Ирвин Ян. Врата трех миров

   В ту ночь они продолжили путешествие, не желая разбивать лагерь на тропе. У подножия утеса был каменный мост, и отряд перешел по нему на другую сторону. Овраги, через которые Карана перебиралась после хайта, были теперь затоплены. Вскоре тут образуются непроходимые потоки. Наконец-то качалась весна.
   Они позавтракали в павильоне у Черного Озера и, передохнув около часа, двинулись в путь. Носильщики осторожно ступали по горной тропинке. Лиан, который в свою очередь нес сейчас носилки, о чем-то задумался.
   – В чем дело? – осведомилась Карана.
   – Да так, просто вспомнил. В прошлый раз, когда я был здесь, это меня несли на носилках. А потом как раз на этом месте появился транкс.
   – Ну что же, хотя бы об этом мне не нужно беспокоиться: он давно мертв.
   – Но сколько же их еще на свободе?
   Последняя часть пути казалась нескончаемой, но вот они спустились с гор и оказались на хорошо утоптанной дороге, ведущей в Готримское поместье. Карану внезапно охватил страх, что ее дом постигло какое-то несчастье. Но вскоре над вершиной холма показались его каменные дымовые трубы и крыши из зеленого шифера. Готрим предстал перед ними, такой же, как всегда, – маленькое старое, сильно обветшавшее, поместье. Одно крыло – в лесах, в садах уныло и пусто.
   – У него заброшенный вид, – с беспокойством произнесла Карана.
   Обогнув дом, они увидели с полдюжины детишек, которые гонялись друг за другом по клумбам. Одна из вишен в саду начала цвести. Дети с криком подбежали поглазеть на незнакомцев. В дверях черного входа показались люди, и среди них Карана увидела седые волосы и сутулую фигуру Рахиса – оплота Готрима и всей ее жизни с тех пор, как умер ее отец. Она издала вздох облегчения. «Рахис жив! Значит, все будет хорошо!»
   Ее хотели отнести наверх, в ее спальню, и положить на огромную кровать, но, несмотря на довольно сильную боль, Карана и слышать об этом не хотела.
   – Положите меня вон там, – сказала она, указывая на уголок между камином и окном в старой башне. – Я буду там спать, пока мне не снимут гипс. Я хочу все видеть.
   В тот вечер в Готриме был банкет. На нем ели продукты аркимов, которые пришедшие захватили с собой из Шазмака (правда, многие обитатели Готрима были не в восторге от причудливой иностранной еды). Вино достали из погреба Караны. Сожгли целую поленницу, чтобы все прибывшие смогли смыть с себя недельную грязь. У Караны невыносимо чесалась кожа под гипсом, но ей пришлось довольствоваться обтиранием.
   В Готриме они впервые за несколько недель услышали новости, и эти новости были нерадостные. Странные существа, умные, как лорски и транксы, такие же кровожадные и дикие, большие и маленькие, самых различных видов, появившиеся ниоткуда, распространились по всему Мельдорину. Особенно много их было в Эллюдорском лесу.
 
   На следующее утро Карана вновь оказалась на носилках, она проверяла состояние садов и ход строительных работ, когда к парадному входу подъехал какой-то незнакомец в сопровождении двух солдат.
   – Наверно, один из лейтенантов Иггура с депешей, – предположил Лиан.
   – Мне бы лучше их поприветствовать. Внесите меня, пожалуйста, в дом.
   Когда Карану внесли в холл, она увидела дородного мужчину с черными глазами и крючковатым носом, который беседовал с Иггуром. Ноги у него были длинные и тонкие.
   – Он не похож на солдата, – заметила Карана. – Скорее чиновник.
   – Или сборщик налогов!
   Она озадаченно посмотрела на Лиана. Об этой проблеме Карана совсем забыла.
   Иггур сделал жест в ее сторону, и мужчина направился к ней.
   – Карана Элинора Мелузельда Ферн?
