Страница:
Должно быть, разочарование было написано у меня на лице, так как он продолжил:
– Она просит прощения за причиненное неудобство.
Я поблагодарил слугу, и он ушел. Еще пару часов я просидел за столиком, наблюдая за луной. Эндр, неделя в середине зимы, будет через триста семьдесят дней – то есть нужно ждать еще целый год.
Я занялся делами, и на этот раз мне было легче, поскольку наваждение было уже не столь сильным. Наконец наступил эндр, и я снова ждал в Лоркисте за столиком.
И снова она не появилась в полдень. Было холодно, но я в одиночестве сидел снаружи. Наконец, когда наступили сумерки, явился слуга. На этот раз он очень извинялся. Его госпожа не смогла вернуться вовремя, и прислала скита с депешей, в которой просила меня о третьем свидании.
– Скажи мне, где она, – потребовал я, – и я пойду к ней.
– Это невозможно. Ее местонахождение окружено величайшей тайной. Даже я не знаю, где ее искать. – И он назначил новую дату, на этот раз не столь отдаленную – всего через сто пятьдесят дней.
– Я не смогу, – отрезал я, и у него сделался несколько удивленный вид. – У меня дела на востоке, в Туркаде и Зиле, и я не попаду в Крандор в ближайший год. Да и незачем мне возвращаться в Крандор, – добавил я со вполне понятным раздражением.
– На этот случай у меня нет инструкций, – сказал слуга, сделав паузу, – Мне придется послать депешу моей госпоже и подождать ее ответа.
– Как же ты можешь послать депешу, если не знаешь, где она находится? – с торжествующим видом поинтересовался я.
Он презрительно фыркнул по поводу моей неосведомленности.
– Зато это знает скит, – холодно произнес он. – Пожалуйста, возвращайся сюда через семь дней.
Через семь дней он встретился со мной в полдень.
– Госпожа тоже будет на востоке в следующем году, – сообщил слуга. – Она найдет тебя в Туркаде или Зиле.
Я отплыл в Туркад и снова погрузился в дела. Проходили месяцы, и я почти совсем не думал о той женщине.
Однажды я сидел за столиком в портовом кабачке, куда частенько заглядывал: я люблю смотреть на воду и думать. И вдруг почувствовал, что кто-то заслонил мне солнце. День был холодный, и я наслаждался теплыми солнечными лучами. Слегка раздосадованный, я поднял глаза. Передо мной стояла она.
Я не улыбнулся и не приветствовал ее, хотя сердце у меня чуть не выпрыгнуло из груди. Она уселась напротив.
– Я не люблю, когда мной играют, – заметил я.
– Я тоже. Впрочем, я и не играла – просто мне надо было много сделать с тех пор, как мы встретились. Но теперь я здесь. Так чего же ты хочешь? Говори прямо.
В горле у меня пересохло, и я с трудом осмелился произнести:
– Тебя, – пробормотал я. – Я хочу тебя!
Я ожидал, что меня с презрением отвергнут.
Слеза скатилась по щеке Магреты.
– Говори же скорей! – воскликнула она, сжимая руки Шанда.
– Она едва приметно улыбнулась и, взяв мою руку, поднесла к губам.
– Вот и хорошо, – сказала она, – потому что я хочу того же.
Она встала и подняла меня на ноги – она была очень сильной. С того дня мы стали неразлучны. Да, нам часто приходилось разлучаться, но мы были неразделимы. И я все еще тоскую по ней.
Магрета стерла слезу.
– Наверно, тебе очень ее недостает.
– Очень. Я бы сделал что угодно, лишь бы вернуть ее.
– А я бы сделала что угодно, чтобы тебе помочь.
– Помоги мне, Шанд, – попросила Магрета позднее. – Я совсем запуталась.
Рассказ Шанда заставил девушку осознать, насколько поверхностны были ее отношения с Иггуром. Ей нужно было гораздо большее.
Шанд оторвался от карты, которую рисовал, – это был план потайных мест в Эллюдоре. Он вообще много часов проводил над картами, часто просто глядя на них и переживая вновь давние путешествия.
– В чем же ты запуталась? – спросил он.
– Когда-то Иггур был для меня всем, но теперь я не могу понять: что я в нем нашла? Почему привязалась к нему и почему сейчас оттолкнула? Я сделала ему очень больно, хотя не желала этого. И есть еще одно…
– Что именно?
– Боюсь тебе сказать, вдруг ты подумаешь обо мне плохо. Прошлым летом, как раз после того, как его вышвырнули из Катадзы, я увидела Рулька. Не знаю, наяву это было или в моем воображении, но, стоило ему взглянуть на меня, я ощутила такое томление! А потом я снова увидела Рулька накануне хайта в Каркароне. И вновь мной овладело томление, а потом еще и ужас.
– Притяжение каронов – очень сильно, – сказал Шанд, – и я это знаю лучше, чем кто бы то ни было. Возможно, в тебе теперь заговорила натура карона, которую так долго пыталась скрывать Феламора.
– Я не знаю, что делать. Мне страшно.
– Мне нечего тебе посоветовать. Ты должна делать то, что следует, но ты должна быть уверена, что тебе действительно следует это делать. Ты знаешь, какова репутация Рулька. И все же, как я недавно узнал на собственном опыте, репутации могут быть неверными.
Магрета погрузилась в себя и больше не произнесла ни слова.
Магрета сидела у окна, держа на коленях Зеркало, и размышляла над тем, что рассказал ей Шанд о матери и бабушке. Взгляд девушки был устремлен на море, она грезила с открытыми глазами, воображая, как к ней идет ее бабушка. И вдруг, стоило ей только сомкнуть ресницы, Магрета ощутила давление света на веки и поняла, что Ялкара здесь. Зеркало открылось.
За спиной у Магреты Шанд сдавленно вздохнул, но она этого даже не заметила. Символ на Зеркале начал мерцать. Она смотрела на бабушку – свою копию, – а Ялкара смотрела на Магрету и улыбалась. Губы ее шевелились. Зеркало не могло передать звуки как таковые, но могло преобразовывать звуки в слова, яркие буквы которых появлялись на его зеркальной поверхности, сопровождая изображение.
«Элиора, вот ты и читаешь мое сообщение. В нем – предостережение и задача.
Элиора, ты – самое ценное, что было в моей жизни, но мне пришлось тебя покинуть. Это причинило мне огромную боль и, несомненно, причинит боль тебе. Но если бы я осталась, то умерла бы. А взять тебя с собой я просто не могла.
