Страница:
В других развитых странах проявляются аналогичные тенденции. В середине 90-х годов доля временно занятых работников в совокупной рабочей силе составляла во Франции 15,6 процента, в Германии -- 16,3 процента, в Канаде -- 18,6 процента, в Великобритании -- 24,1 процента. В Италии и Испании труд в течение неполного рабочего дня и на временных работах был законодательно разрешен только в 80-е годы, в силу чего общие цифры по этим странам не столь значительны, однако средние темпы прироста данной категории работников в последние годы остаются там гораздо большими, нежели в целом по ЕС[265]. Во всех этих странах может быть также четко прослежен опережающий рост временной и неполной занятости среди женщин и молодежи. Так, во второй половине 80-х годов в странах ЕС доля женщин среди лиц, работающих неполный рабочий день, составляла от 63 процентов в Греции до 94 процента в Великобритании; при этом неполный
рабочий день были заняты до половины всех работающих женщин в Нидерландах и Норвегии и около трети во многих других европейских странах[266]; в США последний показатель составлял около 30 процентов. Среди американской молодежи в возрасте от 18 до 24 лет, не обучающейся в колледжах, на временных работах было занято около 40 процентов, и лишь несколько более половины имели постоянное место работы.
Таким образом, в современных условиях складывается картина новой социальной структуры, характеризующейся тем, что основной водораздел между различными общественными группами все более уверенно сдвигается вверх, отдаляясь от наиболее традиционных слоев, относимых к среднему классу и приближаясь к нижней границе высшего класса. Развитие этого процесса может привести к малопредсказуемым результатам: прогнозируют как продолжение нынешней конфронтации, так и относительное замыкание различных социальных и профессиональных общностей с дальнейшей поляризацией внутри каждой из них, а иногда говорят о необходимости осмысления существующих тенденций в новых категориях[267]. Между тем в отношении любого из этих вариантов признается, с одной стороны, что разрыв между наиболее обеспеченной и вполне приспособленной к современным хозяйственным переменам стратой и большинством членов общества будет нарастать и, с другой стороны, основной проблемой, на которую придется обратить наиболее пристальное внимание, станет рост бедности в рамках формирующегося низшего класса. Рассмотрев эту проблему, мы перейдем к оценке характера и потенциала классового конфликта постэкономического общества.
[262] - См.: Morton С. Beyond World Class. P. 250; более подробный анализ данных тенденции на протяжении XX века содержится в: Tilly Ch., Tilly Ch. Work Under Capitalism. P. 146.
[263] - См.: Chomsky N. World Orders, Old and New. P. 143.
[264] - См.: Kanter R.M. World Class. Thriving Locally in the Global Economy. N.Y., 1995. P. 151-152.
[265] - См.: Moody К. Workers in a Lean World. L.-N.Y., 1997. P. 98-99.
Формирование устойчивого низшего класса
Прежде чем обратиться к проблеме низшего класса (underclass), следует пояснить, какой конкретно смысл мы вкладываем в понятие данной социальной группы. Термин underclass был введен в научный оборот в 1963 году известным экономистом (впоследствии Нобелевским лауреатом) Г.Мюрдалем, который заимствовал его из шведского языка, где слово underklass было вполне распространено еще в XIX веке. Нельзя не отметить, что Г.Мюр
[266] - См.: Pierson Ch. Beyond the Welfare State? P. 78.
[267] - См.: Tilly Ch. Durable Unequality. P. 242-243.
даль попытался внести в современную социологическую теорию элементы европейской традиции, в рамках которой под классами в целом и под низшим классом в частности понимались большие социальные группы, определяемые на основании вполне конкретных признаков. В соответствии с этим низший класс, по Г. Мюрдалю, представляет собой "ущемленный в своих интересах класс, состоящий из безработных, нетрудоспособных и занятых неполный рабочий день лиц, которые с большей или меньшей степенью безнадежности отделены от общества в целом, не участвуют в его жизни и не разделяют его устремлений и успехов" [268]. Именно так мы и будем трактовать ниже данный термин.
Однако исследование Г. Мюрдалем данной проблемы не получило в США широкой известности, и термин "низший класс" стал применяться для обозначения более узкой социальной группы, выделяемой не столько на основании четких признаков, сколько на базе в известной мере эмоционального отношения к ней. Американские социологи предпочитали рассматривать в качестве представителей низшего класса заведомо антисоциальные элементы, типичные, по большей части, для национальных меньшинств и жителей пригородов больших городских агломераций. В августе 1977 года в журнале Time появился ряд материалов, в которых эта проблема впервые обсуждалась в общенациональном масштабе; фактически можно говорить, что понятие низшего класса появилось в англоязычной литературе именно в конце 70-х годов. Согласно упомянутым публикациям, низший класс пополняется за счет несовершеннолетних правонарушителей, отчисленных из школ учащихся, наркоманов, живущих на пособие матерей-одиночек, грабителей, особо опасных преступников, сутенеров, торговцев наркотиками, попрошаек и т.д. На эту точку зрения не повлияли и выступления известного журналиста и социолога К.Аулетты, выпустившего в 1981 году серию статей в журнале The New Yorker и изложившего в достаточно обобщенном виде свою позицию относительно формирования, составных элементов и перспектив развития американского низшего класса в отдельной книге. Как отмечает К.Аулетта, "underclass состоит из четырех четко различимых категорий: 1) пассивных бедных граждан, как правило, в течение длительного времени получающих государственные пособия; 2) членов агрессивных преступных группировок, терроризирующих улицы большинства городов (в эту категорию нередко входят бросившие школу молодые люди и наркоманы); 3) людей, зарабатывающих на жизнь в "теневом" секторе экономики; 4) алкоголиков, бродяг, бездомных, попрошаек и выпущенных из
[268] - Myrdal G. Challenge to Affluence. N.Y., 1963. P. 10.
больниц психически ненормальных людей, которые скитаются по улицам и находят там свой конец" [269].
