Страница:
– Вот, читай вслух! Это отчет Ниваны! – орал Лиан. – Я скажу тебе, что там написано о том, что сделал с тобой Мендарк…
Взяв бумагу, Иггур развернул ее. Потом поднес документ к глазам. Он пристально посмотрел на Мендарка, и взгляд его становился все холоднее.
– Замолчи! – неистовствовал Мендарк. – Я заставлю тебя замолчать!
Он выбросил вперед руку, и от его движения вспыхнула куртка Лиана. Иггур тоже поднял руку. Мендарк отпрыгнул в сторону. Шанд швырнул Лиана на пол и принялся катать его, чтобы потушить пламя. Лилиса, державшаяся на заднем плане, юркнула под стол.
Мендарк, отбежав к дверям, взмахнул рукой, описывая круг. Книги и бумаги, лежавшие на столе, загорелись, огонь перепрыгнул на книжную полку, стоявшую возле стола, и на стеллаж со свитками.
– Нет! – закричал Лиан, отталкивая Шанда, но было слишком поздно. Бумаги на столе уже вовсю пылали. Он схватил сумку со своими драгоценными записными книжками, находившимися на полу, возле стола, спасая ее от огня. Обложка одной все-таки загорелась, но Лиан успел затоптать огонь.
От книжной полки, находившейся у стола Лиана, по ковру огонь перекинулся на остальные стеллажи и полки.
– Сожжение, – спокойно сказал Мендарк, отступив назад, чтобы взглянуть на погребальный костер из пылающих книг. – Очищение! Теперь прошлое ушло. Я очистил Предания. Моя жизнь больше не существует.
Он смотрел на огонь, пока пламя не добралось до верхних полок и с ревом набросилось на красивый потолок, обшитый деревянными панелями, потом развернулся и тихо удалился из библиотеки, закрыв за собой дверь.
Один за другим загорались книжные ряды. Пылающие бумаги вываливались из коробок, в которых хранились веками. Вся комната была охвачена огнем. Лиан оплакивал бесценные записи, которые были потеряны навсегда. Он стоял, не замечая ни жары, ни дыма, ни пепла, попавшего ему в волосы. Его одежда все еще тлела, борода была обожжена.
Позади Лиана опрокинулась одна из полок, и вспыхнувший при ее падении огонь лизнул ему ногу. Комната была полна дыма. Пламя танцевало между ним и дверью. Он метался по комнате, но не мог найти выход. Он оказался в ловушке.
«Он сгорит вместе с библиотекой». Сказитель в Лиане оценил иронию.
Лиан вскочил на стол, где бумаги уже превратились в пепел, и огляделся, ища выход. Здесь, на высоте, жара и дым были сильнее. Рухнула очередная полка, и огонь опалил юноше волосы. Лиан уселся на стол, прижимая к груди свои драгоценные записные книжки.
– Лиан! – услышал он голос Шанда. Почти одновременно с Шандом кто-то еще назвал Лиана по имени – это была Лилиса. Но юноша не видел ни одного из них.
– Я здесь! – хриплым голосом отозвался он. Горло у него болело.
– Лиан, где ты?
Он все кричал и кричал, и в конце концов Шанд нашел его.
– Слезай со стола, дурак!
Шанд заставил Лиана пригнуться почти к самому полу и обнаружил, что воздух у самого пола гораздо чище. Правда, Лиан все равно ничего не видел.
– Как нам отсюда выбраться?
– Лилиса у двери. – Шанд пытался перекричать рев пламени. – Лилиса?
– Я здесь, – донесся до них голос девочки.
– Держи меня за руку, Лиан.
Они поползли и наконец отыскали дверь, Лилису и безопасность.
– Вот так, – сказал Шанд, поддерживая Лиана, – тот задыхался. Лилиса молча подставила ему плечо. – Наконец-то негодяй Мендарк сбросил маску. Не успеет этот день кончиться, как мы обнаружим, что затевается новое зло. Пошли!
В дверях Лиан оглянулся. От жара у него заболели глаза, но боль при виде горящей библиотеки была гораздо сильнее.
– Это все моя вина! – воскликнул он, чуть не плача. – Я сам его подтолкнул, чтобы посмотреть, что произойдет. И вот результат. Почему я не ограничился своими криками и не оставил интриги другим?
– Действительно, почему? – согласился Шанд. – Но, по крайней мере, теперь мы знаем.
Крепко прижав к себе сумку с записными книжками, Лиан закрыл за собой дверь библиотеки.
В коридорах уже было полно слуг, которые метались, пытаясь спасти ценные вещи. Несколько человек промчались к библиотеке с ведрами в руках, но, увидев, какой там пожар, побросали ведра и кинулись обратно. К тому моменту, когда Шанд с Лианом проталкивались вниз по лестнице, куда уже проник дым, потолок пылал.
Они добрались до большого холла, крепости Мендарка. Иггур стоял там, возвышаясь над остальными. Он успокаивал паниковавших, посылал стражников на верхние этажи будить спящих, а также вниз в темницы – вывести заключенных. Он не пытался отнимать сокровища у алчных слуг, похитивших их, пользуясь возникшей паникой.
– Какое это теперь имеет значение? – обратился Иггур к стоящему рядом Шанду. – Пусть уж они лучше кому-то достанутся, чем пропадут. К тому же их все равно бы украли еще до наступления ночи.
Крепость была обречена. Большинство людей с верхних этажей удалось вывести. Тех, кто остался, нельзя было спасти – разве что они решились бы спрыгнуть вниз. Сумевшие избежать огня выскочили во двор, и вскоре большой купол осел, с него ручьями потекла медь, и он обрушился. Все побрели в гору – к крепости Иггура и мастерской, где хранилась флейта.
– Между прочим, Шанд, – сказал Иггур со свирепой улыбкой, – никогда не садись играть в карты с Лианом. – Он вытащил из-за пазухи сложенный пергамент.
Бросив взгляд на лист пергамента, Шанд расхохотался:
– Опись склада ковров! Ты дьявол, Лиан! Тебе повезло, что ты оказался прав, – иначе все мы, вместе взятые, не смогли бы тебя спасти.
Они еще не дошли до крепости, как им навстречу ринулись двое часовых, которые выкрикивали что-то нечленораздельное. У одного по лицу текла кровь из пореза на виске.
– Золотая флейта похищена! – закричали аркимы хором, обращаясь к Иггуру. – Мендарк набросился на нас, как ураган, наслал чары на твоих часовых и нас и убежал с флейтой.
– Не думаю, однако, что он собирается совершить самоубийство, как Шутдар, – сказал Иггур. – Куда он направился?
– Этого никто не знает!
Появился Тензор, у которого был потрясенный вид.
– Ну что, Тензор, – обратился к нему Шанд, – на чьей стороне ты теперь?