Элиора! Наверно, тебя интересует, зачем я прибыла на Сантенар – ведь обо мне наговорили много лжи. Я упросила Совет каронов позволить мне отправиться в ваш мир, как только мы узнали, что на Сантенар пробрались феллемы. Это меня очень беспокоило, хотя, казалось, силы их невелики по сравнению с нашими. Мне известны вещи, неведомые другим каронам, поскольку меня, самую младшую из нас, обучал самый старший – Джалмах. Он научил, как можно передать сведения о первых ужасных днях каронов в бездне, а также о временах до того.
Я записала все это в своей последней записной книжке в Хависсарде, так как мне некому было передать свои знания. Даже кароны не смогут прочесть этот шрифт, но Зеркало научит тебя, когда придет время.
Мне нужно было следить за феллемами. Однако Феламора мне мешала – казалось, она прибыла на Сантенар специально с этой целью. В конце концов она меня победила, хотя мне удалось заставить ее думать, что победа осталась за мной. Остерегайся Феламоры! Она – враг каронов и твоего мира.
Элиора! После смерти Шутдара я создала Непреодолимую Преграду – это была временная мера. Позже я обнаружила, что у меня нет средства уничтожить ее. Сейчас она медленно разрушается. В конце концов Непреодолимая Преграда падет, и любое применение магических устройств – врат, флейт, твоего права первородства, этого Зеркала и прочих – ускорит ее разрушение. Когда Преграда перестанет существовать, Сантенар будет открыт для существ из бездны и не сможет выжить. Твоя задача – разрушить Непреодолимую Преграду и в то же время сохранить равновесие между мирами, которое существовало до Золотой флейты.
Вот что ты должна…»
В этот миг изображение Ялкары медленно превратилось в мириады танцующих точек, и огненные буквы исчезли.
Магрета смотрела на Зеркало, и мерцающий свет играл на ее лице. Через некоторое время в Зеркале снова появилась Ялкара.
«… взгляни на Зеркало, и оно покажет, что ты должна сделать.
Элиора, до свидания. Возможно, когда-нибудь мы встретимся, если у тебя все получится».
Ялкара улыбнулась и растаяла.
– О, я так на это надеюсь! – воскликнула Магрета.
Что-то заставило ее взглянуть через плечо. Шанд не сводил глаз с Зеркала, словно пытаясь проникнуть взглядом на Аркан. Он дрожал. «Чего бы только я ни дала, чтобы снова соединить вас, – подумала Магрета. – Не оттого ли Шанд так жаждет сделать эту флейту?»
Озадаченная, она отложила Зеркало, затем снова взяла в руки. Магрета заставила его раскрыться, как прежде. Оно сказало ей то же, что и раньше, и выпустило те слова, которые уже опускало до того.
– Но что же это означает? Что мне делать с Зеркалом? – Шанд медленно выходил из задумчивости.
– Понятия не имею, – произнес он еле слышно.
– Возможно, оно повреждено, – предположила Магрета, осторожно осматривая Зеркало. – Или я недостаточно похожа на Элиору.
– Или Кривое Зеркало снова взялось за свои фокусы, – сказал Шанд. – Кто знает?
25
26
– Она просит прощения за причиненное неудобство.
Я поблагодарил слугу, и он ушел. Еще пару часов я просидел за столиком, наблюдая за луной. Эндр, неделя в середине зимы, будет через триста семьдесят дней – то есть нужно ждать еще целый год.
Я занялся делами, и на этот раз мне было легче, поскольку наваждение было уже не столь сильным. Наконец наступил эндр, и я снова ждал в Лоркисте за столиком.
И снова она не появилась в полдень. Было холодно, но я в одиночестве сидел снаружи. Наконец, когда наступили сумерки, явился слуга. На этот раз он очень извинялся. Его госпожа не смогла вернуться вовремя, и прислала скита с депешей, в которой просила меня о третьем свидании.
– Скажи мне, где она, – потребовал я, – и я пойду к ней.
– Это невозможно. Ее местонахождение окружено величайшей тайной. Даже я не знаю, где ее искать. – И он назначил новую дату, на этот раз не столь отдаленную – всего через сто пятьдесят дней.
– Я не смогу, – отрезал я, и у него сделался несколько удивленный вид. – У меня дела на востоке, в Туркаде и Зиле, и я не попаду в Крандор в ближайший год. Да и незачем мне возвращаться в Крандор, – добавил я со вполне понятным раздражением.
– На этот случай у меня нет инструкций, – сказал слуга, сделав паузу, – Мне придется послать депешу моей госпоже и подождать ее ответа.
– Как же ты можешь послать депешу, если не знаешь, где она находится? – с торжествующим видом поинтересовался я.
Он презрительно фыркнул по поводу моей неосведомленности.
– Зато это знает скит, – холодно произнес он. – Пожалуйста, возвращайся сюда через семь дней.
Через семь дней он встретился со мной в полдень.
– Госпожа тоже будет на востоке в следующем году, – сообщил слуга. – Она найдет тебя в Туркаде или Зиле.
Я отплыл в Туркад и снова погрузился в дела. Проходили месяцы, и я почти совсем не думал о той женщине.
Однажды я сидел за столиком в портовом кабачке, куда частенько заглядывал: я люблю смотреть на воду и думать. И вдруг почувствовал, что кто-то заслонил мне солнце. День был холодный, и я наслаждался теплыми солнечными лучами. Слегка раздосадованный, я поднял глаза. Передо мной стояла она.
Я не улыбнулся и не приветствовал ее, хотя сердце у меня чуть не выпрыгнуло из груди. Она уселась напротив.
– Я не люблю, когда мной играют, – заметил я.
– Я тоже. Впрочем, я и не играла – просто мне надо было много сделать с тех пор, как мы встретились. Но теперь я здесь. Так чего же ты хочешь? Говори прямо.
В горле у меня пересохло, и я с трудом осмелился произнести:
– Тебя, – пробормотал я. – Я хочу тебя!
Я ожидал, что меня с презрением отвергнут.
Слеза скатилась по щеке Магреты.
– Говори же скорей! – воскликнула она, сжимая руки Шанда.
– Она едва приметно улыбнулась и, взяв мою руку, поднесла к губам.
– Вот и хорошо, – сказала она, – потому что я хочу того же.
Она встала и подняла меня на ноги – она была очень сильной. С того дня мы стали неразлучны. Да, нам часто приходилось разлучаться, но мы были неразделимы. И я все еще тоскую по ней.
Магрета стерла слезу.
– Наверно, тебе очень ее недостает.
– Очень. Я бы сделал что угодно, лишь бы вернуть ее.
– А я бы сделала что угодно, чтобы тебе помочь.
– Помоги мне, Шанд, – попросила Магрета позднее. – Я совсем запуталась.