В этом случае в понятие низшего класса объединяется та социальная группа, которую А.Горц называет "не-классом не-рабочих" [270]. Подобная трактовка имеет глубокие корни и восходит фактически еще к проблеме пауперизма, традиционно актуальной в Европе со средневековых времен. Но сегодня такой подход кажется нам несовершенным. Причиной тому являются не столько формальные обстоятельства (несовершенство отдельных формулировок, объединение разнородных групп в одну категорию по формальным и не всегда однопорядковым признакам и т.д.), дающие иногда повод для критики этого подхода[271], сколько излишне ограничительный характер самого понятия в целом, резко сужающий возможности его применения для целей социологического анализа.
Определяя underclass в качестве социальной группы, которая выключена из состава общества по обстоятельствам непреодолимого характера (инвалидность, психические расстройства и т.д.), либо фактически по собственному желанию (устойчивые группы лиц с антисоциальными проявлениями и проч.), социологи хотя и признают его образование вытекающим из природы современной экономической системы, тем не менее так или иначе как бы выносят его за рамки общества, изображая конфликт между обществом и низшим классом как относительно внешний. Относя к данной категории не более трети лиц, официально определяемых как находящиеся за чертой бедности, исследователи безусловно отказываются от самой идеи рассмотрения этого слоя как значимой силы в современном обществе. Напротив, считая, что в ближайшие десятилетия основными сторонами нового социального конфликта способны стать члены высокообразованной и обеспеченной элиты общества и представители тех общественных групп, которые не могут найти себе адекватного применения в условиях экспансии высокотехнологичного производства, мы объективно зачисляем в ряды формирующегося низшего класса не только наиболее обездоленные слои общества, но всех граждан, находящихся ниже черты бедности, а также тех, кто сегодня получает доход, не превышающий половины дохода среднестатистического заня
[269] - Auletta К. The Underclass. N.Y., 1982. Р. XVI. Подробнее о возникновении, развитии и современных трактовках понятия underclass в американской социологической литературе см.: Cans H.J. The War Against the Poor. The Underclass and Anti poverty Policy. N.Y., 1995.P.2, 16, 28, 31-33.
[270] - Цитируется по: Frankel В. The Post-Industrial Utopians. P. 210-211.
[271] - См.: Katг. М.В. In the Shadow of the Poorhouse. P. 286.
того полный рабочий день рядового работника. Принимая подобную позицию, к низшему классу можно отнести до 30 процентов населения современных постиндустриальных стран.
Мы вполне понимаем, насколько серьезны одни только чисто психологические обстоятельства, препятствующие распространению подобного подхода. Тем самым de facto признается, что в современном обществе значительное число его членов, не обладающих к этому никакой предрасположенностью и стремящихся заниматься общественно полезной деятельностью, не могут занять сколь-либо удовлетворительного положения на социальной лестнице и сохранять его. Между тем мы считаем, что сегодняшняя ситуация свидетельствует в первую очередь именно об этом.
Предлагаемое нами определение низшего класса используется прежде всего для адекватного противопоставления его среднему и высшему классам. Относя к последнему наиболее высокообеспеченные 20 процентов населения, мы считаем возможным разделить оставшиеся 80 процентов на две неравные группы: с одной стороны оказывается низший класс, куда входят находящиеся за гранью бедности 13-15 процентов населения (включая сюда и представителей деклассированных групп), а также около 15 процентов граждан, чьи доходы составляют менее половины от среднего дохода современного наемного работника. Оставшиеся 50 процентов и формируют сегодня собственно средний класс, в ходе становления информационного хозяйства подвергающийся активной дезинтеграции, в результате которой большая его часть переходит в имущественный слой, близкий к низшему классу, а относительно немногочисленная пополняет высшие страты общества. В такой трактовке низший класс не представляется чем-то выключенным из общественной жизни или имеющим на нее исключительно деструктивное воздействие; напротив, мы полагаем, что именно консолидация и формирование самосознания низшего класса окажутся в будущем одним из факторов нарастания социального конфликта. Та общественная страта, которую мы рассматриваем в качестве низшего класса, сегодня еще не является законченным целым, а находится в процессе своего формирования; поэтому мы не можем определить составные элементы этой общности, а попытаемся лишь назвать те социальные слои, из представителей которых она будет формироваться. Сюда следует отнести все те группы, которые традиционно воспринимаются как деклассированные элементы, а также лиц, находящихся без работы более трех месяцев; занятых неполный рабочий день в любых отраслях, не относящихся к высокотехнологичному производству; не имеющих полного среднего образования, а также некоторых других.
Определяя своей целью оценку масштабов современного низшего класса,
мы в первую очередь остановимся на проблеме бедности, ее масштабов и причин, после чего рассмотрим характер формирующегося социального конфликта.
Так как большинство оцениваемых нами тенденций иллюстрируются примерами из американской действительности, то следует отметить, что ситуация, в которой администрация Дж.Ф.Кеннеди провозгласила войну с бедностью, действительно отличалась крайней остротой. В 1959 году, накануне президентских выборов, официальная статистика свидетельствовала о том, что за чертой бедности находилась почти четверть (23,2 процента) американских граждан. Серьезность проблемы подтверждалась и крайней степенью социальной напряженности, характерной для 60-х годов. Согласно статистическим данным, только с 1964 по 1968 год не менее 257 американских городов стали свидетелями 329 выступлений, которые переросли в массовые беспорядки, потребовавшие вмешательства Национальной гвардии; в целом же этот период характеризовался максимальным количеством актов насилия со времен Гражданской войны 1861-1865 годов[272].
В 60-е и 70-е годы в ходе развернувшейся кампании по борьбе с бедностью эта проблема была в значительной мере решена. За 15 лет суммы прямых денежных трансфертов и пособий малоимущим выросли более чем вдвое, с 22,3 до 50,9 млрд. долл.; на выделение им бесплатного питания и медицинских услуг правительство направило в 1975 году 107,8 млрд. долл. -- в четыре раза больше, чем в 1960 году (27,1 млрд. долл.); при этом наиболее быстро росли затраты на социальное страхование (с 65,2 до 238,4 млрд. долл.), а также профессиональную подготовку и иные формы обучения (с 0,5 до 12,1 млрд. долл.) [273]. С 1965 года правительство США начало финансирование программ "Медикэйд" и "Медикэр", потребовавших больших затрат, чем любые другие социальные нужды (так, только по линии "Медикэйд" расходы выросли с 1965 по 1992 год с 1,0 до 96,9 млрд. долл., а программа "Медикэр" фактически поглотила все средства, полученные от сокращения американских военных расходов в 1986-1997 годы[274]). Уже первые Пятнадцать лет реализации подобного курса привели к тому, что доля
[272] - См.: Lind M. The Next American Nation. P. 111.