– Не на нашей! – ответил за него Иггур. – Он нам не нужен!
– Ты присоединишься к нам в этой погоне? – продолжал Шанд, игнорируя слова Иггура. – Или мы будем продолжать сражаться друг с другом?
Тензор долго не отвечал. Наконец он сказал:
– Мы не будем с вами бороться, пока не поймаем его. После этого флейта достанется сильнейшему, и я от всей души надеюсь, что это будем мы.
– Ты даешь слово, Тензор? – Тензор протянул руку.
– Даю слово, – ответил он еле слышно.
Они лихорадочно готовились к погоне. Но как они ни торопились, прошло не меньше двух часов, прежде чем они обнаружили следы Мендарка и отправились догонять его. От западных ворот доставили депешу, что Мендарк промчался верхом как вихрь и исчез на дороге, ведущей в Баннадоре. Он прихватил с собой несколько лошадей.
– Он опередил нас на два часа, и у него лучшие лошади в Туркаде, – сказал Иггур. – Если только не какая-нибудь счастливая для нас случайность, нам его не поймать. Куда он отправился? Почему не применил флейту, чтобы открыть врата?
У Шанда был на это ответ:
– Потому что отбытие Магреты так искривило реальность, что здесь больше нельзя создавать врата. Даже с помощью флейты.
– Откуда ты это знаешь?
– Знаю! Итак, в каком же месте еще можно сделать врата? Безумный предок Караны, Базунец, точно определил это место. Каркарон!
Они скакали как бешеные весь день и всю ночь и лишь перед рассветом остановились на несколько часов передохнуть и поменять лошадей. Когда взошло солнце, они продолжили путь. Тут были Иггур, его робкий маленький адъютант Долодха, Вартила и еще один вельм. Шанд тоже был с ними, и Лиан, и молчаливая Таллия, Лилиса, Джеви и Оссейон, тоже очень угрюмый. Тензор неуклюже сидел верхом, рядом с ним ехала Малиена, за ними – четыре аркима. Тензор старался держаться, хотя каждый шаг лошади причинял ему мучения. В глазах Малиены застыл страх. Надирилу все сообщили, но ему нездоровилось, и он не мог принять участие в погоне.
В полдень преследователи снова сменили лошадей. Вскоре они увидели большую черную лошадь, лежавшую на дороге, – загнана насмерть. Таллия взглянула на нее, потом вперед, на дорогу.
– Я могла бы сделать то же самое в случае жестокой необходимости, – сказала она, но по тому, как она поджала губы, Лиан понял, что Таллия чувствовала в этот миг.
Шанд спешился и потрогал морду лошади:
– Она еще теплая, умерла не больше часа тому назад. Мы его нагоняем.
Они скакали все вперед и вперед.
На следующую ночь преследователи Мендарка прибыли в Готрим, задержавшись там лишь для того, чтобы сообщить Рахису последние новости. Как они узнали, Мендарк проскакал здесь менее часа тому назад. Он так спешил, что даже ни с кем не поздоровался.
Вскоре они добрались до подножия утеса. Еще одна красивая черная лошадь стояла в лунном свете, бока ее были покрыты пеной. Она спокойно щипала серую траву. Оставив там же своих лошадей, отряд начал подниматься в гору. Они продвигались довольно медленно – подъем был крутой.
– Люди, которые помогли ему обновить тело, должны за многое ответить, – сказал Иггур, холодно взглянув на Таллию.
Она промолчала.
– Мне нужно во что бы то ни стало передохнуть, – заявил Шанд, когда они поднялись до середины горы. Солнце уже садилось. – Мы двигаемся слишком медленно. Пошлите кого-нибудь вперед. Того, кто достаточно быстрый и сильный и сможет с ним потягаться.
– Я пойду, – прошептала Таллия. Мендарк предал все, чему она служила.
– И я с тобой, – вызвался Джеви. Последние полтора дня они скакали бок о бок.
– И я, – сказала Малиена.
– Я тоже, – тихо произнес Оссейон. – Я отрекаюсь от своей клятвы верности Магистру.
Добравшись до вершины утеса, они пошли быстрым шагом, потом пустились бегом, потом снова перешли на шаг. Когда в полдень они выбрались из Готримского леса, то увидели вдали Мендарка, который уже наполовину одолел гору, на которой возвышался Каркарон.
Они пустились бегом. Мендарк не сдавался, хотя его уже начало подводить новое молодое тело. Стало темнеть. Выглянула луна – вернее, полумесяц. Передвигались теперь медленнее: склон обледенел. К концу долгой погони они отставали всего на десять минут. Таллия и Джеви, намного опередив Малиену с Оссейоном, добежали до лестницы, ведущей к воротам Каркарона. Силуэт Мендарка обрисовался на самой вершине; он протянул руку вниз, затем скрылся из виду.
Последний участок им пришлось преодолевать очень осторожно: от чар Мендарка подтаял снег и ступеньки стали еще более скользкими. Они были в самом низу лестницы, когда Мендарк уже входил в Каркарон.
По крутым ступеням Таллия и Джеви добежали до парадного входа в Каркарон. Мимо ухмылявшихся горгулий, через ворота и двери по сломанной лестнице, перепрыгивая через груды обломков и ледяные глыбы, – все выше и выше. Задыхаясь, они очутились на самом верху башни одновременно.
Мендарк стоял в углублении, продавленном машиной Рулька. Магистр еще больше постарел и теперь выглядел человеком средних лет. Он поднес к губам флейту. Зазвучали первые ноты, странные и завораживающие. Таллия протянула к нему руку.
– Нет, Мендарк… – умоляла она.
Мендарк сыграл мелодию в другой тональности. Послышался ужасный шум, как будто камни в кладке стены заскрежетали друг о друга. С полсотни призраков вылетели из стены, и среди них – Базунец. Даже его сердитое лицо выражало ужас. Они исчезли в дыму, когда стены Каркарона затряслись, как желе. Джеви бросился к Мендарку, но было слишком поздно. Когда пространство между ними, представлявшее собой искажающее стекло, снова прояснилось, Магистр уже исчез.
38
Взяв бумагу, Иггур развернул ее. Потом поднес документ к глазам. Он пристально посмотрел на Мендарка, и взгляд его становился все холоднее.
– Замолчи! – неистовствовал Мендарк. – Я заставлю тебя замолчать!
Он выбросил вперед руку, и от его движения вспыхнула куртка Лиана. Иггур тоже поднял руку. Мендарк отпрыгнул в сторону. Шанд швырнул Лиана на пол и принялся катать его, чтобы потушить пламя. Лилиса, державшаяся на заднем плане, юркнула под стол.
Мендарк, отбежав к дверям, взмахнул рукой, описывая круг. Книги и бумаги, лежавшие на столе, загорелись, огонь перепрыгнул на книжную полку, стоявшую возле стола, и на стеллаж со свитками.