Рассказ Шанда заставил девушку осознать, насколько поверхностны были ее отношения с Иггуром. Ей нужно было гораздо большее.
Шанд оторвался от карты, которую рисовал, – это был план потайных мест в Эллюдоре. Он вообще много часов проводил над картами, часто просто глядя на них и переживая вновь давние путешествия.
– В чем же ты запуталась? – спросил он.
– Когда-то Иггур был для меня всем, но теперь я не могу понять: что я в нем нашла? Почему привязалась к нему и почему сейчас оттолкнула? Я сделала ему очень больно, хотя не желала этого. И есть еще одно…
– Что именно?
– Боюсь тебе сказать, вдруг ты подумаешь обо мне плохо. Прошлым летом, как раз после того, как его вышвырнули из Катадзы, я увидела Рулька. Не знаю, наяву это было или в моем воображении, но, стоило ему взглянуть на меня, я ощутила такое томление! А потом я снова увидела Рулька накануне хайта в Каркароне. И вновь мной овладело томление, а потом еще и ужас.
– Притяжение каронов – очень сильно, – сказал Шанд, – и я это знаю лучше, чем кто бы то ни было. Возможно, в тебе теперь заговорила натура карона, которую так долго пыталась скрывать Феламора.
– Я не знаю, что делать. Мне страшно.
– Мне нечего тебе посоветовать. Ты должна делать то, что следует, но ты должна быть уверена, что тебе действительно следует это делать. Ты знаешь, какова репутация Рулька. И все же, как я недавно узнал на собственном опыте, репутации могут быть неверными.
Магрета погрузилась в себя и больше не произнесла ни слова.
Магрета сидела у окна, держа на коленях Зеркало, и размышляла над тем, что рассказал ей Шанд о матери и бабушке. Взгляд девушки был устремлен на море, она грезила с открытыми глазами, воображая, как к ней идет ее бабушка. И вдруг, стоило ей только сомкнуть ресницы, Магрета ощутила давление света на веки и поняла, что Ялкара здесь. Зеркало открылось.
За спиной у Магреты Шанд сдавленно вздохнул, но она этого даже не заметила. Символ на Зеркале начал мерцать. Она смотрела на бабушку – свою копию, – а Ялкара смотрела на Магрету и улыбалась. Губы ее шевелились. Зеркало не могло передать звуки как таковые, но могло преобразовывать звуки в слова, яркие буквы которых появлялись на его зеркальной поверхности, сопровождая изображение.
«Элиора, вот ты и читаешь мое сообщение. В нем – предостережение и задача.
Элиора, ты – самое ценное, что было в моей жизни, но мне пришлось тебя покинуть. Это причинило мне огромную боль и, несомненно, причинит боль тебе. Но если бы я осталась, то умерла бы. А взять тебя с собой я просто не могла.
Элиора! Наверно, тебя интересует, зачем я прибыла на Сантенар – ведь обо мне наговорили много лжи. Я упросила Совет каронов позволить мне отправиться в ваш мир, как только мы узнали, что на Сантенар пробрались феллемы. Это меня очень беспокоило, хотя, казалось, силы их невелики по сравнению с нашими. Мне известны вещи, неведомые другим каронам, поскольку меня, самую младшую из нас, обучал самый старший – Джалмах. Он научил, как можно передать сведения о первых ужасных днях каронов в бездне, а также о временах до того.
Я записала все это в своей последней записной книжке в Хависсарде, так как мне некому было передать свои знания. Даже кароны не смогут прочесть этот шрифт, но Зеркало научит тебя, когда придет время.
Мне нужно было следить за феллемами. Однако Феламора мне мешала – казалось, она прибыла на Сантенар специально с этой целью. В конце концов она меня победила, хотя мне удалось заставить ее думать, что победа осталась за мной. Остерегайся Феламоры! Она – враг каронов и твоего мира.
Элиора! После смерти Шутдара я создала Непреодолимую Преграду – это была временная мера. Позже я обнаружила, что у меня нет средства уничтожить ее. Сейчас она медленно разрушается. В конце концов Непреодолимая Преграда падет, и любое применение магических устройств – врат, флейт, твоего права первородства, этого Зеркала и прочих – ускорит ее разрушение. Когда Преграда перестанет существовать, Сантенар будет открыт для существ из бездны и не сможет выжить. Твоя задача – разрушить Непреодолимую Преграду и в то же время сохранить равновесие между мирами, которое существовало до Золотой флейты.
Вот что ты должна…»
В этот миг изображение Ялкары медленно превратилось в мириады танцующих точек, и огненные буквы исчезли.
Магрета смотрела на Зеркало, и мерцающий свет играл на ее лице. Через некоторое время в Зеркале снова появилась Ялкара.
«… взгляни на Зеркало, и оно покажет, что ты должна сделать.
Элиора, до свидания. Возможно, когда-нибудь мы встретимся, если у тебя все получится».
Ялкара улыбнулась и растаяла.
– О, я так на это надеюсь! – воскликнула Магрета.
Что-то заставило ее взглянуть через плечо. Шанд не сводил глаз с Зеркала, словно пытаясь проникнуть взглядом на Аркан. Он дрожал. «Чего бы только я ни дала, чтобы снова соединить вас, – подумала Магрета. – Не оттого ли Шанд так жаждет сделать эту флейту?»
Озадаченная, она отложила Зеркало, затем снова взяла в руки. Магрета заставила его раскрыться, как прежде. Оно сказало ей то же, что и раньше, и выпустило те слова, которые уже опускало до того.
– Но что же это означает? Что мне делать с Зеркалом? – Шанд медленно выходил из задумчивости.
– Понятия не имею, – произнес он еле слышно.
– Возможно, оно повреждено, – предположила Магрета, осторожно осматривая Зеркало. – Или я недостаточно похожа на Элиору.
– Или Кривое Зеркало снова взялось за свои фокусы, – сказал Шанд. – Кто знает?
25
ТРИ ЗАДАЧИ
Феламора была сломлена. С тех пор как она нашла золото в Хависсарде, на нее валились одна беда за другой. Теперь ей нужно придумать, как справиться с восставшими феллемами. Феламора называла их овцами, но это лишь доказывало, как отдалилась она от них за эти минувшие века.
Феламора сидела у входа в пещеру, погруженная в глубины отчаяния, когда феллемы, нагруженные орехами, вернулись в лагерь.
– Я потерпела поражение, – сказала она. – Я позвала вас в этот никудышный мир напрасно. Магрета ушла, и все, за что я боролась три столетия, обратилось в прах. И я тоже. Теперь это бремя слишком тяжело для меня, чтобы нести его дальше.
