., 1996. P. 279.
[305] - См.: Morion С. Beyond World Class. Houndmills-L., 1998. P. 208.
канских компаний, обеспечивавших в начале 70-х годов около 20 процентов валового национального продукта США, сегодня производят не более одной десятой такового, а экспорт из США в 1996 году наполовину состоял из продукции компаний, в которых было занято 19 и менее работников, и только на 7 процентов -- из продукции предприятий, применяющих труд более 500 человек[306]; от 80 до 90 процентов прироста объема американского экспорта в 90-е годы также приходится на мелкие фирмы[307]. Именно они становятся в современных условиях главным фактором поддержания безработицы на рекордно низком за послевоенные годы уровне: в 1992-1996 годах компании с персоналом, не превышающим 500 работников, обеспечили американской экономике нетто-прирост более чем 11,8 млн. рабочих мест, в то время как более крупные корпорации в совокупности сократили их численность на 645 тыс. человек[308]. Характерно, что подобные трансформации порождены не столько деструкцией крупных корпораций, сколько исключительно быстрым развитием компаний, основанных на использовании новейших технологических достижений и становящихся "высокоприбыльными не только в силу своей способности придавать необходимую форму знаниям, но и по причине готовности их клиентов платить по самой высокой ставке за услуги, отвечающие их нуждам" [309]. Новые фирмы действуют главным образом в весьма узких секторах рынка, не только максимально отвечая нуждам клиентов, но и формируя их качественно новые потребности.
Экспансия информационноемкого сектора в экономике постиндустриальных стран привела в 90-е годы к беспрецедентным успехам высокотехнологичных фирм, поставивших в центр своей стратегии освоение мельчайших секторов рынка в противоположность промышленным гигантам, ориентированным на массовое производство. В США, где венчурный капитал развит в гораздо большей степени, нежели в Европе, успехи интеллектуально насыщенных компаний проявились с начала истекающего десятилетия, когда фондовый индекс NASDAQ стал уверенно опережать остальные биржевые индексы, а 15 из 20 самых богатых людей Соединенных Штатов в 1995 году представляли компании,
[306] - Смi.: Naisbitt J. From Nation States to Networks // Gibson R. (Ed.) Rethinking the Future. L" 1997. P. 214, 215.
[307] - См.: Drucker P. Toward the New Organization // Hesselbein F., Goldsmith M., Beckhard R. (Eds.) The Organization of the Future. San Francisco, 1997. P. 1.
[308] - См.: Alsop R.J. (Ed.) The Wall Street Journal Almanac 1999. P. 185.
[309] - Gibbons M., Limoges C., Nowotny H., Schwartunan S., Scott P., Trow M. The New Production of Knowledge. The Dynamics of Science and Research in Contemporary Societies. L.-Thousand Oaks, 1997. P. 62.
возникшие в течение последних одного-двух десятков лет, -"Майкрософт", "Метромедиа", "Интел", "Оракл", "Виаком", "Нью Уорлд Коммюникейшнз" и другие[310]. Л.Туроу отмечает, что 8 из 25 крупнейших по состоянию на 1998 год американских компаний не существовали или не входили в top-500 до 1960 года; 3 из 10 крупнейших корпораций мира также были основаны менее 30 лет назад[311]. Как следствие, заметно изменилась структура фондового рынка, что свидетельствует о глобальных сдвигах в американской экономике. Среди 11 укрупненных отраслей хозяйства, представленных компаниями, которые входят в индекс Standard Poor 500, тремя основными секторами в 1960 году были энергетика, сырьевая промышенность и производство потребительских товаров длительного пользования. Относящиеся к ним фирмы обеспечивали 17,8, 16,5 и 10,8 процента суммарной стоимости индекса. Последние два места занимали финансовые компании (2,0 процента) и фирмы, действующие в области медицины и фармацевтики (2,6 процента). В 1996 году их позиции в этом списке поменялись: финансовые услуги и медицина заняли первое и четвертое места (14,6 и 10,7 процента), тогда как энергетический комплекс спустился на 8-ю строчку (8,9 процента), сырьевые отрасли -- на 9-ю (6,9 процента), а компании, представляющие массовое производство товаров народного потребления, заняли предпоследнюю позицию (2,7 процента) [312].
В середине 90-х бум перекинулся на Европу: объем венчурного капитала, увеличиваясь с 1973 года в странах ЕС на 35-45 процентов ежегодно, достиг почти 9 млрд. долл. в 1997-м. В 1996 году был учрежден европейский фондовый индекс для высокотехнологичных компаний, EASDAQ, в листинге которого находились 26 компаний общей стоимостью 12 млрд. долл. (в США в NASDAQ входили в середине 1998 года 5412 компаний с суммарной капитализацией в 2,1 триллиона долл.); рост европейского высокотехнологичного индекса составил примерно по 100 процентов и в 1997, и в 1998 году. Германский и французский высокотехнологичные индексы, Neuer Markt и le Nouveau Marche, только в первой половине 1998 года дали рост на 131 и 85 процентов соответственно[313]. Особого внимания заслуживает сравнение производственных показателей компаний, действующих в компьютерной индустрии и, например, в автомобилестроении. Если
[310] - См.: Cannon Т. Welcome to the Revolution. Managing Paradox in the 21st Century. L" 1996. P. 269.
[311] - См.: ThurowL. Creating Wealth. P. 23.
[312] - См.: Hagstrom R.G. The Warren Buffet Portfolio. P. 181.
[313] - См.: Wallace С. Nothing Ventured // Time. 1998. July 20. P. 57.