[273] - См.: Burtiess G. Public Spending on the Poor: Historical Trends and Economic Limits // Danziger S.H., Sandefur G.D., Weinberg D.H. (Eds.) Confronting Poverty: Prescription for Change. P. 57, 63-64.
[274] - См.: Tobin J. Poverty in Relation to Macroeconomic Trends, Cycles, and Policies // Danziger S.H., Sandefur G.D., Weinberg D.H. (Eds.) Confronting Poverty: Prescription for Change. P. 164-165.
бедных в 1974 году, согласно различным оценкам, составляла от 10,5 до 11,5 процента населения[275]; однако далее мы наблюдаем в изменении доли бедных граждан в общем населении страны те же два переломных момента, которые уже встречались нам при рассмотрении иных аспектов проблемы неравенства (см. график 12-2). В первый раз тенденция была нарушена в 1973-1974 годах, в значительной мере благодаря повышению цен на основные потребительские товары в ходе нефтяного кризиса; в этом случае активизация правительственной политики способствовала временной стабилизации ситуации: в 1979 году официально признанный уровень бедности составлял 11,7 процента, a "poverty gap", то есть выраженная в денежной форме величина дотаций, необходимых для обеспечения всем неимущим прожиточного минимума, -- около 33 млрд. долл. С 1979 года началось нарастание первой волны повышения уровня бедности: в 1983 году он достиг 15,2 процента, тем самым превзойдя уровень 1966 года, a "poverty gap" вырос в полтора раза в постоянных ценах, до 47 млрд. долл. [276] При этом особенно быстро (на 232 процента за 70-е годы) численность низшего класса возрастала в городах, где эта социальная группа График 12-2 Официальный уровень бедности в 1965-1991 гг.
График 12-2
Источник: Danyger S., Gottschalk P. America Unequal. N.Y. Cambridge (Ma.), 1995. P. 104.
[275] - См.: Jencks Ch. Is the American Underclass Growing? P. 34; Madrick J. The End of Affluence. P.152.
[276] - См.: Katz M.B. In the Shadow of the Poorhouse. P. 298.
расширилась к началу 80-х более чем до 2,5 млн. человек. [277] Впоследствии экономическое оживление второй половины 80-х значительно снизило данный показатель, однако с 1987 года он снова начал резко возрастать, и с тех пор его динамика более не становилась понижательной[278]; причиной тому мы считаем резкое снижение доходов низкоквалифицированных работников и массовые сокращения персонала в промышленном секторе.
В 1992 году заработная плата 18 процентов работавших на постоянной основе американских рабочих была ниже прожиточного минимума, рассчитываемого на семью с двумя детьми; при этом особенно страдали дети и молодежь: так, в этот период беспрецедентное количество молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет -- 47 процентов -- получали зарплату, не достигавшую прожиточного минимума[279]. Во второй половине 80-х годов более 20 процентов американских детей в возрасте до 18 лет воспитывались в семьях, живших за чертой бедности[280]. В 1993 году число бедных американцев достигло 36,9 млн. человек, увеличившись по сравнению с предшествующим годом на 3,2 процента и составив в общей сложности почти 16 процентов населения[281]. Весьма характерно также и то обстоятельство, что данная группа не представляется столь застывшей, как деклассированные слои; если определенное количество людей в данный конкретный момент не получают минимального дохода, это еще не значит, что то же самое повторится с ними и завтра. Между тем это явление имеет и обратную сторону: реальное число лиц, в течение некоторого времени на протяжении года являющихся бедными, намного больше, нежели их официальное число, рассчитываемое на определенную дату. Согласно подсчетам, проведенным на основе статистики за 1991 год, если 14 процентов американцев постоянно находились за гранью бедности, то не менее 20 процентов испытывали такое положение не менее двух месяцев в году. Как отмечают авторы исследования, "было бы не слишком большим преувеличением сказать, что мы знаем, кто такие бедные, -- это мы сами" [282]. Аналогичные тенденции имели место и в европейских странах. Несмотря на проводив
[277] - См.: Mincy R.B. The Underclass: Concept, Controversy, and Evidence // Danziger S.H., Sandefur G.D., Weinberg D.H.(Eds.) Confronting Poverty: Prescription for Change.
P.130.
[278] - См.: Mishel L., Bernstein J., Schmitt J. The State of Working America 1998-99. P. 22-24.
[279] - См.: Korten B.C. When Corporations Rule the World. P. 246.
[280] - См.: Katz M.B. In the Shadow of the Poorhouse. P. 298.
[281] - См.: Chomsky N. World Orders, Old and New. P. 143.
[282] - Fischer C.S., Hout M., Jankowski M.S., Lucas S.R.,SwidlerA., Voss K. Inequality by Design. P. 97.
шуюся там активную социальную политику, доля живущих ниже черты бедности достигла в 1997 году американского уровня в 17 процентов населения (57 млн. человек), причем наиболее тяжелое положение сложилось, вопреки ожиданиям, не в Греции или Италии, а в Великобритании, где, согласно официальной статистике, доля бедных граждан составила 22 процента населения[283].
