Страница:
Иноземцев В Л
Расколотая цивилизация
В.Л.Иноземцев
Расколотая цивилизация
Продолжение истории (предисловие редактора)
Предисловие автора
Часть первая.
К концепции постэкономической революции
Глава первая.
Постэкономическое общество как идея и реальность
- Понятие постэкономического общества
- Предпосылки и источники постэкономической трансформации
Глава вторая.
Основные составляющие постэкономической трансформации
- Модификации отношений обмена и проблема стоимости
- Замещение частной собственности собственностью личной
- Новый тип самосознания и преодоление эксплуатации
Глава третья.
Потенциал самодостаточности постэкономического общества
- Автономность постэкономического мира
- Замкнутость постэкономической цивилизации
Глава четвертая.
Противоречия постэкономической цивилизации
- Разобщенность современного мира
Источники социальной напряженности в развитых обществах
Часть вторая.
Этапы формирования "однополюсного" мира
Глава пятая.
Первый системный кризис индустриального хозяйства. Упадок аграрно-добывающих обществ
- Критическая точка постиндустриальной трансформации
- Второй нефтяной шок и "нижняя точка" кризиса
Глава шестая.
Рождение новой реальности
- Реформа Р.Рейгана и ее позитивные результаты
- Отталкиваясь от дна
- На пороге новой реальности
Глава седьмая.
Зрелое постиндустриальное общество и второй системный кризис индустриализма
- Хозяйственная революция 90-х
- Инвестиции и рост в 90-е годы
- Рождение креативной корпорации
- Новая хозяйственная реальность 90-х годов
- Второй системный кризис индустриализма
Часть третья.
Исчерпанность модели "догоняющего" развития
Глава восьмая.
Взлет и упадок японского индустриализма
- Основы успеха японской модели в 60-е и 70-е годы
- На пороге кризиса
- Страна заходящего индекса
Глава девятая.
Юго-восточная азия и китай: новые проблемы и новые уроки
- Азиатская модель индустриализации
- Причины, ход и уроки кризиса
- Китай: общие судьбы или особый путь?
Глава десятая.
"четвертый мир" и перспективы постэкономического общества
- Экономические проблемы развивающихся стран
- Масштабы потенциальной экологической катастрофы
Часть четвертая.
Социальные противоречия постэкономического общества
Глава одиннадцатая.
Формирование основ новой социальной структуры
- Становление концепции новой социальной стратификации
- Революция интеллектуалов
Глава двенадцатая.
Имущественное расслоение в постиндустриальном обществе
- Неравенство в развитом индустриальном обществе (конец 50-х -середина 80-х годов)
- Обострение проблемы в 90-е годы
- Формирование устойчивого низшего класса
Глава тринадцатая.
Классовый конфликт постэкономического общества
- К истории классового противостояния
Классовый конфликт постэкономического общества
Часть пятая.
Природа современной "глобализации" и ее возможные следствия
Глава четырнадцатая.
Природа современной "глобализации" и ее возможные следствия
Заключение
Продолжение истории
(предисловие редактора)
Образ расколовшейся цивилизации -- это несомненный элемент современного мироощущения, и особенно, наверное, у нас, в России. В чем истоки такого мироощущения? На этот вопрос можно поискать ответы в предлагаемой вниманию читателя новой книге В.Иноземцева.
Замысел его исследований масштабен и, я бы рискнул сказать, всеобъемлющ. На протяжении десяти лет автор напряженно размышляет о том, почему так, а не иначе устроена сегодня жизнь общества, каковы механизмы и перспективы социального прогресса, как далеко можно заглянуть в будущее, оставаясь на прочном фундаменте научного знания. Это уже четвертая из опубликованных на русском языке его монографий, и интересно наблюдать, как расширяется круг анализируемых им проблем, как совершенствуется исследовательский инструментарий, как все глубже проникает мысль в существо рассматриваемых вопросов.
На всех четырех книгах лежит довольно-таки тяжелая печать академизма, и хотелось бы надеяться, что автор не станет откладывать в долгий ящик идею более популярного изложения своей концепции. Уверен, что она способна увлечь любого, кто интересуется социальными теориями. Однако сейчас этот академизм оправдан и неизбежен: заявляя новые подходы к социально-историческому исследованию, автор волей-неволей обязан вести диалог со многими своими предшественниками (начиная с Платона и Аристотеля) и современниками -Д.Беллом, О.Тоффлером, Ф.Фукуямой, М.Кастельсом, Дж.Соросом и многими другими.
В чем же, коротко, суть разрабатываемых В.Иноземцевым подходов и их оригинальность? Он полагает, что тип общественного устройства решающим образом зависит от того, во-первых, каков характер деятельности людей на том или ином этапе истории, и от того, во-вторых, как складываются отношения между людьми в процессе производства материальных благ и услуг, а также их потребления. Говоря о деятельности, автор -- экономист по образованию и по профессии - имеет, конечно, в виду ту деятельность, которая создает общественно-значимый продукт. На основе этих критериев В.Иноземцев считает возможным утверждать, что история цивилизации подразделяется на три огромные эпохи:
доэкономическую, когда основным типом деятельности была предтрудовая (по терминологии автора) активность, позволяющая человеку противостоять природе в борьбе за выживание;
экономическую, основанную на труде как осмысленной деятельности по созданию комфортной и безопасной среды обитания;
постэкономическую -- первые ее признаки стали заявлять о себе в последние два десятилетия прежде всего именно изменением характера деятельности людей, создающей все более весомую часть валового продукта стран США и Западной Европы. Эту деятельность автор называет творчеством.