в 1996 году три крупнейшие американские автомобильные корпорации -"Дженерал моторе", "Форд" и "Крайслер" -- применяли в совокупности труд 1,1 млн. работников и продавали продукции на 372,5 млрд. долл., то три лидера компьютерной индустрии -- "Интел", "Майкрософт" и "Сиско Системе" -- имели персонал в 80 тыс. человек и обеспечивали объем продаж в 33,6 млрд. долл. При этом суммарная капитализация упомянутых автомобильных компаний составляла 103 млрд. долл., а компьютерных -- 270 млрд. долл. [314] По итогам 1996 года "Интел" и "Майкрософт" впервые вошли в первую десятку крупнейших корпораций мира, заняв седьмое и восьмое места с рыночной капитализацией в 107,5 и 98,8 млрд. долл. соответственно[315], в конце 1997 года "Майкрософт" была уже третьей -- с капитализацией более 140 млрд. долл. [316], а в январе 1999-го она вышла на первое место в мире с рыночной стоимостью, превышающей 400 млрд. долл. Вместе с тем как по размерам основных производственных фондов, так и по объемам продаж "Майкрософт" и сегодня остается во второй сотне крупнейших американских фирм. Особое внимание обращает на себя тот факт, что лидеры рынка отличаются не только тем, что действуют в новых секторах экономики и заполняют узкие ниши спроса, но и тем, что они обязаны своим феноменальным взлетом одному или нескольким людям -- их основателям и владельцам, не утрачивающим контроля над своим детищем. Так, Б.Гейтс владеет сегодня 21 процентом акций "Майкрософт", оцениваемых более чем в 82 млрд. долл. [317]; М.Делл контролирует около трети акций компании "Делл" стоимостью около 11 млрд. долл.; Дж.Безос заработал 2 млрд. долл. в качестве основателя "Amazon.com", интернетовской компании по продаже книг, капитализация которой составляет 6,3 млрд. долл., что превышает суммарную стоимость двух ведущих книготорговых фирм США -"Бордеро Груп" и "Бэрнс энд Ноубл"; Д.Фило и Дж.Янг стали миллиардерами, будучи совладельцами не менее знаменитой "Yahoo!", а Стив Кейз владеет значительным пакетом созданной им "America-on-Line (AOL)", рыночная стоимость которой оценивалась летом 1998 года в 27 млрд. долл. [318] Во всех этих
[314] - См.: Taffinder P. Big Change. A Route-Map for Corporate Transformation. Chichester-N.Y., 1998. P. 8.
[315] - См.: Financial Times FT 500 1997. L" 1997. P. 88.
[316] - См.: Roos J., Roos G., Dragonetti N. C., Edvinsson L. Intellectual Capital. P. 1.
[317] - См.: August 0., Jones A. Gates Fortune Set to Exceed $100bn // The Times. 1999. January 23. Section 2W. P. 31.
[318] - См.: Greenwald J. Heroes of a Wild and Crazy Stock Ride // Time. 1998. August 3. P. 44-45.
случаях мы видим пример "преобразования корпоративных знаний в ценность", которая "способна создавать более эффективные рынки" [319].
Второй фактор связан с характером взаимодействия в рамках современной корпорации составляющих ее личностей. Управление работниками интеллектуальной сферы отнюдь не сводится к доведению разного рода приказов до персонала, подобно тому, как это делалось в компании индустриального типа. Этому есть две основные причины. С одной стороны, в условиях, когда отдельные работники обладают всеми необходимыми навыками для производства информационных продуктов, равно как и возможностями приобретения в собственность всех нужных им "средств производства" [320], объективно складывается ситуация, когда компания в большей мере нуждается в подобных сотрудниках, чем они в ней [321]. Работник продает сегодня владельцам компании уже не свою способность к труду, а конкретные результаты интеллектуальной деятельности; между тем он имеет все возможности, чтобы "сотрудничать с компанией, например, обрабатывать для нее информацию, но не работать на компанию" [322]. Эта качественно новая степень свободы современного работника делает непригодными принципы управления, сформировавшиеся в корпорации индустриального типа. С другой стороны, даже в том случае, когда между руководством компании и ее персоналом устанавливается конструктивное взаимодействие, остается фактом, что значительная (а порой и большая) часть рыночной стоимости компании определяется интеллектуальным капиталом ее работников и поэтому не находится под прямым контролем руководства [323]. Именно по этим причинам современная корпорация принципиально отличается от предшествующих ей форм; одной из главных проблем становится обеспечение сплоченности ее работников; сама компания выступает чем-то гораздо большим, нежели простая совокупность составляющих ее личностей [324], а новым императивом социального
[319] - Prusak L., Cohen D. Knowledge Buyers, Sellers, and Brokers: The Political Economy of Knowledge // Neef D., Siesfeld G.A., Cefola J. (Eds.) The Economic Impact of Knowledge. P. 138.
[320] - См.: Sakaiya Т. The Knowledge-Value Revolution. P. 66.
[321] - См.: Koch R. The Third Revolution. Creating Unprecedented Wealth and Happiness for Everyone in the New Millennium. Oxford, 1998. P. 172.
[322] - Drucker on Asia. A Dialogue Between Peter Drucker and Isao Nakauchi. Oxford, 1997. P. X.
[323] - См.: RoosJ., Roos G., Dragonetti N.C., Edvinsson L. Intellectual Capital. P. 1.
[324] - См.: Ghoshal S., Bartlett Ch. The Individualized Corporation. A Fundamentally New Approach to Management. N.Y., 1997. P. 69-70.
поведения человека становится, по словам Т.Парсонса, институционализированный индивидуализм [325].
Индивидуализм современного работника существенно отличается от индивидуализма трудящегося индустриальной эпохи. В новых условиях принципы равенства и иерархичности, конкуренции и сотрудничества соотносятся весьма нетрадиционным образом. Персонал компании предпочитает сегодня "работать там, где царит дух равенства, где идеи ценятся выше, чем положение на иерархической лестнице" [326], и воплощение этого предпочтения предполагает в первую очередь отказ от формальных признаков иерархичности, возможно более полное признание реальных заслуг каждого конкретного работника, переход к "качественно новому моральному соглашению между индивидом, компанией и обществом" [327]. При этом конкуренция между людьми становится конкуренцией их творческих способностей, происходит соответствующий этой перемене переход от доминирования власти руководителя к признанию высокой роли ответственности самого работника [328]. Все это приводит к тому, что компании в значительной мере перестают быть организациями, основанными на закреплении за каждым их членом какого-то определенного участка работы, и превращаются в некие локальные сообщества, регулируемые закономерностями и отношениями не столько экономического, сколько социологического порядка [329].
Основой взаимодействия работников современной компании большинство исследователей называют установившееся между ними доверие (trust), на базе которого формируется так называемый социальный капитал компании. Понятие доверия, достаточно широко применяющееся социологами, не получило, тем не менее, вполне однозначного определения. Как можно судить из контекста использования его во множестве экономических и социологических работ, данный термин объединяет черты таких понятий, как убежденность, вера и надежность; при этом акцент делается как на внутреннеинтуитивный характер доверия, так и на то, что оно не только представляет собой некую этическую норму, но активно проявляется в отношениях между работниками
[325] - См.: Parsons Т. On Institutions and Social Evolution / Selected Writings edited and with an Introduction by L.H.Mayhew. Chicago-L., 1982. P. 328.