На протяжении последних двадцати лет структура и характерные черты данной группы меняются. Все статистические данные, нельзя не подчеркнуть этого обстоятельства, основываются на официально утверждаемом показателе уровня бедности; между тем таковой достаточно последовательно повышается. Возражая еще раз против отождествления низшего класса с деклассированными элементами, следует акцентировать внимание на двух обстоятельствах. С одной стороны, материальное положение большинства бедных не ставит их на грань физического выживания. Сегодня 93 процента живущих ниже черты бедности имеют цветной телевизор, а около двух пятых -- микроволновую печь и видеомагнитофон, большинство пользуются холодильником и телефоном[284]. В конце 80-х годов почти 40 процентов граждан, официально зарегистрированных в качестве бедных, были собственниками своих домов, средняя цена которых составляла почти 40 тыс. долл.; при этом полмиллиона из этих бедных семей жили в домах стоимостью от 100 тыс. долл. и выше. Средняя бедная американская семья проживала в доме или квартире площадью в 405 кв. футов на человека, в средней японской семье этот показатель составлял 200 кв. футов, а в средней российской -- 97. Только в 1,8 процента жилищ бедных не было центральной канализации и лишь в 2,7 процента отсутствовали ванна или душ[285]. С другой стороны, в течение всех последних десятилетий правительство уделяло особое внимание решению социальных проблем старшего поколения, совершенствованию системы медицинского обслуживания и пенсионного обеспечения. В результате доля бедных граждан среди пенсионеров (от 65 лет и старше) снизилась с 35 процентов в 1959 году до 28 процентов в 1966-м и 12 процентов в 1994-м, когда в пропорциональном отношении она стала меньше доли бедных в обществе в целом (13,5 процента[286]). С 1970 по 1993 год выплаты престарелым американцам по линии социального страхования выросли в сопоставимых ценах более чем на 57 процентов. Одновременно был взят курс на снижение помощи молодежи и другим категориям трудоспособного
[283] - См.: Moody К. Workers in a Lean World. P. 189.
[284] - См.: Kelly K. New Rules for the New Economy. P. 153.
[285] - См.: Ayres R. U. Turning Point. P. 123.
[286] - См.: Burtless G. Public Spending on the Poor. P. 64.
населения, в результате чего резко возрос уровень бедности среди женщин, воспитывающих детей в неполных семьях, а также среди молодежи: такие социальные программы, как "Помощь семьям с детьми-иждивенцами", страхование на случай потери работы, пособия по Закону о социальном страховании и продовольственные талоны (food stamps), подверглись радикальному урезанию. Реальная покупательная способность чеков социального страхования в расчете на семью малоимущих между 1970 и 1993 годами снизилась на 46 процентов[287], а сумма пособий по линии помощи семьям, имеющим несовершеннолетних детей, за тот же период -- почти на 40 процентов[288].
Подобный подход со стороны правительства достаточно объясним, однако в последние годы именно он вызывает ситуацию, когда значительное число детей воспитываются в условиях бедности, а молодежь из бедных семей не имеет возможности получить образование, да и не располагает к этому необходимой склонностью. Анализ бедности среди белых американцев в 1989 году приводит к выводу о том, что среди выходцев из семей, принадлежащих к высшей страте среднего класса, доля бедных составляет не более 3 процентов, тогда как она возрастает до 12 процентов для тех, чьи родители живут фактически у черты бедности, и до 24 процентов -- для выходцев из собственно бедных семей. В еще большей степени зависят подобные перспективы от образовательного уровня родителей: если он низок (что соответствует незаконченному школьному), то вероятность составляет около 16 процентов, а если очень низок (начальное образование) -- повышается до 30 процентов[289]. В США эта проблема неизбежно приобретает также этнический аспект: учитывая, что с середины 80-х по середину 90-х годов разрыв в образовательном уровне белых граждан и афро-американцев непрерывно увеличивался (с 3,3 до 5,4 лет обучения), становится более понятным, почему среднее состояние афро-американской семьи составляло в 1993 году всего 4,4 тыс. долл., тогда как белой -- 45,7 тыс. [290] При этом около 31,3 процента всех афро-американских семей имели активы меньшие, чем обязательства (что и рассматривается как "отрицательный уровень богатства"), тогда как среди белых семей таковых оставалось не более 15,5 процента[291]; весьма показательно, что доля американ
[287] - См.: Fischer C.S., Hout M., Jankowski M.S.,Lucas S.R.,SwidlerA., Voss К. Inequality by Design. P. 96.
[288] - См.: Lappe F.M., CollinsJ., RossetP., Espaiг.а L. The World Hunger. P. 153.
[289] - См.: Herrnstein R.J., Murray Ch. The Bell Curve. P. 131, 132.
[290] - См.: Themslrom S., Themstrom A. America in Black and White. P. 355, 197.
[291] - См.: Mishel L., Bernstein J., Schmitt J. The State of Working America 1998-99. P. 22-24.
цев, "располагающих" отрицательным богатством, устойчиво растет в последние годы: в целом для США в 1998 году граждане, относящиеся к низшей квинтили, имеют совокупный долг, превышающий рыночную оценку располагаемых ими активов[292]. Результат вполне очевиден: по мере сохранения сложившейся ситуации реальностью современного общества становится наследственная бедность, дополняющаяся растущей необразованностью низших слоев населения, и эти факторы постоянно воспроизводят и усиливают друг друга от поколения к поколению.
На протяжении 80-х и 90-х годов придерживавшиеся различной идеологической направленности правительства пытались предпринять разного рода меры по преодолению бедности, однако все их попытки пока не увенчались успехом, что кажется нам вполне объяснимым.
Проблема перераспределения государственных ресурсов в пользу малообеспеченных слоев населения имела и имеет различные измерения. С одной стороны, государственный бюджет направляет колоссальные средства, достигавшие 12 процентов всех расходных статей (почти 290 млрд. долл.) в 1992 году и около 16 процентов (420 млрд. долл.) в 1996-м на субсидирование бедных. Основным каналом, по которому поступает помощь, является медицинское обслуживание, на которое направляется около 45 процентов всего ее объема; две трети оставшихся средств представляет собой прямая помощь в виде денежных пособий или дотаций на питание[293]. В конце 80-х годов, согласно правительственной статистике, получателями подобной прямой помощи выступали 39 млн. американцев, причем для 22 млн. из них она была основным источником финансовых поступлений[294]. Масштаб таковой иллюстрируется также тем, что в 1995 году доход 20 процентов наименее оплачиваемых американцев без учета трансфертов и пособий составлял лишь 0,9 процента распределяемого национального дохода, тогда как с учетом их достигал 5,2 процента[295]. Несмотря на все подобные усилия, показатели бедности среди американцев, как мы только что отмечали, оставались весьма высокими, а распределение доходов -- наиболее неравномерным среди стран-членов ОЭСР. Между тем необходимость подобного массированного финансирования остается жизненно важной; по подсчетам американских социологов, нынешние уровни бедности оказываются
рабочий день были заняты до половины всех работающих женщин в Нидерландах и Норвегии и около трети во многих других европейских странах[266]; в США последний показатель составлял около 30 процентов. Среди американской молодежи в возрасте от 18 до 24 лет, не обучающейся в колледжах, на временных работах было занято около 40 процентов, и лишь несколько более половины имели постоянное место работы.