Если это была мольба о сочувствии, то она не тронула феллемов.
– Тот позорный план, о котором нам рассказала Магрета, и заслуживает поражения, – произнес Гэтрен. – Каждая моя косточка ноет по Таллаламу, но должны же быть другие пути. А если нет, то я останусь на Сантенаре до самой смерти, и тогда уж мои кости перестанут ныть.
Феламора не отвечала. «Поражение, поражение, поражение! – думала она. – Ты напросилась на это задание, но напрасно похвалялась. Тебе доверили, а ты оказалась недостойна. И теперь феллемы на Сантенаре и те, что ждут нас на Таллаламе, будут ждать напрасно».
Халлала и Элламия появились за спиной у Гэтрена и с минуту стояли, наблюдая. Они аккуратно сложили припасы, вымыли руки и сели перед Феламорой. Пара маленьких коричневых птичек прыгала вокруг камней перед пещерой, подбирая семена и крошки.
– Вспомни, какое напутствие тебе дали перед тем, как мы покинули Таллалам и прибыли в этот несчастный мир, – сказала Халлала. – Ты – одна из феллемов, и когда перед тобой трудный выбор или ноша слишком тяжела, ты должна посоветоваться с нами. Как только выбор сделан, мы будем тебя поддерживать, невзирая ни на что, – но только не в том случае, если из-за своего высокомерия ты не посоветуешься с нами. Вот почему мы изгнали тебя, после того как нам стало известно о преступлении Магреты. Мы не взваливали на тебя нашу ношу – ты сама вызвалась ее нести.
– Давай, рассказывай! – приказал Гэтрен. – Мы должны знать, какая угроза над нами нависла из-за твоего безумства.
– Когда я заглянула в записную книжку Ялкары с этими странными, но знакомыми письменами, я пришла в ужас. Я чувствовала, как иероглифы извиваются, пытаясь соскользнуть со страниц и нанести мне удар. Это порочная книжка, в которой полно лживых рассказов о нашем народе.
– Итак, – ледяным тоном произнес Гэтрен, – победив злейшего врага феллемов, ты забрала ее дочь и создала посредством нее еще более страшного врага. – Его голос походил на щелканье бича. – Ты глупа, Феламора! Ты заслужила то, что с тобой случилось. Мы ничего тебе не должны. Пошли, Халлала, Элламия! Давайте свяжемся с феллемами и отошлем их обратно. Я больше не могу выносить зловоние этого места.
Халлала подняла руку.
– Постой! – сказала она. – Теперь нам известно, что на Сантенаре есть троекровница. А что, если Магрета станет союзницей Рулька? Вместе они будут представлять угрозу даже для Таллалама.
– Но это же безумие! – с презрением воскликнула Элламия. – Что же нам делать?
– Я не… – начала Феламора.
– Неужели ты не видишь опасности? – перебила ее Элламия. – Возможно, Магрета обладает не только силой каронов, но и нашей тоже. Она знает нас, понимает, а после того, что ты с ней сделала, как же она может не ненавидеть нас?
– Я предусмотрительно сломила ее дух, – возразила Феламора.
– Значит, он быстро восстанавливается, поскольку, как мы слышали, она привела армию в Баннадор, чтобы защитить свою подругу! Таллалам уязвим – вот почему мы пришли сюда. Нас мало, и мы слабы. Наши иллюзии, хоть они и хитроумны, – ничто по сравнению с грубой силой каронов или их мощными машинами – такими, как машина Рулька. Они могли бы вытеснить нас из нашего собственного мира.
– Я не вижу выхода, – безнадежно промолвил Гэтрен. – Меня пугает книжка Ялкары. Ее нужно найти и уничтожить.
– Но как? – спросила Элламия.
– Несомненно, она все еще у Мендарка, – ответила Халлала. – Кто-то должен отправиться в Туркад, забрать книжку, и мы сожжем ее. Это первая задача.
– Как насчет Рулька? – подал голос Гэтрен.
– Мы должны дать ему отпор, – сказала Элламия. – Несмотря на всю его силу. И все наши слабости!
– Тогда нам нужно магическое устройство, которое могло бы сравниться с его машиной, – заявила Феламора.
– Никогда! – хором вскричали три феллема. – Это величайший грех!
Феламора вскочила с земли – она снова выглядела как предводительница, смелая и гордая.
– Выслушайте меня! Уже более трех тысячелетий мы боремся здесь с каронами. И если вы помните, мы перепробовали все, что известно феллемам. Все! Но мы были бессильны, поскольку подчинялись этому запрету и отказывались увеличить нашу силу с помощью магических приспособлений. Сколько нас пало из-за этого? Магрета была моим способом обойти запрет – я создала магическое приспособление в виде человека, а не машины!
– Но Магрета вышла из-под твоего контроля, – напомнила Халлала. – Теперь мы оказались в еще более сложном положении.
– И отсюда вытекает вторая задача, – вмешался Гэтрен. – Магрета должна умереть!
Феламора застыла, в глазах у нее был ужас.
– Нет, – прошептала она. – Она для меня – все, хотя я и обращалась с ней плохо. Это все равно что отрезать у живого человека руку.
– Рука заражена, и ее должно отсечь, чтобы спасти все тело. Для тебя она важнее Таллалама?
– Нет, – ответила Феламора.
– Нам такое решение тоже не нравится, но это нужно сделать.
Все трое смотрели на Феламору. Разумом она понимала, что феллемы правы, но сердце отказывалось подчиниться.
– Я не могу, – сказала Феламора, до крови закусив губу. – Умоляю вас, не причиняйте ей вреда. Мы связаны, она и я.
– Ты подчинишься нашей воле, или мы отречемся от тебя навеки, – резко прозвучали слова Элламии.
Феламора испытывала адские муки.
– Нет, этого я не вынесу, – прошептала она. – Ах, Магрета! Я не могу согласиться, чтобы ей причинили боль. Вы же знаете, что она для меня значит.
– Тебе придется подчиниться, – холодно произнес Гэтрен. Феламора закрыла лицо руками и рухнула на землю, свернувшись в маленький комок.
Феллемы переглянулись.
– Мне всегда нравилась Магрета, – начала Элламия. – Но я сделаю это, если будет решено, что это нужно сделать.
– Это нужно сделать, – твердо сказала Халлала, и Гэтрен вторил ей. – Но будь милосердна – пусть это будет быстрая смерть.
– Это нужно сделать, – повторила Элламия, и голос ее прозвучал, как скрип каменной плиты, закрывающей гробницу. – Карана – тоже троекровница, и она также должна умереть. Ее смерть разрушит план Рулька. Мы договорились?