Переход от одной эпохи к другой -- это, по Марксу (с которым в части методологии исследования автор совершенно солидарен), сложнейший период социальной революции, когда человек и общество коренным образом меняют не только весь уклад жизни, но и свои представления о собственной природе и своем предназначении. В ходе первой социальной революции человек, собственно, и стал человеком; из собирателя и охотника он превратился в оседлого землепашца, изобрел и освоил эти первые технологии переустройства внешнего мира. Кстати, по некоторым данным, тот период сопровождался грандиозной экологической катастрофой, последовавшей за тем, как людьми были истреблены целые виды млекопитающих, служивших им пищей. Это и заставило популяцию, резко сократившуюся в результате элементарной нехватки продовольствия, приспосабливать к своим нуждам иные природные ресурсы и приспосабливаться, в свою очередь, к изменившимся условиям жизни.
Расцвет (и начало заката) экономической эпохи совпали с воцарением индустриальных методов производства, соответствующих им типов организации общества и воспроизводства человека как социального существа. Начинается вторая социальная революция -- это и есть основной предмет научного интереса В.Иноземцева, которому посвящена настоящая книга.
Предваряя ее этим предисловием, я хотел бы обратить внимание читателя на несколько моментов, вызывающих порой как недоуменные вопросы аудитории к автору, так и критику со стороны коллег. Это, во-первых, вопрос о творчестве как том виде деятельности, на котором и базируется формирующийся социальный порядок. В.Иноземцев действительно говорит иногда, что труд будет постепенно вытесняться творчеством, и этот тезис вызывает, пожалуй, самое сильное недоверие аудитории. С творчеством ассоциируется обычно образ художника, ученого, литератора -- а кто же, спрашивается, будет тогда пахать, сеять, ткать, шить, строить, возить и т.д.? Труд неуничтожим! -- такова позиция некоторых критиков В.Иноземцева.
Хотел бы заметить, что в контексте своего исследования автор много раз вслед за теоретиками постиндустриализма обращается к тому факту, что в валовом национальном продукте последовательно уменьшается (и даже до исчезающе малой величины!) доля первичного сектора производства -- добычи сырьевых ресурсов и производства сельскохозяйственной продукции. Это не означает, что исчезли эти отрасли; напротив, в абсолютном выражении соответствующие показатели продолжают расти (по той хотя бы простой причине, что увеличивается и требует пищи население планеты). Но основная часть валового продукта уже в первой половине истекающего столетия производилась в индустриальном секторе--и это обусловило характер общественных отношений, сложившихся в то время. После Второй мировой войны в валовом продукте развитых индустриальных стран ускоренно стала расти доля (именно доля!) услуг; к концу XX века стал весомым вклад информационного сектора хозяйства. Именно в этом секторе характер деятельности людей носит явно творческий характер, здесь формируются новые отношения, здесь исповедуются новые ценности, здесь рождаются новые противоречия. И сельское хозяйство, и массовое производство товаров, и труд вместе с ними никуда не исчезают, но не они определяют уже характер социального устройства -- вот, очень схематично, тот сюжет, который должен помочь читателю, впервые столкнувшемуся с творчеством В.Иноземцева, правильно воспринять пафос его исследования.
То же касается главного понятия всей концепции автора -- понятия постэкономического общества. Общество не может существовать вне экономики! -- сердятся оппоненты В.Иноземцева. И он терпеливо (и академично) объясняет разницу между хозяйственной системой и экономикой как наукой об организации эффективного хозяйства, об организации отношений, возникающих при производстве и потреблении материальных благ и услуг. Я бы даже сказал: экономикой как философией рационального хозяйствования, основанного на труде. Но если существенная часть валового общественного продукта создается в том секторе хозяйства, где не труд, а иной тип деятельности -- творчество -- играет главную роль, где господствуют иные отношения -- как раз по поводу производства продукции этого сектора и ее потребления, -- значит, там складываются какие-то новые закономерности развития, действуют новые критерии, системы оценок, значит, это уже не "экономический человек" Адама Смита обустраивает там свое жизненное пространство и не экономическое общество составляется совокупностью этих людей! Какое же?
Постэкономическое, -- говорит автор и терпеливо (и академично) объясняет, почему именно этот термин он считает наиболее корректным.
Несколько лет назад, при защите кандидатской диссертации В.Иноземцева (теперь доктора экономических наук) один из выступающих в дискуссии сказал, что предмет исследований диссертанта -- политэкономия коммунизма. Это красивый и содержательный образ, если согласиться с тем, что на смену экономической общественной формации приходит коммунистическая (по Марксу), или постэкономическая (по Иноземцеву). Однако пока "нам не дано предугадать", как именно будет устроено новое общество. Автор анализирует процессы, происходящие ныне в мировой экономической системе, и выявляет лишь некоторые тенденции преодоления главных, определяющих черт экономической эпохи, пытается на этой основе понять, какими новыми фундаментальными качествами будет наделен формирующийся общественный уклад. С этой точки зрения оппонент диссертанта был, несомненно, прав.
Но в этой книге внимание В.Иноземцева сосредоточено прежде всего на ныне развертывающихся в мире социально-экономических процессах, на той глобальной трансформации, которая и представляет собой начальный этап второй социальной революции. В ходе своего исследования автор приходит к выводу, что закат экономической эпохи начинается с кризиса индустриальной системы, выражающегося, в частности, в резком ослаблении роли индустриального сектора производства и вытеснении его (прежде всего -- в доле валового общественного продукта) информационным сектором. Главным производственным ресурсом становятся теперь информация и знания -- совершенно новая в этом качестве субстанция, требующая иных, чем прежде, способов организации людей при работе с нею, иных общественных отношений, иных свойств личности, производящей и потребляющей продукцию этого сектора хозяйства.