– Нет! – закричал Лиан, отталкивая Шанда, но было слишком поздно. Бумаги на столе уже вовсю пылали. Он схватил сумку со своими драгоценными записными книжками, находившимися на полу, возле стола, спасая ее от огня. Обложка одной все-таки загорелась, но Лиан успел затоптать огонь.
От книжной полки, находившейся у стола Лиана, по ковру огонь перекинулся на остальные стеллажи и полки.
– Сожжение, – спокойно сказал Мендарк, отступив назад, чтобы взглянуть на погребальный костер из пылающих книг. – Очищение! Теперь прошлое ушло. Я очистил Предания. Моя жизнь больше не существует.
Он смотрел на огонь, пока пламя не добралось до верхних полок и с ревом набросилось на красивый потолок, обшитый деревянными панелями, потом развернулся и тихо удалился из библиотеки, закрыв за собой дверь.
Один за другим загорались книжные ряды. Пылающие бумаги вываливались из коробок, в которых хранились веками. Вся комната была охвачена огнем. Лиан оплакивал бесценные записи, которые были потеряны навсегда. Он стоял, не замечая ни жары, ни дыма, ни пепла, попавшего ему в волосы. Его одежда все еще тлела, борода была обожжена.
Позади Лиана опрокинулась одна из полок, и вспыхнувший при ее падении огонь лизнул ему ногу. Комната была полна дыма. Пламя танцевало между ним и дверью. Он метался по комнате, но не мог найти выход. Он оказался в ловушке.
«Он сгорит вместе с библиотекой». Сказитель в Лиане оценил иронию.
Лиан вскочил на стол, где бумаги уже превратились в пепел, и огляделся, ища выход. Здесь, на высоте, жара и дым были сильнее. Рухнула очередная полка, и огонь опалил юноше волосы. Лиан уселся на стол, прижимая к груди свои драгоценные записные книжки.
– Лиан! – услышал он голос Шанда. Почти одновременно с Шандом кто-то еще назвал Лиана по имени – это была Лилиса. Но юноша не видел ни одного из них.
– Я здесь! – хриплым голосом отозвался он. Горло у него болело.
– Лиан, где ты?
Он все кричал и кричал, и в конце концов Шанд нашел его.
– Слезай со стола, дурак!
Шанд заставил Лиана пригнуться почти к самому полу и обнаружил, что воздух у самого пола гораздо чище. Правда, Лиан все равно ничего не видел.
– Как нам отсюда выбраться?
– Лилиса у двери. – Шанд пытался перекричать рев пламени. – Лилиса?
– Я здесь, – донесся до них голос девочки.
– Держи меня за руку, Лиан.
Они поползли и наконец отыскали дверь, Лилису и безопасность.
– Вот так, – сказал Шанд, поддерживая Лиана, – тот задыхался. Лилиса молча подставила ему плечо. – Наконец-то негодяй Мендарк сбросил маску. Не успеет этот день кончиться, как мы обнаружим, что затевается новое зло. Пошли!
В дверях Лиан оглянулся. От жара у него заболели глаза, но боль при виде горящей библиотеки была гораздо сильнее.
– Это все моя вина! – воскликнул он, чуть не плача. – Я сам его подтолкнул, чтобы посмотреть, что произойдет. И вот результат. Почему я не ограничился своими криками и не оставил интриги другим?
– Действительно, почему? – согласился Шанд. – Но, по крайней мере, теперь мы знаем.
Крепко прижав к себе сумку с записными книжками, Лиан закрыл за собой дверь библиотеки.
В коридорах уже было полно слуг, которые метались, пытаясь спасти ценные вещи. Несколько человек промчались к библиотеке с ведрами в руках, но, увидев, какой там пожар, побросали ведра и кинулись обратно. К тому моменту, когда Шанд с Лианом проталкивались вниз по лестнице, куда уже проник дым, потолок пылал.
Они добрались до большого холла, крепости Мендарка. Иггур стоял там, возвышаясь над остальными. Он успокаивал паниковавших, посылал стражников на верхние этажи будить спящих, а также вниз в темницы – вывести заключенных. Он не пытался отнимать сокровища у алчных слуг, похитивших их, пользуясь возникшей паникой.
– Какое это теперь имеет значение? – обратился Иггур к стоящему рядом Шанду. – Пусть уж они лучше кому-то достанутся, чем пропадут. К тому же их все равно бы украли еще до наступления ночи.
Крепость была обречена. Большинство людей с верхних этажей удалось вывести. Тех, кто остался, нельзя было спасти – разве что они решились бы спрыгнуть вниз. Сумевшие избежать огня выскочили во двор, и вскоре большой купол осел, с него ручьями потекла медь, и он обрушился. Все побрели в гору – к крепости Иггура и мастерской, где хранилась флейта.
– Между прочим, Шанд, – сказал Иггур со свирепой улыбкой, – никогда не садись играть в карты с Лианом. – Он вытащил из-за пазухи сложенный пергамент.
Бросив взгляд на лист пергамента, Шанд расхохотался:
– Опись склада ковров! Ты дьявол, Лиан! Тебе повезло, что ты оказался прав, – иначе все мы, вместе взятые, не смогли бы тебя спасти.
Они еще не дошли до крепости, как им навстречу ринулись двое часовых, которые выкрикивали что-то нечленораздельное. У одного по лицу текла кровь из пореза на виске.
– Золотая флейта похищена! – закричали аркимы хором, обращаясь к Иггуру. – Мендарк набросился на нас, как ураган, наслал чары на твоих часовых и нас и убежал с флейтой.
– Не думаю, однако, что он собирается совершить самоубийство, как Шутдар, – сказал Иггур. – Куда он направился?
– Этого никто не знает!
Появился Тензор, у которого был потрясенный вид.
– Ну что, Тензор, – обратился к нему Шанд, – на чьей стороне ты теперь?
– Не на нашей! – ответил за него Иггур. – Он нам не нужен!
– Ты присоединишься к нам в этой погоне? – продолжал Шанд, игнорируя слова Иггура. – Или мы будем продолжать сражаться друг с другом?
Тензор долго не отвечал. Наконец он сказал:
– Мы не будем с вами бороться, пока не поймаем его. После этого флейта достанется сильнейшему, и я от всей души надеюсь, что это будем мы.
– Ты даешь слово, Тензор? – Тензор протянул руку.
– Даю слово, – ответил он еле слышно.
Они лихорадочно готовились к погоне. Но как они ни торопились, прошло не меньше двух часов, прежде чем они обнаружили следы Мендарка и отправились догонять его. От западных ворот доставили депешу, что Мендарк промчался верхом как вихрь и исчез на дороге, ведущей в Баннадоре. Он прихватил с собой несколько лошадей.