– Да, – сказали они хором. – Карана также должна умереть.
– Наша третья и самая важная задача, – продолжила Элламия, – сразиться с Рульком и его машиной. У тебя есть на этот счет идеи, Феламора?
Феламора не отвечала. Гэтрен поднял ее.
– Итак, Феламора? – снова обратилась к ней Элламия.
– Остался лишь один способ, – безжизненным шепотом прошелестела Феламора. – Мы должны нарушить запрет и создать собственное устройство. Мы должны использовать золото Ялкары.
– Никогда! – воскликнули все трое как один.
Она села прямо, и ужас на минуту вытеснил ее душевную муку.
– Послушайте меня! – прошипела Феламора. – Откуда взялся этот запрет? Может кто-нибудь из вас сказать мне это?
– Нет, – ответил Гэтрен. – История запрета столь давняя, что затерялась в глубинах времени. Запрет был всегда.
– Неправда! Не удивлюсь, если нам навязали его, чтобы погубить нас. Возможно, это сделали наши враги в далеком прошлом. Без подобного устройства у нас нет шансов победить Рулька, не так ли?
– Да, у нас нет шанса, – мрачно согласился Гэтрен.
– Так давайте же нарушим запрет и создадим для себя оружие не хуже, чем у Рулька. Это будет нелегко, и, возможно, у нас ничего не получится, но по крайней мере мы будем знать, что сделали все, что могли. Что скажете? – Ее глаза сверкали.
– Покажи нам золото Ялкары, – попросила Элламия.
Феламора принесла драгоценности, которые забрала из Хависсарда. Она выложила их на землю перед феллемами – тяжелую цепь, браслет и диадему. Все предметы были изготовлены из красного золота. Феламора дотронулась до них пальцем. Ощущение было весьма неприятное. Тогда она передала украшения Гэтрену, а тот пустил их по кругу.
– От металла покалывает кожу, – заметила Элламия. – О, мне совсем не нравится это ощущение. – Она бросила драгоценности Феламоре.
– Это из-за того, что их использовала Ялкара – наш враг. Золото Аркана – особое, – пояснила Феламора.
– И очень опасное, – добавил осторожный Гэтрен. – Зачем оно нам нужно?
– Мы не очень-то умеем делать устройства, – напомнила ему Феламора. – Если нам придется воспользоваться искусством наших врагов и создать магическое приспособление, тем больше причин сделать его из самого могущественного материала, какой только есть во всех трех мирах.
Феллемы ушли под деревья и принялись беседовать. Затем они вернулись.
– Мы даем разрешение, – сказал Гэтрен. – Но устройство должно быть выдержано в наших родных традициях. Никаких флейт! Никаких машин!
– Ты посоветовалась с нами как надлежит, – продолжила Халлала, – и мы выработали собственное решение. Теперь твой долг – решить, какую линию выбрать.
– Благодарю, – шепотом ответила Феламора. – Мне бы хотелось сделать этот выбор здесь, с вами. – Она долго сидела склонив голову и молчала, потом снова заговорила:
– Что бы я ни выбрала, три мира навеки изменятся. Возможно, Таллалам уже необратимо изменился. Даже наверняка – ведь нас так давно там не было. Но все меняется, и запрет должен быть снят.
– Я сделала свой выбор, – сказала Феламора, и голос ее отозвался в сердцах троих феллемов, как похоронный звон. – Это наша третья задача. Мы используем золото. Мы сделаем из него собственный инструмент. Мы изготовим наноллет – на нем умеет играть каждый ребенок феллемов. С его помощью мы разнесем Непреодолимую Преграду и машину Рулька, мы нанесем ему такой сокрушительный удар, после которого он никогда не сможет оправиться. И тогда, – произнесла она с сияющими глазами, – мы отправимся домой, на Таллалам, с сознанием того, что наш долг выполнен.
Феламора сидела у входа в пещеру, погруженная в глубины отчаяния, когда феллемы, нагруженные орехами, вернулись в лагерь.
– Я потерпела поражение, – сказала она. – Я позвала вас в этот никудышный мир напрасно. Магрета ушла, и все, за что я боролась три столетия, обратилось в прах. И я тоже. Теперь это бремя слишком тяжело для меня, чтобы нести его дальше.
Если это была мольба о сочувствии, то она не тронула феллемов.
– Тот позорный план, о котором нам рассказала Магрета, и заслуживает поражения, – произнес Гэтрен. – Каждая моя косточка ноет по Таллаламу, но должны же быть другие пути. А если нет, то я останусь на Сантенаре до самой смерти, и тогда уж мои кости перестанут ныть.
Феламора не отвечала. «Поражение, поражение, поражение! – думала она. – Ты напросилась на это задание, но напрасно похвалялась. Тебе доверили, а ты оказалась недостойна. И теперь феллемы на Сантенаре и те, что ждут нас на Таллаламе, будут ждать напрасно».
Халлала и Элламия появились за спиной у Гэтрена и с минуту стояли, наблюдая. Они аккуратно сложили припасы, вымыли руки и сели перед Феламорой. Пара маленьких коричневых птичек прыгала вокруг камней перед пещерой, подбирая семена и крошки.
– Вспомни, какое напутствие тебе дали перед тем, как мы покинули Таллалам и прибыли в этот несчастный мир, – сказала Халлала. – Ты – одна из феллемов, и когда перед тобой трудный выбор или ноша слишком тяжела, ты должна посоветоваться с нами. Как только выбор сделан, мы будем тебя поддерживать, невзирая ни на что, – но только не в том случае, если из-за своего высокомерия ты не посоветуешься с нами. Вот почему мы изгнали тебя, после того как нам стало известно о преступлении Магреты. Мы не взваливали на тебя нашу ношу – ты сама вызвалась ее нести.
– Давай, рассказывай! – приказал Гэтрен. – Мы должны знать, какая угроза над нами нависла из-за твоего безумства.
– Когда я заглянула в записную книжку Ялкары с этими странными, но знакомыми письменами, я пришла в ужас. Я чувствовала, как иероглифы извиваются, пытаясь соскользнуть со страниц и нанести мне удар. Это порочная книжка, в которой полно лживых рассказов о нашем народе.
– Итак, – ледяным тоном произнес Гэтрен, – победив злейшего врага феллемов, ты забрала ее дочь и создала посредством нее еще более страшного врага. – Его голос походил на щелканье бича. – Ты глупа, Феламора! Ты заслужила то, что с тобой случилось. Мы ничего тебе не должны. Пошли, Халлала, Элламия! Давайте свяжемся с феллемами и отошлем их обратно. Я больше не могу выносить зловоние этого места.
Халлала подняла руку.