[326] - Pinchot G. Building Community in the Workplace // Hesselbein F., Goldsmith M., Beckhard R., Schubert R.F. (Eds.) The Community of the Future. San Francisco, 1998. P. 133.
[327] - Ghoshal S., Bartlett Ch. The Individualized Corporation. P. 274.
[328] - См.: Arrow K.J. The Limits of Organization. P. 66-67.
[329] - Подробнее см.: Parsons Т. On Institutions and Social Evolution. P. 333; Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. P. 288.
компании [330]. Указывая, что корпорации, отвечающие современным потребностям, не могут существовать вне нового типа поведения своих работников, С.Гхошал и Ч.Бартлет подчеркивают, что "такой тип поведения не может утвердиться в организации, сотрудники и подразделения которой взаимодействуют между собой в соответствии с положениями контракта и движимы своекорыстными интересами; оно возможно лишь в условиях, когда людей объединяют эмоционально окрашенные, почти семейные отношения, взаимное уважение и доверие", подытоживая свою мысль словами: "короче говоря, оно требует культуры общения, основанного на доверии" [331]. Существуют и более общие выводы, согласно которым современная хозяйственная система "базируется на технологии, но в основе ее могут лежать только человеческие взаимоотношения; она начинается с микропроцессоров и заканчивается доверием" [332]; а "американская демократия и американская экономика достигли успеха не в силу индивидуализма или коллективизма, а благодаря сочетанию обеих этих противоположных тенденций" [333]. Качественно новые взаимоотношения между работниками компании становятся сегодня важным фактором повышения не только ее конкурентоспособности, но и ее рыночной стоимости. В той мере, в какой современные корпорации переходят от производства и продажи товаров к реализации услуг и информации, взаимоотношения внутри компании становятся вполне очевидным экономическим благом [334], определяющим ее цену и ее позиции на рынке.
Результатом происходящей в настоящее время трансформации становится формирование принципиально новой организационной модели, которую мы называем креативной корпорацией. Являясь уже не столько элементами общества (society), сколько общностями (communities) [335], такие корпорации организуют свою деятельность не на основе решения большинства, и даже не на основе консенсуса, а на базе внутренней согласованности ориентиров и стремлений [336]. Впервые мотивы деятельности оказываются над сти
[330] - См.: Chalfleld Ch.A. The Tmst Factor. The Art of Doing Business in the Twenty-first Century. Santa Fe (Ca.), 1997. P. 63.
[331] - GhoshalS., Bartlett Ch. The Individualized Corporation. P. 93.
[332] - Kelly К. New Rules for the New Economy. P. 137.
[333] - Fukuyama F. Trust. Social Virtues and Creation of Prosperity. N.Y., 1995. P. 273.
[334] - См.: Morgan В. W. Strategy and Enterprise Value in the Relationship Economy. P. 56.
[335] - См.: Handy Ch. The Hungry Spirit. P. 179.
[336] - См.: Hampden-Tumer Ch., Trompenaars F. Mastering the Infinite Game. How East Asian Values are Transforming Business Practices. Oxford, 1997. P. 195-196.
мулами [337], а организация, основанная на единстве мировоззрения и ценностных установок ее членов, на управлении знаниями (knowledge management), сменяющем прежнее научное управление (scientific management) индустриальной эпохи [338], становится наиболее гармоничной и динамичной формой производственного сообщества [339].
Креативная корпорация отличается от прежних организационных форм по целому ряду параметров.
Во-первых, она преодолевает внешние черты экономической целесообразности и отвечает в первую очередь постматериалистическим устремлениям и идеалам ее создателей. Возникая, как правило, из недр прежних организационных структур, характеризующихся сравнительно высокой эффективностью, она формируется в значительной мере в соответствии с представлениями о способах реализации творческого потенциала этих личностей. И если созданная таким образом компания начинает успешно функционировать, мотив самореализации в качестве разработчика, создателя и производителя принципиально новой услуги или продукции, информации или знания дополняется мотивом самореализации в качестве создателя компании как социальной структуры. Поэтому обычно креативная корпорация проходит в своем развитии два этапа: на первом ее основателями движет стремление к индивидуализации, проявляющееся в совершенствовании создаваемых продуктов и услуг, раскрывающих их творческий потенциал как выходцев из предшествующей организации; в рамках второго основатели креативной корпорации социализируются в своем новом качестве владельцев компании, которая сама начинает выступать главным результатом и продуктом их деятельности.
Во-вторых, креативные корпорации строятся вокруг творческой личности, именно в этом своем качестве гарантирующей их устойчивость и процветание. Характерно, что успех владельцев креативных корпораций обусловлен отнюдь не тем, что они контролируют большую часть капитала своих компаний, а тем, что они, как основатели бизнеса, ставшего главным проявлением их творческих возможностей, несут за него высшую ответственность, олицетворяя в глазах общества в первую очередь созданный ими социально-производственный организм. Эти люди представляют собой живую историю компании, имеют непререкаемый авторитет в
[337] - См.: Coulson -Thomas С. The Future of the Organisation. Achieving Excellence through Business Transformation. L., 1997. P. 231, 234.
[338] - См.: Prusak L. Introduction to Knowledge in Organizations // Prusak L. (Ed.) Knowledge in Organizations. Boston-Oxford, 1997. P. XIII.
[339] - См.: GeusA., de. The Living Company. Boston (Ma.), 1997. P. 103.
глазах ее работников и партнеров. Для таких предпринимателей характерны отношение к бизнесу как к своему творению и, следовательно, устойчивая приверженность целям организации, а отнюдь не отношение к ней как к своей собственности.
В-третьих, креативная корпорация, как правило, не следует текущей хозяйственной конъюнктуре, а формирует ее. Продукция креативной корпорации чаще всего представляет собой качественно новые знаниеемкие продукты или услуги; при этом креативные корпорации не принимают форму диверсифицированных фирм и конгломератов, сохраняя ту узкую специализацию, которая была предусмотрена при ее основании [340]. Следует отметить, что возникновение и развитие креативных корпораций не устраняет прежние типы корпоративных структур, подобно тому, как, по словам Д.Белла, "постиндустриальное общество не может заместить индустриальное, и даже аграрное [341]", лишь определяя тенденции, "углубляющие комплексность общества и развивающие саму природу социальной структуры" [342].