И под таким углом зрения современная картина мира выглядит тревожной, противоречивой, крайне нестабильной. Раскол цивилизации идет по многим направлениям: во внешне благополучных, по сути постиндустриальных странах Запада складываются новые социальные группы и вызревают новые, до сих пор неизвестные противоречия; углубляется пропасть, разделяющая постиндустриальный Север и индустриальный и доиндустриальный Юг; вместо национальных границ, ставших прозрачными для потоков информации, потоков капитала, миграционных потоков, возникают новые социально-экономические барьеры; обостряются глобальные проблемы -- экологические, ресурсные, демографические; раскалывается само общественное сознание, устремленное к новым рубежам социального прогресса и вынужденное в то же время развиваться в прежней, экономически организованной среде.
Вопросы, анализируемые В.Иноземцевым, выводят его за рамки сугубо экономической теории. Они переплетаются с геополитикой, с социопсихологией, с философией -- в подлинном, незамутненном смысле этого слова. Однако автор стремится работать с массивом именно экономической информации. В подтверждение своих гипотез и выводов он приводит сведения из поразительного множества доступных ему источников: библиографический аппарат книги содержит более 800 (!) наименований новейших публикаций -- главным образом зарубежных экономистов, историков, социологов, философов, футурологов. И здесь -- еще одна претензия отечественных его коллег: В.Иноземцев редко обращается к их работам. Но новая социальная реальность складывается прежде всего в тех странах, которые глубже других погрузились в постиндустриальную и постэкономическую действительность. Где же, как не там, искать и находить пружины преобразований, охвативших и расколовших современную цивилизацию? Где, как не там, пытаться обнаружить механизмы сохранения ее целостности?..
Во многом знании -- много печали. Но мысль, постигающая закономерности движения социальной материи, мысль анализирующая, предполагающая, ошибающаяся, нащупывающая истину, свободная мысль исследователя, погруженного в бурлящую жизнь современного общества, -- только она и дает надежду на новое обретение желанной целостности человеческого рода, на устойчивое развитие цивилизации, на продолжение истории.
Алексей Антипов
Москва, 17 августа 1999 года
Предисловие автора
Расколотый мир есть мир несовершенный; истинность этого утверждения столь очевидна, что вопрос о том, способны ли люди создать гармоничный социальный порядок, получает положительный ответ в рамках любой философской теории. Между тем вся история человечества одинаково успешно может быть рассмотрена и как история нарушения его первоначальной целостности, и как история ее формирования и развития. В самые разные эпохи философы пытались осмыслить эволюцию civitas terrestris как движение от природы, каковой люди были тождественны в начале своего исторического пути, к божественному началу, в приобщении к которому заключена цель земного пути человеков. Но если в далекие времена Творения, как предполагал св. Августин, два общества, как бы два града в роде человеческом, существовали лишь для предвидения Божия, то с каждым новым этапом прогресса грань между ними становилась все более и более осязаемой.
Вряд ли возможно отрицать, что эта внутренняя разделенность всегда бьша важнейшим источником прогресса человеческого сообщества. В постоянной конкуренции и борьбе, в непрерывном презрении обращенности к божеству во имя любви к самим себе люди стали тем, чем они являются сегодня, -- властителями природы, подчинившими себе фактически все внешние силы и обстоятельства. Однако в то же время сложилась ситуация, которую гениально, хотя вряд ли вполне осознанно, обрисовал И.Кант словами о том, что существующий внутри нас нравственный закон, наряду со звездным небом, простертым над нами, является одной из двух вещей, которым никогда не устанет удивляться человеческий род. Гигантские материальные успехи, еще недавно вызывавшие восхищение, стали обыденными; фундаментальные качества человека, вдохнутые в него Создателем, оказались редким достоянием немногих.
Сегодня мир подошел к рубежу, значение которого еще не оценено адекватным образом. Обращенная в будущее сущность человека получила возможность проявиться в наиболее полном и завершенном виде; в условиях, когда материальные цели уже не имеют над людьми прежней власти, внутреннее развитие личности становится необходимым и достаточным условием прогресса человека и общества. Однако именно сейчас как никогда очевидно, что в своих внутренних побуждениях и индивидуальных целях люди гораздо более различны, нежели в тех стимулах и стремлениях, которые объединяли их раньше. Обращенная в прошлое историческая память, напротив, подсказывает, что первый человек был создан одним и единственным для того, чтобы возбудить стремление к общественному единству и узам согласия, что любое не только враждебное, но даже недружественное действие по отношению к кому бы то ни было есть грех, ибо нельзя желать зла другим уже лишь потому, что эти другие -- люди, среди которых нет великих и ничтожных, а есть только равные.
Каждый момент настоящего есть не что иное, как столкновение между прошлым и будущим. Происходящее на личностном уровне, это столкновение представляет собой залог беспрерывного прогрессивного развития, самый мощный источник совершенствования человеческого рода. Происходящее в масштабах общества в целом, оно заключает в себе причину социального конфликта, порождая отчужденность людей друг от друга. Происходящее на уровне всей цивилизации, оно становится сегодня главной угрозой самому ее существованию. Искоренить источник глобальной разделенности человечества не представляется ни желательным, так как это означало бы замедление или остановку социального прогресса, ни возможным, так как в современных условиях общество с катастрофической быстротой теряет способность контроля над проявлением творческих способностей своих членов.