Таким образом, в современных условиях складывается картина новой социальной структуры, характеризующейся тем, что основной водораздел между различными общественными группами все более уверенно сдвигается вверх, отдаляясь от наиболее традиционных слоев, относимых к среднему классу и приближаясь к нижней границе высшего класса. Развитие этого процесса может привести к малопредсказуемым результатам: прогнозируют как продолжение нынешней конфронтации, так и относительное замыкание различных социальных и профессиональных общностей с дальнейшей поляризацией внутри каждой из них, а иногда говорят о необходимости осмысления существующих тенденций в новых категориях[267]. Между тем в отношении любого из этих вариантов признается, с одной стороны, что разрыв между наиболее обеспеченной и вполне приспособленной к современным хозяйственным переменам стратой и большинством членов общества будет нарастать и, с другой стороны, основной проблемой, на которую придется обратить наиболее пристальное внимание, станет рост бедности в рамках формирующегося низшего класса. Рассмотрев эту проблему, мы перейдем к оценке характера и потенциала классового конфликта постэкономического общества.
[262] - См.: Morton С. Beyond World Class. P. 250; более подробный анализ данных тенденции на протяжении XX века содержится в: Tilly Ch., Tilly Ch. Work Under Capitalism. P. 146.
[263] - См.: Chomsky N. World Orders, Old and New. P. 143.
[264] - См.: Kanter R.M. World Class. Thriving Locally in the Global Economy. N.Y., 1995. P. 151-152.
[265] - См.: Moody К. Workers in a Lean World. L.-N.Y., 1997. P. 98-99.
Формирование устойчивого низшего класса
Прежде чем обратиться к проблеме низшего класса (underclass), следует пояснить, какой конкретно смысл мы вкладываем в понятие данной социальной группы. Термин underclass был введен в научный оборот в 1963 году известным экономистом (впоследствии Нобелевским лауреатом) Г.Мюрдалем, который заимствовал его из шведского языка, где слово underklass было вполне распространено еще в XIX веке. Нельзя не отметить, что Г.Мюр
[266] - См.: Pierson Ch. Beyond the Welfare State? P. 78.
[267] - См.: Tilly Ch. Durable Unequality. P. 242-243.
даль попытался внести в современную социологическую теорию элементы европейской традиции, в рамках которой под классами в целом и под низшим классом в частности понимались большие социальные группы, определяемые на основании вполне конкретных признаков. В соответствии с этим низший класс, по Г. Мюрдалю, представляет собой "ущемленный в своих интересах класс, состоящий из безработных, нетрудоспособных и занятых неполный рабочий день лиц, которые с большей или меньшей степенью безнадежности отделены от общества в целом, не участвуют в его жизни и не разделяют его устремлений и успехов" [268]. Именно так мы и будем трактовать ниже данный термин.
Однако исследование Г. Мюрдалем данной проблемы не получило в США широкой известности, и термин "низший класс" стал применяться для обозначения более узкой социальной группы, выделяемой не столько на основании четких признаков, сколько на базе в известной мере эмоционального отношения к ней. Американские социологи предпочитали рассматривать в качестве представителей низшего класса заведомо антисоциальные элементы, типичные, по большей части, для национальных меньшинств и жителей пригородов больших городских агломераций. В августе 1977 года в журнале Time появился ряд материалов, в которых эта проблема впервые обсуждалась в общенациональном масштабе; фактически можно говорить, что понятие низшего класса появилось в англоязычной литературе именно в конце 70-х годов. Согласно упомянутым публикациям, низший класс пополняется за счет несовершеннолетних правонарушителей, отчисленных из школ учащихся, наркоманов, живущих на пособие матерей-одиночек, грабителей, особо опасных преступников, сутенеров, торговцев наркотиками, попрошаек и т.д. На эту точку зрения не повлияли и выступления известного журналиста и социолога К.Аулетты, выпустившего в 1981 году серию статей в журнале The New Yorker и изложившего в достаточно обобщенном виде свою позицию относительно формирования, составных элементов и перспектив развития американского низшего класса в отдельной книге. Как отмечает К.Аулетта, "underclass состоит из четырех четко различимых категорий: 1) пассивных бедных граждан, как правило, в течение длительного времени получающих государственные пособия; 2) членов агрессивных преступных группировок, терроризирующих улицы большинства городов (в эту категорию нередко входят бросившие школу молодые люди и наркоманы); 3) людей, зарабатывающих на жизнь в "теневом" секторе экономики; 4) алкоголиков, бродяг, бездомных, попрошаек и выпущенных из
[268] - Myrdal G. Challenge to Affluence. N.Y., 1963. P. 10.
больниц психически ненормальных людей, которые скитаются по улицам и находят там свой конец" [269].
В этом случае в понятие низшего класса объединяется та социальная группа, которую А.Горц называет "не-классом не-рабочих" [270]. Подобная трактовка имеет глубокие корни и восходит фактически еще к проблеме пауперизма, традиционно актуальной в Европе со средневековых времен. Но сегодня такой подход кажется нам несовершенным. Причиной тому являются не столько формальные обстоятельства (несовершенство отдельных формулировок, объединение разнородных групп в одну категорию по формальным и не всегда однопорядковым признакам и т.д.), дающие иногда повод для критики этого подхода[271], сколько излишне ограничительный характер самого понятия в целом, резко сужающий возможности его применения для целей социологического анализа.