   – Да, это мое имя.
   – Я Гарлиш Тунк, сборщик налогов в районе, именуемом Горы Баннадора. Вот мое удостоверение.
   Открыв кожаный портфель, он извлек оттуда документ – пергамент, исписанный черными чернилами. Внизу стояла печать Иггура.
   Карана даже не взглянула на документ. Вряд ли этот человек был самозванцем.
   – Я знаю, кто ты.
   – Сумма, которую ты должна уплатить, составляет пятьсот сорок таров, – сказал Тунк. – Вот документ, где все подсчитано.
   И он вручил Каране бумажный свиток, перевязанный черной лентой.
   – Траурная лента очень сюда подходит, – заметила Карана, которая не стала читать и этот документ.
   – Пожалуйста, ознакомься с подсчетами, – настаивал сборщик налогов. – Таков закон в государстве Иггура, а он требует, чтобы все делалось по правилам.
   Карана прочла документ. Столько-то таров за дом; столько-то – за землю, дорогу и мосты; подушная подать на ее арендаторов и работников; налог на право ловить рыбу в реке Райм; и еще налог на Готримский лес.
   – А это что такое? Налог на лес?
   – В нем много ценной древесины.
   – Она не имеет цены: ведь ее нельзя использовать.
   – Значит, ты отказываешься от права собственности? – Карана ничего не ответила. Отказаться от права собственности на землю! Да это неслыханно!
   – Я не могу уплатить пятьсот сорок таров, – сказала она. Тунк нахмурился:
   – Какую именно сумму ты не сможешь оплатить?
   – Всю! У меня совсем нет денег.
   – Не сможешь уплатить! – Он сделал запись. – Тогда какие шаги ты готова предпринять, чтобы выплатить долг?
   – Я ничего не должна! – яростно возразила Карана. – Баннадор – суверенное государство. Почему это я должна компенсировать ущерб, нанесенный войной, которую твой господин вел против моей страны, разрушая мои земли и причиняя мне убытки? Убирайся к черту! Я отказываюсь платить!
   – Я буду рассматривать это как апелляцию к лорду Иггуру, – заметил Тунк и подозвал Иггура.
   Карана бросила на Иггура сердитый взгляд, не веря, что он требует у нее такую сумму после всего, что произошло.
   – И четверть этой суммы разорит меня, – сказала она.
   – Государство в руинах, и его нужно отстраивать, – ответил Иггур с ледяным спокойствием. Его ярость против Караны ничуть не уменьшилась.
   – Это ты его разрушил! – взорвалась она.
   – Это уже история! Все должны внести свою лепту в его восстановление.
   – У тебя не было проблем, когда ты собирал деньги на свои дурацкие войны!
   – У тебя есть больше, чем у большинства, Карана. Несомненно, ты можешь изыскать способ уплатить долг.
   – Ничего у меня нет. Все мои ресурсы использованы. Есть только одна возможность.
   – И какова же она?
   – Феламора должна была мне несколько сотен таров.
   – В самом деле? За что же это? – Глаза Иггура блеснули опасным блеском.
   Карана заколебалась:
   – Плата за мое путешествие в Фиц-Горго с целью украсть Зеркало.
   У Иггура чуть не случился припадок.
   – Это не говорит в твою пользу! – отрезал он.
   – Ценности, оставленные ею в Эллюдоре, – мои, если я смогу их добыть. – Карана потрогала браслет из черного дерева, с помощью которого можно было развеять иллюзии Феламоры.
   – А какая мне от этого польза? Дороги и мосты надо чинить сейчас. В Эллюдоре полно чудовищ из бездны. Туда небезопасно ходить.
   Шанд подошел к Иггуру и положил ему руку на плечо. Если кто-то и имел влияние на этого человека, то только Шанд.
   – В данном конкретном случае есть смягчающие обстоятельства, – сказал Шанд. – Думаю, что можно продлить срок уплаты налогов.