– Он опередил нас на два часа, и у него лучшие лошади в Туркаде, – сказал Иггур. – Если только не какая-нибудь счастливая для нас случайность, нам его не поймать. Куда он отправился? Почему не применил флейту, чтобы открыть врата?
У Шанда был на это ответ:
– Потому что отбытие Магреты так искривило реальность, что здесь больше нельзя создавать врата. Даже с помощью флейты.
– Откуда ты это знаешь?
– Знаю! Итак, в каком же месте еще можно сделать врата? Безумный предок Караны, Базунец, точно определил это место. Каркарон!
Они скакали как бешеные весь день и всю ночь и лишь перед рассветом остановились на несколько часов передохнуть и поменять лошадей. Когда взошло солнце, они продолжили путь. Тут были Иггур, его робкий маленький адъютант Долодха, Вартила и еще один вельм. Шанд тоже был с ними, и Лиан, и молчаливая Таллия, Лилиса, Джеви и Оссейон, тоже очень угрюмый. Тензор неуклюже сидел верхом, рядом с ним ехала Малиена, за ними – четыре аркима. Тензор старался держаться, хотя каждый шаг лошади причинял ему мучения. В глазах Малиены застыл страх. Надирилу все сообщили, но ему нездоровилось, и он не мог принять участие в погоне.
В полдень преследователи снова сменили лошадей. Вскоре они увидели большую черную лошадь, лежавшую на дороге, – загнана насмерть. Таллия взглянула на нее, потом вперед, на дорогу.
– Я могла бы сделать то же самое в случае жестокой необходимости, – сказала она, но по тому, как она поджала губы, Лиан понял, что Таллия чувствовала в этот миг.
Шанд спешился и потрогал морду лошади:
– Она еще теплая, умерла не больше часа тому назад. Мы его нагоняем.
Они скакали все вперед и вперед.
На следующую ночь преследователи Мендарка прибыли в Готрим, задержавшись там лишь для того, чтобы сообщить Рахису последние новости. Как они узнали, Мендарк проскакал здесь менее часа тому назад. Он так спешил, что даже ни с кем не поздоровался.
Вскоре они добрались до подножия утеса. Еще одна красивая черная лошадь стояла в лунном свете, бока ее были покрыты пеной. Она спокойно щипала серую траву. Оставив там же своих лошадей, отряд начал подниматься в гору. Они продвигались довольно медленно – подъем был крутой.
– Люди, которые помогли ему обновить тело, должны за многое ответить, – сказал Иггур, холодно взглянув на Таллию.
Она промолчала.
– Мне нужно во что бы то ни стало передохнуть, – заявил Шанд, когда они поднялись до середины горы. Солнце уже садилось. – Мы двигаемся слишком медленно. Пошлите кого-нибудь вперед. Того, кто достаточно быстрый и сильный и сможет с ним потягаться.
– Я пойду, – прошептала Таллия. Мендарк предал все, чему она служила.
– И я с тобой, – вызвался Джеви. Последние полтора дня они скакали бок о бок.
– И я, – сказала Малиена.
– Я тоже, – тихо произнес Оссейон. – Я отрекаюсь от своей клятвы верности Магистру.
Добравшись до вершины утеса, они пошли быстрым шагом, потом пустились бегом, потом снова перешли на шаг. Когда в полдень они выбрались из Готримского леса, то увидели вдали Мендарка, который уже наполовину одолел гору, на которой возвышался Каркарон.
Они пустились бегом. Мендарк не сдавался, хотя его уже начало подводить новое молодое тело. Стало темнеть. Выглянула луна – вернее, полумесяц. Передвигались теперь медленнее: склон обледенел. К концу долгой погони они отставали всего на десять минут. Таллия и Джеви, намного опередив Малиену с Оссейоном, добежали до лестницы, ведущей к воротам Каркарона. Силуэт Мендарка обрисовался на самой вершине; он протянул руку вниз, затем скрылся из виду.
Последний участок им пришлось преодолевать очень осторожно: от чар Мендарка подтаял снег и ступеньки стали еще более скользкими. Они были в самом низу лестницы, когда Мендарк уже входил в Каркарон.
По крутым ступеням Таллия и Джеви добежали до парадного входа в Каркарон. Мимо ухмылявшихся горгулий, через ворота и двери по сломанной лестнице, перепрыгивая через груды обломков и ледяные глыбы, – все выше и выше. Задыхаясь, они очутились на самом верху башни одновременно.
Мендарк стоял в углублении, продавленном машиной Рулька. Магистр еще больше постарел и теперь выглядел человеком средних лет. Он поднес к губам флейту. Зазвучали первые ноты, странные и завораживающие. Таллия протянула к нему руку.
– Нет, Мендарк… – умоляла она.
Мендарк сыграл мелодию в другой тональности. Послышался ужасный шум, как будто камни в кладке стены заскрежетали друг о друга. С полсотни призраков вылетели из стены, и среди них – Базунец. Даже его сердитое лицо выражало ужас. Они исчезли в дыму, когда стены Каркарона затряслись, как желе. Джеви бросился к Мендарку, но было слишком поздно. Когда пространство между ними, представлявшее собой искажающее стекло, снова прояснилось, Магистр уже исчез.
38
ЭКСТАЗ И МУЧЕНИЯ
Магрету держали в ее покоях в Шазмаке, как в тюрьме. Ее обеспечили всеми удобствами и хорошо кормили, но от этого ей было не менее страшно. Она боялась Рулька, который часто навещал ее, склоняя к союзу с собой. Ее непреодолимо тянуло к нему, ей хотелось быть ему другом, помогать, делить с ним ложе, но незнакомые ей желания и истома пугали ее. А еще Магрета боялась за Карану, которая, несомненно, станет пробираться в Шазмак, а последствия этой настойчивости могут оказаться крайне прискорбными.
Магрета нашла бы возможность выбраться отсюда, несмотря на то что ее стерегли днем и ночью, но она понятия не имела, что делать потом. Если Рульк говорил правду, то все, что было известно о нем Магрете, – ложь. И тем не менее его планы грозили всему миру; еще большую опасность представляла Феламора. Так что если она, Магрета, пустит все на самотек или попытается что-нибудь предпринять и потерпит неудачу, будет еще хуже. Часы проходили за часами, а Магрета продолжала изводить себя; она беспокоилась о Каране и томилась по Рульку.
В то утро он снова явился. На этот раз он выглядел неуверенным в себе. И вдруг, к ее удивлению, опустился на колени перед Магретой.
– Магрета! – со вздохом произнес Рульк, беря ее за руку. – У нас был бы идеальный союз. Но я не нахожу слов, чтобы сказать тебе то, что хотелось бы. – Он положил свою бородатую голову к ней на колени.