Определяя underclass в качестве социальной группы, которая выключена из состава общества по обстоятельствам непреодолимого характера (инвалидность, психические расстройства и т.д.), либо фактически по собственному желанию (устойчивые группы лиц с антисоциальными проявлениями и проч.), социологи хотя и признают его образование вытекающим из природы современной экономической системы, тем не менее так или иначе как бы выносят его за рамки общества, изображая конфликт между обществом и низшим классом как относительно внешний. Относя к данной категории не более трети лиц, официально определяемых как находящиеся за чертой бедности, исследователи безусловно отказываются от самой идеи рассмотрения этого слоя как значимой силы в современном обществе. Напротив, считая, что в ближайшие десятилетия основными сторонами нового социального конфликта способны стать члены высокообразованной и обеспеченной элиты общества и представители тех общественных групп, которые не могут найти себе адекватного применения в условиях экспансии высокотехнологичного производства, мы объективно зачисляем в ряды формирующегося низшего класса не только наиболее обездоленные слои общества, но всех граждан, находящихся ниже черты бедности, а также тех, кто сегодня получает доход, не превышающий половины дохода среднестатистического заня
[269] - Auletta К. The Underclass. N.Y., 1982. Р. XVI. Подробнее о возникновении, развитии и современных трактовках понятия underclass в американской социологической литературе см.: Cans H.J. The War Against the Poor. The Underclass and Anti poverty Policy. N.Y., 1995.P.2, 16, 28, 31-33.
[270] - Цитируется по: Frankel В. The Post-Industrial Utopians. P. 210-211.
[271] - См.: Katг. М.В. In the Shadow of the Poorhouse. P. 286.
того полный рабочий день рядового работника. Принимая подобную позицию, к низшему классу можно отнести до 30 процентов населения современных постиндустриальных стран.
Мы вполне понимаем, насколько серьезны одни только чисто психологические обстоятельства, препятствующие распространению подобного подхода. Тем самым de facto признается, что в современном обществе значительное число его членов, не обладающих к этому никакой предрасположенностью и стремящихся заниматься общественно полезной деятельностью, не могут занять сколь-либо удовлетворительного положения на социальной лестнице и сохранять его. Между тем мы считаем, что сегодняшняя ситуация свидетельствует в первую очередь именно об этом.
Предлагаемое нами определение низшего класса используется прежде всего для адекватного противопоставления его среднему и высшему классам. Относя к последнему наиболее высокообеспеченные 20 процентов населения, мы считаем возможным разделить оставшиеся 80 процентов на две неравные группы: с одной стороны оказывается низший класс, куда входят находящиеся за гранью бедности 13-15 процентов населения (включая сюда и представителей деклассированных групп), а также около 15 процентов граждан, чьи доходы составляют менее половины от среднего дохода современного наемного работника. Оставшиеся 50 процентов и формируют сегодня собственно средний класс, в ходе становления информационного хозяйства подвергающийся активной дезинтеграции, в результате которой большая его часть переходит в имущественный слой, близкий к низшему классу, а относительно немногочисленная пополняет высшие страты общества. В такой трактовке низший класс не представляется чем-то выключенным из общественной жизни или имеющим на нее исключительно деструктивное воздействие; напротив, мы полагаем, что именно консолидация и формирование самосознания низшего класса окажутся в будущем одним из факторов нарастания социального конфликта. Та общественная страта, которую мы рассматриваем в качестве низшего класса, сегодня еще не является законченным целым, а находится в процессе своего формирования; поэтому мы не можем определить составные элементы этой общности, а попытаемся лишь назвать те социальные слои, из представителей которых она будет формироваться. Сюда следует отнести все те группы, которые традиционно воспринимаются как деклассированные элементы, а также лиц, находящихся без работы более трех месяцев; занятых неполный рабочий день в любых отраслях, не относящихся к высокотехнологичному производству; не имеющих полного среднего образования, а также некоторых других.
Определяя своей целью оценку масштабов современного низшего класса,
мы в первую очередь остановимся на проблеме бедности, ее масштабов и причин, после чего рассмотрим характер формирующегося социального конфликта.
Так как большинство оцениваемых нами тенденций иллюстрируются примерами из американской действительности, то следует отметить, что ситуация, в которой администрация Дж.Ф.Кеннеди провозгласила войну с бедностью, действительно отличалась крайней остротой. В 1959 году, накануне президентских выборов, официальная статистика свидетельствовала о том, что за чертой бедности находилась почти четверть (23,2 процента) американских граждан. Серьезность проблемы подтверждалась и крайней степенью социальной напряженности, характерной для 60-х годов. Согласно статистическим данным, только с 1964 по 1968 год не менее 257 американских городов стали свидетелями 329 выступлений, которые переросли в массовые беспорядки, потребовавшие вмешательства Национальной гвардии; в целом же этот период характеризовался максимальным количеством актов насилия со времен Гражданской войны 1861-1865 годов[272].
В 60-е и 70-е годы в ходе развернувшейся кампании по борьбе с бедностью эта проблема была в значительной мере решена. За 15 лет суммы прямых денежных трансфертов и пособий малоимущим выросли более чем вдвое, с 22,3 до 50,9 млрд. долл.; на выделение им бесплатного питания и медицинских услуг правительство направило в 1975 году 107,8 млрд. долл. -- в четыре раза больше, чем в 1960 году (27,1 млрд. долл.); при этом наиболее быстро росли затраты на социальное страхование (с 65,2 до 238,4 млрд. долл.), а также профессиональную подготовку и иные формы обучения (с 0,5 до 12,1 млрд. долл.) [273]. С 1965 года правительство США начало финансирование программ "Медикэйд" и "Медикэр", потребовавших больших затрат, чем любые другие социальные нужды (так, только по линии "Медикэйд" расходы выросли с 1965 по 1992 год с 1,0 до 96,9 млрд. долл., а программа "Медикэр" фактически поглотила все средства, полученные от сокращения американских военных расходов в 1986-1997 годы[274]). Уже первые Пятнадцать лет реализации подобного курса привели к тому, что доля
[272] - См.: Lind M. The Next American Nation. P. 111.