   Одна сторона лица Иггура судорожно дернулась, потом он кивнул и холодно произнес:
   – Хорошо! Учитывая твое положение, Карана, а также то, что ты для нас сделала (а я это признаю), я дам тебе отсрочку до конца осени. Но если ты и тогда не уплатишь свой долг, твои земли и прочее имущество на сумму, равную налогу, будут конфискованы.
   Таким образом, проблема лишь отодвинулась на более дальний срок. Названную сумму она вряд ли сможет выплатить и осенью, даже если будет самый обильный урожай.
 
   На следующее утро вся компания отбыла в Туркад: нужно было наводить порядок в стране, а также поскорее извести существа, прибывшие на Сантенар из бездны. Нужно было обустраивать мир.
   – И кто-то это должен делать, – сказал Иггур, забираясь на лошадь. – Хотя и не знаю зачем.
   Карана помахала отъезжающим вслед через открытую дверь. Лиан вернулся в дом.
   – Ну вот все и кончилось. Наконец-то! – Бесцельно послонявшись по холлу, он направился в сторону кухни.
   «Еще не кончилось, – подумала Карана. – Ничего никогда не кончается». Она лежала в своей постели, созерцая почерневшие балки потолка. В поместье стало совсем тихо.
   Сраставшиеся кости болели, и Каране снова захотелось хракса. Как всегда, она оттолкнула эту мысль от себя, но на этот раз тяга была сильнее, чем обычно. Карана повернула голову так, чтобы видеть огонь в камине. Но это также напомнило ей о храксе – о том, как она сжигала его в ту ночь в Готримском лесу. Сейчас она бы разгребла горящие головешки, чтобы достать из огня хракс. И ощутить свою силу и непобедимость. И избавиться от боли и отчаяния.
 
   – Ты тоже собираешься меня покинуть? – спросила Карана в тот день, после полудня. – Полагаю, теперь ты можешь в любой день отправиться в Школу Преданий. Наверно, тебе со мной скучно.
   – Я это планировал, – ответил Лиан и пощекотал Каране пятки, чтобы поддразнить ее.
   – Я запоминаю все твои недобрые поступки, – заметила Карана более раздраженным тоном, чем обычно, поскольку очень устала от гипса и от бессонных ночей: после Шазмака она почти совсем не могла спать. – Не думай, что я не заставлю тебя заплатить за них, когда мне станет лучше.
   Но Лиана ее угрозы не очень-то пугали. Поправив Каране одеяла, он уселся возле нее на подушке.
   – Что ты собираешься делать? – спросила девушка с подозрением, но когда он протянул руку, вложила в нее свою.
   – В чем дело, Карана? – Она разрыдалась.
   – Я предвкушала этот день целых два года, – говорила она сквозь слезы. – Но все вышло не так. Посмотри на меня! Я – инвалид, от которого никакой пользы, Иггур собирается отнять Готрим. И… и…
   – И что, Карана?
   Она отвернулась от Лиана:
   – Это просто ужасно. От меня никакого проку. Я хочу, чтобы ты ушел. Возвращайся в Школу и найди себе кого-нибудь другого.
   Лиан был ошеломлен, но он решил устроить ей проверку.
   – Вообще-то, – начал он, – у меня есть подруга в Школе. И она совсем на тебя не похожа. Она высокая и элегантная, с красивыми черными волосами, и у нее большая…
   Карана задохнулась от возмущения и ткнула его в живот.
   – Я тебя дразнил, – тихо сказал Лиан. – Значит, ты все-таки не хочешь, чтобы я уходил.
   – Нет! – прошептала она.
   – Посмотрим, смогу ли я отгадать, в чем проблема, – продолжил он. – Ты думаешь, что не нужна мне, поскольку не можешь иметь детей?
   Она села, несмотря на боль:
   – Как ты узнал, что я не могу иметь детей?
   – Ты же троекровница! – Лиан крепко обнял ее. – Я это знаю очень давно.