– Постой! – сказала она. – Теперь нам известно, что на Сантенаре есть троекровница. А что, если Магрета станет союзницей Рулька? Вместе они будут представлять угрозу даже для Таллалама.
– Но это же безумие! – с презрением воскликнула Элламия. – Что же нам делать?
– Я не… – начала Феламора.
– Неужели ты не видишь опасности? – перебила ее Элламия. – Возможно, Магрета обладает не только силой каронов, но и нашей тоже. Она знает нас, понимает, а после того, что ты с ней сделала, как же она может не ненавидеть нас?
– Я предусмотрительно сломила ее дух, – возразила Феламора.
– Значит, он быстро восстанавливается, поскольку, как мы слышали, она привела армию в Баннадор, чтобы защитить свою подругу! Таллалам уязвим – вот почему мы пришли сюда. Нас мало, и мы слабы. Наши иллюзии, хоть они и хитроумны, – ничто по сравнению с грубой силой каронов или их мощными машинами – такими, как машина Рулька. Они могли бы вытеснить нас из нашего собственного мира.
– Я не вижу выхода, – безнадежно промолвил Гэтрен. – Меня пугает книжка Ялкары. Ее нужно найти и уничтожить.
– Но как? – спросила Элламия.
– Несомненно, она все еще у Мендарка, – ответила Халлала. – Кто-то должен отправиться в Туркад, забрать книжку, и мы сожжем ее. Это первая задача.
– Как насчет Рулька? – подал голос Гэтрен.
– Мы должны дать ему отпор, – сказала Элламия. – Несмотря на всю его силу. И все наши слабости!
– Тогда нам нужно магическое устройство, которое могло бы сравниться с его машиной, – заявила Феламора.
– Никогда! – хором вскричали три феллема. – Это величайший грех!
Феламора вскочила с земли – она снова выглядела как предводительница, смелая и гордая.
– Выслушайте меня! Уже более трех тысячелетий мы боремся здесь с каронами. И если вы помните, мы перепробовали все, что известно феллемам. Все! Но мы были бессильны, поскольку подчинялись этому запрету и отказывались увеличить нашу силу с помощью магических приспособлений. Сколько нас пало из-за этого? Магрета была моим способом обойти запрет – я создала магическое приспособление в виде человека, а не машины!
– Но Магрета вышла из-под твоего контроля, – напомнила Халлала. – Теперь мы оказались в еще более сложном положении.
– И отсюда вытекает вторая задача, – вмешался Гэтрен. – Магрета должна умереть!
Феламора застыла, в глазах у нее был ужас.
– Нет, – прошептала она. – Она для меня – все, хотя я и обращалась с ней плохо. Это все равно что отрезать у живого человека руку.
– Рука заражена, и ее должно отсечь, чтобы спасти все тело. Для тебя она важнее Таллалама?
– Нет, – ответила Феламора.
– Нам такое решение тоже не нравится, но это нужно сделать.
Все трое смотрели на Феламору. Разумом она понимала, что феллемы правы, но сердце отказывалось подчиниться.
– Я не могу, – сказала Феламора, до крови закусив губу. – Умоляю вас, не причиняйте ей вреда. Мы связаны, она и я.
– Ты подчинишься нашей воле, или мы отречемся от тебя навеки, – резко прозвучали слова Элламии.
Феламора испытывала адские муки.
– Нет, этого я не вынесу, – прошептала она. – Ах, Магрета! Я не могу согласиться, чтобы ей причинили боль. Вы же знаете, что она для меня значит.
– Тебе придется подчиниться, – холодно произнес Гэтрен. Феламора закрыла лицо руками и рухнула на землю, свернувшись в маленький комок.
Феллемы переглянулись.
– Мне всегда нравилась Магрета, – начала Элламия. – Но я сделаю это, если будет решено, что это нужно сделать.
– Это нужно сделать, – твердо сказала Халлала, и Гэтрен вторил ей. – Но будь милосердна – пусть это будет быстрая смерть.
– Это нужно сделать, – повторила Элламия, и голос ее прозвучал, как скрип каменной плиты, закрывающей гробницу. – Карана – тоже троекровница, и она также должна умереть. Ее смерть разрушит план Рулька. Мы договорились?
– Да, – сказали они хором. – Карана также должна умереть.
– Наша третья и самая важная задача, – продолжила Элламия, – сразиться с Рульком и его машиной. У тебя есть на этот счет идеи, Феламора?
Феламора не отвечала. Гэтрен поднял ее.
– Итак, Феламора? – снова обратилась к ней Элламия.
– Остался лишь один способ, – безжизненным шепотом прошелестела Феламора. – Мы должны нарушить запрет и создать собственное устройство. Мы должны использовать золото Ялкары.
– Никогда! – воскликнули все трое как один.
Она села прямо, и ужас на минуту вытеснил ее душевную муку.
– Послушайте меня! – прошипела Феламора. – Откуда взялся этот запрет? Может кто-нибудь из вас сказать мне это?
– Нет, – ответил Гэтрен. – История запрета столь давняя, что затерялась в глубинах времени. Запрет был всегда.
– Неправда! Не удивлюсь, если нам навязали его, чтобы погубить нас. Возможно, это сделали наши враги в далеком прошлом. Без подобного устройства у нас нет шансов победить Рулька, не так ли?
– Да, у нас нет шанса, – мрачно согласился Гэтрен.
– Так давайте же нарушим запрет и создадим для себя оружие не хуже, чем у Рулька. Это будет нелегко, и, возможно, у нас ничего не получится, но по крайней мере мы будем знать, что сделали все, что могли. Что скажете? – Ее глаза сверкали.
– Покажи нам золото Ялкары, – попросила Элламия.
Феламора принесла драгоценности, которые забрала из Хависсарда. Она выложила их на землю перед феллемами – тяжелую цепь, браслет и диадему. Все предметы были изготовлены из красного золота. Феламора дотронулась до них пальцем. Ощущение было весьма неприятное. Тогда она передала украшения Гэтрену, а тот пустил их по кругу.
– От металла покалывает кожу, – заметила Элламия. – О, мне совсем не нравится это ощущение. – Она бросила драгоценности Феламоре.
– Это из-за того, что их использовала Ялкара – наш враг. Золото Аркана – особое, – пояснила Феламора.
– И очень опасное, – добавил осторожный Гэтрен. – Зачем оно нам нужно?
– Мы не очень-то умеем делать устройства, – напомнила ему Феламора. – Если нам придется воспользоваться искусством наших врагов и создать магическое приспособление, тем больше причин сделать его из самого могущественного материала, какой только есть во всех трех мирах.