Формирующаяся постэкономическая эпоха в равной степени ознаменована как усилением роли личностного фактора и расширением масштабов творческой деятельности, так и укреплением грани, отделяющей постиндустриальные общества от остальной части человечества. Опасность современного момента заключена, помимо прочего, в том, что в сознании мыслителей конфликт между экономически и неэкономически, материалистически и постматериалистически мотивированными личностями по-прежнему отражается в категориях прежних социальных противостояний, когда действия субъектов при всем различии их целей оставались заданными материалистическими и экономическими факторами. Поэтому следование принципам согласия и солидарности воплощается в мерах, неспособных ни изменить существующий порядок вещей, ни препятствовать дальнейшему развертыванию складывающихся тенденций. Экономические методы социального реформаторства не действуют в постэкономическую эпоху; постэкономические же ценности усваиваются сегодня скорее на индивидуальном уровне и еще не могут стать основой для скоординированных общественных действий.
Цель этой книги состоит в том, чтобы показать всю глубину возникающего на наших глазах нового социального противостояния. Сегодня граница между "двумя градами в роде человеческом", о которой св. Августин говорил как о проходящей внутри каждого человека, наглядно проявляется в общественном масштабе. То, что теолог называл "божественным градом" и что мы назвали бы "градом будущего", ныне порождается не любовью к Богу, доведенной до презрения к самому себе, а стремлением воплотить божественные черты Творца в собственной личности; то, что ранее считалось "градом дьявола" и что правильнее было бы определить как "град прошлого", задается сейчас не любовью к себе, доведенной до презрения к Богу, а попытками найти свое место в земном сообществе, определяемом материалистическими факторами. Стремления принадлежащих к этим "градам" людей несопоставимы, ценности, исповедуемые ими, радикально различны, а степень, в какой общение между ними остается диалогом, становится все меньшей.
Два года, прошедшие со времени написания нашей предыдущей книги, подтверждают масштабность возможностей, открывающихся перед "градом будущего", за исключением той, что определяет способность адекватного взаимодействия и общения с "градом прошлого". Измеряя свои успехи с помощью традиционных методов и приемов, западный мир допускает две серьезные ошибки. С одной стороны, он находится в плену иллюзии своего безграничного хозяйственного могущества. Между тем современные постиндустриальные державы доминируют в мировой экономике и политике скорее в силу их способности к быстрому постэкономическому развитию в будущем, чем по причине своего наличествующего экономического потенциала. С другой стороны, Запад остается убежденным в том, что разрыв, отделяющий его от индустриальных стран, представляется в большей мере количественным, нежели качественным, и что для создания постэкономического мира достаточно одних только экономических мер.
Именно в последние годы становится все более очевидной иллюзорность таких представлений. Постиндустриальный мир только начинает осознавать, что чисто экономические методы поддержки индустриальных и доиндустриальных государств уже не служат целям формирования единого гармоничного мирового порядка. Насилие, обращенное вовне развитых стран, является еще менее действенным средством достижения подобной цели. Инструменты, традиционно имевшиеся в арсенале мировой политики, становятся неэффективными, а их обновление или даже замена едва ли выглядят сегодня чем-то близким и неизбежным.
Эта книга, как и предшествующая ("За пределами экономического общества"), не содержит конкретных рекомендаций и практических выводов. Продолжая тему, она несет в себе качественно иные акценты: если раньше мы обращали особое внимание на то, в какой мере и каким образом творческая активность современного человека обеспечивает становление и развитие "града будущего", то теперь пытаемся показать, каким опасностям подвергается новый социальный порядок и какие угрозы несет он сам для современного мира. Эта книга не содержит апокалипсических прогнозов, как предыдущая не рисовала некоей социальной утопии, нередко в ней обнаруживаемой. Представляя ее читателям, мы, как и в прошлый раз, стремимся скорее поставить целый ряд вопросов, имеющих принципиальное значение для анализа современной социальной реальности, нежели разрешить их, поскольку вполне отдаем себе отчет в том, что сделать это под силу только самой Истории.
Развивая темы, составившие содержание предыдущей книги, эта работа также воплощает в себе и продолжение усилий всех тех моих друзей и коллег, которые помогали мне в работе над прежним текстом. В очередной и, я уверен, не в последний раз главные слова благодарности адресуются г-ну Алексею Антипову; только ему мы обязаны тем, что новая книга бьыа отредактирована и подготовлена к изданию вдвое быстрее предыдущей, а недостаточно взвешенных и поспешно сделанных формулировок и выводов стало намного меньше. Г-жа Ольга Антипина вновь взяла на себя труд учесть все поступившие замечания в окончательном варианте текста и в этот раз, как и в прошлый, сделать множество полезных исправлений и дополнений, большая часть которых была с благодарностью учтена. На протяжении последнего года я неоднократно обсуждал поднятые в книге проблемы с г-ном Даниелом Беллом, почетным профессором Гарвардского университета, г-ном Питером Дракером, профессором Клермонтского колледжа, и г-ном Маршаллом Голдманом, заместителем директора Центра российских исследований при Гарвардском университете; замечания, высказанные ими, были для меня исключительно полезными. Обсуждение большинства тем, рассмотренных в книге, со студентами четвертого курса экономического факультета МГУ в ходе спецкурса, прочитанного мною во втором семестре 1998/99 учебного года, произвело на меня гораздо большее впечатление, чем участие в иных научных симпозиумах и конференциях. Я очень рад, что и в этом году имел возможность дружеских встреч с теми моими коллегами, в дискуссиях с которыми на протяжении многих лет совершенствовались предложенные в книге идеи; среди них я не могу не отметить Веру Медведеву, Александра Худокормова, Вадима Виноградова, Александра Бузгалина, Наталью Хоруженко, Германа Лысова и многих других. Искренней признательности и восхищения заслуживают все сотрудники московской издательской фирмы "Интердиалект+", участвовавшие в редактировании и корректуре текста, а также издательства "Academia", выпустившего книгу в свет. Особо теплые слова я должен адресовать всему коллективу Московско-Парижского коммерческого банка, встреча с которым после долгого отсутствия в Москве стала для меня одним из самых сильных впечатлений прошедшего года.