   – И… и я все же тебе нужна? – спросила Карана, словно не веря ему. – Разве ты не любишь детей? – В ее голосе вновь зазвучало подозрение.
   – Мне бы очень хотелось иметь детей. Но ты мне нужна больше.
   Они лежали обнявшись, хотя это было неудобно из-за ее каркаса. Однако Карана была все еще напряжена.
   – Есть что-то еще, не так ли? – спросил Лиан.
   – Разве этого недостаточно?! – воскликнула Карана.
   – Скажи мне, Карана!
   – Это хракс! Теперь я все время его хочу. Я думала, желание пройдет, но с каждым днем тяга становится все сильнее. Я ни о чем больше не могу думать.
   Лиан замолчал. Зависимость от хракса может преодолеть только она сама. Все, что Лиан может сделать, – это поддержать ее. Но как? И вдруг он нашел способ. Вообще-то это было у него на уме во время всего пути домой из Шазмака.
   – А ты не хочешь послушать небольшое сказание?
   – Сказание? – раздраженно повторила Карана.
   – Сказка на ночь. – Он применил сейчас все свое «очарование» сказителя.
   – Сейчас еще не ночь!
   – И тем не менее! Она начинается вот так: «Жила-была…»
   – Она романтичная? Я больше всего люблю романтичные сказки.
   – Возможно, – ответил Лиан.
   – Но только не грустная! Как та, об Инулии и Хенгисте. Сегодня мне не вынести печальную историю.
   – Не особенно грустная.
   Карана вздохнула и положили голову Лиану на плечо:
   – Ну что же, по крайней мере она начинается как надо, – ворчливым тоном добавила девушка. – Традиционно.
   – Жила-была маленькая девочка с кудрявыми рыжими волосами и глазами зелеными, как бутылочное стекло. Она была жизнерадостным ребенком, и ее жизнерадостности не могли помешать никакие печальные обстоятельства. Отец у девочки умер, когда она была еще маленькой, вскоре умерла и мать, и она жила у родственников матери, которые очень плохо с ней обращались. Единственное, что было у бедной девочки, – это ее мечта. Потом девочка выросла, и жизнь у нее стала такой печальной, что она совсем забыла о своей мечте.
   – Какой мечте? – подозрительно глянула на него Карана.
   – Она знала, – с лукавой усмешкой ответил Лиан, – что из всех мужчин самые красивые, самые смелые и самые лучшие любовники – это сказители.
   Карана презрительно фыркнула.
   – Несчастный дурень!
   «Сработало!» – подумал Лиан.
   – Так что она мечтала выйти замуж за сказителя с детства.
   – О, в самом деле?
   – И не просто за любого сказителя. Она положила глаз на мастера-летописца из Школы Преданий, а ведь он – самый красивый и самый смелый из них всех.
   – Я уже предвкушаю, как ты меня с ним познакомишь, – поддразнила его Карана.
   – Ах, что это был за человек! Он обладал удивительной внутренней красотой.
   – Так говорят все уроды!
   – Помолчи! – шикнул Лиан. – Когда сказитель улыбался ей, казалось, будто после целой недели дождей выглянуло солнце. А когда она услышала, как он рассказывает свои предания, то совсем растаяла.
   – А теперь начинается плохое, – заметила Карана.
   – К сожалению, у этого сказителя было один-два недостатка – правда, совсем крошечных…
   –  Мне кажется, я знаю эту сказку, – пробормотала Карана; сжимая его руку. – Он был непомерно тщеславен и гордился своим искусством, доходя до высокомерия! Он не знал ничего, но думал, что знает все. Он был таким любопытным, что совал свой нос в чужие дела – просто не мог остановиться. Кроме искусства рассказчика, он ничему не был обучен, он ничего не умел делать, и просто чудо, как это он не умер с голоду. Он не мог спуститься с лестницы, не расквасив себе физиономию. Удивительно, что…
   – Ты уже слышала эту сказку, – разочарованным тоном произнес Лиан. – Так что удивительно?..