От этой перемены Магрете стало не по себе. Это не Рульк! Он не может быть таким!
– Наверно, у тебя была тысяча любовниц, – предположила она.
– Да, кое-кто был, – признал он. – Но любил я только один раз – с тех пор как прибыл в ваш мир. Но это был неравный брак, и кончился он трагически.
– Расскажи!
– Когда Альцифер был завершен, я хотел заселить его детьми собственной расы. С кем же мне было соединиться? Ялкара была единственной женщиной-кароном на Сантенаре, но брак между нами был невозможен. Даже ради того, чтобы наш народ выжил, она не соединилась бы со мной. Поэтому мне оставалось выбрать одну из двоекровниц, которых мы привезли с собой, – в их жилах текла кровь каронов и аркимов. Это было лучше, чем ничего, но мне хотелось, чтобы мои дети были чистокровными каронами. Возможное ли дело?
Я начал сочетать двоекровников, как поступают с козами, чтобы вывести определенную породу. Плоды этих союзов выглядели как настоящие кароны, но все равно это было не то. Я попытался проделать дыру в Непреодолимой Преграде, чтобы доставить себе супругу с Аркана, но мне не удалось. И тут я влюбился в одну их своих двоекровниц.
Это был неравный брак: мне было сто лет, а она едва достигла брачного возраста. И тем не менее мы поженились, и она готова была отправиться в Альцифер и занять место на троне рядом со мной. Но этому не суждено было сбыться. Порочный Тайный Совет использовал ее против меня как приманку в ловушке – они применили так называемые Запрещенные Искусы. Хотя я сделал все, что смог, мне не удалось ее спасти, а в конечном счете и себя. Она погибла мучительной и бессмысленной смертью, а я был заточен в Ночной Стране.
Рульк говорил правду – Магрета ощущала это всем сердцем. Ему причинили большое зло. Она заглянула ему в глаза.
– Итак, каковы твои планы, Магрета?
– У меня их нет. Но я должна знать твои, чтоб решить, заключать ли с тобой союз.
– Ты слышала сказание, которое я поведал Лиану в Каркароне? О том, как нас предательски вышвырнули в бездну и как нам удалось оттуда выбраться, когда мы были на грани вымирания? И как всего лишь сотня каронов захватила Аркан, чтобы получить шанс к возрождению нашей расы?
– Да, я слышала. И это сказание меня тронуло. – Вскочив на ноги, Рульк стал нервно расхаживать по комнате. Потом снова уселся и взял Магрету за руку:
– Магрета, я собираюсь вверить судьбу нашей расы тебе. Ты знаешь ужасную правду: сколько осталось каронов?
– Я думаю, что сейчас их на Аркане множество.
– Но нам было плохо на Аркане! – яростно воскликнул он. – Мы никогда не были плодовиты, как представители человеческой расы или феллемы, или даже аркимы. Аркан был враждебен к нам. Нас теперь меньше сотни, и большинству уже по сто лет.
Нас так мало! Наша надежда превратилась в кошмар – наше убежище стало нам тюрьмой. Вот почему каронам пришлось отбыть на Сантенар: мы должны были уйти с Аркана в мир, где могли бы увеличить свое число. И в первую очередь поэтому мне понадобилась флейта. Это было опасно, но стоило рискнуть, чтобы попытаться открыть Путь между мирами и вызволить каронов с Аркана.
– Но Шутдар украл флейту, – напомнила Магрета.
– И начались муки, которые терзают наш народ по сей день. Непреодолимая Преграда заточила нас здесь – Ялкару, Кандора и меня. Трех каронов было мало, чтобы возродить нашу расу, даже если бы мы с Ялкарой не были смертельными врагами.
– А почему вы враги?
– Древняя вражда между нашими семьями – но мне не хочется входить в подробности. Итак, мы попали в ловушку на Сантенаре, а большинство каронов осталось на Аркане. Они теряли потенцию и все больше отчаивались. Все, что я делал с тех пор, как прибыл на Сантенар, было направлено на одну цель – прорваться сквозь Непреодолимую Преграду и забрать сюда остальных каронов. Увеличить их число, пока не поздно, чтобы спасти мой народ.
– А в Преданиях об этом говорится иначе.
– Разумеется! Каждый диктатор, каждый тиран нуждается в противнике, чтобы отвлечь внимание от собственных недостатков. А я был идеальным врагом. Но довольно об этом. Если у тебя нет планов, скажи мне по крайней мере, какова твоя цель.
– Мое предназначение – восстановить равновесие между мирами, которое нарушил Шутдар. Правда, я не знаю, как это сделать.
Рульк вскочил со стула:
– Тогда у нас диаметрально провотиположные цели! – У него сжались кулаки так, что костяшки побелели.
– Мы не сможем работать вместе?
– Восстановление равновесия между мирами неминуемо означает конец Непреодолимой Преграды. И тогда мне никогда не отыскать Путь.
– Но пробить брешь в Непреодолимой Преграде – это ужасный риск, – возразила Магрета.
– Я это уже делал. Я знаю, как это делать.
– И это кончилось бедой.
– Незначительный изъян в моей машине, который я уже устранил. Магрета, если исчезнет Непреодолимая Преграда, я не смогу найти Аркан. Мы, кароны, стоим на краю пропасти, и только я смогу спасти свою расу. Как только я доставлю их сюда, все будет иначе. И тогда я охотно тебе помогу.
– Я не могу так рисковать, – ответила Магрета. – Зеркало мне сказало, что все обитатели бездны хлынут на Сантенар. И это будет концом человеческой расы.
– Зеркало лжет! – гневно возразил Рульк. – Это вещь аркимов, которая всегда пытается расстроить наши планы.
– Только не мне! – спокойно ответила Магрета.
– Даже тебе!
– Ну что же, я исполнена решимости. – Она встала, вздернув подбородок, спина была очень прямой. Магрета посмотрела в глаза Рульку: – Я не могу сдаться.
Последовала долгая пауза, потом Рульк сказал:
– А я не могу позволить тебе мне помешать. От этого зависит судьба моего народа.
– И моего мира! Не забудь, что я только на четверть карон!
– Но кровь каронов доминирует, и ты прежде всего – карон.
– Я троекровница. Три мира – это мои мать и отец, а четыре человеческие расы – мои дети. Как я могу купить тебе будущее за счет других?
– Это мучение! – воскликнул Рульк. – Но если ты принудишь меня сделать выбор, мне придется поставить на первое место свою расу – независимо от того, каковы мои чувства к тебе.
– А какие же чувства ко мне ты можешь питать? Ты знаешь меня всего два дня.
– Я жду тебя уже два тысячелетия. Ты показала мне шанс, которого ни у одного из нас не было прежде.