Расколотая цивилизация
Продолжение истории (предисловие редактора)
Предисловие автора
Часть первая.
К концепции постэкономической революции
Глава первая.
Постэкономическое общество как идея и реальность
- Понятие постэкономического общества
- Предпосылки и источники постэкономической трансформации
Глава вторая.
Основные составляющие постэкономической трансформации
- Модификации отношений обмена и проблема стоимости
- Замещение частной собственности собственностью личной
- Новый тип самосознания и преодоление эксплуатации
Глава третья.
Потенциал самодостаточности постэкономического общества
- Автономность постэкономического мира
- Замкнутость постэкономической цивилизации
Глава четвертая.
Противоречия постэкономической цивилизации
- Разобщенность современного мира
Источники социальной напряженности в развитых обществах
Часть вторая.
Этапы формирования "однополюсного" мира
Глава пятая.
Первый системный кризис индустриального хозяйства. Упадок аграрно-добывающих обществ
- Критическая точка постиндустриальной трансформации
- Второй нефтяной шок и "нижняя точка" кризиса
Глава шестая.
Рождение новой реальности
- Реформа Р.Рейгана и ее позитивные результаты
- Отталкиваясь от дна
- На пороге новой реальности
Глава седьмая.
Зрелое постиндустриальное общество и второй системный кризис индустриализма
- Хозяйственная революция 90-х
- Инвестиции и рост в 90-е годы
- Рождение креативной корпорации
- Новая хозяйственная реальность 90-х годов
- Второй системный кризис индустриализма
Часть третья.
Исчерпанность модели "догоняющего" развития
Глава восьмая.
Взлет и упадок японского индустриализма
- Основы успеха японской модели в 60-е и 70-е годы
- На пороге кризиса
- Страна заходящего индекса
Глава девятая.
Юго-восточная азия и китай: новые проблемы и новые уроки
- Азиатская модель индустриализации
- Причины, ход и уроки кризиса
- Китай: общие судьбы или особый путь?
Глава десятая.
"четвертый мир" и перспективы постэкономического общества
- Экономические проблемы развивающихся стран
- Масштабы потенциальной экологической катастрофы
Часть четвертая.
Социальные противоречия постэкономического общества
Глава одиннадцатая.
Формирование основ новой социальной структуры
- Становление концепции новой социальной стратификации
- Революция интеллектуалов
Глава двенадцатая.
Имущественное расслоение в постиндустриальном обществе
- Неравенство в развитом индустриальном обществе (конец 50-х -середина 80-х годов)
- Обострение проблемы в 90-е годы
- Формирование устойчивого низшего класса
Глава тринадцатая.
Классовый конфликт постэкономического общества
- К истории классового противостояния
Классовый конфликт постэкономического общества
Часть пятая.
Природа современной "глобализации" и ее возможные следствия
Глава четырнадцатая.
Природа современной "глобализации" и ее возможные следствия
Заключение
Продолжение истории
(предисловие редактора)
Образ расколовшейся цивилизации -- это несомненный элемент современного мироощущения, и особенно, наверное, у нас, в России. В чем истоки такого мироощущения? На этот вопрос можно поискать ответы в предлагаемой вниманию читателя новой книге В.Иноземцева.
Замысел его исследований масштабен и, я бы рискнул сказать, всеобъемлющ. На протяжении десяти лет автор напряженно размышляет о том, почему так, а не иначе устроена сегодня жизнь общества, каковы механизмы и перспективы социального прогресса, как далеко можно заглянуть в будущее, оставаясь на прочном фундаменте научного знания. Это уже четвертая из опубликованных на русском языке его монографий, и интересно наблюдать, как расширяется круг анализируемых им проблем, как совершенствуется исследовательский инструментарий, как все глубже проникает мысль в существо рассматриваемых вопросов.
На всех четырех книгах лежит довольно-таки тяжелая печать академизма, и хотелось бы надеяться, что автор не станет откладывать в долгий ящик идею более популярного изложения своей концепции. Уверен, что она способна увлечь любого, кто интересуется социальными теориями. Однако сейчас этот академизм оправдан и неизбежен: заявляя новые подходы к социально-историческому исследованию, автор волей-неволей обязан вести диалог со многими своими предшественниками (начиная с Платона и Аристотеля) и современниками -Д.Беллом, О.Тоффлером, Ф.Фукуямой, М.Кастельсом, Дж.Соросом и многими другими.
В чем же, коротко, суть разрабатываемых В.Иноземцевым подходов и их оригинальность? Он полагает, что тип общественного устройства решающим образом зависит от того, во-первых, каков характер деятельности людей на том или ином этапе истории, и от того, во-вторых, как складываются отношения между людьми в процессе производства материальных благ и услуг, а также их потребления. Говоря о деятельности, автор -- экономист по образованию и по профессии - имеет, конечно, в виду ту деятельность, которая создает общественно-значимый продукт. На основе этих критериев В.Иноземцев считает возможным утверждать, что история цивилизации подразделяется на три огромные эпохи:
доэкономическую, когда основным типом деятельности была предтрудовая (по терминологии автора) активность, позволяющая человеку противостоять природе в борьбе за выживание;
экономическую, основанную на труде как осмысленной деятельности по созданию комфортной и безопасной среды обитания;
постэкономическую -- первые ее признаки стали заявлять о себе в последние два десятилетия прежде всего именно изменением характера деятельности людей, создающей все более весомую часть валового продукта стран США и Западной Европы. Эту деятельность автор называет творчеством.