   – Удивительно, что девушка, такая красивая, что луна скрывала свой лик, когда она выходила на балкон, такая умная и находчивая, смелая и добрая…
   – Да? – нетерпеливо произнес Лиан. – И все же – что удивительно?
   Карана загадочно улыбнулась, посмотрев на него из-под опущенных ресниц.
   – Удивительно, что она так его любила, – тихо докончила она. – Продолжай свою сказку, Лиан. Что же сделал образец совершенства, этот сказитель?
   – Случилось так, что вскоре после того, как судьба их столкнула друг с другом, для юноши начались тяжелые времена. Не по его вине, как ты понимаешь…
   – Ну конечно.
   – За девушкой и сказителем гонялись по всему миру, и они пережили вместе множество приключений. Ужасных приключений – и это хорошо. На их основе пишутся самые лучшие сказания…
   – Не утруждай себя скучными подробностями их скитаний, – перебила его Карана. – Что случилось в конце? Это все, что я хочу знать.
   – Перебивать сказителя – это дурной тон. Я уверен, что рассказывал тебе это прежде. – Лиан громко вздохнул. – Ну да ладно… Хотя они и странствовали по миру вместе и делили все пополам, была одна вещь, на которую он никак не мог решиться…
   – Что? – воскликнула Карана, встряхнув его. – На что он не мог решиться?
   Лиан улыбнулся. Карана совсем забыла про боль, и ее тяга к храксу исчезла.
   – Перестань ухмыляться, как слабоумный, и заканчивай сказку! – закричала она. Рахис просунул в дверь свою седую голову, улыбнулся и снова исчез.
   – Он любил ее больше, чем луну и звезды…
   – А как насчет Школы и его книг? – перебила она, но теперь ее глаза сияли.
   Лиан прижал к губам руку Караны.
   – Он любил ее больше, чем свою Школу, свои книги, свое перо и бумагу, свой письменный стол, свою чернильницу…
   – Ну давай же! – в нетерпении закричала Карана. – Она все это знала давным-давно. – Девушка попыталась сесть. Лиан очень осторожно помог ей.
   – Но… – Он нарочно сделал паузу.
   – Скорей, скорей!
   – Этот великий сказитель, господин всех слов в словаре, не мог найти в себе мужество, чтобы сказать те два маленьких слова, которые уже больше года были у него в сердце. Бедняга, он боялся!
   – Глупая девчонка! – выпалила Карана. – Ей бы следовало сказать их за него.
   – Если бы только она это сделала! – воскликнул Лиан. – Каким же несчастным тупицей он был! Да, пожалуй, теперь я нахожу, что у моей сказки все-таки печальный конец, – он так их и не сказал!
   – И это конец? – спросила Карана. – А как насчет того, что «и жили они долго и счастливо»?
   – Это другая сказка. Карана?
   – Да, Лиан?
   Он открыл рот, но не смог ничего выговорить.
   – Мы поженимся? – произнесли они одновременно и упали на кровать, смеясь и плача и сжимая друг друга в объятиях.
 
   – Что с тобой? – спросила Карана у Лиана несколько дней спустя. Было поздно, и дом затих. Днем Лиан был как-то необычно молчалив. – Я думала, что сделала тебя самым счастливым человеком в мире.
   – Так и есть, но меня гнетут мои преступления.
   – Какие преступления?
   – Я сотрудничал с Тензором в Катадзе; блефовал, пока не довел Мендарка до того, что он сжег архивы и украл флейту; привел Тензора в ярость, и из-за этого он убил Рулька. Как я гордился своим «очарованием» сказителя и своей способностью манипулировать Тензором! Какую безрассудную радость испытывал! И только посмотри, какие трагические последствия!
   – Ну что же, ты и впрямь можешь горевать по этому поводу, однако если бы ты бездействовал, все могло обернуться гораздо хуже. Например, я была бы мертва.