– Мне жаль, – ответила она. – Так ужасно, просто ужасно жаль…
– Тогда мы должны сразиться. – Рульк резко повернулся и вышел.
«И ты, конечно, победишь меня, потому что в глубине своего сердца я не хочу с тобой сражаться, – сказала себе Магрета. – И несмотря на все свои слова, я не могу навязать тебе свою волю».
Спустя несколько минут Рульк ворвался в комнату:
– Покажи мне его!
Очень осторожно Магрета достала Зеркало.
– Сядь рядом со мной, – сказал он. – Пусть оно повторит то, что поведало тебе.
Она повиновалась.
– А послание от Ялкары?
Это было труднее, поскольку послание было ее сокровищем, которым Магрете не хотелось ни с кем делиться. Но ведь Рульк тоже карон. И она отыскала послание Ялкары. В середине снова был этот пропуск.
– Видишь? – спросила она. – Наверное, это от того, что во мне недостаточно крови каронов.
– Зеркало лжет, – как я уже тебе говорил, а когда ему не дают лгать, что-то скрывает. Дай его сюда.
Схватив Зеркало сильными руками, Рульк вперил в него взгляд, меряясь с Зеркалом волей. Изображение Ялкары совсем померкло. Серебряная поверхность Зеркала изменилась, став золотой, потом снова серебряной, потом из него хлынул поток света, такого яркого, что Рульк вздрогнул.
– Нет! – воскликнул он. – Со мной это не пройдет!
Он высоко поднял Зеркало, руки его затряслись от напряжения, и внезапно снова появилось лицо Ялкары, а внизу – надпись, как прежде.
Но теперь в послании не было пропуска.
«Вот что ты должна сделать. Элиора, Зеркало попытается тебя обмануть, но твое право первородства этого не допустит. Надень золото, и Зеркало вынуждено будет сказать правду. Золото также защитит тебя, если ты будешь его носить. Никогда не выпускай его из рук. Никогда, никогда не позволяй использовать его иначе, потому что, если позволишь, защита будет утеряна, и золото станет так же опасно, как золото, из которого была изготовлена Золотая флейта. Не спеши. Готовься очень долго, а когда будешь готова, не забудь взять свое право первородства и посмотри на Зеркало. Оно покажет, что ты должна сделать.
Элиора, до свидания. Возможно, когда-нибудь мы встретимся, если у тебя все получится».
Яркие буквы угасли. Магрета сидела, пристально глядя на Зеркало. Она была в отчаянии от своей грубой ошибки. После всех ее раздумий и мук! Худшего решения она не могла бы принять.
– Ну что же, – сказал Рульк, – ты не могла знать. Но теперь ты знаешь! Ты передала свое право первородства в руки врагов: защита утеряна и Тензор смастерил самое опасное устройство, какое только можно было изготовить из этого золота.
– Я же не знала! – расплакалась Магрета. Ее била дрожь. – Оно мне солгало. Я не могу рассчитывать на то, что Зеркало покажет мне, что делать. Ты можешь выпытать у него секрет, Рульк?
– Без золота – нет. Возможно, не получилось бы и с ним: ведь над ним поработал Тензор.
– Что же мне делать?
– Тебе нужно найти другой способ. Возможно, я смогу тебе помочь, когда придет время, если только ты согласишься не мешать мне теперь.
– Я… я подумаю об этом.
Рульк рывком поднялся и, не произнеся больше ни слова, исчез за дверью.
Магрета проснулась с мыслью о Рульке. Она томилась по нему. «Я хочу его, – поняла она, – его тело и душу. Я знаю это совершенно точно, и нет места для сомнений».
Она мысленно проиграла сцену их первой встречи, вспомнив, до какого экстаза довело ее прикосновение Рулька. Ее обдало жаром при этих воспоминаниях. Кожа стала такой чувствительной, что пришлось откинуть простыни, чтобы охладить ее.
В дверь постучали. Рульк! Она накинула халат, висевший на стене. Наверно, Карана носила его, когда была девочкой: халат был слишком мал. Магрета подошла к дверям, придерживая халат на груди. Она открыла дверь.
На пороге стоял Рульк с корзиной в руке. Магрета почувствовала, что все внутри у нее тает от желания.
– Входи, – сказала она в таком смятении, что забыла о халате, и он распахнулся. Взгляд Рулька коснулся ее груди. Корзина упала на пол, послышался звон бьющейся посуды.
Взяв Рулька за руку, она потянула его в спальню. Магрета повела плечами, и халат соскользнул на пол.
– Что случилось с твоим плечом? – спросил он, коснувшись раны кончиками пальцев.
– Стрела феллемов. Ничего страшного.
– Я позову своего целителя. Идлис быстро ее залечит.
– Утром! – Присев на край ложа, Магрета начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Кожа у него была гладкая и смуглая, а не волосатая, как у Иггура. Она нашла эту разницу восхитительно чувственной.
Магрета притянула Рулька к себе. Его пальцы гладили ее шею, воспламеняя ее еще больше.
– Существует не только один способ вести битву, – прошептала она, обвив шею Рулька руками и притягивая его еще ближе.
Так их и застала Феламора. Чтобы пробраться в Шазмак необнаруженной, ей потребовалось все ее мастерство в области магии, поскольку она была злейшим врагом, от которого в первую очередь защищался Рульк. Однако Феламора знала Шазмак, а также Стражей и потайные пути. Но несмотря на это, ей бы никогда не удалось туда проникнуть, не будь Рульк так поглощен мыслями о Магрете.
Феламора явилась в Шазмак вскоре после Магреты, и во время своих ночных прогулок испытала настоящий шок, узнав из болтовни гаршардов, что Магрета здесь, у Рулька.
Ушли еще сутки на то, чтобы отыскать ее, и Феламора устала. Ей было труднее, чем обычно, сохранить свою маскировку, сопротивляясь коллективной воле гаршардов, которые, как всегда, были бдительны. Но в конце концов ей удалось напасть на след Магреты. Она нашла комнату, где когда-то жила Карана, бесшумно повернула ручку двери, и проскользнула внутрь. Там было совсем тихо. Комната была освещена лишь тусклыми лучами восходящего солнца. Феламора подкралась к открытой двери спальни и просунула голову. Первое, что она увидела, – это смуглая ступня, свисавшая с ложа. Две смуглые ноги, могучие бедра, а под ними – стройные ноги золотистого цвета.
Магрета нашла бы возможность выбраться отсюда, несмотря на то что ее стерегли днем и ночью, но она понятия не имела, что делать потом. Если Рульк говорил правду, то все, что было известно о нем Магрете, – ложь. И тем не менее его планы грозили всему миру; еще большую опасность представляла Феламора. Так что если она, Магрета, пустит все на самотек или попытается что-нибудь предпринять и потерпит неудачу, будет еще хуже. Часы проходили за часами, а Магрета продолжала изводить себя; она беспокоилась о Каране и томилась по Рульку.