Переход от одной эпохи к другой -- это, по Марксу (с которым в части методологии исследования автор совершенно солидарен), сложнейший период социальной революции, когда человек и общество коренным образом меняют не только весь уклад жизни, но и свои представления о собственной природе и своем предназначении. В ходе первой социальной революции человек, собственно, и стал человеком; из собирателя и охотника он превратился в оседлого землепашца, изобрел и освоил эти первые технологии переустройства внешнего мира. Кстати, по некоторым данным, тот период сопровождался грандиозной экологической катастрофой, последовавшей за тем, как людьми были истреблены целые виды млекопитающих, служивших им пищей. Это и заставило популяцию, резко сократившуюся в результате элементарной нехватки продовольствия, приспосабливать к своим нуждам иные природные ресурсы и приспосабливаться, в свою очередь, к изменившимся условиям жизни.
Расцвет (и начало заката) экономической эпохи совпали с воцарением индустриальных методов производства, соответствующих им типов организации общества и воспроизводства человека как социального существа. Начинается вторая социальная революция -- это и есть основной предмет научного интереса В.Иноземцева, которому посвящена настоящая книга.
Предваряя ее этим предисловием, я хотел бы обратить внимание читателя на несколько моментов, вызывающих порой как недоуменные вопросы аудитории к автору, так и критику со стороны коллег. Это, во-первых, вопрос о творчестве как том виде деятельности, на котором и базируется формирующийся социальный порядок. В.Иноземцев действительно говорит иногда, что труд будет постепенно вытесняться творчеством, и этот тезис вызывает, пожалуй, самое сильное недоверие аудитории. С творчеством ассоциируется обычно образ художника, ученого, литератора -- а кто же, спрашивается, будет тогда пахать, сеять, ткать, шить, строить, возить и т.д.? Труд неуничтожим! -- такова позиция некоторых критиков В.Иноземцева.
Хотел бы заметить, что в контексте своего исследования автор много раз вслед за теоретиками постиндустриализма обращается к тому факту, что в валовом национальном продукте последовательно уменьшается (и даже до исчезающе малой величины!) доля первичного сектора производства -- добычи сырьевых ресурсов и производства сельскохозяйственной продукции. Это не означает, что исчезли эти отрасли; напротив, в абсолютном выражении соответствующие показатели продолжают расти (по той хотя бы простой причине, что увеличивается и требует пищи население планеты). Но основная часть валового продукта уже в первой половине истекающего столетия производилась в индустриальном секторе--и это обусловило характер общественных отношений, сложившихся в то время. После Второй мировой войны в валовом продукте развитых индустриальных стран ускоренно стала расти доля (именно доля!) услуг; к концу XX века стал весомым вклад информационного сектора хозяйства. Именно в этом секторе характер деятельности людей носит явно творческий характер, здесь формируются новые отношения, здесь исповедуются новые ценности, здесь рождаются новые противоречия. И сельское хозяйство, и массовое производство товаров, и труд вместе с ними никуда не исчезают, но не они определяют уже характер социального устройства -- вот, очень схематично, тот сюжет, который должен помочь читателю, впервые столкнувшемуся с творчеством В.Иноземцева, правильно воспринять пафос его исследования.
То же касается главного понятия всей концепции автора -- понятия постэкономического общества. Общество не может существовать вне экономики! -- сердятся оппоненты В.Иноземцева. И он терпеливо (и академично) объясняет разницу между хозяйственной системой и экономикой как наукой об организации эффективного хозяйства, об организации отношений, возникающих при производстве и потреблении материальных благ и услуг. Я бы даже сказал: экономикой как философией рационального хозяйствования, основанного на труде. Но если существенная часть валового общественного продукта создается в том секторе хозяйства, где не труд, а иной тип деятельности -- творчество -- играет главную роль, где господствуют иные отношения -- как раз по поводу производства продукции этого сектора и ее потребления, -- значит, там складываются какие-то новые закономерности развития, действуют новые критерии, системы оценок, значит, это уже не "экономический человек" Адама Смита обустраивает там свое жизненное пространство и не экономическое общество составляется совокупностью этих людей! Какое же?
Постэкономическое, -- говорит автор и терпеливо (и академично) объясняет, почему именно этот термин он считает наиболее корректным.
Несколько лет назад, при защите кандидатской диссертации В.Иноземцева (теперь доктора экономических наук) один из выступающих в дискуссии сказал, что предмет исследований диссертанта -- политэкономия коммунизма. Это красивый и содержательный образ, если согласиться с тем, что на смену экономической общественной формации приходит коммунистическая (по Марксу), или постэкономическая (по Иноземцеву). Однако пока "нам не дано предугадать", как именно будет устроено новое общество. Автор анализирует процессы, происходящие ныне в мировой экономической системе, и выявляет лишь некоторые тенденции преодоления главных, определяющих черт экономической эпохи, пытается на этой основе понять, какими новыми фундаментальными качествами будет наделен формирующийся общественный уклад. С этой точки зрения оппонент диссертанта был, несомненно, прав.
Но в этой книге внимание В.Иноземцева сосредоточено прежде всего на ныне развертывающихся в мире социально-экономических процессах, на той глобальной трансформации, которая и представляет собой начальный этап второй социальной революции. В ходе своего исследования автор приходит к выводу, что закат экономической эпохи начинается с кризиса индустриальной системы, выражающегося, в частности, в резком ослаблении роли индустриального сектора производства и вытеснении его (прежде всего -- в доле валового общественного продукта) информационным сектором. Главным производственным ресурсом становятся теперь информация и знания -- совершенно новая в этом качестве субстанция, требующая иных, чем прежде, способов организации людей при работе с нею, иных общественных отношений, иных свойств личности, производящей и потребляющей продукцию этого сектора хозяйства.