   – Я чувствую себя таким виноватым! Мое любопытство сказителя фатально. Я перестану быть летописцем и сказителем. Это единственный путь. Я буду трудиться на твоих полях с рассвета до заката, чтобы искупить свои преступления.
   – Ты был бы самым неумелым и бесполезным работником во всем Баннадоре, – возразила Карана с бессердечным смехом. – Вероятно, я бы выгнала тебя еще до обеда в первый же день. В любом случае все случившееся уже в прошлом, а нам надо смотреть в будущее. Подумай о том добре, которое ты принес своими сказаниями.
   Лиан слушал ее с отсутствующим видом.
   – Как ты собираешься себя содержать? – продолжала она. – Я уж не говорю о том, что надо вкладывать средства в наше поместье, на которое уходит прорва денег, а доходов оно не приносит. Но разве ты не обещал Рульку, что напишешь Предание о каронах? А как насчет народа Баннадора, который столько выстрадал за последние два года? Разве эти люди не заслужили право послушать «Сказание о Зеркале»?
   – Наверно, ты права, – согласился Лиан, теперь на сердце у него было не так тяжело, как раньше.
   – Тебе также надо изложить все сказание целиком перед Школой. От этого тебе не отвертеться. Не забывай о своем долге мастера-летописца.
   При мысли об этом Лиан оживился.
   – И потом, как я могу выйти замуж за работника с фермы? Я была бы тогда очень несчастна. Ведь я с самого детства мечтала обвенчаться со сказителем. Об этом даже существует сказка.
 
   Времена были тяжелые, и дел было очень много. Мельдорин опустошили транксы и целые отряды сбившихся в группы более мелких существ из бездны. Они приносили почти столько же вреда, как прошлогодняя война. В один ужасный день в конце весны даже было совершено нападение на Туркад.
   Лиан получил много приглашений из Туркада и прочих мест. Его просили выступить с его сказанием и предлагали хорошее вознаграждение, но он отказался от всех приглашений.
   – Оно не закончено, – говорил он каждый раз, – а когда сказание будет готово, сначала его услышат в Чантхеде.
   Он оставался возле Караны, утешая ее и ухаживая за ней. Он мирился и с ее озорными выходками, и с дурным настроением. А какой был прекрасный миг, когда она впервые встала со своего кресла и попыталась пройтись на костылях! И, как ни удивительно, даже в худшие минуты у нее не было тяги к храксу. Зависимость исчезла бесследно.
   – Сегодня! – сказала Карана рано утром примерно месяц спустя после их возвращения в Готрим. Был седьмой день болланда – первого летнего месяца.
   – Что сегодня? – не понял Лиан.
   – Прошло шесть недель! Сегодня мне можно снять гипс! Ты даже представить себе не можешь, как я ждала этого дня!
   С нее сняли металлический каркас и гипс. Потом помогли сесть в кресло.
   – О, как забавно сидеть на собственной заднице после того, как я так долго лежала на спине! Я чувствую, как скрипят мои кости. – Она посмотрела на свои безвольные ноги. Они походили на прямые белые палочки.
   – Кошмар! Я такая уродливая! Скорее помогите мне надеть штаны!
   После этого Карана взялась за ручки кресла и попробовала встать. Это ей почти удалось, но она все-таки упала обратно в кресло.
   – Да не стой же ты, как дурак! – прикрикнула она на Лиана. – Помоги мне подняться!
   Лиан помог ей встать, но ноги не держали Карану. Она расплакалась.
   – Посади меня обратно. Это бесполезно, ноги мне больше не служат. Я – калека.
   К ней подошел Рахис.
   – Карана, детка, – сказал он, – ты хочешь все сразу. Пролежав столько времени, ты должна сначала наращивать свои мускулы, а уж потом пытаться ходить.
   – Но я даже не могу встать! – причитала она.