В то утро он снова явился. На этот раз он выглядел неуверенным в себе. И вдруг, к ее удивлению, опустился на колени перед Магретой.
– Магрета! – со вздохом произнес Рульк, беря ее за руку. – У нас был бы идеальный союз. Но я не нахожу слов, чтобы сказать тебе то, что хотелось бы. – Он положил свою бородатую голову к ней на колени.
От этой перемены Магрете стало не по себе. Это не Рульк! Он не может быть таким!
– Наверно, у тебя была тысяча любовниц, – предположила она.
– Да, кое-кто был, – признал он. – Но любил я только один раз – с тех пор как прибыл в ваш мир. Но это был неравный брак, и кончился он трагически.
– Расскажи!
– Когда Альцифер был завершен, я хотел заселить его детьми собственной расы. С кем же мне было соединиться? Ялкара была единственной женщиной-кароном на Сантенаре, но брак между нами был невозможен. Даже ради того, чтобы наш народ выжил, она не соединилась бы со мной. Поэтому мне оставалось выбрать одну из двоекровниц, которых мы привезли с собой, – в их жилах текла кровь каронов и аркимов. Это было лучше, чем ничего, но мне хотелось, чтобы мои дети были чистокровными каронами. Возможное ли дело?
Я начал сочетать двоекровников, как поступают с козами, чтобы вывести определенную породу. Плоды этих союзов выглядели как настоящие кароны, но все равно это было не то. Я попытался проделать дыру в Непреодолимой Преграде, чтобы доставить себе супругу с Аркана, но мне не удалось. И тут я влюбился в одну их своих двоекровниц.
Это был неравный брак: мне было сто лет, а она едва достигла брачного возраста. И тем не менее мы поженились, и она готова была отправиться в Альцифер и занять место на троне рядом со мной. Но этому не суждено было сбыться. Порочный Тайный Совет использовал ее против меня как приманку в ловушке – они применили так называемые Запрещенные Искусы. Хотя я сделал все, что смог, мне не удалось ее спасти, а в конечном счете и себя. Она погибла мучительной и бессмысленной смертью, а я был заточен в Ночной Стране.
Рульк говорил правду – Магрета ощущала это всем сердцем. Ему причинили большое зло. Она заглянула ему в глаза.
– Итак, каковы твои планы, Магрета?
– У меня их нет. Но я должна знать твои, чтоб решить, заключать ли с тобой союз.
– Ты слышала сказание, которое я поведал Лиану в Каркароне? О том, как нас предательски вышвырнули в бездну и как нам удалось оттуда выбраться, когда мы были на грани вымирания? И как всего лишь сотня каронов захватила Аркан, чтобы получить шанс к возрождению нашей расы?
– Да, я слышала. И это сказание меня тронуло. – Вскочив на ноги, Рульк стал нервно расхаживать по комнате. Потом снова уселся и взял Магрету за руку:
– Магрета, я собираюсь вверить судьбу нашей расы тебе. Ты знаешь ужасную правду: сколько осталось каронов?
– Я думаю, что сейчас их на Аркане множество.
– Но нам было плохо на Аркане! – яростно воскликнул он. – Мы никогда не были плодовиты, как представители человеческой расы или феллемы, или даже аркимы. Аркан был враждебен к нам. Нас теперь меньше сотни, и большинству уже по сто лет.
Нас так мало! Наша надежда превратилась в кошмар – наше убежище стало нам тюрьмой. Вот почему каронам пришлось отбыть на Сантенар: мы должны были уйти с Аркана в мир, где могли бы увеличить свое число. И в первую очередь поэтому мне понадобилась флейта. Это было опасно, но стоило рискнуть, чтобы попытаться открыть Путь между мирами и вызволить каронов с Аркана.
– Но Шутдар украл флейту, – напомнила Магрета.
– И начались муки, которые терзают наш народ по сей день. Непреодолимая Преграда заточила нас здесь – Ялкару, Кандора и меня. Трех каронов было мало, чтобы возродить нашу расу, даже если бы мы с Ялкарой не были смертельными врагами.
– А почему вы враги?
– Древняя вражда между нашими семьями – но мне не хочется входить в подробности. Итак, мы попали в ловушку на Сантенаре, а большинство каронов осталось на Аркане. Они теряли потенцию и все больше отчаивались. Все, что я делал с тех пор, как прибыл на Сантенар, было направлено на одну цель – прорваться сквозь Непреодолимую Преграду и забрать сюда остальных каронов. Увеличить их число, пока не поздно, чтобы спасти мой народ.
– А в Преданиях об этом говорится иначе.
– Разумеется! Каждый диктатор, каждый тиран нуждается в противнике, чтобы отвлечь внимание от собственных недостатков. А я был идеальным врагом. Но довольно об этом. Если у тебя нет планов, скажи мне по крайней мере, какова твоя цель.
– Мое предназначение – восстановить равновесие между мирами, которое нарушил Шутдар. Правда, я не знаю, как это сделать.
Рульк вскочил со стула:
– Тогда у нас диаметрально провотиположные цели! – У него сжались кулаки так, что костяшки побелели.
– Мы не сможем работать вместе?
– Восстановление равновесия между мирами неминуемо означает конец Непреодолимой Преграды. И тогда мне никогда не отыскать Путь.
– Но пробить брешь в Непреодолимой Преграде – это ужасный риск, – возразила Магрета.
– Я это уже делал. Я знаю, как это делать.
– И это кончилось бедой.
– Незначительный изъян в моей машине, который я уже устранил. Магрета, если исчезнет Непреодолимая Преграда, я не смогу найти Аркан. Мы, кароны, стоим на краю пропасти, и только я смогу спасти свою расу. Как только я доставлю их сюда, все будет иначе. И тогда я охотно тебе помогу.
– Я не могу так рисковать, – ответила Магрета. – Зеркало мне сказало, что все обитатели бездны хлынут на Сантенар. И это будет концом человеческой расы.
– Зеркало лжет! – гневно возразил Рульк. – Это вещь аркимов, которая всегда пытается расстроить наши планы.
– Только не мне! – спокойно ответила Магрета.
– Даже тебе!
– Ну что же, я исполнена решимости. – Она встала, вздернув подбородок, спина была очень прямой. Магрета посмотрела в глаза Рульку: – Я не могу сдаться.
Последовала долгая пауза, потом Рульк сказал:
– А я не могу позволить тебе мне помешать. От этого зависит судьба моего народа.
– И моего мира! Не забудь, что я только на четверть карон!
– Но кровь каронов доминирует, и ты прежде всего – карон.
– Я троекровница. Три мира – это мои мать и отец, а четыре человеческие расы – мои дети. Как я могу купить тебе будущее за счет других?