В-четвертых, креативные корпорации не только способны развиваться, используя внутренние источники, но и обнаруживают возможность постоянно преобразовываться, давая жизнь все новым и новым компаниям. В условиях, когда деятельность становится ориентированной на процесс, а отдельные работники в некотором смысле персонифицируют определенные его элементы, что находит свое воплощение в достаточно условном, но вполне показательном термине "владелец процесса (process owner)" [343], не существует серьезных препятствий для выделения из компании новых самостоятельных структур. В результате от креативной корпорации постоянно "отпочковываются" самостоятельные фирмы, в своей последующей деятельности руководствующиеся подобными же принципами. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что в следующем столетии роль и значение креативных компаний будут лишь возрастать.
Существует множество других фактов, свидетельствующих о радикальном изменении основ современной хозяйственной жизни в странах Запада. Наряду со становлением новой инвестиционной парадигмы и формированием креативной корпорации следует упомянуть возникновение новых моделей конкурентной борьбы, оригинальных методов воздействия на поведение потребителей, совершенствование форм и методов поведения компаний на фондовом рынке и так далее. Однако все они являются, безусловно, второстепенными по сравнению с возникшими возможностями увеличения инвестиций за счет фактического роста того, что обычно считалось потреблением, и развитием новых корпоративных структур, воплощающих самобытность и творческий потенциал их создателей и персонала. И именно здесь мы усматриваем наиболее убедительные свидетельства того, что хозяйственный прогресс в современных условиях все более явно приобретает неэкономический характер.
[340] - Нельзя не отметить, что под воздействием коммерческого успеха креативных компаний в последние годы стал заметен массовый отказ от создания крупных конгломератов; при этом такие гигантские корпорации, как "Кока-Кола", IBM, "Крайслер", "Истмэн Кодак", "Метрополитэн Лайф" и другие, в середине 90-х годов продали большинство непрофильных фирм, приобретенных ими в 80-е годы (подробнее см.: Koch R. The Third Revolution. P. 223-224), и сосредоточили усилия на основных направлениях своей деятельности.
[341] - Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N.Y., 1978. P. 198, note.
[342] - Bell D. The Third Technological Revolution and Its Possible Socio-Economic Consequences // Dissent. Vol. XXXVI. No 2. Spring 1989. P. 167.
[343] - См.: Hammer M. Beyond Reengineering. How the Process-Centered Organization is Changing Our Work and Our Lives. N.Y., 1996. P. 73.
Новая хозяйственная реальность 90-х годов
Период, начавшийся в первой половине 90-х годов, стал прелюдией к новому кризису индустриальной модели, который на этот раз поразил уже не столько ресурсодобывающие регионы, сколько страны, ориентированные в своем развитии на максимальное наращивание массового производства потребительских товаров и промышленного оборудования. Он был обусловлен тремя важнейшими хозяйственными изменениями 80-х и 90-х годов -- переходом к информационной экономике, сменой инвестиционной парадигмы и формированием новой структуры современной корпорации. Первое изменение привело к повышению конкурентоспособности американских и европейских производителей, росту экспорта из основных центров постиндустриального мира и относительному оздоровлению его платежного баланса. Вторым были преодолены опасность низкой инвестиционной активности и во многом связанная с ней проблема роста бюджетного дефицита и государственного долга. И, наконец, третье изменение имело своим результатом беспримерный всплеск инвестиций в США и Западную Европу и резкое сокращение экспорта капитала в Латинскую Америку, Азию и Восточную Европу. Таким образом, этот период стал вторым по своей значимости (после 1973-1982 годов) актом становления самодостаточной постиндустриальной цивилизации, и в той же мере, в какой первый период умерил претензии развивающихся стран, следствием второго оказалось резкое ухудшение положения новых индустриальных государств, осуществлявших политику "догоняющего" развития.
Рост конкурентоспособности постиндустриальных стран, особенно США, определяется сегодня тремя основными факторами. Во-первых, в результате развития информационного хозяйства в Соединенных Штатах и постиндустриальном мире в целом оказался сосредоточен уникальный научно-исследовательский потенциал. Уже в 1990 году члены "Клуба семи" обладали 80,4 процента мировой компьютерной техники и обеспечивали 90,5 процента высокотехнологичного производства. Только на США и Канаду приходилось 42,8 процента всех производимых в мире затрат на исследовательские разработки, в то время как Латинская Америка и Африка, вместе взятые, обеспечивали менее 1 процента таковых; если среднемировое число научно-технических работников составляло в данный период 23,4 тыс. на 1 млн. населения, то в Северной Америке этот показатель достигал 126,2 тыс. [344] Развитые страны контролировали 87 процентов из 3,9 млн. патентов, зарегистрированных в мире по состоянию на конец 1993 года [345]. Начиная с 1994 года американские корпорации (не считая правительства США и частных лиц) ежегодно получали больше патентов на изобретения и усовершенствования производственных технологий, чем компании, государственные организации и частные лица во всем остальном мире [346]. Характерно, что сегодня эти показатели свидетельствуют не только об абсолютном доминировании постиндустриальной цивилизации в качестве источника инноваций; они также показывают, что США и Западная Европа стали основными операторами рынка того типа благ, стоимость которых постоянно растет. Исследования показывают, что по мере насыщения спроса на массовые промышленные товары они уже не обладают тем потенциалом роста рентабельности, который существовал несколько десятилетий назад [347]; как следствие, с 1970 по 1990 год цены промышленных товаров, потребляемых в развитых странах, снизились почти на 25 процентов [348] по сравнению с ценами услуг и информационных продуктов, и эта тенденция лишь укрепляется в последнее время. Основными торговыми партнерами США выступают сегодня страны, где уровень оплаты труда фактически равен американскому или превосходит его [349]; таким образом, изменив
[344] - См.: Castells M. The Information Age: Economy, Society and Culture. Vol. 1. P. 108.
[299] - См.: Boyer R. (Ed.) The Search for Labour Market Flexibility. Oxford, 1986.
[300] - См.: Piore M., Sabel Ch. The Second Industrial Divide. N.Y., 1984.
[301] - См.: Kaplinsky R. Automation. L.-N.Y., 1984.