[273] - См.: Burtiess G. Public Spending on the Poor: Historical Trends and Economic Limits // Danziger S.H., Sandefur G.D., Weinberg D.H. (Eds.) Confronting Poverty: Prescription for Change. P. 57, 63-64.
[274] - См.: Tobin J. Poverty in Relation to Macroeconomic Trends, Cycles, and Policies // Danziger S.H., Sandefur G.D., Weinberg D.H. (Eds.) Confronting Poverty: Prescription for Change. P. 164-165.
бедных в 1974 году, согласно различным оценкам, составляла от 10,5 до 11,5 процента населения[275]; однако далее мы наблюдаем в изменении доли бедных граждан в общем населении страны те же два переломных момента, которые уже встречались нам при рассмотрении иных аспектов проблемы неравенства (см. график 12-2). В первый раз тенденция была нарушена в 1973-1974 годах, в значительной мере благодаря повышению цен на основные потребительские товары в ходе нефтяного кризиса; в этом случае активизация правительственной политики способствовала временной стабилизации ситуации: в 1979 году официально признанный уровень бедности составлял 11,7 процента, a "poverty gap", то есть выраженная в денежной форме величина дотаций, необходимых для обеспечения всем неимущим прожиточного минимума, -- около 33 млрд. долл. С 1979 года началось нарастание первой волны повышения уровня бедности: в 1983 году он достиг 15,2 процента, тем самым превзойдя уровень 1966 года, a "poverty gap" вырос в полтора раза в постоянных ценах, до 47 млрд. долл. [276] При этом особенно быстро (на 232 процента за 70-е годы) численность низшего класса возрастала в городах, где эта социальная группа График 12-2 Официальный уровень бедности в 1965-1991 гг.
График 12-2
Источник: Danyger S., Gottschalk P. America Unequal. N.Y. Cambridge (Ma.), 1995. P. 104.
[275] - См.: Jencks Ch. Is the American Underclass Growing? P. 34; Madrick J. The End of Affluence. P.152.
[276] - См.: Katz M.B. In the Shadow of the Poorhouse. P. 298.
расширилась к началу 80-х более чем до 2,5 млн. человек. [277] Впоследствии экономическое оживление второй половины 80-х значительно снизило данный показатель, однако с 1987 года он снова начал резко возрастать, и с тех пор его динамика более не становилась понижательной[278]; причиной тому мы считаем резкое снижение доходов низкоквалифицированных работников и массовые сокращения персонала в промышленном секторе.
В 1992 году заработная плата 18 процентов работавших на постоянной основе американских рабочих была ниже прожиточного минимума, рассчитываемого на семью с двумя детьми; при этом особенно страдали дети и молодежь: так, в этот период беспрецедентное количество молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет -- 47 процентов -- получали зарплату, не достигавшую прожиточного минимума[279]. Во второй половине 80-х годов более 20 процентов американских детей в возрасте до 18 лет воспитывались в семьях, живших за чертой бедности[280]. В 1993 году число бедных американцев достигло 36,9 млн. человек, увеличившись по сравнению с предшествующим годом на 3,2 процента и составив в общей сложности почти 16 процентов населения[281]. Весьма характерно также и то обстоятельство, что данная группа не представляется столь застывшей, как деклассированные слои; если определенное количество людей в данный конкретный момент не получают минимального дохода, это еще не значит, что то же самое повторится с ними и завтра. Между тем это явление имеет и обратную сторону: реальное число лиц, в течение некоторого времени на протяжении года являющихся бедными, намного больше, нежели их официальное число, рассчитываемое на определенную дату. Согласно подсчетам, проведенным на основе статистики за 1991 год, если 14 процентов американцев постоянно находились за гранью бедности, то не менее 20 процентов испытывали такое положение не менее двух месяцев в году. Как отмечают авторы исследования, "было бы не слишком большим преувеличением сказать, что мы знаем, кто такие бедные, -- это мы сами" [282]. Аналогичные тенденции имели место и в европейских странах. Несмотря на проводив
[277] - См.: Mincy R.B. The Underclass: Concept, Controversy, and Evidence // Danziger S.H., Sandefur G.D., Weinberg D.H.(Eds.) Confronting Poverty: Prescription for Change.
P.130.
[278] - См.: Mishel L., Bernstein J., Schmitt J. The State of Working America 1998-99. P. 22-24.
[279] - См.: Korten B.C. When Corporations Rule the World. P. 246.
[280] - См.: Katz M.B. In the Shadow of the Poorhouse. P. 298.
[281] - См.: Chomsky N. World Orders, Old and New. P. 143.
[282] - Fischer C.S., Hout M., Jankowski M.S., Lucas S.R.,SwidlerA., Voss K. Inequality by Design. P. 97.
шуюся там активную социальную политику, доля живущих ниже черты бедности достигла в 1997 году американского уровня в 17 процентов населения (57 млн. человек), причем наиболее тяжелое положение сложилось, вопреки ожиданиям, не в Греции или Италии, а в Великобритании, где, согласно официальной статистике, доля бедных граждан составила 22 процента населения[283].