– Это мучение! – воскликнул Рульк. – Но если ты принудишь меня сделать выбор, мне придется поставить на первое место свою расу – независимо от того, каковы мои чувства к тебе.
– А какие же чувства ко мне ты можешь питать? Ты знаешь меня всего два дня.
– Я жду тебя уже два тысячелетия. Ты показала мне шанс, которого ни у одного из нас не было прежде.
– Мне жаль, – ответила она. – Так ужасно, просто ужасно жаль…
– Тогда мы должны сразиться. – Рульк резко повернулся и вышел.
«И ты, конечно, победишь меня, потому что в глубине своего сердца я не хочу с тобой сражаться, – сказала себе Магрета. – И несмотря на все свои слова, я не могу навязать тебе свою волю».
Спустя несколько минут Рульк ворвался в комнату:
– Покажи мне его!
Очень осторожно Магрета достала Зеркало.
– Сядь рядом со мной, – сказал он. – Пусть оно повторит то, что поведало тебе.
Она повиновалась.
– А послание от Ялкары?
Это было труднее, поскольку послание было ее сокровищем, которым Магрете не хотелось ни с кем делиться. Но ведь Рульк тоже карон. И она отыскала послание Ялкары. В середине снова был этот пропуск.
– Видишь? – спросила она. – Наверное, это от того, что во мне недостаточно крови каронов.
– Зеркало лжет, – как я уже тебе говорил, а когда ему не дают лгать, что-то скрывает. Дай его сюда.
Схватив Зеркало сильными руками, Рульк вперил в него взгляд, меряясь с Зеркалом волей. Изображение Ялкары совсем померкло. Серебряная поверхность Зеркала изменилась, став золотой, потом снова серебряной, потом из него хлынул поток света, такого яркого, что Рульк вздрогнул.
– Нет! – воскликнул он. – Со мной это не пройдет!
Он высоко поднял Зеркало, руки его затряслись от напряжения, и внезапно снова появилось лицо Ялкары, а внизу – надпись, как прежде.
Но теперь в послании не было пропуска.
«Вот что ты должна сделать. Элиора, Зеркало попытается тебя обмануть, но твое право первородства этого не допустит. Надень золото, и Зеркало вынуждено будет сказать правду. Золото также защитит тебя, если ты будешь его носить. Никогда не выпускай его из рук. Никогда, никогда не позволяй использовать его иначе, потому что, если позволишь, защита будет утеряна, и золото станет так же опасно, как золото, из которого была изготовлена Золотая флейта. Не спеши. Готовься очень долго, а когда будешь готова, не забудь взять свое право первородства и посмотри на Зеркало. Оно покажет, что ты должна сделать.
Элиора, до свидания. Возможно, когда-нибудь мы встретимся, если у тебя все получится».
Яркие буквы угасли. Магрета сидела, пристально глядя на Зеркало. Она была в отчаянии от своей грубой ошибки. После всех ее раздумий и мук! Худшего решения она не могла бы принять.
– Ну что же, – сказал Рульк, – ты не могла знать. Но теперь ты знаешь! Ты передала свое право первородства в руки врагов: защита утеряна и Тензор смастерил самое опасное устройство, какое только можно было изготовить из этого золота.
– Я же не знала! – расплакалась Магрета. Ее била дрожь. – Оно мне солгало. Я не могу рассчитывать на то, что Зеркало покажет мне, что делать. Ты можешь выпытать у него секрет, Рульк?
– Без золота – нет. Возможно, не получилось бы и с ним: ведь над ним поработал Тензор.
– Что же мне делать?
– Тебе нужно найти другой способ. Возможно, я смогу тебе помочь, когда придет время, если только ты согласишься не мешать мне теперь.
– Я… я подумаю об этом.
Рульк рывком поднялся и, не произнеся больше ни слова, исчез за дверью.
Магрета проснулась с мыслью о Рульке. Она томилась по нему. «Я хочу его, – поняла она, – его тело и душу. Я знаю это совершенно точно, и нет места для сомнений».
Она мысленно проиграла сцену их первой встречи, вспомнив, до какого экстаза довело ее прикосновение Рулька. Ее обдало жаром при этих воспоминаниях. Кожа стала такой чувствительной, что пришлось откинуть простыни, чтобы охладить ее.
В дверь постучали. Рульк! Она накинула халат, висевший на стене. Наверно, Карана носила его, когда была девочкой: халат был слишком мал. Магрета подошла к дверям, придерживая халат на груди. Она открыла дверь.
На пороге стоял Рульк с корзиной в руке. Магрета почувствовала, что все внутри у нее тает от желания.
– Входи, – сказала она в таком смятении, что забыла о халате, и он распахнулся. Взгляд Рулька коснулся ее груди. Корзина упала на пол, послышался звон бьющейся посуды.
Взяв Рулька за руку, она потянула его в спальню. Магрета повела плечами, и халат соскользнул на пол.
– Что случилось с твоим плечом? – спросил он, коснувшись раны кончиками пальцев.
– Стрела феллемов. Ничего страшного.
– Я позову своего целителя. Идлис быстро ее залечит.
– Утром! – Присев на край ложа, Магрета начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Кожа у него была гладкая и смуглая, а не волосатая, как у Иггура. Она нашла эту разницу восхитительно чувственной.
Магрета притянула Рулька к себе. Его пальцы гладили ее шею, воспламеняя ее еще больше.
– Существует не только один способ вести битву, – прошептала она, обвив шею Рулька руками и притягивая его еще ближе.
Так их и застала Феламора. Чтобы пробраться в Шазмак необнаруженной, ей потребовалось все ее мастерство в области магии, поскольку она была злейшим врагом, от которого в первую очередь защищался Рульк. Однако Феламора знала Шазмак, а также Стражей и потайные пути. Но несмотря на это, ей бы никогда не удалось туда проникнуть, не будь Рульк так поглощен мыслями о Магрете.
Феламора явилась в Шазмак вскоре после Магреты, и во время своих ночных прогулок испытала настоящий шок, узнав из болтовни гаршардов, что Магрета здесь, у Рулька.
Ушли еще сутки на то, чтобы отыскать ее, и Феламора устала. Ей было труднее, чем обычно, сохранить свою маскировку, сопротивляясь коллективной воле гаршардов, которые, как всегда, были бдительны. Но в конце концов ей удалось напасть на след Магреты. Она нашла комнату, где когда-то жила Карана, бесшумно повернула ручку двери, и проскользнула внутрь. Там было совсем тихо. Комната была освещена лишь тусклыми лучами восходящего солнца. Феламора подкралась к открытой двери спальни и просунула голову. Первое, что она увидела, – это смуглая ступня, свисавшая с ложа. Две смуглые ноги, могучие бедра, а под ними – стройные ноги золотистого цвета.