[302] - См.: Scott A. Metropolis. From the Division of Labour to Urban Form. Berkeley-L.A" 1988.
[303] - Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N.Y., 1996. P. 204.
[304] - Thurow L.C. The Future of Capitalism. L., 1996. P. 279.
[305] - См.: Morion С. Beyond World Class. Houndmills-L., 1998. P. 208.
канских компаний, обеспечивавших в начале 70-х годов около 20 процентов валового национального продукта США, сегодня производят не более одной десятой такового, а экспорт из США в 1996 году наполовину состоял из продукции компаний, в которых было занято 19 и менее работников, и только на 7 процентов -- из продукции предприятий, применяющих труд более 500 человек[306]; от 80 до 90 процентов прироста объема американского экспорта в 90-е годы также приходится на мелкие фирмы[307]. Именно они становятся в современных условиях главным фактором поддержания безработицы на рекордно низком за послевоенные годы уровне: в 1992-1996 годах компании с персоналом, не превышающим 500 работников, обеспечили американской экономике нетто-прирост более чем 11,8 млн. рабочих мест, в то время как более крупные корпорации в совокупности сократили их численность на 645 тыс. человек[308]. Характерно, что подобные трансформации порождены не столько деструкцией крупных корпораций, сколько исключительно быстрым развитием компаний, основанных на использовании новейших технологических достижений и становящихся "высокоприбыльными не только в силу своей способности придавать необходимую форму знаниям, но и по причине готовности их клиентов платить по самой высокой ставке за услуги, отвечающие их нуждам" [309]. Новые фирмы действуют главным образом в весьма узких секторах рынка, не только максимально отвечая нуждам клиентов, но и формируя их качественно новые потребности.
Экспансия информационноемкого сектора в экономике постиндустриальных стран привела в 90-е годы к беспрецедентным успехам высокотехнологичных фирм, поставивших в центр своей стратегии освоение мельчайших секторов рынка в противоположность промышленным гигантам, ориентированным на массовое производство. В США, где венчурный капитал развит в гораздо большей степени, нежели в Европе, успехи интеллектуально насыщенных компаний проявились с начала истекающего десятилетия, когда фондовый индекс NASDAQ стал уверенно опережать остальные биржевые индексы, а 15 из 20 самых богатых людей Соединенных Штатов в 1995 году представляли компании,
[306] - Смi.: Naisbitt J. From Nation States to Networks // Gibson R. (Ed.) Rethinking the Future. L" 1997. P. 214, 215.
[307] - См.: Drucker P. Toward the New Organization // Hesselbein F., Goldsmith M., Beckhard R. (Eds.) The Organization of the Future. San Francisco, 1997. P. 1.
[308] - См.: Alsop R.J. (Ed.) The Wall Street Journal Almanac 1999. P. 185.
[309] - Gibbons M., Limoges C., Nowotny H., Schwartunan S., Scott P., Trow M. The New Production of Knowledge. The Dynamics of Science and Research in Contemporary Societies. L.-Thousand Oaks, 1997. P. 62.
возникшие в течение последних одного-двух десятков лет, -"Майкрософт", "Метромедиа", "Интел", "Оракл", "Виаком", "Нью Уорлд Коммюникейшнз" и другие[310]. Л.Туроу отмечает, что 8 из 25 крупнейших по состоянию на 1998 год американских компаний не существовали или не входили в top-500 до 1960 года; 3 из 10 крупнейших корпораций мира также были основаны менее 30 лет назад[311]. Как следствие, заметно изменилась структура фондового рынка, что свидетельствует о глобальных сдвигах в американской экономике. Среди 11 укрупненных отраслей хозяйства, представленных компаниями, которые входят в индекс Standard Poor 500, тремя основными секторами в 1960 году были энергетика, сырьевая промышенность и производство потребительских товаров длительного пользования. Относящиеся к ним фирмы обеспечивали 17,8, 16,5 и 10,8 процента суммарной стоимости индекса. Последние два места занимали финансовые компании (2,0 процента) и фирмы, действующие в области медицины и фармацевтики (2,6 процента). В 1996 году их позиции в этом списке поменялись: финансовые услуги и медицина заняли первое и четвертое места (14,6 и 10,7 процента), тогда как энергетический комплекс спустился на 8-ю строчку (8,9 процента), сырьевые отрасли -- на 9-ю (6,9 процента), а компании, представляющие массовое производство товаров народного потребления, заняли предпоследнюю позицию (2,7 процента) [312].
В середине 90-х бум перекинулся на Европу: объем венчурного капитала, увеличиваясь с 1973 года в странах ЕС на 35-45 процентов ежегодно, достиг почти 9 млрд. долл. в 1997-м. В 1996 году был учрежден европейский фондовый индекс для высокотехнологичных компаний, EASDAQ, в листинге которого находились 26 компаний общей стоимостью 12 млрд. долл. (в США в NASDAQ входили в середине 1998 года 5412 компаний с суммарной капитализацией в 2,1 триллиона долл.); рост европейского высокотехнологичного индекса составил примерно по 100 процентов и в 1997, и в 1998 году. Германский и французский высокотехнологичные индексы, Neuer Markt и le Nouveau Marche, только в первой половине 1998 года дали рост на 131 и 85 процентов соответственно[313]. Особого внимания заслуживает сравнение производственных показателей компаний, действующих в компьютерной индустрии и, например, в автомобилестроении. Если
[310] - См.: Cannon Т. Welcome to the Revolution. Managing Paradox in the 21st Century. L" 1996. P. 269.
[311] - См.: ThurowL. Creating Wealth. P. 23.
[312] - См.: Hagstrom R.G. The Warren Buffet Portfolio. P. 181.
[313] - См.: Wallace С. Nothing Ventured // Time. 1998. July 20. P. 57.