На протяжении последних двадцати лет структура и характерные черты данной группы меняются. Все статистические данные, нельзя не подчеркнуть этого обстоятельства, основываются на официально утверждаемом показателе уровня бедности; между тем таковой достаточно последовательно повышается. Возражая еще раз против отождествления низшего класса с деклассированными элементами, следует акцентировать внимание на двух обстоятельствах. С одной стороны, материальное положение большинства бедных не ставит их на грань физического выживания. Сегодня 93 процента живущих ниже черты бедности имеют цветной телевизор, а около двух пятых -- микроволновую печь и видеомагнитофон, большинство пользуются холодильником и телефоном[284]. В конце 80-х годов почти 40 процентов граждан, официально зарегистрированных в качестве бедных, были собственниками своих домов, средняя цена которых составляла почти 40 тыс. долл.; при этом полмиллиона из этих бедных семей жили в домах стоимостью от 100 тыс. долл. и выше. Средняя бедная американская семья проживала в доме или квартире площадью в 405 кв. футов на человека, в средней японской семье этот показатель составлял 200 кв. футов, а в средней российской -- 97. Только в 1,8 процента жилищ бедных не было центральной канализации и лишь в 2,7 процента отсутствовали ванна или душ[285]. С другой стороны, в течение всех последних десятилетий правительство уделяло особое внимание решению социальных проблем старшего поколения, совершенствованию системы медицинского обслуживания и пенсионного обеспечения. В результате доля бедных граждан среди пенсионеров (от 65 лет и старше) снизилась с 35 процентов в 1959 году до 28 процентов в 1966-м и 12 процентов в 1994-м, когда в пропорциональном отношении она стала меньше доли бедных в обществе в целом (13,5 процента[286]). С 1970 по 1993 год выплаты престарелым американцам по линии социального страхования выросли в сопоставимых ценах более чем на 57 процентов. Одновременно был взят курс на снижение помощи молодежи и другим категориям трудоспособного
[283] - См.: Moody К. Workers in a Lean World. P. 189.
[284] - См.: Kelly K. New Rules for the New Economy. P. 153.
[285] - См.: Ayres R. U. Turning Point. P. 123.
[286] - См.: Burtless G. Public Spending on the Poor. P. 64.
населения, в результате чего резко возрос уровень бедности среди женщин, воспитывающих детей в неполных семьях, а также среди молодежи: такие социальные программы, как "Помощь семьям с детьми-иждивенцами", страхование на случай потери работы, пособия по Закону о социальном страховании и продовольственные талоны (food stamps), подверглись радикальному урезанию. Реальная покупательная способность чеков социального страхования в расчете на семью малоимущих между 1970 и 1993 годами снизилась на 46 процентов[287], а сумма пособий по линии помощи семьям, имеющим несовершеннолетних детей, за тот же период -- почти на 40 процентов[288].
Подобный подход со стороны правительства достаточно объясним, однако в последние годы именно он вызывает ситуацию, когда значительное число детей воспитываются в условиях бедности, а молодежь из бедных семей не имеет возможности получить образование, да и не располагает к этому необходимой склонностью. Анализ бедности среди белых американцев в 1989 году приводит к выводу о том, что среди выходцев из семей, принадлежащих к высшей страте среднего класса, доля бедных составляет не более 3 процентов, тогда как она возрастает до 12 процентов для тех, чьи родители живут фактически у черты бедности, и до 24 процентов -- для выходцев из собственно бедных семей. В еще большей степени зависят подобные перспективы от образовательного уровня родителей: если он низок (что соответствует незаконченному школьному), то вероятность составляет около 16 процентов, а если очень низок (начальное образование) -- повышается до 30 процентов[289]. В США эта проблема неизбежно приобретает также этнический аспект: учитывая, что с середины 80-х по середину 90-х годов разрыв в образовательном уровне белых граждан и афро-американцев непрерывно увеличивался (с 3,3 до 5,4 лет обучения), становится более понятным, почему среднее состояние афро-американской семьи составляло в 1993 году всего 4,4 тыс. долл., тогда как белой -- 45,7 тыс. [290] При этом около 31,3 процента всех афро-американских семей имели активы меньшие, чем обязательства (что и рассматривается как "отрицательный уровень богатства"), тогда как среди белых семей таковых оставалось не более 15,5 процента[291]; весьма показательно, что доля американ
[287] - См.: Fischer C.S., Hout M., Jankowski M.S.,Lucas S.R.,SwidlerA., Voss К. Inequality by Design. P. 96.
[288] - См.: Lappe F.M., CollinsJ., RossetP., Espaiг.а L. The World Hunger. P. 153.
[289] - См.: Herrnstein R.J., Murray Ch. The Bell Curve. P. 131, 132.
[290] - См.: Themslrom S., Themstrom A. America in Black and White. P. 355, 197.
[291] - См.: Mishel L., Bernstein J., Schmitt J. The State of Working America 1998-99. P. 22-24.
цев, "располагающих" отрицательным богатством, устойчиво растет в последние годы: в целом для США в 1998 году граждане, относящиеся к низшей квинтили, имеют совокупный долг, превышающий рыночную оценку располагаемых ими активов[292]. Результат вполне очевиден: по мере сохранения сложившейся ситуации реальностью современного общества становится наследственная бедность, дополняющаяся растущей необразованностью низших слоев населения, и эти факторы постоянно воспроизводят и усиливают друг друга от поколения к поколению.
На протяжении 80-х и 90-х годов придерживавшиеся различной идеологической направленности правительства пытались предпринять разного рода меры по преодолению бедности, однако все их попытки пока не увенчались успехом, что кажется нам вполне объяснимым.
Проблема перераспределения государственных ресурсов в пользу малообеспеченных слоев населения имела и имеет различные измерения. С одной стороны, государственный бюджет направляет колоссальные средства, достигавшие 12 процентов всех расходных статей (почти 290 млрд. долл.) в 1992 году и около 16 процентов (420 млрд. долл.) в 1996-м на субсидирование бедных. Основным каналом, по которому поступает помощь, является медицинское обслуживание, на которое направляется около 45 процентов всего ее объема; две трети оставшихся средств представляет собой прямая помощь в виде денежных пособий или дотаций на питание[293]. В конце 80-х годов, согласно правительственной статистике, получателями подобной прямой помощи выступали 39 млн. американцев, причем для 22 млн. из них она была основным источником финансовых поступлений[294]. Масштаб таковой иллюстрируется также тем, что в 1995 году доход 20 процентов наименее оплачиваемых американцев без учета трансфертов и пособий составлял лишь 0,9 процента распределяемого национального дохода, тогда как с учетом их достигал 5,2 процента[295]. Несмотря на все подобные усилия, показатели бедности среди американцев, как мы только что отмечали, оставались весьма высокими, а распределение доходов -- наиболее неравномерным среди стран-членов ОЭСР. Между тем необходимость подобного массированного финансирования остается жизненно важной; по подсчетам американских социологов, нынешние уровни бедности оказываются