И под таким углом зрения современная картина мира выглядит тревожной, противоречивой, крайне нестабильной. Раскол цивилизации идет по многим направлениям: во внешне благополучных, по сути постиндустриальных странах Запада складываются новые социальные группы и вызревают новые, до сих пор неизвестные противоречия; углубляется пропасть, разделяющая постиндустриальный Север и индустриальный и доиндустриальный Юг; вместо национальных границ, ставших прозрачными для потоков информации, потоков капитала, миграционных потоков, возникают новые социально-экономические барьеры; обостряются глобальные проблемы -- экологические, ресурсные, демографические; раскалывается само общественное сознание, устремленное к новым рубежам социального прогресса и вынужденное в то же время развиваться в прежней, экономически организованной среде.
Вопросы, анализируемые В.Иноземцевым, выводят его за рамки сугубо экономической теории. Они переплетаются с геополитикой, с социопсихологией, с философией -- в подлинном, незамутненном смысле этого слова. Однако автор стремится работать с массивом именно экономической информации. В подтверждение своих гипотез и выводов он приводит сведения из поразительного множества доступных ему источников: библиографический аппарат книги содержит более 800 (!) наименований новейших публикаций -- главным образом зарубежных экономистов, историков, социологов, философов, футурологов. И здесь -- еще одна претензия отечественных его коллег: В.Иноземцев редко обращается к их работам. Но новая социальная реальность складывается прежде всего в тех странах, которые глубже других погрузились в постиндустриальную и постэкономическую действительность. Где же, как не там, искать и находить пружины преобразований, охвативших и расколовших современную цивилизацию? Где, как не там, пытаться обнаружить механизмы сохранения ее целостности?..
Во многом знании -- много печали. Но мысль, постигающая закономерности движения социальной материи, мысль анализирующая, предполагающая, ошибающаяся, нащупывающая истину, свободная мысль исследователя, погруженного в бурлящую жизнь современного общества, -- только она и дает надежду на новое обретение желанной целостности человеческого рода, на устойчивое развитие цивилизации, на продолжение истории.
Алексей Антипов
Москва, 17 августа 1999 года
Предисловие автора
Расколотый мир есть мир несовершенный; истинность этого утверждения столь очевидна, что вопрос о том, способны ли люди создать гармоничный социальный порядок, получает положительный ответ в рамках любой философской теории. Между тем вся история человечества одинаково успешно может быть рассмотрена и как история нарушения его первоначальной целостности, и как история ее формирования и развития. В самые разные эпохи философы пытались осмыслить эволюцию civitas terrestris как движение от природы, каковой люди были тождественны в начале своего исторического пути, к божественному началу, в приобщении к которому заключена цель земного пути человеков. Но если в далекие времена Творения, как предполагал св. Августин, два общества, как бы два града в роде человеческом, существовали лишь для предвидения Божия, то с каждым новым этапом прогресса грань между ними становилась все более и более осязаемой.
Вряд ли возможно отрицать, что эта внутренняя разделенность всегда бьша важнейшим источником прогресса человеческого сообщества. В постоянной конкуренции и борьбе, в непрерывном презрении обращенности к божеству во имя любви к самим себе люди стали тем, чем они являются сегодня, -- властителями природы, подчинившими себе фактически все внешние силы и обстоятельства. Однако в то же время сложилась ситуация, которую гениально, хотя вряд ли вполне осознанно, обрисовал И.Кант словами о том, что существующий внутри нас нравственный закон, наряду со звездным небом, простертым над нами, является одной из двух вещей, которым никогда не устанет удивляться человеческий род. Гигантские материальные успехи, еще недавно вызывавшие восхищение, стали обыденными; фундаментальные качества человека, вдохнутые в него Создателем, оказались редким достоянием немногих.
Сегодня мир подошел к рубежу, значение которого еще не оценено адекватным образом. Обращенная в будущее сущность человека получила возможность проявиться в наиболее полном и завершенном виде; в условиях, когда материальные цели уже не имеют над людьми прежней власти, внутреннее развитие личности становится необходимым и достаточным условием прогресса человека и общества. Однако именно сейчас как никогда очевидно, что в своих внутренних побуждениях и индивидуальных целях люди гораздо более различны, нежели в тех стимулах и стремлениях, которые объединяли их раньше. Обращенная в прошлое историческая память, напротив, подсказывает, что первый человек был создан одним и единственным для того, чтобы возбудить стремление к общественному единству и узам согласия, что любое не только враждебное, но даже недружественное действие по отношению к кому бы то ни было есть грех, ибо нельзя желать зла другим уже лишь потому, что эти другие -- люди, среди которых нет великих и ничтожных, а есть только равные.
Каждый момент настоящего есть не что иное, как столкновение между прошлым и будущим. Происходящее на личностном уровне, это столкновение представляет собой залог беспрерывного прогрессивного развития, самый мощный источник совершенствования человеческого рода. Происходящее в масштабах общества в целом, оно заключает в себе причину социального конфликта, порождая отчужденность людей друг от друга. Происходящее на уровне всей цивилизации, оно становится сегодня главной угрозой самому ее существованию. Искоренить источник глобальной разделенности человечества не представляется ни желательным, так как это означало бы замедление или остановку социального прогресса, ни возможным, так как в современных условиях общество с катастрофической быстротой теряет способность контроля над проявлением творческих способностей своих членов.
Формирующаяся постэкономическая эпоха в равной степени ознаменована как усилением роли личностного фактора и расширением масштабов творческой деятельности, так и укреплением грани, отделяющей постиндустриальные общества от остальной части человечества. Опасность современного момента заключена, помимо прочего, в том, что в сознании мыслителей конфликт между экономически и неэкономически, материалистически и постматериалистически мотивированными личностями по-прежнему отражается в категориях прежних социальных противостояний, когда действия субъектов при всем различии их целей оставались заданными материалистическими и экономическими факторами. Поэтому следование принципам согласия и солидарности воплощается в мерах, неспособных ни изменить существующий порядок вещей, ни препятствовать дальнейшему развертыванию складывающихся тенденций. Экономические методы социального реформаторства не действуют в постэкономическую эпоху; постэкономические же ценности усваиваются сегодня скорее на индивидуальном уровне и еще не могут стать основой для скоординированных общественных действий.