в 1996 году три крупнейшие американские автомобильные корпорации -"Дженерал моторе", "Форд" и "Крайслер" -- применяли в совокупности труд 1,1 млн. работников и продавали продукции на 372,5 млрд. долл., то три лидера компьютерной индустрии -- "Интел", "Майкрософт" и "Сиско Системе" -- имели персонал в 80 тыс. человек и обеспечивали объем продаж в 33,6 млрд. долл. При этом суммарная капитализация упомянутых автомобильных компаний составляла 103 млрд. долл., а компьютерных -- 270 млрд. долл. [314] По итогам 1996 года "Интел" и "Майкрософт" впервые вошли в первую десятку крупнейших корпораций мира, заняв седьмое и восьмое места с рыночной капитализацией в 107,5 и 98,8 млрд. долл. соответственно[315], в конце 1997 года "Майкрософт" была уже третьей -- с капитализацией более 140 млрд. долл. [316], а в январе 1999-го она вышла на первое место в мире с рыночной стоимостью, превышающей 400 млрд. долл. Вместе с тем как по размерам основных производственных фондов, так и по объемам продаж "Майкрософт" и сегодня остается во второй сотне крупнейших американских фирм. Особое внимание обращает на себя тот факт, что лидеры рынка отличаются не только тем, что действуют в новых секторах экономики и заполняют узкие ниши спроса, но и тем, что они обязаны своим феноменальным взлетом одному или нескольким людям -- их основателям и владельцам, не утрачивающим контроля над своим детищем. Так, Б.Гейтс владеет сегодня 21 процентом акций "Майкрософт", оцениваемых более чем в 82 млрд. долл. [317]; М.Делл контролирует около трети акций компании "Делл" стоимостью около 11 млрд. долл.; Дж.Безос заработал 2 млрд. долл. в качестве основателя "Amazon.com", интернетовской компании по продаже книг, капитализация которой составляет 6,3 млрд. долл., что превышает суммарную стоимость двух ведущих книготорговых фирм США -"Бордеро Груп" и "Бэрнс энд Ноубл"; Д.Фило и Дж.Янг стали миллиардерами, будучи совладельцами не менее знаменитой "Yahoo!", а Стив Кейз владеет значительным пакетом созданной им "America-on-Line (AOL)", рыночная стоимость которой оценивалась летом 1998 года в 27 млрд. долл. [318] Во всех этих
[314] - См.: Taffinder P. Big Change. A Route-Map for Corporate Transformation. Chichester-N.Y., 1998. P. 8.
[315] - См.: Financial Times FT 500 1997. L" 1997. P. 88.
[316] - См.: Roos J., Roos G., Dragonetti N. C., Edvinsson L. Intellectual Capital. P. 1.
[317] - См.: August 0., Jones A. Gates Fortune Set to Exceed $100bn // The Times. 1999. January 23. Section 2W. P. 31.
[318] - См.: Greenwald J. Heroes of a Wild and Crazy Stock Ride // Time. 1998. August 3. P. 44-45.
случаях мы видим пример "преобразования корпоративных знаний в ценность", которая "способна создавать более эффективные рынки" [319].
Второй фактор связан с характером взаимодействия в рамках современной корпорации составляющих ее личностей. Управление работниками интеллектуальной сферы отнюдь не сводится к доведению разного рода приказов до персонала, подобно тому, как это делалось в компании индустриального типа. Этому есть две основные причины. С одной стороны, в условиях, когда отдельные работники обладают всеми необходимыми навыками для производства информационных продуктов, равно как и возможностями приобретения в собственность всех нужных им "средств производства" [320], объективно складывается ситуация, когда компания в большей мере нуждается в подобных сотрудниках, чем они в ней [321]. Работник продает сегодня владельцам компании уже не свою способность к труду, а конкретные результаты интеллектуальной деятельности; между тем он имеет все возможности, чтобы "сотрудничать с компанией, например, обрабатывать для нее информацию, но не работать на компанию" [322]. Эта качественно новая степень свободы современного работника делает непригодными принципы управления, сформировавшиеся в корпорации индустриального типа. С другой стороны, даже в том случае, когда между руководством компании и ее персоналом устанавливается конструктивное взаимодействие, остается фактом, что значительная (а порой и большая) часть рыночной стоимости компании определяется интеллектуальным капиталом ее работников и поэтому не находится под прямым контролем руководства [323]. Именно по этим причинам современная корпорация принципиально отличается от предшествующих ей форм; одной из главных проблем становится обеспечение сплоченности ее работников; сама компания выступает чем-то гораздо большим, нежели простая совокупность составляющих ее личностей [324], а новым императивом социального
[319] - Prusak L., Cohen D. Knowledge Buyers, Sellers, and Brokers: The Political Economy of Knowledge // Neef D., Siesfeld G.A., Cefola J. (Eds.) The Economic Impact of Knowledge. P. 138.
[320] - См.: Sakaiya Т. The Knowledge-Value Revolution. P. 66.
[321] - См.: Koch R. The Third Revolution. Creating Unprecedented Wealth and Happiness for Everyone in the New Millennium. Oxford, 1998. P. 172.
[322] - Drucker on Asia. A Dialogue Between Peter Drucker and Isao Nakauchi. Oxford, 1997. P. X.
[323] - См.: RoosJ., Roos G., Dragonetti N.C., Edvinsson L. Intellectual Capital. P. 1.
[324] - См.: Ghoshal S., Bartlett Ch. The Individualized Corporation. A Fundamentally New Approach to Management. N.Y., 1997. P. 69-70.
поведения человека становится, по словам Т.Парсонса, институционализированный индивидуализм [325].
Индивидуализм современного работника существенно отличается от индивидуализма трудящегося индустриальной эпохи. В новых условиях принципы равенства и иерархичности, конкуренции и сотрудничества соотносятся весьма нетрадиционным образом. Персонал компании предпочитает сегодня "работать там, где царит дух равенства, где идеи ценятся выше, чем положение на иерархической лестнице" [326], и воплощение этого предпочтения предполагает в первую очередь отказ от формальных признаков иерархичности, возможно более полное признание реальных заслуг каждого конкретного работника, переход к "качественно новому моральному соглашению между индивидом, компанией и обществом" [327]. При этом конкуренция между людьми становится конкуренцией их творческих способностей, происходит соответствующий этой перемене переход от доминирования власти руководителя к признанию высокой роли ответственности самого работника [328]. Все это приводит к тому, что компании в значительной мере перестают быть организациями, основанными на закреплении за каждым их членом какого-то определенного участка работы, и превращаются в некие локальные сообщества, регулируемые закономерностями и отношениями не столько экономического, сколько социологического порядка [329].