Феллемы ушли под деревья и принялись беседовать. Затем они вернулись.
– Мы даем разрешение, – сказал Гэтрен. – Но устройство должно быть выдержано в наших родных традициях. Никаких флейт! Никаких машин!
– Ты посоветовалась с нами как надлежит, – продолжила Халлала, – и мы выработали собственное решение. Теперь твой долг – решить, какую линию выбрать.
– Благодарю, – шепотом ответила Феламора. – Мне бы хотелось сделать этот выбор здесь, с вами. – Она долго сидела склонив голову и молчала, потом снова заговорила:
– Что бы я ни выбрала, три мира навеки изменятся. Возможно, Таллалам уже необратимо изменился. Даже наверняка – ведь нас так давно там не было. Но все меняется, и запрет должен быть снят.
– Я сделала свой выбор, – сказала Феламора, и голос ее отозвался в сердцах троих феллемов, как похоронный звон. – Это наша третья задача. Мы используем золото. Мы сделаем из него собственный инструмент. Мы изготовим наноллет – на нем умеет играть каждый ребенок феллемов. С его помощью мы разнесем Непреодолимую Преграду и машину Рулька, мы нанесем ему такой сокрушительный удар, после которого он никогда не сможет оправиться. И тогда, – произнесла она с сияющими глазами, – мы отправимся домой, на Таллалам, с сознанием того, что наш долг выполнен.
26
СОВСЕМ КАК ДОМИНО
Магрета и Шанд стояли в мрачном кабинете Иггура, вокруг них собрались остальные. Все они внимательно смотрели на слова, появлявшиеся в Зеркале.
«…Твоя задача – разрушить Непреодолимую Преграду и в то же время сохранить равновесие между мирами, которое существовало до Золотой флейты.
Вот что ты должна…»
– Следующая часть послания пропущена, – объяснила Магрета собравшимся. – Оно кончается вот так: «… взгляни на Зеркало, и оно покажет, что ты должна сделать».
– Эти два высказывания связаны, – воскликнул Мендарк. – Вспомните ответ на предсказание: «Появится „инструмент“ – „хаш-зик-макатза“, „три-и-один“ – и если будет найден способ, как его изменить, Сантенар может быть спасен. Но в конце концов инструмент будет потерян».
Мы знаем, как следует понимать «три»: золото Аркана, драгоценное черное дерево с Таллалама и искусство мастеров Сантенара, которые должны сделать из этих материалов Золотую флейту. А «один» – тот, который должен ее использовать, – может означать только то, что это ты, Магрета.
– Как же это может быть? – удивилась Магрета. – Ялкара предостерегает, что применение подобных устройств ускорит разрушение Непреодолимой Преграды. Как же она могла хотеть, чтобы Золотую флейту изготовили заново?
– Это же ясно любому дураку! – рассердился Мендарк. – Если флейту использовать правильно, она скорее раскроет Непреодолимую Преграду, нежели заставит ее рухнуть.
Ощутив давление Мендарка, Магрета впала в панику.
– Что значит «правильно»? Никто не знает, как использовали флейту прежде.
– Тогда я предлагаю тебе, – холодно произнес Мендарк, и по его тону было ясно, что его раздражает внешнее сходство Магреты с каронами, – заняться поисками недостающей части сообщения, а не критиковать тех, кто действительно пытается что-то сделать. У нас есть драгоценное черное дерево и искусные золотых дел мастера, способные работать по чертежам Тензора, – если мы убедим его принять участие. Все, что нам нужно для изготовления нашего оружия, – это золото Аркана. – Он бросил на стол несколько вещиц из золота: кольцо, которое Иггур показал им несколько месяцев тому назад, и несколько звеньев тонкой цепочки. – Этого недостаточно, – заключил он.
– Да, – согласился Иггур. – Нам нужно оказать сопротивление. Рульк демонстрирует свою силу на западе, испытывая нас. Гаршарды вновь выступили из Шазмака. Он становится сильнее с каждым часом. Мы должны сразиться с ним или погибнуть.
Магрета сидела молча, оробев от агрессивности Мендарка. Она не сомневалась, что он не прав. И вдруг ей пришла в голову мысль.
– Зеркало – это мое право первородства? – прошептала она на ухо Шанду.
Немного поразмыслив, он ответил:
– Нет, не твое, а Элиоры. Я всегда считал, что речь шла о Зеркале. Что же еще могла иметь в виду Ялкара?
Однако немного подумав, Шанд поднялся и сказал Магрете:
– Давай выйдем.
– Как всегда, ты удираешь, как только ты нужен, – ядовито заметил Мендарк.
Шанд бросил взгляд через плечо и усмехнулся, и они с Магретой исчезли за дверью.
Карана сидела, слушая разговоры о войне. Она знала, что война грядет: ее сны о Шазмаке и бездне возобновились неделю назад. Скоро она начнется. «Мне нужно домой, – в отчаянии думала Карана. – На сей раз я должна быть там».
– Это пустая трата времени, – горячился Иггур после нескольких часов бесплодных споров членов Совета.
– Да, – согласился Надирил. – У Феламоры золото Ялкары – это единственное, что не вызывает сомнений.
Иггур резко поднялся:
– Меня ждут более важные дела.
– Мы должны повести армию в Эллюдор и отнять у нее золото, – сказал Мендарк.
– У тебя нет армии, – осадил его Иггур.
– Да, Иггур, но если бы она у меня была, мне бы хватило мужества повести ее.
– Хватит твоих хитрых уловок, Мендарк. Я доказал свое мужество! – Порывшись в бумагах на своем столе, Иггур нашел свернутую рулоном карту. – Но в кои-то веки ты прав. Возможно, нам следует отправиться в Эллюдор и отобрать у Феламоры золото.
– Она спрячется, – возразила Карана. – Вам ее никогда не найти.
– У меня есть идея! – воскликнул Иггур. – Стража, очистите помещение!
После того как все ушли, Мендарк и Иггур продолжили обсуждение, словно близкие друзья, а не соперники.
– Ей от меня не спрятаться, – сказал Иггур, разворачивая карту. Это была та самая карта, которую рисовал Шанд в домике у моря, показывая Магрете долину Феламоры в Эллюдоре. – За один день я могу собрать целую толпу иллюзионистов. С их помощью мы можем загнать ее в угол, и ее безупречное убежище превратится в безупречную ловушку. Посмотри, отсюда лишь один выход.
Мендарк разглядывал карту:
– Да, Шанд определенно умеет подмечать детали! Расскажи, как ты собираешься действовать?