Цель этой книги состоит в том, чтобы показать всю глубину возникающего на наших глазах нового социального противостояния. Сегодня граница между "двумя градами в роде человеческом", о которой св. Августин говорил как о проходящей внутри каждого человека, наглядно проявляется в общественном масштабе. То, что теолог называл "божественным градом" и что мы назвали бы "градом будущего", ныне порождается не любовью к Богу, доведенной до презрения к самому себе, а стремлением воплотить божественные черты Творца в собственной личности; то, что ранее считалось "градом дьявола" и что правильнее было бы определить как "град прошлого", задается сейчас не любовью к себе, доведенной до презрения к Богу, а попытками найти свое место в земном сообществе, определяемом материалистическими факторами. Стремления принадлежащих к этим "градам" людей несопоставимы, ценности, исповедуемые ими, радикально различны, а степень, в какой общение между ними остается диалогом, становится все меньшей.
Два года, прошедшие со времени написания нашей предыдущей книги, подтверждают масштабность возможностей, открывающихся перед "градом будущего", за исключением той, что определяет способность адекватного взаимодействия и общения с "градом прошлого". Измеряя свои успехи с помощью традиционных методов и приемов, западный мир допускает две серьезные ошибки. С одной стороны, он находится в плену иллюзии своего безграничного хозяйственного могущества. Между тем современные постиндустриальные державы доминируют в мировой экономике и политике скорее в силу их способности к быстрому постэкономическому развитию в будущем, чем по причине своего наличествующего экономического потенциала. С другой стороны, Запад остается убежденным в том, что разрыв, отделяющий его от индустриальных стран, представляется в большей мере количественным, нежели качественным, и что для создания постэкономического мира достаточно одних только экономических мер.
Именно в последние годы становится все более очевидной иллюзорность таких представлений. Постиндустриальный мир только начинает осознавать, что чисто экономические методы поддержки индустриальных и доиндустриальных государств уже не служат целям формирования единого гармоничного мирового порядка. Насилие, обращенное вовне развитых стран, является еще менее действенным средством достижения подобной цели. Инструменты, традиционно имевшиеся в арсенале мировой политики, становятся неэффективными, а их обновление или даже замена едва ли выглядят сегодня чем-то близким и неизбежным.
Эта книга, как и предшествующая ("За пределами экономического общества"), не содержит конкретных рекомендаций и практических выводов. Продолжая тему, она несет в себе качественно иные акценты: если раньше мы обращали особое внимание на то, в какой мере и каким образом творческая активность современного человека обеспечивает становление и развитие "града будущего", то теперь пытаемся показать, каким опасностям подвергается новый социальный порядок и какие угрозы несет он сам для современного мира. Эта книга не содержит апокалипсических прогнозов, как предыдущая не рисовала некоей социальной утопии, нередко в ней обнаруживаемой. Представляя ее читателям, мы, как и в прошлый раз, стремимся скорее поставить целый ряд вопросов, имеющих принципиальное значение для анализа современной социальной реальности, нежели разрешить их, поскольку вполне отдаем себе отчет в том, что сделать это под силу только самой Истории.
Развивая темы, составившие содержание предыдущей книги, эта работа также воплощает в себе и продолжение усилий всех тех моих друзей и коллег, которые помогали мне в работе над прежним текстом. В очередной и, я уверен, не в последний раз главные слова благодарности адресуются г-ну Алексею Антипову; только ему мы обязаны тем, что новая книга бьыа отредактирована и подготовлена к изданию вдвое быстрее предыдущей, а недостаточно взвешенных и поспешно сделанных формулировок и выводов стало намного меньше. Г-жа Ольга Антипина вновь взяла на себя труд учесть все поступившие замечания в окончательном варианте текста и в этот раз, как и в прошлый, сделать множество полезных исправлений и дополнений, большая часть которых была с благодарностью учтена. На протяжении последнего года я неоднократно обсуждал поднятые в книге проблемы с г-ном Даниелом Беллом, почетным профессором Гарвардского университета, г-ном Питером Дракером, профессором Клермонтского колледжа, и г-ном Маршаллом Голдманом, заместителем директора Центра российских исследований при Гарвардском университете; замечания, высказанные ими, были для меня исключительно полезными. Обсуждение большинства тем, рассмотренных в книге, со студентами четвертого курса экономического факультета МГУ в ходе спецкурса, прочитанного мною во втором семестре 1998/99 учебного года, произвело на меня гораздо большее впечатление, чем участие в иных научных симпозиумах и конференциях. Я очень рад, что и в этом году имел возможность дружеских встреч с теми моими коллегами, в дискуссиях с которыми на протяжении многих лет совершенствовались предложенные в книге идеи; среди них я не могу не отметить Веру Медведеву, Александра Худокормова, Вадима Виноградова, Александра Бузгалина, Наталью Хоруженко, Германа Лысова и многих других. Искренней признательности и восхищения заслуживают все сотрудники московской издательской фирмы "Интердиалект+", участвовавшие в редактировании и корректуре текста, а также издательства "Academia", выпустившего книгу в свет. Особо теплые слова я должен адресовать всему коллективу Московско-Парижского коммерческого банка, встреча с которым после долгого отсутствия в Москве стала для меня одним из самых сильных впечатлений прошедшего года.