Основой взаимодействия работников современной компании большинство исследователей называют установившееся между ними доверие (trust), на базе которого формируется так называемый социальный капитал компании. Понятие доверия, достаточно широко применяющееся социологами, не получило, тем не менее, вполне однозначного определения. Как можно судить из контекста использования его во множестве экономических и социологических работ, данный термин объединяет черты таких понятий, как убежденность, вера и надежность; при этом акцент делается как на внутреннеинтуитивный характер доверия, так и на то, что оно не только представляет собой некую этическую норму, но активно проявляется в отношениях между работниками
[325] - См.: Parsons Т. On Institutions and Social Evolution / Selected Writings edited and with an Introduction by L.H.Mayhew. Chicago-L., 1982. P. 328.
[326] - Pinchot G. Building Community in the Workplace // Hesselbein F., Goldsmith M., Beckhard R., Schubert R.F. (Eds.) The Community of the Future. San Francisco, 1998. P. 133.
[327] - Ghoshal S., Bartlett Ch. The Individualized Corporation. P. 274.
[328] - См.: Arrow K.J. The Limits of Organization. P. 66-67.
[329] - Подробнее см.: Parsons Т. On Institutions and Social Evolution. P. 333; Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. P. 288.
компании [330]. Указывая, что корпорации, отвечающие современным потребностям, не могут существовать вне нового типа поведения своих работников, С.Гхошал и Ч.Бартлет подчеркивают, что "такой тип поведения не может утвердиться в организации, сотрудники и подразделения которой взаимодействуют между собой в соответствии с положениями контракта и движимы своекорыстными интересами; оно возможно лишь в условиях, когда людей объединяют эмоционально окрашенные, почти семейные отношения, взаимное уважение и доверие", подытоживая свою мысль словами: "короче говоря, оно требует культуры общения, основанного на доверии" [331]. Существуют и более общие выводы, согласно которым современная хозяйственная система "базируется на технологии, но в основе ее могут лежать только человеческие взаимоотношения; она начинается с микропроцессоров и заканчивается доверием" [332]; а "американская демократия и американская экономика достигли успеха не в силу индивидуализма или коллективизма, а благодаря сочетанию обеих этих противоположных тенденций" [333]. Качественно новые взаимоотношения между работниками компании становятся сегодня важным фактором повышения не только ее конкурентоспособности, но и ее рыночной стоимости. В той мере, в какой современные корпорации переходят от производства и продажи товаров к реализации услуг и информации, взаимоотношения внутри компании становятся вполне очевидным экономическим благом [334], определяющим ее цену и ее позиции на рынке.
Результатом происходящей в настоящее время трансформации становится формирование принципиально новой организационной модели, которую мы называем креативной корпорацией. Являясь уже не столько элементами общества (society), сколько общностями (communities) [335], такие корпорации организуют свою деятельность не на основе решения большинства, и даже не на основе консенсуса, а на базе внутренней согласованности ориентиров и стремлений [336]. Впервые мотивы деятельности оказываются над сти
[330] - См.: Chalfleld Ch.A. The Tmst Factor. The Art of Doing Business in the Twenty-first Century. Santa Fe (Ca.), 1997. P. 63.
[331] - GhoshalS., Bartlett Ch. The Individualized Corporation. P. 93.
[332] - Kelly К. New Rules for the New Economy. P. 137.
[333] - Fukuyama F. Trust. Social Virtues and Creation of Prosperity. N.Y., 1995. P. 273.
[334] - См.: Morgan В. W. Strategy and Enterprise Value in the Relationship Economy. P. 56.
[335] - См.: Handy Ch. The Hungry Spirit. P. 179.
[336] - См.: Hampden-Tumer Ch., Trompenaars F. Mastering the Infinite Game. How East Asian Values are Transforming Business Practices. Oxford, 1997. P. 195-196.
мулами [337], а организация, основанная на единстве мировоззрения и ценностных установок ее членов, на управлении знаниями (knowledge management), сменяющем прежнее научное управление (scientific management) индустриальной эпохи [338], становится наиболее гармоничной и динамичной формой производственного сообщества [339].
Креативная корпорация отличается от прежних организационных форм по целому ряду параметров.
Во-первых, она преодолевает внешние черты экономической целесообразности и отвечает в первую очередь постматериалистическим устремлениям и идеалам ее создателей. Возникая, как правило, из недр прежних организационных структур, характеризующихся сравнительно высокой эффективностью, она формируется в значительной мере в соответствии с представлениями о способах реализации творческого потенциала этих личностей. И если созданная таким образом компания начинает успешно функционировать, мотив самореализации в качестве разработчика, создателя и производителя принципиально новой услуги или продукции, информации или знания дополняется мотивом самореализации в качестве создателя компании как социальной структуры. Поэтому обычно креативная корпорация проходит в своем развитии два этапа: на первом ее основателями движет стремление к индивидуализации, проявляющееся в совершенствовании создаваемых продуктов и услуг, раскрывающих их творческий потенциал как выходцев из предшествующей организации; в рамках второго основатели креативной корпорации социализируются в своем новом качестве владельцев компании, которая сама начинает выступать главным результатом и продуктом их деятельности.
Во-вторых, креативные корпорации строятся вокруг творческой личности, именно в этом своем качестве гарантирующей их устойчивость и процветание. Характерно, что успех владельцев креативных корпораций обусловлен отнюдь не тем, что они контролируют большую часть капитала своих компаний, а тем, что они, как основатели бизнеса, ставшего главным проявлением их творческих возможностей, несут за него высшую ответственность, олицетворяя в глазах общества в первую очередь созданный ими социально-производственный организм. Эти люди представляют собой живую историю компании, имеют непререкаемый авторитет в
[337] - См.: Coulson -Thomas С. The Future of the Organisation. Achieving Excellence through Business Transformation. L., 1997. P. 231, 234.
[338] - См.: Prusak L. Introduction to Knowledge in Organizations // Prusak L. (Ed.) Knowledge in Organizations. Boston-Oxford, 1997. P. XIII.
[339] - См.: GeusA., de. The Living Company. Boston (Ma.), 1997. P. 103.
глазах ее работников и партнеров. Для таких предпринимателей характерны отношение к бизнесу как к своему творению и, следовательно, устойчивая приверженность целям организации, а отнюдь не отношение к ней как к своей собственности.