– Видишь, долина, выбранная Феламорой, окружена со всех сторон скалами, а вот эту тропу легко перекрыть. Можно спуститься с утесов – есть два варианта, – однако этот путь неудобен. Я бы пошел здесь, – указал он на карте, – хотя нам и нужна будет защита.
Мендарк перебил его:
– Если мы сумеем найти достаточно мастеров-иллюзионистов, и к тому же у нас будет чувствительница, чтобы соединить их, то мы получим возможность почувствовать любые чары Феламоры и разрушить их с помощью своих чар.
Иггур потер подбородок:
– Я знаю, что ты чувствительник, Мендарк. Но рискнешь ли ты своим разумом, а быть может, и своей жизнью ради такого непредсказуемого и… опасного предприятия?
– Я бы предпочел этого не делать, – ответил Мендарк. – Как ты правильно заметил, это предприятие рискованное, а у меня есть и другие обязательства.
«…Твоя задача – разрушить Непреодолимую Преграду и в то же время сохранить равновесие между мирами, которое существовало до Золотой флейты.
Вот что ты должна…»
– Следующая часть послания пропущена, – объяснила Магрета собравшимся. – Оно кончается вот так: «… взгляни на Зеркало, и оно покажет, что ты должна сделать».
– Эти два высказывания связаны, – воскликнул Мендарк. – Вспомните ответ на предсказание: «Появится „инструмент“ – „хаш-зик-макатза“, „три-и-один“ – и если будет найден способ, как его изменить, Сантенар может быть спасен. Но в конце концов инструмент будет потерян».
Мы знаем, как следует понимать «три»: золото Аркана, драгоценное черное дерево с Таллалама и искусство мастеров Сантенара, которые должны сделать из этих материалов Золотую флейту. А «один» – тот, который должен ее использовать, – может означать только то, что это ты, Магрета.
– Как же это может быть? – удивилась Магрета. – Ялкара предостерегает, что применение подобных устройств ускорит разрушение Непреодолимой Преграды. Как же она могла хотеть, чтобы Золотую флейту изготовили заново?
– Это же ясно любому дураку! – рассердился Мендарк. – Если флейту использовать правильно, она скорее раскроет Непреодолимую Преграду, нежели заставит ее рухнуть.
Ощутив давление Мендарка, Магрета впала в панику.
– Что значит «правильно»? Никто не знает, как использовали флейту прежде.
– Тогда я предлагаю тебе, – холодно произнес Мендарк, и по его тону было ясно, что его раздражает внешнее сходство Магреты с каронами, – заняться поисками недостающей части сообщения, а не критиковать тех, кто действительно пытается что-то сделать. У нас есть драгоценное черное дерево и искусные золотых дел мастера, способные работать по чертежам Тензора, – если мы убедим его принять участие. Все, что нам нужно для изготовления нашего оружия, – это золото Аркана. – Он бросил на стол несколько вещиц из золота: кольцо, которое Иггур показал им несколько месяцев тому назад, и несколько звеньев тонкой цепочки. – Этого недостаточно, – заключил он.
– Да, – согласился Иггур. – Нам нужно оказать сопротивление. Рульк демонстрирует свою силу на западе, испытывая нас. Гаршарды вновь выступили из Шазмака. Он становится сильнее с каждым часом. Мы должны сразиться с ним или погибнуть.
Магрета сидела молча, оробев от агрессивности Мендарка. Она не сомневалась, что он не прав. И вдруг ей пришла в голову мысль.
– Зеркало – это мое право первородства? – прошептала она на ухо Шанду.
Немного поразмыслив, он ответил:
– Нет, не твое, а Элиоры. Я всегда считал, что речь шла о Зеркале. Что же еще могла иметь в виду Ялкара?
Однако немного подумав, Шанд поднялся и сказал Магрете:
– Давай выйдем.
– Как всегда, ты удираешь, как только ты нужен, – ядовито заметил Мендарк.
Шанд бросил взгляд через плечо и усмехнулся, и они с Магретой исчезли за дверью.
Карана сидела, слушая разговоры о войне. Она знала, что война грядет: ее сны о Шазмаке и бездне возобновились неделю назад. Скоро она начнется. «Мне нужно домой, – в отчаянии думала Карана. – На сей раз я должна быть там».
– Это пустая трата времени, – горячился Иггур после нескольких часов бесплодных споров членов Совета.
– Да, – согласился Надирил. – У Феламоры золото Ялкары – это единственное, что не вызывает сомнений.
Иггур резко поднялся:
– Меня ждут более важные дела.
– Мы должны повести армию в Эллюдор и отнять у нее золото, – сказал Мендарк.
– У тебя нет армии, – осадил его Иггур.
– Да, Иггур, но если бы она у меня была, мне бы хватило мужества повести ее.
– Хватит твоих хитрых уловок, Мендарк. Я доказал свое мужество! – Порывшись в бумагах на своем столе, Иггур нашел свернутую рулоном карту. – Но в кои-то веки ты прав. Возможно, нам следует отправиться в Эллюдор и отобрать у Феламоры золото.
– Она спрячется, – возразила Карана. – Вам ее никогда не найти.
– У меня есть идея! – воскликнул Иггур. – Стража, очистите помещение!
После того как все ушли, Мендарк и Иггур продолжили обсуждение, словно близкие друзья, а не соперники.
– Ей от меня не спрятаться, – сказал Иггур, разворачивая карту. Это была та самая карта, которую рисовал Шанд в домике у моря, показывая Магрете долину Феламоры в Эллюдоре. – За один день я могу собрать целую толпу иллюзионистов. С их помощью мы можем загнать ее в угол, и ее безупречное убежище превратится в безупречную ловушку. Посмотри, отсюда лишь один выход.
Мендарк разглядывал карту:
– Да, Шанд определенно умеет подмечать детали! Расскажи, как ты собираешься действовать?
– Видишь, долина, выбранная Феламорой, окружена со всех сторон скалами, а вот эту тропу легко перекрыть. Можно спуститься с утесов – есть два варианта, – однако этот путь неудобен. Я бы пошел здесь, – указал он на карте, – хотя нам и нужна будет защита.
Мендарк перебил его:
– Если мы сумеем найти достаточно мастеров-иллюзионистов, и к тому же у нас будет чувствительница, чтобы соединить их, то мы получим возможность почувствовать любые чары Феламоры и разрушить их с помощью своих чар.
Иггур потер подбородок:
– Я знаю, что ты чувствительник, Мендарк. Но рискнешь ли ты своим разумом, а быть может, и своей жизнью ради такого непредсказуемого и… опасного предприятия?
– Я бы предпочел этого не делать, – ответил Мендарк. – Как ты правильно заметил, это предприятие рискованное, а у меня есть и другие обязательства.