   – Но если ты будешь упражняться, то завтра или через день сможешь. А еще через несколько дней сделаешь свой первый шаг. Скоро ты уже будешь всюду ходить. Я такое видел много раз. – И Рахис вышел насвистывая.
   – Это так, – присоединился к его словам Лиан. – Я часто слышал об этом.
   Карана вытерла свои сердитые слезы:
   – Я поверю тебе, хотя твои слова и кажутся сомнительными. А теперь наполни ванну и положи меня туда, пожалуйста, чтобы я смогла избавиться от этого ужасного зуда. И тебе лучше находиться рядом, чтобы я не утонула. Затем ты должен будешь вынуть меня из ванны. А потом можешь отнести меня по лестнице в постель, где я потребую вознаграждения за последние шесть недель и предложу тебе заслуженную тобой награду.
 
   Через несколько дней Карана уже могла передвигаться самостоятельно, – правда, еще месяц ей пришлось пользоваться костылями. Лиан наконец покончил со своей меланхолией. Избавленный от необходимости постоянно ухаживать за Караной, он набросился на работу. Из Школы Преданий пришла депеша. Он должен был выступить со своим сказанием на Выпускных испытаниях, которые состоятся всего через два месяца. Старый Вистан номинировал сказание Лиана как Великое Сказание, и все мастера-летописцы должны были проголосовать, является ли оно таковым. Нужно было сделать невероятно много, чтобы «Сказание о Зеркале» было готово к сроку.
   Лиан позволил себе помечтать. Первое новое Великое Сказание за сто лет! Его сказание! Конечно, они проголосуют за него! А старый Вистан все-таки задержался в Школе. В прошлом году он говорил о своей близкой кончине и о том, что Школе нужен новый, молодой директор. А если Лиан станет автором Великого Сказания, то, возможно, у него есть шанс…
   И вдруг Лиан рассмеялся над собой. Подумать только, куда его завели грезы! «Я действительно неисправим, – сказал он себе. – Но разве мне нельзя и помечтать?»
 
   И наконец наступил день, когда Карана смогла отбросить костыли. Скоро она уже повсюду ходила и бегала без их помощи, и это было такой радостью! Правда, она знала, что к ней никогда уже не вернутся былые ловкость и гибкость, что она всегда будет слегка прихрамывать и что зимой кости будут ее беспокоить особенно.
   Однажды вечером у парадного входа старой башни появился Шанд.
   – Шанд, как приятно тебя видеть! – весело воскликнул Лиан. Старик не был у них с самого их возвращения из Шазмака. – Входи!
   – Я не могу остаться, – сказал Шанд. Вид у него был обеспокоенный. – Мне нужно так много сделать! – Сунув Лиану небольшой пакетик, он сразу же повернулся и зашагал по тропинке назад.
   Лиан, которого это озадачило, вернулся в дом, разворачивая на ходу пакет. Внутри оказалась коробочка из белого дерева, а в ней, в гнездышке из темно-синего бархата, – та самая серебряная цепочка, которую Шанд когда-то заложил для Караны. Она была начищена и выглядела такой красивой, как в тот день, когда ее создал мастер.
   Лиан тщательно осмотрел цепь. Внутри был выгравирован знак «шу» – метка Шутдара, цепочка выглядела очень изношенной. Лиана охватил трепет: подумать только, ведь он держит в руках вещь, ставшую частью легенды четыре тысячи лет тому назад. А на застежке неверной рукой было выведено «ФИАХРА» – имя девушки-калеки, с загадочной смерти которой для Лиана, впрочем как и для Сантенара, все началось. Несомненно, надпись доказывала, что этот подарок она получила от Шутдара.
   – Карана! – закричал Лиан. – Посмотри, что принес Шанд!
   Прибежала Карана.
   – О Шанд, спасибо! – закричала она. Карана поднесла серебряную цепочку к щеке. Потом огляделась по сторонам.
   – Где он?