В-третьих, креативная корпорация, как правило, не следует текущей хозяйственной конъюнктуре, а формирует ее. Продукция креативной корпорации чаще всего представляет собой качественно новые знаниеемкие продукты или услуги; при этом креативные корпорации не принимают форму диверсифицированных фирм и конгломератов, сохраняя ту узкую специализацию, которая была предусмотрена при ее основании [340]. Следует отметить, что возникновение и развитие креативных корпораций не устраняет прежние типы корпоративных структур, подобно тому, как, по словам Д.Белла, "постиндустриальное общество не может заместить индустриальное, и даже аграрное [341]", лишь определяя тенденции, "углубляющие комплексность общества и развивающие саму природу социальной структуры" [342].
В-четвертых, креативные корпорации не только способны развиваться, используя внутренние источники, но и обнаруживают возможность постоянно преобразовываться, давая жизнь все новым и новым компаниям. В условиях, когда деятельность становится ориентированной на процесс, а отдельные работники в некотором смысле персонифицируют определенные его элементы, что находит свое воплощение в достаточно условном, но вполне показательном термине "владелец процесса (process owner)" [343], не существует серьезных препятствий для выделения из компании новых самостоятельных структур. В результате от креативной корпорации постоянно "отпочковываются" самостоятельные фирмы, в своей последующей деятельности руководствующиеся подобными же принципами. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что в следующем столетии роль и значение креативных компаний будут лишь возрастать.
Существует множество других фактов, свидетельствующих о радикальном изменении основ современной хозяйственной жизни в странах Запада. Наряду со становлением новой инвестиционной парадигмы и формированием креативной корпорации следует упомянуть возникновение новых моделей конкурентной борьбы, оригинальных методов воздействия на поведение потребителей, совершенствование форм и методов поведения компаний на фондовом рынке и так далее. Однако все они являются, безусловно, второстепенными по сравнению с возникшими возможностями увеличения инвестиций за счет фактического роста того, что обычно считалось потреблением, и развитием новых корпоративных структур, воплощающих самобытность и творческий потенциал их создателей и персонала. И именно здесь мы усматриваем наиболее убедительные свидетельства того, что хозяйственный прогресс в современных условиях все более явно приобретает неэкономический характер.
[340] - Нельзя не отметить, что под воздействием коммерческого успеха креативных компаний в последние годы стал заметен массовый отказ от создания крупных конгломератов; при этом такие гигантские корпорации, как "Кока-Кола", IBM, "Крайслер", "Истмэн Кодак", "Метрополитэн Лайф" и другие, в середине 90-х годов продали большинство непрофильных фирм, приобретенных ими в 80-е годы (подробнее см.: Koch R. The Third Revolution. P. 223-224), и сосредоточили усилия на основных направлениях своей деятельности.
[341] - Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N.Y., 1978. P. 198, note.
[342] - Bell D. The Third Technological Revolution and Its Possible Socio-Economic Consequences // Dissent. Vol. XXXVI. No 2. Spring 1989. P. 167.
[343] - См.: Hammer M. Beyond Reengineering. How the Process-Centered Organization is Changing Our Work and Our Lives. N.Y., 1996. P. 73.
Новая хозяйственная реальность 90-х годов
Период, начавшийся в первой половине 90-х годов, стал прелюдией к новому кризису индустриальной модели, который на этот раз поразил уже не столько ресурсодобывающие регионы, сколько страны, ориентированные в своем развитии на максимальное наращивание массового производства потребительских товаров и промышленного оборудования. Он был обусловлен тремя важнейшими хозяйственными изменениями 80-х и 90-х годов -- переходом к информационной экономике, сменой инвестиционной парадигмы и формированием новой структуры современной корпорации. Первое изменение привело к повышению конкурентоспособности американских и европейских производителей, росту экспорта из основных центров постиндустриального мира и относительному оздоровлению его платежного баланса. Вторым были преодолены опасность низкой инвестиционной активности и во многом связанная с ней проблема роста бюджетного дефицита и государственного долга. И, наконец, третье изменение имело своим результатом беспримерный всплеск инвестиций в США и Западную Европу и резкое сокращение экспорта капитала в Латинскую Америку, Азию и Восточную Европу. Таким образом, этот период стал вторым по своей значимости (после 1973-1982 годов) актом становления самодостаточной постиндустриальной цивилизации, и в той же мере, в какой первый период умерил претензии развивающихся стран, следствием второго оказалось резкое ухудшение положения новых индустриальных государств, осуществлявших политику "догоняющего" развития.
Рост конкурентоспособности постиндустриальных стран, особенно США, определяется сегодня тремя основными факторами. Во-первых, в результате развития информационного хозяйства в Соединенных Штатах и постиндустриальном мире в целом оказался сосредоточен уникальный научно-исследовательский потенциал. Уже в 1990 году члены "Клуба семи" обладали 80,4 процента мировой компьютерной техники и обеспечивали 90,5 процента высокотехнологичного производства. Только на США и Канаду приходилось 42,8 процента всех производимых в мире затрат на исследовательские разработки, в то время как Латинская Америка и Африка, вместе взятые, обеспечивали менее 1 процента таковых; если среднемировое число научно-технических работников составляло в данный период 23,4 тыс. на 1 млн. населения, то в Северной Америке этот показатель достигал 126,2 тыс. [344] Развитые страны контролировали 87 процентов из 3,9 млн. патентов, зарегистрированных в мире по состоянию на конец 1993 года [345]. Начиная с 1994 года американские корпорации (не считая правительства США и частных лиц) ежегодно получали больше патентов на изобретения и усовершенствования производственных технологий, чем компании, государственные организации и частные лица во всем остальном мире [346]. Характерно, что сегодня эти показатели свидетельствуют не только об абсолютном доминировании постиндустриальной цивилизации в качестве источника инноваций; они также показывают, что США и Западная Европа стали основными операторами рынка того типа благ, стоимость которых постоянно растет. Исследования показывают, что по мере насыщения спроса на массовые промышленные товары они уже не обладают тем потенциалом роста рентабельности, который существовал несколько десятилетий назад [347]; как следствие, с 1970 по 1990 год цены промышленных товаров, потребляемых в развитых странах, снизились почти на 25 процентов [348] по сравнению с ценами услуг и информационных продуктов, и эта тенденция лишь укрепляется в последнее время. Основными торговыми партнерами США выступают сегодня страны, где уровень оплаты труда фактически равен американскому или превосходит его [349]; таким образом, изменив
[344] - См.: Castells M. The Information Age: Economy, Society and Culture. Vol. 1. P. 108.